После него aka Секс после армии

Пролог

Я не верила своим глазам.

«Регистрация закончена»

светилось на всех экранах над пустыми стойками.

Раз за разом я сверяла номер рейса. Букву за буквой, цифру за цифрой.

Смотрела на время.

А потом на строчку: «Регистрация заканчивается за час до вылета».

И снова на время.

Почему, ну почему, ну почему я решила, что за полчаса?!

Это же международный рейс!

А я за последние несколько лет привыкла летать только внутренними, вот и приехала в упор, потому что терпеть не могу скучать в зале ожидания и местный кофе по заоблачным ценам.

Ну не дура ли?

Со всей силы я пнула свой чемодан жизнерадостного желтого цвета.

— И ты еще бесишь! — прошипела я, толкая его к стене и швыряя на пол.

С размаху плюхнулась сверху и уткнулась головой в колени. Но дешевый желтый пластик подо мной не выдержал такой нагрузки и хрустнул, впившись осколками в самую мякоть.

— Аааааааыыыыыыыыыыаааааа!!! — взвыла я, запрокинув голову к потолку, уже не в силах выражать свои мысли членораздельно.

— С вами все в порядке? — предупредительно-раздраженный женский голос над ухом хотелось послать нахрен прямым текстом.

— Нет! — рявкнула я. — Да! Остановите самолет!

— Извините, этого мы не можем…

— Тогда оставьте меня в покое!

Реветь на глазах у всего зала аэропорта было стыдно, но не реветь не получалось. Размазывая злые слезы вперемешку с тушью по лицу, я вытащила из кармана телефон и полезла искать контакт Ланы.

«Я дура!!!

— напечатала я вслепую. —

Я опоздала на самолет!»

«Куда летишь?»

— мгновенно пришел ответ, и я успела удивиться, что она не спит в два часа ночи.

А потом бросила взгляд на заголовок чата и покрылась с ног до головы ледяным потом.

«Уже никуда! Сорри! Промахнулась! Прости, больше не повторится!»

— быстро напечатала я и удалила предыдущее сообщение. Но было поздно.

«Бывший муж печатает…»

мигало в заголовке окна.

Как вообще его контакт мне попался под руку? Я что, не удалила его из папки Избранное?

«Так куда собиралась?»

— Максим мог быть на редкость упорным, если ему надо.

«В Аргентину. То есть, сначала в Стамбул, а потом в Аргентину»,

— призналась я.

А из Аргентины - обратно в Стамбул. Только на этот раз — океаном. На огромном белоснежном лайнере…

Этот круиз мне чудом нашла подруга-турагент, когда Максим от меня ушел.

Я в те дни бегала по стенам, висела на потолке, била посуду, ломала мебель, напивалась и уходила гулять среди ночи в надежде, что на пустой улице меня нападет какой-нибудь маньяк. Но маньяки шарахались от пьяной истерички, которая выла от невыносимой душевной боли прямо на огромную луну в черном зимнем небе.

Лана тогда спросила:

— Хочешь оказаться как можно дальше от него?

— Хочу! — не думая, ответила я.

— Две штуки евро есть? Могу устроить круиз через Атлантику, три недели, почти все время в море. Буэнос-Айрес-Стамбул. Судно перегоняют на европейские маршруты на лето, стоянок будет мало, развлекательная программа на троечку, но все остальное — по первому классу.

— Есть две штуки! — заорала я, хотя у меня не было. — Все есть! Даже загран есть! Только визы нет! Никакой!

— Она и не нужна, — успокоила меня Лана. — Только напишешь потом статью про этот лайнер, я тебя оформлю как свою сотрудницу по договору. Развеешься, успокоишься. Может, роман закрутишь с каким-нибудь красавчиком.

Деньги я заняла у родителей, отпуск на работе выбила шантажом. Только предвкушение встречи с Атлантическим океаном не давало мне сойти с ума и сорваться в штопор долгие недели ожидания круиза.

И вот теперь…

«И ты опоздала на самолет? Как всегда, понадеялась, что лично тебя будут ждать?

— пришло сообщение от бывшего мужа. —

Что ж, теперь я чувствую себя отомщенным за все те разы, что мы по твоей милости бегом неслись за поездами».

«Ну ты и козел…»

— написала я и едва удержалась от того, чтобы шарахнуть телефон об пол. Откинула голову, стукнувшись затылком о стену и закрыла глаза, чувствуя, как из-под век сбегают горячие слезы.

Я его любила. Все еще любила.

Еще сильнее от того, что я сама все испортила.

В один прекрасный день мне вдруг показалось, что в последнее время он стал уделять мне меньше внимания. Да и вообще как-то охладел. Я решила его взбодрить — и объявила, что хочу развестись.

Он ответил: «Хорошо, завтра идем в загс подавать заявление».

И мы пошли.

«Воспитывает», — подумала я, подписывая документы и хитро улыбаясь.

У нас ведь будет целый месяц, чтобы выяснить отношения и забрать заявление назад.

Он еще будет просить у меня прощения за этот день!

Но когда мы вернулись из загса домой, он начал собирать вещи.

— Ты что? — обалдела я. — Серьезно решил уйти от меня?!

— Ты самый близкий мне человек и навсегда останешься самым близким человеком. — сказал тогда Максим. — Но я тебя больше не люблю. Нам и правда лучше развестись.

Он уехал в тот же вечер. И больше с того момента со мной не общался. Сказал, что мне так будет лучше. Чтобы отболело.

Не отвечал на тысячи истерических сообщений, на сотни звонков.

Просто молчал. До сегодняшнего дня.

«Ты там ревешь?»

— мигнуло сообщение в чате.

Я словно услышала его слова наяву — знакомым ворчливым тоном.

Он слишком хорошо меня знал.

«А что мне еще делать?»

— напечатала я и уже собралась выключить телефон, но чат мигнул снова.

«Скинь фотку паспорта».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1. Самолет

Фотку паспорта? Я пожала плечами и скинула ему скан.

Терять-то уже нечего. Вряд ли он решит взять на мое имя кредит.

Прикрыв глаза, я откинула голову и еще немного постучалась затылком о стену. Дура, дура, дура! Ну как можно было умудриться продолбать такой важный рейс? Мне ведь всегда везло! Даже когда я опаздывала на поезд, кто-нибудь останавливал состав, чтобы мы успели добежать.

А в аэропортах достаточно было помахать посадочным талоном — и нас пропускали в самых диких очередях.

Мне всегда и во всем везло. И с Максимом тоже повезло. Красивый и успешный мужчина почему-то женился на едва-едва окончившей институт взбалмошной девице. Больше всех удивилась моя мама. Она-то была уверена, что с моим характером я никогда не найду себе мужа.

А мы жили вместе спокойно и счастливо. Максим не заставлял меня упахиваться по дому, я понятия не имела, какая у него зарплата и во сколько он вернется домой. Он не забывал дарить цветы без повода и подарки на праздники, а я никогда не требовала отпуск на Мальдивах или новенькую машинку.

Работала я только для удовольствия — устраивала корпоративы и благотворительные концерты для крупного холдинга.

Чистоту поддерживала уборщица, еда приезжала из доставки.

Поводов ссориться даже как-то и не было — несмотря на мой характер!

Детей мы пока откладывали — жизнь была хороша и без них, пока не хотелось ничего менять. Думали, что всегда успеется, торопиться некуда.

Теперь, получается, детей у меня не будет.

Потому что мне не нужны дети ни от кого, кроме Максима!

А вдруг…

Я даже замерла от внезапно пронзившей меня идеи.

Вдруг мое опоздание на самолет — это второй шанс? Моя удача?

Сама судьба задержала меня тут, чтобы мы могли встретиться и поговорить? Не зря же муж откликнулся на мое сообщение именно сегодня?

В ответ на мои мысли телефон толкнулся в ладонь вибровызовом.

— Ты где? — спросил Максим, и я чуть не прослезилась, услышав его голос. Так соскучилась!

— Возле стойки регистрации, номер 112, на полу, — послушно отчиталась я.

— Ага, — он ничуть не удивился. Привык, что я вечно валяюсь на коврах и газонах и предпочитаю любым скамейкам примоститься на краешке ограды. — Сейчас к тебе подойдут проводить на паспортный контроль и к самолету. Тебе очень повезло, что наш директор как раз собирался вылетать в Стамбул. Он согласился взять тебя на борт. Там пересядешь на свой рейс в Аргентину.

— А я успею? Там пересадка всего полтора часа!

— Теперь это тебя вдруг начало волновать? — проворчал Максим, но тут же смягчился: — Успеешь, успеешь. В VIP-терминале досмотры без очереди, еще и раньше своего рейса приземлишься.

В груди толкнулось что-то теплое и нежное. Я уже успела забыть, как это здорово — когда кто-то решает все проблемы. Без мужа у меня за три месяца жизнь буквально рассыпалась на кусочки.

— Спасибо огромное! — я хлюпнула носом.

— Постарайся не опозорить меня перед начальством. Потерпи, не исполняй свои обычные номера хотя бы пару часов, окей?

— Я не…

Он отключился, даже не дослушав мои оправдания.

Я посмотрела на телефон, закусив нижнюю губу.

А вдруг у нас не было все так хорошо, как я думала?

— Агата Брусницына?

Передо мной остановилась девушка в облегающем брючном костюме с планшетом в руках.

— Д-да? — подняла я голову.

— Можно ваш паспорт?

Она быстро пролистнула загран, что-то глянула на планшете и улыбнулась:

— Пойдемте со мной!

По служебным коридорам аэропорта мой треснувший чемодан катился с таким скрежетом и грохотом, что мне каждую секунду хотелось втянуть голову в плечи и попросить прощения.

Но улыбка девушки, открывавшей дверь за дверью служебным пропуском, оставалась неизменно доброжелательной.

Последняя дверь привела нас в просторную комнату с приглушенным светом и негромкой музыкой. Там стоял настолько мягкий на вид диван, что я едва поборола искушение прыгнуть на него и свернуться калачиком, как кошка. На журнальном столике россыпью лежали газеты и журналы, на стене беззвучно работал телевизор, транслирующий новостной канал.

— Пожалуйста, располагайтесь, Агата, — сказала девушка, ловко перехватывая у меня чемодан. — Сейчас подойдут сотрудники таможни и паспортного контроля. Ваш багаж проверят и упакуют для удобства. Хотите чая или кофе?

— Н-нет, спасибо, — я вертела головой по сторонам, умирая от любопытства.

Так вот, значит, где проходят все предполетные процедуры богатые и знаменитые? Не стоят в очередях, не ищут свободные поддоны для рюкзаков и курток, а спокойно попивают свой кофе, пока все формальности улаживают специальные люди?

Примостившись на подлокотнике кресла, я не удержалась и написала Максиму:

«Я тебя ненавижу, но я так тебя люблю! Спасибо-спасибо-спасибо!»

В ответ он прислал только смайлик.

Но и это показалось мне хорошим знаком.

Чувствуя, как холодеющее сердце подскакивает к горлу, я рискнула:

«Очень хочу, чтобы ты был со мной».

Никогда не любила этих тонких игр настоящих женщин. Максим говорил, что именно это его во мне и покорило. То, что я не скрывала, как он мне нравится, не притворялась, что у меня заняты все вечера, когда он хотел позвать меня на свидание, и с аппетитом поглощала за ужином стейки и пасту вместо скромных салатиков из трех листочков.

Но сейчас он не ответил.

Даже смайлик не прислал.

Весь мой интерес к VIP-терминалу тут же погас. Ну диваны и диваны. У меня дома тоже есть диваны. И чай. И кофе. Поэтому я просто дождалась, пока девушка с планшетом пригласит меня к выходу на летное поле. Оттуда черный минивэн доставил меня к трапу маленького остроносого самолета с золотистой окраской.

Паспорт мне вернули перед самым трапом, и симпатичный молодой стюард в фуражке и сверкающих ботинках занес мой позорный чемодан с зияющим в нем проломом в самолет.

Дверь закрыли прямо за моей спиной, и я прошла вслед за стюардом в салон. Там на роскошных белых диванах расположились несколько мужчин в деловых костюмах. При виде меня они замолкли, опустив бокалы с шампанским и коньяком, что держали в руках, и я остро почувствовала свою здесь неуместность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сюда, пожалуйста, — стюард жестом попросил меня проследовать за ним. Я опустила глаза и двинулась мимо них в хвост самолета.

Но, несмотря на предупреждение Максима «не позорить», я не могла просто молча проигнорировать людей, которые меня спасли.

Остановившись у столика, за которым сидел самый старший на вид, седоватый грузный мужчина с орлиным носом, я заставила себя поднять взгляд.

— Просто хотела сказать большое спасибо за то, что помогли мне… — начала было я, но мужчина усмехнулся, качнул головой и указал пальцем на соседа.

— Ему спасибо. Не мне.

— Извините… — я на секунду аж зажмурилась от чувства неловкости.

Вот теперь Максим меня точно убьет. Хотя нет. Не убьет. Он же не хочет со мной общаться. Не начинать же только для того, чтобы отчитать за плохое поведение!

Я повернулась к тому, кто сидел рядом.

— Хотела сказать…

— Агата, да? — тот, на кого указали, приподнялся с кресла и перегнулся через высокую вазу с фруктами, чтобы протянуть мне руку. — Тимур.

Его полураспущенный галстук качнулся от этого движения и сбил венчающий пирамиду фруктов маленький волосатый рамбутан. Тот подпрыгнул и покатился по столу, нырнув прямо в бокал в руках очень серьезного мужчины с густыми бровями.

Он так удивленно посмотрел на брызги коньяка на манжетах белой рубашки, что я не удержавшись, хихикнула.

Отвернулась в смущении — и встретилась с внимательным взглядом темных глаз Тимура.

Почему-то мне вдруг перестало быть смешно. Его пальцы крепко стиснули мои, я попыталась набрать в легкие побольше воздуха… И не смогла.

2. Неловкость

— Очень приятно… — пробормотала я.

Мне казалось, что мир вокруг плывет в жарком мареве, дрожащем над раскаленным асфальтом. Уши заложило, как будто мы уже набирали высоту, а ноги стали ватными, словно чужими.

Я попробовала отступить, но пошатнулась.

Тимур дернулся ко мне, но стюард успел первым.

— Давайте я вас провожу к вашему месту, — он подхватил меня под локоть и поволок в хвост самолета.

Широкое кресло, в которое он меня усадил, было развернуто спиной к салону, а оборачиваться было неудобно.

— Воды? — он уже открывал бутылку минералки и наливал ее в пузатый бокал. — Хотите перекусить?

— Нет, нет, спасибо! У меня все в порядке, — я чуть не смахнула бокал со столика передо мной и решила на всякий случай ничего не трогать.

— Тогда давайте я помогу вам пристегнуться, мы скоро взлетаем.

Едва слышный гул моторов и вправду стал громче, самолет дернулся и покатился по взлетному полю, за иллюминатором замелькали разноцветные огни.

Стюард проверил мои ремни и отправился помогать другим пассажирам.

Из-за шума я не слышала, о чем там шла речь. Надеюсь, они выловили несчастный рамбутан из коньяка!

Шум двигателей стал громче, натужней, самолет бежал по взлетной полосе все быстрее и наконец я почувствовала, как он отрывается от земли. Ощущения были совсем иными, не такими, как в «Боингах». Ближе, острее — как будто я пересела с автобуса в спортивную машину.

За всей этой суетой я даже забыла восхититься, что в первый раз в жизни лечу частным джетом! Эх, почему я не попросила шампанского? Сделала бы красивое селфи. Мне, правда, некуда его выкладывать, в соцсетях у меня только рабочие аккаунты.

Зато можно похвастаться девчонкам в чате! В четвертом часу утра они еще спят, зато когда проснутся, у меня будет куча новостей.

Главная из которых — Максим снова со мной разговаривает!

Более того — он совершил подвиг, спас мой круиз, не постеснявшись попросить о помощи своего начальника! Так не ведут себя с людьми, которых больше не любят.

Вообще, начальство своего мужа я представляла себе иначе. О его работе я знала довольно мало — он не любил делиться проблемами или на кого-то жаловаться. Все, что я знала — он занимается строительством элитной недвижимости. Клубные дома, премиальные поселки, загородные поместья.

Иногда он работал сутками, иногда уезжал в командировки — проследить за качеством материалов можно было только лично.

Я скучала по нему и не любила засыпать одна, поэтому у нас была традиция созваниваться перед сном, где бы он ни был. С момента, как мы стали жить вместе и до ухода Максима не было ни дня, чтобы я не поговорила с ним хотя бы полчаса.

Две тысячи дней засыпать под его голос… Неудивительно, что последние три месяца у меня была такая ломка, словно я слезала с героина, а не разводилась.

Про других мужчин я даже не думала.

До сегодняшнего дня.

Точнее, ночи.

Точнее — до взгляда в глаза совершенно незнакомого мужчины по имени Тимур.

Невозможность обернуться и узнать — он все еще на меня смотрит или уже занялся своими делами? — отдавалась зудом в кончиках пальцев. Я схватила бокал с минералкой, выпила его залпом и поставила обратно.

Точнее — думала, что поставила.

Каким-то невероятным образом я умудрилась промахнуться мимо подлокотника.

Бокал покатился по полу, к счастью, не разбившись — спасибо мягкому ковролину. Невесть откуда появившийся стюард тут же ловко его подхватил.

С каждой секундой полета я чувствовала себя все более неловко.

Такие приступы неуклюжести случались со мной в любой незнакомой обстановке. Максима это только забавляло. Он неизменно напоминал мне не надевать белые футболки, когда мы шли есть борщ, а в отпуск брать с собой духи только в небьющихся флаконах, чтобы не мыть гостиничные полы дорогущей «Баккарой».

— Простите… — пробормотала я, зажмурившись от смущения. — А где здесь туалет?

Мне срочно требовалось хотя бы пять минут уединения и немного ледяной воды в лицо.

Местные удобства меня разочаровали. Почему-то я ожидала увидеть на частном джете если не полноразмерную ванну, то хотя бы душевую кабинку. Тем более что в первом классе некоторых авиакомпаний они давно есть.

Но туалет здесь оказался таким же тесным и неудобным, как в любом эконом-классе. Не спасала даже золоченая фурнитура и полированные деревянные панели.

Жидкое мыло пахло дорого, вместо бумажных полотенец лежала стопка махровых, зеркало занимало всю стену, однако я умудрилась удариться локтем о раковину, чуть не взвыв от боли в задетом нерве.

Выскочила наружу я злая и взъерошенная, рывком дернув дверь — и лицом к лицу столкнувшись с Тимуром!

Что вообще положено говорить в таких ситуациях?

Думаю — ничего.

— Там… свободно! — выпалила я, в ту же самую секунду взмолившись о том, чтобы мой язык намертво прилип к нёбу.

— Спасибо… — задумчиво отозвался он, окидывая меня странным взглядом, от которого захотелось снова спрятаться в туалете и не выходить до самой Турции!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3. Пересадка

Старательно не глядя Тимуру в лицо, я медленно отступила в сторону, словно он был хищником, которого прямой взгляд или резкое движение могли спровоцировать на атаку.

Не поворачиваясь спиной, сделала шаг назад, к своему креслу… И заскочила в него, подобрав ноги и закрыв лицо руками.

Кажется, из всех хищников я назначила Тимура кем-то вроде крокодила, от которого можно скрыться, забравшись повыше.

Дверь туалета щелкнула, закрываясь, и я смогла поднять голову.

Ну что за детский сад, а! Почему я веду себя как полная идиотка?

Неужели за пять лет брака я настолько разучилась общаться с мужчинами? Или все дело в том, что Тимур — начальник Максима? Интересно, что он обо мне рассказал…

Искренне надеюсь, он не признался в том, что я его бывшая жена. Ради его собственного же блага!

Услышав, как дверь туалета снова открывается, я моментально забыла только что принятое решение попытаться вести себя адекватно и дернула к себе плед, висящий на спинке кресла. Тимур сейчас пойдет обратно на свое место и, если чуда не случится, я снова что-нибудь «исполню». Мой идиотизм просто не поддается контролю!

Поэтому единственное умное решение, что пришло мне в голову, было — закрыть глаза, притворившись спящей.

Мягкие шаги были почти не слышны, я ощутила лишь колебания воздуха, когда Тимур прошел мимо меня.

Точнее — не прошел.

Он почему-то остановился.

Совсем рядом, я остро ощущала его присутствие кожей. И чувствовала направленный на меня взгляд.

Надо было накрыться пледом с головой! А то сейчас меня выдаст дрожь ресниц, и станет еще более неловко. Хотя куда уж дальше.

Ну иди же, куда шел!

Но он почему-то так и стоял возле моего кресла.

Сложнее всего было контролировать дыхание. Мне хотелось вдохнуть поглубже, чтобы ощутить запах мужчины, стоящего так близко. Но приходилось дышать ровно и ритмично, как спокойно спящий человек.

Вдох… медленный выдох.

Что будет, если я попробую подглядеть из-под ресниц? Если он смотрит на меня, то я моментально спалюсь!

Глу-у-у-у-убокий вдох…

Выдох…

И-и-и-и-и-и….

Снова вдо-о-о-ох…

Проснулась я от резкого толчка.

Вскинула голову — в иллюминатор светило солнце, и наш самолет бодро катился по посадочной полосе.

В салоне было шумно, в воздухе плыли запахи свежевыжатого апельсинового сока и выпечки, одно за другим звякали приходящие уведомления о сообщениях.

Самолет катился все медленнее и медленнее, пока наконец совсем не замер. В то же мгновение передо мной появился стюард.

— Мы немного отстали от графика из-за погодных условий и прибыли в Стамбул с опозданием, — виноватым голосом начал он, и я с тоской подумала, что не судьба — это значит не судьба.

Похоже, круиза мне все-таки не видать.

— Поэтому у трапа ждет машина, она доставит вас прямо к вашему самолету до Буэнос-Айреса, — продолжил стюард. — Вылет задержали, но ненадолго, постарайтесь собраться побыстрее.

Соображала я примерно одну миллионную долю мгновения.

А потом моментально впрыгнула в кроссовки, запуталась в пледе, натянула кофту задом наперед. Губы пересохли от кондиционированного воздуха, волосы спутались от сна в неудобной позе и наверняка размазалась тушь, но я, разумеется, даже не заикнулась об умывании.

По трапу я слетела, чуть не навернувшись из-за незавязанных шнурков, обняла свой многострадальный чемодан как самого дорого друга — и маленькая шустрая машинка помчалась по взлетному полю прямо к аэробусу «Туркиш эйрлайнс».

Битком набитый салон самолета встретил меня крайне мрачными взглядами. Несколько сотен пассажиров совершенно правильно догадались, из-за кого они до сих пор так и не взлетели. Чемодан пристроили куда-то на верхнюю полку, меня проводили к моему креслу — увы, не настолько удобному, как в джете и самолет начал разгоняться, отправляясь в полет над Атлантикой, которую я уже завтра отправлюсь покорять на настоящем круизном лайнере!

Только когда нос самолета пробил ватный слой облаков, и меня снова начало вырубать от стресса и усталости, я сообразила, что забыла попрощаться с Тимуром… и остальными.

Невежливо как-то.

Хотя, с другой стороны, зато я поздоровалась с ними на все деньги!

Вновь проснувшись через добрый десяток часов, я оказалась в совершенно другом мире. В огромном шумном салоне самолета хныкал младенец, болтали соседи по ряду, визжали герои мультиков в планшете у мальчишки впереди меня. В туалеты выстроились очереди, стюардессы развозили тележки с напитками, лысоватый дядечка в спортивном костюме пытался делать зарядку в узком проходе — в общем, все выглядело так, как должно выглядеть на долгом рейсе.

Никакого тебе элитного коньяка, минералки в стекле, широких кресел и бизнесменов в шелковых галстуках. Можно попросить у стюардесс кофе, включить какое-нибудь кино и снова погрузиться в предвкушение удивительного отпуска на борту корабля.

Однако зря я думала, что на этом мои приключения закончились.

Прилетели мы в Буэнос-Айрес за двенадцать часов до начала посадки на круизный лайнер. Меньше было нельзя — я и без того рисковала опоздать. Что, кстати, почти случилось!

Лана забронировала мне номер в скромной гостинице недалеко от порта и даже выдала подробные инструкции, как добраться туда из аэропорта.

Вот только…

— Простите, мисс, все номера заняты! — развела руками смуглая и белозубая девушка на ресепшене.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4. Бар

— В смысле — все номера заняты? — не поняла я. — Но, постойте, у меня же забронировано!

Достать телефон дрожащими руками было непросто. Найти в нем документы еще сложнее. Мне ведь Лана присылала все документы, где они?

Черт, у меня же нет интернета в роуминге! А я понадеялась, что найду в переписке и ничего не скачала! И что теперь?

Двенадцать часов в незнакомом городе с разломанным на куски чемоданом — не катастрофа, но мало приятного.

— К сожалению, случился овербукинг и ваш номер уже занят, — продолжала девушка, не переставая улыбаться. — Мы приносим глубочайшие извинения, иногда такое случается.

У меня даже в носу защипало от обиды! От долгих часов в узком кресле самолета мой позвоночник свернулся в букву «зю», и с момента выхода из аэропорта я только и мечтала о том, чтобы наконец вытянуться во весь рост.

— Что же мне делать?.. — спросила я растерянно, от усталости попытавшись опереться на ручку чемодана. Но угрожающий скрип намекнул, что это плохая идея.

— Если желаете, мы поселим вас в другой отель нашей сети! — радостно предложила девушка.

В первую секунду я даже не поняла, что катастрофа откладывается. Только еще больше растерялась, ища подвох в ее словах.

— Но мне утром нужно ехать в порт… — я нахмурилась. — Как я доберусь туда из другого отеля?

— Не беспокойтесь! Этот отель находится прямо рядом с портом! Вам будет даже удобнее!

Мне оставалось только кивнуть, и меня с чемоданом со всеми почестями загрузили в автомобиль и выгрузили уже у входа в другой отель.

Совсем другой.

Предыдущий был скорее из серии «просто переночевать». В этом хотелось жить.

Жить, ужинать в ресторане, ходить в спа и бассейн, проводить конференции и приглашать друзей похвастаться.

Мраморные полы отражали свет хрустальных люстр, швейцары в мундирах с золотыми пуговицами распахнули передо мной двери и передали багаж носильщику. Подтянутый седоватый мужчина поспешно, но с достоинством вышел мне навстречу из-за стойки и обратился на идеальном английский с британским акцентом:

— Рады приветствовать вас в нашем отеле! На ваш счет уже начислены бонусные баллы в качестве извинения за накладку. Ваша комната еще готовится, но вы можете подождать в баре, где вас с радостью угостят лучшим кофе. Сюда, пожалуйста!

Лучший кофе — это хорошо, но гораздо больше мне хотелось принять душ и переодеться!

Правда, выбора все равно не было, поэтому я поплелась в бар.

Логично, что в таком шикарном отеле и бар выглядел шикарно: лиловая и золотая подсветка подмигивали друг другу, меняя местами зеркальный пол и потолок, вокруг дизайнерских столиков из черного стекла водили хороводы причудливой формы стулья, с потолка свисали гроздья золотых и серебряных трубок, а стойка выглядела как консоль космического корабля.

— Кофе, пожалуйста, — попросила я, усаживаясь за край этой консоли и жалобно улыбаясь кудрявому бармену. — И можно ли у вас зарядить телефон?

— Конечно! Одну минуту!

Даже бармен выглядел куда роскошнее меня. Было немного неловко за свои джинсы и свитер, в которых я провела уже сутки. Устраиваясь на высоком табурете я попыталась как-нибудь незаметно понюхать себя — насколько все плохо?

Мой маневр заметила девушка, сидящая на противоположном конце стойки.

Она скрыла улыбку, отпивая коктейль через трубочку, но я поняла, что смеется она надо мной.

Девушка выглядела как мое отражение. Такого же роста, такой же комплекции, с тем же цветом волос и, кажется, даже глаз. Она почти не отличалась от меня — и отличалась кардинально.

Уверенной позой, изящными жестами — как она обнимала накрашенными губами трубочку! Обтягивающим платьем с открытыми плечами и разрезом, ненароком демонстрирующим всю бесконечность ее стройных ног.

Неброскими, но стильными украшениями — золотой браслет на правом запястье, маленькие женские часики на левом, тонкая цепочка с подвеской на шее.

Она не выглядела вызывающе или как-то особенно шикарно одетой, но здесь она была на своем месте. В отличие от меня. И наше сходство только подчеркивало мою неуместность.

Мне было не впервой пить кофе в каких-то пафосных местах, но все-таки раньше я попадала в дорогие рестораны при полном параде. В вечернем платье, накрашенная и под руку с Максимом, природная грация и харизма которого позволяла носить даже треники с майкой-алкоголичкой с таким видом, будто это последняя коллекция «Баленсиаги».

С мужем мне вообще было везде спокойно. Он выглядел и вел себя как «настоящий взрослый». Мог договориться о чем угодно, никогда не стеснялся задавать вопросы или требовать положенного. А я в свои двадцать восемь ощущала себя легкомысленной студенткой. Которая так и не повзрослела, даже когда он меня оставил одну.

И что теперь? Если Максим меня больше не любит — я не имею права находиться в дорогом баре?! В конце концов, может, я сильная и независимая женщина!

А та мадам на другом конце стойки — вообще, может, проститутка и работать сюда пришла, а не отдыхать. Как я.

К черту кофе!

Я постучала кончиками пальцев по стеклянной стойке, привлекая внимание бармена и тут же стыдливо спрятала руку, заметив, что на одном из ногтей ободрался лак.

Черт! Когда я успела?

— Будьте добры… — я одновременно улыбалась молодому бармену и пыталась вспомнить название коктейлей на английском. — Сделайте, пожалуйста, мне… — я запнулась. Больше ничего в голову не приходило: — «Секс на пляже»!

Кудрявый бармен сощурился и игриво мне подмигнул, а я зажмурилась, переживая приступ неловкости. Почему я «Мохито» не вспомнила?

— За мой счет, — раздался за моей спиной бархатистый голос.

И чуть-чуть сдвинув мою в сторону, через стойку протянулась мужская рука с «Ролексом» на запястье и кредиткой, зажатой между пальцами.

Я резко крутнулась на барном стуле, чуть не сверзившись с него. Уверенная рука легла мне на талию, помогая удержаться.

Развернувшись, я оказалась лицом к лицу с…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Привет, Агата, — сказал Тимур, даже не думая отступать, хотя между его грудью в белой рубашке и моей, нервно вздымающейся под свитером оставалось не больше пары сантиметров. — Я соскучился.

5. Коктейль

Опять из легких куда-то делся весь воздух, но я изо всех сил постаралась вдохнуть — и зря.

Вместе с кислородом в меня ворвался дразнящий аромат алкоголя, резковатый парфюм Тимура и его собственный запах. Запах горячей мужской кожи — терпкий, будоражащий и заманчивый.

— Что будете пить? — как ни в чем ни бывало спросил бармен Тимура.

— Виски, — не поворачиваясь, ответил тот. — Безо льда.

Его темные глаза не отрывались от меня.

Такая близость нервировала. Я неглубоко дышала, стараясь не наполнять легкие чересчур привлекательным запахом, и от этого сохли губы.

Машинально облизала их — и взгляд Тимура мгновенно переместился на мой рот.

Он смотрел так, что мне хотелось дать ему пощечину за непристойное поведение. Даже если бы он пялился на мою грудь, это не ощущалось бы настолько развратно, как подобный пристальный взгляд в упор на губы.

— Как… как вы здесь оказались? — спросила я.

— Ты.

— Что? — не поняла я.

— «Как ты здесь оказался?», — поправил Тимур.

— Мы еще не…

— Агата… — безжалостно оборвал он меня. — Это важно?

В сущности…

Если по-честному…

То нет.

Прям совсем нет.

Мне, конечно, было интересно, как он здесь оказался.

На своем джете? Но тогда почему не взял меня с собой?

Нашел он меня намеренно или эта встреча случайна?

Стоит ли мне заподозрить его вину в овербукинге?

Надо ли задуматься, о чем еще попросил его Максим?

Но не так интересно, как то, что он сделает в следующую секунду.

Куда посмотрит.

Снова в глаза?

Или продолжит рассматривать мои губы, пока они не начнут зудеть?

Уберет тяжелую ладонь с моей талии и отстранится?

Или…

Я сглотнула и приоткрыла рот, вновь набирая воздуха в легкие, потому что старый уже куда-то делся. Темные глаза Тимура сощурились, он склонился ко мне еще ближе, и на одно очень долгое мгновение, я поверила, что он сейчас меня поцелует.

И совсем не была против.

На стойку перед нами со стеклянным звоном приземлились два бокала.

Один томно изогнутый, с черной трубочкой ало-оранжевым слоистым коктейлем.

Другой — квадратный с толстым дном и наполненный виски на два пальца.

Я дернулась, смутившись от того, что бармен застал нас так близко — и чуть не смахнула со стойки обе бокала. Тимур вновь спас ситуацию, ловко придержав мой локоть.

Теперь одна его рука уверенно удерживала меня за талию, а другая…

С локтя она переместилась выше, обняв плечо. Потом пальцы скользнули по шее, вызвав ворох горячих мурашек, погладили меня по щеке.

Тимур едва заметно улыбнулся, когда я не отстранилась, и его большой палец дотронулся до моей нижней губы, упруго надавил на нее, вынуждая приоткрыть рот.

Что он себе позволяет?!

Что я ему позволяю?..

Завороженная молчаливым напряжением между нами, я разомкнула губы, подчиняясь его бессловесному требованию. И заметила, как сгустилась темнота в глазах напротив.

— Твой «Секс», — проговорил Тимур, и бархат его голоса шершаво прошелся по моим обнаженным нервам.

Он повернулся к стойке, взял бокал с коктейлем и вручил мне в руки. Я машинально стиснула пальцы, обжегшись о холодное стекло. Поймала губами пластиковую трубочку и сделала глоток.

Кисло-сладкий коктейль растекся по языку прохладой, смочил пересохшие губы, утолил жажду. В голове чуть-чуть зашумело. Последний раз я ела в самолете за несколько часов до приземления. Это была вареная курица с рисом, которая не вызывала аппетита, поэтому я лишь немного поковыряла ее пластиковой вилкой и отставила в сторону.

Поэтому алкоголь мгновенно всосался в пустом желудке, влился в вены, заставляя расслабиться и перестать тревожиться.

Я делала вид, что увлечена коктейлем, поэтому не поднимаю на Тимура глаз. Он стоял рядом — я сидела на высоком стуле и так мы были на одном уровне. Но я помнила, что в реальности он на голову выше.

Помешивая трубочкой звонко стучащиеся друг о друга льдинки, я украдкой рассматривала его из-под ресниц.

Смуглая кожа, плотно натянутая на скулах, густые темные брови, прямой узкий нос. Острую и четкую линию челюсти подчеркивает тень щетины. Густые и короткие ресницы очерчивают глаза, словно сурьмой, придавая восточного шика.

Губы…

На губах я зависла, и мне даже пришлось сделать еще глоток, потому что в горле вновь пересохло.

Темные, гладкие, нижняя чуть пухлее узкой верхней.

Почему-то мне казалось, что на вкус губы Тимура будут похожи на его запах — горьковато-терпкие, горячие.

Наверняка очень уверенные и напористые.

Как он сам.

Поэтому, боюсь, что только поцелуем все не ограничится.

На одно мгновение я вскинула глаза, но встретившись с его острым взглядом, вновь опустила их, старательно рассматривая коктейль в своем бокале. Осознав, о чем я сейчас подумала, я сделала большой глоток, на этот раз прочувствовав крепость водки в нем по полной программе.

Горячая мелкая дрожь прокатилась по всему телу, и Тимур, почувствовав ее, привлек меня к себе еще чуть ближе.

За три прошедших с нашего расставания с мужем месяца у меня никого не было. Я даже подумать не могла, что позволю прикоснуться ко мне кому-то, кроме Максима.

Но не это было главной проблемой.

А то, что и до него у меня никого не было.

Сама не знаю, как так вышло, что до мужа я даже ни с кем не целовалась и почти не бегала по свиданиям до конца института, хотя предложений было достаточно.

Максим очень удивился, поняв, насколько я неопытна.

Представляю, как удивится Тимур!

Я судорожно втянула через трубочку коктейль. Неужели я все решила? Или это алкоголь делает меня настолько отвязной?

Трубочка неожиданно издала скворчащий звук — на дне бокала почти не осталось жидкости. Медленно я поставила его на стойку, усиленно глядя куда угодно, только не на мужчину рядом со мной.

— Допила? — спросил Тимур.

Я неуверенно кивнула.

Он взял со стойки свой бокал, залпом опрокинул в себя виски, отставил его и крепко взял меня за руку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тогда пойдем.

И я пошла.

6. Душ

Голова кружилась, легкие горели, но пальцы в руке Тимура, наоборот, были чистым льдом.

Я выпила всего один коктейль, но казалось, будто напилась в хлам. Перед глазами плыл радужный туман, а звуки доносились словно из-под воды.

Тихий звон открывшихся дверей, разговор на английском, из которого я не уловила ни слова. Замирание под ложечкой, пока лифт едет вверх.

Время то растягивалось до бесконечности, и одна гласная в приветствии лифтера длилась несколько этажей, то сжималось, как пружина — и длинный коридор до двери номера промелькнул со сверхсветовой скоростью.

Только прижатая к стене сразу за дверью, ощущая властные руки на своем теле и пахнущее виски дыхание на щеке, я поняла, что прямо сейчас оно случится.

Оно — что?

Грехопадение?

Измена?

Шаг в новую жизнь?

Или — мгновение между прошлым и будущим, которое ничего не значит?

Утром я отправлюсь в путь через Атлантический океан, и никому меня не догнать.

Руки Тимура задрали свитер и коснулись голой кожи. Я вся покрылась мурашками — и встрепенулась, возвращаясь в реальность и трезвея.

— Мне… мне надо в душ! — выпалила я, упираясь ладонями ему в грудь.

В лицо смотреть было невыносимо, поэтому я не открывала взгляда от острого кадыка, выделяющегося на смуглой коже.

— …конечно. — Тимур выдохнул это слово после недолгой, но отчетливой паузы. Сделал шаг назад. — Сюда.

Он распахнул дверь, за которой я увидела стопку белоснежных полотенец на краю мраморной раковины и огромное зеркало с подсветкой. Не поднимая глаз, боком, снова опасаясь повернуться к нему спиной, я юркнула в ванную и захлопнула за собой дверь.

Вот только — увы! — замка на ней не было.

Но я же и не собиралась прятаться?

Скорее — наоборот…

Просто заниматься сексом с почти незнакомым мужчиной после суток в дороге — так себе идея.

Когда зашумела текущая из душа вода, я почему-то почувствовала себя намного спокойнее. Словно этот шум создавал завесу между мной и опасным, но притягательным мужчиной за дверью. Я стянула свитер, джинсы, отложила их в сторону. Поколебавшись, выскользнула из трусиков, смущенно спрятав их под груду одежды.

И шагнула под исходящие паром струи, едва удержавшись в первый момент от блаженного стона. Горячая вода барабанила по плечам, стекала водопадом по телу, унося с собой напряжение и усталость долгого путешествия. Волосы оживали, пропитываясь влагой после высушенного воздуха самолетов, аэропортов и автомобилей.

Потянувшись к полочке, на которой стояла батарея разноцветных флаконов, я вздрогнула, поймав в зеркале обжигающий взгляд.

Тимур стоял на пороге ванной в расстегнутой рубашке, под которой виднелась покрытая темной порослью загорелая грудь. Не отрывая от меня глаз, он расстегивал манжету на левой руке — медленно, словно завороженный.

Я даже не услышала, как он открыл дверь. Меня закрывала лишь затуманенная от пара стеклянная дверца душа.

Застыв на половине движения, я наблюдала, как он расстегнул одну манжету, вторую, стянул рубашку с плеч и, не глядя, отбросил в комнату. Он уже был босиком, так что оставались только брюки. Звякнувший пряжкой ремень тоже полетел за дверь. Но когда Тимур потянулся к пуговицам на брюках, я зажмурилась и отшатнулась в угол.

Несколько мгновений ничего не происходило, только брызги воды обжигали мою кожу, но тут что-то заслонило свет. Шум воды изменился, и я рискнула приоткрыть глаза.

Тимур стоял под душем прямо в промокших насквозь брюках, которые он так и не снял.

В руках у него был флакон с гелем для душа. Он открыл бутылочку, вылил на ладонь несколько капель и потянулся ко мне.

Его ладони легли мне на плечи, оглаживая их осторожно, будто бы без опасных мыслей. Скользили по мыльной коже медленно и нежно, давая мне привыкнуть к ощущениям. Я стояла, замерев, позволяя ему мыть меня. Смотрела в упор на твердый подбородок, покрытый темной щетиной, не осмеливаясь ни встретиться взглядом, ни опустить глаза ниже, чтобы проверить, как на него действует происходящее.

Ладони Тимура прошлись по моей шее, по ключицам, огладили руки, размазывая гель с тонким запахом по коже. Так и не коснувшись груди, он вернулся к плечам и развернул меня спиной. Прошелся по мышцам, разминая их сильными пальцами, и я прогнулась, подставляясь поудобнее.

Дошла очередь и до живота, и пока мужские руки массировали его со всей возможной нежностью, я чувствовала, как внутри зарождается горячая дрожь.

По ягодицам он прошелся быстро, не останавливаясь.

Приподнял мое бедро, чтобы намылить ногу целиком. Проделал то же самое с другой ногой.

Я подчинялась ему безмолвно, только каждый раз замирая, когда он приближался к самым чувствительным местам. Когда широкие ладони прикоснулись к внутренней стороне бедер, я ощутила, как внутри все сжалось и запульсировало.

В груди давно уже жгло и не хватало воздухи, и теперь этот огонь спустился вниз, к животу, еще ниже…

Тимур прижался к моей спине, а его руки осторожно обняли мою грудь, округлыми движениями размазывая мыльную пену по коже. Я дышала быстро и часто, приоткрыв рот и умирая от предвкушения и тревоги одновременно.

Потом одна его рука скользнула вверх, сжав мое горло властным ожерельем, а другая — вниз, коснувшись нежных складочек между ног.

Я инстинктивно, не задумавшись ни на секунду, развела бедра, позволяя ему накрыть мою промежность ладонью и чуть согнуть пальцы, касаясь того местечка, где сейчас в такт сумасшедшему пульсу вспыхивали короткие вспышки возбуждения.

Откинувшись спиной на грудь Тимура, я вжалась в него всем телом и ощутила, что под влажной тканью брюк скрывается нечто горячее и упругое. Я потерлась об это нечто попой и услышала бархатное рычание прямо над самым ухом.

Горячие губы коснулись моей шеи, а следом острые зубы прихватили тонкую кожу — и сжали.

По телу прокатилась жаркая судорога, вспыхнув огнем между ног — как раз там, куда уже добрались его пальцы. Я закусила губу, чтобы не застонать, но это не помогло. Волны дрожи пробегали одна за другой, заставляя выгибаться и тереться о его пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голова кружилась так сильно, что мне пришлось упереться ладонями в стену, чтобы не сползти на пол душа. Горячие капли стекали по нашим телам, смывая мыльную пену, но позволяя коже легко скользить по коже.

Почувствовав, как пальцы Тимура скользнули внутрь меня, я вскрикнула — и ощутила, как сильно дернулся его член. Он судорожно вдохнул, отстранился и, обхватив ладонями талию, резко развернул меня к себе лицом.

Двумя пальцами он задрал мой подбородок вверх, заставив посмотреть ему в лицо.

Я лишь на мгновение взглянула в темные глаза — и попалась в ловушку. Разорвать натянутую нить взглядов было уже невозможно. Приоткрыв губы, я хватала ртом то воздух, то текущую воду, погружаясь все глубже и глубже в темноту его глаз.

Теперь Тимур застыл на месте, держа меня за талию и больше ничего не делая, лишь глядя мне в глаза, и на дне его зрачков плавилось нечто невообразимое, невероятное, на что невозможно было смотреть.

Но я смотрела. Смотрела. Смотрела.

Чувствуя близость его обжигающей кожи.

Моя ладонь сама скользнула вперед и накрыла горячую плоть под мокрой тканью.

Ствол был непривычно толстым, совсем не таким, как…

Захотелось его увидеть. Так сильно, что я, не отрывась от глаз Тимура, медленно опустилась на колени и сама расстегнула его намокшие брюки пуговицу за пуговицей.

Спустила их на бедра…

7. Постель

Мне хотелось зажмуриться, до того непривычно было смотреть на член совершенно чужого мужчины. Так сильно отличающийся от того, что я видела у мужа, словно Тимур и Максим были из разных пород.

Такой темный… И другой формы.

А когда я попыталась обхватить его рукой, пальцы не сомкнулись вокруг головки, хотя я и сжала посильнее.

Тимур втянул воздух сквозь сжатые зубы, и я подняла на него взгляд. Темнота в глазах, смотревших на меня, затягивала в себя до головокружения. Все так же глядя снизу вверх, я высунула язык и дотронулась самым кончиком до гладкой кожи.

Тимур дернулся, словно его пробило электрическим разрядом, и уперся кулаком в стену.

Меня и саму трясло так, будто слабый ток пропустили по коже. Все ощущалось нереальным и далеким. Какой-то иной мир, похожий на бред или сон, в котором я обнимаю губами член почти незнакомого мужчины, имени которого я не знала еще сутки назад.

И все жду, что сейчас ударит гром, и небеса покарают меня за блядство.

Не может быть, чтобы подобное поведение оставалось безнаказанным!

Но гладкая кожа, которой я касаюсь языком, налитая плоть, которую обнимаю губами, напряженные мышцы бедер, в которые вонзаю ногти — все это реально.

Настолько пронзительно по-настоящему, что становится страшно.

Что же дальше?

А дальше Тимур отстраняется и выключает воду.

Избавляется от брюк, помогает мне подняться, закутывает в халат и подхватывает на руки.

Спальня за соседней дверью — всего два шага до кровати, куда он укладывает меня и тут же разворачивает махровую ткань, как подарочную упаковку.

Я тянусь к нему, стоящему надо мной на коленях, уверенная, что сейчас и произойдет все самое главное. Собираюсь обнять его, притянуть, ощутить внутри себя…

Но он сопротивляется.

Вместо того, чтобы накрыть меня своим телом, Тимур спускается ниже, разводит мои колени в стороны и накрывает горячим ртом истекающие влагой складки.

Его язык так точно и остро бьет сразу в нужное место, что я выгибаюсь навстречу с возгласом протеста, перерождающимся в громкий стон.

Мои пальцы скребут по туго натянутым белоснежным простыням, когда очередное движение языка запускает пронзительную волну возбуждения, заставляет низ живота пульсировать сладко-щемящим чувством.

Задыхаюсь, все никак не могу набрать воздуха в легкие, потому что язык движется все быстрее, не позволяя затихнуть одному всплеску, прежде чем на его место приходит другой.

Я настолько теряюсь в этих ощущениях, что не могу сосредоточиться на собственном оргазме. Для этого надо собраться, напрячься, сжать все мышцы до предела. Но то, что делает этот мужчина у меня между ног, напротив, заставляет расслабиться, ощутить, как волна за волной томление растекается во всем теле.

Не могу прекратить стонать, не могу не выгибаться на каждое прикосновение, перестаю считать волны пронзительного прибоя — а он все продолжает и продолжает!

— Хочу… — выдыхаю, собравшись. — Тебя хочу. Внутрь.

Он надвигается, накрывает тяжелым телом, приближает свое лицо к моему. Смотрит так внимательно, словно хочет увидеть что-то невысказанное.

Придвигается вплотную, губы к губам:

— Так?

И его пальцы врываются в меня, расплескивая пронзительно-сладкие волны, заставляя все мышцы скрутиться в жгуты. Трахает меня двумя пальцами, большим задевает пульсирующий клитор — и меня подбрасывает на кровати, как одержимую, я кричу в голос, хриплю, рву связки, рыча и захлебываясь, когда напряжение взрывается внутри.

Только когда судороги проходят, оставляя меня мокрой от пота и усталой, Тимур наклоняется и наконец касается губами губ.

Первый поцелуй после первого оргазма.

Он отводит мои влажные волосы от лица, целует глубже, вытягивая из самой глубины почти погасшую искру возбуждения.

Улыбается, глядя темными глазами:

— Продолжаем?

Не слишком болтливый мне достался любовник. Но это даже хорошо. Мне вдруг становится очень и очень легко. Мы тут собрались не беседовать, а совсем для другого. Можно не париться о том, что он обо мне подумает. Не беспокоиться, не сочтет ли слишком легкомысленной. Все уже случилось, я уже попробовала его на вкус, я уже впустила его в себя, я уже позволила его рукам распоряжаться моим телом.

Наши тела отлично общаются и без слов. И без нас.

Как хорошо, что к утру все закончится и продолжения не будет!

Это просто секс — тот самый, что без любви.

— У тебя есть?.. — это единственный вопрос, который меня сейчас волнует.

Я бросила пить таблетки два месяца назад. Не видела больше смысла, раз секса у меня больше нет. Кто же знал!

— Конечно.

С любопытством кошусь на круглую упаковку презерватива. На ней нарисовано что-то интересное, но в тот момент, когда мужчина раскатывает по крепкому, направленному прямо в зенит члену полупрозрачный латекс, как-то неудобно просить посмотреть.

Тимур нависает надо мной, сплетает наши пальцы, смотрит прямо в глаза и медленно входит, изгоняя все лишние мысли, словно бесов. Я обнимаю его ногами за пояс, поднимаю бедра, прижимаюсь ближе.

