Один безумный день

1 глава

Начало апреля выдалось прохладным

— всего +7.

Для нашего региона это почти зима. Сырость, ветер, деревья ещё голые. Ни намёка на весну. Только небо хмурое, и местами ещё валяется грязный снег.

Я снова ругаю себя: на хрена я вообще сюда приперся? Работы — непочатый край, завалы, дедлайны, всё в огне. А я сижу в тачке и жду, пока появится моя сестра.

Родители насели. Причём капитально: «Ты совсем забыл о семье», «Бедная девочка, она одна всё тянет», «Ты же брат, поддержка, опора» — и я сдался.

Выделил целый день из своего плотного, как бетон, графика и превратился в её персонального водителя. Туда отвези, тут подожди, там забери. О какой поддержке вообще речь - если я нужен ей, по сути, только как колёса с тёплым салоном?

Прячемся с моим другом от пронизывающего ветра в моем новом звере на колёсах — машине, которая стоила как хороший пентхаус и даже в стоящем режиме урчала так, что прохожие оборачивались.

Внутри — тишина, кожа, тепло и мягкий рык под капотом.

Комфорт для тех, кто устал. Или кто слишком много работает.

Но даже этот зверь не спасал от ощущения, что всё происходящее — какая-то обязаловка, в которую я вляпался.

— Вот скажи, неужели я вырос дебилом без всех этих новомодных кружков? — ворчит Дима,— На кой чёрт их так много? Что ни день — она куда-то тащит сына.

— Да и я вроде как состоялся, — отвечаю я, откидываясь в кресло и щёлкая подогрев сидений. — Не помню, чтобы мама со мной хоть раз уроки делала. Я сестре сколько раз уже говорил. Но ты же знаешь, какая она упрямая. — подтверждая безнадёжность вздохом - не то слова друга, не то своей факт моего присутствия.

— Никогда не прощу себе, что с ней по пьяни переспал… — пробормотал Дима, глядя в лобовое стекло. — Я тогда реально думал, что потеряю друга. Когда трахнул твою сестру.

Я не сразу ответил.

Пальцы машинально постукивали по кожаному рулю.

— Я очень хорошо знаю свою сестру. — сказал я наконец. — Она слишком давно тобой грезила. Балованной девчонке понадобился именно ты. Которого хотелось до рёва. - горько усмехнулся. Меня это тогда не удивило. Ни друг, ни она — не из тех, кто держит дистанцию, когда пьяны.

— Я не откажусь от своего сына. Никогда. Но… Марина… Я больше не могу её терпеть. Её характер не вывожу, не для моих нервов. Я подал на развод. Хотел тебе сам сказать.

— Я знаю. Она сразу пожаловалась. И что давно живете раздельно, тоже в курсе.

— Да… — Дима поёрзал на месте. — Я и не скрываю. Наконец начал на других баб засматриваться. А то уже думал — всё, хана мне. Кончился мужик.

— Ого. Ожил. Наконец-то. Твой стручок уже кого шпилит?

— Пока думаю пройтись по клубам…Присмотреться. Знаешь какие-нибудь места, где полегче подцепить девчонок? Но и не самую шваль конечно.

— Ха, ты уже отец семейства, — хмыкнул я. — Тебе пора не на девочек, а на женщин с опытом заглядываться. Но да, знаю парочку проверенных мест. Вместе зарулем. Мне самому стресс надо снять. Я свою предыдущую прогнал — совсем зарылась. Хату ей подавай в благодарность за её труды в моей постели.

— Так может ей тяжело твои аппетиты обслуживать? А мне бы такую, — продолжил раскатывать губу Дима, — чтоб днём по библиотекам рефераты писала, а вечером — на шесте крутится.

— Ага, — гоготнул я. — И желательно на твоем персональном.

Мы ещё поржали над своими несбыточными фантазиями, коротая время. Окна запотевали от дыхания, а время тянулось, пока мы беззастенчиво оценивали проходящих мимо девушек и примеряли на глаз — кто бы вписался в наши запросы.

Просто чтобы убить ожидание. Просто чтобы скинуть напряжение.

- а как тебе эта? Что слева идет? – спросил я своего друга.

Слева к машине приближалась девушка. Одета она была без новомодных оверсайзов, или растянутых худи и поношенных кроссовок. На ней всё сидело чётко по фигуре — не вульгарно, а намеренно. Обтягивающие брюки, длинные стройные ноги, тонкая талия, короткая курточка, подчёркивающая изгибы.

Фигура — безупречная, до раздражения.

Роста — ничего особенного, средний, а вот тело… тело — как вызов. Такая, скорее всего, в спортзале пашет, а не из тех кому природа отсыпала худобу.

Она прошла мимо, виляя подтянутой попкой. Медленно. Уверенно. И даже взглядом не зацепилась за мою машину.

БИИИИП! — сработал сигнал. Машина дернулась от легкого касания к рулю, но девушка так и не обернулась. Или ее полноразмерные наушники глушили звуки, или она уже привыкла к таким проявлениям внимания.

Она была в своём мире. А мы — остались в своём. Гореть.

— Даааа, её… насадил бы. Пойдём узнаем, кто такая? — тут же засуетился мой друг Дима. Он же по совместительству отец моего племянника. Тот самый, кто по дурости, по пьяни трахнул мою сестру.

— Не рассчитывай, я первым заметил. Да и Марина уже возвращается с малым.

— Чёрт… вот как у неё получается все испортить?

— Что он тут делает?! — с порога налетела Марина. Вся как на пружинах, злость во взгляде.

— Уже ухожу, — безрадостно буркнул Дима. И, оборачиваясь к сыну, добавил:— Малыш, как твои дела?

— Зачем ты так, Марин? — влез я, устало. — Дима с сыном хочет пообщаться. Радовалась бы, что он вообще не кинул тебя с пузом.

— Его дни посещения — выходные! — Марина проигнорировала мои слова, сверкая глазами. — А то хорошо устроился, свободен пять дней, а я тут крутись всю неделю!

— А что ты так крутишься-то? — не сдержался я. — Зачем ребёнку столько кружков? Да ещё бабские — бальные танцы, рисование, и это ещё… юный хендлер. Это ему-то на хрена?

Хендлер (handler) - (от англ. handling, в переводе «управление», «обращение») — показ собак на выставках. Человек, показывающий собаку, называется хендлером - прим. от автора

— Чтобы вырос не слюнтяем, как папаша. И знаешь что? Не лезь в мои отношения. Свои сначала заведи.

— Сильно сомневаюсь, что захочу своих, — усмехаюсь, — посмотрев на ваши с Димой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что он ему там дарит? Машинку? Лучше бы денег на карту перевёл. Сыну надо покупать… — сестра продолжала придираться к мужу, делая вид, будто брата здесь вовсе не существует.

— Тебе мало денег? — повернулся к ней. — Ты живёшь на полном попечении наших родителей. И Дима тебе нормально отстёгивает.

— Без младшенького братика разберусь, как мне жить, — отрезала Марина, не отводя взгляда от окна.

— Лучше бы нового мужика себе завела. Может, добрее бы стала. А ты же завела собаку… Если бы это была собака. А так — недоразумение. — Я кивнул на заднее сиденье, где в переноске тряслось рыжее нечто.

— Мне некогда гулять со здоровой псиной. А этому — достаточно пелёнку постелить.

Марина что-то ещё продолжала вещать, но я её уже не слушал. Моё внимание сосредоточилось совсем на другом объекте — куда интереснее, чем разбитая личная жизнь сестры.

Я, не отрываясь, провожал взглядом ту самую девушку — она как раз шла обратно.

Уверенная. Неприступная. Идеально знала, как идёт. Она проплыла мимо моей машины и даже не сбавила шаг — и, кажется, свернула шею Диме одним движением бёдер.

БИИИИП – опять игнор.

— Оооо, узнаю этот взгляд, — фыркнула Марина с усмешкой. Узнаваемо. Он всегда так смотрел, когда в голове выключалось всё, кроме единственного режима - всё, ради цели, — Брат запал на тёлку.

— Отвали, — буркнул я. — Куда нам теперь?

— Ты обещал сегодня меня слушаться, — напомнила Марина, заранее пресекая его жалобы. — Заедем к парикмахеру моему, а вначале закинем сына к репетитору английского. Ну а к трем дня поедем на выставку. Сын записан на конкурс хендлеров.

День прошёл продуктивно.

Для сестры. Не для меня. Мои планы из-за этого обещания застопорились. Хотя ладно — по крайней мере, я временно освобождён от роли сиделки. И, как обещал нашим родителям, провёл с сестрой и племянником весь день. Мне прям медаль положена. Ну или хотя бы — на ночь ту тёлочку, что дефилировала сегодня утром. Где теперь её сыскать?

Сидим с Мариной на трибунах. Ждём, когда племянник с их собакой выйдут на главный ринг.

— Что он тут делает? — угрюмо бросила Марина, увидев приближающегося Диму.

— Он отец. И тоже хочет посмотреть, каким бредом занимается его сын. А ещё — он мой друг.

— Ясно… Сговорились.

— Салют, Марк, — кивнул мне Дима, пожимая руку.

Конкурс шёл своим чередом. Выходили другие дети , кто-то аплодировал, кто-то отвлекался. Я залипал в телефоне. Честно — в этом конкурсе я ни черта не понимал, да и разбираться не горел желанием.

Марина рядом нервничала как перед личным госэкзаменом. Дёргала меня за руку, цыкала на Диму, чтобы он просто заткнулся.

- Какого хрена эта не фоткает моего сына?! Всех — по несколько раз, а к нему так и не подошла! Я подойду к ней и скажу, чтобы больше проявляла профессионализм и уделяла внимание всем участникам! — вскинулась Марина, обращая внимание на штатного фотографа.

— Успокойся уже, — бросил Дима. — Ведёшь себя как на базаре. Не надо устраивать скандал на пустом месте.

Я даже не оторвался от экрана, чтобы посмотреть на кого у неё в очередной раз направлена злость. Походу её бесило уже всё - даже несчастный фотограф, который не заметил её золотца.

— Сиди уже. Найдутся фотки в интернете. Сдался тебе этот фотограф, — отрезал я, хоть и знал, что приструнить Марину — почти как успокоить ураган.

— Да потому что она… — Марина зло уставилась на девушку с камерой, но как ни странно сама осталась на месте. — …на хрена так обтягивать свою задницу? Вообще вкуса нет! А тут между прочим дети вокруг.

И тут мы с Димой как по команде перевели взгляд на фотографа. На ту, что всё это время стояла с камерой в руках у нас под носом.

— Она? — выдохнул я.

— Она… — так же тихо подтвердил Дима.

Моя реакция была мгновенной. Шанс. Второй. Редкий – такой, который обычно упускаешь, а потом жалеешь.

Я уже подался вперёд, собираясь спуститься, но рядом послышалось сдавленное, почти шепотом:

— Марк… ты сволочь!

Дима не смотрел на меня — мы оба знали, кто может услышать. Марина сидела рядом и было бы сверх наглость Диме кадрить другую при жене, даже если они уже разбежались.

— Знаю. Но я её первый увидел.

— Плевать. Не надейся на лёгкую победу. Я подкачу следом.

— А тебе нельзя. С тобой рядом жена и ребёнок.

— Бывшая жена, — мрачно буркнул он.

— Но ребёнок — настоящий. Пожелай мне удачи.

— Смотри, не спугни нимфу.

— Привет, — наклонился я через бортик, когда подобрался к моему объекту интереса.

Та только повернула голову в мою сторону и очень тепло мне улыбнулась. Такая… солнечная, не испорченная девушка семейными разборками. И откуда потом берутся — «марины»?

Красивая…Яркая… Но не та глянцевая штамповка — а живая. Настоящая.

Девушка молча отошла в сторону, явно не впечатлённая. Наклонилась за следующим кадром — идеально, точно знала, как это выглядит со стороны. И я чуть не взвыл: её хоть сейчас прижимай к паху. Хороша, чертовка. До неприличия.

— Лузер! — крикнул мне Дима с трибун, явно увидев мой провал.

