Эх, Пашка! или история моего падения aka Порно истории

Часть 1

Разбудил меня неистовый шум ветра. Надвигалась гроза. Ощутил я это по редким каплям, начавшим барабанить по серому полотну палатки. Грома ещё не было, но яркие всполохи порой виднелись в неплотно закрытых окошках...

Шквал нарастал, участился и стук капель, переходя в единый хор каких-то неведанных инструментов леса...

И тут хлынул ливень.

Неожиданно полог палатки распахнулся и в просвет ввалился, нет, не ввалился, а просто влетел кубарем - он, брызгающий стекающей с одежды водой, охающий и ахующий - Павел Николаевич, или просто Пашка. Уж и не знаю, как называть-то его теперь, баламута эдакого.

***

Наше знакомство началось очень давно. Мне сейчас 27, а тогда было немного меньше. Пашке, соседскому верзиле, именно таким он мне в те времена казался, так как смотрел я на него всегда снизу вверх, из-за его немалого роста, было около двадцати пяти с хвостиком. Ни о какой дружбе и речи быть не могло, при такой-то разнице, но здороваться здоровались, иногда даже перекидывались какими то фразами. В общем, всё как обычно, по-соседски.

Он, высокий и вихрастый, тёмнокудрый пройдоха, гонял на невесть где взятом грязно-оранжевом мопеде, подымая пыль на единственной, напрочь убитой и истерзанной в клочья дороге местного садоводства. Дома наши были совсем рядом. И пересекались поэтому мы с ним ежедневно, не помню и лет-то сколько подряд. Пашкины и мои родаки перебирались на лето из шумного, пыльного соседнего города. Я, как всегда, был на каникулах, а родители брали отпуск. Пашка приезжал к родне, разбавляя скучную студенческую жизнь чадящими выхлопами добытого двухколёсного чуда да вовремя поспевшей на их участке сладкой малиной.

Я тогда практически ничего не знал о нём, ну, кроме того, что Паша - студент-старшекурсник местного универа, регулярно навещает предков, да и сам отдохнуть не прочь, живут ведь студенты весело - от сессии до сессии. Впрочем, знакомство наше вскоре прервалось. Мои родители продали дачу, да и переехать пришлось в другой город, из-за работы отца. Так и разошлись наши пути-дорожки на долгие годы...

***

Скинув мокрую куртку в углу у входа и туда же запустив с трудом снятые сапоги с брюками и футболкой, мельком взглянув на меня, их мокрое величество, наконец, произнесло не без иронии:

- Ну что, проснулось, наконец, горе луковое?!

И с шумом, кряхтя и непонятно, то ли в шутку, то ли в серьёз, ругнувшись в полголоса - рухнул на ещё тёплый лежак. Отвернулся спиной и почти тотчас заснул.

"Проснулось, ещё как проснулось!.." - хотелось в сердцах крикнуть ему, но не крикнул. Решил промолчать - и правильно сделал. Сопение вдруг прекратилось на секунду, чтобы разразиться вновь, переходя уже в лёгкий храп. Не такой и громкий, и совсем не способный заглушить симфонию разбушевавшейся снаружи стихии.

"Ишь как быстро заснул, сопит как сурок, - подумалось мне. - А мне и не до сна уж, как вспомню..."

И лёгкий холодок противной мурашкой пробежал где-то по моей спине... Предательски спускаясь ниже, туда, где и не спина совсем, да и холодок этот вдруг обернулся почему-то тёплой истомой... Невидимой рукой шевельнув и так уже начавший не на шутку наливаться член.

***

Пересеклись наши пути-дорожки вновь с Павлом Николаевичем, а именно так я стал называть его после этого, не так уж и давно, всего несколько месяцев назад. По распределению, после окончания своего института, попал я в один небезызвестный НИИ моего бывшего родного города. Заполнив анкеты, пройдя собеседование и другие не менее муторные для меня процедуры, направлен я был для ознакомления и вручения верительных грамот в одно из подразделений института к начальнику отдела программирования.

Протянув руку для приветствия, начальник дежурно буркнул:

- Павел Николаевич.

И махнув в сторону стула, буднично уставился в мою анкету. Через пару секунд брови его поползли вверх, и я вдруг услышал:

- Вовка, ты что ли?

- Ну... Э... - в недоумении промычал я.

Вот так мы и познакомились, точнее, вновь перезнакомились. Он - Павел Николаевич, ну а я... а я просто Вовка, или иногда Владимир Сергеевич, но это редко.

Судьба ли это? Кто знает...

Через пару месяцев после трудоустройства этого был я приглашён на мероприятие. Некое подобие рыбалки что ли, с выпивкой конечно, снастями-удочками, палаткой и ещё невесть с чем. Причём приглашён был в самый последний момент, когда что-то не срослось в ранее намеченных планах начальника...

Павел Николаевич, набрав меня по телефону, просто спросил:

- Вовка, на выходных свободен?

- Ну да... - промямлил я, - вроде свободен.

- Ок, тогда едем! - бесцеремонно гаркнул шеф и тут же отключился.

"А куда едем-то? - через секунду всплыло у меня в голове. - Хотя какая разница! Человек я свободный. Только не картошку копать в подшефном совхозе, надеюсь!" - чиркнуло у меня в мозгу и тут же испарилось. Тогда этот атавизм по использованию дешёвой рабсилы ещё встречался местами, но уже очень редко, начав повсеместно отмирать.

Через пару часов Николаевич всё же снизошёл до объяснений и, коротко уточнив мой нынешний адрес, предложил забрать меня прямо от подъезда на своём авто.

- Завтра, в пятницу, после работы и двинемся, - услышал я в трубку.

Ну, а уже про себя я добавил, с ухмылкой: "Надеюсь, не в поиски приключений на свою жопу?" Я и подумать тогда не мог, насколько был близок к истине буквально... Блин, провидец хренов...

На следующий день добрались мы к месту отдыха довольно-таки быстро, без приключений, как говорят. Машину пришлось бросить на стоянке у дороги и двигаться пешим ходом к озеру с навьюченной поклажей на плечах. Частые осенние дожди размыли лесной тракт основательно, где и нам, пешеходам, приходилось порой сворачивать в лес, продираясь сквозь кусты уже начавшего расцветать осенними красками леса. Обходя то тут, то там часто встречающиеся, разлившиеся до краёв лужи, бодро шагали к цели.

Но ничего, эти несколько километров дались незаметно. За болтовнёй и воспоминаниями о прежней жизни - и немалая ноша на плечах доставала не сильно...

Озеро появилось как-то совсем неожиданно, величаво распластавшись меж холмистых, густо поросших мелколесьем берегов. Надвигающиеся на горизонте тучи хмуро предвещали непогоду, но совсем не мешали водной красавице отражать в своём зеркале лучи - уже, увы, уходящего дня.

Устроились быстро: палатка, костёр, бутылка хорошего коньяка и нехитрая закусь - что ещё нужно после долгой рабочей недели, чтоб ощутить тот тихий кайф предвкушения предстоящих выходных. Пятница - это вам не воскресенье, милостивые господа-трудоголики, смиренно несущие тяжкую ношу нудной пятидневки.

За всей этой суетой мы и не заметили, как совсем стемнело. Усилившийся ветер грозно раскачивал нависшие над палаткой мохнатые ветки. Тени от них в свете угасающего костра чудно плясали по серому брезенту, белеющему в ночи.