Глубже, глубже, глубже!

Но он двигается медленно, размеренно, в своем темпе.

Хочется быстрее!

Бесполезно.

Зато из этого темпа вдруг разгорается едва заметный огонь прежнего возбуждения. Вновь прокатываются сладкие волны по всему телу, растекается остро-пронзительное удовольствие, доходя до кончиков пальцев.

Когда я вновь дохожу до состояния, когда каждая волна так расслабляет, что оргазма не достичь — он резко выходит, переворачивает меня, ставит на четвереньки и резко вбивается на полную длину.

Я снова кричу, хриплю, надсадно вою, срывая голос, царапаю пальцами простыни.

Ощущаю, как глубоко внутри меня растягиваются мышцы, непривычные к такой толщине, отвыкшие от резких, жадных движений.

Тимур накрывает меня горячим телом, прикусывает нежное местечко на шее и хрипло рычит на ухо, содрогаясь всем телом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот и все?

И все на этом.

8. Продолжение

Я бы ушла прямо сейчас, чтобы доспать у себя в номере, но так вымоталась, что не было сил даже пошевелить рукой. Мышцы сладко ныли, а кожа была такой чувствительной, что прикосновение накрахмаленного пододеяльника почти причиняло боль.

Тимур деловито подгреб меня поближе, устроил мою голову у себя на плече и лежал, глядя в потолок, на котором скрещивались круги света от ночников у кровати. Одну руку он закинул за голову, другой задумчиво оглаживал мое бедро.

С мужем мы в такие моменты начинали самые важные, самые сокровенные разговоры: о детстве, о мечтах, о будущем. Сейчас же у меня даже мышцы языка устали и сил пошевелить им не было. Мысли ворочались в черепной коробке неповоротливыми пандами.

Я даже не сразу заметила, что мужская ладонь на моем бедре стала наглее. Касания из расслабленных стали целеустремленными, и цель их находилась там, где между ног было все еще влажно. Горячие губы скользнули по виску, задержались на мгновение…

Повернув голову к Тимуру, я встретила тот же пристальный взгляд, которым он меня окидывал в самолете.

Оценивающий.

Нет, не так.

Приноравливающийся.

В этом взгляде отчетливо читалось, что сейчас будет второй раунд, и Тимур уже прикидывает — как именно он меня развернет, в какую позу поставит и что конкретно сделает.

Это что же — в самолете он уже о таком думал?!

Ладонь скользнула на внутреннюю сторону бедра, собственнически накрыла мой лобок, а губы уже переместились к моей груди. Тимур развернулся, нависая надо мной и сначала втянул ртом левый сосок, а потом прикусил острыми зубами правый.

Этот укус сработал словно сигнал к пробуждению всего тела.

Огненные ракеты разлетелись по венам, заставляя кровь вскипеть, ноющие мышцы с наслаждением потянулись — и я вместе с ними, скрещивая лодыжки на пояснице Тимура.

Он снова внутри, и я подчиняюсь ритму — медленному, снова быстрому, опять медленному. Распахиваю глаза, когда уверенные пальцы находят припухший клитор и неторопливыми движениями заставляют огонь внутри разгореться до предела.

Между нами нет слов.

Но есть взгляды, прикосновения, стоны, рычание, хрип, отклик кожи на кожу.

Кажется, я больше не смогу, но он выходит из меня, поднимает мои бедра так высоко, что приходится почти встать на мостик — и впивается губами, засасывает, теребит клитор языком, и я кончаю еще раз, выгибаясь круче и выше.

Пока безжалостный оргазм выворачивает меня наизнанку, Тимур входит снова, крепко держа за бедра и нанизывает на себя мощными длинными движениями.

Это так хорошо, что спазмы удовольствия длятся и длятся, пока он не кончает, впиваясь в мягкую кожу железными пальцами. Выдыхает и переворачивается, устраивая меня поверх себя и накидывая одеяло.

Я лежу, чувствуя щекой мягкую поросль у него на груди, бездумно обвожу пальцами колечки, следую за ними до самого живота, где они сходят на нет. От пупка и ниже спускается только узкая густая дорожка волос — до самого паха, где вновь завивается колечками.

Живот у Тимура твердый, плоский, хоть и без прорисованных мышц. Но ему бы и не пошло. Он такой мощный, большой, и видно, что следит за собой. Больше харизматичный, чем красивый, я бы сказала так…

Хотя нет, когда он требовательно смотрит на меня темными глазами, опушенными густыми ресницами, я чувствую, как от восхищения все внутри сжимается.

Восхищения вперемешку с легким ужасом.

Что — опять?!

— Хочешь есть? — бархат в голосе царапается хрипотцой.

— Мммм…

Он тянется к телефону на тумбочке и делает заказ на испанском.

Немного завидую — даже мой английский оставляет желать лучшего, учить испанский я и не мечтала. А язык красивый. И очень Тимуру идет, словно он сам немного аргентинец.

Пока ждем еду, я дремлю, устроившись у него на груди, а он листает что-то в телефоне. Надо бы тоже проверить сообщения. Мой телефон остался…

Распахиваю глаза. Я забыла забрать его из бара!

— Что случилось? — Тимур мягко удерживает меня, когда я пытаюсь подскочить на кровати с дикой паникой на лице.

— Телефон! Поставила на зарядку в баре и забыла! Надо сбегать!

Оглядываюсь по сторонам, но из одежды только халат, валяющийся на полу. Или можно спуститься в бар, завернувшись в одеяло. Интересно, есть ли там дресс-код?

— Ничего страшного, — Тимур обнимает меня за плечи, и его мягкой силе физически невозможно сопротивляться. — Проснемся и сходим за ним.

Укладываюсь обратно, но пальцы все еще подрагивают от тревоги.

А если мы проспим? Опоздать еще и в круиз было бы чересчур!

Кстати, я почему-то упорно не рассказываю ему, что с утра сбегу из дворца, как Золушка. И даже туфельку не оставлю. Мы как-то вообще ничего такого не обсуждаем, и мне кажется неуместным сообщать ему о своих дальнейших планах. Думаю, он и не собирался посвящать меня в свои.

Стук в дверь вырывает меня из сладкой дремоты. Тимур идет открывать, не удосужившись даже завернуться в одеяло, и я любуюсь игрой мышц на его широкой смуглой спине и идеально подтянутыми мускулистыми ягодицами.

Воплей ужаса от двери не слышно, значит, персонал к подобному стриптизу привык. Возможно, даже считает это бесплатным бонусом.

Он возвращается с подносом и ставит его прямо на кровать. Под блестящими крышками на тарелках гора жареных креветок, хищные щупальца осьминога, украшенные зеленью, запеченные под сырными шапочками огромные мидии. В серебряной чаше — кусочки нарезанных фруктов. И рядом графин с ярко-желтым соком.

Довольно легкая еда. Кажется, Тимур со мной еще не закончил…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8.2 Утро

Я закутываюсь в одеяло и смотрю, как Тимур устраивается на животе рядом со мной, с вожделением глядя на поднос. Еще недавно он так смотрел на меня!

— Будешь? — кивает он на тарелку.

Мотаю головой, но через мгновение передумываю и тянусь за долькой апельсина. Я совершенно не голодна, хоть и устала. Мне больше нравится смотреть, как большой голодный мужчина поливает соком лимона щупальца осьминога и пожирает их, восполняя силы.

Закончив с осьминогом, он подхватывает креветку за хвостик, окунает в соус и подносит к моему рту.

— Давай, давай, — хмыкает он. — Ты потратила достаточно калорий, можешь себе позволить даже торт.

Я качаю головой, но он даже не предполагает ответа нет. Темные глаза сверкают, и я подчиняюсь, опасаясь его фантазии. Открываю рот и ловлю креветку.

Она такая свежая и вкусная, что, клянусь, ей даже в кошмарах не снились глубокие морозильники «Ашана», где ее сестры спят вечным сном в ледяных панцирях.

Тимур подносит к моим губам вторую креветку, и я открываю рот, уже не сопротивляясь. Едва заметная улыбка пробегает по его лицу. Кажется, он мной доволен — настолько, что я сама тянусь за следующей порцией, лишь бы увидеть это удовлетворение в его глазах.

— А ты знаешь… — я стираю соус из уголков губ кончиками пальцев под пристальным предвкушающим взглядом. — Какой эффект у морепродуктов? Ты специально их заказал?

— Знаю.

От его прямого взгляда вспыхивает кожа.

— И сок ананасовый специально?

Я не знаю, какой там сок, но мне нравится провоцировать его — такого большого, горячего и… нежного.

Тимур наливает сок в стакан, отпивает сразу половину и, глядя мне в глаза, говорит:

— Именно так.

Меня пробирает горячая дрожь. Разговор намеками, но слишком откровенный. Я как будто сама напрашиваюсь на продолжение.

Мой взгляд невольно перемещается к его бедрам. Ох, он уже в полной боевой готовности!

Вот неутомимый!

Подрагивающий от напряжения налитый темный член притягивает к себе взгляд помимо моей воли. Я сдвигаюсь чуть ниже, и Тимур все понимает, разворачиваясь так, чтобы мне было удобнее.

Ну не пропадать же ананасовому соку…

Засыпаем мы еще не скоро. Он действительно неутомимый.

У меня щиплет краешки губ от излишнего энтузиазма, с которым я принялась проверять теорию про сок. У меня проступают синяки на бедрах и засосы на шее. Я успеваю расцарапать Тимуру спину и оставить след от укуса на мускулистой ягодице.

И все же несколько часов сна мне достается.

К утру Тимур просыпается и берет меня еще раз. Нежно, неторопливо, обнимая со спины и рисуя горячие узоры языком на шее. В момент своего оргазма он прикусывает кожу сильнее, и неожиданно для себя я тоже кончаю от этой острой и сладкой боли.

Кажется, у меня сегодня секс за все три месяца воздержания разом.

— Я в душ! — сообщаю я, уволакивая за собой халат.

По пути бросаю взгляд на телефон Тимура и ахаю — времени до начала круиза совсем не осталось, надо торопиться!

Споласкиваюсь целиком, с сожалением смывая с себя запах этого мужчины. Заворачиваюсь в халат, собираю свою одежду и выхожу в комнату, намереваясь объясниться. Мне нужно в свой номер, чтобы переодеться в свежее, собрать остатки вещей, спуститься за телефоном — и на корабль.

Наверное, стоит как следует попрощаться. Жарким поцелуем или бессмысленным обещанием как-нибудь созвониться? Хотя нет, это уже лишнее.

Но в тот момент, когда я открываю рот, звонит телефон. Тимур смотрит на экран и нажимает кнопку ответа:

— Да! Слушаю! Да, я. Почему?

Он делает мне знак подождать и уходит в спальню, прикрывая за собой дверь. Сквозь нее ничего не слышно, только невнятные интонации, но тон не оставляет сомнений — разговор действительно важный и срочный.

Проходит минута.

Вторая.

Третья.

Стоять посреди номера с грязной одеждой в руках становится все более неудобно.

Перехватываю ее поудобнее и нащупываю в кармане джинсов ключ.

Ну…

Похоже, судьба все решила за нас.

Тихонько прикрываю за собой дверь, спускаюсь на пару этажей и нахожу свой номер.

Чемодан и аккуратно застеленная кровать смотрят на меня с порицанием.

Стараясь не думать, как называются женщины, которые приходят домой под утро в синяках и засосах, я быстро переодеваюсь и выкатываю чемодан к лифту.

Заторможенный ночной портье в лобби кивает мне, когда я кладу ключ на стойку и даже не проверяет, не пользовалась ли я мини-баром и не смотрела ли порнуху на платном канале. Я и не смотрела, я в ней участвовала!

Надо бы спросить, далеко ли до порта, нужно ли вызывать такси или доберусь пешком, но решаю, что не стоит задерживаться. Слишком красиво я ушла, жаль будет испортить прощание случайной встречей в холле, когда Тимур пойдет завтракать.

Отель действительно совсем рядом с портом, а круизный лайнер видно издалека. Огромный, белоснежный, высоченный — задрав голову, я пересчитываю палубы, но сбиваюсь уже на десятой.

Меня встречают на пристани, забирают багаж и объясняют, как пользоваться кондиционером, карточкой гостя, баром, куда идти завтракать и обедать, какая будет развлекательная программа и что делать на остановках.

От новой информации и недосыпа кружится голова, в ушах гудит, мир снова кажется нереальным.

Выхожу на палубу, чтобы посмотреть на отплытие. Высоченные красавцы-матросы ловко сматывают канаты, корабль дает прощальный гудок — и вот уже ширится полоска воды между причалом и бортом.

На берегу машут на прощание, играет музыка, летят туда и обратно воздушные поцелуи. А я все всматриваюсь в толпу в поисках крепкой мужской фигуры.

Все-таки женщинам вредно смотреть мелодрамы — у нас мозг разжижается и мы начинаем верить, что после одной-единственной жаркой ночи красивый и богатый мужчина так влюбится, что примчится с букетом алых роз наперевес и остановит самолет, поезд, теплоход — лишь бы забрать тебя себе.

И тут же сделать предложение, встав на одно колено и достав кольцо с огромным бриллиантом, которое купил где-то в перерывах между оргазмами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разумеется, никто на берегу так и не появляется.

Я отбываю в свой первый трансатлантический круиз хорошо оттраханной, но совершенно свободной женщиной.

Дорогие читатели!

Следующая глава выйдет 1 марта и дальше в планах ежедневное пополнение.

Кроме того, книга будет бесплатной в процессе.

Желающие смогут купить ее после окончания и так отблагодарить автора)))

Искренне прошу не воспринимать ее бесплатный статус как свидетельство низкого качества и, следовательно, разрешения хамить автору (почему-то у многих в голове это связано)!

Автор будет 1. Банить 2. Хамить в ответ 3. Закрывать комментарии

Давайте просто получим удовольствие от круиза!

9. Круиз

Берег уже скрылся из виду, и туристы, собравшиеся на прогулочной палубе, разбрелись по своим делам, а я все еще стояла на корме лайнера и всматривалась в линию горизонта.

Мир делился на две части: половина синего неба и половина синего океана. А между ними — белый корабль и я. Невыносимо крошечная по сравнению с огромным миром.

Чувства меня одолевали странные. Сосущая под ложечкой тоска и ностальгия, словно я отправлялась в неизведанные земли из родного дома и неизвестно было, вернусь ли обратно.

Пришлось даже напомнить себе, что это развлекательный круиз, а не ссылка.

Хуже всего было то, что я догадывалась, откуда у меня эта тоска, и мне это не нравилось! Привязываться к случайному любовнику совершенно не входило в мои планы, как бы хорош он ни был. Но Тимур за одну ночь умудрился вонзить в меня слишком много зазубренных крючков.

Развернувшись спиной к далекому берегу Аргентины, я отправилась осваивать свою каюту.

Мне повезло — изрядная часть кают на лайнере были «внутренними», без окон. Но я даже представить себе не могла, как можно жить в чулане. Мне кажется, я бы задохнулась в первый же час. И хотя за иллюминатором была прогулочная палуба, а сам он не открывался, это было все равно лучше.

В одноместной каюте экономили на чем только можно. Душ висел прямо над унитазом, в стол был встроен маленький холодильник, а узкая койка исключала всякие мысли о романтических приключениях на моей территории.

Шкаф был всего один и, конечно, все мои шмотки, рассчитанные на целый круиз, туда не поместились. Лана предупредила, что на ужинах принят вечерний дресс-код, поэтому я взяла с собой все пять своих роскошных платьев, которые покупала к каждому новогоднему корпоративу. Но этого было, разумеется, мало!

Классические брюки, кожаные в обтяжку, легкие палаццо, спортивные лосины, подчеркивающие попу так откровенно, что я сама пугалась. Что-то около полусотни топиков, три купальника, пляжное платье, сарафан для завтраков, узкая юбка и черная шелковая блузка для казино, драные джинсы и оверсайз худи, теплый свитер для прохладных вечеров…

Для всего этого места не хватило, и белье пришлось запихивать в навесные шкафчики, но все равно половину вещей пришлось вернуть обратно в чемодан, чтобы произвести ротацию, когда плавание перевалит за середину.

Душ я приняла, томно изогнувшись и идеально вписавшись во все выпуклости местного санузла, а вот одеваться пришлось уже снаружи.

На входной двери висело зеркало в полный рост, и я замерла, рассматривая себя с ног до головы. Моя кожа была испещрена следами страсти, оставленными Тимуром.

Несколько засосов на груди, один — самый яркий! — на шее, там, где он крепче всего сжимал зубы. Отпечатки пальцев на бедрах и запястьях и след зубов прямо на попе — его месть за мой укус в то же место.

Ничего, зато у него еще и царапины!

Я сладко зажмурилась, почувствовав, как сжимается внизу живота при воспоминании о том, что он со мной делал в тот момент, когда я оставляла эти царапины на мощных загорелых плечах.

Так, стоп!

Что было — то прошло.

Наслаждаться воспоминаниями буду на пенсии, рассказывая внучкам о том, какие были в мое время мужики.

А пока у меня еще есть время набраться новых впечатлений!

Я успела только натянуть тонкие розовые трусики и задуматься, какой наряд мне сегодня подходит под настроение, когда внезапно над головой у меня захрипел встроенный в потолок динамик и тут же взвыла сирена.

От пронзительного звука закладывало уши и ныло что-то в самой глубине костей, разливаясь по венам холодным ужасом.

Что происходит?!

На нас напали сомалийские пираты?

Мы врезались в айсберг и тонем?

Террористы захватили капитанскую рубку и рулят в Америку?

— Внимание! Внимание! Внимание! На корабле объявлена учебная тревога! — сообщил динамик в потолке густым мужским басом. — Просьба всем пассажирам надеть спасательные жилеты, которые вы можете найти в шкафу, и выйти из кают. Оставайтесь на месте до тех пор, пока члены команды не подойдут к вам, и не отметят присутствие. Подчиняйтесь всем распоряжениям членов команды! Внимание! Внимание! Внимание! На корабле объявлена учебная тревога…

После того как сообщение повторили на трех разных языках, сирена продолжила выть. Почему-то то, что тревога учебная, меня не успокоило. А где гарантия, что при настоящей тревоге они об этом честно скажут?

В панике я распахнула шкаф и, раскопав гору своих пакетов со шмотками, вытащила со дна ярко-оранжевый жилет. Ремешки, защелки, резинки… Я вертела его в руках и не могла понять даже, куда совать голову.

Потом вспомнила, что я в одних трусах — час от часу не легче! — и накинула первую попавшуюся футболку.

Кое-как обмоталась ремешками, что-то застегнула и выскочила за дверь.

В коридоре уже стояли обитатели соседних кают.

Дисциплинированные, нормально одетые и в спасательных жилетах.

Я рядом с ними выглядела реально как жертва кораблекрушения в борделе.

Но вроде бы жилет прикрывал все лишнее.

Мне так казалось. Пока в коридоре не появились члены команды — бодрые широкоплечие парни под два метра ростом. Они тоже были в спасжилетах поверх футболок с коротким рукавом, не скрывавших мощные бицепсы. По очереди подходя к пассажирам, они поправляли тем жилеты, перестегивали ремешки, шутили и улыбались.

Ну хорошо. Наверное, мы все-таки не тонем!

Ко мне подошел белобрысый парень с серыми глазами. Окинув меня взглядом, он ухмыльнулся и сообщил:

— Мадам, вы тут неправильно застегнули! — и полез расстегивать.

Под прикрытием оранжевого пенопластового жилета, его пальцы как-то так ловко прошлись по моей груди, прикрытой лишь тонкой футболкой. Когда он перестегивал ремешки, он и вовсе схватил меня за бедра, разворачивая поудобнее.

А потом поправил жилет, стоя прямо напротив, и нагло мазнул взглядом по засосу на шее.

— Мадам хочет фото на память?

— Что?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я и так стояла красная как рак, но он кивнул на других туристов, которые с радостью фотографировались в жилетах с членами команды.

— Или мадам хочет что-нибудь еще? — подняв светлую бровь, поинтересовался наглец.

Кажется, моего английского было недостаточно, чтобы решить — дать ему пощечину или просто вежливо отказаться.

— Отбой учебной тревоги! Уважаемые пассажиры, вы можете вернуться в свои каюты. Спасибо за содействие! — объявил динамик, и сирена наконец утихла.

Я воспользовалась блаженной тишиной, чтобы быстро юркнуть в каюту, где содрала с себя жилет и пинками затолкала его обратно в шкаф. Но одеться нормально не успела, потому что незапертая дверь каюты внезапно распахнулась.

10. Обед

— Сорри, мадам! — нагло заявил вломившийся в каюту белобрысый матрос. При этом на лице у него не было ни следа раскаяния. — Мне сказали, что у вас проблема с кондиционером.

Я отступила назад, потому что он продолжал надвигаться. И смотрел вовсе не на кондиционер!

— У меня нет никаких проблем, я не жаловалась, — поспешно ответила я. — Спасибо за беспокойство, у меня все хорошо.

— Вы уверены, мадам? — по лицу белобрысого расползлась препохабная ухмылка.

Он остановился — и вовремя, потому что еще шаг, и я бы уже начала орать. Благо дверь каюты оставалась приоткрытой.

— Абсолютно! — заверила я.

— В таком случае… — он еще раз окинул меня плотоядным взглядом, задержавшись на задравшейся на животе футболке. — Извините за беспокойство. Но если захотите, можете обратиться на ресепшен, и меня сразу пошлют к вам что-нибудь починить…

Он окинул меня — точнее, мою грудь! — прощальным взглядом, развернулся и вышел из каюты. Я тут же метнулась, чтобы запереть дверь, а потом еще на всякий случай натянула джинсы. Хотя что уж тут стесняться! Все, кто хотел — уже все рассмотрели!

Я только успела прийти в себя и вместо предательской футболки натянуть топ с высоким горлом, закрыв самый выдающийся засос, как по корабельному радио объявили время обеда.

При посадке мне вручили карточку с названием ресторана, где меня обещали кормить в круизе, но как его найти, я понятия не имела. К счастью, выйдя в коридор, я увидела, как обитатели соседних кают муравьиной цепочкой тянутся по коридору в одну сторону.

Вероятно, туда мне и надо было.

Среди пассажиров, которые направлялись обедать вместе со мной, большую часть составляли седовласые старушки, сухонькие и едва переставляющие ноги. Они выглядели так, что, кажется, ткни в них пальцем — рассыплются в прах.

Иногда этих старушек сопровождали не менее древние старички, от которых на весь коридор пахло модными парфюмами.

Ну, теперь понятно, почему на меня так матросы отреагировали.

За столом в ресторане, куда меня проводили девочки в форме, уже сидели две мои соседки на весь этот круиз.

Первой была шикарная дама лет шестидесяти в меховом манто. Хотя, может, и не шестидесяти — на ее лице было немало следов вмешательства хирургов. Кроме мехов на ней было черное платье с внушительным декольте, в котором покоилось золотое ожерелье со сверкающими зелеными камнями.

Дама беседовала с официантом по-испански, заказывая что-то из меню, и я было приуныла, решив, что пообщаться мне будет не с кем.

— Привет! Ты русская?

Но нет! Вторая соседка была существенно моложе — примерно моего возраста, даже помладше. Крашеная блондинка с яркими розовыми тенями, в розовых шортах и белой майке с алым сердцем из пайеток во всю грудь — она как будто сбежала с премьеры «Барби» пару лет назад и с тех пор не пересматривала свой стиль.

— Да! — Обрадовалась я. — Меня зовут Агата!

— Ксюша! Я из Ульяновска, но вообще путешествую. Занимаюсь криптой, консультирую по заработкам на ней. В круизе за вдохновением! А это… — она перешла на английский так легко, будто он был для нее родным. — Сильвия, она из Аргентины.

— Очень приятно, — кивнула дама в мехах. — Из Аргентины, но всю жизнь прожила с мужем в Техасе. Недавно он умер, и я отправилась в круз развеяться.

Пока нам несли заказанные блюда, Ксюша с Сильвией вели светскую беседу на английском, а я в основном улыбалась. Понимала я почти все, но вставить удавалось только какие-то совсем простые фразы вроде «Да, я тоже люблю, когда хорошая погода».

Зато когда перед Сильвией поставили огромную миску зеленого салата, она царственно махнула нам рукой и сообщила, что не расстроится, если мы поговорим по-русски.

К концу обеда мы с Ксюшей почти подружились. Она оказалась большой поклонницей японской косметики, а я только недавно о ней узнала, поэтому с интересом слушала лекцию о том, как надо подпитывать кожу изнутри, а не снаружи.

Сильвия, управившись с салатом, больше ничего есть не стала и степенно пила кофе, поглядывая на нас.

— После обеда урок бачаты на солнечной палубе! — обрадовала нас Ксюша, переходя вновь на английский. — Давайте пойдем все вместе? Покажем, как надо зажигать! Сильвия, я уверена, вы умеете!

— О, я прекрасно танцую, — уронила та с тонкой улыбкой. — Но в моем возрасте после обеда полезнее спать.

— Я тоже спать, — призналась я. Глаза уже слипались немилосердно, что неудивительно после вчерашней бурной ночи.

Тщательно заперев каюту, я упала в койку и сама не заметила, как проспала почти до самого вечера. Проснувшись, я потянулась за телефоном, чтобы посмотреть, сколько времени…

И вспомнила.

Я все-таки оставила его в отеле!

Ах, Тимур! Как-то дорого ты мне обошелся!

Как же я теперь? Без телефона в наше время как без рук. Надо ведь сообщить Лане, что я благополучно отправилась в плавание. Передать привет маме и подругам. Сказать спасибо Максиму, в конце концов! Если я не выйду на связь — они не начнут меня искать с вертолетами?

Я полезла в программу круиза, чтобы посмотреть, когда у нас ближайшая остановка.

К счастью — скоро. Но — в Уругвае.

Ведь там можно будет купить телефон?

Чтобы не сидеть в каюте, проклиная себя за глупость и гонять по кругу мысли о том, что могла бы и заскочить за телефоном, если бы кто-то не вытрахал из моей головы все мозги, я переоделась в платье и отправилась погулять по палубе.

Уже стемнело, как это часто бывает в южных странах. Несмотря на то, что лайнер сиял миллионом огней, за бортом — руку протяни! — царила непроницаемая ночь. Шум волн где-то далеко внизу, фоновое гудение моторов корабля, отголоски музыки с верхних палуб — все это не мешало ощущать себя потерянной в слишком огромном для меня одной океане.

Я прошлась вдоль борта, то и дело пытаясь выглянуть, чтобы увидеть звездное небо, наверняка ошеломительное здесь, вдалеке от засветки больших городов. Но слишком яркие огни на верхних палубах не давали насладиться видом. Дойдя до носа, я наконец оказалась под темным небом и запрокинула голову, открываясь бездне небес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Звезды вспыхнули так ярко, словно только меня и ждали. От колкого света миллионов далеких солнц закружилась голова. Ухватившись за перила фальшборта, я замерла, ошеломленная фантастическим звездным хоровором над головой.

И совсем не ожидала, что именно в этот момент вкрадчивый мужской голос мурлыкнет мне прямо на ухо:

— Почему такая прекрасная девушка гуляет в одиночестве в этот волшебный вечер?

11. Флирт

Надо же, еще и первый день круиза не закончился, а я уже нарвалась на кучу приключений!

Не зря народная молва гласит, что на запах мужика слетаются и другие мужики.

Надо брать, пока дают!

А то пройдет пара дней, и запах Тимура выветрится. Не факт, что я найду себе столько поклонников без таких козырей. Женщина после хорошего секса, говорят, по-особенному светится.

Тем более, что вот этот внезапный поклонник — очень даже ничего! Насколько я могла разглядеть его в полутьме.

Подкативший ко мне красавчик был одет в белые брюки и белую рубашку с коротким рукавом. Черные волосы были зачесаны назад, на смуглом лице — аккуратная бородка-испаньолка, как у Роберта Дауни-младшего.

— Девушка просто ждет ужина, а не страдает от одиночества,— кокетливо сообщила я. — Но, уверена, в компании ждать приятнее.

— Конечно, приятнее! — с энтузиазмом заверил меня красавчик. Выглядел он горячим мачо из Латинской Америки, но мог быть и испанцем. — Почему я не видел вас на коктейль-пати с офицерами?

— Я спала, — пожала я плечами. — А что? Там было интересно?

— Конечно, интересно! Там был я! Там вы бы меня разглядели при свете дня и влюбились, не пришлось бы соблазнять вас бессмысленной болтовней. Тем более, что английский — не ваш родной язык, да и не мой. Нам было бы проще объясниться на языке тела…

И он вальяжно оперся на перила, между делом придвинувшись ко мне поближе. Черные глаза сверкали даже в темноте, выдавая пылкую натуру.

Ого! Вот так откровенно ко мне давно не подкатывали!

— Так вы офицер?

— Энрике Роша, главный судовой врач к вашим услугам, — он склонился к моей руке, намереваясь то ли поцеловать, то ли пожать ее, но между делом ласкающими движениями пробежался по обнаженной коже.

— Если там все офицеры были такие галантные, зря я туда не пошла! — воскликнула я, незаметно отодвигаясь, чтобы вернуть пристойную дистанцию между нами.

Впрочем, я была вполне искренней — если все офицеры красавчики в духе этого Энрике, стоило бы присмотреться. Но все же я больше хотела его подразнить, легонько уколоть, чтобы не зазнавался.

Вечер, шум океана, звезды над головой, играющий моими волосами легкий ветерок и фривольности, которыми мы обмениваемся с горячим мачо — разве это не лучшее занятие в круизе?

— Поверьте, лучше меня вам не найти. А я нашел вас сам! — Энрике прижал ладонь к груди, подхватывая игру. И снова потянулся к моей руке.

На этот раз я позволила его губам коснуться тыльной стороны кисти. Он сделал это медленно, глядя мне прямо в глаза, и я почувствовала горячий кончик языка на коже.

Воу-воу, как-то быстро я качусь по наклонной! Еще утром я была в постели со вторым мужчиной в своей жизни, а тут уже очередной претендент норовит занять теплое местечко.

Четвертый, если считать белобрысого матроса.

— Неужели вы меня искали? — хихикнула я.

— Искал по всему кораблю! — он снова прижал ладонь к груди. — Не знал, чего ищу, но чувствовал, что сокровище рядом!

Ох, язык-то у него без костей.

Уверена, что не остается одиноким ни в одном из круизов.

И сейчас нацелился на меня. Вопрос в том — надо ли оно мне?

После развода во все тяжкие?

Нагуляться от души?

Или стоит все же искать новую любовь?

— Что ж, корабль большой, — признала я. — Выходит, вы потратили немало сил на поиски.

— Я ведь заслуживаю награды? — мурлыкающий тон стал еще слаще.

Энрике переступил с ноги на ногу легким танцевальным движением — вроде бы случайным, но так он оказался вплотную ко мне. И его ладонь опиралась на перила за моей спиной так, что это уже больше походило на объятие.

Устремив огненный взгляд на мои губы, он стал медленно наклоняться…

Я ускользнула из его объятий буквально в последнюю секунду.

Сложила руки на груди и спросила капризным тоном:

— Разве мое общество не награда само по себе?

Он расхохотался, запрокинув голову.

Белоснежные зубы сверкнули в темноте ярче звезд.

— Горячая штучка! Мне нравится! Может быть, я смогу насладиться вашим обществом на танцах после ужина? Дискотека будет на верхней палубе рядом с бассейном.

— Ой, знаете, я не очень люблю такие развлечения.

— Не любите танцевать? — изумился он. — Такая страстная девушка избегает возможности проверить поклонников в деле?

— Люблю, но не в такой большой компании, — твердо ответила я.

Энрике ощутимо приободрился.

Он решил, что это намек, что я хочу потанцевать с ним тет-а-тет?

— Тогда я вас встречу после ужина и мы пойдем смотреть вечернее шоу? — предложил он. — Будем сидеть в первых рядах рядом с капитаном!

— Честно говоря, для меня там будет шумновато, — сморщила я нос, вспомнив турецкие отели и их буйную анимацию. — Может, выберете что-нибудь поспокойнее?

— В музыкальной гостиной будет выступать джазовый квинтет. Саксофонист мой близкий друг, мы попросим его сыграть только для нас этой ночью!

Какой настойчивый!

Я нервно отодвинулась в сторонку, стараясь держать дистанцию между собой и этим горячим латиноамериканским парнем. Но шаг за шагом мы уже почти обогнули нос и переместились на другой бок корабля.

— Не слишком люблю джаз, — развела я руками. — Мои музыкальные вкусы весьма примитивны.

— Честно признаться, я тоже с трудом понимаю музыку без четкого ритма. Ритм в моей крови! — тут же согласился Энрике. — Но от прогулки под звездами с бокалом шампанского вы не откажетесь?

Я повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза. Такая настойчивость от мужчины была для меня непривычна. Неужели подобные мачо всегда такие упорные?

Может быть, все-таки согласиться?

Что я теряю, даже если это снова будет только секс?

Ведь он может быть великолепным — доказано Тимуром!

— Хорошо! После ужина, — сдалась я на милость победителя.

Энрике мгновенно просиял и даже промурлыкал какую-то фразочку на испанском. Жаль, что я не знаю язык.

Он достал из кармана телефон и предложил:

— Оставьте мне ваш номер, прекрасная незнакомка. Корабль слишком велик, я рискую искать вас снова всю ночь. Кстати, как же ваше имя?

— Э-э-э-э-э… Меня зовут Агата… — пробормотала я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кажется, мне снова придется обломать бедного Энрике.

И себе самой обломать интересное приключение тоже.

Теперь он точно решит, что все мои отказы — лишь попытки отмазаться от свидания.

— Так уж получилось, — вздохнула я. — Что телефона у меня нет.

Энрике поднял голову от экрана и посмотрел на меня с явным осуждением.

Мне даже стало стыдно.

Заморочить мужику голову и продинамить настолько наглым образом!

Ну у кого в наше время нет телефона, что за глупая отмазка!

Но тут из темноты за его спиной протянулась рука с зажатым в ней смартфоном.

В красном лаковом чехольчике. Таком же, как был у меня.

— Теперь есть, — сообщил знакомый бархатный голос.

12. С бокалом шампанского

Я перевела ошалелый взгляд со своего телефона на лицо того, кто его держал.

— Тимур!

— Ты кое-что забыла в отеле, я решил догнать и отдать, — небрежно сообщил он, глядя мне прямо в глаза. — Вдруг тебе понадобится дать свой номер какому-нибудь красавчику. Не портить же такую прекрасную ночь.

Я потрясенно молчала. Его появление было шоком. Еще большим шоком — то, что я чувствовала прямо сейчас.

Меня тянуло к этому мужчине с такой бешеной силой, будто мы прожили лет двадцать вместе, вросли друг в друга, а потом надолго расстались. И вот — встретились, хотя и не чаяли.

Но мы были знакомы всего сутки и расстались только этим утром.

Мне хотелось расплакаться и броситься ему на шею, чтобы он обнял меня покрепче и больше никогда не отпускал. Но я держалась. Лишь смотрела на него во все глаза.

Тень щетины, подчеркивающая твердую линию челюсти стала темнее — он явно не успел побриться с утра. Волосы в беспорядке, словно причесаться времени тоже не было.

Зато белоснежная рубашка, расстегнутая на груди и строгие, идеально выглаженные брюки подчеркивали его собранность на фоне расслабленного Энрике.

Тимур так же жадно разглядывал меня — его взгляд скользил по бедрам, обрисованным легким платьем, по груди, по шее, где он явно пытался рассмотреть следы своих преступлений. Но я слишком хорошо замазала засосы тональником.

Рука Тимура с зажатым в ней телефоном все еще была протянута ко мне. Я осторожно забрала телефон из его пальцев. Но вместо того, чтобы отдать его, Тимур вдруг перехватил запястье и притянул меня к себе.

Ровно две секунды — тик-так! — я смотрела в его темные глаза.

А потом он меня поцеловал.

Хоровод звезд свернулся в вихрь и рванул к нам, закручиваясь вокруг тайфуном, ноги подкосились, в груди разверзлась черная дыра, в которую и всасывался сияющий вихрь. Я бы покорно упала в объятия Тимура, если бы не успела прислониться к борту корабля. Жесткие бедра вдавили меня в него, алчные пальцы скомкали ткань платья, задирая его и вжимаясь ровно в те места, где еще не успели пройти синяки.

Тимур атаковал мой рот так агрессивно, будто хотел уничтожить любое сопротивление. Он жадно всосал мой язык, сплетая его со своим, вынуждая подчиниться.

Он так мало целовался прошедшей ночью — и теперь я понимала, почему. Его поцелуи были запрещены всеми международными конвенциями, как слишком жестокое и опасное оружие.

Я не знаю, где нашла в себе невероятную силу воли, чтобы последняя работающая клетка мозга успела скомандовать оттолкнуть его.

Жадно хватая соленый воздух ртом, я спросила:

— Откуда ты опять появился?!

Я быстро огляделась — Энрике совершенно правильно понял ситуацию и куда-то успел испариться за те секунды, что мы целовались.

Если это были секунды…

Потому что я была совершенно не уверена.

— И снова спрошу, так ли это важно? — хмыкнул Тимур.

— Конечно, важно! — меня было не сбить. — Ты вообще понимаешь, насколько это странно? Сначала мы расстаемся в Стамбуле, и ты появляешься в Аргентине! Потом расстаемся в Аргентине — и вот ты на корабле! Ты меня преследуешь? Зачем? Ты хочешь меня убить?

— Убить. И съесть, — он кровожадно ухмыльнулся. — Угадай, откуда я начну?

Мое запястье все еще сжимали его сильные пальцы, и подчиниться ему было легче, чем сопротивляться.

Начал он с моих губ.

Раздвинул острым кончиком языка, вонзился внутрь, чувствительно прихватил зубами, вытянул весь воздух из легких…

— Нет, хватит! — я снова совершила невозможное. Оторвалась от него, вывернула руку и отскочила в сторону. — Тимур! Это уже не смешно! Почему ты меня преследуешь?

— Нужна причина, чтобы преследовать красивую женщину, которую хочешь?

Все равно я не чувствовала себя в безопасности. Его тело было напряжено и готово к атаке в любое мгновение. Но что хуже всего — я была готова окончательно сдаться. Тоже в любое мгновение.

— Нужна! Если эта женщина… — я запнулась. Медленно выдохнула и постаралась успокоиться. — Кстати, а как Максим объяснил, кто я такая? Кем он меня представил?

— Интересный вопрос… — Тимур потер пальцами щетину на подбородке. — Какая связь?

— Вряд ли ты всех, кто опоздал на рейс, забираешь в свой самолет и отвозишь в Стамбул!

Он выдержал паузу в несколько секунд, пристально глядя на меня.

Слишком пристально. Под этим взглядом хотелось поежиться и признаться во всем. Даже в том, чего не было.

— Не всех, — ответил он наконец. — Максим сказал, что ты его хорошая, но безалаберная знакомая. И что он чувствует за тебя ответственность. Если тебе не помочь — ты пропадешь.

— Вот как… — выдохнула я. — Как интересно… Такая бестолковая бедочка, да?

Это уязвило. Максим сам признал, что при всей моей безалаберности, расплата настигла меня только сейчас! До сих пор я всегда везде успевала. Бегом, ценой нервов — иногда чужих! — но успевала.

— Да. — Тимур сощурил темные глаза. — Поэтому мне и приходится тебя преследовать. Вдруг попадешь в неприятности.

— Я так и поняла, — фыркнула я, складывая руки на груди.

— Так и кто же ты ему?

Он спросил это без улыбки, настолько серьезным тоном, что я не успела придумать, что соврать и надо ли вообще врать.

— Бывшая жена.

Тимур замер.

Его ладонь крепко сжала перила ограждения.

Он медленно смерил меня взглядом — тем самым, из самолета. Очень пристальным, очень внимательным, очень измеряющим. Я бы не удивилась, что теперь он легко мог бы сказать, какого объема у меня бедра и какой размер лифчика я ношу.

— Вот как… — уронил он тяжело.

Захотелось набрать побольше воздуха в легкие. Кислорода в том, что уже был, явно не хватало. Но это было больно — так глубоко вдохнуть.

— Поэтому ты понимаешь, что все что произошло… — я снова попыталась вдохнуть поглубже, и снова не вышло. — …происходит между нами — странно!

— Ты даже не представляешь — насколько, — мрачно отозвался Тимур.

— Ты его начальник, а я… И он еще просил за меня, то есть, должен… — продолжала оправдываться я, пока не осознала, что он сказал: — Что? В смысле — «насколько»?

— Неважно! — он отмел мой вопрос резким взмахом руки. — У меня есть к тебе предложение, Агата.

— Что?.. Какое?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Молчал Тимур недолго, но с каждым мгновением моя паника внутри разгоралась все сильнее, пока мне не показалось, что я сейчас закричу.

— Давай… — медленно сказал он, снова оглядывая меня с головы до ног, но так, будто знакомился заново. — Давай представим, что ты не знаешь, кто я. А я не знаю, кто ты. И мы незнакомцы, которые впервые встретились в этом круизе.

— Зачем?..

— Пойдем после ужина на дискотеку… — он продолжил, не ответив на вопрос. — Или послушать джаз? Ах, да, тебе не нравится джаз, в нем нет ритма. Тогда выйдем погулять с бокалами шампанского и случайно столкнемся в темноте. А дальше…

Он цокнул языком.

— И ты думаешь, я сразу запрыгну на тебя? Потому что ты такой неотразимый?

— Ну что ты… Мы же цивилизованные люди!

Что за чушь? Зачем мне играть в эту дурацкую игру, кто скажет?

Проще отказаться.

Но спустя час после ужина я в блестящем вечернем платье с разрезом до бедра иду по прогулочной палубе с бокалом шампанского в руке.

Пайетки переливаются волнами при каждом шаге, стеклярусная бахрома позвякивает легким хрустальным звоном.

На мне нет белья. Просто такое платье.

Ну, так совпало.

Тонкие каблуки туфель оставляют следы в ковролиновом покрытии палубы.

Я иду. И иду.

И иду.

Но почему-то ни с кем не сталкиваюсь.

Пока не прохожу всю палубу до самой кормы. Здесь шумно — слышен гудение моторов и плеск воды. И темно — подсветка осталась по боковым бортам.

…и кто-то вынимает у меня из руки бокал.

Кто-то обнимает за талию.

Кто-то открывает дверцу в ограждении с надписью «Вход воспрещен»

Кто-то утягивает меня за собой к спасательным шлюпкам, укрытым брезентом.

Кто-то задирает узкое платье, горячей ладонью властно скользит по коже, подхватывает под колено, вынуждая закинуть ногу на его бедро.

— Ну что, запрыгнешь на меня? — бархатно шепчет этот кто-то, и горячее дыхание касается того местечка на шее, где еще пульсирует след от его укуса. — Или мы цивилизованные люди?

13. Под звездами

В одной руке у Тимура мой бокал шампанского, другая стискивает мое бедро. Я прижимаюсь к нему плотнее и чувствую твердость в его брюках. Хочется тереться об нее, как похотливой кошке, наплевав на все приличия.

Запускаю пальцы в его волосы и приникаю к его губам, чувствуя, как начинает кружиться голова от такого знакомого вкуса.

Его рука нагло путешествует у меня под платьем, исследуя все не прикрытые трусиками нежные места. И между поцелуями я всхлипываю от нетерпеливой дрожи, жадно хватаю ртом воздух и вздрагиваю, когда его пальцы касаются нежной плоти.

Внутри меня становится влажно, а когда его палец проникает туда, преодолевая легкое сопротивление сжатых мышц, меня прошивает захватывающей дух судорогой.

Сейчас мне не нужны никакие предварительные ласки и подготовка. Сейчас мне нужно, чтобы Тимур взял меня прямо здесь. Растянул под себя, трахнул как следует, не дав ни единой мысли задержаться в голове.

Даже мысли о том, как позорни я по нему скучала, изо всех сил отгоняя это чувство, не признаваясь в нем даже самой себе. И как меня захлестывает желание и радость от того, что его руки прикасаются ко мне, от того, как резко и часто он дышит, от того, как его взгляд пронзает меня насквозь.

Я распахиваю его рубашку, обрывая с нее парочку пуговиц, со стоном провожу острыми ногтями по заросшей темными зарослями груди, еле удерживаясь от того, чтобы вонзить их в его горячую кожу, пор-р-рвать ее на кровавые полосы, впиться клыками в свежее дымящееся мясо.

Во мне клокочет безумие, я сама это понимаю, но не хочу ничего с ним делать. Прикусываю нижнюю губу Тимура до крови — и получаю в ответ такой же животный горловой рык.

Бокал с шампанским летит в сторону, с еле слышным звоном разбиваясь о палубу.

Вторая рука получает свободу — чтобы мять мою грудь под шелестящей тканью. Искать твердый сосок, выкручивать его до боли.

Я вскрикиваю и разукрашиваю его грудь десятью красными полосами.

В ответ Тимур резко задирает мое платье прямо до пояса, и уже два пальца врываются внутрь меня. Закусываю губу и пережидаю острую волну горячей дрожи, пробежавшей по всему телу.

Но мне мало его пальцев! Мое тело жаждет невыносимой наполненности, которую дает только его член. Поэтому нетерпеливыми пальцами расстегиваю его ширинку и со вздохом облегчения обхватываю упругий ствол ладонью.

Это странное чувство — будто именно такого движения, такого ощущения пульсирующей в руке горячей плоти и не хватало мне для счастья. По телу растекается тепло и спокойствие, в вены впрыскивается супердоза окситоцина.

— Трахни меня, — выдыхаю я, глядя прямо в темные, еще темнее окружающей ночи его глаза. — Трахни меня как свою…

Не договариваю, потому что Тимур запечатывает мне рот голодным хищным поцелуем. Член в моей руке становится каменно-твердым, и его хочется сжать изо всех сил, чтобы проверить, испытать эту твердость.

Пока мой язык сражается с языком Тимура в яростной битве, отвоевывая свою территорию и захватывая его, он достает презерватив и убирает мою руку, чтобы раскатать его по стволу.

Не могу не думать о том, что у уборщиков с утра будет та еще картина — осколки бокала и упаковки от презерватива.

Надеюсь, тут нет камер!

Но эта мысль проскакивает слишком быстро, чтобы испортить мне настрой.

Потому что Тимур уже полностью готов, он подхватывает меня двумя руками, вжимает спиной во что-то твердое позади — и нанизывает на себя. Голой кожей спины я чувствую холодную гладкость стали, но внутри — внутри так горячо, словно меня заполняет жидкая лава.

Я обнимаю Тимура за шею, висну на нем, ахаю ему прямо на ухо и, в тот момент, когда он входит до конца, впиваюсь в его шею ртом, чтобы заглушить громкий стон.

Он приподнимает меня и опускает обратно, заставляя вновь и вновь растягиваться для него как я и мечтала. Медленно, хоть я и мокрая — но я все еще не привыкла к настолько… объемному органу внутри себя.

Могла бы. Но прошлая ночь так далеко, словно была десять лет назад и все заново, все внове, все как в первый раз.

Запах соли, краски, дерева, чего-то смолянистого, брезента, которым укрыты спасательных шлюпки, железа и — совершенно дурманящий аромат мужчины, который я слизываю с его кожи.

— Смотри на меня, — велит Тимур, и я резко откидываю голову, ударяясь затылком о стальную опору позади.

В темноте почти не видно глаз — но взгляд, о, его взгляд ощущается всей кожей, для этого достаточно и света звезд, который обрушивается нас, пронзая своими острыми иглами.

Я обхватываю Тимура ногами за пояс, скрещиваю лодыжки на пояснице, плотно вжимаюсь в него, но это только замедляет его движения. А я хочу быстрее! Хочу бури! Хочу нетерпения!

Он чувствует мое лихорадочное нетерпение и выходит из меня, опускат на палубу, но не дает одернуть платье, хоть я и собираюсь это сделать. Вместо этого разворачивает спиной к себе, давит на поясницу, прогибая до предела, и врывается сзади, жестко ударяя крепкими бедрами.

Так он входит глубже, и я, упираясь ладонями в стальную поверхность, прикусываю губы, чтобы не закричать в голос. Над водой голоса разносятся далеко, я рискую порадовать всех, кто на палубу ниже и выше нас.

Хотя шум волн заглушает даже влажные шлепки, с которыми сталкиваются наши тела, все равно я чувствую, что мы слишком громкие — наше судорожное дыхание, непроизвольные стоны, хрипение, вырывающееся из глотки Тимура.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14. Босиком

Тимур таранит меня безжалостно и сильно, выходя почти до конца и вонзаясь обратно резкими ритмичными движениями. Я едва держусь на ногах, голова кружится и, кажется, с минуты на минуту я потеряю сознание от переизбытка ощущений.

Его ладонь хлестко шлепает меня по заднице, добавляя в фейервек ощущений горящую кожу и колючие искры, взрывающиеся в мышцах. Долго вытерпеть такое я не смогу. Это чересчур! Я сорвусь и улечу в космос. Или вывернусь наизнанку. Или…

Не знаю, что. Но я так больше не могу!

Закрываю глаза, открываю — ничего не меняется.

Могу.

Тимур наматывает мои волосы на руку и оттягивает голову назад, давая мне возможность увидеть яркие звезды над головой.

— Давай, кончай! — хрипит он мне на ухо, обдавая кожу адским дыханием.

