Нелли (9)

Это по мотивам моего раннего...

Утром нежно-опаловая дымка застилала море, смягчая даль и охватив призрачной голубизной все вокруг. Такими стали расщелины скал, лес карабкавшийся к зубцам Ай-Петри .

Солнце помаленьку высвобождалось из туманного плена - море засверкало Волны словно зеркало отражали крохотные радуги.

Анна Николаевна сидела обхватив руками ноги и устроив подбородок на коленях Смежила веки - блеск моря был нестерпим.

" Много ли нужно женщине, чтобы чувствовать себя счастливой? Вправе ли я роптать на свою судьбу?" - вопрошала она себя. - И незачем лгать себе! Так приятно быть красивой, элегантной, желанной для мужчин. .." Ее размышления прервал Чарли. Дог подошёл сзади. Обдал жарким дыханием, положив квадратную морду на покатое женское плечо, заскулил. Куликовская поцеловала влажный нос собаки, произнесла ласково:

— И для тебя тоже...

Пёс принялся лизать языком ее щеки, радостно взвизгивая. Бил прутом хвоста, выпускал из волосатого мешочка красный остроконечный член.

— Фу, фу... Потом, потом... - повторяла Анна, понизив голос и метнув опасливый взгляд в сторону оранжевой палатки , где спали супруг и приемная дочь Лиза. Прошлой осенью они взяли из детского дома четырехлетнюю смуглую девочку с черными кудряшками на голове и выразительными чертами лица, присущим южанам: несколько удлиненными, крупноватыми. Полковник заметил в миндалевидных, карих глазах, обрамлённый густыми ресницами, такую грусть. Молвил просяще: - Возьмём ее, Ань... Та лишь кивнула головой с замысловатой прической. Дмитрий Николаевич подхватил малышку на руки. Настоящее порой трудно осознать. Когда забирали малышку из детдома шел сильный дождь - рябили лужи на асфальте. Анна Николаевна сидела на заднем сиденье " Волги", обняв девочку, гладила смоляные кудряшки. Что с ней не могла понять. Сердце щемило, хотелось плакать, но сдерживала себя, чтобы не напугать ребенка. Настроение женщины, не изведавшей до того радости материнства, очень за трудно, а подчас невозможно описать словами. Так началась новая жизнь Елизаветы Дмитриевны Куликовской. Чарли принял нового члена семьи дружелюбно и Анна Николаевна была несказанно рада этому. Сшили шлейку, постромки и дог катал девочку на санках. Было забавно наблюдать как они прогуливались вчетвером по бульвару. Побывала Лиза на Новогодней ёлке в Кремле. Повидаться и познакомиться с кузиной прилетела из Крыма Оксана, разумеется в сопровождении Антона. Анна Николаевна узнала его на фотографии в компании племянницы и матери, но при встрече не подала виду что знакома. Не подозревал об их отношениях и супруг, наивно полагавший, что в его длительное отсутствие Анька грешит лишь с Чарли...

рџЊџ По случаю приезда гостей устроили семейный праздник. Пригласили мать Антона. Лиза Ирине Николаевне понравилась. Ей тоже хотелось второго ребенка, пускай хоть от сына... Она ревновала его к Оксане, к подруге Ларисе Викторовне. Мысли суетливо перескакивали с одного на другое.

Ирина Николаевна старалась жить по средствам, хотя это плохо получалось. Не привыкла она дрожать над каждой копейкой, это унижало. По возвращении из Крыма, она разъехалась с Евсюковым, но развод оформлять не стали, чтобы не портить ему анкету, а положение " veuve paille" ( соломеной вдовы) ее вполне устраивало. Вторично замуж она не собиралась - не было на горизонте достойного спутника жизни. А ее трудно было начинать сызнова. Она способна сделать счастливым каждого, кто конечно мало-мальски разбирается в женщинах. Лгать самой себе не было никакой надобности, когда порой возникало щекотливое: " А что дальше?" Раз в месяц Евсюков привозил сумму в конверте и был допускаем к ее телу в постели, с чистыми, хрустящими от крахмала, простынями. Никаких излишеств, вроде приведения в " боеготовность" члена ртом и исследования им сморщенного отверстия между аппетитных ягодиц. Раньше приходилось ублажать его подобным образом. Смазка и презерватив в обязательном порядке! Евсюков ненавидел и боялся Антона, помня о взбучке, которую он устроил ему перед отъездом в Рязань, делал вид, что не помнит зла.