— Давай знакомиться. Я Марк. А тебя как зовут? — я последовал за ней, игнорируя холод, шёл вперёд — как танк.

— Красавица наша, спасай срочно, только ты наша надежда! Нужна твоя помощь! Ольга подвернула ногу и не может выйти в ринг! - вдруг откуда ни возьмись несётся растрёпанная девица. Дёргает мой объект интереса за руку и уже тянет её куда-то. Эээ, нет. Не готов я так просто расстаться с таким экземпляром женственности.

— Девушка, вы не видите, мы тут немного заняты. Знакомимся как бы, — остудил я её прыть, преграждая им обоим путь.

Вновь прибывшая молча, очень даже демонстративно осматривает меня с ног до головы. Окатила холодным взглядом и в своей какой-то личной оценки выдала приговор:

— Забудь. На английскую принцессу у тебя денег нет, — и увела мою секси прочь.

— Ну что, профукал тёлку? — поддел меня Дима, не удержался.

— Мама, а что такое тёлка? — вдруг подал голос племянник, уже вернувшийся с конкурса проигравшим.

— Это твоя будущая или мама, или тётка. Смотря под кого та ляжет, — бросила Марина, не отрывая взгляда от телефона.

— МАРИНА! — взревели мы с Димой почти в унисон.

— Ой, смотрите… сразу две собачки! — крикнул ребёнок, теряя интерес к спору взрослых, и ткнул пальцем в ринг.

Мы рефлекторно обернулись.

- Она?

- Она…

Точно она.

Девчонка определенно становилась все вкуснее – яркая внешность, уверенная, деловая чика, взгляд мимо всех – ценник явно повышен. Подкат становится взрослее.

— Хахаха… Так тебе и надо! Тут уж кто уцелеет! — смеялась Марина, наслаждаясь конфузом своего брата. Та самая девица, что бесила её безразличием к сыну, теперь вывела в ринг сразу двух немецких догов. Такая точно будет руководить, а не ею. А зная своего братца, он ее не отпустит…. с такой то жопой. Но будет интересно посмотреть, как он поломает "зубы".

— Олежа! Пулей в мой выставочный центр и вези сюда огромную охапку лучших цветов! У тебя пятнадцать минут! — командовал по телефону я своему секретарю. Внутри я уже решил, вот она — следующая пассия в моей постели. Ближайшие месяцы — только она.

— Ну Марк Петрович… как я успею? Город стоит.

— Уволен!

— Хорошо… ждите… — выдохнул Олежа, сдаваясь на милость босса.

— Сволочь же ты, Марк. С козырей сразу заходишь! — шипел рядом Дима.

А тем временем ринг заполнялся участниками. Наша красавица стояла как раз к нам спиной. Точнее — попой. И зрелище было… достойным.

— Наклонись, детка… умоляю, — шептал я, замирая в ожидании.

— Ну, милая, давай… покажи свою красоту… — вторил Дима, не скрывая голодного взгляда.

— Вы дебилы… озабоченные, — фыркнула Марина.

Она прекрасно знала, братец — бабник жуткий. Но то, что её муж — пусть почти бывший — при ней так откровенно раздевал глазами другую, было обидно. Марина до сих пор не могла признаться себе, что просто выбрала не того.

Она мечтала о таком, кто идёт по жизни жёстко, с напором — как её брат. Ураган по жизни. Дима рядом с ним казался таким же героем — только спокойнее, без перегибов. Казался… А оказался совсем другим. И этот «другой» всё чаще раздражал.

— А почему племяш постоянно наклоняется, а эта стоит прямо, не шелохнется? - теперь уже я сам начинал нервничать, а делает ли она все правильно в этой непонятной игре показа собак.

— Потому что, дядя Марк, она профессионал. Смотри, как она держит поводок, — объяснил племяш с важным видом, будто всё понял лучше нас.

— То есть, нам не дождаться лучшего ракурса… — прокомментировал кто-то сзади.

А тем временем девушка выглядела шикарно… Её обтягивающие штаны сидели, как вторая кожа. Боди — как влитое красиво демонстрировало рисунок груди и тонкую талию. Чёрные ботиночки довершили образ.

Начался отбор. Все завертелось. Участники один за другим бежали с собаками, демонстрируя слаженность и грацию. Но когда настала ее очередь — всё стало ясно кто здесь звезда. Девушка уверенно вела этих «коней», словно на шнурке у нее пару игрушечных шпицев. Ни суеты, ни страха. Только внутренняя сила — и контроль.

И если трибуна и реагировала на кого-то до этого, то теперь — взорвалась. Свист, крики, одобрительный гул. Особенно — от нашего сектора. Мы с Димой прям не сдерживались.

- И первое место присуждается… немецким догам и их великолепному хендлеру!

- Поздравляем, девушка! — говорил ведущий. — У вас шикарная группа поддержки, — комментировал он явный свист этих двоих.

А она — как всегда. Ни слова. Только посылает в нашу сторону воздушный поцелуй. Или мне просто так хотелось думать, что в нашу.

Награждения, овации, уже другие фотографы снимают эту победную пару.

- Мне кажется, этот старый хрыч эксперт слишком близко к ней стоит… — зло заметил Марк, относя ее уже в список - моя.

— Всё, братец, ты поплыл… Димочка, придётся тебе отступить. Тут в игру вступает настоящий мужчина, — ужалила Марина. Ей было крайне не приятно смотреть как ее муж унижается перед другой.

Пока шло награждение, мы покинули трибуну и теперь стояли у служебного выхода — в идеальном месте, чтобы не упустить её.

За кулисами девушка отводит собак владельцам — там сопли, слёзы радости, эмоции. Победа среди большого количества претендентов, стать лучшей парой выставки — эта работа дорогого стоила. Годами к ней шли заводчики - где сложилось все разом - удача, хендлер, красивые статные собаки!

А на выходе за всем этим безумием наблюдали два друга… не менее лучшие представители своего рода.

— Марк Петрович, ваши цветы, — запыхавшийся сотрудник протянул огромный букет роз.

— Хвалю. Завтра у тебя выходной — заслужил, — кивнул я, принимая цветы, которые еле помещались в руках мужчины.

— Надеешься завтра зависнуть с этой чикой у себя? — усмехнулся Дима, прекрасно понимая, зачем его друг отпустил своего секретаря посреди рабочей недели.

- Да…

— Марк, завтра у мамы день рождения. Ты обязан быть! — возмутилась Марина. Она зло уставилась на красивую девушку, но себе признаться не могла — завидовала. Завидовала, как на ту смотрели мужчины… жадно, голодно. Даже если один из них был её родной брат.

— Одно другому не мешает. И, умоляю, перестань таскать меня по этим конкурсам племяши. Вот так должен работать профессионал — пришёл и победил. — кивнул он в сторону девушки, — А не как ты, притащила меня в мой же выставочный комплекс, надеясь, что за это твоему сыну подкинут приз. А на него даже фотограф не посмотрел.

— Да пошли вы! На тебя она тоже не смотрит! — Марина обиделась на брата …. он у неё влиятельный, сильный, с характером, то почему бы не использовать это грамотно? Если муж слюнтяй, то хотя бы за широкой спиной брата прикроюсь.

Марк выпроводил сестру дожидаться его в машину, а сам мыслями уже был в другом мире. Там, где оставалась только одна мысль — как долго эта девочка будет ломаться?

— Это мы ещё поглядим… — сказал Марк больше самому себе. Он окончательно потерял голову.

2 глава

У служебного выхода стояли двое. Не просто ждали, а перекрывали все пути к отступлению. Оба — в костюмах, оба — с таким видом, будто главный приз – она.

Из-за кулис на этих же мужчин с тревогой смотрел организатор выставки.

— Ты вообще в курсе, кто там стоит? — спросил он у ведущего, теребя бейдж на груди.

— Неа. Какие-то крутые. При бабосах. — безмятежно отмахнулся тиктокер с миллионом подписчиков. Понятия не имел, кто они такие и с чего вообще должен был знать.

— Запомни, олух! — прошипел организатор на доморощенную звезду. — В каком бы ринге ни появилась эта девица — она должна быть победительницей. Это Марк Петрович - хозяин этого комплекса. И по совместительству — половины нашего сраного города! Ты понял? Больше чтобы не было такого провала, как с его племянником!

Ведущий нервно кивнул.

А за кулисами отведя довольным владельцам их победителей, девушка торопилась на главной ринг за лучшим кадром. Она отвлеклась от своей основной работы, фотографии сами себя не сделают. Надо срочно бежать и наверстывать упущенное. Но…

Девушка безнадежно вздохнула. Ничего не поделаешь, но придется как-то пройти через "живую" стену этих двоих .... такая широкоплечая, спортивная, рельефная стена .... она сразу их приметила. Еще там, у трибун. Таких просто нельзя не заметить.

Ей, конечно, было лестно заполучить внимание таких мужчин — красивых, ухоженных… дорогих. Мужчин, которые измеряют всё масштабами: мега дорого, мега много, мега шикарно. Такие мужчины решают просто: нравится — вкладывайся.

Но за таким вниманием всегда шли риски. Ей определённо нравилось ловить на себе раздевающие взгляды, но не нравилось искать пути отступления. А тут отступать некуда… только через них.

— Поздравляю… — один из «стены» без лишних вступлений вручает мне букет, тысяч за пятьдесят. С явным сигналом «я умею впечатлять, и у меня есть на это средства».

— Спасибо... — говорю я, поднося розы к лицу и глубоко вдыхая этот королевский запах. Шик. Только вот куда его теперь девать? В номере только пара кофейных кружек. Придётся отдать подруге. Жаль, если такой букет завянет… Хотя её мужу придётся поклясться почкой, что цветы точно мои.

— Может ну эту выставку, поехали отдыхать? — тем временем уже наглеет даритель и приобнимает меня за плечи.

— В смысле? — переспросила я, хотя уже знала, к чему он клонит.

— Ну ты же понимаешь… цветы и то самое, — ухмыляется он, с мужским самодовольством, будто между нами всё уже решено. Скорее это он уже так решил. Что непонятного то? Цветы уже есть ....

Я в шоке .... хотя нет не в шоке, в бешенстве!! Я просто разжимаю руки и розы шлепаются к моим ногам. Молча переступаю цветы и проскальзываю через "стену". Сволочь .... хоть и шикарная, но все равно сволочь.

Букет упал тяжело, лепестки слегка разлетелись по полу, как от удара по самолюбию. Марк не шелохнулся. Стоял, как вкопанный, пока она молча прошла мимо, чётко, грациозно переступив его «жест». Даже не посмотрела.

Дима фыркнул где-то сбоку:

— Ну ты даёшь… Ты серьёзно про «цветы и то самое»?

— Неважно, — буркнул Марк, не сводя взгляда с её спины. Он понял, что сморозил лишнее.

— Ну ты, конечно… прям в лоб. - Дима присвистнул, не унимаясь

— Не лезь, — коротко бросил Марк, злясь на свое ослиное остроумие. Походу он уже разучился кадрить, привык что телки сами на него вешаются, только завидев.

Я продолжаю смотреть, как она уходит. С такой спиной, с такой осанкой… чёрт, будто плевать ей на весь его мир — бизнес, влияние, статус. Плевать на Марка Петровича. Неужели такие еще бывают??

Сучка. Шикарная, холодная сучка. И это заводило ещё больше.

Он медленно нагнулся, поднял букет. Пальцы сжали стебли слишком крепко. Губы едва заметно дрогнули в усмешке.

— Будешь играть по моим правилам, моя сладкая…

Пока я приходил в себя после этой хлёсткой пощёчины по самолюбию, мой объект интереса как сквозь землю провалилась. Только что была тут. Секунду назад. Мы с Димой обошли пол-комплекса — бесполезно. Слишком он большой, слишком людей до хрена. Не найти.

Но у меня есть преимущества. Простое, эффективное решение — камеры.

Через пять минут уже смотрел на результат своих поисков: она — в специально подготовленной комнате для прессы, среди техники, света и проводов. Что-то сводила на компьютере, сосредоточенно хмуря брови. Одна. Идеально.

