Чья-то дочь или Дочь шлюха

Somebody's Daughter © J G Parkes

********************************************

В любви и на войне все средства хороши, не правда ли?

***

Он посмотрел на девушку.

У нее были большие, карие, привлекательные глаза и красивая, подтянутая фигура, но разве это имело значение, учитывая обстоятельства? Разве он не был рад взять любую женщину, молодую или старую, большую или маленькую? Всё, что угодно, чтобы снять напряжение, попытаться облегчить свой страх. Он знал, что никогда не избавится от этого страха. Самое большее, на что он мог надеяться, — это отодвинуть его на задний план.

Эта девушка могла бы это сделать; по крайней мере, на несколько минут. Его отряд пронёсся по деревне и сейчас проверял просто построенный одноэтажный дом. Его не хватятся в течение нескольких минут. Он должен раздеть её, раздвинуть ей ноги и войти в неё; быстро, жестоко, без мыслей, чувств или сострадания. В конце концов, это была война. В любви и на войне все средства хороши. Только любви не было, но была война; живой, нескончаемый ад.

Он должен взять её. Это может быть его последний шанс. Он может выйти за дверь и быть срезанным пулей с его именем на ней. Или разорванным в клочья миной или бомбой.

У неё были такие умоляющие глаза. Умоляющие. Как будто умоляющие. Умоляющие пощадить.

Он хотел её. Его эрекция распирала его брюки. Ему нужна была разрядка. Она могла дать ему её. В этом и было предназначение её жизни, не так ли? Обеспечить сексуальное утешение человеку, который вот-вот умрёт. Но он знал, что ошибался. Даже когда у него возникла эта мысль, он знал, что в этой девушке было нечто большее. Она не будет девушкой для утешения; она станет жертвой изнасилования.

Он посмотрел на девушку.

Он уже почти решил уйти от неё, но сейчас не время для всей этой гуманной ерунды. Она была его, и он мог делать с ней все, что хотел; и он знал, чего хотел.

Направив пистолет ей в голову, он свободной рукой начал расстегивать брюки. Она лежала на земле, глядя на него, свет надежды покидал её глаза, пока они не стали тусклыми и мертвыми. Она знала, какова её судьба. Он снял брюки и стянул нижнее белье, выпутываясь из них, не отрывая глаз от девушки. Его член выпирал из его тела, гордый и жёсткий. Боже, эта шлюха получит лучший трах в своей жизни.

На ней было простое платье, и никаких застежек видно не было. Не стоит беспокоиться. На столе лежали большие швейные ножницы. Он поднял их и наклонился над девушкой. Она в ужасе отпрянула.

— Лежи смирно, девочка! — прорычал он.

Она не поймёт слов, но, возможно, поймёт идею, когда он протянул платье между лезвиями ножниц и медленно разрезал его до самого верха. Платье распахнулось. Под ним была простая сорочка и никаких признаков бюстгальтера. Он видел, как её груди напрягаются под тонким материалом. Повторилось действие ножницами, и сорочка разделила участь платья; это было похоже на чистку банана.

Он усмехнулся при этой мысли.

— Давненько у меня не было возможности поесть их.

И ему не давали возможности трахнуть женщину; до сих пор. На ней были трусики, простые, как сорочка. Он разрезал их, и её полная нагота открылась ему. Дерзкие груди с тёмными ареолами, окружающими маленькие розовые бутоны, и аккуратный темный кустик, соответствующий её волосам. Она была молода — девятнадцати или двадцати лет, подумал он — и созрела для выщипывания.

На изящество не было времени. Он был готов — твёрдый член свидетельствовал об этом — и ей лучше быть готовой, иначе будет больно. Но ему было всё равно. Ей нужно было заставить себя выделить соки и облегчить ему проход. Он раздвинул её ноги, грубо потёр несколько раз её половые губы, имитируя, что возбуждает её, а затем погрузился.

Девушка была слишком сухой. Она вскрикнула; почти крик, на самом деле, но он не обратил внимания и продолжил толкаться. Его руки были сжаты на её груди, и ей пришлось бороться с болью от его хватки, а также с болью, вызванной его твёрдым членом, грубо проникающим в её влагалище. Она царапала его лицо ногтями, и он отстранился.

— Чёрт возьми, это же больно! — закричал он.

Он ударил её по лицу по каждой щеке, сначала правой рукой, потом левой. Она снова закричала и начала извиваться под ним, пытаясь вырваться, но он держал её слишком крепко. Она была уже пронзена. Это была короткая и бесполезная борьба, которую она вскоре прекратила.

— Так-то лучше. Расслабься и наслаждайся. Это подходящая фраза, не так ли?

Он продолжал толкаться и толкаться, вдавливая всю свою длину в её влагалище. Девушка лежала неподвижно, не оказывая ни сопротивления, ни помощи. Её глаза были устремлены в потолок, а на лице не было никаких эмоций, за исключением небольшого хмурого выражения, которое появлялось каждый раз, когда он в неё вонзался. Её пизда была лишена смазки, и солдат чувствовал, как его член терся о её сухие половые губы.