Я бы и рада сказать ему, что надо еще кое-что сделать для этого, кроме того, чтобы долбить меня, как отбойный молоток — но не успеваю, потому что резкая судорога скручивает низ живота и выстреливает молнией по позвоночнику, рассыпаясь каскадом звезд в глазах.

Сразу становится так много влаги, что от движений Тимура внутри раздается неприличное хлюпанье, и по внутренней стороне бедер течет смазка.

Я чувствую, как Тимур напрягается всем телом и последними движениями буквально впечатывает меня лицом в стену. Руки подгибаются, и я щекой касаюсь холодного металла, только сейчас понимая насколько горячая у меня кожа.

Тимур прижимается к моей спине и тяжело дышит, а потом склоняется и касается губами и горячим языком того местечка на шее, с которого он уже слизал всю тоналку, и отпечаток зубов горит огнем.

Нам требуется некоторое время, чтобы прийти в себя.

Наконец он тяжело отталкивается, освобождая меня, и я разворачиваюсь, одновременно одергивая платье.

Несколько секунд неловких копошений по приведению себя в порядок, и тут же рядом с моей головой в стену утыкается ладонь Тимура.

Он склоняется ко мне, поправляет волосы, приводя их в порядок, оставляет легкий поцелуй, жгущий губы, и совершенно спокойным, чуть насмешливым голосом интересуется:

— Ты всегда так страстно прыгаешь на незнакомцев?

Сначала я даже не поняла о чем он! Но через мгновение сообразила, вспомнив о нашей игре в первую встречу.

Задрала подбородок и дерзко ответила:

— В темноте не считается. И если я не знаю твоего имени — тоже не считается.

— Меня зовут Тимур, — тут же сообщил он.

— Эй! Я думала, мы договорились! — возмутилась я.

— О чем?

— Что мы незнакомцы!

— Мы и были… несколько минут назад.

Фыркнув, я с трудом выпрямилась и сделала несколько шагов в сторону. Тимур перехватил мою руку и удержал, не давая далеко уйти.

Расправил мое платье на груди, одернул подол, провел большим пальцем по губам, и я с трудом удержала себя от порыва обхватить его ртом.

— А тебя как зовут? — спросил он с улыбкой.

Ах, ты все-таки хочешь поиграть?

Могу и поиграть!

Я выдернула у него руку.

Темные глаза сдедили за мной чуть настороженно, но по-прежнему проницательно.

Я медленно, по одной, сняла с себя туфли на каблуках. Они очень красивые, но не слишком удобные.

В глазах Тимура сверкнул явный интерес пополам с любопытством.

Взяла туфли за ремешки…

И бросилась бежать!

Выскочила за дверцу с запрещающим знаком, вихрем пронеслась по палубе, скатилась вниз по трапу и на несколько секунд скрылась в нише, чтобы отдышаться. Чуть не сбила с ног парочку старичков — убедилась, что Тимур меня не преследует и нырнула в приоткрытую дверь. Стуча босыми пятками пробежала по коридору, укрытому ковром, заскочила в лифт и спустилась на свою палубу.

Там на цыпочках прошла по коридору и наконец спряталась в своей каюте.

Возбужденно дыша, прислонилась спиной к двери. Уронила на пол туфли одну за другой.

Свет пока включать не стала — на случай, если Тимур знает, где я живу. Так и стояла, пока глаза не привыкли к темноте и только тогда боком скользнула к иллюминатору и задернула шторку.

Упала на койку и медленно выдохнула, уговаривая сердце перестать так суматошно стучать. В крови продолжал кипеть восторг вперемешку с отголосками возбуждения, и шальная улыбка против воли расплылась по лицу.

Я прижала ладони к щекам и зажмурилась, на мгновение возвращаясь к ощущению глубоких толчков внутри моего тела. Волна жара снова поднялась из низа живота, заставляя прикусить губы от острой вспышки возбуждения.

Грезы прервал короткий писк телефона, лежащего на столике. Уходя, я воткнула его в розетку, и он сам включился, когда полностью зарядился. Пару часов назад он едва ловил сеть, а сейчас на нем горели уверенные пять делений.

А на экране блокировки висело сообщение.

От контакта «Бывший муж».

Чтобы увидеть, что в нем, надо было нажать на экран, но я медлила.

Только что распиравшая меня радость вытекала, как из треснувшего кувшина.

Я возвращалась в реальность. Словно выходила на свет из темного кинозала после окончания лучшего в мире фильма. Или сползала с американских горок на подкашивающихся ногах, с трудом понимая, почему земля пытается ускользнуть из-под подошв.

В глотке комок, внутри тошнота, и то, как желудок подскочил к горлу — не так прикольно, как на аттракционе, когда поезд делал мертвую петлю.

Безжалостный свет реальности и твердость земли под ногами возвращали меня в мою жизнь неотвратимо и беспощадно.

Тоска по Максиму, ставшая за последние три месяца частью меня, моей личности, вновь растекалась чернильной лужей в груди. Я почти сутки не думала о нем.

О том, как все сама испортила.

О том, что своими руками разрушила наше счастье.

О том, что он больше никогда не захочет со мной общаться.

И все-таки я должна быть рада тому, что он сам мне написал.

Но почему-то когда я взяда в руки телефон и нажала пальцем на сообщение, меня охватило дурное предчувствие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

15. Завтрак

Утром меня разбудила музыка. Пока я сообразила, зачем мне в ухо играет что-то бодрое и кто рассказывает про температуру за бортом, сон окончательно слетел. Добравшись до выключателя бортового радио, я постояла, подумала… И решила, что раз уже встала, то можно пойти в душ и чистить зубы.

Но в следующий раз надо не забыть выключить к черту все эти развлечения. Кто вообще в круизе встает в такую рань? У меня отпуск! Я хочу выспаться!

Пока возилась с макияжем и выбирала одежду, уже пришло время завтрака.

Нет, ну в принципе неплохое расписание, жить можно.

На завтраке оказался шведский стол. Причем хороший, богатый, с огромным выбором, что сделало ситуацию еще хуже. Не знаю, как нормальные люди, а я с утра еще недостаточно проснулась, чтобы принимать такие жизненно важные решения, как выбор между апельсиновым и яблочным соком, яйцами-пашот и всмятку и какую булочку взять — с абрикосом или с шоколадом!

А там еще были йогурты, каши, пара десятков хлопьев, шариков, колечек и прочих подушечек, всевозможные намазки для бутербродов и даже целый отдельный стол, посвященный английскому завтраку. К счастью, тут проблема выбора не стояла — кровяная колбаса и фасоль всегда казались мне странноватым вариантом для утра.

Слава богу, хоть кофе было всего три стандартных разновидности, так что я решила позавтракать именно им. Ну и половинкой грейпфрута.

Устроившись в одиночестве за нашим столом, я положила рядом с собой телефон и тут же покосилась на него — блики утреннего неба отразились от экрана и мне показалось, что он включился.

Нет, ни одного нового сообщения. Только одно старое от Максима.

«Что у тебя там происходит? Что ты натворила в самолете?»

Я даже не стала открывать это сообщение, прочитала с экрана блокировки. Пусть думает, что я сплю. Очень уж не хотелось портить такой дивный вечер.

Хотя он все равно уже был испорчен. Я так и легла спать, не придумав, что ответить бывшему мужу на странную претензию. Но с утра идей так и не появилось.

В дверях ресторана появилась Ксюша — при полном параде, в короткой джинсовой юбке и топике, открывающем животик. Приспустив с носа солнечные очки, она подмигнула официанту, который тут же споткнулся и рассыпал целый поднос с сосисками.

Довольная собой, она гордо прошествовала мимо пунцового парня, собирающего сосиски с пол и приземлилась на свое место.

— Доброе утро! Как спалось? Я уже выпила кофе и встретила рассвет на палубе — обалдеть, как красиво!

— Доброе… — вяло отозвалась я. Ох уж эти жаворонки.

Но почему-то именно в этот момент я решилась и взяла в руки телефон.

«Тимур что-то тебе рассказал?»

— задала я Максиму прямой вопрос, устав от предположений.

— Мальчик, мальчик, подойди, пожалуйста! — Ксюша замахала все тому же официанту, который в ужасе стал оглядываться, надеясь, что это не ему. — Мальчик, принеси овсянки мне, пожалуйста! Только без соли и сахара. И добавь в нее банан!

Официант снова покраснел, но быстро кивнул и скрылся в кухне.

— Овсянка — это очень полезно, — назидательно сказала она мне. — Обволакивает желудок и помогает от гастрита. А бананы — прекрасный источник триптофана.

— Как интересно… — вежливо заметила я и придвинула свой грейпфрут поближе. К счастью, тут нашлась даже ложечка с острым краем, которой можно было добывать мякоть.

Не прошло и пяти минут, как официант уже несся к нашему столику с мисочкой овсянки в руках. Он так трогательно оберегал ее от пассажиров, чуть было не столкнувшихся с ним, что я просто умилялась.

Он поставил овсянку перед Ксюшей и, когда та поблагодарила его, положив руку на локоть, снова залился краской. И сбежал. Но — оглядываясь на каждом шагу.

— Ой, люблю молоденьких! — засмеялась Ксюша, когда он наконец скрылся из виду. — Они такие старательные!

— Да ты и сама не старая, вроде.

— Я-то нет, но меня просто обожают всякие стариканы! — она сморщила маленький носик с розовым пятнышком блестящих румян на кончике. — А деньги именно у них! За таких вот мальчиков приходится самой платить.

— Ну у тебя же есть деньги, — отколупывая кусочки грейпфрута, заметила я. — Можешь себе позволить.

— Наивная ты… — усмехнулась она вдруг как-то очень цинично, словно только что не изображала нежную принцессу.

«Агата! Расскажи, что натворила!»

— мой телефон даже завибрировал как-то особенно агрессивно, когда пришло сообщение от Максима.

Ксюша, увидев, как я изменилась в лице, уже хотела что-то спросить, но тут к нашему столику причалила Сильвия.

Меха на завтрак она надевать не стала, зато мочки ушей оттягивали длинные, почти до плеч, серьги, а на шее было в несколько рядов намотаны жемчужные бусы.

По пути она успела прихватить стопку квадратных тостов и горсть упаковочек с соленым сливочным маслом. Поставила перед собой тарелку, взяла первый тост, открыла масло и принялась намазывать хлеб.

— О чем болтаете, девочки? — спросила она дружелюбно.

— Я говорю Агате, что выбирать между стариками и молодыми очень сложно. Молодые резвые, зато старики умеют ухаживать. Правильно я говорю? — тут же привлекла ее к спору Ксюша.

Я взяла со стола телефон, перечитала сообщение от Максима и снова отложила.

Что я натворила?

Ничего особенного. Провела роскошную ночь с полузнакомым мужчиной. А потом еще разок трахнулась с ним под звездным небом.

Почему моего бывшего мужа вообще волнует, что там у меня с Тимуром?

— В моей молодости деление шло не по возрасту, — сказала Сильвия. — Американские мужчины были с деньгами, но скучные. Говорили только о бизнесе, мечтали только о том, как купят дом или машину. Зато наши были веселые, обожали танцевать и целоваться. Но они были нищие. Сложный выбор.

— И кого вы выбрали? — рассеянно спросила я, снова косясь на телефон.

Ксюша и Сильвия посмотрели на меня совершенно одинаковыми взглядами.

Теми, которыми взрослые смотрят на симпатичного, но не очень умненького ребеночка.

Я снова взяла телефон, нервно отпила глоток кофе, глядя на него, но потом все же решилась и написала:

«Я тебя не опозорила».

Надеюсь. Кажется, Тимуру все понравилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я люблю длинноногих мальчиков с умными глазами. Но главное — чтобы хорошо танцевали, — поделилась Сильвия.

— Ой, а я больше таких стр-р-р-р-растных, как в женских романах, чтобы весь мир бросил к моим ногам! Пусть только на одну ночь! — завелась Ксюша.

— Эх, девочки, когда-то моя жизнь была такой, что романы писали с меня! — мечтательно продолжила Сильвия. — Но если я вам скажу сколько мне лет, вы на старуху и не посмотрите

— Сколько-сколько? — подскочила Ксюша.

— Восемьдесят два!

— А больше семидесяти пяти и не дашь!

Я сделала большие глаза и пнула ее по ноге.

Но, кажется, Сильвия не поняла сарказма, а только улыбнулась тепло и принялась намазывать следующий бутерброд.

«Ты продолжаешь общаться с Сафаровым?»

— пришло мне новое сообщение.

Сафаровым? Это фамилия Тимура? Как интересно…

16. Заблудилась

Общаюсь ли я с Тимуром?

Можно ли дикий секс назвать общением?

Пока я думала, что ответить бывшему мужу на сообщение, Ксюша уже доела свою эксклюзивную овсянку, а Сильвия принялась намазывать следующий бутерброд. Судя по количеству тостов перед ней, завтрак обещал быть плотным.

— Девочки, вы идите, гуляйте без меня, не ждите, — заметила Сильвия, переходя к следующему кусочку хлеба. — Я сейчас закажу шампанского и буду неспешно завтракать — это надолго!

Шампанское и тосты с маслом? Возможно, я что-то не знаю про традиции Техаса и Аргентины! Но они мне уже любопытны.

— Ой, приятного аппетита! — Ксюша подскочила с места и чмокнула Сильвию в щеку, вогнав ту в некоторый культурный шок. — Агата, идешь курить?

Курить я не собиралась, но тоже предпочла вежливо отступить.

По пути на корму, где на нашей палубе была устроена курилка, я все пыталась придумать, что ответить Максиму, чтобы не врать напрямую.

«Нет, сейчас нет», — написала я в сообщении, в принципе не слишком погрешив против истины.

Я не раз замечала, что курилки в приличных местах часто устроены так, что некурящим остается только завидовать. Вот и на этом корабле в нашем распоряжении оказался роскошный вид на океан, ротанговые кресла, небольшой бар и весьма симпатичная компания.

Качнув головой, я отказалась от предложенной сигареты. Нет, курить я из-за этого не начну, но провести время — почему бы нет.

Рядом с нами за круглым столиком два морщинистых как шарпеи мужика в ярких шортах и гавайках курили вонючие сигары и играли в шахматы.

Чуть поодаль у борта стайка азиатских дам преклонных лет в ярком макияже щебетала на своем языке и время от времени пыталась отогнать подальше свою подружку, которая пришла с кислородным баллоном на колесиках.

Еще две девчонки лет пятнадцати на вид курили одну самокрутку, передавая из рук в руки и поминутно оглядываясь. Я даже подозрительно принюхалась — но нет, это был обычный табак.

— Предупреждали меня, что тут одни пенсионеры, но я почему-то надеялась, что найду кого покрепче, — прокомментировала Ксюша контингент, не понижая голоса. Я вся сжалась от неловкости, но никто даже не повернул к нам головы.

— Вон бармен какой красавчик, — кивнула я на парня, который от безделья разучивал трюки с шейкером. Перед курильщиками сигар, конечно, стояли бокалы с виски, но, судя по всему, уже давненько.

Ксюша затянулась, сканируя его оценивающим взглядом, но скривилась и покачала головой:

— Да ему и двадцати нет. Мне бы постарше кого. И из другого социального слоя.

— Тебе же не замуж! А развлекаться можно с кем угодно.

— Развлекаться да, но я хотела поработать…

— Поработать? — удивилась я. — С криптой? Тогда...

— Забей! — фыркнула она. — Не, ну если не найдется кого получше, то и старички сойдут.

«Что он у тебя спросил про меня?» — воспользовавшись паузой в разговоре, я написала Максиму. Любопытно было до зуда в ладонях.

— Пойдем на йогу? — предложила Ксюша внезапно, не отрывая взгляда от горизонта.

— Куда?! — изумилась я, на всякий случай тоже посмотрев на горизонт.

— Сейчас будет занятие по йоге для начинающих. Любишь йогу?

— Да как-то пофиг, — засомневалась я.

— Ну, тогда переодевайся и пошли!

Я посмотрела на экран телефона.

«Бывший муж печатает…»

Печатает…

Печатает…

Три точки плясали в заголовке мессенджера, дразня меня.

Я смотрела в экран, не отрываясь, боясь пропустить, что он мне ответит.

Вот они пропали… А вот снова появились.

«Бывший муж печатает…»

Что он там за трактат пишет?!

— Черт с тобой, пошли!

Ну вот и пригодятся те самые лосины, которые делают красивую попу. Йога — лучший повод их надеть. Волосы я собрала в высокий хвост, качнула им из стороны в сторону, повертелась перед зеркалом, любуясь собой.

Кроссовки, телефон — и побежала.

Осталось вспомнить, в каком зале будет йога.

Телефон молчал, но я все равно поглядывала на него и время от времени тыкала в экран, чтобы проверить, не пропустила ли я ответ Максима.

Но он молчал.

Меня и радовало, и беспокоило, что бывший муж стал со мной общаться. Я ужасно по нему соскучилась и на самом деле сейчас с трудом удерживалась, чтобы не завалить подробностями своей жизни. Какие чайки за иллюминаторами, какие волны с белыми барашками поверху, что было на завтрак, как мне спится на такой узкой койке в каюте, какая прикольная Ксюша и какая странная Сильвия…

Но вряд ли его интересует круиз и его развлечения. А ведь тут еще казино где-то есть!

Волнует Максима только Тимур.

Это — ревность?

Хотелось бы верить, что за три месяца он не успел остыть ко мне настолько, чтобы посторонний мужчина рядом со мной его вообще не волновал.

Но почему-то мне казалось, что дело в другом.

По пути в зал я благополучно заблудилась между лестницами, палубами и коридорами. Надо было спуститься на главную и оттуда уже начинать путь, но я поленилась и теперь стояла посреди непонятно какого коридора и ждала, пока появится кто-нибудь из команды.

Как назло, именно тут никто не появлялся, хотя на моей палубе постоянно была беготня.

Толстый ковер складывал шум шагов, тихонько гудели двигатели.

Видимо, именно поэтому тут устроили мини-библиотеку — стоял диван и пара кресел, а рядом шкафчик с книгами на разных языках.

И вот как раз за шкафчиком я заметила наконец план корабля!

Добравшись до него, я поднялась на цыпочки и нашла место, отмеченное красной точкой.

Ага, я тут… А зал…

В этот момент чьи-то чересчур наглые лапы легли мне прямо на задницу!

Она, конечно, в этих лосинах аппетитная, но это же не повод!

Я резко развернулась, намереваясь по меньшей мере влепить пощечину, но пока удерживаясь. Вдруг там старичок лет ста пятидесяти, я ж его прибью!

Но я встретилась взглядом с проницательными темными глазами.

Голодными — словно Тимур забыл сегодня позавтракать.

Или что-то другое забыл — не завтрак…

Ни словно ни говоря, он снова облапал мою попу, крутнул на месте и упал в ближайшее кресло, роняя меня к себе на колени и тут же впиваясь в губы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

17. Йога

Я обвила руками шею Тимура, запустила пальцы в его волосы. Его губы были голодными и настойчивыми, словно он все никак не мог насытиться нашим поцелуем.

А у меня из головы вылетело все напрочь — Ксюша ждет? Ничего страшного, подождет.

Хотя нет — у меня в голове не было вообще никакой Ксюши.

Только этот офигительный мужской запах, окутывающий меня в его объятиях, эти властные твердые руки, которые держали меня крепко, по-хозяйски, словно не было никаких других вариантов, кроме как сидеть у него на коленях и быть его женщиной.

Здесь. Сейчас.

Только рваное дыхание — мое, его.

Тимур оторвался от моих губ, но не для того, чтобы прекратить это безумие. Взамен он впился ртом в мою шею, добрался до любимого своего местечка и обновил на нем засос.

Я откинула голову, подставляя ему беззащитное горло, доверяя полностью, потому что в этот момент иначе было нельзя.

Мужская ладонь легла мне между ног, чуть-чуть нажала, вжимая шов в промежность, и я почувствовала, как по коже пронеслась волна жаркой дрожи. Захотелось сжать бедра сильнее, запереть его руку между ними.

Я прильнула всем телом к мужчине, который целовал и лапал меня совершенно беззастенчиво и нагло, будто имея на это право. И в тот момент мне казалось, что только он и имеет.

Но все кончилось гораздо быстрее, чем мне бы хотелось.

Тимур нарисовал извилистый узор кончиком языка на шее, вернулся к губам, засосал их, куснул напоследок и…

Снял со своих коленей и поставил на ноги.

— Беги, куда бежала, — ответил он на мой удивленный плывущий взгляд. — У тебя же свои дела. А у меня свои.

И демонстративно поправил бугор в штанах.

А я могла бы остаться! И осквернить это уютное местечко непристойными действиями!

Даже сейчас я едва удерживалась от того, чтобы встать на колени и доказать ему, что у женщин есть такая власть, что способна преодолеть любую мужскую решительность.

Но он был прав — если я сейчас не появлюсь, Ксюша начнет мне названивать и все равно нас прервет.

Так что я развернулась к нему своей красивой попой и, нарочно ею виляя, отправилась вдаль по коридору. Вслед мне донесся мучительный вздох.

Завернув за угол, я резко ускорилась, потому что, судя по времени, уже опаздывала к началу. Так и оказалось — когда я ворвалась в зал, там все уже стояли попами вверх и усиленно сопели под размеренный голос высокой и худой тренерши.

Я подхватила ближайший коврик и, найдя Ксюшу по самым коротким шортикам самого розового цвета, пристроилась рядом. Позу в этот момент велено было сменить на более приличную, поэтому я сразу скрестила ноги, вытянулась вперед, склонилась вбок — в общем, делала вид, что мои мысли заняты исключительно подвижностью суставов и растянутостью мышц.

А не мужчиной, оставшемся в коридоре с могучим стояком.

Ксюша покосилась на меня и хихикнула:

— Тебя так йога возбуждает, что соски аж встали? Или я чего-то интересненького не знаю? Хотя жопа у тебя в лосинах ничего.

К счастью, в этот момент как раз потребовалось сложиться пополам, так что мое вспыхнувшее лицо она не увидела.

На себя бы посмотрела!

Весь зал — в лосинах той или иной степени развратности — и только Ксюша в таких обтягивающих мини-шортах, что для фантазии там не остается места. И в топе, едва прикрывающем грудь. Когда она сворачивалась кренделем, все это перекручивалось и сползало, откровенно обтягивая стратегические места.

Возможно, это и было причиной, почему бармен в углу зала, который до этого жонглировал апельсинами и нарезал фрукты и овощи для будущих смузи, отложил все свои дела, подпер кулачком подбородок и беззастенчиво пялился в нашу сторону все занятие.

Под конец тренерша разрешила начинающим полежать отдохнуть в шаванасане, зато продолжающим устроила хардкор, сворачиваясь в разные позы так, что я перестала понимать, в какую сторону у нее сгибаются суставы. Худая и длинная, она казалась мне гигантской змеей, которая просто сворачивалась и разворачивалась кольцами.

— Все, девочки, все молодцы! — закончила она занятие. — Жду вас всех утром на зарядку! На рассвете йога особенно прекрасна!

Я передернулась, представив, что встаю на рассвете, чтобы позаворачиваться в колечки.

Но Ксюша захлопала в ладоши с таким энтузиазмом, что я решила выключить на ночь телефон, чтобы меня не потащили за компанию.

Мы отнесли коврики на место, и девчонки оккупировали бармена, требуя свежевыжатых соков. Ксюша тоже на него покосилась, но решила действовать другим путем, не участвуя в конкурсе.

Она просто жадно пила воду из бутылки, щедро проливая ее на себя. Капельки катились по ее загорелой коже, насквозь пропитывали футболку, и почему-то у меня тоже пересыхало во рту.

— После обеда прибываем в Уругвай, — сообщила она. — Пойдешь куда-нибудь на экскурсию?

— Там разве виза не нужна?

— Не, вообще нет.

— А какие варианты экскурсий?

— Ну, обзорка, местный рынок с набережной, винный тур и что-то там про танго.

— Вот, знаешь, — очень серьезно сказала я. — Когда ты сказала про винный тур, внутри как будто что-то щелкнуло, и потусторонний голос сказал, что это судьба.

— У меня тоже на вине щелкнуло, — в тон мне серьезно ответила Ксюша. — Значит, надо брать. Нельзя игнорировать знаки судьбы.

Мы засмеялись и выкатились на палубу, где уже вовсю шпарило полуденное солнце, в самом прекрасном настроении. Но разве так могло продолжаться?

Конечно, нет.

Я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон, вынула его и уставилась на надпись

«Бывший муж звонит».

— Ксюш, ты иди… — вяло махнула я рукой, вдруг почувствовав слабость в ногах.

— Так встретимся на обеде? Тебя записывать на винный тур?

— Да, да, конечно…

Мне было не до Уругвая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

18. Телефонный разговор

Отойдя в сторону, я присела на диванчик в коридоре и нажала «ответить».

Закрыла глаза, вслушиваясь в знакомый до боли голос.

— Агата! — вместо приветствия агрессивно начал Максим. — Я ведь тебя спрашивал, что происходит! Зачем ты мне врешь?

— В чем я тебе вру?

— В том, что у вас с Сафаровым ничего нет! Он задает мне такие вопросы, что сразу все понятно!

— Какие вопросы?

— Да уже неважно! Послушай доброго совета — не лезь к нему. Ничем хорошим не кончится.

От напора Максима я настолько растерялась, что могла только оправдываться:

— Я никуда не лезу!

— Он не для тебя! — продолжил бывший муж, не слушая меня.

— А кто для меня? — не выдержала я. — Ты? Так ты ушел, я теперь свободная женщина. И не твое дело, к кому я лезу!

— Ты сама захотела стать свободной женщиной.

Это был удар в самое сердце.

Совершенно справедливый удар, поэтому я даже не стала защищаться.

Я сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в эфир между нами. Ловя изменения его тона, ритма дыхания. Пытаясь угадать по звукам на фоне, где он сейчас.

Не специально. Просто я слишком долго была настроена на него, была частью его жизни и перестать дышать и жить им за три месяца так и не смогла.

— Максим… — начала я, но пришлось сделать паузу, чтобы сглотнуть липкий ком в горле. Бывший муж молчал и терпеливо ждал продолжения. — Я была дурой, Максим. Прости меня, пожалуйста…

— Агата.

Но в его голосе не было той нежности, к которой я привыкла.

— Я реально была неправа, — продолжила я суетливо и быстро, чтобы он не успел меня прервать. — Я трепала тебе нервы, ты этого не заслужил. Я была неблагодарной тварью. Брала все, что ты мне давал, и хотела еще больше. Прости, я все поняла.

— Агата… — снова начал он и мне послышалось, что его голос стал намного мягче. — Малыш, тебе не за что просить прощения.

Продышав еще один укол в сердце, я с трудом разлепила склеившиеся губы и произнесла самые сложные слова в своей жизни:

— Ты вернешься?

Несколько секунд я ждала ответа. Даже отняла трубку от уха, чтобы взглянуть, не прервался ли звонок. Слишком глухой была тишина.

Но там, в далеком эфире через океан я услышала вдалеке хлопок двери и еще какой-то шум — и стало понятно, что мы все еще на связи.

Просто он молчит.

И продолжает молчать.

— …понятно, — проговорила я, подождав еще целую бесконечную секунду длиной в жизнь. — Тогда, пожалуйста, не говори, что мне делать с Тимуром и чего не делать!

Я с такой силой вдавила кнопку отключения, что телефон скрипнул, сопротивляясь насилию.

Но потом снова включила его и нашла контакт бывшего мужа.

Заблокировать.

В этом мессенджере. И в этом. И в этом. И в контактах тоже.

Заблокировать.

Везде.

Не знаю, сколько я просидела на этом клятом диванчике, тупо глядя на картину на стене. Там был изображен морской берег и две белые лодки, вытащенные на песок. Я тщательно рассмотрела каждую деталь: следы на песке, одинокую сосну на краю обрыва, тщательно выписанные травинки у ее подножия. Белые барашки на волнах, полустертую надпись на борту одной из лодок — что-то латиницей, но уже не разобрать, остались только желтоватые чешуйки краски.

Бортовое радио пригласило пассажиров на обед.

Мимо меня торопливо прошаркали старушки, поторапливая своих старичков. Пробежала стайка горничных. Куда-то с деловым видом унесли огромный телевизор два матроса — а в обратную сторону тащили позолоченные кресла в версальском стиле.

Я поднялась с дивана, когда почувствовала, что от неподвижной позы затекли ноги. Спустилась на палубу ниже. Прошла насквозь весь коридор, вглядываясь в номер каждой каюты, прежде чем нашла свою.

Вошла, отложила телефон в сторону и упала ничком на постель.

Почему-то подушка сразу стала влажной.

Корабль прибыл в порт — он мягко ткнулся в причал, изменилось гудение моторов и пробежали мимо иллюминатора матросы. Что-то пробормотало радио.

В дверь постучали, и Ксюшин голос взволнованно спросил, все ли со мной в порядке.

Я хрипло крикнула, что отравилась и никуда не пойду. Она что-то ответила, но я даже не слышала уже, что.

Постепенно шум затих — большая часть пассажиров, видимо, отправилась гулять и на экскурсии. Только я продолжала лежать и даже не чувствовала текущей по щекам влаги, пока в уголках глаз не начало щипать. Тогда я поднялась с кровати и стянула с себя чертовы лосины и топ. Залезла в душ под ледяную воду и стояла там, пока меня не затрясло, а зубы не начали стучать друг об друга.

Тогда я закуталась в халат и легла, свернувшись калачиком.

Громкий стук в дверь вывел меня из забытья.

Решив, что кто бы то ни был, он скоро уйдет, я решила потерпеть.

Никого нет дома.

Но этот кто-то не унимался.

— Кто там?! — крикнула я по английски. Вместо ответа снова забарабанили. — Да что вам, блин, надо-то!

Почему-то неизвестный дятел выбесил меня просто до белых глаз, и я, подскочив с кровати, рванулась к двери с намерением сейчас высказать на русском матерном все, что я думаю о нем, невзирая на пол, возраст, национальность и социальный статус.

— ЧТО НАДО?!

Распахнув дверь, я увидела…

Безупречно выбритого Тимура в костюме с галстуком и белой рубашке, в начищенных ботинках, который стоял, небрежно прислонившись к косяку двери. На мой разгневанный вид он не отреагировал никак, если не считать реакцией приподнятую на два миллиметра густую бровь.

— Хотел пригласить тебя в ресторан, — спокойно сказал он, окидывая меня сканирующим взглядом с ног до головы и обратно. — Но вижу, что ты не в настроении.

Еще бы! В зеркале на двери отражалась опухшая морда с красными глазами и багровым носом. В таком виде только в рестораны и ходить с красивыми мужчинами.

Я видела в зеркале свою опухшую морду и покрасневшие глаза и нос. В таком виде только по ресторанам и ходить!

— Это все? — буркнула я, намереваясь захлопнуть дверь, но он схватился за косяк и я в лишь самую последнюю секунду успела ее придержать, чтобы не отбить ему пальцы. — Псих!

— Переодевайся, — сказал он, заходя в каюту и отодвигая меня с дороги, чтобы закрыть дверь за собой. — Во что-нибудь красивое. Только на этот раз трусы надень.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я молча смотрела на него, отказываясь понимать подобные шутки прямо сейчас.

— Идем ко мне, — сказал Тимур. — Выпьем и поговорим.

19. Терраса

— К тебе тоже надо переодеваться? — вяло возмутилась я.

— Нет, у меня в каюте нет дресс-кода, — качнул головой Тимур. — Раз ресторан отменяется, идем прямо так.

— В этом? — я дернула полу халата.

— В чем хочешь.

Ну ладно, сам виноват.

Я пожала плечами и пошла.

Мы поднялись на лифте на одну из верхних палуб и уже там прошли в коридор, где была его каюта. Оформление тут было совсем иным. Сам коридор намного шире, потолки выше, вместо дешевых пластиковых панелей стены закрывали деревянные. Светильники в виде старинных бронзовых ламп, древние карты на стенах, ковер с глубоким ворсом и сложным узором. Да и двери кают с позолоченными номерами выглядели куда роскошней, чем те, что достались пассажирам попроще.

Тимур открыл дверь своей каюты — и мы попали в шикарный двухкомнатный сьют. В гостиной был обеденный стол на шесть человек, телевизор во всю стену, длинный диван и рабочее место. А в спальне — гигантская кровать с мягким изголовьем и туалетный столик.

Оттуда же был виден выход на террасу.

Посреди гостиной стоял стальной чемодан на колесиках, но больше никаких признаков обитаемости каюты не было.

Тимур открыл мини-холодильник и достал розовое вино. Подхватил бокалы со стола и кивнул в сторону террасы:

— Пойдем там посидим.

Лайнер стоял в круизном порту Монтевидео, так что, увы, видов на буйную тропическую зелень и белоснежные пляжи нам не досталось. Зато бесконечный океан с далеким горизонтом были полностью в нашем распоряжении.

Я села в кресло, Тимур разлил вино по бокалам.

— Фруктов? — спросил он.

— Нет, спасибо, не хочу…

В горле все еще стоял комок.

Я ждала, что он придвинет второе кресло и сядет рядом, но вместо этого Тимур вдруг опустился прямо на пол у моих ног, оперся на стеклянную ограду спиной и развязал галстук.

Вино на вкус оказалось очень легким и радостным, идеальным для такого вот вечера на балконе шикарного сьюта в круизе с роскошным мужчиной.

Жаль только, что я в своем халате и с заплаканной мордой плохо вписывалась в идеальную картинку из глянцевого каталога. Хотя кто знает, о чем разговаривают идеальные мужчины и женщины из рекламных роликов, любуясь красочными закатами?

— Что ты хотел узнать у Максима? Спроси меня, — начала я этот странный разговор. — А то я уже начинаю уставать от этого странного сломанного телефона.

Тимур отпил глоток вина и задумчиво, как бы между делом, положил ладонь на мое колено. Погладил его пальцами. Отпил еще глоток.

— После того как ты сказала, что ты его бывшая жена, мне стало любопытно, почему он тебя скрывал, — сообщил он. — Поэтому я снова с ним поговорил.

— Он разве скрывал? — удивилась я. — Не замечала.

— Ты хоть раз была у него на работе?

— Нет, зачем?

— На корпоративах? На наших выездах? В командировках?

— Нет, — снова признала я. — Но у меня на праздники обычно своя работа. Я тот человек, который устраивает корпоративы. Отпахать свой, а потом еще ехать на чужой — ну так себе отдых.

Пальцы Тимура осторожно поглаживали мою кожу. Местечко под коленкой, где обычно щекотно, оказалось очень чувствительным, и от каждого прикосновения там разбегались мурашки.

— То есть, это совсем не странно! — сказала я. Почему-то хотелось оправдаться. Или оправдать Максима. Я никогда не задумывалась, почему не хожу с ним на корпоративы. Просто так. — Так ты не знал, что он женат?

— Знал… наверное. — Тимур потер ладонью лоб. — Просто никогда об этом не задумывался. Наверное, в кадрах знают, но мне-то зачем?

— Тогда почему ты решил, что он скрывал меня?

От следующего глотка вина у меня закружилась голова. Когда я последний раз ела? На завтраке? Обед я пропустила…

— Потому что на мои вопросы о тебе Максим отвечал с явной неохотой, — сказал Тимур. — И только когда ты сказала, что он твой бывший муж, мне все стало ясно.

— Что стало ясно? — насторожилась я.

Но вместо ответа Тимур задал новый вопрос:

— Как вы развелись? По чьей инициативе?

Вот тут я поняла, что переоценила свои силы. Не уверена, что хочу вести этот разговор.

Отставила бокал с вином на столик, согнулась, окунула лицо в ладони.

Глубоко вдохнула, но тошнота, разливающаяся в животе, не хотела проходить.

Тимур чуть-чуть придвинулся ко мне. Вместо деликатных пальцев мою лодыжку обняла горячая ладонь. И другая. Он гладил мою ногу от колена до ступни, согревал пальчики теплыми руками.

Я поняла, что не дышу — и довольно давно! — когда тело само резко и судорожно сделало вдох, и я почти поперхнулась кислородом.

— По моей.

В груди снова пекло, и мне пришлось заставить себя вдохнуть еще раз.

— Почему? Он изменил? — спокойно спросил Тимур

— Нет, — качнула я головой.

Тимур повернулся ко мне, нахмурился:

— Поднял на тебя руку?

Я ощутила, что его пальцы, умело разминающие мою ступню, замерли и стали жестче.

Поспешно заверила:

— Нет!

— Пил?

— Нет!

— Ты его разлюбила?

На этот вопрос я еще не была готова ответить.

Но пока я паниковала, Тимур успел задать следующий:

— Ты ему изменила?

А на этот — готова:

— Нет!

— Тогда почему?

Мне ужасно не хотелось, чтобы он думал обо мне, как о полной идиотке.

Но признаться в своей глупости было все-таки нужно.

Я прикусила губу и сжимала зубы, пока не почувствовала соленый привкус крови.

Тимур развернулся, становясь на колени перед креслом. Заглянул под занавесь моих рассыпавшихся волос, пытаясь разглядеть выражение лица.

— Агата…

— Прости, мне стыдно до одури.

— Агата… — повторил он со вздохом.

Он поднялся, подхватывая меня на руки и поднимая с кресла. Сел в него сам и устроил меня у себя на коленях. Взял мой бокал со столика, долил вина и вручил его мне.

Захлебываясь, я выпила несколько глотков быстро, как лекарство.

— Рассказывай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20. Разговор и вино

— Понимаешь… — я не знала, за что ухватиться. Все то, что меня раздражало в Максиме, стало казаться таким незначительным и мелким, когда он ушел. — Ну вот знаешь, когда девушка говорит тебе, что ничего не надо дарить на восьмое марта, потому что праздник глупый? И у нее все есть. А ты потом все равно даришь цветочки, конфеты и ее любимые духи?

— Конечно! — Тимур отвел прядь волос, которая щекотала мне нос и заправил ее за ухо. — Потому что девочки имеют в виду не это.

— Ну вот! А Максим в последний раз и правда ничего не подарил. Даже цветочки не принес. Я расплакалась, а он сказал, что думал — я серьезно. И подарил цветы девятого, но…

— Так… — терпеливо сказал Тимур.

— И вот еще! — вспомнила я. — Когда он говорил, что закончил работу и едет домой и спрашивал, что купить, я говорила, что еда есть и ничего не надо. Но раньше он всегда приносил пирожное или вкусный кофе. А тут стал приезжать с пустыми руками. Или вот! Если мы заказывали картошку фри, я у него всегда таскала с тарелки по штучке и он злился. Так смешно! А в последнее время стал заказывать сразу две порции картошки. Себе и мне. Чтобы не таскала.

— Так… — снова кивнул Тимур.

— И еще однажды я с работы принесла цветы, огромный такой букет роскошных пионов! Максим не спросил, но я сама сказала, что мне поклонник подарил. Он сказал «угу» и опять уткнулся в телефон. Я спросила, ему что — все равно? Он сказал, что он мне доверяет.

Я втянула в себя воздух, потому что выпалила это все, кажется, на одном дыхании. Каждая маленькая обида цеплялась к другой, в горле жгли непролитые слезы. Пришлось сделать несколько больших глотков вина, чтобы проглотить это ощущение.

— И ты из-за этого захотела развестись? — уточнил Тимур.

— Нет! — я отчаянно замотала головой. — Не захотела! Я захотела напомнить ему, как было раньше. Когда мы с ума сходили друг по другу! Когда он меня после свидания высаживал у дома, садился в машину и тут же звонил и мы болтали, пока он ехал домой! Когда я ночевала у розетки с телефоном на зарядке, потому что мы непрерывно переписывались и батарейка садилась. У меня он был во всех белых списках, на него стояла особая мелодия, чтобы всегда сразу отвечать. И я у него… Он однажды попал в аварию, пока со мной болтал, так сначала рассказал, что случилось, попросил прощения, что придется положить трубку и только потом пошел разбираться!

Это было как-то дико — жаловаться на мужа любовнику.

Еще более дико — хвастаться мужем любовнику.

Потому что Максим был прекрасным мужем, я сама себе завидовала.

Но Тимур внимательно слушал, качая меня на коленях, как маленькую. Иногда прикасался щекой к щеке, и я чувствовала его дыхание на своей коже.

— Я хотела его встряхнуть! Чтобы он вспомнил, что любит меня и хочет быть вместе! Потому что в последний отпуск он даже не захотел со мной лететь, потому что я собиралась гулять по Венеции, а он хотел валяться на пляже. Сказал, что могу ехать одна, а он прилетит, когда я нагуляюсь и перееду на побережье.

— И ты?.. — шершавый бархат голоса Тимура царапал что-то очень-очень глубоко внутри, как будто бы самое сердце.

— И я предложила развестись… — я зажмурилась, переживая острое чувство стыда. — Ну да, я дура! Я знаю, знаю!

Я уткнулась лицом в шею Тимура и расплакалась. Его кожа пахла чем-то пряным и теплым, очень мужским, так вкусно, что хотелось дышать и дышать им. Но я все равно рыдала, потому что даже это тепло не могло вылечить мою горькую обиду.

Тимур пересадил меня поудобнее и провел ладонью по волосам, успокаивая, как маленькую. Дурацкая ситуация. Идиотская совершенно. Только я могла такое устроить!

— Он согласился? — от теплого голоса Тимура по коже разбегались мурашки.

— Сразу же. И ушел. И не разговаривал со мной до…

— До?

— Пока я не опоздала на свой самолет, и он не попросил тебя помочь…

Я снова уткнулась ему в шею. Воротник рубашки уже был насквозь мокрым от моих слез. Но мне так хотелось коснуться губами его горячей кожи, почувствовать ее вкус.

Потому что… Потому что так я чувствовала, что я не одна. Я устала быть одна.

— Интересно… — сказал Тимур задумчиво.

Он вынул бокал с вином из моих рук и допил его. Его вино осталось стоять на полу, тянуться было далеко.

Очень хотелось спросить, будет ди он дальше со мной общаться, теперь, когда узнал, что я такая идиотка. Но Тимур просто гладил меня по волосам и молчал.

— Что скажешь? — не выдержала я наконец.

— Ничего.

— Почему?

— Я не знаю, что сказать, — Тимур сжал меня крепче. — Никогда не был в такой ситуации.

— Ты… не женат? — выпалила я. Исправилась: — Не был женат?

— Не женат и не был. — спокойно ответил он, словно не заметил моего слишком уж откровенного любопытства. — Поэтому сложно вообразить, как бы я поступил в таком случае. Так-то, наверное, надо было с ним сначала поговорить, а не предлагать развод.

— Вот именно! — воскликнула я. — А я дура!

— Но, с другой стороны, когда помогали эти разговоры? — продолжил он. — Если человек сам не хочет проявлять внимание, заставить себя он сможет ненадолго. Желание либо есть, либо нет. А страх потери может его мотивировать.

Раньше я про это не думала.

Но все равно это не оправдывало мое поведение!

Я кусала губы, делала глубокие вдохи, но все равно они срывались в сухие рыдания.

Тимур молчал и ждал, пока я успокоюсь.

— А почему ты не женат? — вдруг решилась спросить я. Этот вопрос не желал убираться из моей головы, и я выпустила его на волю.

— Что со мной не так? Это ты хочешь знать? — усмехнулся он, потираясь подбородком о мой висок.

— Да! — выпалила я, смутилась и уточнила: — То есть, сколько тебе лет?

— Тридцать пять.

— Ну вот… Странно… — я качнула ногой. — Ты… красивый и… успешный.

— Я красивый? — удивился он.

— А ты не знал? — в свою очередь удивилась я.

— Никогда не задумывался, — хмыкнул Тимур. — С женщинами проблем вроде нет, но тут дело не в красоте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да уж…

Я почти покраснела, вспоминая его наглые взгляды.

С такими манерами он мог быть каким угодно квазимодой, вокруг него бы штабеля красоток складывались.

— Не знаю, в общем, — Тимур потянулся к бокалу, увидел, что он пуст, но чтобы взять бутылку, ему пришлось бы побеспокоить меня, и он махнул рукой. — Мне особо не был нужен брак. За домом присматривают специальные люди, на праздники езжу к родителям. У нас большая дружная семья, у моих сестер куча детей, мне хватает с ними возиться. Захочу своих — времени еще полно.

— Разве ты никогда не влюблялся? — с замирающим от наглости своего любопытства дыханием спросила я.

— Влюблялся, конечно, — усмехнулся он. — Но любовь и семья это разные вещи.

— Ну почему? — изумилась я. — Ведь когда любишь — хочешь быть рядом! Всегда! Не расставаться, не отпускать, постоянно видеть этого человека. Засыпать и просыпаться вместе. Знать его интересы, его мысли, радовать каждый день. Ну и… всему миру кричать, что этот человек — твой выбор, твой! Жить вместе, носить его кольцо.

Тимур развернул меня так, чтобы было удобнее смотреть в лицо.

Его пристальный взгляд блуждал от моих глаз к губам и обратно, словно он надеялся уловить в них то, что я не сказала вслух.

— Потому ты и вышла замуж за Максима? — спросил он, когда я перевела дыхание.

— Да… — я закрыла глаза и выдохнула.

Хорошо, что он не спрашивает, люблю ли я так мужа до сих пор. Как будто даже специально избегает этой темы. Мне пришлось бы слишком надолго задуматься над ответом.

Мы замолчали. Не все еще было сказано, не все вопросы заданы, но прямо сейчас нам обоим надо было переварить то, что уже произнесено.

Небо потихоньку из ярко-голубого становилось синим, сливалось с горизонтом.

Доносящийся до нас шум порта приобрел особенные оттенки, стал гулким и как будто далеким — так часто бывает южной ночью.

Рука Тимура грела мое бедро под полой халата. Я прислонилась щекой к его плечу и смотрела в пространство, ни о чем не думая.

Наконец-то.

Меня потихоньку отпускало. Становилось хорошо и спокойно — так, как давно уже не было.

Наверное, я могла бы просидеть так целую вечность.

Хотя вряд ли молодому энергичному мужчине интересно такое времяпрепровождение…

Я обняла его за шею и потянулась к губам.

Но… Тимур мотнул головой и отстранился.

21. Закат

Никогда такого не было — чтобы мужчина от меня отказался!

Я привыкла, что сама еле ускользаю от чьих-то загребущих рук и попыток внезапно поцеловать. Поэтому реакция Тимура меня огорошила.

— Я настолько плохо сейчас выгляжу? — хныкнула я. — Что ты меня больше не хочешь?

— С ума сошла? — изумился он. — На, пощупай.

Я могла бы и сама как следует поелозить у него на коленях, но он прицельно перенес мою руку в нужное место и положил на свой крепко стоящий член.

Сложно было отказать себе в удовольствии как следует его сжать — я никак не могла наиграться с тем, какой он могучий в обхвате, что не хватает длины пальцев. И какой твердо-упругий, когда я стискиваю ствол изо всех сил.

Тимуру эта игра вроде нравилась.

Раньше. Но не сейчас.

Сейчас он убрал мою руку.

— Ну почему-у-у-у? — начала канючить я.

— Мне кажется, сейчас не лучший момент, — Тимур смягчил очередной отказ тем, что нежно потерся подбородком о мой висок. — Тебе грустно и хочется плакать. И в постели тебе нужны обнимашки и поспать.

— Что? Куда?! Ай!

Тимур поднялся с кресла вместе со мной на руках, перехватил поудобнее и отнес в спальню.

Откинул одеяло, уложил в кровать и сам устроился рядом. Только поверх покрывала.

Обнял со спины, зарылся лицом в волосы и горячо выдохнул.

Мы не первый раз засыпали в обнимку, но в гостинице я отключилась в его руках после секса, потому что просто не могла уже держать глаза открытыми.

А сейчас его близость ощущалась на другом уровне, не просто одноразового секса. Скорее было похоже на нежность и заботу постоянных отношений.

Я лежала с открытыми глазами, чувствуя тепло, тяжесть, запах мужчины, обнимающего меня, куталась в его сильные руки и ощущала себя такой защищенной, какой не была уже давно.

Три месяца.

А если точне — чуть-чуть дольше. В последний год мы с Максимом все чаще ложились по отдельности. Он допоздна оставался за ноутбуком, и я уходила в постель одна. Засыпать в мужских руках было почти забытым удовольствием.

Я настолько соскучилась по нему, что старательно боролась с дремотой. Мне было очень хорошо и хотелось продлить это ощущение.

Но от Тимура исходили такие мощные волны покоя и защищенности, что сопротивляться им не было сил. Я только на минутку расслабилась, прикрыла глаза…

И проснулась уже в полной темноте.

И одиночестве. Не было слышно чужого дыхания и меня не обнимали мужские руки.

Кое-как проморгавшись, я нащупала выключатель у кровати и щелкнула им.

Мягкий свет ночника озарил каюту. Часы на стене показывали половину первого. За окном царила ночь.

Я пропустила и закат, и ужин.

И уход Тимура.

Зато, кажется, отлично выспалась.

Интересно, куда он делся?

Откинув одеяло, я села в кровати и только тут заметила рядом на тумбочке фирменный блокнот круизной компании, открытый на страничке, где была нацарапана карандашом записка:

«Ушел по делам. Спи, сколько хочешь. Будешь уходить — занеси ключ в лобби на этой палубе».

Сверху лежала ключ-карта.

Интересно, какие у него дела в полночь на круизном лайнере? И не боится ли он оставлять незнакомых девушек одних в своей каюте? Мало ли, что я тут устрою!

Напьюсь и буду громить мебель!

Или украду заныканные в носки пачки долларов!

Я покосилась на стоящий посреди комнаты чемодан.

Хотя, наверное, он закрыт на кодовый замок. И вообще, такие люди, как Тимур, хранят все самое ценное в сейфе. Например, паспорт.

