Новогодняя ночь или Первый секс брачная ночь

31 декабря 2001 г., шесть часов вечера

• Здравствуйте, пакетик нужен?   - в голосе девушки за кассой, произносящей дежурную фразу, слегка проступает усталость, в глазах совершенно отчетливо выражено желание послать всех подальше. Отчасти ее можно понять — Новый Год наступает всего лишь через шесть часов, из которых четыре для нее — рабочие...

• Нет, спасибо — отмахиваюсь столь же дежурной фразой, глядя куда-то в пустоту в то время, как девушка попискивая сканером, перебрасывает покупки через кассовую перегородку в корзину. Перебрасывать там впрочем особо нечего — хлеб, баночка шпрот, красная рыба, шоколад и небольшая вакуумная упаковка мяса. Много ли нужно одному, даже в Новый Год?

• Спасибо за покупку, приходите к нам еще... - девушка поворачивается навстречу следующему покупателю мгновенно забывая про меня. Что ж, привычным движением укладываем покупки в сумку, сумку на плечо, и — мимо охраны, мимо составленных друг в друга тележек — к выходу...

Осознание того, что Новый Год придется встречать одному, планомерно надираясь возле телевизора свалилось на меня примерно недели две назад, когда я наконец-то понял, что Шумановой Ольги в моей жизни больше нет... Исчезла Оля, Оля-"Стрелочка", что своим постоянным метанием по квартире, бывало весьма бестолковым, вносила в нее смысл и придавала всему окружающему ценность. До сих пор стоит закрыть глаза — и в ушах зазвучит ее фраза "Извини, Игорь, но нам не стоит больше встречаться...". И хотя эта фраза прозвучала примерно месяц назад, понимание того, что это произошло на самом деле, пришло только недели две как, когда я наконец-то собрал все разбросанные по дому мелочи, столь любимые ею, фотографии, безделушки, убрал их в одну большую коробку, и поставил ее в самый дальний угол антресолей. С тех пор место в левом углу стола пустует, на компьютере ничего не выражающий пейзажик, только на шкафу остались белые уголочки от сгоряча сорванной фотографии, собственноручно напечатанной на цветном принтере...

На улице шел снег. Погода была — как по заказу, небольшой морозец и легкий снежок, почти полное безветрие и громадная бездонная пропасть ночного неба, накрывшего город темным покрывалом. Снег падал тихо-тихо, медленно перекрашивая город в черно-белый и только огни "елки районного масштаба", которую уже поставили на стадионе, переливались неподалеку зеленым, синим и розовым, да сверкала вывеска над магазином...

Все эти оставшиеся дни прошли в бестолковом метании и не менее бестолковых попытках прибиться к какой-нибудь знакомой или даже не очень знакомой компании, но совершенно безуспешно — все, к кому имело смысл прибиваться, уже давным-давно согласовали свои планы, а встречать Новый Год с родственниками (а вот это как раз было запросто) мне не хотелось. Может, конечно и глупо, но не хотелось казаться неудачником, неспособным устроить свою жизнь так, чтобы было с кем встретить праздник. И вот — сумка с продуктами, снег и безмолвие зимнего вечера, плавно переходящего в ночь...

Взгляд на мобильник. До Нового Года пять с половиной часов. Что ж, стоит поторопиться, хотя бы для того, чтобы встретить его в кресле перед телеящиком с бокалом вина, а не на кухне с ножом в руке и палкой колбасы в другой.

Поправляю сумку на плече и поворачиваю за угол магазина, на едва заметную боковую тропку к том самому стадиону, на котором сверкает разноцветными огнями елка. Хорошо, что ею (не елкой, конечно, а тропинкой) кто-то пользуется кроме меня — иначе пришлось бы обходить до главного входа.

На стадионе пусто, что впрочем не удивительно. Часов через семь, после того, как народ примет на грудь две-три дозы "молочка от бешеной коровки", сюда высыпет толпа "артиллеристов" и будет бахать в небо китайские фейерверки до самого утра, будоража все окрестные автомобили. Впрочем, я это не услышу — алкоголь притупляет слух, да и к утру я все равно буду спать... А пока на стадионе темно, тихо, только елка переливается разноцветными огнями, да ветер слегка шуршит в снежных лабиринтах и... СТОП! Это мне показалось, или на самом деле кто-то всхлипнул?

Со стороны это наверное выглядело забавно — шедший по своим делам мужик с сумкой на плече вдруг замер, как-то весь подался вперед, повел головой по сторонам, пытаясь уловить направление звука и снова замер, прислушиваясь...

Да нет, нет, не показалось! Вот опять, оттуда, с дальнего края снежного лабиринта, донеслись звуки уж очень напоминающие всхлипывания. Там явно кто-то плачет, причем плачет навзрыд. После секундного замешательства, вызванного обсуждением вопроса "а стоит ли соваться", упоминанием про любопытного варвара и прочими мелочами современной жизни, где любопытство губит не только кошек, но и людей, поворачиваюсь и бесшумно, как в кино, иду на звук, стараясь держаться в тени лабиринта.

Впрочем, оказалось, что скрытничал я зря. За крайней стеной лабиринта, на единственной на весь стадион деревянной лавочке сидит девушка в белой шубке, в сбившейся набок белой вязаной шапочке, освещенная одинокой лампой с ограды стадиона. Сидит, закрыв белыми варежками лицо и горько, навзрыд, плачет. И никого вокруг — ни поблизости, ни вдали. Только что-то похожее на пепел у нее под ногами, прямо усыпано все.

Подхожу к ней, стараясь хрустеть снегом как можно громче. Бесполезно, она продолжает рыдать, не обращая ни на что внимания. Опускаюсь рядом на холодную скамейку (она перестает рыдать и совершенно бестолково смотрит на меня, лицо все мокрое от слез и полосатое от растекшейся краски) и произношу первое, что приходит в голову:

• Здравствуйте...

Разумеется не лучшее начало для разговора. Но тем не менее белые варежки складываются на коленях, и в красивых голубых глазах появляется осмысленное выражение. В глазах на залитом слезами и краской лице, напоминающем жертву дурного обращения в мелодраме.

• Здравствуйте... Вы кто?

• Игорь — улыбаюсь я и наконец-то ставлю сумку на снег (блин, я что до сих пор держал ее на весу?) - Меня зовут Игорь. А Вы?

Простой этот вопрос производит совершенно неожиданное действие — девушка вздрагивает, вдруг смотрит на то, чем засыпаны ее колени и снег вокруг — не то пепел, не то обрывки чего-то — и отвечает:

• Знаешь, Игорь, я даже и не соображу, что сказать... Всего лишь час назад меня звали Вика... - девушка всхлипывает и начинает яростно отряхивать с колен мусор и обрывки - … Виктория, то есть Победа... а теперь... какая тут победа... я знала, я видела, у него другая! Он врал мне, врал! - девушка снова закрывает лицо, словно собирается заплакать. Допускать этого никак нельзя, поэтому я поднимаю руку, собираясь успокоить ее, но она вдруг буквально падает набок, наваливается на меня, я едва успеваю убрать руку, которой тут же обнимаю ее

• А теперь... - всхлипывания доносятся откуда-то из района подмышки — а потом... а потом он позвонил мне и сказал, что не сможет встретить Новый Год со мной... а я так ждала... Я готовилась! - она неожиданно выныривает из-под руки, голубые глаза яростно сверкают сквозь спутанные волосы — Я такой подарок ему хотела преподнести! А он... - ярость мгновенно улетучивается, голос затихает почти до шепота — он оказался такой... И вот... - девушка показывает на мусор, который столь старательно стряхивала с коленей и снова забирается ко мне под мышку, устраиваясь поудобнее, как котенок, заползший под одеяло.

