Лесное озеро и ночь у костра. Из сборника Эротические сказки на ночь

Солнечные лучи, словно расплавленное золото, сочились сквозь полуприкрытые шторы, лаская обнажённые плечи Ольги жарким, почти осязаемым прикосновением. Они скользили по её коже, вычерчивая мерцающие линии света, будто невидимый художник, опьянённый её красотой, решил расписать её тело невесомыми штрихами. Она проснулась первой, медленно выплывая из пелены сна, и её тело, ещё хранящее жар их ночной страсти, отзывалось сладкой, томительной дрожью. Это была не просто усталость — каждый мускул, каждая клеточка её существа пела гимн их близости, растворённой в утренней дымке. Повернув голову, она взглянула на Павла. Он спал, раскинувшись на смятых простынях, словно древний воин, отдыхающий после яростной битвы. Его рука сжимала край подушки, пальцы впивались в ткань, будто даже во сне он не мог отпустить её. Грудь, покрытая тёмными завитками волос, мерно вздымалась в такт глубокому дыханию, а на шее алел след её зубов — яркий, как свежий ожог, метка их необузданной ночи.

Ольга приподнялась, стараясь двигаться бесшумно, словно пантера, крадущаяся в утренней тишине. Но простыня, будто заговорщица, с шёлковым шорохом соскользнула, обнажив её грудь. Солнечный луч тут же поймал этот миг, заиграв на её коже переливами света, и она замерла, заворожённая танцем теней. Её взгляд скользнул ниже, к бёдрам, где темнели синяки — следы его сильных пальцев, словно тайные печати их страсти. Они горели на коже, напоминая о его жадных руках, и по спине пробежала волна жаркого воспоминания…

Вчера вечером он встретил её на вокзале. Их разлука, хоть и короткая, была мучительной, как заноза в сердце. По дороге домой они почти не говорили — слова были лишними. Их пальцы переплетались, взгляды пылали, а сдерживаемое желание искрило в воздухе, как электричество перед грозой. Едва переступив порог дома, они сорвали оковы приличия. Павел, бросив её чемодан в прихожей, прижал её к стене с такой силой, что дыхание перехватило. Его руки рвали тонкую ткань её кофты, а она, дрожа от нетерпения, расстёгивала его ремень, срывая брюки вместе с бельём. В следующий миг она повисла на нём, обвив его шею руками, а ноги, задрав юбку, сомкнулись вокруг его талии.

— Паша… милый… — её голос дрожал, пропитанный тоской и желанием. — Как же я по тебе изголодалась…

Павел, наконец справившись с её кофтой, с рычанием обхватил её бёдра, пытаясь стянуть трусики. Ольга тихо засмеялась, понимая, что в таком положении это невозможно, и её смех, лёгкий и дразнящий, только разжёг его огонь. Раздался треск рвущейся ткани, и она ахнула, ощутив, как тонкое кружево соскользнуло на пол. Его сила, его напор захлестнули её, и в следующий миг он опрокинул её на пол в прихожей. Их тела слились в одно, и она закричала, растворяясь в нём, в его ритме, в его дыхании…

Потом он отнёс её в ванную, где под струями горячей воды они продолжали свою игру. Их мыльные тела скользили друг по другу, губы сливались в бесконечных поцелуях, а руки искали всё новые способы продлить безумие. Ольга уже не считала, сколько раз она взлетала к звёздам, растворяясь в сладостной неге, но её тело, дрожащее и счастливое, хранило память о каждом мгновении.

— Павел… — её голос, мягкий, как шёлк, сорвался с губ, когда она коснулась его плеча, ощутив жар его кожи. Он лишь хрипло застонал во сне, потянувшись, словно хищник, пробуждающийся от спячки. Её пальцы, повинуясь собственной воле, скользнули ниже, по его животу, где проступали твёрдые линии мышц, живые и горячие, как раскалённый мрамор. Павел открыл глаза, и в их тёмной глубине вспыхнула искра — та самая, что разжигала в ней пожар снова и снова.

— Утро… — его голос, низкий и хриплый, звучал, как раскаты далёкого грома. — Или уже день?

— Почти полдень, — она улыбнулась, наклоняясь, чтобы поцеловать его в уголок губ, где ещё сохранился солоноватый привкус их ночи. — Ты обещал показать мне озеро.

