Под прицелом Диктатора

Пролог

Алина

— Это ты. Это же ты,— шепчу я про себя, когда вижу его.

Высокий. Темноволосый. Широкоплечий. Опасный.

Нет, не так.

Внушающий ужас. С первой секунды.

Всем своим присутствием и даже резким запахом дорогого одеколона.

Он идёт в мою сторону, расстегивая по пути пуговицы рубашки.

Медленно, четко, растягивая удовольствие от самого процесса.

Часы на стене тикают в такт моему сердцу.

У меня потеют ладони и холодеют ноги.

Я сижу в одном белье: черном, кружевном, подгибаю под себя ноги и смотрю на своего нового хозяина.

— Здравствуй, — он бросает галстук в сторону стула справа и туда же отправляет белоснежную рубашку...

Приближается так близко, что у меня дыхание захватывает. Куда бежать? Здесь даже окон нет.

Я моментально анализирую его походку.

Поступь, скорость.

Но не понимаю, как мне его завалить.

Да так, чтобы не просто упасть вместе с ним на пол, а вырубить его, забрать ключ-код, которым он щелкнул дверь, и сбежать отсюда, куда глаза глядят.

В ближнем бою я всегда была не сильна.

Сколько себя помню, всегда была слабовата.

Особенно, если дело не включает в себя холодное оружие.

— Я с тобой поздоровался, девочка,— грубо произносит он.

Эти слова возвращают меня в реальность.

Он стоит уже полуголый, с расстегнутым кожаным ремнем.

Тусклый теплый свет люстры огибает кубики его пресса и заставляет хищные глаза дьявольски блистать.

— Здравствуйте, — я поднимаю подборок и смотрю на него.

Гордо. Не выказывая уважения или страха.

Ему меня не сломить, не сломить ни за что.

Что бы это ни было за место. Я выберусь отсюда. Любой ценой.

— Раздевайся давай,— он разминает шею и прохрустывает кулаки.

А я отрицательно киваю голой и ползу к другой стороне кровати.

— Я не буду. И вы этого не сделаете, — произношу без единой запинки, чтобы он понял, что я ему точно отдаваться не буду, как он меня не нарядил.

Он лишь усмехается. Да так злобно, что холод по коже.

— Это еще почему? Что ты сделаешь? Убьешь меня?— шутливый тон. Сарказм. Мда.

— Если надо будет, — выпалываю я и прикрываюсь белоснежной мягкой подушкой,— убью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Алина

Когда тебя везут связанную в багажнике, обычному человеку весьма трудно соображать нормально.

Но только не мне.

Я солдат. Подготовленный к любым штатным и внештатным ситуациям.

Голова пуста, а руки затекли, так же, как и ноги.

Пытаюсь пошевелиться, сбоку давит колесо. Пытаюсь его отодвинуть, но в тупике. А если быть откровенно, я в полной заднице.

После того, как моего босса убили, у меня появился новый. И этот... Жестокий хмырь, явно не терпел неудач.

Ошибка, которую я совершила по своей вине и не только, теперь будет стоить мне моей жизни.

Возможно, меня везут в лес, хотя это банально и совершенно предсказуемо. Если бы они хотели от меня избавиться, моя печень бы уже кормила пираний.

Если бы они хотели, чтобы я продолжала на них работать, я бы сидела и читала личное дело новой цели.

А пока. Лежу в багажнике и не могу почесать спину. А она чешется. Зудит и от запаха в канистре, которая стоит рядом, судя по всему, не до конца закрыта. Скоро начнет кружиться голова.

— Эй, есть кто, сбавьте ход, бьет по ребрам,— крикнула я и пнула со всей силы место, где должны быть задние сиденья.

Отдало болью в плечо. Я уперлась им в порог.

Так. Машина неновая. Не развалилась бы по пути. Стоп, Алина. Где-то должен быть рычаг.

Не могу развернуться. Узко.

Подо мной, кажется, газовый болон. Хм.

Черт.

Мне бы добраться до чего-нибудь острого. Нужно найти инструменты.

Рыскала в темноте. Щупала. Это холодное, но не то. Этим ключом я не разрежу веревки на ногах. И наручники не открою. Мне бы добраться до своей сережки. Блин. Как бы ее снять.

Не вышло.

Ход и правда замедлился.

И вот теперь стало не по себе.

Не думаю, что они стали так вежливы и учтивы. Не думаю, что они захотели выполнить просьбу своей пленницы, просто по доброте душевной.

Страшно быть жертвой. Страшно не знать, где ты находишься, кто тебя везет. Зачем им нужно это и так понятно. Это месть. У нее всегда цвет – красный. Но... Я не заслужила ее.

Я просто делала свою работу и всегда была верна. Всегда.

Неужели за одну ошибку, мне теперь придётся платить так? За одну...Всего за одну.

Когда открыли багажник, я уже была готова их толкнуть. Сразу же. Но на меня наставили оружие.

Нормальный такой глок. Новенький.

Прицела я не боюсь. А вот то, что он может со мной сделать - очень.

— Вставай давай, шалава,— подкачанный блондин принялся вытаскивать меня из тачки, но я вырывалась.

До тех пор, пока мне не пригрозили.

— Рыпаться будешь, завалю, Лебедь, не делай глупостей,— оскалился его друг.

Я плюнула ему в ноги и дернула плечом, чтобы блондин ослабил хватку.

Прозвище они мое знают. Хотя. Даже не прозвище. Мое имя.

Лебедь Алина. Даже в паспорте так записана, не говорить уже о том, с чем это связано с моего детства.

Высокие ворота, судя по конструкции крепкие. Не перепрыгнешь, особенно связанной.

Они распахнулись, и я увидела место, в которое меня привезли.

Нет...

Я согласна на лес, только увезите меня отсюда...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

Алина

— Отпусти, отпусти, я запомню твоё лицо. Я запомню! И ты запомни, что я запомнила!— вырывалась я, пока охране не было до этого дела.

Это место, последнее место на свете, где я бы хотела оказаться.

Я узнала его по ставням.

Железным решеткам на окнах, который так почти невзначай там прикручены.

От сюда нет выхода. Пока тебя не купят.

Шершень – мой бывший босс, рассказывал мне о таких домах. Часто. Много. Постоянно говорил, раздражая меня.

А не зря. Нужно было слушать внимательнее.

Я знаю одно.

Здесь тебя продают. Эдакий рынок живого мяса.

И тот, кто тебя купит, будет абсолютно безнаказан.

Вольным делать с тобой все, что ему захочется.

Вообще все.

Морально я к такому не готова.

Теперь мне страшно. Физически тоже. Я истощена.

Замерзла и в желудке пусто.

Он гудит, рябит и просит одного - спасения.

Урод в черном костюме волочил меня по светлому коридору с полами из белого мрамора.

Дорого тут у вас. Более чем.

Фрески, картины, холодный свет.

Все создает впечатления Ада. Даже запах.

Едкий запах свежести, мяты и зеленого чая.

О да. С этим чаем у меня особые воспоминания.

Но не будем об этом. Позже.

Сейчас есть кое-что поважнее.

Например то, что мне запихнули, затолкали как вещь, в абсолютно белую комнату с белой кожаной мебелью.

Затолкали, как запихивают в чемодан, когда уже нет места, очень нужную кофточку, которая, скорее всего, не пригодится.

Я с треском упала на пол, когда ко мне подошла блондинка в белом костюме.

Белая накладная коса до пояса и яркий макияж с красными губами. Единственное яркое пятно здесь. Ее свисток.

— Свободен, пупсик, теперь она моя,— она коснулась моего лица, но я дернулась.

Прорычала бы в ответ, да не хочу себя приравнивать к таким, как они - животным.

Она осматривала меня с презрением, какое подобает таким тварям, как она.

Должно ей.

— Щуплая ты какая, худая, кожа, кости, только сиськи большие,— девушка встала и отошла к дивану,— дорого тебя не продать, но если отмыть и приодеть может и сойдет, что годное.

Ну да. Сегодня на меня повесят ценник «красная цена». Вот куда завел меня, предел моих мечтаний.

— Как тебя зовут?

Она прикусила свой красный ноготь. О, пятно номер два.

— Алина,— ответила я и поднялась на ноги.

Я бы кинулась на нее. Да у нее кобура, она держит на ней вторую руку. Расстояние слишком маленькое. Я, если дерну ее за руку, она прострелит мне ногу. И дальше я не убегу. Надо ждать.

— Фамилия, отчество?— блондинка нахмурилась.

— Нет у меня ни фамилии, ни отчества. Только имя.

— Ах да, это же ты, строптивая, провалившая свою работу, ай-ай-ай, ну, поняла. Сегодня тебе крайне повезло. У нас много покупателей. Может, кому и понравится твоя отсутствующая задница.

Девушка поднялась и приоткрыла дверь в другую комнату. После освободила меня.

— Там ванна, купайся, не забудь хорошенько подмыться, у тебя двадцать минут, чтобы выйти оттуда гладкой и чистой. Тик-так.

Я направилась туда.

Не собираюсь я ничего себе «вылизывать». А часы себе свои может засунуть в одно место.

Белая ванна. Лучше бы красная. Больше была бы похожа на «котел» все-таки мне сегодня здесь варится.

Если повезет и меня купят, а не просто потом переправят куда-нибудь далеко и надолго, в какой-нибудь приморский дешевый бордель.

Не знаю почему, но я не пыталась бежать.

Хотя нет, знаю.

Я знаю, как все это работает. Знаю многих, кто за этим стоит.

Я читала их личные дела, слушала о них рассказы. Знаю кто их жены, сколько у них детей и сколько любовниц. Знаю, как подготовлена их охрана и на что эти уроды способны.

Меня завалят в одиночку, даже при моей подготовке.

Тот приют «особого назначения» где меня воспитывали, оставил на мне особенный след. Пригодился, можно сказать.

Хотя, вот сегодня я жертва.

Барби в упаковке для богатого больного дяди. И ничто, даже мое жалкое сопротивление этого не изменит.

На обычном рынке есть говядина, свинина, а на этом сегодня девственница в мыльном соусе.

Я могу только отстрочить срок своей кончины.

А еще вчера я была хищником... Прозаично.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Алина

Меня заставили надеть белое белье. Белое, кружевное, почти оголяющее меня полностью.

Я прикрывалась руками, но это мало помогало.

Чувствовала себя вообще голой. В чем мать родила.

Стыдно. Страшно. Тревожно.

Да настолько, что живот сводит от напряжения. Не навалить бы тут кучу, посреди их идеально белого пола, засунут меня куда подальше, не выберусь.

Меня вели по темному коридору в сторону освещенной сцены.

Я встала, прошла на середину, где меня освещали софиты.

Ну все, снимаем сериал. «Плохой босс и отпуск в борделе.» Вместо премии — пуля в лоб. Хит-хитов. Взорвал бы весь интернет, честное слово.

Я осматривала зал, но было плохо видно. Лишь прикрывалась руками.

Рядом был какой-то мужик ряженый, в смокинге и сверкающих туфлях. Ну просто золото – а не ведущий.

— Пятнадцать тысяч,— озвучил мужик с завернутыми усиками и поправил свою бабочку.

Голос противный, словно кому-то хвост прищемили.

В зале поднялась рука с номером два.

Интересно. Это число в лото значит «Лебедь». Судьба сама посылает мне знаки.

После - цифра четырнадцать.

— Двадцать тысяч,— повысил меня усатый-полосатый.

Да уж. Вот она цена жизни человеческой. Хотя, мне ли об этом вообще говорить. Заткнулась бы ты, Алина, даже в мыслях. Замолчи.

Снова двойка.

Одна двойка.

Дамочка губастая была права. На меня и правда спрос маленький. Это к лучшему. Или нет...

Возможно, тот, кто платит много, особо жесток, так как зажрался уже. Но раз ставка начинается с пятнадцать штук, считаю, что все они зажрались. Психопаты больные.

— Господин Лебедев, вам было мало одной? Да вы жадный, жадный,— усмехнулся мужчина, который держал в руке деревянный молоток.

Мужчина, видимо, решил разориться. Но зачем ему две? Гарем? Не хочу в гарем. Сбегу. Главное — выйти отсюда. А там придумаю. Разберусь, изучу, не найдут меня.

— Двадцать пять тысяч, и я пожалуй, отправлюсь развлекаться, если вы не против,— Этот мужчина в тени все больше меня пугал.

Да. Да. Страшно мне. Но на эмоции я скупая. Крайне. Если эмоции тоже покупают на аукционе, я, видимо, его проспала.

Но потом я осознала, что уже слышала его фамилию.

Это он. Это он…

Нет. Нет. Нет. Нет.

Только не ему, только не ему!

Я хотела закричать, но что это даст? Меня накачают сейчас транквилизатором и бросят к нему в машину?

Черт. Только не он.

Что мне сделать, чтобы кто-то дал больше? Руки от груди убрать? Не поможет уже.

Только не он.

— Продано!

Звон молотка по столу звучал равносильно смертному приговоров.

Дрожь окутала всю. Я хотела уже потерять сознание, да только меня повели «за кулисы». После накинули на меня халат. Синий- банный. И вывели на улицу.

Все бы ничего, и я уже мысленно прислуживаю мужчине, из-за которого косвенно сюда пропала. Но вот я вижу свою подругу.

Брюнетка с карими глазами, каре и разбитой губой.

Она стоит в черном пальто и смотрит на меня так же удивленно, как я на нее.

Я кивнула ей, показывая мол « ты что тоже тут? Что ты здесь делаешь?»

Но нам заклеили рты скотчем и принялись связывать руки впереди себя.

Какого она здесь? Я думала, она успела сбежать. Это же Зяблик. Она все может, особенно, что касается побегов. Нет... Он забрал нас обоих? Или разные? Только не он.

Я не могла на нее смотреть. Жутко мне стало. Именно сейчас.

Присмотрелась.

Узел обычный. Я развяжу его быстро, секунд на тридцать — сорок, если не будет сильно туго.

В машине смогу справиться.

Ну или в багажнике, где там нас будут вести?

Другое только больше повергает в шок. Пытаюсь отвлечься, но не отпускает.

Почему мы идем вместе? Этот Лебедев уже знает? Если да. Мы же... Мы трупы.

Когда я подняла голову на нее, она сама уже дала намек. Закатила глаза, возле которых уже посыпалась тушь.

Когда тот ушлепок сказал, что Лебедев жадный, он уже купил одну девушку, я никак не могла не могла подумать, что это моя подруга с самого детства - Маша.

Моя напарница, коллега и самый важный человек в моей жизни с шести лет.

Судьба-злодейка. Ее цвет черный. Она всегда воздает по заслугам. И вот наша с Машкой плата. За наши... Достижения.

Как и предпологалось, аши переглядки не остались незамеченными.

— Шевелитесь уже,— тот самый блондин подпер мне в спину девятимилимитровый CZ 75.

Откуда я знаю, что это? Профессия обязывает.

В машину нас повели именно так. Как идиоток, которые попались, не думая, что нас накажут так жестоко.

Я осмотрела Машу с ног до головы. Красивая.

Даже с побитым лицом.

Она на моем фоне точно стоит больших денег.

Только какая разница, сколько мы стоим, когда нам самим скоро заплатят. По полной.

— Залазь,— толкнул меня в спину блондин,— и ты, активнее.

Мы плюхнулись чуть ли не с грохотом на заднее сиденье минивэна, ожидая мужчину, который уже идет в нашу сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Визуал 1

Лебедев Владимир

34 года

Бизнесмен. Работает в сфере логистики и перевозок. В своё время забрал себе этот бизнес от врага.

На данный момент основная его деятельность контролировать « Дом удовольствий»

Так, он и его высокопоставленные «друзья» называют специализированное место, куда скупают девушек для удовлетворения своих потребностей.

Властный, решительный, моментами жесткий мужчина, который не терпит, когда ему не подчиняются.

Были отношения с девушкой, но она от него ушла, оперируя тем, что выбирает работу, а не его.

А дальше мы познакомимся с Алиной

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Визуал 2

Алина 23 года

Просто Алина.

У нее нет фамилии и отчества. Только стандартные, по поддельным документам.

Она солдат. Не научена проявлять эмоции в должной мере. Смелая, решительная и чертовски опасная.

Владимир может и не догадывается, насколько…

В детстве была сломлена. Воспитывалась в очень своебразном приюте, где ее учили быть послушной и исполнительной.

Дорогие читатели, книга будет БЕСПЛАТНАЯ

Если история вас заинтересовала, не забудьте добавить ее в библиотеку и поставить лайк.

Подписывайтесь на автора, чтобы не пропустить новинки и важные новости:

Инструкция

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Алина

Он сел напротив нас. Резко. Громко, развалился на два кресла.

Лебедев жадно пожирал взглядами, сначала ее, потом меня.

Ухмылка на лице и стук колес, снова и снова в такт моему сердцу.

Мне казалось, у меня этот гул мотора отдает в печень или в селезенку. Куда угодно, только точно знаю, что внутрь меня.

Я сидела, смотрела на него в упор, не выказывая никакого страха.

А я боюсь.

Поверьте мне.

Мне страшно.

Внутри. Внешне — нет.

Я приучена быть солдатом. Я солдатом и умру.

Сидела так минуту, две, может быть две с половиной, пока не услышала вой сирен.

Я обернулась назад, мигалки. Полиция. ФСБ. Что происходит? Это за нами? нас спасут? Наивная мысль промелькнула. Но если даже нас спасут, гнить мне за решеткой до пенсии, если пожизненное не дадут. А хотя нет! Заберите меня! Заберите нас!!!

В сердце полыхнула надежда, но они направились в дом. Даже не смотрели в нашу сторону, а мы с каждой секундой уезжали все дальше. Скопления людей в масках. Целый отряд. ИМ никто, никто не удосужился даже взглянуть в сторону скрывающейся в ветках деревьях машины. Козлы.

— Не думай, мы вне их досягаемости,— облизнулся мужик, разминая шею,— повеселимся сегодня втроем или вы предпочитаете поодиночке? Так и хотелось сказать, втроем, втроем, ты и две твои руки, подонок. А он все сидел. Сидел и смотрел, перебирая три кольца золотых на пальце.

Я хотела бы промычать, но не стала.

Вернулась в исходное положение и вытянула к нему ноги.

Не угрожаешь еще? Ну хорошо, дядя, не угрожай. Целее будешь.

Пусть развлекается со своей рукой, мы с Машкой его игрушками не станем. Раз мы едем вдвоем, значит, и сбежим от него, тоже быстро и вдвоем.

Никакие стены не удержат нас. Мы подкоп сделаем, если надо. Перегрызем его. Сожжем, что ему дорого. Мы с Машкой справимся. Я не одна. А значит, шансов на сто процентов больше.

Но он словно прочитал мои мысли.

— Я по твоим глазам вижу, сбежать хочешь, а не выйдет, никто тебя из-под земли не достанет,— он улыбнулся и дальше ехал молча.

Пока я думала, что значит эта его фраза. То, что он дурак? И не знает, кто я вообще такая или что он совсем сумасшедший, раз хочет засунуть нас по землю. Дракула? В гробу живет и мы рядом с ним?

Смешно. Руки затекали, голова туманилась. У меня был миллион мыслей, как отвлечь его разговором и прятав руки между ног, аккуратно развязать узел. Тут только он. Никого больше нет. Водитель не очень-то и близко, если даже у него есть оружие, он не успеет. Я быстрее и в разы, я уверена, подготовленные, чем он.

На Машу старалась не смотреть, не хочу, чтобы он знал, что мы знакомы. Так будет легче. Что не узнает одна, узнает вторая. Что не сделает одна, сделает вторая, у нас так всегда. Сколько себя помню. Особенно последние четыре года. Работаем в паре. Отвечаем, судя по сложившейся ситуации, тоже вдвоем.

Мы ехали долго. Часа два точно. У меня скоро задница каменной станет. Была плоская, станет вообще вогнутой. Неожиданно от мыслей меня отвлек громкий звук, режущий уши и нарушающий тишину.

У него зазвонил телефон. Противная мелодия, стандартная пикающая. Да еще так громко, что даже в том аду, из которого мы уехали, услышат.

— Слушаю вас, подполковник Медников, как у вас там дела? Я рад. Вышла такая неожиданность. Мы еще сочтемся. Будьте уверены. Всего доброго.

Он ухмыльнулся и вернул телефон обратно в карман черного пиджака.

Сидит, весь такой холеный. Посмотрите на него, индюк. Перьев не хватает только. Хотя. Тогда был бы как павлин. Ах да, судя по цифре в лото, он лебедь. Только черный. По фамилии, наверное, выдали, явно не за изящность его грубых рук.

Я не успела придумать до конца ему прозвище, как мы приехали. Глушь какая-то совсем. Совсем глушь. Правда.

Даже в ночи вижу, что кругом только деревья. И они были последний час. Мы где вообще?

Да уж, так по карте и не сориентируешься, хотя... Можно по звездам. Небо только затянуто. Сильно. Осенними темными облаками. А ночь длинная сейчас. Нескоро будет видно, куда бежать, в какую именно сторону.

Дверь открыли, подошло трое лысых мужиков. Словно близнецы, еще и одеты одинокого. Черные водолазки и брюки. Все как на подбор. В одном ателье шили? Алина....

Ну, практично, что им еще сказать? Не могу я думать о плохом. Я еще жива, значит, думаю о хорошем. Хотя, сомнительно, конечно, хорошим называть их водолазки.

— Идем, девочки, знакомиться с вашим новым домом,— язвительно произнес голубоглазый хозяин.

Ну мы и встали. Переглянулись. Все нормально будет. Освободите руки и вам кранты. Мы с Машкой моргнули друг другу и пошли прямо под руку с лысыми амбалами.

У таких больших мужиков много уязвимых мест, помимо стандартного между ног. Они медленные. В отличие от меня.

Я осматривалась. Забор, камень, плоский, метра четыре, без зацепок, не забраться, в дождь точно буду скользить, так же как и в сушу.

Дом большой. Три этажа. Зачем ему такой? Иметь девок у каждого окна? Ой. Алина. В себя приди. Тебя похитили и продали, будь жертвой, а не аналитиком. Ты не на бирже и больше не на рынке.

Все. Алина... Стоп.

То, что меня похитили, это факт. Его не изменить. А вот анализ для будущего пригодится.