Он появляется в дверях — спокойно, как будто просто мимо проходил.

— Привет.

— Ох… опять? — вскидываю бровь. — Теперь что?

— Ты забыла цветы, — невозмутимо говорит мужчина, оставляя тот самый букет на ближайшем столе.

Я закатываю глаза.

— Не забыла, а отказала. В том самом.

Говорю это нарочито прямо, но сама ловлю себя на том, что подвисаю. Чёрт. Харизма у него зверская. С первого раза не показалось. Реально хорош.

А я? А что я? Я бедная девочка в самый пик овуляции. И у меня, мягко говоря, очень давно не было секса. А он тут — роскошный, в костюме, с этими глазами, и вообще всё как надо. Чёрт, почему ты нарисовался именно сейчас, когда я делами занята? Клиенты ждут фоточки, понимаешь? Не вовремя ты, Марк. Не вовремя.

— А что так… не подхожу? — спрашивает он, с прищуром, в котором нет более ни капли то растерянности. Только мужская самоуверенность.

Он проходит в комнату, делает шаг еще ближе — не навязчиво, а с той самой спокойной уверенностью, которая вгоняет в дрожь. И я чувствую — он давит своей харизмой, взглядом, самим фактом своего присутствия. Он не просит ответа — он его навязывает. Словно говорит: неважно, что ты скажешь. Ты уже по мне тонешь.

И от этого сжимается всё внутри. От злости. От желания. И от того, что он, чёрт возьми, прав. Моя поза — холодная, слова — чёткие, но тело… тело уже предаёт. Незаметно чуть свожу ноги вместе, — чтобы хоть как-то удержать себя. Там, между ног, уже откликается.

Я откидываюсь на спинку стула, медленно, будто обдумывая, хотя уже реагирую на него. Внимательно осматриваю его: фигура — пушка, запах — с ума сводит, голос — вибрацией по коже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А ведь я реально загнала себя в безумные рамки. Ни личной жизни. Ни свиданий. Даже разовый перепихон кажется чем-то постыдным. Спасибо, бывшему. Убил всё. Желания, доверие, спонтанность.

А сейчас — я в другом городе. На пару дней. Никаких обязательств. Может… можно раз в жизни не объясняться, не контролировать, просто позволить? Я приезжая .... потом ищи меня, как ветер в поле.

Я принимаю секундное решение, от которого сама охреневаю. Подкатываю к нему на кресле — ближе, практически вплотную — секунду смотрю на него снизу вверх и провожу ладонью по его ноге, будто просто проверяю ткань брюк. Медленно. Спокойно. Пальцы подрагивают, ощущают сталь его мышц. Он не двигается. Даже не моргает. Я тянусь чуть выше…

— Ты…? — хрипит он, перехватывая мою руку в сантиметре от ширинки.

— Какие-то проблемы? Ты же сам предлагал… Или мне показалось? — говорю с приподнятой бровью и полуулыбкой. Проверяю — сдуется ли. Маленькая, дерзкая проверка — не жду, что он пойдёт до конца. Но чертовски любопытно — как далеко он позволит нам зайти?

Но он перехватывает мою руку — и в следующую секунду резко тянет на себя, сдергивая со стула и вколачивая меня в свое тело, моментально набрасываясь на губы.

Я в шоке. Ни намёков, ни осторожности. Чёрт, я вроде пошутила, а он пошел ва-банк. Без права вето. Уверенность в нём — как ток.

Его поцелуй — это уже не прелюдия. Это одна сплошная часть секса: горячий, жадный, животный. Без шансов на отступление, без воздуха. Всё, что можно было сказать — уже неважно. Уже обратной дороги нет.

— может все же ко мне? — хрипло спрашивает на вдохе.

— у меня нет время – тут и сейчас.

Он разворачивает меня к себе спиной, резко, как будто ценит мое время. Мои штаны сползают вниз быстрее, чем я успеваю понять, что происходит. Воздух прохладный, а его ладони — горячие, нетерпеливые поглаживают мягкую кожу попы. Чуть сжимая, как будто проверяя на упругость.

— Ты шикарна, детка, — шипит он мне в ухо, упираясь в мою обнажённую попку, готовую принять всё, что он готов отдать.

Я не сопротивляюсь. Не думаю. Просто дышу. Громко, жадно. И позволяю себе быть собой — без стыда, без анализа. Только здесь. Только сейчас. Только с ним.

Он аккуратно надавливает на спину, укладывая меня грудью на стол, за которым я пару минут работала. Пальцы скользят по спине, мягко, следуя линии ткани, сквозь которую я чувствую каждое прикосновение. На мне боди. Оно застёгивается… там. Между ног.

Его горячая рука спускается все ниже. Ещё ниже. И вот — пальцы медленно исчезает между ягодиц, легонько задевая дырочку, туда, где уходит тонкая полоска.

— С утра мечтал о тебе, — шепчет он, уже почти касаясь. Он провел пальцем по ткани, накрывая теплой рукой лобок, немного его массируя, — Ты мокрая… чертовски мокрая.

Пальцы ныряют под ткань, нащупывая застёжки — и в то же время играя с самым чувствительным местом. Он делал все демонстративно медленно, нарочно задевая. Он дразнит, не спешит справиться с простым креплением.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не податься этим пальцам… не направить куда надо.

Наконец застежка «побеждена» вместе с ней и я. Секунда, я уже чувствую горячую его головку там, где только шалили его пальцы. Мужчина пару раз провел членом, собирая влагу ...

— О даааа… — вою я, когда он врывается в меня одним резким движением. — Даааа…- и я поддаюсь ему навстречу.

— Чёрт, хороша… Черт!!! … Ты снесла мне крышу….. еще прогнись, сладкая ….Твой вид сзади …. Уже от него кончить можно. Ебать, как ты хорошаааа!!!

Наш горячий секс продлился от силы пару минут. Мужик сгорел быстрее, чем обещал …..А у меня ..........пустое разочарование. Просто «

и это всё?

»

— Нет, родной… так не пойдет, переёбывай, или за второй порцией я пойду к твоему другу. Может он крепче будет, — рычу я в его руках, не капельки не удовлетворённая.

И он замер. На долю секунды.

— Чертовка… — хмыкнул тихо.

Ему не надо было говорить дважды.

Дальше всё пошло так, как он пообещал: жарко, глубоко, мощно — заполняя меня до сладкого упора.

Я выла под ним, выгибалась, нисколько не сдерживаясь от его мощных подач.

А за дверью, в тишине и злости, сидел Дима. Он слышал каждый их стон.

И ему было больно. Впервые — по-настоящему больно от того, что не он с этой девушкой.

Финальный аккорд Марка и я висну у него на руках… Дааа, это было то, что надо. Всё моё тело гудит от пережитого, но внутри — почти покой. Почти.

— Застегни обратно… — требую я, устало глядя ему в глаза.

— Там всё в моей сперме… - мурлычет довольный мужчина

— Плевать. Делай. Не идти же мне со спущенными штанами.

Он аккуратно закрепляет кнопки боди, ещё раз проводит пальцем по половым губам, скользит вниз… задевает бугорок, и я снова невольно вздрагиваю.

— Сладкая… Я сейчас решу пару вопросов и вернусь, — шепчет он, не лишая себя удовольствия ввести палец внутрь. Из меня вырывается ещё один стон.

Он уходит. Оставляет меня одну. А я — еле держусь на ногах, хорошо что стол под грудью. Еле вообще понимаю, что только что произошло между мной и совершенно незнакомым мне мужчиной. Но там, внизу, и правда — слишком мокро. И хорошо … не помню, чтобы мне когда либо ранее так было хорошо от секса.

Я топаю в ближайший туалет, чтобы воспользоваться гигиеническими средствами. И вообще — умыться. Прийти в себя. Собрать остатки разума в кучку.

На выходе вижу второго. Он сидит на корточках, схватившись за голову…

— Почему… он? — спрашивает Дима, поднимая на меня глаза, полные боли.

Я смотрю на него. И понимаю: его задело. Сильно. Не просто задело — сожгло изнутри.

— Разве тебе это важно? Не думаю, что у тебя проблемы с женским вниманием.

Она и не знает, что у него — жена, дом, обещания, которых он пытался держаться до последнего.

А он в этот момент вдруг понимает, как всё рухнуло. Что верность — давно формальность. А вот она… была реальной. Не сколько особенной, сколько — снесла всё. Как ураган.

— Откуда ты нарисовалась, а?.. — вырывается у него.

Я захожу в туалет, забывая закрыть дверь на ключ. В голове — полный раздрайв. Всё крутится, шевелится, спорит. А тело… тело мурлычет. Да, было хорошо. Очень. Но всё. Пора сматывать удочки.

Обещания «вернусь через минуту» — не для меня. Мне не нужно быть чьей-то вспышкой на сегодня. Я не собираюсь вести разгульную жизнь… но чёрт, надо признать, он постарался хорошо!

Я опираюсь на раковину, стягиваю штаны, раскрываю боди и сама запускаю в себя пальцы. Всё ещё горячо… слишком. Слишком живо откликается. Легкая дрожь по телу, откат не пришёл — наоборот, накрывает заново. Будто внутри всё ещё гудит, просит, требует продолжения.

Нащупываю салфетки… и тут дверь резко распахивается. Я не успеваю даже вскрикнуть.

На пороге — тот, второй.

Я — со спущенными штанами. Подмываюсь. Мокрая. Уязвимая. Настоящая.

Он замирает. И тишина — просто оглушающая. Он смотрит. Я — смотрю. И всё. Мир замирает в этой нелепой точке, где секс уже был.

Дима резко захлопывает дверь, и я даже не успеваю отреагировать. В его взгляде — всё. Злость, страсть, отчаяние, будто не женщина перед ним, а последняя возможность что-то доказать. Он прожигает меня насквозь, задерживает свой взгляд на моей голой пятой точке.

Он тянется к ремню.

— Не смей… — шепчу я, почти умоляю. Я прекрасно понимаю, что он задумал.

Секс с незнакомцем — ещё можно назвать слабостью.

С двумя… по очереди… в один вечер? Нет. Не настолько я свободна от предрассудков.

— Обещаю, будет сладко, — отвечает он.

— Пошёл вон! — рычу я, громче, чем нужно… но уже поздно.

Он либо не слышит, либо не хочет слышать.

Мужчина быстро преодолевает небольшое расстояние помещения. Так же, как и первый, укладывает меня грудью вперёд, пристраиваясь сзади, но уже грубее, настойчивее и одной рукой больно придерживает за косу, второй — уже скользит вниз.

И он сразу находит — то самое место, которое я только что очищала от его друга.

— Ты всё ещё течёшь… — шипит он. — Кого ты обманываешь?

— По твоему другу… Он только… что… был… тут… — вырывается из меня, сдавленно, прерывисто, на выдохе. Я надеялась, что мои слова его остановят. Что заденут, побрезгует. Ну не может же он хотеть девушку, зная, что во мне ещё семя его друга?!

Но, видимо, либо они слишком закадычные, либо он уже не в себе. Потому что мои слова не остановили — раззадорили.

— А сейчас буду я, — шипит он у самого уха, скользя языком по шее, одновременно вдавливая пахом.

Я брыкаюсь, но слабо. Мозг орёт: Стоп!, а тело — плавится, как воск.

Всё слишком быстро. Слишком много.

Он придавливает своим телом. Его рука уже между моих ног. Вторая держит волосы. Упрямо. Как будто хочет подчинить, забрать своё.

— Тебе это нужно. Не ври.

— Ты ошибаешься… — пытаюсь я, но голос дрожит. Не от страха. От самой себя. От того, что не отталкиваю.

Тем временем его пальцы уже гуляют по складкам, впиваются в чувствительность. Его руки аккуратны, но в этом спокойствии — сила. Он действует уверенно, будто точно знает, где и как. Аккуратно вводит в меня два пальца, вырывая этим всхлипы, которых я не хотела.

Не планировала. Не ждала.

Вот это меня унесло! Я совсем не двусмысленно поддаюсь пальцам, которыми он начинает меня трахать. Воздержание, мать его. Уже по второму мужчине схожу с ума.