Стараясь не потревожить ее, нагибаюсь и подбираю горсть. Да, это не пепел, это обрывки каких-то бумаг, рисунков, фотографий, вручную напечатанных на обычной бумаге. А я-то думал, я один такой — сначала печатаю фотки, а потом рву. Оказывается, это заразно.

• Выбрось — решительно говорит Вика, выбираясь из-под мышки — Выбрось. Это не стоит того, чтобы его держали в руках. Я уничтожила это. Разорвала. В клочья! - в голосе снова появляются жалобные всхлипы — и теперь кто я... где я... Но если хочешь, можешь звать меня Викой... И... не отпускай меня, ну пожалуйста... Ведь я знаю, я вижу, что у тебя никого нет — торопливо говорит она, белые варежки упираются мне в грудь, глаза внимательно смотрят на меня, и только полосы от потекшей краски кажутся черными штрихами — это нельзя передать словами, но я вижу... Ведь так?

• Ну, мисс Холмс, это же элементарно — улыбаюсь я — тут достаточно и Лейстреда. Был бы я при руках, давно бы уже сидел дома в кресле перед телеящиком. Или помогал бы на стол накрывать, в зависимости от. Ты угадала. Я как раз несу домой продукты для одинокой встречи Нового Года в компании дружественного … кого? Правильно...

• Ну вот — торопливо перебивает меня она — не отпускай меня, давай встретим его вместе, ведь там... - ее голос снова вбивается на всхлипы — там все готово... я так старалась...

Увы, с задачей удержать девушку от рыданий я не справился. Вика снова падает, на этот раз мне на грудь и всхлипывает некоторое время в жесткую кожу куртки, потом подымается и садится рядом

• я … я не смогу одна среди всего этого... Пожалуйста, ну даже если я тебе совсем не нравлюсь...

Смущает меня, надо сказать, вовсе не это. Смущает как раз то, что она мне очень нравится. И до крайности велик соблазн воспользоваться ее предложением. На секунду я замираю, но тут в голове у меня словно что-то звонко щелкает и рассыпается, я смотрю на Вику (она с ожиданием смотрит на меня), улыбаюсь и прижимаю к себе.

• Ты мне нравишься — говорю я ей, так и не найдя лучшего выражения — правда, в своем теперешнем виде понравиться ты мы смогла немногим

• Ой! - Она чуть не подскакивает на месте и буквально валится в снег, зачем-то забираясь под скамейку.

Меня разбирает смех.

• Вика, ты решила спрятаться от меня? Ну тогда тебе придется просидеть весь год там!

Наконец-то я услышал, как она смеется. Звонко-звонко.

• Нет, Игорек, я сумочку искала. Я ее закинула туда сгоряча, когда трубку …. ну типа положила...

Судьба несчастной трубки, насколько я понял, была очень незавидной. В лучшем случае, попасть в снег, а в худшем — в бетонную "ногу" скамейки.

• Ну и как, нашла?

• Ну да, сумочку нашла... Ну и трубку тоже... ну можно сказать... - и показала мне то, что она выгребла из-под скамейки. М-да. Что значит сила эмоций. Трубка попала об какой-то выступ, да так "удачно", что дисплей разлетелся буквально вдребезги, да и остальное можно было нести только в горсти.

• Ну что ж, Вика, в Новый Год ты вступишь однозначно с новым телефоном...

• Ага — улыбнулась она, роясь в сумочке — сейчас добегу до салона МТС...

Возможно, она сказала бы и еще что-нибудь, но в этот момент ей попалось наконец в руку зеркальце и она увидела, что творится у нее на лице.

• Ахххх!

Последовавшую за этим череду бессвязных восклицаний какими-либо словами передать трудно. Поскольку она отвернулась, мне не было ничего видно, но когда она повернулась обратно, стало ясно, что тот, кто ее бросил, либо слеп, причем на оба глаза и одно ухо сразу, либо непроходимо туп, потому что на меня сейчас глядела одна их самых симпатичных девушек, которых я когда-либо видел.

• Вика, sole mio – я только это и смог произнести (и причем тут sole mio – она гораздо симпатичнее Зайца!) - неужели таких бросают?

Голубые глазки, загоревшиеся было в процессе прихорашивания, снова потухли, а длинный тоскливый вздох подсказал мне, что я сделал глупость. М-да. Отвык, однако. Торопливо встаю.

• Пойдем, маленькая, замерзла поди...

• Маленькая …. - задумчиво повторяет она, словно пробуя слово на вкус... маленькая... Меня еще никто так не называл. И на самом деле, я ведь совсем ничего-ничего про тебя не знаю...

•  АГАААА! - Делаю "страшное" лицо — На самом деле я страшный маньяаааак! Я брожу ночами по массиву и всем встречным девушкам предлагаю мороооооженоееее!

Вот теперь глазки загорелись снова

• Не верю — категорически заявляет она - иначе ты бы не бродил бы тут один, а сидел бы дома в окружении ну не менее чем трех поклонниц! Ведь мы, девушки, так любим сладкое... Я согласна!

•  На что? - недоуменно переспрашиваю, несколько утратив связь с контекстом

• На "маленькую". Мне понравилось, как это звучит. А о маленьких надо заботиться, поэтому обними меня и пойдем. Ведь ты же согласился? Ты же согласился?

Нужно ли говорить, что я был совершенно не против? Нелепость этого новогоднего приключения уже затянула меня и мне совершенно не хотелось думать, чем все это закончится. Тем более, что в пассиве был только одинокий вечер перед телеящиком. Я подхватил со снега свою сумку (куда теперь все это девать, ума не приложу?), обнял правой рукой Вику и мы пошли в ту сторону, в которую я шел полчаса назад. И только обрывки фотографий медленно заносило снегом.

Вика, как оказалось, жила в соседнем доме. Всю дорогу она молчала, только все время прижималась ко мне, словно боялась, что я сейчас брошу ее и сбегу. Когда мы дошли до ее подъезда, я спросил:

• Маленькая, ты не жалеешь?

• О чем, Игорек? - в голубых глазках задумчивость, похоже думала о чем-то, совершенно не связанным со мной.

• Что позвала меня с собой? Может не стоит? Может, я пойду?

• Что ты, Игорек! - в глазах мелькает настоящий страх — зачем? Не надо ничего, я просто... ты просто... мы просто... да ну тебя!   - снова утыкается в жесткую кожу куртки и начинает подозрительно сопеть. Стою, жду. Посопев, снова подымает голову и смотрит. Долго так смотрит... и ничего не говорит. Да и что тут говорить, когда все и так ясно — человек готовился к празднику, старался, а теперь ему сидеть посреди всего этого одному. Дурак я. Обнимаю ее, прижимаю к себе и шепчу на ушко, слегка касаясь его:

• Прости, маленькая, я не подумал

• Ты же не уйдешь, ты останешься? - отвечает она тоже почему-то шепотом

• Да, конечно. Пусть это такой будет необычный Новый Год.