Порядочно уставшие и охмелевшие, при этом немало продрогшие - несмотря на тёплую ночь, мы наконец, приняли решение - двигаться на боковую. Позёвывая, договорились на рассвете встать пораньше. И хоть для приличия закинуть удочки... в опасении, что рыба иначе может нас не понять. Закутавшись в свой спальник, я мгновенно провалился в сон. По-видимому, обильное моё возлияние не привыкшего к крепким напитками сыграло свою коварную роль...

***

Рос я обычным пацаном, не ботаном, конечно, но и хулиганом не слыл. Когда надо, мог и постоять за себя, но не более того. После переезда в другой город, жизнь моя не особо изменилась: учёба, секция по гандболу... Далее выпускной, два года армии, и только потом поступление в вуз...

И вот я опять в своём родном городе.

Работа, иногда какие-то пустые хлопоты. А так, в общем, беззаботная жизнь молодого холостяка. Назвать себя брутальным я не могу, обычный парень, без особых тараканов в голове. Достаточно строен, при росте 182 вес 72. Про таких иногда говорят: "не в коня корм". Но худоба мне к лицу, так, по крайней мере, обо мне иногда отзывались - х. з. их знает, им со стороны виднее.

С девчонками у меня тоже всё норм, хотя последние отношения закончились как раз перед переездом, после окончания института. Было их, отношений этих, не так уж много. С одной были отношения - потом секс, с другой был секс - потом отношения. С парой-тройкой девиц был просто секс без всяких отношений... Вот и всё, пока в общем-то, на этом весёлом фронте.

Ну, а о других видах отношений я не задумывался, упаси Боже. Даже в фантазиях ни-ни, только классика жанра и ничего кроме. Хотя, иногда замечал их... Ну, тех, которые на другой стороне этого фронта... ну, тех, у которых не как у всех... Видел я нечто подобное и на видео. Но хотел этого?.. Нет... однозначно нет!

Но вот засада-то, нравилось мне на парней иногда глазеть, украдкой конечно... Хотя на женщин нравилось глазеть, конечно, больше. Но если тёлки меня привлекали с выраженной худобой, стройняшки в общем, такие-сякие, то вот парни вызывали восхищение - именно бруталы, самцы, уверенные в себе, с крепким телосложением. Идущие к своей цели прямо, иногда напролом, да ещё и с наглой ухмылкой - черти этаковые. Была ли в этом сексуальная подоплёка? Не думаю!.. Может, они были полной противоположностью мне - и по духу, и по телу - поэтому?! Возможно!..

Павел Николаевич был именно таким: брутальным, крепким и самоуверенным. Когда он был просто Пашкой в прошлом, уже тогда в нём было это. А с возрастом, по-видимому, возросло многократно.

Вспоминал ли я его после переезда тогда? Да, и не раз! Было в нём притягательное что-то, да и легко с ним было, комфортно.

Часть 2

Я резко открыл глаза: темень... хоть глаза выколи. В голове коньячный туман - сразу понял, спал недолго. И тут же осознал, что что-то не то. Какое-то движение разбудило меня. Но что? Вроде всё тихо рядом...

"Глюки пьяного дебила", - съёрничал я и тут же осёкся.

Его пальцы предательски дрогнули. Вы, конечно, в жизни бы не догадались, где именно они дрогнули... Да-да, именно там! - если наконец-то до вас дошло, - увы, бл... ть, там...

Обхватив мой член, кстати, уже достаточно эрегированный, всей своей пятернёй, его пальцы дрожали. И он понял, что пойман с поличным. Понял и всё равно, чертяка... через мгновение, продолжил движения рукой...

Его пальцы - оказывается, очень нежные пальцы!

"А разве они могут быть такими? - ни с того ни с сего подумалось мне. - У такого брутала, самца недорезанного, чьё рукопожатие до хруста костяшек - было козырной фишкой среди сослуживцев? Могут, и ещё как могут..."

Они начали с лёгкого поглаживания, затем вдруг задвигались по члену сверху вниз - и обратно. Остановились... задвигались... остановились... Обхватили головку, сдвинули крайнюю плоть и, небрежно размазывая по всему стволу обильно выделяющуюся смазку, опустились вниз... На секунду замерли...

"А ведь я теку... как сучка теку", - щёлкнуло в моём, по-видимому, совсем пьяном мозгу.

И он почувствовал это... Хищник, загоняющий беззащитную жертву в угол, всегда чувствует её агонию.

Его движения ускорились...

И я вдруг понял: ещё секунда - и я кончу, взорвусь к такой-то матери... Ха, обкончаюсь от рук мужика, гораздо старше меня, от похотливых движений кобеля, в открытую тискающего свою сучку...

Судорожно опустив руку вниз, я грубо накрыл его ладонь своей, заставляя остановиться...

- Павел Ник... - слова, буквально, застряли в моём горле. - Па... Паша, не надо... Паша!..

Его правая рука соскользнула с члена, освободившись из-под моей, полоснула горячим прикосновением мне по голому животу и груди.

Голому - потому что спали мы почти обнажёнными, не считая трусов, конечно. В данный момент - и я, и он - на левом боку. Начальник, естественно, сзади.

Павел легко двинул руку ещё выше и нежно накрыл своей ладонью мой рот.

- Ну что ты, Вовка... я нечаянно, - прошептал Пашка, - во сне это, понимаешь... Случайно, ну... в общем...

- Пашка, не такой я!.. - прервал я его, сдвигая ладонь с губ, - я не го... - осёкся я. - В общем, обычный я... как все я!..

- Вовка, хороший мой, и я как все. Я не хотел тебе сделать плохо, тебе неприятно было?

- Паша, я не про это сейчас...

- Вов, я хочу, чтоб тебе хорошо было, всегда хорошо, понимаешь?..

Пашкина рука вновь заскользила по моей груди, затронув соски, и поставив дыбарем редкие волосёнки, начавшие пробиваться там с недавних времён. Затем, сделав полукруг на напрягшемся животе, опустилась ещё ниже, нежно обхватила яички, чуть-чуть их сжав.

Мой боец, до этого успевший принять положение лёжа, вдруг вскочил как ужаленный, предательски салютуя "на караул" Пашкиным развратным манипуляциям.

Павел, почувствовав это, ещё сильнее прижался ко мне, обдав горячим дыханием моё правое ухо.

- Вов, не обижайся... Вов, - шептал он, - я тихонько, чуть-чуть только, да и тебе разрядка нужна.

Тут же добавил:

- Нельзя так оставлять, вредно это...

И я почувствовал, дьявол его подери, как говорят, ощутил одним местом его вовсю эрегированный, готовый ко всему член. Горячая головка, пусть и через тонкую ткань его трусов (мои-то уже давно болтались где-то у меня на щиколотках), упёрлась мне между ягодиц, нацеливаясь явно в определённое место. Это не на шутку встревожило меня, опасаясь за большее, я тихо промямлил:

- Ну давай уж быстрей, развратник чёртов.

Пашку два раза приглашать не пришлось. Его действия были молниеносны. Ослабив хватку члена, он в одно движение съехал вниз. И предвидя мои возражения, резко повернув меня на спину, за долю секунды насадился ртом на член. Он всосал его полностью. Я почувствовал это без всяких сомнений, его нос упёрся мне в лобок.

- Боже, возможно ли это? - прошептал я.

И мы затихли...