Запоминай. Больше видишь, слышишь – быстрее выберешься. Знания – высшая ценность.

Не деньги, ни власть. Знание. Люди всегда будут платить за то, что дает им силу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Алина

Пока хозяин скрылся в темном коридоре, перед нами открыли лифт. Но не обычный. Он шел только вниз. На нулевые этажи. Минус первый. Минус второй. Минус третий.

Чего? Тут сверху три этажа и еще внизу? Зачем?

Черт.

Вот, что он имел в виду, когда сказал, что нас из-под земли никто не достанет.

Я взглянула на Машку, которую вели прямо за мной.

Эти амбалы приложили ключ-карту, и лифт поехал на минус первый.

А когда дверь распахнулась, я офигела.

Огромная комната, метров, наверное, семьдесят. Светлые стены. Коричневая кожаная мебель. Ковры и самое главное — полуголые девушки. Трое. Разных совершенно. Две брюнетки и одна большегрудая блондинка.

Они сидели в одной компании. Одна качалась на кресло качалке с блокнотом и ручкой, две другие лежали на белоснежном кофре у пуфиков.

Двери лифта закрылись, и мы остались тут. С Машей. В вдвоём. Но совершенно одни...

— Добрая ночь,— девушки тут же принялись подниматься со своих мест и встали возле дивана.

— Привет новенькие, я Олеся,— блондинка подошла к нам и принялась развязывать руки.

Я стояла, не дергалась.

Так, раз они тут уже своего рода старенькие, значит что-то да знают. Надо все выяснить, а после лично поговорить с Машей. Нам много что нужно обсудить. Накопилось за несколько дней. Очень-очень много всего.

Увидь я ее в другой ситуации, треснула бы ей по голове чем-нибудь тяжелым за то, как она меня подставила.

— Я Алина,— первая заговорила я, проходя дальше и оглядывая девушек с ног до головы.

Идеальное выбритые, уложенные, с макияжем. Они тут что? Бордель? Внутри дома? Поверить не могу, что такое существует.

Я подала девушкам руки, в качестве приветствия и они мне ее пожали.

Пока Маша представлялась Олесе, я узнала, что двух других зовут Ксюша и Милана.

Отлично. Вот и познакомились. Давайте теперь ближе к делу.

Недолго думая, я аккуратно села на край дивана, и когда все мы разместились, наконец-то начался разговор.

— Вас купили на аукционе?— спросила Олеся, подгибая под себя ноги на кресло-качалке.

— Да,— коротко ответила я,— вас, я так понимаю тоже? Что это за место? Что мы здесь делаем, почему вы выглядите так?

Они все усмехнулись. Не похоже, что им тут страшно. Или больно. Или дико вообще.

Не понимаю их эмоции. Честно. Просто не вижу, что они правда чувствуют за их масками из штукатурки.

— Это место - владение Владимира Константиновича. Мы все здесь его собственность. Да. Он всех нас купил.

Лебедев черт его побери. Надо было внимательнее читать его личное дело. Хотя, таких фактов там вроде не было. Блин.

Я потрясла головой, стараясь не смотреть на подругу. Не надо им пока знать, что мы знакомы. Меньше знают, живее спят. Да. Живее. Теперь у меня и руки, и ноги свободны. Я покажу на что способна. Только не этим, жертвам диктатора, а тем, кто ему, правда... Служит.

— И что вы не сопротивляетесь? Не сбегаете отсюда?

— Отсюда нельзя сбежать,— включила в диалог брюнетка, что сидела слева,— кто пробует отправляется на третий этаж. А оттуда выхода нет.

— Чем отличаются этажи?— решила вклиниться Зяблик.

— Первый этаж для девушек только Владимира Константиновича. Он выбирает из нас, кто будет с ним ночью, одна или несколько. Или может отдать нас своим близким друзьям. Второй этаж... Туда лучше не попадать. Там,— Брюнетка сделала паузу.

Но Олеся ее подхватила.

— Все приглашенные гости на вечеринки могут забрать тебя и сделать с с тобой что хотят, ничего им не будет.

Дурдом. Ясно. Это психиатрическая больница, а мне кажется, что я в борделе. Все хорошо. С ума сошла, бывает.

— Вы молодцы, что ведете себя покорно, буйных здесь не любят. Говорят – делаешь. Не выполняешь, тебя с каждым косяком отправляют на этаж ниже,— продолжала блондинка.

— Так, вы сами сказали, нельзя отсюда сбежать, вот мы и не сбегаем,— прорычала я в ответ.

А у меня ком в горле. Ни с кем я спать не буду. Я ему не вещь. Тем более для его друзей.

Угораздило же мне тогда промазать. Давно бы были свободны и выполняли бы свою работу дальше. Маша...

— Мы здесь, чтобы ему служить,— не унимались девушки.

— Больные что ли вы все?— спросила я, осматривая узоры на светлых обоях. Светло-голубые.

На небо похоже? Полы темные.

Мда. Ломает психику. И судя по этим девушкам в красивых пижамах и с макияжем, точно ломает.

Не успели мне ничего ответить, как двери лифта распахнулись и там показался мужчина, высокий с рыжей бородой. Здоровый и злой какой-то. Вот этот точно злой. По глазам вижу. У некоторых людей они выдают.

Он прошел прямо и встал передо мной, пока девушки молчали в тряпочку.

Машка обернулась на меня, но я смотрела на рыжебородого.

— Ты,— он обращался ко мне, — сегодня ты пойдешь. Вернусь за тобой через час.

Чего?

У нас сегодня две главы, листайте дальше, приятного чтения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Алина

Три дня назад

Вы знали, что профессиональные снайперы работают в паре?

Если да, то знайте. Это так.

Мы сидели на крыше. Ну как сидели, почти лежали.

270 метров до цели.

Лебедева. Владимира. Почти тезку.

Я и мой Зяблик. Единственная подруга с приюта, всегда были рядом настолько, что даже это дело делили. Задание на двоих.

Мы всегда были друг для друга якорем. Напоминали друг другу, что человеческая жизнь - это ценность. Особенно, когда за нее хорошо платят.

Самозарядная винтовка СВД была моей еще одной подругой.

Я звала ее Люси.

Моя черная, боевая.

Истребительница мудаков, которых нам заказывали еще большие мудаки.

Кстати, о них.

Я была истребителем. Зяблик — разведкой. Координаты, скорость ветра, угол, все, что могло помогать или помешать мне при попадании в цель.

Еще она всегда имела при себе три ствола и три запасные обоймы. Почему три? Это число казалось ей счастливым.

А я просто ей верила. Если рядом вдруг мы могли встретить сопротивление, она стреляла быстрее.

Мне же нужно было время, несколько секунд, чтобы достать своего маленького огненного друга.

Безопасность. Чёткость. Скорость.

Эти слова были нашей мантрой. Как и сейчас.

Мы выбрали не самое ближайшее здание, чтобы успеть уйти.

У меня с собой юбка в клетку, водолазка и на всякий случай под лестницей спрятан футляр под виолончель.

Кто будет думать на девушку с грязной головой, пучком нелепым, с длинной юбкой в сраную синюю клетку и с виолончелью?

Я больше похожа буду на какую-то ученицу музыкалки, которая задолбалась на парах. Точно не первоклассный снайпер.

Благотворительная акция, посвященная открытию какого-то парка. Наша цель в костюме за несколько тысяч долларов уже выходил к микрофону.

Владимир Лебедев. Бизнесмен, появившийся на радарах не так давно.

Но, судя по всему, успевший уже кому-то насолить.

— Ты готова? — спросила Маша,

— Ну конечно, у меня в руках винтовка, детка, да я и с нескольких километров попаду в легкую.

Она рассмеялась.

— Скажи спасибо, что сейчас еще осень и нам не приходится есть снег,— она улыбнулась, проверяя местность в бинокль.

— Отвали, не отвлекай,— я хихикнула в ее сторону.

А у самой. Пустота внутри.

Снова.

Но это моя работа.

Я воспитана, чтобы служить…

Сделала глубокий вдох.

Выдох.

— Вижу цель. На прицеле. Держу.

Какой он слащавый-то. Говорит так и улыбается, что аж как медом измазанный.

— Ха,— короткий ответ подруги, пока она оглядывалась по сторонам.

Я знала, что у меня еще несколько минут, но медлить плохо, когда можно не медлить.

— Полетели...

Я подвела палец на курок и задержала дыхание.

Прощайте, товарищ Лебедев.

Не успела даже ни о чем подумать, как в этом мгновенье Машка дернула меня за руку.

Шок. Тремор. Секунда, чтобы осознать реальность.

И я промазала, попав в вазу, которую он держал в руках……

Самое хреновое. Я промазала. Промазала... Впервые.

Черт.

Учащенное сердцебиение. Абсолютное непонимание, что произошло.

Блять.

Что?

Я обернулась на подругу, которая с ужасом смотрела на меня и что-то говорила, но я слышала только звон в ушах.

— Ты что наделала?— еле выдавила я , видя, как она достает рюкзак и начинает переодеваться, — Маша, ты что наделала? Маша!!!!!

— Уходим, живо. Быстро. Уходим,— вместо ответа, она лишь дернула меня за руку.

Как я докатилась до жизни такой? Да так, были на то причины.

У всех детей обычные уроки. У меня же уроки выживания. В прямом смысле слова.

Мы учим географию так, что можем с закрытыми глазами проложить маршрут с одного города в другой.

Мы учимся выживать в лесах, ставить палатки, делать луки из подручных материалов, стрелять из лука, разделывать дичь. Маскироваться. Под любой вид территории, будь то пустыня или гребаная глиняная скала.

Я умею орудовать топором, томагавком, ножом, кинжалом, саблей, секирой, да даже Нагайкой.

Уроки рукопашного боя после русского и стрельба после истории. Все это норма.

Мы похожи на обычных людей. Только в нас нет души. У нас нет фамилии. Отчества. Есть только имя. И прозвища.

Меня зовут лебедем. Я изящна. Особенно с винтовкой в руках.

«Мать» наша общая, если так выразится директор нашего особо приюта, просила меня танцевать на мероприятиях, когда приезжают гости.

Но это было редко. Очень.

Да и выходные у нас были только в воскресенье. Раз в год у нас были каникулы. На Рождество. Целая неделя, когда мы, маленькие девочки от пяти до семнадцати, оставались обычными детьми, лепящими снеговика и обмазывающими друг друга зубной пастой в «смешную ночь».

Смешная ночь, название то какое. Однако...

Это был один из наших любимых праздников. На огромной территории мы утраивали прятки.

Жребнем выбирали трех, кто будет искать.

Пока «везунчики» Отсчитывали до тысячи, мы прятались.

А кого найдут, того измажут зубной пастой, да так, что в душе приходилось потом мыться пару часов, пока все это из волос не выскребешь.

Ведь если тебя нашли, ты должен идти в круг и сидеть, пока не найдут всех.

Победитель был один. Он получал от нашей «матери» настоящий новогодний подарок. Сладкий набор, которым нельзя было делиться с остальными.

Один раз я поделилась с подругой. С Машей. За что после, когда под ее подушкой нашли фантик, меня выпороли армейским ремням.

Правила есть правила, и они созданы не для того, чтобы их нарушать.

В 17 нам отдавали первое задание.

Мы делились по классам. Кто-то уходил в разведку, улетал в другие города, становился шпионом.

Я же, Лебедь, стала снайпером.

Тогда.

И на всю жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Алина

Так ясно. Пора планировать убийство.

Я хотела побежать в его сторону, схватит первое, что попадется, и треснуть ему по рыжей башке.

Но двери лифта захлопнулись, и его лицо испарилось за железными дверями, которые означали, что мой противник, человек, который сегодня тоже вынес мне приговор, не услышит моих криков.

Злой дядя. Запишем. Злой.

— Кто это?— решила уточнить я у девушки, как ее там, Олеся.

— Это Федор, он редко очень приезжает. Друг Владимира Константиновича.

— Ясно, — коротко ответила я и встала с дивана,—я никуда не пойду, пусть тащат.

Злость наполняла всю. Я была словно ваза, в которую уже налили воды до краев. Так нельзя поступать с девушками, с людьми вообще нельзя. Неважно какого пола. Что это еще за принуждение? По-другому никак не может доказать, что он мужчина?

Друзей ко мне подзывает, а у самого нет смелости за мной прийти? Или у него на все люди находятся, чтобы за него делали? Может и спать со мной кто-то кроме него будет?

Мда. Я в шоке.

Меня раздражает то, что я не знаю, что мне делать. Как выбраться, где я, что меня ждет и почему этот Владимир купил именно нас. Двоих. Он все знает? Если да, почему мы еще в белоснежной комнате, а не на плахе.

— Ты это зря. Они потащат. Если придется, привяжут тебя. Лучше не сопротивляйся,— как инструкцию, озвучила Олеся.

Я одобрительно кивнула.

Люблю я, видимо, нарываться на неприятности.

Лучше не лучше, тоже мне. Лучше, это когда тебя не пристегивают наручниками к кровати, чтобы ты не сбежала, когда тебя в приют привезли. А это так. Детский сад, сварили кашу. Сели, поели, баб отымели.

Девушки осматривали меня. Все трое. Кроме моей подруги, которая меня, если честно, тоже вымораживает.

Как она могла вообще? Мне бы с ней поговорить, да что-то пока ситуация не располагает.

А еще мне, — блондинка кивнула в сторону коридора.

Точно больные. Им бы к врачу. Эти дебилы расшатали их психику и сделали ручными песиками. Или кошечками, судя по тому, что у одной из них на руках длинные черные ногти. Точно кошечки.

Киски и ириски. Новый вид порнухи.

— Твоя комната последняя по коридору. Ты там найдешь все необходимое,— новый инструктаж.

— Ага, хорошо,— ну я сделала вид, что девочка послушная.

Направилась в спальню. Метра примерно три на четыре. Двухспальная кровать. Шкаф. Маленький стол и стул. На столе лежала записка.

« Не знаю, кто ты, но я люблю белое белье.»

Как интересно то, у меня скоро запас внутреннего яда закончится.

Я надела черное. Вопреки все правилась, словно я особенная какая-то. Но это не так.

Неособенная, просто не хочу, чтобы он ко мне прикасался.

Он...

Я никогда еще не была с мужчиной, и мне страшно, что будет уж очень сильно больно и противно.

Девственнице в борделе не место. Кто бы еще об этом знал...

Через минут сорок, когда я в черном белье уже сама чуть не очумела от ожидания и пересчитала все лампочки в комнате, которых оказалось двадцать четыре, этот рыжебородой пришел.

Я встала и посмотрела на девушек, которые сидели и читали какую-то фантастику в круге на ковре.

Посмотрела на Машу. Сделала несколько шагов вперед.

Приобрела уверенность, пошла быстрее.

Ну давайте, покажите мне, что меня там ждет.

Зашла в тот самый лифт, мужчина приложил ключ-карту к сенсорной панели на лифте и нажал второй этаж.

Второй. Хорошо. Как и номер этого Лебедева. Странно, почему не первый.

Этот Федор стоял и смотрел себе в глаза, на меня даже не взглянул, а я тут почти голая. У меня просвечивает все.

— Вы на меня не смотрите, не хотите меня трахнуть?— решила уточнить я.

Ну так, мало ли.

Да отрубят мне язык за мою дерзость и пошлость. Но вот так вот я защищаюсь от этого мира. Пришлось научиться так защищаться. Иначе была бы слабой.

— Не хочу,— холодно ответил он.

Я удивилась. Честно. Максимально.

Лифт тронулся. А этот как стоял, так и стоит. В глаза себе смотрит в зеркале.

Здоровый. Как бы его завалить в таком пространстве два на два?

Черт. Рискованно. Очень. Крайне. Шансов, что у него там пистолет или нож, больше, чем то, что я выберусь с территории в безопасности и заберу с собой Машу. Если я уйду одна, они решат с ней вопрос и с местом этим тоже. Я не хочу, чтобы она пострадала. Хоть даже из-за того, что мы тут из-за нее.

— Импотент? — не смогла не пошутить я.

Ну, а что? Мало ли, евнух.

— Женат,— покосился он на меня и показал кольцо,— а ты много не болтай. Плохо заканчивается.

— Да все хорошее когда-то заканчивается,— ухмыльнулась я, когда дверь открылась.

Он схватил меня за руку и повел по темному коридору прямо. Четыре двери слева. Пять справа. Окно в пол в конце. Судя по всему пуленепробиваемое. Так. Ясно. Там так темно на улице. Жуть.

Да и здесь не светло. Мягкий ковер, как красная дорожка. А мы проходим в самый конец.

Тут то у меня ноги дрожать и начинают. Уже былая уверенность испаряется в один миг, когда он берет ключ и прикладывает его к входу.

Толкает меня вперед, так, что я чуть не подсказываюсь и не удаляюсь об косяк кровати.

— Так же как и твоя свобода, тоже закончилась, смирись и жди, твой хозяин скоро придет, — он сделал паузу и перед тем как закрыть дверь выделил мое имя,— Алина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Алина

Я сидела в комнате час. Может, два. Совсем не понимаю, зачем меня так рано сюда привели, чтобы я просто что??? Просто была терпилой, которая еще и ждет?

Я осмотрелась уже по сторонам. На окне решётка. И болты снаружи, а сам замок еще закрыт на ключ. Видно, что чтобы пробраться к болтам, придется попотеть, да и шумно будет.

Темная спальня с тусклым светом. Двухспальная кровать и большой диван в четырех метрах напротив. Кожаный, черный. Рядом с ним журнальный столик и белый ковер. Тусклый свет люстры, пахнет – ничем. Просто вот ничем.

Ладно. Ждем.

Я обошла все кругом. Ничего нет. Ковер, диван, кровать, стол. Все. Как-то пусто, но с другой стороны, а что еще надо? Ничего. Подоконник был широкий. Я забралась на него с ногами, принялась смотреть теперь в окно.

Ничего. Ворота. Лес. Темнота и затянутое небо.

Я скрючилась, обняла себя за колени, задумалась. Хотела себя так успокоит, но я не знаю, что ждать. А еще скучно в тишине, сколько по стеклу ни стучи и не рисуй на нем сердечки, я тут всё равно одна.

Лебедев. Кто бы знал, что ты принесешь мне столько проблем.

Я была бы чётче. Сделала бы то, что должна была раньше.

Если бы Маша не запретила мне стрелять второй раз, а поднавострила меня бежать, я бы избавилась от этой проблемы. Проблемы. Звучит как дискриминация мужчин.

Черт.

Мои мысли прервались, когда дверь наконец-то открылась.

Высокий. Темноволосый. Широкоплечий. Опасный.

Нет, не так.

Теперь внушающий ужас. С первой секунды.

Всем своим присутствием и даже запахом дорогого одеколона.

Я встала с подоконника и пересела на кровать. Именно сейчас меня пробирает. Я давно не боялась. Даже не помню, когда в последний раз. А хотя нет, в тот самый день три дня назад. Когда не попала. Впервые в жизни не попала.

Лебедев шел в мою сторону, расстегивая по пути пуговицы рубашки.

Медленно, четко, растягивая удовольствие от самого процесса. Он скалился и внимательно меня изучал.

Мне, кажется, его возбуждает моя непокорность, но кто знает этих больных ублюдков.

Часы на стене тикали в такт моему сердцу.

У меня потели ладони и холодели ноги.

Я сидела в одном белье, черно, кружевном, подгибала под себя ноги и смотрела на своего нового хозяина.

— Здравствуй, — он бросил галстук в сторону стула справа и туда же отправил белоснежную рубашку...

Приблизился так близко, что у меня дыхание захватывает. Куда бежать? Здесь даже окон нормальных нет.

Я моментально анализирую его походку.

Поступь, скорость.

Но не понимаю, как мне его завалить.

А дальше вы знаете. Я совершила то, что не надо было.

Я ему угрожала.

— Если надо будет, — выпалила я и прикрылась белоснежной мягкой подушкой, словно каменной стеной, за которую и правда можно спрятаться, и добавила так, чтобы он точно понял, — убью.

—Какая ты потешная,— он рассмеялся и сел на край кровати.

Глубоко вздохнул и обернулся на меня.

В глазах блеск, либо из-за алкоголя, либо от желания овладеть мной. Главное, чтобы не все вместе.

Я придавилась к спинке кровати и накрыла уже холодные ноги одеялом.

Я не хочу, чтобы мой первый раз был таким. Не хочу. Не с ним. Не с ним и не так.

Лебедев изучал меня, прикусывал губу и ухмылялся.

Да. Я его точно забавляю. Это видно по складкам у его глаз, по ширине его улыбки. Он полуголый и спокойный. Дышит ровно.

— Я не буду с вами спать, — я думала, я сказала это громче, но вышел лишь полушепот.

Низкий и писклявый. Не мой словно. Чужой.

У меня ком в желудке. Ком в горле и одеяло совсем не согревает. Не защищает. Еще бы, Алина, это ведь просто одеяло.

— Ты неприрученная пташка,— он обернулся, перестал на меня смотреть, застегнул ремень обратно. Я даже выдохнула.

Чего? Это так можно было? Удивлению не было предела, но вот его слова. Они заставили меня насторожиться.

— Откуда вы меня знаете? — решила спросить я.

Была не была. Давай, скажи. Пусть я больше не буду сомневаться. Пусть моя надежда угаснет, как свет мотылька в непроглядной тьме.

— Не выкай мне, я не дед, а тебя я не знаю. С чего ты решила, что должен? — он встал и пошел к журнальному столику, где стояло виски в стеклянной бутылке.

А что чувствовать-то сейчас? Облегчение? Почему он тогда знает Машу? Я ничего не понимаю. С каждой минутой все только более запутанно.

Только сижу, сжимаю пальцами белую мягкую ткань и смотрю на его тело. Красивый мужчина с щетиной и бутылкой в руках. Что он будет со мной делать, раз застегнул ремень? Говорить? Здесь?

Стало совсем не по себе. А если я ему так не нужна, он отправит меня подарком для тех, кому нужна?

Вот засада-то... И что делать?

Я в полной растерянности.

Просто жду.

Просто смотрю.

— Меня зовут Алина,— я решила проявить инициативу.

Ну вдруг, мало ли. Может, ему будет труднее избавить от того, кого он знает? Затесаться к нему в доверие – самый верный выход наружу, как ни крути.

Он улыбнулся, облизнул губу и отпил из стакана.