Замок скрипит, замерз видимо, в прихожей темно. Вика долго-долго шарит по стене, пока я случайно не обнаруживаю, что закрываю выключатель собственной спиной. Наконец вспыхивает свет и мы дружно улыбаемся, глядя друг на друга. Только сейчас мне удается рассмотреть, как она красива, эта моя случайная знакомая. Большие голубые глаза, правильные черты лица, длинные светлые волосы, волнами выбивающиеся из-под вязаной шапочки. Грустные глаза... Грустные, несмотря ни на что... И следы потекшей краски, конечно не так заметные, но все же...

Принимаю у нее шубку и шапочку, пристраиваю все это на вешалку у входа. Собственную одежду пристраиваю рядом.

• Проходи туда — кивает она в сторону темного прохода в комнату — а я сейчас, немножко в порядок себя приведу — и направляется к двери, в которой безошибочно угадывается ванная комната.

Прохожу в комнату и зажигаю свет. И сказу же прикрываю глаза рукой — по ним больно бьет отражение в многочисленных бокалах, блестках, серпантинах... Черт побери, когда она говорила, что тщательно готовилась, она вовсе не приврала ну вот ни грамма — шикарная елка под самый потолок, вся настолько увешанная игрушками и дождем, что иголок почти не видно, сбоку едва виднеется вилка, гирлянда наверное, рядом с елкой небольшой столик, тщательно и со вкусом сервированный на двоих — вилочки, ложечки, хрустальные бокалы... Описать все это трудно, потому что живьем мне такое раньше видеть не приходилось, только в кино. Ведерко какое-то возле стола — зачем? Хотя присмотревшись, я понял — там лед и во льду шампанское. Блин, учтена каждая мелочь! Сколько же времени она продумывала все это?

Комната небольшая, и вся увешана сверкающим серебристым дождем. Новогодние блестки, дождь и большие серебристые снежинки всюду — на шторах, на стенах, на мебели... В углу большой двуспальный диван, а на нем — мне сначала показалось это покрывало такое, но потом я разобрал — это гигантское украшение, стилизованное под упаковочную ленту пересекает его по диагонали из угла в угол. "Нелепость какая-то" — подумал я — "явно намек на подарок, вот только что тут за подарок должно сойти, не диван же?".

Какая-то невнятная мысль попыталась связать "диван" и "подарок", но осмыслить ее я не успел — на пороге комнаты стояла Вика.

Понятия не имею, когда и как она успела так преобразиться. Исчезли разводы разного оттенка серого, исчезли все следы слез — глазки слегка накрашены, на ресницах блестки, светлые волосы аккуратно расчесаны и свободно спадают на плечи. И одета — серебристо-жемчужное платье, как бальное, с открытыми плечами, непонято как удерживающееся на груди, спадающее почти до самого пола невероятным количеством складок. Какая у нее узкая талия (про грудь мысли сразу почему-то не возникли, хотя на это тоже стоило обратить внимание)...

Наверное, вид у меня был еще тот — еще бы, в ванную ушла грустная и зареванная обычная девчонка, а вышла принцесса, к которой и подойти-то страшно. Вика засмеялась и прошуршав своими королевскими юбками, зажгла в комнате боковой свет, странно идущий откуда-то с угла дивана так, что большая часть комнаты оставалась в полутьме, а диван как раз был освещен и погасила верхний. Сразу образовался такой таинственный полумрак, в котором блестели все эти дожди, снежинки и прочие украшения, засверкала на елке включенная гирлянда, а на окна легли шторы, отрезая нас от всего остального мира.

• Игоречек, ну что ты стоишь посреди комнаты, как Дед Мороз? - улыбнулась Вика, садясь на диван, прямо на "типа упаковку" — вот позади тебя стол, а под столом — шампанское. Открывай, давай за Старый Год выпьем, что ли...

Да, пожалуй мне и самому не помешает немножко снять стресс. Бутылка гулко бахает, шампанское холодное, пенистое. Передаю ей бокал и сажусь рядом.

- Ну, за Старый Год! Чтобы поскорее забыть все плохое, что в нем было, а помнить только хорошее!

Делаю глоток и чувствую, как пощипывает язык. Может, конечно и рано, да кто сейчас будет на часы смотреть?

• Да — говорю я — видно что старалась... Продумала все, каждую мелочь... И снежинки сама пришивала?

Вика придвигается ко мне и делает большой глоток, потом укладывается на плечо. Ставлю бокал на пол и обнимаю ее.

• Сама... - подозрительно шмыгает носом — все сама... Старалась, с утра не выходила из комнаты — развешивала, расклеивала, все представляла себе, как это все будет...

• Платье у тебя замечательное... Неужели тоже сама?

• Да ну, Игоречек, разве я на такое способна? Поразить хотела, напрокат взяла. Тебе понравилось?

• Я в первый момент просто онемел — усмехаюсь я — все хотел подобрать слова и никак не мог...

Вика мгновенно соскакивает с дивана, лихо допив при этом фужер с шампанским и начинает кружить по комнате, сверкая многочисленными отражениями в бокалах, снежинках и дожде. Бесконечные юбки вздымаются и опадают, взлетают и шуршат и кажется что идет шуршащий снег. Я замираю, я просто замираю смотря на нее и кажется даже забываю дышать, только когда она, смеясь, падает в мои объятья, с трудом выдыхаю:

• Вика, маленькая моя, как ты красива...

Она грустно усмехается

• Что ж, все-таки как минимум одного человека я поразила... Ну вот, Игорек, здесь есть стол, на котором все накрыто для встречи Нового Года, елка, девушка в платье, которое тебе понравилось и даже телеящик — неопределенный жест рукой куда-то в угол и там начинает светиться экран — и на сегодняшний праздник это все твое! Потому что все равно больше никому оказалось не нужно...

Черт меня дернул усмехнуться

• Таки все?

• Да — на ее лице появилось какое-то непонятное, почти что яростное, выражение — и я в том числе... И пусть ему будет завидно, что этот подарок получит другой. А ему — не достанется. И я — тоже твоя. Не веришь? Смотри на меня...

И, прежде чем я успеваю хоть что-то сказать, она отодвигается к другому краю дивана так, что попадает прямо в фокус освещения, дергает какую-то скрытую молнию — и верхняя часть ее платья буквально разваливается пополам, а перед моими глазами оказывается ее обнаженная грудь. Какая у нее, оказывается красивая грудь — правильной формы, не слишком большая но и не маленькая, соски возбужденно торчат и так и хочется прижаться к ним губами. Остолбенение от вида ее обнаженного тела еще не прошло, оно еще только началось, на самом деле, но тут она совершенно неожиданно задирает все свои бесконечные юбки, одним мгновенным движением снимает с себя трусики, небрежно бросая их на пол и усаживается на диване, широко раздвинув обнаженные бедра и совершенно бесстыдно демонстрируя губки половых органов.