Через мгновение, мой член выскользнул из тёплого, влажного рта. Я понял это по изданному им о живот звонкому шлепку.

В палатке было очень темно, и понять, что происходит, можно было только по звукам да тактильным ощущениям... Зрение тут было бессильно...

Скользнув ещё ниже, Павел бесцеремонно раздвинул, упёршимися в лежак локтями, мои плотно сжатые ноги, заставив их непроизвольно согнуться в коленях. Позиция стала гораздо удобнее для моего визави. И я тотчас почувствовал его горячий язык, порхающий по моей головке по-прежнему торчащего, готового взорваться в любой момент члена.

"Не голубой он, ёпт! - вскипело у меня в мозгу. - Ага, серо-буро-малиновый!.."

Столь бурная реакция моего отростка-предателя неслабо встревожила меня, вынуждая задуматься...

Я весь обмяк. Непонятная нега окутала враз меня, заставляя, словно оцепенев, бессильно отдаться нахлынувшим ощущениям... Заставляя, отбросив всякие попытки сопротивления, подчиниться чужой воли... Провалиться в этот бездонный омут...

***

Минет!.. Каким же великолепным он оказался в Пашкином исполнении...

"Вам делали когда-нибудь минет? - постойте, спрошу иначе: - Вам делали минет и женщины, и мужчины? У вас была возможность сравнить, кто в этом виртуознее?"

Я имею в виду, конечно, опытного исполнителя - не раз, и не два практиковавшего сею процедуру. Сравните, возможно у вас будет другое мнение... но моё однозначно: мужской на голову выше.

Да, он может быть чуточку грубее, жёстче что ли: но, при этом, гораздо чувствительнее, жарче, эмоциональнее. Мужчине присуще больше фантазия, экспериментатор живёт в нём изначально. Может, в этом суть?..

Доказано, например, что женщина-повар редко отойдёт от рецепта. Ей нужны, как правило, точные граммы ингредиентов, желательно, последовательно вписанных в поварские талмуды.

У мужчины не так, часто на глазок, порой небрежно нарезанными кусками, но он способен из этой вакханалии создавать шедевры, причём, просто на лету. Кто у нас самые известные повара? Повара сверкающих отелей, готовящих президентам и королям? В-спом-ни-те!

***

Мой член наливался. Я чувствовал жар горячих губ уже на всём теле внизу. Выпуская головку, Пашка языком вылизывал уздечку, смешивая мою липкую смазку со своей тёплой слюной. Затем вдруг спускался ниже по стволу... И тогда его небольшая, холёная бородка начинала щекотать мои яйца, промежность пониже, раскинутые бёдра. Потом опять вверх... снова вниз, и ещё вверх...

Свободной рукой нащупав ложбинку между ягодиц, он тихонько поглаживал там, украдкой надавливая на колечко ануса. А тот, предатель, тут же откликался на подобную непотребность - какой-то непонятной пульсацией внутри и сильно-сильно сжимался, категорически пресекая возможность всякого проникновения...

Впрочем, я уже слабо соображал, тело само откликалось и инстинктивно реагировало на подобные ласки. И, естественно, долго продолжаться это всё не могло...

Оргазм накрыл меня с головой, выгнув дугой. Я не успел оттолкнуть голову моего насильника и тут же разрядился прямо ему в рот... Сладострастные волны сотрясали и сотрясали меня... Расслабившийся сфинктер даже не почувствовал, как Пашкин палец скользкой змеёй протиснулся в анус. Проникнув на всю длину, упёрся во что-то, вызвав у меня неподдельный, сладострастный стон...

Мы молча полежали немного. Паша, наконец приподнялся с локтей, и чуть подавшись вперёд, полностью накрыл меня своим телом.

Его влажные губы коснулись шеи, сдвинулись к уху.

- Вова... Вовка, так нечестно... проказник, - пробормотал Павел, - мне тоже кончить нужно... Совсем чуть-чуть нужно, милый!..

И тут я почувствовал, как горячая головка невесть когда оголённого его члена опять упёрлась мне в анус. И с порядочной силой начала вдавливать розочку сфинктера вглубь.

- Ай, Пашка, бл... ть! Больно же! - взвыл я от нешуточной боли.

Давление чуть ослабло, сведя боль на нет.

- Прости, мой хороший, - прошипел, где-то в шею, голос наглеца, - я потихоньку, мне чуть-чуть надо... Вовка!...

Предвидя неизбежное, я молнией кинул руку вниз, схватил его за влажный член, пресекая начавшуюся вновь атаку...

Это в первый раз, кстати, когда я коснулся чужого члена. Когда трогаешь свой, ощущения совсем другие... А тут чужой, вздыбленный, истекающий смазкой! Пульсирующий... и блин, такой горячий. Конечно, я не думал об этом в тот миг, осознание пришло позже...

- Пашка, Пашенька, ну... не надо! - чуть не захлебнувшись в отчаянии, пискнул я.

- Давай в другой раз, Пашка! Па-шшш-ка... блин...

Я ещё сильнее сжал его член и сразу заметил, как он сначала потихоньку, а затем всё интенсивнее и интенсивнее начал двигаться в моей сжатой ладони, тыкаясь несильно головкой мне в анус... И, видит Бог, если бы я не удерживал его своей рукой, он проткнул бы меня насквозь, ирод...

Постепенно, движения его участились, дыхание стало ещё тяжелее и... - о горе мне, он начал кончать на меня... Я почувствовал эти горячие струи, он обспускал меня, как какую-то сучку, позабыв при этом спросить, а нужно ли ей это, вообще.

В момент сладострастного финала этот самец недоделанный двинулся чуть сильнее, вогнав головку в меня почти полностью. И я не ручаюсь - я уже, ни за что не ручаюсь сегодня - что не остался осеменённым и изнутри также...

Пашка с грохотом откинулся на спину, задев при этом ногой опору палатки, чудом её не свалив. А я начал проваливался куда-то, голова гудела, почему-то очень хотелось спать... Сон... И я заснул...

Заснул, с так и не сведёнными после секса, раскинутыми в разные стороны, как у шалавы, ногами. Со спущенными, болтающимися на одной ноге трусами. С уже начинающей подсыхать в промежности и на животе, неприятно стягивающей кожу спермой...

И я заснул...

Часть 3

Вспоминая после возвращения мокрого Павла вечернее действо, я задумался:

"А может, и не было ничего, вон и Пашка явился мокрющим невесть откуда, значит, не ночевал тут, - приснится же такое", - начал я хвататься за соломинку, успокаивая себя сам. Моя рука, непроизвольно, сползла вниз. "Так, трусов нет..." - краска стыда начала заливать лицо. Чуть помедлив, я начал ощупывать себя дальше, засунул руку между ног, провёл по вставшему не ко времени члену... Увы, слипшиеся волоски в паху и у ануса, засохшие тут и там, чуть ли не на половине тела, следы спермы - говорили об очевидном... Да они просто кричали, заразы:

- Ну, вот и попался, голубок ты наш сизокрылый, в сети наши радужные, бли-ии-ннн!..

Я снова задумался. Равномерное похрапывание Павлика как-то успокаивало (видите, он уже стал для меня Павликом, бл... ть! До чего я дойду так?..), помогало мыслить спокойно...

Шум ветра начал заметно стихать, да и дождь не барабанил так сильно. Мокрое полотно палатки местами провисло. А капельки влаги, просочившиеся ненароком внутрь, тихонько стекали, образуя причудливые ручейки на грубом брезенте.