— Да плевать мне, как тебя зовут. Хоть Алина, хоть Карина, хоть Марина, хоть Людмила. Ты будешь номер два. В списке моих желаний,—басистый голос заполняет комнату и заставляет меня задрожать.

Меня... Непробиваемую, стойкую девушку со стержнем, размером с трубу.

— Почему два?— я не унималась.

Почему за мной следует это чертово число?

— Потому, что первое —- это месть,— протянул он и наполнил стакан, прошел прямо мне, сел на край кровати и выкрикнул,— Заводи!

Я вздрогнула. И не от крика.

В дверях была Машка. Машка, почти голая, в красном белье. Ее держало двое мужчин. Волокли как мешок картошки. У нее лопнула ее рана на губе и снова текла по лицу кровь. Ее бросили на пол. Прямо на белый ковер, да так, что она с грохотом ударилась о пол.

Теперь я задрожала, как осиновый лист на ветру. Пробрало от кончиков пальцев до самого сердца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Машка... За что? Куда вы ее? Зачем эти мужчины поднимают ее на диван?

— Смотри и мотай на ус, номер два, что бывает с теми, кто мне не угодил.

Глава 9

Алина

Я накинулась на него со спины, резко, обхватывая за грудь, когда они разорвали ее одежду, но хозяин оттолкнул меня назад с такой силой, что я ударилась спиной об деревянное изголовье.

Застонала, но хотела броситься еще раз, как он добавил.

— Будешь так делать, номер два, я тебя к ней туда отправлю,— добавил он и подал мне виски,— пей.

Я отмахнулась.

Страшно. Жутко. У меня сейчас сердце остановиться. Я закрываю глаза, думаю, как бы ему этот стеклянный стакан об голову разбить, но когда открываю, вижу как Маша со слезами на глазах отрицательно машет головой.

Я робею. Оцепенела полностью.

— Пей, я сказал,— настоял хозяин и я протянула руку.

Выпила до дна, но даже этот крепкое так не обожгло меня, как увиденное.

Владимир подполз на кровати повыше, ко мне. Забрал стекло и облизнулся.

— Зяблик, тебе нравится?— ехидно спросил он, даже не оборачиваясь на меня.

Откуда он ее знает? Что значит, его фраза о том, что она ему не угодила?

Маша... Только не проговорись или проговорись. Сдай меня. Я разделю с с тобой эту участь. Я не могу смотреть. Не могу.

А когда слышу громкий шлепок ладони мужика, прошедший по лицу подруги, сжимаю руки в кулаки.

—Я не хочу смотреть,— горячая слеза покатилась по щеке, и она получает еще один удар.

— Володь, Володя, прости меня,— шепчет подруга, но темноволосый качок стягивает с нее трусы.

Я оборачиваюсь на хозяина и вижу в его глазах только тот самый характерный блеск.

Больной блеск. Как у психопата.

— Месть, дело святое, Маша, у нее цвет красный. Как и у крови на твоём лице,— он цедит, спокойно, но в то же время почти рычит.

Откуда он знает наши определения? Что ему еще известно?

Ужас.

Я закрываюсь подушкой, но он хватает меня за руку.

Кладет ее себе на живот.

Горячий и твердый.

А я вот. Холодная.

Куда себя деть, как нас спасти то? У мужчины в, который расстегивает ремень, напротив Машки, есть оружие. Оно висит сзади, и мне не успеть ничего сделать, чтобы нас вытащить отсюда.

Боже... Почему я сейчас такая беспомощная? Где моя смелость? Где? Я трусиха...

— Соси, Маша, да заглатывай. Хочу, чтобы ты давилась,— снова этот голос.

Грубый и уже мне ненавистный. Как он может? Что он делает? За что? За покушение? Так это не нас надо наказывать, а тех, кто его заказал. Нашего босса, который передал его личное дело, в котором почти ничего нет. Впервые такое видела. Нет просто о человеке ничего. Ничего вообще....

Я дрожу, а он берет меня за руку и опускает вниз по его брюкам. Туда, где я чувствую, как стоит его член.

Его возбуждает такое? Такое? Насилие?

Я отворачиваюсь, но он поднимается и хватает меня грубыми большими руками, направляет мою голову в сторону подруги.

— Володь, я не хотела, я не виновата, пожалуйста, прости меня, Володь. Я тебя умоляю...

Она не успевает договорить. Новый удар.

А дальше она почти теряет сознание. Ее телом поднимают и переставляют ее на диван. Животом прямо на подлокотник.

Мужик, тот качок, который ее бил, встает сзади, раздвигает ее ноги и надавливает на ее поясницу. Рычит, опускает брюки и входит в нее. Второй же завязывает в жгут ее волосы и насильно разжимает ее рот пальцами. Дико, резко, без всяких прелюдий.

Она мычит и сопротивляться. Только их мало это волнует. Они надавливают на нее, сжимают ее кожу так, что останутся синяки.

Я смотрю на это, а перед глазами совершенно другое. Я мысленно пытаюсь внестись в детство. Просто спастись, чтобы такое не наблюдать. Как мерзко, мамочки. Как же противно... За что?

Ой.... Я дышать не могу. Я не могу. Я не могу. Не могу.

А руки хозяина все еще держат мой подбородок.

— Я поняла, я буду смотреть,— еле слышно шепчу я, и он возвращается в исходное положение.

Я стискиваю зубы и слушаю ее крики. Душещипательные. Разрывающие напрочь мое сердце в самые мелкие клочки. Она вопит извивается. пытается бить их ногами и трясти руками, но в ответ на сопротивление получает только одно -- боль.

Мне страшно так, что я бы предпочла и правда оказаться в каком-нибудь другом месте. Только не тут.

Тот аукцион не был адом.

Это ад. Самый настоящий. И красный свет, крики и кровь на белом ковре, тому подтверждение.

Не знаю, сколько это длилось, но ее голос с каждой минутой становился все тише и тише, а мой страх все больше.

Все превратилось в один момент. Когда ОН... Он сказал:

— Хватит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Алина

Нас буквально запихали на минус первый этаж.

У меня не шли ноги, но меня этот рыжий пихал в спину рукой.

— Иди давай. Иди.

А когда двери лифта открылись, я почувствовала, как колени ударяются об пол и что-то хрустит в спине.

Маша падает рядом и взвизгивает от боли.

Несколько секунд осознания переход в понимание, насколько и куда мы попали.

Я смотрю на подругу. На ее истерзанный вид, налипшие волосы на лицо. Черт.

Трясло всю. И меня. И ее. Дрожь до кончиков пальцев, как новый разряд молнии. Бьет и бьет. Бьет и бьет. А я прикасаюсь к прохладному полу и смотрю на то, как она облизывает губы в крови.

Страх и только страх. Он накрывал с новой волной снова и снова.

Но к нам подбежали. Олеся тут же помогла Маше встать, я же от нее отмахнулась. Сама.

Подруге помощь нужнее.

Вот, через минуты мы уже сидим в комнате и я забираю из рук пышногрудой блондинки аптечку.

— Спасибо, я сама.

— Хорошо,— она поджимает губы и виновато смотрит, словно это она сама сделала с нами.

Я закрыла дверь и обернулась к лежащей платом Машке.

Она приклеилась к кровати и смотрит в потолок.

Я медленно подошла.

Достала перекись, вылила жидкость на бинт, принялась обрабатывать ее раны.

Она шипела и кряхтела.

Вся краснела и почти визжала в некоторых моментах.

— Маш, тише, тише,— я пыталась ее успокоить. Искренне сердце сжималось только от одного взгляда на нее.

Она смотрела в потолок и словно боялась посмотреть мне в глаза. А я смахивала горячие слезы с ее холодной щеки.

— Девочка моя, Зяблик несломимый, нас готовили к таким ситуациям, когда кажется, что выхода нет, ты должна верить, ты солдат.

Минута тишины. Она переводит глаза на меня. Закрывает глаза, ресницы слипаются, дыхание тяжелое.

—Я не солдат,— прохрипела она тонким голосом.

— Чего?— я мгновенно подхватила,— ты что такое говоришь? Маша, очнись. Ты справишься.

— Он меня убьет рано или поздно.

И тут мне стало совсем не по себе.

Чего?

Я поняла, что совершенно ничего не знаю. Ни о ней, ни о том, кто они друг другу.

— Вы знакомы? Почему ты говорила ему Володь не надо?— я выпрямила спину и села на край кровати.

А она мотала головой, не желая говорить.

— Маша, я хочу знать правду.

Не могла не настоять. Что это вообще все значит? Он ей мстит? Его цель и желание номер один — отомстить ей? Тогда какого это хрена вообще? Что она так отчаянно скрывает от меня. От меня. От своей лучшей подруги. Той. Которая всегда ее поддерживала.

— Маша,— я уже повысила тон я,— я сижу тут и жду. Обнажи душу. Легче станет.

Пилила ее взглядом, сверлила. А она ни в какую.

Выдохнула. Посмотрела с минуту в потолок. Затем снова на меня.

Плачет. Неистово. Навзрыд. Блять.

— Он мой бывший, Алин. Это с ним я встречалась тайком, никому не говоря ему имя.

У меня глаза на лоб. ЧЕГО?

— То есть ты не дала мне выстрелить в него, потому что ты его любишь? Ты оборвала наше задание, потому что ты его бывшая девушка? Ты что наделала, Машка.

У меня сейчас у самой слезы на глаза. То есть... Весь этот ад... Из-за нее? Из-за этой сучки, которая подставила нас обоих?

— Ты просто не понимаешь, я не могла тебе позволить это сделать. Не могла, Алин.

А меня злость разрывала.

Я хотела кричать, бить стены и крушить все.

Как она могла предать нашу дружбу, подорвать нашу безопасность, наше задание из-за какого-то мужика? Я в шоке.

— Маша, это , кажется, ты не понимаешь, что ты сделала?

— Тебя меня вообще не жаль,— она присела на кровати и повысила тон.

Такая наглость. Я в шоке.

— Мне жаль тебя, подруга, но ты не думаешь, что если бы я его убрала, ничего бы не было.

Я хотела уйти. Убежать. Скрыться. Но пространство настолько ограничено, что я не могу. Не могу недоговорить с ней.

Подруга еще называется.

Вот какая у нас дружба. Одни секреты и подставы. А я ведь ее всегда защищала. За что она со мной так?

— Было бы, Лебедь, если бы не он, нас ждала бы другая судьба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

Алина

— Ты говоришь о судьбе? А что если у нашей судьбы твои глаза? Ты не думала об этом,— я выдержала паузу и сжала челюсти,— подруга.

— Ты меня обвиняешь в том, что я его люблю?— такого вопроса на вопрос я не ожидала.

— Любишь?— я приподняла брови и после приподняла себя.

Встала на ноги, выпрямила спину и сложила руки на груди.

Она кивнула. Просто, тихо и без лишних слов.

Мда. Ясно. У нее точно проблемы с головой. Только когда они начались? Вопрос.

— Он отдал тебя трахать другим мужикам и сам на это смотрел,— я искренне не понимала, почему, почему она так говорит и думает.

После всего что этот зверь Владимир с ней сотворил она признается ему в любви? Мазохистка?

Я не узнаю свою подругу и не узнаю себя рядом с ней. Я в шоке. В стрессе и у меня зудит желудок.

Он просит объяснений, справедливости и свободы, но получает только новый удар. И каждый… каждый только сильнее.

— Алин,— голос ее такой мягкий и уже чужой.

— Если ты захочешь и про меня ему рассказать, то пожалеешь, подруга,— я выделила последнее слово и вышла за дверь, громко ей хлопнув.

Хотелось кричать, бежать или просто закрыть глаза, лежа на холодном полу и мечтая умереть.

Я кипела. У меня холодели руки и ноги отказывались идти. Но одно я знаю - в таком диком непонимании я давно не была.

Возможно последний раз, когда меня, маленькую девочку,- привезли в интернат.

Все.

После только стойкость, решительность и никаких ошибок. Непозволительно было. Равносильно смерти.

она меня предала. Подставила. Мой самый родной человек. Сука.

Слева на меня смотрели несколько пар глаз.

Я решила медлить и пошла в их сторону.

Блондинка Олеся, две брюнетки.

Стояли в дверном проеме в ожидании новостей.

— Как она там?— спросила белокурая девица, поправляя халат.

Вроде как искренне переживает.

Видимо, не каждый день тут у них насилуют так, что лучше уж убили.

— Жива, спит наверное,— я прошла мимо и чуть не заделу девушку плечом.

Села на кресло. Сложила под себя ноги.

Есть тут у них водка? Я бы нажралась. Честно слово.

Напилась бы до беспамятства и просто забылась хотя бы на пару часов.

Страшно мне и дико и больно и вообще… ужас.

— Как ты сама? Ты уже с ним была? — подошла ко мне брюнетка и села рядом с креслом.

Глаза зеленые, большие, грустные.

Белый халат и носки шерстяные.

Замерзла чтоли?

Что-то я отвлеклась.

— Я нормально,— я нагло врала.

Не нормально я. Не нормально.

Теперь даже не знаю как к этому Лебедеву самой прикасаться. Как ему в глаза смотреть. Как вообще не прибить его сразу же, пока он не узнал, что это я тот самый снайпер, который в него стрелял.

Да уж.

Мда.

А что будет если узнает?

Глупый вопрос, Алина.

Тогда ты будешь под его прицелом.

Под прицелом Диктатора. Ха, хоть книгу так называй.

О бедной девушке с поехавшей психикой и жестоком мужчине, который захочет ее подчинить. Идеально.

Будет просто хит.

— Тут такое дело,— Олеся села на диван напротив и закинула ногу на ногу.

Я покосилась на нее.

Какое дело? Дрянное? Я итак знаю.

Пауза. Минута. Две. Все молчат.

— Говори,— уже не выдержала я.

Тишина эта угнетающая вообще если честно не к месту.

Какие тут у вас секреты? Нам раз два и обчелся.

— Если ты успела сдружить с этой девушкой, то вам лучше прощаться, если ее отдали другим мужчинам, она на этом этаже больше жить не будет.

— Что это значит?

Что за странные у них законы? Ах да. Это же дом удовольствий. Сексуальное рабство воплоти.

— Тут так заведено, это верхний и лучший этаж и тут живут только девушки с которыми спит хозяин.

Хозяин… слово то какое.

— У меня нет слов по этому поводу,— я демонстративно развела руки в сторону,— что я скажу? Ясно.

— Тебе бы тут быть понежнее. Хозяин не любит дерзких. Они сразу идут в утиль.

— Утиль? Я ему что мусор? Вам надо быть понежнее, вы и будьте. Я не хочу. Я не соглашалась сюда приходить. Вы тоже. Я не могу просто так смириться по щелчку пальцев. Я живой человек. Если вы забыли о том, что у вас там за стенами есть семьи или друзья или родные люди и смирились со своим положением, то я не хочу. Даже при том, что у меня никого там нет.

— Не надо так, мы с тобой по-доброму,— с грустью произнесла Олеся и по ее щеке покатилась слеза.

— Прости,— тут же среагировала я, понимая, что ляпнула лишнего,— я не хотела. Мне просто больно.

— Ты тут только первый день и еще ничего не понимаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Алина

Я кивнула девушкам и поднялась.

Силы будто бы покидали меня с каждым шагом.

Я чувствовала себя опустошенной.

Слишком много эмоций, слишком много боли и вопросов, на которые никто не даст ответа.

Маша предала меня, наши цели, нашу дружбу. Как вообще можно ей верить?

Сложив руки на груди, я прошла мимо Олеси и других, чувствуя их взгляды.

Они что-то говорили, но слова тонули в гуле моих мыслей.

Я даже не помню, как добралась до своей комнаты, но закрыв за собой дверь, облокотилась на нее спиной.

Темная спальня, тусклый свет.

Сама комната холодная и чужая, как и все здесь.

Ничего, кроме ненавистного комфорта, в ней не было.

Я подошла к кровати и упала на неё, уткнувшись лицом в подушку. Глаза жгло, но слез не было. Плакать сейчас – значит показать слабость, а я просто не могла этого себе позволить.

Но долго тишина не продлилась.

Дверь резко распахнулась, и в проеме возник Федор.

Лицо было суровым и холодным, как будто высечено из камня.

— Вставай, — сказал он, даже не повышая голоса. — Ты идешь со мной.

— Зачем? — прошептала я, но встала.

— Не задавай вопросов, — он шагнул в комнату и жестом указал на дверь. — Быстро.

Мой страх подкатил к горлу, но я знала: сопротивление приведет только к новому витку насилия.

Маша была тому доказательством.

Я не хотела повторить её судьбу. Поэтому просто молча кивнула и вышла вслед за ним.

Мы шли по длинным, мрачным коридорам.

Ковер глушил звуки шагов, но я слышала, как бешено стучит мое сердце.

Я понимала, куда меня ведут, но не могла себе позволить даже думать об этом.

Федор остановился перед массивной дверью и приложил карту-ключ. Дверь мягко щелкнула и открылась.

— Входи, — бросил он через плечо.

Я шагнула в комнату и замерла.

Спальня была огромной. Слишком для спальни.

Широкая кровать с темным деревянным изголовьем, белоснежное постельное белье.

По центру комнаты мягкий ковер, рядом стоял небольшой диван.

Это была его территория. Его логово.

Я сделала несколько шагов вперед и остановилась, услышав звук воды, капающей из крана.

Сердце сжалось.

Я знала, что он здесь, знала, что встреча неизбежна. Страх подступал к горлу, но его место занимали другие чувства. Гнев. Ненависть. Разочарование. И не только к нему, но и к себе.

Как Маша могла так поступить? Всё из-за неё.

Из-за её слабости, её любви к нему. Какая может быть любовь к такому тирану? Вот так он ей отплатил?

Как она могла поставить нас обеих в такую ситуацию? Я доверяла ей больше, чем кому-либо. А она предала меня. Из-за чего? Из-за мужчины, который насмехается над нашими страданиями? Который разрушил нас? И ее в первую очередь.

Я не могла остановить поток мыслей.

Гнев смешивался с обидой.

А в глубине души зрело чувство, которое я боялась признать.

Если Маша предала меня ради любви, могла ли я понять её?

Могла ли я ненавидеть её за то, что она просто хотела быть с ним? Нет. Я не могла. Но простить? Простить — ещё сложнее.

Мои мысли оборвались, когда я услышала, как открылась дверь ванной.

Повернув голову, я замерла.

Владимир.

Он стоял на пороге, обмотав полотенце вокруг бедер.

Его кожа блестела от воды, а мокрые волосы беспорядочно падали на лоб.

Мускулистая грудь и живот были словно высечены из камня.

На мгновение я потерялась, как будто забыла, где нахожусь и что он сделал с Машей.

Он был слишком красив, слишком сильным и внушающим ужас.

Я ненавидела его.

Но не могла не заметить, каким притягательным он был.

Это сбивало меня с толку.

Как можно испытывать что-то ещё, кроме ненависти, к такому человеку? К тому, кто разрушил мою жизнь и жизнь тех, кого я люблю?

Он заметил мой взгляд и ухмыльнулся.

— Разглядываешь, Алина? — его голос был спокойным, но с насмешкой.

Он будто знал всё, что творится у меня в голове, и получал удовольствие от моей растерянности.

Я стиснула зубы, не желая отвечать. Козел.

Мои ноги отказывались двигаться.

А вот он напротив. Сделал несколько шагов ко мне, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее.

Страх вернулся, но он смешался с яростью.

Это было непереносимо.

Я чувствовала себя загнанной в угол зверем, который знал, что я бессильна.

— Ты красивая, — сказал он, приближаясь. Его глаза блестели. — Но слишком дерзкая.

Его рука резко схватила меня за волосы.

Я вскрикнула, но не смогла вырваться.

Он потянул меня ближе, и я почувствовала тепло его тела.

Владимир смотрел на меня, как на свою добычу, как на вещь, которая принадлежит ему по праву.

— Ты должна запомнить, — прошептал он, притягивая меня ближе. — Здесь решаю я.

Я почувствовала, как его губы накрыли мои.

Поцелуй был жестким, властным, лишенным нежности.

Это было требование, знак того, что я — его.

Мои руки инстинктивно сжались в кулаки, но я не могла заставить себя двинуться.

Страх сковывал меня, мешая сопротивляться.

Этот поцелуй не был ни страстным, ни желанным.

Это был акт силы. Унизительный и разрушительный. И всё же я чувствовала что-то ещё. Злость. Горькую, кипящую ярость. Не только к нему, но и к себе. Почему я не сопротивляюсь? Почему позволяю ему это? Боже....

Когда он отстранился, его губы были приподняты в самодовольной ухмылке.

— Хорошая девочка, — усмехнулся он, отпустив мои волосы.

Я стояла неподвижно, пытаясь унять дрожь.

Мои ноги казались ватными, а горло сжималось. Я там... Чувстовала как бьется быстро сердце.

Но больше всего меня мучила злость. Злость на себя за то, что я ничего не сделала, чтобы остановить его.

Владимир отошел к столу, где стояла бутылка виски. Он налил себе стакан и, отпив, посмотрел на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты боишься меня, — сказал он, словно констатируя факт.

Я ничего не ответила. Просто молчала.

Не хотела давать ему ещё больше власти надо мной. Но мой взгляд говорил сам за себя.

— Ты думаешь, что будешь просто покорной? — он усмехнулся. — Нет, Алина. Я жду не послушания. Я жду лояльности.

Я почувствовала, как моё дыхание сбилось. Лояльности? Что он имел в виду? Этот человек разрушил мою жизнь, забрал мою свободу, издевается над теми, кто ему подчинился. Лояльности?

— Ты никогда ничего от меня не получишь, — прошептала я, не отводя взгляда, — ни лояльности, ни послушания. Ни прощения, Лебедев. Ничего.

Его ухмылка стала шире.

— Мы ещё посмотрим. Ложись на кровать.

Глава 13

Алина

Я легла на кровать, чувствуя, как холодное простынное полотно обжигает кожу.

Каждое движение казалось непростительно громким в этой тишине.

Сердце билось в висках, а в груди поселился комок страха. Я смотрела в потолок, стараясь не двигаться, не думать.

Просто быть невидимой.

Владимир был здесь, я слышала его шаги, чувствовала его присутствие. Оно заполняло всё пространство комнаты, сжимало меня в тиски.