Я просто потерял дар речи. Осознание того, что это происходит на самом дел, еще не наступило, а глаза уже против всей воли впились в это зрелище пушистой розовой щелочки между ее ног, которую она и не думала прятать от моего взгляда, а напротив раздвинула двумя пальчиками губки влагалища, чтобы я мог полюбоваться ее клитором. И улыбалась. Сидела передо мной без трусиков, раздвинув ножки, показывала половые губки и улыбалась.

• Игорек, то, что ты видишь сейчас, до сих пор не видел еще ни один мужчина...

В голове у меня что-то еще звонко щелкнуло и мысль оформилась.

• Блин, ну конечно же! Это и есть подарок?

• Да — как-то непонятно нервно засмеялась она (шампанское что ли, в голову ударило?), даже и не подумав сдвинуть ножки — да, да — и упала спиной на диван, по-прежнему откровенно демонстрируя губки промежности — вот он, подарок! видишь, даже в упаковке еще! Нравится? Посмотри поближе — вот так выглядит девочка в полном смысле этого слова, когда на ней нет трусиков! Или тебе больше нравится вот так — и перевернулась на спину, подняв попку и раздвинув ножки так, что ее раскрытые губки влагалища были видны во всех подробностях.

Этого вряд ли смог выдержать любой на моем месте. Я положил руки на эту прекрасную попку, подтянулся к ней и начал ее целовать, целовать, целовать, постепенно приближаясь к ее сладким розовым губкам и наконец, мой язык коснулся ее половых органов. Она сладко застонала и опустилась грудью на диван, правда и не подумав опустить попку, наоборот она еще шире раздвинула ножки и придвинулась ко мне. Я несколько раз провел языком по ее половым губкам, постоянно целуя промежность и чувствуя, как она вся дрожит. Через какое-то время она буквально рухнула на диван, оставив мне для поцелуев голую попку, потом перевернулась на спину и тут же задрала свои бесконечные юбки, показывая мне свой кустик каштановых волос между стройных ножек

• Не торопись, Игоречек — проворковала она — у нас впереди вся новогодняя ночь... Сейчас я даже рада, что так получилось — пусть мой подарок достанется тому, кто сможет его оценить по достоинству. Ты распакуешь его  - тут она захихикала и снова бесстыдно раздвинула ножки, показывая мне свои розовые губки между ног — позже, поближе к самому Новому Году, чтобы начать им пользоваться — тут она снова захихикала и раздвинула двумя пальчиками губки, демонстрируя то, что она еще девственница — с первым ударом курантов. А сейчас давай еще выпьем.

• Давай сначала закусим — я чмокнул ее в розовую щелочку между ног, которую она кокетливо прикрыла рукой — а то шампанское не хуже другого ударяет в голову.

• Хорошо — сказала она, застегивая молнию и пряча от меня свою соблазнительную грудь — и обратим внимание на телеящик, а то он, бедняга, так старательно светится...

И мы закусываем. И пьем. Приготовлено все просто замечательно, впрочем на мой простецкий вкус любая еда, отличная от столовской — замечательная. Но это — выше всяких похвал. Разумеется, ел и пил, в особенности пил, я немного — мне же нужно будет "распаковать подарок" и нужно будет быть не просто на высоте, а на высоте недосягаемой, зато нисколько не возражал, чтобы Вика опьянела чуть больше необходимого — пусть успокоит нервишки.

Потом Вика выключает нелепый придиванный свет, глушит телеящик и включает музыку. Музыка мне хорошо знакома — "My heart will go on", медленная, плавная и печальная. Я тут же картинно подхожу к ней и щелкаю (ну или пытаюсь) каблуками, наклоняя голову. Вика улыбается, глазки наконец-то повеселели и тоже картинно (интересно, а она-то откуда знает?) делает настоящий, как в кино реверанс. И тут же обнимает меня. И смеется. Я тоже смеюсь. А Селин Дион все поет и мы танцуем под эту песню. Немножко горечи добавляет тот факт, что с Олей-Стрелочкой мы впервые поцеловались именно под эту мелодию, но Вика-то об этом не знает.

Когда Титаник в очередной раз пошел ко дну, Вика все еще прижимается ко мне. Я чуть-чуть передвигаю руки на талии и спрашиваю ее:

• А ты кино смотрела?

• Да, конечно — отвечает она полулежа у меня на плече — мне кажется я почти полфильма проплакала... а в конце, ну там, где они тонут все, вообще чуть ли не навзрыд рыдала... Такая вот я. Мы с девчонками ходили, все вышли потом заплаканные, друг другу платочки передаем, у многих краска потекла, хорошо, что уже вечер был, почти что незаметно было. А ты смотрел?

• Да — отвечаю ей. Уточнять, что именно в этот вечер и наверное под впечатлением фильма (а кто спорит, что в кинотеатре на широченном экране фильм оказывает тааааакое впечатление) Оля впервые позволила снять с себя трусики, не хочется. Поэтому просто отвечаю — Смотрел. Очень впечатляющий фильм, когда первый раз видишь в кино, а не на компе.

• Поцелуй меня — неожиданно говорит Вика и прижимается ко мне так, как будто боится, что меня сдует ветром. Аккуратно размыкаю ее ручки, сам обнимаю ее и прижимаюсь губами к ее губам.

Целуемся мы долго и страстно, аж дыхание перехватывает. Потом снова едим и пьем (точнее пьет она, я почти не пью) и снова оказываемся на диване. Вика включает звук на телеящике, там идет обычный предновогодний концерт.

• Это что за канал? - спрашиваю ее

• Да кто ж его знает, не видно отсюда — Вика встает и подходит ближе — Это Россия.

• Переключи на местный, а то центральные каналы имеют обыкновение показывать обращение Президента по своему московскому времени, когда у нас уже три часа как Новый Год наступит. У тебя ловится ТВ5 или Центр?

• Сейчас посмотрим — какие-то загадочные манипуляции, экран рябит, потом очищается и показывает какое-то старое кино, в углу можно с трудом разобрать цифру "пять".

• Во, оставь. Это ТВ5, ждем-с...

• Не смотри на него — озорно улыбается Вика — смотри на меня - и снова задирает свои бесконечные юбки, показывая мне лобок, поросший темным пушком

• С удовольствием, маленькая, ты только поближе подойди...

Разумеется, она не заставила себя долго просить. Так и не опуская юбок, она подходит ко мне, я притягиваю ее к себе и с наслаждением целую в лобок. Потом еще и еще, опускаюсь чуточку ниже и начинаю кончиком языка щекотать клитор. Она хихикает, заметно, что ей понравилось и шепчет:

• Подожди, ну еще немножечко... Еще часик... Давай я пока прилягу, а то у меня что-то голова закружилась...

Еще бы ей не кружиться — шампанского-то уже выпито изрядно!

Обнаруживаю у дальней стены подушку, подтягиваю к себе и подкладываю ей под голову. Она только благодарно шепчет "Спасибо" и закрывает глаза. Мельком бросаю взгляд на телеящик — идет что-то до боли знакомое, куда-то мчатся красные конники, что-то горит, мечутся люди... Звука почему-то нет. Вот блин, нашли же что включить перед Новым Годом.