"А может, ничего страшного и не произошло? - задался я простым вопросом. - Ну, подумаешь, потискали малёха, забудется со временем. Всякое в жизни бывает!.."

- Но ведь тебе понравилось, Вовка! - противный голос скрипнул в мозгу, - и ведь ещё как понравилось! - не унимался он снова...

Вставший при этом член ответил молчаливым кивком...

***

В этот день у нас с Павлом Николаевичем состоялся длинный разговор. Хотел ли я каких-то объяснений с его стороны? Скорее нет, чем да. Мне, прежде всего, хотелось разобраться в себе. Как вообще такое могло произойти именно со мной. Со мной, который и в мыслях ранее не представлял подобное. Который искренне всегда верил только в традиции... В традиции, где отношения "он + она" - единственно возможные и правильные...

Но случилось иное...

И самое страшное в этом, что, проспав всего несколько часов кряду после случившегося и разлепив свои бесстыжие глаза, я не почувствовал особой трагедии... А ведь можно было предположить, что такой-сякой, морально непримиримый и униженный, в порыве оскорблённого достоинства, пулей выскочу я из этой ненавистной палатки. Добегу до крутого берега студёного, осеннего озера... И найдут моё бездыханное тело лишь через несколько дней...

Аль нет... Не случилось...

***

Мы проснулись почти одновременно. В палатке было очень светло. Сквозь тучи, по-видимому, всё-таки смогло пробиться солнце. Тени деревьев отчётливо вырисовывались на уже успевшем просохнуть брезенте.

Мы долго молчали. Потом был разговор...

Пашка рассказал о себе. Это не первый его случай. Его затянул в этот водоворот нетрадиционной страсти лучший друг, с которым они проучились в вузе все долгих пять лет. И лишь на пятом курсе всё произошло между ними, как водится, совершенно случайно...

Пашка рассказывал и рассказывал... Но я не слушал его. Что мне до его давнего друга, с которым было первый раз... И что мне до его других друзей, с которыми было дальше...

У меня шла кругом голова от самого себя. Я не хотел признаться себе, что мне чертовски понравилось содеянное со мной. И от этого нежелания принять очевидное мне становилось ещё хуже...

И совсем плохо мне стало, когда вдруг захотелось продолжения того... того... о чём я сейчас запрещал себе думать... Причём продолжения до самого конца... Без останавливающих действия рук... Без прерывистого шёпота: "не надо, остановись..." Без мыслей: "а что будет потом?.."

***

Между нами больше не было ничего в тот злополучный день. Разум мой не дал мне пойти до конца - расслабиться и получить желаемое удовольствие. Да и Пашка был как будто не в своей тарелке...

Мы молча собрали наши нехитрые пожитки. Без разговоров поплелись к машине. Начавшийся вновь моросящий дождь невидимым кнутом подгонял нас, сокращая и так не столь долгий путь через лес.

В машине, по пути домой, Павел включил радио, спокойная музыка умиротворяла, навевая ещё большую грусть. Даже лёгкий скрип дворников о стекло совсем не раздражал в этот раз. Высадил меня у подъезда, мы также молча попрощались, пожав друг другу руки. Впереди был ещё выходной, было время подумать...

***

Полились нескучной рекой трудовые будни. Дни составляли недели, недели месяцы...

И вот уже и Новый год на носу. Мы так и не сблизились с Павлом Николаевичем, ни на чуть-чуть. Он опять стал таким, как прежде, именно Павлом Николаевичем. Ну, а просто Пашка остался там, где-то далеко в лесу, у озера.

Изменились ли наши отношения после всего этого? Да!.. Конечно да!.. Они стали гораздо холоднее, официальнее, что ли... Ну, нет, конечно, мы общались. Хлопнув меня по плечу, порой, Пашка как раньше мог бесцеремонно ляпнуть:

- По кофейку, Вовка!

Да, всё это было. Но всё ровно не так... не так, как раньше. Недосказанность, закончившееся тогда молчаливой неопределённостью, словно невидимой нитью, разделила нас, мешала нормальному общению...

Наконец, наступил долгожданный Новый год. Предпраздничная суета захватила целиком. Всем отделом, не без прямого участия начальника, естественно, было принято единогласное решение: провести новогодний корпоратив в одном из близлежащих к нашему НИИ кафе.

До Нового года оставалось каких-то два дня. К назначенному часу, в предпраздничном настроении, воодушевлённые предстоящим весельем и нешуточной попойкой, собрались мы, наконец, в кафе. Было оно небольшим, но достаточно уютным. Помимо нашей компании, а было нас человек пятнадцать, за составленными в ряд столиками, уже начинали праздновать ещё две компашки. Оставались и несколько столиков для обычных посетителей. Несмотря на ограниченные размеры зала, места свободного было достаточно. Любителям зажигательных танцев нашлось бы где разгуляться.

Веселье нарастало...

Вино, шампанское и коньяк лились рекой. Шутки и смех, перемежаемые тостами, не умолкали ни на секунду. В какой-то момент как-то незаметно для всех компании присутствующих основательно перемешались.

И уже за столом чокались, тут и там, отпуская фривольные шутки и громко споря, порой совсем незнакомые люди.

***

В изрядном подпитии, а чего греха таить, атмосфера как никогда способствовала этому, и не мне одному, между прочим, я выскочил из душного зала. На улицу идти не хотелось. Декабрь в этом году выдался холодным и ветреным. Мечущиеся за окном в хаотичном хороводе снежинки напрочь отбивали всякую охоту высунуть даже нос наружу. Глянув в окно, я тут же принял решение ополоснуть хотя бы лицо в туалете. Двинувшись по коридору, я увидел заветные "М" и "Ж".

Туалеты были раздельные, что не всегда встречается в таких небольших заведениях, ограничивающихся всего лишь несколькими кабинками для всех. Здесь всё было как надо: три писсуара вдоль стены, да три расположившиеся кабинки с унитазами напротив. Несколько белоснежных умывальников находились рядом.

Открыв кран, слегка наклонившись, я с удовольствием подставил разгорячённое лицо под струю прохладной воды. Под шумом воды я и не услышал, как открылась одна из кабинок сзади. Приподняв немного лицо, я увидел его в зеркале. Его - Павла Николаевича, направляющегося медленно ко мне. Схватив меня за руку, с которой тут же полетели на пол холодные капли, несильно потянул в сторону кабинки.

- Вов, не в службу, а в дружбу, - почти прошептал Павел, - помоги часы достать, завалились заразы!

"Какие на хрен часы", - будь хоть немного в здравом уме, тут же воскликнул бы я. Но не успел...

Его часы, между прочем, немалая Пашкина гордость, продолжали вызывающе сверкать на левой руке. Он уцепился ей за мою кисть, бесцеремонно дёрнув в кабинку. Лишь лязг закрывающейся защёлки вывел меня из ступора, заставляя враз протрезветь.

Кабинка была крохотный, чтоб как-то уместиться в ней вдвоём, Пашке пришлось плюхнуться на унитаз. При этом, нос его чуть ли не упёрся мне в ширинку. Приобняв за талию, этот паршивец бесцеремонно опустил руку на мою ягодицу, больно её ущипнув.

- Ты долго будешь мучить меня? - злобно прошипел шеф.

По выступившим красным пятнами на его лице и нетвёрдой речи стало сразу понятно: начальник изрядно употреблял сегодня не только шампанское.

