Нудистский уик-энд. Часть 1

Говорят, что удача стучится в дверь лишь однажды, и, черт возьми, как же мне повезло, что я открыл эту дверь. Но, оглядываясь назад, моё детство не было таким уж счастливым. Папа и мама работали не покладая рук, чтобы прокормить меня и моего брата. Еда на столе была всегда, но деньги водились с трудом. Пока другие семьи ездили в Диснейленд на каникулы, мы довольствовались скромными альтернативами — походами с палаткой или поездками к родственникам.

Мама была нашим моральным компасом. Строгая и справедливая, она учила нас всегда поступать правильно, даже если это требовало лишних усилий. Она требовала, чтобы мы были вежливы и уважали женщин.

Папа же твердил нам с братом, что нужно учиться всему, чему только можно, чтобы стать незаменимыми на работе. Он говорил, что головой можно заработать больше, чем руками. С этими словами в голове я записывался на все курсы по математике и естественным наукам, какие только мог.

Моя школа была небольшой, но у нас был потрясающий учитель физики, который познакомил меня с электроникой. После уроков он вёл кружок робототехники. Он учил нас всему: от микроконтроллеров и операционных усилителей до резисторов, конденсаторов и транзисторов. Мы делали свои печатные платы, учились паять и писать программы для микроконтроллеров. Пожалуй, вне класса я узнал от него больше, чем на уроках. Я поглощал каждую книгу и журнал по электронике, которые попадались мне в руки. В итоге мои оценки были отличными, и учитель направил меня к карьере в электронике.

Я подал документы в университет на Среднем Западе, известный своей инженерной программой, и был на седьмом небе, когда меня приняли. Мои родители не были богаты, так что для оплаты учёбы мне пришлось искать подработку.

Моя полоса везения началась, когда в 2004 году я приехал в университет — впервые вдали от дома. Как и большинство первокурсников, я скучал по дому, но чувствовал свободу от родительского контроля и осознавал, что теперь живу во взрослом мире. Через пару дней после приезда я устроился на работу в местную пиццерию на вынос, работая по понедельникам, средам и пятницам, а иногда и по выходным, когда не хватало рук.

Единственной проблемой была химия для инженеров — обязательный курс с репутацией "отсеивателя" будущих инженеров. Это был суровый фильтр для тех, кто не готов вкалывать. Если я не сдам химию, мои мечты об образовании в электронике рухнут. В школе я вытянул химию на "четвёрку", но она никогда не была моим любимым предметом. Математика и физика нравились мне куда больше.

Проверяя расписание лабораторных занятий, я увидел, что студентов распределяют по парам в алфавитном порядке. Найдя свою фамилию, М. Томас, я увидел, что моим партнёром будет некто Э. Томпсон. Я надеялся, что он поможет мне выбраться из трясины этого курса.

На первой лабораторной мы в основном проверяли и инвентаризировали оборудование. Оказалось, что Э. Томпсон — это Эмили. Я представился как Майкл.

После знакомства выяснилось, что она учится на бизнес-факультете. "Замечательно, — подумал я. — Самый сложный курс, а мне придётся тащить эту девушку через химию весь год".

Эмили была одной из трёх девушек в лаборатории, но, безусловно, самой привлекательной. Стройная, с каштановыми волосами, подстриженными в аккуратное каре, которое красиво обрамляло её лицо. У неё был вздёрнутый носик и пухлые губы. Но её глаза — эти выразительные голубовато-зелёные глаза — притягивали взгляд с первого мгновения.

Мы сразу нашли общий язык. У неё была лёгкая улыбка и потрясающее чувство юмора.

Я спросил:

— Какое первое правило в химической лаборатории?

Она ответила:

— Безопасность превыше всего?

— Неплохо, но горячее стекло выглядит точно так же, как холодное, — сказал я.

Она рассмеялась и ответила:

— Слышал, как кислород и магний сошлись? ОМГ!

Мы перебрасывались шутками почти всю лабораторную. Мне нравилось, как она поддразнивает, и как искрятся её глаза.

Когда мы раскладывали оборудование по шкафчикам, она удивила меня, безошибочно называя каждый предмет из списка, хотя некоторые из них были мне незнакомы.

Когда мы закончили, я поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы лабораторная длилась дольше — мне так нравилось быть рядом с Эмили. Кажется, она чувствовала то же самое, потому что, когда аспирант, следивший за лабораторией, сказал, что мы можем идти после сдачи инвентарного списка, Эмили задержалась на несколько минут, чтобы поболтать.

Я с нетерпением ждал следующей лабораторной. Через неделю и пару занятий мы стали ближе. Эмили, похоже, знала о химии больше, чем я. Я спросил:

— Почему ты, студентка бизнес-факультета, взяла химию для инженеров?

Она ответила:

— Папа хочет, чтобы я разбиралась в химии, потому что это наш семейный бизнес. Это был единственный курс по химии, на который я смогла записаться.

Химия для инженеров считалась одним из самых сложных курсов в университете. То, что Эмили, бизнес-студентка, взяла его, казалось странным. Я начал подозревать, что она скрывает свои знания.

На четвёртой лабораторной я спросил:

— Эмили, ты поняла всё, что профессор говорил вчера про стохастические процессы и энтропию?

— Да, а что?

— Я еле справляюсь с химией. Если не сдам, меня выгонят из программы по электронике.

— Хочешь, я тебе помогу? — предложила она.

Я тут же согласился. Это был шанс проводить больше времени с этой ангельской девушкой, от которой я был без ума. Так мы начали встречаться по вторникам и четвергам вечером, разбирая материал по химии за неделю.

Следующие пару недель мы с Эмили сблизились. Как химические связи между водородом и кислородом, между нами возникла особая химия. Мы ходили вместе на домашние футбольные матчи, однажды сходили в кино, а в другой уик-энд посетили местный осенний фестиваль. Мы договорились, что теперь официально парень и девушка.

Мы с Эмили держались за руки и страстно целовались, но дальше объятий и поцелуев дело не заходило. На наших учебных встречах обычно присутствовала её соседка по комнате, Шэрон, так что о жарких ласках не могло быть и речи.

Когда Шэрон не было, я чувствовал, что Эмили намекает на секс. Я бы не отказался, но не мог заставить себя рассказать ей о своём тёмном секрете.

На одной из лабораторных Эмили сказала:

— Папа хочет с тобой познакомиться.

— Почему? — удивился я.

— Я много о тебе рассказывала. Они с мамой завтра будут проездом в городе по делам, и я хочу вас представить, если ты не против.

На следующий вечер я познакомился с родителями Эмили, Джоном и Лизой. Они были симпатичной парой, почти среднего возраста, напомнившей мне моих родителей. У Лизы и Эмили была одинаковая причёска, и я заметил, что Эмили унаследовала черты лица обоих родителей. Но что бросилось в глаза — у всех троих были одинаковые каштановые волосы и те же яркие голубовато-зелёные глаза.

Когда Эмили представила меня отцу, он сказал:

— Наконец-то я встретил молодого человека, который умеет ходить по воде.