Он был рядом. Слишком рядом.

Моё дыхание стало прерывистым, но я старалась скрыть это.

Я ощутила, как его рука касается моего плеча. Его пальцы скользнули по моей коже, медленно, словно он хотел изучить каждую её клетку.

Я зажмурилась, стиснув зубы.

Это было невыносимо.

Его прикосновения были одновременно мягкими и властными. Они говорили о том, что я принадлежу ему, что у меня нет права возражать. Почему я слушаюсь? Почему? Просто хочу жить...

— Расслабься, — его голос звучал тихо, почти успокаивающе.

Но мне было всё равно. Успокаивать? После всего, что он сделал? Как он может говорить такие вещи? Придурок конченый.

Его пальцы двинулись вниз по моему плечу, коснулись ключицы, а затем груди.

Я вздрогнула, но не отодвинулась.

Я не могла.

Страх сковывал меня, не позволяя даже пошевелиться.

Я как марионетка в его руках...

Полотенце, обмотанное вокруг его бедер, сползло. Блять.

Я почувствовала, как он наклонился ближе, его дыхание коснулось моей шеи.

— Возьми, — прошептал он грубо и не оставив мне гребаного выбора.

Я замерла.

Сердце замерло вместе со мной.

Моя голова закружилась, будто воздух внезапно покинул комнату.

Я не могла поверить в то, что он только что сказал.

Но его взгляд...

Там было только ожидание.

Мои руки дрожали.

Я знала, что он не примет отказ.

Не здесь, не сейчас.

Я подняла руку, чувствуя, как она тяжелеет, будто из свинца.

Мои пальцы коснулись его каменного члена.

Это было странно. Неловко.

Я не знала, что делать, как двигаться.

Его кожа была горячей, а я ощущала себя ледяной.

Я избегала смотреть на него, но чувствовала его взгляд.

Он смотрел на меня, изучая каждую эмоцию, пробегающую по моему лицу.

Не сказал ни слова, но я видела в его глазах, что он знает.

Знает о моем страхе, о моём замешательстве. Знает, что я ненавижу себя за эту покорность, за то, что делаю это.

Ничего не говорил, только слегка кивнул, заставляя меня продолжать.

Я старалась не думать, просто следовать его указаниям, его движениям. Водила рукой вверх и вниз, сжимая пальцами его член сильнее.

Мамочки... Я никогда не прикасалась у мужчине. К голому.

Но моё тело меня предавало. Я чувствовала, как внутри всё горит, хотя это было отвратительно. Нельзя, Алина, нельзя. Только не такому подонку.

Владимир мягко убрал мою руку, и я едва заметно вздохнула.

Я не могла понять, что чувствую: облегчение или что-то ещё.

Он наклонился ко мне ближе, его губы коснулись моего плеча, а затем шеи.

Его губы спустились ниже, к моей ключице. Он оставлял на моей коже горячие следы, которые жгли, как раскаленный утюг, которым нечаянно палец прижала.

Моя кожа поддавалась ему, но разум всё ещё боролся.

Я ненавидела его за то, что он заставляет меня чувствовать. Ненавидела за то, что я не могу ничего сделать.

Я была его игрушкой, его добычей. Но где-то в глубине души было ещё что-то.

Что-то, от чего я хотела закрыться, спрятаться.

От своей неопытности...

Когда его губы достигли моей груди, я почувствовала, как дыхание перехватило.

Я не могла больше игнорировать то, что творилось внутри меня. Это было слишком.

Слишком много, слишком громко.

Моё тело отзывалось на каждое его движение, несмотря на то, что я пыталась сопротивляться.

Но тут он остановился, поднял головой, видимо заметив, что я перестала трогать его каменную кувалду.

— Ты что как будто члена не видела,— он приподнял бровь,— активнее.

А я от неожидансти как выпалила ему не подумав:

— Не видела.

И тут ухмылка расплылась по лицу.

Он приподнялся, осмотрел мое полуголое тело. Прикусил губу.

— А вот это интересно. Очень интересно, номер два.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Алина

Владимир ухмылялся, его взгляд прожигал меня насквозь.

Каждое движение, каждый жест был настолько четким и резким, что я вздрагивала только от одного замаха ладони.

Я лежала неподвижно, чувствуя, как мои руки, сложенные вдоль тела, начинают неметь.

Казалось, любое сопротивление было бесполезным. Или не казалось, я не хочу Машкину судьбу повторить.

А этот бугай темноволосый тянул время, наслаждаясь тем, что я в его руках.

Его пальцы медленно скользнули к лямке моего лифчика.

Он потянул её вниз, оголяя мою грудь.

Я задержала дыхание.

Его глаза жадно рассматривали меня, словно я была вещью, принадлежащей ему по праву. Но я не вещь... Не вещь же.

Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.

Страх, стыд и что-то ещё — неясное, непонятное....

Он наклонился ближе, его губы коснулись моей груди, оставляя за собой горячий след. Боже...

Я не успела ничего понять, как он резко прикусил сосок, а затем облизнул его.

Я выгнулась, не сдержав реакции, но сразу же заставила себя вернуться в прежнее положение.

Он почувствовал это и усмехнулся. Громко и как-то по животному дико.

Его руки уверенно скользнули по моему телу, будто он хотел показать, что оно принадлежит ему.

— Лежи спокойно, — бросил он, почти шепотом.

Но его тон был не просьбой, он был приказом.

Таким, который нужно выполнить, хочешь ты или нет.

А я не хочу.

Но делаю.

Жизнь важнее.

Я закрыла глаза, чувствуя, как его язык обвивает мой сосок, а зубы осторожно прикусывают его.

Моё тело предательски отзывалось на каждое его движение.

Я не могла понять, что чувствую: ненависть или что-то более сложное, от чего хотелось сбежать.

Руки сжались в кулаки, и я старалась сосредоточиться на том, чтобы не выдать эмоции.

И вдруг в дверь раздался громкий стук.

— Володя! — голос Фёдора звучал глухо, но отчётливо.

Я вздрогнула, возвращаясь к реальности. Что он творит со мной? Подлец извращенный!

Владимир, как хищник, оторвался от моей груди, скривившись от раздражения.

Он повернул голову к двери, но всё ещё не отстранился.

Напряжение в комнате стало почти осязаемым.

— Что? — произнёс он, явно недовольный, что его прервали.

— Дима едет с Никой, — голос Фёдора звучал уже громче, — Будут минут через пятнадцать.

Я не понимала, о чём они говорят.

Кто такой Дима?

Кто такая Ника?

Мой разум лихорадочно искал ответы, но ничего не находил.

Владимир быстро поднялся, натягивая трусы и накидывая рубашку, которая лежала на спинке кресла.

Его движения были резкими, как у человека, которого застали врасплох, но он сохранял контроль.

Что такое? Что происходит? Он меня отпустит сейчас?

— Какого хрена? — бросил он, подходя к двери.

Распахнул её, и перед ним расслабленно, оперившись о проем, стоял рыжий.

— Ника сказала, что хочет поздравить тебя с праздником.

— С каким праздником? — Владимир прищурился, но его взгляд вдруг изменился, будто он что-то вспомнил.

Он замер на мгновение, а затем повернул голову в мою сторону.

— Ты, милая, сейчас переодеваешься, — его голос был тихим, но каждый слог резал, как нож. — И будешь делать вид, что ты моя девушка. Что-то не так пойдёт, — он сделал паузу уже грубее добавил, — я тебя пристрелю.

Что? Я не хочу. Я не согласна. Не надо это мне.

Села на кровать, чувствуя, как ком страха подступает к горлу.

Его слова звучали как абсолютная правда.

Никакого шанса на ошибку.

Никакого права на бунт.

Я знала, что если хотя бы заикнусь о том, чтобы возразить, он не задумываясь приведёт угрозу в исполнение.

Уже поняла, что от него можно ожидать, что угодно.

— Вставай, — приказал он, кивком указав на шкаф, встроенный в стене, — Там найдёшь что-то приличное.

Я поднялась, чувствуя, как ноги предательски дрожат. Да я вся вообще дрожу!!!!

Зачем это надо? Зачем меня? У него полно там всяких покорных девах. Почему я?

Ох, угораздило же под руку подвернуться.

Пальцы сжались в кулаки, но я заставила себя идти.

Подошла к шкафу, открыла его и замерла.

Ряды одежды, идеальные в своей строгой элегантности, словно говорили, что всё здесь принадлежит ему.

Даже то, что он хочет, чтобы я надела.

— Быстрее, — его голос прозвучал резко, и я выдернула первое, что попалось под руку. Платье. Чёрное, облегающее, явно слишком откровенное. Но спорить я не стала.

Оно почти моего размера, чуть большевато, но из-за ткани под вязку, даже лучше, чем в обтяжку.

Это так перед ним тут выряжаются?

— Тапочки надеть, внизу стоят,— добавил он.

Повернувшись, я увидела, как он застёгивает ремень.

Не стала медлить. Взяла первые попавшиеся. На удивление как раз.

Лебедев выглядел спокойно, но в его глазах была напряжённость. Да и в спине тоже. Стоял слишком уж ровно.

Он что-то обдумывал, но не делился этим. Да и не надо... Наверное. Раз его это событие вгоняет в краску, тогда уж точно не надо.

Меньше знаю – дольше живу.

Я понимала, что он не из тех, кто раскрывает свои планы. Особенно перед такими, как я. Тот еще жук, этот ваш... Лебедев.

— Сюда, — бросил он, подзывая меня к себе. Его взгляд скользнул по мне, оценивающе. — Неплохо. Ты помнишь, что я сказал?

Я кивнула, едва осознавая, что делаю. Слова застряли в горле.

— Хорошо, — он приблизился, слегка коснувшись моих волос. Этот жест был почти нежным, но в нём всё равно читалась прямая власть надо мной, — Улыбка. Ты моя девушка, Алина. Забудь об остальном.

— Забыла, Володь, уже забыла, все хорошо,— я мгновенно вошла в роль и приобняла его за спину.

Только потом осознала, что он все-таки запомнил мое имя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Алина

Мы шли по коридору, и я ловила себя на мысли, что всё вокруг выглядит слишком идеально.

Пустые стены, никакого намёка на личное пространство, лишь холодный блеск дорогих материалов.

Здесь не было ничего, что могло бы казаться тёплым или уютным.

Даже свет казался слишком белым, стерильным, от него начинали болеть глаза. Как в тот месте, где был аукцион. Да-да. Как и там. Ужас.

Когда я увидела, что лифт, которым мы приехали, теперь скрыт за массивной картиной, что-то во мне оборвалось.

Огромное полотно с изображением охоты казалось нарочито мрачным.

Волки, лес, охотники с ружьями.

Я не могла избавиться от ощущения, что эта картина — больше чем просто декор.

— Они маскируют даже то, что нельзя замаскировать, — подумала я. И это было ещё одним доказательством, что мне здесь не место.

Вообще не место, бежать Лебедь, чтобы пятки сверкали. А этому нахалу сосок мой подавай... Мудак.

У них умный дом. Умный мать его дом, который пультиком вешает картину вместо дверей лифта. До чего технологии дошли. Жуть.

Запах, доносившийся с кухни, удивил меня.

Он был неожиданно тёплым, домашним. Чего?

Чувствовалось что-то жареное, возможно, мясо с травами.

Это было странно. Максимально, прошу заметить.

В доме, который казался мне тюрьмой, внезапно появился намёк на нормальную жизнь. Да ну? Шок.

Хотя, скорее всего, это была просто видимость, созданная для гостей.

Мы прошли мимо кухни, и я краем глаза заметила, как за окном мелькнули крупные тени.

Фёдор выводил собак в загон.

Их было трое: массивные, с густой блестящей шерстью.

Они двигались грациозно, подчиняясь жестам своего проводника. Еще один хозяин тут. Женат он. Ну-ну. Наверняка тоже над девками издеваеться.

— Идеальные охранники, — отметила я про себя.

Собаки подчёркивали, что это ад. Место, в котором нет пространства для слабости или ошибок.

Моё сердце билось так быстро, что мне приходилось напоминать себе дышать.

Я не могла расслабиться. Никак. Ни на минуту, ни на секунду.

Всё это было слишком ненастоящим, как плохо сыгранный спектакль, в котором я почему-то оказалась актрисой.

Владимир шёл впереди, а потом внезапно остановился.

Он развернулся ко мне и посмотрел с такой сосредоточенностью, что мне стало не по себе.

— Слушай меня внимательно, — сказал он, и его голос прозвучал резко, словно удар. — Если спросят, как мы познакомились, скажешь, что я приезжал в твой университет. Мы столкнулись там, разговорились. Всё просто. Исправляй, импровизируй, если понадобится. Поняла?

Я кивнула.

Это была автоматическая реакция, но внутри меня разгорался гнев. Университет?

Он даже не знал, училась ли я где-то.

Он просто выбросил эту фразу, как если бы моя жизнь была набором сценариев, которые он мог переписать по своему желанию.

А этот козел мог. Может и делает.

— Подчёркивай, что ты очарована мной, — добавил он с лёгкой ухмылкой. — И не смей выглядеть так, будто ты боишься меня. Никто не должен догадаться.

Очарована?

Я сжала зубы, стараясь не выдать эмоций.

Очарована его жестокостью?

Его попытками сломить меня?

Это было унизительно, но я понимала, что у меня нет выбора.

Реально нет.

— Это брат? — спросила я, чувствуя, как страх подбирается всё ближе.

— Брат и его жена, — коротко ответил он. Его взгляд вдруг потемнел. — Имей в виду, проболтаешься про то, что есть внизу... — он сделал паузу, будто хотел дать мне время осознать смысл сказанного. — Я уже говорил, что будет с тобой.

Да помню я, у меня не амнезия, блин.

Я сглотнула. Моё горло будто пересохло, а воздух стал тяжелым, как бетон. Переживаю только из-за того, что что-нибудь ляпну лишнего.

Я ведь даже не знаю, где что и как лежит.

— Я поняла, — прошептала я, включив актрису.

Но в голове начала проноситься другая мысль.

Если жена его брата ничего не знает, это может быть шансом.

Возможно, если я попрошу с ними поехать в город, Владимир не сможет отказать.

Он ведь не может показать своё истинное лицо перед ними, не так ли?

Я окинула взглядом пространство вокруг.

Широкие коридоры, гладкий паркет, картины на стенах.

Всё выглядело слишком дорого, чтобы быть настоящим. Уюта 0. И мозгов у меня видимо тоже, раз думаю о побеге сейчас.

Но это шанс ведь..

Если мне удастся проникнуть в какую-нибудь комнату, куда они не захотят заглядывать... или хотя бы выйти во двор?

Я не знала, что именно сделаю, но каждая мелочь могла стать частью плана.

Запоминаем ВСЕ.

Когда мы проходили через просторную гостиную, я заметила, как лунный свет пробивается сквозь высокие окна.

Большой камин был угловым, а на полу лежал огромный ковёр, который выглядел так, будто стоил больше, чем я за всю свою жизнь смогла бы заработать.

Я обратила внимание на двери.

Они были массивными, и каждая из них имела свои особенности. Одна из них чуть приоткрыта — там, кажется, кладовая или подсобное помещение.

Владимир, казалось, замечал всё, что делаю я.

Его взгляд был прикован ко мне, и я почувствовала, как пот выступает на ладонях.

— Молодец, — сказал он, оценивая мою внешность. — Осматривайся и запоминай, что где лежит. Так уж и быть, завтра если что устрою тебе экскурсию.

Я снова кивнула, чувствуя, как напряжение нарастает.

Эта игра, в которую он втянул меня, была смертельно опасной.

Устроит. Ага. Зачем только? Чтобы я теперь была девушкой по вызову? В самом тупом смысле этого высказывания.

Хотя, Алина, в то же время это была возможность.

Маленький шанс, но шанс. Шансик.

А еще...

Ворота распахнулись, машина заехала во двор. Собаки лают и Федя идет в сторону выхода.

Приехали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Алина

Я шла под руку с Владимиром, стараясь контролировать каждое своё движение.

Мало ли что.

Придушит меня еще.

Прямо сейчас.

Бровь мысли, брось каку, Алина.

Его рука лежала на моей так уверенно, будто это было чем-то естественным. Хотя на самом деле я чувствовала себя как на краю пропасти.

Мой взгляд скользил по коридору, по каждой детали: зеркала, картины, мебель.

Я отмечала всё, чтобы запомнить — каждую дверь, каждую возможность для побега.

Но когда мы подошли к входу, мои мысли мгновенно оборвались.

Дверь открылась, и я увидела его.

На пороге стоял мужчина, который был точной копией Владимира. ЧЕГО?

Я моргнула, думая, что это просто игра света, но нет.

Они действительно были похожи, как две капли воды.

Разница была лишь в одежде.

Этот был в белой водолазке и коричневой дублёнке, что делало его внешность чуть мягче.

Но от этого его взгляд не казался менее... Животным.

Он словно меня не заметил. Даже не кивнул в знак приветствия.

— Димас, — с ухмылкой произнёс Владимир и шагнул вперёд, отпустив мою руку.

Они обнялись по-мужски, хлопнув друг друга по плечу. Братья... Близнецы. Офигеть. Вот это да.

Их короткий диалог, полный фраз, понятных только им, звучал как грохот в моей голове.

Я не успела осознать, что происходит, как за его спиной появилась ещё одна фигура.

На мгновение я подумала, что это просто обычная девушка лет двадцати пяти, но когда её лицо стало чётче, мои ноги чуть не подкосились.

Это была она.

Я ее знаю.

Блять.

Я ее знаю.

Нет. Нет. Нет.

Вероника.

Контрабандистка с прозвищем «Бабочка».

Мы работали на одного человека, и я запомнила её надолго...

Та еще стерва.

Она была опасной, хитрой и всегда знала, как выкрутиться из любой ситуации.

Её манеры были изысканными, даже аристократичными, но за этим фасадом скрывалась настоящая хищница.

Я замерла, чувствуя, как воздух вокруг меня становится плотным и вязким.

Вероника подняла взгляд, щурясь, и её глаза на мгновение задержались на мне.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.

Она помнит меня?

Узнала?

Если узнала, все. Крышка мне. Даже Машку так не боюсь, как эту...

Боже...

Что-то я аж все слова на свете не забыла.

Но нет.

Она не подала ни малейшего вида.

Выдыхаем. Ведем себя нормально.

Естественно, Алина. Как живой человек.

— Володя! — её голос был звонким, с лёгкой хрипотцой. Она шагнула к нему, обняв его так, будто они были старыми друзьями. — С праздником, дорогой!

Моё сердце замерло, когда она снова посмотрела на меня.

Её взгляд был прищуренным, оценивающим, но не враждебным. Просто лёгкое любопытство.

— Это Алина, — неожиданно представил меня Владимир, его голос прозвучал твёрдо. — Моя девушка.

Я кивнула, натянув на лицо улыбку, которая, надеялась, выглядела естественно. Надеюсь.

— Очень приятно, — произнесла я, чувствуя, как моё тело начинает мелко дрожать.

— Прелестно, — улыбнулась Вероника, едва заметно склонив голову,— рада познакомиться. Вероника.

Да знаю я. Как тебя зовут...

Мы все направились на кухню, и я пыталась держаться позади. Каждый шаг отдавался в моём теле волной напряжения.

Реально жуть.

Вот так встреча.

Вот так парочка вообще.

Кухня была просторной, с массивным деревянным столом.

На плите что-то жарилось, пахнет вкусно.

Гости начали раскладывать привезённые вещи: небольшие коробки, которые, как я поняла, были подарками.

Я не могла сосредоточиться.

В ушах стоял гул, от которого казалось, что я вот-вот потеряю равновесие.

Глаза Вероники всё ещё жгли меня, хотя она больше не смотрела в мою сторону.

Моя голова кружилась от мыслей.

Что она здесь делает?

Почему именно она?

Если она узнает меня, всё закончится.

У меня не будет шанса объяснить, не будет шанса сбежать.

Я украдкой посмотрела на Владимира.

Он что-то рассказывал своему брату.

Никто из них не знал, какие мысли проносятся у меня в голове.

Никто не знал, что я едва держусь.

Моя рука машинально сжалась в кулак, и я почувствовала, как ногти впиваются в ладонь.

Надо сосредоточиться.

Надо продержаться.

Но как, если каждый взгляд Вероники вызывает у меня желание исчезнуть?

Дорогие читатели, пока мы ждем следующую проду, которая будет завтра

Приглашаю вас в свою горячую новогоднюю новинку.

Гарантирую юмор, легкость и страсть....

Ссылка:

Приятного чтения, ваша Кара.

А для тех, кто хочет прочитать историю Вероники и Дмитрия, отдельная ссылочка.

Она уже завершена и скоро будет отредактирована на все ошибки и опечатки.

Но... предупреждаю, там тяжело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Владимир

Мы шли к кухне, и я краем глаза наблюдал за Алиной.

Она держалась молодцом, хоть я видел, как у неё внутри всё ходуном ходит.

Ха.

Пока справляется.

Главное, чтобы не дала слабину, а то к чёрту полетит весь мой замысел.

Я бросил взгляд на её плечи — хрупкие, но с каким-то внутренним стержнем.

Еще бы, Лебедь. Еще бы.

Маленькая, дрожащая птичка, которая пытается не показать, как её выворачивает изнутри.

Да и хрен бы с ней.

Сегодня ночью я всё равно заставлю её расслабиться.

В полном смысле этого слова.

Девственность — вещь хорошая, особенно для такого, как я.

Заберу её так, чтобы она запомнила, кому принадлежит.

Птичка с характером. Посмотрим, как ты будешь смотреть на меня завтра.

Димас стоял, развалившись у стола, в своей вечной белой водолазке.

Этого у него не отнять — всегда из себя аристократа корчит, хоть мы с ним оба выросли, хоть и порозонь, но в таких местах, где до аристократии было как до Луны.

Смешно, конечно.

Но раз уж он решил оставить это позади — его дело.

Я смотрел на него и понимал: мы одинаковые только снаружи.

Внутри он совсем блять другой.

Его жизнь к хуям полетела, когда Бабочка появилась.

Когда я увидел её на пороге, меня сразу передёрнуло.

Вообще еще прусь по ней.

Но стерва вообще.

Два года назад она сдала наше укромное местечко мусора.

Вообще весь интернет трещал, глядите какое заведение. Я тогда был вне игры, но охренел.