Но круизный ваучер он мог оставить в ящике стола, а там может быть много интересного…

Нет, ну стоп.

Максим просил меня «не исполнять». Несмотря ни на что, не хотелось портить бывшему мужу репутацию. Его начальник оставил Агату Брусницыну в своей каюте, а та пошла шарить по шкафам!

Фу, Агата, фу такой быть.

Пришлось побороть приступ любопытства. Ну, разве что я заглянула в ванную — умыться и сравнить ее со своей. Однако какой-то выдающейся роскоши там не оказалось.

Ну, площадь побольше и душ удобнее, вот и вся разница.

Наверное, разница в стоимости премиум-кают и обычных вся уходит на террасу с видом на океан.

Кстати, больше в ванной вообще ничего любопытного не было. Даже зубной щетки. Лишь аккуратно сложенные полотенца и запечатанные мыльца.

Вздохнув, я вышла оттуда, накинула на кровать покрывало и взяла карту.

Выключила весь свет и подошла к двери.

Гул моторов и плеск волн подсказал мне, что я проспала и отход из Уругвая. Так и не попробовала их вино и не сходила на танго!

Впрочем, я в круиз отправилась не ради экскурсий. Я хотела развеляться — ну что ж, все идет неплохо! Даже как-то чересчур, раз Максим вмешивается.

Коридор был освещен тепло-медовым светом старинных ламп, мягкий ковер скрадывал шаги, когда я шла по нему в поисках лобби. Но я уверена, что даже цоканье стальных шпилек не было бы слышно за толстыми дверями из красного дерева.

Было даже как-то неуютно — словно я контрабандой пробралась туда, куда мне нельзя.

Лобби на премиум-палубе было отдельное, для непростых смертных.

Впрочем, дежурная встретила меня доброжелательной улыбкой. Я положила карточку на стойку, она взяла ее и убрала в ячейку с номером каюты. Без лишних вопросов, продолжая улыбаться.

— Спасибо, — на всякий случай добавила я.

— Всегда рады помочь! — она как будто обрадовалась, что я с ней заговорила. С энтузиазмом затараторила: — Кстати, хочу предложить вам одно из лучших вечерних развлечений на нашем лайнере — плавучее казино! У нас представлены международные игры для игроков любого уровня. Классическая рулетка, блэкджек, различные виды покера! Для любителей игровых автоматов у нас целый зал — от самых простых вариантов до агрегатов со сложными прогрессивными ставками!

— Ой, нет, спасибо, я не люблю ничего такого! — смутилась я.

— Ну что вы! Знаете… — она понизила голос и подмигнула. — Говорят, новичкам везет. Люди заходят в казино впервые в жизни, делают одну ставку и выходят миллионерами!

— Вот так и заманивают азартных в свои сети игорные заведения, — я скорчила угрожающую мордочку. — Нет, я очень жадная! Жалко проиграть даже одну ставку.

— О, это вообще не проблема, — широко улыбнулась девушка и выложила передо мной красочный буклет, стопку фишек и золотистый жетончик. — Вот вам руководство по всем играм, эти фишки мы вам дарим для вашей первой ставки, а жетон даст вам право на премиальные напитки в баре на один вечер.

— А вы умеете заманивать… — с уважением вздохнула я, заколебавшись.

— Поделитесь потом со мной выигрышем! — засмеялась она, придвигая ко мне богатства. — Не забудьте про дресс-код! Он не строгий, но замечено — девушкам в красивых платьях везет чаще!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А… почему бы нет?

Я же ничего не теряю.

Никогда не была в казино, но, мне кажется, там отлично получится отвлечься от грустных мыслей.

22. Казино

В своей каюте я сначала нырнула в душ, а потом залезла в мини-холодильник, где у меня был припасен набор скорой помощи для любой нормальной женщины, последние три месяца регулярно ревущей по бывшему.

Гелевые патчи в морозилке!

Черт с ним, с Максимом, черт с ним, с Тимуром, я отправляюсь развлекаться!

Патчи пришлось клеить не только под глаза, но и на всю остальную морду, чтобы хоть немного спасти ситуацию после вечерних рыданий.

А пока жуткий холод спасал меня от отеков, я распахнула чемодан, чтобы из четырех оставшихся вечерних платьев выбрать то единственное, что подходило к ситуации.

Короткое.

Облегающее.

Атласное.

Алое.

С открытыми плечами, чудом держащееся только на груди.

Блядское, вызывающее, пошлое.

Куда его еще можно надеть, кроме как в казино — у меня не было ни единой мысли.

Покупала я его для корпоратива, когда тема вечеринки была «Мафиози и их роскошная жизнь». Впрочем, носила я его с горжеткой и весь вечер в нее куталась, чтобы не светить сиськами и не простудиться к чертям на сквозняке.

Тогда моя фигура была пообъемней, что делало платье совсем уж неприличным. Но за время развода я толком перестала есть, и у этого оказались очень приятные бонусы — идеальный вид в зеркале.

Вызывающая помада в тон, каблуки, тушь, духи — боже, как я хороша!

Отправляемся разыскивать казино!

С момента, как я села на корабль, события понеслись с такой скоростью, что я пока не успела толком осмотреться и побывать на главной палубе лайнера. Поэтому спустившись в атриум, была в шоке.

Я даже не представляла, что все это так роскошно!

Раз-два-три-четыре-пять… опять закружилась голова и я не досчитала, сколько же у нас палуб.

Парящие в воздухе огни, галереи, подсвеченные голубым, так что кажется что сам воздух — это толща воды, а мы находимся во дворце подводного царя…

Балкончики с позолотой, кованые решетки в стиле ар-деко, прозрачные, невесомые, будто парящие в воздухе лестницы, высокие колонны, хрустальные люстры высотой — или длиной? — в несколько этажей…

Я спускалась по закрученной спиралью серебристой лестнице, цепляясь за перила, чтобы не скатиться кубарем, засмотревшись на окружающую меня роскошь.

Сияли мраморные полы, звенели хрустальные подвески, словно из ниоткуда лилась классическая музыка.

Народу было полно, словно и не глубокая, словно все только и ждали, пока часы пробьют полночь, чтобы выйти на променад про внутренней прогулочной палубе.

Да уж, дресс-код не строгий, но в халате я бы сюда не вписалась.

Посреди центрального зала бил фонтан размером с хороший бассейн. Его окружали диваны и кресла — белоснежные, сами похожие на круизный лайнер. Подсвеченные снизу глубоким синим, отчего казалось, что я стою на дне моря, пронизанного насквозь солнцем.

Я готова уже была обратиться к кому-нибудь за помощью, чтобы меня проводили в казино. Но услышала звон монет и мелодичные переливы игровых автоматов, и сразу стало ясно, куда идти.

Через несколько шагов расступились подсвеченные синим пальмы, открывая вывеску CASINO над высокой аркой, которая из прохлады подводного мира вела в шкатулку с драгоценностями. Бархатные шторы глубокого багрового цвета открывали вход в Диснейленд для взрослых.

Все вокруг сияло разноцветными огнями, сбивало с толку какофонией звуков, переливалось, гремело, оглушало, вспыхивало и выносило мозг начисто.

Никогда не задумывалась, сколько в мире разнообразных игровых автоматов! Тут были и классические «однорукие бандиты» с рычагами, и высокотехнологичные устройства, больше похожие на пульт управления космолетом, и похожие на пинбольные установки, в которых метались и сталкивались стальные шарики.

В этом зале в основном обитали маленькие седые старушки, с упоением нажимающие кнопки и дергающие рычаги. В их очках отражались вишенки и лимоны, крутящиеся на ярких экранах, а в глазах выскакивали циферки со знаком доллара, как в мультиках.

Я ускорила шаг, заметив широкую лестницу, ведущую на нижний этаж. Там были видны карточные столы с бордовым и зеленым сукном, бронзовые статуи и официанты с разноцветными коктейлями на подносах.

Туда я и направилась, сжимая фишки в ладони.

Новичкам везет, да?

Вот пойду и поставлю в рулетку!

На…

Надо только понять, на какое число.

Может быть, на «зеро»? Чтобы если уж удача — то по полной программе!

Максим всегда говорил, что мне смертельно везет. Незаслуженно.

Вот пусть мне снова незаслуженно повезет, и я стану миллионершей!

Я нашла глазами стол, за которым было больше всех людей. Так ведь и выигрыш будет больше, да? Женщин было меньше, чем мужчин, но все они были помоложе среднего контингента в круизе. Вот куда спряталась вся молодежь! В казино ночами ходит!

Я протолкнулась к столу, аккуратно раздвинув толпу и собралась уже ставить все свои халявные фишки на скандальное «зеро», когда увидела за противоположным концом стола Тимура.

Он был в смокинге, который шел ему даже больше делового костюма. С бабочкой на шее. Волосы уложены безупречно. Легкая тень щетины уже появилась на щеках, но подчеркнутая ею линия челюсти шла ему необычайно.

Я растерялась на пару секунд.

Это его «дела»?

Поход в казино?

Ну…

Яне успела еще решить, что мне делать — подойти, или сначала стать миллионершей на его глазах, когда увидела, как по лацкану смокинга скользнула женская рука с модным в этом сезоне квадратным френчем.

И к Тимуру наклонилась стоящая за его спиной Ксюша. Он взял стопку своих фишек со стола и приподнял — а она улыбнулась и подула на них.

Он что-то спросил у нее, улыбаясь и глядя ей прямо в глаза.

Долго. Пристально. Не отрываясь.

Как он это умеет.

Она что-то ответила, и он передвинул стопку фишек на столе.

— Двадцать три, красное, — уточнил он.

Ксюша засмеялась звонким переливчатым смехом, который заставил всех мужчин перевести взгляды на нее, и положила Тимуру на плечи обе руки, склоняясь и шепча что-то на ухо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Очень-очень близко.

23. Дискотека

Интересный вопрос.

Что делать в подобных ситуациях?

Честно говоря, со мной такое впервые. Максим не давал мне ни единого повода для ревности, я даже не задумывалась, что я буду делать, если он посмотрит на другую.

А до него у меня отношений толком и не было.

Поэтому я замерла на месте, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям.

Вот это сейчас что происходит?

У меня руки чешутся расцарапать морду Ксюше, грохнуть стакан с виски о голову Тимура и завизжать как баньши — это нормально?

Стоит ли это делать?

Ведь мы с ним «незнакомцы».

Ничего друг другу не обещали.

В любви не признавались. В верности не клялись.

Даже как-то не обсуждали эксклюзивность отношений.

Тимур формально имеет право перебрать хоть всех дам на корабле по алфавиту, благо он тут редкая драгоценность — красивый мужчина репродуктивного возраста. И не член команды, а пассажир.

Хм.

Кстати о команде!

Если мы в верности не клялись, и Тимур имеет право…

То и я, выходит, тоже имею право!

Не дойдя до стола буквально полшага, я развернулась, не сбавляя скорости и направилась в противоположную сторону, пока эта парочка не успела меня заметить.

Что там белобрысенький матрос говорил?

Если что-то сломается — жаловаться на ресепшен, и он сразу примчится и поможет?

Вот прямо с утра этим и займусь.

У меня в каюте не работает душ, холодильник и кондиционер. И кровать. Ее обязательно надо проверить, кажется, она тоже работает как-то неправильно!

Фишки я бросила на чей-то стол и даже не оглянулась на оклик.

В рулетку выигрывает только казино, я это и так знаю.

Если я хочу выиграть эту ночь, игра должна быть моей собственной!

Вчера, когда мы с Тимуром развлекались у спасательных шлюпок, до нас доносились отголоски музыки с одной из верхних палуб. Там где-то наверняка должна быть дискотека!

По дороге к лифту мне попался информационный стенд, откуда я и узнала, что клуб «Ритм Океана» на десятой палубе открыт до двух ночи и ждет всех от 18 до 108. На месте какой-нибудь стадевятилетней старушки я бы их засудила за дискриминацию.

Клуб оказался небольшим залом с панорамными окнами и раздвижными дверями, открывающимися прямо в сторону бассейна в форме бриллианта. Большая часть народа танцевала на улице под звездами с видом на океан.

Внутри же вращался зеркальный дискошар, рассылая разноцветные зайчики по всему помещению. Стойка бара выглядела как гигантский аквариум, внутри которого шевелил щупальцами огромный осьминог, а VIP-столики изображали распахнутые ракушки, внутри которых на шелковых подушках полулежали жемчужинки-гости.

При виде контингента на танцполе моя решимость оторваться этим вечером слегка сдулась.

Людей было не так уж много. Стайка молодых девчонок в модных нынче объемных джинсах, волочащихся по полу, несколько дам преклонного возраста, изображающих фигуры бальных танцев под бодрую попсу и веселая пьяненькая компания женщин сорок-плюс, собравшихся в кружочек, поставив сумочки в середину.

Музыка была знакомая — большая часть этих песен была в трендах «тиктока», остальные — свежак от мировых звезд. Мужчин видно не было, если не считать парочку пузатых отцов семейств, восседающих в ракушках, поэтому медленные композиции не включали.

Я прошла к бару и заказала проверенный «Секс на пляже». На трезвую голову в такой компании я пока не была готова веселиться. До конца дискотеки оставалось около часа, поэтому надо было быстро догонять.

Но именно в этот момент народ начал потихоньку расходиться. Первыми ушли, подобрав свои сумочки, сорокалетние львицы. Следом отправились спать самые возрастные танцовщицы. Пятнадцатилеток пришли загонять по каютам матери.

Я уж думала, что пропустила все веселье, но тут как раз и началось самое интересное…

В какой-то момент музыка сменилась — заиграло что-то незнакомое, явно андеграундное. Выключилась неоновая подсветка, замер дискошар. А на танцпол у бассейна высыпала целая толпа молодых парней.

Они были одеты в узкие джинсы, футболки, распахнутые рубашки, короткие шорты, кое-кто — с голым торсом, и я не сразу сообразила, откуда такое изобилие годных мужиков.

А потом присмотрелась к тому, как рукава футболок только что не трескаются на могучих бицепсах и сообразила — это же матросы!

Ого!

Оставшиеся женщины явно оживились, высыпали на танцпол, принялись извиваться под неровный пульс странноватой музыки — и парни окружили их, голодными глазами высматривая добычу поинтереснее. Диджей понял направление их мысли — и включил медляк.

Один из ребят подошел поздороваться с барменом. Они обменялись рукопожатиями, и новичок зашел за стойку, чтобы самостоятельно смешать себе ром с колой.

Заметив, что я за ним наблюдаю, он усмехнулся и переместился поближе.

— Привет! — наклонился он ко мне. — А ты почему не танцуешь?

— Не успела понять, что происходит, — призналась я.

— Так ты не знала, зачем идешь? — удивился он.

— Зачем?

— Ну… Ребята после смены приходят сюда оттянуться, и дамочки их ждут.

— Интересно тут у вас! — я поперхнулась коктейлем. — Нет, я не за этим.

— Тогда пошли танцевать? — улыбнулся он. — Меня зовут Марко!

Не дав мне задуматься, он отодвинул мой коктейль, обогнул стойку и потянул за руку на танцпол. Одна странная мелодия сменилась другой — пульсирующей в ритме сердца.

Марко был хорошим танцором и совсем не наглел. Его рука лежала у меня на талии, не пытаясь сползти ниже — правда бедра чересчур уж прижимались к моим, но я замечала, что большинство латиносов так и танцуют. Это европейцы стараются подальше отодвинуть нижние части друг от друга.

Окружающие нас парочки пользовались такой близостью куда активнее. В зале становилось жарковато, в воздухе разливался пряный запах пота и сладких коктейлей. Во всем этом был такой заводной вайб «Грязных танцев», что я пожалела, что не надела туфли поудобнее, чтобы потанцевать подольше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А так я слишком быстро выдохлась и вернулась к стойке.

Бармен без лишних просьб поставил перед Марко ром-колу и посмотрел на меня.

— Тебе повторить? — спросил Марко. — Или что-то поинтереснее?

— Мне тоже ром-колу, — кивнула я.

— За мой счет, — бросил Марко бармену.

Следующие композиции уже совсем не походили на медляки, но слившиеся в объятиях парочки и не подумали разлепляться. А потом диджей объявил последний танец.

— Ну вот, — расстроилась я, допивая ром-колу. — Я только настроилась!

Алкоголь меня взбодрил, хотя обычно вгонял в сон.

Желание уйти в загул ничуть не уменьшилось, даже наоборот!

— Так можно и продолжить! — подмигнул Марко. — Хочешь, покажу тебе настоящую жизнь корабля?

— В смысле? — распахнула я глаза.

— То, чего не видят туристы… — таинственным тоном проговорил он, наклоняясь ко мне. — Подводные коридоры, целые тайные города и все механизмы круизного лайнера… И секретный паб только для команды!

— Хочу! — я схватила бокал с ром-колой и сделала внушительный глоток. — Веди!

24. Экскурсия

Я спрыгнула с барного стула и грохнула бокалом об стойку.

— Воу! Вот это энтузиазм! — засмеялся Марко. Он свистнул и что-то крикнул своим друзьям, которые еще топтались на танцполе с дамами. — Что ж, идем!

Не успела я опомниться, как он затащил меня за барную стойку и толкнул плечом дверь в подсобку. За узким коридором между двумя стеллажами, заставленными бутылками с алкоголем и сиропами была еще одна дверь, за которой оказалась узкая металлическая лесенка.

Не так-то легко было спуститься по ней в моем облегающем платье и на каблуках, но Марко помог, придерживая меня за талию. И даже почти не лапал в процессе.

Спустившись, мы прошли по коридору мимо одинаковых дверей, обозначенных странными аббревиатурами и двойными-тройными номерами.

Здесь атмосфера была совсем иной — ничего общего с туристическими палубами.

Никаких роскошных ковров и стильных светильников, никаких мягких диванов и картин на стенах. Все поверхности металлические, а трубы и кабели тянутся прямо по стенам.

Мы спустились по еще одной лестнице вниз, потом еще по одной — и свернули в широкий коридор, в конце которого были двери с надписью «Служебный вход только для персонала».

Марко без тени сомнения распахнул их — и мы оказались в гигантском помещении, уставленном промышленными стиральными машинами.

— Это прачечная, — объявил Марко. — Здесь стирают скатерти, постельное белье, полотенце, шторы, униформу персонала. Ну и личные вещи пассажиров за отдельную плату.

В прачечной было шумно и пахло влажным паром. Мужчины и женщины в рабочих комбинезонах толкали из одной половины зала в другую тележки, заваленные бельем, вываливали его на металлические столы, сортировали и загружали в машины.

— Хей! Рамон! — крикнул Марко черноволосому коренастому парню.

Тот махнул ему, смерил меня смешливым взглядом и показал большой палец.

— Рамон из Индонезии. В прачечной у нас в основном работают филиппинцы, — пояснил Марко. — Это тяжелая работа, но полезная и необходимая.

— Обидно, наверное, плыть на роскошном лайнере по прекрасному океану, но работать в прачечной, не имея возможности посмотреть на закат, — заметила я. — И вообще погулять по кораблю.

— Почему ты решила, что они не могут погулять?

— Не видела на палубах никого из команды, если они не заняты делом.

— Ты не права, — хмыкнул Марко. — После смены остается еще много времени на свои дела. А у нас тут свой мир, свой собственный тайный город. Почти во все помещения корабля можно попасть, минуя коридоры для туристов. Они ведь не для того купили билет на этот корабль, чтобы любоваться персоналом.

— Ну-у-у-у… — я покосилась на его загорелые мускулистые руки. — Все-таки иногда стоит полюбоваться!

Он засмеялся, демонстрируя отличные белые зубы:

— Мы не мальчики для развлечения. Мы танцуем только с теми, кто нам нравится. Идем дальше!

Я не успела спросить — так я тебе нравлюсь?

К чему это кокетство, и без того понятно, что экскурсию мне устроили не в рамках социальной помощи скучающим пенсионерам.

Марко схватил меня за руку и потащил меня мимо исходящих паром огромных агрегатов, которые отглаживали белоснежные простыни.

— Здесь у нас музей! — повысив голос, чтобы перекричать шум, сказал Марко, остановившись у застекленного стеллажа. — Коллекция всего, что забыли туристы в карманах своей одежды, отданной в стирку. Например, список «Что я ненавижу в своем соседе по каюте». Или вот самодельная карта корабля со странными крестиками в случайных местах. Мы проверяли — там ничего интересного. Или живого краба!

— Это он? — я ткнула пальцем в чучело краба на нижней. На остальных стояли мини-бутылочки алкоголя, валялись визитки, монетки разных стран, камушки, косточки и пластиковые вилки.

— Да! Он жил у нас в коробке, а когда умер, мы принесли его сюда! Было еще бриллиантовое кольцо, которое один чувак снял, когда поссорился с женой, а потом забыл надеть. Или однажды мы нашли пять пар часов в карманах карго-шорт. Дорогих! Мы их вернули, конечно. Ну и всякие… другие игрушки.

— Ага… — сказала я, задумчиво глядя на наручники и несколько разнокалиберных анальных пробок на верхней полке.

— Идем дальше!

Марко толкнул двери, ведущие на свободу из этого прачечного ада, и я вздохнула с облегчением, когда мы вновь оказались в служебном коридоре.

— Вот такие лесенки — показал он на одну из тех, что мы миновали. — Ведут в комнаты отдыха. Вход туда есть почти из любого бара, лаунж-зоны, спа-центра или зала для выступлений. Чтобы персонал мог спокойно выпить кофе, отдохнуть или вернуться к себе в каюту, не привлекая внимания. А здесь…

Марко толкнул еще одну дверь, и я увидела еще одно длинное помещение без перегородок, внутри которого медленно полз длинный конвейер, заставленный паллетами с хлебом, пачками молока, кукурузных хлопьев, коробками с баночками джема и маленькими упаковками масла.

— Это центр управления грузом. Отсюда лифты ведут прямо в рестораны и кухни, куда доставляют со склада продукты. Сейчас мы уже готовимся к завтраку. Повара жарят блинчики и бекон, чтобы к утру оставалось только приготовить омлеты и яйца-пашот.

— Уфффф… — выдохнула я. — Все это круто. Даже немного пугает. А мы можем немного передохнуть? У меня ноги на каблуках устали.

— Почти пришли, — сказал Марко, затаскивая меня в большой лифт.

В нем не было зеркал и позолоченных кнопок, не играла музыка и двигался он не так плавно, как пассажирский. Зато куда быстрее — мы буквально ухнули в самые недра корабля, на одну из минусовых палуб.

Здесь было влажно, пахло солью и машинным маслом.

Стены коридора украшали ржавые потеки, а над дверями не было даже табличек. Зато тут нам навстречу то и дело попадались члены команды. Без униформы — и без белоснежных улыбок, которыми они всегда встречали пассажиров на верхних палубах.

Кто-то куда-то спешил с деловым видом, кто-то глазел на меня с любопытством, а молодые парни обменивались с Марко рукопожатиями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А вот и наш паб!

Я остановилась как вкопанная перед железной дверью с округлыми углами и колесом посередине. Поверх белой краске на ней было выведено вручную черной три слова.

— Ла Брухула Боррача… — прочитала я. — Что это значит?

— «Пьяный компас», — подмигнул Марко. — Только это секретное место, никому ни слова, договорились?

И Марко потянул тяжелую дверь, которая впустила нас с недовольным скрипом.

Удивительно, но секретный бар выглядел на редкость уютно. Он был похож скорее на британский паб: деревянные панели на стенах, грубые столы, в том числе стоячие, стойка с множеством пивных кранов и пара телевизоров, на экране которых беззвучно показывался футбольный матч.

Впрочем, на экраны мало кто смотрел. Народу было много, но почти все просто общались между собой. Там были и темнокожие парни, и смуглые латиносы, и азиаты, и светловолосые ребята, в которых я заподозрила славян.

— Для своих у нас совсем другие цены, — сказал Марко. — Но я тебя, конечно, угощу. Ром-кола?

— Давай!

Я отошла к ближайшему свободному столику и с облегчением упала на стул, вытянув усталые ноги в туфлях.

Марко хлопнул кого-то по плечу у стойки, показал два пальца бармену, тот отпустил неразборчивый комментарий на испанском, остальные заржали и кое-кто оглянулся на меня.

В том числе и знакомый мне уже белобрысый матрос.

Сначала он бросил беглый взгляд и отвернулся, а потом обернулся опять и во все глаза уставился на меня.

Узнал.

25. Морские байки

Белобрысый хлопнул по плечу своего соседа, что-то ему сказал. Тот оглянулся, кивнул, и они, забрав свои бокалы с пивом, направились ко мне.

— Привет, — сказал белобрысый. — И ты тут. Вот повезло.

Да, мне, наверное, тоже повезло.

Не надо ждать утра, чтобы пожаловаться на несуществующие поломки. На ловца и зверь бежит.

Только вот его масляный взгляд мне совсем не нравился. Как и взгляды его друзей, подтянувшихся за компанию к моему столу.

Марко пришлось расталкивать их плечами, чтобы добраться ко мне и поставить наши бокалы. Он демонстративно отодвинул стул напротив меня, сел и огляделся.

Резко что-то сказал на испанском.

— Ничего не понимаю, — с удовольствием отозвался белобрысый на английском. — Мы тоже хотим с вами потусить, ты не против?

И, не дожидаясь ответа, оседлал стул рядом.

Марко вопросительно посмотрел на меня, я пожала плечами.

Без понятия, как у них тут принято.

Но напряжение в компании росло стремительно.

Марко переводил взгляд с одного парня на другого, те отвечали ему такими же агрессивными взглядами, и мышцы рук отчетливо напрягались. Так они выглядели намного горячее, но и опаснее.

— Хэй, народ! В честь чего вечеринка?

Услышав густой веселый бас, все собравшиеся разом вздрогнули и оглянулись на вход в бар. В проеме двери застрял лысый громила размерами примерно два на два метра. С широченной улыбкой зубов в пятьдесят, не меньше. Как он протиснулся через люк сюда — просто загадка.

Он был чем-то похож на «Скалу» Дуэйна Джонсона. Только, пожалуй, посимпатичнее.

— Эм! Эм пришел!

— Хэй!

— Заходи, дружище!

— Тебя не хватало!

Почему-то при его появлении все резко расслабились. Подняли свои бокалы, отправились за новыми, раздвинулись, освобождая ему место, а белобрысый даже уступил свой стул.

Названный Эмом громила не постеснялся сесть и забрать чье-то пиво.

Хорошенько отхлебнул и наконец заметил меня.

— Эмералд! — представился он, протягивая мне огромную ладонь. — Бывший боцман. Ныне — бармен в VIP-баре для самых богатых богатеев. Хороша карьера?

— Агата, — я не почувствовала пожатия, он просто накрыл своей ручищей мою и тут же выпустил. — Впечатляет карьера. Но как так вышло?

— Океан люблю! А работать не люблю! — засмеялся он. — Сначала ушел в матросы, дорос до боцмана и понял, что работы меньше не будет. Ну и решил пройтись по кораблю, посмотреть, куда сердце потянет.

— Потянуло в бар! — заржал Марко.

Он тоже расслабился и даже придвинул ко мне бокал с ром-колой.

— Судьба есть судьба! — философски отозвался Эм. — А сам я с Ямайки. Меня ром позвал!

Представляю, как «богатые богатеи» из премиум-кают от него тащатся.

Такой колоритный чувак!

— А ты тут какими судьбами? — заинтересовался Эм.

— Я обещал Агате показать все секретные места на корабле! — поспешил сообщить ему Марко.

— И что уже показал?

— Мы были в прачечной, в отсеке с припасами, походили по тайным коридорам, — перечислила я. — Ну и вот этот бар.

— Э-э-э-э-э! Да ты ничего не видела, считай! — хлопнул Эм ладонями по столу, от чего тот подпрыгнул, хоть и был изрядно тяжелым. — Он тебя на тринадцатую палубу возил?

— Н-н-нет…

— А в каюту 634-С?

— Нет…

— А подношение океану вы делали?

— Как это?

— Ну вот, считай, ничего и не показал!

— Я бар показал! — обиделся Марко. — Я сам о нем узнал только через полгода работы!

— А о тринадцатой палубе когда узнал? — сощурившись, спросил Эм.

— Так это… — Марко смутился. — На первом дежурстве.

— И как? Долго искал?

— Ну я сначала в лифт, смотрю — нет такой палубы. 12 и 14 есть, а 13 нет. Ну я решил спросить девчонку которая полотенца развозила…

— А она?

— Говорит, надо с двенадцатой подниматься по лестнице на корме. Там дежурил пацан один. Спрашиваю, как на тринадцатую попасть. Он вылупился и спрашивает, чем я так провинился. Вроде ничем, говорю. Тогда он сказал, что туда посылают только тех, кто накосячил. Потому что там морг, тюрьма и камеры для матросов. Не зря же она тринадцатая, кто туда билеты купит!

— И ты начал что-то подозревать? — с ухмылкой поинтересовался Эм.

— Нет! Я был малолетним идиотом! — воздел руки к небесам Марко. — Ну тринадцатая, и что?! Может, суеверия!

— Именно… Именно суеверия, — довольно ухмыляясь, Эм забрал следующий бокал с пивом у соседа и отхлебнул, отфыркиваясь от густой пены.

— Короче, я решил пойти к боцману и узнать… — продолжил Марко.

— У-у-у-у-у-у! — не сговариваясь, ужаснулись все собравшиеся.

— Угу… — пригорюнился тот. — Потом месяц с нижних палуб не вылезал, перекрасил там все, что только можно.

— Так, про тринадцатую палубу поняла! — сообщила я. — Мне туда не надо. А что за каюта?

— А в каюте 634-С… — страшным голосом начал Эм. — Загадочно умирают пассажиры. Трое самоубийц за пять лет плавания. И если в каюту заходит тот, кому суждено быть убитым, из-под ковров начинает сочиться кровь!

— О! Класс! — обрадовалась я, снова прикладываясь к своему бокалу. Реальность уже немножко поплыла, и было мне легко и весело. — А еще на какие-нибудь причины смерти можно провериться?

— Говорят, если суждено утонуть, то вместо крови будет морская вода, — сообщил Марко.

— Ты это прямо сейчас придумал? — подозрительно спросила я. — А если суждено спиться — польется пиво?

Вся компания дружно заржала и чокнулась бокалами, с одобрением глядя на меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

26. Бар "Пьяный компас"

Как-то незаметно я развеселилась и почувствовала себя в этой компании своей. Кто-то забрал у меня пустой бокал из-под рома с колой и сунул под руку новый, кто-то закурил прямо в баре и толкнул под локоть, предлагая пачку сладко пахнущих сигарилл.

Я качнула головой, но с удовольствием втянула пряно-дынный аромат, когда закурили рядом со мной.

Народ тоже расслабился. Кто-то отошел к стойке за новой порцией пива, кто-то вообще ушел, зато подтянулись новенькие и придвинулись поближе соседние компании.

Чувствовалось, что дело не во мне — душой тусовки тут явно был внушительный ямаец Эмералд.

— Но если серьезно… — негромко продолжил он травить байки, и гомон мгновенно стих. — То есть у нас и настоящие тайны. Например, за день до пересечения экватора в ночную смену в машинном отделении появляется призрак старого капитана в морской форме девятнадцатого века.

— Это новый корабль! — заметила я. — Ему точно не сто лет.

— Конечно, это не капитан нашего корабля, — легко согласился Эм. — Но, возможно, капитан судна, что пошло на дно примерно в этих местах. Приходит проверить, все ли в порядке и предупредить об опасности.

— Я еще стук слышал, — подал голос один из матросов. — Тоже в ночную. Иду по коридору и тут через обшивку тук-тук-тук-тук… А за обшивкой — только океан…

— Рыба-молот постучала? — фыркнул кто-то.

— Очень смешно! — скривился тот. — А ты прикинь, как я обосрался?

— Эй! — одернул его Эм. — Тут дамы!

— Пардон, пардон…

Кажется, они все внезапно вспомнили, что я «дама». Я снова поймала скрестившиеся на мне липкие взгляды и вспомнила, что одета отнюдь не для посиделок в мужской компании. Если я хочу в этой компании только выпить, а не что-нибудь еще.

— А еще, еще? Что еще есть интересного? — вернула я мысли собравшихся к более интересной теме. — Призраки тут появляются?

— Говорят, что в шторм можно увидеть на палубе всех пассажиров которых смыло за борт. Они борются со стихией, и мы бросаемся им помогать. Например, видим, как кто-то цепляется за леера, бежим туда, а под ногами ломаются прогнившие насквозь доски…

— Ужас! — сообщила я. — Хорошо, что на этом круизном лайнере нет никаких досок под ногами. А то бы я испугалась.

Марко спрятал ухмылку в своем бокале с ром-колой, я ему подмигнула и допила свой. Стало даже как-то жарковато, кровь бежала по венам быстрее и почему-то хотелось танцевать. Но сначала посмотреть на призраков! И на ту каюту!

— Сейчас такие корабли, что их с места простеньким штормом не сдвинешь, — тут же выкрутился Эм. — За бортом волны могут быть хоть с пятиэтажный дом, а пассажиры сидят в тепле, зевают и играют в «Бинго» от скуки. Или разучивают песенки к конкурсу талантов. Так что в бассейне на верхней палубе шансов больше утонуть, чем быть смытым в океан.

Почему-то он при этом грустно вздохнул и отхлебнул пива.

— А я однажды получил вызов из каюты, где никто не жил, — вдруг сказал белобрысый. — Меня туда отправили, я захожу — пусто. Думаю, ну, перепутали что-то. И тут дверь за мной ка-а-а-а-а-а-ак захлопнется. Я к ней — а она не открывается…

По моей коже пробежали ледяные мурашки, да и все остальные затаили дыхание.

— А дальше? Что ты сделал? — с волнением спросила я.

— А я… — белобрысый взял длинную паузу, встречая взгляды всей компании, устремленные на него. — Упал на койку и проспал четырнадцать часов подряд! Мертвым сном. Наверняка призрак виноват. Так я боцману и сказал.

Компания дружно грохнула смехом, а я еле выдохнула. Вот зараза! Подловил!

— Так, я все поняла с палубами и каютами! Подношение океану — тоже отмазка для начальства? — обиженным тоном спросила я.

— А! Подношение океану! — Эм щелкнул пальцами. — Что ты! Нет! Это традиция! Как день Нептуна при переходе экватора. Только экватор — это развлечение для туристов. Праздник есть в расписании круиза, участвуют все пассажиры и вообще просто аттракцион. А подношение океану делают настоящие моряки. Те, кто хочет подружиться с ним и никогда больше не бояться ходить в море.

— И как это сделать?

— Надо разделить с океаном выпивку. Подойти с бокалом к борту, часть выпить, а часть выплеснуть в волны. И попросить океан тебя беречь. Ну и не забывать повторять вечеринку каждый раз, как выходишь в море, чтобы друг тебя не забыл.

— Так! — я уже завелась, и остановить меня мог бы только бывший муж, но его тут не было. — Хочу в ту каюту с мокрыми коврами — раз! И подношение океану сделать — два!

— Точно хочешь? — спросил Эм, улыбаясь в сотню зубов, как акула. — А на тринадцатую палубу?

— Что мне в морге делать? — пожала я плечами. — Нет, начнем с каюты!

— Я ее провожу! — вскочил Марко.

— Нет, я! — задвинул его плечом белобрысый.

Они уставились друг на друга, сурово сжав челюсти. Я с опаской покосилась на обоих.

Как ни странно, мне нравились оба. Марко веселый, беленький наглый и красивый.

Но что-то как-то не то…

— Ну что, кого выберешь? — спросил Эмералд негромко. — Или хочешь, я тебя провожу?

— Лучше ты! — решила я.

Он выглядел самым безопасным. Явно не планировал ко мне подкатывать, на грудь не пялился, да и звание бывшего боцмана внушало!

Хотя, конечно, не стоило полагаться на свои умозаключения после трех порций алкоголя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

27. Палуба офицеров

— Допивай и пошли, — скомандовал Эм, воздвигаясь над столом. Он тоже взял очередной чужой бокал с пивом и влил его в себя одним глотком.

Я решила не отставать и залпом хлопнула остатки ром-колы. Компания матросов одобрительно зашумела, а кто-то даже похлопал моей лихости.

— Несите еще! — крикнул кто-то.

— И лучше водки!

— Не-не-не, никакой водки! — замахала я руками. — Мы идем смотреть на призраков и кровищу!

Поднялась, опираясь на стол, и пошатнулась.

Усталость, нервы, алкоголь — все это не лучшим образом повлияло на мою координацию. А туфли на каблуках были просто вишенкой в этом коктейле.

Чтобы не споткнуться, я вцепилась в могучее предплечье Эма. Он одобрительно похлопал по моей руке:

— Точно, малышка, держись! — ухмыльнулся он. — Нас ждет увлекательное приключение! Идем!

И мы покинули бар, причем мне пришлось подождать, пока Эмералд протискивался через узковатую для него дверь. За нашей спиной, судя по доносящимся обрывкам фраз, продолжили рассказывать страшные байки.

Ковылять на каблуках получалось не слишком быстро, и я никак не могла отпустить Эма, потому что на ногах держалась нетвердо. Сдается мне, в моем бокале было больше рома, чем колы. Я постоянно спотыкалась и глупо хихикала. А когда дело дошло до очередной узкой лестницы, вообще отказалась на нее залезать, потому что мои руки и ноги никак не могли сообразить, как им скоординироваться.

— Да что ж такое! — проворчал Эм и подхватил меня на руки.

Как пушинку. Ни один мускул его гигантского тела даже не напрягся. Я уцепилась за его могучую шею и прижалась к огромной груди под распахнутой рубашкой.

От него пахло пряностями и перцем, а еще немного ромом.

И самую капельку — морем и бананами.

Он взлетел по лестнице, цепляясь одной рукой, а другой поддерживая меня, но возвращать меня на пол не стал, а потащил дальше. И правильно, так получалось намного быстрее!

Его мерный шаг укачивал так, что я начала опасаться, что усну.

Жаль, у нас не водятся такие огромные мужики.

Это как же спокойно наверное живется рядом с таким!

— Здесь каюта? — сонно спросила я, когда мы добрались на палубы, похожей на пассажирскую.

— Ага, — кивнул Эм. — Моя каюта.

— Зачем мне твоя каюта? — не поняла я. — Я хочу каюту с призраками!

— Это выдумка, — отмахнулся он. — Ты же не думала, что я тебя поведу туда, где правда течет кровь из ковров?

— Ну… да… Думала… — нерешительно сказала я. — А подношение океану?

— Мы даже ром с собой не взяли, чем мы будем с ним делиться?

— Так давай сходим за ним! Тут должен быть где-нибудь бар!

— Малышка! — проникновенно сказал Эмералд, остановившись у одной из дверей. — Давай сначала займемся делом? А потом я тебя отпущу в любой бар, в который ты захочешь.

— Каким делом? — возмутилась я. — Я хочу пить ром с океаном! Не хочу делом! Отпусти меня!

И я забарахталась в его огромных ручищах, пытаясь выкрутиться и спрыгнуть на пол. Но он как-то так ловко меня держал, что как бы я ни старалась, получалось только хуже. Уже и платье все измялось и задралось, и волосы растрепались, а я только-только начала понимать, что дело пахнет керосином.

— Отпусти меня, а то закричу! — нервно предупредила я.

— Совершенно зря, — спокойно отозвался Эм. — Здесь палуба офицеров, никто не переполошится от твоих криков. Мало ли какой шлюхе стало слишком хорошо?

— Ах, шлюхе!

Палуба офицеров! До меня кое-что дошло. У меня ведь есть один знакомый офицер!

Я вонзила ногти в могучую шею Эма и одновременно завопила:

— ЭНРИКЕЕЕЕЕЕЕЕЕ! Я ПРИШЛА В ГОСТИ! ТЫ ГДЕ! У НАС РОМ!

От неожиданности Эм разжал руки, и мне удалось оттолкнуться и вывалиться на пол. Упасть почти с высоты его роста было не слишком приятно, и я, кажется, снова отбила свою многострадальную попу.

— Ты что, больная?! — спросил Эм изумленно. — Чего вопишь?

— Я больная? Ты меня тащишь к себе в каюту, не спрашивая, а больная я! — возмутилась я.

Он сделал ко мне шаг и наклонился, но я снова открыла рот, приготовившись повторить свой призыв.

— Черт с тобой! — выругался Эм и, развернувшись, потопал обратно к лестнице вниз.

Я осталась сидеть на полу в коридоре офицерской палубы и нервно ржать, только сейчас соображая, что чуть не вляпалась в нехорошую историю.

Хотела приключений — получила приключения!

Кто молодец? Агата!

Нет, ну… А чем мне, собственно, Эмералд не понравился?

Большой красивый мужик. Ласковый.

В конце концов, если я хотела отомстить Тимуру — прямо лучший вариант! Он точно впечатлился бы его размерами и не рискнул соперничать.

Но я даже задуматься не успела, чего я хочу. Просто не люблю, когда меня куда-то тащат без спроса, особенно к себе в каюту. Если это не Тимур, конечно.

Хм.

Я уловила в своих рассуждениях какой-то логический провал, но остатки алкоголя в моей крови мешали сосредоточиться, чтобы его поймать. Ну и вообще, если я собираюсь думать, лучше выбрать для этого более подходящее место.

Не вставая с пола, я сняла туфли и уже не в первый раз отправилась гулять по кораблю босиком. Это становится доброй традицией. Как и попытки заблудиться в коридорах.

На этот раз я решила не испытывать судьбу, а просто спуститься на главную палубу, а уже оттуда начать путь с начала.

Снова сияющий огнями атриум, похожий на гигантский аквариум. Снова роскошный фонтан и стойка ресепшена. Теперь надо подняться по лесенке — и будет лифт!

Там-то, у самого подножия серебристой лестницы меня и настиг грозный оклик.

Слегка заторможенно я развернулась… и увидела Тимура.

Он шел мне навстречу голый по пояс, держа пиджак в руках и безуспешно пытаясь пригладить растрепанные волосы.

Густые брови сурово нахмурились, когда он заметил, что я босая, мое блядское платье все измято, а еще я чер-р-р-ртовски пьяна!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

28. Похищение сабинянки

Я замерла в десятке шагов от Тимура, так и держа туфли в руках.

Он тоже остановился, сунул в руки в карманы и смерил меня своим темным взглядом с головы до ног. Оценил платье, облапав глазами все стратегические места — и то, как оно облегает грудь, и то, насколько открывает бедра.

В лицо всмотрелся чуть пристальнее, с подозрением.

— Где ты была? — наконец задал он вопрос.

— Почему ты голый? — задала я встречный.

Где он был, я и без того знала. По крайней мере, еще час или два назад.

— Почему ты пьяная? — Тимур решил продолжить занимательную викторину.

— А кто ты мне такой, чтобы задавать такие вопросы?

— Очевидно, тот, кому ты имеешь право задавать свои, — он криво улыбнулся правой половиной рта и сделал шаг вперед.

Один. Медленный. Хищный.

Мне захотелось отступить. На тот же шаг, а лучше — на два.

Но тогда получится, что он выиграл.

Нет уж!

— Я тебя видела с этой! — я сама шагнула вперед и ткнула в него указательным пальцем.

— С кем?

— С Ксюшей!

— Какой Ксюшей? — нахмурился он.

— Не прикидывайся! Она тебя лапала! — я так увлеклась обвинениями, что сделала к нему еще пару шагов.

Он тоже приблизился.

Между нами было уже метра полтора.

Маловато.

Но пока не критично.

О том, что в атриуме полно наблюдателей, мы совершенно забыли.

Тимур оглядывал своими проницательными темными глазами только меня.

Я неистово вперилась своим нетрезвым взором только в него.

— А тебя кто лапал? — он слегка понизил голос, и в нем появились его фирменные бархатные нотки, от которых внутри что-то начало зудеть, словно щекотка. Взгляд Тимура добрался до моих голых ступней. — Снова босиком? Опять сбежала от кого-то после страстного секса? Это у тебя такая фирменная фишка?

«От кого-то»! Нет, вы посмотрите на него! На что он вообще намекает?

— А даже если да! То что? — фыркнула я.

— Тогда ко мне какие вопросы? — развел руками Тимур. — Не все ли тебе равно, кто там лапал меня, если на твоем платье отпечатки чьих-то ладоней!

Он грозно сдвинул брови и шагнул ко мне, оказавшись вплотную. Я в гневе топнула босой ногой и задрала голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза.

Яркие, словно маленькие солнца, лампы над его головой светили так ярко, будто сейчас был разгар дня, а не глубокая ночь. И лучи их пронизывали атриум, словно толщу воды, окружая Тимура золотистой аурой и подсвечивая его темные глаза.

— А ты знаешь, что у тебя на самом деле глаза зеленые?.. — завороженно сказала я, не в силах оторваться от разглядывания болотного цвета радужки, загадочно-красивой, словно колдовской лес.

Он еще целое мгновение пытался поймать мой блуждающий взгляд, но я никак не могла выбрать, в какой из его глаз смотреть — оба были красивы по-разному.

Поэтому Тимур наклонился и впился губами в мои губы.

Я среагировала почти сразу — оттолкнула его обеими руками и залепила со всей силы звонкую пощечину.

Тимур даже не покачнулся и не отдернул голову — лишь на щеке расплылся румянцем след моей ладони.

А в следующую секунду он навалился на меня, заламывая руки за спину и перехватывая запястья одной ладонью.

— Уйди от меня! — завопила я, барахтаясь и пытаясь пнуть его в колено. — Иди дальше к своей Ксюше трахаться!

— Ну уж нет! — яростно прорычал Тимур мне в лицо. — Теперь я хочу трахаться с тобой!

— ЧТО-О-О-О-О-О-О?!

Злость придала мне энергии, и я принялась вырываться, как бешеная кошка.

Увы — он был намного сильнее меня.

В процессе борьбы я выронила туфли, он смокинг.

Тимур перехватил меня поперек живота, резко поднял и закинул на плечо, словно римлянин пленную сабинянку.

Я заколотила его кулаками по голой спине. Дергаться пришлось перестать, потому что свалиться вниз башкой на мраморный пол было страшновато.

Он звонко шлепнул меня по попе, чтобы не сопротивлялась, и я взвизгнула во весь голос.

— Спокойно, девушка согласна, — сообщил он кому-то, кого я не видела, потому что висела вниз головой и наблюдала только его упругий зад в идеально сидящих брюках.

Сквозь шум крови в ушах и плеск воды в фонтане я едва расслышала топот ног и возбужленные голоса, что-то выкрикивающие на испанском.

— Ноу, мистер, ноу! — раздался женский голос.

Вокруг нас уже собралась толпа и со стороны лифта появилось несколько дюжих матросов в рабочих комбинезонах и даже парочка охранников в форме.

— Поставьте девушку на пол, — услышала я строгий зычный голос, говорящий по-английски.

К моему удивлению, Тимур подчинился.

Аккуратно сняв с плеча, он поставил меня на ноги и на всякий случай даже поднял ладони, показывая, что безопасен.

— Все в порядке! — я одернула платье, которое задралось выше бедер и нервно сдула волосы с лица — Я в порядке!

— Мадам, вы в опасности? — крикнул мне один из охранников. — Сообщите, если вам нужна помощь! Вам нужна защита от этого человека?

Вот где они все были, когда Эмералд волок меня к себе?

Нет, ну посмотрите вы на них.

Руки тянутся к кобуре — спасибо, пистолеты на Тимура не наставили. Все в боевых стойках, матросы разминают кулаки, девушки за стойкой бормочут в рации, одна держит наготове телефонную трубку за.

— Нет, я в безопасности! — максимально громко крикнула я. — Помощь не нужна!

— Вы добровольно идете с этим человеком?

— Да! Добровольно!

Еще несколько секунд суматошных переговоров — и охранники наконец убрали руки с оружия. Однако матросы еще не успокоились. Они сбились в стайку и поглядывали в нашу сторону весьма недружелюбно.

Девушка положила телефонную трубку, другая трясущимися руками налила себе воды из графина.

Да, что-то дали мы жару…

Тимур покачал головой с мрачной усмешкой. Наклонился, подобрал свой упавший смокинг и мои туфли. Подал туфли мне.

Я молча, хоть и немного краснея от всего этого внимания, обулась, цепляясь за его локоть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тимур надел смокинг.

И-и-и-и-и… снова перехватил меня поперек живота и забросил на плечо!

— Сьют «Океан» на десятой палубе, — бросил он небрежно, направляясь к лифтам. — Тимур Сафаров, можете проверить.

29. Мне кажется...

В лифте Тимур спокойно нажал кнопку своего этажа, провел карточкой, чтобы получить доступ в премиум-зону и развернулся лицом к дверям, как благовоспитанный пассажир.

Все это — придерживая меня за попу у себя на плече. Как будто так и надо.

Я послушно болталась головой вниз, дожидаясь, когда мы попадем в такое место, где можно устроить красивый скандал.

В номере меня сгрузили на кровать. Ту самую, что я не стала заправлять, уходя отсюда несколько часов назад.

Головокружительное приключение завершилось в той точке, где началось.

Тимур отошел и встал неподалеку, опираясь бедрами на письменный стол. Открыл холодильник, достал бутылку минералки, не отрывая от меня взгляда, открыл ее и сделал несколько глотков. У меня тоже пересохло в горле, и я проводила его дергающийся кадык завистливым взглядом.

Он протянул мне бутылку, и я жадно вцепилась в нее, мгновенно выхлебав почти половину.

Ледяные пузырики были так хороши…

Я прислонила холодное стекло к пылающему виску.