Я не сразу понял, о чём он. Тогда Лиза добавила:

— Эмили от тебя в восторге, Майкл. Каждый раз, когда мы с ней говорим, она рассказывает, какой ты замечательный. Мы хотели познакомиться с парнем, в которого она так влюблена.

Лиза привезла Эмили домашнее шоколадное печенье. Эмили поблагодарила её и предложила мне угоститься.

Джон сказал:

— Эмили говорит, ты строишь роботов и разбираешься в электронике. Она считает, что это круто.

— Я люблю мастерить всякую электронику, а роботы — это ещё и весело, — ответил я.

Мы проговорили около часа, потом Джон предложил поесть.

— Я знаю, что студенты любят пиццу. Как насчёт того, чтобы мы с Эмили сводили вас в местную пиццерию? — спросил он.

Мы с Эмили переглянулись и рассмеялись.

— Пап, он работает в пиццерии три-четыре вечера в неделю, — сказала она. — Сомневаюсь, что он хочет ещё одну пиццу.

— Ну, тогда есть поблизости итальянский ресторан? — спросил Джон.

— Да, — ответила Эмили. — Это не совсем итальянская кухня, но рядом с кампусом есть Olive Garden.

Мы отправились в местный Olive Garden и поели — еда была куда лучше университетской столовки. За ужином Джон и Лиза расспрашивали о моих учёбе и отношениях с Эмили.

Я рассказал, что хочу получить диплом инженера-электронщика, и что, хотя у нас с Эмили было несколько свиданий, это в основном учебные встречи. Я добавил, что мне очень нравится проводить с ней время.

Перед отъездом Джон отвёл меня в сторону и сказал:

— Спасибо, что поднял настроение моей дочери. Мы приезжали, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Перед отъездом в колледж у неё была депрессия, но сейчас я вижу, что она счастлива. Береги её.

— Да, сэр, обещаю, — ответил я.

В середине ноября Эмили спросила, еду ли я домой на День благодарения. Я сказал, что из-за нехватки денег собираюсь остаться в кампусе. Праздник длится всего четыре дня, и я не хотел тратиться на авиабилет и толкаться в толпах в самый загруженный уик-энд года.

— Папа и мама сказали, что я могу привезти друга на День благодарения. Хочешь поехать со мной? — спросила она.

— Я думал, ты позовёшь Шэрон.

— Звала, но она едет к своей семье. Так что я спрашиваю тебя — ты же мой парень.

— Не уверен, что хочу пробираться через очереди и проверки в аэропорту, — ответил я.

— Тебе не придётся. Папа присылает за мной корпоративный самолёт. Ты приглашён.

"Чёрт, у отца Эмили есть бизнес-джет?" — подумал я. Когда они с Лизой приезжали пару недель назад, это не бросалось в глаза. Эмили упоминала, что их семья занимается химическим бизнесом, но о самолёте — ни слова.

Я быстро прикинул варианты: торчать в пустом кампусе или провести время с девушкой, в которую я влюбился.

— Конечно, я бы хотел провести День благодарения с тобой и твоей семьёй.

За пару дней до праздника Эмили сказала, что мне не нужно брать много одежды.

— У нас в семье все нудисты, — призналась она.

Это застало меня врасплох. Я никогда не думал о том, чтобы быть голым в доме девушки, да ещё и перед её семьёй. Эмили почти всегда вызывала у меня эрекцию. Что она подумает? Что подумают Джон и Лиза? Мысли вихрем закружились в голове, и я почувствовал, как кровь прилила к лицу. Я уже был готов отказаться от поездки.

— Ты покраснел, — рассмеялась Эмили.

— Ну, ты ошарашила меня этим признанием. Я понятия не имел.

— Мы не афишируем, но большинство наших друзей знают. Теперь и ты в курсе.

Я отмахнулся от своих страхов и согласился поехать с Эмили на День благодарения. Накануне праздника мы приехали в местный аэропорт и стали ждать её отца.

Пока мы сидели в небольшом зале ожидания, Эмили рассказала о своей семье. Она упомянула, что её бабушки и дедушки в 60-е годы, будучи студентами, стали хиппи. Тогда движение хиппи было в самом разгаре. Её бабушки и дедушки жили вместе и практиковали нудизм. Её родители выросли в той же нудистской среде.

Я задумался, идёт ли Эмили по стопам родителей.

— Погоди, — сказал я. — Ты говоришь, все твои бабушки и дедушки жили вместе?

— Да, насколько я знаю. Оба моих деда изучали химию в Беркли. Они снимали квартиру, и мои бабушки переехали к ним.

— Тут явно кроется интересная история, — заметил я.

— Может, завтра они нам расскажут. Ты познакомишься с ними за ужином на День благодарения.

Пока мы болтали, Эмили заметила, как на полосу садится их самолёт. Мы смотрели, как он подрулил к небольшому терминалу и заглушил двигатели. Подъехал топливозаправщик, пилот переговорил с водителем, а затем пилот и второй пилот вошли в терминал.

Эмили представила меня пилотам и спросила, через сколько они собираются взлетать. Пилот ответил, что они хотят перекусить в кафе и подать план полёта обратно в Калифорнию.

В самолёте было шесть пассажирских мест, так что места хватало. Пилоты предложили мне заглянуть в кабину после взлёта, и я воспользовался шансом узнать, как работает часть электроники самолёта.

Вернувшись из кабины, мы с Эмили провели остаток полёта, рассказывая друг другу о своей жизни.

Эмили поделилась, что десять лет, с третьего класса до окончания школы, училась дома. Её мама — дипломированный педагог, а отец — доктор химических наук. Из-за домашнего обучения у неё было мало возможностей общаться с парнями. Единственные мальчики, с которыми она пересекалась, были в нудистских курортах.

Я рассказал Эмили о своей семье, о жизни дома, о школе и своём увлечении электроникой.

Мы оба согласились, что наши семьи очень разные.

Через четыре часа мы приземлились в Калифорнии.

Джон встретил нас в аэропорту на своём Lexus SUV. Выезжая из аэропорта, он направился не в город, а в сторону гор. Джон сказал, что ехать около получаса.

Чем ближе мы подъезжали к их дому, тем сильнее я нервничал. Нудизм казался далёкой концепцией, когда я уезжал из колледжа, но теперь, когда мне предстояло обнажиться перед Эмили и её семьёй, в животе всё сжималось.

Последние пару миль мы поднимались по узкой извилистой дороге к их дому, расположенному на гребне горы. Вид на долину внизу был захватывающим.

Дом родителей Эмили вызвал у меня восторг. Окружённый елями, он выглядел так, будто его место — на обложке журнала о красивых домах. Двухуровневый, встроенный в склон горы, с крышей, почти полностью покрытой солнечными панелями, и едва заметной спутниковой антенной на дальнем конце.

Как только мы подъехали, Джону позвонили — проблемы на его химическом заводе. Он высадил нас с Эмили и уехал обратно в город.

Лиза встретила нас у входной двери — обнажённая. Когда я видел её в университете, я и не подозревал, что она с Джоном — нудисты. Теперь же передо мной предстали все её женские прелести.

