Демон желания. Пролог. Глава Секс демон рассказы

ПРОЛОГ

... в котором похоть надевает перчатки и улыбается воспитанно...

Ад — это не место, это подписка без возможности отписаться...

Если бы Ад имел вкусы, он предпочёл бы бархат, вино с танинами и запах греха, замешанный на тоске по настоящему.

Не по «давай просто обнимемся», не по «у меня завтра ранний Zoom»,

а по настоящему: влажному, дрожащему, постыдному — как исповедь, начатая словами:

«Это было в саду. И с отчимом. »

Там, в самой эстетской и самой неприличной канцелярии Нижнего мира —

Департаменте Желаний Плотских и Прочих Легко Воспламеняемых —

служил демон по имени Лукреций.

Должность: инкуб пятого ранга.

Стиль: декадентский.

Методы: утончённые.

Любимая фраза: «Желание — это искусство, а не механика трения. »

Он был не просто искусителем. Он был гурманом.

Ему были неинтересны банальные оргии под офисные лампы и пластиковые бокалы.

Он скучал по влажным снам, где героиня роняет бельё и мораль в одном жесте.

По грехам с подтекстом, где слово «разреши» имеет четыре смысла — и ни один из них невинный.

Но мир изменился.

Страсть стала шаблонной. Извращения — массовыми.

Даже самые распущенные смертные обсуждали в постели ипотеку и пробки на Третьем кольце.

Демоны отчаялись.

А Лукреций стал эстетическим диссидентом.

Он не искал новой оргии. Он ждал новую музу —

ту, что не хочет «секса без обязательств»,

а обязательств, ради которых стоит расплавить рай.

И вот однажды, где-то на пересечении города, одиночества и приличной тоски,

она — женщина с глазами, полными немых криков,

и полкой, полной забытых желаний —

прочитала вслух древнюю фразу:

Dominus Libido, veni et fode.

(«Владыка Похоти, явись и возбуди. »)

И Лукреций, впервые за тысячу лет,

почувствовал нечто удивительное:

интригу.

И, да, лёгкую эрекцию.

Пусть это и звучит вульгарно, но он был честен — хотя бы перед собой.

Он поднялся из кресла, обтянутого экологичной человеческой кожей,

поправил бархатный плащ,

надушился ароматом «Смертный Грех №7»

и шагнул сквозь завесу между мирами.

С лёгкой усмешкой и строго эстетским возбуждением он подумал:

— Пора напомнить людям, что похоть — это не функция. Это фуга.