Он притянул её к себе с лёгкой, но властной силой, и их губы слились в поцелуе — медленном, тягучем, как мёд, стекающий по раскалённой ложке. Его рука скользнула по её спине, обжигая кожу, и пальцы впились в её ягодицу с той жадностью, что выдавала его голод.

— Озеро подождёт… — прошептал он, и его горячее дыхание опалило её ухо. Но Ольга, смеясь, выскользнула из его объятий, игриво шлёпнув его по груди.

— Нет уж, ты меня измотал. Теперь отрабатывай — везёшь на природу.

Они мчались на его машине, и ветер, ворвавшийся в открытые окна, трепал волосы Ольги, превращая их в золотистый пожар, танцующий на солнце. Её рука лежала на его колене, а пальцы, будто невзначай, чертили медленные круги на внутренней стороне его бедра, дразня, обещая, но не переходя черты. За окнами мелькали поля, подёрнутые знойной дымкой, и леса, чьи кроны шептались о тайнах вечности.

— Если не уберёшь руку… — его голос был хриплым, с ноткой угрозы и предвкушения, — я сверну в лес, и мы закончим прямо там.

— Угрозы? — она звонко рассмеялась, намеренно опуская ладонь ниже, чувствуя, как его плоть напрягается под тканью джинсов. — Я думала, ты любишь играть с огнём…

Машина резко дёрнулась, съехав на обочину с хрустом гравия. Павел потянулся к ней, но Ольга, словно дикая кошка, выпрыгнула из салона, убегая к озеру. Её смех звенел в воздухе, чистый и манящий, а лёгкое платье развевалось на ветру, обнажая загорелые ноги, что мелькали в солнечных бликах, как языки пламени.

Он догнал её у кромки озера, где тёплый песок ласкал босые ступни. Они рухнули на землю, смеясь и борясь, их тела переплелись в жаркой схватке. Его губы нашли её шею, оставляя обжигающий след, а руки, скользнув под платье, обнаружили её обнажённую плоть, горячую и трепещущую.

— Ты… задумала это? — он приподнял бровь, чувствуя, как её бёдра инстинктивно прижимаются к нему, вызывая в нём волну неудержимого желания.

— А если и так? — она укусила его за губу, слегка, но достаточно, чтобы он почувствовал остроту её игры. — Ты ведь не против?

Ольга вырвалась из его объятий и, отбежав к сосне, скинула платье одним движением. Обнажённая, в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны, она стояла, как лесная богиня, манящая и неприступная. Её тело, залитое золотым светом, казалось сотканным из огня и теней. Павел, срывая с себя одежду, бросился к ней, а она, игриво изогнувшись, прислонилась к дереву, встречая его с дразнящей улыбкой и лёгким покачиванием бёдер…

Ветер шумел в кронах, наблюдая за ними, вода плескалась у берега, вторя их стонам, а их дыхание сливалось в единый ритм, становясь частью дикой симфонии природы…

Когда они вошли в озеро, прохладные волны лизали их разгорячённую тела, смывая следы их страсти и любви, но не гася огонь, пылающий внутри. Ольга, погрузившись по шею, притянула Павла к себе. Её мокрые волосы прилипли к лицу, делая её похожей на русалку, чьи глаза искрятся лукавством.

— Знаешь, я ведь не умею плавать… — её шёпот был сладкой ложью, приправленной улыбкой.

— Лжёшь, как дышишь, — он обнял её за талию, чувствуя, как её ноги обвивают его, цепкие и нежные, а её руки, скользнув ниже, нащупали его член, разжигая его огонь.

Их игра длилась до заката, перетекая из воды на берег и обратно, пока солнце не окрасило озеро в багряные тона. На обратном пути, мокрые, уставшие, но пьяные от счастья, они заехали в придорожное кафе. Ольга, потягивая лимонад, провела босой ногой по его голени под столом, оставляя влажный след на коже.

— Думаешь, она поняла? — она кивнула на официантку, чьи щёки вспыхнули, когда та заметила их взгляды и следы на их шеях.

— По этим меткам — точно, — Павел нежно провёл пальцем по её синяку, алому, как лепесток мака, а затем посерьёзнел, глядя ей в глаза. — Сегодня ночью… я покажу тебе нечто новое.