Первое, что бросилось в глаза — помимо её крупных, размером с грейпфрут, грудей — была татуировка бабочки-монарха на левой груди. Второе — пухлый розовый сосок на той же груди.

— Привет, Эмили, Майкл, — сказала Лиза, обнимая Эмили. Когда она отпустила дочь и повернулась ко мне, я растерялся: как правильно приветствовать обнажённую женщину, будучи одетым парнем? Обнять или пожать руку?

Я решил, что пожать руку безопаснее. Но, опуская взгляд, чтобы взять её руку, я невольно заметил прелести между её ног. Естественно, это тут же вызвало прилив крови внизу.

— Я так рада, что ты приехал с Эмили на День благодарения, — сказала Лиза.

— Спасибо, что разрешили Эмили меня пригласить, — ответил я.

— Эмили, милая, покажи Майклу гостевую спальню, — попросила Лиза.

Эмили повела меня в спальню. Идя за ней через дом, я не переставал восхищаться интерьером. Куда ни глянь — всё радовало глаз.

В гостевой спальне Эмили сказала:

— Вот полотенце. Раздевайся, и я проведу тебя по дому. Туфли и носки оставь — мы можем выйти на улицу, а занозу в ногу ты не захочешь.

— А полотенце зачем? — спросил я.

— Ой, прости, забыла объяснить. Это часть нудистского этикета — на нём сидят. Думаю, ты разберёшься, — ответила она.

Эмили ушла, и тут я заметил, что в спальне нет двери. Видимо, нудистам в их доме двери в спальнях не нужны.

Моя нервозность нарастала, пока я снимал одежду. Я посмотрел вниз — эрекция, вызванная видом обнажённой Лизы, не спадала. Чёрт! Она всегда выдавала мои эмоции, а я не хотел, чтобы Эмили или её мама увидели меня в таком виде.

Через пару минут в дверной проём заглянула обнажённая Эмили:

— Готов, Майк?

Я сидел на полотенце на кровати, прикрывая руками пах, мысленно умоляя свой член успокоиться.

— Почти, — ответил я.

Эмили пересекла комнату и подошла к кровати. Признаюсь, мои глаза невольно скользнули по её юным женским прелестям. Ну, я же парень. Её груди были небольшими — размером с крупные сливы или маленькие яблоки. Живот плоский, а между ног — аккуратно подстриженный каштановый треугольник. Я порадовался, что "ковёр" соответствовал "шторам".

Когда она повернулась, чтобы сесть рядом, я заметил красивую татуировку бабочки-монарха на верхней части её левой ягодицы — похожую на ту, что была у Лизы на груди. Её, вероятно, не было бы видно под трусиками — если бы Эмили их носила. Вид её обнажённого тела только усугубил мою эрекцию. Как неловко!

Она посмотрела мне между ног и хихикнула:

— Я знаю, в чём твоя проблема. Это случается со всеми парнями, и я видела немало, так что не переживай.

Эмили наклонилась и поцеловала меня в щёку. Мягкая тёплая грудь коснулась моей руки, и это только ухудшило ситуацию.

— Ты весь красный, — рассмеялась она. Она была права — я чувствовал себя так, будто сидел под палящим солнцем.

— Эмили, я умру от стыда, если твоя мама меня таким увидит.

— Она знает всё про стояки. Как, думаешь, я появилась на свет?

Эмили отошла к ванной и вернулась с тёплой влажной салфеткой.

— Ляг, я разберусь, — скомандовала она.

Она мягко надавила мне на плечо, укладывая на спину. Я лежал, а мой член торчал к потолку. Эмили села рядом с моим бедром, обернула один конец салфетки вокруг члена, а другой положила на мошонку.

— Расслабься, я быстро это исправлю, — сказала она, улыбаясь.

Она добавила:

— У тебя классный. Гордись тем, что дала тебе природа, многие парни были бы рады такому.

Я чуть не кончил, когда её мягкая тёплая рука впервые коснулась моего члена. Она обхватила его и начала медленно двигать рукой.

— Расслабься и дай волю. У тебя там слишком много спермы.

Не прошло и шести движений, как я почувствовал знакомое покалывание в паху.

— Эмили, я сейчас… — и я излился в салфетку.

— Ну вот, разве не лучше? — спросила она.

— Ох, ещё как! Такое чувство, будто его вывернули наизнанку.

Она хихикнула и вытерла меня нижней частью салфетки.

— Что означает татуировка с бабочкой? — спросил я.

— У мамы и моей бабушки Донны такие же бабочки-монархи на левой груди. Я тоже хотела такую, но моя грудь слишком маленькая для такой большой татуировки. — Она изобразила кавычки пальцами и хихикнула. — Раз это "бабочка" ("butt"-er-fly), я сделала её на ягодице.

Она заставила меня рассмеяться. Её чувство юмора постоянно держало меня в тонусе, не давая расслабиться.

— Нравится? — спросила она, имея в виду татуировку.

— Конечно, обожаю, — ответил я.

В голове крутилось: «Какой парень не был бы в восторге от идеальной татуировки бабочки на идеальной попке идеальной девушки? »

Эмили продолжила:

— Для меня бабочка — это символ красоты, любви и свободы. Из уродливой гусеницы рождается прекрасная бабочка. Я вижу в этом своё превращение из девочки в женщину, которая может делать то, что хочет.

— Ну что, готов к экскурсии по дому?

— Ага, — сказал я. — Веди.

В одном конце дома располагались три спальни. Гостевая, где я остановился, была рядом с домашним кинотеатром. Две другие просторные спальни находились напротив. Комната Эмили была оформлена в розовых тонах, украшена её любимыми плюшевыми мишками и куклами, которые она сохранила с детства. Главная спальня была огромной, с французскими дверями, ведущими на балкон с видом на долину. В каждой спальне была своя ванная комната с большим душем и электронным биде.

Эмили показала мне домашний кинотеатр. Я насчитал десять раскладывающихся кресел и огромный телевизор впереди. По другую сторону от кинотеатра находились кухня и столовая. Гостиная и парадный вход располагались сбоку, с видом на долину.

Гостиная с окнами от пола до потолка на двух стенах казалась воздушной. Из них открывался захватывающий вид на долину внизу. Большой каменный камин в углу между окнами придавал гостиной уют. Пол был мраморным.

Эмили рассказала, что под полами во всём доме проложены трубы с подогревом воды. Она объяснила, что тёплый пол гораздо приятнее для босых ног, чем холодный мрамор, а термостат в доме всегда настроен на 25 градусов, потому что они постоянно ходят голыми.

Кроме спален, окна от пола до потолка открывали потрясающие виды почти во всех направлениях. Соседних домов, которые могли бы испортить пейзаж, не было.

На нижнем уровне находились комната отдыха, подсобное помещение и гараж. За домом располагались бассейн и джакузи. В гараже стояли Lincoln Town Car, кабриолет Miata, разобранный автомобиль и пустое место для Lexus. Эмили сказала, что разобранная машина — это DeLorean, тот самый из фильма «Назад в будущее». Её отец его реставрировал. Вдоль одной из стен гаража я заметил два больших стеллажа с морскими аккумуляторами, инвертор и электронику, которую я распознал как часть их солнечной энергетической системы.