Ирина Николаевна поселилась в Замоскворечье, на улице Димитрова, бывшей до 1956 года Большой Якиманкой. Шестиэтажный дом N° 40, облицованный светло-серый кабанчиком, c майоликовой мозаикой между вторым и третьим этажами, возвели за год до Первой Мировой. Старые особняки перед ним снесли в семидесятых и он вышел нарядным фасадом на расширенную в три раза улицу. Неподалеку, в домах N°N° 45-47 обосновалось Ambassade de République française ( посольство Французской Республики) и разведения посла в старинном особняке Игумнова. Сине-бело-красный. флаг, будка охраны у ворот, бдительные сотрудники из "Комитета Глубокого Бурения"тщательно наблюдали за персоналом и посетителями.

В квартиру Ирины Николаевны на четвертом этаже вела дверь из дуба с золотистой бронзовой ручкой и нашлепкой замочной скважины. В большой комнате с эркером и в других высоченные потолки с лепниной, мебель из красного дерева на когтистых лапах - "empire", книжные шкафы до потолка, люстры с хрустальными подвесками, ковры на паркетных полах. Кухня , выходящяя во двор стерильно чистая, ничего лишнего - плита, стол, холодильник. В соединённом санузле финская сантехника... Старина и современность. Этого потребовало немалых расходов и хлопот, в которых деятельное участие приняла лучшая подруга Лариска. Разумеется та получила второй комплект ключей чтобы следить за квартирой. А отсутствовала Ирина Николаевна подолгу - летала в Крым и по-работе. Окончив институт иностранных языков имени Мориса Тореза, владела неплохо французским и устроилась переводчицей в " Интурист" - Главное Управление по иностранному туризму при Совете Министров СССР. Развивала в себе артистические способности и совершенствовалась с каждым разом в искусстве общения с людьми, не испытывала при этом ни тени страха или сомнения, была естественна и обаятельна, интересная собеседница. Она считала что обладает утонченным вкусом, сильным характером и достаточной красотой чтобы обаять любого мужчину и покорить своей воле. Связываться с инострациями в поездках Ирина Николаевна опасалась. Интуиция подсказывала ей правильный путь и в этот раз вывела женщину из затруднений...

В начале учебного года организовали экскурсию для группы студентов из Народной Республики Конго, поступивших в Университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Они должны посетить Рязань и Касимов. Руководительница этой группы Изольда Мстиславовна Блинова, сорокалетняя полноватая брюнетка, была недовольна этой поездкой, которая не сулила ни развлечений, ни " безгрешных доходов." Жаловалась Ирине, когда пили чай с печеньем, посыпанным корицей:

— - Три дня с черномазыми обезьянами, которые ни бельмеса ни понимают по-русски, а хлопот полон рот...

— - Ничего, ничего Изольдочка, переживём, - успокаивала ее Лапина, чуть улыбаясь, пытаясь скрыть свое волнения от свидания с прошлым, где было так радости и неприятного тоже. Прикрыла глаза мохнатым занавесом ресниц. Прошлое порой трудно осознать.

Ирина Николаевна сидела в небрежно позе, положив ногу на ногу, слушала вполуха Изольду Мстиславу, а сама вспоминала Рязань, как " заработала" своим телом увольнение для сына.

— В Рязани учился мой сын, в десантном... - сказала Лапина, - Я не раз бывала там, жила в "Ловиче", потом снимала комнату в частном доме.

— Вот как? У вас взрослый сын!., - изумлённо воскликнула Изольда, - Глядя на вас не поверишь.

— Спасибо за комплимент... Вы тоже прелестны.

— Что я? - горестно вздохнула женщина. - Кручусь как белка в колесе, муж инженер на заводе Лихачёва, сто двадцать, двое детей...

— Антошку я родила в семнадцать... - Ирина почувствовала жар на щеках и добавила, - грех молодости, если бы не родители пропала

— И кто они?

— Я из Калининграда, болшевская, папа работал в " Энергии", мама нянчилась с Антошкой пока я училась. Такие дела.

Так они непринужденно беседовали пока в дверь не постучали.

— Да-да. - откликнулась Изольда Мстиславовна, поправив выбившийся локон прически.

Она встала с кресла, высокая, с прекрасной осанкой. Строгий светло-серый брючный костюм скрывал ее круглую прямую талию. Ирина Николаевна осталась сидеть, чуть выпрямилась и убрала ногу с колена. В комнату вошёл мужчина, по виду немного старше сына, в кожаной короткой куртке и блекло-синих джинсах.

— Здравствуйте дам... - увидев сидящую в кресле темно-русую женщину в белой блузке и черной юбке, он осекся, узнав ее.