Вжик... И замок моей ширинки уже болтается внизу. Мгновение... И чуткие пальцы, нащупав полутвёрдый член, высвободили его из трусов. Вырвавшееся на свободу бордовая головка, испустив слезу смазки, тут же скрылась во рту Павла. Как и тогда, в ту дождливую ночь, он насадился на член до упора, придвинув меня к себе. Я схватил Пашку за волосы, то ли отодвигая, то ли прижимая ещё сильнее к себе.

- Паша, блин, что ты творишь!.. - прошептал я как можно тише. - Нас попалят здесь с тобой, век не отмоемся...

Мог ли он ответить что-то вразумительное в тот момент? Думаю, навряд ли. Его рот был полностью занят. Делая поступательные движения головой, он то насаживался до основания, то почти выпускал член изо рта. Плотно сжатые губы не разжимались ни на миг вокруг сладострастной для него плоти...

Часть 4

Слава Богу, в туалет пока никто не вошёл. Журчание воды так и не закрытого мной крана - вот то единственное, что пока удалось услышать снаружи...

И, словно издеваясь над нами, входная дверь громко хлопнула. Я крепче схватил Павла за волосы, но он и сам услышал входящего. Перестав двигаться, чуть отстранился от меня. И головка тут же выскользнула изо рта. Мы, кажется, перестали даже дышать. Хорошо хоть кабинки были закрыты до пола, в подобных снаружи не видно ног находящегося внутри.

Неизвестный подошёл к раковине, громко сморкнулся, перекрыл воду. В помещении стало совсем тихо. Мне показалось, что вошедший на секунду задумался, куда ему отлить. Но последовавшее журчание в писсуаре не оставило сомнений в его выборе.

Я прислонился к двери, боясь упасть без памяти от нахлынувшей тревоги. Увидев это, Пашка быстро привстал, тихонько усаживая меня на толчок. И тут входная дверь снова хлопнула. Опять всё тихо... Ушёл...

Только вот незадача, теперь ширинка шефа почти упёрлась мне в лицо. Выпирающий бугор плоти явно рвался наружу.

Вжи-и-ик... - медленно пополз замок вниз. Я обречённо прикрыл глаза... Устал я...

Горячая плоть коснулась моей щеки почти сразу. Немного сдвинулась, чиркнула по губам, остановилась. Я почувствовал солоноватый вкус смазки. Нежная головка его вздыбленного члена тихонько разжала мои губы. Ещё сильнее сомкнув веки, я откровенно боялся увидеть происходящее. А он надавил ещё, пытаясь разжать и плотно сжатые зубы, тоже...

Безвольно приоткрыв рот, я впустил его член... Полностью... Уткнувшись мне в горло, он тут же вызвал рвотный рефлекс. Слёзы брызнули из моих глаз, и я инстинктивно отстранился, схватив ствол рукой. Пашка положил руки мне на голову и вновь насадил на свой шампур. Моя рука не давала проникнуть плоти слишком глубоко, и я почти вздохнул с облегчением.

Движения Павла участились. Чуть насаживая и затем отступая, он, по сути, бесцеремонно трахал меня в рот. Выделяющаяся обильно смазка смешивалась с моей слюной. И её приходилось часто глотать, чтобы не подавиться.

Этой внезапной атакой я был сломлен, у меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Я молча принял свою участь, лишь стараясь хотя бы немного облегчить её. Придерживая за член, я ограничивал глубину входа его долбанной и совсем немалой сардельки мне в рот, давая себе тем самым возможность более или менее комфортно дышать.

А Павел напирал и напирал... Уже чувствовалась дрожь в его теле, передаваемая мне через его х... й. Он начал сильно-сильно дышать. И если бы в этот момент кто-то зашёл в туалет, нас бы спалили к чертям собачьим...

Чувствуя близкую развязку, я попытался опять немного отстраниться, надавив ему на лобок. Но этот ирод, ломая всякое моё сопротивление, притянул меня за голову (хорошо хоть не за уши, бл... ть) ещё ближе к себе. И всадил свой елдак мне в рот чуть не по самые яйца...

В это время опять хлопнула дверь, бли-и-и-н... Но только теперь уже соседней кабинки. И в ту же секунду Пашка разрядился в меня. Тугая струя ударила мне в нёбо, затем вторая, и ещё... и ещё...

Насаженный до упора, я был лишён возможности нормально глотать. Сперма, вытекая сквозь губы, закапала на пол. Я опять ещё сильнее надавил ему на пах. Подействовало... И шеф, наконец, чуть ослабил напор. Чтобы не захлебнуться, пришлось проглотить значительную часть семени, но тёплая сперма продолжала сочиться, толчками выходя из его головки. Я сглотнул несколько раз... Её было пипец как много...

Мы замерли, начавший терять силу член начальника с лёгким причмоком выпал у меня изо рта. В соседней кабинке теперь отчётливо была слышна какая-то возня... шелест бумаги... Затем слив воды.

Дверь, наконец, отворилась. Неизвестный не спеша вышел. Хлопнула входная дверь за ним.

Я застыл в оцепенении. Перед моим носом, практически касаясь его, продолжал маячить блестящий влагой, с огромной красной головкой, Пашкин член. На его конце уже собралась большая белёсая капля, готовая вот-вот упасть на пол. Павел резко дёрнул кусок туалетной бумаги, висящей сбоку. И тут же основательно промокнул им своё хозяйство, протёр до основания ствол. Скользнув по яйцам, скомкал влажный листок, бросил в стоящую в углу урну.

Вправив другой рукой уже достаточно опавший член в брюки, тихонько приоткрыл дверь нашей кабинки. Огляделся... И, одновременно застёгивая ширинку, молча вышел...

Хлопнула дверь... Тишина...

Вы когда-нибудь видели секс-куклу в секс-шопе? Обычную такую, резиновую... из недорогих. С зияющей дырой вместо рта, с разверзнутыми в разные стороны надувными, сосискообразными конечностями? Вот такой куклой сейчас чувствовал себя я...

Только настоящая резиновая красавица в тепле и покое спокойно сейчас восседает или возлегает на полке интимного бутика. А моё творение, в которое я вдруг превратился... твою мать... - с разверзнутой ширинкой, с присохшей на губах и подбородке спермой, далеко не спокойно, да ещё и в немом шоке, восседает на непонятной чистоты сидушке унитаза...

Мне хватило разума сразу защёлкнуть задвижку. Мной воспользовались - грубо и бесцеремонно. В этом у меня не было ни грамма сомнения. Как дешёвую куклу, отымели в верхнее зияющее отверстие, обспускали и молча бросили... Я вам сказал, что был в шоке? Не- е-т... Я был в полном ахуе...

Я не мог узнать Павла. Он был совсем не похож на себя. Такой галантный и чуткий - тогда у озера, как впрочем, и в остальной жизни. И такой непонятный, злой и грубый - сейчас. Что это?.. Алкоголь?.. Или, быть может, как раз алкоголь и помог раскрыть его настоящую суть, сбросить маску мнимой учтивости?

У меня не было на это ответа сейчас... Сильное подпитие давало о себе знать нещадно, я не мог толком сосредоточиться ни на чём. А вот делать что-то нужно было... И именно тут. Не сидеть же на унитазе до утра...