Вытащила она свою шкуру и похоронила под руинами всю систему, которую строили годами. Хакера наняла, все дела, весь фарш.

А потом ещё и своего батю грохнула.

Красиво, чёрт бы её побрал.

Тогда вся столица на ушах стояла.

Мы работали вместе. Я видел её в деле, видел, как она умеет манипулировать людьми.

Умная, красивая, опасная.

Но я никогда её не любил.

Димка — другое дело.

Вот он её и забрал.

У них своя любовь.

Теперь я смотрю на неё, и понимаю: мне на неё плевать.

Как женщина, она меня больше не интересует.

Но как угроза — ещё как.

Если она что-то заподозрит, если хоть словом Алинка обмолвится об этом доме...

Не дай бог.

Димке попадет, он ведь обещал ей прекратить, а сам из под тешка, на меня «управление скинул» и живет себе.

Баб, конечно, трахать не приезжает, но в курсе.

И вот, если женка его прознает, всех за яйца возьмет.

А я что? А я ничего. Брат просил чтобы это самое, все тихо мирно.

Я и я стараюсь.

Вот недавно замес с конкурентами и замутили. Пришлось знакомого подключить с этим гребаным аукционом. Только мы на рынке. Только у нас лучшее, нечего зариться. Ниша занята.

Пока Вероника расспрашивала Алину, я сидел напротив, лениво глядя на происходящее.

— Как вы познакомились? — Ника в своем фирменном стиле, как на допросе.

Алина, к моему удивлению, не растерялась.

Врать она умела. Еще бы. Такой грех врать не уметь. Реально, грех.

Начала рассказывать что-то про университет, про то, как мы якобы столкнулись на каком-то мероприятии.

Подробности придумала на ходу, но выглядело это правдоподобно.

Хорошая девочка.

Научилась быстро подхватывать, что я говорю.

Пока она рассказывала, я невольно заметил, как её грудь вздымается при каждом вдохе.

Чёрт, сиськи у неё что надо.

Мягкие, упругие, так и хочется схватить.

Прямо сейчас.

Ночью это всё будет моим.

Вероника продолжала слушать, кивая головой, но её глаза всё время искали что-то в лице Алины.

Она была умной.

Слишком умной.

И это напрягало.

Ника епта, я ж твой родственник теперь. Сжалься, а.

Смотри на неё и думай, что хочешь, Бабочка, но лучше тебе ничего не понять.

— И как тебе живётся с Володей? — вдруг спросила она у Алины, и я напрягся.

— Хорошо, — ответила Алина, улыбнувшись. Я видел, как она пытается скрыть дрожь в голосе. — Он... Он заботливый.

Заботливый, ага. Конечно, Алинка, продолжай.

Заботливо стяну с тебя трусы блять.

Вероника, кажется, купилась.

Она повернулась обратно к Димке, а я краем глаза заметил, как Алина облегчённо выдохнула.

Молодец.

Пока справляется.

Оглянулся по сторонам. Зачетный домина. Не зря строился три года. Его братан еще до всех ситуаций строить начал, как чувствовал.

Мне тут живется нормас.

Свои прелести я нашёл.

Я не такой зверь, как Димас, и уж точно не такой садист.

У меня сердце помягче. Звучит то как, пиздец.

Но я всё равно мог брать то, что хотел.

Выбрал себе парочку, трахаю их, когда хочу.

Всё просто.

Без лишних обязательств.

Машу в их число не включаю.

С ней я пытался что-то строить, но она оказалась сложной.

Слишком упрямой. Вся в работе. В тебя Володя стрелять не буду, но и любить тебя тоже не хочу. Не хочет любить? Ну вот пусть теперь валяется.

Мне это не надо.

Мы с ней еще поговорим, кто там меня аткой дерзкий, заказать решил.

Я перевёл взгляд на Алину.

Она всё ещё смотрела в свою тарелку, стараясь избегать взглядов.

Моя маленькая актриса.

Сегодня ночью я покажу ей, что такое быть моей. Но главное сейчас — чтобы она не спалилась.

Сидела тихо, словно мышка.

Глаза смотрели в тарелку, плечи опущены, будто старалась стать невидимой.

В нужный момент может заткнуться и слушать.

Это уже половина успеха.

Слишком напряжена.

Но держится.

А я пока думаю: как взять её сегодня так, чтобы она утром посмотрела на меня другими глазами. Девственность, страх, ненависть — всё смешается.

А потом, через пару дней, она сама ко мне полезет. Такие всегда сначала ломаются, а потом привыкают.

Вероника тем временем болтала с Димкой.

Два года назад она была совсем другой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рабыня в таком же доме, как мой.

Димка тогда был ещё жестче, чем я.

Но эта Бабочка, как говорят, пробила его броню.

Сбежала, сдала дом, пристрелила батю, нашего с Димой, кстати тоже.

Но это она молодец.

Всё ради свободы.

Теперь она миссис «порядочная», девушек нельзя держать в плену, все дела. Ой, святая.

Кто бы мог подумать.

— Алина, — Вероника обратилась к ней, выдернув меня из мыслей. — Ты такая красивая. Володя тебе делает комплименты?

Алина подняла глаза и посмотрела на неё, улыбнувшись настолько натянуто, что мне захотелось заржать.

Ха, бля.

— Конечно, — ответила она. — Володя часто говорит, что я красивая.

Боже, какая актриса.

Хоть в кино отправляй.

Я едва удержался, чтобы куском мяса в стол не пульнуть.

— Она у меня такая, — добавил я, решив поддержать игру. — Сразу привлекла внимание, как только мы познакомились.

Вероника прищурилась, словно пыталась прочитать что-то между строк.

Я спокойно смотрел ей в глаза, будто хотел сказать: «Ищи что хочешь, но ничего не найдёшь».

— В университете, да? — уточнила она, кивнув, словно подтверждая свои мысли.

— Да, — быстро подхватила Алина. — Он приезжал на мероприятие, связанное с бизнесом. Мы столкнулись в коридоре.

Я мысленно похвалил её. Сказала это так уверенно, что даже я почти поверил в эту чушь.

Я чувствовал, как внутри меня нарастает раздражение.

Вроде всё идёт по плану, но это постоянное напряжение, когда не знаешь, в какой момент всё пойдёт не так, выматывает.

Я посмотрел на Алину снова.

Это платье на ней было лишним. Сто процентов.

— Димас, налей что-нибудь выпить, — сказал я брату, чтобы отвлечь его внимание от Алины. — за знакомство.

Дорогие читатели, листайте дальше, покажу вам еще визуал.

Визуал

Итак, с кем еще не познакомились

Вероника

Бывшая контабандистка, бывшая заложница такого дома удоволсьвтий.

Милая и добрая девушка, если бы не моменты...

Она еще будет появлятся и свою роль исполнит)

Маша с позывным - Зяблик

Первый снайпер. Бывшая девушка Лебедева.

Упрямая, напористая, просто так ситуацию с Владимиром не оставит.

Ей еще есть чем насолить и своей подруге и ему)

Федор, просто Федор.

Друг семьи, принципиальный, на самом деле добрый мужик, но, со своими косяками.

Приезжает в дом, чтобы видеться с собаками и с Володей.

К девушкам не прикасается, любит свою жену, которую сам забрал из такого места...

Олеся

Одна из заключенных на минус первом этаже.

Добрая, отзывчивая, очень наблюдательная.

Ей есть чем поделиться с той, кто войдет к ней в доверие)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Алина

Ужин шёл своим чередом. Владимир болтал с Вероникой, а Дмитрий молча наблюдал за всеми, как хищник, оценивающий обстановку.

Его взгляд заставлял меня чувствовать себя неуютно.

Я старалась сосредоточиться на своей тарелке, отвечала на вопросы Вероники, но мысли уже плелись вдоль края тарелки: как сбежать?

Как вырваться?

Когда Владимир поднялся, чтобы провести экскурсию для Вероники, я почувствовала, как напряжение в комнате сгустилось.

Дмитрий остался за столом со мной, и от его взгляда стало холодно. Правда.

Он выглядел спокойным, но эта маска могла обмануть только незнающего.

Его аура говорила о силе и опасности, скрытых за этой мнимой безмятежностью. Я уж таких повидала. Деспот.

— Ну что, Алина, — проговорил он, разрывая тишину. — Как тебе тут живётся?

Я подняла глаза, стараясь сохранять спокойствие. Но мой голос всё же дрогнул:

— Хорошо… Владимир заботится обо мне.

Дмитрий ухмыльнулся, его губы растянулись в хищной улыбке.

— Заботится? — повторил он, усмехаясь. — Да ты не бойся, девочка. Я знаю, как он «заботится».

Его тон был насмешливым, но в нем чувствовалась стальная нотка.

— Вам не кажется, что я могла бы… поехать с вами в город? Мне нужно кое-что, это не займёт много времени. — Слова прозвучали тише, чем я ожидала, словно мой голос ломался под тяжестью просьбы.

Дмитрий резко выпрямился, его лицо стало серьёзным, холодным.

— Ты что, думаешь, сбежать получится? — его голос стал ледяным. — Брось, Алина. Это место — твоя тюрьма. Отсюда не уходят. Никто.

Он наклонился ближе, его глаза блеснули жестокостью, от которой кровь застыла в жилах.

Черт. Черт. Черт.

— Если ты не прекратишь думать об этом, будет плохо. Очень плохо, — его голос стал почти шёпотом, но от этого он не казался менее угрожающим. — Ты хочешь жить? Тогда будь послушной.

Я сжалась, чувствуя, как мои надежды разбиваются вдребезги.

Я знала, что рискнула зря.

Дмитрий видел это.

Он наслаждался моим страхом.

Скотина.

Скотина.

Трижды скотина.

— Успокойся, — он налил мне вина и протянул бокал. — Выпей. Смирись. Отсюда нет выхода.

Я смотрела на бокал, чувствуя, как в груди растёт отчаяние.

Ну выпустите меня пожалуйста. Ну умоляю... Боже мой.

Лебедев расслабился в кресле, будто только что сделал доброе дело, а не разбил все мои надежды.

— Послушай, — продолжил он. — Ты ведь одна из его любимец, так? Ну, так вот, не заикайся об этом больше. Ни передо мной, ни перед моей женой. Будешь любимицей — проживёшь дольше. Всё просто.

Его слова резанули меня сильнее ножа.

Я не могла сказать ничего. Вообще ничего. Замерла блин.

Даже мысль о том, чтобы продолжить разговор, казалась опасной.

Я лишь кивнула, боясь поднять глаза.

Еще чего ляпну, вообще будет праздник.

— Вот и умница. Я тебе это как друг говорю. Хотя, конечно, друзей у тебя здесь не будет. Только хозяева.

Ком в горле. ХозяевА?

Нет... Нет. Не.

Мои руки дрожали, когда я взяла бокал и сделала небольшой глоток.

Горечь вина не могла перебить того холода, что разливался внутри.

Этот мудак снова усмехнулся, наблюдая за мной.

— Вот видишь, Алина. Ты уже учишься. Это хорошо. Ты понравишься ему ещё больше. А теперь сиди и будь хорошей девочкой.

Он отвёл взгляд, будто я перестала существовать, а я сидела, не в силах пошевелиться.

В ушах звенело, от напряжения болели виски.

Я сделала ещё глоток вина, стараясь хоть как-то подавить страх.

Я ошиблась.

Жестоко ошиблась.

Теперь я знала, что не могу доверять ни одному из них.

Попытка почти привела к пытке.

Брат этот, был не менее опасен, чем Владимир, возможно, даже хуже.

Его угроза была ясна. Более чем. Мне дважды угрожать не надо. Научена.

От мысли о том, что я попала в эту западню, хотелось кричать, но я лишь сидела, стиснув зубы, заставляя себя улыбаться, чтобы не показать, как сильно я боюсь.

Он продолжал смотреть на меня, но его внимание уже было рассеянным, будто он сделал своё дело и больше ему я не интересна.

Тварь бездушная.

Знает все?

Для чего тогда весь это цикр?

И тут я прозрела...

Для его жены...

Для бабочки.

Видимо, довериться той, кто сама представляет опасность, было бы более выигрышным вариантом.

Я прокручивала в голове его слова.

"Никто отсюда не уходит".

Эти слова били как молот.

Безвыходность этого места, его жестокость — всё сливалось в один невыносимый коктейль, который я не могла проглотить.

Ну не могу.

Не могу я.

Не могуууу.

Подчиняться им – нет...

Но надо.

Мой взгляд скользнул по комнате, пытаясь ухватиться за что-то, что могло бы стать моим спасением, но ничего, кроме массивной мебели и дорогой обстановки, я не видела.

Дмитрий потянулся за своим бокалом.

Я невольно дёрнулась, когда он вдруг обернулся ко мне.

— Алина, — сказал он медленно, словно взвешивал каждое слово. — Ты молчишь, а это хорошо. Молчание тебе к лицу. Ты ведь понимаешь, что если вздумаешь что-то сделать, последствия будут... мягко говоря, не самыми приятными?

Я стиснула зубы и кивнула.

Говорить что-либо казалось бесполезным.

Моя ошибка была очевидна, и он не дал мне шанса её исправить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19

Алина

Я сидела в гостиной, наблюдая, как Владимир провожает гостей.

Видок у него злобный. Очень даже. Хотя пытается надеть на себя маску нормального, адекватного человека. Ложь.

Взгляды, которые он бросал на меня, подтверждали это.

Я старалась не встречаться с ним глазами, слишком боялась, что в его взгляде прочитаю обещание очередной жестокости.

Стремно.

Когда за дверью раздались последние прощальные слова, я сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках.

Всё прошло. На этот раз всё прошло.

Или… пока.

Или это только начало.

Но потом раздался его телефон.

Владимир вытащил его из кармана и отошел на пару шагов, чтобы ответить.

Он не стал прятать эмоции, хмурился, сжимая губы.

После короткого разговора он повернулся ко мне.

— Спускайся вниз, — коротко бросил он, не удостоив меня ни объяснения, ни взгляда.

— Что?.. — растерянно переспросила я, но он только махнул рукой, уже направляясь к двери.

Не то, чтобы я конечно сгорала от желания с ним остаться, но ведь сам факт.... Устал чтоли? Дела?

Дверь открылась, и в гостиную вошел Федор.

Он смерил меня оценивающим взглядом, будто проверял, как я выгляжу после этого вечера.

Жива я, рыжый. Живая.

— Ты со мной, — буркнул он, кивая в сторону лестницы. — Давай, не тормози.

Я сглотнула, сердце ухнуло вниз, словно от тяжелого груза.

Бросив взгляд на Владимира, который уже покидал дом, я поплелась за Федором.

На минус первом этаже было тихо.

Даже слишком.

Словно этот уровень дома был изолирован от остального мира.

Ах да.

Так и есть.

Девушки встретили меня удивленными взглядами.

Они стояли группкой у одного из диванов, кто-то сидел, кто-то лениво листал журнал, но когда я вошла, все замерли.

— Что с тобой? — спросила одна из брюнеток, поднимая глаза.

Я опустила взгляд на своё платье.

Наряд, выбранный Владимиром для ужина, выглядел здесь неуместным — слишком нарядным, слишком роскошным для подвала, где царила совершенно другая атмосфера.

Надо было с голыми титьками идти. Вот тогда бы вопросов не было. Точно.

— Всё нормально, — пробормотала я, стараясь держаться ровно. — Мне просто нужно немного побыть одной.

Они переглянулись, но больше вопросов не задавали.

Мне казалось, что их взгляды следят за каждым моим движением, но я заставила себя пройти к своей комнате и закрыть за собой дверь.

Еще чего!

Комната встретила меня той же холодной тишиной, что и раньше.

Мда.

Я прошлась к кровати и села, сжав ладонями виски.

Всё внутри горело от страха и злости.

Я сжала зубы, подавляя ком в горле.

Сказать Дмитрию о своём желании сбежать было ошибкой. Грубейшей.

Он ясно дал понять, что никто мне не поможет, и эта тюрьма — навсегда.

Как я могла быть такой глупой?

Зачем я вообще рискнула спросить?

Теперь он знает, что я думаю о побеге, и это делает меня ещё более уязвимой.

Владимир… Что он сделает, когда вернётся?

Мысли об этом заставили меня вздрогнуть.

Его обещания, его взгляды, его прикосновения — всё это нависло надо мной, как тень.

Я вспомнила, как он говорил о «заботе».

Его забота была пугающей.

Она не оставляла места для сопротивления.

Он ведь мудак, какое тут сопровление, Алина?

Я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

В комнате было не холодно, но мне казалось, что я замерзаю изнутри.

Пронзительная дрожь накатывала волнами.

Чего он хочет? Как далеко он зайдёт?

Ай.....

Мне хотелось найти в себе силы противостоять ему, но каждый раз, когда я думала об этом, я вспоминала угрозы Дмитрия. «Будешь любимицей — проживёшь дольше».

Сильнее всего меня пугало, что часть меня верила ему.

Я поднялась, подошла к зеркалу.

Моё отражение казалось чужим.

Лицо напряжено, глаза блестят от сдерживаемых слёз.

На щеках лёгкий румянец от вина, но я не чувствовала его тепла.

Я провела пальцами по своему лицу, как будто пыталась удостовериться, что это действительно я.

Может муляж?

Да нет, вроде.

— Алина, ты сильная, — прошептала я себе. — Ты справишься.

Но даже это звучало как ложь.

Еще одна ложь на сегодня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Алина

Ночь прошла в странной тишине.

Тишине, которая, казалось, звенела в ушах.

Никто не пришёл.

Никаких громких шагов, звуков открывающихся дверей или шороха ткани.

Ничего.

Я лежала на кровати, беспокойно ворочаясь, глядя в потолок, где бледное отражение света лампы медленно колебалось от моих движений.

Я пыталась заснуть, но мысли никак не унимались.

Что будет дальше? Почему Владимир ничего не сделал, ничего не сказал?

Его поведение сбивало с толку.

Этот вечер, напряжённый разговор с Дмитрием, его угрожающие слова — всё это накладывалось на моё сознание тяжёлым грузом.

Утром меня разбудил негромкий стук в дверь.

Я дёрнулась, сердце ухнуло вниз, но быстро взяла себя в руки.

— Входи, — произнесла я, сев на кровати.

Стоп. Кто вообще стучит в таком месте, где я рабыня? Странно, как минимум.

Дверь открылась, и в проёме появился Федя.

В руках он держал поднос с завтраком — тосты, яйцо, кофе. Обычный набор.

Но в этой ситуации даже это казалось чем-то странным, почти абсурдным.

— Доброе утро, — пробормотал он, поставив поднос на столик. — Тебе.

Я кивнула, собираясь поблагодарить, но потом решила воспользоваться моментом.

— Федя, всё хорошо? — я пыталась придать голосу искреннюю нотку беспокойства.

Он посмотрел на меня, чуть прищурившись.

— Да. А что? — видно по его опущенным бровям, что он поднапрягся.

— Просто… я переживаю, как прошёл ужин. Вдруг я им не понравилась? — я натянула на лицо маску неуверенности, стараясь выглядеть так, будто это действительно волнует меня.

Федя усмехнулся, его губы растянулись в лукавой ухмылке.

— Не волнуйся, девочка. Если жива, значит справилась, — произнес он, повернувшись к двери.

Когда он уже почти вышел, бросил через плечо:

— По-моему, ты стала кандидаткой на постоянную роль.

Я осталась сидеть, уставившись в его широкую спину, пока дверь не закрылась за ним.

Кандидатка на постоянную роль?»

Эти слова застряли в голове, словно острые осколки.

Что это значит? Какую ещё роль? Ещё одну попытку поиздеваться надо мной?

Ну не, дайте мне пистолет. Еще раз так играть, я пока не готова. Честно.

Я едва успела разобраться в своих мыслях, когда в коридоре раздались шаги.

Дверь снова приоткрылась, и в комнату заглянула Олеся. Её белокурые волосы были небрежно собраны в пучок, а выражение лица — то ли усталое, то ли заспанное.

— Можно войти? — спросила она, не дожидаясь ответа и переступая порог.

Я молча кивнула, сдерживая раздражение.

Последнее, что мне было нужно сейчас, — это разговоры.

— Ну что? Как всё прошло? — спросила она, присаживаясь на край кровати.

— Нормально, — коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности.

Олеся наклонилась ближе, её глаза блестели от любопытства.

— Алина, ты же понимаешь, что между нами... — начала она, но я прервала её взглядом.

— Я не хочу об этом говорить, Олеся, — сказала я твёрдо, но не грубо. — Мне нужно подумать.

Она отступила, видимо, решив, что сегодня из меня ничего не вытянешь.

— Ладно, — она поднялась. — Но ты знаешь, что здесь никому нельзя доверять. Даже тем, кто кажется подругами.

Её слова повисли в воздухе, пока она уходила, оставляя меня в комнате наедине с собой.

Вот именно, и ты сейчас мне в подружки вяжешься. Была у меня одна, теперь из-за нее мы здесь.

Я сидела на кровати, разглядывая свои руки.

Они слегка дрожали, как будто всё напряжение последних дней проявлялось физически.

Нужно было отвлечься.

От этих мыслей, от этого места.

И единственное, что пришло мне в голову, — это пойти к Маше.

Я ненавидела её за предательство, но внутри меня росло беспокойство.

Её лицо в тот вечер, её раны — всё это преследовало меня.

Несмотря на всю боль и обиду, я знала, что должна увидеть её.

Узнать, как она там.

Может быть, даже поговорить. Если получится.

Поговорить и не придушить ее самой, если получится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Владимир

Я стоял у окна в своём кабинете, разглядывая снег, что лениво падал за стеклом, и едва сдерживался, чтобы не разбить кулаком ближайшую стену.

Мои зубы стиснуты до хруста, пальцы сжимаются в кулаки. Злой. Я был злой, как чёрт.

Только что уехал мой старый знакомый — Чеченец.

Приезжал по делу. Сука. Проблема ещё та. Разговор был короткий, но достаточно, чтобы настроение улетело к херам.

Если бы не наши старые договорённости, его бы давно здесь не было, а сидел бы в другом месте. Глубоко под землёй.

Злость, что я копил всё утро, кипела внутри, как грёбаный котёл, и требовала выхода.

А тут ещё и новости, которые меня насторожили.