Он будто нащупал во мне какой-то потайной механизм: то двигается медленно, то чуть ускоряется, надавливая, скользя, исследуя…

Он не спешит. Наслаждается. И с каждым движением будто говорит: "Я тоже знаю, как тебя разбудить".

А я? А я не сопротивляюсь. Только стону — "неет".

— Чёрт… у меня нет с собой резинки, — хрипит он.

Он резко вынимает пальцы и срывает с себя ремень. Щелчок пряжки — как выстрел. Глухо. Чётко. Без шансов.

Он прикладывает свой член не туда.

— Не туда… не хочу… отпусти… — задыхаюсь, дёргаясь, осознавая, что он задумал. Что хочет войти в меня иначе. Не спросив. Не поняв. Просто — взять.

Мои руки упираются в холодную раковину. Он держит крепко. Слишком крепко. И мне страшно от границы, которая вот-вот будет стерта и боли, что последует.

А в это время — по коридору мчится Марк. Спешит назад. Глупая сестра, все заладила что я обязан отвезти ее с ребенком домой. Меня сжигала такая тяга к незнакомой девушке, что я практически кричал на Марину. Чуть ли не пинком усадил ее в такси и понесся обратно. Но не нашел ее там, где оставил. Почувствовал, что что-то не так. Снова скрылась? … И вдруг слышу.

— Оооо… неетт…

И этот стон — знакомый.

Его лицо каменеет. Сердце вздрагивает. Потому что он знает этот голос. И знает, что там.

Марк резко открывает дверь в туалет, надеясь, что ему всё послышалось. Но увы — нет.

Димка пристроился сзади, держал её, готовый двигаться ….

— Убери, блять, свои руки! — рявкнул Марк.

— Марк… уходи… я на грани …. я… чёрт, я уже не могу. Она сводит с ума…как и тебя — бормочет он, его друг, блядь!

Марку хватает одного взгляда, чтобы понять, что Дима засадил ей свой член в задний проход и сейчас замер, давая ей привыкнуть к боли. Потом я перевожу глаза на девушку и взгляд, который ловит Марк в зеркале, говорит, что в глазах девушки помимо страха. Отчаяние от ситуации. Еще плещется и… голод.

— Ты, блядь, в зад захотел ее? — срывается Марк. — Прямо сейчас?

— Она… не сказала «нет», — медленно, выдыхает Дима, которого накрывает страсть и он медленно начинает свои поступательные движения. — Она дрожала… но не сказала. Я чувствовал…

— Хрен ты свой чувствовал! — рычит Марк, подходя вплотную. — Посмотри на неё! Посмотри, сука, в её глаза!

И когда он снова ловит её взгляд — понимает.

Поздно.

Граница пройдена. Вопрос — кем?

А она смотрит в ответ. Жар, стыд, желание, растерянность. Но нет ни одного намёка на «спаси». Это и бесит сильнее всего. Это его накрывает.

Делает шаг.

Не зная, что нашло на всех троих… на него конкретно. Врывается в их момент, грубо разворачивая её к себе, достаёт свой уже восставший член… и в эту секунду его друг делает резкий толчок в неё сзади.

Она кричит. Чёрт разберёт — от боли или от удовольствия. А Марк… он заполняет её рот, пока тот оказался открыт.

Трое. Один момент. Без слов. Без жалости. Без тормозов. Без контроля. Без морали. Он и сам не знает, как это описать.

Боже, как она сосала ему …. Как он мычал толкаясь в ее сладкий ротик. Как драил ее сзади в жопу его друг – до упора, до безумия. Она цеплялась за нас, стонала, двигалась навстречу. Её глаза были в тумане — в желании. Настоящем. Жадном. И от этого у меня сводило челюсть.

Сначала было только дыхание. Слишком громкое. Слишком частое. Потом — стоны. Мокрые шлепки плоти, хрипы…и тихое …ещё… ещё…

Их двое. Она — одна.

И было так, как в жизни не бывает. Не с тобой. Не здесь. Такого удовольствия никто из них ещё не испытывал. Настолько глубокого, полного, от которого срывает крышу. И всё равно — мало. И всё равно — не насытились.

Сколько раз мы втроём отдавались этому безумию — не знаем. Менялись, ласкали, снова брали. Когда каждый новый контакт не утомляет, а раззадоривает. Слишком много. Слишком долго. Слишком жадно и яростно рвали из нее страсть. Мы рвали её между собой. А она благодатно шла навстречу.

Но в какой-то момент её тело начало подрагивать иначе. Уже не от кайфа. А от усталости. От перегруза.

Руки соскальзывают с раковины. Пальцы дрожат. Взгляд будто уходит в себя. И только потом — почти шёпотом, почти себе:

— Марк … мне больно…

— Дима ….. ты на сухую ее ебешь, мать твою! — рявкаю, притягивая её к себе, ощущая, как её сердце стучит, как хочет вырваться из груди. — Сладкая…

Но что-то в ней вдруг изменилось. Не в движениях, не во взгляде — глубже. Я почувствовал, как она начала исчезать. Словно отключалась. Словно больше не с нами.

И тогда до меня дошло.

Мы перешли худшую грань.

— Стоп. Всё. — голос срывается. — Всё!!

Дима еле отстранился. Тяжело дышал. Волосы растрёпаны, тело ещё не отошло. Он всё ещё в боевой готовности — но не посмел дальше действовать.

Я нахожу свой пиджак где-то в углу, укутываю в него девушку и на руках выношу, прижимая к груди. Донёс до той самой комнаты, где всё началось. Где были только мы. Ставлю её на ноги, проверяю — держится. И только тогда прикасаюсь к губам. Осторожно.

— побудь тут, закрой дверь …. Молю. Я пригоню машину к этому выходу и отвезу тебя к врачу. Дай мне 10 минут ….

Она ничего не сказала. Только кивнула. Слабо. Почти незаметно.

Но когда я вернулся… её уже не было. Вокруг — техника, столы, провода… ни единого намёка, что девушка вообще существовала.

Только розы, оставленные мною на столе.

И больше мы её не видели.

3 глава

Четыре года спустя

Прошло около четырёх лет с того дня. Жизнь шла дальше — спокойно, предсказуемо. Работа, сделки, стройки, города сменяли друг друга. Всё складывалось по расписанию. Всё как обычно. Были и командировки, и вечеринки. Женщины были.

Мы с Димой больше не поднимали тему о той девушке, имя которой даже не знали. Просто стерли, как-то… замолчали. Дружбу мы потеряли — без ссор, без мордобоя. Просто каждый знал, что тогда сделал. И когда встречаешься взглядом — сразу вспоминаешь, что тогда он… ты… Потому что, когда два трезвых, вменяемых мужика вытворяют такую дичь — это уже не про шутки и не про «так вышло».

Я не думаю о поступке. Не о себе, не о Диме. Я иногда думал — что было такого особенного в той случайно встречной, что нас унесло?

Красивая — да. Фигура — огонь. Но разве таких у меня не было? И до неё, и после? Были. И очень даже. Только вот никто из них не вызывал такой ломки. А с ней тонул. Как вспомню её... её попку — и всё, член колом, как будто она была последняя на планете. Это не про любовь, не про чувства. Просто… не укладывается. Ни в опыт, ни в стиль жизни, ни в привычное «насадил и забыл».

И вот это — бесит. С остальными всё просто. А с ней — не получилось отделаться. Ни из головы, ни из тела.

Всё вроде как улеглось. Жизнь идёт своим чередом и щедрая на поводы, ведь сегодня моя свадьба.

Я встретил свою будущую жену искусствоведа на выставке картин современного искусства, которую спонсировала моя фирма. Там она - светлая. Тонкая. Чистая. Моя малышка. И в самом деле — миниатюрная, хрупкая. С первой встречи понял — такую надо беречь. Прятать от грубых слов, от шума мира, от себя самого. Кому скажи, засмеют, но я свою невесту до сих пор не попробовал. Берегу…

Она из мира, где любят по-тихому. По правилам. Где держат за руку, целуют в лоб и где страсть — под одеялом, в темноте, строго в спальне. Из семьи, где всё выверено — от фамильного герба до репетиторов по французскому. Где с детства учат держать спину, говорить «спасибо» и «извините», не повышая голос.

Она — мой антипод. Мир спокойствия. Предсказуемости. Никаких взрывов. Никакой дикости. Где не берут на столе по три раза... Не заставляют стонать, забыв, как дышать.

Чёрт.

Стоп.

Хватит. Это было …. Была одержимость, химия, ломка. А сейчас всё на своих местах. Потому что со мной ангел, кого хочется оберегать.

Моя свадьба — событие года. Шумное, стильное, но в тоже время статусное, продуманное до мелочей.

Всё сверкает, переливается, цветочные композиции сменяют друг друга на каждом повороте взгляда. Флеши камер, живой джаз, бокалы с шампанским, которое подают в хрустале. Белое на белом. Золото в деталях. Ведущий — звезда столичного телеканала, еду готовит шеф с мишленовской звездой.

Родные, старые друзья, партнёры по бизнесу — всё по ранжиру, по пригласительным, по негласному этикету. Здесь важен масштаб. Имён больше, чем цветов в декоре. Такие свадьбы не устраивают случайно — их создают, чтобы закрепить статус.

Жених — завидный холостяк. Богатый, красивый, уверенный, с именем и правильной осанкой. Всё при нём: статус, внешность, харизма. Такой, за кем не идут — бегут.

Невеста — утончённая, миниатюрная, как фарфоровая статуэтка. Лёгкое платье, без лишнего блеска и пафоса, но именно то, что надо - элегантно, строго. Ею любуются, замирая.

Всё идёт по плану. Спокойно, красиво, с перспективой на долгую, тихую, благополучную жизнь.

Вчера я прилетел с бизнес форума. Ещё вчера стоял среди акул, день был расписан по минутам: презентации, интервью для журналов, вспышки фотокамер, звонки, встречи — одна за другой.

А сегодня я с невестой в ожидании церемонии бракосочетания. Ещё немного — и несколько человек официально станут моей семьёй. Мы тесным кругом семьи отдыхали от гула в дальней беседке на заднем дворе — небольшая, плетёная, утопающая в зелени, она стояла в стороне, почти у края сада. Идеально, чтобы спрятаться. И относительно далеко, чтобы гости не побеспокоили этот близкий круг своих.

Дима среди гостей. Мы же родня, он все еще муж моей сестры. Так и не развёлся. Живёт, как живётся. Я не спрашиваю — зачем, почему, ради кого. Плевать. Он для меня — формальность.

Он стоял рядом, не глядя. Спокойный, ровный. Без нажима.

— Поздравляю с предстоящим событием. Как ощущения? – спросил друг

— Всё по плану.

— Ты… уверен?

Я даже не посмотрел на него.

— Ну, не дрожат коленки, если ты об этом. Покурить - не тянет.

Пауза. Он всё ещё смотрел, ждал.

Я усмехнулся, глядя прямо:

— Что-то есть ещё добавить? Не советую. Четыре года прошло… Или ты всё ещё, сука, помнишь — рекомендую забыть!

Он не ответил. И я не настаивал. Потому что знал — помнит. Так же, как и я.

— Сын, ну не на людях же так выражаться. Не пугай невесту раньше времени. Милая, он просто нервничает. Опять с другом своим что-то не поделили, — распереживалась мама Марка, хорошо зная характер своего сына. — Марк, я тебя прошу… без фокусов сегодня.

— Всё нормально. Мужчина может иногда сказать резкое слово. Марк, у меня к тебе небольшой разговор. Я .... Ты помнишь, я хотела, чтобы у нас на свадьбе было всё на высшем уровне? — обратилась невеста к жениху.

— Да, конечно, малышка… вроде все твои пожелания учтены. Организатор расстарался.

— Фотограф! — капризно говорит она, надувая губки, водя тонким пальчиком по лацкану пиджака.

— А что с ним не так? — целую её в лоб, осторожно, будто фарфор. — Вроде на месте? Работает.