И спросила, приоткрыв глаза:

— Где твоя рубашка?

Тимур с шумом втянул в себя воздух и помотал головой:

— Нет, давай по порядку, — возразил он. — Когда ты успела напиться? Я не так давно тебя трезвую и спящую здесь оставил!

— Оставил и ушел по бабам! — возмутилась я.

— По каким бабам?! — зарычал он.

Я фыркнула, отставила бутылку на тумбочку, скрестила руки на груди и закинула ногу за ногу.

И заявила:

— Я видела тебя в казино! На тебе Ксюша висла!

— Да кто на мне там только не вис! — презрительно скривился Тимур. — Вообще не думал, что на этом корабле столько шлюх.

— Каких шлюх? — не поняла я.

— Ну, эскортниц этих… — он снова сморщил нос. — Почему-то был уверен, что в круизы они не ездят.

— Ксюша не шлюха! — возмутилась я, наконец поняв, о чем он.

— Что за Ксюша? — опять не понял Тимур.

— Которая тебя лапала, пока ты в рулетку играл!

— Блондиночка в зеленом? — уточнил он.

— Да!

— Две тысячи за ночь, — спокойно ответил он, скрещивая руки на груди.

— Евро? — зачем-то переспросила я.

— Ну не рублей же.

— Она сама тебе сказала?

— Конечно.

— Серьезно?!

— Абсолютно…

Я сидела и смотрела на Тимура, никак не в состоянии понять, шутит он, прикалывается или обманывает.

Если ему поверить, то Ксюша…

Ну нет!

Он медленно стянул с себя смокинг, достал из кармана брюк запонки, высыпал их на стол. Я скинула туфли на пол и забралась на кровать с ногами. Подтянула к себе одеяло, поймав быстрый взгляд на мои обнажившиеся бедра.

— Спасибо, что в этот раз ты гуляла в трусах, — усмехнулся Тимур.

— Не за что, — рассеянно отозвалась я. — Нет, серьезно? Ксюша — проститутка?!

— Да.

— И что, ты ее — того? Купил?

Тимур бросил на меня очень долгий укоряющий взгляд, который я встретила стоически.

Тяжело вздохнул, присел на край кровати спиной ко мне и, обернувшись через плечо, спросил:

— Повтори, какие там у меня глаза?

— Зеленые! — откликнулась я и переползла поближе к нему. — Я думала карие, даже черные. Но они просто очень темные. А на просвет у тебя там как будто заросший мхом лес, болото с зеленой ряской и двевние ели. Колдовские!

— Колдовские… — задумчиво повторил Тимур. — Дожили.

— А как ты без рубашки оказался? — спросила я уже почти без претензий.

— На меня коктейль пролили.

— Ксюша?

— Официант.

— И ты сразу там, в казино, разделся?

— Надо было сидеть в мокрой рубашке и благоухать персиком?

Я хихикнула, представив мрачного Тимура, благоухающего персиком.

Подобралась еще поближе.

Прислонилась щекой к его спине.

Он тут же развернулся, опрокинул меня на покрывало и накрыл своим телом.

Лицом к лицу — долго рассматривал, словно в первый раз.

Провел кончиками пальцев по щеке.

Убрал прядь волос. Погладил шею.

Не прекращая смотреть так…

Так…

Словно любуется и не может остановиться.

— Что? — спросила я шепотом. — Что ты делаешь?

— А у тебя какие оправдания? — спросил он. — Тому, что ты в таком виде?

— Никаких, — честно призналась я.

— Совсем? — он поднял брови и чуть отклонился, всматриваясь в мое лицо.

— Ага. Сначала обиделась, что ты меня бросил. Пошла в казино развеяться, увидела, что ты с Ксюшей. Разозлилась и решила пойти напиться с матросами тебе назло!

— Сильна… — с насмешливым уважением проговорил Тимур.

— Тебе Максим не рассказывал еще обо мне?

— Надо ему зарплату поднять, — словно решив это только что, сказал он. — Чтобы хватило на квалифицированную психотерапевтическую помощь после тебя.

— И себе тоже поднять?

— А мне-то зачем?

— Ну. После меня…

Тимур замер на мгновение, глядя мне в глаза.

Но потом склонился, провел губами по открытым ключицам, по шее, поцеловал в уголок губ. Спустился снова — к груди, вздымающейся от моего частого дыхания. Проскользил по краю, где моя кожа встречалась с атласом платья.

Я попыталась его оттолкнуть, но он тихонько рыкнул и сгреб мои запястья. Завел за голову и сжал в одной ладони, не позволяя сопротивляться. Грудь от этого приподнялась еще выше, и он вернулся к ней, на этот раз проведя влажную дорожку кончиком языка. Нырнул им под край платья, достав до чувствительного соска.

Двинулся вверх, возвращаясь к лицу.

Прикусил мочку и проговорил шепотом, чуть царапая своим бархатным шепотом мой слух:

— Надеюсь, что никакого «после тебя» не будет…

— Что это значит? — не поняла я.

Он не ответил.

Молчал, крепко сжимал одной рукой мои запястья.

Нежно касался пальцами кожи на груди, рисуя на ней абстрактные узоры.

Снова молчал, очерчивая те места на шее и груди, где могло бы лежать ожерелье.

Молчал, щекотно ведя по внутренней стороне предплечий.

И вдруг, словно решившись на что-то, позвал:

— Агата…

— М-м-м-м? — откликнулась я, разморенная невероятной нежностью ласк.

— Мне кажется, я в тебя влюблен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

30. Цветок внутри

Я вдруг оказываюсь будто в невесомости.

Ничего не слышу, руки и ноги становятся слишком легкими.

В глазах темнота и яркие вспышки.

Что-то щекочет в груди и неожиданно разливается удивленным теплом.

Смотрю на Тимура, сияющего, словно солнце в огромном безлюдном космосе и поднимаю руку, чтобы коснуться его. Проверить — он настоящий?

Приподнимаюсь и касаюсь губами его подбородка, чувствуя колючую щетину.

Настоящий.

Реальный.

Провожу ладонями по напряженным мышцам на руках.

Мне кажется, я вижу его впервые.

Я и вижу его впервые. Этими глазами. Совсем иными.

Не теми, что раньше.

Раньше я видела его как богатого и красивого мужика с личным самолетом.

А теперь он — мужчина, который признался мне в любви.

Надо понять — кто он?

Подробно рассмотреть.

Раньше он был чужим, а теперь… мой.

Очерченные темными ресницами глаза. Очень мягкий взгляд, в нем больше нет ни грамма той требовательности, с которой он смотрел на меня впервые.

Под кожей на груди горячо бьется сердце. Я веду ладонью там, где оно толкается изнутри, и оно бьется все быстрее и быстрее.

С удивлением и радостью смотрю как кончики моих пальцев касаются его кожи.

Спрашиваю, вскидывая глаза:

— Правда?

— Да.

Он отвечает коротко и больше ничего не добавляет. Словно сам ошеломлен тем, что сказал.

— Но… почему?

Он вибрирует изнутри, и я не сразу понимаю, что это смех. Трогаю пальцами его улыбку. Он целует их. Выдыхает, встряхивает головой.

Говорит:

— Потому что ты — Агата.

— Я Агата, — соглашаюсь я.

Ну и что?

— Ты морщишь нос перед тем, как засмеяться, смотришь на меня, как на розовую сахарную вату, а твоя кожа пахнет сиренью после дождя. Горькой и нежной.

Не могу удержаться — нюхаю свое плечо. Пахнет чистой кожей. И все.

Тимур снова смеется и целует это самое место.

— Потому что у меня встает от одного твоего взгляда. И я могу кончить от одного твоего стона.

— Это не ответ на «почему»! — капризно говорю я и бодаю его лбом в подбородок.

— Потому что выйдя из тебя, хочу снова оказаться внутри, а расставшись — тут же увидеть тебя вновь. Не знаю! Просто ты — Агата, и больше никто. Поэтому.

Меня все равно что-то беспокоит. Я как будто упускаю нечто важное. Но мужчинам бесполезно задавать вопросы про их чувства. Они либо есть, либо нет. А почему они пришли и куда уходят — одна из самых больших загадок Вселенной.

Это только у женщин каждая любовь навсегда занимает маленькую комнатку в сердце. Пусть даже запертую, задвинутую шкафом и поклеенными поверх обоями. Она там есть. Никуда не девается.

Тимур сейчас влюблен, и я вижу, как это чувство распирает его изнутри, как затапливает его глаза — и не могу не ответить. Я испытываю к нему сейчас такую нежность, что хочется плакать.

Я касаюсь губами его груди, прислоняюсь щекой.

Глажу плечи ладонями.

Тянусь к губам, но не достаю и вместо этого прикусываю кожу там, где челюсть образует острый угол.

Он балансирует надо мной, держась на напряженных руках. Но ничего не делает, только прикрывает глаза, когда я целую его плечи, его руки, кладу ладони на твердый живот.

И обхватив за пояс ногами, опрокидываю на спину и сажусь сверху.

Он легко подчиняется и лежит подо мной с закрытыми глазами. Только вздрагивает кадык, когда он сглатывает, и часто вздымается от резкого дыхания грудь.

Мне нравится медленно вести ладонями по его груди, ощущая это дыхание, по животу, такому твердому и уязвимому, оглаживать сильные руки, склоняться, обнимая ладонями лицо.

Тимур тянется, хочет обнять, задрать платье, но я убираю его руки.

Он вырывается и повторяет попытку, но я цокаю языком и закидываю руки ему за голову.

Смиряется. Терпит.

Лежит, покорный мне.

Сползаю ниже, лижу кожу на животе. Под ней твердые упругие пластины мышц, в которые не вонзить зубы, если не хочешь их сломать, поэтому прикусить получается только кожу.

Тимур тяжело дышит, мышцы напряжены.

— Агата… — начинает он.

— Тшшшшш…

Это мой ответ на его признание.

Словами я не могу выразить все, что к нему чувствую.

Нет таких слов, человеки не придумали определений для тех пронзительных эмоций, что раскрываются сейчас внутри меня, словно огромный цветок. Я могу только показать.

Ложусь сверху, сплетаю свои пальцы с его пальцами, тянусь, оставляя поцелуи на костяшках. На тыльной стороне его правой руки — два больших шрама. Их я тоже целую, чувствуя гладкость под языком.

Выпрямляюсь, передвигаюсь чуть ниже.

Развязываю пояс для смокинга, расстегиваю его брюки.

Мне приходится приподняться, чтобы Тимур мог избавиться от них.

Но он послушно ложится обратно, когда я толкаю его ладонью в грудь.

Расстегиваю молнию сбоку платья и, извиваясь, вылезаю из него.

Стягиваю с себя трусики.

Все это лишнее. Я хочу чувствовать его всей кожей.

Тимур вздрагивает и со свистом втягивает воздух сквозь зубы, когда я прислоняюсь к нему всем телом, обвиваю, словно лоза.

Но намеренно не смотрю туда, куда тянет сильнее всего.

Лежу рядом, трусь щекой о щетину на его острой челюсти. Целую висок.

Не открывая глаз, Тимур берет мою руку и целует пальчики по одному, обнимая их губами. Щекотно и нежно, пронзительно и трепетно — идеальным отражением раскрытого цветка у меня внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

31. Я тоже

Соскальзываю по сильному, твердому, мускулистому телу вниз, обнимаю ладонью член Тимура.

Мне нравится его гладкость и шелковая кожа, нравится отзывающаяся звоном упругая твердость, нравится глянцевая головка и сильный мощный ствол с проступающими венами.

Касаюсь кончиком языка одной из них, прижимаю, чувствуя пульсацию в ответ — отпускаю.

Тимур хрипло, надсадно, словно против своей воли стонет.

Бархат в его голосе царапается колючками — он слишком жесткий для проступающей во мне нежности. Пробирает до нутра, продирает шершаво.

Царапает, раздражает, теребит…

Но так нравится.

Делаю так языком еще раз, чтобы вновь услышать будоражащий стон.

Все мое тело откликается на хриплые нотки в его голосе, резонирует с ними.

Провожу языком от самого корня, погружаясь лицом в жесткие колечки черных кудрей — до верха и обхватываю головку горячим ртом.

Из горла Тимура вырывается хрип:

— Агххххххата…

Его пальцы в моих волосах, сжимают пряди — чуть-чуть больно.

Я не могу двинуться дальше, он и так заполняет мой рот целиком, но ничего делать и не надо — даже это заставляет Тимура выгнуться на кровати, словно одержимому бесами.

Смачиваю слюной, двигаю головой — как могу, как получается.

Под моими губами мощный ствол начинает пульсировать.

Не ожидала, что это случится так быстро!

Но мне хочется попробовать его на вкус, поэтому я выпускаю его изо рта, высовываю язык и ловлю теплые терпкие капли.

Взбитые сливки с солью и легким привкусом фруктов.

Вкусный…

— Тимур-мур-мур-мур… — придвигаюсь, шепчу на ухо, пока он хрипло и часто дышит, невидящими глазами глядя в потолок.

Поворачивает ко мне голову, словно во сне, обнимает лицо ладонями. Сердце его бьется так громко, что я слышу его, не прислоняя ухо.

— Ты оху…

Кладу пальцы ему на губы.

— Кто-то питался исключительно ананасами все это время? В ожидании меня?

Тимур хрипло смеется, будто бы через силу.

Мне нравится тереться об него, оставляя свой запах на коже, пока он беспомощный и обессиленный. Но его руки уже начинают наглеть, как бы невзначай ложась на самую мягкую часть моей попы и стискивая ее, словно сквиш для снятия стресса.

Снова останавливаю их поползновения и получаю в ответ недовольный рык:

— Думаешь, получила власть надо мной?!

— Разве нет? — дразню его со смехом, перекатываясь через мускулистую грудь на другую сторону кровати. — Тимур-мур-мур…

Трогаю пальчиком его щетину, лижу напрягшуюся жилу на шее, трусь грудью о плечо.

Он следит за мной своим темным проницательным взглядом.

Так серьезно, так нежно.

Хочется смеяться от непонятного ощущения счастья.

Странно — но вот так.

— Получила, — соглашается он. — Но пользуешься ею слишком жестоко!

— Чего ты хочешь?

Он приподнимается на локте и окидывает меня предвкушающим взглядом, как мальчишка в магазине сладостей, которому в честь дня рождения разрешили выбирать все, что понравится.

Примеряется к каждой части тела — и я вижу в его глазах, что он мог бы сделать со мной. И обязательно сделает.

— Только без рук! — предупреждаю я. — Любое желание, но выполняю я!

Его член все еще обмякший, хотя уже чуть-чуть налился кровью, поэтому я ничем особенно не рискую.

— Хочу твой сосок.

Я приподнимаюсь, переползаю на него сверху и наклоняюсь так, чтобы моя грудь оказалась напротив его губ. Он делает молниеносное движение головой и хватает ртом сосок. Оттягивает его и прикусывает, да так, что все тело пронзает острейшее ощущение боли на грани с удовольствием.

И где-то между ног кое-что твердое уже рвется внутрь меня.

— Ого! — я смотрю вниз. — Уже?!

— Или ты сделаешь это сама… — начинает Тимур.

Снова кладу пальцы на его губы:

— Давай без угроз!

Он косится на тумбочку у кровати, и мне приходится тянуться к ней, чтобы достать упаковку с презервативом. На ней снова интересная картинка, и мне снова не до разглядывания. Будет когда-нибудь время для моего любопытства?

Надрываю фольгу зубами, достаю латексное колечко.

Сдвигаюсь ниже, чтобы добраться до его стоящего члена.

Тимур горящими глазами смотрит, как я примеряюсь, двумя руками надеваю презерватив сверху и начинаю с усилием раскатывать его по стволу.

Да, конечно, я знаю, что латекс тянется о-о-о-очень хорошо, но прямо сейчас — с большим трудом. Узкое колечко пережимает ствол.

Раскатываю до конца, сжимаю ладонью.

Тимур смотрит на меня, а я на него.

Глаза в глаза — пока я приподнимаюсь, помогаю себе пальцами раскрыться и направляю его внутрь, не глядя.

Медленно, по миллиметру, опускаюсь, закусив губу.

Я чувствую, как влажно внутри меня, но все равно мне кажется, что он не сможет протиснуться.

Когда Тимур делает это сам — он решителен и напорист, мне остается только подчиниться и все получается. Но сейчас я чувствую, что внутри меня узковато для таких объемов. Поэтому медленно — это хорошо.

Тем более, его поплывший шальной взгляд доказывает, что неторопливость процесса сносит крыше не только мне.

Мужское тело подо мной безумно напряжено. Сжимаю его бока бедрами, чтобы не опуститься слишком резко — страшно.

— Руки? — вопросительно хрипит Тимур.

И, не дожидаясь ответа, кладет их мне на бедра.

Но мне уже не до игр во власть.

Внутри все так туго, и так сладко, и хочется ощутить еще раз этот момент, когда он проникает внутрь, и я приподнимаюсь и опускаюсь вновь.

Начинаю двигаться, вновь и вновь испытывая себя на растяжение. Упираюсь ладонями в его грудь и встречаюсь взглядом с его темными глазами. От бешеного желания в них, от чего-то еще сладкого и острого в его взгляде меня пробивает электричеством, словно сразу все нервные окончания бьет током.

Захлебываюсь стоном и ускоряю темп. Закусив губу, стараюсь двигаться быстрее.

Еще и еще.

Задыхаюсь, откидываю голову, пытаясь сдуть с лица прилипшие к влажному лбу волосы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Крепкие пальцы Тимура жестко мнут бедра и…

Он снимает меня с себя! Игнорируя возмущенный вопль!

Но он резко сдвигается вниз, оказываясь лицом между моих раздвинутых бедер. И я ощущаю его язык, длинно скользящий вдоль моей щели. Губы всасывают мой клитор, и я не могу остановить крупную дрожь, прокатывающуюся по телу. Вцепляюсь пальцами в спинку кровати и выдыхаю стон в потолок.

Внутри все сжимается до боли — и пружина выстреливает, разворачиваясь во всю длину.

Тимур снова насаживает меня на свой член и жестко вбивается снизу вверх, управляя моим телом. И пока меня бьет оргазм, он успевает почти добраться до финала и сам.

Стоит только судорогам внутри меня пойти на спад, как он замирает, и я ощущаю пульсацию внутри. Тимур смотрит в меня, сквозь меня невидящим взглядом, куда-то в глубину, дальше, чем я могу представить, и от этого его запредельного взгляда меня снова уносит.

Я падаю ему на грудь совершенно без сил. Он весь мокрый, да и я тоже. Его член пока внутри, но я не хочу его выпускать. Лениво и медленно слизываю соленые капли со смуглого плеча.

Взгляд у Тимура осоловелый, сонный, но руки пока держат крепко.

Дыхание становится ровным, и я тоже уплываю в сон, чуть-чуть отставая от него.

Бормочу:

— Мне кажется, я в тебя тоже…

И уже не чувствую, как еще крепче сжимаются объятия.

32. А пошли!

Я не знаю, услышал ли Тимур мои слова…

Но с этого момента начался наш «медовый круиз».

Мы просыпались вместе в его сьюте и судорожно собирались, пытаясь успеть на завтрак.

Потому что мы безбожно его просыпали.

Да, можно было бы заказать завтрак в каюту, но в чем тогда интерес?

Куда веселее бежать в ресторан, завернувшись в одеяло!

Или подкупать официантов, чтобы впустили нас после закрытия дверей, когда уже идет уборка.

Или вымаливать круассаны с кофе, когда уже точно никого не пускают и поглощать добычу с жадным урчанием, устроившись на шезлонгах с видом на океан.

Законно завоеванная добыча в пять раз вкуснее!

А потом отправляться в спа и лениво отмокать в джакузи, досматривая сны. Заказывать прямо туда уже нормальный завтрак и кормить друг друга с рук креветками.

— Ты реально настолько любишь морепродукты и фрукты, или это ради… кхм… меня? — спросила я как-то, глядя на его тарелку, где ждал морской коктейль из гребешков, крабов, лангустинов, устриц и морских ежей и стоящую рядом миску с порезанными киви и ананасами.

— Люблю… ради тебя, — как всегда, с подтекстом ответил он. — А что тебя беспокоит? Я тебя сильно замучил?

— Если я скажу, что замучил, ты перейдешь на жирные стейки? — заинтересовалась я.

— Зачем? Просто от тебя отстану.

— И будешь ходить с вечным стояком?

— Именно! — Тимур ловко разломал крабовую фалангу и протянул мне самый нежный кусочек мяса. Я взяла его губами, не забыв облизнуть кончики его пальцев. — А ты смотреть и ронять слюни. Посмотрим, надолго ли тебя хватит.

— М-м-м-м-м… Мне кажется, на девочек тоже хорошо действует, — мурлыкнула я, приникая к нему всем телом.

Пару раз нам влетало за непристойное поведение в общественных местах.

Ну как — влетало… Тимура вежливо предупреждали, что VIP-пассажиры, конечно, могут наглеть, но лучше чуточку поаккуратнее, а то у других VIP-пассажиров, в два с половиной раза их старше, может и инфаркт случиться от такого зрелища.

Поэтому мы перебирались на террасу его сьюта. И поначалу даже вели себя благопристойно — загорали на шезлонгах по отдельности, беседовали о красоте рассветов и закатов в океана. Но потом кто-нибудь из нас просил помазать спину кремом или принести холодного просекко — и все заканчивалось тем, что мы сплетались на одном шезлонге и целовались до головокружения, шепотом болтая обо всем подряд.

— Вот так когда я делаю — хорошо?

— Очень…

— А вот так?

— Еще лучше.

— А давай попробую вот так…

— Тимуррррррр-муррр-муррр…

— Тсссс, не кричи, тут по соседству люди отдыхают.

Однажды мой телефон зазвонил, и я даже испугалась, одной яркой болезненной вспышкой осознав, что это может быть Максим. Сердце со свистом ухнуло в черную дыру, но уже через мгновение я вспомнила, что заблокировала его.

Звонила Ксюша.

— Я тебя потеряла! — заявила она. — Три дня где-то шляешься. Все в порядке? Помощь не нужна?

— Все хорошо, не беспокойся, — холодно ответила я.

Я еще не успела обдумать, как с ней дальше общаться после того, что я увидела в казино. Как-то пока некогда было.

— Я тебя в каюте не застала и горничная сказала, что ты не ночевала, — ее голос стал игривым. — Тебя поздравить?

— Ксюш… — устало начала я.

— Осознала, отстала.

Тимур в этот момент лежал поперек кровати головой у меня на животе и просматривал какие-то скучные графики на своем ноутбуке. Я нажала отбой и, зарывшись пальцами в его густые темные волосы, слегка потянула их.

— М-м-м-м? — вопросительно промычал он, не отрываясь от экрана.

— Скажи честно, что у вас с Ксюшей было? И что вообще ты делал в казино? Бросил меня в постели и ушел играть? Это странно…

Особенно с учетом последующего признания. Но я проглотила продолжение фразы, потому что так и не понимала пока, как относиться к этим словам Тимура. Он их больше не повторял, но и не требовал все забыть.

Ну не переспрашивать же!

— Надо было пообщаться с одним человеком в неформальной обстановке, — рассеянно ответил Тимур, листая туда-сюда страницу с однаковыми, на мой взгляд, графиками. Но он, кажется, находил разницу и хмурился.

— С Ксюшей? — ядовито поинтересовалась я, чуть сильнее потянув его за волосы.

Он вздохнул, захлопнул ноутбук, отложил его в сторону и мгновенно навис надо мной. Мне нравилось, как быстро он переходил из вальяжно-ленивого состояния в полную боевую готовность.

Словно леопард, только что спавший на ветке дерева — а через мгновение уже прижимающий косулю когтями к земле, хищно скаля зубы.

Правда, косуля вместо того, чтобы испуганно биться в его лапах, выгибается навстречу и гладит мягкую шерсть леопарда под распахнутой льняной рубашкой. И вонзает в нее свои когтики.

А леопард мур-р-р-р-рчит и зубами стаскивает край простыни, которой я укрыта, чтобы добраться до груди и прикусить сосок.

Так.

Кажется, метафора дикой природы зашла куда-то не туда…

— Я серьезно не знал, что за Ксюша, — перекатив затвердевший сосок во рту, Тимур выпустил его и все же ответил. — Там в казино девчонки часто тусят. Знаешь, такие талисманчики. Она подует на карты, потрясет кости, назовет день своего рождения, чтобы ты сделал ставку — и если ты выиграешь, отвалишь ей часть за принесенную удачу. Никто к этому серьезно не относится.

— Но она тебя лапала!

— Агата! — нахмурился он. — Давай не будем выяснять, кто тебя лапал, пока ты в то же самое время в том платье по жопу пьяная где-то шлялась!

Я сначала растерялась от его наезда.

Вроде выяснили уже все?

Он потом тему моего платья ни разу не поднимал, с чего вдруг сейчас?

Но внезапно прозрела:

— Ты что — ревнуешь?! — изумилась я.

Распахнула глаза, глядя на Тимура снова, как в первый раз.

Он, напротив, глаза сощурил.

— Дико! — сообщил он, наваливаясь на меня всем телом и толкаясь поверх простыни так яростно, что я испугалась, что он трахнет меня прямо в ней. — Бешено. До кр-р-р-ровавых мальчиков в глазах!

— Ой! — сказала я и прикусила язык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тогда, наверное, действительно не стоит ему рассказывать, чем я занималась, пока он там с Ксюшей…

Главное, чтобы сами кровавые мальчики не спалились. Я бы на их месте опасалась Тимура. Вон у него мышцы какие. И взгляд недобрый.

Вообще недобрый. Только на меня он смотрит с каким-то непонятным восхищением, а по отношению к другим людям, особенно мужчинам, ведет себя, как сторожевой доберман, не выпуская из поля зрения никого, находящегося рядом со мной. Даже если это официант принес мне суп. Или столетний старичок поинтересовался который час.

— Я тогда тоже ревную! — заявила я, откидывая простыню окончательно и запрыгивая на него, обхватив руками шею, а ногами — поясницу. — Вот так и ходи! Я твое ожерелье!

— Вот так? — хмыкнул он, сдвигая плавки вниз и входя в меня так плотно, что перехватило дыхание.

После очередного бешеного секса, закончившегося новым следом от укуса у меня на бедре, Тимур, задумчиво обрисовывая пальцами след своих зубов, предложил:

— Пошли вечером со мной в казино.

— У тебя там снова деловая встреча?

— Вроде того.

— А я что буду делать? Я не умею играть.

— Будешь сидеть у меня на коленях, елозить своей хорошенькой попкой и приносить удачу.

— М-м-м-м-м… — Я приоткрыла один глаз, посмотрела на его изумительный профиль, на четкую линию челюсти, на темные ресницы, придающие его глазам вид накрашенных сурьмой, словно у восточных правителей. Вспомнила Ксюшу — и то, что «девчонки» там были во множественном числе.

И кивнула:

— А пошли!

33. Техасский холдем

Пришлось сбежать в свою каюту за следующим вечерним платьем. Я пока еще не все вещи перетащила к Тимуру! Хотя, наверное, проще было уже перекатить чемодан.

Повторяться с блядским красным не хотелось, поэтому я достала весьма скромное черное платье из мерцающего бархата со стразами. Закрытые плечи, длина до пола…

Но глубочайшее, почти до пояса декольте.

И разрез на бедре по самое не могу.

Тимур, увидем меня в нем, аж замер на пороге моей каюты. Мне показалось, что еще секунда — и мы уже никуда не пойдем.

Звукоизоляция тут, конечно, похуже, чем в его сьюте, да и койка узкая…

Но он справился с собой и предложил свой локоть.

— К этому платью тебе нужны серьги с бриллиантами, — заметил он, провожая меня к лифту. — Напомни мне завтра, зайдем в ювелирный.

— Ой, нет, не надо! — отмахнулась я.

— Почему?

— Я еще слишком молода для бриллиантов. Приходи после сорока!

— Изумруды?

— Тимур!

— Да, прости, — легко отступил он. — Постараюсь больше не давить. Но мне кажется, тебе пошли бы изумруды. Какие камни ты любишь?

— Фианиты, — фыркнула я. — И топазы.

— М-м-м-м-м… — Тимур потер пальцами подбородок. — Правда? У Максима такая низкая зарплата?

— Понятия не имею, — пожала я плечами.

— Ты не знала, сколько зарабатывал твой муж? — удивился он.

— Нет. Зачем мне это?

— Ну, в браке бюджет общий, тебе надо знать, на что рассчитывать, как распоряжаться деньгами…

Он нахмурился, явно пытаясь вписать такие странные отношения в свою картину мира.

Я закатила глаза:

— Это решал Максим.

— В каком бюджете машину смотреть…

— Он этим занимался.

— Куда лететь на отдых. Хочешь сказать, самолеты и отели тоже он бронировал?

— Нет, он просто озвучивал, сколько мы можем потратить, и я искала туры в этих пределах.

— В конце концов, какой холодильник купить!

— Ну, я показывала, что я хочу, а он говорил, можно или нет. — Я правда не понимала, что его так задевает. С моей точки зрения, ситуация была идеальной. Я не заморачивалась финансами и не беспокоилась о них, вся ответственность была на муже. — Или если моей зарплаты хватало, я просто покупала на нее.

— Мне это чем-то не нравится, не могу понять чем… — пробормотал Тимур. — Ладно, не суть. Вернемся к теме позже. Идем кутить!

Мы свернули от фонтана к знакомой вывеске казино. В этот раз я даже по лестнице спускалась куда уверенней — со мной рядом был шикарный мужчина.

В прошлый раз я нашла Тимура у рулетки, но сейчас он уверенно свернул к покерным столам, по пути прихватив два бокала шампанского.

— О, Сафаров Тимур! — услышала я позади и, судя по довольно сверкнувшим глазам Тимура, поняла, что он нарочно поставил нас так, чтобы подошедшему пришлось кричать в спину. — И снова ты!

Он ободряюще мне кивнул, и я обернулась к мужчине с пышными седыми усами в бордовом костюме из вельвета. Подала ему руку, и он галатно чмокнул ее в двух сантиметрах от кожи. На меня, впрочем, не глядя, только на Тимура.

— Я думал сегодня отвлечься с прекрасной дамой, но, кажется, судьба считает, что мы не договорили, — ухмыльнулся Тимур. Ох уж эта бизнес-ложь. — Познакомьтесь. Агата, это Адам Вуйчик. Адам, мою спутницу зовут Агата.

— Вы прекрасны, мадам. Надеюсь, я сегодня за этим столом разбогатею так, что честь увести вас отсюда достанется мне!

Несмотря на то, что Адам не высказывал ко мне никакого интереса, даже не смотрел толком, глаза Тимура все равно нехорошо сверкнули на этих его словах.

За покерным столом кроме Тимура и Адама устроились еще четверо: мужик в потертой ковбойской шляпе, пожилая женщина с длинными алыми ногтями и такой же вызывающей помадой, азиат в дорогом костюме и нервный парнишка в рубашке кислотных цветов со стоящими дыбом рыжими волосами и «кошачьими» линзами в глазах.

Или не парнишка?

— Я Харри! — заявил он. Или она.

— Билл, — представился ковбой.

Кто бы мог подумать!

Остальные решили не называть своих имен, тем более, что крупье, худой усатый мужик с выражением лица человека, повидавшего все людские пороки, не особенно приветливо отнесся к этой инициативе.

Тимур ловко привлек меня к себе, я наклонилась, чтобы коснуться его губ, и он воспользовался тем, что заставляет мир вокруг меня кружиться как в хороводе, уронил меня к себе на колени. Как обещал.

Его рука как-то так удачно скользнула в разрез, что стало даже неловко — она легла на внутреннюю сторону бедра, слишком быстро подобравшись к тому месту, где было уже горячо и влажно.

Крупье, не меняя каменного выражения лица, монотонно заговорил:

— Техасский холдем. Блайнды, пожалуйста, господа. И дамы. И... — он оглядел Харри повнимательнее. — ...и прочие формы жизни.

Взгляд Тимура стал очень внимательным, а его пальцы впились в мою кожу.

Харри подмигнул крупье, выкладывая фишку:

— Моя рубашка отпугивает акул и привлекает удачу! Научно доказанный факт!

Билл-ковбой закатил глаза и тоже выложил что-то на стол, прокомментировав:

— А моя шляпа отпугивает здравый смысл, сынок.

— Раздаю карты, господа. Попытайтесь не плакать, когда увидите их, — равнодушно проговорил крупье, раздавая всем за столом по две закрытые карты.

Реакция на них была самая разнообразная, и только Тимур вообще не стал их переворачивать. Лишь сделал знак пробегавшему офицанту и обратился к Адаму по-русски:

— Что насчет нашего контракта? Думаю, мы можем обсудить детали поставок уже сейчас.

Адам, не отрываясь, смотрел на свои карты с видом человека, получившего черную метку от пиратов.

Я не выдержала и слегка приподняла карты Тимура.

— Это плохо или хорошо? — шепотом спросила я, прижавшись к нему всем телом.

— Если я тебе отвечу, я проиграю.

Ковбой крякнул, поправил шляпу и заявил:

— Колл. Как говорила моя бабушка — если не рискуешь, то не пьешь шампанское. Хотя она предпочитала самогон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Азиат решительно выложил фишки перед собой, выстраивая идеальную башенку.

— Рейз, — сказал он с сильнейшим акцентом. — Триста. Мне надо отбить стоимость костюма до конца круиза.

— Слишком горячо для меня, как мой третий муж, — вздохнула леди, с костяным стуком ногтей сбрасывая карты. — Фолд.

— Колл, — кивнул Тимур. — Кстати, Адам, я изучил документацию — ваши условия по срокам поставки выглядят несколько оптимистично.

Я заметила промелькнувшую улыбку на лице Адама, и мне это не понравилось. Я запустила пальцы в волосы Тимура, слегка потянула их и царапнула его скальп. Надеюсь, он поймет намек.

— Колл, — тоже кивнул Адам и выложил фишки, идеально, одну к одной. — Наша логистика отлажена годами. Мы даже учитываем сезонные колебания в Южной Азии и настроение таможенников по понедельникам.

На русском он говорил совершенно без акцента, и это напрягло меня еще сильнее.

Наверное, я как-то выразила эту свою неуверенность и тревогу, потому что Тимур вдруг повернул ко мне голову и посмотрел прямо в глаза.

Его пальцы расслабились и даже слегка погладили мое бедро.

Все хорошо — поняла его посыл я. Все под контролем.

34. Рисовое вино из туфельки красавицы

Харри тем временем выудил из-за пазухи огромные солнечные очки в алой оправе со стразами и водрузил их на нос.

— Что ж… Фолд! — заявил он театрально бросая карты в середину стола. Сегодня не мой день! Впрочем, как и вчера. И позавчера! И весь этот год!

Крупье с выражением легкого презрения на лице выложил три карты на стол и равнодушно проговорил:

— Флоп. Валет пик, девятка бубен и тройка треф. Не аплодируйте, я всего лишь делаю свою работу.

Ковбой достал из нагрудного кармана очки с толстыми стеклами, надел и вгляделся в свои карты, словно не доверяя первой оценке.

— Чек… — проворчал он. — В молодости я бы рискнул, но сейчас мой единственный риск — это острый соус к буррито…

— Ставлю пятьсот, — самоуверенно заявил азиат, поправляя идеально сидящий галстук. — Я оптимист. Или идиот.

— Колл, — бросил Тимур, даже не взглянув в карты. Он снова сжал горячей ладонью мое бедро и повернулся к Адаму: — Если мы заключим контракт, вам придется пройти нашу процедуру аудита. Это стандартная практика для всех новых партнеров.

Все их слова скользили мимо меня. Вероятно, конкретика была раньше, когда Тимур играл в рулетку. Или им нет необходимости обсуждать очевидное. Только мне казалось, что напряжение одновременно растет на обоих уровня — и карточном, и деловом.

— Колл, — тоже кивнул Адам, раздвигая губы в улыбки и показывая идеальную работу польских зубных протезистов. — Разумеется. Наша компания полностью прозрачна. Последний аудит мы проходили в прошлом квартале. Аудитор всё еще проходит курс психотерапии.

Тимур вообще не отреагировал на то, что я услышала как наезд.

Напротив — он передвинул руку по моему бедру выше, еще выше, еще чуть-чуть…

И замер.

— Ты снова не надела трусики? — едва слышно спросил он, коснувшись губами моего уха.

— Надела, — мурлыкнула я, потираясь о его гладко выбритую щеку. — Но чисто символические.

Втянув носом его очень-очень мужской запах, разбавленный нотками древесного парфюма, я поерзала на его коленях, устраиваясь так, чтобы пальцы коснулись этих самых чисто символических кружев, наверняка уже влажных.

— Фолд… — ковбой снял шляпу, обнажив лысую полянку на макушке. — Слишком богато для пенсионера.

Он щелкнул пальцами, и официантка в коротком фартучке и шортах наклонилась к нему, предлагая бокал виски на подносе.

Крупье отвернулся от ковбоя, словно его больше не существовало в обитаемой вселенной и воскликнул:

— Тёрн! Карта, меняющая судьбы!

На стол лег король червей.

— Тысяча! — тут же отреагировал азиат. — Примерно столько стоит одна пуговица на моем пиджаке.

— Колл, — не медля, отозвался Тимур и снова перешел на русский, обращаясь к Адаму: — Меня особенно интересует ваша система контроля качества.

— Рейз. Две тысячи. — Холодно ответил Адам. — Хоть завтра можем организовать видеотур.

— Хм… — Тимур сделал вид, что задумался, и только я знала, что в этот момент его пальцы отодвинули в сторону тонкое кружево трусиков и коснулись меня, скользнув снизу вверх, размазывая влагу по клитору.

Я резко вздохнула, не сумев удержать тот самый «покер-фейс».

Все взгляды устремились на меня. Но наглые пальцы это не остановило.

— У нас в Шанхае говорят: кто не рискует, тот не пьет рисовое вино из туфельки красавицы, — сказал азиат, сощурив глаза так, что в них уже было не прочитать никакого выражения. — Колл.

Крупье посмотрел на меня и покачал головой. Я мучительно покраснела, утыкаясь лицом в шею Тимура. Не только, чтобы справиться со стыдом, но и для того, чтобы прикусить его кожу, удерживая в себе очередной стон.

— Ривер! — объявил крупье. — Момент истины, господа! Или момент трагического разочарования — как повезет.

На стол лег валет червей.

Весь стол перестал дышать.

Азиат смотрел на карту несколько очень долгих секунд и наконец произнес:

— Чек. Как говорит мой финансовый консультант — иногда лучшее действие это бездействие. Хотя обычно он говорит это, когда я хочу купить ещё одну яхту.

— Три тысячи, — тут же сказал Тимур. — Адам, кстати, мы не договорили о ценовой политике. Меня интересует долгосрочное сотрудничество, поэтому предложенная тобой формула индексации выглядит несколько агрессивной.

— Мы можем обсудить фиксированные цены на первый год с последующим пересмотром… — рассеянно сказал Адам, постукивая пальцами по столу. — Колл.

Пальцы Тимура вновь скользнули вниз и проникли в меня. Я приподнялась и опустилась на них, впуская глубже. Но в то же самое время сама положила руку на его пах и сжала затвердевший член.

Тимур резко дернулся и посмотрел мне в глаза.

Седая леди забрала коктейль с зонтиком у официантки и громко заявила:

— Ой, кажется будет жарко! Как на моей третьей свадьбе, когда бывший муж встретил нынешнего!

Азиат даже бровью не повел и не покосился в нашу сторону. Он напряженно смотрел в центр стола. Потом расстегнул часы, положил их перед собой.

— Колл, — сказал он. — Показывайте, что у вас там. Надеюсь, что-то менее впечатляющее, чем счет за мой номер люкс.

— Вскрываемся, господа! — объявил крупье с фальшивым энтузиазмом — Время откровений!

Азиат перевернул свои карты с грацией фокусника.

— Туз и тройка. Как мои бывшие жены — все разные, но одинаково дорогие в содержании.

— Фулл-хаус, валеты на тройках. — равнодушно заявил Тимур, переворачивая свои карты. Но его шепот мне на ухо обжигал сильнее огня: — Если не успокоишься, трахну прямо в туалете, Агата.

— Пф-ф-ф-ф-ф! — отозвалась я, сжимая его член через брюки еще сильнее.

— У меня стрит, — с легким разочарованием вскрылся Адам. — Девятка, десятка, валет, дама, король. Сегодня с девушкой уходишь ты.

— Фулл-хаус у господина, которому сегодня повезло.

Тимур сгреб фишки с таким выражением лица, будто забирает сдачу в супермаркете. Кажется, парочка упала мимо кармана на пол, но он даже не оглянулся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошая игра, сынок! Хорошая игра, — ковбой встал из-за стола и хлопнул Тимура по плечу, направляясь мимо нас в сторону туалетов. — В следующий раз я поставлю на тебя свою почку. Вторую, первую я уже проиграл в Вегасе в 89-м.

Тимур одернул мое платье, ссаживая меня с коленей и вставая.

Хотел было протянуть Адаму руку, но вспомнил, где она только что была и вовремя остановился.

— Ну что, договорились? — спросил он.

— Понятное дело… — Адам не выглядел сильно разочарованным. — Я еще поиграю, вдруг повезет больше, чем в любви. А вы идите, идите. Найдите себе комнату, а то дымитесь уже.

Крупье собрал карты и с равнодушной доброжелательностью человека, видевшего тысячи подобных сцен, заявил:

— Новая раздача, господа. Делайте ваши ставки. Казино всегда в выигрыше, а ваши пенсионные накопления — всегда в опасности.

Тимур стиснул мою руку и решительно потащил туда же, куда только что ушел ковбой.

Но исполнить свою угрозу ему было не суждено, потому что, обогнув колонну, он чуть не сбил с ног Ксюшу, которая пошатнулась, расплескивая свое шампанское на платье.

Сначала она открыла рот, чтобы выругаться, потом поняла, кто перед ней и уже кокетливо склонила голову, улыбаясь, но потом заметила меня, и ее глаза расширились.

35. Мужское слово на рассвете

Я решила отдать инициативу в разговоре Ксюше, а Тимур, кажется, вообще не понял, почему я остановилась. Но тоже остановился и с интересом посмотрел на мою… кхм, подругу.

Как будто бы не узнал. На ней было уже не зеленое, а фиолетовое платье, но все остальное-то на месте — и фигура, и волосы, и распахнутые огромные глаза. Наивные такие.

— Ой, привет! — Ксюша чуть-чуть смущенно покосилась на Тимура. — А я тебя потеряла!

— Привет, — кивнула я, ожидая, что еще она скажет.

— А теперь все понятно! — Ксюша слабо улыбнулась и перехватила свою маленькую сумочку двумя руками. Составила ножки пяточки вместе, носочки врозь. Вообще приличная девочка. — А ты насовсем теперь…

Она замешкалась, подбирая слова.

— Не знаю, как пойдет, — уклончиво ответила я. Потому что и сама не знала. Как-то не успела задуматься, что у нас там дальше с Тимуром. И со мной. И с круизом.

— А я тут без тебя на йогу стала ходить! На рассвете! — зачем-то сообщила Ксюша. — Очень заряжает, кстати! Придешь завтра утром?

— Тимур, я приду утром на йогу? — поинтересовалась я у него, покрепче сжимая его локоть.

Вообще-то я намекала на то, что я его послушная наложница, и он, конечно, меня никуда не отпустит. Особенно на рассвете.

Но, к моему удивлению, он потер пальцами подбородок и сказал:

— Придешь. Мне надо немного поработать. А тебе посплетничать.

Уфффф…

— Приду, — мрачно сказала я Ксюше.

— Ой, ну тогда до встречи!

И она упорхнула куда-то, мгновенно скрывшись из вида среди разряженных гостей казино.

Я хотела тут же высказать Тимуру все, что об этом думаю…

Но он не дал мне шанса.

Он же обещал меня трахнуть в туалете?

И он меня трахнул.

Нет, не в туалете, конечно, не такая я распутная женщина!

В лифте.

Вытащил из казино, затащил в лифт и нажал кнопку «стоп».

— Черт, презервативов нет!

— Да пофиг!

Отпечатки моих ладоней остались на зеркале, а платье навсегда сохранило следы ДНК Тимура. Но этого нам тоже было мало, поэтому, вывалившись из лифта на верхней палубе и едва дотерпев до каюты, мы набросились друг на друга, не дойдя до кровати.

С дикими кошачьими воплями — я.

С безумным рычанием — Тимур.

Еще одна рубашка пострадала в процессе. А платье и так некрепко держалось, так что разорвать его от глубокого декольте до высокого разреза одному очень возбужденному мужчине труда не составило.

По результатам вечера мы также поняли, что кружевные трусики были потеряны где-то в недрах лайнера. Я только искренне надеюсь, что они не займут свое место в зале славы прачечной рядом с покойным крабом.

Но Тимур — мужчина и хозяин своего слова.

Поэтому он разбудил меня с первыми лучами солнца.

— Ммммм… Ты снова хочешь трахнуть меня каким-нибудь извращенным способом, как безумное животное? — не открывая глаз, пробормотала я.

— Лучше! — объявил он бодро. — Я хочу переодеть тебя и отправить заниматься йогой!

— Что?! — я аж распахнула глаза. — Какой йогой? Ты меня в такие кренделя всю ночь заворачивал, что йога мне уже не пригодится!

— Ты обещала своей подружке.

— Еще неизвестно чья эта подружка. И обещал ты!

— Тем более! Я мужчина, я слово держу.

Он шлепнул меня по голой заднице. Звук оказался невероятно звонким. А вот горячая тяжелая ладонь вернулась и задержалась еще ненадолго.

— Хотя… — Тимур серьезно задумался.

Ладонь продолжила разминать мою попу. А пальцы — проникать во всякие места, куда проникать прямо-таки уже неприлично.

Я выгнулась как кошка и припала грудью к кровати. Этого он, конечно, стерпеть уже не смог…

Но на йогу все равно пришлось идти.

Только с дрожащими от двух оргазмов мышцами и ватной головой.

Хотя, конечно, рассвет на лайнере был хорош. Ночной туман еще не сошел, и розово-желтые лучи солнца пробивались через нежную белую кисею, раскрашивая ее слоями в цвета молочного десерта с малиной и персиком.

Воздух был восхитительно морским, свежим — колким и соленым, бодрящим прохладой и чистой новизной, словно мир только что тщательно вымыли с шампунем и прополоскали в ключевой воде.

Йога проходила на памятном танцполе у бассейна, и нашла я девочек по сладострастным вздохам и стонам. Поначалу было даже страшновато заворачивать за угол, потому что по звукам казалось, что там происходит какая-то оргия. Но когда я сама постелила коврик рядом с Ксюшей, одетой в обтягивающую спортивную форму в цветах рассвета, и попыталась подышать, как говорит тренер, а потом принять нужную позу, я тоже издала этот томный стон.

Слышал бы Тимур — обзавидовался бы. В его руках я чаще ору, как мартовская кошка, а не нежно и томно вздыхаю как сейчас.

Намного более женственно, надо сказать!

В перерыве, где нам раздали подозрительно зеленый смузи, Ксюша подсела ко мне и помолчала с таким видом, что стало понятно — сейчас будет важный разговор.

— Молодец! — начала она. — Я думала, ты совсем безнадежная.

— В плане?

В первую секунду я искренне решила, что она хвалит меня за растяжку.

Но дело было в Тимуре.

Хотя в хорошей растяжке тоже он виноват…

— Хороший мужик у тебя. Он тут самый питательный, мне кажется. Ну, из тех, у кого еще стоит.

— Я вообще-то не… — начала я.

— Да и я тоже «не»! — передразнила она меня. — Не эскорт, если ты об этом!

— Я и не думала, — смутилась я.

— Ой, да ладно, не думала она… — фыркнула Ксюша. — У вас, «не таких», любая баба, которая не согласна трахаться в шалаше — уже проститутка.

— Мххмххмммм… — пробурчала я, не зная, что толком сказать.

Ну — да?

Ну, в смысле, если главное в мужчине — деньги, то разве это не оно?

С другой стороны, мне легко рассуждать — Максим был не бедным, Тимур вроде тоже…

— Извини, — сказала я искренне. — Не злись на меня. Просто так получилось.

— Это ты должна на меня злиться, на твоего ж мужика лезла… — вздохнула Ксюша. — Он выглядел не только питательным, но и надежным. Такие, если взяли тебя под опеку, потом могут годами содержать, даже если вы не вместе. Самый сок.

— Да? — удивилась я. Учитывая, что Тимур не женат, и не был, и как бы даже не собирался, такая характеристика меня удивила.

— Поверь, у меня глаз наметанный. Так что держись за него. Если не натворишь глупостей, еще долго будешь как у Христа за пазухой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Не натворить глупостей» — это, увы, не про меня…

36. Завтрак в мехах

Чтобы не комментировать советы Ксюши, я предпочла вцепиться в свой зеленый смузи. Он омерзительно пах гнилой травой и кориандром, но я мужественно давилась им под щебетание тренера, что в этом маленьком стаканчике прячется годовой запас молодости и красоты.

Слава богу, после перерыва нам осталась только легкая растяжка, во время которой я пару раз заснула в самых странных позах.

И даже начала похрапывать, о чем мне сообщила Ксюша.

— Пойдешь завтракать? — спросила она, когда все кончилось, и я с радостью отпивалась самой обычной, но такой вкусной водой. — Сильвия по тебе скучает.

— Пойду, — вздохнула я.

Ну, раз Тимур хотел поработать без меня — пусть работает!

