Цветочек Шаха

Глава 1

- Господи, Рина, успокойся! Мой отец тебя не съест! - Вика шикает на меня и сжимает мою руку, а я всё никак не могу привыкнуть к этому имени. Арина — Рина. Чёртово имя, которое я себе не выбирала. Его выбрал другой человек. Тот, о котором я пыталась забыть долгие пятнадцать месяцев. И у меня почти получилось. Нужно серьёзно задуматься над тем, чтобы сменить своё имя. Тогда последняя ниточка, что связывает меня с ним, будет оборвана.

- Я переживаю! А что, если я ему не понравлюсь? Я же без опыта работы! Я в машинах и их запчастях разбираться начала только вчера. Когда статью открыла. И то из головы всё вылетело, стоило мне от компьютера отвернуться.

- Угомонись. Папа всё понимает. Будешь учиться в процессе работы. Разбираться. - Вика мне улыбается, а у меня слёзы на глаза наворачиваются. Она мне так сильно помогает. Я безумно ей благодарна.

Вика - моя одногруппница. Мы с ней сдружились почти сразу. Начали вместе снимать квартиру. Она - чтобы доказать отцу, что самостоятельная, я - чтобы наконец-то избавиться от зависимости по мужчине, который больше никогда не появится в моей жизни. Я работала официанткой, но зарплата была маленькой. Ночные смены и постоянные домогательства разных мужчин стали причиной моего увольнения. И как только Вика узнала, что я уволилась, так сразу же загорелась идеей отправить меня на работу к её отцу.

О Ермолове Глебе Борисовиче я знаю немного. Только то, что говорила Вика и что в интернете успела прочитать. Бизнесмен. Занимается перепродажей машин и запчастей заграницу.

- Пошли, ты чего прихрамывать начала?! - Вика меня подталкивает вперёд, а я от шока и правда начала прихрамывать. Я знаю этот ресторан. Я здесь была. С ним. С тем, о ком хочу забыть. И от страха, что он может здесь тоже быть, у меня все концовки парализовало.

- Вик, может, в другой день? Я к нему в офис приду, и мы там...

Вика закатывает глаза и опять меня вперёд подталкивает.

- Кто мне уши прожужжал, что нужны деньги? Что за квартиру платить нечем. Ты есть завтра что собралась? Моё ты не берёшь, гордая. А своего нет. Так и окочуриться можно, Рин!

- Но я... - Денег у меня и правда нет. И живот от голода бурчит. Я ела последний раз вчера. Пару кусочков сыра и кофе. У Вики мне стыдно брать еду. Потому что я на неё не заработала.

- Не зли меня! Раз ты у нас с принципами, тогда до конца дело доводи. Или ты от трудностей бежишь?! Мой папа не укусит. Он, наоборот, рад помочь тем, кто хочет своим трудом деньги зарабатывать. Он ценит упорство и принципы.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю. И с чего я вообще взяла, что я могу здесь его встретить? Ну смешно же. Глупости всякие придумываю.

- Пошли, - с готовностью киваю.

— Вот и умница! - Вика растягивает губы в улыбке.

Стоит нам только войти в зал, как она тут же начинает махать рукой мужчине за столиком у окна.

- Папуль, мы здесь! - Вика кричит на весь зал, и ей совершенно плевать, что на нас все оборачиваются.

Мужчина отрывает взгляд от телефона. Я сразу понимаю, что Вика пошла в него. Те же черты лица. Глаза. Он мягко смотрит на дочь, улыбается в ответ. Моя нервозность сразу же куда-то испаряется. Я зря волновалась.

- Папуль, это Арина. Самая лучшая подруга. Максимально ответственная. Серьёзная. И очень сильно хочет работать. - Вика выпаливает сразу, как только мы за столик присаживаемся.

- Здравствуйте, Арина, меня зовут Глеб Борисович, и моя дочь мне уже все уши про вас прожужжала. - Он громко смеётся, я улыбаюсь в ответ.

- Очень приятно познакомиться.

- Папуль, Арина скромная плюс ко всему.

- Вик...

- Арина, не переживайте, всё хорошо. Работа несложная. Пройдёте практику с моей нынешней помощницей. Она вас всему обучит. А после уже уйдёт себе спокойно в декрет.

Я согласно киваю. Я всему обучусь. Я быстро схватываю.

- Приборы на четверых принесли, - Вика стол осматривает, - ты же не пригласил её с нами?! - Викин голос подрагивает. Её отец не так давно женился. И Вика не дружит с мачехой. Точнее не так. Она её не переваривает. Вот и сейчас моментально сменился тон голоса. Выражение лица. Вика готова рвать и метать.

Глеб Борисович кривится. Ему это неприятно.

- Придёт мой партнёр. Прошу простить, но времени совсем немного, так что пришлось совместить встречи. Но Арина может уже попробовать себя в роли помощницы. Сможете вести короткую запись встречи? Главные аспекты отметить?

- Да, конечно... Только я без блокнота, я могу на телефон.

- Подойдёт.

Я лезу в сумочку за телефоном и застываю. Буквально цепенею. По спине холодок пробегается, а после... резкое жжение. Такое, будто я буквально гореть начинаю. В пепел превращаться. Нет. Губы подрагивают в улыбке. Бред какой-то. Это всё от того, что я перенервничала. Просто стресс. Иначе и быть не может. Ни одной мысли не допускаю, что всё может иначе быть. Бред.

Пальцы рук подрагивают. Деревенеют. Я не могу телефон достать. Чёрт! Да что же это такое?!

- А вот и он!

- Шахин?! - Вика это произносит осевшим голосом. А я головой о край стола ударяюсь. Что? Мне послышалось? Как она сказала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Успокойся, - отец Вики как-то странно отвечает.

- Но ведь...

- Добрый день, - голос Вики тут же меняется.

Я всё так же под столом нахожусь. Пытаюсь пальцами телефон сжать. Бах-Бах-пропуск-тишина... Это моё сердечко биться перестало. Всё, что я сейчас могу видеть — это пара ботинок. Очень знакомых. Точнее похожих на... Мало ли кто ещё такие ботинки носит?!

Я наконец-то сжимаю пальцами телефон. Выпрямляюсь. И тут же цепенею. Встречаюсь с синими глазами. Как океан. Холодный. Будоражащий всё внутри океан. Шах. Каид Шахин. Тот самый мужчина, которого я бы не хотела встречать в своей жизни ни за какие деньги. Сидит напротив меня и смотрит прямо в глаза. Я же рассыпаюсь на тысячи мелких осколков. Точнее, это во мне всё взрывается и осколками в кожу впивается. Мелкими. Колючими. До глубоких ран.

- Каид, знакомься — это Арина, моя новая помощница.

А я моргнуть даже не могу. Настолько в шоке.

- Арина? - Шах моё имя на языке крутит. Растягивает буквы.

- Приятно познакомиться, - в ответ выпаливаю хрипло, - Глеб Борисович, я готова. - Перевожу взгляд на отца Вики. Пытаюсь пропихнуть ком в горле. А он смотрит... Продолжает меня полосовать своим взглядом.

Руки подрагивают. Тело дрожать начинает. От каждого его слова я как будто заново взрываюсь болью изнутри. А ведь я была уверена, что все адские муки уже пройдены. Круги ада завершены. Но он появляется в моей жизни, чтобы напомнить, что может быть ещё больше. Господи, неужели я это заслужила?

Выпрямляю спину, стараясь сохранить остатки самообладания. А это очень тяжело, когда взгляд Шаха буквально прожигает меня насквозь. Дыхание к чертям срывается.

Я сжимаю сильнее телефон. Продолжаю на отца Вики смотреть. Бедное сердце колотится в пятках. Я не могу понять, как так могло произойти. Неужели судьба решила, что мне было мало? Вика предлагала к её ведунье сходить. Я до этого считала, что это глупость невероятная. А сейчас... уже так не думаю. Может на мне сглаз какой, порча? Или как иначе эту встречу объяснить?!

Шах смотрит. Так открыто, так пристально, что у меня лёгкие начинают гореть от нехватки кислорода. Ему совсем плевать, что здесь ещё люди есть. Вика рядом со мною ёрзать в кресле начинает. Откашливается. Пытается как-то разрядить обстановку. А Шах смотрит. Глазами во мне дыру прожигает. Он изучает каждую черту моего лица, каждую эмоцию. Пытается понять, изменилась ли я за пятнадцать месяцев. Изменилась. Например, научилась определять, что из себя человек представляет. Вот он плохой. От него подальше держаться нужно.

Он будто ждёт, что я не выдержу и на него посмотрю. Но нет, я держусь. Не дождётся.

— Красивое имя, Арина.

Он серьёзно сейчас это произнёс? А у меня мурашки ледяные табуном в разные стороны разбегаются. От тембра его голоса. Раньше я была готова на всё, только бы он со мной говорил. Только бы смотрел на меня. Но не сейчас.

Делаю глубокий вдох. И всё-таки перевожу на него взгляд. Холодный. Чему-то ты меня научил. Смотреть так, чтобы внутри всё заледенело.

— Не люблю своё имя, — произношу в ответ, — но спасибо за комплимент.

Шах ни одной эмоции не излучает. Только смотрит. А у меня на горле как будто его пальцы сжимаются. Да, не люблю имя, которое ты для меня выбрал. Ненавижу.

Глаза в глаза. От этого внутри всё сжимается. Господи, не думала, что ещё когда-то в эти холодные воды загляну.

Первая взгляд отвожу. Сжимаю пальцами кружку с кофе. Обжигаюсь. Привожу себя в чувства.

Вика почему-то бледнеет. Начинает суетиться. Взглядом бегает. Я не понимаю, что происходит.

— Все познакомились, значит, можно к делу переходить. Каид, как и договаривались, — говорит Глеб Борисович, прерывая это молчание, — в ближайшее время мы получаем новую партию деталей. Все документы тебя устроили?

Сжимаю в пальцах телефон. Сердцебиение тарабанит в висках, я не могу сосредоточиться. Кнопки телефона кажутся слишком маленькими, слишком сложными. Мои пальцы словно не мои. Я не могу попасть по нужной букве.

Вика замечает моё состояние. Сжимает под столом моё колено. Губами шепчет:

"Всё хорошо. Не нервничай"

И я очень ей благодарна за поддержку.

— Да, я их уже посмотрел, — Шах наклоняется вперёд, кладя на стол папку с бумагами. И вот здесь телефон чуть из моих пальцев не выпадает. Кожу задевает горячее дыхание. В нос вбивается аромат такого знакомого и ненавистного парфюма, — но есть нюансы по доставке. Мы можем ускорить сроки, если пойдём другим маршрутом.

Его голос ровный, деловой, как будто ничего не случилось, но внутри меня каждый его звук вызывает нервное подёргивание. Пальцы продолжают дрожать, но я заставляю себя сосредоточиться на телефоне и записать ключевые моменты. Только бы не потерять самообладание.

— Другим маршрутом? — Глеб Борисович смотрит на Шаха с прищуром, перелистывая бумаги, — это же повлечёт дополнительные расходы.

— Повлечёт, — Каид спокойно кивает, в его голосе холодная уверенность. — Но, если увеличить объём партии, разница компенсируется. Нам важно удержать сроки, иначе контракт могут перехватить.

Я слушаю их, но каждое слово, сказанное Шахом, цепляется за мои нервы, как осколки стекла. Всё в нём — его холодный и выдержанный тон, манера держаться, взгляд, царапает изнутри. Напоминая об адской боли, которую умеет причинять этот мужчина. Но я заставляю себя фокусироваться. Надо записывать.

Глеб Борисович внимательно изучает предложение, а затем бросает взгляд на меня, будто проверяя, справляюсь ли я.

— Арина, всё записала? — его голос резко меня в реальность возвращает.

— Да, конечно, — выдавливаю из себя невинную улыбку, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Он снова это делает. Снова смотрит. Меня как будто из ледяной воды в жар бросает, и снова в ледяную воду. Его глаза — холодные как океан. Но у меня есть защитный костюм. И я им воспользуюсь. Больше ты не причинишь мне боль. Я не позволю.

Глава 2.

Из кафе мы с Викой выходим спустя тридцать минут.

Каид и отец Вики ещё обсуждали некоторые детали. Я записывала важные аспекты. Молилась, чтобы всё закончилось как можно быстрее. Был совместный обед. Мне кусок в горло не лез, и это притом, что я ужасно голодная. Когда Глеб Борисович сказал, что я могу быть свободна, я почти пружиной из кресла выпрыгнула. Мне назначили встречу на послезавтра. Я не до конца поняла работа моя или нет. Вроде да. А вроде как непонятно.

Холодный воздух ударяет в лицо, и я закрываю глаза. Это как раз то, что мне нужно. Отрезвляющий момент.

Вика идёт рядом, её шаги быстрые. С тех пор как мы вышли из ресторана, она ни слова не проронила. Смотрит задумчиво вперёд. Я же начинаю нервничать. Что-то пошло не так? Я слишком волновалась. Это было так заметно? Но стоит нам дойти до небольшой скамейки, как Вика неожиданно останавливается и поворачивается ко мне.

— Арин... — её голос мягкий, но вот выражение лица и взгляд...

— Я что-то сделала не так, да? — Прячу напряжение за спокойной улыбкой.

Вика не отводит взгляд. Её глаза настойчиво скользят по моему лицу.

— Нет. Встреча прошла хорошо. Я другое спросить хочу... Ты раньше встречалась с Каидом?

Я замираю на секунду. Сердце тоже удар пропускает. Я стараюсь не показать, насколько сильно её вопрос меня из колеи выбивает. Было заметно, да? Я не смогла скрыть волнения и тихого ужаса? Я не хочу, чтобы Вика знала. Нельзя. Это прошлое. Тайна. Пускай она там и остаётся. Всё, что меня с ним связывало, давно под землёй похоронено. Ей это ни к чему. Меньше знает — живёт безопасней. Это моя первая реакция. А вот вторая... Почему она спрашивает? Почему так смотрит? Почему нервничает? У неё... У неё с ним что-то есть? Вика рассказывала мне, что влюблена в партнёра отца. Но... Нет. Это же не Каид?

— Нет, с чего ты взяла? — Делаю вид, будто искренне удивлена её вопросу. Улыбаюсь. Голову набок склоняю. А у самой внутри полнейший хаос происходит. Это не может быть Шах. Не может.

— Просто... — Вика колеблется, чем заставляет меня нервничать ещё сильнее. — Он на тебя странно смотрел.

Я немножко выдыхаю. Значит, моё состояние она не заметила. Уже хоть какой-то плюс.

— А обычно он так не смотрит?

Вика слегка пожимает плечами. Закусывает губу.

— Ну... Я не так часто бываю с ним в одной компании, чтобы прямо сравнить, — она юлить начинает, я успела изучить подругу. — Но мне показалось, что он смотрел на тебя очень странно.

— Уверена, что тебе просто показалось, — стараясь скрыть внутреннюю дрожь, отвожу взгляд в сторону.

Всё происходящее мне совсем не нравится. Но внутри меня всё кричит. Я пытаюсь сохранять спокойствие, но мысль о том, что Каид может как-то быть связан с Викой, меня буквально разрывает изнутри. Он был частью моего прошлого — сложного, болезненного, которое я хотела бы навсегда оставить позади. Но если он тот, в кого влюблена моя подруга, то будут проблемы. Я не позволю ему войти в мою жизнь даже в таком качестве. У меня только всё наладилось. Есть где жить. Мы с Викой хорошо сошлись. У нас много общего. И самое главное - мне нравится с ней дружить. От негодования буквально распирает. Ну вот как так?! Как он может испортить мою жизнь одним лишь своим появлением?!

— А он тот самый? Тот, в кого ты влюблена? — Тихонько спрашиваю. Внутри всё от ожидания сжимается. Пожалуйста, пускай нет. Мне достаточно потрясений на сегодня. Мне ещё пережить нужно то, что произошло в ресторане. Прошу. Мысленно пальчики скрещиваю.

— Что?! Нет, конечно! Ты его видела? Громила какой. Огромный. Пугающий.

Я всё это знаю. И ещё много что о нём знаю. Каким он бывает в моменты ярости. Каким в моменты грусти. Я умею определять его настроение по оттенку его глаз. А ещё... Он за меня убивал. В этот момент сердце кувырок назад делает. И я полюбила его, зная все эти факты. Вопреки всему. Так что я знаю, что его можно полюбить. Но подруга округляет глаза. Отмахивается. Говорит, что только самоубийца на такого поведётся. И я... я верю. Не знаю. Очень сильно хочу верить, что это правда. Потому что иначе... Иначе будет хреново.

— Боже, я совсем счёт времени потеряла! Ариш, ты же сама до дому доберёшься? У меня курсы! Кошмар! Я опаздываю.

Растягиваю губы в улыбке. В этом вся Вика. Взбалмошная. Летающая в облаках. Пунктуальность — совсем не её сильная сторона.

— Конечно, беги.

Вика улетает в сторону парковки. Там припаркован её красненький порше. Подарок на день рождения от отца. Но что мне нравится в ней, так это то, что она совершенно неэгоистична, и не избалована.

Мне всё ещё нужно перевести дыхание, поэтому я иду в сторону торгового центра. Хочу зайти в уборную и умыться холодной водой. До дома мне идти больше полутора часов. Метро тоже сейчас непозволительная роскошь.

Но моим планам не суждено сбыться. Потому что рядом с пешеходным переходом тормозит машина. Визг тормозов заставляет меня вздрогнуть и поднять глаза на автомобиль. Сердечный приступ. Уже второй за сегодня. Перебор, правда?

Чёрный внедорожник враждебно смотрит на меня своими фарами. Сердце начинает колотиться лишь от того, что машина очень сильно похожа... Он всегда любил такие. Но ведь не может быть... Бред... И вот тут я громко сглатываю, потому что за рулём сидит он. Каид. Впивается в меня своим яростным взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У меня внутри всё замирает. Дыхание сбивается. Будто невидимая рука сдавливает мне горло. Воздух перестаёт поступать в лёгкие, и от этого паника только нарастает. Грудь стягивает болезненный спазм. Я не могу двигаться, словно замороженная.

Шах смотрит на меня так, будто прожигает насквозь, словно изучает меня. Каждый миллиметр взглядом обводит.

Моё бедное сердце бьётся где-то в пятках, стучит так громко, что от этого звона у меня в ушах начинает гудеть.

Беги! У внутреннего голоса истерика. Он кричит, на хрип срывается, но я не могу сдвинуться с места. Всё моё тело сковывает страх, но я не могу позволить ему это увидеть. Я не могу показать слабость. Собираю остатки мужества и медленно выпрямляю плечи, пытаясь сделать вид, что я не боюсь. Хотя на самом деле каждая клетка моего тела хочет бежать, но я стою. Я — не трусиха! Но внутри... внутри меня трясёт. Сердце бешено колотится, а руки дрожат так, что я боюсь, что Шах это заметит.

Каид продолжает смотреть, его синие глаза прожигают меня насквозь. Он перекрыл движение. За его внедорожником уже собралась очередь из машин, водители начинают сигналить. Люди кричат, требуя, чтобы он освободил дорогу. Но Шаха это не волнует. Вовсе не волнует.

Он выходит из машины, и каждый его шаг становится для меня словно отсчётом времени перед сердечным приступом. Второй раз за один день. Не слишком ли? Чем я такое заслужила?!

Он рядом оказывается, а у меня внутри всё сжимается. Может, я сплю и это кошмар просто? Ну не может это всё на самом деле происходить.

— Садись в машину, — его голос звучит очень реалистично. Властно, как приказ.

— Ч-что? — мой голос предательски дрожит, хотя я пытаюсь удержать его ровным. — Прости, что? - Только чудом не срываюсь на истерический смех. Он серьёзно? Решил, что я в машину его сяду?! С ним куда-то поеду?!

— Садись в машину. Поговорить нужно, — повторяет, и в его голосе слышится тот тон, который не терпит отказов.

Я инстинктивно отшатываюсь, пытаюсь уйти, но Каид делает шаг вперёд и преграждает мне дорогу. Его челюсти напряжены, зубы сжаты так сильно, что я слышу скрип. Эта картина пугает меня ещё больше — этот холодный, сдержанный гнев заставляют ледяные мурашки по коже пробежать табуном… Чёртово дежавю. Всё это уже было. Я уже видела его таким. И я знаю, чем это заканчивается. Вот только... Я больше не та девочка, которая заглядывала ему в рот и жаждала похвалы и внимания. Теперь мне его внимание до одного места.

— Я никуда садиться не собираюсь, — хриплю в ответ. Голос предательски сдаёт всё моё состояние. А он слишком близко. Непозволительно близко.

Ноги становятся ватными. Я вижу его лицо так близко, что могу разглядеть каждую мелочь: несколько морщинок возле глаз, которых раньше не было. Но его взгляд... Его синие глаза стали ещё более пронзительными и яркими. Они, как и раньше, словно рвут меня на части, вспарывают душу. Я стараюсь не показывать слабость. Но всё внутри кричит от страха.

Люди начинают сигналить снова, крики за его спиной становятся громче, но Каид, кажется, не замечает этого. Он весь здесь, сфокусирован только на мне.

— Тачку убери! А потом с девкой отношения выясняй!

— Людям проехать нужно!

Я начинаю нервничать ещё сильнее. Вижу, как Шах сжимает пальцы в кулаки. Они все зря кричат, только ещё не знают об этом.

Паника накатывает волнами. Всё вот-вот выйдет из-под контроля. Что, если сейчас начнётся драка? Я представляю, как отец Вики выходит из ресторана и видит нас. Что он скажет? Каид же его партнёр. Он подумает, что он меня переманивает? И это конец. Конец работы, которая мне так нужна. Скоро платить за квартиру. Нужно купить новые учебники. И ботинки... Мне нужны новые ботинки, скоро станет совсем холодно, а мои прошлогодние... Господи, о чём я вообще думаю?! А ещё Вика... Она может в любой момент проехать мимо. Что, если она увидит нас вместе? Она и так задавала много вопросов, а если увидит, то... Всё рухнет. Нет-нет, я не могу этого допустить. Никто не должен узнать, никто не должен видеть!

— Каид, — мой голос дрожит, я наивно верю, что смогу всё решить мирно. Мы же взрослые люди. — Садись в машину и уезжай. Нам не о чем говорить. Уезжай, пожалуйста, я не хочу, чтобы нас увидели, я...

Но он и с места не сдвигается. Его взгляд становится ещё холоднее, губы сжимаются в тонкую линию. Я вижу, как в его глазах новые оттенки ярости.

— Не хочешь, чтобы Ермолов тебя увидел? — скалится в злобной усмешке. — Тогда придётся сесть в тачку.

Глава 3.

Первый порыв - грубо в ответ ему что-то бросить. Но после я вспоминаю, что не умею грубо. И до Каида мне ещё очень далеко.

Он, как всегда, бьёт по слабым местам. Понял, что боюсь не получить работу. Что не хочу, чтобы Вика нас видела, или чтобы её отец ей что-то рассказал. Поэтому подло бьёт под дых.

Я напоминаю себе, что ничего ему должна. Почти. Почти ничего. Вот только моё сердце больно сжимается в этот момент. Напоминая про последствия встреч с этим человеком.

Я продолжаю стоять. Размышляю логически. Шаху ничего не стоит узнать, где я живу. А кому как не мне известно, что если он что-то хочет, то по головам пойдёт. Вот что ему мешает завалиться в нашу с Викой квартиру и снова потребовать разговор? Правильно, ничего не мешает. А я не хочу этого допускать. Не хочу, чтобы разрушил то, что я так долго по крупинкам выстраивала.

- Отлично, что может быть лучше, чем шантаж. - С прищуром на него смотрю. Показываю, что мне это не нравится. Не задираю подбородок, не цокаю. Просто даю понять, что я сажусь в его машину только из-за шантажа.

О чём он хочет поговорить? Узнать, не прибивала ли я Ермолова? Не узнавала не связан ли он с Шахом? Конечно, нет. Но лишь от этих мыслей внутри всё сжимается. Если он так подумал... Плевать! Мне плевать на то, что он думает, делает или говорит. Моя жизнь уже давно никак не связана с его.

- Главное, что действенно. - Каид скалится в ответ. Рукой в сторону своей машины указывает.

Я медленно иду вперёд. Вздрагиваю от того, что мужчина, который стоит прямо за машиной Шаха, начинает сигналить с такой частотой, что у меня уши закладывает.

- Может ускоришь свою принцессу?! Сколько мы этот блядский цирк ещё наблюдать будем?!

Он зря это делает. Очень зря. Я спиной ярость Шаха чувствую. Понимаю, что что-то будет. Нехорошее.

Быстрее идти я не могу. Меня флешбеки накрывают все сильнее с каждой секундой. Я взглядом по номерам машины скольжу. Внутри всё холодеет. Я понимаю, что это та самая... В которой мы последний раз разговаривали. Точнее, я в любви признавалась и умоляла меня не бросать. А он моё сердце на куски раздробил. Вышвырнул в этот мир и уехал.

Глубоко вдыхаю. Лёгкие обжигает от нехватки кислорода.

Бежать. Мне нужно бежать. И я даже в сторону смотрю, прикидываю, куда успею добежать. Но после себя в руки беру.

Каид передо мной дверцу распахивает. Я же нервно усмехаюсь. Какие манеры. Прикусываю кончик языка, чтобы не съязвить. Это ни к чему. Я заинтересована в том, чтобы как можно быстрее всё это закончить. Поэтому молча сажусь в салон. В нос моментально запах его парфюма вбивается. Будоражит столько воспоминаний. Дышать становится ещё сложнее. Лёгкие уже огнём горят. Вот оно. Доказательство того, что я не утратила возможность испытывать огромный спектр эмоций. Просто провокатора не было. Я выстраивала свою жизнь так, чтобы меня по минимуму могло что-то травмировать. И вот он решает всё это исправить.

— Да убери уже тачку! Сколько из-за этой дуры здесь стоять будем?!

Я сжимаюсь от неприятного тона, но не успеваю даже переварить сказанное, как Каид действует. Он резко машину обходит. С такой скоростью, что я едва успеваю проследить за его движением. Слишком быстро, слишком яростно. Мгновение и он уже у машины того мужчины. Его рука хватает того за рубашку и с силой ударяет головой о дверцу. Я вздрагиваю и рукой рот прикрываю. Удар глухой, будто молоток по металлу, и мужчина падает на землю. При этом глухо стонет.

— Ещё что-то скажешь? — рычит Каид, его голос весь пропитан яростью, от которой у меня ледяные мурашки по коже.

Крики мгновенно стихают. Все остальные водители замолкают, боясь произнести хоть слово.

Шах спокойно возвращается к машине, как будто ничего не произошло.

Господи, нужно вызвать скорую! Я в панике оборачиваюсь назад. Мужчина корчится от боли на асфальте. Нужно что-то делать. Также нельзя!

Каид садится за руль, от него сквозит злостью и яростью. Но я тоже не могу делать вид, что ничего не произошло.

- Нужно вызвать скорую! А если ты ему что-то сломал. Боже. Я сейчас, я...

- Будет думать в следующий раз, перед тем как рот раскрывать. - Рявкает в ответ. Заводит машину и резким рывком срывается с места. Просто уезжает. А я сижу в полнейшем шоке. Как же... нужно вернуться! А если...

- Ты не можешь так поступать! Немедленно вернись! Это... это...

Но Каид не слушает. Обрывает мой поток слов.

- Какого хера ты не живёшь в квартире, которую я для тебя арендовал?! - Рявкает так, что я вздрагиваю. Вдавливает педаль газа. Машина набирает нереальную скорость. Я же нервно ищу пальцами ремень безопасности. Он совсем чокнутый?!

- Сбрось скорость!

- Я задал вопрос! Отвечай!

Опешиваю от его тона. Да вообще от того, что он орать на меня начинает. Хлопаю ресницами от растерянности. Это ещё что значит? С какой стати? Я отвыкла от подобного общения. Наверное, интуитивно себя ограждаю от таких людей. А тут...

- Ты меня с кем-то перепутал, Каид, - выдаю в ответ, - и со мной не нужно так общаться! - Внутри аж бурлить всё начинает. Я злюсь. Очень сильно. И ненавижу его в этот момент. Потому что я начинаю яркие эмоции испытывать. Негативные! Какого чёрта он вообще в мою жизнь ворвался?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Скрип зубов. Побелевшие костяшки от того, с какой силой он сжимает руль. Я всё это знаю. И раньше... Раньше бы я испугалась. Хотя кому я вру, страшно и сейчас. Не потому, что я трусиха. А потому что я знаю Каида. Знаю, на что он способен в приступе ярости. На моих глазах только он убил троих человек. Я не питаю никаких иллюзий на его счёт.

- Ещё раз повторить?! - Снова рявкает.

- Если для меня, то незачем. Со слухом у меня всё хорошо, а вот у тебя с пониманием того, что...

- Блядь! - Ударяет ладонями по рулю. Я вздрагиваю, потому что машину в сторону дёргает. Он так к психологу и не сходил. А ему бы не помешало. Вот и глаз дёргается.

Машина начинает тормозить так же резко, как и скорость набирала. Взвизгиваю, зажмуриваюсь. По моим прогнозам, я уже в лобовое стекло лететь должна. Но не вылетаю. В живота резкий болевой спазм. Только спустя несколько секунд понимаю, что это Шах рукой меня назад откинул на кресло.

Распахиваю рот. Жадно воздух хватаю. Лёгкие огнём горят. Мои пальцы до онемения в пояс безопасности впиваются. Одна. Две. Три. Ему хватает именно столько секунд, чтобы вывести меня на мощнейшие эмоции. Я взрываюсь.

- Ты совсем на голову отбитый! Псих ненормальный! Ты какого чёрта творишь?! Жить надоело?! Так сам гоняй на своей проклятой тачке! - Я кричу. Настолько громко, что у меня у самой уши закладывает. Это настолько мне несвойственно, что я даже не сразу осознаю, что все эти слова из моего рта вылетают. Обычно я спокойная. Собранная. Безэмоциональная. Ну последнее это побочный эффект после того, как Шах меня растоптал.

- Наоралась? - А вот он в отличие от меня произносит это спокойно. Как будто все свои эмоции на скорости скинул и сейчас уже в норму пришёл. А меня буквально изнутри рвёт. Да какое он право имеет?! Да кто он вообще такой?!

Я всё ещё киплю от злости, моя грудь тяжело вздымается от сбившегося дыхания. Внутри всё грохочет от возмущения.

- Что тебе от меня нужно?! - выпаливаю, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. — Усадил меня в свою машину шантажом. Чуть не убил. На этом перечень закончен или в списке есть что-то ещё?!

Он молчит. Лишь взглядом меня таранит. Ну точно чокнутый. А я лучше? Что я вообще в его машине делаю?!

Резко дёргаю ручку дверцы. Выйти отсюда хочу. Уйти как можно дальше. Господи, я как будто из транса вышла. Вернула себе возможность соображать. Что я творю вообще?!

- Открой! - Снова кричу. Дёргаю ручку, но ничего не происходит. Он меня не выпускает.

Каид откидывается на спинку кресла. Делает глубокий вдох. Серьёзно? Это из нас двоих он ещё и чем-то недоволен?

Его глаза сверкают холодным огнём. Но он молчит. Я не знаю, чего жду — крика в ответ, новых угроз, шантажа. Но вместо этого Каид просто смотрит, внутри всё замораживает. Его взгляд становится настолько ледяным, что я невольно вздрагиваю.

- Ты закончила? - произносит тихо, сдержанно, что пугает меня больше его криков. Сердце в пятки на всякий случай падает, а потом резко колотиться начинает.

- Что? - истерический смешок из горла вырывается.

Каид наклоняется ближе, и я невольно отстраняюсь, но он удерживает мой взгляд, не отводя глаз.

- Я спрашиваю - закончила ли ты? - повторяет с опасной ноткой в голосе. - Потому что я ещё не начинал.

Я в панике по сторонам оглядываюсь. Не знаю, чего жду. Машину скорой помощи с бригадой, чтобы его упаковать помогли. Или объяснительную бригаду. Что ему от меня нужно?!

- Выпусти меня, я не хочу с тобой разговаривать.

- Я хочу. Этого достаточно.

Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но горло сжимается от спазма.

— Это твоя тактика поведения со всеми, да? Катком проезжаться? - Хоть и страшно, но я в глаза его холодные смотрю. Внутри всё от боли съёживается. Вот так. Больно даже посмотреть. Потому что обидел. Задел так, что шрамы всё ещё ноют. Он хочет. Ему достаточно. Полнейший эгоист.

Он наклоняется ко мне так близко, что я чувствую его дыхание на своём лице. Кожу покалывает. Хотя нет, что-то изменилось. Это его холодное спокойствие. Оно пугает до чёртиков.

— Если для того, чтобы в твою голову вбить хоть что-то, нужно проехаться катком, я проедусь.

Вспыхиваю. Как спичка посреди морозной ночи.

— Вижу у тебя проблемы с памятью, — в ответ отрезаю, — с возрастом такое случается. Я напомню — мы с тобой не виделись полтора года. Я прекрасно живу без тебя. И буду очень благодарна, если ты сгинешь туда же, откуда появился! — Это не я. Совсем не я. Я не разговариваю так. Не отрезаю так резко. Это больше на Вику похоже. Она может людей на место ставить. Откуда это сейчас взялось во мне, я понятия не имею.

Мои пальцы судорожно сжимают ремень безопасности, сердце стучит так сильно, что я боюсь, что оно вот-вот вырвется наружу. Но я продолжаю смотреть в его глаза.

— Прекрасно справляешься сама? — В его тоне столько насмешки, что я сильнее впиваюсь подушечками пальцев в пояс безопасности. — Это устраиваешься на работу к Ермолову личной помощницей?!

Вот тут я понимаю, что его спокойствие — это просто хорошая иллюзия. Потому что последнюю фразу Каид рычит так, что я вздрагиваю.

— Я сама разберусь, где мне работать. - Какого черта вообще происходит?! Какое он право имеет?!

— Значит, вариант пойти на панель тебя устроил?

Я не верю, что он это говорит. Просто не верю.

Рука сама поднимается, я завожу её назад, чтобы отвесить ему пощёчину. Но Шах перехватывает мою руку. Сжимает пальцами кисть, заставляет зашипеть от жгучих ощущений. А после резко дёргает на себя. Так что между нами остаётся мизерное расстояние. Его дыхание обжигает. Оставляет на лице шрамы. Глаза вспарывают, внутри ожоги оставляют.

— Не смей, понял?! Не смей так говорить. Ты не знаешь про меня ничего. И я не позволю тебе меня оскорблять! - Я шиплю каждое слово. С ненавистью в его глаза смотрю. Не смеет! Не позволю! Пускай к чёрту катится!

— Я знаю Ермолова лучше, чем ты можешь себе представить, — его голос становится угрожающе тихим. — Каждая его помощница заканчивала одинаково. Оплаченные сеансы у психолога. Пособие на время реабилитации и с десяток швов, потому что порвали по всем щелям.

— Ты… что ты такое говоришь? — едва выдыхаю. Да я просто в шоке от всего услышанного. Бред. Полнейший. Вика бы никогда меня не отправила к отцу, будь он плохим человеком.

— Решила стать взрослой? Самостоятельной? Тогда сними розовые очки, девочка. Я оставил тебе достаточно денег. Снял жильё. Поиграла в гордую и независимую? Отлично. А теперь завязывай. Собирай все свои вещи и переезжай обратно на квартиру!

Отшатываюсь от него. Вырываю свою руку. В том, что он говорит неправду, нет никаких сомнений. Хочет меня напугать. Заставить сделать как ему удобно. Возможно, испугался, что я могу что-то рассказать Ермолову про него. Сорвать сделку.

— Открой машину, — хриплю. Здесь нечем дышать. Совершенно нечем. Я задыхаюсь.

Скрип его зубов по нервам бьёт. Я не буду верить в то, что он сказал. Отец Вики, он не может... Бред. Я не знаю, зачем это Каиду, но зачем-то точно нужно.

— Так хочешь работать? Я устрою тебя на хорошую должность. Будет приличная зарплата. Вдоволь повыебываешься, что взрослая.

Из груди истерический смешок вырывается.

— Как щедро. Но я, пожалуй, откажусь. С твоей карты я сняла немного денег. В самом начале. Я уже почти всё вернула. Срок аренды квартиры давно истёк. Но я ни разу не видела хозяина. В договоре нет никаких контактов. Понятия не имею, как ты заключал этот договор. Но кто я такая, чтобы в таком разбираться. Есть бумажка и то хорошо. Ключи могу отдать в любое время. На квартиру я не вернусь. На счёт в ближайшее время верну остаток суммы. Не буду врать, что была рада нашей встрече, но буду очень рада, если больше никогда тебя не увижу. А сейчас разблокируй, пожалуйста, машину. Мне больше нечего тебе сказать.

Глава 4.

Холодный ветер бьёт в лицо. Я сильнее кутаюсь в кофточку. На улице начинает темнеть, а я нахожусь непонятно где. Выскочила из машины Шаха. Помчалась куда глаза глядят. И только спустя час очнулась. Я как будто в полном трансе просто шла вперёд. Внутри всё кипело от разговора. От его слов. Зачем он так?! Зачем всё это... Я до сих пор как будто не осознаю, что видела его... Вживую. Кожу покалывает даже спустя час от его дыхания. Яростного и сбитого дыхания. Но такого горячего.

Глубоко вдыхаю. Нет. Я не стану об этом думать. Все его слова... Вика бы не стала меня отправлять к отцу, был бы он плохим человеком. Да и Глеб Борисович не тронет подругу дочери. Да он вообще не вызывает никаких плохих ассоциаций.

Останавливаюсь. Оглядываюсь по сторонам, кутаюсь сильнее от ветра. Я сейчас в полной панике. Пытаюсь понять, где нахожусь. Но нет никаких знакомых ориентиров, чтобы я могла хоть за что-то зацепиться. Я никогда не была в этом районе.

Достаю из сумочки телефон, открываю карту. Господи, рот рукой прикрываю. Да я же чёрт знает где. Такси отсюда до дома будет стоить целое состояние. Но всё ещё надеясь на чудо, открываю приложение такси. Вбиваю свой адрес. Ну кто бы сомневался. Из этого района двойной тариф.

Зажмуриваюсь и чувствую, как внутри всё от гнева полыхать начинает. Ну вот какого чёрта?! Какого чёрта он появился?! Какого чёрта напомнил, что такое потерять контроль над ситуацией? Что такое испытывать грёбанные эмоции. Ведь всё было так хорошо. Тихо. Полный штиль.

Захожу в ленту подруги в соцсети. Пролистываю сторис. Пытаюсь понять, чем она сейчас занята, и могу ли я попросить её меня забрать. Если честно, то ужасно не хочется звонить. Я не сомневаюсь, что Вика приедет. Просто... будут вопросы. Как я здесь оказалась. Что делала. И на отмашку, что я просто заблудилась, она вряд ли поведётся. А в голове всё ещё гремят его вопросы: "Почему ты не живёшь в квартире?"

Стискиваю пальцами от злости телефон. Глубоко вдыхаю. Я жила в той квартире. Потому что выбора не было. Никакого другого варианта. Мне нужно было время. Нужно было придумать хоть что-то. На работу никто не брал. Да и я была нестабильная. Могла начать плакать просто посреди улицы. С дрожащими руками бежала в чёртову квартиру. А там всё становилось ещё хуже. Постоянное напоминание о нём. Постоянные мысли. Но самое ужасное... Это постоянная надежда, что он одумается и придёт. Наверное, именно поэтому первые три месяца я там сидела. Пока до меня не дошло. Пока я одним утром не посмотрела на себя в зеркало и поняла, что так нельзя. Нельзя любить его больше, чем себя. Нельзя с собой поступать, так как я поступаю. И самое главное, что Шах не стоит ни одной моей слезинки. Вот когда я это поняла. Действительно поняла. Я начала что-то делать.

Повезло, что я одумалась как раз в то время, когда ещё можно было подать документы в университет. Я поступила в университет дизайна и искусств. Выбрала то, чем я действительно горю. И мне очень сильно нравится учиться. Я смогла поступить на бюджет. Меня сразу предупредили, что мест в общежитии нет. И что стипендия будет маленькой. Стипендия и правда мизерная, её даже не хватает на аренду моей половины квартиры. Но это всё ерунда. Самое главное, что я смогла. Сама. Не назло ему. А вопреки его словам. А ещё... ещё я там нашла Вику. Она для меня очень много значит. Ведь она вытягивала меня из затянувшейся депрессии и возвращала в эту жизнь.

Нажимаю на имя Вики на экране и слышу в трубке гудки. Подруга почти сразу принимает вызов.

- Я знаю, что ты будешь кричать, но... Я заехала в твою любимую пекарню и взяла такие булочки... Что у тебя язык не повернётся сказать им нет.

Губы моментально раздвигаются в улыбке. Ну вот как она может быть плохой?

- Вик, ты бы не могла меня, пожалуйста, забрать? Я немного не туда зашла и... - Договорить я не успеваю, потому что прямо возле меня притормаживает машина. Из неё играет громкая музыка. А из приоткрытого окна на меня смотрит парень. Очень нехорошо смотрит.

- Ты подружек своих потеряла? До трассы триста метров не дошла. Сколько?

Громко сглатываю и назад отступаю.

- Арина! Ау! Откуда забрать? - Вика уже третий раз произносит один и тот же вопрос в трубку. А у меня сердце чаще биться начинает.

Парень в машине не один. Их трое. И в эту секунду они как раз все выходят из машины и идут ко мне.

Дыхание сбивается. Сердце начинает биться так быстро, что, кажется, будто оно вот-вот разорвётся на кусочки.

— Арина! - Вика всё ещё кричит в трубку. А я на дрожащих ногах назад отступаю.

Эти трое выходят из машины. На их лицах грубые, самодовольные ухмылки. От чего пальцы подрагивать начинают. Телефон едва не выскальзывает. Только чудом его удерживаю.

— Ну, что молчишь? — насмешливо бросает один из них прищурившись. — Цену не можешь определить? Так мы по тройному тарифу заплатим и возьмём.

Мерзкий смех режет уши. Это всё кошмар, да? Просто кошмар. Сейчас я проснусь и... Я отступаю назад, но ноги словно ватные, не слушаются.

Они приближаются медленно. Моё состояние их только веселит. Один из них резко хлопает дверью машины, звук эхом отдаётся в моих ушах. Я тут же вздрагиваю и чуть не падаю на землю.

— Не хочешь дружить, красавица? — другой произносит насмешливо. — Мы не кусаемся.

В горле пересыхает, и я нервно сглатываю. Страх охватывает с головой, заставляя кровь стучать в висках. Я пытаюсь выдавить из себя хоть слово, но голос предательски дрожит:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я… не хочу. Пожалуйста, уйдите. Давайте не будем...

Ублюдки переглядываются и снова громко смеются. Один из них делает шаг вперёд, а я цепляюсь ногой о булыжник и чуть не теряю равновесие.

— Мы просто хотим немного развлечься. Баблом не обидим. После домой подвезём.

Мои ноги начинают дрожать сильнее. Я хочу убежать, но тело словно парализовано. Телефон сжимаю до хруста в пальцах, Вика в трубке продолжает что-то кричать, но я уже не слышу. Вся реальность сузилась до этих троих. Насмешливые взгляды. Гадкие комментарии.

— Эй, ты чего такая напуганная? — третий ублюдок смеётся приближаясь. — Мы же просто предложили тебя подвезти. Разве это плохо?

— Я сказала нет! — кричу, но мой голос звучит слабее, чем я рассчитывала.

Они уже близко. Слишком близко. И вдруг визг тормозов врывается в моё сознание. Машина резко останавливается у обочины. Моё сердце подпрыгивает в груди, и я поворачиваюсь в сторону этого звука. Это их друзья? Господи, кто это?!

Но сердце удар пропускает, когда я вижу знакомую машину. Ещё пятнадцать минут назад я бы проклинала все на свете. А сейчас... сейчас я неимоверно рада тому, что это машина Шаха. Я рвано выдыхаю. Дрожать начинаю ещё сильнее.

Дверца машины с силой распахивается, и из неё выходит Каид. Я даже отсюда чувствую, насколько сильно от него разит яростью. Я вижу, как его глаза темнеют, в них вспыхивает яркий коктейль из эмоций. Я его уже таким видела. Я его таким знаю.

— Я буду считать до трёх. На счёт три сломаю твою челюсть. — Его голос звучит так холодно, что по спине пробегает дрожь.

Ублюдки переглядываются, явно не ожидая такого поворота. Их самодовольные ухмылки медленно сползают с лиц. Один из них, тот, что говорил мне больше всего гадостей, делает шаг вперёд.

— Езжай дальше, мужик, на трассе полно шлюх. Мы первыми её заметили.

Каид лязгает зубами. Его руки медленно поднимаются вдоль тела, кулаки сжимаются. Я вижу в его глазах ту ярость, которая всегда пугала меня до мурашек. Делаю шаг назад. Пользуюсь моментом.

Шах бросает на меня быстрый взгляд. Как будто оценивает, что они успели со мной сделать.

— В машину, — тихо, но жёстко отдаёт приказ, и взгляд на ублюдков переводит.

У меня даже не возникает желания спорить. Я бегу к машине на дрожащих ногах. Стараюсь не упасть. Слышу, как один из ублюдков повышает голос:

— Эй, мужик, ты не охренел?

Я хватаюсь за ручку дверцы, но всё же оборачиваюсь назад. Хочу убедиться, что с Каидом всё будет хорошо.

Каид резко шаг вперёд делает.

— Я тебя предупреждал, — голос Шаха звучит ровно, но от этого становится ещё страшнее.

— Нас трое, ты считать не умеешь, да мы тебя...

Каид не отвечает. Одним резким движением он сжимает кулак, и я слышу громкий хруст. После мычание и вой. Ублюдок падает на землю с глухим стуком, корчится от боли на земле. Второй начинает пятиться, но Шах бросает на него лишь один взгляд, и тот мгновенно замирает.

— Кто следующий?

Глава 5.

Я врываюсь в машину. Хлопаю дверцей так сильно, что уши закладывает моментально. Меня всю трясёт. Колени подгибаются. Сердце бешено колотится, и я чувствую, как нервы натягиваются всё сильнее. Руки до сих пор дрожат, и в одной из них я сжимаю телефон. Он вибрирует — это Вика, которая, кажется, совсем сошла с ума от волнения.

Первые секунды я даже по экрану пальцем попасть не могу. Но после всё-таки получается. Подношу телефон к уху, но состояние Вики понятно с первого слова:

— Арина! Что случилось?! Я слышала голоса! Ты где?! Скажи адрес, я сейчас приеду! - Она кричит, я нервно сглатываю. Пытаюсь придумать, что сказать. Потому что ей нельзя сюда приезжать. Нельзя видеть Каида. Нас вместе.

— Вик... всё в порядке, — пытаюсь произнести спокойно, но мой голос всё ещё дрожит. — Я в безопасности. Не нужно приезжать. Всё хорошо, правда.

— Хорошо?! — Вика продолжает кричать. — Я слышала, как с тобой разговаривали какие-то ублюдки! Арина, скажи адрес, я уже еду!

— Всё хорошо, — повторяю быстрее, потому что краем глаза замечаю движение возле машины. Секунда и Каид садится за руль. — Я перезвоню, Вика. Потом. Со мной правда всё хорошо. - И, прежде чем она успевает возразить, я быстро заканчиваю разговор.

Сердце колотится как ненормальное. Я сижу на заднем сидении. Лицо Каида могу видеть только в зеркале. Но и без зеркала я чувствую, как воздух наэлектризован в машине. От Шаха искрит яростью. В машине повисает гробовая тишина — тяжёлая, плотная. Я чувствую, как ярость Шаха пронизывает всё пространство вокруг. Его не видно, но оно ощущается в каждом движении, в каждом его выдохе. В машине становится тесно.

Он молча заводит мотор. А я уже не могу выдерживать всё этого. Я первая голос подаю.

— Спасибо, — выдыхаю хрипло. — Спасибо, что помог.

Но он не отвечает. Лишь сжимает руль до хруста и резко трогается с места. Я вжимаюсь в сиденье, ощущая, как машина набирает скорость, а напряжение между нами нарастает. Его молчание заставляет нервничать ещё сильнее.

Я пытаюсь дышать ровнее, но внутри пульсирует. Я всё ещё в шоке. Всё ещё не отошла. Меня могли... Господи, да они точно собирались... Ноги подрагивают. Сердце в пятках колотится.

Я как пружина напряжённая, стараюсь не смотреть на Каида. Но тут и без слов всё понятно. То, как он яростно дышит. Как резко входит в повороты. Как сжимает до треска руль.

Машина набирает скорость, и мне становится страшно не на шутку. Я понятия не имею, куда мы едем, не знаю, что он собирается делать. Каид молчит, и от этого напряжение в машине становится просто невыносимым.

Я ёрзаю на сидении. Несколько раз гашу в себе желание заговорить снова. Но в конечном итоге не сдерживаюсь.

— Каид, — снова хриплю. — Куда мы едем?

Он не отвечает. Я тут же в зеркало смотрю. Но по выражению его лица чёрт что поймёшь. Его взгляд сфокусирован на дороге, а пальцы так крепко сжимают руль, что я боюсь он его в щепки просто раздавит. Никакой реакции.

Я сглатываю. Во рту пересыхает. Заставляю себя заговорить снова, чуть громче:

— Каид, мне нужно домой. Вика там с ума сходит. Она всё время была на связи. Слышала, как эти... Мне нужно вернуться домой.

Никакой реакции. Он как будто меня не слышит. Меня как будто и нет в машине.

С каждым километром, который мы проезжаем, паника становится только сильнее. Куда он меня везёт? Почему игнорирует?

— Да скажи ты хоть что-то! — не выдерживаю, срываясь на крик. И в этот момент Каид резко тормозит. Машина останавливается так резко, что я чуть не влетаю в спинку переднего сиденья. Я визжу и упираюсь руками в сидушку. Сильно зажмуриваюсь.

— Громкость убавь. Приехали. - Его голос настолько холодный и безэмоциональный, что внутри всё корочкой льда покрывается.

Оборачиваюсь, через стекло рассматриваю огромное здание, возле которого он остановился.

— Я не понимаю. Что это за место? Что... Каид, там Вика...

— Мне глубоко похуй на Вику. - Он разворачивается и впивается в меня своим холодным взглядом. Заживо замораживает.

— Я...

— Выйдешь сейчас из тачки и будешь делать, что я скажу. Советую не выебываться. Иначе сделаю всё сам против твоей воли.

Его слова как и всегда под дых бьют. Каид единственный, кто умеет меня так вышибать из равновесия. Я отвыкла от такого резкого общения. Но дело сейчас даже не в этом... У меня в голове не складывается два плюс два. Зачем ему всё это? Со мной играться. Ему не всё равно? Бред! Было бы так, он бы тогда так жестоко со мной не поступил. А если и так, то всё равно. Я накаталась на его эмоциональных качелях. Хватит.

— И что будет дальше? — мой голос подрагивает, но я пытаюсь взять себя в руки. Хотя бы вид сделать. Но ничего не выходит.

— Выходи из машины, — тихо произносит Шах. Сдерживается.

Я же глубоко вдыхаю. Хорошо. Я слишком устала, чтобы спорить. Нужно признать, что Каид сильнее. И кому как не мне знать, что он может вытащить меня из автомобиля. Закинуть на плечо и унести, куда ему нужно.

Сглатываю, пытаюсь успокоиться и подчиняюсь. Руки дрожат, когда я открываю дверцу и выхожу на улицу. Здесь холодно или это меня так подкидывает от всего пережитого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я оглядываюсь на невысокое здание. Три этажа. На каждом из этажей по семь окон. Только в трёх из них горит свет. Это не похоже на жилой дом. Это точно что-то другое. Да и в свой дом он вряд ли бы меня привёз. Господи, вопросов столько, что голова взрывается. Почему он появился? Почему ему не всё равно, что происходит в моей жизни? И почему все проблемы начали происходить с его появлением. До сегодня я как-то сама со всем справлялась.

Каид выходит из машины и, не говоря ни слова, обходит её, направляясь ко мне. Я вся сжимаюсь. Как бы я ни хотела сделать вид, что мне уже всё равно на него, но находиться рядом с ним мне очень тяжело. Сердце колотится как ненормально. Кровь в венах закипает. А в грудной клетке так больно ноет. Напоминая, что я живая. Что не пережила. Что не такая сильная, какой хотела бы быть.

Каид замирает совсем рядом. Взглядом своим холодным вспарывает. Смотрит. Молча. Но я и без слов все эмоции считываю. Слишком долго пробыла рядом. Слишком далеко в себя пустила. Слишком близко. Чёртов ты викинг!

— Мы идти будем? — Хриплю, голос и правда сёл. Это не заслуга Шаха.

— Ты...

— В порядке, — тут же обрываю. Не разрешаю вопрос закончить. Иначе хана тому настрою, что я по крупицам собрала. Только не его беспокойство о моём самочувствии. Мне и так тяжело переносить всё происходящее.

Шах кивает. Направляется вперёд к зданию. Я иду за ним.

Всё внутри меня кричит, чтобы я убежала. Убежала от всего. От Каида. От этой ситуации. Я ведь могу начать опять сначала? Где-то в другом городе? Где точно не будет общих знакомых. Всё с чистого листа, и... А после такая злость накатывает. Почему я должна опять начинать? Почему должна убегать? Это он в мою жизнь ворвался! Я его не звала! Я всегда играла честно. По правилам. Мне было погано, но я ни разу не показалась ему на глаза. Я сделала всё правильно. А он... Он! Я заглушаю внутреннюю истерику. Иначе я просто слечу с катушек.

Мы заходим в здание, я почти сразу понимаю, что это клиника. На ресепшене стоит женщина в белом халате. Коротко кивает, увидев Шаха, как будто уже знает, что мы должны прийти.

— Я звонил, — холодно произносит Каид, не удостоив её ни единым взглядом.

Женщина тут же начинает суетиться, набирая что-то на планшете.

Есть ли у меня вопросы? Да их уйма! Но я всё ещё держусь. Напоминаю себе, что чем быстрее это закончится, тем быстрее я окажусь дома. Подальше от прошлого. Подальше от него.

Мы поднимаемся по лестнице на второй этаж, и моё сердце начинает бешено колотиться. Когда заходим в пустой кабинет, совсем хреново становится. Как будто дышать нечем. Душно. Места мало. Я в панике скольжу взглядом по кабинету. Впиваюсь ногтями в ладони до боли. Но даже так себя отрезвить не выходит. Чёртово дежавю накрывает с головой. Он всегда так делал. Всегда. Когда считал, что меня могли тронуть. Обидеть. Сделать больно. Всегда был врач. Это какой-то барьер для меня. То, что я не могу переступить. Не хочу. Я чувствую, как холодный пот выступает у меня на лбу, а дыхание становится всё более прерывистым. Это просто паника, паническая атака, которую я не могу контролировать. Кабинет кажется мне слишком маленьким, как будто стены сжимаются, лишая меня последнего воздуха.

— Каид, со мной всё хорошо, я..., — тихо шепчу, чувствуя, что начинаю задыхаться, — зачем мы здесь? Мне не нужно... Я... Всё отлично... - Отступаю к двери, пальцы уже нащупывают дверную ручку. Побег почти получился... Почти... Каид резко сокращает расстояние между нами, и крепко хватает меня за талию, притягивая к себе. Моя спина с силой прижимается к его груди. Кожу обжигает даже через ткань одежды. От его тепла. От того, как сильно он меня в себя вжимает.

— Цветочек, блядь… — его голос звучит тихо, почти шёпотом.

Его дыхание обжигает кожу на шее. Я чувствую, как его губы касаются моего уха...

Глава 6.

Моё сердце колотится так быстро, что, кажется, будто оно вот-вот вырвется наружу. Паника накрывает меня с головой. Снежным шаром накатывает. Жар его тела окутывает. И расплавляет снег. Чёртово чувство. Дежавю. В его стальных тисках я чувствую себя в безопасности. И это повод держаться подальше. Моя грудь разрывается от нехватки воздуха. Одна паника сменяется другой. Паническая атака не проходит. Нет. Но она смещается на второй план. Потому что теперь у меня новый приступ. Он называется - викинг. И страшнее любой панички.

— Отпусти меня... — шепчу, но мой голос дрожит. Предательски слабеет. Сдаёт со всеми потрохами. Я не могу справиться с этим. Не могу находиться здесь. Рядом с ним. Слишком близко. Слишком много. Слишком... слишком! Но Каид не отпускает. Его руки железным обручем сжимают мою талию. На месте удерживают.

Я совершаю первые попытки к освобождению. Начинаю сопротивляться, пытаюсь вырваться, но он только крепче прижимает меня к себе. Шах обжигает жаром. Даже через ткань одежды ожоги оставляет. Внутри просыпается привычное рядом с ним желание городить всякую ерунду. Например, что его даром можно неплохо сэкономить зимой на коммуналке. Хотя, откуда Шаху знать про такие проблемы? Готова поспорить, что он ни разу не стоял в очереди, чтобы оплатить платёжки.

— Каид... пусти, — снова шепчу, уже более резко, срываясь на хрип. Но он даже не двигается. Дыхание восстановить не получается. Теперь я ещё и дрожу. Приступ как будто отступил, а теперь возвращается с новой силой.

— Дыши, блядь, — выдаёт резко.

— Не ори на меня! — Тут же хриплю.

Шах яростно воздух втягивает позади меня. Злится.

— Бл... Бляха, послушай меня. Дыши медленно, — спокойней произносит. Но всё равно командует. А я слишком напугана, чтобы не слушаться его. Я пытаюсь... Но воздух не проходит в мои лёгкие.

Я сгребаю пальцами ткань на его пиджаке, сжимаю её в руках, потому что мне кажется, что если отпущу, то упаду. Каид продолжает крепко держать меня. Прижимать к себе.

— Через нос. Глубоко вдыхаешь. Закрой глаза и считай про себя до десяти, — говорит он, ещё крепче прижимаясь ко мне. — Ты здесь. Слушай меня. Дыши вместе со мной.

— Я... я не могу считать...

— Один. Два. Три... - Каид считает сам. А я при этом зажмуриваюсь. Втягиваю через ноздри воздух. Лёгкие горят, но я продолжаю втягивать. А после медленно выдыхаю.

Я слышу его дыхание рядом со своим ухом, чувствую, как его грудь вздымается позади меня. Постепенно моё дыхание начинает замедляться, становясь чуть ровнее.

— Вот так, — шепчет Шах.

— Мне уже лучше. Спасибо. А теперь... отпусти. - Голос дрожит. Но меня и правда начинает отпускать.

Каид разжимает тиски. Разрешает сделать шаг в сторону. Я делаю три. Чтобы отскочить подальше.

— И после этого ты будешь уверять меня, что всё под контролем? - Тут же несётся в спину.

— Если бы не ты... — от его наглости задыхаюсь. Серьёзно? — Если бы не ты, я бы никогда не оказалась в том районе!

— Если бы не я, ты бы сидела в тачке Ермолова и далеко не факт, что твой вечер закончился бы только панической атакой. - Тут же в ответ отрезает.

Я вздрагиваю. Его слова режут. Наотмашь бьют. Только у меня что-то начало налаживать, как появляется он и... Говорит, что всё плохо. Нужно сворачиваться и быстро переезжать в его квартиру.

— Я не в том состоянии, чтобы это обсуждать. Я устала и хочу домой.

— Сначала тебя осмотрит врач.

Он не даёт мне снова подойти к двери. Перекрывает путь.

— Я не хочу врача. Я хочу домой. Ты меня вообще слышишь?

Он челюсти сжимает до скрипа. Взглядом вспарывает.

— Хорошо, — выдаёт вдруг, а я от неожиданности вскидываю бровь.

— Серьёзно?

— Да, я сам осмотрю.

— Что, прости? - Из груди нервный смех вырывается. Это же шутка такая, да? Последствия приступа? Мне теперь слышится всякая чушь?

Каид не шутит. Я вижу это в его холодных стальных глазах. Назад отшатываюсь. Бред какой-то. Он и правда решил, что я позволю?

— Ты ведь шутишь? — это уже на нервном вырывается.

— Забыла, что у меня херово с чувством юмора?

Я отступаю назад. Не верю, что это всё на самом деле происходит. Бред какой-то. На коей чёрт ему всё это сдалось? Это уже перебор. Побольше воздуха в грудь набираю. Хватит. Пора заканчивать всё это представление.

— Я что-то забыла или ты врачом на полставки подрабатываешь?

Каид скалится. Прищурившись, на меня смотрит.

— Врачам мало платят, я пошёл другим путём. Но навыки имеются.

— Ты на мне своё чувство юмора тренируешь?

Но Шах продолжает смотреть. Серьёзно. Он не шутит? Господи, да я понятия не имею, на кого он вообще учился. Но мало верится, что на врача.

— В своё время прошёл курсы первой помощи. Когда был в местах, где такая роскошь как врач точно недоступна.

Распахиваю рот и тут же закрываю. Внутри что-то колоть начинает. Это потому, что я про него новые факты узнаю. Смешно, когда я хотела узнать его ближе, он закрывался. А сейчас... Сейчас мне не должно быть это интересно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Со мной всё в порядке, Каид! Прекрати этот цирк, — слова вылетают из меня быстрее, чем я успеваю их обдумать. Но в целом... Я говорю всё по делу. Пора заканчивать. Надоело. Мне не нравится то, как внутри у меня всё дрожать начинает. Пора отсюда уходить.

Шах смотрит дальше. Как будто дыру во мне прожечь пытается. Он весь как будто без эмоций. Только уголки губ сжаты, а глаза сверкают сдерживаемым огнём.

— В порядке? Посмотри на свою руку, — произносит холодным как сталь голосом.

Что? Даже губы раздвигаю в подобии улыбки. Новый трюк? Отвлечение внимания?

Машинально опускаю взгляд, и тут же у меня перехватывает дыхание. Рукав кофты разорван, и вся моя рука в крови. В голове звенеть начинает. Я не понимаю, откуда это и когда это случилось. В полном непонимании на всё это смотрю. Но... как? Неужели я умудрилась пораниться, когда влетела в машину? Или, может быть, эти ублюдки всё-таки успели меня тронуть, а я просто не заметила? На нервном стрессе это упустила? Что странно... Рука до этого совсем не болела. А сейчас... Я чувствую, как рана жечь начинает. Мозг лихорадочно перебирает воспоминания, но я не могу вспомнить, как и когда это произошло.

Каид оказывается близко. Пользуется моим шоковым состоянием. Внутри вспыхивает протест, но тело как ватное становится.

— Это всего лишь царапина, — хриплю. Хотя сама уже переживать начинаю. Как я могла такое не заметить? Царапина большая.

— Царапина? - Не спрашивая разрешения, Шах берёт меня за руку. Его пальцы обхватывают моё запястье, и от этого прикосновения меня словно обжигает. Я могла бы остановить его, но… не делаю этого.

Шах проводит пальцами, медленно изучая каждый сантиметр моей руки. От его прикосновений в воздухе, кажется, начинают разгораться искры. Каждое движение его пальцев по моей коже внутри разжигает самый настоящий пожар. Я замираю. Пытаюсь восстановить дыхание. Но тело выдаёт меня — начинает дрожать. Я дёргаю руку, но он лишь сильнее в захват берёт. Дыхание к чертям срывается.

— Пусти, — хриплю.

Синева его глаз затягивает. Лишает любой порыв сопротивляться. Понятия не имею, как он это делает. Как будто гипнотизирует. По телу табун мурашек расползается в разные стороны.

Каид поднимает взгляд, останавливается на моих губах. Я тут же чувствую, как их кипятком обжигает. Дёргаюсь. Пытаюсь спастись. Нет. Не хочу. Нельзя.

— А если я не хочу? - Хрипит.

— Это только твои проблемы, — тут же в ответ выпаливаю.

Резкий рывок. Он притягивает меня к себе. Между нами остаётся всего сантиметр. Опасное расстояние. Любое движение. Вздох... И случится непоправимое. Я замираю. Упрямо удерживаю его взгляд. И в следующую секунду чувствую, как его губы почти касаются моих, как его рука скользит к моему затылку… Пальцы зарываются в волосы. Но внезапно тишину разрывает резкий сигнал телефона. Звук, возвращающий меня в реальность, как ведро с ледяной водой. И в эту же секунду дверь в кабинет распахивается.

— Простите, что заставил ждать... - Доктор замирает посреди кабинета. Не понимает, что делать дальше.

Я же первая в себя прихожу. Упираюсь ладонью в грудь Шаха. Слегка отталкиваю. И он поддаётся. На шаг отходит. Всё ещё сверлит взглядом. Я пытаюсь вдохнуть.

— Осмотри девчонку, у неё рана на руке. - Бросает доктору, а смотреть продолжает на меня.

Его телефон начинает звонить снова. Он достаёт его из кармана пиджака. А я... Я случайно бросаю взгляд на экран. Внутри всё сжимается. Дышать снова невозможно. Потому что я вижу, что написано на экране.

"Вика"

Глава 7.

Каид из кабинета выходит. Должно легче стать. Должно получиться дышать. А что-то никак. Легче совсем не становится. Теперь ещё и виски сдавливает. Голова взрывается.

"Вика"

Логично думать нужно. Сколько девушек есть с именем Вика? Много. Очень много. Каковы шансы, что ему звонит именно моя Вика? Один на миллион. Но меня поражает даже не это. А моя реакция. Яркая. Пугающая. Внутри всё как будто кислотой обливается.

Бред какой. Господи. Нужно скорее уносить отсюда ноги.

- Давайте осмотрим вашу руку, - врач меня в реальность возвращает.

Я согласно руку протягиваю. Пока он совершает манипуляции: промывает рану, клеит пластырь. Я же открываю приложение такси. Плевать, что деньги последние. Просто плевать. В его машину я больше не сяду. Хватит. Достаточно. Наобщались.

- Сегодня не мочить.

- Хорошо, спасибо.

Я быстро срываюсь с места. Сердце в груди, как ошалелое колотится. Знаю, что Шах сейчас против будет. Начнёт опять рычать. Но плевать. Уходя — уходи! Раз пропал из моей жизни нечего было возвращаться.

- Далеко?! - Стоит только дверь кабинета распахнуть, как я тут же на Каида наталкиваюсь.

- Домой. Врач руку обработал. Всё посмотрел. Дал рекомендации. На этом наш уговор заканчивается.

- Жди внизу, я поговорю с врачом и выйду.

Киваю. Только потому, что знаю - скажи ему сейчас, что я по-своему сделаю, он меня никуда не отпустит.

Спускаюсь по лестнице вниз. Коленки подрагивают. За сегодняшний день я пережила столько, что просто чудо, что я вообще сама идти могу.

Смотрю в приложении такси, машина уже подъезжает.

Закусываю губу, холодный ветер в лицо ударяет. Телефон на беззвучном режиме. Вика звонила чёртову кучу раз. Отписываю ей в мессенджере, что скоро буду дома.

Думаю несколько секунд, как раз подъезжает моё такси, сажусь внутрь. А после... Открываю сообщения. Номер Шаха я помню наизусть. Выучила, когда днями лежала и гипнотизировала взглядом телефон, в надежде, что он позвонит. Это было самое настоящее издевательство, сказать, чтобы я проваливала, но любезно забить свой номер в телефон, который для меня оставил. Да, эти чёртовы цифры всё ещё в моей памяти. Никак не забываются, хотя я бы очень хотела.

"Я вызвала себе такси. Домой доберусь сама. На квартиру я не вернусь. Пожалуйста, не лезь в мою жизнь. У меня всё хорошо, не порть это"

Машина трогается с места. Я нажимаю на кнопку "Отправить". Блокирую телефон и откидываю голову назад. Глаза закрываю. Восстанавливаю дыхание. Это всё просто плохой сон. Ужасный. Нужно просто выспаться, а завтра всё будет хорошо. Шах больше не появится. Больше не станет ко мне лезть и... Телефон вибрирует в руке. Я не хочу смотреть. Не буду. Но сердце уже начинает колотиться как ненормальное. Он никогда не писал мне сообщения. Господи. Эта наивная идиотка всё ещё живёт во мне.