Я провёл языком по засохшим от спермы губам, на щеках и подбородке также чувствовались следы моего падения. Привстав, заправился и застегнулся. Слегка приоткрыв дверь, тихонько вышел. Мне показалось, что кто-то есть в кабинке через одну. Быстро ополоснулся и, мельком оглядев себя в зеркале, быстро вышел в холл.

В кафе продолжалось веселье. Громкие голоса, заглушаемые не менее громкой музыкой, раздавались непрерывно - то тут, то там. Я вошёл в зал, осмотрелся. Несколько пар осоловелых глаз лениво скользнули по мне, чуть задержались... двинулись дальше.

"Почём нынче вафельки, мил человек? Где раздобыли-то столько?" - вдруг захотелось, чтоб спросили меня эти пьяные ублюдки.

"Дак даром... там за углом и раздают, милостивые господа! Не изволите-с откушать-с?" - бросил бы я им в морду...

Но нет, им было совершенно наплевать на меня. Скользнув мимо меня, их мутные взгляды уставились совершенно на другую картину. Чуть поодаль, на месте танцпола, под ритмы бешеной музыки танцевали двое: Павел Николаевич и какая-то размалёванная девица. Она была точно не из нашей компании, да и у других в этот вечер я её не приметил вроде. Хотя какая разница, мало ли тут шалав трётся!

А вот их безумный танец действительно привлекал взгляды. Они танцевали великолепно. Под быструю музыку парочка двигались плавно. Медленно раскачиваясь, их тела совершали немыслимые па, и это действительно завораживало. Они извивались, кружились, изгибаясь в немыслимых поклонах и реверансах! Вновь выпрямлялись - продолжая безумное своё действо...

Музыка вдруг прервалась, сменяясь медленной мелодией, величественной и очень красивой. И наша пара тут же слилась, теперь уже в медленном, танце...

- Ну, хватит с меня! - я зло буркнул себе под нос.

И подойдя к своему стулу, устало в него плюхнулся. Мне совсем не хотелось смотреть на Пашку - но я смотрел... Мне совсем не хотелось думать о нём - но я думал... Мне хотелось ненавидеть его - но я уже, даже... почти не сердился на него...

Но из-за всего этого я всё больше и больше злился именно на себя... Трудно признавать себя тряпкой, однако...

Раздражённо плеснув себе в рюмку янтарного напитка, я залпом хлопнул её целиком. Затем ещё плеснул - ещё хлопнул. Горячее тепло разлилось по телу мгновенно. Подцепив кончиком вилки жёлтый кружочек лимона, с удовольствием разжевал его. И это меня взбодрило.

Я больше решил не смотреть в его сторону. Смотрел ли Паша на меня - не знаю. Я даже немного потанцевал в общем круге средь особо стойких, но всё равно пьяных гостей. Основная их масса уже свалила восвояси. Официанты бодро начали уборку столов. Павел Николаевич подошёл к одному из них, по-видимому, старшему и что-то шепнул на ухо. Тотчас появился большой бумажный пакет с ручками, в который немедленно загрузили со стола бутылку пятизвёздочного, пакет с лимонами, упаковку с пирожными и ещё кое-какую снедь.

- Вот чёрт, - злобно прошептал я вполголоса, - мало ему... ишь, ещё и с собой заворачивает.

Гости тем временем совсем растворились. Остались я с Пашкой, та размалёванная и уже совсем пьяная девица, да ещё парочка людишек с соседней компании. Стало уже совсем поздно, но я решил не вызывать такси - до дому-то было минут двадцать ходьбы, и это в спокойном темпе. И я, не прощаясь, естественно, бодро пошагал к себе. У кафе громко визгнула тормозами машина. Инстинктивно обернувшись, увидел, как шеф опять бесцеремонно, как и со мной ранее, втолкнул в такси ту девицу, а затем втиснулся следом сам.

- Ну и чёрт с тобой! - сплюнул я на снег, - Казанова хренов, смотри пирожными не объешься!

И, уже гораздо тише, поплёлся к дому...

Часть 5

Снег большущими хлопьями продолжал медленно падать на землю. Начавшаяся было с вечера метель прекратилась. Следов почти не было видно, снег успел основательно всё замалевать на земле. И я спокойно двигался по этой молочно-белой целине, оставляя за собой причудливую цепь следов.

До дому оставалось совсем немного, уже показался знакомый подъезд, как вдруг рядом затормозило такси. От неожиданности я даже отпрянул. Задняя дверь резко распахнулась. Высунувшийся из машины шеф, какой-то весь взъерошенный, расстёгнутый чуть ли не до пояса и без шапки, грубо схватил меня за локоть. И одним рывком втащил на заднее сиденье.

"Сильный, чертяка!.." - подумалось мне почему-то.

- Тсс... - приложил Пашка палец к губам. И тут же добавил:

- Лучше помолчи, пожалуйста!

И громко крикнул таксисту:

- Суворова пять!

- Эээ... минуточку! Мой подъезд во... - хотел было возмутиться я и тут же осёкся под зло сверкнувшим взглядом Павла.

- Не слушайте его, улица Суворова, дом пять! - ещё громче повторил он.

Я хлопнул дверью, и мы молча поехали...

Остановившись у какого-то подъезда совсем незнакомого мне дома, я ни разу здесь не был раньше, мы вышли из машины. Затем она тронулась и тут же опять встала. Высунувшийся в дверь водитель раздражённо крикнул:

- А пакет? Забирать будите?

- Бл... ть, - ругнулся Павел Николаевич. - Забыл совсем.

И тут же ринулся к передней пассажирской двери. Забрав бумажный пакет, повернулся с улыбкой.

- Голова моя чугунная, - хихикнул глупо.

Я молча стоял, опустив голову вниз. Он медленно подошёл, чуть постоял... прошептал:

- Вовка, пойдём ко мне, я тебя обалденным заварным кофе напою!

- Паш... опять ты за своё, - так и не подняв голову, себе в ноги ответил я.

- Вов, пойдём, давай уж поговорим спокойно, ну, сколько можно резину уж эту тянуть.

- Ладно, пойдём! - кивнул я в ответ.

"Лучше бы уж ты, бл... ть, и не вспоминал про резину чёртову. Умеешь ты её не только тянуть, но и натягивать" - кольнуло меня воспоминание.

Мы зашли в подъезд. Там было совсем темно, в общем, как у негра в одном месте - как говорят в Африке.

- Черти, опять лампочку выкрутили, - ругнулся Пашка. - Вов, осторожно, ступенька тут...

Он тихо прислонил меня к стенке. Пакет громко звякнул о пол.

- На стене ступенька? - прошептал я в темноту.

Павел накрыл мои губы своими, такими вдруг... горячими и тёплыми, заставляя вмиг замолчать. От него пахло лимонами и коньяком, да совсем немного духами, скорее всего, той пьянющей девахи.

Сильные руки обхватили талию, вжимая и без того обмякшее моё тело в стену. Влажный язык, протиснувшись, полоснул по моим плотно сжатым зубам, прося их разжаться... И я разжал...

Его язык тут же заполнил мой рот, перехлестнулся с моим, борясь за пространство... медленно потянул за собой, к себе в рот...

Мы откровенно сосались, как какие-то пацаны, в ночном подъезде...

Я не знаю, сколько это всё продолжалось. Голова у меня опять сильно кружилась - то ли от выпитого, то ли ещё от чего-то. Только вот очнулся я от этого наваждения, уже окончательно, у Пашки в квартире...