Тем временем я приняла душ, переоделась и отправилась на завтрак в положенный мне по статусу ресторан.

У нас там конечно попроще все, никто не подает «Моёт» с икрой и земляничными пирожными. Зато у нас есть блинчики с медом и Сильвия, которая перестала стесняться и пришла на завтрак сразу и в мехах, и в бриллиантах.

Дизайнеры ее короткой шубки, видимо, работали как раз на рынок Аргентины и южных штатов — она была с короткими рукавами и широкими прорезями. Очень удачно — этот покрой позволил Сильвии продемонстрировать несколько слоев бриллиантовых браслетов с крупными камнями, нанизанных почти до локтя.

Шею ее охватывало колье с подвесками, а в ушах болтались длинные серьги, тяжелые даже на вид.

— О! Да ты принарядилась к визиту нашей Агаты, — обрадовалась Ксюша. И пояснила для меня: — Она последние дни надевала какие-то скромные лисьи жилетки и изумрудные кулоны, говорила — нет настроения.

— Да, сегодня я проснулась с чувством, что случится нечто прекрасное! — воодушевленно заявила Сильвия. — Этот бриллиантовый комплект я люблю больше всего. Муж подарил мне его после визита к моим родителям.

— Интересно… — Ксюша с небрежным кивком приняла свою скромную кашу от знакомого официанта, который, похоже, теперь навсегда стал ее личным. — Почему? Родители объяснили ему, что ты принцесса?

— Нет! Но он увидел, какие мужчины добивались меня в молодости! Они и в тридцать выглядели очень горячо! А у Чарли было уже пузико и залысины.

— Оу, ревность! — Ксюша подпрыгнула на стуле. — Люблю про ревность! Расскажи!

— Муж дарил мне украшения каждый раз, как я напоминала ему, что не только он претендует на это тело, — Сильвия с гордостью очертила ладонями свою фигуру.

— Так и надо! — Ксюша чокнулась с ее чашкой своим бокалом шампанского. — Агат, ты впитывай мудрость женскую, впитывай! Мужики примитивные. Другим надо — мне тоже надо. Другим не надо — так и мне незачем.

Я действительно задумалась над «мудростью», правда не в применении к Тимуру.

Если бы я Максиму не истерики закатывала, а продолжала приходить с букетами и подарками от «поклонников», может быть, все было бы иначе?

Или еще лучше — надо было просить подвозить меня до дома наших топ-менеджеров. Им несложно, а у меня семья не распалась бы.

А?

Или это все равно не так сработало бы?

Вот как так получалось, что пока Тимур был рядом, в голове не оставалось никаких мыслей про бывшего мужа, а стоило нам расстаться, как снова наваливалось это тяжелое чувство, изводившее меня уже несколько месяцев.

Что еще я могла сделать? Что я не сделала? Что я упустила? Как могла все изменить?

Эти мысли напоминали усталого ослика, который тащит и тащит по кругу ворот старой мельницы, но между жерновами давно нет зерна, так что они перемалывают сами себя.

Сильвия тем временем намазывала маслом свои многочисленные тосты, между делом пересказывая внимающей Ксюше, какие драгоценности ей дарил муж после встреч со знаменитыми мужчинами.

— Однажды он играл в гольф с Рейганом. Уже после его президентсва, конечно! И тот сделал мне парочку комплиментов, совсем простеньких, кажется, я даже была не в его вкусе. Но как раз накануне я прочитала в журнале, что его любимый коктейль — смесь из водки, вермута и апельсинового сока. Ну и принесла прямо на поле — о, какими глазами он тогда на меня посмотрел! В ту ночь мой муж никак не мог успокоиться, вы понимаете, девочки, о чем я…

Ксюша с энтузиазмом закивала.

Я, пожалуй, тоже могла бы кое-что поведать про «не мог успокоиться», но вот драгоценностей Тимур мне пока не дарил…

— А наутро повез меня в Даллас и сказал, чтобы вынесли самое дорогое ожерелье в «Гарри Уинстоне». Так я стала обладательницей лилового сапфира…

Она мечтательно вздохнула.

— Ой, ты его покажешь? — оживилась Ксюша.

— Увы, муж продал его незадолго до своей смерти, когда дела пошли не очень.

— Продал твой подарок?!

— Да, он оказался не очень честным человеком.

— А потом еще и умер! — Ксюша была возмущена. — Если без твоей помощи, я тебя вообще никогда не пойму! За такое отравить его было мало!

— Увы, он скончался от сердечной недостаточности… — задумчиво проговорила Сильвия. — Кстати, как раз на том гольф-поле, где играл с Рональдом…

— Так это все-таки твоих рук дело! — ахнула Ксюша.

Сильвия на это ничего не ответила, только продолжила намазывать тост с тонкой улыбкой.

Я посмотрела на это все и подумала, что живу в каком-то совершенно ином мире.

Наверное, к счастью.

Допила свой кофе, доела блинчики с медом и попрощалась с девочками.

Возможно — надолго.

На выходе из ресторана меня поджидал Тимур.

Я с облегчением упала в его теплые объятия и долго нежилась в них, чувствуя, как слетает с души тяжелый груз, а ослик, таскающий ворот, наконец останавливается и ложится отдохнуть в тенечке.

— Так, — объявил Тимур, временно насытившись моими поцелуями. — Сегодня у нас есть важное дело!

— Какое?

— Отправляемся на променад покупать тебе украшения!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

37. Другие платья

— Какие украшения? — насторожилась я.

— К твоему платью, — пояснил Тимур, и я вспомнила тот мимолетный разговор про бриллиантовые серьги перед походом в казино.

— К платью которое ты порвал?

— У тебя ведь есть и другие платья?

— А зачем мне вообще платья? — удивилась я. — Вроде и без них все отлично.

— Сегодня вечером коктейль-пати с офицерами для премиум-пассажиров. Разумеется, ты пойдешь туда со мной.

Где-то это уже было… То есть, я там увижусь с Энрике. Счастье-то какое…

— А если я не хочу? — вскинула я голову.

— Даже не спрашиваю, — фыркнул Тимур. — Я тебя один раз оставил одну и хорошо помню, чем все закончилось. Нет уж, ты идешь со мной!

Он настойчиво потянул меня к коридору.

Я уже было решила закатить скандал, но увидела выходящую из ресторана Ксюшу и поспешно схватила Тимура под руку.

— Да, мой господин, — мурлыкнула я сладко. — Как скажете, мой господин!

Чего я точно не собиралась делать — это на глазах у опытных хищниц подрывать авторитет моего мужчины. Пусть даже временно моего.

Тимур, слегка опешив, послушно последовал за мной туда, куда я его тащила.

— Пойдем ко мне, выберешь платье, — предложила я. — Или мне просто надеть то красное?

— Нет! И то, в котором ты гуляла ночью по палубам — тоже нет.

— Какой ты капризный!

Добравшись до своей каюты, я впихнула туда Тимура и заперла за нами дверь. И в следующую секунду мы хищно посмотрели друг на друга.

Ну, в самом деле, уже почти полдень, а мы с рассвета не трахались! Куда это годится?

— Платье! — преодолев себя, напомнил нам обоим Тимур. — Ты говорила, что покажешь свои платья.

— Я могу в них переодеться, — предложила я. — Чтобы ты оценил.

— Конечно… — сказал он, проходя в каюту и садясь на узкую койку. — Я же должен оценить, достаточно ли твое платье хорошо выглядит. Для коктейль-пати.

— Ага…

Под его голодным взглядом было жарко, но я держалась.

Платья!

Из пяти вечерних платьев, взятых в круиз, неиспробованных осталось два.

Как можно догадаться — не самых любимых.

Я вытащила первое — очень летнее и очень круизное.

Струящаяся полупрозрачная ткань стелилась легким голубым туманом, превращая меня в океанскую волну. Помню, что было красиво, но не помню, почему я так и не полюбила это платье.

Скинув через голову футболку, в которой я ходила на завтрак, я почувствовала, как темный взгляд Тимура пригвоздил меня к месту. Он, не отрываясь, смотрел на мои соски, твердеющие буквально на глазах. А когда непроизвольно облизнул губы, я ощутила тугую волну возбуждения, пробежавшую по телу.

Медленно стянув шорты, я осталась в одних тонких трусиках. Но тут же скользнула в прохладную волну платья — раньше, чем кое-кто успел протянуть свои загребущие лапы.

И крутнулась, чувствуя, как ласкает кожу струящаяся ткань.

Тимур громко сглотнул и хрипло попросил:

— Встань-ка против света.

Пожав плечами, я подошла к иллюминатору и развернулась к нему спиной. Качнулась из стороны в сторону, чтобы вновь почувствовать перетекающую прохладу платья.

Зрачки Тимура в черном океане его глаз расползлись на всю радужку, хоть в каюте было довольно светло.

— Агата… — он начал совсем хрипло, но потом откашлялся и попробовал снова. — Агата, ты в этом платье уже куда-то ходила?

— На новогодний корпоратив.

— Там были другие люди?

— Еще бы! Я этот корпоратив даже вела вообще-то! Конкурсы, призы, премии, песенки всякие.

— И мужчины там были? — продолжал допытываться он.

— Тимур! — всплеснула я руками. — Разумеется, там были мужчины! У нас все руководство мужики!

— Надеюсь, они были старше семидесяти…

— Вообще-то нет, все в районе сорока, — припомнила я.

Тимур откашлялся и тяжело уперся кулаками в покрывало.

— А Максим видел, в чем ты ушла на корпоратив?

— Видел, конечно.

— Так…

— Да что случилось? — не выдержала я.

Тимур на мгновение прикрыл глаза, но долго не продержался, и из-под век снова выплеснулась горячая темнота.

— Агата… — сказал он тихо и очень терпеливо. — Когда ты вот так стоишь напротив света, я вижу не только твои стоящие соски и даже цвет ареол… Я вижу силуэт твоей… твоих… Твоего всего! И могу даже зарисовать по памяти.

— Я вообще-то в трусах! — возмутилась я, на всякий случай прикрыв ладонью низ живота.

— Это не помогает, — помотал он головой. — Они слишком облегающие.

— Тимур!

— В этом ты точно не пойдешь.

Я нахмурилась.

Захотелось из принципа топнуть ножкой и пойти именно в этом платье!

Впрочем, что помешает Тимуру из того же принципа не взять меня с собой?

А мне — из принципа! — вновь отправиться на приключения.

Например, на поиск бара «Ла бруха кактамее»?

С Эмералдом опыт был неудачный, поэтому пусть меня теперь Марко провожает до таинственной каюты с истекающим кровью ковром!

Надеюсь, с ним мне не придется убегать и звать на помощь, как с бывшим боцманом.

Короче…

Неудачно все как-то выходит.

— Ладно, — вздохнула я. — Нет — так нет. Давай посмотрим другое платье.

Скрыть нотки обиды у меня не получилось.

Поэтому, стоило мне выскользнуть из объятий полупрозрачной волны, Тимур, почти не напрягаясь, привлек меня к себе и усадил на колени. Несложный трюк, если каюта в ширину всего пару метров.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

38. Симфония номер девять

Он не стал ничего говорить — только его губы скользили по чувствительной коже шеи, по ключицам, по обнаженной груди.

Горячий язык по очереди очертил затвердевшие соски.

Я нервно всхлипнула.

— Тимур-р-р-р-р…

Он не отозвался.

Ладони легли на мои бедра и властно их раздвинули. От одного этого жеста можно было бы кончить, но Тимур был не настолько прост.

Его рука накрыла мою промежность поверх тонких трусиков, и пальцы прошлись по всей длине щели, надавливая на нее через ткань.

Я закусила губу, ощущая слишком трение слишком грубой ткани. На контрасте с его поцелуями, легкими касаниями губ, это будоражило.

— Тимур-р-р-р… а другое… платье? — задыхаясь, напомнила я.

В ответ он надавил пальцами сильнее, нашел чувствительную точку, спрятанную в складках моей плоти, и я содрогнулась от внезапной вспышки яркого удовольствия.

— Ай!

Тимур развернул меня лицом к себе, я оседлала его бедра, чувствуя, как вставший под легкими летними брюками член упирается мне прямо между ног.

Темные глаза встретили мой затуманенный взгляд хищным блеском.

Я покосилась на иллюминатор. Он был задернут легким тюлем, но там, снаружи, на прогулочной палубе, мимо проходили люди и стоило им вглядеться чуть внимательнее…

Поняв, о чем я думаю, Тимур потянулся к шторе и дернул ее, окуная каюту в сумрак.

А потом еще и выкрутил ручку корабельного радио, и классическая музыка, мурлыкавшая до этого на грани слышимости, заполнила собой всю каюту.

Никогда еще до того момента меня не ласкали так откровенно под классическую музыку. Я не очень хорошо в ней разбираюсь, не могу назвать сходу композитора, номер симфонии или концерта. Но теперь я точно знала, что эти давно почившие музыканты знали толк в хорошем сексе.

Легкие касания пальцев под скрипки и флейты, глубокое скольжение языка под протяжные ноты виолончелей, яркие вспышки возбуждения под удары литавров и триумфальный оргазм под торжественные звуки труб…

Боюсь, никогда классическая музыка не станет для меня прежней.

Впрочем, для Тимура тоже, потому что в тот момент, когда я соскользнула на пол каюты, чтобы обхватить губами его член, уже дрожащий от близкого оргазма, вступил хор и я наконец-то распознала знакомую мелодию.

— Это Бетховен! — сообщила я восторженно, всего на мгновение выпустив его член изо рта.

Причем в самый критический момент.

Я уверена, что никто в мире еще не кончал под «Оду к радости», одновременно хохоча!

— Ты совсем ненасытный, да? — спросила я, вновь устраиваясь на коленях Тимура и погружая пальцы в его густые волосы. — Сколько можно трахаться, а?

— Столько, сколько ты будешь меня возбуждать, — голос царапался хрипотцой. — И я уверяю, в этом платье ты возбудишь не только меня. Все офицеры этого хренового лайнера будут хотеть поиметь тебя и фантазировать об этом, когда ты будешь проходить мимо!

— Не настолько я горячая штучка! — попыталась сопротивляться я. — Ты меня переоцениваешь!

— Правда? Тогда как ты объяснишь то, что у меня на тебя стоит с самой первой секунды, как я тебя увидел?

— Прямо с самолета? — изумленно уточнила я.

— Именно! — сквозь зубы подтвердил он. — Ты просто решила поздороваться. А у меня в этот момент вся кровь отлила от мозга и прилила к другим местам.

— Не знаю, как объяснить… У тебя к тому времени давно не было секса?

Тимур покачал головой, скрывая ухмылку.

— Да? — я почему-то ощутила себя уязвленной. — И… когда?

— За пару часов до самолета.

Я наморщила нос. И вот этими руками он потом жал мне руку! И этими глазами сначала пялился на какую-то шмару, а потом на меня. И этим членом…

Черт!

Вот меня унесло-то в фантазии!

Вообще-то к моменту, как мы с ним оказались в одной постели, от прикосновений к другой женщины прошло уже около суток.

Нормальный же перерыв?

Я снова сморщила нос.

— Что? Не нравится? — злорадно поинтересовался Тимур.

— Нет, — призналась я.

— А мне не нравится думать о том, что на тебя ночью будет дрочить весь офицерский состав!

— Теперь поняла… — тяжело вздохнула я. — Ну! Тогда другое платье тебе понравится!

Соскочив с его коленей так быстро, что он не успел меня удержать, я вытащила из чемодана последний свой вечерний наряд.

Персиковое строгое платье-футляр. На ладонь выше колена, без рукавов, но с довольно закрытым декольте.

К нему прилагались атласные перчатки и нитка жемчужных бус — чтобы полностью закрепить образ, достойный настоящей леди.

— Застегни, — повернулась я спиной к Тимуру.

Он терпеливо застегнул пару десятков тугих пуговичек, и я отступила на шаг, натягивая перчатки. Собрала волосы и заколола их в гладкий пучок.

Покрутилась на месте.

Тимур смотрел на меня как детсадовец на гороховый суп. Не то чтобы прям с отвращением, все-таки не запеканка, но…

— Да, на это подрочить смогут только отъявленные фетишисты.

— Или любители степфордских жен, — чопорно поправила я.

— Ну вот что тебе точно не грозит — это быть примерной домохозяйкой с бантом в волосах, — утешил меня Тимур. — Снимай эту порнографию.

— У меня больше нет платьев, — призналась я. — Если только не те, что ты уже видел.

— И не только видел, — заметил Тимур. — Нет, они тоже не годятся. Придется купить тебе что-нибудь новенькое.

В мои планы не входил шопинг на круизном лайнере, но раз уж я попала в приличную компанию — надо соответствовать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

39. Променад

Центральная палуба лайнера от уже известного мне фонтана в атриуме и до кормы была отведена под променад — прогулочную улицу для туристов. Чтобы гулять было веселее, по одной стороне этой улицы были расположены многочисленные магазины и бутики, бары и рестораны.

По другой тянулась арт-галерея с картинами и современными скульптурами, которые контрабандой выползали в центр и внезапно являли свои причудливые конструкции в самый неожиданный момент. Из ветвей апельсинового дерева выглядывал ослик на длинных тонких ножках — оммаж слонам великого Дали. Из россыпи розовых лепестков сливового дерева торчала чья-то синяя нога — я не решилась отправиться выяснять, чья именно.

Были и попроще конструкции — девочка на кубе, розовые балерины. Вероятно, выставка была посвящена переосмыслению наследия художников прошлого.

Пол был выложен мрамором различных оттенков — от легкого молочно-белого до глубокого серого с золотистыми прожилками. Мраморные плиты были подогнаны с такой точностью, что швов было практически не видно, а их поверхность — отполирована до зеркального блеска.

Над головой вместо неба был гигантский экран, по которому стайками плыли зеркальные карпы, создавая ощущение, что мы находимся на дне прудика в японском саду. Но до этого «неба» было еще несколько этажей палуб с выходящими на оживленный променад окнами и балконами внутренних кают.

Может быть, в следующий раз выбирать внутреннюю?

Так ли сильно она отличается от номера городского отеля?

Я вертела головой по сторонам, удивляясь сюрпризам, приготовленным для пассажиров на этой самой оживленной палубе.

В окружении самшитовых кустов в каменных кадках — массажные кресла, рядом с которыми пожилой азиат играет деревянными палочками на медных чашах.

За стеклянной витриной — маленький ледовый каток, на котором выписывают вензеля две девочки-близняшки.

Прозрачный рояль, похожий на ледяную скульптуру — и скрипач рядом. Скрипка, правда, обычная, деревянная.

В полутемном помещении с глубокими диванами — дегустационный бар. Винные шкафы и стеллажи до потолка нависают над серьезными мужчинами, которые принюхиваются к бокалам и что-то черкают в пухлых блокнотах.

Парф-бутик, где тем же самым заняты серьезные женщины.

Салон дорогих часов, и сразу за ним — кафе, где едят сочные бургеры в резиновых перчатках.

Сразу за «Старбаксом» — салон драгоценностей.

Магазин игрушек с витриной, внутри которой едет поезд, выпуская дымок из трубы, поднимается к потолку воздушный шар и крутится чертово колесо.

Я не ожидала, что шопинг на корабле окажется сродни прогулке по Пикадилли, поэтому накинула лишь легкомысленный сарафан, в котором было удобнее всего мерить платье. И смотрелась теперь сбежавшей с пляжа. Слишком много обнаженных плеч, рук, коленок, бедер и свободной от лифчика груди.

На последний… экспонат и засмотрелся один из суровых охранников, стороживших произведения искусства в арт-галерее. Между прочим, рядом с ним располагалось полотно, где Амур слетал к обнаженной Психее!

Но мужику оказалось интереснее смотреть на реальность…

Тимур громко откашлялся и демонстративно поменялся со мной местами, так что от охранника я оказалась заслонена его мощной фигурой.

Я демонстративно фыркнула, но все-таки почувствовала себя польщенной.

Тем временем, мы свернули к тому самому сияющему миллионом бриллиантовых искр салону.

— Куда? — уцепилась я за локоть Тимура.

— Купим тебе серьги, как я обещал.

— Не надо!

Сразу после сцены ревности такое предложение было слишком похоже на то, что рассказывала Сильвия. Мужик, задаривающий цацками, когда женщина продемонстрировала, что ее кто-то хочет, кроме него.

Я представила себя увешанной всеми этими серьгами и ожерельями как новогодняя елка.

Передернулась.

Не от драгоценностей, понятное дело. А от воображаемых ситуаций, к которым приурочено каждое колечко.

— Ладно… — скрипнул зубами Тимур и свернул к магазину мехов, в витрине которого висела коротенькая шубка из голубой норки. Красивая — смерть!

Тимур, разумеется, заметил, что я задержала на ней взгляд.

— Хочешь? — тут же спросил он.

— Нет!!! — почти заорала я.

Призрак Сильвии подкрадывался ко мне все ближе.

— Чего же ты хочешь? — нахмурился Тимур.

— Ну мы же за платьем пришли? — потащила я его в другую сторону. — Так идем за платьем!

Он нахмурился, подцепил мою руку и решительно свернул к ближайшему магазину, в глубине которого маячило что-то похожее на вечернее платье.

Я надеялась обойтись чем-нибудь глубоко классическим.

В конце концов, все мои наряды — для новогоднего корпоратива, а тут всего лишь коктейль-пати.

Маленькое черное платье не только дешевое, но еще и самого правильного формата для такого ивента.

Но, кажется, у Тимура были другие планы…

Я-то от двери сразу направилась к углу, где заметила темные оттенки. Он же остановился посреди магазина и заговорил с продавщицей на испанском. Язык я не знала, поэтому, когда обернулась — аж вздрогнула. Напротив меня стояла девушка с целым ворохом разноцветных платьев в руках.

Она мотнула подбородком в сторону примерочной и затараторила на испанском.

Я посмотрела на Тимура в надежде на перевод, но тот кивнул и сообщил:

— Иди примеряй.

— Вот это все?

— Еще не все. Закончишь с этими — принесут следующую партию.

— Тимур-р-р-р!

— Мурмурмур? — подняв брови, осведомился он.

— Мурмурмур… — вынуждена была согласиться я.

Пришлось идти в примерочную.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

40. Платья

Я думала, Тимур последует за мной в примерочную, но он остался в зрительном ряду. Когда я вышла в выбранном мной маленьком черном платье, он как раз расположился в широком кресле с бокалом красного в руке.

— Скучно, — скривился он.

Видимо, на моем лице было написано все, что я об этом думаю, потому что он поправился:

— Тебе очень идет. И фигуру подчеркивает. Но это скучно, особенно для тебя. Ты не такая женщина, Агата.

— Не какая? Не с хорошим вкусом? — подбоченилась я.

— Хороший вкус — это не выбрать самое безопасное сочетание, чтобы никто не оскорбился. А найти такое, что никогда не надела бы другая женщина. Но тебе шло на двести процентов.

— Посмотрите, как мы разбираемся в моде… — проворчала я, уходя в примерочную.

— У меня две сестры! — крикнул мне вслед Тимур. — Одна из них, кстати, создада свой бренд одежды!

Я совершенно честно попыталась выбрать по заявленному принципу — никакая женщина бы не надела.

Вот, например…

Бирюзовое платье с широченной фатиновой юбкой и пушистыми рукавами-воланами.

Никогда в жизни такое бы не надела.

Спустя минуту я смотрела на себя в зеркало и понимала, что и правильно.

Вышла я к Тимуру с кислой мордой.

Он, впрочем, тоже несколько удивился — густые брови поднялись к середине лба.

— Это я выбрал? — спросил он, с опаской разглядывая рукава.

— Ты! — подтвердила я злорадно.

— Сам?

— Нет, с продавщицей, — мотнула я головой.

— А! — с облегчением махнул он рукой. — Так это она и виновата!

— Ага, она… — пробормотала я.

Продавщица тоже смотрела на меня с огромным сомнением во взгляде.

К счастью, больше таких провалов не было.

Мне на удивление пошло короткое белое платье с оборками — оказывается, я успела загореть и оно удачно оттеняло мою золотистую кожу.

И черное с широким золотым поясом и золотыми листьями, шелестящими на подоле, когда я двигалась.

И темно-бирюзовое с пайетками, обтягивающее и короткое. Тимур проводил его особенно внимательным и голодным взглядом. Он даже покосился на продавщицу, но видимо решил не испытывать пределы ее толерантности и не наглеть. Хотя когда я развернулась перед ним и присела на край подлокотника, нагло положил руку на бедро.

Когда я вышла к нему в потрясающем платье густого сливового цвета, вышитом сиреневыми цветами по лифу и утягивающем мою талию сантиметров на десять, он замер и даже отложил в сторону телефон.

И из бокала отпил, не отрывая взгляда от меня.

— Берем? — спросила я, улыбаясь с каждой секундой все шире.

Я и сама видела, как оно мне шло. Как будто на нем было написано — сшито специально для Агаты. Украшения, кстати, к нему не требовались — шею обхватывал чокер из тех же вышитых цветов.

— Что?.. — не понял Тимур. — В смысле? Как это? Ну, конечно!

— Тогда я пошла переодеваться и на кассу.

— Погоди, ты еще не все померила.

— Но мы уже выбрали!

— Ты что, только одно платье купишь? — удивился Тимур. — Впереди у нас еще куча вечеринок и День Нептуна, не забывай.

— День Нептуна? Что это?

— Праздник пересечения экватора. Ты ведь никогда не была на экваторе?

— Нет… — я вспомнила разговоры в баре. — Это что — реальный праздник?

После кровавых кают и тринадцатых палуб, которые оказались художественным свистом, я уже не верила ничему из того, что услышала в «Пьяном компасе».

— Конечно, и он уже скоро!

— Может быть, подойдет что-то из старых платьев? — понадеялась я.

— Тебе чемодан побольше купить? В этот не влезут все наряды? — проявил понимание Тимур.

— Нет, я…

Как ему объяснить, что во мне внезапно проснулась честная женщина, которая не готова брать от мужчины дорогие подарки? Хотя казалось бы — что мне теперь терять? Честные женщины дорогие подарки не берут, чтобы не пришлось за них расплачиваться. А я как бы уже… Расплатилась. И расплачусь еще не раз.

Я зависла, озадаченная новой пьесой своих тараканов.

— Экономишь мои деньги? — догадался Тимур. — Не надо, ты уже отказалась от шубы, которая стоит больше, чем все набранные платья. Считай, сэкономила.

Странная логика, однако она меня устроила.

Так что к безумно прекрасному сливовому я выбрала еще переливающееся сине-зеленое со шлейфом — как раз с прицелом на день Нептуна. Оно мне показалось удивительно морским.

То белое, оттеняющее загар.

Красное, расшитое птицами и цветами в китайском стиле.

Черное, но не стильное и лаконичное, а в стиле Вензди Аддамс.

И еще одно, вполне приличное, в стиле «нью-лук» с широким шелковым поясом.

Чемодан мне теперь точно был нужен, особенно с учетом купленных к ним трех пар новых туфель.

Я было уже решила сворачиваться с выбором, но продавщица вдруг с заговорщицким видом притащила мне еще одно платье. Восторженный ее шепот я поняла, несмотря на испанский. Она утверждала, что это платье мне строго необходимо.

Немедленно.

Оно и правда было очень красивым — будто сплетенное целиком из кружев цвета шампанского, и кружева эти — в виде бабочек, крылышки которых трепещут, как живые.

К тому же оно было одновременно невинным, потому что закрывало все тело от кончиков пальцев до шеи и уходило в пол. И развратным — потому что оно было полупрозрачным, а крылышки бабочек закрывали только самые опасные места.

— Это свадебное же? — спросила я. — Веддинг? Господи, как по-испански-то свадьба…

Я даже не стала выходить показываться Тимуру. Продавщица меня так уговаривала, что я просто кивнула и поморщилась. Ладно, он не обеднеет.

Она убежала упаковывать нашу добычу в пакеты, а я вышла и устало упала Тимуру прямо на колени. Отобрала у него бокал с вином и жадно выпила его.

— Все! Больше никакого шопинга! — объявила я.

— Ну… — задумался Тимур. — Ты уверена, что тебе не нужно…

— Уверена! — отрезала я.

И потянулась поставить пустой бокал на столик. Там лежал телефон Тимура, который в этот момент включился, показывая входящий вызов.

От Максима Брусницына.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дернувшись, я грохнула бокалом об стол так, что у него чуть не откололась ножка.

Тимур удивленно повернулся, и его взгляд упал на экран.

Он потянулся, отключил вызов и убрал телефон в карман.

Я смотрела на него с ожиданием.

Он сделал вид, что не замечает моего взгляда.

Пришлось надавить:

— Что от тебя хочет мой бывший муж?

— Ну, мы же работаем вместе, — невозмутимо ответил Тимур. — Деловые вопросы.

— Знаю я, какие у вас вопросы! Опять меня обсуждаете?

— Нет, честно нет, — серьезно сказал он.

— Тогда что?

— Тебе пересказать все наши дела про поставки мрамора для ванн и древесины для стеновых панелей?

— А вы про это разговариваете сейчас?

— Нет.

— А про что?

Тимур шумно выдохнул:

— Обсуждаем его увольнение.

41. Коктейль-пати

Как я ни пытала Тимура, он ловко ускользал от ответа, почему Максим увольняется.

Мне даже не удалось выяснить, уходит он сам или его увольняет Тимур. Каждый раз, как я заводила разговор, он отделывался туманными фразами про то, что с позиций топ-менеджера уходят не так, как с позиций уборщицы. В подобной ситуации нельзя сказать, кто ушел, а кого уволили, это все долгие многосторонние переговоры, обсуждение компенсаций, передачи дел, золотых парашютов…

В конце концов, говорил Тимур, у нас теперь сложилась странная этическая ситуация, в которой я влюблен в жену своего подчиненного…

— Бывшую! — уточняла я.

— Еще хуже!

И каждый раз разговор не доходил до своего логического конца.

Сначала появилась продавщица с ворохом пакетов с моими новыми платьями. Под ее умиленным взглядом применять пытки было неудобно.

Потом принесли наш заказ в ресторане, куда мы отправились после такого утомительного дела.

В следующий раз Тимур просто заткнул мне рот поцелуем. Возражать против этого было бы глупо.

И наконец — просто-напросто заснул, и я задавала свои вопросы сопящему телу.

Никак не выходило прижать его к стенке и выпытать все подробности.

В конце концов, этот мужчина в принципе был не из болтливых.

Он предпочитал действовать.

Я так думала. Пока на вечеринке офицеров с изумлением не увидела, как он активно общается и с удивительным для этого сурового мужчины красноречием рассказывает подробности о своей работе.

На коктейль-пати я, разумеется, надела то самое сливовое платье. И поначалу Тимуру было настолько трудно оторвать от меня взгляд, что он едва обратил внимание, когда к нему подошел пожать руку капитан корабля.

В этот момент мне даже хотелось провести пальчиками по линии его изумительно мужественной челюсти — и повернуть уже в сторону собеседника!

Но потом он слегка привык к моему сногсшибательному виду, выпил сухого мартини и расслабился. В одном из стихийных кружков начали разговор про оформление кают лайнера, и Тимур поделился, что и сам занимается премиум-строительством.

А дальше его понесло…

Он поведал о том, как выбирают локации для зданий премиум-сегмента — это самое важное. Богатые люди могут позволить себе изменить внутренности дома до неузнаваемости. Единственное, что переделать невозможно — вид за окном.

Посетовал, что на корабле этот аспект самый простой. Кто же не хочет любоваться залитым солнцем океаном?

Рассказал, как по всему миру ищет особенный мрамор, редкую древесину, экзотическую кожу для оформления, как месяцами с участием профессиональных реставраторов восстанавливают камины и лепнину в старых домах.

И как после этого вызывают специалистов по фэн-шую, астрологов, нумерологов и медиумов, чтобы доказать клиентам, что в доме нет призраков, хорошая энергетика и все стоит на своих местах.

Я слушала, открыв рот и забыв о бокале шампанского в руке, проклинала свой плохой английский и мысленно клялась, что этой ночью вместо секса раскручу Тимура на подробности мельком упомянутых им сделок, когда он выкупал целый этаж в старом питерском здании и разбивал сад под окнами элитного ЖК, чтобы закрыть вид на психоневрологический диспансер.

У Тимура горели глаза, когда он рассказывал о том, как важно отличать действительно редкое розовое дерево от подделок, как сложно правильно его обрабатывать, чтобы сохранить текстуру и аромат, за который эту древесину и ценят. О том, что часто просят «тот самый» каррарский мрамор, из которого творил Микеланджело, и у него уже самые прочные деловые связи на севере Италии. О том, что все чаще клиенты просят заменить натуральную кожу ската, каймана, аруаны на имитацию, но найти мастеров, которые повторят не только текстуру, не только свойства, но и природные особенности вроде шрамов или пор — практически нереально.

Максим вообще-то тоже этим занимался и вообще ничего мне не рассказывал!

Ни о том, как они нашли целый тайный этаж в старом особняке, ни о том, как контрабандой везли из Китая трон кого-то из древних правителей, чтобы поставить его в кабинете одного требовательного клиента, ни о том, как пришлось поучаствовать в операции спецслужб по устранению наркокартеля, чтобы добраться до старых запасов дерева бакаут, заготовленных еще до введения запрета на его добычу.

Какие там каюты с призраками!

Если б я знала, что мой муж занимается такими потрясающими вещами, я бы с него живого не слезла, напросилась бы с ним на работу и в командировки!

Вот в этот момент меня и ударило пониманием.

Именно поэтому.

Именно поэтому он мне ничего не рассказывал.

Потому что я бы напросилась. И бегала бы по комнатам, простоявшим запертыми больше ста лет с востоженным визгом. И ныла бы, чтобы меня взяли в джунгли Амазонии. И возможно, даже выучила бы китайский!

А судя по тому, что рассказывал Тимур, заказчики у них были непристойно богатые и шокирующе известные люди, которые не хотели светиться сами и светить свои привычки.

Они даже меняли строительные бригады на каждом этапе. Тайно приезжали смотреть объекты по ночам. И подписывали документы в бронированных комнатах без окон.

Иногда Тимур сам не знал, с кем работает, мог только догадываться по косвенной информации. Например, когда требовалась художественная мастерская с определенным светом или спортивный зал профессионального уровня. А то и целая комната для коллекции часов. И то это были лишь догадки и сопоставления фактов.

Конечно, я бы что-нибудь сболтнула не там и не тем.

Наверное.

Я и сама в себе не была уверена.

Когда Тимур наконец перешел к обсуждению сертификатов и пошлин на ввоз, я смогла отойти в сторонку и утащить с фуршетного стола крошечный крекер с невероятно вкусным паштетом.

Рядом придирчиво выбирал самые сочные ягоды клубники, раскладывая их по тарелке в форме сердца Энрике.

— Привет! — сказал он. — Рад, что ты все-таки выбралась на вечеринку офицеров. Потанцуем попозже?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Удивительно легкий товарищ!

Танцевать я бы с ним вряд ли пошла, но то, что он не оскорбился смертельно, что ему предпочли другого мужчину, было изрядным облегчением.

Энрике подмигнул мне и отправился со своей добычей к симпатичной даме, ожидающей его на диванчике с бокалом шампанского в руке.

Впрочем, зачем ему оскорбляться, если повсюду есть достойные альтернативы?

— Капитан пригласил нас на особое празднование пересечения экватора. Он был рад, когда узнал, что ты делаешь это впервые, — Тимур подошел ко мне сзади и обнял, вдыхая запах моих волос. — Ты уже выбрала, какое из новых платьев наденешь?

Я на мгновение даже зажмурилась, ловя острое ощущение счастья, разливающегося по моим венам.

— Нет. Поможешь? — сказала я, оборачиваясь и договаривая все, что не могла сказать вслух, одним лишь взглядом.

42. День Нептуна

Тонкие узкие бокалы с серебристой жидкостью, переливающейся от густого синего до ярко-бирюзового нам вручили прямо у подножия лестницы.

— Коктейль «Морские глубины»… — прошелестел официант, сам весь облаченный в серебристый костюм и от этого похожий на стайку плотвы.

Конечно, на вечеринке в честь Дня Нептуна был дресс-код. И, конечно, он был морской.

Я заранее выбрала себе платье, а вот Тимур надел простой белый пиджак, но под него где-то раздобыл настоящую тельняшку. Я то и дело косилась на него, в первый раз в жизни испытывая неожиданное сексуальное влечение к морякам.

— Приветствую сурового морского волка! — пожал ему руку капитан. — Кажется, вашему костюму чего-то не хватает!

И под мой изумленный выдох он снял с себя фуражку и лихо нацепил ее на Тимура.

Надеюсь, она была не настоящая парадная!

Оформление для вечеринки готовили несколько дней — даже нашу йогу выгнали с козырного места у бассейна, потому что вся верхняя палуба превратилась в большую стройку.

И теперь я тянула через трубочку крепкий и сладкий коктейль, с восхищением рассматривая декорации морского дна — трон Нептуна, колышущиеся водоросли, распахнутые сундуки с пиратскими сокровищами, скелеты в обрывках старинной одежды, выстроившихся для танца.

Рядом с гигантским ржавым якорем, облепленном ракушками, я заметила Энрике, который уже флиртовал с очередной пассажиркой. Левый глаз его закрывала черная повязка, а на плече сидел плюшевый попугай.

Собравшиеся гости с детским восторгом носились по палубе, фотографируясь со скелетами и ныряя в белоснежную пену, окружавшую диваны-раковины и показывали пальцами на резвящихся в бассейне русалок.

Не меньше десятка девушек со сверкающими темно-бирюзовыми хвостами и обнаженной грудью в едва прикрывающих ее жемчужных ожерельях ныряли и выныривали, дразня проходящих мимо мужчин и зазывая их в воду.

Я хотела рассмотреть их поближе, но как-нибудь так, чтобы Тимур тоже не рассматривал их поближе, но не успела. Зазвучала торжественная музыка и из золотых ворот показался царь морей и океанов — Нептун.

В могучем гиганте, закутанном в белоснежную тогу и увенчанном короной было сложно не узнать моего старого знакомого Эмералда. Сомневаюсь, что на лайнере есть целых два подобных экземпляра.

Он был в кудрявом парике из синих и зеленых прядей и держал в руках внушительный трезубей.

За ним шествовала свита: утопленницы в полупрозрачных белых ночнушках и бравые моряки-зомби в одних парусиновых штанах, демонстрирующие хорошо накачанные мышцы пресса.

— Ну и мужик! — Несколько изумленно прокомментировал над моим ухом Тимур. — Джейсон Момоа нервно курит морскую тину. Жаль его девушек.

Я промолчала, опустив глаза. Хорошо, что он стоял позади и не видел, как я покраснела.

— Приведите ко мне мальков! — громоподобным голосом изрек Эм-Нептун. — Тех, кто впервые пересекает экватор.

Некоторые гости с готовностью шагнули вперед, хихикающих дам вытолкнули вперед их кавалеры. Остальных ловко вылавливали утопленницы. Когда одна из них приблизилась к Тимуру, тот строго покачал головой:

— Нет, я уже бывалый морской волк. А вот она…

— Я не пойду! — пискнула я, прячась за его спину.

Парочка матросов с улыбочками направились ко мне, я попыталась сбежать, Тимур схватил меня за руку… И наша возня привлекла внимание Нептуна.

— Кто там сопротивляется главному морскому закону?! — повернулся Эмералд в нашу сторону. — А, затейница Агата! Доставить ее сюда!

Затейница?

Я оглянулась на Тимура, но он то ли не расслышал, то ли не обратил внимания на такой интересный эпитет.

У меня на его месте было бы много вопросов…

Десятка два человек выстроились перед троном Нептуна, меня притащили последнюю.

Под звук гонга каждый «малек» выходил вперед, и Эмералд грозным голосом объявлял начало морского крещения.

После чего на жертву выливали ведро ледяной воды, а потом толкали в бассейн.

Плескавшиеся там русалки ловко надевали свежеокрещенному ожерелье из раковин на шею и выталкивали на берег, где ему вручали на память сувенирный компас и бутылку коллекционного вина с координатами пересечения экватора.

Я очень надеялась, что к финалу церемонии Нептун устанет, но не тут-то было!

— Нарекаю тебя морской волчицей! — прогремел Эмералд, и я зажмурилась, ожидая ледяного водопада.

Но вместо этого он подхватил меня на руки!

Завизжала я не хуже тревожной сирены. Надо сказать, на трезвую голову у меня это получилось не в пример лучше. И сопротивляться тоже. Я пнула Эма пяткой под ребра, рубанула ладонью по горлу и нацелилась пальцами в глаза, вспомнив все уроки самообороны. Он от неожиданности разжал руки, и я вывернулась-таки из его лапищ.

А потом, разогнавшись, сама сиганула в бассейн к русалкам!

Словно только этого все и ждали, и мой побег был частью шоу, на дне вспыхнули разноцветные огни, зазвучала музыка и закружились в танце русалки.

Они собирались «спасти» меня, но я скинула туфли и нырнула на глубину, уходя от них.

Мое платье сверкало ничем не хуже их хвостов — и гораздо меньше мешалось, так что погоня безнадежно отстала.

Вода в бассейне вскипела — к нам нырнул и сам Нептун!

Правда он тут же запутался в своих водорослях-волосах, и пока он с раздражением снимал их с лица, я обогнала русалок и вынырнула у самых ступеней.

Выходила я под гром аплодисментов.

В том числе от всплывших русалок.

Вокруг меня столпились люди, снимавшие триумфальный выход на телефоны со всех сторон.

Бутылок мне сунули сразу несколько штук, зачем-то осыпали цветами и я, наконец, попала в объятия Тимура.

— Ты просто огонь! — горячо проговорил он мне в самое ухо.

— Я вода! — заявила я, прижимаясь к нему мокрая и счастливая.

У него на лице была написана такая гордость, что захватывало дух.

— Ты такая вода, что просто огонь! — восхищенно выдохнул он и прижал еще крепче, тоже промокая насквозь.

А потом поцеловал так горячо, что я почувствовала, как шипит вода, испаряясь с моего тела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

43. Фейерверки

Церемония посвящения закончилась торжественным ужином.

Русалки и утопленницы переоделись в короткие платья и разбежались по палубе помогать приглашенным поварам разворачивать кухни для кукинг-шоу.

Ужин тоже был посвящен теме дня — двенадцать поваров расположились вокруг бассейна, предлагая посмотреть на кухни тех стран, через которые проходит экватор.

Эквадор, страна, названная в честь экватора, предлагала попробовать севиче, острую закуску из креветок, маринованных в лимонном соке с красным луком на банановых чипсах.

Чернявый паренек из Колумбии лихо замешивал на огромной сковороде бандеху пайсу — блюдо из риса, красной фасоли, колбасы, яиц, жареных бананов и авокадо.

Пышная бразильянка в разноцветном платье угощала мокекой де пейше — рыбным карри с кокосовым молоком.

Повар из Конго готовил традиционное африканское моамбе — курятину в густом соусе из пальмового масла, после которого нам резко пришлось сократить порции, оценив перспективы попробовать всего понемножку.

Сан-Томе и Принсипи, островная страна, о которой я раньше даже не слышала, представила лулу де пейше — рыбные котлеты со специями.

От Кении была кукурузная каша угали с тушеной говядиной.

Две забавные девчонки из Индонезии лихо стругали салат со смешным названием гадо-гадо — овощи с арахисовым соусом.

А два крепких парня из Уганды умудрялись флиртовать с ними, одновременно раздавая пассажирам банановое пюре матоке с жареной рыбой.

Больше всего мне понравился сингапурский суп лакса с морепродуктами, а меньше — брунейская лапша с говядиной. Местные специи придавали ей какой-то странный вкус.

Сейшелы зазывали на куриный карри, а Габон — на экзотический понду из листьев маниока, тушеных с говядиной.

— Так! Мне надо потанцевать! — заявила я, попробовав наконец двенадцатое блюдо и еле дыша от обжорства. — Иначе я растолстею! И ты… — я закинула руки Тимуру на шею. — Идешь со мной! Отказы не принимаются!

— Разве такой женщине можно отказывать?

Он прекрасно понимал, как действует на меня его бархатный голос — я видела это в его темных глазах. Но мне совершенно не хотелось играть в недоступную богиню. Хотелось чувствовать жизнь всей кожей, наслаждаться каждой минутой рядом с ним, ничего не планируя и ни о чем не беспокоясь.

Мы скользнули под темнеющее небо, на котором лазерные лучи рисовали созвездия, пока под обволакивающий эмбиент приглашенный лектор рассказывал, как древние корабли определяли свой путь через океан по звездам.

По фиолетовому небу скакали Кентавры, дрался с Гидрой Геркулес, развевались Волосы Вероники, Дракон раскланивался с Единорогом, Гончие Псы охотились на Павлина, и Кассиопея танцевала с Персеем под ту же музыку, что и мы.

Руки Тимура согревали меня, надежно удерживая за талию. К ночи стало прохладно, и я начала дрожать под легким морским бризом. Тогда он решительно затащил меня внутрь дивана-раковины, стянул все еще влажное платье и накинул свой пиджак прямо на голое тело.

— Ты охренительно возбуждаешь в таком виде, — прошептал он мне на ухо, усаживая к себе на колени.

Я засмеялась, сняла с него фуражку и нацепила на себя.

— Рискнешь поцеловаться с грозным капитаном? — поддела его, склоняя голову набок.

— И не только поцеловаться… — пообещал он, глядя тем самым темным взглядом, от которого по коже разбегались горячие мурашки.

Под конец лазерного шоу на небо выбежали сразу все созвездия, устраивая вакханалию и смешиваясь в разноцветный хаос абстрактных фигур. А потом погасли — и на их месте в черноте экваториальной ночи расцвели серебрянные звезды фейерверков.

— Иди ко мне… — шепнул Тимур, хотя я и так сидела на нем сверху, и он упирался в мою горячую грудь под распахнутым пиджаком. — Как я тебя хочу…

— Как?..

В его глазах отражались золотые, алые, лиловые и изумрудные вспышки, пока над палубой гремели взрывы и пахнущий порохом дым застилал все поле видимости, пряча нас от последних усталых гостей, которые все равно смотрели только на небо.

— Ты меня сейчас убьешь… — странным, чуть виноватым тоном проговорил Тимур и потянулся к карману пиджака, надетого на меня.

Он раскрыл ладонь, и в свете фейерверков я увидела…

Сверкающее колье.

Целая нить ограненных круглых бриллиантов, настолько неприлично крупных, что я бы заподозрила что-нибудь подешевле, вроде фианитов или муассанита. Однако уже достаточно знала Тимура, чтобы догадываться, что он на мелочи не разменивается.

Но самое главное — в центре колье сияло глубоко-синее сердце.

— Это же не… — я даже испугалась.

— Было бы грех не продавать на трансатлантическом лайнере что-нибудь вроде «Сердца Океана» из «Титаника», правда? — губы Тимура коснулись мочки уха, и меня тряхнуло от его близости. — Нет, это всего лишь сапфир. Но…

Он потянулся, отвел волосы с моей шеи и, касаясь ставшей невероятно чувствительной кожи горячими пальцами, застегнул на мне тяжелое колье.

— Вот теперь ты настоящая морская владычица. Повелительница океана, хранительница его сердца, — откровенно любуясь тем, как лежит сапфировое сердце на моей обнаженной груди, сказал он.

— Ты с ума сошел… — проговорила я, осторожно трогая кончиками пальцев прохладные камни. — Это же стоит бешеных денег…

— Не будь такой меркантильной, Агата, — покачал головой Тимур. — Любовь не измеряется деньгами. Только вот этими искрами в твоих глазах. И ты сейчас заплатила ими в сотню раз больше.

— Любовь?.. — переспросила я осипшим голосом.

Горячие руки обхватили мою талию, прижимая меня все плотнее к его сильному телу.

Вместо ответа он властно накрыл своим ртом мои губы, ворвался языком внутрь, завоевывая и подчиняя меня и без того готовую отдать ему себя добровольно. Всю.

Любовь.

Он это всерьез?

Всерьез?!

Всерьез…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

44. Тенерифе

Прибытие на Тенерифе было первым звоночком того, что волшебный круиз через Атлантику подходит к концу. Впереди был еще Марокко и несколько дней плавания, но океан остался позади, пора было привыкать к мысли, что скоро придется вновь стать сухопутной крысой.

Я начинала понимать Эмералда, который утомился работать боцманом, но покинуть морскую стихию было выше его сил.

Так и пришлось идти в бармены.

Пару раз я даже размышляла, что профессия у меня вполне подходящая для развлекательной команды в круизах.

Спросить, что ли, нет ли вакансий?

Было страшновато думать о том, чем продолжатся наши отношения с Тимуром после этого волшебного плавания. Пока можно было ничего не решать. Еще несколько дней не задумываться о серьезных вещах, вроде совместного будущего, обязательств и кто кому по утрам варит кофе.

Сейчас-то кофе нам варили специально обученные люди…

— Пригласишь меня на свидание в Испании? — игриво спросила я, разглядывая программу дня на завтра.

На Тенерифе мы собирались стоять двенадцать часов — на все хватит.

Тимур нахмурился:

— Постараюсь. Но у меня скопилось очень много дел… на суше. Странно звучит, — задумался он. — Но все так и есть. Отослать кое-какие документы, зайти в банк…

Мы валялись на сдвинутых шезлонгах, лениво поглощая многочисленные закуски — хамон, оливки, колбасу, помидоры, сыры и маленькие симпатичные крекеры с горкой черной икры на них. Запивая все это французским креманом, который понравился мне куда больше знаменитого «Кристалла».

