Пути- дорожки

Варя.

Варя.

Стояла долгая и весьма странная осень. Золотой её в этом году не случилось как-то. Березы и распространенные по северо-западным областям осины до первого снега всё хорохорились зеленью листвы, а потом как-то враз и незаметно потеряли кудреватость, обнажив свои телеса. Темная зелень сосен и елей отпечаталась на окраинах леса. Снежный покров, испугавший разве что автомобилистов, выстроивший очереди к пунктам «переобувки» колес, растворился и опять исчез. А природа, было уже приготовившаяся к зимнему стоянию, вновь являла тот весьма серый и немного неприглядный и не пронизанный солнечным светом вид. На южных окраинах родины наступило настоящее второе лето, о том вещали весьма фигуристые и колоритные ведущие со всех телеканалов. Особенно фигуристы и убедительны отчего-то были девушки на известном около военном телеканале. То ли им по уставу внутренней службы полагались такие колориты, то ли, как и в стародавние времена, скажем, во времена Наполеона и Пушкина бравый вид гусар и прочих улан несказанно привлекал хорошеньких женщин скорее к ним, нежели к заурядным чиновникам. Эти, видимо, стеснялись щеголять перед камерами во всяких там наградах, полученных за долгую и отличную полу воинскую службу. Им приходится тяжело и трудно! И, видимо, только длиной подолов и глубинами прочих вырезов они стимулируют разных там генералов интендантов и моложавых адмиралов чаще заглядывать на канал и не забывать о материальной ответственности за него. Также, около спортивные, каналы стараются не отстать от вышеозначенных коллег набором чудесных барышень, причем с бюстами таких размеров, что ежели заставить этих барышень пробежать стометровку, то их траектория бега, скажем, на виде сверху будет напоминать синусоиду, так как однозначно будет сказываться влияние инерционных сил из-за видимой тяжести и мощного колыхания их решающих достоинств! А помимо этих ещё, конечно, у лучших и единственных союзников России, как говаривал царь - батюшка Александр III, весьма выделяются изяществом, красотой и импозантностью когорта пресс-секретарш! Там тоже ну очень приятные, почти юные женские лица, и как же им всем идут огромные генеральские звезды! Тут уж не до вырезов! Тут сама строгость и ответственность и не тени полуулыбки Джоконды! Горделиво и с достоинством они несут свои звёзды в назидание, видимо, огромному числу получившим уж не по одному ранению всяким там майорам и, не дай боже, полу полковникам, да и тексты, озвучиваемые этими уважаемыми генеральшами, серьёзны, выверены, точны. Это вам не сбивчивый рассказ некоего капитана, скажем, о том, как его дважды зацепило и как он выводил своих ребят из-под огня! Однако не будем судить их всех строго, тем паче, что кто - то из «великих» мира сего изрёк: «Хочешь быть здоровым?! Смотри на текущую воду, на зелёную траву и на красивых женщин! И обрящешь оное!» Девушки сии, однако, заняты исключительно наиважнейшим государственным делом! Поправляют здоровье нации! Хотя обилие звёзд смущает иногда.

Думаю, у этих всех уважаемых дам происходит очень насыщенная, интересная и весьма обеспеченная жизнь. Я же, мой благосклонный читатель, хочу поведать тебе историю, проистекавшую не в столичных округах, а в глубинке, где-то на просторах северных широт. Как я уже заметил, стояла та пора, когда природа уж растеряла буйство осенних красок, притихла и не столь радует глаз, а некоторые, отчего-то не вполне почитаемые в народе, доктора по мозгу стращают нас приходом всяких там депрессий и сезонных «нервенных» расстройств. Меня же судьба одарила в эти немного унылые дни знакомством с девушкой, которое встряхнуло меня совершенно и которое, несомненно, оставит свой след (думаю, весьма заметный) в моей душе и памяти.

Соприкоснувшись с героиней и даже несколько погрузившись в историю жизни, я посчитал её, как минимум, необычной, весьма противоречивой и даже шокирующей. У меня руки зачесались взяться за перо и описать её историю. К тому времени, как мы познакомились, наша героиня была уж и мамой дважды, и любимой бабушкой для чудесной девочки пяти лет отроду. Знакомство наше состоялось опять же в виртуальных сетях вначале в форме переписки и обменов разными анекдотичными историями. Конечно, я тут же встал в «стойку» охотничьего пса, разглядев на её страничке весьма симпатичную, улыбчивую и, не скрою, фигуристую и сексуально привлекательную девушку. Легкая белоснежная полуулыбка, большие и выразительные широко посаженные серые и весёлые глаза с еле заметной уже вокруг сеточкой морщин, резко очерченные дуги бровей, пышные каштановые волосы, спадающие на плечи, обрамляющие высокий и открытый лоб, являли собой образ этой приятной во всех отношениях девушки. Взгляд нашей героини был открытым, совершенно не смущённым и выдавал особу с сильным характером, весёлую и юморную. И она не была обременена замужеством! Варя, а именно таким было её имя, с удовольствием хохотала, выслушивая мои анекдоты, коих я знаю порядочное количество, и мы как-то сразу и легко обменялись номерами телефонов и уже стали болтать на разные и не всегда уж и пуританские темы. В её профиле в качестве места пребывания был указан небольшой уездный городок, а я как раз собирался посетить эти края по долгу службы. И, уже предвкушая некую романтическую историю, я осторожненько начал выяснять, не против ли она и когда же будет ей удобней встретиться, но тут как гром среди ясного неба – уехала она оттуда, перебралась ближе к губернскому городу. Пришлось вздохнуть, посокрушаться, но что поделаешь! А меж тем общение наше продолжилось, и я отметил, что, исподволь, Варя прониклась ко мне доверием и потянулась навстречу, стала раскрываться и мало-помалу доверять свою историю жизни. Вначале она мне показалась уж слишком доверчивой, и только когда она мне поведала об основных путях и испытаниях, которые ей довелось пройти и претерпеть. Тогда мне стала понятна её неуёмная тяга к простому человеческому удивлению и сопереживанию всех перипетий, происходящих с нею за её 45 – летний возраст. И отчего она так искренне благодарна за простые слова одобрения и восхищения своей персоной. А восхищаться было чем у нашей героини, начиная от её внешних данных и, конечно, многими, правда далеко не всеми, поступками и жизненными установками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Узнавая её историю буквально с малых лет, я некоторые моменты её жизни невольно сравнивал с ощущениями о своем весьма сопливом детстве. Ответь мне на вопрос, читатель: «С какого возраста примерно ты помнишь себя в детстве?» О себе могу сказать, что лишь некоторые и отрывочные воспоминания всплывают примерно в моём пятилетнем возрасте. Отчетливо помню процедуру удаления аденоидов у себя! Мама, а может, вместе и с отцом привели меня в больничку и я, как и все дети, тут же познакомившись с детишками из очереди, с увлечением играл, помню, было весело и необычайно интересно! Но, думаю, не эта незатейливая возня заставила меня запомнить тот день. Периодически дети из очереди исчезали за широкими дверями кабинета и появлялись оттуда, как правило, размазывая по щекам слезы. А какие вопли к тому же доносились из-за закрытых дверей! Но детишки с увлечением возились и играли, и лишь только иногда смутные вопросы возникали и исчезали в наших головках: «И чего они там так орут и плачут, если тут такое интересное и весёлое место для игр?» Но тут нашу беготню прервали совершенно беспардонным образом! Очередного плачущего малыша исторгла дверь, но не закрылась! К ужасу всей детворы в дверном проёме возник, как мне показалось, огромный дядька в белом халате с засученными по локоть рукавами, из которых клешнями торчали страшенные волосатые руки, и в большущем прорезиненном переднике. И руки по локоть, и весь передник были обильно заляпаны кровью, и даже на его лице застыли капли крови! Я хорошо помню, как все детишки тут же ткнулись поближе к мамам, а многие и забрались к ним на колени. Больше мы не бегали, притихшие и тревожные ждали своей печальной очереди войти в эту дверь. И меня, как и всех детей прежде, эта страшная дверь исторгла таким же плачущим и размазывающим слезы по щекам.

Запомнилось хорошо еще одно яркое воспоминание из того возраста. Дело было летом. А родился и вырос я в южных окраинах страны под названьем СССР. И, видимо, меня летом, как весьма болезненного ребёнка, отправили в летний лагерь вместе с детским садом. Я совершенно практически ничего не помню из тех дней, которые провёл там, запомнился только один день. Видимо, от активной детской беготни у меня прохудились сандалии. Огромные, как мне виделось, дыры зияли на обеих подошвах. И наш воспитатель, совершенно не помню её имени, молодая и, наверное, красивая девушка иль уже женщина повела меня в соседний посёлок справить мне обновку. Наш путь пролегал по песчаной и лесистой местности. Дорога петляла между низкорослыми южными соснами. Дело было, наверное, после обеда, песок был совершенно обжигающим, и я стал хныкать, что горячо. И тогда она подхватила меня на руки, прижала к своей высокой груди, и я, маленький мальчик, вдруг ощутил, что касаюсь чего-то запретного, неведомого, зовущего и манящего! Думаю, до поселка было километра полтора, она устала тащить меня, хоть я был и худосочный мальчик-зайчик. Потом я снова шагал своим ходом, но мне ужасно опять захотелось очутиться у её груди, я даже помню этот глубокий вырез её платья и вздымающиеся от дыхания два манящие полушария. И я, признаюсь тебе, читатель, снова заныл, захныкал и снова прижался её пышной и высокой груди! Ну что тут скажешь! Может, именно эта неведомая уж теперь мне девушка и определила мою сущность любителя женщин. Свои пути - дороги мы, как правило, выбираем сами, во всяком нам так кажется и хочется думать, но мне всё же верится, что есть в наших жизнях иногда еле заметные стёжки-дорожки, по отрезкам которых мы проходим, изменяясь и преображаясь иногда. И бывает так, что мы не вольны в выборе и не в силах найти среди разветвлённых и многочисленных тропинок ту, которая наша и только наша. И ещё, в чём я полностью уверен, все наши «тараканы» и «чудища», населяющие наши головы, возникают и селятся в них именно в раннем нашем детстве.

Но я несколько отвлёкся, дорогой читатель, от предмета моего повествования. Так вот, наша героиня отчетливо себя и события вокруг запомнила уже с двухлетнего возраста! Многие из нас, окруженные попечением родителей, потому себя и не помнят в малолетстве, что были окружены заботой, ограждены от волнений и нехороших событий. Наша девочка многое отчетливо помнила с двух лет и даже ранее! И тому были весомые причины! Она помнила, как дружна была со своими старшими сёстрами, кажется, трех с половиной и пяти лет. Как они опекали и оберегали её! И как она хвостиком всегда следовала за ними. А дальше, мой дорогой читатель – взрыв мозга! Она помнила свою вечно пьяную мать, которой они все и не нужны были, а она так в особенности! Ждали мальчика! И она, будучи ребёнком двух лет, отчетливо ощущала это равнодушие и нелюбовь матери! Ещё ей запомнилось, как она с сёстрами вечно голодные побирались по соседям, что где и кто даст, не гнушались и добывать себе пропитание на местных помойках. А жили они в поселке, и наверняка там были не нынешние мусорные баки у некоторых супермаркетов, полные просроченных продуктов, да и супермаркетов то в те годы не было ещё. Хотя вру, было два, один в Москве, другой в Питере, Елисеевскими назывались! И ещё ей запомнился восторг и страх, когда отец сажал её на «загривки» и катал таким образом. Видимо, не так часто случались такие минутки, и она их запомнила! И ещё она теперь, будучи взрослой, ненавидит молоко. Отчетливо помнит ту молочную флягу, из которой мать постоянно черпала для всех их пропитание утром, в обед и вечером (работала на ферме она). Помнит тот молочный суп, в котором редкие рисовые зёрна гонялись друг за другом в тарелке, практически не встречаясь. А мать буквально насиловала девочек только одним молоком. Дать дочкам было нечего. Возлюбил ли бы после такого, мой дорогой читатель, ты сей вроде - как и полезный продукт? А дальше она резко и отчётливо запомнила, как её, такую кроху, вместе со старшими сестричками отправили в далёкий губернский детский дом. Помнит и то, какой дальней ей показалась дорога и где она очутилась среди двадцати, тридцати таких же обездоленных ребят. Этот новый начавшийся период её жизни несколько смазан был в её памяти, видимо, по той же причине, как и у всех домашних и благополучных детей: была сыта, одета, обута. Отчётливые картинки жизни стали возникать у Вари, как и у многих детей, примерно в пятилетнем возрасте. Она росла слабенькой и болезненной девочкой, и зачастую во времена всеобщих игр детворы она просто пряталась под столом, могла сидеть там часами. Позднее, когда она сменила уж не один казённый дом и подросла, ей сказали, что в дошкольном возрасте у неё был тяжелейший рахит. Вследствие этой слабости она и в школе смогла заниматься только с девяти лет. Затем, когда старшие сёстры подросли, их отправили, как говорится, по «этапу» в более взрослое учреждение. Отправили готовиться к школе. Страшная на самом деле система. Потом, когда ей самой исполнилось около пяти лети, когда сестёр привезли к ней на свидание (типа система поддерживала родственные привязанности), к ней приехали чужие, хотя и до боли знакомые девочки, совершенно, как тогда неосознанно ей показалось, равнодушные к ней. Подрастая и проходя тот же путь, что и сёстры, Варя узнавала, как «система» умеет менять, ожесточать и озлоблять ещё не окрепшие детские души и как она умеет корёжить судьбы.

Мне в моей жизни ранее довелось соприкоснуться с историей парня, который в четвёртом классе попал тоже в детдом. Их также, как и нашу героиню, разлучили тогда со старшей сестрой. И мы как-то с ним заехали, будучи в командировке в Москве, к ней. На меня эта их встреча произвела тягостное впечатление, родные люди, а эмоций практически не было никаких! Я, конечно, был тогда уж большим мальчиком и понимал, что дело не в них. Дело в той «системе», через жернова которой им пришлось пройти. Ещё запомнился его рассказ, как он после детдома, получив некую толику денег «подъёмных» и одежду, уехал поступать в институт в Питере. Заселившись в общежитие, он отправился в магазин, купил продукты и чай индийский «Со слонами», читатель постарше наверняка помнит такой, в невзрачной, сероватой пачке. А в «казённом» том доме и в те времена он знал, что чай всегда находится в стакане и совершенно не представлял, как он приготавливается. В итоге в заварочном маленьком чайнике очутилось все содержимое пачки. И получился «чифир». Такие вот были там приготовления и наставления для выпускников этих учреждений. Их просто выталкивали в эту большую взрослую жизнь. В наше время, надеюсь, всё меняется в лучшую сторону, но мне это доподлинно неизвестно. Он благополучно закончил серьёзный технический вуз, работал вместе со мной на заводе. Женился, родились девочка и мальчик у него. Но то были времена позднего СССР. А, когда начались «горячо мною любимые» эпохи Горбачёва, а уж тем более Ельцина, с ним случилась беда! Не смог он, прошедший через «систему» противостоять тем лихим годам разрухи, безвременья и безденежья, не смог извернуться и пристроиться, не смог, видимо, терпеть упрёки домашних, что он не может их содержать, как другие. Петля остановила эту жизнь. А скольких ещё перемололи те годы! И теперь, слыша о том, чему и как научают детей в Ельцин-центре, что вкладывают им в не окрепшие ещё головы, хочется воскликнуть: «Доколе!»

Далее, после пятилетнего возраста, Варя уже запомнила многие моменты своей жизни. Помнит появившуюся среди воспитателей злющую, толстую, вечно орущую тётку с неизменной скакалкой в руке. Она пугала малышню ею, а за малейшее непослушание детворы пускала её в ход. Дети её боялись. В силу постоянной слабости и болезненного состояния наша маленькая героиня редко принимала участие в играх ребятни, зачастую она пряталась под письменный стол для воспитателей и там, со стороны наблюдая за всеми, коротала в одиночестве своё время. Однажды Варе было особенно плохо и не было сил даже пошевелиться. И она лежала на полу в своём привычном убежище, а злая тётка зачем - то построила всех ребят в шеренгу, пересчитала, не нашла её, орала истошно, а затем буквально выдернула девочку из-под стола и толкнула в строй. От этих резких толканий и от страха перед скакалкой Варю вырвало прям на пол. Злюка взвилась ещё больше! Приказала принести тряпку, за шкирку толкая в сторону туалета, и затирать после себя пол. Девочка повиновалась, и, когда стала вытирать пол, её снова вытошнило. Тётка толкнула ребёнка, Варя рухнула прямо в эту лужу, и не было у неё сил подняться, снова рвота. А тётка, совершенно обезумев, начала хлестать кроху своей скакалкой. Экзекуцию прервала медработник тётя Лида, потом приехала милиция, и злая тётка больше не появлялась в жизни маленькой пятилетней тогда Веры. И снова ребёнок попал в изолятор. Она терпеть не могла этот изолятор. Там тихо и скучно. И всегда она там одна, и очень страшно быть одной. Тётя Лида жалела девочку всегда, даже говорила об удочерении возможном, но как-то не случилось это, не смогла Варя называть её мамой. И после случая со злой тёткой она принесла в изолятор коричневого большого мишку, но, когда игрушка неожиданно зарычала, девочка ужасно испугалась. Так и стоял потом мишка в сторонке, а Варя боялась его взять в руки, только смотрела не него издалека и разговаривала с ним мысленно.