— Давай, детка, — прорычал он. — Расслабься. Боже, какая у тебя тугая пизда. Здесь у тебя было не так много посетителей, а?

Он застонал от усилий, врезаясь в неё. Его яйца ударялись о её промежность, когда он ритмично входил и выходил. Шлепок-шлепок-шлепок. Он набирал скорость. Девушка под ним крепко сжала его руки, пытаясь удержать свое тело. Она начала издавать тихие крики боли, когда он безжалостно разрывал её нежное влагалище.

— Я ненавижу эту грёбаную войну! — прорычал он. — Я ненавижу эту грёбаную страну! Я ненавижу грёбаных людей!

Он вымещал всю свою ненависть на этой беспомощной девушке. Её крики становились всё громче, но он не обращал внимания. Ему было всё равно, как сильно она страдала. Вперёд-назад; вперёд-назад. На его лице, перекошенном от гнева, не было и следа удовольствия. Все удовольствие заключалось в том, чтобы причинить ей боль.

Он прекратил своё насилие достаточно надолго, чтобы сменить позу, схватить её за лодыжки и поднять её задницу, пока она не оказалась лежащей на одних только плечах. Он широко раздвинул её ноги, обнажив её пизду как можно сильнее. Половые губы покраснели и распухли. Он посмотрел на свой твёрдый член, исчезающий внутри неё. Она взвизгнула, как поросёнок, когда он вошёл на всю длину. Солдат мрачно улыбнулся, увидев это.

Да, поросёнок, молоденькая свинья.

Но он двигался слишком быстро и был почти на грани, но было слишком рано. Ему нужно было проявить выдержку и сбавить скорость. Он знал, что у него будет только один шанс. Не стоило слишком медлить. Здесь было опасно.

Он внезапно вытащил член и перевернул девушку. Одним плавным движением он поднял её с пола, перевернул и опустил вниз. Она автоматически оперлась руками в пол и согнула ноги, чтобы не царапать лицо, грудь и лобок о твёрдый настил. В результате она оказалась стоящей в позе «раком». Это было заманчивое зрелище, и он не стал медлить, сразу приняв приглашение.

— Просто идеально, — пробормотал солдат.

Он коленом заставил её раздвинуть ноги и потрогал пизду. Ему показалось, что там появились признаки влажности; но, вероятно, это было только его воображение. Без лишних слов он снова вошёл в неё. К этому времени она уже рыдала и стонала.

Наклонившись над ней, он теребил её клитор, пока входил. Он видел, как её сиськи качались туда-сюда. Одно только это зрелище возбуждало. Он продолжал вбиваться. Рыдания начали стихать.

Девушка ахнула. На этот раз это был не крик, и звук не изображал боль. Напротив, её влагалище быстро становилось влажным, смазывая проход для его члена. Она начала покачивать бедрами, побуждая его войти глубже.

— Да! — воскликнул он с торжеством.

Девушка издала ряд гортанных звуков, непонятных ему, но по крикам и тону он смог перевести их в...:

— Да! Да! Да! Трахни меня сильнее! Сильнее!

Он повиновался.

Она металась под ним, попеременно задыхаясь, плача, стоная и крича. Казалось, что он просто не мог войти в неё достаточно глубоко. Он всегда воображал, что может удовлетворить любую женщину, но внезапно его уверенность серьезно пошатнулась. Этой девчонке нужно было больше. Она отвечала на каждый толчок его члена, и он долбил её так сильно и быстро, как только мог, решив, что доведёт её до оргазма.

— Ох, ох, ох! — воскликнула она.

— Хм, хм, хм! — проворчал он.

Она сама начала работать над своим клитором, а он начал мять её груди, пощипывая сиськи. Он все быстрее и быстрее трахал её.

И вдруг.

— Аааааах! — ахнул солдат.

— Оооооох, — простонала девушка.

Её влагалище было залито его спермой.

Он отстранился. Она резко повернулась и провела языком по всей длине его члена, слизывая смесь его спермы и своих вагинальных соков. Сделав это, она накрыла его ртом, сумев взять почти всю его длину.

Она жадно сосала и лизала, лизала и сосала. После того, как кончал, он обычно сдувался в течение нескольких секунд, но ласки девушки заставили его оставаться твёрдым. Чёрт, в мгновение ока он был готов войти в неё снова.

И он так и сделал.

Она снова лежала на спине, широко расставив ноги и истекая соками. На этот раз было меньше срочности. Он мог не торопиться, потому что она была готова и сотрудничала в своём изнасиловании.

Изнасилование?