Что-то не то в моём доме творится. В последнее время стало слишком много вопросов, и слишком мало ответов.

— Федя! — рявкнул я, разворачиваясь от окна.

Через минуту в дверь вошёл Федор. Спокойный, как танк. Руки в карманах, ухмылка на месте. Ну еще бы, этот рыжий тот еще тип. Всегда спокойный и добрый. Не зря мы друзья.

— Чего звал. — спросил он лениво, но я видел, что по моему лицу он уже всё понял.

— Помоги. Всех людей сюда зови. Тех троих. Пора разобраться.

Федор сразу посерьёзнел. Кивнул и вышел.

Я отошёл к столу, вытянул сигарету из пачки и подкурил, пытаясь хоть немного успокоиться. На вдохе дым обжёг лёгкие, но внутри всё ещё полыхало. Вот Подполковник а, ну дает.

Минут через десять дверь снова открылась, и в кабинет вошли трое.

Все мои люди.

Не бомжи с улицы, а люди, которые здесь уже не первый год. Но сегодня я смотрел на них так, будто готов был разорвать на куски.

А я готов. Честно. Каждого, если сейчас же Туриста не найдут. Мне с ним еще работать и я планирую с ним дружить а не класть цветы на его могилу.

Они встали передо мной — молчаливые, как бараны на убой. Один из них — Леха — даже взгляд поднять боялся.

Я затянулся ещё раз, посмотрел на каждого по очереди и бросил окурок в пепельницу.

— Ну что, суки, — начал я спокойно, даже слишком спокойно. — Давайте, рассказывайте. Кто из вас решил, что можно меня поиметь?

Тишина.

Ну еще бы. Океюшки.

— Я жду! — рявкнул я, хотя хотел вбить их в стену.

Один из них дёрнулся, но молчал.

Я шагнул ближе, пристально глядя каждому в глаза.

Все трое — трусливые шакалы.

Когда они знали, что хозяин на месте, жрали из моей руки.

А теперь решили, что могут меня обмануть? Да я их в землю закатаю. Проложу их них дорогу.

— Я всё знаю, — прошипел я сквозь зубы. — Думаете, я тут в темноте сижу? Я жду объяснений. Быстро.

Снова молчание.

Федор стоял позади них, скрестив руки на груди, молча наблюдая за всей картиной.

Взгляд его говорил сам за себя: ждал, когда я рвану.

— Ну? — срываюсь на крик, и на этот раз не выдерживает Леха. Глаза его бегают, как у крысы, загнанной в угол.

— Сдали мы девку на аукцион, — выпалил он наконец, пряча взгляд в пол. — Мы... только двоих. Деньги через тебя не шли. Нам самим... тоже деньга нужна.

Он заткнулся, но я уже не слышал продолжения.

«Сдали девку». Двух. Не через меня. Нахренеть, просто нахренеть. Какого чёрта я вообще вас держу?

Я перевожу взгляд на Федора. Он уже понял меня без слов.

— Разберись, — рявкнул я, кивая в сторону троицы. — Уведи на минус третий. Пусть там посидят. Подумают. Всё мне расскажут. Всех, кто замешан, ска.

Федор ухмыльнулся и толкнул ближайшего к двери.

— Пошли, проходим девочки, — сказал он спокойно, но в его голосе было больше угрозы, чем может показаться.

Когда дверь закрылась за ними, я остался в кабинете один.

Сел за стол, провёл рукой по лицу, пытаясь успокоиться. Меня трясло от злости.

Эти ублюдки посмели работать за моей спиной?

Они забыли, кто здесь хозяин? Ну ничего. Рыжий выбьет из них всё. Каждое слово, каждую деталь. Уже скоро, уверен. Надо Туриста найти. Чувак мне живым нужен. Толковый парень.

Я прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Нужно отвлечься.

Алина.

Моя пташка.

Мысленно усмехнулся, вспоминая её вчерашние попытки выглядеть «милой девушкой». Маленькая актриса.

Пока держится, но долго так не протянет. Прогнётся. Все прогибаются. А на постоянную роль перед Никой я ее возьму. Будет представляться моей девушкой, чтобы Бабочка ничего лишнего не подумала.

Сегодня ночью я доберусь до неё.

Девственность — это редкая вещь. Заберу её медленно, так, чтобы она не забыла, кто теперь её хозяин. Моя добыча.

Ещё успею развлечься.

Но сначала надо всё разрулить с этими шакалами.

Я допил остывший кофе из чашки, поднялся и вышел из кабинета.

— Развлечемся, развлечемся...

Следующая прода завтра вечером.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22

Алина

Я долго стояла у двери Машиной комнаты, собираясь с мыслями. Казалось бы, она — последняя, с кем мне сейчас хотелось разговаривать, но что-то внутри меня не давало спокойно уйти. Может, это была привычка. Может, остатки той дружбы, которую она предала.

Я сделала глубокий вдох, постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Маша лежала на кровати, повернувшись к стене. При виде меня она даже не удивилась — медленно перевела взгляд и ухмыльнулась. Злобно, колко, словно я принесла с собой ещё одно орудие пыток.

— Ну надо же, сама пришла, — её голос был пропитан ядом. — Чего тебе, Лебедь? Пожалеть меня пришла или высказать своё «фи»?

— Прекрати, — тихо ответила я, подходя ближе и садясь на край кровати. — Я не собираюсь с тобой ругаться.

Маша откинулась на подушку и сложила руки на груди. Её лицо было бледным, глаза потухшими, но характер всё ещё прорывался сквозь каждое слово.

— Не собираешься? Ну и прекрасно. Я и так слышала достаточно вчера.

— Зачем ты это сделала, Маша? Почему ты меня втянула? Почему он?

Она усмехнулась и отвела взгляд.

— Потому что он — страшный человек, Алин. И тебе стоило бы быть с ним аккуратнее.

— Я серьёзно. Объясни мне. Ты ведь... ты ведь любила его, да? — Я смотрела на неё и не понимала, как можно говорить о любви к человеку вроде Лебедева. Но что-то в её лице подсказало мне, что это правда.

— Любила, — наконец призналась она, её голос стал тише. — Тогда он был другим. Весёлым. Клёвым. Он... был живым. Но потом всё изменилось.

— Из-за брата? — спросила я, вспоминая ужин и то, как они с Дмитрием на меня смотрели.

Маша кивнула, глядя куда-то мимо меня.

— После смерти отца он начал больше общаться с Димкой. Они до этого друг друга ненавидили, Володя был в тени, его брат не знал о нем. А потом... что-то перемкнуло. Вова стал таким, каким ты видишь его сейчас. Жестоким. Холодным. А раньше он не был таким. Раньше он не наслаждался чужой болью.

Я молча слушала её, не перебивая. Меня захлёстывали противоречивые эмоции. Как можно было любить человека, который способен на такие вещи? Но, видимо, она действительно видела его с другой стороны. Той, которую он уже давно похоронил.

— Почему ты тогда... — я замялась, но не смогла не спросить. — Почему ты меня не предупредила?

Маша взглянула на меня и ухмыльнулась.

— Предупредить? О чём? Что тебя ждёт здесь ад? Думаешь, тебе бы это помогло? — Она усмехнулась ещё злее. — Ты бы всё равно оказалась здесь. Судьба у нас такая.

Я стиснула зубы, пытаясь подавить раздражение.

— Но я же пыталась... — начала я, но Маша перебила:

— Ты пыталась что? Сбежать? Забудь. Бесполезно.

— А если... если ты поможешь? — я схватилась за эту мысль, как за соломинку. — Маша, ты ведь знаешь его. Ты могла бы...

— Не могла бы, — резко отрезала она, её взгляд стал ледяным. — Помогать тебе сейчас — это подписать себе приговор. А мне жить ещё хочется, если ты не заметила.

Я почувствовала, как отчаяние снова сжимает меня в тиски.

— Но... ты можешь хотя бы попробовать? — в моём голосе прорвалась надежда. — Маша, ты ведь понимаешь, что это не жизнь?

— Понимаю, — холодно сказала она, снова откидываясь на подушку. — И именно поэтому тебе придётся сделать всё самой.

— С самой? — я нахмурилась.

Маша повернулась ко мне и внимательно посмотрела в глаза.

— Он не знает, что ты моя напарница. Для него ты просто случайная девка с аукциона. У тебя есть шанс. Войти в его доверие.

— Войти в доверие? — переспросила я, и в моих словах прозвучало недоумение. — Маша, ты понимаешь, что ты говоришь?

— А у тебя есть другой выбор? — она приподняла бровь, пристально наблюдая за моей реакцией. — Смотри на это как на задание, Лебедь. Ты умеешь врать, умеешь играть. Вот и играй. Заставь его доверять тебе. А потом...

Она не договорила, но я поняла, что она имеет в виду.

Потом сбежишь.

Моё сердце колотилось в груди.

Сбежать. Эта мысль была для меня спасением и проклятием одновременно. Я не знала, получится ли у меня это, но что-то внутри меня вновь загорелось — крошечная искра надежды.

— А если он узнает? — спросила я тихо, сжав руки в кулаки.

— Тогда ты погибнешь, — спокойно ответила Маша. — Но если не попробуешь, то погибнешь точно. Разница есть?

Я отвела взгляд, пытаясь переварить её слова.

Войти в его доверие.

Моё нутро протестовало против этой идеи. Лгать ему, играть роль его «девушки», когда каждое его прикосновение вызывает у меня отвращение и страх. Но другого выхода не было.

— Ладно, — сказала я наконец, подняв на неё взгляд. — Я попробую.

Маша криво улыбнулась.

— Вот и умница. Но запомни: ошибёшься хоть раз — никому тебя не спасти.

Я молча встала и направилась к двери, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости и страха.

Войти в доверие.

Это звучало как приговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

Алина

Следующие три дня тянулись мучительно долго.

Каждая минута была наполнена ожиданием и страхом.

Я сидела на иголках, не зная, куда себя деть и чем занять руки.

Владимир почти не появлялся — я слышала его голос издали, иногда его шаги за дверью, но в мою комнату он не заходил.

И это пугало меня больше всего.

Что он задумал? Почему не приходит? Расхотел меня? Может быть.

Надеюсь, или нет, не понимаю. Без его доверия я врядли сбегу.

Я пыталась отвлечься, но комок в горле не проходил.

Пару раз Олеся пыталась со мной заговорить, но я отмахивалась.

Мне не до них.

Я не могу больше просто сидеть в этой комнате и ждать, пока на меня обрушится очередной шторм.

В какой-то момент я, сама не зная почему, подошла к полке, которая стояла у стены.

Там были какие-то коробки, свернутые пледы, пара книг, не интересующих меня совсем.

Но под одной из книг я заметила небольшой футляр.

Открыв его, я замерла.

Карандаши.

Самые обычные цветные карандаши.

Охапка разных оттенков, остро заточенных, словно кто-то заранее приготовил их для меня.

Я медленно провела пальцем по граням одного из них, удивляясь тому, что они здесь.

— Он что, знал? — прошептала я, ошеломлённо разглядывая находку.

Кто мог подумать, что здесь я найду хоть что-то своё?

Хотя бы подобие того, что когда-то любила.

У других девушек — я была уверена — ничего такого нет.

У каждой комната была похожа на клетку с мягким интерьером, где вещи лежат безлико, словно их привезли оптом.

Но у меня... карандаши.

Как он узнал? Или это случайность?

Я не верила в случайности, но сейчас мне было всё равно.

Я схватила карандаши и бумагу, которую нашла в той же полке, и села на пол рядом с кроватью.

Рисовать... рисовать было как дышать.

Сначала я просто водила карандашом по листу, выводя бессмысленные линии.

Мне хотелось перенести хоть немного этого страха и безысходности на бумагу, чтобы он перестал душить меня изнутри.

Но внезапно в голове родилась мысль.

План дома.

Я резко остановилась и перевела взгляд на чистый лист.

Да, чёрт возьми, почему я раньше не додумалась?

Я ведь видела немало комнат, коридоров и лестниц за это время.

Успела заметить двери, лестничные пролёты, окна.

«Вспомни всё», — приказала я себе.

Да. Приказала. Раз он... Медлит, значит я не буду.

Схватив карандаш, я начала рисовать.

Сначала основные линии.

Контуры дома.

Первый этаж, второй... минус первый.

Я прокручивала в голове каждый свой шаг.

Куда ведёт какая дверь.

Где стоит охрана. Какой лифт куда спускается.

Но это было слишком опасно.

Я не могла просто рисовать план дома.

Если кто-то найдёт его... конец.

Поэтому я взяла чёрный карандаш и начала шифровать.

Шаг за шагом, я превращала схему в картину.

На фоне случайных мазков и линий проступали ветви деревьев, силуэты зданий и изгибы теней.

Но только мне была видна истинная структура — контуры дома, зашифрованные с помощью точек и линий.

Я использовала азбуку Морзе.

Точка. Точка. Запятая. Черточка. Линия.

Там, где должна была быть лестница, я выводила короткий штрих, а двери обозначала едва заметными точками в тени рисунка.

Комнаты, коридоры, окна — всё превращалось в части изображения.

Простому глазу это казалось обычной картиной — тёмной, тревожной и одновременно красивой.

Но для меня это была карта.

Шифр.

Я прищурилась, сосредотачиваясь на мелочах.

Каждая деталь должна была быть понятной только мне.

Я не могла допустить, чтобы кто-то другой это разгадал. Аккуратнее, Алина, Аккуратнее. Тут каждый хочет, чтобы ты испарилась.

— Не облажайся, Алина, — прошептала я, стиснув карандаш в руке.

Иногда я закрывала глаза и снова представляла, как иду по этому дому. Хоть какое-то развлечение в этой клетке без социума.

Минус первый этаж — там, где живут такие, как я.

Второй этаж — комнаты.

Первый — гостиная, кухня, залы.

Я знала, что один неверный шаг может стать последним. Но я должна была попробовать.

Должна была найти выход.

Все еще пытаюсь, все еще пытаюсь не сломаться и не поддаться всем этим сумасшедшим...

Когда рисунок был готов, я отложила карандаши и внимательно осмотрела его.

На бумаге была тревожная картина — деревья, пронзённые светом, теневые силуэты домов и сквозящие между ними линии.

«Теперь главное — не облажаться», — подумала я.

Не надо, Алина. Только не облажайся. Прошу себя...

Я спрятала лист в глубину тумбочки, под книгу, и села на кровать, обхватив колени руками.

Три дня я пыталась найти хоть какой-то выход.

Хоть что-то, что поможет мне отсюда выбраться.

И вот у меня есть план.

Пока что сырой, почти не продуманный до конца, но он есть.

Мне оставалось только одно — дождаться момента.

Но чем дольше я сидела одна, тем сильнее сжималось сердце.

Я знала, что у меня не будет второго шанса. Владимир... он не простит ошибки.

А если я ошибусь — Маша тоже поплатится за это.

Мои мысли снова вернулись к Маше.

Я не могла перестать думать о её словах: «Войди в его доверие».

Заставить его поверить мне.

Всё во мне протестовало против этой идеи, но другого выхода не было.

Я сжала руки в кулаки и подняла глаза к потолку.

— Я справлюсь, — прошептала я, словно убеждая себя. — Я найду выход.

Пусть даже на это уйдёт всё моё терпение.

Пусть, до крупицы, но я никогда не сломлюсь под его волей. Никогда.

Однако дверь резко распахнулась.

Фёдор.

Я вздрогнула, сердце мгновенно ушло в пятки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он прошёл внутрь с такой непринуждённостью и бесцеремонно сел рядом со мной на кровать.

— Что ты... — начала я, но мой голос предательски дрогнул.

— Сиди, не дёргайся, — перебил он, изучая меня своим цепким взглядом. — Вот что интересно...

Я напряглась. Внутри всё оборвалось. Что ему там интересно? Грубиян рыжий.

— Знаешь, тут таких девушек пруд пруди, — продолжил Фёдор,— Но ты цепляешь, Лебедь.

Он улыбнулся так, что у меня побежали мурашки по коже.

Не нравится мне, что он меня так называет. Ой, как не нравится.

— Чем же? — спросила я, пытаясь держать голос ровным.

Тяжело было. Рыжий здоровяк на кровати плохо внушает доверие.

— Тем, что ты хладнокровная сучка, — ухмыльнулся он и прищурился. — Лебедь.

Это слово резануло меня, как лезвие.

Нет. Только не это.

— Я ведь узнал тебя, — продолжил Фёдор, будто наслаждаясь каждым словом. — Видел тебя в офисе Шершня.

Меня прошиб холодный пот.

Офис Шершня.

Моё прикрытие, мои задания — это было частью той жизни, которую я оставила позади.

Или думала, что оставила.

Скорее всего думала.

Откуда он знает моего бывшего босса? Откуда? Боже, как тесен этот мир.

— О чём ты? — я изо всех сил старалась изобразить непонимание.

Может поверит? Но нет, Алина, не поверит не единому твоему слову.

— Не прикидывайся дурочкой, — его голос стал ниже, мягче, но от этого только страшнее. — Ты не первая, кто думает, что может тут сыграть роль тупой.

Я стиснула зубы, в голове пронеслись десятки сценариев.

Он знает? Всё? Он ему сказал? Поэтому Владимир больше ко мне не приходит? Что делать то? Воткнуть карандаш в его широкую шею? Черт. Черт. Алина, думай.

— А знаешь, кто его убил? — Фёдор прищурился, явно наслаждаясь моментом.

Я молчала.

Не знала.

У него было много врагов, но еще больше друзей.

— Мы, я, Володя, Дима, Бабочка и моя жена.

Я замерла.

Внутри всё рухнуло.

Я смотрела на него в ужасе, не в силах поверить своим ушам.

— Что? — выдохнула я, горло пересохло.

— Освободили этот мир от такого подонка, — он усмехнулся и откинулся назад, опираясь на руки. — А ты думала, твой Шершень был нормальным?

— Он был… — слова застряли в горле. — Нормальным. Справедливым.

Я не скрывала, что знала его. Теперь это бессмысленно.

Все бессмысленно и мой чертов рисунок тоже.

Фёдор громко расхохотался, как будто я сказала что-то невероятно смешное.

— Нормальным? — он снова хмыкнул, качая головой. — Нет, Алина. Ты просто не знала, как он обошелся со своей дочерью. Засунул ее в такой дом, на этот же этаж.

Я уставилась на него, моргая в шоке.

У меня руки сейчас отсохнут от того, какие они все-таки холодные. Жесть. Жесть. Нет, Миша не мог.

— Дочерью? — переспросила я. — У него не было детей.

— Были, — Фёдор говорил так спокойно, будто рассказывал о погоде. Мда, — И есть. Дочь. И знаешь что? Сегодня она снова будет в гостях.

Моя голова кружилась от переизбытка информации. Шершень... дочь? Какая дочь? Почему я никогда об этом не слышала? Мы ведь нормально общались.

Фёдор наклонился ко мне ближе, и я невольно отодвинулась назад.

— Так что, не ляпни ничего лишнего, — его голос стал почти шёпотом, но угроза в нём была явной. — Она тебя не узнала, и никто пока не знает, кто ты.

Мои руки дрожали. Уже неистово. Всю трясло.

— Просто веди себя нормально. Сиди, рисуй свои картинки и улыбайся гостям.

Он встал с кровати и направился к двери.

— Если ты захочешь бежать, Алина, — бросил он, оборачиваясь, — я всё пойму только на половине твоего пути. И, поверь, это будет херовый конец для тебя.

Я не ответила.

Фёдор вышел, а я осталась сидеть на кровати, словно меня облили ледяной водой. Я не могла прийти в себя.

Это было невозможно. Всё, что я знала, вся моя картина мира рассыпалась на мелкие осколки.

Как он мог знать? Как они могли... Почему он ему не сказал? Почему?

Меня бы уже разорвали на части за попытку убить Лебедева. Черт. Черт. Черт.

Я прижала руки к лицу, пытаясь собраться с мыслями.

Если дочь Шершня действительно здесь, значит, всё становится ещё опаснее. Если она от него избавилась, значит ненавидела его и всех тех, кто на него работал, но ведь и она сама...

Фёдор прав. Как бы это не было грустно.

Хотя, я итак с прошлого разговора с братом Владимира поняла, что я должна держать язык за зубами.

Одно неверное слово — и меня сдадут.

Но у меня в голове уже крутилась другая мысль.

Если она не знает, кто я... Если никто пока не знает... И призирает тех, кто таким, как эти уроды занимается... Может, это и есть мой шанс?

Шанс выбраться отсюда.

Глава 24

Владимир

Я сидел в своём кабинете, уставившись на фотографии Алины.

Их у меня было немного.

Она ведь скрытная. О такой, как она, даже говорят редко.

Лебедь — белая, гордая и холодная.

Но я знал, что скрывается за этим фасадом: хрупкость и страх.

Я видел это в её глазах, когда она стояла передо мной на аукционе.

Тогда она поняла, что попала в капкан.

Не зря говорят — чем больше зверь борется, тем сильнее сжимается петля.

И я был тем, кто держал верёвку.

Я поднял фото на уровень глаз.

Профиль. Строгие линии. Лёгкая тень на лице делала её черты резче, а взгляд — отстранённым и недоступным.

Как будто на снимке не человек, а застывшая кукла.

Стрелок. Хладнокровная сучка, которая чуть не убила меня, иронично ведь?

Теперь она лежала в моей постели и смотрела на меня с тем же вызовом. Только вот теперь у неё нет оружия.

Нет власти.

Я отнял это.

Все у нее отберу.

Сломаю ее.

Если бы не этот чёртов аукцион, я бы искал её сам.

Пришлось бы.

Охотился бы, а потом устранил.

Без сожалений.

Но судьба — странная штука.

Она сама подкинула мне её на блюдечке.

— Вот и попалась, птичка, — усмехнулся я себе под нос.

Я задумался о Маше. Может вызвать её? Узнать, что эта Лебедушка любит. Чего боится?

Прямо сейчас у меня был ключ к её прошлому.

Маша — единственный человек, который мог пролить свет на то, что ей дорого.

Но я не торопился. Я ведь люблю растягивать удовольствие.

Пусть пока сидит там, рисует свои картинки и думает, что у неё есть хоть какой-то выход.

Я прикрыл глаза и представил Алину рядом со мной.

Представил, как она стоит под моим прицелом.

В её глазах ярость и страх — две эмоции, что всегда борются в таких, как она.

