Элечка

Удивительно, улочки и сейчас выглядели такими, какими запомнились с детства.

Суетливые звуки железной дороги по-прежнему доносились издалека.

Переулки и старые дома еще больше утопали в майской зелени, аромат цветущей черемухи и сирени дурманящей бесконечностью разносился по тихой округе.

Детская площадка огороженная низким штакетником, где Элечка так любила раскачиваться на качелях, совершенно не изменилась.

Разве что потускнели выкрашенные в красный и синий вертушки-карусели и скамьи,   да кое-где на металле появилась ржа, а изрядно поредевший заборчик кое-где скалился шершавой дранкой.

Дом 35 стоит третьим от площадки. Старый, четырёхэтажный, уже желто-серый, с облупившейся штукатуркой и почти вросшими в асфальт проёмами подъездов.

Эля сразу узнала пряно-землистый запах двора, в памяти одни за другими появлялись обрывки воспоминаний.

Вот она лепит куличики из песка, здесь влезает следом за мальчишками на старый вяз, а вот в кровь разбила колени, упав на асфальтированый отлив под окнами..

Потом они гурьбой залезли в бесхозный сарай и разглядывают старинную медицинскую энциклопедию..

Забавные картинки будоражили детское воображение, порой вызывая приступы смеха всей компании.))

Сейчас, спустя много лет Эля сидит на лавке в старом дворе.

Буйное цветение сирени у ветхих сараюшек, перемешиваясь с затхлым амбре погружает её в детские мечты, дергая за невидимые струны давно позабытых дней, и выуживает из памяти

яркие картинки.

Смешение странных запахов отпечаталось в её мозгу навсегда. .

Скоро дом снесут, но тогда Эля ещё не знала этого, а то бы непременно побыла здесь подольше.

Царившая дежавю атмосфера, возвратила Элечку в один её  удивительный “детсадовский” день.

Кажется, это был июнь.

На ней трикотажный брючный костюмчик цвета пожухшей травы.

Широкие штанины с полосой по краю красиво развевались при каждом шаге.

Почему-то вспомнился забавный островерхий, напоминавший гномий колпак, капюшон

кофточки.

Элечке очень нравился этот наряд.

Тем более, что сегодня она не осталась в саду на тихий час, а идёт в гости к Гульсине Адгамовне! ( Это любимая воспитательница, которая учила ее выговаривать букву “р”.

Вскоре Элечка вставляла “р” где надо и не надо. Сама она не помнила, но мама часто пересказывала эти “перлы” типа “ябрлоков” и “собрак”)

Вот и сегодня, шагая по благоухающему частному сектору они в воспитательницей закрепляли материал.

Почему Эле выпало счастье “прогулять” тихий час, она не знала.

Да и не собиралась знать.

В гости пошли и все тут.

В доме воспитальницы ей запомнился большущий круглый стол с кружевной скатертью, вазочка с конфетами, чаепитие и солнечный свет, проникающий во все окна.

Потом они направились в её двор и к маме на работу.

Болтушка Элечка без умолку что-то рассказывала и смеялась.

О цели путешествия  девочка узнала гораздо позже.

А тогда причиной прогулки было желание воспитателя поговорить с мамой о происходившем во вовремя дневного сна..

Эля вспомнила, как однажды во время тихого часа она почувствовала приятное тепло в животе.

Потом, совершенно случайно, ещё раз.

Это было такое странное и волнующее ощущение, что девочка стала отмечать когда же оно возникает.

А возникало оно если по особенному сжать ножки.

Как будто очень хочется пописать, но нельзя встать, потому что злая Ирина Витальевна заставляет всех ребят спать.

Сидит рядом с детскими раскладушками, пишет что-то и грозно “шикает” на тех, кто поднимает голову.

Вот об этих манипуляциях дочери и был разговор. А что могла сделать мама?

В сад не водить? Глупость.

Тогда “приятности” как-то сами собой сошли на нет.

Снова об этих ощущениях Элечка вспомнила не скоро.

Так же неожиданно как и прежде. Просто однажды во сне хлоп! И словила “кайф”.

Тут она все и вспомнила)).

Вызвать “приятности” намеренно получалось не всегда. Хоть запережимайся - мышцы сведёт, а никакого удовольствия)).

Бесполезная нагрузка вызывала раздражение и на время Элечка снова забыла о приятном тепле между ножек.

Да и когда было думать. К тому времени в семье произошли некоторые изменения.

Жизнь в бараке с печным отоплением без удобств, огородом и массой недетских забот не оставляла времени на всякую ерунду.

Воды в дом наноси, а потом ещё и вынеси.

Бочку для полива грядок наполни. Посадка-прополка, колорадские жуки. Зимой дрова из сарая для просушки опять же приготовь. Печь растопи к приходу матери…

Хорошо хоть, из живности был только кот Буська, блохастый мышелов)).

Но блохи тогда никого не смущали. Людей же не кусали)).

Во всей красе Элечка ощутила бесконечные прелести ножных “обнимашек”, когда стали появились противные  волоски в подмышках.

Как ни старалась она их выдирать, волосы не заканчивались, а даже наоборот росли гуще прежнего.

Однако, заметное увеличение грудок

сделал факт волосатости подмышек более менее терпимым.

Чаще всего желание скрестить ноги приходило к Элечке днём. В школе была вторая смена, и спала она долго, почти до 11 утра. Такой уж была засоней.

Тут она уже начала замечать, что если надеть тугие трусики, то ощущения будут ярче и получить их можно быстрее.

А иногда и несколько раз подряд.

Сладкое было время!

Она улетала в далёкие миры ощущений, свободы и чувственности.

Эля до сих пор вспоминала эти пубертатные оргазмы с нежным трепетом и волнующе проскальзывающей по телу дрожью.

С удивлением открывая для себя взрослеющее тело, она не придавала особого значения сохранению забав в тайне и вскоре обнаружила на подушке занятную книжицу о страшном вреде мастурбации)).

Понятно, что просветили её “из благих намерений” -  кабы чего не вышло.

И, конечно, добились своего.

Напугали впечатлительную Элечку так, что она надолго забыла о прекрасных расслабляющих чувствах.

Даже когда хотела их испытать, то уже не могла.

И кому же было от этого хорошо?

Зато родители уж точно были спокойны, что дочь не покатится по наклонной плоскости.

А  факт, что больше никогда Элечка не кончала так ярко, огорчал лишь её саму. Неимоверно огорчал.

Повзрослев, она порой думала, а что бы сама сделала, если бы “застукала” дочь за мастурбацией?

Пугать точно не стала бы.

Её саму детские оргазмы не сделали ни лучше, ни хуже.

Только лишь чуть более счастливой тогда, чем впоследствии.

Но это уже другая история.