Открываю глаза. На экран смотрю, и из горла истерический смешок вырывается. Не писал и не напишет. Это Вика. Пишет о том, что уже сошла с ума и как я вообще могла пропасть и не писать ей. Она действительно переживает.

Внутри тепло становится. Наверное, нужно объяснить. Я с детства жила в пансионе. Конечно, у меня были подруги. Я так думала. Но там каждый думал только о себе. За свою шкуру переживал. Вика — это другое. Я наконец то узнала, что такое настоящая дружба. И я не стану думать, что имя на телефоне Шаха... Что оно может быть связано с моей подругой. И что их... что-то может связывать. Но стоит только про себя это произнести, как внутри всё скручиваться начинает. Потому что... Я не смогу принять. Точно. Сто процентно.

Такси возле нашего дома останавливается. Я расплачиваюсь с ним и выхожу из машины. Поднимаюсь на наш этаж.

- Господи, Арина! Я чуть с ума не сошла! Что произошло?! Что с твоей рукой?! - Вика вопросами заваливает.

Я что-то отвечаю. Рассказываю про хулиганов. Только момент с Шахом умалчиваю. Говорю, что просто мужчина помог. После к врачу отвёз. С рукой всё хорошо. А сама взглядом её телефон гипнотизирую, который на столе лежит. Жужжит. Ей приходит сообщение за сообщением. Он не пишет сообщения. Это кто-то другой. Я пытаюсь себя успокоить. Но не выходит.

Её телефон звонит, она принимает вызов, ругается, потому что курьер не может найти опять наш подъезд. Это частая история.

Вика идёт встречать курьера. Телефон на столе забывает. Уходит без него.

Я плохой человек. Ужасный. Но я беру в руки её телефон. Я только посмотрю исходящие. Я всего лишь посмотрю... Мне нужно убедиться, что это не она...

Стоило Шаху только появиться в моей жизни, как всё по наклонной пошло. Ну вот что за человек такой?

Как я себя чувствую, когда снимаю блокировку с телефона подруги? Ужасно! Потому что я в личное свой нос сую. То, что, казалось бы, меня касаться не должно, а задевает по касательной.

Вдох глубокий делаю. Открываю журнал звонков. Лихорадочно глазами бегаю по номерам. Неизвестный номер. Наверное, курьера.

"Папа"

"Арина"

"Нурлан"

Сердце в горле уже колотится. Настолько сильно меня кроет от всех этих эмоций.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я открываю каждый контакт. Пробегаюсь взглядом по номерам. Кто такой Нурлан я понятия не имею. Но его номер я тоже смотрю. Потому что, а вдруг... Номера Шаха нет. Она не звонила. Это не она. Облегчения я не испытываю. Хотя очень хочется. Чувство вины за своё недоверие и поступок накрывает ещё сильнее.

Быстро блокирую телефон обратно. На стол его возвращаю.

- Я скоро баннер во дворе повешу, где стрелочками нарисую, как к нашему дому доехать. Ну вот что за идиоты у них работают? - Вика залетает на кухню с бумажными пакетами. Много говорит. Возбуждённо. Размахивает руками. Шутит.

Я даже улыбаюсь. Но туман не развеивается, в котором я нахожусь всё это время. Как он смог вогнать меня в такое состояние? Как смог заставить сомневаться в человеке, которому я полностью доверяю... Или доверяла? Господи, как сложно. Мне нужно выспаться. Просто выспаться. Завтра будет новый день, и всё станет лучше. Я очень сильно надеюсь.

- Так, сейчас ты примешь душ, - Вика разворачивается ко мне, закусывает губу и на руку мою смотрит, - с этим нужно что-то придумать. Мочить нельзя, но ты такая замарашка, что помыться точно нужно.

Замарашка?

Встаю со стула и подхожу к зеркалу в коридоре. Господи... Я и правда, как будто из канализации вылезла. Грязная. Перепуганная. Бледная. В волосах какие-то мелкие кусочки веток. Я как будто из жизни на пару часов выпала. Где я ветки нашла? Вот когда на своё отражение в зеркале смотрю, уже и не кажется решение Шаха отвезти меня к врачу таким странным.

- Кошмар, - произношу тихо.

- Хвост пистолетом. Так, смотри. - Вика мне протягивает квадратик фольги. Я в полном недоумении на него смотрю. Презерватив? Зачем мне презерватив?

- Я не совсем понимаю... Это... Зачем?

Подруга несколько секунд на меня внимательно смотрит, а после взрывается громким смехом.

- Господи, Арина, подумала и решила, что нам пора переходить на новый уровень. На руку, чтобы не намочить!

Я бровь вопросительно вздёргиваю.

- Я этим лайфхаком пользовалась, когда палец на ноге сломала. Мочить было нельзя, а мыться как-то было нужно. Так что я вот так выкручивалась. Раскатывать умеешь?

Вот здесь я моментально краснею. Потому что не умею. Не приходилось. У меня ещё не было... Короче, не было повода!

Вика видит моё замешательство и дальше без всяких вопросов помогает.

- После душа будем кушать! Твои доводы, что не ты купила, я слушать не буду! С первой зарплаты у папы отдашь.

На это я подруге ничего не отвечаю. Но поесть мне точно нужно. Я бы сказала, что жизненно необходимо. За сегодня организм столько энергии потратил, что мне нужно силы восстановить. А вот про работу у её отца... Я не знаю, что теперь говорить. А что, если Каид не соврал? Что, если... Голова снова кругом идти начинает. Потому что с одной стороны Вика, которая мне помогла. Договорилась. Я уже слово дала, что приду. С другой стороны Шах. Зачем ему врать? Чтобы я просто не пошла туда работать? Если так, то зачем ему это?

Душ принимаю быстро. Когда захожу на кухню, то живот сворачивает от приятных запахов. Слюна во рту начинает собираться.

- На завтра у нас с тобой очень много планов!

- Прямо много? - Кривляю немного подругу, потому что насколько я помню у меня на завтра планов вообще не было. Но Вика это может исправить по щелчку пальцев. Она мастер найти сто дел за считанные секунды. Так мы с ней оказались на уроке рисования. Оказалась, что это рисования голой натуры. Я тогда случайно на парня свой мольберт уранила, он упал и подвернул ногу. Я просто не ожидала, что он раздеваться начнёт.

- Да! Я знаю, что папа сказал приходить тебе через несколько дней. Но! Мы завтра пойдём в его офис. Папы там не будет, у него пять встреч в городе, я уже всё узнала. Короче! Пообщаешься с его секретаршей. Там секретики поспрашиваешь. Посмотришь, где что лежит. Спросишь, какой папа любит кофеи и в какое время. Короче, возьмёшь всё в свои руки, чтобы папа офигел от того, какая ты профи.

Я с вилкой в руке застываю. Хотя... поговорить с секретаршей — это же не такая плохая идея? Правильно? Я смогу на неё посмотреть. Запуганного человека же сразу видно? Позадавать вопросы и уже тогда решить - правду мне Шах сказал или нет.

Глава 8.

Ещё раз внимательно осматриваю себя в зеркале. Одежда скромная, чтобы не привлечь ничьё внимание. Высокий хвост и минимум косметики.

Как бы я себя ни уговаривала, что Каид всё наврал, но его слова всё-таки возымели эффект. Я сомневаюсь, насколько порядочный человек отец Вики. Я решила, что сегодня всё пойму по его помощнице. Понаблюдаю за ней. Вопросы позадаю. А дальше... так уже и решение приму.

- Одна из важных причин, почему я никогда не буду работать в офисе, - выдаёт подруга, когда я из своей комнаты выхожу. Окидывает меня взглядом сверху вниз и грустно вздыхает, - одеваются люди туда как на траур.

- Отлично, утренний комплимент я засчитала, теперь можем идти или ты мне ещё парочку ласковых скажешь?

- Ой, не обижайся только, ты же знаешь, что у меня язык своей жизнью живёт. Совсем не думаю, что несу.

На Вику и обижаться-то не получается. Она такая. Говорит, что всё в голову приходит. Анализирует уже потом.

Вздыхаю, проверяю, положила ли в сумочку телефон. Вика дверь открывает.

- Ёмаё! - Слышу её возглас и тут же машинально на шаг отступаю. Что там? Кто?! Сердце как по щелчку пальцев замирает.

Вика наклоняется, а после ко мне разворачивается с корзинкой, в которой лежат фрукты и сладости.

— Это ты заказала?

- Нет, - подруга ресницами хлопает, - тут записка есть, сейчас всё узнаем.

Вика ногой дверь захлопывает и несёт корзинку на кухню. А у меня внутри всё холодеет. Если честно, то я понятия не имею, откуда это взялось на нашем пороге.

- Арин, ану признавайся, обзавелась тайным поклонником?

У меня моментально губы в букву "0" складываются. Это с чего такие выводы?

- Глупости какие.

- Почему же глупости? Тут так и написано. "Самой красивой малышке. Твоя улыбка согревает мой день. Арина, пойдёшь со мной на свидание?"

Всё, что я слышу, это первые три слова. И на малышке у меня случается триггер. Потому что я слышу это как "малыха" ещё и его голосом.

- Как там написано? - Хрипло произношу. Подхожу ближе. Забираю у подруги открытку. Сердце моментально в груди испуганным зайцем прыгать начинает.

Глазами пробегаюсь по буквам. Потихоньку выдыхаю.

- А я тебе уже давно говорила - обрати на него внимание! Парень ведь весь извёлся. Смотрит так, что даже у меня сердце сжимается.

- Вик!

- Ну что, Вик? Хороший же! Не обидит. А если попробует, я ему глаз на жопу натяну и...

- Вик!

Записка от Лёши. Он живёт в нашем доме. На два этажа ниже. У него очень милая собачка. А ещё... он уже трижды приглашал меня на свидание, но я каждый раз находила отговорку, чтобы не соглашаться.

- Понятно всё с тобой, пошли, динамщица. - Подруга вздыхает и на выход направляется.

Я же смотрю на пальцы, которые ещё до сих пор подрагивают, и понимаю, что с этим нужно что-то делать.

- Короче, смотри. Нюта крутая! Она у отца год проработала. Знает всё. Со всеми умеет договориться. Коммуникабельная.

Я же щеку изнутри закусываю. Ну вряд ли бы она год продержалась, если бы всё так плохо было, да?

- А до неё... много помощниц было? - Вопрос задаю. Голос слегка хрипит. Потому что я нервничаю. Я пока что ещё не знаю, верю я Шаху или нет. Но хотелось бы, чтобы нет. Потому что я ненавижу, когда он прав.

- В плане какая текучка?

Вика громко сигналит. Кричит и бьёт руками по рулю. Нас кто-то подрезал на дороге, и подруга ужасно злится.

- Ну что-то вроде того. Просто интересно, насколько твой отец требовательный...

- До Нюты была Кира, она тоже около года продержалась. После пошла на повышение. У неё юридическое образование. Теперь она у папы юрист. - Вика пожимает плечами, рассказывает совершенно спокойно.

Значит, она знакома со всеми, кто у отца работал? И если бы кто-то в больнице лежал, она бы знала, да?

- А что по графику? Может быть такое, чтобы до ночи задерживали...

- Честно, не припоминаю, чтобы отец в офисе ночевал. Он, конечно, трудоголик, но не настолько. Арин, ты чего переживаешь? Нормально всё будет! Если что, я всегда помогу. Я папиных партнёров знаю. С каждым могу если что решить, поговорить. Так что мы многое сможем исправить, если ты вдруг напортачишь.

А с Каидом? С Каидом ты тоже можешь решить? Я не знаю, почему именно этот вопрос сейчас визжит в моей голове. Но внутри просыпается плохое чувство. Я его уже испытывала. Липкое. Неприятное.

***

— Ой, - на шаг назад отхожу и на кофемашину смотрю испуганно. Та плеваться начинает и звуки странные издаёт.

— Ааа, это у нас старушка выделывается иногда. - Нюта подходит ближе к машинке и деловито ударяет её ладонью сбоку. Та тут же хрипеть перестаёт, и моментально начинает течь струйка кофе.

— Нют, расскажи Арине, как здесь работается. А то она боится, что мой отец тиран. - Вика произносит с иронией. Она вроде и шутит, а вроде как и обижается, что я так всё воспринимаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ну а как? После того, что мне Каид рассказал, я всё жду, когда мне камеру пыток покажут.

— Да нормально работается. Я вот жива здорова. Психологически уравновешена.

Я на неё взгляд поднимаю. Это прямо на каждой работе уточняется?

— Боже, Ариш, расслабься. Ты так напряжена.

— Я просто боюсь, что могу не подойти, а Глеб Борисович из приличия не скажет, потому что я твоя подруга. - Пытаюсь ли я спрыгнуть с работы? Немного да. Потому что из-за кое-кого я теперь здесь на всё с подозрением смотрю. Но... я вижу Нюту. Симпатичную молодую девушку. Весёлую. Она шутит, смеётся. Выглядит шикарно. Никаких следов побоев или чего-то ещё. У неё небольшой округлившейся животик, который она постоянно поглаживает. Значит... если на всё посмотреть трезво, то не так уж и плохо. Точнее, нормально здесь всё. Вика хорошо общается со всеми в офисе. Насколько я поняла, бывает здесь часто. Если бы здесь что-то происходило, то она бы... знала.

— Смотри, плюсы есть, - Нюта на шёпот переходит, — каждая вылазка с боссом - тебя кормят в ресторане. После работы могут до дому подкинуть. Ещё корпоративы. Там всему коллективу выделяют средства на наряд. Стол опять-таки оплачивают.

Я ресницами хлопаю. Надеюсь, что зарплату не едой выдают? Потому что пока что она только про это и рассказала. Мне бы деньгами, конечно. А то платьем за квартиру не заплатишь.

— Скажите, а встречи поздние бывают с клиентами?

— Редко, у меня за год всего две было. И то, потому что у американцев там накладка с рейсом вышла. У них было всего пару часов и пришлось в срочном порядке выезжать на встречу. Но это оплачивается сверхурочно, не переживай.

— Папа шмотки оплачивает? — Вика тут же к разговору подключается. - Нужно внештатным сотрудником втесаться, чтобы под шумок свои покупки на папину фирму списывать.

Нюта и Вика начинают смеяться. Я же нахожусь в полнейшей растерянности. Значит... Каид специально всё это рассказал? Чтобы меня напугать, да?

На вопрос, зачем ему это, я уже нашла ответ. Просто не хочет со мной пересекаться. Либо не хочет, чтобы я что-то случайно взболтнула. Или рассказала. Короче, по своим личным причинам.

***

Прошла неделя с тех пор, как я начала работать у отца Вики. С каждым днём всё казалось спокойнее. Я даже почти перестала нервничать. Глеб Борисович оказался вежливым и спокойным начальником. Нюта и правда оказалась шикарной. Всё это время она меня обучала. У неё железные нервы и море терпения. Я уже начала ориентироваться в задачах помощницы. Я даже поверила немного в себя.

Каид за всё это время не появился ни разу. Сначала меня это напрягало, потому что я снова начала о нём думать. Но после у меня появилось столько работы, что думать о нём я почти перестала. Всё по старой схеме. Просто выбить мысли из головы другими делами. Работает на ура.

Нюта хвалит меня за очередной отчёт и указывает на дверь кабинета Глеба Борисовича, который ведёт переговоры с клиентом. Я машинально киваю, делаю пометку принести нужные бумаги позже. Но тут дверь неожиданно открывается, и Глеб Борисович выглядывает в приёмную.

— Арина, — мягко произнёс он, — мне нужно, чтобы сегодня на встречу поехала ты.

Застываю и сильнее пальцами бумаги сжимаю. Меня ещё не брали на встречу. Обычно ездила Нюта, я работала здесь. Разбиралась с документами. Не то, чтобы я рассчитывала, что меня никогда не возьмут, но тревога начинает потихоньку нарастать.

— Сегодня? — Переспрашиваю и взглядом Нюту ищу. Я же не знаю, что за встреча. Я не готовила документы. Я...

— Да, сегодня. У Нюры сейчас дела личного характера, так что ты будешь меня сопровождать. Впрочем, она подготовила все необходимые документы, так что ничего сложного. Просто возьмёшь с собой папку и составишь мне компанию. Тем более что с клиентом ты уже знакома. Представление имеешь, о чём будет разговор. - Он тепло улыбается, а у меня уже всё. Паника вовсю внутри пульсирует. Я знаю только одного клиента. И я очень сильно надеялась, что именно с ним на встречу меня и не возьмут.

— Не переживай, Ариша, всё будет отлично! — Нюта подмигивает. — Только улыбайся и будь внимательна к деталям. Там не будет ничего сложного, всё подготовлено. На то, как он общается, не смотри и на личный счёт не принимай. Он всегда ведёт себя так. И не любит женщин на встречах.

Я же ртом воздух хватаю. Все попытки уговорить себя успокоиться летят к чёрту. Каид ведь ничего не выкинет на встрече, правда?

Глава 9.

В машине Глеба Борисовича я не нахожу себе места. Во-первых, это моя первая встреча. Официальная. Как помощницы. Я переживаю, что не справлюсь. Что-то не так сделаю. Скажу. А когда я переживаю...

- Ой, - вырывается из горла, когда крышка бардачка меня по коленкам бьёт. Это у меня так ноги сильно дрожат, что я его задела и он распахнулся.

- Ничего страшного, там замок барахлит, всё времени нет заехать в сервис. - Глеб Борисович быстро крышку подхватывает и захлопывает. Я напрягаюсь в эту же секунду. Но... Ничего страшного не происходит. Всё опять только в моей голове. Все эти страхи.

Глеб Борисович вообще хороший. Добрый. Не кричит на подчинённых. Всегда разговаривает спокойно. Обеды в офис заказывает, чтобы его сотрудники не голодали. Вот, например, вчера Нюре стало не по себе. Голова закружилась. Так он сам лично её к врачу повёз. Заботливый начальник.

- Ты чего нервничаешь так? Так дрожишь, что машину из стороны в сторону бросает. - Ермолов на меня серьёзный взгляд бросает, а я лишь глаза сильнее распахиваю.

- Простите... Я просто нервничаю. Первая встреча... Я не хотела, я...

То, что он шутит, я понимаю лишь сейчас. Когда Глеб Борисович смеяться начинает.

- Забавная ты, Арина. Разбавишь наш коллектив.

Я опять не понимаю. Но киваю на всякий случай.

Когда машина паркуется возле ресторана, я чувствую, как внутри всё потряхивать начинает. Сильнее пальцами папку сжимаю, которую мне передала Нюта. Чёрт, я ведь хотела посмотреть, что там внутри. Но так сильно распереживалась, что просто забыла.

- Записывай всё. Даты поставок. В какой день, какие запчасти привезут. Сколько фур. - Ермолов даёт мне по дороге распоряжение. Я же киваю. Пальцами сильнее в папку впиваюсь.

Не знаю, на какой именно ступеньке начинаю на себя злиться. На третьей? На пятой? Может, на десятой. Но вдруг такая злость охватывает. Почему это я бояться должна? Кто он мне такой?! Бывший похититель? Это звучит даже смешно. Между нами и не было даже ничего толком. Я в него влюбилась, он от меня как от огня шарахался. Вот и вся история. Сейчас вдруг решил снова заявиться и права какие-то требует. Нет. Даже не так. Ему скучно стало, и он вспомнил, что есть дурочка, с которой можно поиграть. Приказывать и наблюдать, как она, разбивая нос, пытается угодить. Но нет уж. Закончилось это время.

Я себя за считанные секунды буквально довожу до состояния на взрыве. Я как будто из какого-то кокона выбираюсь. Я же реально была как будто в тумане с того самого дня, как мы с ним встретились в ресторане. Он мне высказал своё мнение по поводу Ермолова. Моё право выслушать, а решение самой принимать. Ермолова в офисе все любят. Никто о нём и слова кривого не сказал за эту неделю. А я с девочками и вместе на метро домой ехала. И даже прогуливалась по улице. Сплетни были. Про сотрудников. А вот про Ермолова ничего.

Завожусь настолько, что, когда мы подходим к нашему столику, уже готова всё Шаху в лицо высказать.

- Зейнал, привет, дорогой. - Глеб Борисович протягивает руку мужчине. Жмёт её. Я же хлопаю ресницами. Это не Каид. То есть за столом сидит не Каид... Растерянность охватывает моментально. - Арина, знакомься, это Зейнал Алиевич Саидов. Ты его уже видела, но не знакома лично. Наш крупный поставщик.

- Очень приятно познакомиться, - выдаю хрипло. Значит... Значит, встреча не с Шахом? Сердце в груди тарабанит очень громко, мне кажется, что все присутствующие это слышат.

Я не расстроилась. Нет. Я же, наоборот, не хотела видеть Каида. Я рада, что здесь сидит не он. Но тогда почему этот осадок остаётся? Из-за того, что я настроилась и хотела ему показать, что не буду плясать под его дудку?

- Арина, - Зейнал окидывает меня взглядом. Я бы сказала, что безразличным. Но почему-то щёки вспыхивают от того, как он задерживается на моём лице. Скользит по губам. После просто кивает в знак приветствия и отворачивается.

Я и правда его видела в офисе. Вот почему Глеб Борисович сказал, что я в курсе дел. Он тогда просил меня распечатать договор. Я им заносила кофе, запнулась и слегка разлила напиток на стол. Саидов на меня тогда глянул так, что у меня коленки задрожали. Как-то строго или осуждающе, я до сих пор не разобралась. И вот сейчас... Он снова смотрит на меня как на недоразумение.

Веду плечами, расправляю спину. И в ответ тоже смотрю. Ну а что? Пускай знает, что я не из робкого десятка.

Я внимательно всё слушаю. Записываю. Делаю пометки, когда даты и время неточные, расплывчатые. Волнуюсь. Потому что Саидов на меня бросает косые взгляды. Я ему точно не нравлюсь. Всё, как и предупреждала Нюта.

- По этим задержка будет.

- Какие-то проблемы?

- Материал некачественный. Хотели наеб...., - Зейнал откашливается, на меня снова косится, - в общем нагреть хотели. Не думали, что я лично проверять начну.

Он при мне матюкаться не стал. Хотя я столько времени с Шахом провела, что все эти словечки... Вот опять! Ну вот какого чёрта мыслями снова к нему возвращаюсь?! Сама на себя злиться начинаю. Ведь давала себе установку, тогда почему же сама её и нарушаю? Наверное, потому что Зейнал крутится в таких же делах, как и Каид. Я это интуитивно чувствую. Что он опасный. И бизнес его тоже. Поэтому стараюсь сидеть на краешке стула, который ближе к Ермолову. Так, на всякий случай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Наедине поговорим?

Когда вопрос этот слышу, у меня чуть ручка из рук не выпадает. Потому что на секундочку кажется, что Саидов ко мне обращается. Но нет, он на Ермолова смотрит. Намекает, что... Да не намекает он, а прямо говорит, что я здесь лишняя. Не хочет при мне обсуждать.

Глеб Борисович кивает, на меня взгляд переводит.

- Если минут десять подождёшь, водитель приедет и отвезёт тебя домой.

- Нет-нет, спасибо, я сама доберусь. Не переживайте. - Тут же в ответ выпаливаю. С места подскакиваю как ошалелая. Я не соглашаюсь на предложения Ермолова подвезти меня домой или чтобы его водитель. Не хочу наглеть, да и... Как-то это... что ли, обязанной ему быть. В общем, я решила, что сама буду везде добираться. Карточка метро у меня пополнена, да и пешком гулять я тоже люблю.

- Завтра выходной взять можешь, послезавтра будет поздняя встреча с партнёрами. Задержаться придётся, так что считай, что завтра компенсация, за задержку.

Открываю и закрываю рот. Киваю в ответ. Но внутри немного всё от тревоги подрагивать начинает. Нужно будет у Нюты расспросить. У меня её номер есть. Что это за клиенты и встреча.

Выхожу из ВИП кабинки и вдыхаю полной грудью. Сердце всё ещё барабанит в груди как ненормальное. Волнуюсь.

Захожу в дамскую комнату. Умываюсь прохладной водой. В ладошки набираю прохладную воду, держу несколько секунд. Так себя отрезвляю.

Сообщения от Вики. У неё там новый тренер и, судя по всему, он ей нравится. Потому что она присылает много смайликов. И то, как она краснеет, после язычок, потом хитрую рожицу. Тренер ей точно зашёл. Я только рада за подругу. Набираю в ответ, чтобы она там как следует потренировалась, подмигивающий смайлик и прячу телефон в сумочку.

Из дамской комнаты выхожу в хорошем настроении. Вспоминаю, что здесь недалеко есть парк, а в нём продают очень вкусные булочки с корицей. Уже потираю руки и через общий зал к выходу иду. Как тут сердце в груди буквально сжимается и на огромной скорости в пятки летит. Потому что краем глаза я фигуру знакомую замечаю. Очень знакомую. Дыхание сбивается, я голову поворачиваю.

Высокий. Большой. Скольжу взглядом по костюму, сшитому на заказ. Он обтягивает стальные мышцы. А моё бедное сердце удар за ударом пропускает. Даже сейчас, когда обещала себе, что больше не стану... Но ничего не могу со своей реакцией поделать. Шах в этом ресторане... Насмешка судьбы? Может, всё-таки... Но мои сомнения развеиваются в ту же секунду. Он поворачивает голову. И меня бросает в дрожь, эти чёткие линии скул, тяжёлая, решительная челюсть. Его глаза, холодные, пронзительные, цвета тёмного океана в предгрозовой шторм, выжигают, заставляя инстинктивно напрячься.

Он на меня не смотрит. Не видит. А я уже чувствую, как его взгляд до ожогов ранит кожу. И тут... сердце вообще признаки жизни подавать перестаёт. Потому что... Он не один. Рядом с ним женщина... И вот тут меня накрывает. Новая паническая атака? Не знаю. Но внутри что-то больно сжимается.

Я пытаюсь глубокий вдох сделать, назад отступаю. Раздаются крики и громкий звук.

- Твою мать! - Кричит какой-то мужчина.

Я разворачиваюсь и застываю в полном ужасе. Я случайно толкнула официанта. А тот... Перевернул тарелки на посетителей, что позади меня сидели. У мужчины на голове спагетти. С них скапывает соус на его дорогой костюм. Рядом сидит девушка с распахнутыми глазами и начинает визжать.

- Простите, пожалуйста, я... - В полнейшей панике я не нахожу ничего лучше, чем... Просто начать снимать спагетти с головы мужчины. Скидываю их в сторону.

- Ты что творишь?!

Визг сбоку меня заставляет дёрнуться. Я перевожу взгляд и... оказывается, я скидывала спагетти не на пол, а на туфли женщине.

- Я... Простите, я...

- Идиотка тупорылая! Ты вообще знаешь сколько они стоят?! Да твоя почка стоит дешевле! Откуда она вообще здесь взялась?! Гриша! Сделай что-то!

Гриша скидывает с головы остатки спагетти, подрывается из-за стола. Я назад интуитивно отступаю. Только получается сделать всего несколько шагов. Дальше я в скалу впечатываюсь.

- Да я тебя... - Рычит, протягивает руку, чтобы схватить меня за шкирку, но его рука в воздухе зависает. А после позади меня стальной голос звучит:

- Поподробней, что ты с ней сделать хочешь. Мне очень интересно.

Глава 10.

Голос Шаха под кожу проникает. Обволакивает. Я знаю эту вибрацию. Этот тон. Он произносит фразу спокойно. Но внутри всё замораживает.

Я по лицу Гриши вижу, что он уже очень сильно пожалел, что вообще из-за стола встал. Ещё минута и он решит, что спагетти на его голове — это хорошее дизайнерское решение. Даже лучше парика лысину прикрывают.

- Я...

- Гриша! Эта овца...

- Заглохни! - Гриша тявкает на свою спутницу. Мне же становится совсем не по себе. Я виновата... Не специально, конечно, перевернула блюда. Но перевернула же. И... Но я пыталась извиниться. Даже исправить попыталась, просто я нервничала сильно, и...

- Отведи девушку в мою кабинку. - Шах тут же обращается к побледневшему официанту. Приказ отдаёт. Парень в момент кивает и уже возле меня стоит.

- Каид, я... - Разворачиваюсь, пальцами его руку сжимаю. Подушечки моментально обжигает от этого соприкосновения. Сердце колотиться сильнее начинает.

- Идёшь в кабинку. И ждёшь меня там.

- Она сначала мои туфли вымоет! А потом пусть валит куда хочет. Может, и языком, я не против. - Женщина шаг вперёд делает. Смотрит на меня так, будто я не туфли ей испачкала, а мужа из семьи увела.

— Это слишком, и я... - Даже договорить не успеваю, как эта бешеная резко на меня идти начинает. Не может подойти совсем близко, потому что со взглядом Шаха встречается. Назад отшатывается.

- Малыха, иди в кабинку.

Меня как будто разрядом тока пронзает. Каждое нервное окончание задевает, когда он так меня называет.

- Я вас проводу. - Официант смотрит так умоляюще, что мне не по себе становится.

Последний раз взгляд на бешеную бросаю и киваю официанту. Хорошо, я пойду.

Колени слегка дрожат. Это все реакция на то, что я касалась Шаха. Сжимаю и разжимаю пальцы, пытаюсь разогнать дрожь по телу, но никак не выходит.

Перед тем как за угол свернуть, я оборачиваюсь. Потому что чувствую, что на меня кто-то пристально смотрит. Стоит только обернуться, как я тут же со взглядом карих глаз встречаюсь. Замираю на секунду. Зейнал стоит, облокотившись на стену, и без всякого стеснения на меня смотрит. Как будто изучает. Готова голову на отсечение отдать - этот мужчина связан с тёмными делами. От него аура идёт... Опасная. Пугающая.

- Простите, давайте в кабинку пройдём? Иначе... я бы не хотел расстраивать господина Шахина. - Официант с ноги на ногу переступает. Смотрит на меня так, что я снова себя неловко чувствую. Он боится. Боится расстроить Каида.

- Да-да, конечно. - Послушно следую за ним дальше. В мои планы совершенно не входит никому причинять неудобства. И внутри тут же совесть сжимается. Потому что Грише я их уже причинила. Перед ним мне неудобно. В вот перед его спутницей — совсем нет. Ей не помешает встряска.

Официант открывает передо мной дверь, и я на пороге замираю. Потому что вижу ту девушку. Ту самую, которую с Каидом видела. Это шутка такая, да?

Я не переступаю порог. Уже броситься прочь хочу. Как позади себя жар чувствую. Крупные ладони талию сжимают. Вздрагиваю, тут же в сторону отшатываюсь.

- Катарина, принеси кофе. Один без молока, второй с безлактозным молоком. - Каид отдаёт девушке приказ, она тут же кивает и идёт на выход из кабинки. Значит, это... официантка?

Напряжение внутри становится немного меньше. Не так сильно сдавливает. Я же пытаюсь не обращать внимания на то, что меня зацепило то, что я видела его с девушкой. И на то, что облегчённо вздохнула, когда узнала, что она не с ним. Это... это ничего не значит! Мне всё равно. Да. Вот так. Самообман крутая штука. Пользуйтесь. И то, что он помнит, что я на безлактозном пью, я тоже стараюсь не замечать.

Когда мы в кабинке одни остаёмся, атмосфера в помещении накаляется. Мне становится ужасно жарко. Даже на окно посматриваю, чтобы комнату проветрить.

- Спасибо, что вмешался, - первая выпаливаю, - я бы и сама справилась. Но спасибо.

Шах только челюстью ведёт. Смотрит. Прожигает. А я нервничать сильнее начинаю. А когда я нервничаю... То...

- Я случайно оступилась. Между прочим, с каждым бывает. Я извинилась и загладила бы вину. С мужчины я сняла почти все спагетти... Там только протереть оставалось и... - Тараторить начинаю. Потому что я много говорю, когда нервничаю.

Вижу, как уголки губ Каида в улыбке подрагивают. Он на меня смотрит так... Будто разглядывает с интересом. Мои щёки моментально вспыхивают. Это он сейчас надо мной смеётся, да?

- Протереть. Долго тереть собиралась?

Открываю и закрываю рот. Он же не про лысину, да? Я не буду на это отвечать!

- Мне пора! У меня дела! Ещё раз спасибо, и... - Порываюсь в сторону выхода. Но тут же притормаживаю. Каид стоит возле двери. С насмешкой смотрит, мол, давай. А я медлю. Он же не выпустит, да? Схватит, зажмёт. А меня ещё от предыдущего соприкосновения потряхивает.

- Передумала?

- Я...

- Поговорим, малыха?

Снова это прозвище, а меня опять разрядами тока пронзает.

- О чём?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- О том, что ты здесь делала. С кем. И о том, когда твои мозги из отпуска вернутся.

Обиженно поджимаю губы. Шах... Как всегда! Совсем не думает о чувствах других людей! Он же меня глупой только что назвал, да?

- У них олинклюзив. Фирма оплатила. - Тут же в ответ шиплю. Ну а что? Он меня обидел! И вообще! У меня не было проблем, пока он снова в моей жизни не появился. Ну не было же! Значит что? Не я беды притягиваю. Не я.

- Хорошая фирма. - Шах щурится, ближе подходит. Я же на шаг отступаю. На всякий случай. А то мало ли, он сейчас близко подойдёт, а меня что-то по затылку ударит. Я уже выяснила, что рядом с ним одни неприятности.

- И не говори. Это всё? Или ещё что-то спросить хочешь? - Внутри всё от злости кипит. Вот я же была ему благодарна за спасение. Ну, была же. Пока он меня не обидел! Хотя... что с теми хулиганами не я виновата была. А он. Я бы в тот район в жизни бы не зашла. Что сегодня с этим Гришей. Если бы я Каида не увидела... ел бы он свои спагетти, а не с головы бы их скидывал.

- Малыха...

Вздрагиваю. Он какие-то точки во мне этим прозвищем задевает. Я же головой веду. Встряхиваю волосами. Нет-нет. Я не хочу здесь находиться. Не буду. Нельзя.

- Я не буду обсуждать, понятно? - Вздёргиваю подбородок выше. Хватит. Он уже достаточно мною руководил. А начальник нормальным оказался. И я верю Вике. Она была со мною рядом в самый ужасный момент. Она помогла мне выйти из депрессии. Поэтому я не стану в ней сомневаться. У меня и так совесть не на месте после того, как я в её телефон полезла.

- Не будешь. Это сейчас что? Бунт? Попытка сделать мне назло?!

Фыркаю. Какое же самолюбие.

- А ты кто, чтобы я тебе назло что-то делала? - Резко в ответ выпаливаю. А у самой внутри всё подрагивать начинает. Чёртово желание его задеть царапает изнутри. Вижу, как его глаза вспыхивают. Опасно. Я ведь знаю, что это значит. А даже с места не сдвигаюсь. Потому что... Потому что хочу увидеть, что ещё могу вывести из себя. Как будто это что-то значит. Как будто...

- За тоном следи, - рычит в ответ и по щелчку пальцев рядом оказывается. Его пальцы на моём локте сжимаются. Каид дёргает меня на себя. Резко. Быстро. Я с хрипом в него вбиваюсь. Впечатываюсь.

- И ты следи, когда меня дурой называешь. - Тут же резко выдаю. Понятия не имею куда чувство самосохранения испаряется. Под ракушкой прячется. Ага.

- Блядь, и как с тобой без мата разговаривать? Доводишь же, сучка.

Сглатываю громко. И продолжаю в его глаза смотреть. В них самый настоящий шторм. Не лезь - утонешь. А я без спасательного жилета бросаюсь. Господи, мои мозги и правда на отпуск отчалили.

- Я тебя вообще не трогаю, это ты...

Шах зубами скрипит. Этот звук вместо тысячи слов. Как же мне раньше нравилось его вот так доставать. Эту глыбу безэмоциональную на эмоции выводить. И что получается, сейчас тоже нравится? Проверится бы, да? Это же проблема во мне какая-то. Раз мне вот это всё нравится. Ненормально же.

- Смотри, смелая стала. Огрызаешься.

Ещё один рывок и я чувствую, как его горячее дыхание кожу обжигает. Он близко. Опасно близко. Непозволительно.

- Каид, пусти... - Я вырваться пытаюсь. Только сейчас доходит, что я слишком далеко зашла. Его довела. Кошмар. Нужно сворачиваться.

- Ну ты свои желания озвучила. Мой черёд? - С насмешкой произносит. Я же пытаюсь вырваться. Усилия прилагаю. Но всё напрасно. Он держит сильно. Вжимает в себя. А после... его пальцы на моём подбородке сжимаются. Впиваются в кожу. У меня дыхание сбивается. Сердце вообще в пятках отстукивает. Это что такое сейчас происходит?

- Нет. Меня твои желания не касаются. - Хрипло выдаю. Голос от волнения сел.

- Ошибаешься, малыха. Напрямую касаются.

Он шутит сейчас? Но ответить себе же на этот вопрос я не успеваю. Потому что Каид сжимает подбородок сильнее. Так, чтобы не вырвалась. А после... Сердце трусливо биться перестаёт. Потому что... Его губы в мои впечатываются. Резко. Сильно. Властно. Да он вгрызается просто. Берёт. Я же визжу. Ноготками в его плечи впиваюсь. Все усилия прилагаю, чтобы вырваться. Я даже укусить пытаюсь.

- Так мне нравится даже больше, - в губы мои рычит, а после... Я в стену впечатываюсь. Шах меня собой к ней прибивает. Распахиваю рот, чтобы закричать, а он полностью положением пользуется...

Глава 11.

Он как ураган. Смерч. Ещё хуже. Впивается. Вгрызается. Наверное, и с ног бы сбил, если бы я не была к стене прижата.

Колени дрожат. Пальцы тоже. Да у меня внутри самый настоящий мандраж.

Его запах вбивается в ноздри. Заставляет опьянеть. Голову моментально дурманит. Тепло его тела. Жар. Господи, пронимает до косточек. Чёртовы мурашки вразнобой по коже бегут.

Я чувствую его жёсткость. Необузданность. Поцелуй не лёгкий, нет. Не нежный. Он жадный. Каид как будто очень долго не пил и дорвался до колодца. До последней капли меня выпить хочет. Как будто этим поцелуем он намерен оставить шрамы.

Я пытаюсь отстраниться. Оттолкнуть его, но он прижимает меня сильнее, как будто сам воздух теперь ему подвластен.

— Отпусти, — выдыхаю сдавленно, но в ответ он только сильнее пальцами мою талию сжимает. Бесполезно.

Каждое движение наполняет меня бешеным жаром. Умом я понимаю. Сопротивляюсь. Но вот сердце... Оно предательски колотится в груди в такт его. Нельзя. Господи. Нельзя.

Вцепляюсь в его плечи, ногтями прохожу по ткани пиджака, будто надеясь пробиться сквозь него. Всё зря. Его руки словно стальные оковы, удерживают меня на месте, не давая отступить.

Сердце колотится. Дыхание сбивается, и я чувствую, как с каждым его движением сама сдаюсь всё больше. Не могу сопротивляться этому напору. В голове мелькает: только бы на миг ослабил хватку… Чёрт тебя побери, Каид!

Я поддаюсь. Перестаю сопротивляться. Разрешаю ему углубить поцелуй. Уговариваю себя, что так просто нужно. Усыпить его бдительность. Совсем не замечаю, что голова кругом идёт. Что я как будто пьяная, но не выпила ни капли спиртного. И вот его пальцы на секунду ослабевают. Он словно позволяет мне вздохнуть, давая крошечное пространство между нами. Думает, что поддалась. Верит, что сломал меня. В этот момент я собираю всю свою силу и... Поднимаю колено и почти! Но Каид уже перехватывает. Рука опускается на моё бедро, сжимая его, словно намерен оставить след.

— Не советую, малыха, — в губы мои хрипит. Жаром обдаёт, оставляет ожоги.

— Отпусти… не смей, — шепчу, но голос срывается на дрожащий полухрип.

— Строптивая, — в его голосе звучит сарказм. И пальцы на бедре медленно поднимаются выше. Проводит вдоль кожи, оставляя за собой дорожку мурашек.

Всё во мне кричит от ярости, но и внутри... Что-то вспыхивает. Горит. Полыхает.

— Не про твою честь, Шахин! — выплёвываю со злостью. Впервые его так называю. А Шах лишь шире губы в довольной улыбке растягивает.

— Ошибаешься, малыха, — шепчет, его дыхание обжигает, проходится по шее, уху, по всему, оставляя после себя пылающий след.

Я снова дёргаюсь, пытаясь отстраниться, но тут же замираю. Потому что... делаю только хуже. Пальцы Каида, сжимающие бедро, уверенно скользят выше, а я задыхаюсь от такой наглости. Мои глаза распахиваются, тело напрягается в панике. Он же не собирается…

— Поиграем ещё или перестанешь рыпаться? — Его голос обжигает ухо.

Внутри всё сжимается от его угрозы. Я открываю рот, потом закрываю. Пытаясь что-то сказать, но понимаю, что любое слово, любое движение сделают только хуже. И вдруг его штаны вибрировать начинают. Вот прямо вибрировать! Шах бросает взгляд вниз, хмурится, но не отпускает меня. Лишь ещё сильнее вжимает в стену, заставляя на миг застыть.

— Смотри, как заводишь, малыха, — его насмешливый тон заставляет внутри только сильнее закипеть ярость.

Он снова скалится, и я в ответ лишь сжимаю губы, подавляя гнев. Молюсь, чтобы он ответил на этот чёртов звонок.

Шах нехотя тянется к карману, достаёт телефон и несколько секунд смотрит на экран, пока я, затаив дыхание, жду.

— Блядь, — ругается. Подносит телефон к уху, но руку с моего бедра не убирает, продолжает держать и меня до бешенства доводить.

— Занят? — доносится мужской голос из трубки, чуть приглушённый, но я всё равно его слышу.

— Очень занят. У тебя что-то важное?

— Срыв поставки — важное или нет? — звучит с сарказмом.

— Кто?! — голос Шаха звучит уже более угрожающе.

— Менты - подставные. Троица случайно на склады забрела. Как будто по наводке. А склады-то...

— Мои, — отрезает Шах, его глаза прищуриваются, и взгляд впивается в меня.

— Вот именно. Я могу сам решить, но там Зорин замешан. Я могу не сдержаться...

— Я сам займусь, — голос Шаха стальной, а взгляд в меня впивается ещё сильнее. Он как будто думает, что со мной делать.

Отпустить. Мне домой нужно! От тебя подальше!

— Только мне нужно, чтобы ты кое-что доставил. Важная посылка, по адресу, — произносит Каид, продолжая держать меня под прицелом.

— Посылка? — возмущённо вздыхаю я, пытаясь снова вырваться. — Это я-то посылка?!

В моих попытках вырваться он ловко меня успокаивает, пальцы чуть сильнее скользят вверх, а я мгновенно замираю, не в силах пошевелиться.

— Посылка. Хрупкая. — Шепчет мне на ухо, проводя пальцами по моей коже так, что мурашки расходятся по всему телу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это та, что визжит? — На той трубке мужчина смеётся. — Шах, с каких пор тебе личный водитель для баб потребовался? Вроде с момента, как ошалелая пропала, ты...

— Завали, Рам, и пиздуй по адресу! Сейчас пришлю сообщением.

Кем бы этот Рам ни был, он уже мне очень сильно нравится. Потому что после его звонка Каид злится. О чём-то думает. А у меня получается ускользнуть. В сторону отойти. Хоть на какое-то безопасное расстояние отойти от него.

У Шаха проблемы. Полицейские. Склады. А у меня щёки горят от всего, что здесь происходило.

- Я... я на улице подождать могу... - Пищу, к двери потихоньку отхожу. Но как только Каид оборачивается и взглядом в меня впивается, я тут же замираю. Как будто и не двигалась. Нельзя. Понятно.

- Ты вообще не чуешь, когда лучше не нарываться, да?

Губы поджимаю. Можно подумать, это я на его склады без разрешения вошла.

- Я между прочим... - Только воздуха побольше в грудь набираю, как меня чуть дверью не пришибает. Отскакиваю.

- Бля, хули как слон в лавке?! - Каид тут же рявкает. А я... я тихонько в стороне стою. Я говорила, что мне Рам нравится, да? Эм... Забудьте. В комнату вваливается молодой мужчина. Огромный. Не больше Шаха, конечно, но... Ресницами хлопаю. Рассматриваю. Прикидываю, смогу ли от него удрать. Это вряд ли.

- Так не фиг под дверью тереться. Красивая, не задел?

Рам, вроде так, да? Тут же ко мне оборачивается. Улыбка на всё лицо. Подмигивает. Я даже теряюсь немного. Таких жизнерадостных у Каида в друзьях я не встречала. Этот новенький, что ли? Не успел ещё понять, куда попал?

- А-а-а-а-а... нет... - Тяну. Вижу, как Шах кривится недовольно.

- Завязывай, - рявкает на Рама.

- Не в настроении? Странно, я думал... - И снова на меня смотрит. Улыбается.

- Рам, бля, - Каид сигарету из пачки выбивает, - девчонку отвези домой, адрес у тебя есть. Я пока решу с твоим другом, - скалится, а Рам перестаёт улыбаться, - ему привет от кого-то передавать?

- Передай ему, что безлимит на неприкосновенность скоро закончится. И тогда я приду в гости.

- А что по девке?

- Тебе своей мало?

Меня негодованием накрывает. Это он обо мне, что ли?

Взглядом стреляю на дверь. Пока у них тут словесный батл, может, я успею...

- Даже не думай, малыха.

Вздрагиваю от голоса Шаха. Вот же глазастый.

- Мне домой нужно, у меня дела. Раз твой водитель не может, то я...

- Водитель пиздец как может, красивая. По двойному счётчику подброшу.

Рам с прищуром на меня смотрит. Ему что-то не нравится. Он не водитель, да?

- Проследишь? - Шах на него смотрит. Тот кивает. А я... а меня как будто и нет здесь. Порешали. Точно как за посылку переговорили. Бесят!

Я вылетаю из кабинки сразу же, как только Рам с места сдвигается. Взгляд Каида спину обжигает. Поэтому я быстрее ногами передвигаю.

- Взлететь надеешься? - Позади меня со смехом раздаётся. Я же только глаза закатываю. Зубы стискиваю сильнее. А когда на улице оказываемся, я резко к мужчине разворачиваюсь.

- Слушай, ты же нормальный, сразу видно. Давай скажем, что ты меня отвёз, а я пойду? Да? У тебя ведь точно дела поважнее есть, чем со мной возиться. А я...

- У меня как раз радио барахлит в тачке, вместо него будешь.

Вот же! Не нравится он мне больше! Всё!

В машине молча в окно смотрю. Рам трещит всю дорогу. Подкалывает. До бешенства доводит. К концу поездки я обдумываю варианты, как бы его придушить.

Машина тормозит у моего подъезда. Я уже выйти хочу, как тут... Замечаю Алексея. Он идёт к подъезду с корзинкой. С очень похожей на ту, что мы с Викой на пороге обнаружили. Чёрт! Это он мне, да?

Губу закусываю. Выходить нельзя, иначе Лёша меня увидит. Подойдёт. А Рам... он же всё Шаху скажет. И тогда...

Я ёрзаю на сидении. Чувствую на себе пристальный взгляд мужчины.

— Это ты поболтать решила ещё или за хлюпика боишься?

- Что? - Голос предательски хрипит.

Рам ко мне оборачивается. Опять эта чёртова улыбка.

- Хлюпик с корзиной твой? — ухмыляется.

- А? Кто? Где? - в ответ выпаливаю, глядя в окно.

- Смертник, что в подъезд зашёл, к тебе шарится?

- Бред какой, в этом доме куча людей живёт, - отрезаю, взгляд в сторону отвожу.

- Пошли. - Рам резко из машины выходит. У меня же сердце в пятки летит. Я тут же за ним выскакиваю.

- Ты куда это?!

- Пощажу твоего смертника. У меня настроение хорошее.

- Ты что... - Я за ним быстро иду.

- Обещаю одним ударом вырубить. У меня профессиональное.

- И это ты называешь пощадить?! - Взвизгиваю.

- Шах ему все кости пересчитает, а я только вырублю. Так что считаю, что предложение шикарное.

- Ты вообще нормальный?! - У меня голос дрожит. - С чего ты взял, что...

- Ну, если хочешь, чтобы пацан с переломами год в больнице провалялся, то, конечно, пускай таскается с цветами.

Мужчина останавливается, настолько резко, что я чуть в него не влетаю.

- Да с чего ты взял вообще, что Шах его трогать будет? Он к соседке моей ходит. К Вике. Она ему нравится. - Само из меня вылетает. Вру, потому что бедного Лёшу сейчас изобьют ни за что.

Рам ухмыляется, глядя на меня сверху вниз, словно я ересь несу.

- Тебе говорили, что наёбывать не твоё? - произносит он с сарказмом, слегка качая головой.

- Да при чём тут ... Ты невыносимый! - огрызаюсь, чувствуя, как внутри всё закипает. Но вдруг слышу... писк. Протяжный такой, тонкий. - Подожди.

Рам морщится, склоняет голову набок.

- Ты это слышишь?

Он поднимает бровь, прислушиваясь на секунду.

- Не слышу.

- Пищит кто-то!

- И что? Может, шпилят кого, вот и визжит, - в ответ выпаливает.

- Ты... - я бросаю на него убийственный взгляд, но тут же наклоняюсь, пытаясь понять, откуда этот звук. Писк становится громче. Он определённо доносится из-под машины, что стоит у подъезда.

Я приседаю ниже, наклоняюсь к земле и заглядываю под неё.

- Боже... - шепчу себе под нос, когда вижу, кто там. Щенок. Маленький, перепуганный, с грустными глазами. Он зацепился лапкой за что-то под днищем машины и отчаянно пытается выбраться. - Рам! - оборачиваюсь к мужчине, который всё это время стоит, сложив руки на груди.

- Ну? - бросает он.

- Там щенок! Помоги вытащить!

Он тут же фыркает.

- Слух, конечно, проходил, что ты с приколом. Но я думал преувеличивают.

- Он застрял! - огрызаюсь, и, не дожидаясь его ответа, сама пытаюсь дотянуться до щенка.

- Блядь, - позади меня раздаётся. - Ты ему сейчас лапу оторвёшь. Где он там?

Я показываю на щенка, который, увидев нас, начинает пищать ещё громче. Рамиль заглядывает под машину, вздыхает и, наконец, лезет туда.

— Ну ты и влип, друг, — бормочет он, пока осторожно освобождает лапку щенка.

Через пару минут Рамиль вытаскивает малыша наружу. Щенок дрожит, испуганный, но живой. Я тут же забираю его на руки, прижимая к себе. Я смотрю на Рама. На щенка. Опять на Рама. Мужчина хмурится, явно чувствуя, что я задумала.

- Нет, - вдруг выпаливает резко. - Даже не думай.

- Ты о чём? - округляю глаза, невинно прижимая щенка к себе. Тот начинает меня облизывать.

- Сразу говорю - в моей тачке его не будет, - он мотает головой. - На хер.

- Ну… ему нужно к ветеринару... — вытягиваю губы дугой, всем видом изображая отчаяние. - Ладно, я могу попросить соседа помочь.

Рамиль глаза прищуривает:

- Ебать, тебе пацана совсем не жалко?

- А что с ним будет? - пожимаю плечами, но внутри всё сжимается.

- Переломы, гипс, реанимация?

Я сглатываю. Лёша мне ничего плохого не сделал. А эти изверги только так и привыкли дела решать.

- Тогда ты отвезёшь, да? Ты же добрый? - ресницами хлопаю. Взгляд молящий.

Мужчина тяжело вздыхает, пальцами виски трёт.

- Сука, - сквозь зубы выдыхает. - Нужно машину менять. Неудачная она какая-то.

- Почему?

- Потому что придурочных к ней тянет. Одна уже грязью её заляпала. - рявкает, обводя меня взглядом.

- Кто-то к тебе в машину добровольно сел?

- Ты, вижу, пешком идти хочешь?

Я губы поджимаю обиженно. Жму к себе сильнее щенка.

- Ладно, погнали, но, если этот блохастый мне сиденья испоганит… - тон повишает, но шагает к машине и открывает заднюю дверь.

Я осторожно усаживаюсь, держа щенка на руках.

- Он воспитанный. Всё хорошо будет.

- Или ты мне тачку будешь драить. Так что договаривайся с ним. - Дверцу с моей стороны захлопывает. А сам материться продолжает.

- Дядя добрый, это он притворяется. Видишь, какой-то девушке в беде помогал. Она в грязи была.

Щенок сладко зевает и на Рама смотрит, когда тот в машину садится. А после на меня смотрит. Как будто говорит: "Ты у него спроси лучше, почему девушка в грязи была. Он там при любых замешан".

Глава 12

Шах

***

Телефон в кармане начинает вибрировать.

Достаю, смотрю на экран. Прокурор. Отлично, значит, на сына не похуй. Семейка, конечно, ещё та. Батя — прокурор, сын - ментовская крыса. Но весь пиздец в том, что с этим сраным ментом у Рама заруба. Не поделили что-то. А теперь Рам с его девкой играет. Бесит тварь эту. Нужно узнать, насколько далеко Рамиль собрался заходить в этих играх. Потому что похерить всё из-за бабы...

— Да? — коротко бросаю.

— Я поговорил с ним, — голос прокурора напряжённый. — Объяснил, что, если будет лезть не туда, последствия будут необратимыми.

— Ты уверен, что он понял? — насмешливо произношу, нажимая кнопку лифта. — Твой сын, похоже, уверен в своей неуязвимости. А я таких в землю кладу.

— Он понял, Каид. Но если ты хоть пальцем его тронешь…

— Твои угрозы мне неинтересны, — перебиваю. — У меня свои правила. Вмешается ещё раз — в живых не останется.

Прокурор шумно вдыхает.

— Он молодой, горячий.

— Молодость не оправдание, — отрезаю, выходя из лифта. — И горячих я быстро остужаю.

— Дай мне несколько дней. Я гарантирую, что он больше не появится.

Молчу несколько секунд, потом холодно отвечаю:

— У тебя есть два дня. Не больше.

Сбрасываю звонок, сажусь в машину.

Газ в пол, а пальцы руль сжимают. Потому что в башке только одно сейчас крутится. Малыха. Цветочек, бля. Как же она умеет мозги ебать. Стоило мне расслабиться, как она уже вляпалась в новые проблемы. Живёт в каком-то выдуманном мире, где все вокруг добрые и честные. Не видит, кто её окружает. А, может, просто не хочет видеть.

Малыха... Мелкая сучка, которая за столько времени из головы не вышла. Глазищи эти... Губы дрожащие. И желание... Меня довести. Вывести. Сука, взорвать на хер. Нужно заканчивать с этим цирком. За шкирку и к себе.

Зубами скриплю. Сначала был уверен, что просто мой очередной заеб. Необычная попалась. С приколами. Шизанутая, как Рам её называть любит. А после понял, что дело хуже. Как с саблями, бля. Себе хочу.

***

Когда подхожу к клубу, музыка уже грохочет так, что стены вибрируют. Клуб Рамиля — это не просто место для отдыха. Это логово. Здесь встречаются все, кто власть имеет. Пацан нехило всё здесь организовал. Своя банда. Свои дела. Свои правила. Бешеный. Это его кличка, которая полностью его оправдывает. Стоит ему на чём-то зациклиться. Чего-то захотеть. Цель поставить. И пизда. Таким ебанутым становится, что хуй кто его остановит. В этом и есть проблема с ментовской девкой. Если он её себе хочет, то дальше начнутся проблемы. Потому что из-за одной девки придётся полгорода положить. Бешеный тормозить не умеет.

Охранники у двери кивают, пропуская меня внутрь. Привычно оглядываюсь, замечаю знакомые лица. Некоторые пытаются не попадаться мне на глаза. Боятся. Верно делают.

Поднимаюсь на второй этаж, к кабинету Рамиля.

— Шах, — Бешеный сидит за столом, перед ним бокал виски. Он сразу бросает взгляд на меня, оценивающий, холодный. Не в настроении сегодня?

— Что за срочная инфа? — бросаю, присаживаясь напротив.

— Успел нарыть интересное, тебе точно понравится. — Он протягивает мне пачку фотографий. — Это твои склады. А это те, кто на них на днях лазил.

Разворачиваю снимки. Лица незнакомые, но кое-кто вызывает подозрения.

— У них крыша? — спрашиваю.

— Пока не понял. Но один точно связан с Клещом. Думаю, что он наводки даёт.

Моя челюсть сжимается. Рамиль, заметив это, усмехается.

Клещ. Он уже давно червей кормить должен. Но, как любая крыса, он умеет выживать. Скользкий, изворотливый ублюдок. Засел на дно. В тени был всё это время. Но теперь тень, похоже, стала для него слишком тесной.

Бешеный рассказывать начинает.

Его засекли на одной из точек, где раньше крутились его люди. Не сам, конечно. Сначала пошли слухи, потом мелькнули его люди. Один из них слишком много говорил, другой — неудачно пытался замести следы. И в этом его ошибка. Он потерял осторожность. Или посчитал, что мы расслабились. Но я не расслабляюсь. Клещ вернулся. Я это знаю. Знаю по тому, как начала шевелиться вся его старая сеть. По тому, как его люди всплывают на местах, где раньше не показывались. Этот ублюдок почувствовал запах наживы и рискнул вынырнуть на поверхность. Только он не учёл одного — я жду его. Ждал всё это время.

— Его люди засветились на складах, — Рамиль кивает на стопку бумаг на столе. — Но он опять ушёл. Залёг на дно.

— Ошибается, если думает, что мы его не найдём, — рычу сквозь зубы. Единственное, что покоя не даёт - малыха. Урод как будто чувствует, когда девчонка в моей жизни появляется. И начинает шевелиться.

— Он продолжает общак искать. Новые следы на месте сгоревшего дома. Думает, что там. - Бешеный скалится.

— Потому что малыха туда попёрлась. Поэтому так и решил. Значит, нужно его на это и брать.

Рам кивает. Понял мою мысль. Уловил.

— Демьян про сабли спрашивал, — скалится довольно. Сука, — говорит, что уже нашёл кому бабки с продажи пожертвует. Правда решил помогать импотентам?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Завали, а?

Рамиль ржёт, вперёд подаётся:

— С тебя, кстати, чистка тачки. Щенок твоей малыхи мне тачку обделал. А ещё... У тебя там конкурент появился. Но тебе неинтересно, наверное, да? Раз сабли при тебе, то на девку срать?

Взглядом вспарываю.

— У тебя с братом чёрта схожая есть - выбешивать меня, бля. Что там за смертник?! И что со щенком? У неё не было собаки.

— Теперь есть. И пацан к ней таскается. Поромантичнее тебя будет. Корзины с цветами тягает.

— Корзина большая?

— Та хер знает... Ну средня... А что?

— В глотку запихну. - Рявкаю зло.

Бешеный ржёт. У меня же пальцы до хруста сжимаются. Кто там ещё шарится? Кому жить надоело?

Резкий звук. Дверь в кабинет с грохотом распахивается. И тут... начинается представление. В проёме появляется девчонка. Девка мента. Проблема. Видок у неё такой, будто сейчас кого-то прирежет. Бледная, губы дрожат, но глаза горят.

— Ты! — Задыхается, воздух хватает, как будто не хватает. — Ты совсем больной?! Отбитый! Ненормальный! Бешеный! - Боится, но в кабинет заходит.

Я у Рамиля вискарь забираю рывком. Поудобней в кресле устраиваюсь. Представление начинается. Он заслужил.

Рамиль поднимает на неё взгляд, лениво, с усмешкой.

— Смотри-ка, кличку запомнила, — скалится. А я на глаза его смотрю. Пиздец. Взгляд я этот знаю. Слишком хорошо. У нас проблемы. — Нравится, милаха?

Она взглядом на меня скользит, вздрагивает. После на Бешеного. Руки дрожат, но девчонка кулаки сжала так, что костяшки побелели.

— Где она? — хрипит. — Ты… ты понимаешь, что сделал?

Рам только плечами пожимает, будто речь вообще непонятно о чём.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь. Бухать будешь? - Бутылку вискаря вверх поднимает.

— Ты совсем, да?! — Девка мента почти захлёбывается от злости.

— Не пьёшь вискарь? Ну могу шампунь заказать.

Хмыкаю от того, как она на месте подпрыгивает. Я бы на месте Рама бутылку ей не давал. Отхуярит ею что так.

— Где она?! Где Карина?!

— Карина? — Рам издеваться продолжает — Это кто ещё?

Девчонка делает шаг вперёд, пальцем в его сторону тычет.

— Ты прекрасно знаешь! Подруга моя! Мы сидели в кафе! А после... Нас запихали в машину! Эти твои... Головорезы! Меня сюда привезли, а её... Они же у тебя неадекватные! Хотя... чему я удивляюсь! - Девка в меня взглядом снова стреляет. Я бокалом салютую. Вискарь в себя опрокидываю.

— Уверена, что просить о чём-то пришла? Пока только нарываешься. Милаха.

— Карина от страха твоему здоровяку руку прокусила. А он... он сказал, что на кладбище её отвезёт. Яму рыть! А после закопает её там!

Рамиль поднимает бровь. Значит, незапланированно было?

— Так, ты сама всё знаешь, милаха. А ко мне-то какие вопросы? Была бы твоя подруга с мозгами...

— Ты! — она задыхается от злости, пальцем в него тычет. — Не смей! Как это можно? Живого человека… ты что, больной?! Это моя подруга! Звони им! Быстро!

Рамиль, как назло, только шире улыбается. Наслаждается её эмоциями, каждой вспышкой ярости.

— Или я… я Зорину позвоню! — выпаливает девчонка, чуть не плача от бессилия. — Понятно?! Он… он...

Тут я не выдерживаю и ржу в полный голос. Серьёзно? Зорину? Да она, походу, сама себе смертный приговор подписала. Всё так хорошо начиналось, а теперь… ну что ж, пизда девке.

Рамиль моментально меняется. Улыбка исчезает, глаза вспыхивают. Он резко подрывается из-за стола. Девчонка даже не успевает опомниться, как он оказывается рядом.

— Ты что... — только начинает она, но не успевает закончить. Мгновение и она вниз головой оказывается. Рамиль легко её поднимает. Девка визжит, ногами дрыгает, но Бешеному плевать.

— Я же предупреждал, милаха, язык за зубами держать нужно.

— Поставь! На место! — орёт она, чуть не захлёбываясь. — Я… я... Я тебе твою штуку не отдам, понял?! Я поняла, что это не нож! Я её... Я её Зорину отдала!

На Бешеного смотрю. Бокал сжимаю сильнее. Это нож с флешкой? Тот, где инфа про поставки? И теперь эта флешка у мента?

— Ща всё решим, — Рам без слов понимает мой настрой, — я отлучусь. Вернусь скоро. Решу вопрос со штукой.

Девку на плече подкидывает, а та от страха замирает.

— Реши. - Чеканю в ответ. И в эту секунду я чётко понимаю, что у нас, сука, проблемы. Рам не просто с девкой играет. Это уже не мента побесить. Он девку себе хочет. А значит...

Телефон в кармане вибрирует. Достаю. На экран смотрю. Пальцами его сжимаю так, что трещать начинает. На экране имя мигает.

"Зейнал"

Какого хера?!

Глава 13.

Карамелька крутится у моих ног. Хвостиком виляет. Пищит. Это она так сообщает, что хочет на руки. Ах, да, я же вам не сказала. Я назвала щеночка Карамелька. Это девочка. Ветеринар очень удивился, когда я принесла к нему Карамельку. Долго её рассматривал, а после выдал, что это очень редкая порода: помски. А точнее помесь хаски и померанского шпица. Очень красивая рыжая собачка, с голубыми глазами. Немного сумасшедшими, но такими прикольными.

Рам ещё в кабинете врача бурчать начал. "Хаски? Я даже не сомневался, что ты найдёшь что-то подобное. Хана Шаху" Ну бред короче всякий. При чём тут Шах к моему щенку?

Новый требовательный визг. Карамелька подпрыгивает. Я опускаюсь на пол, глажу её по голове. Карамелька тут же обхватывает мою ладонь лапками. И довольно улыбается. Да! Собаки умеют улыбаться! Я не сумасшедшая!

— Ты моя девочка, да? — треплю её за ушко, в глаза эти верные смотрю, и внутри так тепло становится. — Не бойся. Никто тебя не обидит. Теперь ты моя Карамелька.

— Ещё чего, — фыркает Вика у меня за спиной. — Зачем ты ей это сказала? Она ведь всё понимает!

Я оборачиваюсь. Вика стоит, скрестив руки на груди. И всем своим видом показывает, что ей эта ситуация очень не нравится. Ещё со вчера она ходит по квартире и всячески даёт мне понять, что ситуация с собакой её не устраивает. Даже чихать через силу пыталась, чтобы доказать мне, что у неё аллергия.

— Арин, а ей обязательно у нас жить? — начинает она с неподдельным драматизмом. — Я понимаю, что помочь это святое дело. Но... Мы ведь можем дать объявление? Что отдадим её в хорошие руки? Дадим денег на корм.

Карамелька тут же прижимает ушки. Глаза тут же грустными становятся.

— Вика, ты это видишь? — показываю на щенка. — Ушки! Ты её только что расстроила! Она всё поняла!

— Арин...

— И вообще, ты преувеличиваешь. У твоего бывшего был щенок. Ты с ним играла, гуляла. Никакой аллергии у тебя не было.

— Ну... — Вика тут же начинает теребить край свитера. — Может, тогда я просто не замечала? Или... может, эта порода особенно аллергенная?

— Из нас троих маленькая здесь только Карамелька, а ты сейчас пытаешься на её место встать.

Вика громко чихает, прикрываясь рукой, и смотрит на меня так, будто я её предаю.

— Ну ладно, — наконец сдаётся она. — Пусть остаётся. Но если я начну чесаться...

Карамелька громко гавкает и начинает довольно прыгать.

"Молодец! Так её! А чесаться она может потому что мыться нужно! Шерсть вылизывать!"

***

Собираюсь на сегодняшнюю деловую встречу, а внутри что-то колет и сжимается. Мне не нравится всё это. Ещё и слова Каида... Его настойчивое желание меня от всего этого отгородить. Может, и прав он? Я ведь не чувствую себя хорошо в этой фирме. Постоянно сомневаюсь. Напрягаюсь. Чего-то боюсь. И партерны эти... Одеваюсь с мыслью, что это будет моя последняя встреча. Нужно просто объяснить всё Глебу Борисовичу, извиниться и сказать, что я ухожу. Пусть найдёт кого-нибудь другого.

Внутри всё сжимается, когда я вспоминаю слова Каида о Ермолове. Как же он меня выводит.

Взгляд цепляется за объявление, которое я нашла вчера, гуляя с Карамелькой. В кафе за квартал от дома ищут официантку. Вот туда я и пойду. Работа хоть и тяжёлая, но опыт у меня есть.

— Что думаешь? — Тут же на Карамельку смотрю, которая довольно на моём диване разложилась.

Карамелька лает один раз, склонив голову набок.

— Вот и я так думаю.

Погладив её мягкую шерсть, выхожу из квартиры.

К ресторану подхожу вовремя. Успокаиваю себя, что Глеб Борисович хороший, он не будет злиться и всё поймёт.

Официантка провожает меня к столику, за которым уже сидит Глеб Борисович. Он расслабленно откидывается на спинку кресла, поднося чашку кофе к губам.

— Арина, молодец, — произносит, когда меня видит. — Не опоздала.

Я переминаюсь с ноги на ногу, разглядывая свои руки. Внутри всё сжимается. Ну как это сказать? Как объяснить?

— Глеб Борисович...

— Что такое? — прищуривается. — Переживаешь? Не волнуйся, у тебя всё хорошо получается.

Я нервно глотаю.

— Простите, я знаю, что вы рассчитывали на меня, но... это не моё, понимаете? — слова вырываются быстрее, чем я успеваю их обдумать. — Не получается. Я никак не могу влиться в процесс. Нюта всё объяснила, но... не идёт.