— Ваш дом полностью автономен? — спросил я Эмили.

— Да, — ответила она. — Мы слишком далеко от города, так что вся электроэнергия у нас от солнца, телефонная связь — от вышек сотовой связи, а телевизор и интернет — от спутника.

Закончив показывать дом, Эмили пригласила меня на кухню выпить газировки. Лиза как раз начала готовить ужин.

— У вас потрясающий дом, — сказал я Лизе. — Вид из гостиной просто невероятный.

Я старался смотреть ей в глаза, потому что женщины всегда жалуются, когда парни пялятся на их грудь, но держать взгляд выше её плеч было настоящим испытанием. Она была идеальной милфой. Я пару раз всё же скосил глаза на её татуировку с бабочкой, но почему-то её великолепный сосок постоянно попадал в поле зрения. Интересно, станут ли груди Эмили когда-нибудь такими же пышными, как у её матери?

Лиза ответила:

— Спасибо, мы тоже любим этот вид. Это одна из причин, почему мы построили дом именно здесь.

— Поскольку мы нудисты, мы не хотели близких соседей. Джон нашёл этот участок на склоне горы, и мы решили, что он идеален. Единственная проблема — мы так далеко от города, что школьный автобус сюда не ходил, поэтому мы обучали Эмили дома.

— Она говорила, что ей не хватало общения с другими детьми в школе, — сказал я.

Лиза вдруг растерялась:

— Ох, я готовлю запеканку на ужин, но нужная форма на верхней полке в шкафу. — Она подтащила кухонный стул к шкафу и спросила: — Майк, не могли бы вы придержать стул, пока я ищу форму?

— Конечно, — ответил я.

Пока я держал спинку стула, Лиза положила руку мне на плечо и встала на сиденье. Она открыла шкаф и начала переставлять посуду, чтобы найти нужную форму.

Когда Лиза стояла на стуле, её интимные места оказались чуть выше уровня моих глаз. Я разрывался — куда смотреть? У неё были аккуратно подстриженные, выдающиеся половые губы, покрытые короткими каштановыми волосками. Между ними слегка выглядывал клитор. Я уловил её женственный аромат, смешанный с запахом мыла Dove. Один взгляд и этот запах — и мой член начал набухать. Нужно было смотреть куда-то ещё, и я поднял глаза. Ошибка — теперь я пялился на её роскошные груди размером с грейпфрут.

Лиза посмотрела на меня сверху и сказала:

— Майк, кажется, я не могу дотянуться до нужной формы. Не могли бы мы поменяться местами, чтобы вы её достали?

«Чёрт, — подумал я. — Если я встану на стул, мой стояк будет на виду у всего мира».

— Вы уверены, что не достанете? — спросил я.

— Она совсем в глубине. Вы выше, думаю, у вас получится, — ответила она.

Лиза спустилась со стула, слегка задев меня, пока мы менялись местами. Я глубоко вдохнул, мысленно умоляя свой член опасть, и встал на стул.

Эмили хихикнула:

— Мам, осторожно! Не хватало, чтобы Майк ткнул тебе в глаз.

Клянусь, я почувствовал горячее дыхание Лизы, когда она рассмеялась.

— Кажется, он побольше, чем у твоего отца, — сказала она, хихикая над шуткой Эмили.

— Какую форму взять? — спросил я.

— Большую оранжевую, в глубине, — ответила Лиза.

Мне пришлось повозиться, переставляя другие формы, чтобы добраться до нужной. Всё это время я чувствовал, что обе они пялятся на мой член.

Я передал форму Лизе и спустился со стула.

— Спасибо, ты настоящий молодец, — сказала Лиза. Потом она взглянула на мой член, затем снова в глаза и добавила: — Хороший, Майк.

Эмили подала мне газировку, и мы сели за кухонный стол, пока Лиза готовила ужин. Через пару минут Лиза попросила:

— Эмили, милая, не могли бы вы приготовить салат к ужину?

Эмили достала из холодильника ингредиенты и встала рядом с матерью, готовя салат. Они вдвоём, стоя спиной ко мне, были так похожи — просто восхитительны. Один рост, одно телосложение, одинаковые обнажённые ягодицы, одинаковый цвет и стиль волос. Единственное, что отличало мою Эмили от её матери, — татуировка бабочки на левой ягодице.

Лиза закончила с запеканкой, повернулась и нагнулась, чтобы поставить её в духовку. Я оказался в идеальной позиции, чтобы разглядеть сокровище между её бёдер. Гравитация тянула её пышные груди к полу. Вид её сочных половых губ сзади снова заставил мой член затвердеть. Быть нудистом оказалось не так просто, как я думал.

— --

Джон вернулся домой с «аварийной ситуации» на заводе и вошёл на кухню голым.

Его первыми словами были:

— Голоден, как медведь. Что на ужин?

Лиза ответила:

— Я приготовила твою любимую запеканку из свиных отбивных с рисом.

— Спасибо, — сказал он и подошёл к ней.

Он обнял Лизу всем телом и поцеловал в губы. Я заметил, что его большой необрезанный член оставался вялым. Если бы я так обнял её (или любую красивую обнажённую женщину), мой стояк был бы таким, что она могла бы подтягиваться на нём. Похоже, дело в самоконтроле, которого у меня не было.

Томпсоны были радушными хозяевами. За ужином я лучше узнал семью Эмили. Выяснилось, что они живут в этом доме с тех пор, как Эмили было шесть лет.

Джон рассказал, что его отец основал химический завод, а он взял управление на себя, когда тот ушёл на пенсию. Когда я спросил, какие химикаты производит его компания, он ответил, что это специальные смазки и растворители.

Я не был знаком со специальными смазками, и он объяснил, что его компания занимает нишу на рынке смазок, которые выдерживают экстремально высокие или низкие температуры. Он упомянул их применение в ракетах, спутниках, маленьких шестерёнках и оборудовании для арктических условий.

Он спросил, не хочу ли я посетить завод на следующий день после Дня благодарения. Я согласился. Он добавил, что Эмили уже всё там видела, так что она с нами не поедет.

— --

После ужина мы смотрели фильм в домашнем кинотеатре Томпсонов. Когда фильм закончился, Эмили предложила спуститься в комнату отдыха.

— Бильярд или дартс? — спросила она.

— Бильярд, — ответил я.

Эмили легко обыграла меня в трёх партиях, так что я предложил дартс. Она и в дартс меня уделала. К одиннадцати вечера мы оба начали клевать носом. Мы вернулись наверх и застали Джона и Лизу на кухне — Джон помогал ей с приготовлениями к завтрашнему ужину на День благодарения.

Лиза спросила:

— Кто победил?

Эмили рассмеялась:

— Я надрала ему зад.

Джон и Лиза посмотрели на неё с укором. Эмили поняла, что ляпнула, и поправилась:

— Я выиграла, я не трогала его зад.

— Вам лучше идти спать, — сказала Лиза. — Завтра будет насыщенный день с ужином на День благодарения.