— Ирина Николаевна, позволь представить тебе Толика, нашего водителя в эту поездке.

Лапина поднялась с кресла, протянула руку с розово-перламутровым маникюром, которую тот галантно поцеловал. Прикосновение его было обжигающе горячим, а губы... " Как тогда в Рязани!"- мелькнуло в голове переводчицы.

— Толик, ты прям поручик Ржевский! - восхитились Изольда.

" Да, да... Это Толик Милованов, сокурсник сына, но на выпуске его не было..." - билась в голове мысль. Толик не подал виду что узнал ее.

— Толик, подбросить меня до дому? - обратилась к нему Блинова.

— Без проблем... А вы? -обратился водитель к Ирине.

— Нет, нет... Спасибо, я прогуляюсь немного, дома никто не ждёт, а потом на метро...

— Позавидуешь вам... - проговорила Изольда, торопливо собирая сумку. - До свидания, милочка. Завтра раненько тронемся.

— До свидания... - Толик кивнул Ирине Николаевне.

Выйдя из пышно-мунументального, украшенного восемью колоннами здания, женщина процокала каблучками к примыкающем к правому крылу " Националю". Здесь была взята оливковая " Волга" с шашечками. Вылезщий из нее черно-лиловый негр, растянул в! похотливой улыбке губы, затараторил, принимая ее за проститутку:

— Quelle femme magnifique ! Cinquant dollars, madame... C'est bon?

/ Какая великолепная женщина! Пятьдесят долларов, мадам... Идёт?/

— Je m'en fiche... Collez votre banane pourrie dans un single mort, négre...

/ Мне плевать! Засунь свой гнилой банан дохлой обезьяне, черномазый/

Так ответила Ирина, грациозно скользнув на задний диван такси:

— Поехали, Димитрова...

Когда выехали на простор Красной площади, седоватый водитель поинтересовался:

— Я извиняюсь, что вы ему сказали, если не секрет?

— Да пустяки... Посоветовала после мазута чище мыть руки, лишь ладони отскреб...

В зеркале заднего вида мелькнула довольная ухмылка таксиста.

Дома скинула одежду, облеклась в прозрачную маечку на тонких бретельках и шелковые шорты с полукруглыми вырезами на крутых бедрах. Понежилась в горячей пенной ванне, подравняла жёсткий кустик волос на лобке. Спать легла рано. Устроившись на боку, вперила взор в копию Куинджи "Лунная ночь на Днепре" и незаметно погрузилась в объятия сна...

❤️ Несколько лет тому назад в Рязани...

В тот год были длинные выходные, так как 1января приходился на пятницу. Курсанты проживавшие недалеко, не имевшие нарушений дисциплины получили краткосрочные отпуска. Антон Лапин такового не получил. Он позвонил по межгороду матери и " порадовал" этой вестью мать.

" - Не переживай Антошенька я приеду к тебе. Жди меня 31-го... Нет, нет в гостинице не поселюсь, у Ларисы есть там родня. " седьмая вода на киселе", она проситься со мной. А ты позаботься дружок о кавалере для нее. У тебя есть хороший друг, чтобы язык умел держать за зубами... Целую милый, соскучилась по тебе..." Она поцеловала микрофон трубки на пружинящем спиральном шнуре. Лариска давно напрашивалась на поездку к Антону, и тайком совершила ее летом. У нее была дальняя родня, которая предоставила ей полдома и плату взяла по-божески- три палки сервилата в седой узорной плесени, жестянку с синей этикеткой " caviar russe" да авоську оранжево-желтых апельсинов из Марокко. Лариса была завпроизводством ресторана при мотеле на Ярославском шоссе, где директором был небезызвестный нам Саныч. Место было бойкое, туристическое - недовес, недовложение приносили хороший доход. Приходилось конечно делиться с " нужными людьми" из треста столовых и ресторанов, ОБХСС. Сквозь пальцы смотрел Саныч на " шашни" Ларисы с сотрудниками близлежащего поста ГАИ. Дежуривший там капитан Жильцов, полакомившись на халяву жарким по-боярски, уединялся с ней в номере мотеля, чтобы отведать " сладенького". Любил он раздевшись до нага , лишь на голове краснооколышная фуражка, а на шее форменный галстук, брать Ларису, стоящую раком. При этом он мурлыкал: " Наша служба и опасна и тверда..." Саныч особо не ревновал, чай не жена - потрахивал свою завпроизводством и симпатичных официанток. Приставал он к Ирине Николаевне, но та " отшила" его.