Валера

Летом семилетнюю Варю отправили в санаторий в той же губернии. Ей поначалу там не понравилось. Нелюдимая, привыкшая проводить часы в одиночестве, она сторонилась всех ребят, а были там не только детдомовские, но и «городские» дети. И вот однажды, когда она спускалась по лестнице, её окликнули:

– Лысая, ты будешь со мной дружить?

– Нет! - резко ответила Варя и отвернулась от того парня, но тут сзади подошёл мальчишка и взял её за руку. Варя дёрнулась, отшатнулась, он спросил:

– Как тебя зовут?

Варя ответила. И он громко, чтоб до всех дошло, сказал:

– Все слышали! Её зовут Варя! И, не дай бог, кому-то из вас назвать её лысой!

Детдомовские все были острижены в «ноль», так «система» проводила профилактику и боролась со вшами! А ведь эти события происходили практически во времена проведения московской олимпиады! А ещё помнится мне, тогда в моде у молодёжи были длиннющие волосы, даже и у парней. Вот так в жизни Вари появился первый поклонник. Валера!

Он ухаживал за нею, звал гулять, приглашал в кинотеатре сесть рядом с ним, всячески оберегал её. Если показывали «страшное» кино, он гладил ей руку, а она не в силах удержаться по своему обыкновению пряталась под стулом. Впервые в её такой непродолжительной и такой уже долгой жизни появился человек, которому она была небезразлична, впервые о ней заботились не из чувства долга, впервые её маленький внутренний мир был интересен и дорог другому! Этот месяц иль чуть более врезался в её детскую память, отпечатался самыми яркими красками. Они гуляли по территории, он снова брал её за руки. Собирал для неё букеты из листьев. Нашему Ромео было примерно лет десять, учился он в третьем классе. И, может быть, от этих волнительных событий в её жизни, нахлынувших и закруживших вихрем её маленькое сердечко, опять случился рецидив в её болезни. Читатель знает, иногда и приятные треволнения могут подействовать мощно и непредсказуемо на человека. А на нашу болезненную девочку и подавно. И снова она угодила в изолятор, пища не воспринималась, постоянная рвота. Опять одиночество, тоска и безысходность, несколько дней Варя ничего не ела. В очередной день медсестра принесла манку, уговаривала, что она очень вкусная. Но Варя знала, что манка вкусной не бывает, тем более с комочками, а уж тем более приготовленная на её «любимом» молоке! И тогда ей было сказано, что для неё есть сюрприз, и, если она попробует хоть одну ложечку каши, тогда медсестра покажет его ей. И она пересилила себя, почти зажмурившись, проглотила ложку, а каша и впрямь оказалась очень вкусной. Она сидела и уплетала её за обе щёки, и тут медсестра отдернула шторку с окна, а там за окном стоял её Валера, улыбался ей во весь рот и махал охапкой листьев! Счастье! Думаю, наша маленькая героиня была именно счастлива в эти минуты! Потом она быстро пошла на поправку, ведь было сказано, что она сможет гулять при условии, что будет кушать, и сможет снова пройтись со «своим» Валерой по саду!

Она несёт в своём сердце память об этом мальчишке. Это были не чувства юноши и девушки, малы были наши герои, то было единение душ другого порядка. Впервые за долгие годы она дружила, была нужна другому человеку, смогла доверить ему свои маленькие тайны, не опасаясь насмешек и издевательства. И какое это было наслаждение идти с ним рядом по саду санатория, не опасаясь встреченных мальчишек, не боясь посмотреть на них. Она была под его защитой. И как она мне призналась, потом, повзрослев, она неосознанно пыталась увидеть и рассмотреть такие же черты в других мальчишках и мужчинах, встреченных ею на своём пути. Но, забегая несколько вперед, мой дорогой читатель, это случалось очень нечасто. Порой ей казалось, что вот оно, то, о чём мечталось и что её сердечко чаяло, но, но, но… Таким мимолетным и быстротечным было её то счастье, что она даже так и не успела узнать, был ли Валера, как и она, воспитанником другого детдома иль был, как она сказала, «городским». Не было в целом мире у девочки взрослого человека, которому она могла бы рассказать об этом друге, который бы подсказал ей, спросить об этом Валеру. Она даже, когда наступила эра социальных сетей, будучи уже мамой двоих детишек, пыталась разыскать его, она помнит его фамилию, но он так и не отыскался. Расставаясь на вокзале губернского города, она подарила ему на память свой блокнотик со своими трогательными и, как ей тогда казалось, наиважнейшими рисунками, а Валера ей – календарик. Варя долго хранила эту незатейливую картонку, судьба не больно её баловала в отношении подарков. И хотя она мне не рассказывала, мнится мне, что не раз у нашей героини глаза бывали на мокром месте при взгляде на этот подарок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Цигломень

Вот и восемь лет, вот и школа! Я так смутно помню первую школьную линейку, даже скорее и вовсе не помню. Значит, были цветы, солнечный день, рядом родители, добрейшая учительница, нарядные дети! И была масса положительных эмоций, поэтому, видимо, и не помню. А нашей маленькой Варваре опять пришлось бояться и переживать в эти дни. Её с несколькими ребятами отправили во «взрослый» Цигломенский детский дом. Старшие сёстры, находившиеся уже там, вначале абсолютно равнодушно встретили её. Будто бы они и не были её кровными сёстрами! Но тому были причины. Тут царили совсем другие порядки и нравы. Тут правила балом «смотрящая»! Читателю ничего не напоминает этот термин? Это была худощавая, небольшого роста девочка, точного описания внешнего вида мне не удастся представить. Даже теперь неизвестно, в каком та училась классе. Но верховодила всеми детьми там именно она. Она решала, кого и как карать и как миловать. Там был закон волчьей стаи, там провинившихся детей избивали всем скопом, всей стаей. А «детишки» - то от первого до одиннадцатого класса, и никто не делал скидку, что ты маленький. Да, это было особенное и страшное место. Варвара провела там только один учебный год, примерно девять месяцев. Так вот за это время там сменилось четыре директора! Никто из педагогов не мог долго выдержать проявлений «невинных детских шалостей», что творились там. Верхом чести среди детей в том заведении было неповиновение и насмешки в сторону персонала. Немудрено, что наша героиня вынесла из этих стен основной урок, что надо быть сильной, надо уметь постоять за себя. Тут детки постоянно придумывали, как ещё можно насолить воспитателям, а маленьких и слабых детей затюкивали и унижали. Хорошо – таки, что верховодила здесь «смотрящая», дети могли хоть изредка попытаться найти защиту и какое-то подобие правды. Все мы немного знаем о «дедовщине» в армии, но там это происходит уже с восемнадцатилетними парнями, и нередко доведённые до отчаяния первогодки хватаются за оружие, чтоб наказать своих обидчиков. А сколько же страха и ужаса испытывает маленький человечек, попадающий в подобную мясорубку, где перемалывается его характер, самооценка и просто соответствие человеческой сущности. Оттого, наверное, и нередки побеги детей из подобных заведений. И как же много судеб воспитанников, прошедших через «систему», исковерканы, изодраны и разрушены! Как же немногие из них остаются человечными, не ввергаются в животную, тупую и дикую жестокую мстительность из-за своей такой судьбы. Как же легко стёжки – дорожки из таких заведений приводят парней на тюремные нары, а девочек на панель.

Следует обмолвиться, что за годы, проведённые в детских домах, Варя нигде не столкнулась с сексуальным насилием, бог избавил нашу девочку от подобных мерзостей. Хотя мне припоминается, было несколько громких скандалов на эти темы. В памяти всплывают годы перестройки, в которых повинен, и не иначе, Горбачёв, а за ними и годы эпохи Ельцина, подхватившего после оного иуды его знамя разграбления и развала великой страны. Как же в те лихие годы расцвели «новые начинания». Вспоминается один новоиспечённый семейный детский дом, руководителем которого был некий бородатый мужичина. Он не вылезал с телевидения, участвуя в различных модных ток – шоу, как же его расхваливали на все лады ведущие, каким светочем нравственных мерил его нарекали, как же он упивался этими часами славы и известности! Потом прошли пара тройка лет, и было шумное расследование по делу сколачивания этим бородачом банды из детей воспитанников и склонения девочек к сожительству и проституции. А дети туда отдавались из обычных детских домов. Каков же страшный удел достался тем ребятам! Как сложилась их дальнейшая судьба после такого? Надеюсь, что в те годы не ввели ещё в России мораторий на смертную казнь! Ну нельзя таких мразей оставлять жить среди нас! Это уже не скакалка в руках толстой воспитательницы, там из детей делали убийц и насильников, там сооружали из судеб сирот себе средство для безбедного и сытого проживания!

Именно тут, в Цигломени, Варя испытала дичайший стресс, когда ей пришлось увидеть, как её старшая сестра, превратившись в жуткого монстра, жестоко избивает маленькую, худенькую девочку до крови, злобно, страшно. То была сестра Вариной подружки. А они, забившись в угол, с глазами, полными ужаса и страха, смотрели на это, и им было страшно и жутко. Они сидели в углу и тихо попискивали от страха, обхватив друг друга руками, боялись пошевелиться. И Варя не верила, что это её некогда такая любимая сестра. Атмосфера страха там царила повсеместно. Регулярные «тёмные», устраиваемые провинившимся, должны были совершаться всеми без исключения, и попробуй только не бить со всей силы! Следующая «тёмная» будет твоею!

Варя помнит, как устроили «тёмную» мелкому мальчишке Пашке, немного старше её. Он частенько сбегал из детдома, и всё по одному сценарию. Удравши, Пашка воровал лошадей на ближайшем конезаводе и отправлялся с ними к цыганам. Любил и тех и других. Весёлого нрава был мальчишка. И вот в очередной раз, когда его отловила милиция и привезла в детдом, заодно уж стражи порядка навели «шмон» (снова известный сленг, не находишь, читатель?). Наверное, нашли что-то запрещённое у старшеклассников. В результате, конечно, устроили парнишке очередную «тёмную». «Тёмная» - это когда на голову жертве надет мешок и руки связаны, она в круге, и каждый экзекутор должен ударить со всей силы, если есть желание, то не один раз. И реально, после таких процедур, тела избиваемых бывали сине - чёрными. А ещё и мешок на голове, и жертва не знает, откуда и куда будет следующий удар.

Однажды крепко досталось и Варе. Одиннадцатиклассница, старшая дежурная, приказала идти ей одной на дежурство в соседний корпус прибирать группу. А там высоченные новые парты и тяжелые железные стулья. Нужно было поднять их на парты и вымыть полы. Обычно на такое дежурство отправлялись двое, первоклашка и третьеклассник. А тут одна! А Варя такая мелкая, слабенькая. Понимала, что не выполнит эту работу одна, и чувство справедливости взыграло в ней: «Не пойду одна!». Старшая дежурная, долго не думая, врезала Варе по голове. В ушах у Вари зазвенело! И та в ответ пнула, куда смогла достать. Дальше наша девочка помнит смутно, последнее, что запомнилось, что её, лежащую на полу, избивают ногами в живот, в спину, по голове. Избила её та девушка до потери сознания. Это было утром, а очнулась наша героиня в восемь вечера, вокруг суетились врачи скорой помощи. Говорили, что еле привели её в чувство. И рядом сидела старшая сестра. Она уже сбегала к «смотрящей» Оле, и та постановила устроить «тёмную» той девице, когда Варя поправится. И был круг и мешок на голове у той, и Варя тоже била. А детей было много, кто-то хотел отличиться, кому-то было весело, а кто-то от своей природной, а, мне думается, скорее приобретённой злости. Били все. Никто не имел права заступиться, и, если бы Варе пришлось бы пройти через «тёмную» тоже, её вынуждены были бы бить и родные сёстры. Жестоко?! Да! Многие ли из вас, дорогие читатели, выдержали бы этот ад, не изменившись? Я с содроганием думаю о том, как я бы выживал в подобном месте. Слабенькое здоровье, постоянные страхи и боязнь не раз обостряли болезни, и наша пичужка неоднократно попадала в тамошний изолятор. Но уже никто не приносил туда никаких игрушек. Успехи в школе оттого были неважные, частые пропуски почти не дали девочке учиться в том году.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Таким вот запомнился Варе Цигломенский детский дом. «Мрачное и невесёлое место всегда пугало меня. Там я впервые осознанно поняла, что значит потерять детство. Нас никто не любил, мы были обозлёнными на весь белый свет детьми!» - так вот Варя отозвалась об этом доме. Выслушав такое повествование об этом месте, я, мой дорогой читатель, невольно кинулся в интернет, почитал отзывы о теперешнем положении дел в этом заведении. Теперь всё красиво в отзывах, но я не увидел, какие годы описываются этими бывшими там детьми. Этим местом пугали в тех краях воспитанников из других детских домов, пугали, что сошлют туда по «этапу», если кто-то не слушался и уж слишком шалил. И дети боялись этого «этапа», сарафанное радио работало, все знали об этом страшном месте.

Вова

И снова дорога, и снова новый общежитский дом. Девятилетнюю Варю, но уже вместе со старшими сёстрами и некоторыми другими ребятами отправили в другой, уездный дом, и поближе к месту рождения. Этот детдом располагался почти в центре городка, в каменном двухэтажном здании, и недалеко от школы, в которую девочка и отправилась в сентябре повторно в первый класс. Не смогла она в прежнем страшном месте освоить учебную программу. Городок, в котором теперь предстояло жить нашей героине, стоял на берегу большой северной речки и во всяком случае в нынешние времена оставляет весьма приятное впечатление.

Для Варвары начались и впрямь спокойные и почти счастливые дни. Внутренняя атмосфера здесь была иной, не было той тупой жестокости, в которой ей приходилось жить прежние годы. Начались занятия в школе, не всё у Вари получалось схватывать на лету, но я, мой дорогой читатель, должен отметить, что теперь пишет она вполне грамотно, рассуждает здраво и вообще большая умничка и уже умудрённая жизненным опытом красотка бабушка!

Девочке всегда легко давались физкультурные занятия, но худоба и частые заболевания давали о себе знать, но она была упёртой. В прежние прожитые годы она точно усвоила, что надо быть не только сильной духом, но и физически. И это совершенно необходимо, чтобы уметь постоять за себя. Занималась бегом, была третьей среди всех ребят детдома, а немного старше стала заниматься и каратэ. Ставила перед собою цели, старалась добиваться их, правда они были весьма размыты и неясны. Она легко оставляла с носом всех детдомовских, да и сверстников по школе в количестве отжиманий в упоре лёжа, личный её рекорд был более ста пятидесяти раз! Но что у неё уже точно сформировалось к девяти годам, так это уже не по - детски сильный и даже жёсткий характер. Так и школа жизни была пройдена девочкой соответствующая! И вот когда ей исполнилось тринадцать лет, наша героиня впервые соприкоснулась уже не с детской привязанностью мальчика и девочки, то наступала эра превращения её в девушку.

Вову она впервые увидела, когда ей исполнилось тринадцать лет. Он приехал в конце лета, перед началом учебного года в школе. Приехал, как и она, по «этапу» и поближе к родным пенатам. А вот отчего это случилось не в восьмилетнем его возрасте? Но, видимо, там внутри «системы» действовала своя недоступная пониманию простых смертных логика. Девочки закричали:

– Новенький приехал!

И они все высыпали на лестницу смотреть:

– Какой он новенький?!

Тогда её поразили его глаза! Голубые, глубокие, как бездонное небо, с черными ресницами и волосы белые, длинные, чуть выше плеч. Он улыбнулся своей нагловатой улыбкой, оглядел всех выбежавших девчонок, и наша Варечка «потерялась». Вся девичья половина детдома всполошилась и тут же была буквально без ума от него. Ну а Варя? Варя же – не все! Она сделала вид, что он ей нисколько не понравился, и ушла. Но ей так хотелось показать ему язык!