Эмили целомудренно поцеловала меня на глазах у родителей, я ответил тем же. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я пошёл в гостевую спальню, а Эмили — в свою.

— --

Утром в День благодарения я проснулся от аромата кофе. Солнце только вставало, его лучи пробивались через большое окно на стену. Я услышал шаги в коридоре — это была Лиза. Она спросила, люблю ли я ветчину с яйцами. Я сказал, что да, и она ответила, что завтрак будет готов минут через двадцать. Этого хватило, чтобы принять душ.

Мне не пришлось думать, что надеть, потому что я уже был одет — или раздет, в зависимости от точки зрения. Я улыбнулся. Это было одно из преимуществ нудизма, о котором я раньше не задумывался.

Родители Джона приехали около полудня. Они вошли в дом уже обнажёнными. Эмили представила меня как своего парня своему деду Фреду и бабушке Бетти Томпсон.

Когда тебя знакомят с голым человеком, куда смотреть? Я знаю, что пялиться невежливо, но дед Фред был… щедро одарён природой. Казалось, между ног у него половина польской колбасы. Бабушка Бетти была чуть полновата, но всё ещё привлекательной женщиной.

Им было около шестидесяти. У Фреда были залысины, с белыми и каштановыми волосами на голове, груди и в паху. Я заметил, что у него такие же яркие голубовато-зелёные глаза, как у Эмили, Лизы и Джона. У Бетти были каштановые волосы на голове, но я невольно заметил, что в её густом лобковом кусте виднелись седые волоски.

Пока мы болтали, я заметил, что глаза бабушки Бетти остановились на моём почти эрегированном члене.

Эмили увидела, куда смотрит её бабушка, и громко объявила:

— Майк впервые пробует нудизм, так что у него небольшие трудности.

Бабушка Бетти ответила:

— Не похоже, что это маленькая проблема. Приятно снова видеть, как молодой и энергичный парень демонстрирует своё «оборудование». Кажется, я измотала Фреда, потому что у него такое уже редко бывает.

Затем бабушка Бетти похлопала меня по плечу и добавила:

— Не переживай, сынок. Уверена, Эмили о тебе позаботится.

Вскоре приехали другие бабушка и дедушка Эмили. Они прибыли одетыми, но разделись, как только вошли в прихожую. Эмили представила меня родителям Лизы — деду Биллу и бабушке Донне Андерсон. Билл был высоким и худощавым, с густыми седеющими каштановыми волосами. Донна тоже была стройной. У неё была такая же татуировка бабочки-монарха на левой груди, как у Лизы. Если сравнивать, груди Донны были крупными, примерно как у Лизы.

Обе бабушки Эмили, должно быть, были очень красивыми в молодости. Их груди слегка обвисали — не так сильно, как я ожидал, но я никогда раньше не видел груди шестидесятилетних женщин. Возможно, пластическая хирургия помогла.

Мы разговорились, знакомясь друг с другом. Мужчины отделились, собравшись в комнате отдыха. Эмили и три другие женщины отправились на кухню готовить ужин на День благодарения. Ароматы готовящейся индейки, тыквенного пирога и других праздничных блюд наполнили воздух.

Джон открыл бутылку вина для женщин, а затем ещё одну для нас, четверых мужчин. Он напомнил мне и Эмили, что нам можно только по одному бокалу. Мы посмотрели конец парада на День благодарения и начало праздничного футбольного матча. Лиза принесла поднос с крекерами и сыром, чтобы перекусить перед телевизором.

На ужин на День благодарения мы сели за стол с типичными праздничными блюдами. Это был первый раз, когда я сидел за праздничным столом, где все были голыми. Восемь великолепных грудей украшали обстановку. Куда ни посмотри — всюду груди. Я вспомнил наш семейный стол на День благодарения — там не было ничего подобного! Перед тем как начать есть, Лиза достала камеру, и мы все, голые как сойки, улыбнулись для фото.

Пока Джон нарезал индейку, по кругу передавали пюре и овощи. Когда он закончил, он раздал порции и спросил меня:

— Грудку или тёмное мясо?

Дед Билл перебил:

— Дай ему грудку. Он молодой парень, ему больше нравится засовывать это в рот, чем что-либо ещё.

Все рассмеялись, а я покраснел. Теперь я понял, откуда у Эмили её поддразнивающий характер.

Еда была восхитительной — индейка со всеми гарнирами, зелёная фасоль, батат, клюквенный соус, горячие булочки из духовки — всё было превосходно. Вид четырёх обнажённых женщин за столом делал трапезу ещё лучше. Моя мужская гордость вела непрерывную битву: она стремилась набухнуть, а я приказывал ей успокоиться.

Десерт стал кульминацией ужина. Бабушка Донна принесла мне кусок тыквенного пирога. Когда она наклонилась, чтобы поставить его передо мной, её левая грудь с татуировкой бабочки оказалась в паре сантиметров от моего носа.

— Взбитые сливки? — спросила она.

Я так увлёкся разглядыванием её татуировки, что она повторила вопрос. Дед Билл заметил, что происходит, и расхохотался так, что я подумал, он подавится.

— Донна, — сказал он, — не суй ему сосок в рот. Это его первый день в нудизме, а ты заставляешь его член вставать.

Все хихикнули, и я снова оказался объектом шуток, так сказать.

После ужина, когда все наелись индейки и пирога, остатки убрали, а посуду загрузили в посудомойку, мы переместились в гостиную. Эмили предложила сесть в двухместный пуф перед камином. Мы устроились в нём, спиной к огню, в то время как её бабушки и дедушки расположились на длинном диване напротив, а Лиза сидела на коленях у Джона в кресле сбоку.

Эмили начала разговор:

— Дедушка Фред, помнишь, когда мне было лет двенадцать, я спрашивала, что вы делали, будучи хиппи? Ты сказал, что расскажешь, когда я вырасту. Ну, я выросла, и Майку тоже интересно послушать про те времена, правда, Майк?

Я кивнул:

— Конечно.

Как только она их завела, они увлекли нас своими воспоминаниями о тех днях.

Дедушка Фред начал рассказывать, как выбрал Беркли, потому что их химический факультет в 60-е был одним из лучших. Он сказал, что в то время многие студенты начали бунтовать по разным поводам. Это было время социальных волнений и политических потрясений. Война во Вьетнаме набирала обороты, и правительство начало призывать всех мужчин от 18 до 26 лет. Он сказал, что не хотел участвовать в войне, которую считал пустой тратой людей и ресурсов.

Он рассказал о протестах, где сжигали призывные карточки. Лозунг «Занимайся любовью, а не войной» стал популярным на их плакатах. Ещё один любимый слоган был: «Если это приятно, делай это». Наркотики и свободная любовь были доступны почти на каждом университетском кампусе, сказал он.

Он упомянул, что мало знал о культуре хиппи и хотел узнать больше об их философии. Некоторые их идеи он поддерживал, некоторые — нет. Хиппи проповедовали ненасилие, но на многих антивоенных протестах полиция и хиппи вступали в кровавые стычки. Даже на музыкальных фестивалях случались драки. Он также сказал, что не одобрял тяжёлые или галлюциногенные наркотики, которые употребляли многие хиппи. Больше всего ему нравилась их сексуальная свобода.