Глеб Борисович хмурится, его брови сходятся на переносице.

— Ты увольняешься?

— Я... да... - Взгляд на него перевожу. Щеку изнутри закусываю. Очень сильно волнуюсь.

Он смотрит на часы, раздражённо поджимает губы. Я же моментально начинаю мучиться чувством вины.

— Ты понимаешь, что сейчас я уже не найду помощницу? Позвонить Нютке? Ей весь день плохо было. Она отпросилась, чтобы сходить к врачу. Или позвонить, чтобы ехала?

Перед глазами всплывает картина: бедная Нюта собирается посреди ночи и едет сюда, когда ей самой нужно отдыхать. Совесть начинает душить сильнее. Мне тут же неудобно перед всеми становится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет-нет, сегодня я буду на встрече. Я же обещала, но дальше...

Глеб Борисович машет рукой перебивая:

— Я понял. Понял. — Он снова кривится от недовольства. — Пошли в VIP-кабинку, скоро придёт клиент.

Я киваю в знак согласия, хотя внутри у меня всё сжимается в комок. Вот и хорошо, да? Мы договорились. Я только сегодня отработаю, а дальше... Уверена, что Вика тоже меня поймёт.

Мы почти доходим до VIP-кабинки, как Глеб Борисович хлопает себя по карманам.

— Вот же... чёрт. Арина, иди, я телефон забыл в машине. Сейчас подойду. Иди готовься.

В VIP-кабинке тихо, никого нет. Я достаю из сумочки блокнот и ручку. Устраиваюсь в углу стола. Волнение зашкаливает. Ручка постукивает по столу, потому что у меня рука дрожит. Я чувствую, что что-то не то... Но успокаиваю себя. Мелкий, но раздражающий звук помогает хоть немного отвлечься.

Дверь кабинета тихо открывается. Я поднимаю голову и тут же холодею. На пороге стоит Зейнал. Сердце стучит так, что, кажется, его слышно на всю кабинку. Но я пытаюсь взять себя в руки. Это просто встреча. Ничего странного. Глеб Борисович скоро вернётся. Всё будет хорошо.

Зейнал делает шаг внутрь кабинки, не сводя с меня взгляда. Он выглядит спокойным, слишком спокойным. Но его глаза... В них что-то тёмное, опасное. Вот здесь моя последняя нервная клетка взрывается. Я медленно поднимаюсь с места, стараясь сохранить спокойствие. Сейчас я просто выйду и...

— Глеб Борисович сейчас подойдёт. А я... я забыла важные документы. Сейчас вернусь. - Я направляюсь к двери, но Зейнал не двигается. Встаёт прямо у меня на пути, преграждая выход. Взглядом в меня изгрызается, а у меня сердце в пятки падает.

— Тебе не нужны документы, — произносит стальным тоном, от которого внутри всё корочкой льда покрывается.

— Как это не нужны? — я пытаюсь улыбнуться, хотя внутри всё сжимается.

— Сделка состоялась, — обрывает он.

У меня колени подкашиваются, только чудом на ногах удерживаюсь.

— Что?

— Ты продана, — говорит он, глядя мне прямо в глаза. — Как товар на рынке. Я купил тебя.

— Что?! — вырывается у меня. Воздух становится тяжёлым. Лёгкие моментально огнём обжигает. — Что вы такое говорите?!

Шаг назад делаю, отступаю. Пытаясь обойти его, но не получается. Зейнал не пускает.

— Пропустите меня! Я уйти хочу!

— Глухая? — рявкает так, что я вздрагиваю. — Что повторить? Ты продана.

— Это какой-то бред! — мой голос дрожит, как и руки. Я вжимаюсь в стол, но он продолжает приближаться.

— Были торги, я перебил все ставки.

Нет... Господи... какой-то ужасный кошмар.

— Вы...

— Поиграем? — скалится, а у меня перед глазами всё плыть начинает. Господи, как такое быть может?

Отрицательно головой веду. Я не хочу. Не буду. Рукой в сумку лезу. Телефон сжимаю. Быстро его достаю. Успеваю только номер Каида в контактах найти, как Зейнал его тут же отбирает.

— Знакомый номер, — стреляет в меня взглядом, — как думаешь, захочет тебя перекупить? Девочку, которая восстала из мёртвых.

Я... не понимаю. Но это может из-за того, что меня колотит во все стороны. Зубы от страха стучат.

Зейнал мой телефон себе в карман прячет. А свой достаёт. Что-то там нажимает на экране, а после...

— Привет, Каид. Я быстро. У меня есть кое-что твоё. Вопрос в том, что ты готов дать мне взамен.

Я пользуюсь случаем, пытаюсь к двери броситься, но Зейнал меня быстро перехватывает. Я визжу громко.

— Громкая она у тебя, Шах. Советую тебе быстрее ехать. - Зейнал скалится, а я вырываюсь и отбегаю назад. Забиваюсь в самый дальний угол, прижимаюсь спиной к стене. А хотела бы через неё пройти. Дышу тяжело. Пытаюсь унять дрожь, но не получается.

Зейнал первые минут десять просто молчит. Взглядом меня изучает, и у меня от этого крыша ехать начинает. Это какая-то эмоциональная атака, да? Но после он начинает говорить и только хуже становится.

— Как думаешь, долго он будет сюда ехать? — Зейнал подхватывает стул, в руке вертит, а после с громким стуком его на пол опускает. Я вздрагиваю и жмусь в стену сильнее.

— Я... я не знаю, с чего вы взяли, что господин Шахин вообще приедет, — мой голос срывается, но пытаюсь держаться.

Зейнал голову набок склоняет. Его взгляд... точно как у сумасшедшего. Меня подкидывать начинает от всего происходящего. Господи, а Шах ведь говорил... Он...

— По ряду причин, девочка. Но главная из них — вон та, что забилась в угол как мышь.

Это он про меня, да?

— Вы ошибаетесь, если думаете, что он...

— Расскажешь, как выбралась из могилы? — перебивает он усмехаясь. — Официально ты сгорела в доме своего папаши. А на самом деле? Шаришься под чужими документами.

Я сглатываю. В горле пересохло. Пальцы дрожат.

— Понятия не имею, о чём вы говорите...

Зейнал хрипло смеётся, и это звучит жутко. Я зажмуриваюсь. И тут дверь распахивается. В кабинку Шах заходит... Его взгляд тёмный, тяжёлый, прожигает Зейнала насквозь. Господи, что будет...

Аура Шаха всё окутывает. Настолько, что воздух в кабинете мгновенно становится тяжёлым.

— Долго же ты ехал, мы уже заждались, — лениво произносит Зейнал. Он... он как будто не боится. Совсем больной. Господи, да он вообще в курсе, на что способен Каид? Он убивал людей, я видела это своими глазами.

В груди что-то больно сжимается, потому что... Каид даже не смотрит на меня. Как будто меня здесь нет. Как будто я пустое место.

— По старой памяти я не сразу проделаю дыру в твоей башке, — голос Шаха тихий, но от него стынет кровь. — Дам тебе перед смертью исповедаться.

Зейнал скалится.

— Время идёт, а ты не меняешься, Шах. Всё такой же прямолинейный. Но давай сразу к сути. Девку твою я купил. Точнее, перекупил. Знаешь, где она должна была быть сейчас? Под старым извращенцем. Сдохла бы там через пару месяцев, но я никому не сказал, что она восстала из мёртвых.

У меня перехватывает дыхание, сердце колотится так, что, кажется, вот-вот разорвётся.

Шах делает шаг вперёд, но всё ещё не смотрит на меня.

— К сути, Зейнал. Терпения у меня не прибавилось. Ты рискуешь, — его голос звучит угрожающе, и даже Зейнал на мгновение напрягается.

— Нужна твоя помощь в одной теме. Опасной. Можно сдохнуть. Но ведь она того стоит, да? Посмотри на неё, — он кивком указывает на меня, и мне становится ещё хуже. — Говорят, чтобы спасти её, ты провернул хорошую схему. Значит, товар ценный.

Шах резко поворачивает голову в мою сторону. Его взгляд, наконец, встречается с моим. Но лучше мне от этого не становится. В его глазах... холод. Ни одной эмоции.

Шах делает шаг в мою сторону, и я чувствую, как подкашиваются ноги. Его взгляд по-прежнему холодный, безразличный. Он меня им на живо вспарывает. Боль причиняет.

Я пытаюсь дышать, но воздух словно застревает в горле. Кажется, ещё немного, и я упаду в обморок.

— Что скажешь, малыха? — его голос звучит спокойно, но от этого становится только страшнее. — Стоит соглашаться на сделку?

Я резко вздрагиваю, мои глаза расширяются, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Ужас впивается в меня ледяными когтями. Он что... Не собирается меня забирать?

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но мой голос предательски дрожит и срывается.

— Я... я... — едва выдавливаю из себя, но он уже отворачивается, словно ему плевать.

— Не слышу аргументов, или их нет? — Шах кривится, холодность его тона пробирает до внутренностей.

На глазах слёзы выступают, собираются на ресницах. Нельзя плакать. Нельзя.

— Стоит твоя глупость того, чтобы я сдох? Вот и я сомневаюсь, что да.

Он не заберёт меня. Оставит здесь. Господи, он оставит меня здесь.

Глава 14.

Шах

***

Глаза эти блядские. Невинные. Малыха ресницами хлопает, всхлипывает. И что больше всего ебашит в этот момент — она реально не понимает. Дупля не режет, что происходит. Как зайка испуганная в угол забилась, дрожит вся. И, сука, говорить, что я предупреждал...

Ещё ебашит то, что я момент этот проебал. Зейнал в игру вступил. Зубы до хруста стискиваю. Сдерживаюсь. Зейнал... Сука... Наблюдает за всем этим. Скалится. Наслаждается. За живое взял, выблядок. Давит на нервы, нажимает на все больные точки. И я бы его грохнул. Прямо здесь, в этой кабинке. Уложил бы, сотрясая стены. Грохот был бы такой, что половина этого ресторана в руины превратилась бы. Но есть одно "НО" - у Зейнала есть нейтралитет. Давно ещё получил. Он из моего прошлого. Слишком много было. Слишком дохуя.

— Посажу девчонку в тачку и вернусь, — рычу, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться.

Делаю шаг вперёд, и малыху к себе дёргаю. Она вздрагивает, дрожь проходит сквозь моё тело. Всхлипывает, а после пальцами в мой пиджак так вцепляется, будто боится, что брошу.

— Викинг... - Хрипит в шею.

Внутри всё стягивает. Сучка умеет одним словом пронять. Зацепить всё живое, что во мне ещё осталось. Её точно мне в наказание кто-то послал. И как бы ни старался её из башки выкинуть. Жить без вот этих вот закидонов. А хуй. Не получается.

На руки её беру, без вопросов, без просьб. Она лёгкая, как будто и не весит совсем ничего. Настолько хотела мне свою самостоятельность продемонстрировать? С голоду подохнуть?

— Остынь, Шах, — лениво тянет Зейнал. Щелчок зажигалки. Сигаретный дым в ноздри вбивается. Я бы ему эту сигарету... Сука! — Не буду я её больше пугать. Нежная она у тебя. Аж удивительно...

— Рискни, — шиплю, сжимая её ближе к себе. Внутри всё адским огнём обдаёт. Чувство нихуя непривычное. Ярость моментально на контрасте вскипать начинает.

Малыха дёргается слабо, но я её удерживаю. Она мне в плечо утыкается, дышит прерывисто.

— Я... я сама могу, — шепчет, голос дрожит.

— Можешь, — рычу, не глядя на неё. — Ты дохуя что можешь. Не хватило?!

Малыха вздрагивает, снова носом в плечо утыкается. Всхлипывает. Ну заебись просто. Хуйню творит она, а ублюдок здесь я. Заебись тактика. Нечего было время ей давать. Нужно было как хотел. Из ресторана её утащить. За шкирку. Без разговоров. Вопросов. Нет, бля. Решил не давить. И что в итоге?

— Каид... больно... - Взвизгивает, потому что пальцами её сжимаю от ярости так, что девчонка пищит. Изворачивается. Это тоже полезно. Может, мозги на место встанут.

Мимо Зейнала прохожу. Плечом задеваю. Не хуй на дороге стоять. В ответ хриплый смех.

— Каид... Я... Я же... Я сегодня сказала, что ухожу, это должна была быть последняя встреча и... - Она трещит дальше.

Не отвечаю. Пытаюсь с дерьмом совладать, которое сейчас в моей голове. На хер! Хорош в эти игры играть. Доигрались, бля. К себе отвезу. И похуй на её взгляд и желания. За то, на что я подпишусь в уговоре с Зейналом, она мне, блядь, должна все позы камасутры.

На улице холодно. Ветер ебашит так, что малыха в клубок сворачивается. Ничего, полезно. Отрезвляет. Пускай из ракушки наружу выползает.

К тачке подхожу, открываю заднюю дверь и на заднее сидение её усаживаю. Она смотрит на меня испуганно, глаза красные, губы сжаты.

— Каид, я...

— Едешь в мой дом и ждёшь. Будешь ждать голой - заебись. Нет - сам раздену.

— Я не... не понимаю... я...

— Не понимаешь? — за локоть к себе притягиваю, так, чтобы в глаза смотрела. Никаких иллюзий. Я предлагал на других условиях. Сама выбрала такой метод. — Так я объясню.

Малыха вздрагивает, снова пытается что-то сказать, но я её перебиваю:

— У тебя был шанс послушать меня с самого начала. Жить в квартире и спокойно существовать. Но ты захотела повыебываться. Теперь дела обстоят иначе.

Замирает. Губы дрожат, взгляд мечется, но молчит. Упрямо. До последнего. Хочет показать, что не нравится все происходящие. Как-то похер. Я сдыхать тоже не планировал.

— Умница, — шиплю. — Теперь слушай и запоминай. Долг, малыха, вещь обязательная. И платить ты начнёшь, как только я в дом вернусь.

Она сжимает кулаки, но голос её едва слышен:

— Я... я не такая...

— Такая, — перебиваю, резко захлопывая дверь машины.

Оборачиваюсь к водителю.

— Отвези её ко мне. Следи, чтобы без глупостей. Охрану поставить у двери. И возле окон на улице. Эта в любую дырку вылезет.

Он коротко кивает, в тачку садится.

На улице стою. Мысли в кучу собираю. А внутри только одно слово. Громкое. Навязчивое. Моя.

***

Мила

***

Машина едет вперёд, а внутри у меня всё сжимается. Я не могу успокоиться. Меня колотит. Не от холода. А от ужаса всего происходящего.

Смотрю в окно, пытаясь хоть за что-то зацепиться, но картинки за стеклом только делает хуже. Потому что я знаю эту дорогу. Она ведет в его дом. А значит... Значит, что его слова... Почему? Почему все это со мной происходит? Что со мной не так? Я бракованная? На мне метка для неприятностей? Я же ничего не сделала. Просто хотела работать. Я просто хотела жить как все. Сама зарабатывать. Сама чего-то добиться...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сжимаю пальцы в кулаки. Так сильно, что ногти впиваются в кожу. Лучше боль, чем это ощущение беспомощности внутри.

Каид… Господи, Каид… Как он на меня смотрел. Его глаза... Наверное, впервые я так сильно испугалась. Потому что в них было что-то новое. Демоническое...

Вика… Она в курсе? Не может быть. Не может быть, чтобы она знала, кто её отец. Чем он занимается. Если бы она знала… Нет, я просто отказываюсь в это верить. Если и она тоже… Меня передергивает от этой мысли. Если Вика знала, если она замешана в этом, то всё. Моей вере в людей конец. Она и так на последнем издыхании.

Снова перед глазами Каид. Его холодный, ледяной взгляд. А после слова...

"Долг, малыха, вещь обязательная. И платить ты начнёшь, как только я в дом вернусь"

Дышать. Просто нужно дышать. Но не получается. Резко выдыхаю. Всхлипываю. Хочу избавиться от этого кома, сдавившего горло, но он только больше становится.

Взгляд цепляется за что-то за окном. Я моргаю, чтобы лучше разглядеть. Сердце тут же уходит в пятки. Мы подъезжаем к его дому. К тому самому. К его чёртовому дому. В котором я провела столько времени. В котором столько всего произошло.

Руки сами тянутся к двери. Трясущимися пальцами хватаюсь за ручку, пытаюсь потянуть её на себя.

— Не советую, — водитель резко бросает, чувствую на себе его взгляд.

Рука замирает на месте. Пальцы разжимаются.

— Голову за тебя лишаться не стану. А методы, которыми в тачку назад усажу, не понравятся. Так что для своей же безопасности не рыпайся. - Его голос режет, как ножом по коже. Я вжимаюсь в сидение.

Машина замедляется. Останавливается. Моё сердце пропускает удар. Дверь открывается, водитель выходит, обходит машину. Открывает мою дверь.

— Выходим. - Голос холодный. Никаких эмоций. Ни злости, ни сострадания. Просто приказ.

Я не могу двигаться. Просто смотрю на него, как на палача.

— Выходим, я сказал. — В голос стали добавляет. Ему плевать на мой взгляд.

Медленно, через силу, я выхожу. Всё тело ватное. Каждый шаг даётся с трудом.

В доме пусто. Никого. Только мы. Тишина оглушает.

Я оглядываюсь по сторонам, и внутри становится только хуже. Весь этот дом — воспоминания. Тяжёлые. Болезненные.

Водитель подводит меня к двери спальни. Его спальни. Спальня Каида.

— Проходим.

Я встаю на пороге.

— Иди, — голос повышает.

Вздрагиваю и с места сдвигаюсь. Я захожу. Слышу, как за мной закрывается дверь. Замок щёлкает. Тишина.

Воспоминания моментально обрушиваются на меня. С головой накрывают. Запахи, обстановка — забирается в меня, глубже. Открывает коробочку с воспоминаниями, которую я так долго держала закрытой.

Обхватываю себя за плечи. Назад отхожу, к стене. Прислоняюсь к ней. Взгляд мечется по комнате. Слишком много воспоминаний.

Каид… Он же не станет? Правда? Он просто напугал. Это просто… просто страх. Но уверенности в этом нет. И от этого становится ещё страшнее.

Время как будто застыло. Тянется медленно, вязко. Я даже не знаю, сколько прошло — час или минута?

Мысли путаются. И вдруг... звук, который меня из этого транса вырывает. Машина. У меня перед глазами темнеет. Дышать тяжело. Это он, да?

Я хватаюсь за подоконник, чтобы не упасть. Смотрю в окно. Машина. Из нее Каид выходит. Сердце сразу уходит в пятки. Что делать? Господи, что делать?!

Меня начинает подкидывать. Я мечусь по комнате, пытаюсь найти место, где спрятаться. Глаза лихорадочно бегают по углам.

Слышу его шаги, она по натянутым нервам бьют. Громкие, уверенные. Они всё ближе, ближе.

Я бросаюсь на кровать. Зарываюсь в одеяло. Закрываю глаза так сильно, что больно становится. Притворяюсь спящей. Спящую же он меня не тронет?

Дверь открывается. Он заходит. Я сразу чувствую его. Воздух мгновенно становится другим. Вдыхать его трудно. Почти невозможно, от этого сердце еще сильнее колотиться начинает.

Я не двигаюсь.

Шаги. Его шаги. Медленные, тяжёлые. Возле кровати останавливается. Он стоит. Смотрит. Он смотрит на меня. Я всем телом чувствую его взгляд. Как будто он касается меня пальцами, задевает каждый нерв.

— Мы можем продолжить игру, — голос низкий, хриплый, но от него бросает в дрожь. — И я натяну тебя спящей, а можем...

Внутри всё сжимается так, что я еле сдерживаю всхлип.

— Или… — пауза. От неё кровь стынет в жилах. — Ты перестанешь ломать спектакль, и я даже разрешу тебе выбрать как именно я тебя накажу...

Глава 15

Я лежать продолжаю. Хотя мне кажется, что от того, как сильно я дрожу, дрожит и кровать. Стараясь дышать медленно и ровно. Пальцы под одеялом сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. Нельзя дрожать. Нельзя выдавать себя.

Его шаги снова раздаются рядом. Он кровать обходит. Сердце в пятки от страха падает. Я чувствую его присутствие слишком близко, слишком остро. Сердце в пятках отстукивает так громко, что, кажется, он слышит. Он сейчас поймёт, что я притворяюсь, и тогда...

— Молчишь? — Шах говорит тихо, но от этого становится только страшнее. Его голос давит, как будто воздух вокруг становится тяжёлым. — Значит, ты выбрала первое?

Господи, он не может... он просто пугает. Это игра, да? Только игра! Я убеждаю себя в этом, но по спине бегут ледяные мурашки.

Матрас прогибается под его весом. Я чувствую, как он садится на край кровати. Внутри всё в комочек сжимается.

— Дрожишь как трусливый заяц, — слышу, как он хмыкает. Глухо, насмешливо.

Мои пальцы дрожат сильнее. Я уже не могу себя контролировать. Я хочу вскочить, выбежать отсюда, но не могу. Страх словно парализовал меня. И вдруг — на моих щиколотках хватку чувствую. Сильную. Крепкую. Это Шах меня за ноги схватил. Я понимаю, что он дальше меня на себя дёрнет. Я взвизгиваю и резко переворачиваюсь на живот. Хватаюсь за край кровати, пытаюсь отодвинуться, но он быстрее. Резко дёргает на себя, и я по простыням скольжу. Прямо к нему.

— Тихо, — рявкает так, что у меня внутри всё сжимается.

Его лицо близко. Взгляд, пробирающий до внутренностей. Глаза темно-синие. Как будто на ночном небе тучи сгущаются. Его взгляд холодный, но в нём есть что-то ещё. Что-то, отчего сердце стучит ещё быстрее.

— Каид, я... я... — слова срываются с губ, голос дрожит. Я хочу что-то сказать, попросить, но не получается.

— Ты что? — его губы кривятся в насмешке, а пальцы скользят по моей шее. Сжимают. Не дают пошевелиться. — Я ведь предупреждал, малыха. И не раз, правда? Говорил, что это приведёт к плохому исходу? Ты же до конца выёбывалась. Доказывала что-то. Теперь имеем, что имеем.

— Я не... я не хотела... — слова вырываются едва слышно.

— Не хотела? — он придвигается ближе, так что я чувствую его дыхание. — Ты уже всё сделала, малыха. И теперь у тебя только два варианта. Либо ты примешь это как есть, либо я заставлю тебя. Выбирай. Советую самой принять неисходное. - Его голос стальной, без единой эмоции.

Я смотрю на него, пытаюсь дышать, но каждый вдох даётся с трудом. Не шутил. Он не шутил. Господи...

— Пожалуйста... — едва шепчу я, надеясь, что это его остановит.

Пальцы Каида больше не сжимают горло, но он продолжает поглаживать кожу. Наклоняется ниже, его лицо рядом, слишком близко.

— Пожалуйста? — повторяет он почти насмешливо. — Считаешь меня милосердным?

Я зажмуриваюсь. Больно становится. Но я боюсь смотреть.

— Открой глаза, — жёсткий приказ.

Вздрагиваю и подчиняюсь. Вот только я не смотрю затравленно. Непонятно откуда во мне появляются силы противостоять. Медленно поднимаю взгляд и встречаюсь с ним глазами. В них холод, жёсткость, но ещё что-то. Что-то, чего я не понимаю.

— Ты здесь, потому что я так решил. Ты останешься, пока я не скажу, что хватит.

— А если я не хочу? Если я так не хочу?

Он медленно выпрямляется, смотрит на меня сверху вниз. Я всё ещё подрагиваю.

— Ты проебала шанс, когда я давал выбор. Теперь ты подчиняешься.

— Я не...

— Ты принадлежишь мне! - Рявкает громко. Я же лишь с ненавистью на него смотрю.

— Я зря искала в тебе сострадание. Ты на это неспособен!

— Хорошо, что мы сразу с этим разобрались. Никаких иллюзий. А теперь встань и скинь с себя тряпьё.

Яростно вдыхаю через ноздри. Ненавижу! Как же я его ненавижу!

Он смотрит. Взглядом обжигает. А я... Я резко подрываюсь с кровати. Стягиваю с себя кофту. Штаны. Яростно швыряю вещи в его сторону.

— Доволен?!

Он скалится, обхватывает пальцами бокал с виски. К губам подносит.

— Дальше. Снимай всё. - Чеканит.

Мои щёки вспыхивают огнём. Всё лицо краской заливается.

Смотря ему в глаза, руки за спину завожу. Расстёгиваю бюстгальтер. И он падает к моим ногам. Хочется обнять себя за плечи, но я не поддаюсь этому порыву.

— Хорошая девочка, а теперь иди сюда.

Я стою перед ним, гордая и униженная одновременно. Внутри всё дрожит, но лицо я стараюсь держать. Не показывать слабость.

Шах сидит в кресле. Бокал с виски в руке. Пальцами отстукивает. Играет на моих нервах. Он смотрит на меня в упор, прожигает. К полу припечатывает. Он видит всё. Каждую мою дрожащую эмоцию. Каждое сомнение.

— Я сказал - иди сюда, — чеканит снова, голос хриплый, но от этого не меньше пугающий.

Моё тело дрожит, но я не двигаюсь. Нет. Я не пойду. Я не...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Оглохла? — ставит бокал на стол настолько яростно, что хрустальный звон заставляет меня вздрогнуть. — Или решила проверить, насколько хватит моего терпения?

Его взгляд приковывает. Становится невыносимо жарко. Губы распахиваю, чтобы воздуха схватить. В комнате становится очень опасно. Атмосфера накаляется.

— Каид... — мой голос едва слышно, но я не успеваю сказать больше.

Он встаёт. В его движениях есть что-то пугающе. Я даже назад дёрнуться не успеваю. Его пальцы обхватывают мой подбородок. Вынуждает голову запрокинуть так, чтобы я смотрела прямо в его глаза. А в них... Самый настоящий ураган. Он снесёт меня и не заметит.

— Я не вещь, — вырывается у меня, прежде чем я успеваю подумать.

— Не вещь, — он слегка склоняет голову. — Коллекционная игрушка. Моя. Я дохуя заплатил, так что теперь наиграюсь вдоволь.

Его пальцы касаются моей кожи, и я чувствую, как холод и жар одновременно прокатываются по телу.

Я стискиваю зубы. Внутри всё закипает от ярости.

— Я тебя боюсь, — хриплю

Лицо Каида на миг становится жёстче. Его пальцы сминают мои губы.

— Правильно делаешь. Бойся, — бросает он и отходит на шаг. — Страх — единственное, что удержит тебя от очередной хероты. Не понимаешь по-хорошему, будет иначе.

Его слова режут. Раны оставляют. Глубокие. Болючие. Мне больно. Больно признавать, что возможно...

Шах садится обратно в кресло, не сводя с меня взгляда.

— Подойди, — произносит снова, но теперь тише, спокойнее.

Я медленно делаю шаг вперёд. Ещё один. Тело словно не слушается, но я иду. Когда я оказываюсь перед ним, он указывает пальцем на пол между его коленями.

— Сядь.

Я останавливаюсь, смотрю на него.

— Нет.

Его глаза вспыхивают. На мгновение я вижу в них искру ярости.

— Повтори.

Мои губы сжимаются в тонкую линию. Я не буду... Я знаю, что он хочет. Но я не буду! Хочется всхлипнуть, но я держусь.

— Я не буду...

Он резко подрывается, и я едва успеваю шаг назад сделать, как он оказывается прямо передо мной.

— Ты будешь всё, что я скажу, — шипит, его голос низкий, угрожающий. — И ты знаешь почему.

Я смотрю на него. Мои губы дрожат, но я не отвожу взгляд.

— Потому что ты сделал так, чтобы у меня не было выбора?

— Он у тебя был. И ты его сделала. Пора тебя научить, что за выбор тоже нужно платить. - Его голос хриплый, как будто срывается от ярости. Каждое слово, как горячий металл, прожигает насквозь.

Шах близко. Слишком близко. К себе дёргает. Я впечатываюсь в его мощный торс. Соски трутся о ткань его рубашки. Моментально твердеют. Из горла хриплый звук вылетает. Его пальцы скользят по моему бедру, задевают кожу так, что мне становится невыносимо жарко. Воздух вокруг нас, кажется, накаляется до предела.

— Ты моя, — произносит он тихо, но так, что внутри всё переворачивается. — Моя игрушка.

Секунда и я взвизгиваю от резкого рывка. Треск ткани оглушает. Это он мои трусики в клочья разорвал. Последнее, что хоть как-то меня прикрывало.

Я пытаюсь отвернуться, сопротивляться, но его хватка крепкая. Каид сжимает мою талию. Пальцами впивается в нежную кожу.

— Ты можешь притворяться, сколько захочешь, малыха, — шепчет, а его голос опаляет ухо. Мурашки предательски бегут по коже. Табуном скачут. — Но твоё тело уже давно выбрало.

— Это не так... — мой голос дрожит, и даже я сама слышу, что звучит это жалко.

Шах смотрит на меня своим потемневшим, диким взглядом. В его глазах буря, от которой невозможно спрятаться.

Его пальцы скользят ниже. По животу спускаются. Я пытаюсь сжать сильнее бёдра. Но всё бесполезно. Он прорывается. Задевает чувствительные места, и я невольно выгибаюсь, пытаясь сбежать от этого ощущения.

— Ты мокрая, малыха. Настолько, что можешь затопить чёртову комнату. Так кого ты пытаешься наебать? Себя?

Краснею. Лицо моментально в жар бросает. Как же так... Как возможно... Боже...

Его пальцы уверенно скользят по влажным складкам. Задевает клитор. И мои коленки подкашиваются. Потому что он импульс тока по телу пускает. Не падаю лишь потому, что он второй рукой меня за талию перехватывает. На месте удерживает.

— Хватит! — я почти кричу, но только вызываю оскал на его лице.

— Нет, — его ответ короткий, хриплый, а затем я чувствую, как его пальцы к пульсирующей дырочке прикасаются. Надавливают. — За слова нужно отвечать.

Я пытаюсь что-то сказать, но слова застревают в горле, потому что его прикосновения лишают меня возможности соображать. Он проникает указательным пальцем в меня, а вот большим продолжает выписывать круги на клиторе. Меня разрядами тока бьёт, не переставая. Мой стон вырывается раньше, чем я успеваю его сдержать.

— Вот так, — шепчет он, его голос срывается на рычание. — Громче, малыха. Не стесняйся.

— Ненавижу... — выдыхаю.

Он усмехается, его губы касаются моей шеи, оставляя горячие следы. Его язык скользит вдоль линии ключицы, а пальцы продолжают пытку.

— Ты можешь ненавидеть сколько угодно, — шепчет он, опускаясь ниже.

— Я... - Впиваюсь пальцами в его плечи. Дальше из горла только хрипы вылетают.

— Под меня сделана. Выкована. — Рычит.

Он двигаться начинает. Вынуждает меня ноги переставлять. Несколько секунд. Ноги во что-то твёрдое упираются. А дальше... я на кровать падаю. Прохладные простыни холодят кожу. Но, к сожалению, в чувства не приводят.

Каид сверху нависает. Проводит языком по моему животу. Его пальцы снова свою пытку начинают. Скользят. Входят. Он практически пальцами меня имеет.

— Охуенно узкая, — его голос становится ещё ниже, грубее.

Я не могу думать, не могу говорить. Всё, что остаётся — чувствовать.

Он поднимается выше, его язык задевает сосок. Играет. А я в спине прогибаюсь. Хриплю. Стону.

— Ты будешь кончать подо мной, малыха, — рычит он, вводя в меня два пальца. — Каждый раз. Всегда.

Бряцанье пряжки ремня бьёт по натянутым нервам. Я понимаю, что спасения не будет. Он сделает всё, что обещал...

Глава 16.

Шах поднимается с кровати. Его движения спокойные, уверенные. Каждое как выстрел по моим нервам. И вот он избавляется от оставшейся одежды. Я замираю. Сердце от страха в пятках колотится. Мои глаза округляются. Я забыла... Господи, я забыла, какой он... Он же… Он же просто огромный. И как я только забыла о его размерах? Нужно сворачиваться. Точно. Определённо.

Я не медлю ни секундочки. Тут же в сторону дёргаюсь. Удрать пытаюсь.

— Куда намылилась? — его голос звучит низко, с опасной хрипотцой. Его пальцы на моей лодыжке сжимаются. Шах меня резко тянет на себя, и я с визгом снова под ним оказываюсь.

— Может перенесём? — хриплю, губы пытаюсь в улыбке растянуть. — Как-то на потом, а? А я... я ведь могу и иначе отработать. Я убираться могу. Готовить.

— Травануть меня решила, малыха? - Каид скалится. Глазами сверлит. Этот взгляд, тяжёлый и холодный, прожигает до самого нутра.

Сглатываю громко. Губы обиженно поджимаю.

— Каид! — вырывается у меня.

Я пытаюсь снова вырваться, но он подаётся вперёд. Прижимает меня к кровати так, чтобы вообще шелохнуться не смогла. Матрас подо мной мягко прогибается. Его руки на моих коленях. Он их раздвигает, полностью заставляет перед ним раскрыться. Я же заливаюсь вся краской. Мне кажется, что даже там. Потому что он... Рассматривает. Взглядом сверлит. Господи, мне стыдно быть должно, а по коже мурашки от всего происходящего. Это... это так пошло и одновременно... Вызывает странные ощущения. Внизу живота тянет приятно.

Закусываю губу и в сторону отворачиваюсь.

— На меня смотри, — хлёсткий приказ.

Внутри снова бунт нарастает. Я смотрю. Впиваюсь в него взглядом. С вызовом на него пялюсь.

— А ещё недавно ты бы сбежал от меня, стоило бы мне трусики снять. - Выдаю в ответ. И смотрю. Ну а что? Правда же. Я когда к нему пришла, когда в любви призналась, он чуть в окно не выбежал.

— Вижу осмелела, — его глаза блестят. Смотрит так, что страх горло сжимает. Но я не буду молчать. Он меня попрекает ошибками, которые я сейчас совершила. Но и он же не святой.

— А что поменялось? Ты ведь... - Из горла хрип вырывается, когда Шах под бёдрами меня подхватывает. Притягивает так близко, что головка члена по моим влажным складочкам скользит.

Рот открываю. Жадно вдыхаю воздух.

— Вижу базарить тебе не разонравилось, да? Так и трещишь всё, что в башку приходит.

— Ну так отпусти меня. Раз я такая плохая. Или что же, — я вдруг охаю от того, что меня доходит, — ты меня хочешь, да? Не кого-то, а меня...

Каид усмехается. Его лицо на мгновение меняется, но я не успеваю понять, что это было.

— Для тебя это точно нехорошо, — в ответ хрипит, а его взгляд становится ещё темнее. — Чем сильнее я тебя хочу, тем хуже для тебя.

Он вперёд подаётся. Головка его члена в клитор упирается. Заставляя меня в спине прогнуться и захрипеть. Его зубы на моём соске сжимаются, а язык оставляет влажный след на коже. Жар, проносящийся по телу, настолько сильный, что я выгибаюсь сильнее. Сглатываю стон, но он вырывается сам.

— Ненавижу... — пытаюсь прошептать, но голос срывается. Он глухой, полный протеста, и... чего-то ещё.

— Ненавидь. Это твоё право.

Он не отрывается от меня, его губы двигаются дальше. Выше. По шее. По ключице. Его пальцы скользят вниз. Они быстрые, уверенные. Я пытаюсь закрыться, но не могу. Бесполезно. Каждое его движение вырывает из меня новые волны дрожи.

— Хватит! — пытаюсь выкрикнуть, но голос предательски ломается.

— Хватит? — он почти смеётся. — Мы только начали.

Он не останавливается. Пальцы скользят по коже. Находят мои слабые точки. Дёргают за нервы. После на клиторе. Его член уже упирается в дырочку. Пальцы ласкают. Лёгкое нажатие, круговое движение. Воздуха больше нет. Он просто закончился.

— Каид... пожалуйста... — выдыхаю я.

— Пожалуйста? — его взгляд становится опасным. А в его голосе звучит насмешка.

Его пальцы проникают глубже, и я сжимаюсь. Пальцами комкаю простынь, но это не спасает. Моё тело больше не принадлежит мне. Оно принадлежит ему.

— Под меня выкована, — шепчет мне на ухо. Его голос: это взрывоопасная смесь. — Для меня. Только для меня.

Мой стон вырывается громко, непроизвольно. Я больше не могу сопротивляться. Его прикосновения рушат всё, во что я верила. Всё, что я пыталась защитить. А после... Я чувствую давление... Он в меня проникает. Я моментально замираю. Зубы сильнее в губу впиваются. Глаза щиплет от слёз. Это... это... Резкий толчок и я с силой в его плечо впиваюсь зубами. Сжимаю их так сильно. Господи... почему так больно... Я как один натянутый нерв.

Каид замирает, и я надеюсь, что он больше никогда не пошевелится. Вот так и останемся. Пожалуйста. Но тут я чувствую, как он начинает двигаться. Мои ногти вонзаются в его кожу. Глаза распахнуты до предела, хотя я думала, что предел уже был. Он снова замирает. Какие адские качели.

Его губы грубо в мои впиваются. В дрожащие, солёные от слёз. Язык проскальзывает внутрь, касаясь моего. Я неосознанно отвечаю на этот поцелуй. Моё тело начинает расслабляться, и в этот момент он делает резкий толчок. Крик вырывается из моих губ, но он тут же тонет в поцелуе. Подлом поцелуе, потому что... Он специально! Всё специально!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Больно, — шепчу я в его губы, голос дрожит.

— Расслабься, — отвечает низким, хриплым голосом.

Да он издевается! Хочется закричать ему в лицо, но страх сковывает каждую клеточку моего тела. Я не двигаюсь, почти перестаю дышать. Кажется, что если не дышать, то боль отступит. Но она только нарастает.

Шах тяжело дышит. Я чувствую, как он теряет контроль над собой. Его губы скользят по моей шее, зубы прикусывают кожу. Я вздрагиваю, пытаюсь сжаться, но вдруг его рука оказывается между нами. Пальцы скользят вниз и начинают надавливать на клитор. Несколько круговых движений и я правда начинаю расслабляться.

Снова становится жарко. Опять эта судорога внизу живота. Он будто воспринимает это как знак. Медленно выходит из меня, чтобы снова войти, но в этот раз его движения мягкие, осторожные. Боль никуда не делась, но теперь она смешивается с чем-то другим. С наслаждением.

Мои ноги непроизвольно раздвигаются шире, я позволяю ему проникнуть глубже. Каждый толчок — как волна жара, которая разливается по всему телу. Мне кажется, что я сейчас просто взорвусь. Рассыплюсь на маленькие частички.

Я не успеваю осознать, что происходит. Моё тело сотрясается от оргазма, из горла вырываются бессвязные звуки.

— Я же говорил - ты будешь кончать подо мной. Каждый раз. Всегда.

***

Просыпаюсь оттого, что не могу найти одеяло. Прохладный воздух вызывает мурашки на коже. На автомате провожу ладонью по второй половине кровати. И здесь глаза сами распахиваются. Я одна. На кровати нет Каида. Хотя я хорошо помню, что он засыпал рядом. Прижав меня к себе, чтобы не сбежала. Угрозы на ушко рычал. А теперь...

Оглядываюсь. Сердце где-то в горле колотиться начинает, а в комнате тишина. Неприятная. Давящая. Его нет. Ртом воздух хватать начинаю. Поджимаю обиженно губы. Значит, вот так, да? Свалил? Я ему девственность свою отдала, а он...

Встаю с кровати, тело ноет. Босые ноги касаются пола, и холод заставляет вздрогнуть. Снова оглядываюсь. И тут вижу — дверь балкона приоткрыта. Шторы едва колышутся от ночного ветра. Сердце ещё сильнее начинает громыхать. Он там, да? Вышел на балкон? Внутри всё кричит: "Ложись обратно! Притворись, что спишь! Сделай вид, что не просыпалась. Оно тебе не нужно!" Но я упрямая. Мне нужно. Поговорить. Вопросы задать. Как минимум узнать, что он теперь должен Зейналу за то, что меня... Но судя по тому, насколько он зол был, то там ничем хорошим и пахнет.

Оборачиваю вокруг себя простыню. На подрагивающих ногах иду к балкону. Внутри что-то сжимается всё сильнее. Пульс начинает с ума сходить, когда Каида вижу. Он стоит ко мне спиной. Его силуэт чётко вырисовывается на фоне ночного неба. Сигарета в руке. Дым поднимается, растворяется в воздухе. Шах как и всегда. Спокойный. Невозмутимый. Равнодушный. Это меня сейчас разрывает тысяча вопросов. Недосказанность. Непонимание ситуации. Да я вообще ничегошеньки не понимаю. Что тогда не поняла, когда он ушёл. Что сейчас...

— Не спится? — его голос раздаётся, прежде чем я успеваю что-то сказать. Заставляет вздрогнуть и на шаг назад отшатнуться. Его голос резкий. Хриплый. Он даже не оборачивается. Как будто заранее знал, что я приду.

Замираю. Он почувствовал, что я здесь? Или я настолько предсказуемая? Но сердце всё равно колотится как сумасшедшее. Ноги замёрзли, но мне всё равно. Главное — сказать. Главное — понять.

— Я... я хочу поговорить, — выдавливаю из себя, с трудом, справляясь с комом в горле. Голос дрожит, как и я вся.

Он всё ещё стоит спиной, но я чувствую эту недобрую улыбку. Он руку поднимает. Снова затягивается. Облако дыма поднимается вверх. Я наблюдаю как заворожённая.

— Кто бы сомневался, — говорит насмешливо. Снова выдыхает дым, даже не взглянув на меня. — Попиздеть — это твоё любимое занятие.

Я моментально краснею. Губы поджимаю, чтобы не сорваться, не закричать на него. Взглядом его мощную спину сканирую.

— Каид... — обиженно шепчу. Голос предательски дрожит. Он же не может... Не может всегда таким быть! Он и так уже... Повёл себя как сволочь и дальше планирует продолжать?

Обидно становится и внутри жжёт. Это от понимания, что я за несколько минут пока сюда шла, опять успела придумать то, чего никогда не будет. Я и раньше приписывала ему эмоции, которые не знакомы этому мужчине. И ничего не поменялось.

— Ну, трещи, малыха, — разворачивается ко мне. Взглядом впивается. Я же глубоко вдыхаю через ноздри. В груди так сдавливает, что трудно дышать. Но я назло дышу часто.

— Мне знать нужно. Что дальше... между нами? Что будет? — спрашиваю тихо. Голос предательски дрожит.

Его взгляд тяжёлый, давит. К полу прибивает. Я снова с ноги на ногу переминаюсь. Не нравится? Мне тоже много что не нравится. Но я больше не буду в иллюзиях жить. Пускай всё по полкам раскладывает. Если это плата за долг. Значит, срок есть. У любого долга есть срок.

— Дальше всё по той же схеме, — холодно в ответ бросает. — Ты в моей постели.

Сердце в пятки падает на огромной скорости. Кажется, оно разлетается на мелкие кусочки.

— Только это? — шепчу хрипло.

Каид смотрит. Глаза прищуривает. А мне всё хуже и хуже с каждой секундой. Стыдно становится от своей наивности. Дура. Господи, какая же я дура.

— Мне пояснять? Или сама поняла?

Я замираю. Губы дрожат. Ублюдок.

— Я так и не услышала, что дальше. Я остаюсь здесь? Жду, как послушная зверушка, пока ты вернёшься?

Он хмыкает. Эта усмешка ранит сильнее, чем его слова.

— У зверушки будет своя клетка. Дальше ты делаешь то, что я скажу. Играешь по моим правилам. Не выёбываешься. Не нарываешься. Тогда и не будет печальных последствий. Воспитываю я жёстко, тебе не понравится.

Глава 17

Утро начинается не с кофе. Душ. Ледяная вода, чтобы хоть немного привести себя в чувства. Кожа покрывается морозными мурашками, но лучше не становится. Мысли не развеиваются. Чем трезвее я становлюсь, тем и мыслей становится больше. Куча вопросов, на которые нет ответов. С Шахом так всегда. Ничего не ясно. Никогда нет понимания, что происходит. И это бесит больше всего.

Сжимаю пальцы до хруста, когда прокручиваю в голове ночной разговор. Ты - в моей постели. Это всё. Всё, что ему нужно. Что тогда, что сейчас. Грустная улыбка касается губ. Вот почему он от меня тогда избавился. Вот почему выгнал из кабинета, когда призналась в любви. Потому что ему это не нужно. Никаких чувств. Никаких иллюзий. Секс. Повиновение.

Закрываю ладонями лицо. Пытаюсь сдержать истерический смешок. На мне точно какая-то чёрная метка. Иначе я не могу назвать то, что со мной происходит.

Я так старалась... Старалась его забыть. Стать самостоятельной. Чего-то добиться сама. А где всё это закончилось? Там, где и начиналось. Какой-то замкнутый круг. Боже.

В голове прокручивается раз за разом всё, что было ночью. Его взгляд, голос, прикосновения. Я стала женщиной. С ним. С тем, кого проклинала. И думала, что смогла вырвать из сердца. Но я ошиблась... И как теперь справляется со всем, что будет происходить дальше?

Буквально силой заставляю себя выключить вода и выйти из душа. Глубокий вдох и выдох.

На кровати меня ждёт одежда. Простая. Кофта, джинсы, нижнее бельё. Всё моего размера.

"Как будто и не уезжала, да?"

Веду внутренний разговор сама с собой, иначе точно мозгами поеду. Чёртово дежавю вырывает из меня новый истерический смешок.

Натягиваю на себя новую одежду. Хотя хочется устроить протест. Потребовать мою. Ту, в которой я сюда вчера приехала. Но понимаю, что сделаю лишь хуже.

Долго не решаюсь выйти из комнаты. Слышу, как он ходит внизу. Ловлю себя на мысли, что я боюсь. Смешно, сама вчера требовала от него ответы. А теперь... боюсь узнать, что будет дальше.

Выдыхаю и пальцами ручку сжимаю. Проворачиваю и выхожу. Шаг за шагом. Спускаюсь по лестнице. Чувствую, как начинают подрагивать коленки. Сердце колотится в груди как ненормальное, а дыхание становится всё тяжелее.

Каид сидит в столовой. Окидывает меня внимательным взглядом, когда заходу в комнату. На столе стоит чашка кофе, между пальцами зажата сигарета. Он расслаблен. В отличие от меня. Я зажата настолько, что каждый шаг с трудом даётся.

— Проснулась? — голос хриплый.

В дверях замираю. Гашу в себе новый бунт. Напоминаю, что я больше не та маленькая девочка, которую он привёз сюда силой. Я повзрослела. А значит и эмоциональные вспышки должна гасить.

— Проснулась, — киваю, мой голос предательски дрожит. Я сжимаю кулаки, чтобы это не было так заметно.

Шах затягивается сигаретой, выдыхает дым. При этом рассматривает меня без всякого стеснения. Откровенно проходится по мне взглядом, заставляет вспыхнуть щёки от стыда.

— Да, я...

— Отлично, завтрак сейчас подадут. После поедем, я отвезу тебя туда, где ты будешь жить.

Сглатываю. Значит... Значит, я буду жить не здесь? И что это получается? Он поселит меня отдельно и будет приезжать, когда ему удобно?

Втягиваю воздух через ноздри. Подавлять бунт становится сложнее. Потому что он выводит! Потому что... Господи, это получается... Ярость начинает закипать с новой силой. Это я любовница?! Без права голоса? Та, к которой он будет приезжать, чтобы скинуть напряжение. А я... я буду просто сидеть и ждать?

— Куда? — вырывается у меня. Голос хриплый. Но уже плевать. Я близка к истерике.

Каид бросает на меня холодный взгляд. К полу прибивает. Он ничего не объясняет. Просто затягивается сигаретой и тушит её в пепельнице.

— Завтрак подадут сюда, — повторяет он вставая.

Я смотрю, как он идёт к двери. Впиваюсь ногтями в кожу ладоней. Ну почему обязательно быть таким ублюдком?!

- Каид, — вырывается из меня. Шаг вперёд делаю. Нет. Я так не могу. Он выбрал не ту на эту роль. Я же не... Я... Он не может так со мной поступать!

Шах замирает. Оборачивается.

— Я так не смогу. Это всё не для меня! Роль любовницы. Это всё... Я...

— Я не спрашивал, что ты хочешь или можешь, малыха. Я озвучиваю тебе реальность. Ты будешь жить отдельно. Под присмотром. Будешь ждать меня в любое время суток. И научись контролировать свои эмоциональные всплески. Они раздражают.

***

Я не завтракаю, потому что после всего произошедшего кусок в горло не лезет.

Я не знаю, что мне делать. Как себя вести. Я в полнейшей растерянности. Потому что не ожидала? Да. Не ожидала. Что он будет после всего таким... Так разговаривать. Смотреть... Да от него холодом веет больше, чем в самый холодный день морозом. И как со всем этим справиться я понятия не имею. Устраивать бунт? А есть ли смысл? Что делать дальше? А ещё... Ещё мне нужно поехать на нашу с Викой квартиру. Во-первых... Я хочу посмотреть ей в глаза. Мне нужно знать, что она не замешана, что она не была в курсе. Иначе... Иначе я тогда совсем не разбираюсь в людях. А ещё... Мне нужно забрать мою Карамельку. И обсудить это с Каидом. Потому что я не оставлю её. Нет. Нам нужно обсудить условия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Именно с этим настроем я из дома выхожу. Ёжусь, когда чувствую на себе взгляды охраны. Я уже успела забыть, как это жить под постоянным наблюдением.

Шах сидит в машине. Взглядом меня вспарывает через лобовое стекло. Но я не спешу садиться внутрь. Останавливаюсь за несколько метров от машины. Не сдвигаюсь с места. Даже так я чувствую, как он от ярости вскипать начинает. Но нам нужно поговорить. О многом. Например, я так и не узнала, о чём они говорили с Зейналом. Тогда... когда я была в кабинке, Зейнал говорил плохие вещи. О том, что Каиду будет угрожать опасность, если он согласится на его условия. А я... я не смогла Каида попросить на это согласиться. Потому что... Потому что права не имела. Но он сам решил. И теперь всё происходящее — это расплата.

По коже мороз проносится, когда я слышу, как он по рулю со всей силы ударяет. Ругается настолько громко, что мне каждое слово слышно.

— Сука заёбистая!

Это про меня, да?

Но я по-прежнему с места не сдвигаюсь. Мы поговорим до того, как я в машину сяду. Иначе... внутри никакого разговора не будет. Он будет гнать тачку, я - вжиматься в сидение.

— Я понять не могу, ты, блядь, бессмертная?! - С этими словами Каид из машины выходит. Дверцей так хлопает, что я на месте подпрыгиваю. На меня идёт. И, честное слово, от страха коленки подкашиваются. Первая мысль - бежать без оглядки. Может, повезёт и я через забор сигануть смогу.

— Я хочу... Каид, давай обговорим условия. Я... - Голос подрагивает предательски. А вы попробуйте с таким поговорить, когда он планомерно убивать вас идёт. Я слышу, как его пальцы хрустят от того, как сильно он их сжимает. Но и я так не смогу! Я не напрашивалась на роль любовницы! Я не из тех, кого он привык себе на ночь привозить! Так что нам придётся как-то находить общие знаменатели. Договариваться. Иначе и правда всё закончится летальным исходом.

— В тачку пошла. И не выводи меня!

Я же головой отрицательно веду. Впиваюсь в него упрямым взглядом. Подбородок вздёргиваю. Хотя понимаю, что ещё немного и он меня в лепёшку превратит. Прямо здесь. На этом месте. Но я... Я не могу бросить Карамельку. Я ей слово дала. Пообещала. Значит, я должна его сдержать.

— Я пойду. И я... я постараюсь тебя не раздражать. Хотя ты сам должен понимать, что это почти невозможно. Ты воспламеняешься от каждого моего слова. А я особо ничего и не делаю. Всегда так было и ничего не изменилось. И да, я много болтаю. Потому что я живая. И молчать — это больше твоё хобби, чем моё.

С каждым моим словом всё хуже становится. Шах зубы стискивает. Ну вот, ещё после меня обвинит, что из-за меня зубы стёр. Хотя я же просто поговорить хочу. Ничего же невозможного не прошу...

— Минута. - С барского плеча отвешивает. Я же сдерживаюсь от комментария. Хорошо. Минута.

— Мне нужно заехать на квартиру, в которой я живу... Жила... Мне нужно собрать вещи. И забрать Карамельку. Я ей слово дала. Пообещала, я не могу её подвести и...

— Шмотьё новое будет. По поводу второго пункта я, блядь, даже знать не хочу кого ты так называешь. Разговор окончен, в тачку.

— Нет! - Сама не ожидаю, что выкрикну настолько громко. Ногой топаю. И пальцы в кулаки сжимаю. — Это ты можешь бросить, дать слово, а после забрать! Я не такая! Понятно?! У меня есть собака! И она живёт со мной! Я либо её забираю, либо...

— Продолжи, — скалится зло, — либо что?!

— Либо мы не договоримся, Каид. Я согласна подстраиваться под твои правила. Я попробую. Но и ты должен уступать. Я не оставлю Карамельку там. Вика выселит её из квартиры. А я в жизни себе не прощу...

Каид прищуривается. Рассматривает меня так, что дыхание от страха перехватывает.

Он же не бессердечный, правда? Хорошо, я знаю, как он к людям относится. Но животные... У него у самого много животных. Он их любит. Он же не сможет выбросить Карамельку на улицу, правда?

Глава 18.

Замираю у двери в квартиру. Ноги ватными становятся. А внутри... Внутри всё сжимается. Я не могу понять, какие эмоции испытываю. Сейчас я увижу Вику. Вику, в которой ещё вчера была уверена, как в себе. А сейчас... За одну ночь всё изменилось. И я не знаю... Не хочу разочароваться в ней, но что-то подсказывает, что я очень сильно огорчусь.

Каид дал мне десять минут. Когда я назвала имя подруги, то он зло клацнул зубами и сказал, чтобы я не разбрасывалась словами. Настоящих друзей в жизни можно по пальцам пересчитать.

Дверь открывается с лёгким скрипом. И первое, что я вижу, это Карамелька. Её радостный лай разрывает тишину. На губах в эту же секунду появляется улыбка. Карамелька бросается ко мне, виляя хвостом, и прижимается к моим ногам, тихонько скуля.

— Ты моя хорошая, — шепчу, опускаясь на колени, чтобы взять её на руки. Малышка облизывает моё лицо. И я сейчас испытываю множество эмоций. Я не могу их описать. Но это... Изнутри разрывает эмоциональной бомбой. Пальцы скользят по её мягкой шерсти. Карамелька тянется ко мне, облизывает лицо. Жмурюсь и улыбаюсь.

Дальше звук шагов. Скрип двери. Из комнаты выходит Вика. Я мгновенно напрягаюсь. Она выглядит плохо: глаза красные от слёз, лицо бледное, губы подрагивают.

— Я звонила тебе всю ночь, — шепчет подруга, и её голос дрожит от обиды. — Я звонила, а ты... ты даже не взяла трубку.

Что-то случилось. Плохое. Я это за секунду понимаю.

— Вик... — тихо произношу, шаг вперёд делаю. — Что случилось?

Вика смотрит на меня осуждающе. В её взгляде можно многое прочесть. Гнев. Боль. Разочарование.

— Ты не знаешь, да? — голос подруги начинает звенеть, она почти кричит. — Ты не в курсе?! Ты же была с отцом! На рабочей встрече! Не хочешь сказать, почему он в реанимации?!

Я замираю.

— Что? — из меня хрипло вылетает.

— Не знаешь, как это произошло?! — Вика продолжает на меня наступать, и в её голосе слышится обвинение.

Я... Я знала, что Каид не оставит это просто так. Но я не думала, что всё зайдёт так далеко. Но... Я плохой человек, если мне ни капельки не жаль отца подруги?

— Вика, послушай..., — пытаюсь начать, но она не даёт мне договорить.

— Тебе его не жаль? — её голос становится тише. — Ты не понимаешь, что он мой отец? Что он...

Я опускаю Карамельку на пол и медленно делаю шаг вперёд.

— Вика, я... Твой отец... Он плохой человек. Он...

— Не смей! — она кричит так, что я вздрагиваю. — Не смей говорить о нём плохо! Это мой папа!

По её лицу текут слёзы, а я не могу подобрать слов.

— Где ты была?! — кричит она снова, указывая на меня пальцем. — Почему тебя не было в больнице?! Ты причастна к этому?! К тому, что с ним сделали?!

Моё сердце пропускает удар. Я пытаюсь выдохнуть, но не могу. Как будто ком огромный мешает.

Она отступает на шаг, глядя на меня так, будто я чужая. Руками обхватывает дрожащие плечи.

Ещё вчера мы были лучшими подругами. Теперь всё иначе. Её заплаканные глаза сверлят меня обвиняя. У меня внутри всё переворачивается. Отец Вики... этот человек... Он хотел меня продать. Он решил, что моя жизнь — это ничто. Ему было плевать, что со мной сделают дальше. И если бы не Каид... Если бы не он, меня бы уже, возможно, и не было бы в живых. И я не знаю, что хуже: то, что он действительно так поступил, или то, что я не могу понять, знала ли Вика

Она смотрит на меня с болью и злостью.

— Ты причастна к этому? — она практически шёпотом выдаёт.

Я резко выдыхаю.

— Причастна к чему?

— Он в реанимации, Арина! — Вика срывается на крик. — А ты... где ты была? Почему тебя не было?

Ноги к полу примерзают. Я даже не могу себя заставить подойти ближе, чтобы пожалеть. Потому что... Как я могу объяснить, что мне всё равно? Знала ли я, что Каид что-то сделает? Да. Я догадывалась.

— Может, потому что он хотел отправить в реанимацию меня? - Пожимаю плечами. Мой голос становится чужим. Холодным.

— Что? Что ты такое говоришь?! Бредишь?! - Она смотрит на меня как на сумасшедшую. Я же сильнее прижимаю к себе Карамельку.

— Мне стоило послушать Каида с самого начала. Он предупреждал. Но я...

— Кого? — её голос хрипит. — О ком ты сейчас говоришь?! О Шахине?! - Вика срывается на смех. Этот смех — почти истерический. Начинает происходить что-то ненормальное. Она делает шаг назад, хватаясь за спинку стула. Её голос дрожит. — Ты знала его? Ты всё это время...

Я пытаюсь открыть рот, но она Вика поднимает руку, чтобы остановить меня.

— Нет, не ври, — резко произносит, обрывая меня ещё до того, как я успеваю что-то сказать. — Ты знала его, да? Всё это время ты знала. А я... А я спрашивала, Арина! Спрашивала! Почему он так на тебя смотрит? А ты...

У меня дыхание перехватывает. Потому что... Потому что я была права с самого начала, когда что-то заподозрила. Чувствую, как по коже морозные мурашки бегут. У них что-то было?

Я пытаюсь выдавить из себя хоть какие-то слова, но язык словно прилип к нёбу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вика смотрит на меня так, будто я только что её предала. Нет, не просто предала, что-то больше...

— У вас что-то было, да? — она переспрашивает, голос срывается на полтона выше, чем обычно. — Скажи мне, Арина. Скажи!

Я молчу. Просто смотрю на неё. Пытаюсь понять, что сейчас происходит. Она ревнует? Просто негодует от того, что обманула? Или...

— Почему ты молчишь? — Вика шмыгает носом, ко мне делает шаг. Карамелька начинает тихонько скулить. — Кто он тебе? Сколько вы знакомы? Ты знаешь, чем он занимается?! Знаешь, что...

Я пытаюсь вдохнуть, но горло сжимается от сильного спазма. Знаю. Я знаю слишком много. А ещё... Я не чувствую себя виноватой за всё, что произошло с её отцом. Он плохой человек. Ужасный. Скольких девушек он вот так... продал?

— Давно, — голос сам на хрип срывается. — Он тот мужчина, который меня бросил. Я не сказала, потому что не хотела тебя втягивать.

Вика замирает. Смотрит как будто мимо меня, а после на губах грустная улыбка появляется.

— Значит, тот самый, после которого ты...

Киваю. Да, тот самый. И, наверное, я плохая подруга, раз не смогла ей рассказать. Не захотела пускать глубже. Не смогла поделиться...

— Ты шутишь, да? — с истерической ноткой произносит. — Арина, скажи, что ты шутишь! Он... Ты не можешь! Он отправил моего отца в реанимацию! И это только начало, я...

— Это из-за тебя, да?! Он его чуть не убил из-за тебя...

— Нет, из-за того, что он сделал. Вик, хватит. Мы говорим об одном и том же. Я...

— Он мой отец!

— И это не делает его хорошим человеком, — произношу хрипло. Холодно.

Вика отшатывается от меня. Смотрит так, будто впервые видит.

В комнате повисает звенящая тишина, которую нарушает только приглушённый звук шагов в подъезде. Дверь распахивается. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это зашёл он. Я чувствую. Его запах. Энергетику. То, как на коже волоски дыбом встают. Время, которое он дал мне на сборы, закончилось.

Его присутствие ощущается физически. В ноздри ударяет лёгкий запах табака, его парфюм.

Вика мгновенно замолкает, её лицо становится бледным. Вжимается в стенку и с ненавистью смотрит за моё плечо.

— Тебя сюда не звали, — голос Вики дрожит.

Каид просто смотрит и Вика, громко сглотнув, отходит в сторону, подальше. Всё так же к стене прижимается.

— Ты собрала вещи?

Отрицательно веду головой. Сильнее прижимаю к себе Карамельку. Всё происходящее... Я ни черта не понимаю.

— Какие вещи?! Арина, о чём он говорит?!

Я только открываю и закрываю рот. Наблюдаю за ними. Я хочу понять. Должна. Мне нужно хоть что-то, чтобы стало ясно, что между ними ничего не было.

— Скрути громкость, — Каид резко в сторону Вики бросает, не повышая голоса, но этого хватает, чтобы Вика замолчала.

— Каид... — откашливаюсь.

— Если тебе не нужны шмотки, тогда на выход.

Поджимаю губы. Понимаю, что ещё одно слово и я правда пойду вот так. Без всего. Бросаю на него недовольный взгляд и в сторону комнаты отступаю.

— Ты не можешь просто забрать её! Это её дом! Она...

— Лучше тебе не думать о том, что я могу, — Каид её резко перебивает, шагнув ближе. Пронзает своим холодным взглядом. А моё сердце как ненормальное начинает колотиться. — Лучше подумай о своём отце. Посети его, пока он в реанимации. До того как он окажется в тюрьме. Там с посещением будут проблемы.

Лицо Вики в этот момент становится белым как стена. Я вижу, как подкашиваются её колени. Она на ногах устаивает только благодаря тому, что на стену опирается.

— Что? — шепчет она. — Что ты...

— Ты не хочешь, чтобы я объяснял, — тон Каида становится стальным, без единой эмоции.

— Ты не... — её голос срывается на шёпот, — не делай. Ты мне давал слово!

Вот здесь меня начинает колотить. Потому что... Срываюсь с места. Залетаю в комнату. Сажу Карамельку на кровать. А сама начинаю собирать вещи. Швыряю их в чемодан. Без разбора. Просто швыряю всё, что попадается под руку. Слёзы глаза застилают. Он ей обещал. За что?! Они...

Всхлипываю громко, смахиваю слезинки. Карамелька оказывается рядом. Облизывает руку, прижимает ушки. Внимательно меня рассматривает. Чувствует моё состояние.

Ещё пять минут я привожу себя в чувства. После выхожу из комнаты, толкаю впереди себя чемодан. Не смотрю ни на Вику, которая внимательно за мной наблюдает. Ни на Шаха, который с раздражением забирает мой чемодан. Выхожу на улицу. Останавливаюсь возле его машины.

— Если собралась снова ебать мозги, то не советую.

— Я задам один вопрос, — хриплю, на глаза снова слёзы наворачиваются, — только один.

Слышу, как он со свистом выдыхает.

— Уверена, что хочешь получить ответ? - В его тоне столько язвительности, что я кривлюсь.

— У вас с Викой что-то было?

Кожа горит от его пронзающего взгляда. Но я всё равно глаза поднимаю и на него смотрю. Страшно, но я смотрю.

— Я её не трахал.

Должно стать легче. Но...

— А что тогда между...

— Один вопрос. Я на него ответил, а теперь садись в тачку и не доводи меня. Потому что я уже на грани.

Глава 19

По коже морозные мурашки пробегают, когда я в квартиру захожу. В ту самую... В которой умирала. Пыталась себя по частям собрать. А сейчас... Из горла истерический смешок хочет вырваться, но я не разрешаю. Удерживаю. Чёртово дежавю. Я снова здесь. И снова всё не так, не как я в своих мечтах рисовала. Когда-то давно. А сейчас... Сейчас я вообще в реальности оказалось, в которую мне ещё окунуться нужно.

Прижимаю к себе Карамельку, которая уже вовсю хочет новую территорию исследоваться. Ей интересно. Глазки любопытно бегают из стороны в сторону. Но до меня только сейчас дошло... Я к Каиду разворачиваюсь. Резко. Неожиданно. Настолько неожиданно, что в него практически впечатываюсь. Карамелька тут же тявкает, даёт понять, что так тесно ей не нравится обниматься с Шахом.

— Каид, я не спросила... Забыла. Можно со мной здесь Карамелька жить будет? Она хоть и маленькая, но послушная. Я с ней занимаюсь. Научу всем командам. График, по которому она на улицу ходит, уже есть.

Шах прищуривается слегка. Смотрит на меня с лёгкой насмешкой. Боже, я уже и забыла, что он улыбаться умеет.

— Мне интересно, как ты последовательность своих действий в голове выстраиваешь. Сначала собаку приносишь, после спрашиваешь разрешения.

— Я... я перенервничала. Но я правда обещаю, что проблем не будет и она...

— Я не выгоню на улицу животное. Но сделай так, чтобы не было жалоб. Взяла на себя ответственность - выполняй.

Я киваю как китайский болванчик несколько раз. Спускаю с рук Карамельку, которая аккуратно делает шаг за шагом. Нюхает, присматривается. Я же кусаю губу, пальцы заламываю, потому что у меня вопросов столько, что я буквально взрываюсь изнутри. Но понимаю, что хоть выпали я их все разом, никакого толку с этого не будет. Каид не ответит.

— И ещё... Я хотела поблагодарить за то, что ты...

— Я сделал это не просто так. Так что можешь воздержаться.

Мой порыв быть послушной и всепонимающей гаснет моментально. Ну вот как с ним разговаривать?! Я пытаюсь идти на контакт, он мне тут же напоминает, с кем я имею дело.

— Хорошо, — киваю в ответ, ещё держусь от эмоционального всплеска, который так сильно ему не нравится. Но он рискует в нём захлебнуться, — то дело, на которое ты согласился, оно... - Внутри всё сжимается. Я не знаю, как спросить. Не знаю, как сказать. Он согласился на что-то плохое. Криминальное. На то, за что умереть можно. И получается, что ради меня... Вот только у меня диссонанс идёт. Обычно на такое идут ради тех, к кому хоть что-то испытывают. А он ведёт себя так... Что его ударить хочется и не один раз!

Каид не облегчает моё состояние. Вопросительно приподнимает бровь. Мол, заканчивай, раз начала.

— Я не хочу, чтобы ты пострадал или ещё хуже. Каид, я очень благодарна, что ты вмешался. Я понимаю, что если бы не ты, то я бы... Но и то, что с тобой может что-то случиться, я...

— Если грохнут — будешь свободна.

От его слов задыхаться начинаю. Это он обо мне такое думает?! Да я никогда ему зла не желала, даже когда на этом самом месте на полу умирала! Не желала ему плохого!

— Не говори так, понял?! Я никогда! Ты не... - Договорить я не успеваю, он в считанные секунды рядом оказывается. Из лёгких весь кислород выбивает. Я машинально делаю несколько шагов назад. Спиной в стену вжимаюсь.

— А как говорить, малыха? Напомнить в очередной раз, что влипать во всякую хуйню — твоё любимое хобби?