Выглядит комната ну очень романтично. В полумраке блестят серпантины и снежинки, сверкает хрусталь на столе и поблескивает серебром Викино платье. Сама хозяйка платья лежит на диване и похоже, собирается заснуть, что ли? Интересно, будить или нет? А то надуется, что не "распаковал подарок"...

Конники на экране тем временем куда-то прискакали, теперь там двое каких-то чуваков дерутся на саблях, фехтуя с применением предметов мебели. Часы показывают, что до Нового Года — полчаса. Хочу уже было ее будить, но тут снова загорается дурацкий придиванный свет — оказывается, мы давно проснулись и теперь расстилаем диван.

• Игореееек — зовет меня Вика — осталось совсем немного времени... Налей три бокала шампанского, один наполовину и неси их сюда, сейчас уже пора подарок распаковать... - и хихикает. Как девочка, которой сейчас дадут конфету.

Недоумеваю — а кому третий, но все равно приношу требуемое.

• Сейчас мы приступим к распаковыванию подарка — говорит она с какой-то киношной важностью, когда диван расправлен и подушки уложены. Почему-то головой к свету — садись на диван.

Сажусь. Он подо мной шуршит! Ей-Богу шуршит, как конфетная обертка! Ну, черт побери!

Она отпивает из бокала и медленно подходит ко мне

• Раздень меня — говорит она и смотрит на меня. Взгляд слегка нетрезвый, видимо все-таки шампанское ударило в голову, кокетливый и довольный — несмотря на нетрезвость, у нее явно что-то на уме. - раздень меня догола... и трусики сними...

• С удовольствием, маленькая (и ведь не вру же!) - отвечаю я — если ты мне объяснишь, как управится с этим твоим мега-платьем

Она смеется. Непонятно, правда, что тут смешного — ну не знаю я, как его расстегнуть и что с того?

• Вот тут — она кладет мою руку где-то посередине грудей — замочек есть, он довольно длинный. А дальше оно просто снимается вниз.

И замирает передо мной.

Замочек скользит вниз, вниз и наконец-то заканчивается. Я снова вижу ее великолепную обнаженную грудь, рубиновые сосочки дерзко торчат и так и просятся в рот — ласкать их, целовать... Просовываю руки под края платья и медленно сдвигаю его вниз, оно шуршит и спадает вниз жемчужно-серой пенистой кипой. Хрупкая изящная фигурка Вики в простых беленьких трусиках (блин, и когда она их успела одеть?) переступает через это пенное чудо, делая шаг ко мне и нетерпеливо кладет мои руки себе на попку. Трусики на ней совсем девчоночьи — беленькие, с розовым кантом, на лобке — рисунок в виде трех цветочков. Я медленно стягиваю их с попки, положив руки на ее ягодицы и начинаю их ласкать. Вика закрывает глаза и кажется вся уходит в восприятие ласки. Через какое-то время я медленно стягиваю ее трусики с лобка и они падают вниз. Она тут же прикрывает половые органы рукой. Меня удивляет такая неожиданная стыдливость, но тут она второй рукой слегка прижимает мою голову к руке, закрывающей промежность и я несколько раз целую ее руку, после чего она руку убирает (как мне показалось с явным удовольствием и я с не меньшим удовольствием начинаю целовать ее лобок и край половых губок, тиская попку. Она поворачивается ко мне спиной, наклоняется вперед и бесстыдно раздвигает ножки, позволяя мне рассмотреть губки ее половых органов во всей их ошеломительной, откровенной красоте.

Я притягиваю ее к себе, несколько раз провожу языком по ее губкам влагалища, потом целую киску и щекочу языком клитор. После чего она садится на диван напротив меня (и опять в фокус света — специально что ли?) широко раздвинув ножки. По телеящику Путин держит речь.

• Дай мне бокал с шампанским, возьми себе, а третий поставь недалеко от себя, только не опрокинь, пожалуйста...

Выполняю ее просьбу.

• Ну вот, подарок распакован — с какой-то странной торжественностью говорит она. Вроде не так уж и много выпила... - Можешь им любоваться — она ставит бокал на придиванную тумбочку, и раздвигает половые губки пальчиками -  до тебя — я не вру! его никто, кроме мамы и гинеколога не видел — и как-то странно усмехается. Как появятся часы, мы с тобой пьем за Новый Год, потом я стану к тебе спинкой и ножки раздвину, а с первым ударом курантов ты плеснешь из третьего бокала шампанское мне на киску и можешь входить в меня, чтобы лишить меня девственности под бой курантов

М-да. Хорошо, что у меня в голове немножко все же шумело, я слегка тормозил и поэтому не отвесил челюсть сразу, услышав ТАКОЕ. Фантазия, надо сказать, в этом есть — шампанского на половые губки и лишиться девственности под бой курантов!

В это время она включила звук и куранты заиграли свою с детства знакомую мелодию. Вика тут же подняла свой бокал, я поднял тоже и мы с хрустальным звоном сдвинули их, одновременно закричав "Урааааа!", после чего она мгновенно перевернулась ко мне попкой, уперлась руками в разбросанные подушки и широко-широко раздвинула ножки.

На то, чтобы мне раздеться не потребовалось много времени.

"Боммммм...." - донесся первый мелодичный удар и он еще не успел отзвучать, как я плеснул из третьего бокала шампанского в подставленную мне девичью промежность с раскрытыми половыми губками. Шампанское медленно стекало по ее прекрасным стройным ножкам.

Боммммм....

Прижимаюсь членом к ее влагалищу и нетерпеливо (я достаточно ждал, не так ли?) пытаюсь войти в нее. Она вскрикивает неизбежным криком и сладко выдыхает, когда я вхожу, нет — влетаю в ее узенькую влажную пещерку. Влетаю по самые яйца.

Боммммм.... Бомммм..... Бомммм....

Она сладко стонет и кажется, забывает дышать... Я выхожу из нее и снова вхожу, и снова, и снова, и снова, судорожно стискивая ее попку и раздвинув в стороны ягодицы, наслаждаясь видом ее обнаженных половых губок, между которыми движется сейчас мой член... Мир замыкается вокруг нас, нет больше ничего  - только я и она, только она и я, только наши тела, двигающиеся друг к другу, слившиеся в одно неистовое страстное желание... Слышатся только сладкие стоны, тяжелое дыхание и шлепки стремящихся друг к другу тел. И гул курантов где-то на заднем фоне...

Бомммм... Бомммм....

"Россия, великая наша держава..."

Краешком сознания успеваю заметить, как она начинает стонать, тискать подушку, метаться и вдруг падает лицом вниз, так и оставив попку задранной кверху. Яростное желание переполняет меня, хочется входить в нее еще и еще, перед глазами словно вспыхивает прожектор — равновесие нарушилось наконец-то. Несколькими движениями я словно пронзить ее хочу — ахххх! - и прижимаю к себе, прижимаю крепко-крепко, пока там, внутри нее член освобождается от переполнявшего его желания. Нагибаюсь и целую ее в попку. И только потом позволяю себе упасть на громко шуршащий диван.

Она сразу поворачивается ко мне. Глаза совершенно трезвые. И счастливые. Глаза удовлетворенной женщины.

• Игоречек... - не то шепчет, не то стонет она — Игоречек, милый, это было просто замечательно...