Вообще жизнь была — самые лучшие каникулы в мире, версия для взрослых. Для очень взрослых — с алкоголем, разнузданным сексом, ночными танцами и всякой странной едой, которая детям обычно не нравится.

— Ну и пожалуйста! — фыркнула я. — Тогда я пойду с девочками гулять!

— Девочки — это эскортница Ксюша и старушка Сильвия? — насмешливо спросил Тимур, приспуская с носа темные очки и закидывая в рот орешек в карамельной глазури.

— Она содержанка, а не эскортница! — защитила я подругу.

— Это многое меняет, — он откинулся на шезлонг и положил ладонь на мое бедро. — Я постараюсь к вечеру освободиться и найти симпатичный ресторанчик. Очень хочу увидеть тебя в том белом платье.

— Свадебном?

Он снова зыркнул на меня поверх темных очков:

— Вообще я про то, что ты выбрала первым. Короткое. А что, свадебное не хочешь на свадьбу надеть?

— Знаешь, невесты обычно нервничают когда кто-то из гостей приходит в белом…

— Если ты только сама не невеста.

Я поспешно отвернулась и проглотила глоток шампанского через комок в горле, скрывая, как бешено забилось мое сердце. Это просто светская беседа или намек?

Чтобы не задать случайно Тимуру преждевременный вопрос, я запихала в рот сырные шарики и тут же ими подавилась.

Пока кашляла, отпивалась креманом и приходила в себя, опасная тема сама собой забылась.

Утром в день прибытия в Испанию я от души выспалась, набираясь сил на прогулку, и проснулась только, когда лайнер уже швартовался. Тимур ушел раньше, поцеловав меня на прощание и оставив заказанный завтрак на столе.

Но я благополучно проспала до обеда и явилась блудной дочерью в свой ресторан, где уже ждали Ксюша и Сильвия.

— Так, у нас есть на выбор обзорная экскурсия по историческому центру, наблюдение за дельфинами, гастрономический мастер-класс, подъем на вулкан… — зачитала Ксюша буклет с вариантами развлечений на острове.

— На вулкан я смогу подняться только если в последний раз, — проворчала Сильвия. — Исторический центр меня не интересует — я сама живая история. Готовить кому-то я за всю свою жизнь утомилась, предпочитаю есть…

На обед она заказала речную камбалу и теперь ловко орудовала ножом и вилкой, виртуозно избавляя плоскую тушку рыбы от многочисленных костей. Сразу было заметно, что в высшем обществе она бывала нередко.

К обеду она оделась на редкость демократично. Меха были только в виде длинного жилета из чернобурки, а драгоценности — лишь скромные серьги с гранатами и кольцо из того же гарнитура.

Получилось даже как-то модно-молодежно, о чем Ксюша ей несколько раз сообщила, и Сильвия пообещала на прогулку надеть джинсы, чтобы полностью завершить свой образ «отвязной девицы».

— Ну раз экскурсии вы не хотите, — притворно вздохнула Ксюша. — Тогда из развлечений не остается ничего кроме…

— Винного тура! — закончили мы с ней хором.

Сильвия оживилась:

— О, я люблю испанские вина. Там будут выращенные на вулкане? Они получаются особенно сладкими, а к старости я стала любить, что послаще.

— Вам до старости еще лет пятьдесят, — грубовато польстила ей Ксюша. — Но я, кстати, тоже люблю сладкие.

— А я сухие, — пожала я плечами. — Мне больше достанется.

Мы договорились встретиться у выхода с корабля.

Я решила поберечь белое платье для встречи с Тимуром и выбрала яркое красное — по моему опыту, так легче запомниться сопровождающему гиду, и тебя с меньшей вероятностью где-нибудь забудут по пути. В том, что кого-нибудь непременно сегодня забудут — я не сомневалась. Дегустация вин — опасная штука.

Сходя на берег, я поймала на себе взгляды матросов, что дежурили у входа. Один другому что-то шепнул и они проводили меня свистом. Я сделала вид, что не услышала, и вообще это относилось не ко мне.

Может, к Ксюше? Потому что ее шорты как всегда били все рекорды — у меня есть трусы, на которые пошло больше ткани, чем на них. С ее ошеломительными ногами и босоножками на тонкой шпильке смотрелось все так, что я сама чуть ей не свистнула.

Сильвия вышла к нам в своем молодежном прикиде — и широкополой соломенной шляпе.

— В моем возрасте загар уже не идет на пользу, — прокомментировала она. — Ах, если б я в юности знала, как действует на кожу солнце! У меня сейчас сиськи были бы такими же сочными и гладкими, как моя великолепная задница!

Я сначала даже не поняла, что услышала именно то, что услышала. Переглянулась с Ксюшей — она тоже тихонечко ржала.

Нет, я вовсе не хотела бы увидеть означенную часть тела, чтобы сравнить с морщинистым декольте Сильвии.

Верю на слово!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Правда, я не догадывалась, что сравнить мне все-таки придется еще до заката этого дня…

45. Возвращение на корабль

На симпатичном мини-автобусе нас отвезли на одну из бодега — местных виноделен.

К радости Сильвии виноград там выращивали прямо в вулканическом песке.

Особенной сладости в вине я от этого не заметила, но я и не особенно разбираюсь в теме. Зато Сильвия с упоением трещала с хозяином винодельни на испанском и «дегустировала» бокал за бокалом, пользуясь его щедростью.

Мне же внезапно понравилось местное белое, кажется, идеально подходящее к местному климату — жаркому, но не уничтожающему. И к местной расслабленности — ленивой, но в меру. И к местной еде — банановые чипсы оказались идеальной закуской к вину.

Поэтому я купила пару бутылок, уже предвкушая, как буду устраивать Тимуру вечер дегустации. С банановыми чипсами, хамоном, козьим сыром и креветками. Как же без креветок, ему потом еще всю ночь стараться…

— Ох, что-то я устала сегодня, — пожаловалась Сильвия, когда мы вышли из бодеги и загрузились в минивэн, чтобы ехать на следующую. — И мигрень разыгралась. И спина что-то болит. Возраст уже не тот!

— Вино плохое! — утешила ее Ксюша. — Давайте на следующей бодеге попробуем.

— Нет, нет, я нагулялась, — махнула рукой Сильвия. — Вернусь на корабль, зайду к нашему доктору, попрошу у него чего-нибудь… От старости.

Наш гид оперативно связался с кораблем, и навстречу Сильвии выслали машину. Мы должны были отправиться дальше, а она — к Энрике за лекарством от возраста.

Пока ждали стыковки на маленькой заправке, мы с Ксюшей вышли погулять и покурить, полюбоваться на симпатичный водопадик в роскошных зарослях лиан рядом с симпатичным ресторанчиком.

Я рискнула взять чашечку кофе — даже без молока! — и была обрадована его качеством. Удивительно, в каких странных местах иногда встречаешь настоящие жемчужины вкуса.

За рулем наконец подъехавшего за Сильвией джипа я с удивлением увидела Эмералда. Надо же, наш Нептун не только бармен, но и водитель!

Он выскочил из машины и отправился общаться с гидом.

Я отвернулась, не особо интересуясь его делами, но тут меня по плечу похлопала Ксюша.

— Ты это видела?! — спросила она громким пьяным шепотом, пялясь на заднюю часть Эма. — Ты видела этого… Этого… Я в шоке! Агата! Держи меня! Нет, не держи, бесполезно!

— Ксюш, — мягко сказала я. — Не твой контингент. Он беден как корабельная крыса.

— Зато мой размерчик! — взвыла она. — Ты посмотри, какие у него руки! У него рука, как моя талия! Я как представлю, что он этими руками меня хватает, бросает на кровать…

— На узкую корабельную койку, — закатив глаза, поправила я.

— Да можно прямо на палубе! Ее сломать сложнее!

— Ну, давай познакомлю, — вздохнула я.

— Ты его знаешь?!

— Ближе, чем хотелось бы… — пробормотала я, направляясь к Эму.

Заметив меня, он сощурил глаза, полагаю, подозревая подвох.

Обе наши встречи закончились не лучшим образом, а тут я сама к нему иду…

Зачем?

Но я жестами показала отбой тревоги и кивнула на Ксюшу, стоящую рядом.

В принципе можно было дальше ничего не говорить, просто молча передать ее из рук в руки, но я, конечно, пробормотала формулы вежливости:

— Эм, это Ксения, она из России, занимается… кхм… криптоинвестингом. Ксюша, это Эмералд, он бармен с Ямайки, знает много морских баек и может показать тебе каюту, где водится призрак.

— Настоящий призрак? — проворковала Ксюша, не убирая ладонь, которая утонула в ручищах Эма. — И вы не боитесь? Я бы сначала что-нибудь выпила для храбрости. У вас в комнате.

Ну… могла бы и не намекать. Мне ли не знать, что до каюты с призраками они бы не дошли. Плотоядный взгляд Эма на коротенькие шортики моей подруги обещал, что они и до машины могут не успеть добраться.

К счастью, в этот момент гид вывел утомленно обмахивающуюся пестрым веером Сильвию, и Эмералду пришлось открывать для нее дверь машины и помогать пристегнуться.

Ксюша, не спрашивая, прыгнула на переднее сиденье и помахала мне на прощанье.

Я вздохнула. В принципе, я даже не уверена, что Сильвия будет возражать против маленькой остановки по пути, если эти двое не утерпят.

Так я в одночасье осталась совсем одна в винном туре.

Пить в одиночку было вовсе не так весело, как в девичьей компании. Так что оставшуюся часть экскурсии я жевала банановые чипсы и ныла Тимуру в мессенджер, как соскучилась.

И почти не удивилась — хотя, конечно, немножко удивилась…

Но было приятно!

Когда, выползая с кружащейся головой и двумя бутылками вина из минивэна, увидела его, ожидающего меня на причале.

— Уииии! Ты уже закончил? — я бросилась обниматься, обхватив его шею двумя руками, все еще держа в них по бутылке вина.

— Закончил, закончил… — по его лицу расползалась неконтролируемая улыбка. — Ты с добычей?

— Да! Буду тебя угощать! А мы в ресторан? Можно, я переоденусь? Быстренько! И в душ! Хочу быть красивая!

— Переодевайся, конечно, я тебя подожду столько, сколько нужно, — кивнул он.

Отошел, прислонился к ограде и достал телефон.

А я поскорее поскакала на корабль.

На дежурстве у трапа стояли уже другие матросы.

Мне показалось, что среди них есть знакомые лица, но я не особенно запоминала тех, кого встретила в «Пьяном компасе».

А вот они меня запомнили…

— Эй, красотка, опять ищешь, кто тебя до своей каюты донесет? — прилетело мне в спину.

Я опять сделала вид, что не услышала. Может, это вообще не мне?

Но шутник не унимался:

— Весь экипаж перебрала, перешла на пассажиров?

Я бросила быстрый взгляд на Тимура в надежде, что он глубоко погружен в свои дела и не вникает в ситуацию.

Увы — он смотрел прямо на меня.

— И как тебе после Эмералда с этим малышом? Чувствуешь хоть его зубочистку?

Я остановилась на середине трапа и зажмурилась.

Так. Если я сейчас разобью бутылку о его тупую башку — меня оправдают?

Но Тимур успел первым.

За спиной я услышала противный влажно-хрустящий звук и следом за ним — вой.

А, обернувшись, увидела, как Тимур со зверским выражением лица встряхивает кулак, его белая футболка забрызгана кровью, а один из матросов сползает на землю по ограде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зато остальные угрожающе смыкают кольцо, окружая Тимура.

46. Спасение героя

На меня вдруг нахлынула такая ярость!

Моего Тимура! Эти животные!

Я завизжала, как бешеная гиена, и швырнула в сторону матросов обе бутылки вина.

Они взорвались как гранаты, разлетевшись осколками от удара о плитку пирса.

Парни отпрыгнули в сторону, избегая осколков и давая шанс Тимуру отступить и выиграть время.

С лайнера уже бежала охрана, которая уложила Тимура лицом вниз на землю и скрутила еще пару самых агрессивных нападавших.

Ко мне подошел человек в черной форме и задал вопрос на испанском.

Но я в ответ только смотрела на него безумным взглядом и не понимала, что он хочет.

Тот перешел на английский:

— Вы знаете этого человека? Кто вы ему? У вас есть документы? Вы можете описать, что случилось?

— Они… — я подняла руку, чтобы указать на матросов, но заметила, как она дрожит. — Они пристали к нему… Нет! Сначала они начали кричать мне мерзкие вещи, а потом…

— Простите, мисс, я вас не понимаю, — вежливо сказал человек в форме.

Тимура и двух зачинщиков подняли и потащили по трапу на корабль.

— Куда его ведут?! — взвизгнула я, цепляясь за своего собеседника. Ноги были как ватные, хотя я хотела бежать следом. — Куда его уводят? За что? Он не виноват!

— Мисс, простите, я не знаю вашего языка, — снова извинился человек в черном на английском, и я только тут поняла, что говорю почему-то по-русски.

Попыталась сменить язык, но в голове будто что-то заклинило. Какую бы фразу я ни начинала, она выходила только на русском, хотя я формулировала про себя, как положено.

— Я Агата! — наконец сообразила, что имена могут быть на любом языке. — Он Тимур Сафаров. Выпустите его!

— Я понял, Агата, Тимур Сафаров. Давайте пройдем на корабль, нальем вам водички и вы все расскажете, хорошо?

Тон у него стал очень ласковый, и так я поняла, что у меня истерика, и я неконтролируемо всхлипываю и срываюсь на короткое сухое рыдание каждые несколько секунд.

Закивав, я последовала на корабль, цепляясь за локоть этого человека. На ресепшене меня усадили на стул, дали в руки стакан с водой.

Но я чуть не откусила кусок стекла, так у меня стучали зубы.

Девушки в униформе суетились вокруг меня, давали понюхать какую-то резко пахнущую мятой баночку, гладили по плечам, искренне стараясь успокоить.

Но я по-прежнему не могла выдавить из себя ничего на английском и постоянно оглядывалась по сторонам, каким-то чудом надеясь увидеть Тимура.

Окружавшие меня девушки вдруг обрадовались и защебетали на испанском активнее. Расступились, пропуская ко мне девушку постарше. С очень сильным акцентом она обратилась по-русски:

— Расскажите, что случилось? Пожалуйста!

— Нет! — вдруг уперлась я. — Сначала вы расскажите, куда увели Тимура? Что с ним будет? Вообще-то он не виноват, это все те придурки начали! Разве они не должны вести себя прилично с пассажирами? Им вообще позволено так выражаться? Особенно, когда они на посту? Или на вахте? В общем, вы поняли! Отпустите Тимура немедленно!

Судя по ее лицу, поняла она далеко не все.

— Агата, как ваша фамилия?

— Брусницына!

— Мисс Брусницына, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Что произошло, когда началась драка?

— Ваши матросы меня оскорбляли! Отпустите Тимура! Где он?

— Что они говорили?

— Это допрос? Я отказываюсь отвечать, пока вы не скажете, что с Тимуром! Ему нужен адвокат?

— Нет, нет, пока никто не нужен! — замахала руками девушка. — Он пока в тюрьме…

— Где?! — взвилась я. — В какой тюрьме?!

Неожиданно из памяти выскочила злополучная палуба тринадцать. И зловещий морг с тюрьмой, и прочие призраки.

— Что вы делаете?! Какая тюрьма? Сначала тюрьма, потом морг! Выпустите его!

— Не тюрьма, нет! Камера! Они все в камерах! Комнатах! Ждут капитана, боцмана и полицию! — девушка и сама разволновалась, стала путать русские слова, и уже ей подсовывали стакан воды и пахнущую мятой баночку.

— Отдадите всех полиции? Они останутся на берегу? — продолжала я забрасывать ее вопросами.

— Все, кто дрался, останутся на берегу. В полиции. Корабль продолжит плыть. Агата, я должна спросить…

— Я не буду отвечать ни на какие вопросы! — отрезала я. — Я хочу к Тимуру!

— Это невозможно! — растерялась она.

— Посмотрим! — я встала и сунула ей в руки стакан с водой.

— Куда вы идете?! — вскочила она следом за мной.

— Какая разница? — огрызнулась я. — Или вы меня тоже задержите и сунете в тюрьму?

— Нет, но…

— Вот и нет!

Я не собиралась ждать, пока приедет капитан и оставит Тимура в чужой стране с чужой полицией, я собиралась найти его самостоятельно! Благо у меня уже были все нужные знакомства.

Девушки растерянно смотрели мне вслед, но что они могли? Позвать охрану и задержать меня?

Понятия не имею, как я нашла палубу офицеров, учитывая, что была я там один-единственный раз, пьяная и напуганная Эмералдом. Зато я оттуда добралась до лобби, это я помнила. Значит, надо было всего лишь пройти обратно тем же путем.

Наверное, моя интуиция и подсознание сдались под напором желания обнаружить Тимура. Поэтому я, немного поплутав, с удивлением обнаружила себя в очень знакомом коридоре. Там даже фото парусника на стене было тем самым, что я помнила.

Надеюсь только, у них не на каждой служебной палубе по такому фото!

Сначала я собиралась испробовать уже проверенный метод поиска Энрике — завопить во все горло. Но вспомнила, что в прошлый раз это не особо помогло, поэтому попросту постучалась в ближайшую дверь и, когда оттуда вынырнула лохматая заспанная голова симпатичного парня, спросила:

— В какой каюте живет Энрике?

Он, кажется, закатил глаза. Возможно, я была не первой такой искательницей доктора-ловеласа. Но все же высунулся — по пояс голый! — и ткнул пальцем в конец коридора.

Барабанить в указанную дверь пришлось долго, но Энрике все же мне открыл! Злой, тоже голый по пояс — в полотенце, едва прикрывающем бедра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он явно что-то не очень вежливое ляпнул по-испански, но потом узнал меня.

— Агата? — удивленно поднял он брови. — А ты откуда взялась?

— Мне нужна помощь! — заявила я.

— Какая помощь? — дверь открылась шире и рядом с Энрике обнаружилась… Сильвия.

Неглиже.

Но в гранатовых бусиках.

Ого!

47. Фернет

Я вдохнула, выдохнула…

Нет, ну Сильвия, ну дает!

Энрике нахмурился и снова прикрыл дверь, бросив ей что-то по-испански.

Кстати, то, что я успела увидеть, действительно выглядело хорошо.

Гладкая кожа, совсем не характерная для ее преклонного возраста. Сливочно-белая, даже притягательная… Ее тело под всеми этими мехами было лет на тридцать моложе ее лица.

Энрике можно было понять, даже если не учитывать явную разницу в доходах.

— Агата? Что случилось? — повторила Сильвия, появляясь из-за двери в наспех накинутом шелковом халате, и я с трудом вышла из-под гипноза ее роскошных форм, за которые сражались мужчины. Не зря!

— Тимур попал в тюрьму! Мой… — я выдохнула, не зная, как его назвать. — Мой… мужчина!

Сильвия удовлетворенно кивнула, довольная моим прогрессом в любовных отношениях.

— В какую тюрьму? — помотал головой Энрике. — Испанскую? А я тут при чем?

— Нет! — я топнула ногой. — На корабле! Он… Они…

Я захлебнулась некстати подкатившими рыданиями, не зная, как объяснить. Говорить по-английски все еще было тяжело.

— Матросы начали ко мне приставать, — я решила рассказывать по порядку и простыми фразами. — Говорить всякое неприличное.

Энрике нахмурился, глаза Сильвии сверкнули.

— А потом один из них… — я поискала слова. — Сказал про меня, что я… ээээ… ну шлюха, короче. Тимур это услышал и…

Я даже испугалась, насколько в одну секунду преобразилось лицо Энрике. Оно исказилось яростью, зубы обнажились, он только что не зарычал.

— Тебя оскорбил кто-то из матросов, Агата? — рявкнул он. — Скажи мне имя! Ему не жить!

— Да! Тимур уже пошел разбираться и теперь он в тюрьме! На корабле! С теми, кто с ним дрался! — попыталась я разъяснить ситуацию гневному Энрике.

В полотенце на бедрах он смотрелся не очень внушительно. Тимур-то посуровее будет.

— Полицию вызывали? — деловито спросила Сильвия.

— Нет! Я поэтому и пришла! Если вызовут, Тимура оставят в Испании неизвестно на сколько! А сейчас все ждут капитана!

— Понял, — коротко сказал Энрике. — Капитан справедливый. Он все правильно решит.

— А если неправильно?! — возмутилась я.

— Капитан выше меня по званию, ему виднее, как поступать с матросами. А твой мужчина должен гордиться, что пострадал за свою женщину.

— Энрике!

На мгновение я почувствовала отчаяние.

Но не зря тут была Сильвия.

— Энрике! — эхом воскликнула она, только эхо это прогремело громом по всем обитаемым мирам. — Тимур — настоящий мужчина, который защитил честь девушки! И ты собираешься наказать его за это!

— Но капитан…

— Ну и что — капитан! — фыркнула Сильвия. — Ты что, его боишься?

Конечно, настоящие мачо не знают слова страх!

И настоящие женщины прекрасно разбираются, как на этих мачо воздействовать.

Это помогло.

Ну, еще то, что Сильвия сказала Энрике вполголоса по-испански, глядя на него томно и со значением.

Что именно — не знаю, но догадываюсь, потому что ему пришлось поправить ставшее тесноватым полотенце на бедрах.

— Ладно, подожди меня тут.

И он захлопнул дверь перед моим носом.

Появился снова буквально через три минуты, застегивая форменную рубашку на загорелом торсе.

Сильвия вышла следом.

— Пойдем выпьем, — сказала она, подхватывая меня под руку. — Проводи старую женщину в бар, Агата. Нам придется как следует понервничать, ожидая наших мужчин, и лучше это делать в компании чего-нибудь покрепче.

Энрике унесся спасать Тимура, а мы неспешно двинулись к ближайшему бару.

— Здесь должен быть фернет… — пробормотала Сильвия, вглядываясь в ряды бутылок за спиной бармена. — Ни один аргентинец не выйдет в море без него! О! Чамиго, налей девочке фернета… да и мне тоже. Мне — с колой!

— Я не буду пить, — замахала я руками. — Сильвия, он точно справится? Он же просто судовой врач, а они ждут капитана!

— Судовой врач, дурочка, это второй человек на корабле после капитана! — ласково похлопала она меня по руке. — И они очень дружны с Энрике, он мне хвастался. Теперь ему придется отвечать за свои слова перед дамой, тут никак нельзя ударить в грязь лицом. Так что расслабься и выпей свое лекарство.

Она придвинула ко мне рюмку с каким-то темным напитком. Ей самой достался бокал со спиральной трубочкой, в который она вцепилась двумя руками.

Я опасливо понюхала рюмку — пахло какими-то травами.

— Не бойся, не бойся. Это ликер, который лечит все болезни. И тебя вылечит! — кивнула Сильвия.

Я поверила ей на слово и залпом опрокинула рюмку, закашлявшись от невыносимой горечи.

Но неожиданно… стало легче.

Горячая кровь разлилась по венам, на меня снизошло спокойствие и даже какой-то оптимизм. Захотелось улыбнуться и поверить в лучшее.

— Ей то же самое, но уже с колой, — скомандовала Сильвия бармену. — Не стесняйся, пей. Тебе полезно. Сейчас тебе надо будет успокаивать твоего мужчину. Ну, а мне… — она с удовольствием тряхнула волосами. — Расплачиваться за помощь тебе.

— Расплачиваться? — забеспокоилась я. — Сильвия, я не…

— Ой, не волнуйся! Все будет хорошо! Энрике понравится. И мне тоже.

С колой этот горький ликер оказался неожиданно интересным. И я, наконец, поняла, что мне это напоминает — наши бальзамы на травах и немного «Егермейстер». Только пожестче.

С каждым глотком меня отпускало и становилось все легче.

Сильвия тоже лихо разделалась со своим коктейлем и заказала следующий.

Мы стремительно напивались, и я уже с трудом ощущала свои онемевшие губы, когда дверь бара открылась, и в ее проеме появился сначала Энрике, а дальше, за ним…

Я взвизгнула, скатилась с барного стула и, подпрыгнув, повисла у Тимура на шее.

Целовала его отчаянно, не стесняясь окружающих.

Впрочем, когда оторвалась, чтобы сказать спасибо Энрике — обнаружила, что у того на шее виснет Сильвия, и ему уже не до меня.

— Пойдем! — я дернула Тимура за руку. — Пойдем отсюда!

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — он остановился, когда мы вышли в коридор. — Агата…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У меня засосало под ложечкой, и по позвоночнику прокатилась волна холода.

Похоже, приключение не осталось без последствий…

— Ч-что? — онемевшими губами спросила я.

— Тихо, тихо, не волнуйся, — он обнял меня за шею, прижал к себе, так что я уткнулась в его рубашку лицом. — Все будет хорошо. Мне просто надо будет сойти с корабля здесь, в Испании.

— Почему?!

— Потому что я больше тут не желанный гость. Так мне сказал капитан.

48. Расставание

Лайнер отбывал с Тенерифе поздно вечером, так что у нас с Тимуром осталось всего несколько часов, чтобы побыть вместе.

— Как же так? — я не могла смириться. — Тимур, можно я схожу к капитану? Я скажу, что я виновата!

— В чем ты виновата? — спокойно спросил он, укладывая в свой стальной чемодан зарядку для телефона, зубную щетку, футболки, носки…

Я выдернула у него из-под рук одну из ношеных футболок и прижала к груди.

Тимур протянул руку, но я замотала головой и зарычала.

— Мое! Буду в ней спать!

— Агата! — он покачал головой и наклонился, чтобы меня поцеловать. — Мы с тобой расстаемся всего на несколько дней. У меня все равно накопилась куча дел. Надо заехать на производство к Адаму и подготовить контракты. Я закончу — и тут ты прибудешь в Стамбул. И вот тогда-а-а-а…

— Что тогда? — любопытно спросила я, бдительно не выпуская из рук футболку с запахом Тимура.

— Не скажу! — коварно рыкнул он, наклоняясь ко мне и прикусывая свое любимое местечко под ухом. — Но тебе понравится…

И пока я собирала себя в кучку, рассыпавшись на миллион мурашек, ловко выхватил футболку у меня из рук, кинул в чемодан и захлопнул его.

Я рванулась к нему — но он оказался заперт на кодовый замок.

— Ну Мурмур! — обиженно заныла я.

— Не мурмур, — он подошел и наклонился, впился в мои губы, раздвинул их языком, но прежде, чем я успела ответить на поцелуй, отстранился. — Я против фетишизма. Нагуливай аппетит. Встретимся — я тебя так…

Я прерывисто вздохнула и сжала бедра от горячей волны, которая поднялась с низа живота.

— А сейчас? — с надеждой спросила я.

Тимур только покачал головой.

— Нагуливай! — он отошел и распахнул шкаф. — О! Чуть не забыл!

Он выкатил оттуда большой чемодан. Пронзительно-красный, как тревожная сирена. Красивый, как… Как… Закат! Или настоящая любовь!

Потому что я влюбилась в него мгновенно и бесповоротно.

— Ну вот, проблему с платьями решили, — прокомментировал Тимур мой восхищенный взгляд и то, как я почти облизывала глянцевые бока.

Увы, как бы я ни тянула время, момент, когда Тимур сошел по трапу и остался на берегу, а я — на палубе корабля, все же наступил. Матросы смотали канаты, лайнер медленно стал отчаливать от испанских берегов, а я махала и махала, как ненормальная, самому прекрасному мужчине в моей жизни, с которым мы расставались всего на несколько дней.

Хотя сердце щемило — будто навсегда.

Миллион лет прошел с момента, как я вот точно так же стояла на палубе — только в Аргентине! — и надеялась, что он покажется на берегу.

И боялась этого.

Кажется, не зря боялась.

Тимур прочно занял свое место в моем сердце.

Удивительно было то, что я совершенно этого не пугалась. Даже с Максимом, помню, меня накрывал ужас от того, как я стала зависеть от одного человека. И ночью накануне свадьбы я даже плакала, понимая, что отныне и навсегда я привязана к этому мужчине на всю жизнь и больше никогда-никогда не поцелую никого другого.

Что ж… Мои страхи оказались правдивы в первом случае — и ложны во втором.

Я действительно зависела от Максима так, что развод сломал меня.

Но оказалось, что жизнь еще возможна, и в мире есть мужчина, в чьих объятиях я забываю о своей боли и о том, что разлетелась на куски, которые, казалось, невозможно собрать.

С Тимуром мне было так спокойно, словно так и должно быть.

Несмотря ни на мою, ни на его ревность.

Мне не страшно. Мне хорошо.

И очень хочется увидеться вновь.

И верю в то, что впереди нас ждет только хорошее..

Потом.

Сейчас я, конечно, грустила, но даже эта грусть была сладкой.

Мы ведь скоро увидимся.

Правда, уже к вечеру я начала жалеть, что не сошла с ним на берег на Тенерифе. Ну и пусть бы Тимур был занят целыми днями — у нас оставались бы ночи!

А теперь круиз был мне не в радость.

Я маялась и скучала.

Вставать на завтрак теперь незачем. Да и есть не хотелось — бешеное количество калорий больше не тратилось на секс.

Кое-как я добралась до ресторана к обеду, но застала там только Сильвию.

— Энрике обедает с капитаном, — сообщила она. — А после обеда мы с ним пойдем в бассейн. Мне он больше нравится без одежды, но мужчину крайне сложно уговорить ходить в одних плавках. Только в бассейне.

На ужине ее уже не было. Зато была Ксюша.

— Ой, я ненадолго! — сообщила он, жадно поглощая стейк. — Сейчас Эм раздаст своим барменчикам задания на сегодня, и мы снова закатимся к нему в каюту. Ох, Агата! Он рассказал про то, что звал тебя к себе. И поверь мне — ты многое упустила! Я честно скажу… МНОГОЕ.

И она округлила глаза и рубанула ребром ладони по сгибу локтя.

Я слегка содрогнулась. Ну и хорошо, что упустила…

На следующий день в ресторан не пришли ни та, ни другая. Девочки увлеклись круизом по полной программе!

А вот мне было смертельно скучно.

Я уже налюбовалась рыбками, скользящими в прозрачной воде следом за нашим кораблем, поиграла со старичками в бинго, научилась простенькому покеру и даже выиграла у одного дедули в шахматы.

Искупалась в бассейне, посмотрела фаер-шоу, послушала лекцию про культуру этрусков и подборку самых знамениьтых оперных арий.

Позагорала на верхней палубе… и начала лезть на стены от скуки.

Лежа на шезлонге, я лениво копалась в своем телефоне, чистила галерею от лишних фото, удаляла тонны сообщений — обычно до такой уборки редко доходят руки, а тут прямо идеальный момент. Больше делать не-че-го.

Перелистывая мессенджеры, я нашла одно непрочитанное сообщение от Максима в «воцапе». Когда я забанила его в остальных местах, он, видимо, попробовал написать и туда, но я просто не заметила лишнее уведомление в суете ежедневных наслаждений.

«Агата! Не веди себя как ребенок! Ты не знаешь главного о Сафарове! Мне все еще важно твое благополучие! Срочно свяжись со мной!»

Мое проклятое любопытство…

Надо было забанить и стереть.

Надо было закрыть и не вспоминать.

Надо было…

Но я не удержалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Чего я не знаю?»

— написала я.

«Разблокируй».

Я вынула Максима из черного списка, и телефон тут же запиликал вызовом, словно бывший муж только и делал, что сидел и раз за разом набирал мой номер.

— Давай только быстро! — заявила я. — Попробуй меня удивить, о, мой взрослый бывший муж.

— У Тимура есть невеста.

49. Все понятно

— Да ну, ты гонишь! — засмеялась я.

От бассейна в меня прилетел надувной мяч, и я ловко отбила его ладонью. Парочка рыженьких пацанов лет семи, игравших в воде, показали мне большие пальцы и умчались беситься дальше. Я стерла капли воды с лица.

— Это правда.

— Максим, что за латиноамериканские страсти? — скривилась я. — Кто в наше время говорит «невеста»? Невеста — это тетенька в белом платье в день регистрации брака. Где-то несколько часов от пробуждения до загса. После она уже жена. До этого — просто девушка, с которой все серьезно. Помолвки, колечки, два года в статусе fiancee — это не наше совсем.

Говорила я это все лениво, растекшись сладким киселем на солнышке и совершенно ни о чем не волнуясь. Мое тело доверяло Тимуру, а разум пока спал.

— Хорошо, назовем ее не невестой, а очень близкой женщиной, в которую он был влюблен.

— Максим, ну хватит! — уже слегка раздраженно фыркнула я. — Ты же сам сказал — мы взрослые люди. Ты мне Тимуром морочишь голову с самого начала поездки! Какая тебе разница, с кем я? Мы развелись, ты меня не любишь, возвращаться не думаешь. Так оставь нас обоих в покое!

— Я уже говорил тебе, что мы навсегда останемся близкими людьми. И я тебя хочу защитить, как защищал бы, например, свою сестру, — его голос становился все тверже и упрямее.

— От чего защитить?! От хорошего секса?

Я искренне рассмеялась. Мне все еще казалось, что это все хиханьки. Что бывший муж просто внезапно начал глупо ревновать. Слишком поздно понял, кого потерял и теперь играет в собаку на сене. Скоро пройдет.

— Как ты думаешь, почему мне так легко удалось пристроить тебя к нему на самолет?

— Он твой начальник, и вы в хороших отношениях?

— Ты можешь попросить, чтобы твой начальник подбросил меня до Стамбула?

— Нет, но я и не топ-менеджер…

— Нет, Агата. Он это сделал, потому что за тебя попросила женщина, которой Сафаров никогда не мог бы отказать.

— А зачем она за меня попросила? — закатила я глаза.

— Потому что ее попросил я.

— А она тебе кто?

Молчание.

Если бы я так не разогналась с насмешками, я бы и сама сообразила, не стала бы задавать такой очевидный вопрос. Теперь Максиму приходилось подбирать слова, чтобы обрушить мне на голову очередной ушат ледяной воды.

— Она мне…

— Я поняла! И в два часа ночи вы…

— Да, она взяла мой телефон и увидела твое сообщение. Сказала, что я должен быть мужчиной и помочь тебе в трудной ситуации, что бы между нами ни происходило.

Где-то в этот момент я поняла, что верю ему. Потому что в этих словах неизвестной мне женщины, о которой я пока не знала даже имени, эхом отражалось все то, что делал Тимур. Тимур, который «был мужчиной» в любой ситуации и без раздумий помог бы женщине, которая когда-то была ему небезразлична.

— Замечательно… — пробормотала я. Ко мне снова прилетел надувной мяч, но я уже не отбила его, а уклонилась и лишь проводила рассеянным взглядом, как он катится по палубе, подгоняемый ветром. — Ты трахаешься с женщиной, в которую влюблен Тимур. А он трахается с женщиной, на которой ты был женат.

— Теперь поняла, почему я тебя предупреждал не лезть к нему?

— Все еще нет.

Не хотела понимать.

— Он знал, что мы со Верой… вместе.

— И?

— Я не думал, что все так обернется. Прости меня. Если бы я… мы… не попросили его об услуге, ему бы и в голову не пришло так мне мстить.

Вот в этот момент мне поплохело окончательно. Если Максим просит у меня прощения — дело плохо. Дело — хуже некуда. Он никогда не признавал, что был не прав. Даже когда это было очевидно. Мы просто обходили тему молчанием и больше ее не вспоминали.

А признать, что он не просто был не прав, а причинил мне вред и жалеет об этом…

Нет. Такого быть не могло. Он никогда не делает ошибок. Если его действия привели к тому, что мне больно — это был полезный урок.

Я закрыла ладонью рот, испугавшись, что сейчас разрыдаюсь, и Максим это услышит.

— Ничего страшного, — я впилась пальцами в свою ногу. Воткнула ногти так, что прорвала кожу и начала сочиться кровь. Но это позволило мне держать ровный тон. — Все уже закончилось. Тимур сошел на берег, я дальше путешествую одна.

— Серьезно? — удивился Максим. — А что случилось?

— Неважно. В любом случае, мы с ним больше не увидимся. Странно, правда, что он решил выбрать такой способ мести. Разменять женщину, которую любит, на женщину, которую ты разлюбил.

— Он знал, что ты мне дорога. И ты моя единственная слабость.

— Ага-ага…

— Агата, если не веришь, я могу тебе дать контакты Веры. Посмотришь сама в соцсетях. У них есть общие фото, про них даже писали какие-то сайты со сплетнями.

— Я тебе верю. Хотя… Даже если не верю — уже все равно, Максим. Спасибо, что предупредил, но я все-таки взрослая женщина и ничего плохого со мной не случится от секса с обычным мужиком, даже если без любви.

— Так ты с ним спала? Это правда?

— Максим! Это вот вообще не твое дело! Все, извини, мне пора на коктейль-пати с офицерами, а я еще платье не выбрала!

Отбив звонок, я опустила телефон и тупо посмотрела на выступающую из отметок-полумесяцев на бедре кровь.

Я почему-то не испытывала ни горечи, ни обиды. Даже истерику не хотелось закатить.

Эмоции на нуле.

Я была даже спокойнее обычного, будто жизнь шла полностью по плану.

Хуже того — я поймала внутри себя отголоски удовлетворения.

Словно я сразу подозревала нечто подобное, но настойчиво убеждала себя в ином.

А теперь все сошлось, и я чувствовала удовольствие, похожее на то, когда сложное уравнение наконец сошлось с ответом.

Все логично и понятно. Тимур сразу на меня отреагировал, как только увидел. Как он сказал — сразу встал? На ничем не примечательную девушку в джинсах и свитере? Если б у него всегда так «сразу» вставало, он бы ходил с перманентным стояком.

И то, как он на меня смотрел в самолете. Жадно и предвкушающе.

Что у него — секса давно не было? Был, сам признался.

Просто он хотел причинить Максиму боль, подобную той, что тот причинил ему.

Если это правда — про женщину. А я не вижу причин для вранья. Не сомневаюсь — если поищу в интернете, я найду все, о чем говорил Максим. Он не опускается до прямой лжи. Никогда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И никто на свете не гонится за женщиной через океан, не селится в один с ней отель, как бы она ни понравилась. Всегда можно просто узнать ее контакты и потом найти в более удобном месте в более удобное время. И тем более никто не запрыгивает на круизный лайнер, особенно, когда много дел.

Ради женщины — нет.

Ради мести — да. Особенно такие горячие южные мужчины, как Тимур.

Если бы я не хотела поверить — я бы не поверила.

Но беда была в том, что объяснение Максима закрывало все дыры в истории Тимура.

То, что он никогда не отвечал на вопрос, зачем меня преследует.

То, как отмалчивался и переводил тему, когда всплывали разговоры о моем бывшем муже.

То, как он ронял загадочные фразы о причинах своего и Максима странного поведения.

Теперь они обрели смысл.

И даже увольнение Максима «по взаимной договоренности» выглядело логичным.

Не из-за меня — так быстро дела не делаются.

О том, что мой бывший муж развлекается с любимой женщиной Тимура тот узнал куда раньше и успел все обдумать и подготовить.

Все сходилось.

Все было просто, понятно, кристально ясно — и совершенно меня не удивляло.

Даже спокойное отношение Тимура к моим закидонам вписывалось в общую картину. Ему со мной не жить. Он мог себе позволить любоваться тем, как я позорюсь.

Я вытерла кровь с бедра краем полотенца, встала и направилась в свою каюту.

По дороге заблокировала номер Тимура.

50. Марокко

Марокко был прекрасен.

Я могла бы насладиться им в компании Сильвии и Ксюши, но, увы, к ним теперь прилагались Энрике и Эмералд.

Мне не хотелось быть пятым колесом в телеге. Да и к Эму я все еще не испытывала нежных чувств. Потому отговорилась мигренью и сбежала с корабля гулять в одиночестве.

Так уж вышло, что только сейчас у меня появилось время и настроение, чтобы рассмотреть поближе хотя бы одну из стран по пути моего круиза. И я не пожалела, что мне выпала именно Касабланка.

О ней я знала мало — только то, что это была перевалочная база при бегстве из Европы во время Второй Мировой. И то из фильма «Касабланка», который я посмотрела из чистого любопытства — как-никак мировой шедевр.

Но сюжет там крутился больше вокруг романтических чувств, выбора между любовью и долгом, а все действие проходило в одном баре. Как на самом деле прекрасен сам город, я и не подозревала.

Экзотический и уютный, причудливый и таинственный, солнечный и окутанный туманом тайн — я пробиралась по узким улочкам старого города, вдыхая головокружительные запахи Востока. Белые стены домов отражали яркое африканское солнце, но за забранными решетками окнами, в устеленных узорчатыми коврами комнат стелились густые фиолетовые тени.

Все дороги восточных городов ведут на рынок — это закон. Старый восточный базар Касабланки взорвал все мои чувства разом.

Запахи — куркума, шафран, паприка, корица, мята, яркие нотки свежих фруктов, цветочные масла, уд, дым, резкий дух чуть подгнившего мяса, свежевыделанной кожи и маслянистый острый аромат оливок и маслин.

Звуки — голоса продавцов, перекрикивающихся на французском и арабском, звон медных подносов, чайников и кастрюль, кудахтанье кур, блеянье овец, щебетание мелких птиц, стук ножей мясников, шарканье ног.

Цвета — красные оттенки спелых помидоров, перца, клубники. Зеленые — от светло-салатового цвета огурцов и кабачков до темно-зеленого шпината и мяты. Солнечные тона апельсинов, дынь, светящихся изнутри абрикосов. Охристо-коричневые специи — куркума, корица, паприка. Блестящее серебро только что выловленной рыбы и розоватые креветки. Медь и золото утвари и пестрые узоры глиняной посуды.

Вкусы — мятного чая, гранатового сока, приторно-сладких фиников, острых оливок, медовых печений с кунжутом, томленого с чечевицей мяса. Сладкого и соленого, острого и кислого, копченого и приторного.

Касания — шелковистые шарфы, мягкие пашмины, грубоватые берберские ковры. Запуская пальцы в специи, я чувствовала их сухость, зернистость и легкое покалывание. Глянцевая гладкость баклажанов, бархатистость персиков, упругость помидоров. Твердость и шероховатость кожуры апельсинов. Гладкая и тисненая кожа, прохладный металл браслетов, мягкий бисер ожерелий, грани полудрагоценных камней в кольцах и серьгах.

И люди.

Смесь всех запахов, звуков, касаний, вкусов, цветов сразу. Нежные и грубые, податливые и агрессивные, радушные и отстраненные, крикливые и спокойные, настойчивые и умиротворяющие.

Я забыла телефон на корабле — так торопилась поскорее сбежать. И теперь вместо того, чтобы забивать его память яркими картинками, которые все равно никто потом не разглядывает, я впитывала жизнь всей кожей. Забивала свою память, насыщала ее густым соком реальности.

Внутри меня было слишком тускло и сухо, я будто разучилась испытывать эмоции — и они пришли ко мне извне, окутали дымом, налипли пылью с запахом куркумы, просочились терпкостью гранатового соуса, оставшись на языке привкусом ошеломительного взрыва чувств.

Выбравшись с рынка, я думала, что уже не найду ничего такого же яркого, но не смогла пройти мимо заброшенного католического собора Сакре-Кер.

Волшебно-белоснежного, словно из сказки.

Он был полуразрушен, но от этого его окна-розы, ребристые своды и мозаичные витражи впечатляли только сильнее. Будто заколдованный замок из сказки про Спящую Красавицу, он застыл между прошлым и настоящим.

Я остановилась в центре гулкого зала, вступив в разноцветные блики от солнца, проникающего через витражи, и запрокинула голову. Полуобрушенный потолок открывал вид на бледно-голубое небо, сквозь трещины в полу пробивались темно-зеленые плети тропических растений, и собор казался сюрреалистичным храмом будущего мира, в котором природа сосуществовала с творениями человеческих рук.

К вечеру я выбралась на променад Корниш, идущий вдоль океана.

Как раз к закату.

Солнце неторопливо опускалось к горизонту, превращая морскую гладь в переливающееся золотом полотно. Волны, набегающие на берег, казались окаймленными мерцающими огоньками. В воздухе смешивались ароматы соленого моря, свежеприготовленной уличной еды — горячих лепешек, жареной рыбы и мятного чая.

Звуки города постепенно стихали, уступая место шуму волн и отдаленным мелодиям восточной музыки из близких кафе. Темно-синее небо заполнялось звездами, отражающимися в темной воде океана.

Это был самый лучший финал насыщенного дня — и суматошного противоречивого горько-сладкого моего круиза.

Наступало время возвращаться в мою обычную жизнь.

Тишина и пустота внутри стали такими абсолютными, что я даже не испытала логичного удивления, когда, вернувшись в каюту, увидела на экране телефона сообщение от бывшего мужа:

«Я тебя встречу».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

51. Прибытие

— Ты чего здесь сидишь? Идем, идем! Опоздаем на церемонию прощания с кораблем!

Ксюша умудрилась найти меня даже в тихом местечке на корме.

Круиз подходил к концу, мы уже прибыли в Стамбул, и до финала моей отпускной истории оставались считаные часы.

Все почему-то радовались, а мне совсем не хотелось сходить на берег.

Человек, ушедший в море, всегда считался ни живым, ни мертвым.

Застывшим между мирами, не принадлежавшим ни одному из них.

И меня это устраивало.

Я даже вещи пока не собирала.

Но противостоять бодрым подругам оказалось сложно.

Ксюша как будто вовсе не замечала моего отстраненного состояния, а Сильвия кидала долгие взгляды, но молчала и только заполняла паузы в беседах байками о жизни в Техасе.

Они обе знали, почему Тимур сошел на берег, но про откровения бывшего мужа я рассказывать не стала. Поэтому выглядело все так, будто я расстроилась из-за того, что осталась одна.

Делиться подробностями нашей грязной истории не хотелось.

— Иду! — послушно отозвалась я, следуя за Ксюшей к борту корабля, где уже собрались все — и пассажиры премиум-палуб, и народ попроще, и капитан в парадной форме, и Энрике, и Эмералд, поигрывающий могучими мускулами, обтянутыми тугой футболкой.

Капитан говорил прощальную речь, гремела торжественная музыка, возбужденные голоса пассажиров сливались в единый хор, а пестрота их нарядов — в разноцветный хаос.

Только я, казалось, не могла никак настроиться на нужную волну, все время спотыкаясь о свои мысли. Я отгоняла их, но они лезли обратно и радость окружающих казалась неуместной, музыка слишком громкой, а голоса людей — визгливыми.

— Девочки, все взяли с собой монетки? — забеспокоилась Сильвия. — Сейчас, говорят, из-за экологии традицию бросать в море монетки отменили. Теперь бросают цветы. Но я слишком старая, чтобы меняться. Если я хочу куда-то вернуться — я бросаю монетку!

Мы с Ксюшей, разумеется, ничего не взяли, и Сильвия раздала нам аргентинские песо — невероятно хорошенькие, с изображением толстощекого солнца на аверсе.

Даже жалко было бросать такие в море.

Поэтому, когда по команде капитана толпа народу принялась бросать в волны белые цветы, а Ксюша с Сильвией, размахнувшись, запулили свои монетки, я расстегнула ожерелье, подаренное мне Тимуром.

И повторила жест Роуз из «Титаника», уронив в воду «Сердце океана».

Быстро отвернулась, чтобы не передумать и не нырнуть следом за ним, и затерялась в бурлящей толпе, хоть и слышала, как меня звала Ксюша.

В своей каюте наконец собрала вещи, упаковав их в новый чемодан. Вот почему-то ни чемодан, ни платья выбрасывать не хотелось!

В конце концов, отличные платья, а мне еще корпоративы в чем-то вести надо. На несколько лет нарядов хватит.

У стойки ресепшена толпился народ, сдавая ключи и оплачивая счета.

Я наскоро обняла Ксюшу и Сильвию, но им было не до меня — они бурно прощались со своими красавцами-мужчинами.

Телефонами мы обменялись, не потеряемся. Так что я не стала дожидаться финала страстных лобзаний и сошла по трапу на берег, не обернувшись на белоснежный лайнер, где со мной случилось столько… всякого.

В торжественном карауле, провожающем пассажиров, я заметила Марко.

Он улыбнулся мне, но как-то смущенно — должно быть, уже был в курсе скандала.

Я сделала вид, что не заметила его. Тем более, в толпе встречающих уже заметила знакомую до щемящей боли в сердце фигуру.

Максим подождал, пока я подойду, склонился и хотел поцеловать в губы, но я отвернула голову и поцелуй пришелся в висок.

— А где твоя Вера? — без «здрасьте» сразу спросила я. — Она в курсе, что ты тут?

— Пойдем посидим где-нибудь. Поговорим, — ответил бывший муж, забирая у меня чемодан.

Я пожала плечами.

Мне было абсолютно все равно, где именно разговаривать, поэтому на все вопросы Максима, какую кухню и какой вид на город я предпочитаю, пожимала плечами снова и снова.

Все время хотелось оглянуться, найти Тимура. Но я держалась.

Если он меня решил не встречать — значит, так надо.

В Стамбуле нет недостатка в кофейнях, так что мы устроились в первой попавшейся с видом на Босфор. Перед нами поставили крошечные стеклянные стаканчики с чаем и блюдо со сладостями.

Аппетита у меня не было, но я вяло ковыряла золоченой ложечкой какое-то пирожное с орехами. Над головой с дикими криками носились чайки, под ногами путались рыжие коты, туристы глазели на нас как на одну из достопримечательностей города наряду с медными джезвами в лавочке по соседству и ряжеными дервишами напротив.