Он слишком близко. Его запах вбивается в ноздри. Всё внутри будоражит. Тепло его кожи обжигает. Ожоги моментально на коже появляются.

— Я невиновата, что пытаюсь видеть в людях хорошее. - Хриплю в ответ.

— Тогда кто-то другой должен быть козлом отпущения, — скалится, — мир не делится на белое и чёрное. Хотя ты даже в чёрном пытаешься увидеть белые просветы. Охуенное качество, но не когда тебя пытаюсь грохнуть или затрахать до потери сознания, а после сплавить в бордель, пока коньки не откинешь.

Сглатываю громко. Я это всё понимаю. Сейчас понимаю. А ещё... у нас прогресс. Он мне за последние несколько минут больше слов сказал, чем за последние дни.

— Но и как ты тоже нельзя. Ты во всём видишь только чёрное и...

— Живёшь здесь. На полном обеспечении. После семи вечера всегда дома. Ждёшь. Приеду не приеду - ты ждёшь. Днём делай что хочешь. Охрана, водитель, домработница. Всё будет. Всё, что нужно, сообщаешь домработнице. Я обдумываю и выдаю свой вердикт.

Впиваюсь в него сверкающими от гнева глазами. Мне есть много что ему сказать. Но я вижу, что это всё будет бесполезно. Я лишь киваю. Потому что знаю, что он после этого уйдёт, а я смогу скатиться по стеночке вниз. Обнять колени. И наконец-то осознать, куда я попала. Нет. Я не его любовница. Всё хуже. Я его содержанка.

***

Шах

***

— Блядь, — сжимаю сильнее зубами фильтр сигареты. Из тачки Рама Демьян выходит. С довольной рожей. А у меня на уме одни маты.

— Вы теперь только парой припираетесь? - Рявкаю, когда Суворовы ближе подходят.

— Узнал, что ты мне с братом изменяешь. Приехал отношения выяснить. - Суровый скалится, руку протягивает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жму, по плечу хлопаю.

— Так, а хули ты хотел? Старый стал, с пробегом. На кой хер мне такое счастье?

Демьян ржёт, я же снова затягиваюсь. Раму протягиваю руку. Мелкий засранец. Не смог язык за зубами удержать.

— Обидно. Но я подожду, пока ты одумаешься.

Стреляю окурком в сторону мусорного бака. Кривлюсь. Настроение ни к черту. Я сегодня херовый напарник на подъёбывание.

— Ну раз всё семейство в сборе, то по поводу прокурора скажу. По своему сынку он угрожал, что город к херам перевернёт и всё в пепел превратит, если с ним что-то случится. - На Раму бросаю взгляд. Это его больше всего касается. Если крышу сорвёт, то будут проблемы. Его тогда никто не угомонит.

— Ну так пусть обезопасит ублюдка, я могу адресок дать. Там запереть можно. Смирительную рубашку выдают. - Рамиль скалится в ответ. Глаза блестят. А я зубы сильнее стискиваю. Этот азарт и ебанутый максимализм я узнаю по нюху. Мой брат таким же был. Верил, что море по колено, и что шлюхи не придают. Ошибся.

— Не влазь, — тут же отрезаю, — девка нравится — забери без лишнего шума. Но не заводи этого ебанутого. Последствий будет много.

— Я решу, что мне делать. - Рамиль тут же стойку принимает. Ощетинивается. Не принимает разговор, если с указами лезу. Сука. Оно само так выходит. Потому что он и мне как брат.

— Каид, остынь. Он всё понимает, — Демьян в разговор влазит, в сторону меня отводит. Чует, что нужно остудить ситуацию.

— Не дай ему хуйни натворить. Потому что дальше только открытая война.

— Давай лучше поговорим про другую хуйню, — Суровый кривится, смотрит так, что сразу на хуй хочется послать, — ты на дело Зейнала подписался?

Вторую сигарету из пачки достаю. Демьяну протягиваю. Тот кривится и отрицательно ведёт головой. Сука, забыл, что бросил.

— Давай о другом попиздим? Погода заебись, заметил?

Подкуриваю, дым, втягиваю. Отрава до лёгких добирается. Прямо как малыха. Изнутри душит и царапает. Стоит только о ней вспомнить, как сильнее фильтр пальцами сжимаю. Как она умудряется быть эпицентром пиздеца в моей жизни? Мелкая. Наглая. Заёбистая. И ведь по сути... по незнанию и глупости творит всё. А последствия такие, что ебнуться можно. Она решила доказать, что взрослая и самостоятельная. А я подписываюсь на сбыт незаконного оружия из стран о которых лучше вслух не говорить. По своим каналам соглашаюсь провести. И это только начало грёбанного плана. Дальше интересней. Как раз то место, где могут пристрелить к хуям.

— Ага, охуенная, — Демьян щурится, — как раз можно в парк сходить погулять, свою бедовую возьмёшь? Она с Алиной знакома, пускай подружатся. Всё-таки дальше вместе на праздники собираться.

Рам, сука, пиздун.

— Не смог язык за зубами удержать, да?

Демьян довольно лыбится.

— Значит, дело в девчонке. И каким образом это всё вылилось в то, что ты на эту хуету согласился?! Допустим по нашим каналам мы проведём оружие без проблем и лишнего трёпа. Это не обсуждается. Но дальше... Это территория врага. И как ты собираешь десять фур незаметно переправлять?

— Везде есть те, кого можно подкупить. Нужно просто прощупать слабые места.

— Но те, кто предают своих, предадут и тебя.

— Бля, хули ты меня лечишь как маленького? Знаю я всё. Значит, найду тех, у кого есть на что надавить.

— Да что с этой не так?! - Суровый взрывается. Я же усмехаюсь. С этой девкой всё не так, сука. А самое главное, что я не знаю, что больше хочу - придушить или трахнуть. Сначала придушить, после завалить.

Я думал, что выебу и попустит. В моём плане именно так всё было. Спускаю пар — мозги на место встают. Холодный расчёт занимает свое место. Но нет, блядь, не попустило.

Перед глазами сучка эта. Хлопает ресницами. Выпячивает губы. А в глазах - упорство. Дикая. Необузданная. Заёбистая. Как отрава, из организма не вывести. А как с ней уживаться пока что понятия не имею. Знаю одно, что нужно несколько дней перевести дыхание. Иначе, если снова к ней поеду, то разнесу всё к хуям.

Глава 20.

Прошло несколько дней, а я всё ещё не могу привыкнуть к этому месту. Вроде бы и квартира знакомая, но каждая деталь — это напоминание о прошлом. О том, как я здесь умирала. О том, как пыталась собрать себя по кусочкам... Я обживаюсь. Строю иллюзию, что могу начать всё заново. Но это сложно. Очень сложно, когда стены словно впитали каждую твою эмоцию...

Поначалу я пыталась найти здесь следы другой... Потому что мысли о том, что Каид мог поселить сюда кого-то более сговорчивого, меня не покидали. Эта квартира, она же для этого, да? Но исследовав каждый миллиметр жилища, я не нашла ни одного намёка на то, что здесь жил кто-то ещё.

Карамелька прыгает вокруг меня, цокая коготками по полу. Она единственная здесь, кто искренне радуется нашему переезду. Её хвост мотается из стороны в сторону, и свой маленький носик она суёт во всё подряд. Её энергия немного отвлекает.

— Тамила, ты должна лучше присматривать за щенком. Она бегает, где хочет! — громкий голос доносится из гостиной.

Я стискиваю зубы. Чувствую, как волна злости прокатывается по моему телу волнами. Галия. Когда Каид сказал, что я буду под присмотром, я не думала, что ОНА будет присматривать за мной. Если бы я знала, то никогда бы не согласилась. Но это ведь неважно, правда? Меня никто не спрашивал.

Она ещё одно напоминание того, что я облажалась. Она ведь предупреждала. А я не слушала. Думала, что она просто хочет сделать мне всё назло. А стоило бы прислушаться...

Галия заходит в комнату, скрестив руки на груди. Её взгляд скользит по мне, по комнате, словно она ищет повод для очередного замечания. Но когда она видит Карамельку, то её глаза тут же вспыхивают. Галия точно не любит животных.

— Ей просто всё интересно, — отвечаю спокойно, при этом подхватываю Карамельку на руки.

— Она выпрашивает еду! — перебивает Галия, тон такой, будто целая катастрофа произошла. И она преувеличивает. Карамелька не выпрашивает. Она просто смотрит так, что ей невозможно отказать. — Это неприемлемо. Ты должна найти тренера, который будет заниматься с собакой.

Внутри меня всё закипает. Я уговариваю себя не взрываться. Она права насчёт кинолога, я и сама об этом думала. Но для этого нужны деньги. А просить у Каида? Я не могу. Не хочу. Меня коробит от одной лишь мысли. Нужно поговорить с ним по поводу работы. Я даже не против, чтобы он мне работу нашёл. Только не сидеть в четырёх стенах.

— Я разберусь, — отвечаю, стараясь не сорваться.

Галия молчит, но её взгляд говорит громче слов. Она ничего не говорит о том, что было раньше. Тактично делает вид, что забыла. Но каждый её взгляд — напоминание о том, что я всё сделала не так.

— Надеюсь, — отвечает Галия, поправляя рукав своей блузки. — Потому что я не буду за ней убирать.

Она выходит из комнаты так же резко, как и вошла. И я остаюсь наедине с Карамелькой. Щенок тихо скулит, пытается лизнуть моё лицо, и я вдруг понимаю, что плачу. Тихо, беззвучно. Слёзы просто катятся по щекам. Это не из-за Галии. Просто я уже на пределе. Прошло несколько дней... А от него нет никаких вестей. Каид не приезжает. Не звонит. Не передаёт никакие распоряжения. Если он пошёл на эту сделку с Зейналом... Боже, что, если с ним что-то случилось? Сердце моментально начинает, как ненормальное в груди колотится.

Я начинаю мерить шагами комнату. На месте усидеть просто невозможно. Я слышу звуки из кухни. Галия что-то готовит. Закусив губу, я срываюсь с места.

На кухне Галия готовит кофе. Она спокойная. Никаких нервов. Я же наоборот. Чувствую, как у меня начинают дрожать ноги. Я переступаю с одной на другую, пока не решаюсь заговорить.

— Галия, — мой голос подрагивает. — У вас есть возможность связаться с Каидом?

Она оборачивается, бросая на меня быстрый взгляд.

— Зачем тебе?

— Я... — слова застревают в горле. — Хочу поговорить с ним о кинологе для Карамельки.

Галия поднимает бровь. Не верит, что я так быстро к её словам прислушалась.

— Нет, связи с ним нет. Так что тебе придётся подождать. И ещё... - Её тон заставляет меня напрячься. — Я поговорю с Каидом, с твоим воспитанием нужно что-то делать. Раз уж всё зашло настолько далеко. Рано или поздно он выведет тебя в люди. Нужно, чтобы ты ему соответствовала.

Я ухожу из квартиры. Беру на руки Карамельку и просто иду на улицу. На все попытки Галии меня остановить я просто огрызаюсь, что до семи вечера могу делать всё, что пожелаю. В той самой манере, которую она мне приписала. В хамской. Боже, эта женщина... Нам с Каидом точно нужно поговорить. Он решил таким образом от неё избавиться?! Просто ко мне приставить, а сам что? Вздохнёт с облегчением?!

Сбегаю по лестнице быстрее, щенка к себе жму. Чувствую, как бомба замедленно действия всё сильнее тикать начинает. Я ещё в прошлый раз поняла, ещё в доме Каида, что Галия не просто прислуга. Во-первых, там она всеми руководила. Везде всё высматривала, следила. И даже Шах на неё не рычал особо. Но здесь-то кроме неё и меня никого нет. Каид её сам как прислугу охарактеризовал. А она... Карамелька полностью чувствует моё настроение. Облизывает моё лицо, весело тявкает и смешно дёргает ушами. Привлекает внимание.

— Не злится мне на неё, да? - Голову набок склоняю, на Карамельку смотрю, которую уже на землю поставила. Она же внимательно меня слушает. Вот поклясться готова, что она все мои слова понимает. И даже отвечает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

"Может мы ей кинолога найдём? Ей нужно. Вот мне она лаять не разрешает, а сама..."

Да, я разговариваю с собакой. Ещё вопросы?

Мы с Карамелькой гуляем по двору. Я чувствую, что моя ярость начинает потихоньку утихать. Но ещё недостаточно для того, чтобы вернуться в квартиру.

Охранник Шаха держится на расстоянии. Следит, но не подходит. Это тоже немного нервирует, но к этому я привыкну. Уже раз привыкла, значит, смогу и сейчас.

Я мыслями раз за разом к Шаху возвращаюсь. Оборачиваюсь на охранника. Губу закусываю. Может у него спросить про то, как с Каидом связаться?

— Как ты думаешь, Галия же могла меня обмануть? - Смотрю на Карамельку, которая весело резвится в траве.

Она бросает на меня быстрый взгляд.

"Конечно, могла. Такая и не только обманет"

Снова оборачиваюсь на охранника, обдумываю, как лучше поступить. И меня из моих размышлений выдёргивает резкий рывок Карамельки. Поводок натягивается, и я слегка подаюсь вперёд от неожиданности.

— Ой, — из меня тут же вылетает, когда вижу, что Карамелька, виляя хвостиком, дёргается в сторону хаски.

— Не волнуйся, он у меня пугливый, так что никого не обидит, — говорит девушка, подходя к нам ближе.

Я только сейчас обращаю внимание, что хаски без поводка. Но выглядит он и правда безобидным. Карамелька больше заинтересована в этом знакомстве, чем второй щенок.

Девушка подходит совсем близко. Она выглядит чуть старше меня, тёмные волосы собраны в низкий хвост. Очень приветливая улыбка. Но в голове звенят слова Шаха о том, что я не умею разбираться в людях. Но я тут же гашу в себе эту вспышку. Если я не буду с этими людьми общаться, то так никогда и не научусь в них разбираться.

— Ваш? — киваю на хаски, который уже осторожно подходит ближе, разглядывая Карамельку.

— Да, его зовут Арчи. Мы с ним только учимся гулять без поводка, — её улыбка становится чуть шире. А я продолжаю наблюдать за щенками.

— А это Карамелька, — я киваю на свою красотку, которая уже вовсю пытается обнюхать Арчи. При чём во всех местах и разрешения она спрашивать не собирается.

— Меня Лиля зовут, давно переехала сюда? Мы с Арчи в поисках друзей уже какую неделю все соседние дворы обходим. А тут, оказывается, под носом такое счастье было.

— А меня Арина, очень приятно. Переехали недавно, перебрались из другого района. - Отвечаю аккуратно. Чтобы не дать много лишней информации. Хоть Лиля мне и кажется очень приветливой, но пока что я остерегаюсь.

Мы начинаем говорить о собаках, обмениваясь небольшими историями. Лиля рассказывает, как Арчи боится громких звуков, а я упоминаю, что Карамелька мой первый щенок, и я до сих пор учусь с ней справляться. Разговор становится непринуждённым и лёгким. Но буквально в секунду всё меняется. Я не знаю, как это происходит. Вот как я могу его чувствовать? Не услышать. Не увидеть. А просто понять, что он рядом.

Спину как будто кипятком обжигает. Я без всяких сомнений знаю, что это Каид. Только он так смотрит. Мурашки бегут по коже. Пальцы подрагивают, и я сильнее сжимаю ими поводок. Воздух как будто моментально из лёгких вылетает, и я тут же пытаюсь схватить ртом новый.

Я не оборачиваюсь резко. Поправляю пальцами прядь волос, за ухо убираю. При этом слегка поворачиваю голову в сторону. И вижу его. Каид стоит у подъезда. Его взгляд прикован ко мне. Прямой, тяжёлый, обжигающий. Он не двигается, только смотрит.

Сердце моментально ускоряет ритм, а в горле всё пересыхает. Я тут же его глазами изучаю. Прохожусь сверху вниз. Пытаюсь понять всё ли с ним хорошо. Лиля что-то продолжает рассказывать, но я её уже не слышу.

— Прости, нам нужно идти. - Произношу поспешно.

— Была очень рада с тобой познакомиться, уверена, что мы ещё не раз пересечёмся.

Улыбаюсь девушке. Подхватываю на руки Карамельку и иду в сторону Каида.

Я знаю, что ещё нет семи вечера. Знаю, что могу сделать вид, что в свое свободное время я не собираюсь с ним коммуницировать. Я всё это могу. Потому что он устанавливал эти правила. Но как же все эти установки летят к чёрту. Я все эти дни ужасно переживала. Я хочу убедиться, что с ним всё хорошо.

Глава 21

Мурашки пробегают по коже, когда я подхожу ближе. Секунда, и я снова ловлю себя на том, что нервничаю. Дико. Почти контролировано. Как вообще мой страх Шаха перерос в страх о нём? Господи, я так сильно не хотела иметь с ним ничего общего. А сейчас еле сдерживаюсь, чтобы не бежать в его сторону. Идти спокойно стоит мне тетанических усилий.

Его взгляд как разряд тока... Пронзает всё тело. Как всегда, прямой, тяжёлый, обжигающий. Я замираю, сердце делает странный скачок и замирает, прежде чем снова начать колотиться как сумасшедшее.

— Привет, — выдыхаю тихо, чуть дрожащим голосом. Ничего не могу с собой поделать. Слишком много эмоций.

Каид слегка прищуривается и внимательно смотрит на меня. Я машинально изучаю его в ответ. Ни царапин, ни ссадин. Выглядит хорошо. Чертовски хорошо. Как всегда. Немного выдыхаю. Дышать становится в разы легче. С ним всё хорошо.

— Занеси собаку домой. Я приехал за тобой, — голос Каида твёрдый, не допускающий возражений.

Я гашу в себе желание возмутиться. Я несколько дней сгорала от мысли, что с ним могло что-то случиться. А он...

Его взгляд тут же переключается на Карамельку, которая уютно устроилась у меня на руках. Стоит Каиду посмотреть на неё своим фирменным взглядом, как она тут же начинает тявкать, резко разворачиваясь к нему.

— Ты её пугаешь, — тихо говорю, крепче прижимая Карамельку к себе.

Каид переводит взгляд со щенка на меня. Вопросительно приподнимая бровь.

— Это её реакция на твою реакцию, — спокойно произносит он. — Ты напряглась, она почувствовала опасность и теперь охраняет хозяйку.

Его голос звучит удивительно ровно, даже мягко. Каид слегка протягивает руку к Карамельке, и я чувствую, как щенок напрягается всем телом. Но он не трогает её. Просто протягивает руку, чтобы она понюхала.

— Пускай запоминает запах, — добавляет он, не глядя на меня.

Карамелька бросает на меня вопросительный взгляд, её мордочка выражает почти человеческое недоумение. "Можно ли вообще ему доверять?" Я не сдерживаюсь, уголки моих губ слегка приподнимаются в слабом подобии улыбки. Я пока сама не знаю, что можно, а что нет. Но он точно лучше Галии.

"И ты поговоришь с ним про ту вредную тётку?" — словно читая мои мысли, Карамелька снова бросает на меня взгляд, умудряясь вложить в это движение целую гамму эмоций.

Я едва заметно киваю. Но жаловаться на Галию нельзя. Я не знаю, кем она приходится Шаху. Поэтому... я придумала кое-что другое. Возможно, это будет некрасиво с моей стороны. Но и эта женщина меня ужасно раздражает. Ей волю дай, так мы с Карамелькой будем ходить на одни курсы этики и эстетики. И что-то мне подсказывает, что она будет только за, если меня научат команде "голос" и "фу".

— Сейчас отнесу Карамельку в квартиру и спущусь, — произношу в ответ.

Каид ничего не отвечает. Только слегка склоняет голову, словно давая молчаливое согласие, и отступает на шаг, пропуская меня.

У меня было несколько дней, чтобы всё обдумать. Пока я приняла одно решение — не нарываться на конфликт. Нужно понять, к чему всё это ведёт, а уже потом принимать окончательные решения.

Я бросаю ещё один короткий взгляд на Каида, прежде чем скрыться в квартире.

В квартиру вбегаю почти бегом. Снимаю с Карамельки поводок, и она тут же бросается в сторону, виляя хвостом, явно довольная прогулкой. Я же, не теряя времени, мчусь в комнату. Мне нужно переодеться. Сюда привезли столько одежды, что при желании я могла бы устраивать полноценные показы мод. Ещё одна "любезность" Каида, которую он даже не счёл нужным обсудить со мной.

Я не знаю, куда он собирается меня везти, но желание выглядеть красиво вспыхивает внезапно. Как искра, разгорающаяся по щелчку пальцев. И нет, я не произношу про себя, что хочу быть красивой для него. Ещё чего. Просто красивой. Всё.

Открываю шкаф и начинаю перебирать вешалки. Останавливаюсь на лёгком платье. Пальцы сжимаются на ткани. В этот момент за спиной раздаются уверенные шаги цербера. Галия. Её присутствие ощущается, как всегда, с первых секунд. Даже Карамелька, как только слышит её шаги, тут же отбегает подальше, спрятавшись за креслом.

— Вместо того чтобы помыть щенку лапы, ты рассматриваешь шмотки?! — её недовольный голос пробуждает во мне не самые лучшие качества. Я наконец-то поняла кого она мне напоминает. Директрису пансиона.

Вдох-выдох. Я мысленно считаю до пяти, чтобы не сорваться. Разворачиваюсь к ней, стараясь сохранить на лице спокойное выражение.

— За мной приехал Каид, я уезжаю с ним, — начинаю ровным тоном. — Не знаю, в курсе вы или нет, но он говорил, что со мной в квартире будет жить прислуга, которая должна мне помогать. - Делаю акцент на последних словах. Вижу, как её лицо моментально начинает идти бурыми пятнами. — Поскольку здесь нет никого, кроме вас, смею предположить, что речь шла о вас. Пожалуйста, вымойте Карамельке лапы и проследите, чтобы она поела через сорок минут. На пачке указаны граммы. Будьте добры.

Стараюсь говорить как можно спокойнее, но внутри чувствую, как разгорается маленький костёр ярости. Эта женщина и её постоянное желание ставить меня на место...

Галия прищуривается, вижу, как её дыхание учащается. Но она не комментирует мои слова. Да, слишком резко. Но она сама меня спровоцировала. Я очень редко кусаюсь. Но она меня уже достала! Но и то, что Каид здесь, придаёт мне немного смелости. Он же и правда говорил про прислугу, так что я просто озвучила его слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Галия долго молчит, сверля меня взглядом, но в итоге поджимает губы и разворачивается, чтобы уйти.

— Прислуга, говоришь... — бросает она через плечо, и по её тону ясно, что война началась.

Но мне надоело быть удобной для всех. Возможно, Каид и прав, я неправильно расставляю приоритеты. Я благодарна ему за то, что спас. Но я не подписывалась становиться подопытной в руках этой женщины. Её слова про воспитание... Она прекрасно знает, что я всё детство провела в пансионе для девочек. Где растили невест для богатых извращенцев. Извращенцы любят красивые манеры. Так что... Потряхиваю волосами, чтобы выкинуть из головы эти воспоминания. Галия слишком много на себя взяла. И в моих планах как можно быстрее от неё избавиться. Нужно просто правильно всё сделать. У Каида нужно просить правильно. Да, я учусь. Потому что иначе он снова меня уничтожит. А я больше не планирую собирать себя по кусочкам.

Как только в комнате становится легче дышать, я выдыхаю и беру блеск для губ. Поворачиваюсь к зеркалу и смотрю на себя. Лёгкое платье подчёркивает фигуру, и я понимаю, что выгляжу действительно хорошо. Волосы волнами спадают по плечам. Я их не укладывала, они сами начали завиваться, когда волосы стали такой длины. Понятия не имею как так произошло, но мне очень нравятся эти лёгкие завитки. Выглядят как пляжные локоны, немного растрёпанные ветром.

— Ладно, — шепчу я себе, поправляя волосы. — Главное — ничего не испортить.

Выдыхаю, поправляю платье и выхожу из комнаты. На кухне я слышу, как Галия ворчит "слишком много требований для девчонки, которая находится на полном обеспечении". Я решаю не отвечать. Я не просилась на это обеспечение. Я не их тех, кто будет паразитировать. Жить за чужой счёт и считать, что ей все должны. Нет. Я хочу работать. Хочу чего-то в этой жизни добиваться сама. Понимаю, что Каид больше мне не разрешит самой выбирать работу. Потому что в прошлый раз получилось хреново. Да. Но, возможно, я смогу его уговорить, чтобы он мне что-то нашёл.

Подхожу к входной двери и присаживаюсь на корточки, чтобы погладить Карамельку. Она уже всё поняла. Что я ухожу. И поэтому сидит с грустной мордашкой и вздыхает.

— Ты молодец, держись тут, хорошо? — шепчу ей. Карамелька утыкается носом в мою ладонь, а после облизывает.

"Только недолго, а то эта тётка даже играть со мной не будет"

Закрываю дверь и выхожу в подъезд. Шах ждёт у машины, облокотившись на дверцу. В пальцах сигарета. Он затягивается и выпускает облако дыма. Взглядом в меня моментально впивается. Я же думаю о том, что слишком часто вижу его с сигаретой. А это значит только одно - он нервничает.

— Долго, — хрипло произносит Каид, прищуриваясь.

— Я переодевалась, — парирую, на губах лёгкая улыбка. Сжимаю пальцами сумочку, которая идеально подобрана к платью, и подхожу ближе.

Каид быстро окидывает меня взглядом. Не произносит ни слова. Ну хотя бы всё не ужасно. И на этом спасибо.

Шах открывает дверцу машины и жестом указывает, чтобы я забиралась внутрь.

— Садись.

Я сажусь, поправляя платье, и сразу же чувствую, как нарастает напряжение в машине. Каид садится за руль, и машина мягко трогается с места.

Несколько минут тишины кажутся вечностью. Я решаю первой нарушить молчание.

— Ты так и не сказал, куда мы едем.

— Увидишь, — коротко бросает, не отрывая взгляда от дороги. Всё, как и всегда. Ладно. Немного терпения.

Машина мчится вперёд, плавно огибая повороты. Я смотрю на мелькающие за окном огоньки и пытаюсь успокоиться. Но мысль о том, что Каид ничего не объясняет, только сильнее раздражает. Почему всё должно быть так сложно? Почему нельзя просто сказать, куда мы едем и зачем?

— Ты мог бы хотя бы намекнуть, — бросаю не удержавшись. Снова закусываю губу. Да, я не умею как он сидеть тихо и не рыпаться. Мне интересно. Я хочу разговаривать. Я хочу, чтобы эта ледяная глыба хотя бы немного подтаяла.

Шах бросает на меня короткий взгляд, возвращая внимание дороге.

— Ты слишком много думаешь, — произносит с издёвкой.

Что это? В его тоне нет раздражения? Он не рычит?

— Забавно, не так давно мне намекнули, что эта функция во мне полностью отсутствует.

Шах хмыкает, я вижу, как уголки его губ слегка подрагивают. Да, да, цербер, которого ты ко мне приставил.

— Почему-то мне что-то подсказывает, что ты укусила её в ответ.

Открываю рот и тут же закрываю. Решаю не выпаливать то, что первое пришло на ум.

Глава 22.

Когда машина Каида останавливается возле небольшого здания в жилом районе, я в полном непонимании по сторонам оглядываться начинаю. У меня были варианты, что мы едем в ресторан. В его дом. Даже предполагала, что на какую-то встречу. Ну, упоминала же Галия про выход в свет. Вот и накрутила меня на разные мысли.

— Пошли, — Каид мотор глушит и быстро мне кидает только одно слово. После сам из салона автомобиля выходит.

Я же губу в нерешительности кусаю. Куда мы приехали? Зачем? Страшно ли мне? Скорее боязно. Потому что этого мужчину я совершенно не понимаю. И что творится в его голове для меня пока что тайна, покрытая мраком.

— Каид, куда мы приехали? — Следом за ним иду. — Мне было бы намного проще что-то понимать и анализировать, если бы ты со мной разговаривал. А когда мне самой что-то додумывать приходится, то я...

Чуть в спину его не впечатываюсь, потому что Шах очень резко останавливается.

— Передышки делай и вдыхай, — Каид с прищуром меня окидывает взглядом. Я же рот захлопываю, но после снова открываю.

— Я умею делать всё одновременно. Я хочу задать все вопросы, которые меня интересует, иначе ты снова пропадёшь непонятно на сколько времени.

— Задавай. - Резко бросает.

Я на секундочку даже теряюсь. Но быстро беру себя в руки.

— Я хочу знать в качестве кого Галия в квартире находится. Потому что...

— В качестве твоей помощницы.

— Значит, она не надсмотрщик в тюрьме? Потому что ведёт она себя именно так. Вчера она не дала мне пойти в университет. Сказала, что пока ты не дашь конкретных распоряжений, я не выйду за пределы двора дома. В магазин нельзя. На учёбу нельзя. Хотя ты говорил, что до семи вечера я могу делать что хочу. - Я говорю быстро, потому что боюсь, что в какой-то момент он просто скажет мне молчать и на этом всё закончится. Я хочу понимать, что мне делать можно, что нельзя. Я хочу ходить на учёбу. Хочу общаться с одногруппниками. Хочу не сидеть в четырёх стенах, а развиваться. И я бы хотела, чтобы была какая-то работа.

— Я решу вопрос. На учёбу ходить можешь, но я бы на твоём месте перевёлся на заочное обучение.

— Почему?! - От одной мысли, что я перестану посещать лекции, у меня внутри всё от протеста сжимается.

— Насколько я знаю, со своей подругой ты в одной группе.

Мои щёки моментально вспыхивают. Да. Об этом я и не подумала.

— Но помимо нас с ней там ещё много народу, так что я...

— Твоё право делать что хочешь. Я просто закинул информацию для размышлений. Что-то ещё?

— Да, я ещё хотела спросить по поводу Карамельки... Я бы хотела пойти с ней к кинологу.

— Найди человека, который возьмётся.

Согласно киваю. От того, что Каид так быстро отвечает на мои вопросы, я начинаю теряться. Вроде до этого всё по пунктикам было в голове выстроено, а сейчас всё перемешалось.

— Тебя не было несколько дней. Я волновалась. - Выпаливаю, не успев даже обдумать стоит это говорить или нет. Сердце тут же колотиться в груди начинает. Я нервничаю.

— Тебе придётся найти себе увлечения, Тамила. Я буду приезжать, когда у меня будет время. Если вопросы закончились, тогда пошли.

Внутри все сжимается. Губы сами собой поджимаются. Я... я пытаюсь с ним говорить. Пытаюсь говорить о том, что чувствую. Но он как непробиваемая скала. Ему всё равно, что я волновалась. В горле какой-то непонятный кол образовывается. Говорить я больше не хочу. Просто молча киваю и иду за ним.

Как только мы в помещение заходим, я сразу обращаю внимание, что это похоже...

— Это дизайнерская школа, — Каид опережает мои мысли. — Насколько я помню, ты любишь рисовать. Профессию в университете выбрала соответствующую.

Нужно говорить о том, что сейчас мои глаза до размеров бильярдных шариков округляются? Я в шоке. В шоке, что он помнит. В шоке, что привёз меня сюда. В шоке, что ему не всё равно.

— Да, ты не ошибаешься.

— У тебя будут индивидуальные занятия. Быстрая и объёмная программа. Если примешь решение на заочную форму обучения не переводиться, значит, обговоришь с преподавателем время, в которое тебе будет удобно сюда приезжать. Водитель у тебя есть.

— Я... Хорошо... Спасибо...

— Так как сидеть на одном месте ровно не про тебя, я предугадываю, что ты заведёшь разговор о работе. Поэтому у меня есть к тебе предложение.

Каид останавливается, в глаза мои смотрит несколько секунд. Его взгляд серьёзный, как будто он со мной ведёт переговоры.

— Какое?

— Я покупаю новое здание, офисное. Там нет ремонта, нужно будет всё переделать. Если ты быстро освоишь здесь программу обучения, я отдам проект здания тебе. Сама всё разработаешь, будешь заниматься проектом. Следить за рабочими, руководить процессом. Всё сделаешь на свой вкус.

Я ушам своим не верю. От каждого его слова внутри что-то радостно взрывается. Я не могу сдержать эмоции. У меня просто не выходит. Я бросаюсь вперёд. Пока Каид не успевает отреагировать, целую его в щеку и шепчу на ухо:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Спасибо, я согласна. Я всё очень быстро освою.

Конечно, он быстро меня отстраняет от себя. Раздражительно фыркает. Но даже это не может испортить моего настроения. Потому что ему не всё равно.

***

Переступаю с ноги на ногу, осматриваюсь по сторонам. Каид привёз меня в здание, о котором говорил. Чтобы наглядно показать фронт работ. И я смотрю. Правда, рассматриваю. Вот только... Ну не могу вот так! Я не такая, как он. Я очень старалась. Язык прикусывать. Не говорить лишнего. Не задавать вопросы, на которые страшно получить ответ. Но я чувствую, что меня рано или поздно взорвёт. А он... Он как камень. Ни одного лишнего слова. Движения. Всё так вежливо. Сдержанно. Работа. Дело, чтобы меня занять. И никакого подвоха! Вот это мне покоя и не даёт.

— Опять вопросы? - Каид раскусывает меня за несколько секунд. Взглядом только своим стреляет, и я как будто к полу прилипаю. Больше не переступаю с ноги на ногу. Я просто зависла. Я не могу объяснить. Но что-то не так. Чего-то не хватает.

— У меня сегодня безлимитный день? - Слегка брови приподнимаю.

От его взгляда кожа вспыхивает. Потому что один мой вопрос не в той манере, чтобы он хотел, и его взгляд тяжёлым становится. Он хочет послушную игрушку, я понимаю. Но зачем обманывать друг друга? Я готова следовать каким-то правилам. Но и быть пластмассовой я не согласна.

— Не переборщи, девочка. Последствия прихлопнут, не успеешь и взвизгнуть.

Внутри всё вспыхивает по щелчку пальцев. Потому что в его взгляде я вижу что-то живое. Искры. Там тот Каид, которого я знала. Я никогда не была азартной. Но сейчас... Сейчас этот азарт из меня фонтаном бьёт, и как это контролировать я понятия не имею.

— Я рискну, — с силой губы в улыбке раздвигаю. Я вынесла урок с прошлого раза. Если быть всем удобной - об тебя просто вытрут ноги.

Каид скалится, как самый настоящий хищник. Я же пытаюсь усмирить колотящееся в груди сердце.

— Валяй.

— Как долго всё это продлится? То, что я в роли содержанки, я уже поняла. Меня интересуют сроки. Об отношениях разговора нет. Я помню, что ты боишься их как огня. Но я бы хотела знать правила игры.

— Решила вести взрослые разговоры? Мне любопытно. Продолжай.

— Я задала вопросы. - Отвечаю ему в тон.

Чувствую на себе его взгляд. Он проникает под кожу. Берёт за живое. Каиду не нравится тон разговора. Вопросы. Ему не нравится то, что я вдруг начала дёргаться. Всё хорошо начиналось. И я заглотила наживку. Вот только... Я хочу знать условия этой игры.

— Это продлится ровно до того момента, пока мне не наскучит.

Его слова задевают. Ярость начинает закипать.

— Кроме меня ещё будет женщины? - Я шаг вперёд делаю. Не могу на месте стоять.

Шах кривит губы в усмешке, а мне тут же хочется дать ему пощёчину.

— Для содержанки слишком до хрена вопросов.

Стискиваю зубы. Начинаю жалеть о том, что не приняла правила изначальной игры. Могла бы просто улыбаться и рассматривать здание. После бы меня отвезли домой, и я бы снова играла сама с собой в угадайку.

— Ну и для роли содержанки ты тоже выбрал мало подходящего персонажа. - Парирую в ответ.

Как только Каид шаг ко мне делает, мой первый порыв — это отбежать назад. Не нарываться. Находиться подальше от эпицентра взрыва. Но я продолжаю стоять на месте. Громко сглатываю, когда он совсем рядом оказывается.

— Ты способная, научишься быть идеальной содержанкой.

— Ты будешь спать с другими женщинами?! - Голос предательски дрожит и на хрип срывается.

Его пальцы на моей шее. Не сжимают. Пугающе нежно поглаживают. Но уйти я не смогу. Он тут же сожмёт их сильнее.

— Я пытался задать другое настроение сегодняшней встрече. Сама виновата. Хочешь, чтобы трахал только тебя?

Под его напором ноги переставляю. Назад отступаю. Но он полностью всё контролирует. До того момента, пока в стену не упираюсь спиной.

— Я не хочу, чтобы...

— Я не спрашивал, чего ты не хочешь. Я задал конкретный вопрос. Отвечай.

— Да. - Выпаливаю в ответ. Кожа полыхает. Внутри всё дрожит. А я... Я точно ненормальная. Потому что я сама довела его до такого состояния. Но сейчас он хотя бы живой. Я вижу эмоции. Вижу, что он не кусок камня.

— Что, да?

— Хочу, чтобы только меня.

Его глаза загораются сильнее, в них что-то вспыхивает. Опасное. Горячее. Разрушающее. Секунда, и его пальцы сильнее на шее сжимаются. А мои губы гореть начинают от того, как сильно он в них вгрызается.

Глава 23.

Поцелуй не нежный. Он властный. Сильный. Способ показ мне кто здесь главный, а кто глупый мышонок, который не сможет даже пикнуть, если Шах не захочет.

Я не знаю, что меня дёрнуло так себя вести. Понятия не имею. Я ведь не собиралась. Не хотела. А оно всё в момент... Просто... В какую-то секунду я поняла, что вот так всё дальше будет. Эти искусственно вылизанные встречи. Разговоры как будто каждое слово клещами нужно вытаскивать. И меня передёрнуло от всего этого. От того, каким будет моё будущее. Если бы я ещё не знала, что он может быть другим... Возможно, я бы смогла ещё принять такую реальность. Но я-то знаю. Знаю, что он может быть живым. Знаю, что эмоции испытывать умеет. Раньше он мне их показывал.

Хватка на шее ослабевает. Но это совсем не позволяет мне вдохнуть. Каид вжимается в меня, припечатывает к стене своим твёрдым телом. Жар моментально под кожу пробирается.

Наш поцелуй глубже становится. Откровенней. Все грани какого-то приличия перепрыгивает. По коже мурашки, ноги дрожат. А внизу живота... там всё сильным узлом стягивается. Сильно-сильно и пульсировать начинает.

Зарываюсь пальчиками ему в волосы. Ноготками по коже головы провожу. Его утробный рык в моём горле вибрирует. Моё нижнее бельё влажным становится. Я не могу отрицать того, что этот мужчина, как и прежде, ужасно на меня действует, и это не поддаётся никакому контролю.

Пальцы Каида сжимают ткань моего платья, резким движением задирают его вверх. Холод воздуха обжигает оголённую кожу, но это ничто по сравнению с жаром, который исходит от его тела.

Ладони жадно скользят по моим бёдрам, исследуют их, оставляя на коже ожоги. А потом резким рывком стягивают с меня бельё. Сердце кувырок назад делает. Я же послушно переступаю трусики. Пальцами тянусь к пуговицам на его рубашке. Хочу расстегнуть. Но Шах резко отдёргивает мои руки. Не разрешает.

— Но я хочу... - Тут же обиженно выдаю в ответ.

— У меня после встреча, помятая рубашка последнее, что мне нужно.

Я только успеваю открыть рот, чтобы возмутиться. Но... Его пальцы скользят вниз, касаются меня там, где всё пульсирует. Накрывает клитор. Слегка надавливает. Изо рта тут же тихий хрип вылетает. Я начинаю дрожать от одного только прикосновения. Дыхание вырывается частым, рваным ритмом. Влажность между ног становится всё ощутимее, когда его пальцы начинают скользить, совершать круговые движения. Проникать внутрь. Сначала медленно, словно играя. Потом быстрее, сильнее. Внутри всё сжимается, пульсирует. Я цепляюсь за его плечи, голова откидывается назад, ударяясь о стену.

Каид подхватывает меня под бёдра и поднимает вверх. Мои ноги обвиваются вокруг него автоматически.

Его движения порывистые, резкие. Методический лязг пряжки бьёт по натянутым нервам. Звук фольги. Чувствую, как головка его члена упирается, пульсирует, а после резкий толчок. Он проникает в меня глубоко, без предупреждения. Внутри всё горит, растягивается под его натиском. Жар, напряжение, тупая боль, смешанная с удовольствием.

Хриплый стон слетает с губ. Треск ткани, это Каид дёргает моё платье, высвобождая грудь. Его ладонь обхватывает мою обнажённую грудь. Каид наклоняется и проводит языком по соску, отчего у меня искры из глаз во все стороны.

Выгибаюсь ему навстречу. Впиваюсь зубами в нижнюю губу. Жадно втягивая воздух через ноздри. Тело пылает как в огне, я совсем себе отчёт не отдаю.

Что-то шепчу. О чём-то прошу.

Каид сжимает зубы на моём соске, отправляя яркую вспышку вниз живота.

Я чувствую, как сжимаю мышцами его член внутри себя. Он же громко рычит, и толчки становятся быстрые, мощные.

Его руки скользят по моей коже, прижимают меня сильнее, фиксируют так, что я не могу пошевелиться. Всё моё тело дрожит, мышцы сжимаются в предвкушении разрядки. Его движения становятся всё жёстче, грубее. Жар внутри нарастает, пока наконец не прорывается... Меня накрывает. Каждая клеточка моего тела содрогается от удовольствия, взрывного, всепоглощающего. Волна за волной обрушиваются на меня, пока я без сил не опускаю голову на его плечо.

***

Прижимаю к себе колени и обнимаю их руками. Карамелька тут же чувствует моё настроение. Запрыгивает на кровать, на задние лапки встаёт, чтобы достать до моих коленей и положить на них свою мордашку. Ну и как здесь не улыбнуться? Она лучик счастья в моей жизни. Поднимает настроение за считанные секунды.

— Ну и что у вас с Галией произошло? - Тихонько шепчу. Карамелька тут же уши прижимает. То, что что-то произошло, я поняла по красному лицу Галии, когда домой вернулась. Она вроде сказать что-то хотела, но от ярости задыхалась. Потом просто рукой махнула и скрылась за дверью второй спальни.

То, что Карамелька, что-то выкинула, у меня сомнений даже нет. Не нравится ей Галия, как, собственно говоря, и мне. А вот отношение к ней Карамельки в очередной раз доказывает, что человек Галия такой себе. Собаки это чувствуют.

Глажу щенка по голове, к себе притягиваю. Вдыхаю её запах. Она мне сладким-сладким попкорном пахнет. Не могу объяснить, как это, но каждая собака пахнет по-разному. Вот мне попкорном.

Сердце начинает биться сильнее, потому что я про Шаха думаю. Про то, что между нами произошло. Про то, как я в секунду себя неадекватно вести начала. И ведь я добилась цели. Хотела его из себя вывести и вывела. Получила, как говорится, то, что хотела. А на душе всё равно тяжело как-то.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я пытаюсь разобраться в логичности своего поступка. И мне не нравится то, к чему я прихожу. Получается, что вопреки всему, что было. Вопреки его отношению, поступкам, той боли, что я пережила... Он всё равно мне неравнодушен... И это, честно говоря, пугает. Потому что...

Я глубоко вдыхаю, и Карамелька тут же извивается и начинает вылизывать мне лицо. Так настойчиво требует и тянется. Как будто намекает, что лучше об этом всем подумать завтра.

***

Утром я просыпаюсь в приподнятом настроении. А всё из-за того, что сегодня я наконец-то выйду из золотой клетки. Пойду в свой университет. Увижусь с одногруппниками. От одной мысли, что свобода за порогом этой квартиры, я буквально порхаю по комнате.

Выбираю наряд, быстро бегу с Карамелькой на утреннюю прогулку. Говорю охраннику, что выйду через двадцать минут и мы поедем с ним в университет. Ещё добавляю, что получила на это разрешение Каида.

— Решила за голову взяться? Правильно, вставать рано утром — это хорошо. Завтракай, и я подготовила несколько для тебя уроков. Начнём с простых блюд.

Это, чтобы вы понимали, я на кухню зашла, что-то быстро на завтрак перехватить перед учёбой.

Вдох-выдох, но это не помогает. Эта женщина как самый настоящий дьявол. Она умеет вывести меня за одну секунду.

— Галия, а какое у вас образование? - Нажимаю на кнопочку кофемашины и оборачиваюсь к женщине. Одно для себя я решила точно - я не позволю вытирать об меня ноги.

Её бровь вопросительно выгибается.

— Ну вы заканчивали университет? У вас есть профессия? Мне правда очень интересно.

— В моей семье не принято отправлять женщину в учебное заведение, где женщины и мужчины находятся в одном помещении. Где мужчина может осквернять своим взглядом.

— А в моей семье было принято другое. И за окном не семнадцатый век. Так что предлагаю раз и навсегда закрыть вопрос о моём образовании. Притом, что Каид не видит никакой проблемы в том, чтобы я продолжала ходить в университет. - Растягиваю губы в вежливой улыбке. Кофемашина как раз издаёт звук, что я могу забрать свой напиток. Сажусь за стол и беру булочку, чтобы намазать её маслом.

— Глупая девчонка. Разве ты сама не понимаешь, что Каиду нужна девушка определённых традиций. Воспитания. А ты...

Сжимаю пальцами металлическую ручку ножа. Через ноздри вдыхаю воздух.

— Я не напрашивалась. Каид сам выбрал меня. Так что дальше мы справимся как-то без ваших советов.

Ответом мне служит гневное дыхание за моей спиной.

— Один раз я тебя уже предупреждала. Ты не послушала. Понравился результат?

Она бьёт по больному. Носом тыкает в то, что я уже раз облажалась.

— Предпочитаю учиться на своих ошибках. - С громким звуком отодвигаю стул и встаю.

— Ты ничего не съела.

— Аппетит пропал.

Я думала, что хуже, чем сегодняшнее утро, уже не будет. Как же сильно я ошибалась...

Глава 24.

В моём представлении этот день точно должен был быть другим.

Из машины, которую мне предоставил Каид, я выхожу в хорошем настроении.

— Пары заканчиваются в четырнадцать тридцать, так что до этого времени вы можете заниматься своими делами.

— Не переживайте, я буду здесь. Если раньше закончится учёба или вам что-то понадобится.

Я молча киваю, понимая, что у него приказ от Каида.

Перебегаю дорогу, и моя улыбка становится ещё шире, когда я вижу своих одногруппников. Машу рукой знакомой девушке. Мы с ней несколько раз вместе пили кофе в буфете. Я одалживала ей свои конспекты. Но, вместо того чтобы махнуть мне в ответ, она отворачивается к своей подруге и что-то начинает говорить ей на ухо. После они обе смотрят на меня так, что мне тут же становится не по себе.

Я думаю, что это просто случайность или какая-то глупость, но дальше всё происходит ещё страннее. Меня как будто игнорируют все одногруппники: странные взгляды, шёпот за спиной.

Я нахожусь в полном недоумении, но ровно до того момента, пока не сталкиваюсь взглядом с Викой. Внутри всё моментально покрывается корочкой льда. Вика же задирает подбородок выше. Вокруг неё свита из девчонок начинает гудеть как улей.

— Никогда бы на неё не подумала.

— Такая тихоня.

— Мне казалось, что она от одной мысли о сексе краснеет, а тут...

— Представляешь, а ведь он насколько её старше.

— Шлюшка.

Эти шёпоты я слышу всю пару. Они заглушают лектора. Спина буквально вспарывается под их пристальными взглядами.

Внутри всё начинает закипать от злости. Дышать становится практически невозможно. Я чувствую, что со мной начинает происходить то же самое, что тогда с Каидом в кабинете врача. Мне просто становится душно. Пространство сужается. Кажется, что стены сейчас просто меня раздавят.

— А ведь отец Вики женатый человек, и она даже не побрезговала...

Что?! Когда я слышу эту фразу, резко разворачиваюсь. Взглядом нахожу бывшую подругу. В её глазах плещется нескрытая ненависть. Она наговорила про меня всю эту гадость, навешала всем одногруппникам. Вот же...

— Лучше рассказывать такое, чем правду?! - Я не выдерживаю, произношу свой вопрос настолько громко, чтобы все услышали.

Аудитория затихает. Вика же покрывается красными пятнами.

— Вишневская! Что происходит?!

Вздрагиваю от того, как Альбина Георгиевна меня окликает.

— Ничего, простите, мне нужно уйти. - Я быстро хватаю сумку и пиджак, сбегаю по лестнице и вылетаю из аудитории.

Хватаю ртом воздух. Грудь сдавливает от сильнейшего спазма. В горле образуется огромный ком. Я вылетаю на улицу, но лучше не становится. Казалось бы, дышать должно стать легче, но нет.

Как она могла?! После всего! После того, что её отец сделал, она про меня так... Меня же все теперь считают... Боже, тошнота подступает. Меня начинает мутить не на шутку. Только от самой мысли, что я и...

Направляюсь понемногу в сторону выхода. Машина водителя стоит на стоянке. Нужно выйти через главный вход и немного обойти.

— Не думала, что тебе наглости хватит сюда припереться. - Голос Вики ударяет в спину.

Замираю на секунду. Пальцы от ярости сжимаются в кулаки. Вместо того чтобы просто уйти, я разворачиваюсь к ней. Взглядом впиваюсь.

— Наглости? Думала, что дальше будешь всем сказки рассказывать про своего отца, которого я соблазнила? Или что ты там наплела? Куда лучше, чем то, что он людьми торгует, да?!

— Закрой рот! Мой отец никогда ничем подобным не занимался! Я всё знаю. Я была на свидании в тюрьме. Ты просто попыталась сменить койку, не спросив разрешения у Шахина! Шлюха она и есть шлюха!

Её слова бьют под дых. Внутри что-то болезненно сжимается.

— Мне жаль, что ты в это веришь. Я была о тебе лучшего мнения.

На лице Вики появляется страшное выражение.

— Я тоже о тебе. Не хочешь спросить, не трахалась ли я с Каидом?

Смотрю ей в глаза. В них столько ненависти. И всё это адресовано мне.

Отрицательно качаю головой.

— Не хочу. У Каида высокие стандарты. - Произношу тихо, разворачиваюсь, чтобы просто уйти. Но в следующую секунду...

— Ненавижу тебя, сука! - Громкий крик Вики. Резкий толчок в плечо. Дальше визг шин. Звук клаксона оглушает. Тупой удар. Я ударяюсь о капот машины и отлетаю на асфальт.

***

Шах

***

Моё терпение на исходе.

Зейнал как будто только этого ждёт. Не спешит сваливать, разваливается в кресле напротив, лениво скалится.

— Я думал, когда девчонка в твоих руках окажется, ты подобреешь, Каид.

— У тебя вечер сегодня свободный? Решил его в больнице провести? - В ответ рявкаю. Зейнал меня выбешивает. И не только тем, что вынудил согласиться на его сделку, но и другим. Он из прошлого. Воспоминания сбивают с ног, пробуждают ярость внутри. Зейнал — лучший друг моего погибшего брата. Они везде вместе тёрлись, прикрывали друг друга. Но самый важный момент в жизни брата он проебал. Точно так же, как и я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебе говорили, что агрессия не самая лучшая реакция? Есть специалисты... - Зейнал скалится. Ему нравится, когда я начинаю выходить из себя.

— Я других специалистов собираю. Костоправ есть. Хочешь познакомиться?

— Ладно, понял, девчонка — больная тема. Но у меня инфа есть, что её начали пробивать. Пока по старым документам. Пробивают, где могила. Думаю, могут и труп для экспертизы достать.

Втягиваю воздух через ноздри. Клещу не сидится спокойно. Начал вылезать из своей норы. И как раз тогда, когда малыха снова рядом.

— Откуда инфа?

Зейнал скалится шире, тянется к пачке сигарет. Он знает, что зацепил. Чувствует, как внутри меня закипает ярость, как я едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться прямо сейчас.

— У меня свои люди, Каид. Ты же знаешь, я люблю быть в курсе. — Он лениво откидывается на спинку кресла, выдыхая сигаретный дым. — Да и Клещ не особо шифруется. Везде грязь после себя оставляет.

— Конкретнее, Зейнал, — рявкаю. Сдержанность — точно не моя сильная сторона. — Иначе этот разговор закончится раньше, чем тебе бы хотелось.

Зейнал усмехается. Знает, что, если перегнёт, отсюда можно и не выйти.

Я слишком близок к тому, чтобы сдвинуться с места и решить все наши вопросы с ним раз и навсегда.

— По старым связям её копают, — отвечает наконец, и его тон становится чуть серьёзнее. — В архивы лезут, пытаются найти что-то связанное с её отцом. Думаю, дело не только в общаке. Бурый слишком много на себя взял, и теперь вся грязь всплывает на поверхность. Многим ублюдкам дорогу перешёл. А ты знаешь, как такие решают вопросы: бабла нет, но каждый жаждет мести. А есть только девчонка... И прошёл слух, что она выжила. Так что все выблядки снова вскопошились.

Воздух сгущается, весь пропитанный напряжением и сигаретным дымом.

Зейнал продолжает меня сканировать, наблюдает.

— Что ещё? — рык вырывается из горла. Я стискиваю зубы, чтобы не сорваться. — Не тяни, Зейнал. Если есть что-то важное, выкладывай.

Он стряхивает пепел с сигареты в стоящую рядом пепельницу.

— Клещ готовит что-то крупное. Слухи ходят, что он набирает людей — старых союзников Бурого, которых ты разогнал. Он пытается объединить их под своим крылом. Если это правда, значит, у него есть не только план, но и ресурсы. Ты ведь понимаешь, какую цель они преследуют. Главное — задеть. Ты взял её под крыло, значит, показал уязвимое место. Я сомневался до момента, пока ты ради неё на дело не подписался. Она твоё слабое место. И по ней будут бить.

— Ты в свободное время курсы по психологии проходишь? У меня для тебя плохие новости — получается хуёво. Так что сворачивай свой пункт психологической помощи.

Зейнал подаётся вперёд.

— Ты бабам не веришь, я знаю. Та же хуйня. Но ради этой ты готов пулю словить, Каид. Так что кого ты наебать пытаешься?

— Закончил? - Зло чеканю. Я ещё эту хуйню всю от него не выслушивал. То, что малыха наказание свыше, я уже и так понял. Но вся остальная хуйня, на которую Зейнал намекает, не про меня.

— Нет.

— Ну тогда попиздим дальше.

Подкуриваю сигарету, скалюсь.

— На кой хуй тебе сдались мои проблемы? Клещ — это моя война.

— Ошибаешься, Каид, — чеканит зло, — эта тварь моего лучшего друга убила. Карим мне как брат был. Его нет, а мразь эта до сих пор дышит. Так что враг у нас с тобой один.

Мы оба замолкаем, переглядываясь. Между нами напряжение становится осязаемым, как будто воздух можно резать ножом.

Звонок. Отвожу взгляд от Зейнала и смотрю на экран телефона. Водитель малыхи.

— Да? — рявкаю.

— Каид, тут проблема. Девчонку сбила машина. Я еду за скорой.

На секунду всё вокруг замирает. В голове гул. Я выдыхаю через стиснутые зубы, сжимая телефон сильнее.

— Как это произошло?

— Она выскочила на дорогу, не посмотрела. Ей повезло, кажется, ничего критичного, но... У меня сомнения есть. Хочу проверить видеорегистраторы на тачках.

— Где вы сейчас? Какая больница?

— Третья городская.

— Жди меня там. - Бросаю трубку.

— Что-то случилось? — Зейнал гасит сигарету в пепельнице.

— Это не твоё дело, — рычу.

Схватив ключи со стола, я направляюсь к выходу не оглядываясь. За спиной слышу голос Зейнала:

— Если нужна помощь - набери.

Дверь захлопывается. Машина трогается с места с визгом шин. Адреналин кипит в крови. В эту секунду я чётко осознаю, что за неё любого на куски порву. Я даже знаю кого. Уверен, что эта сука замешана.

Глава 25.

Голова гудит, в ушах звенит. Ощущение, что меня переехал каток, а потом ещё несколько раз сдал назад.

Приоткрываю глаза, рассматриваю незнакомую комнату. Она очень сильно напоминает больничную палату.

— Вам лучше не двигаться, — голос Азиза раздаётся совсем неожиданно.

Резко поднимаю голову от неожиданности. И тут же жалею. Перед глазами всё плывёт, расплывается в хаотичных пятнах. Пульс стучит в висках.

— Я... в больнице? — мой голос хрипит. Во рту всё пересохло. Полцарства отдам за стакан воды.

— Да. Вас сбила машина, — слова Азиза заставляют скривиться.

Зажмуриваюсь. В памяти начинают всплывать обрывки событий. Вика. Наш разговор. Её напряжённый взгляд. Проезжая часть. Я решила сократить дорогу к парковке, где меня ждал Азиз, и пойти не через территорию университета, а обойти со стороны дороги.

В висках давить начинает от воспоминаний. Пытаюсь сесть, но голова тут же начинает кружиться, и меня накрывает волной слабости.

— Что со мной?

Но ответа я не успеваю получить. Дверь палаты распахивается с такой силой, что дребезжат стёкла. Атмосфера в комнате мгновенно меняется. Воздух становится тяжёлым, словно заряженным электричеством. В палату заходит Каид. Нет, он не заходит. Он залетает. Врывается. Его движения быстрые, резкие. Я тут же потихоньку на койку опускаюсь. Аура Шаха мощная, подавляющая, ледяная. У меня ледяные мурашки по коже проносятся. Его взгляд... Этот тёмный, затянутый тяжёлыми оттенками взгляд. Я не могу передать, что именно чувствую в этот момент. Но чётко понимаю, что Каид разнесёт здесь всё.

Шах оглядывает меня с головы до ног. Мне становится ещё страшнее. Его взгляд излучает очень много эмоций. Леденящих душу.

— Я так плохо выгляжу, да? — едва выдыхаю, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Каид молчит. Секунда и он взгляд на Азиза переводит. Водитель даже дёрнуться не успевает, как Шах возле него оказывается. Громкий звук. Грохот. Хрип. Шах впечатывает Азиза в стену. Одной рукой. Азиз больших размеров, но Каид его сейчас одной рукой удерживает. Ноги Азиза оторваны от пола. Он хрипит, пытается вырваться.

— Ты за что отвечал, а?! — голос Каида гремит на всю палату.

Мне хочется, как в детстве, одеялом с головой накрыться и спрятаться. Стена дрожит от силы удара, а вместе с ней дрожит и всё в комнате. Я замираю, боюсь даже дышать.

— Каид... — пытаюсь что-то сказать, но голос слишком слабый.

Азиз сдавленно хрипит, обеими руками пытается ослабить хватку на своей шее.

— Ты отвечал за её безопасность! — рычит Шах, его лицо становится ещё пугающей. — Она в больнице! Как это, блядь, могло произойти?!

Азиз снова пытается что-то сказать, но сил не хватает.

— Каид... прошу! — мой голос срывается, но всё равно звучит громче, чем ожидала.

На несколько секунд в комнате воцаряется гробовая тишина. Я слышу лишь его яростное дыхание и хрипы Азиза. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.

Шах медленно переводит на меня взгляд. Его глаза... В них коктейль из разнообразных эмоций. Но самую главную я в них улавливаю. Это беспокойство.

— Каид, пожалуйста... Отпусти его... — добавляю слабым голосом.

Его пальцы на шее Азиза медленно ослабевают. Мужчина падает на пол, хватаясь за горло, судорожно глотая воздух.

Каид не двигается. Всё его внимание полностью приковано ко мне. Сил мало, я прикрываю глаза. Вдох делаю.

— Я... мне нужно было пойти через территорию университета, я... - Снова начинаю говорить. Когда глаза открываю, то вижу, что Шах уже совсем рядом. Впритык подошёл. Матрас на кровати прогибается под его весом. Каид на мою кровать садится.

— Малыха... - Хрипит. Он хочет много чего сказать, но стискивает до скрипа зубы. Злится.

Я пододвигаюсь к нему ближе. Голову на его колени опускаю. Чувствую, как Каид всем телом напрягается. Каждую его мышцу чувствую. Они твёрдые. Напряжённые.

— Я просто... Ты прав был. Мне не нужно в университет ходить. А я снова тебя не послушала.

— Что случилось? - Рычит свой вопрос. А я удобней у него на коленях устраиваюсь. Так и голова почти не кружится. И лучше становится. И не холодно совсем. Каид такой горячий.

Я молчу, не отвечаю на его вопрос. Потому что... Потому что если я скажу, то он от Вики и мокрого места не оставит. Может, не сейчас? Может, когда он успокоится?

Я понимаю, что дура. Понимаю, что, если бы та машина не успела притормозить. Возможно... Я бы сейчас не была здесь.

— Малыха, я вопрос задал.

Губу прикусываю.

— Обними меня, Каид? - Хриплю в ответ. Голос дрожит, потому что страшно. В эту секунду хочется, чтобы... Я хочу его тепла.

Секундная тишина. А после я слышу, как он громко выдыхает. Мне кажется, что он сейчас встанет и уйдёт. Меня одну здесь оставит. Но в следующее мгновение он меня к себе прижимает.

— На вопрос всё равно придётся ответить. - На ухо мне хрипит, а я снова зажмуриваюсь. Сильно-сильно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Каид, я...

— На машине, что тебя сбила, видеорегистратор есть. И на тачках, что были рядом. Я всё равно узнаю. Но лучше скажи сама.

— Мы с Викой поссорились и...

Чувствую, как каждая его мышца ещё сильнее напрягается.

— Суке жить надоело, я это исправлю.

***

Два дня я провела здесь, в больнице, и могу с уверенностью сказать, что скучнее места на свете не существует. Но сегодня всё меняется. Врач утром сообщил, что меня выписывают. Ничего серьёзного: ни сотрясения, ни переломов. Пара ссадин, вывих ноги, да и то, по ощущениям, скоро пройдет. Только кальций и железо нужно будет добавить в рацион. Ну это не из-за того, что меня машина сбила. С этим, оказывается, у меня и раньше проблемы были.

От одной мысли, что я вернусь домой, внутри всё ликует. Мне даже хотелось бы подпрыгнуть от радости, но нога пока ещё не позволяет. Я обниму Карамельку, которая недоумевает, куда я пропала, и ужасно волнуется. Боже, я оставила ее с Галией на эти дни. Бедная моя девочка.

Эти дни ко мне в палату наведывался Каид. Каждый его визит оставлял за собой шлейф напряжения, но... что-то изменилось. Он стал немного мягче. Или мне это только кажется? Его присутствие больше не пугает до трясущихся колен. Но вопросы о Вике я не задавала. Не хочу знать. Догадываться — это одно, а вот точно знать, что с ней мог сделать Викинг, совсем другое. И да, я опять стала называть его про себя Викингом. Тихонько. Чтобы не спугнуть это странное ощущение, будто между нами становится чуть теплее.

Дверь в палату открывается, и я тут же поднимаю взгляд. Внутри все приятно сжимается и как будто бабочки порхать начинают. И всё потому, что на пороге стоит... Каид. Ни водитель, ни охранник, а сам Викинг. Моя улыбка растягивается до ушей.

— Привет, — скрыть радость в голове не получается. Я сдаю себя с потрохами.

Каид проходит внутрь, закрывая дверь за собой. Он сразу цепляет взглядом собранные у стены вещи. Я не упустила момента подготовиться к выписке.

— Вижу, радости нет предела, — хрипло произносит, подходя ближе. — Так скучно было?

— Ты даже не представляешь, насколько, — киваю и пытаюсь встать с кровати.

Каид тут же оказывается рядом. Его ладонь подхватывает меня под локоть, поддерживает.

— Ногу не напрягай, — тут же на меня рычит.

Но... я успела кое-что научиться различать. Его рычание бывает разное. Вот сейчас рычание заботливое. Он переживает. Я стараюсь не анализировать все происходящие. Просто сердце замирает в легком предвкушении того, что мы сдвинулись с мертвой точки.

— Она уже почти не болит, — улыбаюсь в ответ, — я мажу мазью, не напрягаю ногу. Я делаю все, что говорит врач.

— С врачом я поговорил. Тебе всё распишут, что делать.

Я киваю. Слова о враче и рекомендациях проходят мимо, потому что всё внимание приковано к нему. Он снова такой... другой. Вроде всё тот же холодный, суровый Каид, но в его действиях сейчас столько заботы, что у меня внутри всё переворачивается.

Викинг берет мои вещи, придерживает меня под руку, и мы выходим из палаты. Охранника нет. Водителя тоже. Только он.

Машина припаркована у самого входа. Викинг открывает дверь, жестом указывает, чтобы я садилась. Сердце колотится в груди как сумасшедшее.

— Мы можем заехать в зоомагазин? Хочу купить Карамельке какую-то вкусняшку. Просто так она меня не простит за то, что я ее бросила. - Закусываю губу и на Каида смотрю.

Несколько секунд он молчит. Просто меня рассматривает. Мой пульс зашкаливать начинает. Уголки его губ слегка подрагивают, но Викинг не улыбается.

— Я забираю тебя в дом. Пока что со мной поживешь. Пока нога в норму не придет.

Я рот распахиваю от неожиданности. Значит, он меня на квартиру не повезет? Он... он меня к себе забирает?

— В дом... Прямо в дом? - Запинаюсь.

Шах вопросительно бровь приподнимает. Мол, поясни суть вопроса.

— В дом, там, где ты живешь? - Да, он, возможно, это раньше и сказал. Но я всё-таки головой ударилась. Когда меня машина сбила. Может, это последствия? Голоса. Или слышать плохо стала. Потому что пока что в сказанное верится слабо.

— Ты против?

— Нет! - Выкрикиваю настолько громко, что сама носик кривлю.

— Тогда в дом, прямо в дом. - Каид меня передразнивает. И я глаза округляю. Машина сбила меня, а происходит что-то с ним. Вот и как это понимать?

Машина с места трогается. Я отворачиваюсь к окну, улыбка до ушей растягивается. Значит, мне не показалось, и в больнице межу нами что-то изменилось...

Глава 26

Каид останавливается возле зоомагазина, а я на сидении ёрзаю. Мне спросить нужно. Очень нужно. Но я не знаю, как начать...

— Ну? Малыха, будет проще, если ты начнёшь озвучивать всё, что в твоей башке творится. - Выдаёт Шах, и я губу только прикусываю. Он всё и без слов видит. Понимает.

Ладно, хорошо. Без Карамельки я всё равно не перееду. Значит, нужно озвучить.

— Каид, я не смогу Карамельку бросить. Она там без меня... Понимаешь, я не могу. Я ответственность взяла. Я ей пообещала. И Галия... она не любит животных. И вообще всех. Иногда мне кажется, что она меня подушкой придушить хочет... - Я тараторить начинаю. Слова из меня сами выскакивают. А Каид... Слушает.

Я замолкаю наконец-то. На него пялюсь широко распахнутыми глазами. Я лишнего сказала. Блин. Ну а что? Галия очень странная женщина. И я опасаюсь с ней жить вместе.

— Собаку сегодня привезут. Это всё или что-то ещё?

Я из ступора сразу в шок выпадаю. Мой шок в шоке. Даже хочется руку протянуть и ущипнуть его. Это точно Шах? Или, может, у него двойник есть и ко мне его отправили?

— Я это... в магазин схожу? - Произношу, заикаясь. Головой в сторону зоомагазина киваю.

Каид кивает.

Я уже выйти из машины хочу. Пальчиками ручку сжимаю. Как тут же к нему оборачиваюсь. Резко вперёд подаюсь и в щеку его целую.

— Спасибо. - Хриплю.

Вижу, как глаза мужчины тут же затягивает тёмным оттенком. Его рука на моей талии оказывается за считанные секунды. Один рывок и я тут же в него впечатываюсь. Из лёгких воздух вылетает со свистом. Сердце тут же тарабанить начинает как ненормальное. Его губы в опасной близости от моих. Сглатываю. Ладонями в его грудь упираюсь.

— Я...

— Тараторить ты без остановки можешь, да? - Хрипло спрашивает. Но ответить на вопрос не даёт. Одна его рука к моему затылку скользит. Подталкивает вперёд. Секунда и наши губы соприкасаются. Его губы накрывают мои резко, без предупреждения, заставляя всё внутри сжаться от вспышки желания.