— Наш же бюджет выдержит крутого фотографа из Англии?

— Ого, прям оттуда? А чем наши не угодили? — усмехаюсь, едва удерживаясь от улыбки. Бюджет… какое серьёзное слово для моей малышки, которая даже понятия не имеет, сколько стоит весь этот праздник. Она и правда думает, что фотограф — единственная роскошь, которую стоит обсудить.

— Ооо, я недавно наткнулась на чудные работы в интернете. Уговорила приехать. Видел бы ты её — сам захотел бы её. Ты же не против?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я замираю на секунду, вглядываясь в лицо невесты. А внутри спотыкаются воспоминания от её слов — камера, девушка, желание. Сука, да сколько можно? Как будто в мире мало фотографов?!

— Конечно, дорогая. Наш бюджет выдержит даже если

он

лично снимает королевскую семью, — как можно спокойнее отвечаю невесте и обмениваюсь с Димой тостом шампанского, предложенного гостям расторопным официантом.

— Это девушка. Ты такой невнимательный!, — немного по-девчачьи усмехается, очень довольная невеста. Наконец она увидела в нём не холодного, собранного бизнесмена, а жениха в предсвадебном мандраже. — Не знаю, снимает ли она королевские свадьбы, но её работы — чистый восторг. Я написала почти в последний момент… Настоящая удача, что она согласилась. Кстати, она только приехала, — взволнованно говорит невеста, впечатлённая работой фотографа не меньше, чем если бы та писала картины.

Впервые за десять лет захотелось закурить. Вместо этого я залпом осушил бокал шампанского.

Рядом кто-то хмыкнул:

— Ну наконец-то и нашего непоколебимого повело!

— Это всё предсвадебный мандраж, — подхватила мама. — Марк, ты не волнуйся, все женятся. Это не больно.

Я усмехаюсь, уверенный, что просто разыгралось воображение, и поворачиваюсь к Диме — он молча протягивает мне новый бокал. И тут я вижу, как он замирает, как сжимается его челюсть. Как он подносит фужер к губам ….. и тут же зависает на полпути, уставившись куда-то вперёд, в сторону подъездной дорожки.

— Марк… это… такая шутка? — давится напитком рядом стоящий Дима, подогревая мои худшие опасения, уставившись на нового гостя.

— Заткнись! — рычу на него. Я вижу его реакцию, его взгляд, который он не отрывает — и мне не хватает воздуха. Галстук безбожно давит на кадык. Это же не может быть ………..?? Я не оборачиваюсь. Да, со стороны это, наверное, выглядит странно. Но я не могу. Мне страшно даже повернуть голову. Но что хуже — увидеть? Или не увидеть?

— Дорогая… знаешь, я передумал. Нет, нам не нужны заморские штучки. Наши тоже умеют снимать… — решение приходит молниеносно, как способ заранее обойти ненужные осложнения.

— Но, дорогой! — её голос уже капризен. — Некрасиво как-то отказывать, когда она уже здесь… Она же ради нас приехала. Подвинула свои планы. Я так её упрашивала… неужели ты мне откажешь в такой небольшой просьбе?

— Заплати и проводи… её, — бросаю распорядителю свадьбы, впервые жестко игнорируя просьбы невесты.

Распорядитель свадеб уже спешит по дорожке вниз к вновь прибывшему фотографу, чтобы передать слова заказчика. Девушка-фотограф стояла у входа, чуть поодаль от суеты. Спокойная. Вежливая. Ни намёка на то, что она знает, к кому приехала. Мало ли в этом городе богатых, влиятельных, холёных.

С заказчицей, невестой сегодняшнего торжества договаривалась моя администраторша. Меня буквально уговорила она поехать. Деньги хорошие, студии они пригодятся. Договор был на следующий день: типичная съёмка семейной идиллии, красивая история любви. Сама свадьба меня не интересовала, сегодня я приехала лично познакомиться, задать пару наводящих вопросов. Самой знать к чему подготовиться.

— Девушка, к сожалению, произошла путаница. Хозяева… что-то напутали и заказали лишних фотографов. Сами понимаете — суета, нервы… Но мы вам заплатим, как за проделанную работу и покроем всё расходы за дорогу, — вежливо, но слишком быстро говорит администратор. Ему не нужны скандалы, надо поскорее отвязаться от неугодного сотрудника.

Я поднимаю бровь:

— Забавно. Забыть, что заказали фотографа аж из Англии? Так настойчиво добивались, писали без остановки, уговаривали… А теперь — «ошибка».

Я практически не злюсь. Не дёргаюсь. Не собираюсь «разбираться». Спокойна. Деньги в кармане — и я найду, чем себя занять в неожиданно освободившееся время.

Прошло четыре года с тех пор, как я была в этом городе. Я нервничала, когда летела сюда. Не потому что боялась встретить кого-то из них, что маловероятно в многомиллионном городе. А потому что боялась откат на те эмоции, которые не планировала даже в смелом сне. Тогда ситуация вышла из-под контроля. Не смогла — или не захотела — остановиться в пылу страсти. А потом стало страшно. Я была уверена, что знаю, кто я, чего хочу, как веду себя с мужчинами. А оказалось — нет. Всё пошло не по сценарию, не по устоявшимся принципам. Я оказалась с двумя мужчинами одновременно, втянутая в тройничок, без плана, без контроля, без слов. Я не стыжусь. Но и гордиться нечем.

Два мужчины оказались моей точкой невозврата. Харизма Марка в той комнате для прессы разбудила страсть. От его взгляда, от его прикосновений внутри всё закипало, тело звенело, будто только и ждало сигнала. Он чертовски хорошо знал что надо делать.

А Дима?.. Дима подхватил то, что уже было в огне. Он, как хорошая закуска к вину, усиливая мой жар к уже начавшему безумию.

А вдвоем, втроем … мне было предложено пройти то, что у большинства даже в фантазиях не существует. После такого не остаются. Не звонят, не спрашивают “как дела”. Просто исчезают — пока ещё могут.

И я сбежала, так как нужно было исчезнуть, прежде чем рухну прямо в руки Марка. В руки человека, с кем было страстно, необратимо, слишком. А мне надо было восстановиться, а не падать дальше.

Мои друзья ничего не поняли. Почему я в панике собираю вещи, почему руки дрожат. Пока одна из подруг случайно не задела меня по бедру — и я сжалась от боли.

— Ты чего?.. Покажи.

Я спустила ткань брюк.

— Охренеть… — выдохнула она. — Над тобой… что, — не смогла она договорить, видя синяки на бедрах от страстных объятий мужчин.

А как я ей скажу? Что всё это — не насилие. Не они были проблемой. Я была. Я и моё тело, которое не знало, как сказать «нет» там, где всё внутри стонало «да». И я шла. Сама. И я не жалею. Но в глаза бы им посмотреть не хотела бы …

А потом… всё как у всех: работа, дом и снова работа.

Я росла как фотограф — училась много, набирала курсы один за другим, искала свой стиль. Пахала, как лошадь. Хваталась за любые проекты. Со временем появились крупные клиенты, хорошие заказы. Выставки, награды. Появился вес в обществе фото и кино. Шаг за шагом я двигалась вперёд. Открыла свою студию и наняла администратора. Боевая девушка — она знала своё дело и лихо раскручивала клиентов. Мы быстро нашли общий язык не только в работе, но и на личном уровне. Она же увидела мои непонятные метания, растерянные взгляды, и однажды — вытащила на разговор за двумя бутылками вина.

— Не пойму, ты такая видная деваха. Ты чего одна то?? Где тот джентльмен, что должен пылинки сдувать?

— Понимаешь… я вроде как на диете после одного случая, — призналась я, когда наши языки уже немного заплетались. Впервые я решилась рассказать.

— Вот ты дурочка, — хохотала она, подливая нам еще. — У тебя был такой опыт, такая страсть… А ты чего пригорюнилась? Да ты лучше радуйся! Бабы всю жизнь могут не узнать, что такое оргазм, а тебе сразу два достались. Бесплатно! И, судя по твоим глазам, вставляли так, что ты……….. Ох, хотела бы я посмотреть на этих волшебников — и что за палочки у них в штанах были.

Я тогда только посмеялась, отмахнулась, но после разговора с ней — словно полегчало. Смотришь на неё и понимаешь: тебя не осуждают. Даже, может, завидуют.

А потом пришло письмо на рабочую почту — с мольбой приехать и поснимать девушку с её будущим мужем на следующий день после их свадьбы.

Теперь эта самая девушка стоит в немом шоке. Ей обидно до слёз — отказали в такой пустяковой вещи. Неужели жених оказался мелочным? Запретил фотографа только потому, что она не посоветовалась с ним?

— Дима, может, ты поможешь… уговорить? — осторожно просит невеста, всё ещё надеясь на поддержку.

— Боюсь, не в этот раз… — тихо отвечает он. Даже не смотрит на жениха. И мне уже не надо оборачиваться. Всё ясно. По голосу. По тону. По тому, как он вдруг стал чужим.

Ну почему, из всех фотографов мира — именно ее надо было пригласить!?

Где-то под коркой я отмечаю новую о ней информацию: она… приезжая. Англия.

Вот почему подружка тогда назвала её «английской принцессой». Вот почему легкий налет акцента, манеры, холодная осанка. Которая, чёрт побери, ни черта не холодная!

— Скажи, что она стала страшной. Раскоровела! Ну скажи!

— Нет, — выдыхает Дима. Почти шёпотом. — Она уходит…

— Маркуша… может, мы другого фотографа проводим? — с надеждой предлагает невеста, стараясь говорить мягко, будто извиняясь, и одновременно чувствуя укол обиды: она же старалась, искала, договаривалась. Ради него, ради их свадьбы. А он… будто вычеркнул её мнение за одну секунду. Она не привыкла к такому Марку. Не знает, как реагировать. Он всегда был сдержан, галантен и щедр, надёжен. А сейчас ………. она боится дышать не в ту сторону. И это страшно. Особенно в день, когда ты выходишь за него замуж.

— НЕТ! — рявкаю на невесту. Слишком громко. Слишком резко. — Этот фотограф уходит. Именно этот.

Тишина. Все замерли.

До этого были только взгляды. Но теперь — полная остановка. Разговоры стихли, как будто по команде кто-то выключил звук на всей площадке. Никто не ожидал от Марка таких эмоций. Такого его ещё никто не видел — особенно в день свадьбы.

— Марк, тебе надо или выпить, или закусывать, — не удержалась сестра, прокомментировав его вспышку.

Кто-то неловко усмехнулся. Кто-то кашлянул. Еще не одна свадьба в мире не проходила без нервов.

А в это время, чуть поодаль, ниже по дорожке —

— Девушка!! — возмущается организатор, налетая на фотографа. — Зачем же так резко тормозить? Мы же чуть не грохнулись! Камеры не пострадали? Проверьте!

— У меня нет с собой камер. — тихо отвечает фотограф. Лицо бледное. Она услышала. Узнала.

— Ах, ну… хорошо, — сбавляет тон он. — Надеюсь, вы не ушиблись? Идти можете? Марк Петрович, сейчас всё уладим. Просто небольшая заминочка, — уже обращаясь к хозяину торжества.

Я в тот момент разворачиваюсь. Резко. Как на рефлексе. Реагирую на тон идиота организатора, как на пощёчину. Как будто удар по нерву. Он поднял голос?? Если кто-то её обидит, хоть словом, хоть взглядом — вырву глотку. Моя сладкая….. всё ещё.

— Простите… — только и бросила она, уже двигаясь дальше.

Та же походка. Та же спина. Та же огненная фигура, которую не спрячешь даже под свободными брюками. Они и не прячут — лишь подчёркивают. Ебатььььь

Он секунду жадно впитывает, как покачиваются ее бедра. Как ветер играет с гривой каштановых волос и как-будто даже вспоминает их запах. Марк втянул воздух сквозь зубы. Медленно. С шумом.

— Стоять! — вылетело. Резко. Громко.

Она не остановилась. Даже не дёрнулась. Как и всегда - уверенная до дрожи.