Но вернёмся на родину Сергея Есенина. Мерно и настойчиво стучали колеса вагона поезда " Москва - Алма-Ата". " Ту-тух, ту-тух, ту -тух..." Все ближе Рязань - сладко и нетерпеливо заныло внизу живота у Ирины Николаевны... Преодолев двухсот километровый путь, скрежетнув остановился поезд. Открылась дверь и лязгнула нижняя ступенька...

На перроне женщин в норковых шубках, нагруженных сумками, встречали два курсанта. У одного на погонах желтели нашивки младшего сержанта, он выглядел взрослее Антона, угадыдывалась в нем решительность и напористость. Сын представил его :

— Мам, тёть Ларис, прошу любить и жаловать, это Толик, наш замок и мой друг...

Лариса, услышав, как ее назвали фыркнула и подумала: " Вот стервец, как ебать, вафлевать я не " тетя"... Летом, как до баб наголодался, лизал как кобель сучку", а вслух подначила, лукаво улыбнувшись:

— Это от какой двери наш замок?

— Он заместитель командира взвода, срочку в Афгане...

— Ну хватит, хватит... - перебил его Толя. - У меня крылья за спиной зачесались... Валим скорее, а то патруль " вэвэшников" прие... - Он хотел сказать матерное слово, но не женщин постеснялся, - привяжется. ( Между училищами, внутренних войск и воздушно-десантным, была нешуточная вражда.)

Такси быстро доставило в нужный дом. Хозяйка, ее Лариса называла бабой Настя, была несказанно рада гостям. Тараторила без умолку свои наставления, получив московские гостинцы: Ой, как я рада, рада! К дочке в Скопин собралась, за домом соседку хотела попросить поглядеть, печку потопить, отопление у меня водяное, вдруг мороз... А тут Лорочкина телеграмма... Все. от души отлегло... Курочкам зерна сыпанете, снежку для питья, яички берите...

От ее болтовни у Ирины голова заболела, кольнул гвоздь подозрения: " А ведь была здесь сучка летом, Антошку обхаживала, а мне ни слова. "

— Все будет хорошо, баб Настя, и дом обогреем и курочек покормим...

Когда удалось справадить хозяйку, все, не сговариваясь облегчённо вздохнули. Женщины занялись приготовлением застолья: Лариса отправила в духовку венгерских цыплят, Ирина варила и нарезала овощи на салат, Антон вскрывал жестянки консервов. Толя скинув шинель и китель, набросив хозяйскую телогрейку, почистил снег во дворе, притащил в сенцы беремя поленьев и пару вёдер глянцево блестевшего уголька. Воспользовавшись тем, что Лариса накрывала стол, гремя посудой, Антон молвил вполголоса:

— Мам, ты Тольке не давай, хватит ему Лариски... Не хочу тебя делить ни с кем...

Лариса перестала мешать в миске салат, убрала прядку волос, проговорила ласково:

— Не глупи, Антон, я взрослая женщина, сороковой десяток... Мне нельзя пошалить с молодым парнем? Да хоть с вами обоими вместе... - она обиженно надула губу, добавила:... скажи ему, чтобы кончал в меня, вдруг пошлет Бог ребенка.

— Прости, мам, прости...- взмолился сын, обнимая мать. - Хочешь на колени встану?

— Ладно, ладно, прекращай, сегодня можно все!

Их разговор прервала Лариса, схватив с тарелки серый ломтик буженины, пожевав спросила:

— Антош, поведай о друге... Не трепло?

Пока Толик возился во дворе, Лапин вкратце рассказал о нем

Антон Сергеевич Милованов, уроженец города Мичуринска, Тамбовской области. Шоферские права получил. в шестнадцать лет. Учился в аэроклубе ДОСАФ, но экзамены в Балашеве успешно не сдал. Призван в Советскую Армию. Оказался в Чарчике, в воздушно-десантных войсках. Потом был год в Афганистане. Отличился, награждён медалью " За отвагу" и орденом Красной Звёзды. Под дембель ему предложили направление в Рязанское высшее воздушно-десантное командное дважды Краснознаменное училище имени Ленинского комсомола.

Ходики на стене неумолимо отмеряли часы уходящего года. В доме бабы Насти, чей покойный муж-фронтовик был на все руки мастер. От колонки повели водопровод, ванная с электротитаном, туалет с фаянсовым унитазом и смывом. В те благословенные времена единственным прибором учёта был вращающий диск электросчетчик. Пока женщины мылись, Антон поведал приятелю о желании матери.