Тёплые губы плотно прижимаются к моим, а затем его язык смело проникает внутрь, захватывая, подчиняя. Вкус его поцелуя ошеломляет. Жаркий, глубокий, насыщенный.

Моё сердце колотится так, что, кажется, оно вырвется из груди. Внутри всё переворачивается, и ноги подкашиваются, и если бы я сейчас стояла на ногах, то точно бы упала.

Я чувствую его дыхание, горячее и прерывистое, смешивающееся с моим.

Пальцы Викинга скользят вверх по затылку, крепко держат, не давая ни шанса отстраниться. Его другой рукой он прижимает меня к себе так, что между нашими телами не остаётся и миллиметра.

Его язык властно касается моего, задаёт ритм. Я невольно начинаю отвечать, горячо и отчаянно. Моё тело отвечает на его прикосновения, на этот напор. Жар разливается по венам, захватывает, кружит голову.

Пальцы машинально впиваются в ткань его рубашки, сминают её. Я не думаю, я не дышу, я просто ощущаю. Каждый его выдох, каждое прикосновение, каждый толчок языка, заставляющий меня полностью потерять голову.

Его зубы слегка прикусывают мою нижнюю губу, заставляя вырваться из горла тихому, невольному стону. Этот звук будто распаляет его ещё сильнее. Он целует меня жадно. А дальше... отстраняется так же резко, как и всё началось. Я же не могу так быстро взять себя в руки. Жадно хватаю воздух. Щёки горят. Пальцы подрагивают.

Я отпускаю его рубашку. Облизываю языком губы. Каид за мной наблюдает. Ловит каждую мою эмоцию. Движение. Ему как будто интересно, что я буду делать. Если честно, то я в полнейшем шоке. Он как будто меня на американских горках катает. То вверх, то вниз. А я с ума схожу от бешеного пульса.

— Я забыла, что хотела сказать. - Хрипло произношу. Потому что из головы всё к чертям вылетело.

Я не знаю, что произошло за эти несколько дней. Честно, понятия не имею. Но я бы хотела задержаться на этой остановке, потому что таким мне Викинг нравится куда больше. Он живой. А не кусок бесчувственного камня.

— Пошли, я помогу тебе дойти до магазина.

Божечки, даже если он где-то стукнулся и у него не все дома, можно он таким и дальше останется? Пожалуйста.

***

Шах

***

Секретарь едва успевает произнести:

— Каид Аскарович, к вам пришёл...

Дальше ни хера не слышу, потому что дверь в мой кабинет распахивается. Такое только одному человеку позволено. И он в край охуел.

Демьян вваливается в кабинет с довольной лыбой на полрожи. Потому что, когда у меня из ушей пар валит, ему это пиздец как нравится.

— Давненько я не был в твоей берлоге, — заявляет Суровый оглядываясь. — Но раз ты от меня морозишься на спаррингах, решил заебать тебя здесь.

Откидываюсь на спинку кресла, неспешно закидываю ногу на ногу. Один спарринг проигнорил и этот уже тут.

— Вижу, просто "иди на хуй" ты перестал понимать.

— Как грубо, — Демьян фыркает, взглядом за мой бар цепляется. — Я думал, мы с тобой уже познали дзен, и наши отношения вышли на новый уровень, — добавляет Демьян, не удерживаясь от смеха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пока ты в ревнивую истеричку не превратился всё так и было. - В ответ выдаю. Демьян - мой друг с самого детства. Был со мной рядом и в хорошие времена, и в самые хуёвые. Именно поэтому ему позволено всё и даже больше. Но время от времени мы начищаем друг другу рожу на ринге. Именно по этому поводу и истерика, я его продинамил. Оставляю на потом самое интересное. На спарринг я не пришёл, потому что с его младшим братом вчера махался. На вид меньше меня раза в полтора, а такой лось здоровый. Я его недооценил и потянул плечо.

Суровый медленно оборачивается, осматривая стены кабинета. Глаза закатываю. Заебал.

— Ну и рожа, — хмыкает. Каждый, сука, раз. — Никак не могу привыкнуть, — продолжает, изучая мой портрет. — Художник, конечно, постарался. Симпатичнее, чем в реальности. Ты ему угрожал?

Этот портрет — подарок малыхи. Хуй знает почему не выбросил. Собирался. Даже приказ отдал. А после... рука не поднялась. Есть в нём что-то... Ладно, на хер этот грёбаный самоанализ. Я там неплохо получился. Не прямо её заслуга. Но она тоже постаралась.

— Ты по делу пришёл или тебе дома мозги выебали, и ты решил со мной то же самое проделать? — рявкаю, теряя терпение.

Демьян ухмыляется и разваливается в кресле напротив. На стол мой палит, оценивает, может ли ноги закинуть.

— Не советую, — голову набок склоняю. Тот лишь скалится, но сдерживает порыв.

— И по делу тоже. Но для начала проясним ситуацию. Я, между прочим, готовился. Постригся, побрился, перчатки новые купил, чтобы по роже твоей настучать, а ты... Что, Каид, стареешь?

Я фыркаю, откидываюсь назад и верчу ручку в пальцах.

— Иногда мне кажется, что беременна не твоя дев... Алина, а ты. Какого хрена ты устраиваешь мне истерики?

— Ну не только мне мозги ебать должны. Между прочим, благодаря тебе! — шипит Суровый.

Выгибаю вопросительно бровь. Пояснительную бригаду. Срочно.

— Боюсь представить, как я оказался главным героем ваших домашних перепалок. Или ты уже не тянешь молодую жену? - Чуть подавшись вперёд, друга подъёбываю.

— Допиздишься, Шах, — скалится в ответ, но лыбу сдержать не может.

Жена Демьяна меня туго переваривает. Так что даже интересно по какому поводу мне такая честь была удостоена.

— Я стараюсь, рад, что ты оценил, — отвечаю с лёгкой усмешкой.

Демьян притягивает к себе мой стакан с водой, наклоняется ближе, будто хочет поделиться секретом.

— До меня дошли слухи... что ты своего птенца переселил из маленькой клетки в настоящий вольер.

— Ты бухал с утра? — фыркаю, сжимая ручку в руке.

— Заебал, Шах, — закатывает глаза. — До Алины дошли слухи о твоей шизанутой. И о том, что ты стал не таким трусливым и в хату её свою переселил. Что, адреналинчика захотелось?

Я закатываю глаза.

— Рам, сука.

— Будешь знать, как ходить на спарринги не со мной, а с моим братом, — Демьян довольно скалится. — Он всё рассказал Алине. Так что поздравляю, вы приглашены на званый ужин, блядь.

Ручка трещать в моих пальцах начинает. Мелкому засранцу нужно по почкам настучать. Проблема только в том, что этот лосина уже вполне и по моим может постучать в ответ.

— И? — Бровь выгибаю. Новость, пиздец, какая радостная.

— И скажи своей малыхе, чтобы она ничего не трогала в моей хате. Я буду на наличие спичек проверять. И чтобы не затопила ничего.

— Ты боишься безобидную девчонку? - С насмешкой произношу.

— Я бы на эту хероту повёлся, если бы не знал, на что она способна. Из-за этой безобидной девчонки мы все по миру пойдём.

Глава 27.

Галия. Это как Волдеморт, только хуже. Сколько её ни выгоняй, всегда возвращается. Прости Господи.

Четыре дня прошло с тех пор, как меня и Карамельку перевезли в дом Каида. Всё вроде бы хорошо, но Галия тут как тут. Сегодня она снова врывается в моё личное пространство, грозно сверкая глазами. На руках у меня Карамелька, которая абсолютно не понимает, почему на неё орут.

— Вы это называете воспитанием? — возмущается Галия, размахивая чем-то, что когда-то, видимо, было тапком. — Она их просто уничтожила!

— Это же щенок, у неё режутся зубы, — спокойно объясняю, хотя внутри хочется застонать. — Такие вещи будут происходить, пока она не подрастёт. Но я обещаю, как только выберусь в город, куплю вам новую пару.

Галия закатывает глаза, но, к моему удивлению, замолкает. Я-то уже было подумала, что победа. Но нет. Она замолкает только потому, что в дом заходит Каид. То, что я успела заметить, так это то, что при нём она сдерживается. Не повышает на меня голос. И, кажется, даже побаивается викинга.

— Что здесь происходит? - Каид окидывает нас взглядом.

Первой не выдерживает Карамелька и начинает поскуливать, прижав ушки. Это она так жалуется Каиду. И я тут же бросаю недовольный взгляд на Галю. Довела щенка.

— Я говорила Тамиле о том, что ужин сегодня будет немного позже.

Я даже бровь вопросительно вздёргиваю. Нормально она так переобувается на ходу. Что же она Каиду не демонстрирует тапки и не жалуется?

Шах снова окидывает нас всех взглядом.

— Малыха, зайди в кабинет, — бросает через плечо, проходя мимо.

У меня сразу ладони вспотели. Сердце заколотилось. Это точно из-за Карамельки.

Отношу малышку в комнату.

— Карамелька, мы ведь с тобой обсуждали, да? Нельзя трогать чужие вещи. А особенно её.

Карамелька на меня грустными глазами смотрит, прижимает ушки.

"Думаешь может отравить?"

Именно этот вопрос в её глазах читаю.

— Кто её знает. Ладно, сиди здесь тихонько, а когда я вернусь, то дам тебе вкусняшку.

Стоит малышке услышать знакомое слово, как она тут же весело начинает вилять хвостиком. Сама же иду в кабинет Шаха.

За эти дни, что я здесь живу, он впервые зовёт меня в кабинет. Ещё и таким тоном. Мы вообще мало общались за эти дни. Он возвращался поздно. В мою комнату не заходил. Мы встречались за завтраками, и то, потому что я вставала очень рано, чтобы вместе с ним позавтракать. И только один раз он был за ужином. У меня в голове крутится масса вопросов, но я всё время сдерживаюсь и ни один из них не задаю. Всё уговариваю себя, что это только начало. И возможно он всё ещё боится ко мне прикасаться после аварии. Потому что он и правда как-то странно себя ведёт.

Осторожно открываю дверь в его кабинет. Каид сидит за столом, сканируя взглядом какие-то бумаги. Напряжённый. Суровый. Я же решаю с порога разъяснить вопрос по поводу Карамельки. Почему-то у меня нет сомнений, что Галия успела ему втихаря нажаловаться.

— Каид, я веду с ней беседы, — начинаю тараторить, прежде чем он успевает хоть что-то сказать. — Мы учимся команде "нельзя". Карамелька всё быстро схватывает, но вот с тапками беда какая-то. Она их любит больше, чем свои игрушки.

Шах медленно поднимает взгляд.

— Какие тапки? - В его глазах полное недоумение, и я теряюсь ещё сильнее.

— Ну… тапки Галии, — запинаюсь. — Она их погрызла. Я подумала, ты из-за этого позвал. У тебя такой суровый тон был, и...

— Плевать на тапки, — перебивает он. — Я позвал тебя по другому поводу.

Я кусаю губу, ощущая, как тревога поднимается и охватывает всё тело. Пытаюсь вспомнить, что ещё могла натворить.

— Я не трогала твои сабли, — выпаливаю громче, чем планировала. — Если с ними что-то случилось, то это не я. Честно!

Шах выгибает бровь, и я тут же начинаю оправдываться:

— Я… просто нервничаю, когда ты так смотришь, и несу всё, что в голову приходит.

Каид выдыхает, откладывая бумаги в сторону.

— Завтра нас пригласили в гости. Поедешь со мной.

— Меня? — рот у меня сам собой распахивается. — Куда? Я же твоих друзей не знаю. Или это партнёры?

— Демьян и Алина, — бросает он, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Ты их видела в самолёте.

Я тут же краснею. Нет, не от того, что эти люди мне не нравятся. Я видела их совсем немного раз. Девушку раз, мужчину несколько раз. Он шутить любит. А ещё ему нравится Шаха подначивать.

Переминаюсь с ноги на ногу. Хлопаю ресницами.

— Это будет что-то торжественное или...

— Просто в гости позвали. Уверен, Алина хочет убедиться, что я не держу тебя в подвале и не морю голодом.

Вздёргиваю бровь.

— А было и такое?

— Нет. Просто у нас своеобразные отношения. Взаимная антисимпатия.

Губы сами в улыбке подрагивают. Каид же из-за стола выходит. Обходит его, ближе ко мне подходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вижу, что комментарии наружу просятся.

Я же пытаюсь сдержаться как могу. Просто я до конца ещё не понимаю, могу ли я позволять себе шуточки и уколы в его стороны.

— Ну моё первое впечатление о тебе было не самым лучшим, так что я могу её понять...

— Ты расхерячила мой запас алкоголя.

— После того как ты тонко намекнул, что заказал меня как девочку лёгкого поведения! - Тут же возмущённо выдаю в ответ.

Шах ближе оказывается. На его лице появляется ленивая ухмылка.

— Я проверял. Нужно было проверить, в кого ты в пансионате превратилась.

— Ты мог быть не таким грубым.

— А ты могла не расхуясивать мне тачку.

Я отступаю на шаг назад. Автоматически. Потому что он слишком близко. Потому что слишком странно смотрит. Потому что моё сердце в груди как ненормальное колотится.

— Это было случайно... - Хриплю в ответ.

— За нечаянно...

— Прекрати говорить пошлости.

— Хорошо. - Слишком легко соглашается, а в следующую секунду он мою ногу задирает, на себе закидывает. Кожа вспыхивает от его горячего дыхания. Шах носом ведёт по моей щеке, а после хрипит на ухо. — Не хуй базарить, лучше делать. Я дал тебе достаточно времени прийти в себя, больше сдерживаться не планирую.

***

Его рука скользит вверх по бедру, оставляя за собой пылающий след. Кожа горит, дыхание сбивается. Я чувствую его горячее дыхание у самого уха, и это вызывает у меня волну мурашек, которые расползаются по всему телу.

— Я не привык быть нежным, малыха. Ты подстроишься со временем.

Я не отвечаю. И не могу. Моё тело предательски расслабляется в его хватке.

Голова слегка наклоняется в сторону, открывая шею его губам. Он скользит носом вдоль моей шеи, по пульсирующей венке, словно помечая территорию, а затем его зубы мягко сжимаются на коже, причиняя почти неощутимую боль. Я замираю. Это словно разряд тока, разгоняющий кровь.

— Каид, я... Может... — мой голос дрожит, но скорее от желания, чем от страха.

Он ничего не отвечает. Его рука резко хватает меня за талию, приподнимая и усаживая на стол. Я чувствую прохладу поверхности пятой точкой, но это только усиливает контраст между холодом и его обжигающим жаром.

Его руки снова обхватывают мои бёдра, пальцы слегка сжимаются, словно проверяя, насколько я податлива. Я чувствую, как он наклоняется ближе, его губы касаются моего уха.

— Слишком много слов, малыха, — его голос шепчет так близко, что дыхание обжигает кожу. — Сейчас я не хочу их слышать.

Он разводит мои колени так резко, что я хватаюсь за его плечи, чтобы не потерять равновесие. Мои пальцы впиваются в ткань его рубашки, а сердце громко стучит оглушая.

Его глаза сверкают тёмным огнём, словно в них бушует самый настоящий океан, который хочет поглотить меня целиком. Я сглатываю, пытаясь взять себя в руки, но от его прикосновений все мысли исчезают.

Пальцы Каида скользят вверх по моим бёдрам, и у меня перехватывает дыхание. Моя юбка задирается выше, пока я не чувствую, как его пальцы касаются внутренней стороны бёдра. Там, где уже горячо и влажно.

— Мокрая и готовая, мне нравится, — хрипит, крепче прижимая меня к себе.

Моя голова запрокидывается, а губы непроизвольно приоткрываются. Мой стон вырывается, прежде чем я успеваю его сдержать. Это звучит как приглашение, и он, конечно же, принимает его.

Его пальцы уверенно стягивают с меня бельё, которое оказывается где-то на полу. Он смотрит мне в глаза, словно изучая реакцию, а затем его рука смело скользит между моих ног. Его рука, наконец, касается влажных складок между моих ног. Я вздрагиваю от этого неожиданного, но такого желанного прикосновения. Его пальцы доводят меня до безумия, останавливаясь там, где напряжение становится невыносимым. Лёгкое нажатие на пульсирующий бугорок, и я тут же вскидываю голову, прикусывая губу, чтобы не застонать слишком громко.

— Такая отзывчивая, — его голос хриплый, почти рычащий. Он наблюдает за каждой моей реакцией.

Его палец круговыми движениями ласкает мой клитор, слегка надавливая. Тепло разливается волной, отзываясь в каждой клеточке тела. Внутри всё сжимается, словно в ожидании чего-то неизбежного, а его пальцы продолжают творить что-то невероятное. Ещё один круг, ещё одно нажатие и мои ноги невольно раздвигаются шире, словно тело живёт отдельной жизнью.

Он смотрит на меня. Наблюдает. Ему нравится видеть, как я теряю голову. Как дрожу от его прикосновений.

Его пальцы резко отстраняются, я только успеваю щеку изнутри прикусить, чтобы не издать вздох разочарования.

Каид резко дёргает за ворот моей блузки, и пуговицы с тихим треском разлетаются в стороны, падая на пол. Холодный воздух касается обнажённой кожи, вызывая волну мурашек. Он опускает чашечку моего бюстгальтера, обнажая грудь. Его пальцы тут же находят сосок. Он то сжимает его, то нежно поглаживает подушечками пальцев. Тепло его рук контрастирует с ощущением прохлады на коже, заставляя тело реагировать ещё сильнее.

— Охуенно чувствительная, — хрипит, слегка сжимая сосок, отчего я издаю тихий стон.

Его взгляд становится ещё более сосредоточенным, когда он отступает на полшага и достаёт из кармана брюк презерватив. Он разрывает упаковку зубами, бросает обёртку на пол и достаёт тонкий латексный кружочек.

Мой взгляд невольно опускается вниз. Его член — крупный, мощный, с гладкой, чуть порозовевшей головкой, которая блестит от капель смазки. По всей длине проступают пульсирующие вены. От этого вида я ещё сильнее ощущаю жар внутри. Я сглатываю, не в силах отвести взгляд, пока он умело раскатывает презерватив по всей длине, медленно и уверенно. Это почти ритуал, каждая его деталь возбуждает и доводит до предела.

Каид приближается, его руки сжимают мои бёдра. Разворачивая меня под нужным углом. Я чувствую его горячую пульсирующую головку у своего входа, и моё дыхание тут же сбивается. Одним уверенным движением он проникает в меня — глубоко, до конца, заполняя полностью. Моё тело отвечает на его вторжение, сжимаясь вокруг него, принимая его полностью. Секунда, и его толчок заставляет меня судорожно вцепиться в края стола. Волна удовольствия накрывает меня, словно горячий поток. Его движения становятся глубже, сильнее, а мои стоны — громче.

Я выгибаюсь, издав глухой стон, который мгновенно заглушается его низким рычанием.

— Такая тугая, никак не привыкну... — шипит, не останавливаясь ни на мгновение.

Его руки ещё сильнее сжимают мои бёдра, удерживая на месте. Мои пальцы судорожно хватаются за края стола, ногти скребут по его поверхности, а тело дрожит от переполняющего его жара.

Он не даёт мне времени привыкнуть, двигаясь внутри меня жёстко, мощно. Его толчки грубые, уверенные, каждый раз словно бьют по всем моим чувствам, заставляя забыть обо всём, кроме него. Каждый толчок приносит бурю ощущений, и я чувствую, как внутри всё сжимается, всё сильнее, поддаваясь этому дикому, необузданному ритму. Ещё один толчок, и я забываю, где нахожусь, кто я. А после я взрываюсь. Мощно. Громко. До чёртовых звёздочек в глазах. Кончаю, сжимаясь на его члене.

Глава 28.

Сжимаю пальцы в кулаки и разжимаю, чувствую, как потеют ладони. Я нервничаю и совершенно не знаю, куда себя деть. Слова Каида о том, что после секса я немного успокоюсь, не сработали. Я всё равно переживаю. Это же важное событие. Он взял меня к своим друзьям. Будет совместный вечер и не где-то там, а у них дома. Значит, это... Серьёзно?

Ещё несколько дней назад я втайне мечтала о том, что наши с викингом отношения с мёртвой точки сдвинулись. А сейчас... Боже, даже страшно поверить, что это и правда происходит. Я каждый раз боюсь проснуться и обнаружить, что это всё просто сном было. Моей фантазией. Возможно, для кого-то кажется глупым, что я такому радуюсь. Но вы и с Шахом не жили. Не разговаривали. Это действительно огромный прогресс!

Край платья тереблю пальцами, пытаясь хоть как-то унять волнение. Всё внутри пульсирует от напряжения. Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Хоть бы всё не испортить.

— Прекрати трястись, — голос Каида звучит резко, но не грубо. — Суровый нормальный мужик. Может, подъебывать шуточками, но не воспринимай серьёзно и не загоняйся.

— А Алина? — выдыхая, спрашиваю едва слышно. Почему он делает вид, что едем мы только к его другу? Они же пара. — Ты постоянно говоришь про Сурового, но ведь там будет и его жена. Мы же к ним обоим в гости едем.

Каид скалится, как будто я задала самый глупый вопрос на свете. В его глазах мелькает что-то нехорошее, будто сама мысль об Алине его раздражает.

— Мы с ней не сходимся характерами. Сама всё увидишь. Раньше проще было, можно было хоть повеселиться. Сейчас Суровый за любое слово глазами недовольно стреляет. Беременная. Нельзя задевать.

— Ух ты, беременная? А животик большой? А срок... - Тут же замолкаю, потому что Каид на меня смотрит не самым добрым взглядом.

— Вот и задашь свои вопросы там. Живот сама увидишь.

Понимаю, что развивать эту тему опасно для моего настроения. Но вопросы так и рвутся наружу. Он не рад, что его друг ждёт ребёнка? Или это его принципиальная позиция по детям?

— Но Алина разрешает тебя приглашать в гости, значит, не всё так плохо? — пытаюсь нащупать хотя бы крупицу логики в его словах. И хочу немного развить тему. Найти позитив во всём этом. Если бы она так сильно его не переваривала, то вряд ли бы приглашала, да?

Каид моментально переводит на меня взгляд. Его глаза становятся холоднее, как будто я только что сказала невероятную глупость.

— Чем быстрее ты поймёшь, тем проще будет привыкнуть: такие, как я, и Суровый, разрешения не спрашивают.

Слова прозвучали так, словно это аксиома. Как будто он озвучил факт и обсуждаться это не будет.

Закусываю губу, пожимаю плечами. Конечно, я придерживаюсь другого мнения, но высказывать его не решаюсь. Иначе мы даже до его друзей не доедем, как между нами чёрная кошка перебежит. Каид не любит, когда с его словами спорят. Ага, поняла, пометочку поставила. Но я после у него спрошу, что меня интересует, когда он рычать перестанет и опять подобреет немного.

Я видела Сурового с Алиной в самолёте. Он смотрел на неё глазами влюблённого подростка. Так что что-то мне подсказывает, что, если бы она была против визита Каида, они бы встречались где-то в другом месте. Этот Суровый совсем не похож на человека, который плевать хотел на мнение своей жены.

Машина останавливается у большого дома. Внутри всё сжимается от предвкушения и нервозности. Каид, конечно, ведёт себя уверенно, как всегда. Он выходит из машины первым, обходит её и открывает мою дверь.

— Вперёд, — бросает он, небрежно кивнув в сторону входа. — И расслабься, малыха. Никто тебя не укусит.

Его слова не особо помогают. Ладони по-прежнему влажные, сердце колотится в груди, словно хочет выскочить наружу. Но я делаю глубокий вдох, поправляю платье и следую за ним.

Дверь открывается, и на пороге появляется Демьян. Его взгляд сразу скользит по мне, пристальный, цепкий, словно он ожидает, что я уже держу в руках гранату с выдернутой чекой. На секунду я даже забываю, как дышать, настолько серьёзно и... подозрительно он на меня смотрит.

— Привет, — пробую улыбнуться, но это больше похоже на жалкую попытку растянуть губы. — Мы, вроде, вовремя?

Демьян не спешит улыбаться в ответ. Он переводит взгляд на Каида, затем снова на меня, будто проверяет, не планирую ли я прямо сейчас что-то учудить.

— Да, вовремя, — наконец произносит, голос всё ещё напряжённый. — Только вот... ты ничего с собой не принесла?

Я моргаю не понимая.

— В смысле?

Демьян кивает на мою сумку.

— Не знаю, может, спички? Канистру бензина? Удостоверение сапёра?

Каид фыркает у меня за спиной, а я краснею до кончиков ушей. Внутри всё скручивается в тугой узел, и первое желание — развернуться и убежать обратно в машину. Но я только крепче стискиваю ремешок сумки и пытаюсь сделать вид, что меня не задевает его тон.

— Это он очкует, что я тебе рассказал про его новое увлечение. Боится, чтобы пазлы его клеем не залила, иначе как он это творение на стену повесит. - Каид обнимает меня за талию. Даёт понять, чтобы я не нервничала. Это те самые шуточки, о которых он предупреждал?

Демьян тут же фыркает в ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не переживай, я берегу стены для чего-то поважнее. Кто знает, вдруг у меня сабли коллекционные появятся...

— Ой, и вы коллекционируете? У викин... ой, у Каида их много. Красивенькие такие. Но он меня к ним больше не подпускает, я случайно их все уронила и...

Каид сильнее меня сжимает пальцами. Я рот закрываю.

Демьян довольно улыбается.

— Интересно, сабли тронула и до сих пор живая. Вечер будет интересным.

Я только рот открываю, чтобы ответить Демьяну, как тут из-за его плеча появляется Алина.

— Прекрати ворчать и зови гостей в дом, — её голос мягкий.

У меня губы сами в улыбке растягиваются. Она такая милая, с этим животиком, длинными тёмными волосами. И я вижу, как меняется лицо Демьяна, стоит ей только появиться.

Она нежно поглаживает плечо мужа, мило мне улыбается, но я замечаю, как её взгляд скользит к Каиду. В этот момент её улыбка меняется. Глаза слегка сужаются, губы поджимаются в едва заметной усмешке.

— И меня приглашаешь? - Каид скалится в ответ, в его глазах вспыхивает что-то напоминающее азарт. Всё сразу становится на свои места — вот о чём он говорил. Эти двое явно друг друга терпеть не могут.

— Если хочешь посидеть в машине, я, так уж и быть, вынесу тебе порцию шашлыка, — отвечает Алина с откровенной насмешкой.

— Я слишком воспитанный, чтобы отказаться от приглашения зайти в дом, — парирует Каид с ледяным спокойствием.

Ситуация настолько странная, что я теряюсь. Демьян сканирует меня взглядом, словно пытаясь просчитать, что я могу сделать в следующую секунду. Сумочку я машинально прижимаю сильнее, потому что он смотрит на неё так, как будто собирается её вырвать и проверить содержимое. Между тем, Алина с Каидом продолжают обмениваться колкостями. Я тихонько выдыхаю. Этот вечер обещает быть ох каким интересным.

— Я забираю Тами с собой! — вдруг заявляет Алина, когда мы только заходим в дом. Я не успеваю даже пикнуть, как она берёт меня за руку и уводит вглубь дома.

— Алина… — Демьян явно пытается что-то сказать, но Алина резко бросает через плечо:

— Если ты ещё раз что-то скажешь про взлетевший на воздух дом, я тебя сама придушу!

Я слышу за спиной громкий смех Каида и только тяжело выдыхаю. Ну и вечер. Ну и компания.

— Это я ей ещё не рассказал, где ты свои пазлы прячешь.

— Иди на хер!

— По протоптанной дорожке?

Демьян с Шахом обмениваются колкостями. Я с удивлением замечаю, что в компании друга Каид тут же другим становится. Весёлым, беззаботным. Рычащий Шах куда-то пропадает.

Я бы с удовольствием осталась с мужчинами, чтобы немного понаблюдать за Каидом в новой роли, но отказывать Алине некрасиво. Между прочим, Демьян очень несправедливо меня во всём обвиняет! Я ничего не взрывала! Полку с алкоголем на Викинга уронила — было дело. Вазон с цветами ему на машину сбросила — тоже случилось. Потом граната взорвалась. Ну, я не уверена, что это моя вина. Ещё сабельки его уронила. Но, между прочим, тогда я поранилась!

Алина, не обращая внимания на перепалку мужчин, ведёт меня на кухню. Она сразу направляется к холодильнику, достаёт оттуда бутылку с алкоголем, сок и какие-то фрукты.

— А тебе разве можно пить? — спрашиваю я, удивлённо глядя на её животик.

— Мне — нет. А вот тебе нужно, — спокойно отвечает она. — Я сейчас сделаю тебе вкусный коктейль. Выпьешь — успокоишься.

Её голос звучит уверенно, и я замечаю, как умело она режет фрукты, доставая бокалы. Её движения плавные, спокойные. Кажется, она знает, что делает.

— Демьян не угомонится, — продолжает она, не отрываясь от своего занятия. — Шуточки свои будет выпуливать.

— Это я ему так не нравлюсь или он ко всем так? — спрашиваю осторожно.

— Это больше, чтобы Шаха задеть, — отвечает Алина с широкой улыбкой.

— Подшучивая надо мной?

— Ну, знаешь, Шах поддевал Демьяна через меня, теперь этот детина великовозрастный отыгрывается. Мужики — это большие дети.

Она протягивает мне бокал с напитком. Я подношу его к носу, слегка принюхиваюсь. Почти не пахнет алкоголем.

— Я не уверена, что выпить — хорошая идея… — начинаю я неуверенно.

— А ты не переживай, — Алина подмигивает мне. — Здесь чуть-чуть. Просто, чтобы расслабиться. И чтобы ты перестала теребить нервно платье.

Я опускаю глаза и замечаю, что мои пальцы действительно нервно сжимают край ткани. Удивляюсь, как она успела заметить.

— Ты слишком переживаешь, — продолжает она. — Ты главное не воспринимай всё всерьёз. У Демьяна такой стиль общения. Видела бы ты меня в первый день нашего знакомства... Сказали бы мне, что я добровольно выйти за него замуж соглашусь, я бы у виска пальцем покрутила.

— Правда? А как у вас произошло первое знакомство?

— Тебе точно нужно выпить. - Алина широко улыбается, а по её поблескивающим глазам я понимаю, что история будет очень интересной.

Глава 29

Шах

***

— Я на днюху думал тебе коллекцию вискаря подарить, но вижу, что путёвка в санаторий нужнее.

Скалюсь, наблюдая, как Демьян медленно растягивает губы в улыбке. Бокал с вискарём к губам подносит. Я тоже глоток делаю. Сначала думал не бухать, но после резко передумал. Водилу вызову, отвезёт нас с малыхой домой. Про себя эту фразу произношу и выпить ещё больше хочется. Хуй пойми, как до такого докатилось.

Демьян хмыкает. Не нравится подъёб? Ну а хули он такой дёрганный? Поначалу смешно было, теперь переживать начинаю. Это у него месяц назад началось. Чем ближе дата родов его жены, тем больше его внутренняя истеричка даёт о себе знать. И если поначалу я наблюдал за этим со стороны, то теперь уже меня заёбывает. Сильно. Это истеричка на всех сказывается.

— На кой хер мне твой санаторий? — бурчит Суровый.

— Нервишки подлечишь, — продолжаю. — А то начал бояться уже девчонок безобидных. Дальше что, Суровый? У тебя дочка родится скоро. Тебе нервы закалять нужно.

Его реакция меня веселит. Друг взглядом испепелять начинает. Малая ещё не родилась, а он меня уже урыть готов за то, что обидел.

— Слышь, твоя девчонка — это стихийное бедствие. Так что не заливай мне тут. И путёвку свою себе знаешь куда вставь.

Он не успевает закончить, как сзади раздаётся голос, который я слышать не хотел.

— Бухать и без меня?!

Закатываю глаза. Только его тут не хватало. Суровый уже довольно скалится. Этот сукин сын явно знал, что Рам появится, и теперь наслаждается шоу. Готов поспорить, что это было семейным решением самого бесящего из их семейства позвать.

— А ты здесь что забыл? — рявкаю разворачиваясь.

Рам скалится довольно. Подходит ближе. Вискарь себе в бокал наливает.

— В отличие от тебя меня сюда часто приглашают. На меня здесь ни у кого аллергии нет.

На Алину намекает сученыш. Ладно, подъёб засчитан.

— Для этого нужно быть милым, а Каид на это неспособен. - Суровый подливает масла в огонь.

— Тут, говорят, сегодня интересное кино показывают. У меня телек как раз полетел. Приехал посмотреть. Как плечо, Каид? - Мелкий засранец доволен собой. Лыбу до ушей тянет. Я только кривлюсь, потому что плечо всё ещё ноет.

— Твоими молитвами.

— Ух ты, верующим стал? — Рам поджимает губы, явно чтобы не заржать. — Ещё немного, и мы тебя не узнаем.

— Завали, а?

Демьян тут же начинает ржать громко, на всю комнату. Рам довольно ржёт.

Я же, на всякий случай, оборачиваюсь. Проверяю, один этот стендапер приехал или с девкой своей. Потому что если эта троица соберётся в одной хате, то в команде Сурового прибавится. Я реально начну переживать, что дом взлетит на воздух.

— А ты, смотрю, один сюда прикатил? — роняю, сканируя Рама взглядом. Тот лениво подносит бокал с вискарём к губам, тянет время.

— Меня развести не так просто, как тебя, — скалится.

Сука.

— А вы со своей девчонкой на общих интересах сошлись? Языками оба чесать любите, — парирую прищурившись. Напоминаю, благодаря кому меня развели.

Рам довольно ухмыляется. Он прекрасно понимает, о чём я. Ещё до проблемной своей он рот на замке держать не умел, а теперь, кажется, нашёл себе напарницу.

— Размялись и хорош, — подаёт голос Демьян, сворачивая всё веселье. Суровый становится серьёзным, шутки кончились. — Пока мы одни, дело обсудить нужно. Потому что потом хуй что обсудим.

С этим не поспоришь. Пока комната не наполнилась всеми желающими вставить своё слово, самое время поговорить о делах.

— По поставкам? — уточняю.

Ещё глоток виски оседает во мне.

— И по поставкам тоже. У нас есть проблема. Благодаря кое-кому.

Демьян стреляет взглядом в сторону Рама. Младший Суровый лишь кривится, недовольно морща нос.

— Я уже предлагал убрать эту проблему, — с нажимом заявляет Рам. — Заебал этот хрен в фуражке. Непонятно, за кой хуй его в органы взяли. Он даже роет так, что всё, бля, в курсе.

— Кстати, Каид, а ты в курсах? Мент под тебя рыть начал.

Глаза щурю. Да, этого я и ждал. Вот же сука тупая. Значит, отец не в состоянии ему мозги вправить.

— Ты не рыпаешься в его сторону, — грубо обрывает Демьян, переводя резкий взгляд на брата. Рам дёргает плечом и недовольно скалится.

— Пока дело не решим, — рычит. — А после...

— После я сам решать буду, — перебивает Демьян. — Ты его не трогаешь.

— Я согласие дал только до конца дела. Я урою его или сейчас, или чуть позже. Можешь выбрать.

— Тебе в ментовке нравится? - Демьян голос повышает.

— Ага, как вторая хата. У меня там уже и койка подписана. Я не долбаёб. Я решу так, что не подкопаешься. План есть. Посвящать не стану.

***

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мила

***

В конечном итоге я соглашаюсь попробовать коктейль. Ну а что ещё остаётся, если Алина так умело манипулирует? Сказала, что ничего не расскажет про них с Демьяном, если я не соглашусь выпить её авторский коктейль. И вообще обидится, а беременным отказывать нельзя. Короче, проще было согласиться, что я и сделала.

Честно скажу - Алина мне очень понравилась. Ещё тогда, в самолёте, я видела, что она мне сочувствует и полностью возмущена всей происходящей ситуацией. А теперь ещё оказывается, что у нас с ней куда больше общего, чем я могла бы подумать.

— Прямо по голове? — переспрашиваю, делая ещё один глоток через трубочку.

Алина с невозмутимым видом рассказывает, как огрела Демьяна по голове статуэткой, потом стащила с него футболку и сбежала на его же машине. Я слушаю, широко распахнув глаза, молчу, но внутри всё бурлит. Но про свою полочку молчу. Я не уверена, что могу делиться этой историей так весело как Алина. Да и не факт, что Каиду понравятся мои откровения. А я хочу, чтобы он и дальше брал меня с собой к Алине.

— У Демьяна после того удара мозги на место встали, так что он мне ещё и должен, — заявляет Алина и начинает смеяться.

Я тоже не выдерживаю, улыбаюсь, и напряжение, наконец, уходит. С ней легко, как будто я знаю её давно. Она открытая, честная и искренне хочет, чтобы я чувствовала себя как дома. И это очень сильно подкупает.

— Пошли наших мужчин проверим, — говорит она, откладывая свои фрукты и бокал. — А то если они доберутся до коллекционного виски Демьяна, то шашлыки нам только сниться будут. Этих контролировать нужно.

Я послушно ставлю свой почти пустой бокал на столешницу. На всякий случай. Про меня здесь уже и так шуток отпускают больше, чем нужно.

Мы выходим на улицу и почти сразу слышим громкий смех. Мужчины стоят у мангала, явно обсуждая что-то весёлое. Я на секундочку притормаживаю. Внутри что-то сильно сжимается. Со мной Каид не бывает таким весёлым. Эту искреннюю улыбку на его лице я вижу всего третий или четвёртый раз.

— Какие люди, — меня из мыслей вырывает голос, который я узнаю мгновенно. Жизнерадостный, звонкий.

Я резко поворачиваю голову и вижу Рама. Хлопаю ресницами в полном недоумении. Что он здесь делает?

— Приехал всё-таки, — с улыбкой говорит Алина, подходя ближе. — А по телефону ныл, что дел по самую макушку. Так и знала, что просто хотел, чтобы я тебя поуговаривала.

— Дел до хрена, но ты пользуешься тем, что я не могу тебе отказать.

Я немного в растерянности наблюдаю за тем, как Рам обнимает Алину, прижимает её к себе. Он улыбается широко.

— Симпатяга, обниматься будем? — его взгляд тут же останавливается на мне.

Я хлопаю ресницами, пытаясь понять — это он серьёзно или просто издевается. Но даже думать об этом долго не приходится, потому что я сразу ощущаю взгляд на себе Каида. Мурашки моментально бегут по коже. Щёки вспыхивают, но я это списываю на коктейль.

— Обними, если руки лишние, — раздаётся голос Шаха.

Рам громко смеётся и подмигивает мне.

— Ревнивый какой, — тянет Рамиль, подходя ближе.

— Завали, — роняет Каид и задевает его плечом, когда проходит мимо, и направляется ко мне.

Мне на секунду кажется, что сейчас случится что-то интересное, но Рамиль отступает, подняв руки в жесте капитуляции.

— Ладно-ладно, я понял. Симпатяга под запретом.

Алина тихо хихикает рядом, а я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

— Всё, Рам, иди помогай, — командует Алина, отгоняя его к мангалу, где уже стоит Демьян. Рам лишь пожимает плечами, но послушно уходит.

Я украдкой бросаю взгляд на Каида. Он подходит совсем близко.

— Нормально всё? — сжимает пальцами мой подбородок, заставляет в глаза посмотреть.

— В порядке, — в ответ тихонько говорю.

Шах несколько секунд в мои глаза всматривается.

— Пила?

— Нельзя? - Вздёргиваю бровку.

— Хуй знает, сегодня и увидим.

— Не смешно, Демьян и так в мою сторону постоянно косится, как будто я каждый день дома подрываю.

Каид громко смеётся.

— Это Рам его подъёбывал, а Демьян уши развесил.

— Вы все дружите одной компанией? - Из меня вырывается быстрее, чем я язык прикусить успеваю.

Каид слегка прищуривается, голову набок склоняет.

— Не нравится наша троица?

— Просто... Рамиль кажется моложе и...

— На Рамиля заглядываешься, малыха?

Я тут же глаза распахиваю и краснею. А Каид продолжает пристально меня взглядом изучать. Ну не может же он ревновать, правда? Для него это слово вообще что-то незнакомое.

Глава 30

Голова приятно кружится, когда я усаживаюсь в машину. Водитель Каида уже ждёт, и как только мы с ним садимся, машина плавно трогается с места.

Вечер прошёл просто потрясающе. Даже если не учитывать тот момент, когда Алина заикнулась о том, что я могла бы помочь ей с дизайном комнат, и Демьян посмотрел на меня так, будто я предложила разрисовать их стены маркером. Но Алина тут же что-то прошептала ему, и он мгновенно подобрел. Удивительно. Наверное, это и называется семейной магией.

Я выпила ещё два фирменных коктейля Алины, и только теперь осознаю, что они были куда коварнее, чем я думала. Вроде бы лёгкий вкус, сладкий, фруктовый... но голова приятно кружится, мысли стали тягучими, а в груди разливается тёплое ощущение радости. Настроение слишком хорошее, даже немного игривое. Я даже расстроилась, что мы так рано уехали от Суворовых. Оказалось, что они всё одна семья. Я просто была слишком напугана после такой встречи с Демьяном, и не сразу заметила сходство старшего Суворова с младшим.

— Ты чего притихла? — голос Каида вырывает меня из размышлений.

Я поворачиваю голову в его сторону. Он сидит расслабленно. В темноте салона свет от фонарей мягко очерчивает его лицо, подчёркивая резкие скулы, твёрдый подбородок, эти чертовски красивые губы. От вида его профиля у меня внутри что-то предательски сжимается.

— Я под впечатлением от вечера, — отвечаю, медленно улыбаясь. Говорю чистую правду.

— Понравилось? — Каид с интересом меня разглядывает.

— Очень. И Алина мне очень понравилась. Она заинтересовалась тем, что я занимаюсь дизайном, и…

Каид чуть приподнимает бровь.

— Сначала в моём здании свою работу сделаешь, после обсудим.

Я тут же запрокидываю голову назад, рассматриваю его снизу вверх. Я всё не могу понять — это он так ревностно относится к тому, что ещё кто-то претендует на моё внимание? Или я просто плохо его понимаю?

— А ты мне правда здание доверишь? Вот без всяких сомнений? - Мой голос становится чуть хриплым. Это коктейли. Это фонари за окном, которые вспыхивают и гаснут на такой скорости, создавая иллюзию замедленного времени. Это Каид, который в эту секунду поворачивает ко мне голову и ловит мой взгляд. Моё сердце срывается с места и начинает стучать так сильно, что я почти слышу его удары в висках. Он смотрит внимательно, пристально. Проникает слишком глубоко.

— Не стоит? - Викинг слегка прищуривается, уголки его губ еле заметно дёргаются.

Я сглатываю. Атмосфера в машине становится другой. Наполненной чем-то, что невозможно назвать словами. Напряжение, тепло, волнение. Я даже чувствую, как кожу слегка покалывает от его взгляда.

— Для меня это важно, Каид, — выдыхаю. Мой голос совсем не похож на мой. В нём дрожь. В нём желание. В нём ожидание. — То, что ты не воспринимаешь меня как ходячую проблему. Ни на что не способную.

Шах молчит. В его глазах блеск. В них отражение меня.

— Я никогда тебя так не воспринимал, — наконец выдаёт голосом, от которого у меня по спине пробегают мурашки.

Я подаюсь вперёд, преодолевая последние сантиметры между нами. Медленно, чтобы дать ему возможность отстраниться, если не захочет. Но он не двигается. Протягиваю руку, пальцами прикасаюсь к его щеке, чувствуя подушечками пальцев колючую щетину. Она грубая, но приятная на ощупь. Мурашки пробегают уже не только по спине, но и по рукам.

— Я попробовать хочу… - Я не знаю, почему мой голос дрожит. Но знаю, что Каид слышит это. Вижу, как темнеют его глаза. Как дыхание становится медленнее, глубже.

Он не двигается, позволяя мне касаться. Это... сводит с ума. Я медленно веду пальцами по его щеке, по линии подбородка. Мне нравится эта грубость, это тепло. И мне нравится, как он смотрит на меня в этот момент.

— Попробовала? - Его голос глухой. Срывающийся.

Я не успеваю ответить, потому что Каид перехватывает мою руку и резко тянет на себя.

— Теперь я буду пробовать.

Мир замирает. Каид усаживает меня на себя. Я даже не успеваю осознать, как оказываюсь притянутой ближе, ближе, пока наши губы почти не соприкасаются.

Жужжащий звук, это викинг поднимает перегородку между нами и водителем.

Я провожу языком по его губам, медленно, смакуя, впитывая этот вкус. Захватывает дух. Бьёт по нервам. Оставляет сладкое послевкусие на губах и прожигает внутри. Кажется, с каждым днём я схожу с ума всё больше. Чем дальше, тем сильнее становится эта зависимость. Чем глубже, тем больше страха, что в какой-то момент я просто перестану собой управлять.

Ёрзаю на его коленях, чувствую, как пальцы Каида сильнее сжимают мои бёдра, удерживая, будто напоминая, кто здесь контролирует ситуацию. Но я знаю, что сейчас мне позволено чуть больше. Воспользуюсь этим.

— Кто-то сегодня стал смелее? — хриплый шёпот ударяет по натянутым нервам, разливается по венам электрическим разрядом.

Горячее дыхание окутывает мою кожу. Он почти не двигается, давая мне полную свободу, но в этом есть что-то ещё более возбуждающее. Будто ждёт, пока я сама решу, как далеко хочу зайти.

— Ты нечасто мне это позволяешь, — шепчу в ответ, склоняя голову чуть в сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пальцами зарываюсь в его волосы, слегка сжимаю пряди, а затем резко оттягиваю назад, заставляя открыть мне больше доступа. Губами нахожу его шею, провожу языком по грубой коже, впитывая вкус, ловя каждый порыв горячего дыхания.

Я чувствую, как он усмехается. Чувствую, как подо мной напрягаются его мышцы. Но он не останавливает меня. Не отталкивает. Позволяет играть с ним.

Секунда, и ладони Шаха крепко сжимают мои бёдра. Большие, сильные, горячие. Он сжимает их, будто предупреждая. Затем спускается ниже, хватает мои ягодицы, приподнимает, а потом резко опускает обратно, прижимая меня к себе. Горячая пульсация между моих ног встречается с его напряжённым возбуждением. Воздух из лёгких вырывается рваным стоном.

— Чувствуешь? — его голос звучит ниже, чем обычно, срывается на рычание. — Как ты на меня действуешь?

Глаза темнеют, взгляд тяжелеет. Я знаю, что, если заиграюсь, он сам заберёт контроль. Он уже близок к этому.

— Уверена, что хочешь дальше? — его руки снова сжимают мои бёдра, не давая отстраниться.

Я не отвечаю. Вместо этого прикусываю его нижнюю губу, задыхаясь от нахлынувшего желания. Провожу ладонями по его груди, спускаюсь ниже, пальцы дрожат от нетерпения.

— Я тебя предупредил, малыха, — шепчет, прежде чем перехватить мои запястья и одним движением перевернуть нас так, что я оказываюсь под ним. Воздух вокруг становится раскалённым. В машине жарко. На коже появляется лёгкая испарина. Ткань одежды мешает, давит, раздражает.

Каид быстрым движением расстёгивает мою блузку, пуговицы разлетаются в стороны. Холодный воздух касается разгорячённой кожи, вызывая волну мурашек. Пальцы Шаха скользят вниз, легко касаются сосков, проводят по ним подушечками пальцев. Сначала осторожно, затем сжимая чуть сильнее. Из горла вырывается тихий стон.

— Вот так, — выдыхает, наблюдая за моей реакцией. Глаза ловят каждую вспышку эмоций, каждое содрогание, каждый рваный вздох. Он изучает меня, тестирует границы, проверяет, сколько я смогу выдержать.

Но я больше не хочу выдерживать. Поддаюсь вперёд, прижимаюсь к нему. Руки ложатся на его плечи, спускаются, дрожащими пальцами пробегают по сильным мышцам груди, живота. Доходят до ремня брюк, а затем расстёгивают его. Каид не шевелится. Он ждёт. Но я вижу, как пульсирует жилка на его шее, как тяжело поднимается грудь при каждом вдохе.

Скользнув ладонью вниз, я чувствую, насколько он твёрдый. Тепло разливается по всему телу. Меня охватывает жажда большего.

— Значит, вот что с тобой делают несколько коктейлей? — хрипит, прежде чем резко притянуть меня за затылок, захватывая губы в жадном, требовательном поцелуе. Губы Каида жёсткие, требовательные, жадные. Я чувствую, как он впивается ими в мои, лишая меня воздуха, мыслей, контроля. Всё, что остаётся, это его вкус, горячий, насыщенный, опасный.

Его пальцы впиваются в мои бёдра, держат крепко, будто он боится, что я ускользну. Хотя я и не собираюсь. Я остаюсь здесь, с ним, полностью растворяясь в этом моменте.

Я чувствую, как он давит на меня своим весом, как его тело плотно прижимается к моему. Разгорячённая кожа касается кожи, посылая новые волны жара.

Его губы спускаются ниже. По подбородку, по шее. Оставляют влажный след, затем прикусывают чувствительную кожу, заставляя меня застонать. Моё тело вздрагивает под его умелым руководством.

Его пальцы гладят соски, нежно, почти ласково. А потом сжимают чуть сильнее. Я выгибаюсь, хватаюсь за его плечи.

— Чёрт… — рычит, сильнее прижимаясь ко мне.

Каид одной рукой продолжает играть с моей грудью, другой опускается ниже.

Тонкие кружевные трусики больше не скрывают ничего. Они уже давно промокли насквозь, полностью выдавая моё состояние.

— Охуенно влажная… — хрипло шепчет Шах, прижимаясь лбом к моему.

Его пальцы скользят по горячим складкам, едва касаясь, дразня, а затем оказываются на клиторе. Медленный нажим. Круговые движения. Я тут же сжимаю зубы на его запястье, впиваясь ногтями в кожу.

— Каид… — выдыхаю.

Пульсация внизу живота становится невыносимой. Я извиваюсь под ним, толкаясь бёдрами в его руку, требуя большего. Но он не торопится. Смакует момент. А потом резко отстраняет руку. Я стону от нехватки его прикосновений.

— Терпение, — усмехается, а затем ловко разрывает упаковку с презервативом.

Я не могу отвести взгляд. Его сильные пальцы обхватывают его, натягивают латекс. Его член — крупный, твёрдый, с гладкой головкой, пульсирующий в ожидании. Я ловлю его взгляд и понимаю, что если продолжу смотреть, то он сорвётся ещё быстрее.

И викинг действительно срывается. Каид хватается за мои бёдра, приподнимает, раздвигает мои ноги шире. Я даже не успеваю подготовиться. Он входит резко. Одним мощным толчком. Глубоко. Меня пронзает разрядами тока. Тело подрагивает от дикого удовольствия.

— Чувствуешь? — его голос срывается, когда он двигается.

Ещё один толчок. Глубже. Я захлёбываюсь собственными стонами.

— Под меня сделана, — он прижимается ко мне ещё сильнее, доводя меня до пика.

Я не могу ответить. Из меня вырываются только всхлипы и хриплые стоны.

Шах двигается быстрее. Глубже. Вгрызаясь в мою кожу, оставляя следы.

Машина наполняется звуками — тяжёлым дыханием, стонами, хриплыми рыками.

Я чувствую, как приближаюсь к краю. Каид понимает это. Его движения становятся ещё более жёсткими. Пальцы сжимают мои бёдра, удерживая, направляя.

— Кончи для меня, малыха, — его голос тёплым дыханием касается моего уха.

И я взрываюсь. Оргазм накрывает меня мощной волной, заставляя дрожать и извиваться в его руках. Я зажмуриваюсь, переживая эту вспышку до самого конца.

Каид ещё несколько раз резко в меня входит, затем замирает, тяжело дыша.

Тишина. Только гулкое дыхание и бешеный стук сердец.

Я распахиваю глаза, сталкиваюсь с его взглядом. Тёмные, насыщенные страстью глаза смотрят прямо в мои.

Глава 31.

Я поправляю ремешок сумки на плече, медленно шагая по коридору дизайнерской школы. Здесь пахнет свежей краской, бумагой и чем-то древесным. В воздухе витает лёгкий аромат кофе, перемешанный с едва уловимым запахом чернил.

Я вглядываюсь в яркие стены, замечая аккуратно развешенные эскизы и фотографии с проектов выпускников. Я до сих пор не верю, что стою здесь. Что Каид за меня договорился. Он вспомнил, что я люблю рисовать. Что выбрала профессию, связанную с творчеством. Это так странно… и так приятно.

Но, чёрт возьми, мне страшно. Страшно не потому, что я боюсь облажаться. Нет. Я люблю учиться. Я всегда тянулась к знаниям, к возможности создавать что-то новое. Страшно мне по другой причине. Я чувствую, как всё вокруг меня начинает становиться… лучше. Я могу выходить из дома. Могу учиться. У меня есть цели, планы. И Каид… стал другим. В его взгляде стало меньше холода. Иногда мне даже кажется, что он заботится обо мне. Но я боюсь поверить в это. И я боюсь, что всё разрушится. Что Каид снова станет тем, кем был вначале. Что одно моё неосторожное слово и он исчезнет. Или что-то ещё хуже. Как с Викой. Меня передёргивает. Я до сих пор не знаю, что с ней. Он ничего мне не сказал. А я боюсь спросить. Что, если… Я трясу головой, не позволяя себе додумывать. Каид сделал так, чтобы я больше не сталкивалась с ней. Он избавил меня от страха видеть её в университете. И группа. Там больше никто не смотрит на меня косо. Никто не шепчется. Как будто не было того ужаса. Но как он это сделал? Что именно он сделал?

Я вспоминаю аварийные сирены в тот день. Я помню её панику. Помню, как сама чуть не погибла. Я не должна об этом думать. Сейчас – не время. Сейчас я должна сосредоточиться на другом. На своей жизни. На будущем. Ведь оно у меня есть, верно?

Я глубоко вздыхаю и толкаю дверь аудитории. Внутри всё современное: большие столы, стеллажи с макетами, компьютеры, бумага, карандаши и планшеты для графического дизайна.

У окна стоит мой преподаватель – высокая женщина лет тридцати пяти, с тёмными волосами, собранными в идеальный пучок. Она выглядит строгой, но в её глазах читается заинтересованность.

– Арина? – уточняет она, кивая мне на свободный стол. – Проходи, садись. Сегодня начнём с основ.

Я киваю, проходя к месту. Достаю блокнот, карандаш, краем глаза замечаю, как в кабинет кто-то заглядывает – высокая фигура мужчины в строгом костюме. Сердце на мгновение замирает, но это не Каид. Конечно же, не он. Каид не ходит со мной. Не ждёт под дверью. Он просто даёт мне возможности и наблюдает со стороны. Наверное, это даже к лучшему. Хотя иногда мне хочется, чтобы он был ближе.

– Начнём с простого, – голос преподавательницы вытягивает меня из мыслей. – Расскажи мне, что тебе больше всего нравится в дизайне?

Я напрягаюсь. Потому что мыслей в голове много. Но нужно выбрать что-то одно.

– Мне нравится, когда из пустого пространства создаётся что-то живое, – произношу в ответ. – Когда место становится уютным и по-настоящему твоим.

В пансионе для меня это было очень важно. У нас не было своих личных комнат. Были общие. Я жила с девочками. И для того, чтобы у тебя был свой личный уголок в этой комнате, нужно было проявить фантазию.

Преподавательница кивает, делает пометки в блокноте.

– Мы начнём с основ. Я хочу понять, насколько глубоки твои знания и какое направление тебе ближе.

Она кладёт передо мной несколько листов, на которых набросаны эскизы помещений – пустых, не обустроенных.

– Что бы ты сделала в первую очередь? Какое пространство кажется тебе более интересным?

Я смотрю на листы и чувствую, как внутри разливается знакомый жар. Это мне интересно. Я хочу этим заниматься. Это нечто, что я могу контролировать. В отличие от всего остального в моей жизни.

Я беру карандаш и, не задумываясь, начинаю делать пометки, штриховать, добавлять детали. Я углубляюсь в процесс, даже не замечая, как проходит время. Я просто создаю. Перевожу в реальность что-то, что есть только в моей голове.

Когда урок заканчивается, я даже не сразу понимаю, что прошло больше двух часов. Кожа на пальцах слегка ноет от долгой работы с карандашом, но мне хорошо. Я давно не чувствовала такой увлечённости.

Телефон неожиданно вибрирует в сумочке. Я достаю его, и у меня перехватывает дыхание. Каид. Я не знала, что он позвонит. Но сейчас внутри всё сжимается и приятно щекочет.

– Ты закончила? – его голос звучит ровно, без эмоций.

– Да.

– Я рядом. Могу забрать и вместе пообедаем.

Нужно говорить, что моя улыбка сейчас растягивается до самих ушей?

***

Я ёрзаю на стуле, украдкой посматривая по сторонам. Нет, ресторан шикарный. Интерьер утончённый, приглушённый свет создаёт уютную, но при этом изысканную атмосферу. Столы накрыты идеально выглаженными скатертями, а официанты передвигаются плавно, будто танцуют в такт негромкой классической музыке. Выбор блюд – впечатляющий. Но вот я, сидящая здесь после учебного дня, совершенно не ожидала оказаться в подобном месте. Я всё боюсь, что сейчас закажу что-то не то, и испачкаю эти белые скатерти. Я ведь могу, я себя знаю. На мне простая одежда, которая никак не вписывается в этот антураж. Не то чтобы я стеснялась своего внешнего вида, но рядом с этими ухоженными, дорого одетыми людьми я ощущаю себя не на своём месте. И от этого становится некомфортно. Как будто викинг меня где-то по дороге подобрал и решил накормить, чтобы с голоду не умерла. Или можно вариант ещё похожу придумать. Кошмар. Стоит только подумать о другом варианте, как и есть перехотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не нравится меню? — голос Каида возвращает меня в реальность. Я слегка подпрыгиваю, потому что он в такой момент голос подал. Как будто мысли мои прочитал.

Поднимаю взгляд и сталкиваюсь с его прищуренными глазами. Он смотрит с лёгкой усмешкой, сканирует, изучает. Будто наблюдает за моими эмоциями, ожидая какой-то реакции. Но самое главное... Ему как будто нравится моё смущение. И реакция.

— Очень нравится, — тут же отвечаю, а потом чувствую, как заливаюсь краской. Теперь он точно подумает, что я нос задрала.

— А что тогда? — продолжает викинг, откидываясь на спинку стула и чуть наклоняя голову набок.

Я снова мну край салфетки, украдкой бросаю взгляд в сторону. За соседним столиком сидит девушка, элегантно одетая, с идеально уложенными волосами, и она снова оценивающе смотрит на меня. Я почти вижу, как в следующую секунду она закатывает глаза. Точно не понимает, каким образом я здесь оказалась. После Каида окидывает взглядом, бровь приподнимает. Оценила? Я не плохой человек, но сейчас желаю ей подавиться салатом, который она так элегантно уплетает.

— Просто я... - Снова мнусь.

— Смелее, — Каид прищуривается ещё сильнее. Взгляд с меня не сводит. На поедательницу салатных листьев ему совсем наплевать. Хотя она продолжает смотреть.

— Я... одета не для такого места, — наконец признаюсь. — Но ресторан шикарный.

Каид несколько секунд молча смотрит на меня, и я уже успеваю мысленно провалиться сквозь землю. Зачем я вообще что-то говорила? Нужно было просто промолчать и вести себя естественно. А теперь вот...

— Ты одета хорошо, — наконец выдаёт Шах. — Для того, чтобы поужинать, не нужно натягивать на себя шмотки за тысячи баксов. Те, кто так делают, не уверены в себе, пытаются кому-то что-то доказать.

Я моргаю. Он серьёзно? Говорит это так спокойно, будто даже не понимает, почему я вообще переживаю.

— Ну, знаешь, некоторым нравится красиво выглядеть… — несмело возражаю.

— Одно дело – красиво, другое – показательно. Настоящая уверенность – это не в одежде, — он наклоняется чуть ближе, его голос становится тише, но от этого только сильнее проникает под кожу. — Если ты входишь в помещение и знаешь, что здесь твоё место, никто не сможет заставить тебя думать иначе.

Мои пальцы сжимают вилку, и я опускаю взгляд на меню, просто, чтобы скрыть лёгкую растерянность. В этом он весь. Всегда уверен в себе. И мне становится интересно – как это, чувствовать себя так же?

— Так что выбирай, что будешь есть, — Каид выпрямляется, жестом привлекая официанта. — И не вздумай заказывать салат из травы. Я не собираюсь смотреть, как ты ковыряешься в листьях, делая вид, что это еда.

Я невольно усмехаюсь.

— А если мне захочется салат?

— Тогда я закажу тебе что-то нормальное.

Мой смех становится громче, и я чувствую, как напряжение постепенно уходит. Может, он и прав. Может, дело действительно не в одежде, а в том, как ты себя чувствуешь.

Я снова оборачиваюсь, потому что девушка продолжает смотреть. И смело ей улыбаюсь. Чем моментально вызываю недоумение. Она округляет глаза, а после сразу отворачивается. Но что-то меня всё равно в ней настораживает... Уж слишком она подозрительно рассматривала меня.

Глава 32.

Я прокручиваю вилку в пальцах, глядя на идеально сервированный стол. На губах играет лёгкая улыбка, потому что вечер складывается неожиданно хорошо. Конечно, за исключением той странной девушки, которая слишком внимательно меня разглядывает. Но Каид отвлекает меня от всех мыслей одним своим присутствием.

— Ты долго так в меню вглядываться будешь? — его голос с лёгкой насмешкой заставляет меня поднять глаза.

Викинг смотрит прямо на меня. Спокойно. Выжидающе. Эта его улыбка... Внутри всё приятно щекотать начинает. Раньше я ревновала его к Демьяну. Потому что он так улыбался только ему. А теперь и мне...

— Я просто думаю, чего бы такого заказать, — отвечаю, чуть смущаясь.

Он снова это делает. Улыбается.

— Как прошёл первый день в школе? — голос Каида звучит ровно, спокойно, но я вижу по глазам — ему интересно. Он изучает меня, пристально, и от этого внутри поднимается жар. Мои губы сами расползаются в улыбке.

— Интересно. Преподаватель шикарный. Я так увлеклась, что даже не заметила, как прошло время. Мне даже домашнее задание задали.

— И?

— И я как раз хотела с тобой об этом поговорить... — я делаю глубокий вдох. — Нужно купить краски, карандаши, мольберт…

— Можем купить новые, — легко соглашается викинг. — А можешь взять те, что оставила у меня в доме.

Рука со стаканом замирает в воздухе. Я на секунду перестаю дышать.

— Ты… не выбросил мои вещи? — мой голос звучит хрипло, и я сама этого не ожидала.

Каид спокойно смотрит на меня, потом подаётся чуть вперёд.

— С какой стати мне это делать?

Я не знаю, что ответить. В горле пересыхает. Отвожу взгляд, краснею и тут же делаю большой глоток воды. Мы ни разу не говорили о том, что было. Ни разу. И я не знаю, готова ли к этому разговору. Или хочу ли его вообще.

— Ну… ты… — начинаю я, но тут же замолкаю.

Каид молча ждёт. Не торопит, не давит. Но я чувствую его тяжёлый взгляд, чувствую, как он меня изучает. И от этого только сильнее запутываюсь.

— Что? — спокойно уточняет он.

— Я просто думала… — нервно тереблю край салфетки. — Ты ведь… сам меня выгнал.

Его челюсть чуть сжимается. Мгновение он просто смотрит, потом качает головой.

— Я бы назвал это иначе, — его голос остаётся ровным, но в нём скользит что-то острое.

— Просто… мне казалось, ты хотел стереть всё, что было.

Каид чуть дольше обычного молчит. Потом кладёт локти на стол, сцепляет пальцы в замок и наклоняется ближе.

— Если бы я хотел стереть, тебя бы здесь не было, малыха.

Распахиваю рот. Жадно хватаю воздух. Сердце вот-вот из груди выпрыгнет.

Я не знаю, что сказать дальше. Мне нужно ещё переварить то, что он сказал. Из нас двоих на серьёзный разговор настроен больше явно викинг. А я трусиха. Я так боюсь всё испортить.

И меня спасает звонок. Шаху звонят. Он принимает вызов. А я расцениваю это как небольшую передышку на то, чтобы перевести дыхание.

Я едва успеваю сделать несколько глотков воды, когда чувствую на себе очередной взгляд. Не просто мимолётный, а изучающий, оценивающий. Этот взгляд я замечаю с самого начала вечера, но теперь он становится особенно настойчивым.

Краем глаза вижу её снова — девушку за соседним столиком. Теперь она не притворяется, что просто ест. Нет. Она смотрит прямо на меня, без стеснения. Взгляд цепкий, холодный. Как будто оценивает. Как будто то, что Каид отвлекся, даёт ей возможность вести себя настолько нагло.

Меня пробирает лёгкая дрожь. Я отворачиваюсь, но ощущение липкого внимания не исчезает. Это уже не просто чей-то мимолётный интерес. Это... что-то другое.

Я решаюсь подняться.

— Я в уборную, — говорю одними губами.

Каид кивает.

Внутри всё немного дрожит, но я держу себя в руках. Может, мне просто кажется. Может, я слишком зациклилась. Может…

Выхожу в коридор, прохожу мимо зеркала, поправляю волосы, стараясь успокоить себя. Секунду смотрю в своё отражение, а потом направляюсь к уборной. И тут чувствую, что кто-то стоит слишком близко.

— Ты ввязалась в игры, которые тебе не по зубам, — раздаётся за спиной спокойный, но предельно холодный голос.

Я резко оборачиваюсь. Передо мной та самая девушка. Теперь её взгляд совсем не оценивающий, а пристальный. Словно она уже знает обо мне что-то такое, чего не знаю я сама.

— Что? — в замешательстве моргаю.

Она делает шаг вперёд, сокращая расстояние между нами. Я инстинктивно отступаю назад.

— Если ты умная, — говорит она, не моргая, — ты уйдёшь. Пока ещё можешь.

В груди неприятно холодеет. Уйду? Куда? От кого? Что она несёт?

Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Но девушка больше не ждёт. Она легко, непринуждённо делает шаг назад, отводя взгляд, и проходит мимо меня, направляясь к выходу из уборной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я остаюсь стоять на месте, пытаясь собраться с мыслями. Меня слегка потряхивает. Грудь тяжело поднимается и опускается. Что. Это. Было?

***

Ладони под холодную воду опускаю. Умываю лицо. Пытаюсь немного в себя прийти. Что это вообще было? Эта девушка... Кто она?! Если она знакомая Каида, то он бы её узнал, правда? А он даже виду не подал.

Мне до сих пор жутковато от всего произошедшего.

Она сидела. Выжидала. Рассматривала. Чтобы этот бред сказать? Или она думает, что я не знаю, что за человек викинг? Тогда точно промахнулась.

Лучше не становится. Послевкусие никуда не девается. Одно я знаю точно - нужно Шаху сказать, что она мне говорила. Я умею учиться на ошибках. И точно не стану умалчивать.

Именно с такими мыслями я направляюсь на выход из уборной. Но успеваю только дверь открыть как тут же с Каидом встречаюсь. Точнее, я в него чуть не влетаю. Потому что совершенно не ожидала его здесь увидеть.

— Каид, а что... - Я даже договорить не успеваю, как Шах резко хватает меня за руку и притягивает к себе. Я только сейчас замечаю, что вена на его виске пульсирует, взгляд тёмный, опасный.

Сердце тут же срывается в бешеный ритм. Что-то случилось, да? Плохое? Иначе почему он в таком состоянии?

— Нам уходить нужно. - Рявкает в ответ. Да так громко, что меня передёргивает.

— А… Мы же ужинать собирались, и… — слова застревают в горле, потому что Каид выглядит... мягко говоря, нервным. Нет. Он выглядит злым.