— Уважаемый фотограф! Я хотел бы переговорить с вами, — уже более официально заявляет, но голос дрожал.

— Маркуша, о чём? — невеста удивлённо смотрит, как я делаю шаг вперёд.

— Извиниться, — бросаю коротко.

— Глупости. Мы же ей заплатили херову тучу денег…

Я уже не слышу никого. Шагаю. Прямо. На цель. На неё.

— Не смей вмешиваться, — рявкаю Диме. Он рядом. А я знаю, как его может сорвать. Мне это не нужно.

— Ты… — хриплю ей в затылок, быстро нагоняя на дорожке к машинам. И сразу — хватка. За запястье. Как тогда. С этого всё и началось — с хватки, с дрожи, с желания.

— Отпустите! Что вы себе позволяете?! — она упирается, дёргается, но я уже тяну. В сторону ближайшего строения. Быстро. Без слов.

Со стороны это выглядело… ужасно.

Как скандал. Как разоблачение. Как сцена, которую никто не планировал в день, где всё должно было быть идеально. Жених, о котором говорили с восхищением — успешный, уравновешенный, надёжный, — вдруг срывается. Повышает голос. Хватает незнакомку за руку. Любовница? Ошибка? Безумие?

Кто рискнёт вмешаться? Кто осмелится подойти и спросить у хозяина жизни, что здесь вообще происходит?

— После того, что было между нами, — рычу, не оборачиваясь, — я имею право на пару слов. И ты это знаешь.

Дверь. Хлопок. Тишина.

Я прижимаю её к стене. Плотно. Почти впечатываю. Она зажата между ладонями — и даже не дёргается. Только дышит — в шею, резко, горячо. Как в тот вечер. Я смотрю на ее лицо и память бьёт током, как она выгибалась подо мной. Как держать её. Слышать стоны. Терять ориентиры.

И чёрт меня побери, я бы потерялся снова.

— Отпустите…— выдыхает она, так и не поднимая на меня глаза.

— Мы теперь на вы? — голос срывается. — Серьёзно? После того, как ты…

Она вскидывает взгляд — острый, злой.

— А вы предпочитаете только стоны? — бросает резко, с вызовом.

Внутри будто рвёт.

— Да, — выстреливаю, хрипло, резко. — Особенно если они твои.

И в тот же миг накидываюсь на её губы.

Не как раньше. Несдержанно. Голодно. Как будто ждал четыре года, каждую ночь вспоминая её вкус, её крик, её охренительное тело.

Я умирал без неё.

— Не смей… — вырывается у неё, резко, как пощёчина.

Она приходит в себя мгновенно, как будто кто-то швырнул ей в лицо ледяную воду.

Но я уже был весь поглощен ею.

Одна рука под блузкой. Другая подхватывает под попку, направляя к себе. Горячий, настойчивый, дикий. Желание — через край.

— Не могу… — хрипит он, будто это боль. — Я голоден. Ты сорвала с меня всё. Все маски. Все тормоза. Только с тобой я…

— Пошёл вон! Ты женишься сегодня!!! — кричит она.

Марк резко втягивает воздух, как будто захлебнулся.

Словно только сейчас понимает, что делает. Где стоит. В каком костюме. И где-то совсем близко его невеста.

Молчание.

Он опускает глаза. Медленно убирает руки. Отступает на шаг.

— Уходи… немедленно, — тихо просит, без злости. Только боль. Только «я больше не имею права».

Девушка не спорит.

Она вылетает из комнаты пулей. Быстро. Ровно. Уверенно.

И ни разу не оборачивается.

4 глава

Двумя днями позже.

Летний вечер. Бар на крыше — модное место в центре, с видом на огни ночного города. Всё вокруг — стекло, металл, дерево. Мягкие диваны, приглушённый свет, лёгкий хаус, коктейли со льдом. Гул голосов, звон смеха, тёплый ветерок, от которого подрагивают свечи. Приятная атмосферная музыка, располагающая к настроению.

Гости новомодного бара рассредоточены по зоне — кто-то у стойки, кто-то на танцполе, кто-то у парапета с видом на город. Все расслаблены, смеются, болтают.

— Ты какая-то очень задумчивая последнее время, — наклоняется ко мне подруга, протягивая бокал. — Даже не кокетничаешь сегодня. Это вообще законно?

Я улыбаюсь, но без особого энтузиазма. Подруга, конечно, всё видит — знает, когда я притворяюсь.

— Устала, — коротко отзываюсь.

— От чего? От работы, которой ты живёшь? Или от внимания мужчин, от которых ты обычно кайфуешь?

Она смеётся, пьёт коктейль, поправляет волосы. На ней лёгкое платье с открытой спиной, загар, искусный макияж. Она уговорила составить ей компанию, наряжая меня на свое усмотрение. На мне лёгкий топ с тонкими бретелями глубокого тёмного цвета, а под ним только кожа. Подчёркивает ключицы, открывает шею, спадает по телу мягко, но точно по фигуре. На талии — широкие брюки с низкой посадкой. Свободные, струящиеся, с запахом и лёгким разрезом сбоку. Туфли на каблуке виде рюмочки, золото — только в деталях. Вроде просто, но при этом — неуловимо сексуально.

— Ты правда не хочешь говорить? Даже мне?

Я молчу.

— Значит, точно что-то серьёзное, — делает вывод подруга, потягивая свой коктейль.

— Да так… некие события прошлых лет всплыли. Было стремно вспомнить.

— Последствия разгребаешь?

— Вроде уже нет… Всё пережито. Живём дальше.

— Ну и забудь! Разотри и плюнь. Ты не видишь, как на тебя пялятся? — подруга кивает куда-то за моё плечо.

Я, конечно, замечаю. Как один парень, проходя мимо, замедляется, как будто зацепился взглядом за мою фигуру. Сканирует. Приятно….

Я оглядываюсь чуть вбок, куда указала подруга кивком головы, будто бы случайно. За соседним столиком — пара мужчин. Один из них, лет тридцати пяти, в хорошо сидящем костюме, рубашка расстёгнута на верхнюю пуговицу, а в руке — бокал красного вина. Не отворачивается. Улыбается. Оценивает. Глазами, в которых нет спешки.

— Не мой тип, — шепчу.

— Так, а какой теперь у тебя тип? — фыркает подруга. — Эх, жаль, что ты завтра улетаешь, — грустит уже подруга, склонившись ко мне ближе. — Ты вообще намерена возвращаться?

Я улыбаюсь, чуть пожимаю плечами.

— Как пойдёт

Я усмехаюсь. Настроение понемногу прогревается: коктейль, вечер, люди — всё это нехотя вытягивает из внутренней тени. Мужчина, тем временем, подогретый нашим вниманием, осмеливается. Встаёт первым — раньше, чем кто-то другой успевает подойти.

— Ну всё, начинается. Сейчас кобели сбегутся, — фыркает она, поправляя прядь волос, как будто вовсе и не против такого внимания.

— Добрый вечер, девушки. Не помешаю?

Подруга сразу оживает. Заводит разговор. Я поддерживаю — легко, по касательной.

— Нет, как раз скрасите наше одиночество, — улыбается она. — Подруга скоро улетает, а я остаюсь грустить.

— Улетаете? Надолго? — интересуется мужчина, удерживая взгляд на моем лице чуть дольше, чем принято.

— В Лондон. У меня там студия, — голос спокойный, автоматический. Я много раз повторяла эту фразу за последние время.

— Ого. Серьёзно? Звучит впечатляюще. А студия чего? — с интересом подаётся ближе.

— Фото.

— Круто, — кивает, чуть прищурившись, будто оценивает заново. В его взгляде появляется другое выражение. Как будто информация о студии изменила угол зрения. — Значит, вы не просто красивая, но ещё и умеете видеть красоту?

— Пытаюсь, — усмехаюсь не навязчивому флирту.

— А меня можете снять? Желательно так, чтобы я сам себе понравился… или лучше вам. — подмигивает, еще ближе подвигаясь.

Я отвечаю что-то нейтральное, но уже не слушаю себя. Где-то в глубине начинает скрести чувство, что на меня кто-то чересчур уставился. Как будто не просто смотрят — всматриваются. В спину, в затылок.

— Вам наскучили мои дилетантские познания… может, потанцуем тогда? — по-своему растолковал мужчина мою отрешённость от разговора.

Очень вовремя музыка переходит в мягкий ритм — не слишком быструю, не слишком интимную. Я киваю, позволяю увлечь себя на танцпол.

Он кладёт руку мне на талию — пальцы ложатся точно под край топа, на голую кожу. Касаются открытого участка, скользят едва-едва. И я чувствую, как напрягается его дыхание.

— Признаюсь, мне очень сложно сосредоточиться на музыке, когда вы вот так рядом, — шепчет, склонившись ближе.

Я чуть улыбаюсь. Он воспринимает это как приглашение, чуть сильнее притягивает к себе. А я не возражаю — позволяю лёгкое заигрывание. Но… где-то в глубине едва уловимо что-то ёкает. Словно знаю: за мной следят. Меня изучают. И в какой-то момент я понимаю, что перестаю слушать его. Мои глаза уже скользят по залу, будто сами ищут.

Мы ещё немного танцевали, почти в тишине, я не могла сосредоточиться на разговоре. Музыка сменилась, и мы вернулись за столик, где подруга уже вовсю флиртует. Ее коктейль сменился на что-то крепче, смех стал звонче. За столом появились новые лица — двое мужчин.

Один из них, чуть старше, с пронзительно тёмными глазами, смотрит на меня с интересом, но без спешки. Притягивает к себе взгляд. Видно, он не просто болтает с подругой — ждал, пока я вернусь.

— Я бы тоже хотел вас пригласить на танец, — говорит, вставая. Протягивает руку. Вежливо. С вызовом.

— Обойдёшься, — рычит у самого уха голос, знакомый до дрожи. И в ту же секунду горячие руки Марка обхватывают меня за талию, притягивая к своему телу. Плотно. Без права на шаг назад.

Атмосфера меняется. Его появление не требует объявления — он не просто вошёл, он заполнил собой всё.

Мужчины за столом замолкают, мгновенно считывая патовую ситуацию. Один отходит в сторону, другой делает вид, что увлечён телефоном. Никто не спорит. Никто не проверяет границы, не возмущается наглому вторжению.

Все всё поняли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я замираю в его руках. Его запах — совсем близко. Его голос... Проклятие. Теперь хоть понятно, кто прожигал во мне дыру взглядом.

— Ты что, по клубам ходишь? — шепчет он, всё ещё сдержанно.

— Отпусти… — вырываюсь, злая, резкая. Распугал мне всех ухажёров.

— Ш-ш-ш… дикая, — бархатно произносит в ухо. — Норов позже покажешь. Сейчас просто дай насладиться танцем.

— Немедленно отпусти!

— Ни за что, — спокойно, но глухо отвечает он.

— Пошёл ты, козёл! — рычу, толкаясь. — Какие же все мужики козлы… Ты только женился, двух дней не прошло, а уже по клубам шляешься!

— Я тебя искал, — отвечает Марк, разворачивая меня к себе и тянет ближе, фиксируя сильной рукой мою спину.

Моя грудь касается его рубашки — топ слишком тонкий, чтобы защитить. Соски тут же становятся чувствительными, царапаясь о ткань. Я прикрываю глаза, стараясь сдержать себя.

— Ты чего дрожишь?

А я и вправду затряслась.

От накатившего. От того, как его ладони скользнули по пояснице — между топом и поясом брюк. От воспоминаний. От тех эмоций, что никогда не станут «в порядке вещей».

Марк немного отстраняется. Смотрит цепко, как будто выискивает во мне что-то. Черты лица меняются, становится жёстче.

— Нам троим надо поговорить.

— Да пошли вы со своими «разговорами»!

— В этот раз — только разговор, — ухмыляется он и чуть надавливает на поясницу, давая понять: он понимает, что она имеет в виду.

— Я никуда с тобой не пойду! — вырываюсь, и голос дрожит уже не от страха, а от злости, усталости, переизбытка всего. — Я пожалуюсь охране, и тебя…

— Это мой клуб, — спокойно перебивает Марк девушку.