Фред рассказал, что на одном из протестов он встретил симпатичную студентку по имени Бетти, указав на неё.

Бетти улыбнулась, когда он обнял её за плечи и притянул к себе.

Фред продолжил:

— Мы мыслили похоже, и, поскольку знали друг друга несколько месяцев, я пригласил её на свидание, и вскоре мы оказались в постели.

— Мы с Бетти посетили ещё пару протестов хиппи, но поняли, что не созданы для этого — мы были псевдо-хиппи. Я отрастил волосы, мы носили одежду с тай-дай, бусы, сандалии и цветы в волосах. Больше всего нам нравилась свободная любовь.

Бетти подхватила:

— Да, мы не стали настоящими хиппи, потому что многие из них совсем не следили за гигиеной — фу. Они воняли, как скотина, не мылись неделями, и я не хотела быть рядом с ними. Многие жили в коммунах без водопровода. Можете представить, как не мыться месяц? Я становлюсь немного… как бы сказать… немного неопрятной «там внизу» через пару дней. А когда приходили месячные, мне нужно было мыться.

Донна добавила:

— Не только мы, девушки — парни тоже не особо хорошо пахнут «там», если не моются. Я не беру это в рот, если оно не вымыто, особенно если там крайняя плоть.

Бабушка Бетти сидела между Фредом и Биллом. По мере разговора я заметил, что её левая рука лежит на бедре Фреда. Через пару минут она скользнула к его паху. Пока Билл говорил, её пальцы обхватили член Фреда. Фред улыбнулся и взглянул на неё, но промолчал.

— Помнишь наш первый музыкальный фестиваль? — спросила бабушка Донна.

— Какой это был год? — уточнила Бетти.

Дедушка Билл ответил:

— Это был не 1967-й, потому что тогда мы ездили на фестиваль Monterey Pop.

Дедушка Фред сказал:

— Кажется, это был 1966-й, потому что я помню, как вёз Бетти на её двадцать второй день рождения.

Донна подтвердила:

— Точно. Ну, продолжай, Фред.

Я заметил, что правая рука бабушки Бетти лежала на бедре деда Билла.

Фред продолжил:

— На одном музыкальном фестивале, не помню, на каком именно, собрались тысячи хиппи. Кроме музыки, там было полно алкоголя, наркотиков и секса. Хиппи совсем не стеснялись. Портативных туалетов было слишком мало для такого количества людей, так что многие парни и девушки просто справляли нужду у внешнего забора. Некоторые пьяные девчонки танцевали топлес, собирая толпу. Прямо на открытом воздухе одна девушка занималась сексом с полудюжиной парней, одного за другим. После третьего вокруг неё собралось столько народу, что мы уже ничего не видели, но каждый раз, когда очередной парень заканчивал, толпа громко ликовала. Они хлопали и давали друг другу «пять».

— Вернувшись в университет, я как-то столкнулся с Биллом, и он сказал, что нашёл двухкомнатную квартиру недалеко от кампуса на следующий семестр, но она была слишком дорогой. Он предложил скинуться, чтобы снять её вместе.

— Я посмотрел квартиру и согласился, так что мы заключили договор аренды. Через месяц Донна переехала к Биллу, а чуть позже Бетти переехала ко мне. Мы делили с ними постели.

Донна вставила:

— Да, они сказали, что мы можем жить там бесплатно, но оказалось, что мы были соседками с привилегиями. Зато мы с Бетти сэкономили кучу денег на аренде и одежде.

Бабушка Бетти теперь держала по члену в каждой руке, и оба деда улыбались.

Билл добавил:

— Тогда мы ещё не были нудистами, но с движением хиппи мы решили, что в квартире одежда необязательна. На людях, конечно, мы одевались.

— Вскоре все четверо ходили по квартире голыми одновременно. Донна работала секретарём, мы с Фредом учились на химическом, а Бетти получала педагогическое образование, так что все были заняты.

— Поскольку мы почти всё время были голыми, легко было заметить, у кого из девушек месячные. Мы придумали, что когда у одной девушки месячные, другая обслуживает нас обоих. Тогда мы считали секс просто развлечением, и неважно, с кем он был.

Эмили перебила:

— Бабушка Донна, когда ты говорила, что крайняя плоть должна быть чистой, ты имела в виду деда Фреда? Это то, о чём я думаю?

— Ну, да, боюсь, что так, — ответила Донна. — Но, как я сказала, тогда нам это было неважно. Мы все наслаждались открытыми сексуальными отношениями.

Эмили ахнула:

— Вы все занимались сексом друг с другом?

Дедушка Билл ответил:

— В основном с нашими партнёрами, но иногда мы менялись для разнообразия.

— Все хиппи так делали? — спросила Эмили.

Бабушка Бетти ответила:

— Большинство — да. Хиппи не были разборчивы, они спали почти с кем угодно. Мы были более избирательны. К тому же мы следили за чистотой и не хотели подхватить какую-нибудь заразу.

Дедушка Фред продолжил:

— Ни я, ни Билл не любили презервативы. Конечно, вы можете догадаться, что было дальше. Обе девушки забеременели с разницей в пару месяцев. Сначала Бетти, потом Донна.

Бабушка Донна добавила:

— Беременность — лучшее, что случилось с моей грудью. До беременности она была как у Эмили, а на седьмом месяце — бац! Я выросла с едва заметной «B» до почти «D» за месяц, и они такими и остались.

Билл рассмеялся:

— И как же я этим наслаждался — груди в изобилии!

— Бетти родила Джона в марте, а Донна — Лизу в мае.

— Когда Донна работала, Бетти кормила обоих малышей грудью. А вечером Донна брала свою очередь.

Бетти включилась:

— Когда оба малыша присасывались к моим соскам, мой клитор так пульсировал, что я готова была наброситься на Фреда, как только он приходил домой.

Билл хохотнул:

— И ты набрасывалась. Даже с закрытой дверью было слышно, будто ад разверзся. Бетти орала во всю глотку: «Быстрее… Глубже…»

Бетти ответила:

— Фред доводил меня до оргазма за оргазмом в те дни. Мы продолжали заниматься сексом вдвоём, втроём и вчетвером, пока Джону и Лизе не исполнилось по два года. Потом мой гинеколог нашёл опухоль в матке, и мне сделали гистерэктомию, что закрыло мою «фабрику детей».

Донна добавила:

— После того как Билл закончил учёбу, мы съехали из квартиры и решили завести Лизе младшего брата, но ничего не вышло. Лишь через несколько лет мы узнали, что у Билла так мало сперматозоидов, что он, по сути, бесплоден.

Эмили перебила:

— Погодите… Если дедушка Билл бесплоден, это значит… О БОЖЕ МОЙ! Не могу поверить! Мама и папа — единокровные брат и сестра! Боже!

Бетти ответила:

— Да, Эмили, ты абсолютно права.