— Планы изменились. Пошли. — Его голос звучит резко, почти рычит.

Ещё до того, как я успеваю задать вопросы, он дёргает меня за руку и тянет за собой. Мы не возвращаемся в зал. Он ведёт меня другой дорогой. Узкий коридор, резкий поворот. Я даже не успеваю оглянуться, как мы оказываемся в каком-то служебном помещении.

— Каид, что происходит? — шепчу, но он даже не замедляется.

Дальше кухня. Полный хаос. Горячий пар поднимается от плиты, кто-то быстро выкладывает на тарелки еду, в воздухе запах специй, прожаренного мяса. Люди в форме поваров мелькают вокруг, бросая на нас удивлённые взгляды.

— Эй, что за нахер?! — кто-то громко орёт, когда Шах без лишних объяснений пробирается сквозь кухню, утягивая меня за собой. Я солидарна с этим вопросом. Честно. Вот только сейчас не время спорить.

Каид идёт уверенно, будто он на этой кухне не в первый раз. Он решительно ведёт меня через помещение, избегая официантов, мелькающих с подносами, поваров, выкрикивающих заказы. Только когда мы оказываемся у чёрного выхода, он ненадолго замедляет шаг, оглядывается и смотрит мне прямо в глаза.

— Просто делай, что я говорю. Хорошо?

Я киваю. Я не дура, чтобы сейчас спорить.

Его рука крепко сжимает мою. А у меня внутри всё дрожать начинает. Я, конечно, могу ошибаться. Но сейчас в памяти слова той девушки вспыхивают. Это всё как-то может быть связано?

Я на викинга смотрю. Он челюсти сжимает так, что я, кажется, хруст слышу. Наверное, сейчас не самое лучшее время ему про девушку говорить, да?

Пока я пытаюсь мысли в рядок выстроить, Каид толкает дверь чёрного выхода, и нас встречает прохладный ночной воздух.

— В машину быстро, — командует, кивая на чёрный автомобиль, припаркованный в переулке.

Я бросаю последний взгляд на ресторан и замечаю какое-то движение у главного входа. Люди. Не официанты и не гости. Они выглядят... странно. А после как будто какая-то сцена из кинофильма. Подъезжают машины. Крики, гам. Дверцы машин распахиваются, выбегают люди, и все бегут прямиком в ресторан.

— Твою мать!

А вот это звучит совсем нехорошо.

Резкий рывок и я в машине оказываюсь. Буквально падаю на сидение. Только чудом успеваю ноги поджать, чтобы викинг мне их дверцей не прибил.

— Я же, блядь, сказал в тачку сесть! - Рычит так злостно, что я даже дышать от страха перестаю.

Шах обходит машину. На водительское сидение садится, и машина со свистом срывается с места.

Я молчу. Боюсь что-то говорить. Боюсь его злить ещё больше.

— Пришла в себя? - Его голос строгий. Проникающий под кожу и холодящий всё внутри.

— Да. - Хриплю в ответ.

— Нужно, чтобы ты перелезла на заднее сидение, там под правой крайней сидушкой есть сумка. Сможешь её достать?

— Да. Смогу.

Он слишком злой. Я вообще не понимаю, что происходит.

Шах едет на огромной скорости, поэтому перебраться назад не так уж и просто. Но у меня получается. Дрожащими пальцами нащупываю нужное сидение. Поднять его получается не сразу. Нужно приложить силу.

— Получилось?

— Да.

— Теперь открой сумку и найди телефон.

— Каид...

— Тебе не понравится ответ, малыха. Просто делай, что я говорю.

Я снова киваю. Нахожу телефон. Дрожащими пальцами его сжимаю. Протягиваю Шаху. Он тут же начинает набирать номер.

— У меня проблемы. Еду к тебе, с девчонкой.

Глава 33.

Страшно ли мне? До чертиков! Особенно, когда ты даже не можешь задать вопросы. Точнее... не рискуешь. Да и Каиду под горячую руку попадаться сейчас — это самое последнее, что я хочу.

Но я же не дурочка. Два плюс два сложить могу. Те люди, что вбежали в ресторан… Они ведь за Каидом приехали, да? Или я просто накручиваю себя? Но как объяснить тот факт, что мы не просто ушли, а сбежали через чёрный ход? Как объяснить его напряжённый взгляд и пульсирующую жилку на шее?

Для меня остаётся загадкой, как он обо всём узнал. Как успел так быстро сменить машину? Это же не та, на которой мы приехали. Значит, он всё заранее знал? Ожидал?

От этих мыслей становится только хуже.

— Слишком громко думаешь, малыха, — голос Каида разрезает тишину салона.

Я тут же вздрагиваю и перевожу взгляд на зеркало заднего вида. Он смотрит. Долго. Выжидающе. Пристально.

Моргаю, пытаясь что-то сказать, но вместо этого просто молчу, язык прикусываю. Вижу, как он напряжён. На взводе. Сейчас явно не момент устраивать допрос. Но одно я уже поняла: машина не едет к дому Шаха.

Я глубже вжимаюсь в кресло. Мы едем по неизвестной дороге. Совсем в незнакомом мне направлении. Значит, мы едем в другое место. И мне остаётся только догадываться, к кому.

— Тебе придётся провести некоторое время в другом доме, — вдруг произносит Каид, не сводя взгляда с дороги.

Я тут же напрягаюсь сильнее.

— Каид… — начинаю я, чувствуя, как к горлу подступает неприятный ком. — Эти люди, которые были у ресторана… это опасно? - Глупый вопрос. Конечно, опасно. Но мне нужно его услышать. Мне нужно понять, насколько всё серьёзно. Хоть маленький, но диалог.

— Скорее напряжно, — хмыкает он, легко ударяя пальцами по рулю. — Рамиль не вовремя удочку на крысу закинул. Создал проблемы. Предполагалось, что себе создаст. Но всё пошло не по плану. Крыса оказалась с мозгами. Нагадила не тому. Нужно решать вопрос.

Я моргаю. Рамиль… Это же младший брат Демьяна, да? Для меня до сих пор загадка что у них за общий бизнес. А то, что он нелегальный, сомнений нет.

— И что теперь? — осторожно спрашиваю, наблюдая за выражением его лица. — Из-за него у тебя теперь проблемы?

Каид фыркает.

— Малыха, — уголки его губ чуть подрагивают, но это не улыбка. — Моя жизнь состоит из проблем. И было бы замечательно, если бы ты, пока меня не будет, не создала мне новых.

Я тут же поджимаю губы. Обидно.

— Ты так говоришь, будто я специально их создаю…

— Я так говорю, потому что человек, с которым я тебя оставлю, тебе не понравится, — невозмутимо отвечает он. — Но особого выбора у меня нет. Так что придётся пересилить себя.

Вот тут меня пробирает настоящий холод. Моя спина выпрямляется, пальцы стискивают ремень безопасности. Что значит "не понравится"? Кто может быть хуже Галии? Я уже хочу задать этот вопрос, но в этот момент машина подъезжает к большому дому, который я не узнаю. Что за…

Каид глушит мотор.

— Сиди здесь. И не рыпайся, — бросает он, прежде чем выйти из машины.

Я ногтями в кожу ладоней впиваюсь. Я вижу, как он идёт к крыльцу. Как целенаправленно поднимается по ступеням. А потом дверь открывается. И я теряю способность дышать. На пороге стоит Зейнал. Меня бросает в жар. А затем в холод. Резкий, пронзающий, сковывающий страх. Нет. Только не он.

Я пытаюсь моргнуть, убедиться, что мне показалось. Но нет. Это он.

Мой живот сжимается. В груди неприятное давление. Я вспоминаю всё. Как он угрожал мне. Как говорил, что продаст меня Каиду за услугу. И сделал, что обещал. Как сговорился с отцом Вики, который буквально продал меня мерзавцу как вещь. И теперь Каид приводит меня к нему? Почему?!

Я не осознаю, что начинаю часто дышать, пока не ощущаю головокружение. Меня мутит. Всё это просто… Нет. Каид не мог. Он же не оставит меня с ним? Правда? …Правда?

Я хватаюсь за дверную ручку, собираясь выйти из машины, но пальцы дрожат. Ноги будто отказываются слушаться. Я не знаю, как справиться с этим страхом. Я не знаю, как дышать. И самое ужасное... Зейнал смотрит прямо на меня. И усмехается.

***

Каид возвращается к машине. А я всё ещё хочу верить, что мы сейчас отсюда уедем. Надежда умирает последней, но ей, кажется, сейчас сделают харакири.

Сердце колотится так громко, что я почти не слышу, как он открывает дверцу.

— Выходи.

От его тона меня холодом пробивает. Всё внутри замораживает. Внутри всё сжимается в болезненный узел. Как будто невидимый обруч охватывает грудь и с каждым мгновением затягивается сильнее. Потому что теперь я точно понимаю — мы не просто заехали что-то забрать. Мы заехали, чтобы оставить. Меня. Здесь.

— Каид… Я… — мой голос предательски дрожит. Горло сжимает так, что становится трудно дышать.

Он смотрит на меня спокойно. В его глазах ни злости, ни раздражения. Только абсолютная твёрдость, непоколебимая уверенность. И от этого становится только хуже. Обсуждать мы не будем.

— Я говорил, что тебе не понравится, — произносит ровно. — Но здесь ты будешь в безопасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В безопасности?!

Я не могу пошевелиться. Я буквально вросла в это кресло, пальцы мёртвой хваткой стискивают ремень безопасности, как будто он единственное, что удерживает меня от падения в пропасть.

Я не могу дышать. Я знаю, что должна что-то сказать, должна возразить, должна хоть что-то сделать, но… Моё тело меня не слушается. Потому что внутри поднимается паника. Боже. Этот человек. Этот чёртов человек… Вспышки воспоминаний бьют в сознание одно за другим. Его голос, когда он угрожал мне. Его улыбка, когда он совершал свою сделку с Каидом. Его холодный, колючий взгляд. Боже, Боже, Боже… Каид доверяет ему. Но я не могу. Я просто не могу!

— Я не… Я не могу, — хриплю, чувствуя, как грудь сдавливает ещё сильнее. Меня бросает то в жар, то в холод.

Каид не двигается. Он не торопит, но и не даёт мне шанса сбежать.

— Ты сможешь, — сухая констатация факта.

Я прикусываю губу, изо всех сил пытаясь справиться с подступающей истерикой. Потому что, чёрт возьми, я не могу паниковать. Я не могу сейчас развалиться, потому что… потому что Каид так решил. А я… Я должна ему верить. Должна.

Медленно, с трудом я отстёгиваю ремень безопасности. Чувствую, как дрожат руки. Викинг не торопит. Он ждёт. И в его взгляде — абсолютная уверенность.

— Я вернусь за тобой, малыха, — произносит тихо. — Как только решу вопрос.

И это единственное, что заставляет меня сделать шаг вперёд.

Зейнал отходит в сторону, в дом пропускает. Я мало могу описать сейчас своё состояние.

— Мне дом из-за неё на воздух не поднимут? — лениво бросает Зейнал, скрещивая руки на груди. В голосе насмешка.

Я тут же вздрагиваю, сжимаю кулаки и моментально стреляю в него взглядом.

— Значит, в твоих интересах сделать так, чтобы не взлетел, — скалится Шах, и этот его ледяной голос будто молнией пробивает. Вибрации напряжения расходятся по дому, заполняя пространство. Как электрический заряд, готовый вот-вот взорваться.

Зейнал ухмыляется, оценивающе ведёт взглядом по Шаху, потом переводит его на меня. Он не торопится отвечать, будто смакует момент, играется с ситуацией.

— Мои услуги няньки тебе обойдутся пиздец как дорого, Шах, — лениво протягивает Зейнал, снова опираясь на дверной косяк.

В горле пересыхает. Меня до сих пор не отпускает страх, но ещё сильнее накатывает злость. Няньки?! Как же меня бесит это слово!

Шах не шевелится, не отводит взгляда, только ухмылка на губах становится шире.

— Я как-то поднапрягусь и потяну.

— Сверху есть комнаты, выбери себе одну. - Бросает мне Зейнал. А я уже знаю, какую выберу. На двери которой будет самый большой замок.

Я уже хочу сорваться и побежать по лестнице. Как замираю. Чёрт, чуть не забыла. Подхожу ближе к Шаху и тихонько произношу.

— Каид, я хотела сказать, но не успела. Та девушка в ресторане. Что смотрела на нас. Я не знаю видел ты её или нет.

— Не видел, что с ней?

— Когда я пошла в уборную, перед тем как всё это произошло. Она подошла ко мне и сказала странные вещи. Чтобы я держалась подальше и спасалась, пока могу. Что-то про опасные игры. Я не знаю, связано ли это с тем, что произошло в ресторане, но думаю, что она что-то знала... Так что говорю тебе.

Глаза Шаха вспыхивают огнём. Значит, я правильно сделала, что сказала.

Глава 34.

Как только за Каидом захлопывается дверь, в доме становится подозрительно тихо. Слишком тихо.

Я даже слова сказать не успеваю, как на себе ловлю взгляд Зейнала. Тяжёлый. Выжидающий. Оценивающий.

— Предлагаю на берегу договориться, — лениво бросает он. — Ты не творишь хуйню — я тебя не трогаю. Сидишь в своей комнате. Медитируешь или какой вы там ещё бабской сранью занимаетесь? Читай книги. Саморазвивайся. Любовной хери у меня нет. Но что-то умное для прокачки мозгов найдёшь.

Я медленно моргаю. Вот и как с этим человеком вообще можно договариваться? Как?! Его не слушать надо, а чем-то тяжёлым приложить.

Я хочу ему в ответ выплюнуть, что он далеко не похож на того, кто алфавит до конца выучил. И что он читать умеет у меня есть очень большие сомнения. Но вырывается из меня совсем другое. Слишком много мыслей. Слишком многое хочу сказать.

— И что, даже не продашь меня никому? — язвительно выпаливаю, прежде чем успеваю прикусить язык.

Зейнал тут же скалится. Как-то по-особенному, хищно. Опасно. Я хочу отступить на шаг, но заставляю себя стоять на месте. Не покажу ему, что боюсь. Ни за что.

— А ты жалуешься? — спрашивает он, не сводя с меня взгляда. — Нынешний покупатель не устраивает?

Ублюдок! Господи, я ещё никогда не хотела так ударить человека. Больно сделать. А он во мне все эти желания пробуждает.

— Да иди ты! - Выпаливаю громко. С яростью.

— С удовольствием, — усмехается Зейнал, явно получая удовольствие от моей реакции. — Направление подскажешь?

Громко фыркаю, не собираясь продолжать этот "дружеский" разговор. Разворачиваюсь и буквально взлетаю по лестнице на второй этаж.

— Придурок! — шиплю себе под нос. — Козёл! Ненавижу!

Забегаю в первую попавшуюся комнату и резко захлопываю дверь. Осматриваюсь. Вещей здесь нет. Значит, свободная? Подхожу к двери, проверяю. На ней есть небольшая щеколда. Я бы предпочла амбарный замок. Но в сложившихся обстоятельствах пойдёт и это. Закрываю щеколду, убеждаюсь, что она хоть немного, но даёт ощущение безопасности.

Глубоко вздыхаю, пытаясь прийти в себя. Меня до сих пор колотит от злости. От страха. От этого придурка внизу, который ухмыляется, как будто ему чертовски весело.

Я медленно прохожусь по комнате. Она довольно просторная, но пустая. Нейтральные стены, простая мебель. Никаких личных вещей, никаких намёков на то, что здесь кто-то жил. Может, это гостевая? Или комната, которую он держит про запас? Если честно, мне всё равно. Я просто хочу чем-то отвлечься.

И тогда мой взгляд цепляется за книжный шкаф. Высокий, массивный, с деревянными полками, на которых ровными рядами стоят книги. Они старые, потрёпанные, у некоторых страницы слегка пожелтели.

Я медленно подхожу, провожу пальцами по корешкам, читая названия. Некоторые из них мне знакомы, некоторые я вижу впервые. Меня всегда завораживали такие книжные шкафы, в них можно найти что-то неожиданное.

Перебираю книги пальцами, вытягиваю одну, открываю наугад. Страницы приятно шуршат, запах бумаги успокаивает. Но я не могу сосредоточиться. Шкаф слегка качается, когда я кладу книгу обратно. Нахмуриваюсь. Стоит неустойчиво? Или просто старый?

Прислоняюсь ладонью, слегка нажимаю — опять чуть покачивается. Ладно. Я просто буду осторожнее.

Я продолжаю рассматривать книги, провожу пальцами по корешкам. И тут мой взгляд цепляется за одну из них, которая стоит глубже остальных. Её почти не видно, она словно спрятана в тени полки. Я наклоняюсь в заинтересованном ожидании, тянусь за ней, но, едва мои пальцы касаются обложки, я чувствую, что что-то не так. Шкаф… Он начинает крениться вперёд.

Мгновение и я понимаю, что сейчас произойдёт. Воздух перехватывает, внутри всё сжимается в панике. Чёрт, он падает!

Я бросаюсь в сторону, в последнюю секунду перекатываюсь на пол, чувствуя, как что-то тяжёлое с глухим ударом приземляется в миллиметре от меня. Шум разносится по всему дому. Сердце колотится в бешеном ритме. Я зажмуриваюсь на секунду, а потом медленно открываю глаза, осознавая, что только что едва не убилась. И в этот момент раздаётся громкий голос Зейнала где-то отдалено:

— БЛЯДЬ! Я ЖЕ СКАЗАЛ - БЕЗ ХУЙНИ!

Я в ужасе смотрю на разрушенный книжный шкаф, пытаясь осознать масштаб катастрофы. А они неизмеримые. Ну вот реально! Тут даже ремонтировать нечего. Чёрт. И вот как я умудряюсь, а? Разве такие вещи к стене не должны быть как-то приделаны?

Глубоко дышу, но лёгкие всё равно не наполняются воздухом. Паника душит. В голове крутится только один вопрос: Каид узнает? Зейнал ему расскажет, да? Мне даже думать об этом страшно. Представляю, как викинг просто встанет передо мной, скрестит руки на груди и с каменным лицом выдаст что-нибудь типа: "Я тебя на минуту оставил, а ты уже хату громишь?"

Нет, нет, нет! Нужно срочно всё исправить!

Я в панике хватаю книги, листочки, которые из них повылетали, пытаюсь сложить всё обратно. Пальцы дрожат. Вот почему всегда так?! Почему, если где-то есть шкаф, он обязательно должен на меня рухнуть?! Это уже несовпадение, это какая-то вселенская карма!

Я пытаюсь хоть как-то минимизировать ущерб, но тут слышу громкие, тяжёлые шаги. Зейнал. Он буквально взлетает по лестнице, орёт, матерится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сука, звуки издавай! Или ты там себя прихлопнула?!

Меня передёргивает от его крика. Я ещё быстрее начинаю собирать книги, листочки, но их так много! Зачем я вообще это делаю?! Объяснений нет. Адекватных так точно. Я действую на автомате.

— Открывай, бляха! - Зейнал с такой силой лупит в дверь кулаком, что мне становится реально страшно.

— Я… я сейчас… подождите… я…

— Я дверь на хуй вынесу!

— Минуточку!

Я в панике хватаю всё подряд, но это уже не имеет значения. БАХ! Резкий, оглушительный грохот. Я взвизгиваю и вжимаюсь в стену, когда дверь с треском падает на пол. Из моих рук выскальзывают книги.

В комнате резко становится тихо. Только моё учащённое дыхание и звук шагов Зейнала, который медленно входит в комнату. Но моё внимание приковано не к нему. Я опускаю взгляд вниз. На полу, среди разбросанных страниц, валяются десятки фотографий. Много. Слишком много. И на всех — люди.

Мои пальцы дрожат, когда я поднимаю одну из них. Меня словно обдаёт ледяной водой. На фото Каид. Он стоит в тени, вдалеке, взгляд прикован к кому-то за кадром. Я судорожно хватаю другую. Зейнал. Моложе. Черты лица такие же, только без этой вечной тени усталости и злобы. Волосы чуть длиннее. Усмешка та же, но в глазах что-то другое. Что-то, чего в нынешнем Зейнале уже не осталось.

Я моргаю, взгляд цепляется за следующую фотографию. На ней Зейнал не один. Рядом с ним парень. Я замираю. Он так похож на Каида, что у меня перехватывает дыхание. Те же резкие скулы, тот же прищур. Только взгляд мягче, улыбка искренняя. В нём меньше тьмы. У меня внутри всё сжимается. Кто это?

Я хватаю ещё одну фотографию. Теперь на ней точно Каид. Чёткий, резкий профиль. Такой же прищуренный, как всегда, взгляд. Только здесь он моложе. Лет на десять, а, может, и больше. Он стоит чуть в стороне, будто не хочет попадать на кадр. На фоне что-то едва различимое. Я приглядываюсь. Каид, Зейнал, этот парень. Они вместе. Мои пальцы судорожно сжимают снимок. Я не знаю, что именно меня так пугает, но мне не по себе. Это не просто случайные фотографии.

Я поднимаю взгляд на Зейнала, который уже заметил, какие снимки я держу. В его взгляде нет злости. Но и привычного равнодушия тоже нет.

— Где ты это взяла? — голос Зейнала звучит жёстко.

— Оно… выпало, — сглатываю, заставляя себя говорить.

— Выпало, значит… — он медленно выдыхает, убирая руки в карманы. Я не понимаю, кто здесь больше в шоке — я или он.

— Я...

— Тебя не пришибло? - Он меня перебивает. Взглядом изучает. Как будто сканирует. Пытается понять, не поранилась ли я?

— Нет.

Я жду, что он в ответ выдаст что-то резкое. По типу: "жаль, может, бы мозги на место встали". Но он молча кивает. Протягивает руку.

— Это моё, верни.

Я же протягиваю ему снимки. Но вопросов у меня столько, что голова просто взрывается.

— Я...

- Не твоё дело. Иди в комнату рядом. Я сейчас схожу за инструментами и всё к полу там приколочу, чтобы у тебя шансов на тот свет отправиться меньше было.

- И сжав снимки, из комнаты на выход направляется.

Я же стою в полнейшем шоке.

— Вы с Каидом друзья, да? Уже очень давно.

Зейнал замирает. Слышу, как громко втягивает воздух.

— Тебе ещё раз повторить? Это не твоё дело.

Глава 35.

Я хожу из угла в угол, сжимая в пальцах фотографии, которые успела схватить, когда в панике собирала книги. Они немного помялись, но изображение видно чётко.

Пальцы скользят по гладкой бумаге, застывают на лице Каида. Я всматриваюсь. В его глаза. В этот характерный прищур, в лёгкое движение губ, будто в самой их глубине спрятана усмешка. Он здесь моложе, но от этого не менее узнаваемый. А потом взгляд снова цепляется за парня рядом с ним. Такой же прищур. Те же скулы. Только взгляд немного другой. Как будто мягче. Брат? Это брат? У Каида есть брат? Вряд ли друг может быть так сильно на него похож.

Может, я ошибаюсь. Может, просто игра света и тени, которая делает их черты одинаковыми. Может… Но внутри что-то щёлкает. Я не люблю незаконченные головоломки. И единственный человек в этом доме, который может хоть что-то мне сказать, сейчас сидит внизу. Правда, вряд ли он будет разговорчивым. Но это уже второй вопрос. Нужно его как-то разговорить. А для этого... Можно приготовить вкусный ужин! Когда мужчина сытый, с ним и разговаривать проще. Это как с Карамелькой. Она когда голодная, то с ней вообще невозможно ни о чём договориться. А вот когда сытая... Это другой разговор!

Спускаюсь вниз. Стоит только одной ступеньке тихонько скрипнуть, как внизу тут же появляется Зейнал. Смотрит на меня настороженно, прищуривается, будто заранее продумывает, как мне объяснить, что спускаться было плохой идеей. Боже, он теперь и правда боится, что я ему дом разнесу.

— Тебе чего-то не сидится? Или во второй комнате нечего рушить? — хмурится, упирается плечом в дверной косяк.

Я не обижаюсь.

— Ты там всё к полу прибил. Там даже стульчик подвинуть нельзя.

— Не хрен его двигать, а то ты и со стульчиком придумаешь, как вздёрнуться.

Я фыркаю, качая головой.

— Фи, какой ты грубый. А я, между прочим, с миром спускаюсь.

Зейнал прищуривается ещё сильнее. Складывает руки на груди. Вопрос в его взгляде читается даже без слов.

— С какой это радости?

— Ну, во-первых, я тут подумала…

Зейнал громко вздыхает, прикрывая глаза, будто ему физически больно это слушать.

— Начало уже хуёвое.

Я прищуриваюсь. Улавливаете вайб нашего разговора? Да, он бурчит, матерится, но не угрожает, не рычит в мой адрес, не пытается припугнуть. Просто готовится к неизбежному. А раз так — с ним можно говорить. Разговаривать и добиваться своего.

— Ну ты же сказал, что от книг поумнеть можно. Вот, я думать научилась. - С сарказмом выдаю, скрещивая руки на груди.

Зейнал приподнимает брови, лениво скользит по мне взглядом.

— А это шкаф рядом ёбнулся. И сразу поумнела. А если бы на голову?

Так, это я списываю на его плохое чувство юмора.

— Каид не обрадуется, что ты мне такое желаешь.

— Смотри-ка, ещё пару часов назад нос задирала и пиздела, что покупатель не нравится. Теперь Каидом мне угрожаешь? — ухмыляется Зейнал. — А утром что будет? Осмелеешь в край?

— Между прочим, я спустилась сообщить, что буду готовить ужин. - Заявляю с гордостью. Из нас двоих на примирение иду я. Пускай задумается. Да, с корыстными целыми, ну и что?

— Не надо. — Тут же резко отвечает, голосом таким, будто я заявила, что собираюсь устроить пожар на его кухне.

— Почему? — хмурюсь, не понимая такой реакции.

— У меня кухня новая, ты её сожжёшь.

Я недоверчиво фыркаю.

— А ты рядом будь и наблюдай за своей кухней.

— Слушай, ты реально там наверху в себя поверила? — Зейнал прищуривается, скрещивая руки на груди. — Схуяли трястись перестала?

— Это всё волшебный шкафчик. — Я невинно пожимаю плечами и спускаюсь ещё на пару ступенек.

Он не двигается, просто наблюдает. То ли удивлён, то ли пытается понять, с какого момента я перестала шарахаться от него, как от чумы. А я просто… У меня появилась реальная возможность узнать больше о Шахе, и я за неё цепляюсь руками и ногами. Нужно будет — я как обезьянка повисну и не отстану. Потому что такой шанс у меня появляется впервые. Шах не хочет говорить о таких вещах. А я хочу узнать его лучше.

— Скажем так, мне стыдно за погром в твоём доме, и я решила таким образом извиниться, — драматично вздыхаю.

Он закатывает глаза.

— Травануть меня решила?

— Я хорошо готовлю. Я талантливая, — улыбаюсь.

Зейнал глаза снова закатывает. Тяжело выдыхает, убирая руки в карманы.

— Уверена, что готовить умеешь? Каид хоть что-то жрал из того, что ты делала?

— Конечно. - Отвечаю, не задумываясь. И я не вру, просто Каид не пробовал не потому, что мне не верит. А потому что у него куча прислуги и все готовят ему. Я просто не успеваю что-то там сама сделать. Но я это исправлю.

Зейнал смотрит на меня, прищурившись, но потом коротко кивает.

— Хрен с тобой, пиздуй на кухню. Если что - Шах мне будет должен в три раза больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как смело для того, кто может поехать в больничку после моей курочки. Так что ему лучше быть сговорчивее и отвечать на вопросы.

Я захожу на кухню и едва сдерживаю восторженный вздох. У него и правда шикарная кухня. И не соврал – новая. Видно, что столешницы ещё не лишены невинности, без единой царапины, без следов готовки. На них, наверное, даже никто не резал хлеб.

— У тебя есть предпочтения по блюдам? — оглядываюсь на Зейнала, а сама уже двигаюсь к холодильнику.

— Есть. Не травануться.

Я закатываю глаза... Серьёзно? Мы так и будем общаться?

— Эта шутка перестаёт быть смешной.

— А меня не покидает сомнение, что не просто так ты решила так расщедриться на хавчик.

— На что? — приподнимаю бровь вопросительно.

— На еду, — он закатывает глаза.

— А вы все где-то в одном месте этим словечкам обучаетесь?

— Чего? — тут же в ответ рявкает.

Я осматриваю содержимое холодильника и понимаю, что он тут явно не живёт один. Больше чем на сто процентов уверена, что у мужчины есть домработница. Не станет мужчина раскладывать продукты по контейнерам, ещё и соблюдать правильное соседство продуктов. Да и женская рука на его кухне слишком хорошо чувствуется.

— Вот эти слова странные. Что у тебя, что у Каида, что у Демьяна с Рамом.

— А ты, смотрю, уже успела со многими познакомиться. — Зейнал опирается на столешницу, скрещивая руки на груди.

— Да, — выпрямляюсь, захлопываю холодильник и смотрю на него с лёгкой улыбкой.

— И как?

— Что "как"?

— В компашку тебя как приняли?

— Рамиль помог мне спасти щенка, и теперь он живёт в доме Шаха. Демьян от меня без ума, даже в дом свой приглашал недавно. - Говорю это абсолютно серьёзно. Ну а что? Факт остаётся фактом. А то, что Демьян, возможно, шутил про спички, так это у него чувство юмора специфическое. Не он первый, не он последний.

Зейнал фыркает, качает головой, но комментировать не спешит. Впрочем, мне и не нужно. Мне нужно тонко подвести разговор к тому, что меня интересует.

Я снова открываю холодильник, пробегаю взглядом по продуктам. Тут есть всё необходимое для жаркого. Отлично. Надо же как-то его разговорить.

— Значит, с недоверием к тебе только я отношусь? — протягивает Зейнал.

Я слегка прищуриваюсь, разглядывая его. Кажется, этот человек считает меня угрозой в своей жизни. А ведь я даже не пыталась ему вредить. В отличие от него.

— И это очень странно, потому что, в отличие от тебя, я тебе ничего плохого не сделала, — заявляю, а затем вытягиваю нож из подставки и принимаюсь за картошку.

Мне не кажется, Зейнал действительно делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами. Я опускаю взгляд, чтобы скрыть усмешку. Вот ведь. А ещё бандит. А меня побаивается. Это даже смешно.

— Трындишь много, — бурчит он.

— А ты не любишь разговаривать? — невинно уточняю, поддевая кожуру картофелины.

— Я люблю, когда башка не трещит от болтовни.

— Хорошо, — пожимаю плечами и продолжаю чистить картошку.

Но, несмотря на своё раздражённое ворчание, Зейнал не уходит. Стоит на месте, продолжая наблюдать за каждым моим движением. И чего он боится? Что я кухню ему разнесу? Или картошку неправильно почищу?

Я чувствую этот взгляд, но не поднимаю головы, пока не решаюсь задать вопрос.

— Я хотела спросить - есть ли у тебя клей?

— Ты точно готовить умеешь? — мгновенно уточняет Зейнал, подозрительно прищуриваясь.

Я смеюсь, искренне, чуть громче, чем планировала.

— Это не для готовки. Я же книги порвала, хотела склеить. И некоторые фото… Там тоже подклеить нужно…

— Я сам всё сделаю, не трогай ничего.

— Хорошо, — беззлобно соглашаюсь. И, раз он не хочет, чтобы я касалась фотографий, значит, они действительно важны. Любопытно. — А вы с Каидом с самого детства дружите? — спрашиваю, ненавязчиво переводя разговор.

Зейнал хмурится.

— Шах нехерово сохранился? — фыркает он.

Я пропускаю его колкий комментарий мимо ушей, стараясь не дать ему увести разговор в сторону.

— Я просто видела те фото. И не совсем поняла… Там есть Каид, а есть...

— Я же тебе уже говорил, чтобы…

— А вопросы под запретом, да? — тут же перехватываю я, ловя его взгляд. Он явно не привык, когда его так подлавливают. Глаза опасно блестят.

— Нос совать в чужие дела под запретом. Если жить спокойно хочешь, — бросает жёстко.

Я глубоко вдыхаю, продолжая чистить картошку. Делаю вид, что не задела эту тему специально. Но внутри всё загорается любопытством. Теперь я точно уверена: те фотографии что-то значат. И этот человек знает намного больше, чем говорит.

Я продолжаю нарезать картошку, стараясь не обращать внимания на сверлящий взгляд Зейнала. Он не уходит, не делает вид, что ему неинтересно. Наоборот, кажется, наблюдает за каждым моим движением, будто ожидает какого-то подвоха.

— Но ведь ты мне вопросы задаёшь, и я на них отвечаю. Почему тогда...

— Ты мне мозг решила выебать? — рявкает он, устало потирая шею.

Я закатываю глаза и сосредотачиваюсь на мясе. Нарезаю его аккуратными кусочками, укладываю на разделочную доску, чуть сильнее сжимая нож. Может, так получится скрыть раздражение от его тона.

— Мне просто интересно, вот и всё, — пожимаю плечами, стараясь звучать невинно. — Я уже знаю Демьяна. Знаю, что он очень хороший друг Каида. А тебя я считала врагом.

— Вот и заебись, не станем разрушать состоявшееся мнение, — лениво бросает Зейнал, но я замечаю, как его пальцы постукивают по краю стола. Нервничает? Злится?

— Поздно. Раз Каид оставил меня с тобой, значит, он тебе доверяет. А значит...

— Или просто я ему дохуя должен, а он зажал бабло на няньку, — перебивает Зейнал, не меняя интонации.

Я усмехаюсь, переворачивая кусочки мяса, которые уже начинают шипеть на сковороде.

— Нет, на такие случаи есть Галия. Но он привёз меня к тебе, а ты лучше Галии.

— Охуенно. Это я, так понимаю, комплимент? — Зейнал хмыкает, и в его голосе скользит сарказм.

— Да, — подтверждаю с абсолютно серьёзным лицом. — Видишь, я к тебе хорошо отношусь, а ты разговаривать не хочешь.

— Сука, я точно где-то нагрешил, — бормочет он себе под нос, прикрывая глаза и качая головой.

Я прячу улыбку, переворачивая мясо.

Запах жареных специй наполняет кухню, разносится по воздуху, смешивается с теплом от плиты. Я вижу, как Зейнал машинально втягивает носом этот аромат, и мне это почему-то кажется забавным.

— Всё ещё мне не доверяешь? — спрашиваю, когда замечаю, что он слишком настырно заглядывает в сковороду, будто оценивает степень угрозы для своей кухни.

— Пока что повода расслабиться не было, — лениво отвечает он, но отходит на шаг, скрещивая руки на груди.

Я пожимаю плечами, усердно перемешивая картошку с мясом.

— Хорошо. Ты не хочешь говорить о Шахе. Давай поговорим о тебе? — произношу максимально непринуждённо.

Он прищуривается, сдвигает брови.

— Ты меня начинаешь напрягать, — выдаёт коротко.

— Почему? Я просто хочу тебя узнать. Ты друг Каида. Мы с тобой тут вдвоём. Логично, что мы хоть немного поговорим друг о друге, — вздыхаю, словно мне действительно просто любопытно.

— Если про фотки расскажу, ты от меня отъебёшься? — спрашивает он прямо.

Я моргаю. Вижу, как его глаза темнеют, а на лице появляется то выражение, которое мне не нравится. Жёсткость. Защитный механизм. Он не хочет говорить об этом, но понимает, что я не отстану. И теперь вопрос… Что именно он скажет?

Глава 36.

Я медленно моргаю, хлопая ресницами, и только слегка улыбаюсь уголками губ. Не хочу показывать, как сильно мне интересна эта тема, но внутри всё горит от любопытства. Я близка к тому, чтобы узнать хоть что-то.

— Вот видишь, мы можем с тобой разговаривать, — выдаю с довольной ноткой в голосе.

Зейнал фыркает, лениво опираясь на столешницу.

— Ты и мёртвого из могилы поднимешь, — бурчит он.

— Ты преувеличиваешь, — парирую, закатывая глаза.

— Уверен, он выползет, чтобы от твоего пиздежа съебаться.

Я глубоко вздыхаю, будто демонстративно игнорирую его манеру общения.

— Я не буду обращать внимания на твои плохие слова. Но знаешь, всегда можно немного исправить свой лексикон. Девушек такое отпугивает.

— Тогда хули ты ещё на моей кухне трёшься? — мгновенно отзывается он, даже бровью не ведя.

— Мы друзья, — невинно выдаю, глядя на него из-под ресниц.

— Схуяли? — хмурится мужчина, явно пытаясь понять, когда именно он на это подписался.

— Я потом тебе расскажу, что такое дружба, — ухмыляюсь. — А пока ты мне обещал про фото рассказать.

Я отправляю обжаренное мясо и картошку в кастрюлю, уменьшая огонь, чтобы всё хорошенько потушилось. После этого приступаю к зажарке, ловя краем глаза, как Зейнал продолжает внимательно за мной наблюдать. Он явно не спешит выполнять своё обещание, но я терпеливая.

— Ты зря уши развесила, про Шаха там ни хера не будет, — бросает он, но в голосе нет привычной насмешки. Я скрываю лёгкое разочарование. Именно Шах мне и был интересен. Именно его прошлое я хотела понять. Но если не через него, то через его окружение…

— С удовольствием узнаю что-то о друге Каида, — улыбаюсь шире, намекая, что всё равно не отстану.

Зейнал только закатывает глаза, но чуть ближе пододвигается, явно втягивая носом аромат еды. Я замечаю, как напрягаются мышцы на его скуле. Кто-то здесь голодный. И получит еду только за интересный рассказ.

— На фото я и мой лучший друг, — говорит он после затяжной паузы. Голос звучит странно. Глухо. — Он мне как брат был. А после случилась неприятная ситуация, и его не стало.

Я замираю. Лопатка выскальзывает из пальцев и падает в сковороду, с глухим звуком ударяясь о горячую поверхность. Я даже не сразу это замечаю, слишком занята тем, что перевариваю услышанное.

— Его… — голос дрожит, я даже не успеваю сформулировать вопрос.

— Убили, — спокойно произносит Зейнал, но я чувствую под этой мнимой невозмутимостью что-то ещё. Что-то тёмное. Что-то тяжелее, чем просто злость. — В нашем мире это не редкость. Хоть немного руку с пульса уберёшь, и тебя сразу прихлопнут.

Внутри всё неприятно сжимается. Холодит. Как будто корочкой льда покрывается. Я смотрю на него, пытаясь осознать. Это о том парне? О том, что копия Шаха?

— Это… это тот парень, что на Каида очень сильно похож? — спрашиваю, сглатывая ком в горле.

Зейнал бросает на меня короткий взгляд, потом возвращается к своим мыслям.

— Да.

Я закрываю глаза, чтобы хоть немного собраться. Но этого мало. Всего пара букв, но внутри всё дрожит.

— Это… это его младший брат? — голос почти срывается на шёпот. Я уже знаю ответ, но мне нужно его услышать.

Зейнал долго молчит. Взгляд становится жёстче, напряжённее. Наконец, он выдыхает, словно давая себе команду говорить.

— Да, — коротко отвечает.

Я опускаюсь на стул, чувствуя, как оседает что-то внутри. Младший брат. Каид… у него был младший брат. И его убили.

— Как? — вопрос срывается сам по себе, и я тут же понимаю, что это было слишком.

Зейнал смотрит на меня так, что холодок пробегает по спине. Он не отвечает сразу.

— Дохера вопросов.

Зейнал напрягается, его взгляд становится тёмным, колючим. Я не могу понять точно, что именно он сейчас чувствует, но знаю, что перешла границу.

— Просто... — я сглатываю, подбирая слова. — Он такой молодой на фото. Совсем...

Зейнал хмыкает. Глухо. Резко.

— Тёлке поверил, — бросает он отвернувшись. — Уши развесил. Шах его предупреждал, что бабам веры нет. Карим не послушал. Чуйку свою по пизде пустил. Провтыкал. И мы не успели...

Каждое его слово проникает под кожу, будто холодное лезвие. Порез за порезом, но я не могу отвести взгляд. Теперь я начинаю понимать. Начинаю видеть картину глубже. Каид пережил такую трагедию. Потерю родного человека. Брата. Это многое объясняет. Теперь становится понятно, почему он не доверяет людям. Почему особенно не доверяет женщинам.

Я моргаю, чувствуя, как в груди растёт неприятная тяжесть. Глоток воздуха застревает в горле.

— Бедный парень... Я...

— Не получилось весёлой истории, — резко перебивает меня Зейнал, отходит к холодильнику, рывком открывает его. Бутылка пива в его руке, тихий хлопок крышки, и он осушает её почти одним глотком.

Я даже не знаю, что сказать. Смотрю, как его пальцы сжимают горлышко бутылки, как напряжены мышцы на шее, как резко двигаются плечи. Эта тема для него слишком тяжёлая. И я её затронула. У меня внутри всё неприятно сжимается. Я не думала... Даже не могла представить...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зейнал не смотрит на меня. Просто стоит с бутылкой в руке, глядя в одну точку, словно прокручивая что-то у себя в голове. Может, воспоминания. Может, сожаления.

— Прости, я...

— Ты не знала, — отрывисто говорит он не поворачиваясь. — Каид не распространяется. Да и тебе он вряд ли что-то расскажет. Женщинам он не доверяет. - Он бросает мне косой взгляд. Тяжёлый. В нём нет презрения, но есть что-то, чего я не могу разгадать.

Я чувствую, как холодно становится внутри. Я опускаю взгляд на сковороду, механически мешая содержимое. Запах специй, мяса, жареного лука наполняет кухню, но мне уже не так радостно от того, что я готовлю.

— Но ты мне рассказал, — тихо замечаю, даже не поднимая голову.

Зейнал тихо хмыкает.

— Не строй иллюзий. Рассказал скорее для того, чтобы ты мозги не ебала. И уверен - ответил на несколько твоих вопросов по поводу Каида.

Но внутри слишком многое переворачивается. Каид потерял брата. Его младшего брата убили. Я понимаю, почему он такой. Понимаю, почему он не подпускает никого близко. Почему его взгляд такой тяжёлый. Почему в нём столько холода. Почему он всегда как будто замкнут в себе.

Я тихо выдыхаю, смотря, как картошка медленно тушится в кастрюле.

— Он всегда был таким или после...? — вдруг спрашиваю, почти шёпотом.

Зейнал на этот раз поворачивается ко мне. Смотрит долго. Внимательно.

Я почти жалею, что задала этот вопрос. Но он не отвечает. Только качает головой, отворачивается и делает ещё один глоток пива.

— Каид всегда был таким. Так что не получится его из грозной лягухи в весёлого принца превратить, как в сказке.

— Он бы явно не согласился с твоим сравнением. - Я грустно улыбаюсь.

— Переживёт. Что там по жратве, долго ещё?

— Минут тридцать и будет готово.

***

Вскакиваю с кровати, сбросив с себя одеяло. Я всю ночь ворочалась, сон приходил урывками, а мысли гудели в голове, и я успела всякого себе надумать.

Вчерашний разговор с Зейналом никак не выходил из головы. Каид потерял младшего брата. Это стало откровением. Я не могла перестать думать об этом. О том, как это его изменило. Хоть Зейнал и сказал, что викинг был таким всегда, но я уверена, что это не так. Просто Зейнал мужчина, а они всегда не уделяют внимание важным мелочам.

Бросаю взгляд на часы. Шесть утра. Ну и пусть.

Я резко пробегаю пальцами по волосам, пытаясь пригладить растрепавшиеся пряди, и направляюсь вниз, на кухню. Вчера Зейнал ел молча. Жевал медленно, поглощал жаркое, а после, когда уже доедал последнюю ложку, буркнул:

— Ничего так.

Как я понимаю, он готовился к худшему. А значит, "ничего так" — это комплимент. Я ухмыляюсь, вспоминая этот момент, и решаю, что сегодня завоюю его доверие дальше.

Блинчики. Я же видела вчера, что в его холодильнике есть всё, что мне нужно: красная рыба, крем-сыр, авокадо. Раз это там есть, значит, он это ест. А если ест, значит, не откажется. А я, между делом, задам ему ещё несколько вопросов.

Спускаясь по лестнице, я слышу только собственные шаги. В доме тихо. Зейнал, похоже, ещё спит. Отлично, у меня будет время спокойно готовить, без его пристального, подозрительного взгляда.

Захожу на кухню, направляюсь к холодильнику, быстро достаю нужные продукты и начинаю процесс. Мои движения точные, быстрые – яйца разбиваю в миску, добавляю муку, молоко, соль, тщательно перемешиваю. Разогреваю сковороду, вливаю первое тесто. Тонкий аромат горячего масла наполняет кухню, создавая уютное ощущение. Я всё делаю механически, но мысли всё равно крутятся вокруг Каида. Он не говорил мне ничего об этом. Даже намёка не давал. Или... я не замечала? Я готова на всё, только бы Шах начал со мной откровенничать. Но так как он не доверяет женщинам, здесь нужно поработать над этим вопросиком.

Сковорода чуть скрипит, когда я переворачиваю первый блин. Второй. Третий. Вскоре передо мной стопка тонких, золотистых блинов. Я быстро нарезаю авокадо, разбираю красную рыбу, смешиваю крем-сыр с небольшим количеством лимонного сока, чтобы вкус был ярче. Начинаю аккуратно заворачивать начинку в блинчики, сворачивая их в плотные рулеты. Всё идеально. Идеально настолько, что я почти забываю, зачем всё это. Но тут сзади раздаётся тяжёлый, чуть раздражённый голос:

— С каких это пор у меня в доме кто-то готовит в такую рань?

Я резко оборачиваюсь. Зейнал стоит в дверях кухни, в тёмных спортивных штанах и чёрной футболке, волосы растрёпаны, глаза узкие, он зевает, прикрывая рот кулаком. Но его взгляд тут же цепляется за стопку блинов. Я невинно улыбаюсь.

— Доброе утро.

Зейнал прищуривается.

— Не уверен, что оно доброе.

Я закатываю глаза, возвращаясь к блинчикам.

— Раз ты проснулся, то уже доброе.

— Бля… — выдыхает он, проходя ближе и лениво заглядывая через моё плечо. — Это чё, блинчики?

— Ага. С красной рыбой, крем-сыром и авокадо.

— Не, ну охуеть… — хрипло выдыхает Зейнал, садясь на стул и потирая лицо.

Я ставлю перед ним тарелку, подталкиваю чашку кофе, который тоже успела приготовить.

— Держи.

Зейнал смотрит сначала на меня, потом на еду.

— Ты меня отравить решила?

— Начинаешь повторяться, — закатываю глаза, усаживаясь напротив.

Он молча берёт блинчик, откусывает. Я затаиваю дыхание. Выражение его лица меняется. Сначала он просто жуёт, потом прищуривается, наклоняет голову набок, явно анализируя вкус.

— Ну?

Он прожёвывает, запивает кофе, ставит чашку на стол, а потом лениво кидает:

— Нормально.

Я чуть не закатываю глаза.

— И всё?

— Блинчики — это всегда нормально, — пожимает плечами.

— Это божественно.

— Нормально.

Мы сверлим друг друга взглядами. Я понимаю, что больше ничего не выжму. Но это уже хорошо.

— Давай перейдёт к той части, где тебе от меня что-то нужно?

Я прикусываю губу, делая вид, что сосредоточена на своей чашке кофе.

— Я просто подумала, что раз мы теперь друзья… — протягиваю я, хитро улыбаясь.

Зейнал медленно откладывает блинчик.

— Пиздец какой-то… — бормочет он.

— Мне просто интересно.

— Дохера тебе всего интересно.

— Ну так расскажи, чтоб я отстала.

Он хмурится, но смотрит на меня уже с меньшей раздражённостью.

— О чём?

Я делаю вид, что думаю, а потом бросаю:

— О Шахе.

Зейнал тяжело вздыхает, бросает вилку на тарелку и потирает лицо, будто собирается с мыслями.

— Я тебе говорил, что этот номер не пройдёт?!

Я хлопаю ресницами, делая максимально невинный взгляд.

— Нет, ты не понял... Я хочу ему подарок сделать. Но не знаю, как достать то, что мне нужно.

Зейнал голову набок склоняет, чуть прищуривается.

— Решила ему отпуск в психушке оформить?

Я закатываю глаза.

— Между прочим, если тебе нужен психолог...

— Ебать, на хер спрашивал, — цокает языком и делает большой глоток кофе. — Что нужно? Вываливай.

Я пододвигаю к нему тарелку с блинами, как будто взятку предлагаю.

— Я знаю, что у него сабелек много есть.

И тут Зейнал взрывается смехом.

— Слышал бы Шах, как ты их называешь. У него коллекция за такие бабки собрана.

— А что плохого-то? Они красивенькие. Острые...

— Ага, башню с плеч по щелчку пальцев сносят.

— Ты знаешь, где он их покупает?

Зейнал качает головой, всё ещё усмехаясь.

— На аукционах. Но у тебя такого бабла нет, а я за блины такие бабки платить не буду. - И демонстративно отодвигает тарелку в сторону. Вот жадина!

— Ну, допустим, с деньгами я решу. - Хитрю, потому что, конечно же, ничего я не решу. Просто разговор как-то завести надо было.

— Интересно как, — ухмыляется Зейнал, откидываясь на спинку стула.

— Много будешь знать, станешь старым и некрасивым, и девушки на тебя смотреть перестанут.

Он смотрит на меня как на идиотку.

— Ты мне угрожаешь старостью?

— Предупреждаю, — киваю я.

Зейнал фыркает и трёт пальцами переносицу.

— А ты знаешь, какая у него сабля самая любимая? - Начинаю подбираться к самому интересному.

— Продать её решила? Так Шах тебя за неё грохнет.

— Ты не отвечаешь на вопросы.

Он закатывает глаза, вздыхает, будто ему физически больно этот разговор вести.

— Японская катана. С неё он коллекцию собирать начал.

Я моргаю.

— Какая ещё катана?

— Тёмно-синяя рукоятка с красными разводами.

Я всё ещё смотрю на него с лёгким непониманием.

— Карим подарил, — добавляет он, будто между делом.

Я замираю. Карим. Его младший брат. Шах хранит этот подарок. Я быстро моргаю, чтобы скрыть эмоции.

— А ты можешь показать, на каком сайте смотреть эти аукционы?

— Хорошо, покажу. - Зейнал не особо заинтересован, но я вижу, что он не собирается мне мешать.

Я закусываю губу, продолжаю смотреть на него.

— Что?! — взрывается за секунду.

— Скажи, а у Шаха ещё хобби, кроме сабелек, есть?

— Ты дохуя за блины хочешь.

— Я волшебное слово знаю...

Зейнал сверлит меня взглядом, потом закатывает глаза так, будто у него нервный тик.

— Надеюсь, он тебя скоро отсюда заберёт.

— Так ты расскажешь?

Мужчина вздыхает, откидывается назад и лениво бросает:

— На остров любит ездить. Мы в своё время там много времени проводили.

Я замираю, подбираясь ближе.

— Какой остров?

— Частный. Мы там отдыхали. Рыбалка, костёр…

— И?

Зейнал хмыкает.

— На гитаре он бренчит.

Я моргаю.

— Шах играет на гитаре? - Глаза у меня становятся, наверное, размером с блюдца.

Зейнал осекается, замирает, и я вижу момент осознания у него на лице. Он только что выдал что-то, что не планировал говорить.

Я медленно, очень медленно улыбаюсь.

— Бля… — цедит он, понимая, что только что сам себя сдал.

Глава 37.

Шах

***

Дверь толкаю, в комнату захожу. Взгляд сразу цепляется за стул, прибитый гвоздями к полу. Я замираю на секунду, прищуриваюсь. Какого хрена? Усмехаюсь, качаю головой. Даже представлять не хочу, что малыха натворила, раз Зейнал в своей хате полы дырявил.

После взгляд скользит дальше. На кровать. Малыха сладко дрыхнет. Ещё бы на часах пять утра, чем ей ещё заниматься?

Голову набок склоняю. Никак не привыкну к тому, как она спать любит. Для меня максимально неудобно и непрактично. Но ей, судя по всему, в кайф. Под себя всё одеяло сгребла, задница кверху торчит. И вот тут внутри начинает подниматься злость. Что спит, бля, не так. А если бы Зейнал зашёл? Да похуй кто! Не хер вот так, в открытую. Она и так на свою задницу приключения стабильно находит. А тут ещё оттопырила на всеобщее обозрение.

Дверь закрываю. Не хуй кому попало на малыху палить.

Резко дёргаю рукой, когда делаю шаг вперёд. Кривлюсь. Хреново. Острый укол пронзает плечо. Челюсти сжимаются сами собой. Я глухо выдыхаю через нос, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться. Пульсирующая боль растекается от раны, отдаётся тупым жжением в мышцах. Порез неглубокий, но сука неприятный. Рука уже ноет оттого, что ей вообще двигают. Надо было к доку поехать. Нормально зашить. Но нет. Сюда попёрся. Хуй знает почему. Просто руки сами руль выкрутили. Хотел убедиться, что она дом не спалила. И что сама жива.

Я медленно втягиваю воздух, чувствуя слабый аромат малыхи. Ебаный пиздец. Думал, что раньше казалось. Но нет, торкает похлеще алкоголя. Она пахнет какими-то цветами. Название в голове крутится, но не могу вспомнить.

Странно, что Зейнал меня ни разу не набрал. Не угрожал, что девку уроет, если я её не заберу к херам. Потому что Демьян бы уже телефон оборвал. Он малыху побаивается. А этот спокойно терпел. Подозрительно. Хотя... по прибитой мебели понимаю, что без приключений не обошлось. Но вроде как эти двое общий язык нашли.

Я снова бросаю взгляд на кровать. Она что-то невнятно бормочет, зарывается носом в подушку. Одеяло сползает. Я резко делаю шаг, хватаю край и дёргаю обратно. Она вздрагивает, но не просыпается. Выдыхаю через нос. Чего ты сюда припёрся, Шах?

Смотрю на неё. Долго. Она спит, губы чуть оттопырила, будто обидеться во сне решила. Пряди попали на лицо, но она даже не дёргается. И тут она тихо, почти неслышно похныкивает шевельнувшись. Я замираю. Нахмуриваюсь. Пальцы сами тянутся, чтобы убрать волосы с её лица. Я медлю. Секунду. Две. Я тихо выдыхаю. Пальцы снова тянутся к ней, но останавливаются в сантиметре. Пиздец. Что я, нахуй, творю? Резко дёргаю ладонь обратно, сжимаю в кулак. Нехуй тут… А потом всё-таки хватаюсь за одеяло. Резко натягиваю на неё, прикрывая эту ебаную оттопыренную задницу, которая раздражает меня больше всего. Как можно спать вот так?!

Дёргаю одеяло сильнее, прикрываю её полностью. И в этот момент она резко вздрагивает. Глаза распахиваются. Секунда. И подушкой прилетает мне в лицо! Глухой удар. От неожиданности теряю равновесие, инстинктивно делаю шаг вперёд, но плечо резко пронзает боль.

— Блядь, малыха… — рычу, цепляясь рукой за кровать. Жгучая, острая боль простреливает плечо, будто ножом провели по ране заново. Тепло растекается под кожей.

— Прости-прости! — пищит дрожащим голосом.

Малыха на кровати вскакивает, смотрит широко раскрытыми глазами. Голая пятка мелькает в поле зрения, когда она задом пятится к изголовью.

— Я не знала, — торопливо бормочет. — Я так испугалась, что меня кто-то трогает!

Резко поднимаю голову, морщусь от боли, но смотрю на неё так, что малыха чуть дальше отползает.

— Кто, блядь, тебя здесь ещё трогать может?!

Она задумывается на секунду, а потом выдаёт:

— А мало ли! Зейнал крепко уснул, а в дом извращенец забрался!

Я коротко усмехаюсь, качая головой.

— Это был бы худший день в его жизни. - Голос садится.

Плечо пульсирует, и я опускаюсь на кровать. Рука автоматически тянется к ране, но трогать не хочу. И так ясно. Повязка на хуй вся в крови. Футболка пропиталась. И только теперь я замечаю, как лицо малыхи резко бледнеет. Она смотрит на меня, но взгляд опускается вниз. Прямо на пятна крови. И её лицо полностью теряет краску.

Дверь резко распахивается, и в комнату врывается Зейнал.

— Живые?! — рычит, оглядывая сцену перед собой. — Сука, я уже думал, что она тебя кроватью прихлопнула!

Я лениво вздёргиваю бровь, морщусь от боли, но уголки губ дёргаются.

— По этой причине ты всё в комнате гвоздями приколотил? — с ухмылкой спрашиваю.

Зейнал фыркает, бросает на малыху оценивающий взгляд.

— На всякий случай. Чтобы она себя здесь не прибила. Хотя... — продолжает он, прищуриваясь, — у неё удивительные способности. Только других калечит.

— Между прочим, ты живой и невредимый! — малыха моментально вспыхивает, взглядом сверлит Зейнала. — Так что нечего здесь жаловаться!

Зейнал улыбаться перестает, взглядом выцепляет окровавленную футболку.

— Бля... Я тебе говорил, что дока вызывать надо! Чтобы рану заштопали. Нет, блядь! Ромео недоделанный к девке попёрся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зубы стискиваю. До хуя он распизделся.

— Она бы час не подождала?!

— Завали. - В ответ рявкаю.

Боковым зрением замечаю, как малыха ещё больше бледнеет. А после отъезжать начинает. Блядь.

***

Боль пронзает плечо, когда игла проходит через кожу. Стискиваю зубы. Док спокойно работает, сосредоточенно зашивает рану, но взгляд мой не на нём. Я сканирую её. Малыху. Девчонка нервно мечется из стороны в сторону. Дёргается, что-то шепчет себе под нос. Я буквально вижу, как шестерёнки в её голове крутятся с такой скоростью, что из ушей скоро дым повалит. Она на несколько секунд отъехала, после в себя пришла. Но, с тех пор как очухалась, завелась, блядь, и не остановить.

— Может, воды принести? А бинт? Ватку?! — её голос взвинчен, а интонация сбивается на паническую.

Малыха тараторит так быстро, что слова еле разбираю. Гоняет туда-сюда, будто думает, что это как-то поможет.

— Малыха, скорость сбавь. — произношу, не поднимая взгляда, но она мгновенно замирает. Морщу лоб. — Сядь где-то. Не мельтеши перед глазами.

— Я… — она встряхивает головой, прикусывает губу, и, словно пытаясь найти вескую причину своей активности, выдаёт: — я помочь как-то могу?!

Ближе подходит. Глаза опускает на рану и тут же бледнеет. Лицо её теряет краску так резко, что я уже готов её ловить. Сука. Снова грохнуться хочет?!

— Малыха. - Рявкаю.

Она вздрагивает и резко отлетает к дивану. Садится. Глаза огромные, перепуганные, сканирует всё, что док делает. Палит внимательно. Как будто пытается осознать, насколько всё плохо.

Я стискиваю челюсти.

— Каид, рана глубокая, — говорит док, даже не отрываясь от своей работы. — Я антибиотики выпишу. Нужно будет пропить. На это время никакого алкоголя.

Я склоняю голову набок, устало выдыхаю.

— Ты же знаешь - я химию не пью.

Дмитриевич поднимает бровь.

— Могу уколы организовать, хочешь?

Я закатываю глаза.

— Дмитриевич...

— Серьёзно дело. Я не шучу.

И тут малыха вскакивает. Подлетает. Я сильнее зубы стискиваю. Хули она активная такая сегодня?! Док переводит взгляд на неё.

— Я прослежу.

Я резко смотрю на неё. Чего, бля?

Дмитриевич её внимательно рассматривает. Как будто в башке что-то прикидывает, а после согласно кивает.

— Хорошо. Я распишу всё. Будете следить за приёмом препарата.

— Слышь…

— Я всё сделаю. Прослежу. - Малыха тут же вскрикивает. Башкой кивать начинает как китайский болванчик.

Я откидываю голову назад, тяжело выдыхаю. Про себя матерюсь. Плечо ноет. Но даже не в этом проблема. Я не спал двое суток. Устал до пиздеца.

Док протирает руки, бросает взгляд на меня, потом на девчонку, явно что-то про себя взвешивая.

— Если что, пусть она звонит, — говорит мне, но смотрит на малыху. — Ничего сложного, но за раной следить надо.

— Буду, — девчонка кивает быстро, как будто это жизненно важная миссия.

Док тяжело вздыхает, протягивает мне таблетку. Внимательно следит, чтобы выпил. После собирает инструменты. Я же прикрываю глаза. На пару секунд. Только пару. Но этого достаточно, чтобы почувствовать, как тело тяжелеет, как усталость берёт верх. И тут прикосновение. Тёплое. Я резко открываю глаза. Малыха возится с бинтом, пальцы касаются кожи. Она аккуратно фиксирует повязку. Дыхание замедляется. Она молчит. Не тараторит. Просто делает.

Я молча наблюдаю. Пальцы тонкие, ловкие, но чуть дрожат. Сосредоточенная.

Мне хочется сказать что-то ехидное. Подъебнуть. Но не говорю.

— Тебе не больно? — шепчет дрожащим голосом, взгляд всё ещё опущен на бинты.

— Не больно.

Её ладонь на секунду замирает на бинте. После она глаза поднимает. И я вижу, что они красные. Она реветь собралась?

— Ты чего мокроту разводишь? - Дёргаю её на себя. Малыха взвизгивает от неожиданности и, потеряв равновесие, на колени мои падает.

— Я... нет... это в глаз попало что-то. - Носом всхлипывает, отвернуться пытается.

Пальцами её подбородок ловлю. В глаза всматриваюсь. Уже ревёт. Какого?

— Сама говорить будешь или из тебя вытягивать?

— Я... Я так за тебя испугалась! - И на этом моменте членораздельная речь заканчивается. Девчонка всхлипывает, что-то говорит, но ни хера неясно. — Я... Я... так... Я бы не пережила... я...

В груди что-то неприятно щёлкает. Жёстко, резко. Как будто что-то, что было надёжно прибито гвоздями, вдруг дало трещину.

Я не двигаюсь. Не двигаюсь, потому что, если двинусь, будет хуже.

Её руки обхватывают мою шею, тёплые, дрожащие. Малыха прижимается сильнее. Где-то внутри всё сбивается. Настройки многолетние, сука, к херам летят. Холодное, выверенное спокойствие уходит на задний план. Ебучий пиздец.

Она ревёт. Из-за меня. Сжимает пальцы сильнее, будто проверяет, здесь ли я.

Хочется сказать что-то жёсткое, отрезать, как обычно, поставить её на место. Но внутри всё ведёт себя неправильно. Пиздец, просто пиздец.

Я чувствую, как пальцы сами собой ложатся ей на спину. Не давлю, просто держу. И это — проблема.

Прохожусь пальцами по её спине, чувствую, как мурашки бегут по её коже. В голове с глухим эхом отдаются последние два дня. Сходка. Разговоры. Долгие, выматывающие, без толку. Меня за столом пытались прижать. Упёрлись в то, что товар должен ходить не только по моим правилам. Хотели договориться, чтобы я поставлял ещё и тем, кого они приведут. Но я не веду дела с теми, кто мне не нравится. С теми, у кого репутация гнилая. И тем более не подстраиваюсь под чужие условия. Ублюдки пытались подбирать слова. Влиять через связи. Через деньги. Потом намекнули, что могу потерять больше, чем соглашение. Я дал им время закончить, не перебивал. А потом встал, вытащил ствол и поставил его перед собой на стол. Посмотрел каждому в глаза. Медленно. Вдумчиво. Некоторым сразу хватило. Один упрямый начал объяснять, что это деловой разговор, не повод для нервов. Пришлось наглядно показать, что настроение переговорам тоже я задаю. Те, кто хотел "договориться", поняли, что на хуй я их отправлю с особым удовольствием. Я работаю с теми, с кем хочу. Остальные могут засунуть свои предложения себе в глотку. Вот только после этого на выезде меня уже поджидали. А дальше… Кто-то пытался забрать моё. Получил пулю в лоб. А я – чёртову царапину на плече.

А теперь…

Сжимаю пальцы на малыхе чуть сильнее. Чувствую её дыхание у себя на коже. Её пальцы, которые дрожат, но не отпускают. И, сука, её монотонное дыхание успокаивает.

Глава 38.

Шах

***

Телефон прижимаю к уху, прохожу по кабинету медленно, но размеренно. Голос Зейнала в динамике звучит ровно, чётко.

— Короче, новости есть, но пока не всё ясно, – произносит он, затягиваясь сигаретой. Слышу, как дым выдыхает. – Твой Бурый был не таким простым, каким казался.

Бровь дёргается. Не сказать, что неожиданно, но раздражает. Уже который день кручу в голове этот вопрос, уже сам бил по разным точкам, но конкретики было ноль. Теперь хоть что-то. То, что я смог раскопать, меня не устраивает. Я искал определённого человека. Хакера. И такой оказался в команде Зейнала.

— Говори.

— Мой человек пробил архивы. – Зейнал делает паузу, будто даёт время подготовиться. – Бурый имел ячейку в банке. Но не простую ячейку.

Подношу зажигалку к сигарете, чиркаю, втягиваю отраву.

— Продолжай.

— Ты в курсе, как такие штуки работают? Ячейка в банке регистрируется без имени. Только номер и ключ. Приходишь, называешь номер ячейки, после своим ключом открываешь и всё. Никаких подписей, никакого лишнего палева. Чистая схема.

Скулы сжимаются.

— У тебя есть номер?

— Пока нет. Хакер в процессе. Камеры банка взломали, архивы вытащили. Там, сука, кодировка была серьёзная, но мой человек справился. Видели, как Бурый туда заходил. Дальше пришлось привлекать ребят, которые по губам читают. Восстанавливали разговор. Он не один был. Кому-то растолковывал про ячейку.

— Кому?

— Пока хер его знает. Камеры не всё взяли. Либо угол не тот, либо качество говно полное. Но ясно одно: в этом банке у него что-то заныкано.

Делаю глубокую затяжку.

— Ты уверен?

— Уверен, что он говорил об этом, – спокойно отзывается Зейнал. – Не уверен, что тот, кто его слушал, жив до сих пор.

Воздух в груди становится тяжелее. Делаю пару шагов к окну, приоткрываю его, запускаю свежий воздух.

— Значит, он оставил что-то ценное. Вопрос – что именно.

— Это мы и узнаем, когда найдём номер ячейки. Хакер ковыряется, есть шанс вытащить ещё записи. Работает с логами доступа, но это медленно. Банковские системы не херня с рынка. Надо время.

Я киваю сам себе. В голове уже строится картина. Бурый не был дураком. Если он сделал тайник в банке, значит, знал, что это единственное место, куда не сунутся сразу. Но где ключ? И что за информация там хранится?

Зейнал кашляет в трубку.

— Может, у девчонки спросишь? Кто знает, может, батя с ней делился.

— Не делился.

— Окей, хозяин – барин. Но если что, я предупреждал.

Сбрасываю вызов.

Значит, он оставил ячейку. Значит, там что-то есть. Значит, не просто так Клещ не успокаивается. Просто ищет не там. В который раз перерывает землю на том месте, где сгорел дом. Всё ищет. Надеется. Напрягаю память. Вспоминаю, как малыху из того сраного дома вынес. И то, что она лепетала мне тогда:

— У меня больше ничего нет. Честно. Только ключ был от домика. Я... Я...

— Вот скажи, как подобная хуйня в твоей голове рождается?

Малыха вздрагивает, немного отстраняется. В глаза смотрит своими голубыми глазами.

— Я... я обиделась...

— И сдохнуть решила?

Губы тут же поджимает. Ресницами хлопает.

— Нет, я не думала, что...

— В этом твоя самая большая проблема - ты ни хера не думаешь!

Значит, ключ у неё был. Вопрос в том - остался ли ещё.

Малыха как будто чувствует, что я сейчас о ней думаю. Жопа подгорать начинает? Дверь в кабинет распахивается. И девчонка залетает. На руках собаку держит. У обеих моськи одинаково недовольные. Хуй знает, почему это меня всё меньше бесить начинает. Даже забавно становится.