•  Нуууу — я улыбаюсь и вытягиваю правую руку, она тут же ложится на нее и я прижимаю ее к себе — я старался...

• Хороший мой... Ты не сердишься?

• На что, конфеточка моя?

• Я торопила тебя... Но мне... понимаешь, мне очень хотелось стать женщиной именно под бой курантов...

Девчонки такое значение придают символам, ну просто диву даешься. Ну стала бы она женщиной не под бой курантов, а под песню Пугачевой — что изменилось бы? Но я, конечно же промолчал.

• Хорошо, маленькая, хорошо. Видишь, твое желание сбылось.

Вика поднимает головку и на меня внимательно смотрят огромные красивые глаза, кажущиеся в свете дурацкого придиванного фонаря темными, почти черными.

• Ты оказался действительно достоин моего подарка — шепчет она — ты настоящий... И понимаешь все. Это же не последний раз... Еще будет утро, и ты сможешь взять меня так, как хочешь. И потом... И еще потом...

Ну, вообще говоря, про "потом" я пока не задумывался, но в принципе — почему нет? Родня давно напрягала меня вопросами, когда я наконец женюсь, невест каких-то, блин, подсовывала... Правда, Вика мне показалась достаточно молодой...

• Ты молчишь? - удивленно спрашивает Вика — что-нибудь не так?

• Я задумался — нахожу я выход из положения. И ведь не соврал же! - Я задумался о том, как мне хочется тебя взять...

• И как же?

• Так же, как подарок распаковывал — я улыбаюсь — только не торопясь. Не торопясь, буду ласкать тебя, целовать, лизать...

Вика закрывает глазки и шепчет "да... да..."

• Я, знаешь ли лизать очень люблю — продолжаю я — особенно там...

Вика издает сладкий стон

• А потом поставлю тебя спинкой к себе, ножки широко раздвину — и возьму. Но это утром, девочка моя... А сейчас — в душ и спать, а то ты совсем засыпаешь уже...

Вика приподымает головку и не то шепчет, не то бормочет:

• Я хочу не просто спать, а спать рядом с тобой...

• Я не против — отвечаю я — бери полотенца и пойдем

• Вместе? - спрашивает она и, как мне показалось, несколько краснеет. Хотя что тут разберешь в таком полумраке?

• Ты стесняешься?

• Немножко... Но если ты хочешь...

• Маленькая моя, это так здорово, так эротично...

На ее лице несколько секунд заметна борьба эмоций. Потом она приподымается на локте и решительно говорит:

• Хорошо. Но тогда ты меня помоешь. Всю... - последнее слово она произносит почти шепотом, все-таки, видимо, стесняется, заметно как с трудом далось ей это "всю".

• Конечно, конечно, сладкая моя. Доставай полотенца. И убери, пожалуйста, эту шуршачую обертку, а то я чувствую себя начинкой гигантской конфеты

Вика переворачивается к краю дивана и достает из придиванной тумбочки полотенца, одно бросает мне и мы направляемся в ванную.

Ванная — совершенно заурядный совмещенный хрущобный санузел, в одном углу — машинка-автомат, сама ванна закрыта шторкой. Вика перешагивает через стенку, я хочу поймать ее за попку, но не успеваю - она снимает со стенки душ и включает воду и начинает поливать себя. Как прекрасна картина обнаженной девушки, поливающей себя из душа! Вот вроде бы ничего такого в ней нет, а я залюбовался ею и наверное еще долго смотрел бы как вода стекает по этому прекрасному телу, по упругой крепкой груди с торчащими сосками, по спинке, животу и бедрам, но Вика тут направляет мне душ прямо в лицо! И смеется.

• Игоречек — смеется она — не смотри на меня так, как будто завтра больше не увидишь. Лучше помой меня, ты же обещал...

Ахххх! Забираюсь в ванну, встаю за ней и прижимаю ее к себе — она только закрывает глаза и прижимается ко мне. Направляю ей струю душа на лобок, ладошку — между ног, вода с шумом перетекает через нее, а я постоянно вожу ей у Вики между ног, поглаживая половые губки и слегка раздвигая их, аккуратно проводя пальцами от клитора до попки... Какое это блаженство — гладить девушку между обнаженных бедер, слегка массируя ей клитор и чуть раздвигая половые губки... Вика слегка постанывает и кажется уже готова повернуться ко мне спинкой, но видимо не решается, забирает у меня душ, еще некоторое время поливает себя (я в это время прижимаюсь к ней сзади, поглаживая губки) и выходит из ванны

• Я пока обертку уберу — говорит она и уходит в комнату

Вот и прекрасно. Целостность образа — это конечно, достойно, тем более, что девственности лишаешься один раз, но спать на конфетном фантике — спасибо, не хочется.

Когда я вхожу в комнату, она снова зажгла нелепый придиванный свет, переложила подушки к другому краю и лежит на диване, у стенки, укрывшись одеялом. Какое-то время я ищу на этом нелепом светильнике выключатель, наконец нахожу, и комната погружается во тьму. Только снежинки и серпантин таинственно блестят чуть-чуть.

Когда я ложусь под одеяло, то обнаруживаю, что она без трусиков. Кладу руку на лобок — точно, трусиков нет. Она хихикает и шепчет:

• Я подумала, что тебе понравится

• А мне и нравится — так же шепотом отвечаю я — повернись бочком ко мне и я тебя обниму — и сам поворачиваюсь на бок. Она тоже поворачивается попкой ко мне, я кладу руку на ее грудь и уже буквально через минуту чувствую, как она расслабилась и засопела. Красивая девчонка... Сам я хотел подумать немного, но усталость и шампанское взяли свое — и еще через несколько минут я заснул, чувствуя рядом обнаженное, красивое и желанное женское тело...

1 января 2002 г., около одиннадцати утра

Еще в полусне я чувствовал, что что-то в моей жизни изменилось. В нее вошло что-то хорошее, светлое, яркое, важное... Потом это "хорошее и светлое" завозилось рядом и я вспомнил вчерашний безумный праздник. И открыл глаза.

Вика лежала рядом со мной. Лежала на боку, повернувшись ко мне, так что я, проснувшись первым делом встретил взгляд ее прекрасных голубых глаз. Счастливых глаз, довольных, полных воспоминаниями прошедшей ночи и обещанием ночей

будущих... Она по-прежнему была совершенно голая, я чувствовал, как под одеялом ее лобок потихоньку трется об мою руку. Я тут же положил руку туда, где у нее сходятся ножки, и она обрадованно улыбнулась:

• Проснулся, засоня...

• Ну да, конечно — в шутку проворчал я — стоит человеку немножко больше отдохнуть — и он уже засоня. У меня вот друг есть, так он не считает никакой проблемой и до часу дня спать, и даже дальше...

• У него наверное нет девушки, у этого твоего друга, да?

• А как ты догадалась?

• Хм. - она посмеивается — ну какая же девушка способна ждать до часу дня, пока ее любимый проснется? Она непременно постарается его разбудить! Ну, если конечно сама не такая же соня...

• Хорошая моя, а ты? Кто у нас ты?