Мы долго разговаривали на кухне... Совсем чуть-чуть коньяку, а больше горячий чай с лимоном и пирожными (кофе он так и не приготовил - сукин сын), помогли нам расслабиться, а затем сосредоточиться на главном...

А потом мы пошли в душ... вместе пошли... Павел много мне рассказал про всё это, показал, как подготовить себя, помог в этом... За руку провёл в спальню...

***

Я проснулся... По залитой светом спальне стало ясно - день уже в разгаре. Тускло отсвечивающий в углу ночник, казалось, совсем погас - слишком ярок был для него окружающий мир. Это не то, что ночью... Он многое, наверняка, узрел...

Рядом, на белоснежных, хотя и скомканных простынях, отвернувшись к стене, мирно посапывал Пашка. Теперь уже мой... такой единственный и неповторимый... - мой, дорогой Пашка!

Воспоминания прошедшей ночи будоражили меня, заставляя кровь приливать к щекам. Ведь всё случилось...

Мы не остановились на полпути, как тогда, в палатке у озера. В этот раз мы дошли до конца... Но дошли не для того, чтобы закончить этот путь насовсем. Нет! В конце мы лишь слегка приоткрыли дверь в нечто новое, неизведанное и по-сумасшедшему страстное... По крайней мере, для меня это точно было так...

***

Проведя в спальню, Пашка молча усадил меня на кровать, сел рядом. Не яркий, с красноватым оттенком свет ночника рисовал причудливые узоры на потолке и стенах. На окнах плотные шторы почти не пропускали свет, помогая ночнику безмерно властвовать, разгоняя ночь...

Слегка приобняв, Павел завалил меня спиной на кровать и лёг рядом. Помог сместиться чуть вперёд, пока моя голова не коснулась подушки, сам придвинулся совсем близко...

Его горячая рука обожгла мне грудь. Дотронулась до сосков. Начертив непонятный узор между ними, неспешно спустилась дальше, вниз. Взъерошив совсем редкие волоски лобка, упёрлась в основание члена, через секунду накрыв его целиком, вместе с яйцами. Жаркая ладонь, передавая тепло моему бойцу, тут же вздыбила его, налила недюжинной силой.

Пашка вдруг резко привстал. Перекинул колено через меня, и я сразу оказался меж его ног. Наши члены соприкоснулись. Обхватив рукой уже два ствола вместе, он быстро задвигал ей, заставляя их слиться в одно целое...

Я вновь почувствовал его горячее дыхание на своих губах.

- Как же я соскучился по тебе, Вов... - еле слышно прошептал мой любовник мне в губы, - ты просто не представляешь, как (да, теперь уже именно любовник, а кто же ещё? Просто другом считать его, после всего, что между нами произошло, я не мог точно).

И тут же прижался губами к моим, уже полураскрытым в немом ответе, ждущим и жаждущим...

Нас закрутило в этом совсем непонятном для меня и ещё не до конца осознанном любовном вихре. Мы катались по кровати, как безумные, стараясь исцеловать друг друга во всех мыслимых и немыслимых местах... Стараясь испить друг друга до дна, не оставляя ни капли того, что так пьянило и сводило с ума нас обеих.

А потом он вошёл в меня...

Я опущу все предшествующие манипуляции... Я безмерно благодарен Павлу за сдержанность и нежность. Он приложил все возможные усилия, чтобы доставить удовольствие нам двоим.

Он вошёл в меня, лежащего на спине, с высоко задранными ногами у него на плечах. Медленно углубляясь, вдавил свой член чуть сильнее. Багровая от прилившей крови головка, порядком расширив анус, уже почти скрылась во мне...

- Ай, Паша... Паша... больно! - завопил я как резанный, пытаясь отстраниться от него.

Пашка сразу вышел из меня. Придерживая скользкий от смазки презик на члене, воскликнул:

- Прости, мой хороший, сейчас... сейчас не будет так... больно.

Нежно повернув меня на бок, Павел согнул мне ноги в коленях. А я уж и сам поджал их к животу, принимая так называемую позу эмбриона.

- Умничка! - чуть слышно похвалил он меня.

И, пристроившись с боку к моему заду, тут же приставил свой набухший член к блестящему от смазки анусу... И в одно движение, рывком вошёл в меня...

В этот раз плоть проникла почти до конца, как говорят, по самое не хочу! Волосы его лобка щекатнули меня по ягодицам. При этом, что странно, боли не было - по-видимому, сработала поза. Да и расслабился я... Непреодолимое желание доставить удовольствие другу было сейчас, как никогда, сильно.

Павел замер, давая мне возможность привыкнуть. А я чувствовал: Пашкин член заполнил меня изнутри полностью. Но кого-то ощутимого дискомфорта при этом я не испытывал - от слова совсем. А испытывал ли я физическое удовольствие? Нет, конечно... пока нет, точно. Слишком необычным и неестественным всё это тогда мне казалось.

Но зато тут было нечто другое... То другое, что заставляло колом стоять мой член, изливаясь смазкой... То другое, что перехватывало дыхание, не давая вздохнуть полной грудью... То, что и сейчас, по прошествии стольких лет, так и не могу до конца я понять...

Потихоньку... совсем по чуть-чуть... Пашка начал движение. Почти выходя из меня полностью, вдруг возвращался до конца назад. Затем ещё и ещё... Опять и опять... То увеличивая амплитуду фрикций, то вдруг снижая совсем до нуля...

Я заметил, что, когда его головка достаточно близко приближалась к выходу, норовя выскользнуть совсем, меня пронзала небольшая боль. Видимо, расширяясь ещё сильнее, анус сопротивлялся чужестранцу, не желая выпускать его из себя. Зато, двигаясь обратно вглубь, член умудрялся задевать что-то внутри, вызывая волны небольшого пока, еле-еле ощутимого, но уже похожего на удовольствие чувства.

Привстав немного, не вынимая член полностью, Павел начал заваливать меня на живот.

- Встань на коленочки, мой хороший, - как-то очень ласково прошептал он...

Встав раком, а как по-другому назвать эту позу, я ощутил вновь нахлынувшую боль при движении во мне. Инстинктивно прогнувшись, пришлось практически полностью опустить на постель голову и грудь. В таком положении ягодицы мои разошлись ещё больше... Расширился и задний проход, делая проникновение более лёгким.

И, о чудо, боль начала отступать. А ещё удивительнее, что возбуждение моё стало нарастать лавиной... Взглянув, изогнувшись, на свой член, я увидел его расслабленно болтающимся меж своих ног в унисон Пашкиным толчкам. Боец мой сдулся окончательно и был совсем мягким, но стекающая с его конца тонкой ниточкой смазка говорила о нешуточном моём возбуждении. Да и сам я чувствовал: если сейчас дотронусь до своего дружка и хотя бы пару раз дёрну - финал будет неизбежен, обкончаюсь на нет...

Часть 6 (последняя)

А Пашкины движения, тем не менее, возрастали. Получив неограниченный доступ к моему телу, этот Казанова недоделанный удвоил натиск. Его волосатые яйца громкими шлепками бились о мои. Мой анус, расширившись неимоверно, начал издавать какие-то хлюпающие звуки. Усиливающиеся, когда Павел натягивал меня особенно глубоко.

Основательно расслабившись и интенсивно подмахивая в так этих движений, я вдруг отчаянно захотел кончить без рук... Понимаете?! Как сучка... кончить!..