Однажды девочки прибежали к ней с криками: «Вовка У… нас обижает, дерётся!» И наша малышка тут же пошла «разбираться». Она ему слово, а он ей пять и улыбается так нагленько. Варя разозлилась не на шутку и отрезала:

- Не стоит девок обижать, иначе будешь иметь дело со мной!

А сама мелкая, худая, в красивых модных зелёных джинсах, привезённых старшей сестрой откуда-то из-за границы. А Вова выше на голову нашей героини только посмеивался. И нашу пичужку разорвало! С угрожающим видом она двинулась на него:

– Что смешного?!

А он улыбается своей наглой улыбкой, и возьми и стукни несильно её. И Варя так налетела на Вовку, толкнула, и тот, не ожидая от неё такой прыти, отлетел, едва удержавшись на ногах. Говорит:

--Девок не трожь!»

А он:

– А тебя можно?!

Варя, рассмеявшись от нелепого Вовкиного вида, когда тот пытался удержаться на ногах, выпалила:

– Попробуй!

Она ведь, прошедшая школу Цигломени, умела постоять за себя. Бесстрашно она дралась с мальчишками, защищая маленьких. А в дальнейшем ей приходилось защищать и своих родных братьев, мама успела ещё троих братьев нарожать, и все они прошли тот же путь, как и наша героиня. Парни, даже старшие, в детдоме и школе уважали Варю и в драку с ней не лезли, знали, что можно было хорошенько схлопотать от неё на орехи!

Прошёл год. Четырнадцать лет! Тот возраст у девочки - подростка, который как-то плавно, почти незаметно, переходит в пору превращения в девушку. Как правило, формы вчерашних угловатых и немного нескладных девчонок округляются. Там, где положено, начинает холмиться, а где уготовано, начинает оттопыриваться! Появляется задумчивость и мечтательность в глазах, даже походка меняется, вместо былой стремительности и резкости проглядывает плавность и покачивание. В ту пору уже девочки обращались к Варе не только за защитой, она частенько стала исполнять роль тайного почтальона от девиц к мальчикам и, наоборот, с предложением дружить. Оно и понятно, уж наш красавчик Вовка и тут уж выделялся, чаще всего она приносила эти томные послания именно ему. И вот однажды, услышав от него типичный отказ для очередной воздыхательницы, собралась уж было уходить, но тут! Вова предложил именно ей дружить. Она смотрела в его голубые очень красивые глаза и не верила, что это он ей говорит, а девичье сердце колотилось и трепыхалось, словно птичка, попавшая в сеть! Счастье вошло в её душу. Счастье.

И снова, как тогда с Валерой, они гуляли с Вовой, он дарил ей полевые цветы, с тех пор это её любимые цветы. Ходили, взявшись за руки, просто сидели. Они могли сидеть так часами, болтая и смеясь. Конечно, и в кино, как тогда давно, её брали за руку, когда фильм случался страшноватым. Как ей нравилось, что её оберегали и что она опять была нужна! Читатель помнит наверняка, как в таком же нежном возрасте пришло и к нему то первое, такое удивительное, всепоглощающее, слегка, впрочем, тревожащее чувство. Когда это началось меж ними, конечно, это стало темой номер один в детдоме. Варя меж тем ощущала и завистливые взгляды девочек подружек, но ей было не до них. Она была счастлива! Так и пролетел этот счастливый год. Счастливые годы, согласитесь, в жизни каждого из нас проходят как бы незаметно, происходит плавное течение времени, без рывков и дёрганий, почти как в раннем, раннем детстве. А вот уж когда приходит пора невзгод, тут уж всё и несётся почти кувырком, и время сжимается до недель и даже до отдельных дней. Читатель помнит, что здоровье нашей героини в силу былых невзгод было далеко не идеальным, и вот в шестнадцать лет её отправили в далёкий санаторий, и так надолго, на целых полгода, она разлучилась с любимым. Вот тут-то завистницы и проявили себя в полной мере! Ей, конечно, «участливо» доложили, что Вовка, её Вовка, переспал с доступной девочкой годом помладше. Сколько слёз было пролито, как сжимались кулаки от злости, сколько горьких дум передумано! Еле дождалась Варя возвращения, посещали её и мысли убежать из санатория и рвануть в свой детдом. Сколько раз она представляла своё возвращение, сколько раз она хотела спросить ответа у той девчонки! А, вернувшись, и не застала её, та ударилась в бега, явно показав Варе, что наветы не были пустыми и беспочвенными. А ведь Варя даже не целовалась никогда и ни с кем в свои шестнадцать с половиной лет! С Вовой они только за руки держались. А тут такое! Долго она дулась на него, не разговаривала, отказывалась верить, хотя он и вился вокруг ужом. Но любила Варя своего Вовку до жути, до умопомрачения! И следующим летом, когда ребят вывезли на море, они помирились. Не могла она быть без него, душа её рвалась к нему навстречу. Он был родным! Он был её Вовка! Только он «так» умел на неё смотреть! Там в южных широтах он впервые её поцеловал и потом ещё и ещё. Она снова растворилась в любимом человеке, поверила, когда он сказал, что и не было у него ничего с той Светкой. Поверила любимому.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А затем у нашей героини этим же летом случился семнадцатый день рождения! Вова подарил ей полуобнажённую фигурку русалки. Как же она в дальнейшем берегла её, сколько времени она впоследствии провела с этой фигуркой, поджидая любимого. Её приятель школьный Вася пригласил шумную компанию к себе домой отпраздновать день рождения Варвары, мама его всегда накрывала шикарный стол. И для детдомовских ребят это было большим подарком. Варя плохо помнит после застолья и последующей дискотеки своё возвращение в детдом. Помнит только, как Лариса Ивановна всем раздавала оплеухи и грозилась всех сослать в Цигломень! Я, конечно, мальчик и несколько раньше нашей героини испытал на себе первое пагубное влияние Бахуса! У меня лично в качестве практически первого напитка случился самогон, а на закуску были только домашние маринованные помидорчики. Ох, читатель! Именно с тех пор мой организм ну никак не может принимать эти чудные помидорки! Чего, впрочем, не скажу о реакции на напиток! В дальнейшем, признаюсь, мне не раз приходилось, и с большим удовольствием, употреблять этот шедевр исконного русского народного творчества. Парадокс и не иначе!

Наступала меж тем осенняя пора, и Вова должен был вскоре отправиться на учебу. Звёзд он в школьной программе с неба не хватал, потому должен был двинуться в соседний уезд в какую-то «бурсу» в далёкой, полузабытой деревне. Однажды, когда они гуляли на берегу реки, он вынул из-за пазухи бутылку водки и большущую палку колбасы. Варя в одночасье охмелела, а он все подносил и подносил к её губам бутылку, смеясь и подзадоривая её, и так весело и нежно смотрел ей в глаза! Потом только она поняла, зачем он так накачивает её, но было уже поздно. Очнулась Варя в квартире у Вовы на кровати полуголая, а он пытается лишить её девственности. Детдомовским, которые уже не учились в школе, выдавали несколько квадратных метров весьма неблагоустроенного жилья, годы - то девяностые стояли уже. Ей было плохо, больно и неприятно. Она взорвалась, резко оттолкнула его и быстро убежала в детдом. Пробраться никем не замеченной на сей раз получилось у неё. И опять размолвка с любимым, и снова расставание. Вова укатил на учёбу и пропал, писем от него Варя не получала.

И вот однажды ей пришло письмо, сердечко ёкнуло, но то было письмо не от Вовы, а от незнакомого парня с предложением дружить. Увидел он её фото вот и написал. Вера пыталась выяснить, где же он взял фото. Ведь на дороге они не валяются, на деревьях не растут. Так между ними завязалась переписка, потом парень озвучил, что вскоре приедет к ней увидеться. Варя теперь уж не помнит его имени, назовём его, допустим, Серёжа. И вот Сергей два раза приезжал к Варваре, она всегда ходила на встречи с ним только с подружками, не одна. А затем пришло письмо с сообщением, что Сергей приедет вместе с родителями к ней и сосватает её! И тут вдруг совершенно неожиданно приехал Вова, а Варю в этот день мальчишки детдомовские увезли на «великах» за тридевять земель и прокатали так до вечера. Потом позже ей рассказали, что Вова организовал заслоны, и ребята буквально перекрывали дорогу, высматривая в машинах Сергея. Вернулась она уж вечером голодная и злая и спросила: «Что это было?», но Вова ей закрыл уста поцелуем. И снова девочка обмякла, снова растворилась в любимом. На вопросы о том, где Серёжа взял её фото, Вова, не моргнув глазом, ответил, что ребята взломали его тумбочку и выкрали фото. И опять она, конечно же, поверила любимому человеку. И у них была ночь. Ей всё также было больно, но уже пошла кровь... Но тут уж она не отталкивала любимого, претерпела и это. Потом позже Серёжа как-то написал, что Вовка проиграл Варю в карты. И не фото проиграл, а именно её, Варю!

Почти сразу Вова уехал опять на учёбу и не писал её полгода. Она всё ждала, что он приедет на праздники, а он все не приезжал, и писем не было. Потом ей сказали, что он загулял, закружил в общаге с девочками. А наша Варечка все ждала, всё сидела на подоконнике, держа в руках незатейливую фигурку русалки. Так и вспоминается сказка Пушкина «О мёртвой царевне и о семи богатырях». Только наша принцесса была уж при смерти, оттого что милый не приезжал. Всё сидела и сидела зимними вечерами на холодном подоконнике, высматривала своего Вовку, а потом заболела и не смогла встать. И загремела в больницу она на целых четыре месяца с воспалением лёгких. Грезила наяву, ей казалось, вот Вова заходит и гладит ей руки, прикасается губами ко лбу. Но его всё не было. Температура долго не спадала, есть не хотелось совсем. Врач пыталась её вразумить, но, но, но… Девочка опять исхудала и ослабла. И все четыре месяца от Вовы не было вестей. Ребята, проведывая её, смеялись, что теперь её можно обхватить за талию сомкнув пальцы рук в кольцо! И вот тогда же её хороший друг Муха из детдомовских признался Варе в любви и хотел поцеловать её. А она зафыркала, оттолкнула, отвернулась.

Весной приехал Вова. И тут у нашей героини взыграла злость: он такой цветущий и с лучезарной улыбкой, а она скелет на батарейках. Вовик опять стал вертеться ужом вокруг да около. Как-то при очередной попытке сблизиться с нею Варя схватила стоящего рядом Муху и, глядя Вове в глаза, поцеловала того. И Муха не растерялся, обнял Варю. И с этого момента не отпускала Муху от себя, он всё время тёрся рядом с нею. И снова повторилась Вовина попытка сблизиться, заговорить. Тут уж Варя уже нарочито и «взасос» начала целовать Муху, глядя при этом в глаза Вове. Потом тот развернулся и ушёл. Мухе после здорово досталось. Он ходил весь синий, но всё равно весёлый и счастливый и говорил, что ради Вари он готов на всё, хотя прекрасно понимал, что она с ним, чтобы отомстить. Вова снова уехал. Вот такие нравы царили в том общежитском доме, все варились в одном кипящем котле. И вот что делает с юной девой такая нескончаемая череда предательства от любимого человека. И все эти события случились в семнадцатилетнем возрасте нашей девочки.

Затем приплыли и её восемнадцать лет! Совершеннолетие! Но Варваре оставался ещё один учебный год, ведь дважды она проходила свой первый класс. И было лето и снова поездка в трудовой лагерь в южные края. И там были новые увлечения у неё, но весьма платонического характера. Вова снова возник в жизни у Вари через полгода. Через полгода молчания и безмолвия. И снова Муха был рядом, на этот раз он не заметил прихода Вовы, и снова Варя целовала того взасос осознанно и назло, а Муха распалился, прямо обезумел и резко нырнул Варе под юбку с головой, не подозревая о стороннем созерцателе. «Я не стала его отталкивать. Стояла и смотрела на Вову, а тот на меня! А мне впервые было приятно, я впервые получила какое-то удовольствие. И так из-за моей злости я смогла быть с кем-то другим!» Варя смотрела и смотрела Вове в глаза, а Муха сопел и старался там, где-то внизу. Тут уж нечего не исправишь, только Вова на этот раз поднял руку и на неё, и она как-то сразу поняла, осознала, что не хочет быть рядом с этим человеком и совсем не хочет идти с ним вместе по жизни. И была опустошённость, и была боль у неё в душе. И была она опять одна на белом свете. Варя теперь уж совсем, хоть и нечасто, встречалась с Мухой, уступая его настойчивым домогательствам, они дружили с ним с девятилетнего возраста. Но Варя не любила его. Практически ничего она не испытывала от интимной близости с Мухой, немного приятно, а иногда просто щекотно!

А что же Вова? Вова вскоре попался на краже и, взяв всё на себя, отправился уже по другому этапу. Вот такая она бывает, не всегда лучезарна и светла в памяти человека, эта первая любовь! Но она всегда первая! И ни одному человеку еще не удалось и, думаю, не удастся, повторить её. И, конечно, мы все до единого помним её и, наверное, не в силах позабыть, даже если бы и хотели этого. Вова ещё раз спустя много, много лет нарисовался опять в жизни нашей героини. Нашёл её через социальные сети. Но общение это было недолгим, хотя и снова всколыхнуло воспоминания, вошло в душу змеёй, заставило снова страдать. А Вова, её первая настоящая любовь, был уж не единожды отправлен по этапам и пребывает и ныне там, по его словам, теперь в большом авторитете в тамошних определённых кругах.

Мачо

Наступали новогодние праздники и каникулы. Варечка уже восстановилась после всех переживаний и любовных волнений. Девушка вновь расцвела! Маленькая, всего-то метр сорок пять от земли – матушки до макушки, но ладно скроенная девчушка с высокой аппетитной грудью, с копной шикарных белокурых волос. В глазах опять появились искорки, и взор её жадно впитывал эту картинку под названьем жизнь. Снова прорезалась смешливость и неуёмный интерес ко всему окружающему. Она старалась наверстать свои знания в школьной программе, подкошенные её болезнью воспаления лёгких. Девочке мечталось поступить в медицинский, стать хирургом. Она была на пороге взрослой жизни такой увлекательной и притягательной. В эти месяцы ей буквально не давали прохода мальчишки, поклонники пчелиным роем вились вокруг этого распустившегося цветка! А Варя со всеми была ровна, весела и приветлива, а иногда и строга, если уж жужжание становилось слишком назойливым. В эти полгода в душе у Вари поселилось спокойствие, вернулась прежняя уверенность в себе. И фигурка полуобнажённой русалки, которой она так дорожила прежние годы, подевалась куда-то, сама собой растворилась, будто бы и не было её никогда. Наступали новогодние праздники и каникулы. Света, старшая сестра, зазвала её к себе на каникулы. После окончания девяти классов, она, отучившись в педучилище, уехала в их родной посёлок и учительствовала в тамошней школе в начальных классах.

И пришёл новый год, и был салат оливье, и мандарины, и было весёлое шумное застолье, и хлопушки, и ёлка, и Варя такая молоденькая и такая красивая! А затем была морозная улица и зажигательная дискотека в местном клубе. И там был Он - местный Мачо! Молодой, красивый, кучерявый, кумир и предмет вздыханий всех тамошних девчонок. Он закружил её лёгкую, как пушинку, в танце, обхватив её своими лапищами с сильными накачанными бицепсами! А Варя такая молодая! Такая красивая! А для него главное то, что она - приезжая, долго не будет здесь гостить, и оттого особа повышенного внимания и «охотничьего» интереса. И у Вари взыграло чувство увлечь, покорить местного героя, увести на глазах местных девчонок! Завертелось, закружилось в головке у юной девушки в такт падающим снежинкам сияние взрослой жизни! Когда у Мачо не оказалось в кармане резинотехнического изделия №1 для молодёжи, она просто спросила: «Что будем делать, если я забеременею?» И тут же получила ответ: «Женюсь на тебе!» И была ночь, и был кураж. И была страсть! Правда, наша героиня ни в этот раз, ни в другой до этого так и не смогла достичь пика своего наслаждения.