• Да так — шепчет она, слегка выгибаясь (моя рука все это время потихоньку поглаживает лобок и щекочет краешек половых губок, ей это нравится и она постоянно сжимает мою руку бедрами) — ни то ни се... Ты так и будешь дразнить меня, бессовестный?

Смеюсь.

• Ага! Я хочу довести тебя до изнеможения, чтобы ты согласилась сделать с собой все, что я захочу...

•  Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее... Может быть, я тоже этого захочу?

• Ты серьезно? А если я скажу нечто такое, отчего тебе станет стыдно?

• Ну... - она ненадолго задумывается — тогда я скажу, что это для меня слишком

• Ну тогда слушай. Я хочу, чтобы ты голенькая встала спинкой надо мной, так чтобы твоя киска оказалась прямо у моего лица. Я буду лизать твою киску, а ты будешь ласкать ротиком мой член. Потом ты повернешься ко мне лицом и я возьму тебя.

Она ненадолго задумывается.

• Хорошо. Я согласна. Но и ты обещай выполнить одну мою просьбу, какой бы глупой она тебе не показалась. А то обижусь.

Интересно, чего она хочет попросить?

• Знаешь, у меня давно очень... с детства... была дурацкая-дурацкая мечта... вернее мысль... Только пообещай, что не будешь сейчас смеяться!

• Хорошо, хорошо, маленькая, я отнесусь к твоей просьбе как можно серьезнее — а сам откровенно недоумеваю и на всякий случай покрепче сжимаю челюсти.

• Так вот... - она совсем утыкается мне в плечо и шепчет все тише — мне все время хотелось подержать мальчика за член, когда он писает...

Тьфу ты! Теперь главное — не засмеяться! Хорошо что я челюсти сжал, а то лошадиный гогот так и рвется наружу! Всего то...

• Девочка моя...- шепчу ей — ну какие тут могут быть проблемы? Прямо хоть сейчас.

• Нет — шепчет она в ответ, стискивая бедрами мою руку, неторопливо поглаживающую девичий лобок — мне кажется сейчас ты хочешь заняться чем-то другим. И я тоже очень не против...

• И к тому же я обещал не торопиться — подхватываю я — а всюду тебя разглядеть, расцеловать и облизать...

• Ну, на самом деле "разглядеть" там не было, но я совсем не против этого. Мне так нравится демонстрировать себя тебе, демонстрировать откровенно, так чтобы сразу было видно, как ты возбуждаешься...

• А что, это так заметно? - усмехаюсь

• Еще бы — говорит Вика и проводит ручкой по члену. Член уже давно стоит и радостно отзывается на ее прикосновение.

• Хорошо — отвечаю ей и отбросив в сторону одеяло, приподымаюсь на локте. Как она красива! Как она красива, эта девушка! Глазки полузакрыты, ротик наоборот приоткрыт, светлые волосы распущены и облаком окружают ее, сосочки прекрасной груди потемнели, возбудились и торчат крошечными остриями. Хочется буквально разорваться пополам — и смотреть на это прекрасное тело и ласкать его. Закрываю губами ее ротик — она сладко выдыхает и смыкает свои ручки у меня на спине....

Целуемся мы долго и страстно. Я постепенно перехожу ниже, целую шейку, плечики, одновременно поглаживая свободной рукой ее тело ниже пояса — попку, бедра, ножки. Ножки она охотно раздвигает и я свободно проникаю в ее промежность и начинаю гладить губки половых органов, одновременно сдвигаясь губами ниже и наконец-то касаюсь ими груди. Вика слегка стонет — нравится... Я высвобождаю вторую руку, обхватываю ею одну грудь и начинаю ее тискать, гладить, трогать и массировать сосок, и то же самое одновременно делаю со второй грудью, только делаю это губами. Через какое-то время я приподымаюсь, и, убрав руку из промежности Вики, кладу ее на ту грудь, что только что целовал, а целовать начинаю ту, которую только что гладил. Чувствуется, что Вика все больше возбуждается. Она начинает прогибаться назад, стоны становятся громче, руками она прижимает мою голову к своей груди...

Постепенно я спускаюсь поцелуями все ниже и ниже, вот уже я дошел до талии. Теперь уже обе мои руки лежат на ее груди и ласкают ее. Вика сладко постанывает, когда я целую ее живот, спускаюсь к пупку и шепчет "... ниже... ниже...". Я не слушаю ее и не тороплюсь — я ведь собирался ее зацеловать всю, а потом только взять. Губы мои не спеша добираются до воображаемой границы трусиков и тут я прошу ее перевернуться на живот. Она хихикает — ей понятно, что я хочу — и переворачивается. Я тут же начинаю целовать ее попку, одновременно поглаживая и массируя спинку. Попка у нее замечательная. Не слишком большая, но и не маленькая, она радует глаза (и губы!) своей полнотой и округлостью. Я целую ее попку все ниже и ниже, пока не перехожу на бедра и когда добираюсь до них, прошу Вику снова перевернуться на спинку.

Когда она переворачивается на спинку, она совершенно недвусмысленно раздвигает ножки и сгибает их в коленях. Меня это вполне устраивает, я только еще сильнее раздвигаю их, переворачиваюсь лицом к ее ногам и наконец-то прижимаюсь губами к ее губкам, неторопливо провожу языком по ее промежности, целую киску раз, другой, целую внутреннюю поверхность бедер, потом нащупываю клитор и начинаю водить по нему языком. "Ах... Ах..." - стонет она и прижимает мою голову к губкам влагалища. Поводив языком по клитору, я снова целую киску, снова ее лижу, потом раздвигаю губки ее половых органов и ввожу ей во влагалище палец, начинаю им там быстро-быстро двигать, одновременно лаская клитор.

Стоны становятся громче, движения бедер яростнее. Ввожу ей между ног два пальца и некоторое время наблюдаю за тем, как они входят между ее розовых женских губок, бесстыдно выставленных сейчас. Пальцем второй руки слегка прижимаю клитор и начинаю его массировать. Стоны становятся просто громкими. "Аххх... Возьми меня..." - громко шепчет она - "… возьми как хочешь... Или мне сначала у тебя пососать?". "Нет" — отвечаю — "потом" и поворачиваю попкой к себе. Она издает долгий сладкий стон, как попало собирает в кучу подушки и полуопирается-полуложится на них, задрав попку и широко раздвинув обнаженные бедра. Я перемещаюсь к краю дивана и разглядываю ее половые органы в таком виде — ножки раздвинуты, розовые губки раскрыты... Впрочем разглядываю недолго — несколько раз лизнув, и почувствовав, что она уже возбуждена, прижимаюсь членом к губкам ее влагалища.

Член входит в нее без всякого напряжения — еще бы, я вижу, что ее промежность буквально блестит от слюны и смазки. Когда наши тела встречаются, слышится легкий шлепок... раз.. другой... третий... Сознание постепенно меркнет, руки впиваются в ее попку, растягивая и без того широко раздвинутые ножки, глаза смотрят только на то, как розовая щелка раскрывается и скрывается, стоны ее становятся все громче, она начинает тискать подушку, попавшую под руку, попка прижимается ко мне и отходит... аххх... аххх...

