Это было в марте. Из сборника Первый раз как это было

Люся чувствовала, что когда – нибудь это обязательно случится. Каждой клеточкой своего юного, растущего еще тела ощущала пробуждение желаний, ждала и одновременно боялась, как всегда боятся неведомого.

Дома, лежа в одиночестве на диване, она часто представляла своего избранника, на улицах всматривалась в лица – не он ли? Ночами извиваясь от страсти чувствовала, что еще чуть – чуть и сойдет с ума от этого невыносимого ожидания.

Сама не зная почему, Люся начала подолгу с задумчивым видом бродить по городу, попадая порой в странные пустынные места, где веяло опасностью из подворотен и не горели по ночам разбитые фонари. Погруженная в свои мечтания она проходила мимо, рассеянно глядя вокруг. Мир виделся ей в розовом свете.

Их было трое. Люся сразу поняла кто они и что им нужно. В ужасе кинулась прочь, в первую попавшуюся подворотню, совсем не отдавая себе отчет, туда ли бежит и какие опасности могут ждать ее впереди.

Она не оглядывалась, но все время чувствовала погоню у себя за спиной. Преследователи не спешили, они шли за ней, шли а не бежали, зная, казалось, что деваться ей некуда.

Люся бежала через проходные дворы, мимо переполненных мусорных баков, сердце сжималось от страха, и в то же время внутренний голос подсказывал, что в происходящем нет ничего страшного, все так и должно быть. Она вдруг поймала себя на том, что подсознательно старается бежать не слишком быстро, ноги наполняются невыразимо сладкой тяжестью, она и не бежит уже вовсе... Лабиринт закончился тупиком.

Люся остановилась, прижавшись к серой, покрытой плесенью стене. Она слышала их приближающиеся шаги и с замиранием сердца ждала. И это замирающее сердце билось как сумасшедшее...

Из – за угла появились три фигуры. Первый был брюнет, черный как сажа, в нем было что – то восточное. Второй – рыжий, ярко – рыжий, с наглыми зелеными глазами, которые он хищно щурил, бесстыдно разглядывая Люсю. От этого взгляда она начала дрожать еще сильнее. Сгорая от стыда, чувствовала пульсацию своего тела, следующего древним законам природы. Горячая как кипяток влага обжигала ее, Люся ничего не могла с собой поделать, вся во власти этих бесстыжих зеленых глаз... Рыжий был крупнее остальных, движения его отличались особой бандитской грацией, было ясно, что главный здесь – он. Как – то сразу он развернул Люсю лицом к стене и тут же овладел ею...

Потом подошла очередь Черного. Люся чувствовала, как огромный, дрожащий от напряжения член с трудом преодолевает сопротивление ее тела. Черный орудовал им умело, какими – то умопомрачительно плавными, вращательными движениями, нежно при этом покусывая белыми как снег зубами кончики Люсиных ушей. Она внезапно ощутила, как сладкое томление, так долго не дававшее ей покоя, наконец оформляется во что – то новое, безумно прекрасное в своей завершенности. Ощущение росло, пока не заполнило все ее существо. Люся напряглась, потом резко расслабилась и вдруг упала на пыльный асфальт проходного двора, забилась в восторге, вся в плену невыразимого, неземного счастья. Освободившийся член Черного, розовый, влажный и все еще возбужденный, мелькал сквозь пелену тумана перед ее глазами... Черный помог себе сам.

Потом к ней приблизился Голубой. Неизвестно, каким образом он оказался в этой компании – все в нем говорило о принадлежности к другому миру. Объятья Голубого оказались такими мягкими, исполненными такой непередаваемо прекрасной, почти неестественной нежности, что Люся, совершенно растаяв в них, уже не ощущала окружающей реальности, и вновь бешеная волна восторга захлестнула ее... Потом опять был Рыжий, потом, кажется, опять Черный...

Люся очнулась. Яркая луна светила с небес. Луна светила ей вслед, когда гордая и удовлетворенная, подняв к небу хвост, она шла домой на зов хозяйки: "Люся, Люся, кис – кис – кис".

А потом у нее были котята: черный, рыжий, голубой и маленькая серая кошечка, чем – то очень похожая на Люсю.