А затем наступило первое утро нового года, затем ещё одно и ещё. А Мачо всё не появлялся. Девочка бродила рядом с его домом и по посёлку, но не встречала его нигде. Пролетели новогодние каникулы. Варваре надо было возвращаться на учёбу и в свой, общий с ребятами, дом. Старшая сестра проводила Варечку к автобусной остановке, попрощались, и она уехала. А через месяц в жизнь нашей маленькой героини ворвалась взрослая жизнь! Она беременна! Она станет мамой! И опять она одна, и опять некому сказать об этом вот так сразу. Написала письмо будущему «папашке». Ответа долго, долго не было. А затем-таки пришло письмо короткое с хлёсткими, бьющими наотмашь фразами: «Я, мол, ещё так молод, не нагулялся, детей мне никаких не надобно! Да и ребёнок – то, возможно, и не от меня!» И ещё последовали два совета: «Сделай аборт! Или выйди замуж, найди кого-то! А меня боле не беспокой со своими проблемами!»

Молодость, «зеленость» и одиночество! Варя, не умеющая уже плакать в свои восемнадцать лет, тут уж рыдала навзрыд! Опять она не нужна! Опять она одна! У неё под сердцем бьётся маленькая жизнь, и ей предлагают её убить! А что же ещё с мечтами об учёбе в медицинском, что с дальнейшей жизнью? То были тяжёлые и сумрачные дни и недели у нашей девчушки. Потом, конечно, узнали всё и директор детдома, и воспитатели. Как все всполошились, начались бесконечные уговаривания и даже требования сделать аборт, пока не поздно. Думаю, что в пределах оного детдома случилось ЧП и персонал, конечно, старался избежать скандала. А Варя, эта маленькая и хрупкая девочка, уже достаточно взрослая, помнящая отчётливо «предательство» пьющей матери, которая обрекла её на такую вот неуютную жизнь, не могла, не имела права предать своего будущего ребёнка! Она ведь столько раз представляла, как у неё появится ребёнок, какой она будет ответственной и заботливой мамой. А её все убеждали и пугали, что она поломает себе всю ещё толком не начавшуюся жизнь.

И Варя приняла непреклонное решение не предавать! К слову сказать, старшие сёстры поддержали её в этом решении, они верили в её силу, знали, что у этой маленькой девочки всё сложится и она всё сможет! Директор детдома пугала будущим безденежьем, и Варя, проявив рассудительность, попросила ей просто помочь, дать возможность работать в своём же детском доме. Наша девочка обладала сильным характером, она умела «упираться». И ей поверили, вначале директриса, а затем и все остальные. Когда она приняла своё окончательное решение, весь персонал стал помогать ей. Теперь она с теплотой вспоминает эту помощь и благодарна тем всем людям. Её устроили сторожем, ещё она мыла полы в группах детского дома и даже подстригала маленьких ребятишек, ей отдали половину ставки местного парикмахера. Ну а с утра девушка, естественно, бегала в школу на учёбу. Так эта пичужка готовилась к будущей взрослой жизни, так она и именно она решила! Но, к слову сказать, вся эта история отразилась в дальнейшем на взаимоотношениях дочери с матерью. Так бывает, что первые удивительные, немного тревожные, но всё же радостные дни в жизни каждой женщины, когда она впервые осознаёт, что станет мамой, были безнадёжно испорчены печалями и горестями и, может, оттого и отношения дочери и мамы сложились несколько прохладными. Ведь именно рождение дочери поставило крест на многих девичьих мечтаниях о дальнейшей жизни. Так случается в жизни. Но то что, Варя любит свою дочь искренне и беззаветно, и что ныне они большие подруги, и что именно дочь подарила ей чудесную, смышлёную и добрую внучку, в которой Варя души не чает, это всё совершенно очевидно. С какой же любовью, обожанием и нежностью говорит она о внучке, а та - её отражение, продолжение и предтеча новой жизни. Когда-то и эта маленькая «веселушка» повзрослеет, войдет в девичью пору, расцветёт и даст ростки новой жизни. Какой сложится её судьба, какой будет её дорожка сокрыто пеленой будущего. А сегодня она окружена теплом, заботой и любовью бабушки, которая не скупится на эти чувства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вася

Ко времени, когда я познакомился и общался с нашей героиней, у Вари случились в жизни цельных два мужа. Мужья! На первый, второй рассчитайся! Первый случился Вася! Тут, мой дорогой читатель, мы должны нырнуть обратно в прежние года жизни Варвары в орбите детского дома. А находился он, и об этом внимательный читатель помнит, в северных широтах нашей необъятной родины, и поэтому, как упоминалось ранее, «система» старалась вывозить детей в тёплые края, поближе к солнышку. Вспоминается анекдот: «Покупатель спрашивает у продавщицы магазина в маленьком северном городке: «Отчего вы такая незагорелая в конце лета? У вас что, жарких дней не было?» А та отвечает: «Ну как же, был жаркий день! Но я в тот день на работе была до вечера!» Вот по этим соображениям «система» и отправляла детей на юг. Варе удалось трижды побывать в благословенном Краснодарском крае. Ну, конечно, это не был отдых в шезлонгах на берегу Чёрного моря и на его золотистых пляжах. Те места, вероятно, занимали «руками водители» этой самой «системы» с многочисленными домочадцами. Наши ребята ездили в так называемые «трудовые лагеря». Работали в местных совхозах на уборке фруктов и всякой разной другой плодоовощной продукции, которая, к слову сказать, весьма успешно потом подгнивала на разных базах и на которые потом и меня, будучи студентом, неоднократно гоняли перебирать эту всякую всячину. Ох, какой там стоял запах! Детдомовские очень любили такие поездки: солнце, купание в местных речках и запрудах, обилие фруктов, новая обстановка и новые знакомства.

Вот во время такого пребывания на юге в пятнадцатилетнем возрасте Варя и познакомилась с Васей. Это был высокий, светловолосый, красивый парень из местных. И тут уж случилось, что этот семнадцатилетний красавчик обратил внимание именно на Варю. Сказать, чтоб Варя была несусветной вертихвосткой, так нет же. Все девочки пытались ходить мимо нового парня павами, пытались красиво пройти, засмеяться при нём, ну обратить на себя внимание. А что же Варя? А Варя, как обычно, не подавала виду, да и мысли её заняты были исключительно Вовкой. И вот ведь человеческая натура, и мужская в том числе! То, что рядом и доступно, то нам человекам не надо. Нам подавай что-то из запретного и далёкого. Вот наш Вася и клюнул именно на Варечку.

И вот эти летние месяцы пролетели как один день. Вася настойчиво приходил каждый вечер, чтоб увидеть и поговорить с нею. На дискотеках также выбирал только нашу девочку, однажды даже уговорил директрису отпустить Варю с ним на прогулку, она упиралась и не хотела, но девчонки буквально выпихнули её из комнаты навстречу к нему. А в головушке у нашей героини всё перемешалось тогда. Любовь к Вове и в тоже время еще и настойчивый, и красивый Вася! Он оставил ей свой адрес, и Варя нечасто, но описывала потом ему своё житьё - бытьё.

А через год, когда шумная ватага снова приехала в туже станицу, Вася уже поджидал Варечку. А она похорошела, округлилась и расцвела, как весенний бутон цветка. Местные ребята прям роем завились вокруг девочки, но Вася довольно быстро отбил у всех охоту задирать и смущать её. Приехавший незадолго до отъезда на юг Вова злил Варю, он к тому времени уж успел нашкодить, и она назло ему благосклонно принимала ухаживания местных парней. Ей нравилось быть в центре внимания, молодость, что тут скажешь. Однако она оставалась всё ещё не целованной девочкой, но она упивалась вниманием парней, как нечасто в прежние годы ей доставалось такое внимание, она наслаждалась и жадно впитывала его. Да и теперь, будучи взрослой женщиной, она ну точно ведётся на комплименты, ей это нравится и для неё это важно. Тот страшный дефицит любви родителей, дедушек, бабушек, сверстников навсегда поселил в её душе эту почти не утоляемую жажду простого человеческого участия, сопереживания, стремления к любви, признания её несомненной красоты и сексуальности.

Вот так возник в жизни нашей героини поклонник, воздыхатель, ухажёр, но с которым она даже и не целовалась толком. Вася однажды попытался это проделать, но наша девочка решительно пресекла эти намерения. Местные ребята под большим секретом поведали Варе, что Вася состоит в какой-то банде. Он довольно часто исчезал из поля зрения Варвары и всё по неотложным делам. А наш Вовчик, неизменно крутящийся рядом, сумел снова растопить её сердечко. И именно Вовик был тем мальчиком, который впервые сумел зацеловать нашу Варечку до мурашек здесь на юге, а затем уж по приезде в детдом этот охальник лишил её и девственности. Это же был Вова! Её Вова!

Когда до окончания школы, да и собственно до окончания жизни Вари в детдоме, остались считанные недели, она написала очередное письмо Васе. Поведала о своей беременности, о своих переживаниях, о своих многочисленных работах во имя будущего ребёнка и о том, как ей страшно пускаться в эту взрослую жизнь. И вскоре она получила ответ. Он ответил, что сейчас лежит в больничке, что его подстрелили и порезали в бандитской разборке. Еще написал, что он эпилептик и не хочет иметь своих детей из-за этого и просто сказал: «Если выживу, хотел бы, чтоб ты приехала и вышла за меня замуж». А слова в том письме были простые, но такие важные! Ей обещали, что её и ребёнка будут любить, только приезжай! И Варя решилась! С трудом она дождалась своего девятнадцатилетия и окончания школы. Благо, работая, она сумела накопить немного денежек, девчушка собрала свой нехитрый скарб и, будучи на седьмом месяце беременности, отправилась в неведомое путешествие впервые одна и самостоятельно. Было страшно, волнительно, и надежда горела у неё в сердце. К слову сказать, всё почти так, как мечталось, и вышло. Через два месяца после рождения дочки они с Васей расписались, и Варе поставили очень красивый штамп в паспорте! Она втайне от всех очень гордилась и не раз украдкой рассматривала свою новую фамилию.

Васина мама была даже очень рада, что помимо двух сыновей у неё вот так вдруг появилась дочка и сразу же и внучка. А Варечка была несказанно благодарна, что она её приняла именно как дочку, наша девочка, вышедшая из детдома, ну совершенно ничего не умела. Ну не учила «система» тогда, как элементарно заварить чай, а молодой жене полагалось ведь и суп сварить, а ведь близость к Украине предполагала ещё умение и борщ сварить. Свекровь терпеливо и с любовью всему этому наставляла невестку. Всё в этом отношении складывалось как нельзя лучше, если бы не одно - но!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Был ещё старший брат! И вот он-то как-то сразу отнёсся к Варе, да и к своему брату, жестоко. Почти сразу по приезде Вари он, подпив горячительного, заявил, что он обязательно переспит с нею, раз уж в доме появилась проститутка! И была драка. Жестокая, тупая и страшная. И Вася, лежащий без сознания, и брат с разрубленной топором рукой. Так вот началась у неё эта взрослая жизнь. Она чуть не потеряла тогда ребёнка, благо приехавшая вскоре мать смогла успокоить девочку. А этот яд, излившийся сразу же на её и Васину голову, несмотря на скорую женитьбу, так и не отпустил их обоих, отравил всё их существование. Вася всё чаще и чаще стал обниматься со стаканом, стал несусветно ревновать Варю к брату, да и ко всему белому свету. А затем через пару тройку месяцев поднял и на неё руку, а далее всё чаще и чаще. И старший брат не упускал момента, чтоб не обозвать её отборными матерными словами. Только бедная мать этих двух её «кровиночек» всегда защищала и оберегала нашу девочку. Так вот Варя не жила, а выживала в то время. И снова Вася исчезал из дому по своим не вполне законопослушным делам, и Варваре было спокойнее, когда тот отсутствовал и не колошматил её. А Варину дочку Вася полюбил, с удовольствием играл, возился с ней, будто бы его это дочь. Минуло примерно полтора года такого вот житья – бытья, и вот на очередной разборке Вася пырнул кого-то ножом, и его «приняли» и только с учётом его эпилептической болезни отправили не на «зону», а на принудительное лечение.

Пришлось тут Варваре искать работу, выживать - то надо было как-то. Старшенький сынок, напившись в очередной раз, «повздорил» с маменькой. Сломал ей ключицу и еще что-то, и та была на длительном больничном. И когда однажды Варя, увидев, как этот огромный бугай, схватив её дочку за волосы, таскает её так, что у девчушки ножки отрываются от земли, поняла, что надо уезжать, иначе старшой и её прибьёт, она ведь бросалась, как тигрица, на него, защищая ребёнка. Как только удалось заработать на проезд в родные края, Варя с дочуркой, захватив всё только необходимое, снова отправилась в путь. И горестны, и печальны были её мысли в той дороге. Как всё сложится там, где жить, чем жить? Только теперь она была не одна, она была вместе с родной хоть и маленькой душой. И по-прежнему не у кого спросить совета, некуда прислонить голову с этими тяжкими мыслями.

По приезде молодой маме пришлось жить у средней из старших сестёр. «Система» одарила сестру Варвары собственным жильём! О! Это были прямо хоромы! В комнатке возвышалась громадиной большущая печь, и на оставшихся целых шести или семи квадратных метрах разместились стол, кровать и шкаф с узенькими проходами между ними. Удобства располагались в конце неотапливаемого коридора. Население этого человеческого муравейника было соответствующим: разношерстным и далеко не всегда трезвым. Сестры почти никогда не было дома, её жизнь в то время пошла по тропинке пьянок и гулянок. Но здесь они были свободны и даже покойны, никто не поднимал на них руку, не надо было прятаться и бояться побоев, но это были совершенно голодные дни для обеих. Работы нет, маленькая дочка на руках, Варваре пришлось буквально побираться, чтоб накормить дочку. Помнит она, как некий сосед принес ей трёхлитровую банку горячо «любимого» ею молока и кочан капусты. И как они неделю протянули с дочкой на этом довольствии. Хлеба она доставала в бывшем детском доме, её там жалели и никогда не отказывали, когда она приходила. Помнит до сих пор, как соседка дала ей большущую морковину и как она была рада этому дару. Сумрачные и тяжкие были те два, три месяца. Когда она снова попросилась на работу в свой детский дом, тогда сердобольные воспитатели подсказали ей идти учиться, и Варя с начала учебного года поступила на обучения в местный техникум. Продавец – кассир так именовалась та специальность, отнюдь не медицинский был уклон, но Варенька была рада. И снова наступили почти счастливые и сытые дни. Там у неё, как у выпускницы детского дома, было полное обеспечение, кормили, одевали и её и дочку. А кроха дочка была устроена в детский сад. Вились вокруг молодой мамы и парни, но Варвара, видимо, пресытившись «тёплым» отношением мужчин, никого к себе не подпускала, была счастлива с дочкой, наслаждалась этим покоем и определённостью в этот период своей жизни.

Муж номер два

Пробежали два счастливых года, подходило к завершению её обучение, и мама с дочкой как-то отправились к старшей сестре в гости в родную деревеньку погостить. И вот тут-то её дочку и увидела впервые бабушка, маменька уже известного нам Мачо. И то ли сердце бабушки растаяло при виде девочки, точной копии её сына, то ли сказались весьма сложные взаимоотношения в семье у них, не ладилось у сына с отчимом, зачастую дело доходило до столкновений. Но бабушка раз за разом, когда Варя навещала сестру Свету, просила приводить к ней внучку. И в какой-то момент был поставлен пред сыном ультиматум: «Женись!» Этим сразу убивалось несколько «зайцев», так сказать. Появилась внучка, сына отселили от отчима, да и, видимо, маменьку беспокоило, что сын болтается и всё больше и больше наступает на стакан. Пожалуй, Варвару никто и не спрашивал, хотела ли она этого союза, но то был отец её ребёнка, учёба заканчивалась, и впереди опять маячила пугающая неопределённость в жизни. И наша девочка решилась! Отпустила она то первое предательство. Ей и правда хотелось иметь семью, чтоб у дочери был отец, жить неподалёку от сестры, в родном посёлке. И первые три года она окунулась в заботы о семейном уюте и вовсе не обращала внимания на колючие замечания товарок – соседок о гулянках её благоверного. И пришла вторая беременность, и ждали сына! В роддом она попала с девушкой из своего посёлка, с которой познакомилась ещё тогда на сельской дискотеке при её первой встрече с Мачо. Впоследствии они очень сблизились, души в ней Варенька не чаяла. Жизнь, казалось нашей героине, наладилась, была наполнена детьми и заботами о муже. Наша кроха чуть позже устроилась на работу, на железную дорогу разнорабочей. А подруга, трудившаяся там, смеялась, что лом тяжелее самой работницы, и всегда помогала этой маленькой девушке (хотя и подруга тоже не отличалась огромными габаритами, кои присущи многим женщинам, работающим в оранжевых куртках на просторах нашей страны вдоль железных дорог).