Я тоже смотрела по сторонам, тщательно избегая взгляда Максима. Его совершенно не смущал мой рассеянный вид. У него в планах был серьезный разговор — и он серьезно со мной разговаривал. Очень правильными словами. Теми самыми, о которых я мечтала.

— Агата, мы ведь и правда были близкими. И остались ими, не смотря ни на что, согласна?

Я кивала, отпивая по глоточку горячий ароматный чай и вдыхала запах близкого моря, готовясь к расставанию с ним надолго.

— Когда я тебя встретил, я сразу понял, насколько ты необычная. Я еще не догадывался, что нам будет так сложно вместе. Но ведь было и хорошо, да?

Я кивала снова.

Он задавал вопросы, не требующие развернутого ответа.

«Правда?»

«Да?»

«Согласна?»

Можно было кивать, не вникая.

— Просто когда ты начала мной манипулировать, это стало раздражать. Ты же знаешь, что мужчины очень остро относятся к своей независимости, да?

— Конечно.

Я отколупывала от кусочка пирожного орешки в карамели и по одному отправляла в рот. Занятие это требовало максимум внимания.

— Поэтому все твои намеки, вранье и последняя капля — предложение о разводе! — постепенно убивали мои чувства к тебе. Однажды я подумал, что они ушли окончательно. А кто бы не подумал?

Я пожала плечами, не поднимая на него глаз.

Максим взял мою ладонь, спокойно лежавшую на столе, в свои руки, и принялся поглаживать костяшки. Эта знакомая, привычная до ноющих костей, «наша» ласка вдруг показалась мне какой-то неестественной, нарочитой. Даже неприятной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но вырвать ладонь было бы неуместно. Он ведь реально старался — воплощал мечту каждой брошенной жены. Раскаивался и говорил о любви.

— Все оказалось не так! Отдохнув, я понял, что ты для меня — все еще жена. Я по десять раз в день спохватывался, где мое кольцо. Было так странно жить без тебя, Агата…

Я отвлеклась и не уловила в его тоне вопросительных ноток, поэтому забыла кивнуть. Засмотрелась на мальчишку на улице, который упоенно грыз бублик с кунжутом и гадала — он вообще жует или сразу глотает кусками?

— Агата! — рявкнул Максим. — Где ты витаешь?!

От неожиданности я вздрогнула и выронила ложечку. Она зазвенела, упав сначала на край блюдца, потом перевернувшись и кувыркнувшись со стола, а потом еще подпрыгнула пару раз на звонкой плитке пола.

— Агата! — Максим стиснул мою руку до боли. — Обязательно привлекать к себе столько внимания?

Я сжалась, уловив знакомые интонации. Он всегда меня отчитывал, когда я прилюдно проливала суп на футболку, роняла приборы или громко двигала стул.

Но сейчас он только глубоко вдохнул, прикрыв глаза. И медленно выдохнул.

— Все это неважно. — Максим снова принялся поглаживать мою руку, прощупывая тонкие косточки кисти. — Неважно, Агата. Я тебя за все простил. Давай начнем сначала?

52. Домой

Я ждала этого вопроса.

Все шло к нему с начала разговора.

Но вместо того, чтобы обрадоваться, броситься ему на шею, разрыдаться — зачем-то уточнила:

— Мы снова поженимся?

— Ну… Не сразу. — Максим поднял брови и хмыкнул, словно вопрос был до крайности нелепым.

— Почему?

— Тебе непонятно? — брови взметнулись еще выше.

— Нет.

— Ну подумай еще.

Наверное, в этом была виновата наша разница в возрасте.

Он всегда учил меня жить.

Не отвечая на вопросы, а вынуждая искать ответ самостоятельно.

Возможно, это было признаком хорошего учителя.

Но сегодня я впервые задумалась, что мы не учитель и ученица.

Мы муж и жена. Были.

— Ты доела? — спросил Максим, глядя на развороченное пирожное. Он не стал комментировать, что я больше играла с едой, чем ела ее, но его поджатые губы напомнили мне о прежних лекциях на эту тему.

— Да. Идем?

Максим поднялся, бросил на стол несколько купюр и протянул мне руку.

Я подала ее, стараясь делать это изящно, как он меня учил. И ни в коем случае не опираться по-настоящему — это просто жест вежливости, а не помощь инвалиду!

Но вместо того, чтобы отпустить мои пальцы, как и полагается, он привлек меня к себе и прижал крепче. Наклонился, чтобы поцеловать — я ощутила приторный запах его нового парфюма. Слишком сильный, слишком непривычный, какой-то агрессивный. Меня даже замутило.

Я отстранилась раньше, чем он успел коснуться моих губ.

Сбылась моя главная мечта последних трех месяцев, а я почему-то, вместо того, чтобы визжать от радости, веду себя так, будто не рада.

— Ты устала? — заботливо спросил Максим.

Точно! Устала! В этом все дело.

Главное — не думать, от чего я могла устать на круизном лайнере.

Я взяла со столика телефон и провела пальцем по экрану. Ни одного нового сообщения.

Ах да, я же его забанила.

Максим поймал такси до аэропорта, загрузил мой чемодан и сел рядом, крепко сжимая мою ладонь. Я смотрела в окно на мелькающие пестрые виды Стамбула, но не видела их.

— Максим, так что у тебя с той девушкой? С Верой? — спросила я, не поворачиваясь.

Его рука чуть сильнее сжала мои пальцы, но тут же расслабилась.

— Ничего, — равнодушно ответил он. — Она шибанутая какая-то. Все время какой-то движ — клубы, танцы, квизы, походы. Утомляет.

— Да, Тимур любит ярких… — проговорила я. — Ну что ж, дорогу ты ему освободил. Совет да любовь.

Рука Максима вновь стиснула мою, но больше не расслаблялась. Так мы и доехали до аэропорта, прошли регистрацию, контроль безопасности, паспортный контроль, зашли в самолет — муж держал меня крепко, не отпуская ни на секунду, словно боялся, что сбегу.

В самолете мы прошли в самый хвост, на последние места эконома рядом с туалетом, где даже кресла не откидывались.

Рейс был битком, с нами летело не меньше десятка маленьких детей, поэтому было шумно — то рев, то истерические звуки мультиков. Пухлые мужики с обгоревшими на солнце красными лицами после набора высоты вылезли из своих кресел и отправились общаться с друганами.

В воздухе витал запах застарелого перегара. Я даже попыталась уткнуться в Максима, но от его парфюма меня вновь затошнило.

— Макс, а сколько ты зарабатываешь? — спросила я, глядя как муж с брезгливым выражением лица пытается вытянуть ноги в проход так, чтобы об них никто не споткнулся.

— Почему ты спрашиваешь?

Потому что я, кажется, разбаловалась.

— Просто стало интересно, — пожала я плечами. — Про меня ты точно знаешь, а я про тебя нет.

— Зачем тебе знать? Моя обязанность — обеспечивать тебя, этого достаточно.

Он всегда так говорил, но сегодня я впервые посмотрела на ситуацию без розового тумана влюбленности в Максима.

— Обеспечивать? Тогда почему я хожу на работу?

— Ты не хочешь работать?

— А что, если нет? Ну и вообще, что значит — обеспечивать? Я сама покупаю себе вещи, продукты, какие-то вещи в дом. Конечно, ты тоже это делаешь, но…

Максим повернулся ко мне, взял обе руки в свои ладони и попытался поймать мой ускользающий взгляд.

— Агата… — чуть усталым и немного раздраженным тоном спросил он. — Ты считаешь, что я плохо выполняю свои обязанности мужа? Чего тебе не хватает?

— Шубы! — неожиданно для себя выпалила я. — Бриллиантов! И в круиз я первый раз съездила только после развода, а это весело!

Наука Ксюши и Сильвии как-то странно во мне уложилась. Почему-то хотелось выбесить Максима претензиями «знающей себе цену» женщины.

И мне это удалось.

Он сжал мои руки крепко, сильно, почти до боли и тут же выпустил, словно испугавшись. Но на скулах его вздулись желваки, а раздраженный тон превратился в жесткий:

— А не дофига ли ты хочешь? — поинтересовался он.

— Ну ты сам спросил, чего мне не хватает! — продолжила нарываться я.

— Чтобы шубы и бриллианты получать, ты должна быть идеальной женой.

— Интересно… — протянула я. — А я какая?

— А ты дерзишь, не занимаешься домом, не готовишь, в сексе…

— Что? Что в сексе?

Меня обуял какой-то азарт. Хотелось хоть раз поругаться с Максимом от души — чтобы не молчание и смирение сквозь зубы, а откровенно высказать и услышать все претензии.

Он вздохнул, оглянулся по сторонам — но ближайший сосед спал с берушами в ушах, через проход девушка в наушниках смотрела кино, пассажиры на ряд впереди азартно общались друг с другом.

Поэтому Максим просто понизил голос и наклонился ко мне:

— Ты же сама знаешь! Когда я просто хочу сбросить напряжение, вечно начинается — где мой оргазм, я в этой позе не кончу, а так мне скучно! Или вообще говоришь, что хочешь просто пообниматься, а не секса.

— То есть, если ты хочешь секса, от меня требуется просто отсосать и уйти готовить борщ? Тогда я заслужу шубу?

— Ну… можно с этого начать, — кивнул Максим.

— А бриллианты?

— И не работать? — он покачал головой, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза ладонью, словно ему было сложно меня видеть. — Это ты в круизе так разбаловалась, Агат? Родишь ребенка — можешь не работать. Ну и про бриллианты тогда подумаем.

— Ты хочешь ребенка?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кажется, мой возглас услышали все в самолете, даже пилоты за закрытой дверью кабины.

53. Аэропорт

Тема детей в нашей жизни почти не возникала.

Максим казался равнодушным к теме продолжения рода.

От родственников отмахивался небрежным «еще рано», ну а я…

Я думала, что пока мне и так нормально, можно отложить вопрос.

Вот захочется так, что невмоготу — тогда и заведем разговор.

Поэтому слово «ребенок» из его уст меня шокировало.

— Да, я надеюсь, что хоть ребенок тебя образумит. И ты больше не будешь устраивать взбрыки типа этого, с разводом, — ответил Максим.

— А чем был плох этот взбрык? — удивилась я. — Ты получил отпуск от семейной жизни. Скажи еще, что тебе не понравилось!

— Мне не понравилось, когда я понял, что отпуск стоил мне тебя, — неожиданно тихо и серьезно сказал он.

Я задохнулась от острого укола в сердце.

Вот теперь я почувствовала, что он и правда по мне скучал.

Это был запрещенный удар. Максим всегда был сильным, а я капризной. Демонстрация незащищенного мягкого подбрюшья тоже было чем-то новым для меня.

— Правда?.. — я наклонилась, заглядывая ему в лицо и почти ожидая увидеть слезы.

— Конечно.

Он обнял меня за плечи и притянул к себе. Меня снова замутило от резкого парфюма, но я терпела. Отстраниться в такой момент было бы жестоко.

— А почему ты хочешь, чтобы я изменилась, если так соскучился? — тихо проговорила я, сглотнув комок в горле.

Максим наклонился, и в первый момент я подумала, что для поцелуя, но он просто понизил голос, чтобы не слышали окружающие:

— Я совсем не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу, чтобы в обществе ты соблюдала элементарные правила поведения, Агата. Не делай из меня мужа-тирана, пожалуйста.

— Правда не хочешь?

— Правда. Ты же моя яркая светлая девочка…

Все было так странно.

Словно открылась дверь в мою прошлую жизнь, которая мне так нравилась, и все ждали, когда я войду в нее. А я, как кошка, которая только что требовательно мяукала и скреблась, вдруг застыла на пороге.

Мне ведь туда надо!

Так ведь?

Остаток полета мы молчали или общались по бытовым вопросам.

Максим выбрал за меня курицу с рисом вместо рыбы с картошкой. Я так и хотела, но почему-то вместо благодарности испытала раздражение.

И когда он попытался меня поцеловать, вновь почувствовала тошноту. На этот раз мне не понравился запах тушеной рыбы с маринованной морковью, который исходил от него.

Я сбежала в туалет, попросив прощения, и там просто стояла и смотрела на себя в зеркало, включив горячую воду.

Тошнота отступала, но ненадолго и недалеко.

Вернувшись, я закуталась в плед и притворилась спящей до конца полета. Максим не беспокоил меня, наоборот, даже укрыл получше. От накатившего запаха парфюма пришлось прятать нос в синтетическую ткань, пахнущую пластмассой.

Из самолета мы вышли последними и терпеливо отстояли во всех очередях на границе. Мой багаж остался на ленте последним, выделяясь среди серо-стального пейзажа своим провокационным цветом.

— У тебя вроде желтый чемодан был? — нахмурившись, спросил Максим.

— Он сломался.

— Что нужно делать с чемоданом, чтобы он сломался… — проворчал он.

Когда мы проходили через зеленый таможенный коридор, я запоздало сообразила, что не выбрось я «Сердце океана» в море, пришлось бы его декларировать. И тогда у мужа появилось бы очень много вопросов.

Нам и так предстояло разбираться с тем, что во время «развода» мы оба друг другу вроде как изменили. Это сулило несколько тяжелых бесед. Может быть, даже на всю ночь, как это бывало раньше.

Я заранее почувствовала себя уставшей. Ощутила на языке привкус остывшего кофе и песок под веками. Услышала мертвую тишину спящего дома, в котором горит только наше кухонное окно. А за ним — мы. Сидим друг напротив друга за кухонным столом и снова, снова, снова разбираем плюсы и минусы, ошибки и неточности. Чтобы такое больше не повторялось.

Только раньше речь шла о более безобидных вещах — новой работе, беспочвенной на первый взгляд ссоре, разбитом мной экране телефона.

О разводе мы будем говорить не меньше недели.

Без сна и отдыха. Бесконечный марафон рефлексии и занудства.

— Максим! — позвала я, когда мы выбрались из толпы встречающих и таксистов. — Постой.

— Что ты хочешь? Кофе, как всегда? — обернулся он с раздражением. — Агата, давай дома уже. Я устал, хочу скорее уехать отсюда.

— Нет, Максим, — я остановилась посреди зала. — Мы не поедем домой.

— Почему? Что ты придумала опять?

Он остановился и грохнул колесиками чемодана так, что я испугалась, что они отвалятся.

— Я ничего не придумала. Просто не хочу.

— Что это значит? Причина какая? — поморщился он. — Я тебе уже говорил, что не бывает просто «не хочу». Всегда есть мотив.

— Бывает! Просто! Не хо-чу!

— Агата, не кричи, люди смотрят! — прошипел Максим, оглядываясь. — Вот я об этом говорил! Обязательно здесь отношения выяснять?

— Обязательно! Пусть смотрят! — я раскинула руки и повернулась вокруг себя, ловя взгляды всех проходящих мимо. — Эй, люди! Тут семейная ссора!

— Агата! — он дернул меня за руку к себе. — Что ты за инфантильное существо! Повзрослей уже!

— Чтобы быть взрослой надо заботиться, что о тебе подумают окружающие?

— Да!

— А иначе никаких мне шуб, бриллиантов и круизов, да, Макс? — я вырвала у него руку и сощурившись посмотрела в лицо. Он даже побледнел — то ли от гнева, то ли от стыда за меня. — Может быть, ты даже отзовешь свое предложение снова пожениться? Ах да! Ты ведь его даже не сделал еще!

— Агата!

— Что — Агата? Я так и не поняла — ты меня любишь? Или просто решил, что со мной удобнее? Зачем ты меня хочешь вернуть? Чтобы было, кого строить?

— Прекрати!

— А если не прекращу?

— Тогда я уйду.

— Уходи!

Я скрестила руки на груди, со злорадным удовольствием наблюдая за тем, как он краснеет, снова бледнеет, идет пятнами, стискивает зубы и постоянно, постоянно оглядывается, паникуя от внимания окружающих.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я еду домой. Успокоишься — адрес знаешь! — наконец бросил он зло и, не оглядываясь, направился к выходу.

И я осталась одна с ярко-красным чемоданом посреди зоны прилета, где люди встречаются после долгой разлуки, плачут от счастья, обнимаются.

А я вот — снова разрушила свой брак. На этот раз окончательно.

Выдохнув, я подхватила ручку чемодана и покатила его к ближайшему месту, откуда пахло кофе. Мальчик-бариста с десятком колечек в левом ухе с некоторой опаской мне улыбнулся — он отчетливо видел и слышал наш скандал — но вежливо спросил:

— Что желаете?

Почему-то эта вымученная улыбка и вообще весь его испуганный вид снова вызвали у меня тошноту.

Я помотала головой и отправилась на поиски кофе, который не вызовет у меня отвращения.

Но почему-то каждый мужчина, мимо которого я проходила — вонял! Вонял уверенностью в своем превосходстве, наглостью и очередным тошнотным модным парфюмом.

Пришлось даже забиться в уголок и сесть на корточки у стены, чтобы переждать дурноту.

Ладно, обойдусь без кофе.

Вызову такси и поеду домой.

Но пришлось посидеть еще минут пять, чтобы откопать в навалившейся усталости хоть немного сил. Хотя бы выйти из здания аэропорта.

На свежем воздухе мне стало полегче. Я с наслаждением набрала в легкие запах бензина и пыльного асфальта и тут услышала:

— Агата!

Обернувшись на голос того, кого тут быть не могло, я увидела у края дороги большую черную машину с тонированными стеклами.

И Тимура.

Сделать пару шагов к нему было труднее всего на свете.

Он сам подошел.

Забрал чемодан и уложил его в багажник.

А потом открыл дверцу машины.

— Садись, поехали.

— Ну уж нет! — я упрямо мотнула головой. — Сначала скандал!

54. Скандал

Тимур огляделся по сторонам.

Кругом сновали люди, таща за собой тяжелые чемоданы и неудобные сумки, гудели машины, такси с трудом протискивались через толпу. Место и время для скандала я выбрала, конечно, максимально неудобное.

Но он только хмыкнул и уперся ладонью в крышу машины.

Кивнул:

— Давай.

— Это правда? — сразу начала я.

— Что именно? — поднял бровь Тимур.

— Все!

— Нет. Все — неправда. — спокойно ответил он. — Что-то да. Что-то нет.

— Например?

Тимур глубоко вздохнул и принялся загибать пальцы:

— Жена Макрона — не мужик. Голуби — не шпионские дроны правительства. Химтрейлы — бред.

— Тимур! — возмутилась я.

— ВИЧ, напротив, существует, — невозмутимо продолжил он. — Как и сыворотка правды. И арктическая база нацистов, где разрабатывались оккультные ритуалы.

— Тимурр-р-р-р-р! — зарычала я.

— Мурмурмур? — с коварной полуулыбкой уточнил он.

— Не мурмур! Я не про голубей! Я про тебя и ту… эту… Веру! Это правда?

— Правда.

Он ответил абсолютно серьезно и спокойно.

Ни единого шанса подумать, что это продолжение балагана с оккультной базой нацистов.

Почему-то мне стало так тяжело на сердце, будто я все еще надеялась, что Максим врал.

И что дальше?

Я вздохнула развернулась и гордо направилась куда-то вдоль сигналящей череды машин, выстроившихся в очередь вдоль здания аэропорта.

Не знаю — куда.

Потом остановилась.

Вспомнила, что чемодан у Тимура в багажнике.

Вернулась.

Зыркнула на него крайне мрачно.

Он терпеливо ждал с открытой дверью машины, не обращая внимания на яростное гудение машин и ругань таксистов за спиной.

С независимым видом я залезла в салон. Тимур нырнул следом, и водитель сорвался с места, так ловко выруливая из пробки, словно тренировался в автошколе для поклонников фильма «Форсаж».

Пока мы выбирались с территории аэропорта и неслись по трассе в окружении густых лесов, я молчала и только изредка косилась на Тимура, на лице которого все шире расплывалась наглая усмешка.

— Чего лыбишься? — агрессивно буркнула я.

— А как же публичный скандал?

— Передумала.

— Почему?

— Потому что ты лжец! И изменник! И обманщик! И… И!

Тимур передвинулся поближе, поднял мои ноги и уложил себе на колени. Осторожно снял туфли и принялся массировать ступни, нывшие после перелета. Не удержавшись, я громко застонала.

Водитель даже ухом не повел и в зеркало не покосился.

Привычный, что ли?

— И? — подбодрил меня Тимур. — Это все как-то мешает скандалить?

— Конечно, мешает!

— Почему?

— Какой смысл с тобой ругаться, если ты… Если я… Если мы не…

Я закрыла глаза пальцами, чтобы не дать выплеснуться горячим слезам.

Тимур передвинулся чуть ближе, так что теперь у него на коленях лежали мои бедра, и оставалось только одно маленькое движение, чтобы перебраться к нему на колени целиком.

И я перебралась.

Уткнулась в воротник пиджака, вдохнула родной мужской запах и всхлипнула, прижимаясь губами к пряной коже на шее.

— Жалуйся, — велел Тимур.

— На что? — пробухтела я, украдкой целуя его за ухом.

— На меня.

— Не буду…

— Почему?

Его руки держали меня очень крепко, и я чувствовала, как расслабляется все внутри, тает ледяная оболочка вокруг сердца, о которой я и не подозревала. И из-под нее, как из-под снега весной пробиваются все эмоции, что я заперла там в ту секунду, когда поверила Максиму.

Отчаяние, обида, боль, страх.

Любовь.

Отчаянная любовь к этому мужчине, так быстро ставшему необходимым.

— Потому что ты все врешь…

— Агата…

— Ты соврешь! Я тебе поверю! А потом еще что-нибудь выяснится! — психанула я. — Скажешь сейчас, что эта Вера — твоя первая любовь, ко мне это все отношения не имеет, ты ее больше не любишь, а сам… А Максим окажется прав, и опять я буду как дура! А я не хочу больше так, я устала от этого всего, я просто хочу быть с тобой и все!

Сильные руки сжали меня крепче и одновременно как-то нежнее.

Тимур мягко гладил меня по волосам, пока я пряталась в его шею и всхлипывала.

— Агата… — ласково сказал он. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Ну конечно! Тогда почему ты сказал, что про Веру — правда!

— Потому что женщина по имени Вера в моей жизни была, она действительно связана со мной, с Максимом и косвенно с тобой. Но что тебе рассказал Максим — он ведь, да? — я не знаю. Поэтому спрашивай.

— И ты скажешь правду?

— Зачем мне врать?

Чтобы…

Обмануть наивную дурочку, отомстить сопернику, заставить ревновать эту его Веру?

Господи, ну что за глупости я думаю? Это все было настолько не про Тимура Сафарова, которого я успела узнать, что я чуть не рассмеялась.

Рядом с ним все было так просто и спокойно.

Но все равно надо было кое-что прояснить.

— Почему ты меня не встретил в Стамбуле?

— Потому что твой бывший муж отменил мой рейс.

— В смысле — отменил?! — подпрыгнула я у него на коленях. — Как это?

— У него, как у топ-менеджера, есть доступ ко всем распоряжениям руководства и право их корректировать. — Тимур свел густые брови и поправился: — Был. Был доступ.

— И что ты сделал тогда?

— Я позвонил ему, чтобы узнать, что происходит, и услышал, что он его бывшая жена к нему вернулась. Меня больше не ждут, а он сам сражается за свою семью всеми доступными методами.

Когда это Максим успел? Он же не отходил от меня ни на минуту!

Я бы заметила этот разговор с Тимуром.

Если только…

Он это сделал еще до того, как я сошла с корабля!

Он был так уверен, что я снова буду с ним…

— И что — ты передумал лететь? — возмутилась я.

— Нет, наоборот. Взял билет на ближайший рейс.

Тимур коротко сжал меня в объятиях. Коротко, но очень сильно, так что на мгновение перехватило дыхание. Но тут же выпустил, и я снова прижалась к нему всем телом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но опоздал? — спросила я, уже зная ответ.

— Но опоздал.

За то время, что мы провели вместе на круизном лайнере я научилась видеть в проявившихся морщинках на лбу, в напряженных мышцах, в резко сжатой челюсти то, о чем он не говорил вслух.

Отчаяние. Ярость.

Твердо принятое решение.

Видеть так ясно, будто кто-то подарил мне полную инструкцию по Тимуру Сафарову и заставил выучить наизусть.

— Как же ты узнал, когда я прилетаю в Москву?

— Твой бывший муж заказал два билета из Стамбула через корпоративного секретаря. Одновременно с отменой моего рейса.

— Дурак…

— Ну почему? — пожал плечами Тимур. — Напоследок воспользовался возможностями своего положения.

— Чтобы сэкономить? Тогда почему он не взял бизнес? — возмутилась я.

Если все равно платит компания, можно было не заставлять меня сидеть рядом с туалетом в тесном кресле в окружении орущих детей?

Тимур криво усмехнулся:

— Да я вообще глубоко разочарован в Брусницыне. Он выглядел надежным человеком с блестящим умом и умением решать проблемы. Умело производил впечатление. Оказалось — поскреби немного, покажется какой-то жлоб и нищеброд. Которому, к сожалению, очень повезло с женой.

Последние слова он мурлыкнул своим бархатным голосом мне на ухо, и я ощутила волну тепла, прокатившуюся по телу. Она согрела меня изнутри, добравшись даже до пальчиков ног, которые разминал Тимур.

— Ага… — я зарылась лицом ему в шею, смущенная и счастливая. Но тут же вынырнула и запустила пальцы в его волосы, оттягивая голову. — Вот когда ты так строго говоришь о нем: «Брусницын!», я дергаюсь. Как будто на меня ругаешься! Это ведь и моя фамилия тоже.

— Об этом мы еще поговорим… — сощурил темные глаза Тимур. — Давай закончим про Веру. Какие у тебя вопросы?

— Давай! — я отклонилась, ловя его взгляд. — Это правда, что ты в нее безответно влюблен и решил со мной переспать, чтобы отомстить Максиму за то, что он начал с ней встречаться?

Я думала — это будет самый жуткий вопрос в моей жизни. Сравнимый с «давай разведемся?», который я задала Максиму.

Но выпалив его, я вдруг почувствовала такое облегчение, словно все заботы и беды уже кончились. Все стало хорошо — просто потому, что самое страшное уже высказано вслух.

Как со страшным сном — если его рассказать кому-нибудь, он теряет над тобой власть и точно не сбудется.

А еще…

Тимур был такой красивый!

Эта его твердая линия челюсти с тенью щетины, которую я, не удержавшись, потрогала пальцами, эти его глаза, очерченные чернотой ресниц, эта болотная глубина радужки с колдовским полумраком в тенистом лесу…

И эти губы, притяжению которых я больше не могла сопротивляться.

Я приникла к ним, выпивая терпкость и пряность дыхания. Упругие, твердые, сладко-горькие, вкусные до невероятности…

Я по ним так скучала.

— Агата… — выдохнул Тимур, когда поцелуй растворился в рваном дыхании и суматошном биении сердец.

Выдохнул — и у меня закружилась голова от его близости, и от нежности, которой окутывал меня его взгляд.

— Скажи мне, прекрасная Агата… Как я мог хотеть отомстить Максиму, переспав с тобой, если я даже не знал в тот момент, что ты его бывшая жена?

Я замерла.

55. Не скандал

Мой разум судорожно метался, собирая обрывки логических нитей, но у меня никак не получалось их связать.

Так. Погодите.

Ведь все складывалось так идеально!

Все так щелкало — одно к одному!

Картина получалась без белых пятен и потерянных элементов паззла!

Максим трахает его любимую Веру.

Тимур в отместку трахает меня, потому что я бывшая жена…

Такое заденет кого угодно!

Даже если уже не любишь — все равно ощущаешь бывшего немного своим.

Логичная месть горячего мужчины, который готов ради этого…

— Так ты не ради мести полетел за мной в Аргентину?.. — растерянно спросила я.

— В Аргентину я летел, чтобы встретиться с Адамом.

— Но… гостиница! Мне поменяли гостиницу! А потом ты появился на круизном лайнере!

— Тебе поменяли гостиницу?.. — нахмурился Тимур.

— Ты не знал?

— Нет.

— Так это была случайная встреча? В баре? Тогда я не понимаю…

— Нет, в баре не случайная. Но я узнал, что ты летишь в Аргентину, только когда мои люди доложили, что ты успела на свою пересадку.

— Ты реально не знал, куда я лечу?

— Нет. Я просто попросил организовать твою пересадку как можно быстрее. Если бы я знал, что тебе туда же, конечно, ты бы летела в Буэнос-Айрес с нами! Что за дурацкая принципиальность — подбросить только до Стамбула, если попросили только до Стамбула? Мне просто не сказали, куда ты летишь дальше.

— И ты не спросил…

— Спросил потом. Когда ты уже умчалась.

— А потом было совпадение?

— Оно в любом случае было бы. Я нашел бы тебя в любой гостинице. Просто оказалось, что ты в той же самой.

— И круиз совпадение?

— Почти. Идея была поймать Адама на отрезке от Буэнос-Айреса до Монтевидео. Быстро поговорить и лететь обратно. Но оказалось, что ты…

Я никак не могла осознать, что сама себя запутала, когда все было так просто.

— То есть, это не месть Максиму?

— Агата… — устало вздохнул Тимур. — Ты считаешь, что я мог бы лететь через половину мира, а потом плыть через океан обратно для того, чтобы отомстить Максиму за то, что он увел у меня женщину, которой я настолько не нравился, что она уволилась из компании, лишь бы больше меня не видеть?

— Да…

— Но не мог бы лететь через половину мира и плыть через океан, чтобы догнать женщину, которую хочу?

— Нет…

— Агата! Ты вообще в мужчин не веришь или только в меня?

— Не знаю… — прошептала я прижимаясь к нему и потираясь о колючую щеку. — Ну ты все равно это делал ради бизнеса…

— И сделал бы ради тебя, если бы уже не совпало. Остался же я на корабле.

— Ради меня?

— Нет, Агата, ради мести Брусницыну!

— Я же сказала, что меня нервирует, когда ты его так называешь! Это и моя фамилия тоже.

— Тебе она не нравится?

— Мне не нравится, когда ты ее так ругаешь. Как будто меня…

— Как насчет взять другую? Например, Сафарова?

— Что?

— Обещаю ее не ругать.

— Что?

— Агата!

— А?

— Проснись!

— Я не…

— Я делаю тебе предложение!

— Мне?

— Нет, блин, Максиму!

— А как же Вера?

— Вера мне нравилась. И я пытался ее добиться. Но у нас вообще ничего не было. К тому же теперь у нее есть твой бывший муж.

— Уже нет, он ее бросил. Теперь ты можешь с ней…

Тимур прервал меня, накрыв губами губы.

— Сумасшедшая моя, прекрасная моя, страстная моя, безумная моя, любимая моя, — бархат в его голосе обволакивал каждое слово. — Агата… Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы быть рядом всегда и напоминать о том, что всегда где-то ждет именно моя женщина, которой мне не хватало всю жизнь и во всех других я искал только ее? Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы всегда быть рядом, понимать с полуслова, приносить удачу, обалденно выглядеть в любых платьях, бесить тем, что нравишься другим мужчинам? Выйдешь ли ты за меня замуж, чтобы спать рядом — такая теплая и желанная? Выйдешь ли ты…

— Да!

— Подожди, я еще не закончил!

Он полез в карман и достал оттуда черную бархатную коробочку. А когда открыл — я чуть не ослепла от сияющего внутри огромного камня, украшающего ободок кольца.

— Это… бриллиант?

— Ну так положено. Говорят, это маркетинговый ход фирмы ДеБирс — дарить на помолвку кольцо с бриллиантом, но я считаю, что традиции — всегда хорошо, откуда бы они ни брались.

— Я же говорила, мне еще рано бриллианты!

— Приходить после сорока? Ну ты пока поноси, ладно? А до сорока мы еще доживем. И дальше.

— Нет! Погоди!

Я захлопнула коробочку и зажмурилась.

Это все было слишком хорошо. Я сейчас проснусь, да? Я сплю на корабле, и мне снятся сладкие сны — про бывшего, который вернулся и снова хочет быть со мной, про прекрасного мужчину, который делает предложение и дарит кольцо с огромным бриллиантом.

А когда я проснусь — я буду на круизном лайнере, который прибывет в Стамбул после долгого путешествия через Атлантику. Каникулы заканчиваются красивым сном.

Мне придется вернуться на работу и вспоминать эти дни просто как мечту.

Легкий отпуск от душевной боли…

— Агата… — бархатный шепот и горячие руки.

Мои глаза еще закрыты, но я чувствую, как Тимур разгибает мои пальцы, вцепившиеся в его плечо, и на безымянный скользит прохладный и тяжелый ободок кольца.

Но я так не могла.

Мне надо было сказать…

— Я хотела тебе признаться, что сама была виновата когда матросы начали кричать, потому что когда ты был в ресторане, я пошла на дискотеку, а потом с Марко гулять по кораблю, а потом с Эмом смотреть каюту с призраками, а еще я хотела замутить с тем белобрысым, а еще Энрике… ну ты сам видел! Я все время что-то «исполняю»! — затараторила я, не открывая глаз, но сжав кулак, чтобы еще немножко почувствовать эту прохладную тяжесть. — Я не умею разговаривать спокойно, только скандалить и манипулировать, я выбесила Максима, я влипаю в неприятности, ты опять попадешь из-за меня! Я буду виновата!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зажмурившись, я ждала, пока Тимур ответит.

Ответит… что?

Что, кажется, он поторопился с предложением?

— Ты моя сумасшедшая девчонка… — услышала я. — Просто поверь — ты именно та, что мне нужна. Такая, как есть. В бриллиантах, платьях, рыдающая, скандальная, горячая и голая. Особенно голая. Иди ко мне.

Он обнял меня, его руки забрались под свитер, касаясь моей кожи так, как надо.

Так — как правильно.

Нежно, властно, горячо.

А губы скользнули по шее, подбираясь к тому самому местечку под ухом, которое еще не забыло его страстные укусы.

— Я уже сказала «да»? — прошептала я, не открывая глаз.

— Сказала. Но я не обижусь, если повторишь. Агата Брусницына, согласна ли ты изменить в себе только одну вещь?

— Какую?

— Твою фамилию. А в остальном — быть той Агатой, которая опоздала на самолет, расплескала коктейль, соблазнила всех мужиков на корабле, убежала от меня босиком и так до сих пор и не сказала, что любит меня?

— Нет.

— Что?..

— Согласна изменить две вещи. Фамилию и… — я выдохнула и наконец открыла глаза, чтобы тут же пропасть в болотной глубине его колдовского взгляда. — Я тебя люблю.

Эпилог

Эпилог

— Летишь в Бразилию со мной или остаешься на две недели с моими сестрами? — вот так обычно спрашивает Тимур.

Как в тех руководствах по воспитанию детей. Будешь сегодня овсяную кашу или манную? А я, может, никакую не буду! Я хочу мороженое на завтрак и три чашки кофе. С корицей. С карамельным сиропом…

Я сглотнула слюну. Кофе мне запретили сразу.

«Слишком возбудимая мамочка».

Мороженое запретили, когда нашли гестационный диабет. И карамельный сироп тоже.

— Лечу с тобой! — заявляю я.

— Учти, что со мной в самолете будет еще четыре мужика, — предупреждает он.

— Здесь их останется гораздо больше… — напоминаю я.

— Замкнутое пространство.

— Зато там есть ты!

— Аргумент.

Приближаться к другим мужчинам, кроме Тимура мне нельзя.

Не потому, что у меня ревнивый грозный муж — хотя он такой!

А потому что маленький тиран, растущий внутри меня, еще на первом месяце своего существования уже мягко намекал, что никаких соперников он не потерпит.

Не зря меня тошнило от Максима во время возвращения в Москву. Я думала — психологическое, а это было начало жесточайшего токсикоза.

Ни от чего в жизни меня так не тошнило, как от мужчин. Неважно, сколько им было лет — грядущий Тимурович испытывал одинаковое отвращение как к пятилетним мальчикам, так и к убеленным сединой старейшинам.

Без шуток.

Со свекром пришлось знакомиться на расстоянии и вцепившись в Тимура мертвой хваткой. Потому что единственным лекарством от непроходящей тошноты был его запах. Лекарством от тошноты, успокоительным, снотворным, жаропонижающим, возбуждающим… Вот только уровень глюкозы в крови он не умел снижать — и то не факт! Возможно, надо было более усиленно принимать Тимура Сафарова внутрь.

Но он, во-первых, страшно боялся повредить мне и сыну, во-вторых, непрерывно работал, чтобы к моменту родов превратить жизнь своего ребенка во вселенную изобилия, такой уж у него был бзик.

В-третьих…

Наверное надо такие лекарства принимать орально, а не интравагинально, да?

Ой, все!

— А вот когда ты родишь, мне обратно всех стюардесс, водительниц и помощниц на мужиков менять, да? — задумчиво спросил Тимур по пути в аэропорт, держа меня за руку на заднем сиденье машины.

В зеркале заднего вида мелькнули задорные синие глаза под рыжей челкой — сегодня нас везла Злата, моя любимая водительница. Именно она — в отсутствие Тимура, конечно! — обожала похулиганить и, врубив спортивный режим машины, разогнаться хорошенько на платной трассе. Этим она мне и нравилась — все остальные носились со мной, как с хрустальной вазой.

Не дай бог, что случится, Тимур убьет!

— Зачем менять? — удивилась я.

— Ты же ревновать начнешь.

— А если на мужиков поменять — начнешь ревновать ты.

— Да, засада…

Я смеюсь, глядя, как он всерьез об этом задумывается. Наши игры в ревность невероятно страстные, но никогда не переходят грань.

Я ревную Тимура бешено, до кровавой пелены в глазах, но знаю, что он никогда не выберет другую.

Зато они его выберут.

А мое чувство собственности бунтует, когда к нему прикасаются другие женщины от пяти до ста лет. Жаль, что у Тимура не может быть токсикоза на них!

Тимур тоже ревнует, но поводов у него все меньше. С каждым месяцем беременности моя реакция на мужчин рядом становится все сильнее. К восьмому меня может стошнить просто от того, что мужчина прошел по другой стороне улицы.

Но муж при этом проводит этого мужика сверкающим взором, пока тот не скроется из виду. Будто и вправду верит, что кто-то будет начнет приставать к глубоко беременной женщине, сражающейся с тошнотой.

При этом никакие мои круизные похождения он умудряется мне в упрек не ставить. На нашу свадьбу была приглашена и Ксюша с Эмералдом, и Сильвия с Энрике — обе мои случайные знакомые неожиданно стали подругами.

— Сколько времени до отлета? — спрашивает Тимур, когда машина сворачивает к коммерческому филиалу Внуково.

— Два часа, — рапортует Злата. — Заедем в аутлет пошопиться?

— Да, заедем… — задумчиво отвечает ей Тимур, глядя при этом на меня. — И ты пойдешь выпьешь кофе.

Если у нее и есть какое-то мнение насчет наших, она никак его не показывает. Просто загоняет машину в самый укромный уголок стоянки и уходит, помахивая модной мятной сумочкой. Не оглядываясь.

Потому что смотреть тут совершенно не на что — как медленно опускаются спинки кресел, превращая задний ряд сидений в достаточно широкий диван? Как щелкает кнопка затемнения, скрывая то, что происходит в салоне? Или как один очень влюбленный мужчина долго и страстно целует свою очень беременную жену? Или как она пальчиками проходится по пуговицам его рубашки, обнажая загорелую грудь, покрытую темными колечками волос…

Или как расстегивает ремень его брюк и ехидно интересуется:

— Ананасовый сок на завтрак?

— Да… — выдыхает этот мужчина. — Не помню, когда что-то другое пил.

Или…

Как он устраивается, нависая надо мной, а я сползаю ниже и, глядя в его темные глаза, медленно скольжу языком по упругой шелковистой твердости его члена. Обнимаю ладонью твердый ствол, пытаюсь обхватить губами головку, впустить ее в рот как можно глубже, но Тимур так стремительно и сильно возбуждается, что это, как всегда, становится нереально.

И тогда он опускается, ловко устраиваясь позади меня на разложенных в широкий диван креслах, прижимается всем телом и медленно проникает внутрь.

Можно было бы и привыкнуть за столько месяцев к его толщине, но я все еще не могу. Приходится глубоко дышать, чтобы он мог войти, даже если я очень возбужденная и влажная. Все очень плотно, сильно — он растягивает меня под себя.

Зато я научилась в первый раз кончать вот в этот самый момент, когда растяжение максимальное, и Тимур толкается, входя до предела, и одновременно прикусывает кожу за ухом и сжимает набухшую грудь.

Ему приходится закрыть мне рот ладонью, чтобы я впилась в его солоноватую вкусную кожу. Потому что даже звукоизоляция машины не спасает от моих криков — уже был опыт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это наш любимый «быстрый секс». Всего пятнадцать минут где-нибудь на стоянке, в душе или запертой комнате отдыха аэропорта. Утоление голода перед длинным днем, когда придется постоянно быть в окружении других людей, при которых даже толком не поцеловаться.

Ночью ждет продолжение. Куда более обстоятельное — и мне уже не терпится, хотя я только что кончила.

Тимур втягивает носом мой запах и ворчит:

— У меня опять стояк весь полет будет!

А в туалет самолета на восьмом месяце я и одна-то с трудом помещаюсь…

— Потерпишь! — ехидничаю я. — Нагуливай аппетит!

— Агата!

— Долетим до Бразилии — ты меня ка-а-а-а-ак… — напоминаю я его же слова во время расставания на круизном лайнере.

Еще и года не прошло с того плавания, а кажется — это было так давно!

С той поры случилось слишком много всего.

Во-первых, суд над Максимом — Тимур оказался очень мстительным, прямо как рассказывал мой бывший муж. Только он мстил не тем, что спал со мной. Он нанял аудитора и, не считаясь с расходами и собственной репутацией, нашел все случаи злоупотребления служебным положением Максима Брусницына.

Наскреблось даже на уголовное дело. С условным сроком, но видеть бледного и какого-то сдувшегося бывшего в зале суда было неожиданно приятно. Я даже не подозревала, что такая злопамятная.

Во-вторых, свадьба Ксюши с Эмералдом и Сильвии с Энрике. Никто из них четверых не планировал переводить свои курортные романы во что-то серьезное, но…

«От вас заразились», — ворчала Ксюша, поправляя фату и еще раз проверяя, выпила ли она противозачаточные. Заражаться беременностью она пока не собиралась.

В-третьих, совершенно неожиданное деловое партнерство Тимура с… Верой.

Как-то раз он все-таки рассказал их общую историю — перевранную Максимом всеми возможными способами. Тимур действительно ходил с ней на парочку свиданий, она действительно уволилась из его компании, и он страдал от этого. Но не из-за страстной безнадежной любви, а из-за того, что она была идеальным специалистом в своей области.

Она умела продавать не квартиры и дома — а чувства. Превращать роскошный, но безликий интерьер дорогой недвижимости в эмоциональный аттракцион, подбирая запахи, освещение, музыку, предметы искусства так, чтобы клиенту захотелось как можно скорее начать жить в этом месте.

Теперь и Тимур был женат, и Вера — безумно влюблена, и Максим не маячил на горизонте. Интересы вновь сошлись.

И, в-четвертых, знакомство наших родителей и друзей между собой тоже оказалось тем еще приключением. Тимур коварно и предусмотрительно устроил свадьбу на роскошной яхте, чтобы отметить роль круиза в нашем браке.

Ну и заодно, чтобы никто не мог сбежать раньше времени, потому что мы, так идеально совпавшие друг с другом, оказались из максимально непохожих социальных кругов.

Все закончилось хорошо, но, кажется, только потому, что после «да», сказанного у алтаря из белых цветов, меня стошнило, и я упала в обморок.

Представляю, что бы устроил мне Максим за такой позор.

Однако друзья и родственники с обеих сторон неожиданно объединились в беспокойстве за мое здоровье. Так и подружились.

Я валяюсь на заднем сиденье в объятиях лучшего мужчины в мире и смотрю через панорамную крышу машины в пронзительно голубое небо, думая о том, как приходится помучиться судьбе, чтобы столкнуть двух совершенно непохожих людей

Злата возвращается и протягивает два стаканчика. С кофе Тимуру и с ромашковым чаем мне. Я нюхаю его кофе, а пью при этом свой чай. Увы — обмануться не получается.

А еще прижимаюсь к самому любимому мужу.

До аэропорта совсем ничего, но, разомлевшая от оргазмов, я дремлю на твердом плече Тимура и волей-неволей вспоминаю, как все начиналось.

Как случайно мы познакомились — если бы не моя безалаберность и вечная беготня в последнюю секунду…

Мы бы не встретились никогда.

С другой стороны, я ведь всегда успевала. На поезда и самолеты. Всегда.

Мне везло.

Кроме того единственного раза.

Но получается, что тогда мне повезло даже больше.

Я опоздала на самолет, но встретила Тимура.

Мужчину с темными глазами, в глубине которых скрывается колдовской лес, открывающий свои тайны только под солнечным светом. Страстного, щедрого, безумно влюбленного мужчину, который до сих пор иногда притворяется, что летел через половину мира и плыл через океан только по деловым вопросам.

С Адамом он, кстати, так и не подписал контракт. Что-то там на производстве не понравилось. Почему я и уверена, что все эти слова про совпадение — чушь. Последняя попытка сурового мужчины сохранить лицо и не так уж палиться, что он гонялся за мной, как мальчишка.

— Знаешь, — говорит Тимур неожиданно. — Я вдруг подумал — мы ведь могли бы встретиться раньше. Если бы Брусницын хоть раз взял тебя на корпоратив или в командировку. Я бы тебя увидел.

— И что?! — округляю я глаза, почти не удивляясь тому, как совпадают наши мысли — это случается часто. — Ты бы что, отбил жену у своего подчиненного?!

— Нет, разумеется, — голос Тимура становится холодным. — Как ты могла обо мне так подумать!

Я приподнимаю голову и заглядываю ему в лицо с таким сердитым выражением, что он не может удержаться и ржет.

Ржет, зараза такая!

— Так бы я сказал в любую секунду своей жизни до того, как увидел тебя… — мурлычет он бархатно и проводит пальцами по моему лицу. — Агата… Просто забрал бы тебя себе и унес на плече в пещеру.

— Тимур-р-р-р-мур-мур-мур-р-р! — откликаюсь я.

Потому что знаю — не врет. Забрал бы. В ту же секунду, как увидел. Потому что я была предназначена для него с самого начала. Больше никто так не тащится от моей безалаберности, скандалов, глупостей и придурей.

Больше никто так не гордится, когда я «исполняю».

И только за это его можно любить бесконечно.

Но у меня есть еще много других причин.

Кто-то маленький и тиранистый выбирает именно этот пафосный и трогательный момент, чтобы пнуть меня в печень.

— Тимур-р-р-р! — по привычке рычу я и замираю, прислушиваясь к себе.

Изнутри идет тепло и ласка, словно кто-то бархатно гладит мои внутренности.

— Знаешь… — говорю я. — Мне кажется, я знаю, как зовут нашего ревнивого сына. Весь в отца!

— Тимур Тимурович? — хмурится Тимур старший. — Как-то не…

Кладу пальцы на его губы.

Он целует их — мгновенно, привычно.

Почему-то мне кажется, что этот мужчина точно не перестанет дарить мне цветы и ревновать к другим. И не отпустит, если я вдруг заявлю, что пора развестись.

А еще через месяц, когда я держу на руках Тимура Тимуровича Сафарова, заглядывая в его — уже! — зеленые глаза, Тимур-старший, стоящий рядом с очень грозным видом, за которым скрывается столько ослепительных эмоций, что страшно на него смотреть, вдруг спохватывается и лезет в карман пиджака, брошенного рядом на кресло.

— Знаешь, на рождение ребенка принято дарить драгоценности… — начинает он хриплым голосом, и я удивленно поднимаю глаза.

За полгода с нашей свадьбы этот мужчина, пользуясь тем, что как жена я отказаться не могу, купил мне такое количество драгоценностей, что я могу на них спать как дракон.

— Да, я знаю! Но это особенная вещь, — наконец-то он перестает хмуриться и протягивает мне…

— Откуда?! — я подставляю ладонь, и в нее падает сапфировое сердце в окружении звезд-бриллиантов. — Ты сделал копию?

— Хуже! — ухмыляется мой великолепный муж. — Я его достал из Босфора. Нет, не лично, конечно, но… Не мог же я оставить на дне моря свой первый тебе подарок.

Однажды мне все-таки пришлось рассказать ему про мой истерический порыв. Покаяться, что я опять «исполнила». То, что Тимур меня не ругал за выкинутое «Сердце океана», я восприняла, как еще одно доказательство, что он — мужчина моей мечты.

Но он оказался не просто мужчиной мечты.

После него другие просто перестали существовать.

????????????????????????????????????????????

Вот и все!

Спасибо за то, что читали!

Книга еще несколько дней останется бесплатной, так что можно еще успеть посоветовать ее кому-нибудь хорошему))

И поставить лайк.

А кому совсем понравилось - можно дождаться начала продаж и купить, а заодно подарить награду, которых станет больше, когда книга станет платной.

Хотите еще?

Например, про Веру?

Пожалуйста:

"Идеальный хищник" -

Самое смешное, что я не придумывала эту историю специально, чтобы продолжить серию.

Первую главу я написала еще до Тимура. И героиня была именно такой - шибанутой) Звали ее Вера.

Так что это "После него" сиквел истории Веры, а не наоборот)

А если вы со мной раньше еще не были знакомы, то в том же духе, что "После него", есть мой хит:

Sex Only -

Вам точно понравится.

Ну, а дальше разберетесь????

Спасибо и до встречи в новых книгах!

Конец