Без вызова. Просто факт. Факт того, что ей с ним не совладать

— Что тебе… надо? — тихо сдаюсь.

— Просто поговорить. Обещаю.

Он выдыхает тяжело, как будто давно собирался с силами. Его следующие слова звучат почти как признание.

— Мы… с другом… совершили. Даже для нас это… черта. И чтобы её… переступить, нам надо понять. А понять без тебя — невозможно.

Я отвожу взгляд. Молчу какое-то время. Потом тихо, почти безнадёжно:

— Хорошо… Но где-то в общественном месте. Ресторан, например?

Наверно я начинаю его понимать. Мне тоже потребовалось время осознать, психологи, нужные и своевременные слова подруги, чтобы принять. Сильно сомневаюсь, что такие, как они, вообще допускают мысль о психологе. Но, скорее всего, оба до сих пор в этом застряли. А Марк — он только женился. Ему надо идти дальше. Только какого хрена он меня сейчас обнимает?!

— Не проблема. Выбирай время, — отвечает мужчина, до сих пор не разжимая кольца рук.

— Завтра днём… скажем, в двенадцать?

— Хм… Я бы предпочёл в шесть вечера. Адрес ресторана оставлю на своей визитке.

— В семь я улетаю. Мне неудобно.

— Хорошо, — и отступаю на шаг от девушки, выпуская ее «на свободу».

Она уходит. Резко, без истерики. Возвращается к подруге за пустой стол без ухажеров.

А я стою. Смотрю.

Я как владелец клуба могу сейчас разогнать всех к чёртовой матери. Закрыть зал. Поставить охрану. Остаться с ней наедине. Меня накрывало уже от одной близости с ней. Что она в моих руках. А когда еще почувствовал, что под ее тонкой блузкой ничего больше нет ........... ебать, как горел внутри от прикосновений ее грудей ко мне. Как зубного скрежета хотел спустить брительку с ее плечика.

Но, чёрт возьми, у меня страх снова поступить как мразь.

Следующий день. Около двенадцати дня.

Дима ходит из стороны в сторону — не спеша, с какой нервозностью. Костюм сидит идеально, галстук чуть ослаблен, а сам где-то не тут.

— Думаешь, она придёт? Могла ведь соврать, — бросает он фразу. Не сидит, не пьёт, не смотрит в телефон. Просто ходит, как в клетке.

— Обещала… — отвечаю, глядя в чашку кофе, будто там крутится ответ.

— Но ты не взял ни номера, ни контактов, вообще ничего. Просто надеешься?

— Успокойся. Хватит мельтешить! Ты взрослый мужик, а ссышь по ляжкам, как пацан, влюблённый.

— Да пошел ты!

— Тон убавь! Девушку своей страстью напугаешь. И так влез .... — рявкаю на друга.

— Да, я влез!! Я вообще не думал, что мне может кто-то ТАК зайти. Потому что сдох бы, если бы упустил. Хотя бы раз… без тебя. Марк, уйди с дороги и дай мне это гребаный шанс.

— Ты охуел??? – спрашиваю наконец Диму. – Только не говори мне, что всё это время ты смотрел на неё … с кольцом на пальце?

— А ты что, думал, я трахался с ней из мести тебе?!

— Ты из тех, кто сначала врёт себе, потом жене, … и теперь решил, что заслужил шанс? С чего вдруг?!

— С чего вдруг? Да хоть бы и ни с чего! Я хотя бы не прятался за красивую свадьбу и удобную невесту, Марк. И не растоптал чужую судьбу!

— Если ты такой, мать твою, понимающий — какого хрена всё ещё женат на моей сестре? И как ты, блядь, выражаешься — «топчешь чужую судьбу»?

Дима сжимает челюсть. Молчит. Его стандартная тактика — заткнуться. Мы, может, и не разговаривали все эти годы потому, что он всегда выбирал молчание. Дима не умеет идти нахрапом. И не поговорили бы, если бы не сама причина не нарисовалась и не сорвала с нас опять маски.

— Я подал на развод ещё до... до той встречи с девушкой. Я говорил тебе …….. Просто больше не выдерживал жизни с Мариной. Съедала. А потом ……. , — он делает шаг к окну, смотрит на город в лучах солнца. — А потом случилось то, что случилось. И я… отменил развод. Я остался. С женой. С адом. Потому что думал — её крики, её упрёки, её вечный холод — помогут забыть. Вытеснят мой личный ад. Я не герой, Марк. Я просто сдался. Больно было. Слишком.

Я смотрю на него. Впервые — без ярости. Потому что, чёрт возьми, понимаю. Он говорит — сдался. Пошёл, якобы, лёгким путём. Но жить с нелюбимой — это не путь. Это гниение. А я? Я держал себя в узде. Контроль, дисциплина, “правильная” женщина рядом. Всё было под расчёт. Но стоило ей появится, и меня накрыло эмоциями — неудобными, грязными, больными. Я не имею права ее хотеть, но ……….сука, как же она хороша в моих руках!!

В голове — каша. Больная смесь желания, вины и этого звериного «моё».

Я сам себе противен, но всё равно держусь за неё. И если Дима сейчас сунется — не выдержу. Разнесу всё к чертям, если только посмеет!

— Забудь. Я не дам тебе эту девушку, этого шанса — говорю наконец. — Сегодня она вернётся в Англию. И правильно сделает. Потому что рядом с такими козлами ей делать нечего.

— Тогда зачем ты позвал её? — Дима хмурится, впервые он готов драться.

— Чтобы мы могли посмотреть ей в глаза.

— …

— Чтобы хотя бы раз быть мужиками. Не как тогда. Сейчас. Перед ней..

Дима отводит взгляд. Губы плотно сжаты, желваки на челюсти ходит. Он весь напряжён — как будто сдерживает крик, но не может сдержать себя и ударяет со всей силы кулаком в стену.

Телефон начинает орать почти сразу. Резко ревя по нашим оголённым нервам.

Я хмурюсь, глядя на дисплей с изображением, и, сделав пару глубоких вдохов, отвечаю:

— Алло, — стараясь не выдать невесте, насколько та не вовремя звонит.

Ненадолго — тишина. Потом тихо, едва дыша:

— Привет, Марк ……. Я .. мы можем поговорить?

Голос почти беззвучный, но я слышу — девушка держится из последних сил. Как будто репетиция в голове шла тысячу раз, но теперь всё скомкалось.

— Да, — коротко ей отвечаю, боясь лишним словом еще больше обидеть.

— Я не буду спрашивать, почему. Я всё уже поняла, что не настолько хороша для тебя, но ….

— моя малышка, это не так!

— Просто скажи мне… (глоток воздуха) — Ты действительно не хотел? Всё это время?

Я сжимаю пальцы на телефоне, как будто он сейчас выскользнет.

— Я хотел… (молчание) — Но не тебя.

Тишина. Я начинаю слышать. Как она заплакала и с трудом сдерживает себя.

— Понятно, — говорит она наконец. — Мог бы хотя бы сказать об этом раньше. До платья. До гостей. До взгляда моей матери.

— Прости… ты же… ты моя малышка. Ты замечательная. Прекрасная. Ты точно встретишь своего принца. Но это не я, — говорю я ей самую банальщину, не зная как еще успокоить девушку, оставленную у алтаря.

— для меня это был ты!! Твоя забота, твое внимание. Стабильность, в которую поверила. ….. но потом я увидела, как ты смотришь на нее …… та девушка… это она, да?? Ты ради нее все отменил?

— Прости, все сложнее чем ты думаешь. – устало отвечаю .

— Сложнее ??? Тебе сложнее?? Я, как дура, думала, что у нас все по-настоящему. А ты — ты уже тогда был не со мной! Сколько раз вы надо мной смеялись, обсуждая как

«твоя малышка»

слепа!?

Она ещё что-то говорит, ее голос срывается, но уже не слушаю. Я внимательно слежу, как другая девушка входит в ресторан. Та самая. Настоящая.

И я просто кладу трубку. Молча.

— Привет, - говорит она просто одно слово, а у меня будто ток по коже.

Девушка оглядывается по сторонам, отмечая приподнятой бровью факт, что ресторан пуст. Только трое. Она — и двое мужчин, которых она не видела четыре года.

— Это тоже твоё заведение? — спрашивает Марка. Общественное место, да? Она ожидала кафе, людное….. А не этот обман!

Девушка аккуратно садится за стол напротив них, не сводя взгляда. Ни слова лишнего, ни лишнего движения — только выжидание.

— У меня вполне хватает денег, чтобы забронировать весь ресторан, — отвечает Марк спокойно, но почти вызывающе.

— Ясно. О чём вы хотели поговорить?

— О тебе, — спокойно вступает Дима, а внутри будто на секунду перестал быть живым — только глаза цепко следят за каждым её движением.

— Точнее? Вам интересно, как я живу? — скрещивает руки она. — Вроде и так ясно… Раз крутого фотографа из Англии с трудом «выписала» новоиспеченная жена.

— как тебя зовут, красавица? – спокойно игнорирует Марк на ее реплику.

— посмотри в интернете, — дерзит девушка.

Она переводит взгляд с одного на другого. Нет, она никого из них не боится, но присутствие обоих ощутимо, почти физически. Но именно рядом с Марком её пальцы будто чуть сильнее сжимаются на краю стола. Он бесит. Выбивает. Теперь становится яснее почему ее так унесло тогда.

— Мне несложно каждый раз обращаться к тебе называя как

моя сладкая

, — мурлычет мужчина, явно провоцируя.

— Марии, — произносит немного на французский манер, картавя «Р», тут же отступая под грамотным соблазнением

— Маша значит, — чему-то своему радуется Дима

— Марии, — растягивает соблазнительно имя девушки вибрируя голосом. — Скажи… — Марк смотрит прямо в неё. — Ты родила от кого-то из нас?

Она выдерживает паузу. Спокойно отвечает:

— Нет. Обошлось.

Тишина повисает. Звук воздуха громче, чем слова. Она сидит на другой стороне круглого стола — как на допросе.

— Может, ты что-то хочешь покушать? Кофе? — осторожно интересуется Дима.

— Так мы тут не одни? — облегчённо улыбается она. Первая улыбка за эти минуты вместе. Но нервы — всё ещё сквозят. — кофе, пожалуйста.

— Марии, у тебя потрясающая улыбка, — комментирует Марк

— Спасибо, — произношу через силу. Чёрт… Я начинаю нервничать ………. Хочется крикнуть - Марк остановись! Но я просто не смотрю на него. Я снова реагирую на него с того момента, как он подошёл ко мне в баре. С того момента, как мы договорились встретиться… втроём!

— Марии, ты постоянно в наушниках, какую музыку ты любишь слушать ? – любопытствует Марк

— Разную. У меня нет точных приоритетов. От классики в современной обработке до к-поп. — чуть удивляюсь я вопросу Марка. Я ожидала вопросы того дня, а не как не светская беседа.

— Ааа, мальчики в трико нравятся, — фыркнул Дима на мои предпочтения.

— Там есть и девочки в коротких юбках, — парировала я на легкую с его стороны бестактность, ужалив в ответ. — Сам что слушаешь?

— Шансон, чтобы песня была со смыслом, про пацанов, за жизнь, а не тарабарщина.

— можешь показать? — Марк немного закатывает глаза на реплику друга и взглядом указывает на мои наушники, что лежали на столе рядом с мной.

Я достаю телефон из рюкзака и включаю на громкую связь последний мой прослушанный трек.

— класс, я сам недавно скачал себе его же и постоянно на репите стоит в машине, — совершенно спокойно ведет беседу мужчина

— хороший телефон. Подарили? — отмечает Дима дорогую технику в руках девушки. Даже его телефон проигрывает по ценовой разнице.

— Не только у вас есть деньги, — отвечаю спокойно, даже без тени улыбки. В его голосе будто скользнуло:

у тебя спонсор, да?

— и от этого стало неприятно.

— А правда, что в Лондоне часто дожди? А сложно перестроиться на лево руля? — говорит Дима чуть торопливо, будто пытается просто поддержать лёгкую тему.