— Хорошо, только после никаких предьяв... Она мне понравилась ещё в прошлый приезд, я и не мечтал...

— Лариска тоже сочная бабенка, гладкая, мягонькая... - причмокнул губами Антон. - Если не против присоединюсь к вам...

Пока ополаскивались парни, женщины подкашивались и переодевались. У Ларисы было лиловое платье из переливающегося панбархата длиной до пола, закрытое спереди, но с глубоким декольте на спине, до талии. У Ирины - короткое, до середины бедра, на тонких бретельках. Выглядели. обе великолепно, что вызвало неподдельный восторг у парней.

Окна были плотно зашторены, комнату освещали лишь торшер да экран цветного " Рубина" в углу на тумбочке.

Посидели за столом - проводили старый и встретили Новый год. Чинно разошлись парами. Лариса с Толиком на широкой с никелированными шарами на спинке кровати в спаленке, а для матери с сыном разложили диван. Никаких дверей, лишь драпировка с бахромой. Разговаривали вначале шепотом, а потом, когда дом наполнили стоны, шлепки голых тел, перекликались. Ирина решила не откладывать свое намерение. Лёжа на спине, водрузив стройные ноги на плечи Антона, стоящего на коленях, осведомилась:

— Толь, ты ещё не кончил?

— Не-не...

— Или сюда...

На нее навалилось крепкое волосатое тело и длинный, горячий член, смачно вонзился в мокрое влагалище, изверг семя.

— Мам ты полежи, а мы к Ларисе...

— Не обижайся Антон, так надо...

Лариска поставили рачком, проваливаясь коленям в перине, Толя спереди, а Антон сколачивал свой член сзади, о злости шлёпал по пышным ягодицам. Женщина лишь протестуююще мычала, чувствуя, как наливается силой член, второй раз оказавшийся у нее во рту. Когда Толик сменил Антона, тот ушел к матери. Ирина приведя ртом его в " боевую готовность", молча протянула тюбик, добытый из-под подушки и легла на живот.

Обмылись, голышом поседели за столом, подкрепили силы. Поменялись женщинами. Толик ещё разок оросил влагалище матери Антона, а тот довольствовался хорошо знакомым " шоколадным глазом" ее подруги. Уснули тесно обнявшись в четвертом часу...

Так прошли эти три дня. Брали они женщин вместе, опрывал Толик и попку Ирины, только в презервативе, чтобы семя ее киске.

Но увы чуда не случилось, хотя по подсчётам Ирины дни были благоприятные для зачатия. Добрый знакомый, Роман Владимирович, поставил на место спираль, которую извлёк за две недели. до поездки в Рязань. Утешал ее, поглаживая по спине;:

— Успокойся, успокойся милая, невыносимо видеть тебя такой... Приезжай на выходные ко мне на дачу, покатаешься на лыжах, пожарим шашлыка, взбодришься... Идёт?

рџЊџ Анатолия Милованова отчислили из училища, на четвертом курсе.. За что, то нам неведомо. Он работал на Севере, поднакопил деньжат и перебрался в Москву, где устроился в гараж " Интуриста."

Настоящее порой бывает трудно осознать и, видимо, поэтому мы склонны искать истину в прошлом, пусть даже в недавнем.

рџЊџ Анна Николаевна и не подозревала, что за ее возней с собакой наблюдает проснувшийся муж. Стараясь не потревожить дочь, он тихо подкрался к входу, чуточку отодвинул полог.

Жизнь, полная радостей для каждого, текла здесь на Южном берегу, между Фаросом и Семеизом.

Да, в семье полковника Куликовского произошли большие перемены. Дмитрий Николаевич не стал устраивать скандала став свидетелем забав супруги с догом Чарли. Чувствовал свою вину, что мало уделял внимание супруге из-за частых командировок, где удовлетволяр свои желания с индусками и арабками, да и на родине не был ангелом. Лишил невинности племянницу Оксану. Порой очень трудно объяснить причины толкающие на тот или иной поступок. А его, как и в молодости, волновали и возбуждали женские прелести. Да и полковник далеко не стар, полон сил. Безыскусная стыдливость и неопытность молодой девушки имели свою прелесть. Дмитрий Николаевич не испытывал угрызений совести. Полную уверенность в себе он обретал за штурвалом самолета, четырехмоторного гиганта Ил-38.

После отпуска в Крыму, он снова в кабине, а семья - Анна и Лиза ждут его в высотке на Котельнической...

Мчится на юг от Москвы " Ikakus" C белыми буквами во всю ширь светло-красных бортов: " Intourist". К новым приключениям... ❤️