Но что-то мешало мне это сделать сейчас. Может, поза, может ещё что-то, не знаю! Пашка, словно почувствовав, снова перевернул меня на спину, закинув опять ноги на плечи.

Этот сукин сын, при этом очень даже желанный сукин сын - чего уж тут скрывать, вертел сегодня мной как хотел... Как сучкой своей вертел!..

А может, это сучка его хотела, чтоб ей так вертели?!

Я уже чувствовал: Пашка на грани... Совершая размашистые движения, то ли специально, то ли чтоб сделать приятное мне, он накрыл своей лапищей мой х... й. Стиснул его и даже дёрнул... И я взорвался...

Мой член выстрелил тремя тугими струями мне на живот и грудь, чудом не достав до лица. Это, наверняка, сыграло роль последней капли и для Павла. Судорожно выдернув член, он одним движением сорвал презерватив, отбросив куда-то. И, издав негромкий рык удовлетворённого хряка, излился, придерживая и направляя ствол на меня. Этот зараза был сегодня гораздо точнее меня. Одна из струй умудрилась долететь даже до моего лица, полоснув по щеке и глазу.

Я сдвинулся чуть ниже и, просунув руки между Пашкиных ног, надавил на ягодицы, направляя его истекающий член себе в рот...

Слизывая языком выступающие из головки капли, понемногу глотал их, всё тише и нежнее касаясь самой плоти. Головка члена после эякуляции особенно чувствительна и нежна. И лучше лишний раз её не беспокоить.

Паша, еле удерживаясь надо мной на своих вытянутых руках, сдвинулся ниже, освобождая мне рот. И тут же накрыл его своими губами, слегка дрожащими, но по-прежнему пахнущими лимонами и коньяком...

***

Наши отношения продлились почти год. Мы многое вместе прошли, но многого ещё не успели. Летом даже побывали на берегу того холодного, а теперь уже нашего тёплого озера. Палатка, удочки - так и оставшиеся опять нерасчехлёнными, коньяк под жёлтые кружочки лимона, и много... много нашей такой странной и необычной любви...

А ещё мы два раза побывали в нашем новогоднем кафе, где в той самой кабинке повторили почти точь-в-точь те незабываемые моменты. Пашка опять, как и почти год назад (но теперь в шутку, конечно), был нарочито груб и бесцеремонен. И лишь чуть позже, он всё же объяснил причину тогдашней его агрессии: устав от недопонимания между нами, превращавшего наши отношения всё больше и больше в лёд, Павел приступил, наконец, к решительным действиям. По принципу: клин клином вышибают, он и начал тот спектакль. И, как повторял он затем не раз, это была всего лишь игра. Поверил ли я ему до конца в объяснения тогдашней истории? Догадайтесь сами!..

Второй раз, когда мы с Павлом решили поиграть в этом кафе, нас чуть не застукали. По- видимому, посетители, почувствовав неладное, пожаловались администрации... Нам настойчиво стучали в дверь кабинки, спрашивали, всё ли хорошо? Может, думали, что кому-то плохо стало? А нам было так хорошо... Пашкина находчивость спасла нас тогда. Притворившись изрядно пьяным, он продекларировал в ответ, через закрытую дверь, с заправленным, при этом мне в рот членом, монолог пьяницы-пройдохи, у которого внезапно случился конфуз... Когда всё затихло, мы выскочили из этого кафе пулей, хорошо хоть расплатились заранее... И больше туда ни ногой... Хватит, наигрались досыта!

Часто мы встречались в своём отделе НИИ, в кабинете Павла. Там окна только на улицу. Да и осторожными мы были, очень. А после истории в кафе, особенно.

Был у нас опыт и ролевых игр, где девушку-служанку, а затем ещё и непослушную школьницу, медсестру и даже строгую учительницу - играл, конечно, я. Кружевные трусики и чулочки, которые Пашка через силу, конечно, заставил напялить на меня (где он только их надыбал, развратник!), оказались мне как-то совсем уж к лицу... Но об этом опыте я стесняюсь писать даже здесь... Возможно, я опишу это в отдельной истории, позже...

А вот чего мы не успели попробовать - это опыт тройных отношений. Я имею в виду М+М+Ж. Нам не нужны были новые отношения, как таковые. Мы искали разнообразие... новизну... страсть. О третьем мужчине, при этом не задумывались совсем. Мы и друг друга- то не успели испить даже до половины... А женщину предложил сам Павел. Возможно, он видел мою тоску по женскому полу, поэтому и предложил. Секса нам с Пашкой хватало по горло, но во сне я всё же часто видел их, чертовок... И трахал я их там нещадно... и исключительно, только в очко...

Но не успели...

***

Всё прекратилось практически в один день...

Выйдя с больничного, а на носу опять был Новый год, и опять погода не радовала - поэтому простудился, я заметил какую-то тревогу в отделе. Все украдкой посматривали на меня, о чём-то шептались. Многие знали, конечно, о нашей дружбе с Павлом. Но не думаю, что догадывалась о другом... (Иногда так хочется быть наивным!)

Машка, наш делопроизводитель, подбежала ко мне, в упор бросив:

- Владимир Сергеевич, а Павел Николаевич где?

- Как где? - не понял я вопроса.

Тут подошёл другой сотрудник, Кирюха-программист и буднично так ляпнул:

- Так исчез он, уж три дня как!..

***

С тех пор Пашку больше никто не видел. Он просто бесследно испарился, как считали многие. Я с ним общался последний раз за неделю до этого. Болел я тогда сильно и видеть никого не хотел. На работе заявления об увольнении или отпуске от него не получали. Квартира оказалась съёмной. В общем, был человек - и нет человека. Мы все думали тогда о самом страшном...

Через месяц примерно после исчезновения получил я по почте нечто похожее на открытку с иностранным штемпелем аэровокзала какого-то. Очень коротко, размашистым почерком, Пашка писал: вынужден срочно уехать, прости. Обязательно увидимся...

И всё. Ладно хоть живой... Я ещё несколько раз, в течение года, получал подобные весточки. Ответить я не мог, обратного адреса не было. А потом прекратилась и эта связь. По-видимому, лихие девяностые поглотили Пашку целиком, может, поэтому и смылся. Я, порой, подозревал его в участии в каких-то теневых схемах. И деньги у Павла водились постоянно...

Надвигался тогда новый 2000-й год, год значительных перемен для многих...

***

Скучал ли я тогда по Пашке? Очень! Очень часто, а в первое время особенно, я просто не находил себе места. Всё плыло в тумане... Но всё прошло...

После долгих раздумий, я всё же попробовал несколько знакомств с парнями... Через объявления, конечно. Всё было до конца тогда с ними, как и с Павлом. Но не один из них не смог заменить мне его, моего родного Пашку, даже близко не смог!..

И я завязал с этим!.. Навсегда завязал!..

Сейчас, через много лет спустя, у меня прекрасная семья. Жена-красавица, двое дошколят.

Уединяясь с женой в спальне, я порой - но очень, конечно, редко - вспоминаю его, чертяку... моего Пашку. Смотря в чёрные от страсти глаза жены, я словно погружаюсь и в глаза моего, тогдашнего Пашки, дорогого друга моего. Именно друга, также - несмотря на то, что между нами было...

И тогда я безумно кончаю в жену, а она в ответ ещё больше расширяет от удивления глаза...

Может, она знает?..

страницы [1] . . . [4] [5] [6]