— нет, но часто. И нет, я пользуюсь общественным транспортом. В Лондоне так проще, чем стоять в пробках

— Я никогда не был в Лондоне, — продолжает Дима

— …..

— Марк, ты вроде тоже. Хотя этот постоянно куда-то летает.

— Да, до Лондона я пока не добрался, — спокойно отвечает мужчина, стараясь поддержать беседу

— Какие ваши года. И нет, я вас не жду в гости, — усмехнулась девушка на старанию этих двоих навязаться на приглашение. Не на ту напали, говорить «нет» я умею… практически всегда. Если только дело не касается желаний……..ладно, забудем. Не время.

— Я не об этом, прости, — сконфуженно говорит Дима. — а какое у тебя хобби?

— Димон, камон, не тупи …. по-моему это очевидно.

— Да, верно свое хобби я превратила в доход, — соглашается девушка с Марком. — В принципе, как и вы. Ведь скорее всего дальше работы ничего не видите

— а какие планы? Может есть мечта? — продолжает Дима засыпать стандартными вопросами, как на свидании

— с подругами поехать на концерт в Австрию. А так прям грандиозных - нету

— Марии, сколько тебе лет? – спрашивает Марк

— это личная информация, зачем тебе?

— моя сладкая, это мне решать зачем мне та или иная информация.

— Как показала практика… — хмыкает она, поднося чашку ко рту, — я не только твоя.

Марк усмехается. Чуть. Без злобы. И в этой усмешке — удовольствие. Ожидание.

— Наглая, — говорит Марк, почти с одобрением.

— Наблюдательный, — спокойно парирует она, ставя чашку обратно на блюдце. — Так, может мы все же поговорим о причине моего присутствия? Темы про погоду и левостороннее движение — это, конечно, мило, но если ваша фантазия на этом закончилась ….

— Мои фантазии… — Марк смотрит прямо в глаза, — будоражит, как ты выгибаешься в моих руках.

— Марк… заткнись. — Дима вмешивается. Ему не стоит вспоминать, как выгибалась она в ЕГО руках. Им вообще не стоит это вспоминать, если не хотят .....

— Ребята, у вас какие то претензии ко мне или к себе? Может вам стоит поговорить тет-а-тет? Я же правильно понимаю? Вы… друзья? Всё ещё?

— Да… — отвечает Дима.

— Хотя после того дня … сложно, — добавляет Марк, мрачно.

Наступила та самая пауза — не тяжёлая и не молчаливая, а будто воздух вдруг стал гуще. Говорить больше было не о чем. Точнее — всё важное уже сказано. Грубее нельзя. Мягче — не получится.

Дима слегка откидывается назад, будто дистанцируется. На лице — ничего, но по пальцам видно: сжимает салфетку вокруг костяшек.

Марк молчит, но не потому что нечего сказать. Он выжидает. Глаза не отводит. Чуть поджатые губы выдают — он напряжён.

А она… просто сидит. С прямой спиной. Как будто оценивает обоих. Или себя. Или вообще — всё, что здесь происходит.

Неловкость? Нет. Это не неловкость.

Это послевкусие. Когда всё слишком ярко, чтобы продолжать — и слишком живо, чтобы закончить. И когда каждый из них вдруг осознаёт — не знает, куда двигаться дальше.

— Давайте заканчивать. Ваше время истекло. Мне перед дорогой ещё кое-что выполнить. — Марии первая нарушает их общее молчание. Первая рвется в бой.

— Прости, — прохрипел Дима, наверно то основное ради чего они собрались. Ради раскаяние, которое жжёт. — Я… я

— Марии, — …. прошептал Марк следом, не зная, что сказать. Прости? Извини, что крышу сорвало? Что накинулись, как на течную суку два кобеля, и даже не попытались остановиться? Практически надругались над девушкой ….. — Я тоже прошу прощение.........может я могу как то возместить?

Она вскинула взгляд. В нём не было ни злости, ни обиды.

— Не смей, — выдохнула она. — Только не это. Я не жалею… Но если ты сейчас дотронешься до кошелька — это будет плевок. Я не грязная, Марк. Даже если мы вели себя как… — Она не договорила. Просто поднялась спокойно со стула.

И мы не остановили её. Потому что каждый из нас, даже ослеплённый адреналином, в тот момент понял — дальше нельзя. Ни словом, ни жестом. Ни шагом за ней. Догонять её сейчас значило бы предать то последнее в нас человеческое. И еще больше ранить саму девушку.

— Марк, она уходит ………… неужели ты даже не остановишь? — шокировано спросил Дима, наверно до последнего не веря в слова друга.

— Я говорил ранее, ей с нами не по пути. — Марк подходит к стойке бара. Наливает себе виски. Не пьёт. Просто держит. Смотрит в него, как будто там что-то важное. Потом достаёт из кармана что-то мелкое — резинку. Её. Ту самую, которая тогда осталась у него в ладони, когда всё кончилось. Смотрит. Убирает обратно.

— Ты ведь тогда даже не смотрела на меня…, — шепчет себе Дима

5 глава

Эпилог

Прошло время. Столько, сколько нужно, чтобы выдохнуть. Чтобы раны затянулись, но зуд под кожей остался.

Она осталась в Англии. Работала. Жила. Без грандиозных планов, так по мелочи. Иногда мужчины появлялись. Но никто не прикасался так, как Марк. И никто не смотрел на неё так, как Дима в ту секунду, когда терял ее в объятьях Марка.

Однажды она получила личный email от Марка – «

Если захочешь просто кофе – я рядом».

И больше ничего – как тихое «я жив».

Однажды утром, спеша на встречу с клиентом, Марии, как обычно, пребывала в своих мыслях. В голове — рой задач: что доделать, что отложить, кому ответить. Пальцы набирали сообщение в телефоне почти вслепую, а сама она уже на лондонском автомате лавировала сквозь толпы — ни на кого не налетая. Небольшая заминка на светофоре, цепляю взглядом — на мосту, там подальше - стоит пара. Мужчина держал за талию улыбающуюся женщину — светлую, лёгкую, весеннюю. Он что-то говорил ей, а она откинула голову, смеясь так звонко, что городской шум, казалось, на миг смолк.

Марии остановилась на миг, подглядывая издалека. Они очень просились в кадр. Руки уже потянулись за фотоаппаратом — поймать линию, свет, тепло между ними. Но вместо камеры только улыбнулась счастью Димы и побежала дальше на встречу с заказчиком.

Клиент оказался редкостным занудой. Капризный до невозможности, с претензиями на "особый взгляд", но при этом с часовым опозданием. Пока он добирался, свет окончательно ушёл, и задуманная композиция рассыпалась, как карточный дом. И не отказаться - всё оплачено заранее, работа подписана, график подогнан. Пришлось выкручиваться, спасать, что можно. Делать вид, будто всё идёт по плану и я знаю, что делаю.

Когда всё наконец закончилось, Марии буквально выползла из съёмки.

Пробки в метро — час пик, толпы, духота. И только одно желание: добраться до студии и просто выдохнуть. Она уже мечтала закинуть тонну фото на загрузку в свой комп и наконец отпустить этот день.

— Марии, вас мужчина дожидается в кабинете. Такой… слов не подобрать! — радостно встретила её администратор и с важным видом подняла палец вверх — мол, товар высшей пробы.

— И кого ещё нелёгкая занесла, — бурчит Марии себе под нос, одновременно отбивая сообщения от тупого клиента, который не может понять, что фото будут не «завтра с утра», а когда будут. — Я устала, никого не хочу видеть. И вообще — рабочий день закончился.

Она открывает дверь — и замирает.

— …Марк.

Он сидел в кресле за её рабочим столом, спиной к ней. Не обернулся. Не дёрнулся. Спокоен и уверен. Расположился, как у себя дома. Даже чашка кофе уже стояла на столе — как будто не она зашла к себе, а он вызвал её к себе на ковёр.

— Красиво у тебя тут, — говорит спокойно, обводя взглядом кабинет: художественный беспорядок, награды, фото на стенах, и добавляет, почти рассеянно — было ...

— в смысле?

Марии хмурится, не понимая, на что ей в первую очередь реагировать — на его визит, на его слова… или на то, что ни здрасьте тебе, ни до свидания. Мозг застопорился, тело застыло, эмоции догоняют только потом. А Марк, как всегда, властный, хищный. Он будто бы и не замечает её — продолжает разглядывать кабинет, всё ещё не поворачиваясь.

— Всё, что здесь, — указывает хозяин жизни на расписание в ее ежедневнике, — Отменить. Ты больше не работаешь ..... тут. Ты летишь со мной.

— Куда? — офигевши мямлит девушка.

— В ЗАГС.

— Но…

— В церковь. Если надо, и к чёрту. Но со мной.

Марк наконец поднимается со своего места.. Медленно. Без рывков. Просто встаёт так, чтобы оказаться напротив неё. Теперь уже смотрит в лицо — прямо, плотно. Не отходит. Не отступает. Только глаза прищуривает чуть сильнее.

— Ты охренел?! — взрывается девушка на заявления мужчины. Пальцы сами сжимаются в кулаки — бессознательно, крепко. Как будто еще одно его заявление, еще одна искра и она ударит его.

— Я попробовал. Раздельно. Хватит. — мужчина рубит короткими фразами, как ставя диагноз самому себе.

— А мне что с того? Кто тебе сказал, что я согласна? Что вообще хочу замуж? Кто…

— Это не вопрос, это факт. Собирайся, жена. Я не зову. Я тебя забираю. Такую сладкую …

Марк не теряя времени, притягивает её к себе, одной рукой за талию, второй — запрокидывает ей подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Его взгляд — голодный. Цепкий. Как у мужчины, который слишком долго сдерживался.

— Я соскучился, — выдыхает он, скользя губами по щеке, виску... ниже. Еле касается ее шеи. Туда, где кожа тоньше, где она помнит его до мурашек. Там, где у неё провалы в броне. Он не спрашивает. Он берёт. Но берёт медленно, со всей той бешеной выдержкой, что копилась.

— Марк, за дверью ...... там — пытается вырваться из кольца его рук, что тянули на себя.

— Похуй!

Марк скользит руками по ее телу — и замирает на линии талии. Свободные брюки сидят низко, почти на тазовых костях. А из-под них — прямо из глубины изгиба — выглядывает линия голого тела. Просто кожа. И крой боди — безжалостно высокий, почти до талии. Без трусиков, без пояса, без компромиссов.

— Мне нравится твоя стабильность в выборе одежды. … на тебе снова боди? — его голос — хрип, зверь, желание.

И на ней действительно боди и она вдруг вспоминает, как первый раз Марк справлялся с ее одеждой. И внутри… всё сжимается от предвкушения. Следующая секунда, он сажает ее на стол, становясь между разведенными бедрами. Одной рукой удерживая девушку за талию, второй обводит рисунок по кривой линии вдоль бёдер, под ткань. Пальцы проникают в свободный доступ раскинутых ног. Он тут же находит застёжку. Щелчок и ткань боди легко открывает доступ. Сегодня Марк не дает ей расслабится, а вводит в нее пальцы, играя с ее эмоциями.

— Ты безумный… — вырывается из неё стон.

— Дааа…тобой. Хочу видеть твои глаза, когда вхожу в тебя. Сними. Сейчас. — рычит он ей прямо в губы, требуя избавится от брюк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она даже не отвечает — только привстает, чтобы помочь. Полсекунды — и ткань мягко соскальзывает с ее попы на пол. Девушка ещё не успевает выдохнуть, как он тянется к своему ремню, расстегивает собственную ширинку — резко, как будто секунды лишней нет.

— Ты моя… — рычит Марк. — Моя, слышишь?!

— Дааа… — срывается с губ. Уже не стон — слабость. Сдача. Признание.

И одним движением мужчина влетает в неё — жадно, резко, как будто не может иначе. Тело девушки дергается в ответ — выгибается, насаживаясь до упора. Он хватает её крепче, сильнее. Двигается. Жёстко, точно, так, как она помнила. Так, как никто не повторил.

Конец