— У вас кто-то шоколадку отобрал? — не могу удержаться. Нравится, как её глаза вспыхивают. Причину этого выражения лица я знаю. У неё даже имя есть. Галия. Никак они общий язык не найдут. А тут ещё и собака за малыху заступаться начала, всё больше на Галию рычит. Чем больше становится — тем больше веры в себя прибавляется.

— Время принимать таблетки. — Голос у малыхи ровный, но глаза выдают. Ещё немного, и будет топать ногой. Нос задирает, брови чуть сводит. Настоящий контролёр.

Кривлюсь. Заебала этими таблетками. Как по часам приходит. И ведь реально мозг ебёт, пока не выпью.

— Малыха... — предупреждающе тяну, но она не впечатляется.

— Даже не начинай. — Подходит ближе, собаку на пол ставит. — Доктор сказал - курс нужно довести до конца.

Голова устало откидывается назад.

— Ебаный пиздец...

— Мы с тобой уже обсуждали, насколько это серьёзно. Но если ты забыл, я могу повторить. Антибиотики — это очень серьёзно и...

Невольно дёргается уголок губ. Берусь за таблетки, закидываю в рот, запиваю. Эту хуйню я уже слушал, она длится двадцать минут. Проще выпить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Малыха довольно улыбается. Сучка мелкая.

— Довольна? — скептически спрашиваю.

— Между прочим, ты сам должен быть заинтересован в своём здоровье и...

— Блядь. - Закатываю глаза. Вперёд подаюсь. Собака уже возле ног вьётся. Мой кабинет ей почему-то больше всего нравится. Дёргаю малыху на себя. Та только взвизгнуть успевает. — До хера важную из себя строишь.

— Каид! - Возмущается. Я же пользуюсь моментом и начинаю с неё футболку стягивать.

— За ебаные таблетки у нас уговор был.

— Только если ты пьёшь и не ворчишь.

— Я не ворчу, стягивай с себя тряпки.

Девчонка даже не понимает, что делает. Реально не понимает. Не осознаёт, как на меня влияет. Сколько мне ещё везти будет? Она наивная, но не тупая, скоро прохавает. Пользоваться начнёт.

Её тело отзывается на каждое моё прикосновение. Реакция мгновенная, острая. Глаза распахнуты, зрачки расширены так, будто она обдолбалась. Но это реакция на близость. Никогда на реакции бабы не зависал, а с этой, сука, всё по наклонной идёт. И я всё чаще себя на мысли ловлю, что в кайф.

Её дыхание сбивается, кожа горячая, гладкая, а пальцы дрожат, когда она машинально хватается за меня, не осознавая, что делает. Она даже этого не контролирует.

Я провожу ладонью по её спине, наклоняюсь ближе, вдыхаю её запах. Цветы и что-то сладкое, ненавязчивое, но, сука, пиздец как цепляющее. Должен был привыкнуть, но вместо этого срывает крышу ещё сильнее.

Пальцами обхватываю талию, чуть сильнее сжимаю. Хрупкая. Хрупкая до невозможности, будто кости можно переломать одним движением.

Девчонка прогибается, когда пальцы скользят ниже. Вздрагивает, когда я провожу ладонью по внутренней стороне бедра. Малыха дёргается, воздух резко втягивает. Мурашки по коже. По её. Охуительно.

Дыхание у неё прерывистое, губы чуть приоткрыты, но ничего не говорит. Только смотрит. Глазищами этими огромные гипнотизирует. Верил бы во всякую хуету, точно бы ведьмой называл. Смотрит так, что у меня внутри что-то неприятно царапает. Опять эта херня. Жар поглощает. Заливает внутренности. Разъедает.

Я медленно поднимаюсь, скольжу пальцами по её животу, чувствую, как он чуть дёргается от прикосновения.

— Каид... - И имя моё стонет так, что член колом по команде "смирно".

Я стискиваю зубы, потому что это последнее, что мне сейчас нужно. Голос. Её голос. Такой тихий, но сраный ток по спине пускает.

Чувствительная. Отзывается на каждое прикосновение, будто заранее знает, что вставляет. И ведь она всё неосознанно делает. Просто реагирует.

Я резко провожу пальцами по её рёбрам, сильнее прижимаюсь, скольжу губами по коже. Чувствую, как она снова дрожит. Сука. Она реально под меня сделана. И это проблема. Потому что, когда пальцы скользят выше, а она выгибается навстречу, в голове уже пустота. Голову сносит к хуям.

Малыха, задыхаясь, втягивает воздух, цепляется за мои плечи, ногти едва царапают кожу. Горячая. Горячая до чёртиков. Дрожит подо мной, как натянутая струна, и чем сильнее мои пальцы скользят по её коже, тем больше она теряет контроль.

Губами прохожусь по её шее, чувствую, как она замирает, а потом резко выгибается навстречу. Чувствительная. Слишком. Сука, я не думал, что баба может так реагировать. Но эта… Эта — исключение из всех грёбаных правил.

Руки скользят по её телу, по рёбрам, по изгибам, по плоскому животу, и я чувствую, как каждый мой жест заставляет её дёргаться, как каждый вдох превращается в срывистый выдох.

— Каид…

Я морщусь, стискиваю зубы. Пиздец. Она стонет так, что мозг отшибает.

Рывком перехватываю её за талию, крепче сжимаю, контролируя, потому что ещё немного и к чёрту этот контроль.

Малыха цепляется за меня, пальцами в кожу впивается. Ногти. Царапает. Бля, да она вообще понимает, что делает?

Но ответ очевиден - нет.

Она что-то хочет сказать, но в этот момент я провожу ладонью по внутренней стороне её бёдра, выше, пальцами цепляю край ткани. И всё. Тело её предательски напрягается. Дыхание перехватывает, будто воздух закончился.

Я ловлю её губы, но в последний момент отстраняюсь, наблюдая за ней. Как она тянется за мной, как снова дёргается, когда пальцы пробираются к самому горячему месту, влагу распределяют. Она даже не осознаёт, насколько податлива. Её бёдра дрожат, дыхание сбивается, но при этом она не отстраняется. Наоборот, ближе прижимается, будто сама напрашивается.

— Каид... — выдыхает, и от этого голоса по мне проходит разряд.

В ней всё цепляет: как губы шепчут моё имя, как глаза расширяются, когда я провожу языком по её шее, как дрожит под моими ладонями.

Разворачиваю её так, чтобы оказалась ровно подо мной. Её грудь давит в мою.

Стягиваю вниз её бельё, в сторону отшвыриваю. Она прикусывает губу, пытаясь не издать ни звука. Не получится, малыха.

Резинку по члену раскатываю. Резко двигаюсь вперёд, вжимаюсь в неё до конца. Малыха выгибается, воздух срывается с губ тихим, захлёбывающимся звуком. Горячая. Узкая. Сжимает так, что по позвоночнику проходит разряд. Пиздец.

Пальцы сильнее сжимаются на её талии, удерживаю её в этом положении, не двигаюсь, даю привыкнуть. Голова опрокинута назад, губы приоткрыты, дыхание сбивается. Чувствительная. Каждое движение, каждый толчок внутри неё отдаётся во мне.

Рывком двигаюсь, поддаюсь вперёд. Сука. Голову сносит. Резко толкаюсь снова, глубже, сильнее. Малыха дёргается, выгибается ко мне навстречу. Терпение заканчивается.

Цепляюсь за её бедро, сильнее прижимаю к себе, начинаю двигаться быстрее, толчками, от которых малыху дёргает, дыхание срывается всё чаще.

Её пальцы впиваются в кожу, ногти царапают спину. Жар пронзает позвоночник, забивает лёгкие, мысли стираются. Всё, что есть в этот момент, это её тело, стонущее подо мной, содрогающееся в руках. Задыхается. Сжимает. Отзывается на каждое движение.

Я опускаю голову, скольжу губами по её шее, прикусываю, оставляю отметку. Как отрава, медленно всё собой заполняет, просачивается в кровь, разливается по венам, сжигая изнутри.

Глава 39.

Я прохожусь по спальне, задумчиво проводя пальцем по деревянной столешнице. С каждой минутой напряжение растёт. Я даже мысленно боюсь произносить то, что уже неделю не выходит у меня из головы. Мы с Каидом сближаемся. Это пугает. Не сам факт близости, он мне нравится. А то, что всё это может рухнуть так же быстро, как и началось. Пугает ещё то, что я чётко осознаю факт. Я влюбилась. И влюбилась настолько сильно, что боюсь потерять всё то, что сейчас у меня есть. Каид — сложный мужчина. Очень сложный. И с ним я как будто балансирую каждый раз на тоненьком канате, а подо мной пропасть... и я очень сильно не хочу в неё упасть.

Я резко выдыхаю. Нахожу взглядом себя в зеркале. Глаза блестят. На губах играет лёгкая улыбка. И это всё из-за него.

Ладно, всё. Я пришла сюда не для того, чтобы думать об этом. Я пришла напомнить про таблетки. Шах, как обычно, увиливает от их приёма. Скорее всего, и сегодня. Я в этом уверена почти на сто процентов.

Из-за двери стихает звук воды. Значит, он сейчас выйдет. Я делаю пару шагов назад, чтобы не выглядеть так, будто роюсь в его вещах. Но не успеваю. Дверь ванной открывается. Пар окутывает комнату, смешивается с его запахом. Шах выходит из ванной, и в комнате моментально становится тесно.

Я сначала цепляюсь взглядом за его лицо, но потом… О Господи... Глаза непроизвольно опускаются ниже. Капли воды лениво скользят по его коже, стекая вдоль ключиц, затем вниз — по рельефным мышцам груди и живота. Форма мышц жёсткая, резкая. Чёткие линии рельефа. Широкая спина, мощные плечи. Множество следов от заживших ран. Которые теперь остались шрамами. Я сглатываю. У нас с ним близость почти каждый день, а я всё ещё краснею, когда вижу его в таком виде. И Шаху нравится моя реакция. Я вижу, как он скалится. Как специально трогает полотенце на бёдрах, чтобы смутить меня ещё сильнее.

— Малыха, — голос Шаха ленивый, насмешливый, — ты меня удивляешь, становишься ненасытной.

Я медленно поднимаю взгляд, встречаюсь с его глазами.

— Ч-что? - Заикаюсь, потому что до меня не сразу доходит.

— Пришла за добавкой?

Я моргаю.

— В-всмысле?!

Викинг хмыкает, проходя к креслу.

— Я только душ принял, а ты уже в спальню проникла.

Щёки вспыхивают.

— Я не за этим пришла! - В своё оправдание выпаливаю.

— Уверена? - Он садится, кладёт руку на подлокотник и лениво наблюдает за мной.

Я выдыхаю, пытаюсь собраться.

— Я пришла узнать - принял ли ты сегодня свои таблетки.

Судя по тому, как он глаза закатывает, то я угадала. Ну почему в этом вопросе он ведёт себя как маленький ребёнок?!

— Блядь.

— Каид!

Он закатывает глаза, снова.

— Выпил я таблетки, довольна?

Я прищуриваюсь.

— Врёшь?

Он усмехается.

— Я дни считаю, когда эта хуета закончится.

Я открываю рот… и тут же его закрываю. Щёки горят.

— Ещё три дня, так что потерпи немного. - Голос слегка подрагивает, потому что я опять вспоминаю, как нервничала в больнице, когда ему зашивали рану. Как пообещала доктору следить за тем, что викинг всё принимал вовремя.

— Иди сюда.

Я продолжаю топтаться на месте, но взгляд Каида становится всё более испытующим.

— Давай, малыха, — он хлопает себя по ноге.

Я сглатываю. Сердце колотится так сильно, что, кажется, будто рвётся наружу.

Медленно подхожу. Каид наблюдает за мной, не торопит, но взгляд цепкий, прожигающий. Когда я подхожу ближе, он лениво опускает руку мне на талию и без усилий притягивает к себе. Дыхание тут же сбивается. Его тёплая ладонь на моей коже — это всегда взрывной эффект. Удобней устраиваюсь у него на коленях.

— Тебя не было весь день, — тихо произношу, чувствуя, как он чуть сильнее сжимает мою талию. — Я скучала.

— Чем занималась? - Голос низкий, глубокий.

— Была на парах, потом в школе искусств, — быстро перечисляю я. — Кстати, у меня уже есть наброски твоего здания, скоро я всё доделаю и покажу тебе готовый проект.

Он молчит, слушает.

— Потом мы с Карамелькой занимались с кинологом, у неё хорошая положительная динамика. После я хотела приготовить ужин, но… — я закатываю глаза. — Галия мне не разрешила.

Каид усмехается уголками губ. А меня тут же пробирает злость. Эта женщина. Наши отношения с ней — это одно большое "не сложилось".

— Ты даже не удивлён, — раздражённо бросаю я, глядя на него.

Он хмыкает, пальцами лениво чертит круги у меня на спине.

— Ты же понимаешь, что она это не из вредности?

Я поджимаю губы.

— Это спорное утверждение.

Каид громко смеётся, а я закусываю губу, веду пальчиками по его груди.

— А у тебя скоро будут выходные?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У меня в принципе нет выходных, малыха.

— А... эм... а ты можешь освободить несколько дней?

— Что ты уже придумала?

— Мы бы... мы бы могли с тобой куда-то съездить. Например... - Я решаюсь, чтобы это сказать, потому что страшно. — Например...

Каид меня подталкивает.

— Например, куда-то к речке... На природу. Я смотрела в интернете есть много хороших отелей в лесу. И Карамельку бы могли с собой взять. А ещё... Ещё есть острова, туда отвозят на лодке, а через несколько дней забирают и...

Чувствую, как Каид напрягается от моих слов. А после его пальцы на моём подбородке сжимаются. Он приподнимает моё лицо так, чтобы я в глаза ему смотрела.

— Остров? - Переспрашивает. Взглядом изучает. Я же согласно киваю. Чувствую, как горят мои щёки. — Как у тебя это получается?

— Что?

— Рядом с тобой никто язык за зубами держать не умеет.

— Я не...

— Зейнал распиздел, да?

— Я не понимаю, о чём...

— Как много у него выведала?

Как он понял? Чёрт!

— Между прочим, в этом нет ничего криминального! Мне просто было интересно, и это оказалось совсем несложно. Зейналу понравились мои блинчики и... - Я быстро замолкаю, потому что вижу, как брови Каида вверх взлетают.

— Что ему понравилось?

— Ничего.

— Ты ему готовила?

— Я себе готовила, — пытаюсь выкрутиться, — а он... не могла же я не приготовить и на него...

Каид прищуривается, а мне ещё страшнее становится.

— И вообще, это ты виноват! Если бы ты не был таким скрытным и сложным, мне бы не пришлось о тебе расспрашивать у других людей!

— Как хорошо, что виноватого нашли.

Чёрт, я на панике кучу всего выдала. Громко выдыхаю.

— Каид... мне просто интересно, а ты так мало выдаёшь информации, что...

— Что тебя интересует?

Я даже теряюсь оттого, что вот так быстро...

— Эм... я...

— Не так быстро, я не успеваю запоминать.

— Прекрати! - Тут же в плечо его толкаю. — Хорошо, давай начнём с того, что мне сегодня испортило настроение. Галия. Она же не просто прислуга?

Каид смотрит в сторону, отводит взгляд так, что я не могу разглядеть его глаз. Слышу только, как он медленно выдыхает через нос. Будто взвешивает, стоит ли открывать эту дверь. Но спустя секунду молчания всё же отвечает. Голос его глухой, напряжённый, непохожий на обычный ленивый тон.

— Она няней была. Моего брата.

У меня сердце как ненормальное заходится.

— Я...

Каид опускает взгляд. На секунду его лицо напрягается, и мышцы на щеках жёстко проступают. Я уже жалею, что спросила. Но он неожиданно продолжает, медленно, словно каждое слово даётся с усилием.

— У меня был брат. Младший. - Его голос звучит чуть тише, будто это всё ещё открытая рана, которая даже с годами не зажила. — Его звали Карим.

Он замолкает, и я буквально чувствую, как ему тяжело продолжать. Каид никогда не делился чем-то личным. Тем более таким. Сейчас в воздухе словно разливается что-то густое, болезненное и тяжёлое. Я не дышу, боюсь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть его откровенность.

— Галия растила его, считай, с пелёнок. Воспитывала. Привязалась к нему, он к ней... — Он делает глубокий вдох, глаза потемнели. — Потом Карим погиб.

От его слов по коже бегут мурашки. Я вижу, как на скулах Каида напрягаются мышцы, как сильно он сейчас сжимает челюсти.

— Прости… — шепчу растерянно, не зная, что сказать. В груди начинает болеть от осознания того, как много Каид держит в себе. Он ни разу об этом не говорил.

Его голос становится сухим и резким, будто он силой заставляет себя говорить дальше:

— Мать умерла, когда Кариму было два года. Отец ушёл в работу с головой. Я уже мог сам о себе позаботиться, а вот Кариму наняли няню. Галия заменила ему мать. Растила его, воспитывала. Она часть семьи.

Я молчу. Внутри поднимается что-то болезненное, жалящее. Глаза начинают щипать. Дышать становится тяжело. Одно дело узнать всё от Зейнала. Совсем другое... видеть, как Каид переживает. Чувствовать. Понимаю, почему она ему важна. Понимаю, почему терпит, несмотря на её ужасный характер.

Мне хочется сказать что-то утешительное. Но я понимаю, что это бессмысленно. Это Каид. Он не примет никакого утешения, только разозлится. Вместо этого я молча беру его руку. Осторожно, едва касаясь пальцами. Он дёргается, но не отталкивает. Позволяет мне себя коснуться.

— Когда брата не стало, Галия взяла на себя все организационные вопросы. Я был не в том состоянии. Она, по сути, меня в реальность после всего вернула.

— Мне очень жаль, Каид. Это ужасно, когда теряешь близкого человека, когда... - Произношу тихо.

— Я не уследил. Это было моим долгом. За младшим братом смотреть. Я же тогда поставкой был занят.

У него глаза стеклянными становятся. Шах в одну точку смотрит, а я чувствую, как по спине морозные мурашки бегут.

— Каид... Ты не мог...

— Должен был. Мне не нравилась его девка. Мутная была. Я ему не раз говорил, но Карим в позу встал. Считал, что я перегибаю. Мы тогда посрались жёстко. Я психанул, поехал с поставками разбираться. А он... Тёлка подставная была. У меня чуйка сработала, только не помогло это. Заманила его в ловушку. Всё продумано было. Чтобы меня подкосить. Решили таким способом. Чтобы в момент, когда буду горевать по брату, ударить со всех фронтов. Но просчитались. Не учли того, что есть Демьян, Юсуп, Зейнал, Айдаров. Меня подстраховали в сложный момент.

— Как так можно... Эти люди, они...

— Все получат по заслугам.

Пальцы Каида сжимаются на моей ноге. Сильно. Он продолжает в одну точку смотреть.

— Девка давно в земле. Только у Карима могила есть. У этой твари клочок земли.

Я втягиваю воздух через ноздри. Сердце громко в груди колотится.

Дрожащими пальцы по его плечам веду. Глажу. Я хочу быть ближе. Хочу, чтобы ему не было так больно. Но я не знаю, что делать.

— Каид, я...

Он резко на меня взгляд переводит. Я дыхание задерживаю.

— До тебя я был уверен, что все бабы одинаковые. Подлые. Готовые предать в любой момент.

— Я... я никогда тебя не предам. - Тихонько произношу.

— Это в твоих же интересах, малыха. Потому что слишком далеко зашла.

Глава 40.

Я тяжело вздыхаю, прижимаясь щекой к горячей груди Каида. Сердце у него бьётся ровно, сильно, и я невольно начинаю считать эти глухие, размеренные удары. Почти как успокаивающий ритм.

Кожа слегка влажная от пота, а в комнате до сих пор витает запах секса и чего-то дикого, первобытного, отчего до сих пор мурашки по коже.

— Как кошка трёшься, — лениво усмехается Каид, проводя пальцами вдоль моей спины, отчего тело снова пробивает лёгкой дрожью.

— Я могу и поцарапать.

Он тихо смеётся, и от этого звука внутри что-то плавится, растворяется, становится почти невесомым.

— Можем устроить второй заход, разрешу поцарапать.

— Ты хотя бы на минуту перестал язвить, — ворчу, ткнув пальцем ему в грудь, но всё же оставаясь в его объятиях.

— Много запросов.

Громко вздыхаю, но возражать не получается. Он прав. Я уже привыкла к его манере общения, даже к этим резким подколам, от которых внутри всё загорается огнём.

Пауза затягивается, и я, собираясь с духом, решаюсь спросить то, что уже давно крутится на языке.

— Каид?

— М?

— Ты ведь знаешь, что я не из любопытства спрашиваю про твоё здоровье, — осторожно начинаю, прикусывая губу. — Мне… мне просто не всё равно.

Он молчит пару секунд, и это молчание начинает давить, пока не разрезается его хриплым, чуть насмешливым голосом:

— Подозрительно затихла, малыха, или хочешь ещё? - Шах сжимает пальцами моё бедро, и я тихонько хихикаю, чувствуя, как расслабляюсь от того, что он уходит от слишком серьёзного тона.

— Я даже спрашивать не буду, откуда в тебе столько энергии, — закатываю глаза, но улыбаюсь. — Ты вообще не устаёшь?

— На спарринги неделю не ходил. Потому что кто-то нудит по поводу царапины. Значит, выгребай последствия.

Я тут же возмущённо приподнимаюсь, упираясь ладошками ему в грудь.

— Прекрати свою рану называть царапиной! — кривлю носик и сердито смотрю на него. Как можно настолько несерьёзно относиться к таким вещам?

— Малыха, если я начну жаловаться на каждую дырку в теле, ты ебанёшься. — Голос его звучит мягче, чем обычно. А глаза смотрят так, будто он уже давно перестал видеть во мне просто девчонку, с которой удобно спать.

Каид резко усаживает меня верхом на себя, и я моментально краснею, чувствуя, как между нами снова вспыхивает это дикое, почти неуправляемое напряжение. Его возбуждение очевидно ощущается, но он не торопится продолжать. Вместо этого руки опускаются на мою талию, успокаивающе поглаживая кожу.

Я медленно, не торопясь, начинаю водить пальчиками по его груди. Тонкие линии шрамов словно невидимые карты его прошлой жизни. Каждая линия – своя история, своя боль, своя память.

— Откуда у тебя этот? — спрашиваю негромко, осторожно проводя кончиком пальца по длинному, тонкому шраму чуть выше сердца.

Каид усмехается и лениво прикрывает глаза.

— Неудачный бой. Совсем зелёный был. Думал, весь мир завоюю голыми руками, но получил жёсткий урок. — Его голос звучит спокойно, почти равнодушно, будто рассказывает не о себе, а о ком-то другом.

Я киваю и продолжаю изучать его тело. Пальцы находят следующий шрам, чуть ниже, ближе к рёбрам.

— А этот?

— Гопники в подворотне решили, что я лёгкая добыча. Ножом махали, словно самураи. — Он хмыкает, вспоминая, и уголки губ слегка дёргаются в полуулыбке. — Еле ноги унёс, зато урок усвоил: расслабляться никогда нельзя.

Пальцы двигаются дальше, скользят вниз по напряжённым мышцам, и тут я чувствую, как Каид подо мной напрягается, тело становится жёстким, напряжение резко нарастает. Мой взгляд поднимается, встречаясь с его глазами. Что-то тёмное мелькает в их глубине, и я уже понимаю, что коснулась чего-то слишком важного, болезненного. На этот раз не шутка, нелёгкая ирония.

— А этот откуда? — осторожно спрашиваю, не убирая ладонь, но и не давя слишком сильно.

Каид молчит несколько секунд, смотрит с прищуром, будто пытаясь понять, стоит ли мне доверять настолько.

— Этот шрам… — Голос звучит напряжённо, глухо. Будто каждое слово ему даётся с трудом. — Этот шрам из прошлого, о котором я предпочёл бы забыть.

Я осторожно веду ладонью по шраму, пытаясь передать ему хоть немного поддержки. Сердце колотится так громко, что, кажется, он слышит это.

— Расскажешь? — едва слышно произношу я, внимательно и мягко смотря ему в глаза.

Каид глубоко вздыхает, потом переводит взгляд на мои пальцы, будто сам вспоминая события, о которых не хочется говорить.

— Это мой самый первый шрам, — голос звучит тихо, с лёгкой горечью, от которой сердце сжимается сильнее.

Я чувствую, как в воздухе повисает напряжение, и невольно начинаю поглаживать его кожу, будто пытаясь успокоить.

— Я тогда был… — Он на секунду замолкает, сжимая челюсти. — Я был невыносимым, неуправляемым пацаном. Особенно после того, как матери не стало. - Его голос звучит сухо, жёстко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я замолкаю, боясь перебить или сказать что-то не то.

— Отец с головой ушёл в работу. Пытался боль заглушить делами. А я… Я вымещал злость иначе. Провоцировал, нарывался на проблемы, попадал в драки. В какой-то момент СИЗО стал видеть чаще, чем собственную комнату. - Он хмыкает, но без тени веселья, скорее с самоиронией. — И отец решил взяться за меня. Однажды просто приехал и отвёз в бойцовский клуб. Думал, таким образом дурь из меня выбить.

Каид усмехается, и я вижу, как воспоминания заставляют его взгляд потемнеть.

— Я тогда получил этот шрам. Первую серьёзную травму. Думал, отец после этого сдастся, заберёт обратно. Но нет. Он только сильнее разозлился. Сказал, что раз я такой ебанутый, то буду драться дальше, раз мне это нравится.

Он резко проводит ладонью по лицу, будто стирая с себя прошлое.

— Я назло ему увлёкся этой темой. Начал тренироваться, пахать до седьмого пота. Через четыре месяца каждый бой стал выигрывать. С каждым разом становился сильнее, жёстче, злее. Ему назло.

Каид снова молчит. Я понимаю, как много он вложил в эти слова, как тяжело ему было открыться. Поднимаю взгляд, осторожно касаюсь его щеки, заставляя его посмотреть на меня.

— А что было дальше?

Его взгляд становится задумчивым, словно он вновь оказывается там, в прошлом.

— Дальше… — он делает глубокий вдох. — Дальше отец впервые пришёл посмотреть мой бой.

Я не перебиваю. Жду, когда он снова начнёт говорить.

— На самом деле, — продолжает Каид, голос становится грубее, холоднее, — отцу не понравилось то, что он увидел на том бое. Он ожидал, что я буду сломлен. Что его жёсткие методы поставят меня на место. Но вместо этого я вышел сильнее, злее. И победил. Он тогда просто развернулся и ушёл. Ни слова не сказал.

Я чувствую, как его тело подо мной снова напрягается, словно он переживает это снова и снова. Сердце внутри болезненно сжимается.

— Но хуже всего было другое. Карим начал видеть во мне пример для подражания, начал тянуться ко мне, хотел быть похожим на старшего брата. Я для него стал тем, кем никогда не был для отца.

Каид закрывает глаза, делает глубокий вдох, и я осторожно глажу его грудь, пытаясь хоть как-то ослабить напряжение.

— Отцу это не нравилось. Считал, что я дурно на него влияю. Что моё поведение заразительно. На этой почве у нас начались постоянные конфликты, недопонимание стало лишь сильнее. Я всё больше отдалялся, а Карим… Он постоянно оказывался между нами.

Я невольно сглатываю, чувствуя всю глубину его боли. Хочу сказать что-то поддерживающее, но понимаю, что здесь любые слова лишние.

Я осторожно провожу ладонью по его плечу, пытаясь смягчить напряжение, зависшее между нами после столь сложного разговора. Вздыхаю тихо и неуверенно начинаю говорить:

— Знаешь, зато теперь, имея такой опыт с отцом, ты сможешь по-другому относиться к своим детям. Лучше понимать их, слушать, быть внимательным и... - Не успеваю закончить мысль, как пальцы Каида на моих бёдрах резко сжимаются сильнее, заставляя меня вздрогнуть.

— Ты не в те дебри полезла, малыха, — голос Каида звучит жёстко, холодно, и в груди тут же становится тяжело.

Я встревоженно смотрю ему в глаза.

— Я сказала что-то не то?

Он молчит секунду, взгляд темнеет, становится жёстче.

— Я не Демьян, который верит в лучшее. И не Юсуп, который смог завязать с криминалом. Дети — это слабое место. Всегда было и остаётся. Ублюдки всегда действуют через точки давления, а ребёнок — самая сильная точка.

Я чувствую, как внутри что-то болезненно сжимается. Горло перехватывает от осознания его слов.

— Ты... ты не хочешь детей?

Каид отвечает сразу, резко и решительно:

— Я не стану осознанно ставить под удар ребёнка. Я отдаю отчёт, в каком мире живу.

Внутри вдруг образуется пустота, и от этой пустоты так горько, что становится больно дышать. Почему-то я была уверена, что Каид хочет наследника... Я стараюсь не показывать, как сильно меня задели его слова, но он чувствует всё.

— Я тебя услышала, — тихо произношу, опуская взгляд.

Каид сжимает пальцами мой подбородок, заставляет смотреть ему в глаза. Голос его становится тише, но не менее жёстким:

— Я откровенен с тобой, чтобы без всяких иллюзий. Ты как никто должна понимать, что иметь в таком мире, как мой, ребёнка, плохая идея.

— Я... - Он не даёт мне договорить, перебивает жёстко, резко:

— Разве ты мало пережила из-за того, что твой отец поступил, мягко говоря, неразумно? Подверг тебя опасности. Ты жила хуй знает где сколько времени. Чудом с психикой всё хорошо. В таком блядушнике сколько лет расти. А дальше... Он совершенно не подумал о том, что даже спустя столько лет его поступки скажутся на тебе. На твоей безопасности.

Я молчу. Мне нечего ответить. Его слова правдивы, жестоки, но именно поэтому от них становится только больнее. Потому что я знаю - он прав.

Глава 41.

Шах

***

Она скручивается на кровати, подтягивает колени к груди и смотрит на меня глазами, в которых уже успели собраться слёзы. И от этого зрелища внутри всё неприятно сжимается. Что за херня? Я терпеть не могу эти разговоры по душам. Ненавижу ковыряться в чужих ранах. Но почему-то с ней это происходит само собой.

Молча наблюдаю, как она поджимает губы, собирая в кулак свою грёбаную смелость, чтобы высказаться. И она, конечно, начинает говорить, хотя я и без слов уже прекрасно понимаю, что сейчас услышу.

— Тебе не понять, Каид, — её голос тихий, срывается на шёпот. — Ты разложил всё чётко. По фактам. Но это не делает те годы, что я прожила с отцом, плохими. Да, он был не лучшим человеком, как выяснилось... Но он любил меня. Он всё делал для меня. Те моменты, которые я помню, они тёплые. Лучшие.

Меня начинает дёргать от её слов. Не злюсь даже, просто внутри что-то ноет. Потому что вижу, как тяжело ей это признавать. Как ломается она от необходимости защищать того, кто в итоге её бросил. И бесит, что снова она себя так ведёт. Опять мокроту развела, блядь. Вот к чему приводят эти ебаные разговоры по душам. Но сильнее всего бесит то, что я даже злиться на неё за это не могу.

Хватаю её за плечо, ближе притягиваю. Она всхлипывает, глаза уже мокрые, а я чувствую, как внутри начинает жечь.

— Я не говорю, что он тебя не любил, — выдыхаю раздражённо. — Ты сейчас говоришь о первых годах. Сколько там было? Десять? Двенадцать? А дальше?

Она отводит взгляд, тихо выдыхает:

— Потом был пансион и...

— Ты вообще отдаёшь отчёт, что с тобой могло произойти дальше? — перебиваю её, не сдерживая гнева. Пусть поймёт уже наконец, что это не игра, что последствия могут быть куда хуже её наивных ожиданий.

— Да, — она кивает, снова смотрит на меня, уже улыбаясь сквозь слёзы. — Но мне повезло, и я с тобой...

И вот от этого её ебаного оптимизма меня просто рвёт изнутри. Нихуя я не понимаю, как она умудряется искать позитив даже в самой хуёвой ситуации.

Глаза у неё мокрые, смотрит, ждёт от меня ответа, а я просто молчу и чувствую себя последним мудаком за то, что вообще поднял эту тему.

— Тебе повезло, малыха? — спрашиваю с горечью, чувствуя, как голос становится жёстче. — Сомнительная удача, если подумать.

Она только крепче ко мне прижимается, будто пытается своим теплом заглушить всё то дерьмо, что висит между нами. И я не могу оттолкнуть её. Не хочу. Бесит.

Она раздражающе невинно всхлипывает и смотрит на меня глазами, полными слёз. Это зрелище каждый раз выворачивает мне внутренности наизнанку.

— У меня от воспоминаний про отца только ключик остался, — тихо вздыхает, прерывая мои мысли.

— Не напоминай мне про ебаный дом, в котором ты чуть не сгорела.

Она прижимается ближе.

— Хорошо… ой… — в её голосе тревога, взгляд становится растерянным, и это меня ещё сильнее настораживает.

— Что? — повторяю вопрос, слегка раздражаясь.

Она закусывает губу, кивает, опуская взгляд, будто стыдится признаться:

— Ключик… Он остался в квартире, которую мы с Викой снимали… Боже, я так быстро собирала вещи... Я...

— Нужно забрать, - хриплю в ответ.

— Да. Он… Он тебе нужен?

— Скорее тебе, малыха, — отвечаю резко, видя её замешательство. — Твой батя тебе ещё один подарок оставил. В банковской ячейке. Подозреваю, что этот ебаный ключик должен туда подойти.

Она резко приподнимается, смотрит мне в глаза, и на лице у неё отражается целый спектр эмоций: удивление, страх, надежда.

— Каид… Ты думаешь, он что-то оставил его мне?

— Хуй его знает. Но нужно проверить.

— Тогда я его заберу, — шепчет.

На несколько минут воцаряется тишина. После малыха приподнимается, устраивается у меня на груди и тянется губами к моим.

— И всё-таки мне повезло, — шепчет, едва отрываясь, — и не надо со мной спорить.

Её пальцы касаются моей щеки, а губы снова медленно скользят по шее. Я дёргаюсь от прикосновений, раздражённый тем, насколько быстро она умеет вывести меня из равновесия. Да, и ещё...

— Повезло ей, — цежу сквозь зубы, стараясь не поддаваться этим её трюкам. — Только кое-что нужно подкорректировать.

Она тут же отстраняется, с вызовом смотрит на меня мокрыми глазами, в которых уже мелькает ебаный пиздец:

— Блядь, — выдыхаю я, уже чувствуя подвох.

— Ты бубнишь много, ворчишь, — усмехается девчонка, и это её наглое выражение лица меня просто бесит и одновременно заводит.

— Я бубню? — резко хлопаю её по заднице так, что она взвизгивает, а я чувствую, как от её реакции по телу пробегает горячая волна. И какого хуя она теперь начинает губами по моим шрамам скользить? Вот же сучка мелкая… Знает, как меня довести до состояния полного пиздеца. Тело как от разряда тока пробивает, и стояк уже, сука, как по команде готов к бою. — Прекращай, — хриплю, пытаясь остановить её и себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она, конечно, не останавливается. Голос её становится таким, что сразу крышу рвёт:

— А если я хочу?

Ещё и с вызовом, блядь.

— Дохуя хочешь, малыха, — рычу в ответ, резко переворачивая её на спину и нависая сверху.

Её дыхание сбивается, глаза становятся большими и тёмными от желания. Она улыбается, нагло, уверенно, без капли страха. От этого её выражения меня полностью выносит.

— Ты сам виноват, Каид, — томно шепчет, проводя ладонью по моей груди вниз, к животу. — Ты меня разбаловал. Так что, когда к своим спаррингам вернёшься, не забывай, что спарринг со мной каждую ночь тоже в обязательном порядке.

Блядь. Походу я ошибался, маленькая стерва хорошо выкупает, как на меня действует. Её пальцы сжимают член, сучка пускает разряды по телу. Блядь, она прекрасно знает, что делает, как медленно крышу сносит.

— Ты нарываешься, — шиплю сквозь стиснутые зубы, пальцами глубже в неё вдавливаясь. Малыха всхлипывает, чуть прогибается ко мне навстречу, пальцы погружаются глубже. Мокрая, горячая, тесная.

— А ты останови меня, — шепчет дерзко, приподнимая подбородок, глядя мне прямо в глаза.

В ответ мои пальцы усиливают движение, и она вздрагивает, тихо стонет, впиваясь в меня ногтями. Тело её начинает дрожать, дыхание становится прерывистым, тяжёлым.

— Не нарывайся, малыха, — хриплю, наклоняясь к её уху. — Чтобы позже не умолять о пощаде.

— А если это именно то, чего я хочу?

Голос ломается на последнем слове, и я чувствую, как от её слов внутри всё загорается ещё сильнее. Пальцы усиливают нажим, ускоряются, и она задыхается, вцепляется в мои плечи, прижимается ближе. Но я тоже на грани, её прикосновения сводят с ума, и я почти теряю контроль, чувствуя, что вот-вот не выдержу и переверну её, чтобы наконец-то получить своё.

— Ты нарываешься на очень жёсткий урок, — рычу я, едва сдерживая себя.

— Жду не дождусь, — хрипит она мне в губы, уже почти теряя голос от нетерпения.

В следующую секунду я переворачиваю её на живот, малыха оттопыривает задницу. Сука, за этот вид можно много чего отдать. Нависаю сверху, вхожу до упора, она принимает.

Глава 42.

Спускаюсь на кухню, полная решимости отвоевать свой уголок на этом поле битвы, держа на руках Карамельку. Нежно сюсюкаюсь с ней всю дорогу, чешу за ушком и шепчу всякие милые глупости. Карамелька одобрительно повизгивает и тычется мокрым носиком мне в щёку.

Всё идёт идеально, пока не ступаю на территорию, строго охраняемую Галией. Её взгляд буквально прожигает меня насквозь, и я вздыхаю, осторожно опуская Карамельку на пол.

— Сколько раз говорить, что собаке не место на кухне? — сурово произносит Галия, сверля меня глазами.

Я моментально натягиваю на лицо самую невинную улыбку, на которую только способна:

— Сегодня хорошая погода, вы заметили? - Широко улыбаюсь и иду прямо к кофемашине. Крепкий кофе должен помочь мне выдержать этот бой.

— Ты совершенно ничего не слышишь. Сколько раз можно тебе талдычить одно и то же? — раздражённо бурчит Галия.

Я спокойно поворачиваюсь, не убирая улыбки:

— Или можно прекратить, раз стало понятно, что это бесполезно? - Хлопаю ресницами.

Галия сжимает зубы так сильно, что, кажется, я слышу скрип. Что ж, хватит. Я не маленькая девочка и больше не собираюсь отступать. История Каида многое объяснила в поведении этой женщины, но это не значит, что я всегда должна уступать. Сегодня я хочу приготовить любимому мужчине блинчики. Она либо смирится, либо я доведу её до белого каления. В принципе, меня устраивают оба варианта.

— Что за глупая девчонка?! — фыркает Галия.

Я немедленно поворачиваюсь и качаю головой:

— Прекратите меня обзывать. Я не глупая девчонка, а упёртая. А это совершенно разные вещи.

Она ошарашенно моргает, не успевая ответить, пока я уже открываю шкафчик и уверенно достаю миску и миксер.

— Ты что делаешь?! — возмущённо восклицает Галия.

— Я буду готовить блинчики, — бодро отвечаю, ставя миску на стол и включая миксер в розетку. — Хотите, и вас научу?

— Ты будешь готовить на моей кухне?! — картинно хватается за сердце женщина, и её лицо выражает чистый ужас.

Я снова широко улыбаюсь и киваю, получая странное удовольствие от её возмущения:

— Да, и ещё планирую использовать вашу сковородку.

Галия ошеломлённо смотрит на меня, затем переводит взгляд на сковородку, будто я только что замахнулась на её семейную реликвию.

— Я… Я этого не допущу! — громко заявляет, но почему-то не спешит меня останавливать, просто стоит, всплеснув руками. Потому что обычно я сама убегала, только начинало пахнуть скандалом. А сейчас и с места не двигаюсь. Потому что надоело. Ну сколько можно?

— Уже допустили, — бодро говорю, отправляя в миску яйца и муку, включаю миксер на минимальную мощность. — Вы попробуете мои блинчики и ещё попросите рецепт, поверьте.

Галия открывает рот, закрывает, потом снова открывает. Кажется, она сломалась. Отлично.

Карамелька, видя, что победа на моей стороне, радостно машет хвостом и пытается лизнуть Галии ногу в знак перемирия. Та вздрагивает и брезгливо морщится, но больше не ругается.

— Это просто безобразие, — наконец выдавливает она из себя. — Каид не терпит посторонних на своей кухне.

Я спокойно добавляю молоко и сахар в тесто, стараясь не засмеяться:

— Смиритесь. Я не посторонняя.

Галия закатывает глаза к потолку, будто просит у высших сил терпения и сил выдержать мой натиск. Не дождавшись ответа, она решительно поворачивается и выходит из кухни, громко хлопнув дверью.

Я широко улыбаюсь и шепчу Карамельке:

— Первая победа за нами, малышка.

Довольная собой, наливаю тесто на сковородку и начинаю напевать себе под нос. Вскоре по кухне разносится аромат свежих блинчиков, и я ловлю себя на мысли, что это одно из самых приятных утрешних моментов за последнее время.

Вдруг раздаётся звук шагов. Я поворачиваю голову и вижу Каида, стоящего в дверях кухни, опирающегося на дверной косяк. Он смотрит на меня с чуть прищуренными глазами и слегка приподнятой бровью.

— Что тут за революция произошла, малыха? — лениво тянет он, изучая меня пристальным взглядом.

Я пожимаю плечами и поднимаю на него взгляд, кокетливо улыбаясь:

— Мне ночью показалось, что ты завидовал Зейналу. И даже немного надулся. Я решила это исправить.

Каид усмехается, подходит ближе и, не отрывая от меня взгляда, берёт со стола первый блинчик, отправляя его в рот. Медленно жуёт, задумчиво кивает и неожиданно усмехается:

— Галия в бешенстве. Ты осознанно нарываешься, малыха?

Я невинно хлопаю ресницами:

— Разве я сделала что-то плохое?

Он качает головой, едва заметно улыбаясь:

— Довольно рискованно, я бы сказал.

— Зато вкусно, — уверенно заявляю, протягивая ему следующий блинчик. — А это главное.

Каид снова усмехается и, уже не говоря ни слова, наклоняется, коротко целуя меня в губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Если что, я тебя прикрою, — шепчет он на ухо, отчего мурашки бегут по коже.

Кажется, день обещает быть интересным.

Каид садится за стол, лениво вытягивая ноги и слегка прищуривая глаза, как будто подозревает подвох. Я ставлю перед ним тарелку с блинчиками, пытаясь скрыть волнение за уверенной улыбкой, хотя внутри всё натянуто до предела.

Он медленно берёт один блинчик, откусывает небольшой кусочек и жуёт, глядя прямо мне в глаза. Я замираю, кажется, даже дышать забываю, так сильно жду его реакции.

— Ты хочешь, чтобы я подавился? — произносит Каид насмешливо, поднимая бровь.

Я вздыхаю и наигранно надуваю губы:

— Невкусно, да? У Галии лучше?

— Это провокация, на которую я не собираюсь вестись, — хмыкает он и продолжает жевать.

Карамелька, почувствовав моё расстройство, недовольно тявкает в сторону Каида, отчего тот удивлённо приподнимает бровь.

— Вкусно, — спокойно говорит викинг. — Мне нравится.

Я моментально оживляюсь, пристально вглядываясь в его лицо:

— Правда-правда?

Каид вздыхает, закатывая глаза, но уголок его губ предательски подёргивается:

— Сейчас допросишься, что на постоянной основе на завтраки тебя поставлю.

Я довольно улыбаюсь, прекрасно понимая, что это самый настоящий комплимент. Пусть и своеобразный, в типичном для Каида стиле, но я уже научилась различать его "похвалу". Сегодня я одержала сразу две победы.

Глава 43.

Загружаю грязную посуду в посудомоечную машину, негромко напевая что-то себе под нос. Чувствую себя почти победительницей в битве с Галией за территорию на кухне. Настроение отличное, утро выдалось просто замечательное, и я даже улыбаюсь, вспоминая выражение лица Каида, когда он пробовал мои блинчики. Да, его комплименты своеобразны, но я уже научилась читать между строк. И эти его редкие, скрытые под иронией одобрения греют меня изнутри сильнее, чем открытая похвала.

Тарелки тихо звякают, когда ставлю их в специальный отсек, и я с улыбкой бросаю взгляд на Карамельку. Она лежит возле моих ног, внимательно наблюдая за каждым движением.

За спиной слышу голос Каида. Его телефон резко зазвонил, нарушая тишину. Он отвечает коротко, сухо, явно настроенный на рабочий лад:

— Что там, Зейнал?

Я невольно замедляю свои действия, не пытаясь подслушивать намеренно, но что-то в его интонации заставляет меня напрячься.

— Быстро работают твои спецы. Номер ячейки даже есть? Нехило.

Слово «ячейка» заставляет меня мгновенно выпрямиться, почти уронив очередную тарелку на пол. Сердце начинает бешено колотиться. Ячейка. Та самая ячейка, о которой говорил Каид. Та, что принадлежала моему отцу и где он, возможно, оставил что-то важное для меня.

У меня перехватывает дыхание. Быстро беру себя в руки и продолжаю медленно загружать посуду, стараясь не выдать своего волнения.

— Пришли мне адрес банка, — голос Каида всё так же спокоен, без лишних эмоций. — Да. Попробую.

Он заканчивает разговор и наступает несколько секунд тишины. Я чувствую его взгляд на своей спине, он словно пытается прочитать мои мысли. Я делаю вид, что очень занята посудой.

— Малыха, — наконец произносит Каид, нарушая тишину и заставляя меня вздрогнуть, — заканчивай там и собирайся. Прокатимся за твоим ключом, а после в банк.

— В банк? — резко разворачиваюсь, едва не выронив тарелку из рук. Моё лицо, скорее всего, выражает весь спектр эмоций — от удивления до испуга.

Каид внимательно сканирует меня взглядом, и уголки его губ слегка поднимаются. Как будто моя реакция его забавляет.

— Да, Зейнал узнал номер ячейки. Проверим, подходит твой ключ к ней или нет.

Я глубоко вздыхаю, киваю, хотя внутри всё сжимается в тугой узел. Мысль о том, что в той ячейке может быть что-то, связанное с отцом, одновременно пугает и волнует до дрожи в пальцах.

— Ты думаешь, там что-то важное? — мой голос звучит глухо, тихо, почти шёпотом.

Каид медленно подходит ко мне, его взгляд становится мягче, чем обычно. Он сжимает пальцами мой подбородок. Фиксирует, чтобы в глаза его смотрела.

— Пока не проверим, не узнаем, — отвечает ровным тоном. — Но раз твой отец оставил ключ именно тебе, значит, что-то важное там точно есть.

Я смотрю в его глаза, пытаясь найти в них хоть намёк на то, что он думает или чувствует. Но Каид, как всегда, отлично контролирует свои эмоции, и я лишь вижу в них привычную уверенность.

— Хорошо, — выдыхаю. — Дай мне пять минут, и я буду готова.

Каид одобрительно кивает, и я быстро заканчиваю с посудой, уже мысленно перебирая возможные сценарии.

Карамелька, словно чувствуя моё волнение, тихонько скулит и трётся о мою ногу, и я наклоняюсь, чтобы потрепать её за ушком.

— Всё будет хорошо, — тихо говорю ей, как будто убеждаю саму себя. — Должно быть хорошо.

Каид идёт на улицу. Я ещё раз глубоко вдыхаю, беря себя в руки, и направляюсь в комнату переодеваться. Сегодня я, наконец, узнаю, что оставил мне отец. Вот только почему сердце так выпрыгивает из груди?

Спустя десять минут я сажусь в машину, осторожно прикрывая за собой дверцу. Каид спокойно заводит двигатель, машина трогается, плавно скользя по дороге.

Я ёрзаю на сидении, поджимаю губы. И чувствую, как нервозность начинает медленно разрастаться внутри меня. Мы едем по знакомой мне дороге, где я жила с Викой. Я всё ещё не могу понять, почему она так поступила. Ведь мы же... дружили? Она правда за меня переживала. А потом... Эта мысль моментально заставляет сердце забиться чаще, а пальцы нервно сжимаются на коленях.

Каид молчит, сосредоточенно смотрит на дорогу, и от этого напряжение только сильнее растёт.

Я несколько раз открываю рот, чтобы заговорить, но снова закрываю, не решаясь нарушить эту тишину. Вопросы крутятся в голове, но я всё ещё не решаюсь.

— Громко думаешь, малыха, — лениво произносит Каид, даже не глядя в мою сторону. — Вываливай уже.

Он всегда так делает. Читает мои мысли, словно они написаны у меня на лбу.

Я вздыхаю, чувствую, как жар приливает к щекам.

— Я… так… — мямлю невнятно, снова чувствую себя ужасно неловко. — Не знаю, как сказать…

Каид раздражённо хмыкает, кидая на меня короткий взгляд:

— Говори прямо.

Я собираюсь с духом и решаюсь задать вопрос, который уже давно крутится на языке:

— Когда тогда… со мной несчастный случай произошёл… ты с Викой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он тут же слегка хмурится, явно понимает, к чему я клоню:

— Ну? Заканчивай вопрос, малыха.

Его тон заставляет меня поторопиться:

— Я… я больше её не видела. На учёбе тоже. — Снова замолкаю, пытаясь подобрать нужные слова. — Ты… ты же не…

Каид едва заметно кривит губы:

— Я правильно понимаю - ты спрашиваешь, не закопал ли я её где-то?

— Каид! — возмущённо вскидываю голову, чувствую, как лицо вспыхивает от его прямоты.

— С ней просто провели беседу. Видишь, понятливая оказалась, — голос его звучит ровно, почти без эмоций, но я вижу, как едва заметно дёргается мышца на его щеке.

Закусываю губу изнутри. Меня охватывает облегчение. Она жива, это хорошо.

— Ясно… — тихо произношу, понимая, что лучше сейчас не уточнять подробности.

Снова повисает тишина, но я ощущаю её почти физически как давление.

Вскоре машина подъезжает к подъезду знакомого дома, и у меня перехватывает дыхание от воспоминаний. Я быстро собирала вещи и совсем забыла про ключ, который теперь мне необходим.

— Каид, — произношу осторожно, чувствуя на себе его тяжёлый взгляд. — Ты не против, если я одна зайду?

Его брови удивлённо взлетают вверх:

— Что-то новенькое. Пояснишь?

— Я хочу сама научиться справляться в таких ситуациях. Ты не будешь со мной рядом всегда. Тем более ты сам сказал, что с ней провели беседу. Значит, нечего остерегаться.

У него снова начинает звонить телефон. Викинг на экран смотрит.

— Блядь, ответить нужно.

— Ну вот ты поговоришь, а я быстро сбегаю. Туда и назад.

Он задумчиво смотрит на меня несколько секунд, затем коротко кивает:

— Только быстро, малыха. И сразу обратно, без приключений.

— Обещаю, — выдыхаю, уже открывая дверцу и выскакивая наружу.

Поднимаясь по лестнице, сердце бешено колотится. Перед дверью несколько секунд стою, собираясь с духом, потом осторожно нажимаю кнопку звонка. Тишина. А после я слышу шаги. Дверь открывается, и на пороге появляется Вика. На несколько секунд повисает тягучая тишина, наполненная неудобством и напряжением. Я внимательно рассматриваю её лицо, отмечая бледность кожи, небольшие круги под глазами и какой-то потерянный взгляд. Она, в свою очередь, тоже пристально изучает меня.

— Привет, — выдыхаю первой, не выдерживая гнетущей тишины.

— Привет, — тихо отзывается Вика, чуть хриплым голосом.

Снова молчание. Я чувствую, как напряжение постепенно окутывает меня, начинает давить на плечи, но беру себя в руки и осторожно делаю шаг вперёд, ломая эту невидимую преграду.

— Я быстро, — говорю, стараясь звучать спокойно и равнодушно. — Мне нужно забрать кое-что из своих вещей.

Вика кивает и слегка отступает в сторону, пропуская меня внутрь.

В квартире знакомый резкий запах благовоний, которые она всегда зажигала. Только сейчас этот запах какой-то удушающий, слишком резкий, от него даже голова начинает кружиться.

Прохожу в комнату, стараясь не задерживаться. Сердце бьётся учащённо. Опускаюсь к письменному столу и быстро провожу рукой под столешницей.

Чувствую облегчение, когда мои пальцы нащупывают знакомую маленькую металлическую поверхность ключа. Вот он. Забираю его, быстро сжимаю в ладони и глубоко вздыхаю. Отлично. Можно уходить.

Готова уже развернуться и идти на выход, как вдруг слышу за спиной голос Вики:

— Арин, я… я хотела с тобой поговорить. Хорошо, что ты зашла...

Глубоко вдыхаю, чувствуя, как напряжение снова нарастает. Сейчас совершенно неподходящий момент для разговоров.

— Вик, я спешу и…

Запах благовоний, кажется, становится ещё сильнее. В горле пересыхает, воздуха вдруг резко не хватает. Дышать нечем. Я кривлюсь, опираюсь пальцами на столешницу и смотрю на неё через плечо.

— Арин, пожалуйста, — перебивает она меня, голос дрожит. — Я просто хотела сказать, что я… я потом узнала. Отец… он не сразу, но всё-таки признался мне. И я поняла, как сильно ошиблась. Мне правда очень стыдно за всё, что тогда сказала и сделала. Я просто… кто бы поверил, если бы такое про отца услышал, ты же понимаешь? Я.... мама в больнице. С сердцем не пережила всю правду про отца.

В районе грудной клетки всё сжимается. Вика и правда выглядит не очень. И я... я не знаю... Я не могу не реагировать на всё, что она говорит.

— Мне очень жаль, что так получилось. - Произношу в ответ.

— Арин, прости, честно... Просто... я когда с Каидом тебя увидела... Я испугалась и... понимаешь... - Её глаза блестят от слёз, а я чувствую, как дыхание начинает сбиваться от густого аромата благовоний, уже слишком насыщенного и душного. — Арин, с тобой всё нормально? - Вика ближе подходит.

— Я... душно как-то. Дышать нечем. - Оттягиваю ворот кофты.

— Может, из-за запаха, я проветрю сейчас.

— Вик, мне правда нужно идти. Каид меня ждёт. У меня мало времени, иначе он поднимется сюда. А ты знаешь, чем это может закончиться.

При упоминании имени Каида Вика заметно бледнеет, отступает на шаг назад, явно испугавшись. В её глазах мелькает страх.

— А ты... ты на учёбу ходишь?

— Да.

Вика замолкает, глядя на меня почти с надеждой. Я отворачиваюсь, чувствуя, как голова начинает кружиться ещё сильнее. Мне нужно выйти из этой комнаты, здесь совершенно нечем дышать.

— Арин, пожалуйста, в среду приходи в универ. Это важно, — бросает она мне в спину, когда я уже почти выбегаю из комнаты.

Я ускоряюсь, стараясь быстрее покинуть эту душную атмосферу, но её последние слова западают в голову.

— В среду, Арин! Пожалуйста, это важно! — ещё раз слышу её голос, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Я быстро сбегаю вниз, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. На улице прохладный воздух, наконец, даёт возможность вздохнуть полной грудью. Каид стоит у машины и внимательно наблюдает за мной.

— Всё нормально? — его голос звучит низко, с лёгкой тревогой.

— Да, да, всё хорошо, — отвечаю я, глубоко вздыхая, пытаясь скрыть волнение. — Просто… воздуха не хватило немного.

Каид внимательно смотрит на меня несколько секунд, затем коротко кивает и открывает дверь машины:

— Садись. Поехали в банк.

Я киваю, садясь на пассажирское сидение, и стараюсь выбросить из головы разговор с Викой, хотя её слова уже поселились в моих мыслях, вызывая странное, тревожное чувство.

Глава 44.

Машина плавно двигается по оживлённым улицам, и я нервно поглядываю в окно, прижимая ладонь к сумочке, где лежит тот самый ключик.

В голове много мыслей. Не отпускает разговор с Викой. Особенно то, как она выглядела и как говорила. Если про её маму это правда, то мне очень жаль. По-человечески. Не каждый день узнаешь, что твой муж мерзавец. А по поводу того, что Вика хочет встретиться... Мне кажется, это лишнее.

Каиду не говорю про слова Вики только потому, что ей и так досталось. Не хочу после быть виноватой в том, что она не выдержит эмоционально напряжения и страха и что-то с собой сделает.

В голове продолжают крутиться тысячи вопросов. Наконец, я решаюсь задать один из них викингу:

— Каид, я вот что думаю… — начинаю осторожно. Чувствую, как сердце снова учащённо стучит. — А как мне вообще что-то выдадут в банке? Отец ведь, наверное, оформил это всё на моё имя, а у меня старого паспорта даже нет...

Каид бросает на меня быстрый взгляд и усмехается уголками губ:

— Тебе не нужен паспорт.

Я непонимающе моргаю, поворачиваясь к нему:

— Как это не нужен?

Каид снова усмехается, взгляд от дороги не отводит. А я не понимаю как такое возможно. Разве можно в банк прийти и что-то требовать без документов?

— Банковские ячейки бывают разные, малыха. Некоторые оформляются персонально, на имя конкретного человека, но есть такие, для которых достаточно знать номер и иметь ключ.

Я хмурюсь, пытаясь осмыслить его слова:

— То есть, ты хочешь сказать, что отец арендовал ячейку, но не на конкретное имя, а просто… так?

Каид кивает, бросает на меня быстрый взгляд:

— Именно так. Зейнал смог выяснить номер ячейки. Теперь осталось проверить - подходит ли к ней твой ключ.

Смотрю на сумочку в своих руках, невольно сильнее сжимая её:

— А если он не подойдёт?

Каид пожимает плечами:

— Это всего лишь предположение. Возможно, я ошибаюсь. Но проверим — узнаем.

Слова викинга слегка успокаивают меня, но волнение по-прежнему пульсирует где-то внутри, не отпускает ни на секунду.

— А вдруг там что-то совсем другое…? — шепчу я скорее самой себе, чем ему.

— Скоро выясним, малыха, — спокойно отвечает Каид, а я не понимаю, как он вообще может таким спокойным оставаться.

Машина останавливается у входа в знакомый банк, и я с удивлением узнаю здание. Именно сюда я приходила, чтобы открыть себе карточку. Правда тогда мне отказали, сославшись на какие-то формальности. Забавно, как всё в жизни снова возвращает меня к прежним местам.

Я уже открываю дверцу, готовая выйти наружу, как вдруг резкий звук телефона заставляет меня замереть. Каид смотрит на экран и хмурится.

— Подожди, малыха, ответить нужно, — голос Шаха заставляет меня напрячься.

Я тихо киваю и устраиваюсь обратно на сидении. Наблюдаю за ним, отмечаю, что выражение лица меняется. Викинг быстро принимает вызов:

— Срочно?

Несколько секунд он молчит, только взгляд становится ещё более сосредоточенным. Я невольно начинаю теребить край кофты, видя, как его пальцы крепче сжимают телефон.

— Ты, блядь, серьёзно?! Как можно было проебать точку?

Каид снова замолкает, хмурится, и я замечаю, как напрягаются мышцы на его челюсти.

— Если сейчас выяснится, что твои люди проебались по собственной тупости и дали зайти крысам, я каждого из них на куски порежу. И тебя первым, будешь показательным примером, — его голос звучит холодно, жёстко, и от этой интонации у меня по коже пробегают мурашки.

Каид резко отключает вызов, бросает телефон на панель и заводит двигатель. Смотрит прямо перед собой, тяжело сжимая руль так, что белеют костяшки пальцев.

— Что-то серьёзное? — осторожно спрашиваю, чувствуя, как в салоне повисает напряжённая тишина.

— Да, — отвечает резко и сухо, взглядом прожигая дорогу перед нами. — Нужно срочно ехать.

— А банк?

— Потом, малыха. Сейчас есть дела поважнее.

Шах резко газует, машина срывается с места, и я уже не решаюсь задавать лишние вопросы. От его яростного тона мурашки бегут по спине, и я лишь молча киваю, чувствуя, как сердце начинает колотиться чаще.

Домой меня привозит водитель Шаха. Недалеко от банка меня пересадили в другую машину и отправили домой.

Внутри дома непривычно тихо. Я снимаю обувь, осторожно ступая по полу, и чувствую, как моё беспокойство постепенно нарастает. Карамелька, мгновенно почувствовав настроение, тихонько скулит и трётся носиком о мою ладонь, пытаясь хоть немного утешить.

— Всё хорошо, малышка, — шепчу ей, присаживаясь и поглаживая мягкую шерсть, хотя сама в это не верю.

Поднимаюсь в комнату, пытаясь занять себя чем-нибудь, но тревога не даёт покоя.

Проходит час, потом другой, и я продолжаю нервно поглядывать в окно, надеюсь, что вот-вот увижу знакомую машину. Но двор остаётся пуст.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Карамелька, словно чувствуя моё беспокойство, ложится рядом, печально поглядывая на меня. Даже она не пытается играть, а просто тихо ждёт вместе со мной.

Наконец, подхожу к окну, всматриваясь в темноту, пытаясь разглядеть знакомый силуэт машины Каида. Но там пусто. Бросаю взгляд на часы: уже два часа ночи, а Каида всё ещё нет. Внутри что-то неприятно сжимается. В голове бесконечно прокручиваются возможные сценарии, один хуже другого. Страх и беспокойство не позволяют закрыть глаза.

Ложусь на кровать, обнимаю подушку и жду, слушая тишину в доме, в надежде услышать звук подъезжающей машины. Но ничего не происходит, и я продолжаю ждать, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце и не думая о самом худшем.

Глава 45.

Шах

***

Подъезжаю к складу, из машины выбираюсь. Сжимая зубами фильтр сигареты, делаю глубокий вдох. Адреналин бьёт по венам, сердце тяжело и мерно стучит в груди отбивая ритм моей ярости.

Глаза быстро оценивают ситуацию. Четверо моих людей стоят чуть в стороне, двое с окровавленными лицами сидят на земле, тяжело дышат. Док рядом суетится. Кулаки сами собой сжимаются от злости.

— Ну и что за хуйня тут происходит? — рявкаю, подходя ближе.

Зейнал, который успел приехать быстрее меня, медленно ко мне направляется. По его лицу видно, что весёлого мало, хотя он обычно всегда расслаблен. Сейчас же Зейнал напряжён до предела.

— Напали на точку, — сухо отвечает, кивая на раненых. — Эти двое отхватили по полной, остальных успели отогнать.

— Кто напал? — ледяным голосом уточняю, не скрывая злости. — Кто вообще настолько охуел, что решил сунуться на мою территорию?

— Люди Клеща, — бросает Зейнал, смотря прямо мне в глаза. — Этот мудила окончательно попутал берега. Видимо, я зацепил его, когда начал копать инфу по твоей банковской ячейке. Он заёрзал и совершил ошибку.

Услышав про Клеща, я сжимаю зубы так сильно, что почти слышу их скрип. Сука, как же я уже хочу услышать хруст его шеи. Давно пора его червям скормить.

— Какую ошибку? — цежу сквозь зубы, делая очередную затяжку и выпуская едкий дым.

Зейнал усмехается, правда, без капли веселья:

— Он решил, что нападением сможет меня напрячь. Но вместо этого засветил своих людей. Я успел кое-что пробить. Похоже, Клещ зависает в одном старом складе на окраине. Место там укромное, но уже известное. Нужно его прижать, пока не сбежал.

Киваю молча, чувствуя, как адреналин снова взвинчивает злость до максимума.

— Сначала нужно разобраться с грузом. Какого хера у них вообще получилось пробраться так далеко? Где была охрана?

Зейнал кривится, явно ожидая этого вопроса:

— Эти псы устроили отвлекающий манёвр, заблокировав одну из дорог. Пока мы отвлеклись, они и сунулись сюда. Я уже усилил охрану и проверил маршруты. Но нужно торопиться с перевозкой груза, иначе поставщики начнут нервничать.

Мрачно выдыхаю дым в воздух, который кажется слишком густым и душным:

— Перевозку груза проведём сегодня ночью. Никаких задержек больше быть не должно. Пускай Демьян и Юсуп подготовят своих людей. Если эта тварь снова сунется, нужно будет сразу дать ему по зубам.

— Уже дал знать, они наготове, — кивает Зейнал, изучая меня пристальным взглядом. — Ты как, готов сегодня?

— Пора завязывать уже с этой хернёй.

Зейнал скалится, понимает, что я имею в виду. Не люблю ходить в должниках. Эта перевозка рисковая по многим факторам. Но я слово дал. Значит, сдержу.

Выбрасываю сигарету на землю и растаптываю её ботинком.

— Сегодня будем работать жёстко и без права на ошибку.

— Тогда и действовать нужно без промедлений, — добавляет Зейнал, хмурясь и следя за моей реакцией. — Клещ совсем охуел. Его давно пора прижать, иначе начнёт слишком много себе позволять.

— Я этим займусь лично, — заявляю спокойно. — Выясни всё, что можно по этому складу. Как охраняется, сколько человек, с какого угла лучше подобраться. Мне нужна полная картина.

— Сделаю, — уверенно отвечает Зейнал.

Оглядываюсь на двоих пострадавших.

— Этим оказать помощь и отправить на отдых. Они свою работу выполнили, пусть восстанавливаются.

После этого поворачиваюсь, двигаясь обратно к машине. Шагаю быстро, чувствуя, как внутри продолжает гореть ярость. И в этом горении одна мысль отчётлива и понятна: Клещ должен быть уничтожен. Без вариантов, без компромиссов. Я слишком долго позволял ему дышать, а теперь он перешёл границу. И за это будет расплата.

Вынимаю телефон и быстро набираю Рама. Он отвечает почти сразу же, голос звучит расслабленно. Бешеный явно не ждёт, что я его напрягу.

— Соскучился? — лениво тянет Рам, и я почти вижу, как он развалился в кресле с наглой ухмылкой.

— Организуй сегодня сходку с прокурором, — говорю резко и чётко, чтобы сразу отсечь все возможные расспросы.

— Сегодня? — Рам слегка напрягается, голос теряет ленивость и становится серьёзнее. — А по поводу? Передача груза только через две недели.

— Мне нужно, чтобы он сегодня был под твоим контролем, — поясняю жёстко, — чтобы не лез, куда не просят. Придумай что-то. И ещё… Есть у меня догадки, что он хочет подставу организовать.

Рам усмехается, но теперь уже холодно, чувствуется, как включается его злость:

— С чего вдруг? Что этот ублюдок удумал?

— Если на встрече не будет меня и Демьяна, прокурор решит, что у него появился шанс. Он тебя за слабую пешку держит, — отвечаю резко, намерено провоцируя его самолюбие.

— Слабую пешку? — Голос Рама сразу становится колючим. — Я разочарую этого ублюдка.

— Вот именно. Поэтому организуй встречу и проследи, чтобы он понял, где его место. Никакой самодеятельности, просто дай ему ясно понять, что мы всё знаем и держим руку на пульсе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ясно, — цедит Рам. — Сделаю. Сегодняшнюю встречу он запомнит надолго.

— Вот и отлично, — отрезаю. — И держи меня в курсе. - Заканчиваю звонок и убираю телефон в карман.

Напряжение внутри не спадает, наоборот, нарастает. Я знаю, что Рам справится, но ситуация становится всё сложнее. Нельзя допустить ошибки. Сегодня нужно быть на шаг впереди всех.

Глава 46.

Гуляю по парку, крепко сжимая поводок в руке. Сбоку от меня аккуратно вышагивает охрана, но я почти не обращаю на них внимания. Всё моё внимание приковано к Карамельке. Она еле плетётся рядом, понуро опустив голову, и это с самого утра не даёт мне покоя.

— Что с тобой, девочка моя? — тихонько шепчу, приседая рядом с ней на корточки. Аккуратно поглаживаю её шерсть, заглядываю в глаза. Она тихонько вздыхает, едва машет хвостиком, но не прыгает от радости, как обычно.