— Угрозы? — она приподняла бровь, но её взгляд уже пылал азартом.

— Обещания, — он нарисовал на салфетке сердце, словно скрепляя их договор.

Домой они вернулись под звёздным небом, где каждая звезда, казалось, подмигивала их тайнам. Пока Павел разводил костёр во дворе, искры взлетали в ночь, как их желания. Ольга накинула на голое тело его рубашку , пахнущую дымом и его телом, и вынесла вино. Пламя отражалось в их глазах, рисуя на коже тени — новые главы их страстной саги.

Вино в бокалах отливало рубином, дрожа в такт огню. Ольга сидела на пледе, поджав ноги, и рубашка Павла сползла с её плеча, обнажая ключицу, где тени костра рисовали узоры, словно древние руны страсти. Запах дыма смешивался с хвойным ароматом леса, опьяняя сильнее вина. Павел, прислонившись к дубу, смотрел на неё сквозь завесу искр, и в его глазах горел огонь — то ли от костра, то ли от её близости.

— Ты обещал… — её голос, мягкий, с лёгкой насмешкой, вплёлся в треск поленьев. Она откинулась на локти, широко раздвинув ноги и свет костра скользнул по ним, подсвечивая ее плоть золотом. — Чему ты меня научишь?

Павел усмехнулся, отставив бокал. Он подошёл с хищной грацией, и тени сделали его черты острыми, почти опасными.

— Терпение, — он опустился рядом, так близко, что его тепло обжигало. Его пальцы скользнули по её запястью, лёгкие, но властные. — Всему своё время.

Ольга фыркнула, откидывая голову, и её волосы разметались по пледу, как огненный шлейф. Она поднесла бокал к губам, и капля вина скатилась по подбородку. Павел поймал её, а затем наклонился, слизнув след с её кожи. Его губы обожгли, и она вздрогнула, чувствуя, как ток пробегает по венам.

— Ты дразнишь, — прошептала она, но её глаза уже пылали.

— А ты нет? — он притянул её к себе, и плед зашуршал под их весом. Его рука сжала её талию, сминая рубашку, а пальцы прошлись по изгибу бедра, обещая бурю.

Ночь окутала их, заглушая всё, кроме треска костра и их дыхания. Они лежали, переплетясь, и время растворилось в их игре. Павел шептал ей на ухо слова, слишком тихие, чтобы разобрать, но достаточно горячие, чтобы её кожа покрылась мурашками. Она отвечала укусами на его плече, оставляя новые метки, которые утром станут их секретом.

— Холодно? — спросил он, когда ветер заставил пламя затрепетать. Его голос был низким, с заботой и желанием.

— Нет, — соврала она, прижимаясь теснее, и её холодные ноги скользнули по его голеням, вызвав его смешок. — Ты обещал согреть.

Он перевернул её, нависнув сверху, и тени заплясали на его груди. Его губы нашли её шею, грудь, живот, спускаясь к пульсу, бьющемуся, как птица. Ольга запустила пальцы в его волосы, сжимая их, пока он исследовал её ниже живота, будто впервые, и каждый поцелуй оставлял огненный след, заставляя ее стонать и трепетать от его горячего языка…

Костёр угасал, но их жар разгорался. Они двигались в ритме ночи, и звёзды, казалось, мигали в такт их сердцам. Ольга смеялась, когда он поднимал её, усаживая на колени, и её смех звенел, как зов лесного духа. Его руки сжимали её бёдра, а она впивалась ногтями в его спину, оставляя алые линии.

Глубокой ночью, под серебристым светом луны, они затихли на смятом пледе. Угли едва тлели, отбрасывая слабые отблески на их лица. Ольга лежала на его груди, слушая стук его сердца — сильный, как барабан страсти. Её пальцы чертили узоры на его коже, а он, перебирая её волосы, смотрел на звёзды.

— Всё ещё угрозы? — спросил он, и в его голосе сквозило удовлетворение.

— Нет, — она приподнялась, глядя в его глаза, и улыбнулась, лукаво и нежно. — Обещания. И ты их держишь.

Он запечатлел на её губах глубокий поцелуй, и ночь сомкнулась вокруг них, скрывая их от мира. Тлеющие угли догорели, унося эхо их страсти к звёздам.