Ахххх! Она с каким-то не то воем, не то визгом падает лицом в подушки, тиская их как сумасшедшая и все подставляет мне попку, подставляет, а я все двигаюсь в ней и двигаюсь, двигаюсь и все хочу попасть дальше, дальше... Уфффф! Перед глазами словно фейерверк вспыхивает, я оглушенно хватаю ртом воздух, чувствуя, как член пульсирует в глубине ее тела, благодарно прижимаю ее к себе (она приглушенно стонет в подушках), целую в попку и медленно падаю на диван. Она тут же выбирается из подушек и укладывается рядом.

• Игореееечек.... - ее шепот еле слышен — Игореееечек.... какой ты у меня сладкий... какой сильный...

Подымаю голову (в ушах шумит, как после стакана водки). Огромные голубые глазищи светятся радостью и любовью и смотрят прямо на меня. И нету никаких сил отвести от них взгляд, не поцеловав в полураскрытый ротик...

• Сладкая... - шепчу я ей в ответ — какая ты сладкая...

Мир замыкается вокруг нас, мы словно покачиваемся на волнах какого-то немыслимого, феерического счастья и уплываем куда-то...

Вечность спустя она подымает голову и шепчет:

• Приходи вечером...

• Да — отвечаю я — да, конечно! Ведь ты обещала...

• И ты обещал — хихикает она — не забудь!

Ну да, забудешь такую глупость, как же.

• А сейчас? - спрашиваю, выбираясь из-под одеяла

• А сейчас мне надо будет тут прибраться — она обводит руками остатки вчерашнего безумного вечера. Ну да, у нас вчера не было ни сил, ни желания хоть что-то прибрать, поэтому все так и осталось как стояло (и лежало) вчера, в том числе и "обертка" с дивана, кучей наваленная в углу.- а с тобой, я боюсь, я слишком часто буду прерываться — и смеется.

Что-то в этом есть. Ведь я тоже не смогу спокойно на это смотреть — нужно будет либо помогать, либо мешать, причем второе гораздо вероятнее.

• Иди под душ, хороший мой — воркует она — полотенце там, где мы вчера их оставили. Ведь ты же мой? - неожиданно спрашивает она без всякого перехода

• Твой — улыбаюсь во весь рот. Причем отвечаю совершенно откровенно. - Еще вчера я бы засомневался с ответом. А сегодня скажу не колеблясь — твой.

Она тоже выбирается из постели и совершенно голая подходит ко мне, прижимается и шепчет:

• Я буду ждать тебя...

Сдергиваю с веревки полотенце (странно, хватило вчера сил повесить их на веревки) и направляюсь в душ. Потом разыскиваю свою одежду в живописной куче разнообразного барахла на полу (моя одежда вперемешку с ее, блестки и серпантин, бутылки из-под шампанского — это что, все мы выпили? - бокалы и телепрограммы — ну просто невероятное сочетание!). Она все это время лежит на диване укрывшись одеялом, смотрит на меня и улыбается. И я улыбаюсь ей. Когда я уже готов идти, она встает и оказывается, что трусики она все-таки надела. Правда, это не те трусики, что были на ней вчера. Эти -  шикарные белые кружевные полупрозрачные, через них слегка просвечивает пушок на лобке. И я уже мечтаю, как буду снимать их сегодня вечером.

• Приходи — шепчет она уже в прихожей — я буду ждать...

И я иду домой.

25 мая 2002 г., около семи вечера

• Вот так вот это было — шумно выдохнул Игорь и резко смял правой рукой пустую банку из-под пива. - Вечером я собрался пойти и только тут сообразил, какие же мы два придурка. Мы не то, что телефонами — мы даже фамилии другу друга не узнали! - Игорь яростно взмахнул своей легендарной барсеткой, с которой он никогда не расставался на улице.

• М-да — задумчиво усмехнулся Руслан, медленно допивая пиво — бывают странны сны, а наяву страннее...

• Опять ты за свое, Рус — поморщился Игорь, отправляя пустую банку в мусорный контейнер — не можешь не цитировать своего любимого классика

• Игорун — хохотнул Руслан — все нужное за нас сказано, и уже давно. Искал хоть?

• Конечно искал. А как? Да, вспомнил я этот подъезд, не сразу но вспомнил, несколько раз вечерами, чтобы не попадаться никому на глаза, пытался заново пройти. Вспомнил. И что? Я же больше не помню ни-фи-га!

• Ну погулял бы вечерами на улице, подождал, когда пройдет...

• Да не пройдет она никогда! - в сердцах выкрикнул Игорь - Я тут что узнал — с одной бабкой разговорился, так вот она сказала...

• Что сказала? Игорун, ты чего? - Руслан с удивлением уставился на Игоря, который вдруг затих и начал пристально всматриваться куда-то за плечо Руслана, натуральным образом отвесив челюсть, потом вдруг сунул ему в руку свою барсетку со словами "Подержи" и рванул к магазину так, как будто за ним гнались.

Ничего не понимая, Руслан быстрым шагом пошел за Игорем. Обогнув магазин, он увидел, что Игорь стоит посреди дороги, обнимает кого-то и совершенно не обращает внимания ни на что, происходящее вокруг. Руслан сразу же ее узнал — это и вправду была Она — красивое лицо с действительно большими голубыми глазами, длинные, чуть-чуть вьющиеся светлые волосы, свободно лежащие на плечах, узкая талия, приятной округлости попка, аккуратная грудь. Они стояли и так крепко стискивали в объятьях друг друга, как будто пытались не дать друг другу взлететь и исчезнуть.

Руслан подошел и осторожно прокашлялся. Никакой реакции. Потом кашлянул громко. Потом не церемонясь, пихнул Игоря в плечо. Тот наконец-то отошел от своего транса, чуть-чуть отпустил девушку и, повернувшись к Руслану, с трудом выговорил:

• Вот...

• Да я и сам вижу, что "вот..." - усмехнулся Руслан — Здравствуйте, Вика.

Длинные, красиво загнутые ресницы удивленно хлопнули.

• А откуда Вы меня знаете?

• Да этот — тут Руслан сделал неопределенный жест рукой в сторону Игоря — мне все ухи прожужжал про Вас, Ваши достоинства, Вашу красоту. Приятно видеть, что он не ошибался. Эй, Ромео городского масштаба, а чего ты мне свою барсетку-то сунул? Боялся, что с ней не догонишь? На, держи — Руслан сунул барсетку Игорю обратно

Игорь снова повернулся к Вике — Ну, у меня же не было тебя, так хоть поговорить про тебя хотелось. А теперь ты у меня есть...

• А ты есть у меня...

• Дамы и господа! - картинно встрял Руслан, понимая, что он тут совершенно лишний — я так понял, что вам и без меня сейчас хорошо, так что я удаляюсь. Игорун, созвонимся!

Отойдя на достаточное расстояние, Руслан с завистью прошептал:

• Вот, блин, везет же некоторым!

До командировки оставалось семь месяцев

Телеграмма

г. …... ул. Победы Революции 27, кв. 75

Васильевой Александре Климовне

Дорогая мамочка! Сообщаю тебе, что дата нашего бракосочетания переносится на один день — с 21 на 22-е. Встречу на вокзале, как договаривались.

Твоя счастливая дочка Вика, которая совсем-совсем скоро станет носить фамилию Ильичева