В груди сжимается от тревоги. Сначала я думала, что это просто отражение моего собственного настроения. Каид уже третий день не выходит на связь, от него нет никаких новостей. Я схожу с ума, постоянно спрашиваю охранников о нём, но слышу лишь сухое: "не положено докладывать". И это доводит меня до тихой ярости. Но сильнее всего бесит Галия. Она демонстративно игнорирует меня, каждый раз отворачиваясь, стоит мне появиться в комнате. И ведь я ничего ей не сделала! Хотя кого я обманываю? Моё присутствие рядом с Каидом её бесит.

Но сейчас меня волнует только Карамелька. Малышка, обычно активная и игривая, сейчас выглядит так, будто у неё болит абсолютно всё.

— Может, ты просто устала, милая? — тихо произношу, приподнимая её на руки. Она слегка всхлипывает, и я чувствую, как сердце больно сжимается в груди.

— Что-то не так? — спрашивает один из охранников, заметив моё замешательство.

— Нет. Просто… хочу вернуться домой, — отвечаю тихо, прижимая Карамельку ближе к себе.

Иду обратно медленно. Карамелька тихонько поскуливает у меня на руках, и от этого звука сердце буквально разрывается на части.

Дома я укладываю её на её любимую подстилку, но она тут же жалобно смотрит на меня, едва приподнимая голову.

— Малышка, что с тобой? — снова спрашиваю, присаживаясь рядом на пол и поглаживая её по шерсти. Сердце бешено колотится от страха и бессилия. Мне страшно, что с ней что-то серьёзное.

Я быстро хватаю телефон, первая мысль - позвонить Каиду. Но я тут же её отметаю. У него дела, очень серьёзные, его точно не стоит отвлекать. И тем более, я уверена, что его номер недоступен.

Сжимаю зубы, набираю номер ветеринарной клиники, нервно постукивая пальцами по столу.

— Да, мы принимаем. Приезжайте, — спокойно отвечает голос на другом конце провода.

— Наир, подготовь, пожалуйста, машину, нужно поехать в ветклинику! — прошу охранника, бережно поднимая Карамельку на руки. Она громко вздыхает, и я уже не могу сдерживать слёзы.

Охранники мгновенно приходят в движение, кто-то хватает ключи, кто-то открывает дверь. Меня сажают в машину, я прижимаю Карамельку к себе, пытаясь согреть её своим теплом.

— Всё будет хорошо, малышка, потерпи чуть-чуть, — шепчу, поглаживая её по шёрстке.

Клиника оказывается просторной. Сажусь на край стула в кабинете врача, прижимая Карамельку к груди, и чувствую, как сердце бешено колотится.

Ветеринар, молодая женщина с серьёзным взглядом, осторожно берёт Карамельку из моих рук и начинает осмотр. Я внимательно наблюдаю, едва дыша.

— Когда вы заметили изменения в поведении собаки? — задаёт вопрос врач, ощупывая её животик.

— Сегодня утром, но вчера вечером она уже казалась менее активной, — нервно отвечаю, сцепляя пальцы на коленях.

— Что она ест обычно? Были изменения в рационе? Новые лакомства? — доктор поднимает на меня строгий взгляд.

— Ну, обычно она ест свой корм… иногда я даю ей что-то со стола. Совсем чуть-чуть, — неуверенно произношу, чувствуя, как щёки горят от неловкости.

Доктор неодобрительно качает головой, явно недовольная таким подходом.

— Кормить собаку со стола очень плохо. Особенно учитывая, что далеко не всё, что едим мы, подходит животным.

Сглатываю, чувствуя неприятный холодок в груди.

— Вы думаете, ей плохо именно из-за этого?

— На первый взгляд все признаки указывают на отравление, — спокойно объясняет врач, готовя шприц для забора крови. — Скажите, а вам не было плохо в последнее время?

Я непонимающе моргаю, сердце в груди начинает бешено биться.

— Мне?

— Ну, если вы давали собаке еду со своего стола, и ей стало плохо, то логично предположить, что вы тоже могли почувствовать какие-то симптомы.

— Нет, мне было нормально… — неуверенно произношу, и тут словно вспышка молнии в памяти всплывает вчерашний вечер. Вчера вечером я совершенно не хотела есть. В голове крутились мысли о Каиде, и я даже не притронулась к ужину, приготовленному Галией. Но Карамелька так жалобно смотрела на меня, что я дала ей кусочек утки. Совсем маленький кусочек…

От ужаса меня прошибает холодным потом, внутри всё сжимается.

— Нет… нет, этого не может быть, — тихо шепчу себе под нос, чувствуя, как паника начинает набирать обороты.

— Что-то вспомнили? — резко спрашивает врач, уловив перемену в моём настроении.

— Вчера я дала ей утку. Я сама её не ела, но Карамелька попросила… — сбивчиво объясняю, пытаясь убедить себя, что это просто совпадение. Но холод внутри усиливается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Врач внимательно смотрит на меня и серьёзно кивает.

— Нам нужно взять анализы и проверить, что именно вызвало отравление. Но впредь настоятельно рекомендую не кормить собаку со стола. Это может быть очень опасно.

Я киваю, почти не слыша её слов. Мысли в голове путаются, смешиваются в один огромный клубок. Неужели Галия могла дать мне что-то отравленное?

Эта мысль кажется невероятной, но избавиться от неё я уже не могу.

— У вашей собаки сильное отравление, — серьёзно говорит врач, заканчивая осмотр Карамельки. — Судя по симптомам, интоксикация достаточно выраженная. Ей необходимо срочное промывание желудка, а после потребуется поставить капельницу.

Меня словно холодной водой обливают, сердце пропускает несколько ударов.

— То есть это… это очень серьёзно?

— Да, состояние не критическое, но требует немедленного вмешательства, чтобы избежать осложнений. Нам придётся оставить её в клинике на ночь. Эта услуга платная, конечно же, и мы должны предупредить вас об этом заранее.

— Конечно, делайте всё, что нужно, — быстро отвечаю, даже не задумываясь.

Врач спокойно кивает:

— Хорошо, мы немедленно начнём процедуру. Завтра утром можете приехать её навестить. Будем смотреть по её состоянию, и уже тогда скажем вам точнее, когда вы сможете забрать её домой.

Я сглатываю ком в горле, киваю, сдерживая слёзы. Врач замечает моё состояние и старается поддержать, мягко улыбаясь:

— Не переживайте, мы сделаем всё возможное. Она у вас сильная, справится.

Я присаживаюсь рядом с Карамелькой, осторожно поглаживая её по спинке. Глаза у неё грустные, усталые. Она тихонько поскуливает, глядя на меня так, будто спрашивает, почему я её оставляю здесь.

— Прости меня, малышка, — шепчу тихо, — ты должна остаться здесь на ночь. Доктор тебе поможет. А я приеду утром, обещаю. Ты только держись, ладно?

Карамелька слабо облизывает мой нос, как будто пытается утешить. Её тёплый язычок лишь сильнее сжимает моё сердце.

— Всё будет хорошо, я скоро за тобой приеду, — повторяю шёпотом, изо всех сил стараясь не разреветься прямо здесь. — Я тебя очень люблю.

В машине на обратном пути домой молчу, чувствуя себя абсолютно подавленной. В голове бесконечно крутится вопрос: неужели Галия могла дать мне что-то отравленное? Нет, это кажется полным абсурдом, но мысли упрямо возвращаются именно к этой ужасной догадке.

Домой возвращаюсь разбитой и опустошённой, мечтая лишь о том, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Глава 47.

Шах

***

Переодеваюсь в чистую одежду. Херово тело отзывается на каждое движение. Трое суток без сна. Организм требует отдых. Но он мне только снится. Сейчас не до этого. Вся эта мутная возня с поставками оружия закончена, но пламя ярости внутри ни на секунду не утихает.

Рядом Зейнал перетягивает бинтом предплечье. Пуля прошла по касательной, рана не глубокая.

— Живой? — сухо бросаю.

— Думаешь от царапины подохну? — усмехается, завязывая бинт. — Твои враги в тире не тренируются.

Я усмехаюсь, но без капли веселья. Адреналин всё ещё бурлит в крови. В этот момент рация потрескивает. Сигнал зашифрованный, но я сразу понимаю, о чём речь.

— На связи.

Сообщают местонахождение Клеща, и внутри всё вспыхивает с новой силой. Брат давно мёртв, а эта тварь до сих пор ходит по земле. Но сегодня всё изменится. Я лично отправлю его в ад.

Через сорок минут мы с Зейналом подъезжаем к заброшенному складу. Место глухое, грязное, идеально подходящее для такой крысы как Клещ. Я тихо заряжаю оружие, ловлю взгляд Зейнала.

— Сегодня эта гнида подохнет.

Зейнал молча кивает.

Мы одновременно врываемся внутрь. Охраны больше, чем я ожидал — пятеро сразу хватаются за оружие. Первый не успевает даже дёрнуться — пуля прошивает ему горло, он падает, захлёбываясь кровью. Второго Зейнал сбивает с ног и в одно движение сворачивает шею. Третий выстреливает в мою сторону, но промахивается. Моя пуля разбивает его череп, и он заваливается на бетонный пол, пачкая его кровью и мозгами. Оставшиеся двое бросаются к выходу, но Зейнал стреляет им вслед. Они почти одновременно валятся на пол.

Клещ остаётся стоять у стены, глядя на нас с наглой ухмылкой. Никакого страха, только вызов и ненависть.

— Что, Шах, решил сдохнуть красиво? — скалится он, будто не я, а он держит оружие.

Я подхожу ближе, наставляю пистолет ему в лоб.

— Набегался?

Клещ смеётся, но смех переходит в кашель, когда я силой прижимаю ствол к его башке.

— Хули тянешь? Или попиздеть охота? — скалится Клещ, усмешка мерзкая, сука, взгляд бешеный.

— Не мечтай, крыса, сдохнуть от пули я тебе не дам. Это была бы слишком роскошная смерть, — хриплю ему в лицо, нажимая стволом на кожу сильнее. — Сначала ты будешь блевать кровью, потом ползать по полу, моля, чтобы я остановился. Но я не остановлюсь. Ты будешь сдыхать долго и мучительно, как и положено таким шакалам, как ты.

Его зрачки расширяются, на секунду в глазах мелькает страх, но он быстро берёт себя в руки, снова ухмыляясь:

— А братец твой, сука, тоже такой смелый был, пока кровью не захлебнулся. Ты думаешь, тебя другая участь ждёт? Да тебя любая шалава подставить сможет, как и его. Видать, семейная черта — на подставных шлюх вестись.

Пальцы сжимаются на рукоятке так сильно, что суставы хрустят, но я пока не стреляю. Нет. Эта мразь заслуживает куда большего, чем быстрая смерть.

Клещ кривит разбитую пасть, глаза лихорадочно блестят от безумия. Он вскидывает подбородок, пытаясь казаться смелее, чем есть на самом деле. Вот только я вижу в его глазах — этот ублюдок уже прекрасно понимает, что сегодня он сдохнет. Но моя задача — не просто убить его. Слишком простая участь для такого выродка.

— Хорошая попытка, но ты проебался. Так быстро сдохнуть не получится.

— А как будет? Пытать будешь? А потом что, слезу пустишь по братцу своему? Ему глотку перерезали, а ты сопли до сих пор жуёшь. Или это последствия того, что дочку Бурого ебёшь?

Сжимаю зубы так, что хрустят скулы. Вены на шее напрягаются от едва сдерживаемой ярости. Гнев внутри почти осязаем, он как физическая сила, которая рвётся наружу. Клещ видит мою реакцию и, видимо, окончательно теряет инстинкт самосохранения.

— Что, правда дочка Бурого из тебя тряпку сделала? — продолжает он, едва скрывая дрожь в голосе. — Вот молодец, сучка, профессионалка. Только тебя, Шах, ждёт та же участь, что и братишку твоего тупоголового. Вы с ним два барана одинаковых — оба на подставных шлюх ведётесь.

В помещении повисает мёртвая тишина. Зейнал резко делает шаг вперёд, прекрасно понимая, что за черту этот мудак уже переступил. А я... я чувствую, как кровь в венах закипает и становится раскалённым свинцом.

Глядя прямо в глаза этой твари, чувствую, как пальцы сами собой сжимаются на рукояти пистолета. В горле хрипит глухая, необузданная ярость.

— И опять проебался, — тихо произношу. — Ты будешь молить о пуле, ублюдок.

Клещ открывает рот, явно собираясь продолжить, но я не даю ему договорить. Со всей силы бью его по челюсти рукояткой пистолета. Он оседает на пол, выплёвывая зубы вперемешку с кровью.

— Сука… — Клещ пытается приподняться, хрипит, цепляется руками за грязный пол.

Хватаю его за волосы, резко запрокидывая голову назад. В его глазах мелькает неподдельный ужас, когда я прижимаю ствол прямо к его виску.

— Не сегодня, мразь, — шепчу на ухо почти ласково, холодно улыбаясь. — Сегодня ты просто помолишься, чтобы я не торопился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Резко бью коленом в лицо. Чувствую, как кость трещит под ударом. Клещ обмякает, теряет сознание, тело падает, словно мешок с мусором. Я медленно выпрямляюсь, смотря на это жалкое тело. Ярость ещё клокочет внутри, пульсирует, требуя выплеска.

— Заберите эту гниду на склад, — на своих людей оборачиваюсь, которые уже успели примчать, стоят в ожидании приказа. Мой голос звучит глухо, ровно. — Пусть придёт в себя, а потом сдерите с него кожу. Только не вздумайте дать ему сдохнуть. Пусть ждёт меня. Лично закончу.

Начальник охраны молча кивает.

Обмякшее тело Клеща быстро утаскивают прочь. Остаюсь на месте, чувствуя, как сердце тяжело стучит в груди. Медленно выдыхаю, ярость постепенно отступает.

— Шах, включи телефон, там какая-то хуета происходит, — резко бросает Зейнал, подходя ближе.

Я хмурюсь, вынимаю телефон из кармана и быстро включаю. Аппарат несколько секунд тупит, затем экран вспыхивает, и на меня тут же обрушивается шквал уведомлений о пропущенных звонках. От малыхи.

— Что за нахуй… — цежу сквозь зубы. Она не стала бы звонить столько раз просто так.

Набираю её. Но малыха не отвечает. Не раздумывая, набираю её водителя. Трубку снимает почти сразу.

— Где девчонка? Что происходит? — рявкаю, едва сдерживая гнев.

— Шах, девчонка пропала из университета, — голос охранника напряжённый. — Мы её отследили по телефону. Она в больнице.

— В какой ещё, блядь, больнице? Что случилось? — ледяным голосом уточняю, чувствуя, как адреналин накрывает с головой.

— Информации пока мало. Просто телефон показал её местоположение там. Я сразу туда направил людей. Пока ждём подробностей.

— Сука, — резко обрываю связь. — Если с её головы хоть волос упал, вам всем пизда.

Отключаюсь и, не говоря ни слова, направляюсь к выходу. Зейнал следует за мной.

— Что-то серьёзное?

— Малыха в больнице, — отвечаю коротко, почти выплёвывая слова. — Если до неё кто-то добрался...

— Ну твоя девчонка умеет в пиздецовые ситуации, и сама попадать...

Зейнал моментально захлопывается, стоит мне на него зыркнуть.

Слова Клеща в голове пульсировать начинают. Если он что-то с ней сделал... Сука...

Глава 48.

Сижу на паре и тупо смотрю в одну точку. Мысли путаются, и я совершенно не могу сосредоточиться на лекции. Голова забита совсем другими мыслями, а настроение и вовсе на нуле.

— Вишневская!

— Вишневская, — повторяется строже, и я резко вздрагиваю, выходя из ступора.

Преподавательница стоит возле меня и внимательно рассматривает, чуть нахмурив брови.

— Вы вообще меня слышите? Или в своих мыслях куда-то улетели?

— Простите, я… — начинаю сбивчиво оправдываться. Щёки вспыхивают от смущения.

— Постарайтесь сосредоточиться на занятии, — говорит она мягче, затем возвращается к доске, а я снова погружаюсь в тревожные мысли.

Утром я была у ветеринара, проведывала Карамельку. Ей стало чуть лучше, но врач сказала, что оставит её в клинике ещё как минимум на сутки. Отравление оказалось серьёзнее, чем предполагалось изначально, и это только добавляет тревоги. Теперь меня не покидает страх и мысль о том, как и почему это произошло.

После пары я медленно выхожу из университета. В животе неприятно скручивает от голода, ведь я со вчерашнего дня не притронулась к еде в том доме, где отравили Карамельку. Я стараюсь не думать о том, что хотели отравить меня. Не могу поверить, что Галия могла на такое решиться. А если не она... То, кто?! Кто-то из охраны Каида? Как мне тогда вообще там кому-то доверять? Решили воспользоваться тем, что викинг не на связи?

— Арина! — вдруг раздаётся голос за моей спиной.

Я не сразу реагирую.

— Арина! — снова слышу своё имя, и тут же чувствую, как на моём локте сжимаются пальцы. От неожиданности вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Передо мной стоит Вика. — Ты пришла, а я переживала, что ты не захочешь разговаривать, — быстро говорит она, нервно оглядываясь.

— А... что? — только сейчас до меня доходит, что сегодня среда и что Вика хотела встретиться. Господи, у меня совершенно это из головы вылетело. — Если честно, мне сейчас совсем не до тебя, — говорю уставшим голосом и пытаюсь пойти дальше, но Вика крепко держит меня за руку.

— Арин, это очень серьёзно, правда. Пошли со мной, прошу, — она настойчиво тянет меня за здание университета, и сердце начинает тревожно стучать в груди. Если честно, то последние дни я чувствую упадок сил. И то, что я не ела, также даёт о себе знать. Я чисто физически не могу вырваться из хватки бывшей подруги. А Вика уверенно меня тянет за собой.

Громко вздыхаю, когда мы за университетом оказываемся. Не сразу замечаю, что в нескольких шагах от нас стоит женщина.

— Вик, честно, я...

Но тут я забываю всё, что хотела сказать. Потому что эта женщина разворачивается. И тут по телу проходит ледяной озноб, и руки невольно начинают дрожать. Это же она! Та самая женщина. Та, что тогда в ресторане пыталась предупредить меня об опасности. Я на месте застываю. Ноги как будто в землю врастают.

— Что происходит, Вика? — спрашиваю почти шёпотом. И с этой женщины взгляд не свожу.

— Просто послушай её, Арин, — тихо, но настойчиво просит Вика, нервно кусая губу.

— Что за бред?! Сюда сейчас придёт охрана. Вам нужны эти проблемы?! - Я хочу сорваться и убежать, но ноги не слушаются. Я в полнейшем шоке от всего происходящего.

— Ты совершенно не представляешь, с кем связалась, девочка, — произносит эта женщина с напряжением. Её слова раздражают, как и она сама. Как и эта дурацкая ситуация.

— Я не хочу ничего от вас слышать, — отвечаю резко, пытаясь развернуться и уйти, но она хватает меня за запястье останавливая.

— Ты должна меня выслушать! — произносит она с давлением, глаза сверлят меня насквозь. — Я знаю его намного лучше тебя! Я была рядом с ним, когда погиб Карим. Я была там, и поверь, то, что случилось потом, не пожелаешь даже врагу.

Я стараюсь вырваться, но женщина держит крепко, почти до боли. Меня пронзают её слова про Карима. Но я понимаю, что это такой манёвр. Выдать личную информацию для большего доверия.

— Мне это не нужно! — тут же выдаю в ответ, оборачиваюсь на Вику. — Отпустите меня!

— Арина, пожалуйста, выслушай! — вмешивается Вика, подходя ближе и нервно оглядываясь. — Ты помнишь мою реакцию, когда я узнала, что ты с Шахиным? Я не просто так испугалась! Я знала про него слишком много ещё до того, как вы познакомились. Она… — Вика кивает на женщину, — говорит правду. Её жизнь уже сломана. Твоя может стать следующей. Вспомни, как Каид мне угрожал и закрывал рот каждый раз. Не хотел, чтобы я сболтнула лишнее.

— Я ничего не понимаю… — шепчу. Чувствую, как холодеют руки и подкашиваются ноги.

— Когда я узнала, что беременна от Каида, я думала, что это наш единственный шанс. Я надеялась, что ребёнок сможет вернуть его к жизни, вытащить из того кошмара, в который он погрузился после смерти брата, — эта женщина начинает говорить, а у меня внутри всё леденеет. Её голос срывается, но она тут же собирается и продолжает холодно, — но это была моя самая страшная ошибка.

Сердце стучит в груди настолько быстро и громко, что я едва слышу её слова. Я до сих пор не могу принять смысл этих слов. Что значит была беременна?

— Что вы говорите? О чём вы вообще говорите? — произношу тихо, с ужасом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Он не просто не обрадовался. Каид силой притащил меня в клинику, положил на стол и приказал врачам вырезать из меня ЭТО. — Она говорит резко, подчёркивая это жестокое слово, словно оно причиняет ей физическую боль. — Он назвал нашего ребёнка именно так — ЭТО. Срок был большой... Операция прошла неудачно. Мне удалили матку, я больше не смогу иметь детей.

Меня начинает трясти, всё тело покрывается липким потом. Я пытаюсь вдохнуть, но воздух словно заканчивается. Перед глазами всё расплывается.

— Нет… — шепчу едва слышно, — это неправда. Каид не такой, он бы никогда…

Женщина отпускает моё запястье и делает шаг назад. В её глазах уже не гнев, только бесконечная усталость и боль.

— Подумай очень хорошо, Арина, пока ещё есть время. Подумай, стоит ли он того, чтобы повторить мой путь. Потому что назад дороги не будет.

Вика подходит ближе, но я отшатываюсь от неё, глядя в сторону, не в силах поверить в услышанное.

— Арин, пожалуйста, — тихо произносит Вика, — это не игры. Ты должна ей поверить. Я сама не хотела сначала, но она всё доказала…

— Хватит! — резко обрываю её. — Хватит, я не хочу больше ничего слышать. Думаете, что я во всё просто так поверю?! Что после всего вы спокойно сидели в том ресторане и не боялись, что Каид вас узнает?!

Она резко делает шаг ко мне. А после убирает волосы так, чтобы я заметила белёсые шрамы у неё на лице, у самого роста волос.

— Это следы пластической операции. Такова цена свободы. Подумай, готова ли ты на подобное.

Я всё ещё стою здесь. Пялюсь на шрамы. Пытаюсь восстановить дыхание. Пытаясь прийти в себя после услышанного.

Женщина смотрит на меня изучающе, как будто пытается понять мою реакцию. Наконец она делает глубокий вдох и говорит:

— Я понимаю, тебе тяжело это принять. Но у меня есть доказательства. Сейчас покажу.

Она лезет в свою сумочку, но я почти не замечаю её движений. В ушах внезапно начинает шуметь. Запах, резкий и удушающий, вдруг заполняет мои лёгкие, заставляя меня невольно закашляться.

— Что это за запах? — бормочу, прикрывая рот рукой. В голове начинает невыносимо стучать, а в висках словно сжимает стальными тисками.

— Арина? Что с тобой? — голос Вики звучит встревоженно, но отдалённо. Как будто эхо.

Меня начинает резко тошнить. Ноги слабеют, и я чувствую, как теряю равновесие. Мир перед глазами плыть начинает. Только благодаря тому, что Вика вовремя подхватывает меня под локоть, я не падаю на землю.

— Ей плохо, нужно срочно вызвать скорую! — растерянно вскрикивает Вика, пытаясь удержать меня.

— Охрану... позовите охрану, — слабо шепчу, едва шевеля губами, чувствуя, как к горлу подступает новая волна тошноты.

Я слышу снова голос этой женщины:

— Скорую неизвестно сколько ждать, а ей плохо уже сейчас. Моя машина прямо за забором, я быстро отвезу её. Здесь рядом есть хорошая клиника, буквально в пяти минутах отсюда. Нужно срочно ехать!

Вика колеблется всего секунду, затем решительно кивает, и они начинают вести меня к машине.

Ноги заплетаются, я с трудом переставляю их. Что-то внутри меня пытается сопротивляться, кричать, протестовать, но тело абсолютно не слушается.

Последнее, что я успеваю понять, это то, что меня аккуратно усаживают в машину и дверь с глухим стуком захлопывается.

Глава 49

Врач внимательно смотрит на меня поверх очков, и от этого взгляда у меня по спине пробегает неприятный холодок. Я невольно сильнее сжимаю пальцами край кушетки, стараясь хоть как-то унять внутреннее напряжение, которое медленно растекается по телу.

— Арина, как вы сейчас себя чувствуете? — спрашивает она мягко, но я себя накручиваю до такой степени, что мне в её голосе слышится тревога.

— Немного кружится голова и слабость какая-то… — мой голос дрожит, напрочь сдавая всё моё внутреннее состояние. — Но я уверена, это потому, что ничего не ела со вчерашнего дня.

Она коротко кивает, внимательно наблюдая за мной, и подходит ближе. Я же начинаю нервничать ещё больше.

— Лягте на спину, пожалуйста, я вас осмотрю, — спокойно говорит врач, а у меня почему-то внутри всё переворачивается от нехорошего предчувствия.

Я медленно укладываюсь на кушетку, руки начинают предательски дрожать, и я стараюсь это спрятать, сцепляя пальцы на груди сильно-сильно.

Врач осторожно прикасается к моему животу, едва заметно надавливая пальцами чуть ниже пупка. Я стараюсь не реагировать, но в тот же миг чувствую резкую, неприятную, тянущую боль, которая моментально пробуждает тошноту.

— Ох… — не выдерживаю я и невольно напрягаюсь, задерживая дыхание.

— Здесь больно? — уточняет она, пристально вглядываясь в моё лицо.

— Да… немножко… — выдавливаю сквозь зубы, стараясь скрыть, насколько сильно мне на самом деле больно и неприятно.

Она продолжает аккуратно нажимать, смещая руку чуть левее, и я уже не в силах сдерживать реакцию. Боль становится резче, тошнота подкатывает к горлу, и я резко отворачиваюсь, чувствуя, как по лбу стекает холодный пот.

— Ой, стойте… — умоляюще шепчу, хватая ртом воздух.

— Хорошо, я поняла, — быстро говорит она, убирая руку и подходя к телефону. Её голос серьёзный и взволнованный: — мне нужно срочно подготовить аппарат УЗИ и взять анализы, прямо сейчас.

— Что… что не так? — еле слышно спрашиваю. Чувствую, как от страха у меня внутри всё сжимается в ледяной комок.

Врач снова смотрит на меня, её взгляд становится мягче, будто она хочет успокоить, но получается паршиво, потому что я начинаю переживать с двойной силой.

— Нам нужно срочно все проверить, чтобы исключить опасность.

От её слов у меня начинает кружиться голова ещё сильнее. Всё внутри дрожит от тревоги и паники, и я не понимаю, как такое могло произойти.

— Хорошо… — пытаюсь говорить, но голос предательски срывается.

— Арина, успокойтесь, — говорит врач, кладя руку мне на плечо, — сейчас мы всё проверим и во всём разберёмся. Главное — не волнуйтесь, хорошо?

Я тихо киваю, но внутри всё разрывается от дикой паники. Что со мной такое? И почему так больно?

— Скажите, что происходит… — шепчу, пытаясь подавить дрожь в голосе, но получается плохо.

— Арина, пока это всего лишь подозрения. Но боль при надавливании, сильная тошнота, слабость и головокружение — это тревожные симптомы. Я должна убедиться, что у вас нет серьёзных нарушений, — говорит врач максимально спокойно, но слова "внутреннее кровотечение" звучат в моих ушах как приговор.

— Я ведь ничего такого не делала… я просто не ела… — лепечу, не в силах успокоить сбившееся дыхание и бешено стучащее в груди сердце.

— Пока не могу точно сказать, что происходит, но мы должны срочно это выяснить. Потерпите немного, скоро будет ясность.

Медсестра быстро закатывает в кабинет аппарат для УЗИ, а врач уже надевает перчатки, готовясь взять у меня кровь. Моё сердце начинает биться ещё быстрее, когда игла протыкает кожу, и я отворачиваюсь, боясь смотреть на всё это.

— Сейчас будет немного холодно, — предупреждает врач, когда наносит на мой живот прозрачный гель.

Я резко втягиваю воздух сквозь зубы, вздрагивая от холода и от собственных мыслей, которые хаотично мечутся в голове.

Врач аккуратно ведёт датчиком по животу, всматриваясь в экран аппарата. Я нервно слежу за её лицом, стараясь уловить хоть какое-то выражение, хоть какую-то подсказку, хорошо ли всё, или, наоборот — ужасно плохо.

— Что там? Вы что-то видите? — не выдерживаю, почти срываясь на крик от напряжения.

— Сейчас, минуту, — коротко отвечает она, прищуриваясь и продолжая внимательно рассматривать экран.

Её молчание сводит меня с ума.

— Пожалуйста, скажите хоть что-нибудь… — умоляю, сжимая пальцы в кулаки так сильно, что костяшки белеют.

Врач, наконец, отрывает взгляд от экрана аппарата УЗИ, медленно снимает очки и серьёзно смотрит на меня. От её взгляда сердце пропускает удар, а по телу пробегает неприятный, холодный озноб. Ей что-то приходит на компьютер, и она отвлекается и читает какие-то документы. Я же все это время с ума схожу.

Когда она наконец-то поворачивается ко мне, я напрягаюсь и сильнее сжимаю край кушетки, пытаясь приготовиться к тому, что она скажет. В голове крутятся самые страшные сценарии, и я не знаю, что делать с охватившей меня паникой.

— Арина, ситуация гораздо сложнее, чем я думала, — голос врача становится тревожнее. Она выдерживает тяжёлую паузу, и я уже боюсь услышать то, что она скажет дальше. — Ваш организм не справляется с беременностью. Анализы показали тяжёлую анемию, сильнейший токсикоз, показатели почек на критической отметке. Если мы не примем срочных мер, почки могут отказать в любой момент.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мир в одно мгновение рушится, и я не сразу могу понять смысл её слов. Внутри словно всё переворачивается, а сердце начинает бешено стучать в груди, отдавая в ушах пульсирующим эхом.

— Как… как такое возможно? — шепчу, чувствую, как горло перехватывает от ужаса.

— Бывает, что беременность становится угрозой для жизни матери, — врач наклоняется ближе, её голос становится мягче. — Арина, ваш организм сейчас на пределе. Вы не то, что не сможете выносить этого ребёнка… Вы сами можете умереть, понимаете?

Слова "умереть" и "ребёнок" звучат в моей голове оглушительно громко, перекрывая все остальные мысли.

Её слова... Они пугают до ужаса. Буквально от каждого становится труднее дышать. Меня накрывает паника, пальцы дрожат, и я уже не могу удержать слёзы, что начинают предательски наворачиваться на глаза. Беременность... Малыш...

— Что… Что мне теперь делать? — я хриплю, слёзы падают с ресниц на щёки. Сдерживаться нет никаких сил. Потому что я не могу передать, как мне больно. Внутри. От всего происходящего.

— Вам необходимо срочно сделать медикаментозный аборт, — осторожно, но настойчиво говорит врач. — Чем быстрее мы это сделаем, тем меньше риск для вашего здоровья и жизни.

Слово "аборт" звучит в голове оглушительно, и я невольно прижимаю ладони к животу, как будто пытаясь защитить то, о чём только что узнала.

— Нет… — шепчу, отрицательно качая головой, — пожалуйста… Должен же быть какой-то выход…

Врач вздыхает и уверенно говорит дальше:

— Единственный выход сейчас — это немедленное прерывание беременности. Если мы сейчас не сделаем медикаментозный аборт, вы можете потерять не только ребёнка, но и свою жизнь. Арина, я не преувеличиваю. Счёт идёт буквально на часы.

Нет. Я не хочу слушать. Могут же быть какие-то таблетки. Операция... В наше время медицина шагнула так далеко. Точно же можно что-то сделать. Ну пожалуйста.

Я смотрю в её глаза и чувствую, как внутри всё разрывается на части. Мне страшно, горько и больно. Мысли путаются, а сердце продолжает колотиться о грудную клетку. Наверное... должно быть больно. Но я не чувствую. Я отчаянно хочу верить, что это ошибка, что всё не так, как говорит врач, но глубокое, мучительное чувство говорит мне обратное.

— Арина, вы понимаете, насколько это серьёзно? — мягко, но настойчиво повторяет она, пытаясь вернуть меня к реальности.

Я лишь тихо киваю, не в силах произнести ни слова. Я не понимаю за что... За какие грехи со мной это происходит...

Глава 50

Игла протыкает кожу, я невольно кривлюсь от боли и от ощущения, как лекарство холодной струйкой начинает медленно вливаться в вену. Голова кружится ещё сильнее, я чувствую, как реальность вокруг становится размытой и отдалённой. Всё кажется каким-то нереальным, словно дурной сон, от которого я никак не могу проснуться.

— Что вы мне капаете? — спрашиваю тихо, с трудом выдавливая слова через пересохшее горло.

— Это физраствор с добавлением препарата для стабилизации вашего состояния, — спокойно объясняет врач, поправляя капельницу. — Сейчас должно стать немного легче, головокружение и тошнота постепенно отступят.

Я снова закрываю глаза, пытаясь хоть немного унять дрожь, которая продолжает сотрясать моё тело. Но паника никуда не уходит, наоборот — растёт с каждой секундой, наполняя меня мучительным отчаянием и страхом.

— Арина, — врач подходит ближе, садится рядом, её голос звучит тихо и проникновенно, — я понимаю, насколько для вас сейчас всё это тяжело. Но вы должны осознавать всю серьёзность ситуации.

Я лишь слабо киваю, чувствуя, как внутри всё сжимается от безысходности и боли. Мысли в голове путаются, я едва могу разобрать, что именно говорит врач. Её голос звучит приглушённо, словно сквозь плотную пелену.

— Я понимаю… — шепчу, но на самом деле совершенно не понимаю, что мне делать дальше. Я слишком растеряна и напугана.

Сама мысль о том, что во мне ребёночек, сжимает сердце. А мысль о том, что я должна его убить, разрывает это сердце на мелкие кусочки. Я не хочу. Не могу. Как я... Господи, почему? За что? Разве может такое быть правдой?

— Чем раньше мы начнём медикаментозный аборт, тем быстрее вы будете в безопасности, — мягко, но настойчиво продолжает врач. — Если мы упустим время, последствия будут очень серьёзными.

Снова это слово. Аборт. Оно отзывается в голове эхом, и я вздрагиваю, едва сдерживая новый приступ слёз. Мне кажется, что я не выдержу этого. Само это слово вызывает во мне протест. Аллергию. Отторжение.

— Пожалуйста, можно… можно позвать сюда мою подругу? — выдыхаю с отчаянием, цепляясь за последнюю мысль, способную хоть немного успокоить мою панику. — Вика, она здесь, за дверью… у неё моя сумка осталась, а там телефон. Мне нужно позвонить…

Врач молча кивает, её взгляд становится мягче, и она осторожно сжимает мою ладонь, стараясь успокоить:

— Конечно, я сейчас её позову. Вы только, пожалуйста, успокойтесь. Вам нельзя нервничать.

Она выходит из кабинета, оставляя меня наедине со своими мыслями и страхами.

Капельница продолжает медленно капать, а я пытаюсь сосредоточиться на том, что должна сейчас сделать. Позвонить Каиду. Только он сможет мне помочь, только он знает, что делать. Он ведь всё может. Значит, и сможет спасти ребёнка. Он... он всё сделает. Я не знаю никого более могущественного, чем он. Он обязан.

В дверь тихо стучат, и через секунду появляется встревоженное лицо Вики. Она тут же бросается ко мне, садится рядом и берёт меня за руку:

— Арин, что случилось? Ты вся бледная… Что тебе сказали?

Я с трудом открываю рот, чтобы ответить, но вместо слов из горла вырывается тихий, сдавленный всхлип:

— Вика, дай… дай мой телефон, пожалуйста. Мне срочно нужно позвонить Каиду…

Она молча кивает, быстро достаёт из моей сумки телефон и вкладывает его в мою дрожащую руку.

— Держи, звони, я рядом, — тихо говорит Вика, гладя меня по плечу, пытаясь хоть как-то успокоить.

Я сжимаю телефон дрожащими пальцами, чувствуя, как по щекам снова текут слёзы.

Пальцы едва слушаются меня, пока я ищу в списке контактов его имя. Сейчас мне больше всего на свете нужно услышать его голос, даже если он будет злиться, даже если будет ругаться. Главное, чтобы он был рядом. Главное, чтобы он спас меня от всего этого кошмара.

Я прижимаю телефон к уху, в отчаянии вслушиваясь в тишину. Каждая секунда ожидания отдаётся в голове болезненным эхом, усиливая моё внутреннее напряжение. Но затем раздаётся металлический голос автоответчика, который безжалостно сообщает:

"Абонент временно недоступен. Перезвоните позже".

Пальцы сжимаются на телефоне так сильно, что костяшки пальцев белеют. Я раздражённо, на грани паники сбрасываю звонок и сразу же снова набираю номер Каида. И снова та же убивающая тишина, и тот же равнодушный голос автоответчика.

— Нет, ну, пожалуйста… ну, возьми трубку… — шепчу, и голос срывается на слёзы.

Снова и снова звоню, не хочу верить, что сейчас, когда он нужен мне больше всего, я не могу до него дозвониться.

Почему именно сейчас? Почему именно в тот момент, когда я совершенно одна, когда моя жизнь катится в пропасть, его нет рядом?

Слёзы застилают глаза, я судорожно вдыхаю воздух, с трудом удерживаясь от того, чтобы не разрыдаться в голос.

— Каид, прошу, ну, ответь! — всхлипываю, чувствую, как паника постепенно охватывает всё моё тело.

— Арин, может, я… — осторожно начинает Вика, и только теперь я замечаю, насколько сильно она побледнела. В её глазах тревога и страх, но сейчас я не могу обращать на это внимание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, Вика, я должна дозвониться… мне нужно… нужно ему… — сбивчиво говорю. После начинаю искать контакт водителя, нужно позвонить хоть кому-то. Чтобы меня отвезли в другую клинику. К врачу Каида, чтобы... Но телефон неожиданно темнеет в моей руке. Экран гаснет, и сколько бы я ни нажимала на кнопку, он не загорается. Телефон разрядился.

Меня словно накрывает волной отчаяния. Сердце бешено стучит в груди. Я буквально не могу дышать, паника охватывает меня полностью.

— Нет… нет, пожалуйста… — шепчу, чувствую, как слёзы снова хлынули из глаз. Почему именно сейчас?! Почему так происходит со мной?! Почему, когда он так сильно нужен, его нет рядом?!

Меня трясёт, я почти задыхаюсь от собственной беспомощности.

Каждая секунда становится невыносимо долгой. Я пытаюсь взять себя в руки, быстро перебирая в голове варианты, что делать дальше. Я не помню номер водителя наизусть, я... Но в тот же миг острая боль вспарывает живот, словно сотни игл одновременно впиваются в меня. Я невольно издаю хриплый, болезненный стон и сгибаюсь пополам, прижимая ладони к животу. Боль накатывает снова и снова, с каждым разом усиливаясь, и я уже не в состоянии думать о чём-то другом.

— Арин! — Вика подскакивает ко мне, в ужасе смотрит на моё искажённое болью лицо. — Что с тобой?!

— Мне… плохо… очень больно… — с трудом выдыхаю, стараясь подавить новый приступ тошноты и боли.

Вика вскакивает на ноги, её глаза широко распахнуты от ужаса:

— Я сейчас… сейчас позову врача! Потерпи, пожалуйста! - Она выбегает из кабинета, и я остаюсь одна, в абсолютной тишине, нарушаемой лишь глухими, беспомощными всхлипами.

Я снова и снова шепчу имя Каида, будто он каким-то чудом сможет меня услышать и спасти.

В кабинет заходит врач, её лицо напряжённое, глаза встревоженно бегают, мгновенно оценивая моё состояние.

— Арина, где именно болит и как сильно? — быстро и чётко спрашивает она, одновременно проверяя пульс на моём запястье.

— Живот… очень… сильно… — выдыхаю, едва выговаривая слова, с трудом удерживая сознание. Каждое слово причиняет мне неимоверную боль.

— Боль стала сильнее? — врач хмурится, явно недовольная тем, что слышит.

Я киваю, уже не в силах говорить. Чувствую, как слабею с каждой секундой. Сердце бешено колотится, по лбу стекает холодный пот.

— Всё хуже, чем я думала, — произносит врач напряжённо и тут же резко поворачивается к медсестре, что-то быстро ей говорит, после чего ко мне подходят и делают укол.

Через пару минут боль немного стихает, но я чувствую себя полностью опустошённой, едва могу шевелиться.

— Арина, поймите, если вы не примете решение сейчас, мы можем вас просто не вытянуть. Состояние критическое.

— Я… понимаю… — шепчу почти беззвучно.

— Хорошо. Вот бумаги, подпишите их, иначе мы не сможем госпитализировать вас и оказать необходимую помощь. - Она протягивает мне листы, но я с трудом фокусирую взгляд. Буквы плывут перед глазами, превращаясь в бессмысленные пятна. Я пытаюсь что-то разобрать, но безуспешно.

— Я не вижу… — тихо бормочу, чувствуя отчаяние и беспомощность.

— Тогда просто подпишите, где я покажу, — мягко, но настойчиво говорит врач и направляет мою руку.

Механически ставлю свою подпись, даже не разбирая текста, полностью доверившись ей. После этого она быстро вкладывает в мою ладонь таблетку:

— Выпейте это немедленно, Арина. Чем быстрее, тем больше шансов, что мы успеем вас стабилизировать.

Меня перевозят в палату, и я оказываюсь одна. Сижу на краю больничной кровати. Вокруг гнетущая тишина, прерываемая только моими всхлипами. Я смотрю на маленькую таблетку в своей дрожащей ладони. Меня снова тошнит, и слёзы текут одна за другой, размывая очертания комнаты. Сердце разрывается на части от боли, сожаления и отчаяния.

— Почему… Почему именно я? — шепчу, едва удерживая таблетку на ладони. Голова кружится, клонит в сон, сознание уплывает куда-то далеко. Но я борюсь, пытаюсь не отключаться.

Внутри меня всё кричит и протестует. Мне страшно, невыносимо больно, я совершенно одна, и никто не может мне помочь сейчас. Больше всего на свете я хочу, чтобы Каид был рядом, чтобы он спас меня и нашего ребёнка.

Перед глазами всё снова плывёт. Я смотрю на таблетку, и новая волна горьких слёз подступает к горлу. Веки становятся тяжёлыми, тело ватным. Я почти не ощущаю реальности, с трудом удерживаю сознание.

Я подношу таблетку ко рту. Последняя мысль, которая проносится в моей голове перед тем, как всё вокруг погружается в темноту — я больше не знаю, что мне делать.

Глава 51

Медленно прихожу в себя. Голова раскалывается так, будто её раскололи пополам и забыли обратно собрать. Горло пересохло до боли, губы словно из бумаги, я еле двигаю языком, пытаясь хоть как-то смочить их.

С трудом открываю глаза. Всё плывёт, очертания предметов размыты, и я не сразу понимаю, где нахожусь. Пытаюсь хоть немного навести резкость. Я помню, что меня привезли в палату. Помню, что мне было очень плохо. Помню таблетку в своей ладони... А дальше... дальше, как будто чёрная дыра. Я напрягаюсь, в памяти всплывают очертания палаты, в которую меня привезли. Белые стены, маленькое окно справа, капельница и больничный столик рядом. Но здесь… всё совсем по-другому. Палата явно другая. Она больше. Стены окрашены в бледно-бежевый цвет, мебель совершенно другая, да и окно находится слева, пропуская внутрь мягкий дневной свет, который почему-то кажется мне резким и раздражающим.

Пытаюсь приподняться, но тело словно ватное, каждое движение даётся с огромным трудом. В висках всё больно сжимается. Кривлюсь, откидываюсь на подушку. Снова пытаюсь подняться. В этот раз получается лучше.

Осматриваю себя. На мне больничная рубашка. Я точно помню, что была в своей одежде, когда меня привезли в ту палату. Почему меня переодели? И почему я этого не помню? И почему я нахожусь совершенно в другой палате?

Паника начинает медленно меня накрывать, огромной волной, разгоняя кровь по жилам. В висках снова болезненно сжимает, пульсация бьётся в унисон с моим бешено стучащим сердцем. Что происходит? Почему я ничего не могу вспомнить?

В этот момент дверь в палату медленно открывается, и моё сердце стремительно летит в пятки, начиная там бешено барабанить. Потому что на пороге появляется Каид. На долю секунды облегчение заполняет меня. Потому что я вижу его. Потому что он меня нашёл. Потому что сейчас всё станет лучше. Каид...

Пальцами сжимаю край кровати, потому что всё кружиться начинает перед глазами. Слабость никуда не делась, она как будто только сильнее стала. И в голове гул какой-то. На чём-то сосредоточиться практически невозможно. Но уже в следующую секунду холод сковывает всё тело, заставляя замереть. Что-то не так. Я не сразу понимаю. Скорее я чувствую. Напряжённость, которая повисает в палате. Его взгляд, от которого хочется упасть на пол и спрятаться под кроватью.

Каид медленно проходит дальше, молча прикрывая за собой дверь. Взгляд холодный, непроницаемый. От него словно веет морозом, от которого моя кожа покрывается мурашками. Глаза Каида тёмные, в них нет ни капли просвета, ни того знакомого мне взгляда, который раньше всегда успокаивал, даже если в нём была злость. Он... другой. Чужой. И эта мысль меня очень сильно пугает. Нет, мне кажется, просто он устал. Его не было столько дней. У него с бизнесом явно какие-то проблемы. И он просто испугался за меня.

— Каид… — мой голос срывается до шёпота, и я едва узнаю его сама. — Ты пришёл. Я звонила, но...

Он не отвечает сразу. Просто стоит и смотрит на меня, а молчание становится настолько тяжёлым, что мне становится трудно дышать. Его взгляд как будто вспарывает. Он смотрит так, словно видит меня впервые и изучает. Это всё меня пугает. Очень сильно. Неприятное чувство изнутри вспарывает. Я как будто вся покрываюсь липким страхом. Кажется, что физически это всё ощущаю.

— Каид, не молчи, ты меня пугаешь.

— Думаешь, будет лучше, если я начну говорить?

Он проходит мимо меня. Идёт к окну. Я вижу, что в пальцах он сжимает бумаги. Так сильно, что бумага скрипит.

Бух-бух-бух. Сердце колотится внутри, больно отбивается в висках, что путает и так неясные мысли. Страх только все усугубляет. Я теряюсь ещё больше. Жмурюсь, пытаюсь хоть как-то прийти в себя. Но получается слабо.

— Я звонила... - Как будто в пустоту произношу.

Он не реагирует. Не оборачивается.

— Как ты оказалась здесь без охраны? - Каид перебивает меня. Голос, пробирающий до костей. Холод окутывает в одну секунду.

Я не понимаю, что происходит. Но ситуация мне не нравится. Я интуитивно вся сжимаюсь. Мне нужно защищаться? Но почему?

— Каид...

— Я задал вопрос. - Резко отрезает.

Я вздрагиваю и тут же кривлюсь, в висках больно сжимает.

— Мне стало плохо и Вика с... - Голос хрипит, я понимаю, что ему не понравится, с кем именно я сюда приехала, но...

— Вика... Значит, делать выводы в твои планы не входит.

— Каид, я...

— Ты на секунду хоть задумалась, перед тем как сделать это?

Перед тем как поехать с Викой в больницу? А у меня был выход? Мне было ужасно плохо. Это вообще удача, что они не бросили меня там. Иначе непонятно, чем бы всё закончилось.

— Нет, потому что...

Я вздрагиваю, потому что в эту секунду Каид бьёт кулаком в стену. Ещё раз и ещё. С такой яростью, что я боюсь даже дышать. На его костяшках появляется кровь. Пачкает стену. Когда я вижу эти красные пятна, то дышать становится труднее. Тошнота подступает снова к горлу. Горло сжимает. Всё как тогда, когда я рану его увидела.

— Сука, как я мог ожидать чего-то другого? Долбаёб.

— Каид... - Мой голос почти неслышно. Я не понимаю. Ничего не понимаю. Ему как будто всё равно, что я могла умереть. Нет, это всё какая-то глупость. — Я не совсем понимаю и...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хватит, Тамила, я заебался вывозить всё это дерьмо. Устал, сука. Сколько ещё? И каждый раз одно и то же. Ты не поняла. Ты не подумала. Ты не знала. Ты не ожидала.

Когда он называет меня по имени, меня как будто назад откидывает. Настолько это с яростью. Настолько... бьёт своим тоном. Как будто с размаху пощёчину отвешивает. Сильную. Болючую.

— Ты думаешь, что я специально забеременела?! Нет. Я...

— Ты убила ребёнка.

Он бьёт словами так, что я оказываюсь на лопатках. Внутри всё сжимаемся. В лёгких нет кислорода они горят. Я вся сгораю изнутри. Всё превращается в пепел. Он бьёт тем, что и так убивает. Тем, что я никогда не смогу забыть. Тем, что я потеряла, хотя хотела сохранить больше всего на свете. Малыш. Ребёночек мой и его. Но... я ничего не могла сделать, я... Горло больно царапает. Подступающие слёзы душат. Как он может?

— Ты не смеешь. - Хриплю в ответ. Слёзы застилают глаза. Голос похож на жалкий хрип. Он не имеет права.

— Не смею?

— Не смеешь! Тебя здесь не было! В тот момент, когда я нуждалась в тебе больше всего. Когда была потеряна, когда...

— Ты сама это подписала?! - Он встряхивает бумагами перед моим лицом.

Я дрожу. Слёзы катятся по щекам. Ещё немного и я начну биться в истерике. Как он может? Как смеет? Он сейчас обвиняет меня в том, что я не умерла?

— Да. - Голос срывается. Я чувствую себя ужасно. Истерика накрывает всё сильнее и сильнее. Каид должен быть тем, кто вытащил бы меня из этого состояния. Кто поддержал бы. Но он ударил больнее всех. Всадил нож прямо в сердце.

— Теперь слушай меня очень внимательно. Не дай Бог ты попадёшься мне на глаза. Появишься в поле моего зрения. Я не сдержусь. За то, что ты сделала, убить мало.

Он срывается с места. Вылетает из палаты. А я... я не дышу.

Не знаю, сколько времени вот так сижу на одном месте. Тело начинает колотить от нехватки кислорода. Потому что сейчас... Господи. С громким воем я падаю на пол и начинаю биться в конвульсиях. Внутри что-то больно сгорает. Я готова поклясться, что это сердце, но кажется, что горит полностью всё. Я сгораю заживо.

Глава 52.

Вика

***

Вика стояла за углом и тряслась от страха. Она понятия не имела, что попадёт в такую ситуацию. Всё должно было быть совсем не так. Ей обещали. Амина говорила совсем о другом. Но сейчас... сейчас она случайно стала свидетелем разговора, который точно не предназначался для её ушей. Амина, та самая девушка, которая пострадала от рук Шахина, которая обещала помочь Арине, сейчас открывалась совсем с другой стороны.

Вика шла к автомату с водой, потому что уже который час находилась в этой больнице. Хотелось есть, спать, просто уйти отсюда. Но что-то не давало ей покинуть это место. Бледное лицо Арины, вся эта ситуация... И вот когда она направилась к автомату, то услышала то, чего не должна была:

— Ты отдала документы Каиду? — голос Амины заставил её застыть на месте. В нём было что-то такое, что заставляло съёжиться и замереть от ужаса.

— Отдала! Какого чёрта ты вообще сюда припёрлась?! — ответила врач, в голосе которой чувствовалась неприкрытая злость и страх. — Хочешь, чтобы он всех здесь порешил?! Ты забыла, какой он человек?

— Я прекрасно помню, — холодно ответила Амина, — но хотела убедиться. Хотела увидеть, что даже у этой глыбы камней есть чувства.

— Я всё ему отдала. Там чёрным по белому написано, что девчонка сама всё захотела и добровольно выпила таблетку. Ты получила, что хотела. Каид рвёт и мечет. Девка потеряла ребёнка. А теперь спрячься и не отсвечивай! Я не собираюсь из-за тебя в могилу ложиться!

— Я видела, как он выходил. Сейчас он уедет, и нужно закончить с девчонкой.

— Что значит закончить? — спросила врач уже другим тоном, в её голосе отчётливо слышалась тревога.

— То и значит, — спокойно произнесла Амина, — убрать. Чтобы больше никогда и нигде не отсвечивала. Закончить эту историю раз и навсегда.

— Ты в своём уме?! — возмутилась врач, явно шокированная словами племянницы.

— Тётя...

— Закрой рот! Ты совсем с катушек съехала? Тебе мало того, что с ней уже произошло?

— Я сама всё сделаю, — ровным и холодным тоном сказала Амина. — Один укол, и больше никаких проблем.

Вика, чувствуя, как ноги становятся ватными, осторожно сделала шаг назад. Она больше не могла этого слушать. Теперь ей было абсолютно ясно одно: нужно срочно что-то предпринять. Нельзя было допустить того, что замышляла Амина. Ни за что.

Вика выбежала на улицу, сердце в груди билось так бешено, что казалось ещё секунда и оно просто остановится. В голове метались панические мысли, она задыхалась от страха, но отчаянно заставляла себя двигаться быстрее. Сейчас она не думала о себе. На карту было поставлено намного больше.

На парковке возле больницы стоял чёрный внедорожник Каида. Он уже почти сел за руль, и Вика понимала, что времени практически не осталось.

— Каид! — закричала она, вкладывая в это все силы, бросаясь к нему через дорогу. — Подожди, Каид, там… нужно…

Каид медленно повернулся к ней, его взгляд был холодным, пронимающим до костей. Но когда он полностью развернулся, и Вика увидела его лицо, у неё подкосились ноги от ужаса. В глазах мужчины не было ничего, кроме мрака и ненависти.

— Ты живучая сука, — тихо и страшно произнёс он, прежде чем его рука резко метнулась к её горлу. Пальцы Каида сомкнулись на её шее так сильно, что Вика мгновенно почувствовала, как лёгкие начали жечь от недостатка воздуха. Она попыталась вырваться, захрипела, царапая его руку ногтями, но хватка лишь усилилась. Вика чувствовала, как ноги отрываются от земли, а в глазах темнеет.

"Это конец, он убьёт меня прямо сейчас" — мелькнула страшная мысль, и паника сковала её окончательно.

Но внезапно Каид, словно с отвращением, отшвырнул её на асфальт. Вика болезненно ударилась руками, ладони вспыхнули жгучей болью, но она была жива.

Кашляя и хватая ртом воздух, девушка с ужасом отползла назад, пытаясь увеличить расстояние между собой и этим человеком.

— Последний раз я оставляю тебя в живых, — прошипел Каид, глядя на неё с ненавистью, от которой кровь застывала в жилах. — В следующий твоя шея хрустнет быстрее, чем ты успеешь это понять.

Вика, дрожа всем телом, отползла к двери чёрного хода. Машина Каида с рёвом сорвалась с места и мгновенно исчезла за поворотом.

Лишь убедившись, что он действительно уехал, Вика накрыла ладонями горящее от боли горло и глубоко вдохнула.

Сейчас она была уверена в одном: Каид не слышал её слов, его сознание было затуманено яростью и болью. Но это не меняло того, что Арина осталась в опасности. Вика понимала, что виновата перед ней, пусть и косвенно, но ответственность за происходящее лежала и на ней тоже. Она не могла оставить Арину в беде, не могла позволить, чтобы её убили.

Вика заставила себя встать на ноги, колени предательски дрожали, но решимость была сильнее. Она должна была что-то придумать. Прямо сейчас.

Вика, нервно оглядываясь по сторонам, тихо кралась по коридору больницы, сердце билось так громко, что казалось, его слышно всем вокруг. Она знала, что времени мало, нужно действовать быстро и осторожно.

Каждый шаг отзывался тревожным эхом в её голове, пальцы дрожали от напряжения. Возле двери палаты Арины она замерла прислушиваясь. Изнутри доносились приглушённые всхлипы и тихий, отчаянный шёпот. Вика осторожно нажала на ручку двери и проскользнула внутрь. Арина сидела на кровати, обхватив голову руками. Её плечи вздрагивали от рыданий, глаза были красными и опухшими, лицо бледным, почти прозрачным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Арина, — тихо, но настойчиво произнесла Вика, подходя ближе. — Арин, посмотри на меня.

Но Арина не слышала её, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, словно пребывая в каком-то страшном трансе.

— Ты должна прийти в себя, слышишь? Нам нужно уходить! — Вика слегка потрясла её за плечо, но Арина никак не реагировала, её взгляд оставался пустым и потерянным.

Вика глубоко вдохнула, собрав всю решимость, которая у неё оставалась, и резко ударила Арину по щеке. Звук пощёчины оглушительно разнёсся по палате. Арина вздрогнула и резко вскинула голову, в её глазах появилось осознание и шок.

— Что? Вика? — голос Арины сорвался, слёзы снова полились по её щекам. — Что происходит?

— Нет времени объяснять, — быстро заговорила Вика, вытаскивая из сумки вещи Арины, которые предварительно выкрала из соседней комнаты. — Одевайся скорее. Нам нужно уйти. Прямо сейчас!

Арина беспомощно смотрела на вещи, будто не понимая, что от неё хотят, но Вика решительно схватила её за руку:

— Послушай меня внимательно. Если ты сейчас же не встанешь и не уйдёшь отсюда, тебя убьют. Ты понимаешь? Тебя хотят убить!

Слова, наконец, дошли до Арины, она замерла, осознавая реальность, и медленно начала одеваться. Руки её дрожали, движения были неуклюжими и вялыми, словно всё её тело противилось любым действиям. Вика помогла ей застегнуть куртку и быстро натянула на неё обувь.

— Давай, опирайся на меня, — прошептала Вика, осторожно поднимая Арину с кровати.

Они медленно и неуклюже двигались к выходу. Арина тяжело дышала, её ноги подкашивались, но Вика упорно поддерживала её, не позволяя упасть.

Наконец, они оказались возле чёрного хода. Вика снова огляделась, убеждаясь, что их никто не заметил, и решительно толкнула дверь, выводя Арину на улицу.

— Теперь беги, слышишь? Беги так далеко, как только сможешь! — Вика смотрела на Арину с отчаянием и страхом. — И не оглядывайся, не доверяй никому. Просто беги!

Арина замерла на секунду, глядя на Вику полными ужаса глазами, потом тихо произнесла:

— А ты?

— Я должна отвлечь внимание, — уверенно, но дрожащим голосом ответила Вика. — Главное — спасайся. Беги, Арина. Пожалуйста. И прости меня за всё.

Арина, поколебавшись ещё мгновение, сделала глубокий вдох и, собрав все силы, побежала, чувствуя, как холодный ветер обжигает её лицо, а сердце бешено колотится в груди от страха и безысходности.

====>>>>> ДАЛЬШЕ ЕЩЕ ГЛАВА

Глава 53.

Прошёл почти месяц с тех пор, как я уехала. Месяц, как я пытаюсь забыть, стараясь вычеркнуть из памяти всё, что случилось со мной тогда.

Я не знала, куда ехать. Просто купила билет на автобус до самого дальнего города. Мне хотелось оказаться как можно дальше от всего того кошмара. От человека, который сделал мне так больно. Который убил во мне самое дорогое.

Говорят, что нельзя войти в одну реку дважды… Вот у меня и не получилось. Я попыталась, и за это заплатила слишком высокую цену. Каид Шахин умеет только одно — уничтожать. И он уничтожил меня до самого основания.

Городок, в котором я сейчас живу, был выбран мной совершенно случайно. Автобус остановился посреди небольшого городка — что-то случилось с двигателем, и водитель разрешил пассажирам выйти, чтобы размяться и сходить в магазин. Я вышла просто подышать воздухом и немного пройтись с Карамелькой. То, что я увидела вокруг, зацепило меня сразу. Небольшие уютные домики, спокойные люди, приветливые лица, неспешный ритм жизни, где нет места шуму большого города. Здесь было всё необходимое для жизни. Но главное — здесь было тихо и спокойно. И очень далеко от него. Я почти физически ощущала, как с каждым вдохом свежего воздуха уходит напряжение и страх, сковывавший меня долгое время. Я решила остаться здесь.

Первым человеком, с которым я познакомилась, была тётя Вера. Я сняла у неё небольшую, но уютную комнату. Вера оказалась доброй и отзывчивой женщиной. Она не была против того, что у меня есть собака. Разрешила ей жить в доме. И, честно говоря, подкармливает её всякими вкусняшками, думая, что я не вижу. Без лишних вопросов тётя Вера поняла, что мне нужно начать новую жизнь, и сама предложила работу в своём маленьком магазинчике. Теперь я просыпаюсь рано, занимаюсь работой, которую никогда прежде не делала и стараюсь не думать о прошлом.

Каждый день даётся мне нелегко, но я стараюсь. Честно стараюсь. Я стараюсь не думать о Каиде, но иногда ночью просыпаюсь оттого, что мне кажется, что сон — это реальность. Страшно, насколько они могут быть реалистичными. Мне кажется, что он стоит рядом, смотрит на меня своими холодными глазами, а я пытаюсь протянуть руку и прикоснуться. А после плачу, потому что понимаю, что это был всего лишь сон. Но это иллюзия. Он далеко. А я сумею начать всё сначала. Я обязана сделать это. Ради себя.

Перед тем как уехать, я всё-таки решила зайти в тот самый банк, в который мы так и не добрались с Каидом. Я не знала, чего ожидать. У меня не было никакой надежды, лишь отчаянное желание закрыть этот вопрос навсегда. На руках был только ключ. Ни номера ячейки, ни каких-либо документов на ячейку, ничего.

Когда я вошла в банк и неуверенно сказала девушке за стойкой, что у меня есть ключ от банковской ячейки, она попросила показать ей ключ. Сердце в груди забилось чаще, когда она достала из ящика увеличительное стекло и внимательно осмотрела крохотные цифры, выгравированные на ключе. После этого молча кивнула и попросила меня следовать за ней.

Меня провели в отдельное помещение. Строгий мужчина вынес небольшую металлическую ячейку и аккуратно поставил передо мной на стол. Я была одна, совершенно одна, и минуты три не решалась дотронуться до этого холодного металла. Казалось, стоит открыть её, и вся жизнь вновь перевернётся с ног на голову. Но любопытство и чувство, что я обязана это сделать, пересилили страх. Я сделала глубокий вдох и открыла замок. Крышка тихо щёлкнула, я затаила дыхание и подняла её. Внутри были аккуратно сложенные пачки денег, несколько пластиковых карточек и много бумаг, исписанных каким-то сложным языком, который мне был непонятен.

Мои руки слегка дрожали, когда я осторожно перебирала содержимое. Наконец, я заметила небольшой конверт с моим именем. Увидев знакомый почерк отца, я почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Сердце болезненно сжалось от тоски и одновременно какой-то странной благодарности. В записке отец написал, что все эти документы и деньги обеспечат моё будущее, а в конверт вложил визитку человека, который должен был объяснить мне, что делать дальше. Нужно было просто позвонить.

Я долго не могла решиться набрать номер с визитки, что оставил отец. Каждый раз откладывала, придумывая сотни причин, чтобы оттянуть этот звонок. Но недавно необходимость стала слишком острой, и я всё-таки решилась.

Руки дрожали, когда я нажимала на цифры. Сердце билось так громко, что казалось, голос на другом конце провода услышит мой страх. После нескольких длинных гудков трубку подняли:

— Алло? — ответил женский голос, усталый и раздражённый.

Я растерялась, ожидая услышать совсем другой голос.

— Здравствуйте, мне нужно поговорить с Сергеем Леонидовичем… Он оставил мне свой номер, — я замялась, чувствуя, как горло пересыхает от волнения.

В трубке повисла тяжёлая пауза. Затем женщина холодно и резко ответила:

— Сергея Леонидовича похоронили пять дней назад. Прошу вас больше сюда не звонить. - Она оборвала звонок, даже не дав мне сказать ни слова.

Телефон выпал из моих рук на стол, а я медленно опустилась на стул. Последний человек, который мог мне помочь, был мёртв. Наверное, этого и стоило ожидать. Потому что всё, что крутится вокруг этого чёртового мира, приводит к смерти.

Поднимаю глаза и смотрю на своё отражение в зеркале. Последние дни я стала совсем бледной. Настолько, что тётя Вера начала осторожно задавать вопросы, стараясь не давить, хотя я чувствую — она всё понимает. Она видит, что за мной тянется прошлое, о котором я отчаянно молчу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перевожу взгляд на телефон. На что я вообще надеюсь? Что он позвонит? Что вдруг вспомнит обо мне? Смешно… и больно одновременно.

Неделю назад я всё-таки набралась смелости и позвонила сама. Я хотела сказать ему. Хотела, чтобы он узнал о том, что случилось. Но он даже не стал слушать. Просто холодно ответил, чтобы больше не звонила.

Тихо выдыхаю, пытаясь прогнать слёзы, которые уже жгут глаза. Тянусь к тумбочке, открываю шкатулку и достаю оттуда то единственное, что не даёт мне сломаться. Что заставляет просыпаться каждое утро не сдаваясь.

Сжимаю его в ладони, и тепло медленно разливается по телу, согревая замёрзшее сердце. Осторожно разжимаю пальцы и снова смотрю на тест с двумя яркими полосками. Чудо, о котором я мечтала рассказать Каиду. Моё маленькое чудо, которое вдохнуло в меня новую жизнь. Малыш, которого я считала потерянным навсегда. Малыш, ради которого я готова пережить всё что угодно. Малыш, о котором никогда не узнает Каид...

***

Мои хорошие, многие уже догадались. Да, будет третья книга. Знаю, что кто-то из вас расстроен, кто-то категорически против. Но решать здесь только мне. Очень много комментариев, споров, эмоций. Книга однозначно вызывает бурную реакцию. История Каида и Тами непростая. Сложная. Но я считаю, что эти герои заслуживают хэ. Все, кто считает "что не нужно было растягивать на 3-ю часть", "зачем вообще продолжать", "всё было плохо, зачем дальше". Я честно не обижусь, если вас не будет в 3-й части книги.

Я никого и никогда не заставляю насильно читать мои истории. Но так как истории мои, считаю, что имею полное право писать их так, как я считаю нужным. Вы имеете право злиться, раздражаться, проклинать меня и всё в этом роде. Это все эмоции. Негативные или позитивные, книга в любом случае вас зацепила. Так что нет никакого смысла писать мне, что всё можно было завершить в этой части. Вы всегда можете придумать себе конец, который бы был логичен для вас. Для меня же закончить в этой части было нельзя) Потому что Мила не повзрослела. Потому что Шах не понял, насколько она ему важна. Потому что Мила должна научиться отстаивать свои интересы и принимать решения. Потому что Шах должен начать к ней прислушиваться и слышать (что очень важно, у многих этого нет в отношениях за десятилетия). Да, я люблю прорабатывать и прописывать образы героев через такие испытания.

Все, кому интересна история Милы и Каида, могут найти третью книгу у меня на авторской странице, она уже стартовала. ПыСы первая глава будет от имени Шаха. Либо прописать название истории в поисковой строке сайта.

"Любовь Шаха"

Каид Шахин не умеет любить. Он умеет только разрушать. Человеческие жизни. А что же будет со мной? С той, которая скрыла от него самое важное... Его ребёнка?

- Цветочек вырос, стал ядовитым, - надвигается на меня, вынуждает забиться в угол.

- Не трогай, или я...

- Что? - Горячее дыхание обжигает кожу, - Я совершил ошибку, отпустив тебя, больше я так не облажаюсь.

- Я не хочу, слышишь?! Я тебя ненавижу!

- А я тебя хочу. Придётся смириться с этим фактом.

Его огромная ладонь накрывает мой живот. Живот, в котором бьётся сердце нашего ребёнка. И малыш как будто чувствует это, ударяет ножкой туда, где прижимается ладонь его отца.

Конец