Вот ведь чем заканчивается борьба женщин за равные права с мужчинами! Они же приковывали себя цепями к уличным решёткам на Манхеттене, устраивали многочисленные демонстрации на улицах Парижа, Вены и Санкт-Петербурга, требовали избирательного права наравне с мужчинами, хотели вырваться из ранее очерченного круга прав и обязанностей. Ну не нравилось им, что они вынуждены заниматься воспитанием детей, благоустройством жилищ и всякой прочей благотворительной и миссионерской деятельностью. Им и работать хотелось не только белошвейками, гувернантками и поварихами. И Женщины добилась своего! Теперь они великие учёные, депутаты всяких заксобраний, полицейские и даже военные! Ох, но только не всегда и далеко не все! Мужчины обильно (на мой взгляд, даже бессовестно и с избытком) поделились с ними тяжелейшими и непосильными даже для мужиков профессиями. Матриархат, однако, в действии!

Так уж вышло, что девушки очень сдружились, у обеих были дочь и сын, жили неподалёку и частенько бегали друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, вместе переживали горести. К слову сказать, и Мачо, и муж подруги не отличались-таки ангельским пуританством. Как же наша Варечка успокаивала подружку, когда у той муж «приболел» гонореей, чудом не заразив при этом молодую жену. Да и чудом, скорее, это не назовёшь. У подруги муж гулевал, частенько выпивал и стал поколачивать жену.

Нравы нынешних деревень и посёлков заслуживают отдельного повествования. Столько всего за последний век прокатилось железными колёсами по российской деревне, давя всё и вся на своём пути! Октябрьский переворот, гражданская война, коллективизация, времена Богоборчества, Великая война с фашизмом, перестройка Горбачёва и эпоха Ельцина (будь они неладны) – вот только крупные жернова, крошившие российское крестьянство!

Мне частенько приходилось слышать: «Да так все живут. У всех такое сплошь и рядом». Вот и наши подруги жили, воспитывали детей и вкалывали до изнеможения на железной дороге. А этим миниатюрным девочкам приходилось и шпалы таскать, и разгребать ломами и лопатами тяжеленный путейский гравий. Но бывали и праздники, молодость всегда отличают веселье и беззаботные минутки. В такие дни девушки занимались стряпнёй всяких вкусностей, угощая друг друга, а зачастую и объединяли праздничный стол на всю компанию. И в минуты этих весёлых хлопот гнали от себя мысли: «А как же сложится вечер, когда благоверные поднаберутся»? Гнали от себя их, чтоб не омрачали хоть начало празднества.

Надо, читатель, остановиться нам на некоторых чертах характера Варвары. Они, правда, весьма редки в нынешние времена. Я уже упоминал своё восприятие Вариных интеллектуальных способностей. Это девушка с отличным чувством юмора, вполне образованна, хоть она и не осуществила своей мечты о высшем образовании, имеет живой и совершенно не заскорузлый ум. А мне, мой дорогой читатель, неоднократно в жизни доводилось сталкиваться с напыщенными обладателями всяких разных дипломов, о которых иначе как – «Сиди! Я сам открою!» – и не скажешь. Варвара, с её суждениями о жизни, людях, событиях, происходящих вокруг неё и в стране, в целом производит весьма благоприятное впечатление. Она неплохо умеет анализировать и оценивать поступки людей, и в беседах с нею я неоднократно был согласен и солидарен с нею в характеристиках деяний окружавших её людей.

Но особенно надо выделить в характере у Варвары две особенности. Первая - это обязательность. Если уж она озвучила какое-нибудь обещание, тогда она в лепёшку расшибётся, но обязательно исполнит обещанное ею. Даже если обещание вырвалось у неё случайно или спонтанно, даже если обещанное ею вступает в противоречие с какими-либо её жизненными установками из-за вновь открывшихся обстоятельств и даже если при этом выполнение обещания нанесёт ей самой психологический дискомфорт и явный вред, то и тогда, можно не сомневаться, Варечка всё исполнит, чего бы ей это ни стоило. Думаю, это относится и к её обещаниям самой себе. «Пацанка сказала! Пацанка сделала!» Эта её особенность характера явно прослеживается во всех перипетиях её судьбы и во многих поступках. Вторая явная её особенность – честность. Она у неё безгранична и всеобъемлюща! Тут уж совсем Варвара часто и густо страдает от своей фатальной честности. Малознакомому человеку она скорее чего-то не скажет, промолчит. Но как только она в своём сознании записала человека в приятели, а тем паче в друзья, тогда у неё совершенно нет от него тайн. Тогда наша девочка точно выворачивается наизнанку, открывает, зачастую преждевременно и во вред себе свою душу. Все свои тайны тогда она несёт на алтарь этих взаимоотношений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Читатель может воскликнуть: «Где же тут умненькая девушка?! Тут скорее наоборот, дурёха какая – то!» А мне хочется встать на защиту этой девочки. Мы с вами в далёком детстве и юности почти не замечали, как же нас любили и оберегали! Мы буквально купались в любви и заботах о нас. Мы привыкли к этому всему и порою даже не замечаем этих проявлений от окружающих. А что детдомовские? Насколько у них не хватило этого всего в детстве, как они, уже став взрослыми, тянутся к любому проявлению внимания и нежному к себе отношению! Никак они не могут утолить эту жажду, это сродни оголодавшему человеку, он потом долго, долго не может понять чувство насыщения. Конечно, для этих ребят их семьёй и источником любви и одобрения была их шумная ватага. Но как же не хватило им той материнской любви, как же не хватило той нежности. Жизнь на виду у всей общины и даже стаи и утверждало именно эти особенности характера, делало их незыблемыми и приоритетными во взаимоотношениях. «Пообещал – сделай»! Иначе и не могло быть. Это вселилось в души детей накрепко и навсегда. И как же можно было предать друга, подружку ложью?! Это также было немыслимо! И как же остро и болезненно они переживали неправду и несправедливость, если это случалось! Кодекс чести, если хотите, это был. И если рассудить, у этих детей зачастую ничего и не было своего. Не было своей комнаты, своих игрушек, своих родных и любящих их людей. Оттого и были обязательность и честность их багажом и их собственностью. Варенька и, правда, сейчас уж больно доверчива к людям. Уже взрослая, она скоро судит о людях, по их словам, и зачастую спешит раскрыться перед человеком, если тот, хоть самую малость, повернулся лицом к ней. Она как будто спешит жить сейчас, страшится не успеть встретить того единственного дорого её сердцу человека, боится, что не случится в её жизни что-то очень важное. Ну как тут осуждать девочку, а многие воспитанники ведь зачерствели душами, взрастили в себе злобу, недоверие и месть ко всем и вся. Многие ведь погрязли в этом, «утонули».

Как бы неспешно катились недели, месяцы относительно счастливой семейной жизни Варвары, молодость позволяет быстро забывать о каких-то невзгодах и размолвках в семейной жизни. У неё была настоящая семья, уже теперь и двое детишек, работа, сестра рядом, с которой, надо сказать, отношения наладились, знакомые, подруги и даже по-прежнему пьющие родители, живущие тут же неподалёку в посёлке. Но вся эта почти идиллия оборвалась в одночасье! И опять случилась беда у нашей малышки.

Намёки «добрых» соседок и малознакомых товарок о гулянках мужа Варвара отметала и считала их проявлениями завистливости, ведь её Мачо был кумиром у многих представительниц женского пола посёлка. Даже слова свекрови о том, что её муж смотрит в другую сторону от неё, отмела эта девочка. Ведь у неё была семья, было её счастье, думается, Варя в силу именно особенностей характера не могла ничего плохого подумать о любимых ею людях, гнала от себя эти мысли. Но вдруг и в раз всё оборвалось. Вновь её предал Мачо, вновь, как тогда, полоснул по сердцу сталью. А загулял, закрутил он именно с её лучшей подругой, в которой она души не чаяла, которой доверяла все свои мысли и тайны, которая была её опорой при размолвках с мужем и которую Варя так поддерживала, когда и у той тоже случались бои с мужем. Двойное предательство! Она всё не верила, только когда муж и именно трезвый бухнулся на колени и признался в любви к той и что он уходит от Вареньки, только тогда всё оборвалось в её сердечке. Ей вспоминается тот вечер таким: «Когда до меня дошёл весь смысл происходящего, мозг будто отключился. Я чувствовала холод, перед глазами пелена, туман, густой такой и холодный. Мне хотелось поднять руку и посмотреть на неё, но сил не было. Одна сплошная боль. Везде. Во всём теле. Как будто меня сковали по рукам и ногам и заполнили все тело свинцовым льдом. Дети уже спали, а я всё сидела на одном месте и не могла пошевелиться. Сидела за столом и не знала, как встать, не чувствовала своих ног. Меня выкручивало и ломало. И этот пронизывающий холод, такой, что даже невозможно дышать. Кажется, один сплошной комок застрял в горле, и не знаешь, как глотнуть хоть немного воздуха. Пытаешься, а от боли прорываются только хрипы. Когда я всё же поднялась на ноги, как пьяная, шагнула к дивану и рухнула без сил. Боль от обоих дорогих сердцу людей. Как же я любила их обоих. Не было злости, была одна сплошная боль. Я лежала на диване и чувствовала, как холодеет всё внутри. Наверное, меня вывела из этого состояния женщина, которой уже на тот момент не существовало. Она умерла задолго до этого случая. Повесилась, как рассказывали, у печки в этой квартире задолго до нашего вселения туда. Вдруг плотно прикрытые дверцы шкафа, стоящего у печки, начали колотиться друг о друга, и я захлебнулась. Захлебнулась и закашлялась, поняла, что не дышала уже очень долго. Вспомнила о детях. Тогда только разрыдалась я и смогла протолкнуть этот комок. На часах было уже пять часов утра. Потом я бросилась по улице к дому подруги, глаза застилали слёзы, та открыла тут же, положила меня плачущую навзрыд на кровать, обняла, молча гладила по голове».

А затем они собрались на скорую руку, прихватили сонных ещё детей, этим же утром уехали в деревню, где жила раньше бабушка подруги. Варе тогда казалось, что нужно спрятаться, укрыться куда-то от навалившегося горя, и оно отпустит, схлынет, растворится. Днём их там разыскал Варин муж, но приехал он не за ней, он приехал за подругой. И опять боль. И нет опоры под ногами! Будто бы в трясину угодила Варя. Она бы, наверное, смогла бы перенести известие о гулянке Мачо, но с кем-то другим, а здесь! Здесь лучшая подруга! Жизнь зашаталась у нашей героини. Она не понимала, как быть. Её жизненный кодекс чести был растоптан и уничтожен.

Так начались целых четыре года безвременья, буквально болтания нашей героини в «прокисшей» и загустевшей трясине без возможности нащупать твердь под ногами. Приходить на работу и слышать смешки и пересуды за спиной, косые взгляды в посёлке. «Я ощущала себя неполноценной и ущербной. Сутулилась и горбилась, как старуха, однажды расслышала за спиной: «Вот ведь дура, эта Варька, она печёт пироги, а муж носит их своей новой зазнобе и угощает!» - так она вспоминает о тех временах. Жизнь перекосилась и исказилась, как в кривом зеркале. Сказать, что, Варя находилась в подавленном состоянии духа, – это не сказать ничего. Всё внутри оборвалось, нарушилось и, пожалуй, только дети удерживали её тогда от большого несчастья, только они давали ей силы жить! Хотя эти четыре года и нельзя было назвать жизнью, это опять были годы выживания. Порою она была на грани повторения своих детских и юношеских обострений болячек, похудела, лишилась сил. «Опять скелет на батарейках!» - так говорила она. «Лучшая подруга! Как она могла!» А подруга, совершенно разодравшись со своим мужем, уж и не ведаю, знал ли тот о её загуле с Мачо, иль это было сразу после болезни того гонореей, но только та вильнула хвостом и укатила куда-то к родственникам. И, как оказалось потом, укатила на долгих четыре года. И вот тут после этого у Мачо ну совсем уж развернуло «крышу». Несчётное количество раз она хватала узелок с детскими вещами и уезжала к сестре в райцентр. И теперь там на шести квадратных метрах умещаться приходилось вчетвером.

После увещеваний бабушки, да и самого Мачо она возвращалась в посёлок. Напомним читателю что, то были веселые нулевые годы, всё активно разваливалось в стране, работы не было, выживай, как хочешь. А Мачо теперь уж активно начал налегать на стакан и, придя пьяным и пахнущим чужими бабами, стал раз за разом буквально тупо избивать и насиловать её. И она снова уезжала… и снова возвращалась. Варя призналась мне, что ни единого раза в те как бы «счастливые» первые годы с этим человеком, ни тем более в этот сумрачный период она так и не испытала оргазма! «Все так живут…» Жутко становится от такого изречения. Такими вот печальными тропинками довелось пройти этой девочке. И ныне я, правда, удивляюсь, её жизнерадостности, присущему ей оптимизму, терпению и вере в то, что всё у неё сложится хорошо в дальнейшей жизни. И как не покажется странным, но конец такому житью – бытью, нашей героини положила она сама. Сказала себе однажды: «Всё хватит! Не могу больше!». И Варвара подала документы на развод. «Муж номер два» проявил тут чудеса аристократизма и щедрости и подсуетился, чтоб Варя больше не уезжала, так-как и жить-то ей было теперь негде, и в кредит купил какую-то полуразваленную избушку в посёлке. Это чтоб бабушка, его маменька, продолжала наслаждаться общением с внуками, да и самому чтоб нет-нет, да и заглянуть к «почти законной» жене. Что он и проделывал неоднократно, опять распуская руки и насилуя её. Правда чудеса на этом и заканчиваются, так как наш Мачо в дальнейшем якобы не смог оплачивать этот кредит, и девочке пришлось самой платить, она, как только сыну исполнилось полтора годика, снова уж работала на железной дороге и ещё на подработках.

Так минуло четыре года. Её бывшая подруга вернулась в посёлок, и опять тут же закрутила с Мачо, но теперь уж, когда Варвара с детьми жила отдельно, а подруга к тому времени уже развелась со своим мужем, Мачо просто заселился к ней. А Варвара, вспоминая то время, так описывает своё состояние: «К тому времени, когда «подруга» вернулась, я была выжата и морально, и физически. Мне не хотелось жить. Только дети держали меня на плаву. Понимала я, что без меня они пропадут, а, может, и хлебнут моей долюшки детдомовской. Держалась, как могла. Когда та приехала, я смогла вздохнуть с облегчением, понимала, что теперь он от меня отстанет, очень надеялась на это». И теперь, если бывшие подруги вдруг встречались, идя навстречу друг другу, Варя неизменно просто переходила на другую сторону улицы. В её душевном состоянии мало что изменилось, вспоминает со слезами, что весила она тогда всего тридцать восемь килограммов: «Кожа, да кости! Да! Именно скелет на батарейках». Но даже теперь, когда Мачо проживал с новой – старой подругой, пару раз он пьяным вваливался к Варе, снова домогаясь её. В те годы он ещё оставался здоровенным и «накачанным» детиной. Вот такой он случился, этот муж номер два!

Мне иногда кажется, что в малых посёлках и деревнях страсти кипят похлеще, чем в крупных городах. Там всё и вся на виду. Всё обнажено, и натянуто, и вывернуто наизнанку, отчасти смахивает на детдомовское общежитие, но только во внешних своих проявлениях. Всё происходящее резче и безнадёжнее. А судьбы людей переплетены и связаны зачастую в единый жгут, из которого порою одному и не вырваться, не убежать. «Санта Барбара» отдыхает – вернее и не скажешь.

Лорик

Мне, дорогой читатель, следует поведать тебе ещё об одной особе, без истории пути которой мы упустим некоторые существенные моменты жизнеописания нашей Варвары. Лорик! Это молодая, на пороге своего сорока пятилетия женщина и, кстати, также, как и наша героиня, уже и бабушка и даже трижды. Высокий мраморный лоб без единой морщинки венчали красивые шоколадные пряди волос, обрамляющие овал её лица, со слегка заострённым подбородком и аккуратно вылепленным носом. В полуулыбке проглядывались некие ямочки на щеках, тонкие, прямые, плотно сжатые губы выдавали некоторое душевное напряжение и тревогу. Причудливо изломанная линия бровей очерчивала слегка опечаленные и прищуренные темные глаза. Взгляд этих внимательных, оценивающих, прячущихся в прищуре глаз выдавал особу умную и весьма расчётливую. Он будто бы говорил: «Ну-с, кто тут у нас? Каков ты у нас?» Пожалуй, именно прищуром обладательницы такого взгляда пытаются укрыть свою проницательность и упрятать от окружающих свои мысли и реакции, вызванные увиденным и оценённым. Угадывалось, что она не привыкла быть в жизни на вторых ролях и всегда рассчитывала свои шаги и действия, как заправский шахматист. Телосложение у Лары, невзирая на рождение двоих, теперь уж взрослых детей, было практически идеальным, если не сказать шикарным! Стройная, хотя и невысокая, с выдающейся, скажем прямо, грудью, красиво очерченные бёдра, талия и попа дополняли образ этой девушки. Она была из той породы, на которую, конечно же, «клюют» мужчины, а она это понимает и относится к этим ухаживаниям, как к неизменному и немного докучающему атрибуту своей жизни.