Но победит та, что сильнее.

Я заставлю её бояться.

А может, даже заставлю смотреть на меня иначе.

Никогда не понимал людей, которые хотят только покорности.

Мне нужно больше.

Мне нужно сломать. Теперь уже нужно.

Разбить вдребезги, чтобы собрать обратно по кускам, как мозаику, только на свой лад.

Когда-то я был другим.

Смешливым, саркастичным придурком.

Мир казался мне проще.

Дружбы, любовь — всё это имело смысл.

Но потом пришли другие времена.

Люди, которым я доверял, предали.

Те, кого любил, показали свою истинную сущность.

Мир не меняется сам по себе.

Его меняют люди.

И я тоже изменился.

Стал таким, каким должен быть.

Хищником, который держит всё под контролем.

Если ты не будешь охотником, тебя сожрут.

Факт. Истина. Смысл.

Я выпрямился в кресле и бросил взгляд на окно.

Улицы покрылись снежной пеленой.

Где-то на заднем дворе лаяли собаки — мои верные псы. Они знали меня и никого другого.

Интересно, понравится ли им ОНА?

Мысли сами по себе сложились в план.

Пора бы познакомить Алину с собаками. Зачем? Да просто так. Пусть привыкнут к её запаху.

Если она вдруг решит сбежать — хотя бы одна из них её найдёт.

Кроме того, мне хотелось вывести её наружу.

Хочу посмотреть, как она отреагирует.

Что в её глазах будет: страх или надежда?

Надежда, зуб даю. Будет анализировать обстановку.

Я поднялся из-за стола и захлопнул ящик.

Слова Федора всплыли в голове: "Хладнокровная сучка". Может быть. Но даже лёд когда-то тает.

Превращается в воду. А вода она покорная, меж пальцев течет, и эта малышка, течь подо мной еще будет.

— Федя, — позвал я, выйдя из кабинета. Мой друг тут же появился в дверном проёме. — Позови Алину. Пусть соберётся. Я выведу её на улицу. Надо познакомить с собаками.

Федор скептически поднял бровь, но лишь кивнул:

— Надо ли?

Я кивнул и ухмыльнулся.

Он все понял.

Он ушёл, а я остался стоять в коридоре, обдумывая детали.

Пусть она привыкнет к этому месту.

Пусть начнёт чувствовать себя частью него.

Это будет куда проще, чем она думает.

А если попробует сбежать... ну что ж, я буду ждать.

Ведь охота — моя любимая игра.

— Добро пожаловать в мой мир, Лебедь, — пробормотал я с ухмылкой и направился к выходу,— теперь и на прогулку пора. Перышки распушить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25

Алина

Федор появился в дверях моей комнаты так внезапно, что я едва не выронила карандаш. Снова? Ну что надо екарный бабай ему от меня?

— Пойдём, — коротко бросил он.

— Куда? — спросила я, но он уже разворачивался, не потрудившись ответить.

Пришлось идти за ним.

Его шаги гулко отдавались по коридору, а я едва поспевала за ним.

Что опять? Что ему нужно? Идем сдаваться хозяину? Ну-ну.

Когда мы подошли к выходу, я заметила, как он протягивает мне куртку.

— Накинь.

На полу у двери стояли чьи-то домашние тапочки.

Не мои, но выбирать не приходилось.

— Надевай, не бойся, — подбодрил Федя, заметив, как я замерла на месте.

Он мог бы сказать что угодно, но ощущение, что меня ведут на новое испытание, никуда не исчезло.

Я натянула куртку, сунула ноги в тапочки и выдохнула, прежде чем шагнуть наружу.

Улица встретила меня свежим воздухом, пропитанным морозом. Как я давно не была на улице. Аж сердце щемит. Хорошо- то как.

Снежные хлопья лениво падали на землю, скрипя под ногами.

Вдали, у заснеженного загона, я увидела Владимира.

Он играл с собаками.

Два огромных добермана носились вокруг него, выхватывая из воздуха брошенный мяч.

Владимир выглядел удивительно расслабленным — совсем не таким, каким я привыкла его видеть. Что это с ним?

Федор подтолкнул меня вперёд.

— Иди.

Я замерла на мгновение, а потом, собрав всё своё хладнокровие, пошла к нему...

Когда я подошла ближе, Лебедев обернулся.

— А вот и ты, — попроветствовал он, бросив мяч одной из собак.

Та схватила его на лету и помчалась обратно.

Боже мой, вблизи они еще больше.

— Это Гоша, — указал он на крупного кобеля, который с гордостью нёс мяч в зубах. — А это Моша, — добавил он, показывая на суку, которая подошла ко мне и начала обнюхивать.

Моша, видимо, решила, что я не представляю угрозы, потому что села рядом и начала вилять хвостом.

Ого...

Так, с одной стороны это хорошо. Пусть собаки знают мой запах, осталось только еще собраться с силами и их как-то погладить.

— Умеешь с собаками обращаться? — спросил Владимир, поправляя куртку.

— Да, — солгала я.

Он улыбнулся, словно знал, что это неправда.

— Они тебе пока не доверяют, — отвеканил он, кивая на Гошу, который стоял чуть поодаль и внимательно следил за каждым моим движением. — Но это временно. Запомнят твой запах, и всё будет нормально.

Зачем ему это нормально? Чтобы выпендриваться мной перед Бабочкой?

Я улыбнулась, но внутри всё сжалось.

Собаки вызывали у меня смешанные чувства.

С одной стороны, они казались добродушными, а с другой — в их глазах было что-то дикое, опасное.

Еще бы, Алина. Я уверена, они бы и загрызли кого по его команде.

— Ну что, потихоньку знакомьтесь, — сказал Владимир, опустив руку на голову Моши.

Я осторожно протянула руку к Гоше.

Тот насторожился, но не отступил.

Через секунду он подошёл ближе и позволил мне погладить его за ухом.

— Видишь? Всё просто, — улыбнулся почти искренне, Владимир.

Лебедев внимательно смотрел на меня, будто изучал мою реакцию.

Что он странный такой? Даже не тащит меня голую в свою кровать. Жук. Навозный.

— Чем занимаешься в свободное время? — спросил он вдруг, бросая взгляд на мои руки.

Я замерла. Сказать ему правду? Нет, это было бы слишком рискованно.

— Да... Ничем особенным, — солгала я. — Иногда рисую.

Как будто здесь есть такой огромный выбор. Ума не приложу, что выбрать из этого изобилия.

Он вскинул бровь.

— Рисуешь? Интересно. И что рисуешь?

Я поняла, что зарыла себе яму, и начала мямлить:

— Пейзажи, наверное.

— Наверное? — он усмехнулся.

Козел.

— Да, пейзажи, — поспешила я уточнить, стараясь звучать увереннее.

Лебедев пристально посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Моша снова подошла ближе и ткнулась носом мне в ладонь.

Я машинально её погладила, чувствуя, как потеют ладони.

— Ладно, — сказал Владимир, резко меняя тему. — Гоша, Моша, идите.

Собаки тут же рванули к забору, исчезая из виду.

— Идём, — бросил он, глядя на меня. — Прогуляемся.

Я молча пошла за ним, ощущая, как ледяной ветер обжигает лицо.

Черт. Прогулка? С ним это далеко не самое приятное.

Он что-то знает. Или подозревает.

А я тут глажу собачек и вру, как ни в чем не бывало. Черт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

Алина

Я шла рядом с Владимиром, ощущая, как холодный вечерний воздух касается лица.

Во дворе стояла тишина, нарушаемая только редкими звуками от собак, бегавших по снегу.

Мои мысли были путанными. Зачем он вызвал меня прогуляться и поговорить? Почему ему это нужно? Бери и делай, что хочешь. Я итак уже твоя.

Мы подошли к качелям, которые стояли в углу двора.

Они выглядели немного старомодно, с деревянным сиденьем и железными цепями, но были удивительно ухоженными. Словно на них никто и никогда не сидел. Что очень вероятно, учитывая место.

Рядом с качелями лежал плед. Владимир поднял его, расправил и кинул на сиденье.

— Садись, — лишь короткое.

Я колебалась, но подчинилась.

Присела, осторожно подогнув ноги, чтобы не задеть качели и не промокнуть.

Он стоял рядом, смотрел на меня, а потом сам уселся на снег, опершись спиной о бок качелей.

Я украдкой осмотрелась.

Собаки всё ещё бегали вокруг. Гоша и Моша, казалось, были расслаблены, но я заметила, как их взгляды то и дело скользят по мне. Чужая для них. Непривычно.

— Где ты росла? — спросил он вдруг.

Чего? У черта на куличиках, Лебедев. У черта на куличиках.

Однако я напряглась.

— В приюте, — ответила я, стараясь не показывать своих эмоций. — Сирота. Родителей не знаю.

Это было правдой. В какой-то степени.

Он кивнул, глядя на меня, словно пытался вытащить из меня больше информации.

— Где училась?

— В школе при приюте, а потом в колледже, — продолжила я, избегая подробностей.

— Ты слишком лаконична, — ухмыльнулся он, но в его голосе слышалась насмешка.

Только и знает насмехаться надо мной.

Я пожала плечами.

Что я ему скажу? Не послать же мне его далеко и надолго.

— А почему ни с кем не встречалась? — задал он следующий вопрос, не отрывая от меня взгляда.

В упор смотрит нахал!

Этот вопрос выбил меня из колеи.

— Мне это не нужно, — ответила я после паузы.

— Не нужно? — переспросил он, усмехаясь. — Забавно слышать это от девушки твоего возраста.

— А вам зачем знать? — я резко посмотрела на него, решив не уворачиваться. — Разве вы не обещали кинуть меня к себе в кровать?

Его лицо напряглось, а потом он громко рассмеялся.

— Умеешь бить прямо в лоб, Алина.

И да, запомнил мое имя и больше не зовет «желание номер 2».

— Тогда зачем эти вопросы? — продолжила я, чувствуя, как внутри всё закипает. — Для чего моя история?

Он повернулся ко мне, глаза сузились.

— Потому что я должен знать о своей девушке всё, — сказал он, и его голос прозвучал так, будто это самое очевидное в мире.

Ну еще бы, гениально, аплодисменты.

Я почувствовала, как всё внутри замерло.

Девушка?

Это что, очередной бред этого сумасшедшего? Я просто играю роль, или у него все? Деменция?

Я хотела ответить ему, сказать что-то дерзкое, но его взгляд не позволял мне.

— Если я что-то узнаю, а ты мне это не скажешь… — продолжил он, и в его голосе снова появилась угроза. — То тебе это очень дорого обойдётся.

Я сглотнула.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите, — сказала я наконец.

— Понять ты должна только одно, — он поднялся и подошёл ближе. — Здесь я решаю, что ты понимаешь, а что нет.

— Ладно, — сказала я, опустив взгляд, чтобы скрыть свои эмоции.

Он наклонился ближе.

— Умница. А вот теперь ты должна кое-что узнать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27

Алина

— Что же?— незамедлительно спросила я.

А он улыбнулся. Нагло так, мерзко.

Молчал, а его пальцы накручивали прядь моих волос.

Боже как мило, то что он делает. Течем, как зефир.

Я не могла понять, зачем он это делает.

Сердце сжималось от странного ощущения опасности, что витало в воздухе. Что узнать-то? Зачем тянет?

— У тебя мягкие волосы, — сказал он, наконец, словно это был факт, заслуживающий внимания.

А. Это?

Я едва не вздрогнула, но заставила себя сидеть спокойно, хотя внутри всё кипело.

— Спасибо, — едва прошептала я, чувствуя, как холодный страх пробегает по позвоночнику.

— Гости переносятся на завтра, — сказал он, словно мимоходом, как будто обсуждал что-то обыденное. — А сегодня ночью у нас будет занятие поинтереснее.

Моё дыхание сбилось. Чего? Нет.

— Какое занятие? — мой голос прозвучал слишком тихо, почти жалобно.

И да, я задала самый тупой на свете вопрос.

Владимир усмехнулся.

— Не пугайся, Алина, — его тон был насмешливым, даже чуть ласковым. — Просто проверим, насколько ты хорошо умеешь слушаться.

Я опустила взгляд, не в силах выдержать его пронизывающего взгляда.

Послушная», — это слово эхом отдавалось у меня в голове. Как будто я уже приняла какую-то судьбу, от которой не могу убежать.

Но убежать… Мне нужно убежать.

Пока я не стала надресерована, как вон те две черные фигуры.

И пока эти мысли не дали мне захлебнуться, я услышала щелчок его пальцев.

Собаки.

Гоша и Моша тут же подбежали к нему, как хорошо вымуштрованные солдаты.

Они остановились рядом с ним, их напряжённые тела и взгляд, устремлённый прямо на меня, заставили кровь стыть в жилах.

— Фас, — вдруг скомандовал он.

Я не поверила своим ушам.

Собаки начали медленно приближаться, и громкое рычание заставило задержать дыхание.

Моё сердце замерло, а потом забилось так громко... Что казалось они его тоже слышат.

Морды страшные, глаза яростью горят.

— Владимир, — прошептала я, но мой голос был слабым, хриплым. — Что вы делаете?

Он даже не посмотрел на меня. Так и сидел как черствый истукан.

— Учу, — произнёс он с холодной насмешкой.

Собаки подошли ближе, их зубы сверкали в свете фонарей.

Я не знала, что делать.

В панике я подняла ноги на качели, прижав их к груди.

Сильнее сжала руки, словно это могло меня защитить от этих ужасных пастей.

Они сейчас нападут», — подумала я, и перед глазами пронеслись все те ужасы, которых я старалась не представлять.

— Смирно! Гулять! — вдруг громко скомандовал он и меня аж попустило.

Они ушли. А я смотрела на них.

Не могла поверить, что это только что было. Ужасный выброс адреналина.

Дыхание было тяжёлым, грудь сжималась от страха, руки дрожали. Жуть. Жуть. Жуть.

— Видела бы ты своё лицо, — рассмеялся он, глядя на меня сверху вниз.

Я подняла на него взгляд. Мудила.

— Зачем вы это сделали? — спросила я, почти не слыша собственного голоса.

— Потому что могу, — ответил он, приближаясь ко мне.

Дрожь по коже.

Я смотрела на него, не зная, что сказать.

Всё внутри кричало, что я должна бежать. Прямо сейчас.

Но куда? — этот вопрос был как пощёчина.

Пора бы тебе сдаться Алина, но сдаться равно подписать смертный приговор. На свалку тебя и твое мнение и жизнь твою.

— Ты дрожишь, Алина, — заметил он, облизнув губу. — Но тебе лучше привыкнуть.

— К чему? — выдохнула я, пытаясь собраться с мыслями.

— Ко мне, — он наклонился ближе, почти касаясь моего лица.

Его слова заставили меня замереть. Я знала, что он говорит правду. Что этот человек не оставит мне выбора. .

Я смотрела на него, чувствуя, как страх смешивается с бессилием.

Он. Его кровать. Наша близость. Отсутствие надежды на спасение. То, что он сделал с Машей. Это все... Что ждет меня сегодня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Алина

Вскоре рыжий меня забрал.

Мы шли по коридору, и с каждым шагом я чувствовала, как страх заполняет всё внутри.

Каждый мой вдох отдавался болезненным ударом в груди. Черт.

Мне хотелось сказать что-то ещё, что-то такое, что могло бы заставить Федора остановиться, помочь, сделать хоть что-то. Но слова застревали в горле.

Я смотрела на его спину, на прямую линию плеч, на ту самую уверенность, которая всегда была в его походке.

Но сегодня в его движениях я заметила что-то другое — будто он тоже понимал, что делает не то, что должен.

Что-то тяжёлое давило и на него.

— Федя, — позвала его я.

Он обернулся, его глаза были холодными, но в глубине я уловила проблеск жалости. Он брови так опустил, видно.

— Что?

Я сделала шаг ближе.

Была не была.

— Помоги мне, — я едва справлялась со словами.

Федя задержал дыхание, и я заметила, как его взгляд стал чуть мягче.

Но всего на мгновение.

Он опустил глаза, словно побоялся встретиться с моими.

— Не могу, Алина, — тихое и спокойное.

— Ну пожалуйста, — я шагнула ещё ближе. Моя рука дёрнулась сама по себе, сжала ткань его рубашки. — Я тебя умоляю!

Он замер, глядя на мои руки, которые держали его за грудь.

Потом тихо выдохнул, убрал мои пальцы, аккуратно, без резких движений.

— Тихо, — сказал он, его голос стал чуть громче. — Сиди. Делай, что скажут. Молчи. Молчи, Алина.

Слёзы начали подступать к глазам, но я прикусила губу, чтобы сдержать их.

Я знала, что плакать сейчас — это значит показать слабость. Слабость, которую я не могу себе позволить. Никогда не могла и сейчас не смогу. Фуф. Остается только выдохнуть.

— Ладно, — прошептала я, чувствуя, как голос дрожит.

Его взгляд остановился на мне всего на пару секунд.

В этих глазах было столько эмоций, что я не могла их разобрать.

Он не рассказал Володе, он не сказал, что я идиотка и что меня надо запереть в подвале еще темнее, чем есть, за такие мысли.

У него сердце доброе, хоть и вид грозный. Вижу.

Он отвернулся и двинулся дальше.

Мы подошли к комнате, и Федя безразлично распахнул дверь.

Внутри сидела Олеся.

Блондинка выпрямила спину и вытянула голые ноги, поправила лямки красных трусов.

Посмотрела на меня, потом на Федю.

Боже, ей совершенно все равно, смотрит ли на нее кто-то голую или нет. Хотя, Алина, ты что забыла, где ты?

— Подготовьте её, как Владимир Константинович любит, — произнёс он чётко, не глядя в мою сторону.

Олеся молча кивнула.

Её взгляд был пустым, словно она всё это делала на автомате, словно такие приказы были для неё обыденностью.

А так и есть.

Я почувствовала, как ноги стали ватными.

Как будто я снова упала в ту яму, из которой никогда не выберусь.

Или я уже давно в ней. Да еще и в капкан угораздило попасть.

Федя остановился на мгновение, его взгляд снова скользнул по мне.

На этот раз он был почти виноватым. Почти.

Но я не увидела в нём ни решимости, ни желания помочь.

Он отвернулся и вышел, оставив меня одну с Олесей.

Дверь за ним захлопнулась мягко, но этот звук будто отрезал меня от мира. Ну все, трахаться ты будешь с этим жестоким зверем, как первый и последений раз. Готовься ножки раздвинуть, Лебедь.

Олеся посмотрела на меня, будто пыталась понять, что у меня на уме.

Страх, олеся, страх и ужас кромешный.

— Давай, — наконец произнесла она. — Чем раньше начнём, тем лучше.

Я не могла сдвинуться с места. Прилипла к полу.

В голове крутились только слова Феди. «Молчи. Делай, что скажут».

Он просто решил не вмешиваться. Решил, что это не его дело.

А его дело. Не помогать тоже дело не лучшее.

Олеся громко вздохнула, видимо, поняв, что я не собираюсь двигаться. Она подошла ближе.

— Это проще, чем кажется. Просто доверься.

Доверься? Я? Им? Да они с удовольствием раздавят меня, как муравья, если только я сделаю не то, что нужно.

Но я кивнула. Просто потому, что не видела другого выхода.

Собираемся на свидание с судьбой. Пора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29

Алина

Олеся смотрела на меня пристально, словно ожидала, что я вот-вот начну двигаться, но моё тело будто окаменело.

Слова Феди, сказанные секунды назад, звучали в голове эхом.

«Молчи. Делай, что скажут».

Я с трудом вдохнула, ощущая, как паника поднимается изнутри.

Казалось, что я нахожусь в ловушке, из которой никогда не выбраться.

Но где-то в глубине души теплилась мысль, словно крошечный огонёк: рыжий.

Он ведь не такой, правда? Я пыталась ухватиться за эту мысль, как утопающий за спасательный круг.

Федор всегда держался в стороне. Он никогда не был груб с девушками.

Я ни разу не видела каким-то возбужденным или осуждающим. Он не смотрел на нас с вожделением, как другие, те, дружки Володи. И не вызывал того животного ужаса, что пробуждали Владимир или братец его. Может он правда адекват и поможет мне?

Да, он был холодным, резким, но в этом было что-то другое. Что-то, что давало мне слабую надежду.

Он ведь не такой,»** думала я, глядя на дверь, за которой только что исчез Федя.

Я вспоминала моменты, когда он проходил мимо нас утром, всегда выглядел усталым, но спокойным. Когда он тихо отдавал команды, не повышая голоса, не угрожая никому. Он казался частью этой системы, но в то же время будто бы стоял в стороне.

И даже сейчас, когда он оставил меня в этой комнате, он не смотрел на меня, как на вещь. В его взгляде было что-то другое.

Сожаление.

Мог ли человек, способный на сожаление, быть чудовищем?

Я отчаянно искала подтверждение этому, хотя знала, что не могу ему доверять. Он ведь сказал сам: «Тихо. Молчи.»

Но я надеялась. Надеялась, что где-то глубоко внутри он всё-таки не такой, как Владимир или Дмитрий. Что, может быть, он поможет мне, если я найду подход.

Алина...

Может быть, я зря на него давлю. Может быть, он и правда хочет помочь, но не может.

— Алина, — голос Олеси снова выдернул меня из мыслей. — Я понимаю, что тебе страшно. Но ты ведь знаешь, что сопротивляться бесполезно.

Я резко повернула голову к ней, пытаясь подавить раздражение. А для нее это словно что-то совершенно базовое.

— Это не так просто, как ты думаешь, — выдавила я, стараясь не сорваться.

Она вздохнула и села на край кровати.

— Знаешь, я тоже думала, что кто-то из них может быть другим, — произнесла она тихо. — Что они не такие. Но здесь нет таких, Алина. Они все одинаковые. И он и его близкие друзья. Так что просто смирись с этой системой и знай, что ты ему не понравишься, он тебя отдаст друзьям.

— Первым делом — в ванную, — Олеся указала в сторону двери. — Помойся, побрейся полностью и кожу скрабом обработай.

Я посмотрела на неё, но спорить не стала.

В горле встал комок, но я заставила себя сделать шаг, потом ещё один, пока не дошла до ванной.

Закрыв за собой дверь, я наконец позволила себе выдохнуть. Оглядела просторное помещение, которое больше напоминало спа-салон, чем обычную ванную.