— Почему мне никто никогда об этом не говорил? — недоверчиво спросила Эмили.

— Мы все считали, что ты слишком мала, чтобы понять, — сказал Джон.

Эмили была в замешательстве:

— Но если мама и папа — единокровные брат и сестра, это не объясняет, почему они женаты.

— За нашей странной семейной историей стоит длинная история, — ответил Фред.

Лиза перебила:

— Эмили, милая, всё не так, как ты думаешь. Мы с Джоном поддерживали связь в старших классах, и поступили в один университет. Нам никто не сказал, что у нас один отец, так что в университете у нас были обычные отношения, как у любой пары. Однажды ночью мы занялись сексом, и вскоре я узнала, что беременна тобой. Только когда твои бабушка и дедушка узнали о моей беременности, нам рассказали правду. Было уже поздно поворачивать время вспять, так что мы поженились.

— Значит, я — результат кровосмесительной связи? — выпалила Эмили, всё ещё в шоке.

Лиза ответила:

— Не думай так, Эмили. Думай, что ты — плод любви двух родителей, которые хотят для тебя только лучшего.

— Удивительно, что у меня нет трёх грудей или рога на голове, — простонала Эмили, сдерживая слёзы. Она выбралась из пуфа и направилась на кухню.

— Куда ты? — спросила Лиза.

— Мне нужно выпить и остыть, — ответила Эмили. — Это слишком.

Лиза подошла к Эмили и обняла её:

— Эмили, милая, прости, что мы не сказали тебе раньше, но мы думали, ты не поймёшь. Ты была слишком юной.

Эмили саркастично ответила:

— Теперь, наверное, скажете, что Майк — мой давно потерянный брат.

— Нет, ничего подобного, — ответила бабушка Бетти. — Насколько я знаю, он тебе не родственник. Но ты выбрала умного и хорошо одарённого парня, как я когда-то. Не пожалеешь.

Эмили ответила:

— Бабушка, мне повезло. Я знала, что он умный, но только вчера впервые это увидела.

— Молодой женщине вроде тебя стоит подумать об удовольствии, которое может принести такая штука, — сказала бабушка Бетти.

Я чувствовал себя племенным быком на аукционе скота.

Эмили взяла напиток и вернулась ко мне на пуф.

Разговор ушёл в другую сторону. Политика не так интересовала ни меня, ни Эмили. Через пару минут она прошептала:

— Майк, хочешь прогуляться?

— Конечно. Прямо сейчас?

Она встала и объявила всем:

— Мы идём на прогулку. Вернёмся через час.

Мы с Эмили схватили полотенца и пошли по горной тропинке. Тропа была узкой, так что я шёл за ней.

Есть что-то особенное в том, чтобы наблюдать за обнажённой молодой женщиной, идущей впереди. Бёдра Эмили покачивались так, будто бабочка-монарх на её ягодице пыталась улететь.

Мы дошли до ручья, который журчал и плескался, стекая по камням вниз по склону. Мы с Эмили держались за руки, сидя на большом валуне и любуясь пейзажем, когда заметили пару оленей, пасущихся на противоположном склоне.

Эмили прислонилась ко мне и сказала:

— Поверь, я понятия не имела обо всём этом. Прости, что тебе пришлось узнать, насколько запутанное у меня семейное древо. Кажется, там где-то есть обезьяны.

Я ответил:

— Эмили, для меня это не имеет значения. Ты сегодня та же, что была вчера — просто теперь ты знаешь больше. И я всё равно тебя люблю.

Она обняла меня и поцеловала:

— Спасибо, Майк. Я тоже тебя люблю.

— --

Вечером Лиза подала остатки индейки, и мы смотрели футбольный матч по телевизору. Джон открыл пару бутылок вина, но дедушка Фред сказал, что вино ему не по вкусу. Вместо этого он выпил несколько виски с лимоном.

Дедушка Билл и бабушка Донна уехали около девяти вечера. Когда дедушка Фред сказал, что пора домой, Джон возразил:

— Пап, ты выпил слишком много виски, чтобы вести машину в город. На дороге нет ограждений, а в темноте трудно разглядеть повороты. Лучше останьтесь на ночь.

Дедушка Фред согласился.

Лиза привлекла внимание Джона:

— Дорогой, подумай о спальных местах. У нас не хватает одной кровати.

Джон ответил:

— А, да. Майк занимает гостевую спальню.

Эмили вмешалась:

— Дедушка и бабушка могут занять мою комнату, а я буду спать с Майком. Ты не против, Майк?

Я был ошарашен не только тем, как небрежно Эмили сказала, что будет спать со мной, но и тем, что ни её родители, ни бабушка с дедушкой даже бровью не повели. Конечно, я не был против — с чего бы?

— Хорошая идея, Эмили, — заметила Лиза.

Когда все разошлись по спальням, дедушка Фред подмигнул мне и сказал:

— Спите крепко, вы двое.

Эмили схватила меня за руку и повела в гостевую спальню.

— Моя соседка в колледже говорит, что я храплю. Ты правда не против, если я буду спать с тобой? — спросила она с невинным видом.

— Нет, мне всё равно, храпишь ты или нет. — Чёрт, да она могла храпеть, как дизельный двигатель, мне было бы плевать.

— Какую сторону кровати хочешь? — спросила Эмили.

Я ответил:

— Мне всё равно, но думаю, мне стоит принять душ перед сном.

— Я с тобой. Ты можешь помыть мне спину…

Я надеялся, что она добавит «…и перед», но вместо этого она сказала:

— …а я помою твою.

— Хорошо.

Эмили сказала:

— Мне нужно в туалет перед душем.

Я подождал за дверью ванной, пока она справляла нужду, и она сделала то же для меня. Хоть она и нудистка, я решил, что ей нужно немного уединения.

Когда мы закончили, Эмили достала полотенца и мочалки из шкафа рядом с душем и включила воду. Когда вода нагрелась, она шагнула внутрь, и я последовал за ней. Вечером мой член вёл себя прилично, но теперь, когда мы остались наедине в душе, он жил своей жизнью. Когда Эмили случайно задела его попкой, поворачиваясь, он встал по стойке смирно.

— Ой, прости, — извинилась она, глядя вниз. — Похоже, он опять переполнен спермой, — ухмыльнулась она.

Мы помыли свои «ржавые» места. Потом она аккуратно помыла мне спину, а я — ей. Было трудно удержать руки от того, чтобы не скользнуть к интимным местам её тела.

Всё было довольно невинно, пока она не посмотрела на меня через плечо с озорной улыбкой и не прижалась попкой к моему твёрдому члену, покачивая бёдрами.

— Ты точно не из пожарной службы? — спросила она.

— Что? — я не понял её вопроса.

— Кажется, ты пожарный, раз достал свой шланг, — хихикнула она.

Когда мы стали чистыми и скрипящими, Эмили выключила душ, и мы вытерлись, почистили зубы и были готовы лечь в постель.

Я откинул простыню и одеяло для неё, и она забралась в кровать. «Какой ангел», — подумал я, глядя, как она ложится обнажённой. Я обошёл кровать с другой стороны и лёг рядом.