Подходило ли теперь это слово? Она подталкивала его. Она хотела этого; хотела его. Его член погрузился в тёплые глубины её влагалища, полностью исчезая внутри неё. Это было приятно. О борьбе и убийствах снаружи можно было забыть. Здесь, в этот момент, с этой девушкой, были мир и спокойствие; любовь и тепло; рай, который нужно лелеять. Здесь, в этот момент, они были единственными двумя людьми на земле, объединенными смертью и разрушением и в безопасности в гавани своей близости.

Он собирался кончить снова. Дважды в течение десяти минут! Рекорд для него. Он толкался, отступал; толкался, отступал в ровном ритме, постепенно наращивая темп. Девушка издавала лёгкие вздохи удовольствия с каждым толчком. Он хотел продолжать делать это вечно, но он знал, что неизбежное скоро произойдёт. Он едва мог держаться.

Натиск, отступление; натиск, отступление; натиск...

— Аааааах!

— Оооооох!

Они оба медленно опрокинулись, пока не оказались на боку. Он всё ещё был внутри неё, и его семя смешивалось с её соками. Рецепт, дающий жизнь.

— Боже, как это было хорошо! — пробормотал солдат.

Девушка ответила непонятно, но похоже.

Он легко провёл пальцем по контурам её лица, вниз по шее, а затем между грудями к промежности. Она вздрогнула от его прикосновения. Его член всё ещё был на удивление твёрдым, хотя он мог чувствовать, как он медленно увядает внутри неё. Он обвел её клитор и начал тереть его. Её расслабленное тело немного напряглось, когда она отреагировала на это прикосновение.

— Ты чертовски милая малышка. И чертовски сексуальная. Ты снова готова к этому, не так ли? Но я так не думаю. Дважды подряд — это слишком для меня. Я мог делать такое раньше, когда только женился. Мы с Карой занимались этим, как чёртовы кролики.

Девушка вздохнула, когда его член оставил её влагалище пустым; за исключением, конечно, его спермы, которая медленно стекала по её ноге.

— У меня есть ребенок, — продолжил он. — Ты знаешь это? Конечно, чёрт возьми, ты не знаешь. Ничего обо мне не знаешь, да? Ей уже шесть лет. Я скучаю по ней и Каре, как безумный. Эта проклятая война!

Он почувствовал руку девушки на своем члене. Она начала гладить его, желая вернуть к жизни.

— Не стоит, дорогая. Он мёртв. Чёрт возьми, мёртв. Никогда больше не будет жёстким.

Она начала доказывать, что он неправ.

— Отсоси у меня! У тебя волшебные руки. — Он ухмыльнулся. — Ты просто отчаянно хочешь хорошего траха, да?

Она продолжала работать над ним, и его член снова начал набухать. Он наклонился вперёд и поцеловал её соски. Затем втянул её груди, сначала одну, потом другую, в свой рот. Они были достаточно маленькими, чтобы поместиться внутри. Её рука скользила вверх и вниз по его члену, раз за разом. Прошло пять минут, и он стал прямым, как шомпол. Он снова был готов, и она сама была мокрой от желания.

Он вошел в неё.

Удар - отступление; удар - отступление; удар – отступление...

Он посмотрел на девушку.

Он боролся между совестью и похотью, думая о том, что овладевает ею. Это был такой же сложный конфликт, как и тот, что бушевал снаружи. Пока он изучал её, перед ним возник образ его дочери Мари. Не той, какой она была сейчас, шести лет от роду, а взрослой; восемнадцати или девятнадцатилетней. Прямо как эта девочка. Что бы он чувствовал, если бы это была Мари, лежащая здесь во власти жестокого солдата, который не задумываясь изнасиловал ее? Он бы захотел убить этого ублюдка, он точно знал это.

Эта девушка ничем не отличалась от Мари. Застывшая от страха, с ужасным выражением лица, точно знающая, что с ней произойдёт.

Нет. Нет, не в этот раз. В конце концов, она тоже была чьей-то дочерью.

Солдат отвернулся...

Он был уже в дверях, когда девушка вонзила нож ему в горло. В шоке и изумлении он медленно повернулся, чтобы посмотреть на неё широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Они уже затуманились, и она была для него всего лишь размытым пятном, черты её лица были искажены. Он опустился на колени.

Девушка вытащила нож, и из раны хлынула кровь. Через пару минут он умрёт. Она вытерла нож тряпкой и обошла его. Остановившись на мгновение, она посмотрела на него горящими глазами, затем плюнула в него.

Быстро убедившись, что путь свободен, она убежала, оставив свою жертву булькающей и неподвижной. Он ничего не мог сделать; она убила его. Девочку умело обучил её отец, лидер повстанцев.

***

КОНЕЦ

***

От переводчика:

Уважаемые читатели! Приглашаю Вас посетить мою страницу: . Там Вы сможете оставить свои пожелания, найти и прочитать или скачать понравившиеся Вам переводы полностью (без деления на части). Там же вы найдёте переводы, которые не публиковались на BW.

Добро пожаловать! Новые переводы – за мной...