— Бред какой-то, — тихо пробормотала я себе под нос, стягивая одежду. — Что за унижение? Какого черта?

А он свои мудя скрабом протрет перед тем как меня трахать?

Встав под струи тёплой воды, я почувствовала, как тяжесть внутри меня начинает расползаться. Но вместе с тем подступили слёзы.

Я тихо заплакала, стараясь не издавать звуков.

Вода смывала слёзы, но не могла унести с собой тот страх, который обволакивал каждую клетку моего тела.

Да сука. Какого хрена то?

Мысли вихрем крутились в голове: что со мной будет? Как я сюда попала? Почему я такая слабая?

— Слабая, слабая, слабая, — прошептала я себе, сквозь стиснутые зубы, опускаясь на колени. Тёплая вода лилась на меня сверху, но внутри всё казалось ледяным.

Слишком холодно, чтобы мыслить адекватно. Хотя я же Лебедь, я всегда почти неадекватна.

Надо было действовать и бежать. Или брать под руки и все вместе продумывать. Но она меня предава. Ей не доверяю. А вот Олеся...

Несколько минут я просто сидела там, под водой, пока не собралась с силами встать.

Взяла скраб, начала обрабатывать кожу, как сказала Олеся. Руки двигались автоматически, голова была пуста. Одна мысль стучала внутри: Это нужно пережить. Просто пережить.

Не каждый день ты все-таки, Алина, девственность теряешь.

Завтра много прод и конец книги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30

Алина

Я вышла из ванной, обернувшись пушистым полотенцем, и замерла, увидев Олесю.

Она стояла у кровати, на руках кружевная маска. Чёрная, странная, но красивая, она выглядела крайне неуместной в этой обстановке.

Я аж покосилась на нее быстрее, чем успела что-либо сказать, но она сказала первая.

— Надень это, — произнесла спокойно, протягивая мне маску.

— Что это? — выдавила я, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия.

Ну я не слепая, вижу, что маска. Но мы что тут собрались на бал? Я никогда такое не носила.

— Так принято. Ему не нравятся смотреть на лица.

Её голос был ровным, словно она объясняла очевидное.

На лица? Чего? А на свое в отражении он тогда как смотрит, извините меня?

Рядом с ней на кровати лежали ещё несколько вещей: чёрное кружевное бельё, короткий шёлковый халат, который казался почти прозрачным, и мягкие тапочки.

Я смотрела на это, не в силах пошевелиться. Ну нет, я как девка развязная в них буду.

— Это обязательно? — спросила я тихо, надеясь, что она скажет «нет».

Ну-ну, Алина. В себя поверила?

— Да, — ответила она так, словно это была единственная истина в мире.

Так и было.

Я с тяжёлым вздохом взяла бельё и халат, чувствуя, как с каждым движением дрожь охватывает меня всё сильнее.

Это предвкушение мне уже поперек горла стоит. Пусть уже скорее все там сделает да пойду я дальше думать, куда как и чего.

Спиной к Олесе, я медленно сняла полотенце и начала одеваться.

Каждая деталь этого наряда была будто создана, чтобы заставить меня чувствовать себя уязвимой.

Кружевное бельё подчёркивало всё, что я хотела скрыть. Шёлк халата холодил кожу, прилипая к телу, а длина была такой, что я всё время пыталась натянуть его ниже.

А ниже некуда. Все, край.

Когда я обернулась, Олеся смотрела на меня так, словно оценила, насколько хорошо я справилась.

Пять с плюсом, да?

— Тапочки, — указала она на пол.

Я послушно надела их, хотя ноги в них казались ещё более беззащитными.

— Смотри, — начала она, подходя ко мне ближе. — Тебе нужно быть покорной. Улыбаться. Делай, как скажут, и всё будет хорошо. Сама его не трогай, не раздевай, скажет встань на колени – вставай. Скажет бери глубже- бери. Он есть власть и если он там будет не один, хотя сомневаюсь, но все равно, значит ты будешь и с ним и с его друзьями.

Улыбаться? Лебедеву? В горле пересохло, и я не сразу смогла ответить. Эта мысль сама по себе была невыносимой.

Не один? Нет. Что-то внутри меня подсказывает, что точно будет один.

— Ты серьёзно? — вырвалось у меня, прежде чем я успела подумать.

Олеся слегка пожала плечами, словно это не подлежало обсуждению.

— Я серьёзно. Здесь все такие. Не хочешь уехать в пользование к его дружкам или заказчикам, которые на тебе живого места не оставят, стони, не кричи, он не любит когда его царапают. Будь вежлива и учтива, не дерзи. Покорность — единственное, что тебя спасёт.

Можно я проснусь? Пожалуйста, можно я проснусь?

Она поправила халат на моих плечах, и от её прикосновения мне захотелось отстраниться, но я не сделала этого.

Её пальцы на мгновение замерли на моём плече, потом она провела ладонью по ткани, как будто успокаивая.

— Дыши, Алина, — сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Просто дыши. Это поможет. Если будет совсем страшно обстрагируйся. Хотя, он не груб, не думаю, что он будет делать тебе больно. Он нормальный, правда, ты убедишься сама.

Её слова, казалось, доходили до самого дна моего существа.

Боже...

Но чем больше я смотрела в её глаза, тем сильнее меня трясло.

Это была не забота, не поддержка.

Это была странная смесь спокойствия и обречённости, словно она уже давно смирилась с этой жизнью и теперь пыталась передать мне это умение.

А я ведь никогда не смирюсь?

Я сделала глубокий вдох, но он получился резким и неровным.

Мои руки сжались на краях халата, как будто эта тряпка могла дать мне хоть какую-то защиту.

Ничего не могло и никто и рыжий тоже меня не спасет. Все все равно. Они готовят меня как шеф повара на корм льву.

— Как ты это делаешь? — тихо спросила я, чувствуя, как отчаяние подступает к горлу.

Дыши. Тебе сказали – души. Вот и дыши, Алина.

— Я просто научилась. Ты тоже научишься.

Она слегка сжала моё плечо, будто напоминая, что другого выбора у меня нет.

А внутри всё кричало: Это не я. Я не могу быть такой. Не могу просто улыбаться и притворяться, что всё в порядке. Не могу смириться. Я в него стреляла. Стреляла и промахнулась. Боже мой.

Но я кивнула. Потому что другого выхода у меня действительно не было.

В одном она точно права – он не тиран и не грубый. Он просто хладнокровный саркастичный диктатор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31

Алина

Я стояла в комнате, чувствуя, как стены будто сдвигаются ближе, а воздух становится всё тяжелее. Е-мае. Как там говорили в мультике, укуси меня пчела.

Грудь сдавливало тревога, и каждый вдох давался с трудом. Пальцы дрожали, тело едва слушалось, а ноги казались ватными.

Я в обмороке сейчас буду.

Дыши, Алина, просто дыши.

Но ни одно усилие не помогало справиться с той волной паники, которая накрывала меня ужасно.

Когда дверь резко распахнулась, я вздрогнула.

В комнату вошёл Федя.

Его лицо, как обычная статуя. Бабуин, или просто истукан. Все, бетонный и застывший мужик.

Он подошёл ближе, молча.

Я насторожилась.

Его пальцы сомкнулись на моих плечах, и он чуть встряхнул меня.

Это движение было не грубым, но достаточно резким, чтобы я почувствовала, как дрожь на мгновение утихла.

— Соберись, — рыкнул прямо в лицо мне,— Соберись уже, хватит трястись.

Я пыталась сделать глубокий вдох, но грудь все равно еще сковыввало.

И тут он достал из кармана чёрную бабочку.

Она выглядела так странно в его грубых руках. У него тоже маскарад?

Я смотрела на этот маленький аксессуар, не понимая, зачем он мне это показывает.

И только потом, через пару мгновений,

уловив что-то в его взгляде, я поняла. Бабочка была ключом. Намёком. Его глазами я читала ответ: Вероника.

Надежда зародилась глубоко внутри, как слабый огонёк в бесконечной темноте.

Вероника.

Да. Да. Да. Да.

Боже. Да.

Я видела, как Владимир смотрел на неё, как его привычная самоуверенность просто шла лесом, когда она была рядом.

Она могла сломать его привычный мир. Могла и может.

Она может мне помочь.

Моё тело перестало дрожать, я почувствовала, как внутри медленно что-то разгорается.Ох черт. Да. Она мне поможет.

Точно. Рыжий, я готова тебя расцеловать прямо сейчас во все твои щеки колючие.

Я могу пережить это. Просто надо дождаться её.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но Федя резко сжал мои плечи, заставив меня замолчать.

— Тихо себя веди и делай, что говорят, — снова эта фраза, но теперь я понимаю ее совершенно по-другому.

Я быстро кивнула, слишком переполненная надеждой, чтобы задумываться о чём-то другом. Несколько раз кивнула. Раз пять семь точно.

— Да, да… помогут мне... помогут… — прошептала я бессвязно, мои мысли блуждали вокруг одного: она может спасти меня.

Федя коротко кивнул, снова взял меня за плечо и повел к лифту.

Мне даже было плевать, что я перед ним почти голая, он на меня вообще не смотрел. Ни на грудь глаза не опускал и не раглядывал ноги. Кольцо на пальце.

Вот что значит и правда – женат.

Боже, боже, боже мой, я сейчас просто взорвусь и взорвусь и снова взорвусь от счастья.

Ещё мгновение — и я оказалась в комнате.

Там был Владимир. Он стоял спиной ко мне, только в полотенце, обёрнутом вокруг бёдер.

А вот теперь счастье сменилось другим настроем.

Дрожь вернулась, но с силой меньшей. Теперь я внутри чувствую эту надежду сильную. Просто как гору.

Рыжий меня не бросил и думаю, надеюсь, что это не игра Лебедева.

На фоне тёплого света он выглядел почти неестественно, как скульптура, созданная кем-то с извращённым вкусом.

Ну все давай там заканчивай уже. Я как пришла так и выйти могу.

А потом он обернулся.

Его тело казалось расслабленным, но каждая клетка моего существа теперь кричала об опасности.

Алина, ты что-то точно перепутала.

Он повернулся ко мне медленно, лениво.

Его взгляд встретился с моим, тяжёлый, оценивающий, как будто я была товаром, который он только что купил.

А так и было, только не только что, а тогда, на аукционе.

— Ты готова? — ухмыльнулся он делая шаги в мою сторону.

Я с трудом заставила себя сделать шаг вперёд.

Готова? Никогда. Я никогда не буду готова.

Но я заставила себя кивнуть, потому что выбора у меня не было. "Дыши, Алина. Просто дыши."

Дыши и жди. Тебя спасут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32

Владимир

Она вошла, словно загнанная в угол зверюшка — медленная, дерганая, с глазами, полными страха.

Чёрт, как же она трясётся. Это раздражает и заводит одновременно.

Её руки судорожно теребили край халата, будто тот мог защитить её от всего на свете.

Боишься? И правильно. Но зачем так дрожать, чёрт возьми? Я же не собираюсь тебя убивать.

Или собираюсь?

Пока не решил.

Я смотрел на неё и едва сдерживал себя.

Желание накатывало волнами, сжимало нутро.

Хотелось сразу сорвать этот чёртов халат, схватить её и взять так, чтобы все её страхи и мысли вылетели из головы.

Но нельзя.

Она вся на взводе, а мне надо, чтобы она поддалась сама.

Я ведь не зверь, наверное. Уж насильно девственницу брать такое себе. Орать будет? Да, будет. Не хочу.

— Ты, как птичка, на ветке сидишь, трясёшься, — бросил я, делая шаг ближе.

Она отшатнулась, и я резко остановился, стиснув зубы.

Блять, Лебедь, какая ты смешная. Вся твоя невинность тебя делает крайне потешной и притягательной.

Я взял бокал вина со столика, налил немного и протянул ей.

— Расслабься и выпей.

Она глянула на бокал, потом на меня, и я заметил, как её пальцы тряпку эту схватили.

На секунду показалось, что она сейчас просто бросится бежать. А попробуй. Всё равно далеко не уйдёшь.

Если уйдешь, я ведь тебя из под земли достану, маленький страшный дрожащий киллер.

Но она взяла бокал. Сделала маленький глоток, потом ещё один.

Её напряжённые плечи чуть осели.

Вот так. Пей малышка, пей.

— Вот видишь, не так страшно, — сказал я с лёгкой усмешкой, наблюдая, как она осторожно ставит бокал на стол.

Я протянул руку и коснулся её плеча.

Она вздрогнула, как будто я её ударил.

Чёрт, как она боится.

Это уже не просто раздражает, это злость будит.

— Тихо, птичка, — сказал я, чуть приглушив голос. — Я не собираюсь причинять тебе боль. Пока.

И какого хуя я ее уговариваю? Хотя, хорош тот охотник, который добычу приманивает. Мясо вкуснее когда оно без горечи страха.

Медленно потянул халат вниз, открывая её хрупкие плечи.

Худая то блять пиздец.

Ткань скользнула вниз, обнажая шею и ключицы.

Её кожа выглядела так, будто к ней нельзя прикасаться. Тонкая, светлая. Но я буду прикасаться и сжимать ее буду крепко. До синяков или нет видно будет.

Я провёл пальцем по её плечу, чувствуя, как она мелко вздрагивает.

"Вот бы оставить тут след. Чтобы каждый раз, глядя в зеркало, знала, кто ей владеет.

— Успокойся, — уже прорычал я.

Она напряжённо села, сжавшись так, будто я мог ударить её в любую секунду.

Мне хотелось сорвать с неё эту маску покорности, чтобы увидеть настоящую Алину.

Но я ждал. Пока ждал.

Присев на подлокотник, я наклонился и провел тыльной стороной ладони по ее талии.

— Не трясись так, Алина. Ты меня злишь. А я сегодня добрый.

Я убрал прядь её волос за ухо, чуть дольше, чем это было нужно.

Лебедь подняла взгляд, в котором мелькал страх и что-то ещё. Надежда, может?

Глупая девочка.

Надеешься, что я тебя пощажу? Но её вид... чёрт, он всё сильнее тянул меня за грань.

Медленно, будто приручая дикую зверюшку, я провёл рукой по её шее, вниз, вдоль ключицы, к краю халата.

Её дыхание стало громче, а глаза чуть расширились, когда я начал развязывать поясок.

— У птиц нет одежды, а ты еще в ней, — прошептал я, видя, как напряжение в её теле достигает пика.

И вот ее грудь обмажилась. Сиськи были что надо. Я провел пальцем вокруг ее вставшего соска и после резко встал с кресла.

Поднял ее за бедра, а она ахнула и обхватила меня, повисла как обезьянка.

Я положил ее на кровать и стянул с нее ночнушку. Она замерла.

Распахнула глаза и губу прикусила.

— Выше,— скомандовал и сбросил полотенце с линии бедра,— поднимись выше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33

Алина

Я смотрела на него затаив дыхание.

Его вставший член уже был у линии моего бедра.

Но он не спешил брать меня резко. Прямо здесь и сейчас.

Он провел ладонью выше по моему бедру и дошел до трусиков.

Ухмыльнулся и стянул их, а я только ахнула.

Никогда не была голой перед мужчиной.

Он стянул с меня и остальные вещи, оставив перед собой совершенно обнаженной.

Мамочки.

— Как меня зовут? — он опустился на кровать и навис надо мной подобно огромной скале.

Я смотрела в его глаза ядовитые с холодным блеском, даже при теплом свете светильников.

Сжала простынь под руками и выпалила ему в лицо.

— Владимир Лебедев.

— Я не хочу, чтобы ты мне выкала, пока будешь стонать.

И дальше я не успела ничего сообразить, как он впился губами в мою грудь.

Искры из глаз и сжатые пальцы.

Я тяжело и протяжно выдохнула, пока он зажимал мой сосок между зубами.

— не буду, не буду,— пропищала я, когда он сжал его достаточно сильно.

Он приподнялся, провел рукой по моей щеке, затем ниже, по шее.

Горячая кожа.

И дыхание его тоже горячие.

Вставший член упирался в мое бедро, и уже через мгновенье он раздвинул мои ноги.

— Ах!— единственное, что сорвалось с уст.

Но и тут он решил заткнуть меня.

Медленно опустился к моему лицу и застыл в паре сантиметров.

Я забыла, как дышать.

Забыла абсолютно обо всем.

Только он.

Только ощущения и покалывание в животе. Странное, новое, неизвестное.

И я просто теряюсь, когда он наклонился еще ниже и оттянул мою нижнюю губу за себя.

Секундное помешательство и чувства притуплены.

А он врезается в мои губы страстным поцелуем.

Я не выдерживаю и обхватываю его за шею руками, словно мое тело само знало, что делает.

Он раздвигает мои ноги шире и заводит одну руку меж них, пока его губы уже ласкают мою шею.

Легкое покалывание от щетины и то, что я теперь ощущаю внутри.

Это его пальцы...

Пальцы, от которых сводит все внутри, даже желудок. Мамочки.

Он двигает ими внутри меня и раздвигает мои половые губы как будто специально.

Я тяжело дышу ему в шею. Потом срываюсь и слегка целую ее. Чмокнула и не смогла остановиться.

Я его не боюсь.

Я... Сдаюсь ему.

Правда... Сдаюсь.

И он это понял.

По моему лицу и по моим жестам.

Он приподнял и согнул одну из моих ног и медленно принялся входить в меня.

Сначала острая боль от такой неожиданности. Всхлип и ах. И я уже когтями провожу по его шее, впиваясь в его кожу сильнее.

— Ах!!!— почти кричу ему в ухо, но он продолжает погружаться в меня.

И у меня кружится голова.

Я закрываю глаза под этими обжигающими поцелуями и отдаюсь ему полностью.

Между моих ног совсем влажно, и я не понимаю кровь это или то, что мне правда хорошо сейчас.

Я не осознаю время, я не осознаю ничего. Я только его чувствую.

Он прогибается в спине и словно набрасывается на меня снова и снова.

Снова и снова.

Он целует меня в губы, набирает тем и теперь его член входит в меня увереннее.

Боли нет. Ничего нет, кроме наслаждения.

Я продолжаю стонать и отдаваться ему. А он берет.

Жадно и страстно, изучая ладонями каждый уголок моего тела.

Руки блуждают по груди и ласкают ее.

А он только набирает темп и рычит.

Я впиваюсь в его пальцами. В его шею, в его спину и сильнее прижимаю к себе.

Потом распахиваю глаза. Вижу его ухмылку. Вижу в его глазах удовлетворение и закрываю снова.

Боже мой, Лебедев, что ты со мной делаешь. Что это такое?

Но после череды резким толчком и нарастающего темпа, когда наши потные тела уже были склеены, я почувствовала резкий разряд.

Молния.

Буря. Сумасшествие.

Боже мой.

Я сначала даже испугалась, но он не остановился.

И через пару мгновений я ощутила, как его горячая сперма вытекает мне на ногу.

— Ой,— единственное, что я смогла произнести.

А он лишь рассмеялся и встал, ничего не сказав.

Даже не спустил в мою сторону ни одной язвительной шуточки.

Ну и хорошо.

Теперь мне точно пригодиться совет Олеси.

Мне нужно еще как ой-ой-ой отдышаться.

Вскоре я скинула с кровати это одеяло и осталась лежать на чистых красных простынях, уставившись в потолок.

Каждая клетка моего тела горела, будто внутри бушевал пожар. А так и было. Несите огнетушитель, срочно.

Но... Не буду лгать, мне понравилось.

В комнате стояла тишина, лишь где-то вдали глухо тикали часы.

Владимир пару минут назад поднялся с кровати, ничего не сказав, и направился в ванную.

Я только проводила его взглядом, не в силах двинуться.

Что это было? Это вот так люди чувствуют себя после... этого?

Вот это называется секс?

Мои мысли метались от одной к другой, не давая сосредоточиться.

Я коснулась себя, словно пытаясь убедиться, что всё это произошло на самом деле.

Губы слегка дрожали, а сердце всё ещё билось быстрее, чем обычно.

Оно сейчас из груди выпрыгнет, и я не лгу.

У меня даже крови почти не было… Совсем чуть-чуть. И больно только в начале.

Я сморщилась, чувствуя, как смущение накрывает с головой.

Теперь мне ужасно стыдно. И сама сейчас стану красная, как эти простыни.

Смешанные чувства разрывали меня изнутри.

Это было странно, тяжело, и в то же время… совсем не так, как я ожидала.

Почему я не могу просто злиться? Почему мне не стало легче, когда всё закончилось?

Я ведь думала, что будет как с Машей... Страшно.

Отвернулась, уставившись в стену, будто могла спрятаться от самой себя.

Надо держаться. Надо просто дождаться момента, чтобы выбраться отсюда. Всё остальное неважно.

Дыши.

Я едва слышала, как он вернулся. Его шаги были тихими, но я почувствовала, как матрас слегка прогнулся под его весом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На мгновение стало страшно — что он хочет?

Но затем я ощутила лёгкое прикосновение его руки.

Тёплая ладонь скользнула по моему плечу, мягко, почти нежно.

Я замерла, не зная, как реагировать.

Этот человек только что полностью перевернул мою жизнь, а до этого еще несколько раз ее перевернул только своим существованием вначале, а после и поступками.

— Лебедь, посмотри на меня,— добавил он, сжимая мой локоть.

Мне до сих не по себе от того, как он меня называет.

А когда я поворачиваюсь и вижу и чувствую, что он приставил под мой подбородок пистолет.

Холодное дуло прижимается к месту, где у мужчин находится кадык, и единственное, что я делаю медленно моргаю..

Что?

— Не дергайся, Алина. Не дергайся,— издевательская насмешка и его полное ощущение собственной власти.

— Не надо, пожалуйста,— мольба шепотом сорвалась с уст и все тело, как сковало ледяными цепями,— Володя, не надо, пожалуйста. Не надо, я умоляю тебя.

Страх смерти ярче, чем я думала. Я даже дышать перестала.

Только смотрела в его холодные глаза и не видела там теперь ничего кроме издевки.

А он лишь ухмыльнулся, прикусил губу и придавил пистолет сильнее к моей челюсти.

— Когда-то я был под твоим прицелом, а теперь ты под моим. Только есть одна особенность, Лебедь, я не промахнусь.

КОНЕЦ 1 КНИГИ

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ :

Конец