Туман его грез

…Я всегда буду первой для тебя, ведь ты никогда не узнаешь, каково это быть со мной… М

Вечер медленно опускался на плечи. Это происходило почти ощутимо. Плотным незримым пологом сумерки струились с небес, укрывая собой этот глянцевый мир, делая его матовым, полным тишины, приятной сонливости и покоя.

Он стоял у распахнутого настежь окна. Дневной зной сменила вечерняя прохлада. На остывающую землю, сверкая в последних лучах заходящего солнца драгоценными переливами, ложилась роса.

Едва заметно, над аккуратно подстриженной сочной зел; ной травой начинал клубиться туман. Его нити, переплетаясь между собой, извиваясь поднимались вверх, подобные паутине, что кажется тоньше самого воздуха.

Незримые, но ощутимые касания этого тумана проникали под одежду, касаясь его груди и живота. Вечерняя свежесть наполняла легкие. Руки, тянущиеся из клубов белого водяного пара, ладонями ложились на его кожу, заставляя его тело блаженно трепетать, стекая по нему каплями росы.

Сухой воздух становился влажным. Туман делался плотнее, обретая форму и очертания. Продолжая клубиться над землей, он медленно, миллиметр за миллиметром, писал и очерчивал силуэт.

На самом острие травинок, опираясь на них, воздух будто бы обрастал кожей. Туман медленно поднимался наверх, вычерчивая ее силуэт от кончиков пальцев и до макушки.

Она не появилась сразу. Ее появление тянулось мучительно долго, как и любая другая трансформация из ничего. Он уже не знал, чем он дышит: ею или воздухом.

От самых кончиков пальцев, перетекающих в стопы, стоящие на носочках или висящие над землей, вытянув носочки, туман поднимался от щиколоток к икрам, бедрам, талии… становился спиной и грудной клеткой… длинной шеей и головой… с копной густых волос… пышными формами… плечами… предплечьями… запястьями… кистями рук… пальцами… лицом.

Подобно лесному духу, это порождение вечернего тумана, парило в воздухе. Легкий ветерок слегка развевал ее волосы. Он замер, не зная, что более стало тому причиной: страх или очарование. А возможно их смесь, которая дарит ни с чем не сравнимое наслаждение познания непознанного.

Легким неуловимым движением она повернулась к нему лицом, протянула свои руки. Он сжал подоконник до скрипа в суставах, забыв как дышать, но…

Вот она была перед ним, но спустя мгновение исчезла. По его спине пробежал холод. Он знал, что она там - за спиной, но не осмелился обернуться.

Солнце продолжало неспешно спускаться за горизонт, освещая его побледневшее лицо.

Створки окна закрылись. Он отпрянул назад, сбросив с себя оцепенение, но повернуться так и не решился, лишь наблюдая за тем, как ступень за ступенью, день спускается в свою опочивальню, сменяясь ночью.

Он чувствовал ее всем телом. Она парила в воздухе за его спиной и, нельзя сказать, что внезапно, ведь это происходило медленно, она оплела его плечи своими руками, прижавшись щекою к его затылку. А после начала стекать по его телу, пока ее воздушные стопы не коснулись пола, руки не легли на грудь, а невесомая щека не коснулась спины.

Он положил ладонь поверх ее ладони. Вернее попытался это сделать, так как его ладонь прошла сквозь ее, сделавшись немного влажной и коснулась слишком привычной для него ткани его футболки.

Тонкий хлопок показался ему незнакомым на ощупь. Одновременно его ладонь лежала на его груди и касалась тыльной стороны ее ладони. Тоже самое он чувствовал и спиной. В одно и тоже время его касалось и не касалось ее обнаженное, сотворенное из тумана тело.

Она была мурашками, легким ознобом, огнем, все сильнее и сильнее разгорающимся под кожей, учащенным пульсом и дыханием, расширенными зрачками, болезненной пульсацией.

Его язык то и дело стремился увлажнить пересохшие губы. То он дышал слишком глубоко и медленно, то быстро и часто, то вообще задерживая дыхание, пытался прислушаться к своим ощущениям.