Беседуя с этой дамой, мне пришлось проявить немалые умения, чтоб получить от неё фото в бикини, позволившее составить выше представленное описание, а затем мне удалось заполучить от неё и описание, совершенно восхитительное, себя обнажённой. Позволю, мой дорогой читатель, привести несколько отрывков из оного. Удивляет, как она подробно, ничуть не стесняясь, точно и с некой совсем несвойственной ей открытостью описала себя. Изволь, читатель: «Стою у огромного зеркала и вижу пред собой женщину невысокого роста, с распущенными слегка волнистыми волосами цвета горького шоколада, зачёсанными назад. Невысокий, но и не маленький лоб, как скажем у многих девушек, черные, чуть вздёрнутые кверху брови и глаза, как тот редкий, сверкающий алмаз коричневатого цвета. Протянула руку и трогаю свой худенький, слегка длинноватый нос, опускаю её ниже и вырисовываю пальцем контур своих тонких губ. Высунула розовый язычок и провела им по пересохшим губам. Попробовав себя на вкус, улыбнулась, вспомнив, как часто эти губы бывали шалунишками. Закрыла глаза, обхватила пальцами нежную и хрупкую шею со слегка еле видными морщинками. Чуть сдавив пальцы, почувствовала лёгкое давление в голове, скользнула вниз по шее, не разжимая руки, лёгкой пульсацией отозвались виски. Приоткрыла глаза, посмотрела на свой красный бюстгальтер и трусики, подумала: «Почему они ещё на мне?» Изогнула руки, застёжка подалась и щёлкнула. Лёгкая резинка трусиков тоже не удержалась и скользнула вниз к ногам. Медленно провела рукой по груди одной, потом второй. Соски начали твердеть, к голове подкатил жар. Массировала, слегка теребя их, моим не очень маленьким сосочкам это нравилось. Качнула ладошками налитые, тяжёлые яблоки грудей с торчащими вперёд сосками, сжала их. Глаза сами прикрылись веками, а груди вздымались от дыхания. Провела рукой по тонкой талии, перешла не спеша на округлые бёдра. Потом огладила себя по попе, нежно шлёпая её своей маленькой ручкой, а она, как и раньше, была упругой и гладкой, без всяких изъянов. Начала дальше исследовать свои просторы. Добралась до лобка и ниже. Маленькие наружные губки так плотно прилегают друг к другу, словно створки раковины, прячущей свою жемчужину. Раздвигая их пальчиками, продолжила своё путешествие. Внутри моей ракушки находились маленькие, розовые чуть с потемневшей кромкой внутренние губочки. Чуть вверху и в середине виднелся маленький и влажный бугорок, пульсирующий, похожий на маленькую пуговку, и, конечно же, вход в небольшую таинственную пещеру, где лежит сокровище!» Как тебе, мой любезный читатель, такое описание?! Во всяком случае сразу бросается в глаза, что наша дама уж точно себя любит и прекрасно знает себе цену!

Мама у Лорика была, вероятно, весьма весёлого и неунывающего нрава. Следует отметить лишь несколько не совсем стандартных моментов и поступков на её жизненном пути. Родила она Лару ровно первого апреля, как будто бы насмехаясь над мнением и, вероятно, осуждением односельчан. Ведь молодой маме к тому моменту едва исполнилось пятнадцать лет. Папенька был несколько старше маменьки, успел уже получить некое образование, работал и даже умудрился уже обзавестись партийным билетом от единственно возможной в условиях СССР партии. Но, как ты понимаешь, мой дорогой читатель, морально-нравственные устои молодого строителя коммунизма несколько подкачали, от слова совсем. Тут уж не только пахло потерей партбилета, но и даже соответствующей уголовной статьёй горе-строителю светлого будущего. Как уж там получилось, доподлинно мне неизвестно, но рука и сердце не были предложены молоденькой девице этим «ярким» представителем сельской интеллигенции. То есть поступил он не как всякий интеллигентный человек, не женился. Вымолил у молоденькой девочки обещание не озвучивать, кто был автором её округлившегося животика.

Лора подросла лет до пяти и помнит, если они встречали, идя с мамой по посёлку, высокого мужчину в идеально отглаженных брюках, белой рубашке и в неизменном галстуке, мама всегда её просила приветствовать того фразой: «Здравствуйте козёл!» (весьма уважительно, не находишь ли, читатель). Что девочка и исполняла своим, вероятно, очень звонким по-детски пронзительным голосом, не понимая тогда, зачем об этом просит её мама! История зачатия Лары также вызывает оторопь. Молоденькой девчушке очень понравилась у соседа какая-то яркая фигурка-копилка, и тот предложил ей получить её в обмен на «шалости». Обмен ерундовой вещицы с довеском в придачу в виде дочки! Вот такие они бывали эти пламенные и целеустремлённые «строители». Следует заметить, что Лорик всегда ощущала заботу и любовь своей мамы, правда больше времени она проводила у бабушки, живущей по соседству, особенно когда мама вышла замуж и родила ещё целую ватагу ребятишек. И то, как мама впервые встретила своего будущего мужа, также указывает на её непосредственность и весёлость нрава. Выйдя как-то вечером на подворье, она заприметила некоего парня, который совсем потерявшийся, заблудившийся и бывший весьма навеселе никак не мог найти выхода из её огорода, тыкаясь в заборы тут и там. Помощь возникла в виде молодой, весёлой девицы, и сердце заплутавшего парубка дрогнуло и ёкнуло. Прям как в том анекдоте: «Я своего нашла лежащим пьяненьким подле забора, отмыла, причесала, да и оставила в дому!» И через пару месяцев она уже была молодой женой! А отец Лары так и не женился никогда, жил бобылём и, вероятно, всё «строил и строил» некую коммунистическую химеру, упирался, и было ему, видно, не до пустяков, да так и не осилил сию стройку. Как знать, может, именно его кирпичика и не хватило для завершения сияющего храма, а может, именно благодаря ему и прекратился тот «эксперимент», которому подверглась многострадальная Россия. Но, как известно, история не приемлет сослагательного наклонения. А я всё удивляюсь, как же неисповедимы пути – тропинки бывают у народа и отдельных его представителей. Какие выверты и повороты случаются, однако.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Из дальнейшего жизнеописания нашей дамы следует отметить, что она действительно была любима мамой, бабушкой и многочисленными братьями – сёстрами. Отчим относился к ней весьма и весьма хорошо. Только вот с матерью у него случались бои местного значения, роль «сельского Отелло» не давала ему покоя, когда он бывал выпивши. А с годами состояние подпития уже почти никогда и не покидало его по жизни. Если дома начинался крик и шум, Лорик бежала за бабушкой, а отчиму приходилось капитулировать от женского натиска и ретироваться незнамо куда. Как-то вот так без особых ярких событий протекала жизнь обычной девочки в стандартном рабочем посёлке. Учёба в школе, босоногая беготня с ребятами летом, игра в «войнушки», ползанье по крышам и заборам, оттого постоянно разорванные подолы платьев, катание на санках и попах с заснеженных пригорков зимой, было весело и счастливо, а маленькие радости казались огромными, а горести недолгими. То была простая и незатейливая жизнь девочки, а затем подростка и далее юной девушки. Каких-то запоминающихся событий, типа поездок к морю или в детские лагеря, не случилось в жизни Лоры. Конечно, бывали праздники «Великий Октябрь», Новый год и, конечно, День Победы, поистине великий! Конечно, были детские, а потом юношеские мечты и, наверное, и о Нём – Юноше- рыцаре на белой лошади в блистающих доспехах. Хотя, мне кажется, в те, уже лихие, годы юности Лорика, когда на телеэкранах уже замелькали малиновые пиджаки всяких разных полубандитских «предпринимателей», не исключено, что её герой представлялся именно в таком «прикиде». То нам, читатель, доподлинно неизвестно.

Из событий, врезавшихся в память девушки, следует выделить весьма тяжёлое заболевание суставов ног, как следствие купания в двенадцатилетнем возрасте вначале лета. Озвучим читателю, что Лорик рождена была ближе к северным широтам, в краю студёных речек и озёр, обильно орошаемых и питаемых многочисленными родниками и ключами. Многие месяцы проводила девочка в те годы в уездных и губернских больничных палатах, и долгое время передвигаться приходилось в инвалидном кресле. О болезненных лечебных процедурах также имеется масса воспоминаний у нашей героини, но мы не станем обременять читателя этими не очень приятными подробностями. Отметим только, что в пятнадцатилетнем возрасте, в пору, когда девочка превращается в девушку, болезнь ослабла и отступила.

И, конечно, ещё два совсем уж неприятные действа случились в её жизни до совершеннолетия. Родимый дядюшка обещаниями всяких разных подарков и запугиваниями её, ещё совсем малую девочку, дитя, принудил раздеться, лапал её своими сальными руками, а потом вообще довёл до потока слёз и истерики, когда ребёнок воскликнул, что расскажет маме об этом. Впрочем, когда девочка рассказала об этом свинстве маме, та даже слушать не захотела, обвинила дочку во вранье. Но, видимо, мать - таки имела разговор с братом, и больше таких мерзостей он себе не позволял.

А ведь действительно! Какая мерзость! А что же мы хотели?! На мой взгляд, это всё следствие того самого «великого большевистского эксперимента», в который ввергнута была Русь. Люди в массе своей были вырваны из своей корневой системы, богоборчество и «муть» в головах, пошлость и сумрак. Если в восьмидесятые годы прошлого века на два соседних северных региона, вмещающих на своих территориях полторы Франции или двадцать пять Бельгий, был всего один действующий христианский храм, как тут не бывать такому?!

Второе нехорошее действо произошло с Ларисой в её уже пятнадцатилетнем возрасте и примерно по схожему сценарию с первым. Только теперь они с подружкой были напоены спиртным отчимом подруги, и Лара очнулась, когда уже была раздета, и её обшаривали не менее потными руками. Ну хоть обошлось без печального опыта её маменьки, она осталась девственницей. Пожалуй, вот все те немногочисленные эпизоды жизни, но согласитесь и немудрено, что именно они, совершенно гадкие и пасмурные истории, врезались в память Ларико. Смущает, однако, меня то, что, вспоминая о своём пути в детстве и девичестве, Ларчик отчего-то озвучила именно то плохое, что происходило с ней. Неужели не случались у неё светлые, добрые и чудесные события? Даже о своих первых отношениях и поцелуях с парнями она рассказывала как-то ровно, было и было, без особой восторженности, свойственной молоденьким девушкам. Отнесём сие наблюдение на счёт её осторожности и некой закрытости, хотя, припоминая её «смачное» описание себя обнажённой, и не скажешь об излишней закрытости. Как знать, может, и не случилось ей тогда испытать это завораживающее, притягательное и неповторимое чувство под названием любовь, может, не готова она была.

Дальнейшие события в жизни Лоры происходили более или менее по калькам многих тогдашних молоденьких жительниц страны. Первые увлечения, первые поцелуи с мальчиками. За ней, тогда ещё ученицей 10 класса, увивался обыкновенный деревенский парень двадцатилетний. Но всё с ним закончилось довольно прозаично, тот «обрюхатил» некую девочку, отказался жениться, хотя и поступил несколько интеллигентнее уже известного нам «строителя коммунизма», он помогал той девочке встать на ноги. Просил Лару подождать его, когда он справится с теми заботами, но не был услышан молодой девушкой. «Вторые роли?! Это не про нас!» - такой ведь девиз был и остаётся у нашей девочки. Чудесный переходящий приз был тут же вручён в руки следующему претенденту, также вздыхающему уже не один год по Лорику. То был друг выбывшего соискателя, который и вертелся тут неподалёку в этой же молодёжной компании. И следует отметить, что теперь наша Лара выглядит весьма привлекательно и невероятно сексуально в свои почти сорок пять, то уж думается, к своему совершеннолетию была неотразима. Никак не мог сей прекрасный цветок оставаться продолжительное время в одиночестве и без садовника. Так и случилось. Ларчик сдалась под напором товарища, подхватившего знамя. «А, когда-то всё равно случится!» – и довольно быстро после окончания школы и вышла за него замуж. Затем появились детки, работа, заботы. Все так живут, всё как у всех…

Разлом

Вернемся, однако, мой дражайший читатель, к нашей Варваре-малышке. Жизнь в рабочем посёлке катилась своим неспешным чередом. Варя, встречаясь на улице с Лориком, думаю, читатель уж догадался, что именно она и была подругой – разлучницей, по обыкновению съёживалась и ретировалась на другую сторону улицы. И действительно ей стало полегче, не так часто Мачо донимал её пьяными посещениями, и она смогла как-то встрепенуться, оглянуться вокруг, выйти из ступора. Но тяжёлое, унизительное восприятие своей «ущербности», какой-то неполноценности не покидало и душило её вопросами: «Отчего так со мной? В чём я повинна? За что мне всё это?» Душа девочки вверглась в бесконечные переваривания поступков, мыслей и намерений своих Лорика и Мачо. И это сводило с ума, давило и уничтожало, как бесконечный бег по кругу! Исподволь она стала ловить обрывки сказанного о них, да и теперь коллеги и односельчане и не стеснялись приносить ей новости. И всё это варилось и варилось в разгорячённой головке молоденькой женщины. Женщины-«брошенки»! Случались у неё в этот период и потуги внимания, ухаживания от окружающих мужчин. Ну как же! Молоденькая, хорошенькая одинокая мамочка и, конечно, неизреченно «голодная» в сексуальном плане! Но их всех этих соискателей обжигало, отгоняло и сдувало от неё леденящая холодность и отстранённость от жизни. Не могла она ещё воспринимать жизнь! Всё варилась и варилась в том душном круге мыслей в своей головке.

А между тем ранее дружные между собой детишки Ларисы и Варвары вновь стали весело проводить время в совместных играх, зачастую перебегая из одного дома в другой. Варя смогла теперь и от детей что-то слышать «о том доме» и что там происходит нового. Но это только бередило её душевную рану, подливало масло в жаровню её мыслей. Уязвлённое самолюбие Женщины прорывалось гневом и даже мыслями об отмщении. Но препятствий детям посещать отца Варя не чинила. Так и жила в своём мирке, как некий пушистый зверёк в своей норке. Только отдалённо можно представить те волны дум, которые терзали нашу героиню тогда. Думается, то были нескончаемые качели порывов вверх, чтобы вырваться из этого состояния, и пугающие полеты вниз, в пучину отчаяния. Человеку невероятно трудно бывает выбраться на тропинку и далее на дорогу из таких вот состояний. Но Женщина в Варваре всё-таки возобладала! Мне иногда кажется, что только в мозгу у Женщины, а тем более уязвлённой Женщины, могут возникнуть такие повороты мыслей и поступков!

Однажды в какой-то из праздников, когда ребятня, как обычно, бегала из дома в дом, старшая дочка Вари вдруг спросила: «А ты не хочешь помириться с тётей Ларой»? Варвару будто бы кто-то приподнял и поставил на ноги, встряхнул и заставил дышать! «Хорошо. Почему бы и нет», – ответила она дочке. И, когда в очередной раз дети прибежали к ней, уже все они гурьбой весело и наперебой сообщили: «Мама! Тётя Варя тебя ждут в гости!» Варюша быстренько прихорохорилась, метнулась в ближайший сельмаг за бутылочкой вина и отправилась в «тот дом». И это уже была другая Варвара. Это была Женщина, вдруг и враз вырвавшаяся из круга, грудь её вздымалась от лёгкого и свободного дыхания, она была весела и беззаботна, она была красива и обворожительна! Так вот незатейливо прошло несколько совместных вечеров. Мачо был с нею поначалу даже галантен и учтив, а Лорик – предупредительна и внимательна. Они ещё не догадывались, какая комбинация для своего отмщения мелькала в головке нашей Варвары! Они уже начали привыкать к её присутствию, настороженность от её появления в компании у них притупилась, а волнения схлынули. Мачо стал, как и прежде, налегать на стакан, уже совершенно не делая скидки на её присутствие. «Молодожёны» уже не стеснялись и переругиваться в её присутствии. И вот ворвался тот день…

Дети, по своему обыкновению, весело носились из дома в дом, а Лора, придя к Варе, попросила себя постричь, Варя ведь мастерски это умела делать ещё со времён детдома. Вот тут-то и началось то действо, что уже укоренилось в маленькой головке нашей героини! Вначале она долго и медленно расчёсывала Лорику волосы, так долго и так медленно и нежно, что заметила, как кожа у той на шее и за ушами стала покрываться мелкими пупырышками-«мурашками». Читателю ведь наверняка знакомо такое состояние, кое иногда бывает при посещении парикмахера. А Варя в каждое своё движенье вкладывала всю свою годами нерастраченную нежность, всю свою мягкость. Она уже начала еле уловимыми движеньями пальцев касаться головы, шеи и ушек подружки, а та сидела мертвенно бледная, боясь пошевелиться. Её начало даже маленько потряхивать, дрожь прорвалась по всему телу. А Варечка уже ласкала её лицо, шею, плечи, снова и снова перебирала её волосы у основания корешков. Вся нежность её рук каким-то сгустком энергии отдавалась без остатка Ларчику! Проведя поверх надетой футболки по спине, груди, еле касаясь, она ощутила, как и там кожа Лары сплошь укрыта «мурашами». Затем маленькие ладошки скользнули под футболку, тут Лару уже начало бить какой-то неудержимой, крупной дрожью, глаза были прикрыты, дыхание шумное, резкое. Она оглаживала ей спину и плечи, еле касаясь верхушек «мурашек». Склонилась губами к её голове, обдавала волосы своим дыханьем, шевелила пушок волосиков на шее подружки, отчего та обмирала всё больше и больше! А потом ладошки скользнули на животик, прошлись по краешку трусишек и качнулись кверху к груди. А там был апогей этой всей «замороженности» на теле Лоры! Как же торчали её соски! Как они рвались из груди навстречу Вариным ладошкам! А та уже целовала подругу в шею, за ушками и ласкала её налитые, торчащие груди. И уже руки Лары прильнули к телу подружки, уже её руки встретились с грудью, уже её пальчики сжимали и массировали у той крупные, торчащие соски! Они уже целовались в губы, кожа у Лорика отринула шершавость, в одночасье разгладилась, потеплела, разгорячилась! И Варя вдруг ощутила, как там у неё, снизу живота, взорвалось и запульсировало её тело, почуяла, как её трусишки мокнут, набираются горячей влагой, ей казалось, что она уже сочится сквозь ткань и стекает между бёдер! Они уже обе ласкали и оглаживали друг другу груди и попы, животики и спины, слились воедино телами, сплелись ожерельем рук, пили нектар с губ друг друга. Стояли и не в силах были оторваться друг от друга, и будто бы их души воспарили над телами и кружились где-то сверху в страстном хороводе! Их ладошки и не пытались пробираться туда вниз, в трусики, им это и не нужно было сейчас, они растворились обе в этом вихре эмоций, и он их подхватил и понёс куда-то далеко, за облака, в неведомые края… Сколько времени прошло в этом круговороте? Минута? Две? А может, десять? Очнулись они, только заслышав голоса детишек, которые вбегали в дом своей гурьбой. Так и стояли они рядом, тяжело дыша, разгорячённые, раскрасневшиеся, смущённые и ошарашенные произошедшим, а рядом стоял стул и одиноко валялась на полу оброненная Варварой расчёска…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так разломилась их прежняя жизнь на две половинки – до и после! И теперь даже по прошествии лет им трудно найти слова, чтобы объяснить, что это такое. Как это, когда две девушки страстно сливаются вместе в одно целое. Как это, когда обе они враз возбуждаются от одного только взгляда другой, когда у обеих трусики от этих взглядов хоть выжимай, так они пропитываются соком желания друг друга. У обеих мне только и пришлось услышать в качестве объяснения: «Это другое! Невозможно это объяснить». Завертелось, закружилось, и никто из завсегдатаев их сельской компании поначалу ничего не замечал. Потом они в разгаре очередного шумного застолья, переглянувшись и переступив через «отдыхающего - валявшегося» в забытьи к тому времени на полу Мачо, молча исчезли, закрылись в бане и там уже впервые касались и ласкали друг другу источающие живительную влагу пещерки, вызывая её целые потоки, обдавали своими горячими дыханиями лобки, целовали и бродили язычками вдоль и поперек своих сладких губочек! Слышали, как оставшаяся компания их ищет, бродя по окрестностям в темноте, потом колошматили в дверь, обнаружив, что дверь заперта, а они не могли и не могли оторваться друг от друга. Варя и в этот раз не смогла достичь своего первого оргазма в жизни от наперсницы. А затем и это случилось.

Дети набились в «тот дом» и уже были уложены, Варвара убежала к себе, так как Мачо, по своему обыкновению, добирал очередные стаканы, чтобы дойти до кондиции, и заводился на всех, кого видел пред собою в пелене пьяных глаз. А немного ранее, пока Лора не возвратилась в посёлок и когда он ещё донимал Варвару в одиночку, Мачо однажды, бухнувшись на кровать к дочери-подростку, ночью начал шарить своими потными лапами в трусиках у дочки, та в слёзы, и был грандиозный скандал. А в оправдание Варваре было заявлено: «Я думал, что это ты со мной спишь. Ничего страшного! Перепутал, с кем не бывает!» Так ли это и было, пойди разбери в этом пьяном угаре. Остаётся только догадываться, что испытала тогда девчушка. Вот до такого скотства допивался в те времена этот человек, в недалёком прошлом предмет воздыханий всей девичьей половины посёлка. Правдами и неправдами, но Лара угомонила его, и он бухнулся в постель. И наша «совращённая» молодуха, проверив сопевших детишек, стремглав бросилась к Варваре, в её объятия! Девочки в эти недели «медового» и даже больше месяца каждую подходящую минутку бросались друг к другу, сливаясь и превращаясь в одно, единое и весьма ненасытное существо, которое забывало всё на свете и где находится. Их, как правило, стремительные и короткие встречи никогда ещё не заканчивались взаимными оргазмами. А тут выдалась целая ночь, и они одни! И обе мамочки, позабыв о детках, позабыв о чувстве долга, окунулись в негу и танец любви.

Они снова спешили, будто бы у них всего-навсего полчаса времени, оттого и получалось все резко, с постоянными прыганьями с места на место. Ласкам руками своих пипок они почти не уделяли времени, думается, мужчины обеих так и не показали им, как это бывает хорошо и здорово! И они почти всё время отдавались ласкам своих губочек язычками, сменяя друг друга, а по большей части так одновременно. Потом подуставшие лежали, обнявшись, целовались в губы, ласкали груди, попы, спины. Снова и снова бросались к лобкам и пипкам, снова и снова усердно работали язычками. Кстати, не могу поведать тебе, читатель, каков язычок у Лорика, а вот у Варвары это, доложу тебе, инструмент! Как-то она в шутку прислала своё фото с высунутым языком летом и в жару, изображая перегревшуюся собачку. Там такая длиннющая и подвижная лопата! Такая куда угодно достанет! Но у девочек всё никак и никак не удавалось довести другую до экстаза. Уж минуло и два, и три часа, уж и четвертый пролетел. И заалел рассвет, в комнате посветлело, а окрестные петухи уж давно утренние приветствия огласили всей округе. И Варя, нырнув в очередной раз к подруге между ножек, слегка уставшая, решила не добиваться ничего, а просто доставить той хотя бы удовольствие. Теперь, пожалуй, впервые, она смогла рассмотреть, как устроена у той пипка, какие плотно-сжатые у той наружные губки, какой у неё под ними нежно - розовый клитор, если их слегка раздвинуть пальчиками. Она целовала медленно, нежно и ласково, и выше губок по лобку, и чуть ниже, и сбоку у ножек, водила язычком и в верх и вниз медленно, очень медленно… А Лара притихла и только дышала всё шумнее и шумнее… И тут Варвара занялась легонько, еле касаясь, водить язычком по клитору и вкруг него. Подруга тихонько простонала, а затем с каким-то уже утробным звуком, исходившим из её уст, вдруг изогнулась вся и заохала громко, шумно. Это было так неожиданно для Вари, это было чудесно! Неужели она смогла! Да она смогла!

А затем пришёл черёд и Вари просто лежать, прислушиваясь к себе, а подруга колдовала над нею там внизу. И тоже было всё приятно и медленно, всё было нежным, лёгким, почти невещественным. Она взяла своими ладошками голову подружки, гладила её волосы, ощущая, как пряди Лары нежно ласкают её бёдра. Варваре, которой в жизни, в отличие от Лорика, никогда не доводилось испытать этих сладостных пиков от воздействия партнёра, было приятно и хорошо. И за свои взрослые годы она уже привыкла, что ну не случается у нее этого, только самой пальчиками надо было вызывать эти приятные минутки. Но тут вдруг Лариса коснулась язычком той впадинки чуть выше клитора. Какой-то почти электрический импульс пронизал всё тело Варвары! Она, как и прежде Лара, содрогнулась и тихонько простонала, еле слышно… Но Лара уже уловила этот импульс, снова и снова она стала возвращаться к этой тревожащей подругу точке. И вот! О чудо! Он пришёл этот первый её пик в жизни! Она затряслась в конвульсиях, снова и снова повторяющихся! Мозг взорвался! Неужели это с нею! Неужели это она! Потом она долго лежала, тело её потряхивала эта неведомая мощная сила, а Лара, уже отстранившись, нежно гладила ладошкой её плечи, спинку, попку. Что чувствовали они в этот предрассветный час? Какие мысли бродили в этих прелестных головках? Одно можно сказать точно, у Варвары в то утро улетучились безвозвратно мысли о мести для Мачо. Тут было совсем иное, тут зарождалось Другое!

Пожалуй, впервые тело нашей малышки не просто использовали для получения сексуального удовольствия, здесь она нужна была вся, вся без остатка. Теперь снова за долгие, долгие годы ею восторгались, в ней нуждались, заботились о ней. Её любили! Любили искренне, всю и такую! И девочки буквально растворились друг в друге. Уже, как это зачастую бывает, у них отпустило маленько и «тормоза», им нужны были они и только они, уже и Мачо начал отпускать в их сторону сальные шуточки, глядя на их счастливые, разгорячённые мордашки, когда те заявлялись в дом после некоторого отсутствия. И та обделённость любовью в детстве у Варвары теперь сполна утолялась, она купалась и нежилась в волнах нежности и страсти подружки. Да и она сама не могла не откликнуться на эти волны, посылая такие же приливы навстречу подружке. Она любила! Она была любима!

Как тебе, мой читатель, таковой изворот Варвариной тропинки?! Воистину месть выдалась по-женски исключительной, изощрённой и такой непредсказуемой. Так развалить, разрушить, растоптать идиллию «молодожёнов»! К слову сказать, вспоминая историю замужества Лорика и дальнейшее её сожительство с Мачо, эти периоды не подарили ей того светлого, сильного и завораживающего чувства, называемого Любовью. Пожалуй, только теперь её накрыло, «сорвало башню с петель», закружило и заворожило это чувство! Сошлись в одной точке дорожки наших девочек, соединились и потекли теперь, как единое целое…

Предтеча

Для полноты нашего повествования совершенно необходимо поведать о некоторых событиях, происходивших с нашими дамами во времена тех, ещё дружеских, отношений, которые сложились между их семьями на заре знакомства. Лето, молодость, одна компания, праздничные и весьма шумные совместные застолья. Варвара - молоденькая жена и хозяйка, нет ещё тяжёлых и обидных тумаков от Мачо, только отголоски его гулянок с молодухами по посёлку слегка тревожили её. И вот однажды, в зените одной из таких вечеринок, наши дамы отправились на улицу «до ветру». Известно, что удобства на селе, а особенно в ту пору, присутствовали в основном на дворе. Справившись со своими делами, дамы, прислонясь к бревнам избы и вдыхая бодрящий ночной воздух, пахнущий свежим сеном, трещали о чём-то малозначительном. Лёгкий ветерок перебирал их кудри, щекотал бёдра и неприкрытые коротенькими юбками коленки, опахивал их разгорячённые спиртным лица. Лунный свет ярко вычерчивал их стройные фигурки на фоне темных буроватых брёвен избы. И вдруг Лара, вперив в подружку какой-то незнакомый, загадочный и немигающий взгляд, плотно прижалась грудью к Варе, впечатав ту в стену, обхватила ладонями запястья Вари, также распластав их по бревнам, начала целовать подругу в губы! Варя остолбенела, стояла застывшей, не пытаясь сопротивляться и отвечать, смотрела широко раскрытыми глазами на Лорика. А поцелуй у подруги был долгим, горячим и влажным одновременно, нежным и дерзким. Но скрипнула за углом дверь, мужчины вываливались на перекур, Лорик отстранилась и шагнула в тень за угол ко входу, увлекая за собой и подругу. И только там Варя наконец выдохнула. Стояла молчаливая и смущённая, благо тут свет от луны не проникал. Ей казалось, что стук её сердца был слышен всем окружающим, лицо и уши пылали от пережитого волнения. А Лара, к удивлению подруги, весело и непринуждённо тут же начала чирикать и громко хохотать над отпускаемыми шуточками мужчин. Постепенно Варвара успокоилась в темноте, да и ночной ветерок сделал своё дело. Но, когда компания вернулась в дом, ей со страху казалось, что все уже догадались и знают о причине её треволнений. Краска снова предательски проявилась на лице, на что шумная компания провозгласила: «Варьке не наливать больше! Она уже поднабралась!»

Варвара и не спорила ни с кем: «Так ведь легче, пускай себе глумятся! Лишь бы не подумали о том, об истине!» Вечер пролетел, компания развалилась, кое-то из мужиков побрел по домам, горланя песни дурными голосами и пугая окрестных собак. Эхо ещё долго разносило перебрёхивание псов по посёлку. А Варе, убирающей со стола, всё казалось, что Мачо как-то озадаченно и хитро посматривает на неё. Но всё обошлось, улеглось. Потом они с подругой, даже оставаясь наедине, ни разу не обмолвились о том ночном происшествии, будто бы ничего и не было.

Минуло несколько месяцев, и Ларина попытка повторилась снова! Теперь только это произошло среди бела дня и без возлияния горячительных напитков. Возвращались они откуда-то и присели передохнуть на тесное пристанище, а лица их оказались так близко! И Лара, не удержавшись, обхватила подругу за голову, снова стала целовать её в губы, а Варечка снова обмерла, снова не отвечала на поцелуй и только смотрела на ту широко распахнутыми глазами! Что было в её взгляде? Но только Лара отстранилась, нахмурилась, расстроившись, проронила: «Отчего только я проявляю инициативу? Почему ты не хочешь ничего? Хорошо, я больше не буду к тебе приставать. Я терпеливая, я умею ждать. Дождусь, когда ты сама захочешь этого!»

Что думалось Варваре в те минутки? А думалось, что это и не нужно ей вовсе, и что у неё семья, и она мужнина жена. И ей надо беречь домашний очаг, оберегать их дом с Мачо от всяких напастей, заботиться о малых детках. Надо жить правильно, без всяких вывертов и излишеств. Всевышний создал ведь мужчину и женщину такими разными и так дополняющими друг друга. И ведь как правильно и мудро всё сотворил! Дал им страсть и влечение друг к другу, дал им только двоим и не иначе право и таинство зачать новую жизнь, быть продолжателями жизни в этом мире. Значит, «Другое» - это лишнее, это ненужное и неверное. Не стремилась она тогда к этому Другому, она жила в своём таком верном и правильном мире и не принимала подругу такой.

К слову сказать, что у Лорика в юности случилась история подобная той сцене, которую она сыграла с Варварой у стены дома той лунной ночью посреди деревенской вечеринки. Некая молоденькая соседка, по отзывам самой Лары, совершенно некрасивая и к тому же обладательница весьма бесформенного тела, также вдруг начала её целовать в губы и оглаживать. И так же это действо было прервано приходом кого-то стороннего, но продолжения эта история не получила, хотя… как знать, а, может, наша Ларико с мозгами «шахматистки» просто не сочла нужным нам поведать о том, как знать? Она, на вопрос «Отчего так случилось у неё с Варей? Что её подвигло к «прыжку со скалы» в пучину и водовороты женской любви и секса?» предположила, что «возымели мол своё действие те истории ещё в детстве с приставаниями к ней, малолетке, её родного дяди и отчима подружки».