Он чувствовал, как она дышит. Грудь вздымалась и опускалась, то и дело приближаясь и отдаляясь. Солнце исчезло, но все еще было достаточно светло, чтобы различать пейзаж за окном, видеть свое отражение в оконном стекле и не видеть ее отражения.

На каждом вдохе она отстранялась, на каждом выдохе становилась ближе, проникая под его одежду, обращаясь осязанием.

Порой ему казалось, что она проникает в самую глубь его. Когда ладони тумана, сколько по его груди и животу, будто бы касались его сердца. Он мог поклясться, что чувствует, как она сжимает его в своей руке.

Вечерняя прохлада и холод ее тела не спасают. Ему становится душно, тело горит, кажется, что воздух стал настолько густым и горячим, что каждый вдох обжигает легкие.

Она кружит вокруг него легким облаком, касаясь его своими несуществующими ладонями. И вдруг ее руки обвивают его шею, а губы касаются его губ. Все его попытки прикоснуться к ней обречены на провал, его руки проходят сквозь ее тело, между тем как его губы краснеют и наливаются кровью.

Он резко задергивает шторы, но она продолжает сидеть на подоконнике, сливаясь с ними.

В комнате темно и душно. Он стягивает с себя футболку и вновь возвращается к ней, желая чтобы ее туман охладил его тело, но как только ее бесплотные ладони касаются его груди, его пронзает насквозь.

Ощущения настолько острые, что пронзают его насквозь, реально проходя сквозь его тело лезвием обоюдоострого клинка. Он чувствует ту, что не существует. Не знает, раздевается ли он сам, либо же с него снимают одежду. Перед глазами все плывет.

Вещи где-то там на полу. Там, где он их оставил или она их оставила. Он снова замирает. Соскользнув с подоконника, она вновь оказывается у него за спиной, прижимаясь к ней грудью и животом. Он кладет ладони на подоконник, ее же скользят от груди к животу и все ниже и ниже.

Странное ощущение. Он чувствует, как в ее руках все движется, пульсирует и перекатывается. Он смотрит на свои руки, но он не касается себя. Вот они - на подоконнике. Ощущения врут? Обманывают? У него галлюцинации?

Не выдерживая ее медлительности, он начинает двигаться сам. Быстрее и быстрее. Но нет ни ее, ни ее рук, есть только чувства, которые заставляют его тело разлетаться на миллиарды частиц. После собираться воедино и вновь разлетаться.

Тонкая кожа так быстро становится красной. Губы наливаясь кровью, становятся полнее и ярче. Тяжело дыша, он падает на спину. На кровать, стоящую за его спиной. Он может поклясться, что она толкнула его в грудь, но он не почувствовав удара, просто не смог устоять на ногах. Туман навис над ним. И он видел лишь, как он клубиться в воздухе паром.

Тем временем он чувствовал ее губы, касающиеся его шеи, ее руки у него на груди, движения ее тела. Его плоть подобно метроному качалась из стороны в сторону, внутри ее прозрачного лона. Между тем, он чувствовал, как сжимаются и разжимаются ее несуществующие мышцы при каждом движении. Вверх и вперед, вниз и назад. Чем ближе он был к развязке, тем более прозрачным становилось ее тело.

Волны накатывали и отступали. Волны ее движений. Волны его наслаждения. Между тем, он мечтал лишь об одном - прикоснуться к ней, но она растворилась в темноте.

Он резко открыл глаза. Весь мокрый от пота, он лежал на кровати на собранной простыни, влажной как и его тело. На уровне его головы лежал телефон, а его динамик воспроизводил проникновенный женский голос. Она что-то начитывала, ему не особо важно было вникать в слова. Его немного липкая ладонь, говорила о разгулявшемся воображении, не больше.

Нервно, он выключил аудиозапись, сорвал простынь, наволочки, пододеяльник, принял холодный душ, сменил постельное белье, лег в чистую постель и понял, что ему не легче. Ни капли не легче.

Встал, подошел к окну и увидел, как ее туманное тело, перепрыгивая с травинки на травинку, несется вверх к облакам, чтобы пролиться дождем, который не способен будет остудить жара, живущего в нем, вечного неугасающего пламени.