Однако, на мой взгляд, дорогой читатель, тут-таки дело в другом. Тут было Другое! Ведь каждого из нас накрывает когда-то, уносит в нереальность и счастье – Любовь! Обе наши девочки, каждая по-своему, оказались в какой-то момент совершенно одинокими, с нерастраченными сердцами, с океанами нежности и чувственности в их душах. Думается, что и «клубничка» сыграла на первых порах своё дело. Но что-то мне подсказывает, именно Лара была проводником в этом запутанном клубке тропок. И именно она связала воедино эти ниточки. Во всяком случае, ещё раз повторюсь, для Варвары происходящее было нектаром и бальзамом на её израненную душу предыдущими опытами любви и замужеств. Но, как ни крути, мой дорогой читатель, а месть Варечки удалась на славу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И вспоминаются тут слова, по поводу лесбиянства и геев, всенародного «батьки», Александра Григорьевича, из соседней Беларуси: «Что касается мужиков – это отвратительно и неприемлемо! А девчонок я, как президент, прощаю! Беру эту вину на себя и на вас, на мужиков! Значит, мы где-то недосмотрели, где-то не доработали (недолюбили)! Простые и верные, на мой взгляд, слова. Абсолютно солидарен в этом вопросе с «батькой»!

А последним аккордом, я бы даже предположил, надрывным звуком в этой симфонии Мести, изданным некой израненной и рвущейся струной, стало решение наших девиц удрать от Мачо! Они долго, почти месяц, готовились, потихоньку перетаскивали и прятали вещи Ларисы и её детей в доме у Варвары. Как-то смогли уже подыскать себе съёмное жилище в соседнем райцентре, и в один прекрасный день было вызвано такси, и наши девочки исчезли, испарились, растворились… Конечно, к этому времени чувства мести напрочь покинули головку Вари, это пришло Другое! Тут был уже зов сердца и души. Но каков звонкий и, думается, нестерпимо болезненный щелчок получил по носу Мачо! Представляю живо, как он, не найдя в доме своей благоверной и её детей, тупо колошматил в двери домика Варвары, как злился: «Ща найду, рожи обеим начищу!», и как потом приходило осознание, что его, такого великолепного и нереально вожделенного всем женским населением планеты, так вот «кинули»! Ну что тут сказать?! У каждого своя тропиночка, и иногда хочешь - не хочешь, а приходится по ней брести!

Исход

Так началась весьма долгая «семейная» жизнь двух девушек с порядочным выводком малых детишек. И было в той жизни всякое. И работа до изнеможения с различными подработками, и болячки детишек, и скитания по съёмным квартирам. Одно было неизменным в эти первые, пожалуй, целые десять лет их совместной жизни, - это Счастье. Обе они толком и не могут поведать какие-то особенности из этого периода жизни. Невзирая на трудности бытия, они обе были безмерно счастливы в те годы, взаимная страсть и любовь переплетались, давали силы жить и жить радостно, легко. Со временем Лорик преодолела крайнюю зажатость Варвары в вопросах стеснения своего тела. Варечка осознала, за что была безмерно благодарна подруге, что у неё красивое, ладно скроенное и очень сексуальное тело, и может она увлекать и зажигать партнёршу одним своим видом. Лариса, с её математическим и практичным складом ума, подвигла подругу попросить от государства положенную по закону жилплощадь. И девочки смогли-таки получить квартиру, хоть и неблагоустроенную, с печным отоплением, но большую и просторную. А, когда детишки уж подросли, они даже смогли скопить денежки на поездку к тёплому морю, и Лара впервые в жизни окунулась в колорит курортной жизни. Незабываемо пролетели те их волшебные две недели.

Через пару лет после их бегства, Мачо разыскал их, вернее ему прилетела обязанность оплачивать алименты. Звонил, приезжал, упрашивал их двоих жить вместе, но наши безмерно увлечённые друг другом девочки и слушать не захотели о таком. Они были счастливы, они любили друг друга. После этого Мачо и снялся тоже с насиженного места, рванул на вольные хлеба поближе к губернскому городу, там, во всяком случае, можно было найти работу без официальной зарплаты. Уж больно он был зол на Варвару, какие тут ещё алименты?!

Следует напомнить читателю о той поре. Только отшумела «перестройка», бушевал «дикий» капитализм, время катаклизмов и перемен, эра дичайшего расслоения общества, а в малых городках казалось, что это всё было резче и безжалостней. Детишки подрастали. «Малые детки – малые бедки» - как верно говорится в народе. Дочка Варвары, неудачно выйдя замуж, родила «лялечку» и почти сразу развелась. Более-менее размеренная жизнь превращалась в некий коллапс. Постоянный недосып, толкотня, болячки, вечная нехватка денег. Затем и дочка Лары родила ребёнка, а следом за ней и сын тоже влетел и также стремительно вылетел из женитьбы, и «удачно», с прибытком. И недолго бывшая невесткой девица вместе с ребёнком также упала на руки нашим подругам. Какие-то ещё неурядицы в виде разбитой сыном машины, взятой на кредитные деньги, колоритно дополняли эту картину неустроенности. И следует ещё отметить некую особенность характера Лары. Она ну непременно должна по жизни на правах старшей сестры опекать, даже уже вполне взрослых, сестёр. И кто-то и из них, получив некий негатив в жизни, тоже прислонялся к нашим подругам, тоже проживал у них. Какой-то Теремок - и не иначе, ты не находишь, читатель? Только вот не совсем сказочный Теремок. Хорошее качество помогать и опекать родных тебе людей, но мне всё-таки кажется, намного полезнее было бы учить самостоятельности и самодостаточности, а не просто взваливать на себя их заботы. Правильно говорят: «Счастливые семьи – счастливы одинаково! А несчастные – каждая по-своему». Кредиты, займы у знакомых, микрокредиты, постоянные проживания многочисленных родственников совершенно ввергли жизнь наших девочек в какую-то безысходность. У них совершенно прекратилась близость и душевная, и физическая, постоянно в доме кто-то толкался, постоянно они были заняты внуками, невестками, сёстрами, не было никакой возможности, как раньше, просто даже посидеть, обнявшись, просто помолчать вместе.

Надо отдать должное Мачо, «пустив корни» в губернском городе, он, избавившись от устойчивой тяги к спиртному, смог за малую толику денег выкупить иль, как говорится, «прихватизировать» несколько комнат в общежитии, в котором жил и сам, а подросшие уже дети пробудили отцовские чувства, так что вначале дочь Варвары, а позднее и сын перебрались в эти пенаты. Отец помогал и заботился о них. Сын учился, вставал на ноги, дочка работала.

Варвара в те годы будто бы снова окунулась в небытие. Она задыхалась от такой жизни. Ей казалось, что она умирает медленно и неизбежно. Общежитием в её детстве и юности она накушалась сполна, когда нет у тебя личного пространства, всегда только всё общее и не твоё. И был тупик и безысходность. А тут ещё и работа на людях, мужчины отвешивают комплименты и всякие разные намёки о желании близости с ней. А секса с подругой не бывает месяцами. И она не выдержала. Дети, обустроившись на новом месте, стали звать её к себе, хотели помочь и уберечь маму.

Согласись, читатель, всё случилось, как и в обычной традиционной семье, кто-то один не выдерживает неустроенности, сгибается под валом проблем, устаёт, не видит света в конце туннеля. Эгоизм? Себялюбие? Слабость? Да, наверное, присутствовало и это. Сложно сказать, что в большей мере способствовало этим изменениям. Но именно в то время Варя отчётливо осознала и поняла, что элементарно хочет Мужика! Ей стали приятны проявления ухаживаний со стороны мужчин, она незадолго до этого сменила работу в сугубо женском коллективе на совершенно открытое место всем посетителям некоего магазина, она стала кассиром. Варя думала о мужчинах, думала о близости, фантазировала, и не раз у неё внизу между бёдер клокотал пожар, а трусишки обильно увлажнялись из-за этих фантазий! Ну что тут скажешь?! Природа-Мать делала свой разворот, а заодно и дорожку Варечки увлекала за собою, в сторону от дорожки Лары. И она решилась! Был тяжкий разговор с Лорой и разрывающее сердце расставание, а у той на нервной почве ещё и болячка печени обострилась. Просто предательницей Варя себя ощущала, уезжая в губернский город, но и не могла иначе. Понимала: иначе она просто умрёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Так заканчивались долгие 13 лет совместной жизни наших девочек. И нужно отметить, что все эти годы они точно были честны друг перед другом, были только вместе, и не случалось у них никаких измен. Правда надо пояснить, что довольно быстро в их паре лидером и предводителем стала Лара, случалось, что она впадала в ревность к другим женщинам, а мужчин в первые счастливые годы и не наблюдалось на горизонте у наших девиц. Но со сменой работы Варвара стала получать порции ревности и в сторону мужчин. А в самом конце «семейной» жизни эти проявления доминирования стали жёстче, резче и невыносимо тягостными для Варвары. Мне довелось мельком, буквально на 20 минуток увидеться с Варварой, когда она находилась под такой вот «дружественной» опекой и контролем. И должен сказать, что я увидел напряжённую, очень испуганную маленькую девочку, ожидающую, что вот сейчас раздастся звонок (а она не умеет врать и ей не сумеет соврать), и её поймают с «поличным» и жестоко покарают. Совсем как тогда, в её детстве, в Цигломени вспоминается толстая тётка со скакалкой! Маленькая, улыбчивая и весёлая всегда девушка явилась мне тогда взъерошенным, затюканным птенчиком и единственная слегка горькая улыбка облегчения проявилась на её личике, лишь когда она выпорхнула из авто подле своего дома, где её поджидала Лара. Помнится, и я тогда тоже проникся, пропитался её тревогой и озабоченностью, и меня накрыло этой волной её удушливого страха. Так не должно жить человеку, унизительно и отвратительно это, на мой взгляд.

"Санта Барбара"

Варвара решилась! Снова она ехала в неизведанное, волнительное и неясное путешествие! Но теперь с нею опять будут дети и чудесная внучка! Мачо выделил ей для проживания одну из своих комнат. Казалось, что семья воссоединяется, ан нет! Варя точно не смогла бы снова окунуться в эту реку, это было выше её сил, и совершенно никакого желания не существовало. Впрочем, Мачо также не горел подобными желаниями. Потекли месяцы забот. Поиски работы, одна, вторая. Оформление банкротства и избавление от груза многочисленных кредитов, походы по юристам и судам. Потихоньку всё обустраивалось. Найдена подходящая работа в бюджетной сфере, стабильная и неплохо оплачиваемая. И конечно встречи с Мужчинами! Ох, закружили, понеслись вначале эти встречи! А их ведь не бывало у неё пятнадцать лет! Конечно, Варвара стремилась превратить эти отношения в нечто большее, чем встречи для сексуальных утех, но большая часть мужчин испарилась тут же, как только проявились эти потуги. Думается, после сорока у всех у нас уже достаточно «тараканов» в головах и скелетов в шкафах, непросто уже складываются в этом возрасте у людей паззлы семейной жизни.

А потом началась «Санта Барбара»! Наш незабвенный Лорик сразу после отъезда Вареньки проделала все дела со своим «банкротством», кредитов и на ней висела прорва, а параллельно быстренько списалась с Мачо. Тот ей помог и материально, и душевно. И Лорик, через пару, тройку месяцев, «приморочилась» и сама в губернские края! И приехала она на проживание к Мачо в качестве новой «старой» жены!

А наш Мачо, изрядно по растерявший былые груды мышц и значительную толику растительности на своей ранее буйной головушке, принял девицу с распростёртыми объятиями. Он так и не женился за прошедшие годы, бравый вид слегка потускнел, животик округлился, но те тёплые чувства, кои он питал к Лорику, вновь воспылали ярким огнём. Тут уж точно надо отдать ему должное. На поверку он у нас оказался однолюбом. В те былые годы о своих чувствах к Ларе он поведал обеим нашим подружкам. Вот уж поистине – пути неисповедимы! Вновь вырисовывался некий треугольник!

Лара тут же начала охаживать Варвару, и та, памятуя, о своей вине за стремительное бегство, пожалуй, через пару недель и сдалась под нежным напором подруги. И вновь закружилась кадриль девичьей любви. Только теперь она смогла выторговать себе редкие встречи, и с мужчинами, правда, зачастую приходилось шифроваться и скрываться, беречь нервы подруги. Мачо, теперь уж наученный прежними девичьими вывертами, почти сразу стал отпускать сальные шуточки о нередких походах Лорика в комнату к Варваре. А дальше, читатель, ты не поверишь, почти сразу, на пороге комнаты «вновь молодожёнов» возникла сестра Ларисы, которая ну никак не могла прожить без опеки сестры в свои, наверное, 40 с гаком лет, только теперь эта толчея и начальные финансовые заботы падали на голову Мачо. Удивительная - таки тяга у Лорика опекать свою многочисленную родню. Потом вновь возникли очередные проблемы у её сына, и снова надо помочь, и снова надо уберечь.

Закрутилось, завертелось. Наша Варечка под неусыпным контролем подружки, сдобренным весьма едкими замечаниями, как-то исподволь растеряла всех мужчин, кои роились вокруг, и вновь окунулась в былое. Тут я должен принести некие извинения тем читателям, которые не дождались от меня неисчислимого множества описаний сладострастных, жгучих и ещё всяких и всяких сцен любви и кувырканий наших подружек. Эти девочки действительно испытывают друг к другу это манящее, уводящее за собой, иногда щемящее чувство, называемое Любовью. В этом нельзя обмануться, это в их словах, взглядах и жестах, это в их слезах и улыбках. Это их тайна. И невозможно приоткрывать её, невозможно выставлять на всеобщее обозрение, подвергая недоброму взгляду и порицанию людскому. Это их тайна. Это - Другое!

Пробежала еще пара месяцев, и у Варвары замаячил отпуск, и Лорик тут же совместила свой отпуск на работе со сроками Варвары. И началась тотальная обработка. Лора стала призывать и умолять подругу, используя отпуск, снова совершить побег от Мачо! Удрать в отпуск и не возвращаться! Нет, ну бедный - таки наш Мачо, ты не находишь, читатель?! Забавно даже, свою сестру она планировала забрать с собою или оставила бы в качестве утешительного приза «возлюбленному»?!

Как знать, может быть, так бы и приключилось и в этот раз, но тут неожиданно в жизни Варвары возник мужчина! Простой дяденька, который как-то смог внушить доверие и дал Варваре надежду на простую семейную жизнь. Она до отпуска успела съездить к нему в гости, была представлена его детям, сестре и была принята очень душевно, по-дружески. И побег не состоялся! Одно не очень здорово, дяденька живет далековато на северах, и, если ехать туда, наша Варвара отрывается от детей, а дочка снова ждёт ребенка, и будет внук! И опять наша маленькая девушка- бабушка на перепутье, опять пред нею выбор пути-дорожки. И был - таки отпуск, и было моё мимолётное свидание с «маленькой испуганной девочкой», которая боролась со своим испугом, боролась за свой, единственно правильный, освещённый ярким солнышком путь. Природа – Мать ей в помощь.

Как-то давным-давно, в юности, я услышал мнение: «Надо непременно стерилизовать женщин, которые не могут прокормить своих детей, не могут ухаживать за ним и обрекают их на жизнь в детских домах!» Помнится, что и тогда эта фраза резанула по душе, как можно решать такое! Кто волен судить об этом?! А теперь я уверен в преступности таких намерений. Кто сможет рассмотреть у маленького человечка его дорогу, кто сможет взять эту непомерную ношу ответственности на свои плечи?!

А наша Варечка сегодня вся в любви к своему новому Ромео! Природа –Мать качнула её в первородное бытие, и она счастлива оттого! Снова эта маленькая, невероятно привлекательная и целеустремлённая девушка обратила свою грудь навстречу ветру перемен, впитывает в свою душу все краски жизни. Вскоре в её жизни появится ещё и маленький внучек. А там, глядишь, и сынок её настроится обзаводиться детками. Так и вздрогнешь при мысли о стерилизации. Брррр! Не случилось бы тогда такой вот паутинки дорожек. Не взрастали бы у нашей девочки такие чудесные дети, красавица дочь и надежда сын! А там уж побегут другие, неведомые пока нам их дорожки, а за ними и стёжки их деток и будут сплетаться и разбегаться с другими такими же, словно ветви дерева, под названием Жизнь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жоржик (01.25)

Конец