Я повернулся к ней, чтобы поцеловать на ночь, а она повернулась ко мне, отвечая на поцелуй. Тут её нога наткнулась на мой твёрдый член.

— Ой, опять прости, — сказала она. — Почему-то он всё время мешает. Хочешь, я о нём позабочусь?

— Как вчера днём? — спросил я.

— Нет, как секс.

— У меня нет презерватива, — ответил я.

— Не переживай, я на таблетках.

Она прижалась ко мне, прижимая груди к моей груди.

— Твои родители не против, если ты занимаешься сексом? — спросил я.

— Они были против, пока мне не исполнилось восемнадцать, но, думаю, они разделяют философию моих бабушки и деда о свободной любви. Они сказали, что предпочли бы, чтобы я занималась сексом дома с кем-то, кого они знают, а не с незнакомцем на заднем сиденье машины в каком-нибудь глухом месте.

Теперь, когда стало ясно, что секс неизбежен, я понял, что мне придётся раскрыть ей свой тёмный секрет.

Я собрался с духом:

— Эмили…

Она посмотрела на меня с ожиданием своими сексуальными голубовато-зелёными глазами:

— Да, Майк?

— Эмили, я очень хочу заняться с тобой сексом, но я делал это только раз, с девушкой после выпускного. Мы оба были девственниками — я порвал ей девственную плеву, а потом не продержался и пятнадцати секунд. Я был унижен, это был самый неловкий опыт в нашей жизни. Она потом не отвечала на мои звонки, и это было наше последнее свидание. Я не хочу, чтобы между нами случилось то же самое. Я тебя люблю и хочу радовать тебя во всём.

Всё, о чём я мог думать, — это моя мужская тревога о производительности.

Она обдумала мои слова несколько секунд и ответила:

— Мне жаль, что тебя так унизили, Майк. Каждый когда-то делает это в первый раз.

— Я не предлагаю секс, ожидая, что ты меня ошеломишь — я предлагаю секс, потому что люблю тебя. Если ты кончишь слишком быстро, нам просто придётся продолжать, пока ты не перестанешь.

Я подумал, что её упоминание носков было ироничным, учитывая, что она нудистка.

Она придвинулась ближе и прижалась губами к моим. Вскоре наши языки танцевали друг с другом. Мы целовались несколько минут, всё больше распаляясь. Я лежал на спине, а Эмили была сверху. Она так переместилась, что мой член оказался между её бёдер, и я знал, что она чувствует, насколько он твёрд.

— Готов? — спросила она.

— Да, — ответил я.

Мы перевернулись, и я оказался сверху. Она раздвинула ноги и направила мой член в свою горячую, влажную киску.

Ощущения, когда я вошёл в неё, были непередаваемыми. Через четыре толчка я почувствовал знакомое чувство, что достиг точки невозврата. Я пытался сдержаться, но не смог и излился в неё.

— Эмили, прости, — сказал я. Мне было стыдно, и я злился на себя за то, что не смог продержаться.

Она нежно обняла меня и прошептала:

— Всё в порядке, Майк. Теперь мне нужно воспользоваться биде.

Эмили взяла салфетку с прикроватной тумбочки и прижала её между бёдер. Затем она встала и пошла в ванную. Вернулась она через пару минут с тёплой мочалкой, которой заботливо меня обтёрла. Она нежно поцеловала меня на ночь и прижалась ко мне.

Я лежал, слушая её ровное дыхание, пока она спала, и проклинал свою проблему. В итоге я тоже заснул, обнимая её.

Глубокой ночью я проснулся от приятного ощущения в паху. В полумраке я понял, что лежу на спине, а Эмили оседлала мой член. Она эротично покачивала бёдрами взад-вперёд. Тёплое, влажное объятие её горячей, скользкой киски быстро приближало меня к пику.

— Тшш… — прошептала она. — Я заметила, что у тебя эрекция, и решила воспользоваться.

Она осушила меня во второй раз за ночь, и я уверен, что она жалела, что я не смог удовлетворить её женские потребности.

— Я почти кончила — ещё пара секунд, — пожаловалась Эмили.

— Чёрт, как бы я хотел продержаться дольше, чтобы доставить тебе удовольствие, — прорычал я.

— Тебе просто нужно больше опыта, вот и всё. Ты слишком напрягаешься из-за этого, — прошептала Эмили, снова уходя к биде.

Когда она вернулась, мы снова прижались друг к другу под простынями. На этот раз мы спали, пока нас не разбудило солнце. Длинные волосы Эмили были растрёпаны, но я думал, что она прекрасна, как никогда.

Мы с Эмили приняли душ вместе и вытерлись. Джон, Лиза, дедушка Фред и бабушка Бетти уже сидели за завтраком, когда мы пришли. Эмили буквально светилась.

— Хорошо ли вы спали? — спросила бабушка Бетти.

Дедушка Фред хихикнул:

— Бетти, помнишь, как нам было столько лет? Мы не сомкнули глаз, и сомневаюсь, что они спали. Я прав?

Эмили тут же парировала:

— Дедушка, я спала лучше всех — между раундами.

Все посмеялись над её замечанием.

Дедушка Фред не унимался:

— И сколько было раундов?

Эмили заткнула его:

— Наверное, больше, чем у вас с бабушкой.

Разговор прервала Лиза, начав подавать завтрак.

После завтрака дедушка Фред и бабушка Бетти уехали. Джон отвёз меня в город на Miata, чтобы показать свой химический завод.

Поскольку в Чёрную пятницу все сотрудники не работали, он мог показать мне всё, не мешая никому. Он показал, как на одном конце завода грузовики сливают жидкости в резервуары. Там было множество труб, клапанов, манометров и коллекторов. Он продемонстрировал, как работает часть смесительного оборудования, указал на автоклав и показал каталитические устройства, которые они использовали. Джон упомянул, что завод построили в 1970-х, и всё оборудование управлялось вручную.

Затем он повёл меня в лабораторию, полную сложного химического оборудования, где тестировали входящие и исходящие продукты.

Он сказал:

— Эмили часами проводила здесь, в лаборатории, и я учил её практической химии.

— Поэтому она так много знает о химии?

— Да, она схватывала всё на лету.

После экскурсии Джон сказал:

— Я подумываю об автоматизации оборудования, чтобы убрать ручные процессы. Наши химикаты должны соответствовать строгим спецификациям, и если они отклоняются хотя бы на процент, вся партия бракуется клиентами.

— Это, должно быть, дорого, — сказал я.

Джон кивнул и объяснил, что ожидает, что Эмили возьмёт бизнес в свои руки после его выхода на пенсию. Это объясняло, почему она учится на бизнес-факультете с дополнительной специализацией по химии.

По дороге обратно к Джону домой мы обсуждали, как можно автоматизировать завод. Я предложил, что первым шагом было бы заменить все ручные клапаны на электронные и считывать показания манометров удалённо. Так один человек мог бы управлять всем из одного места.

Вторым шагом, сказал я, могли бы стать удалённые датчики и оборудование, которое точно дозирует количество химикатов, текущих по трубам.

Третьим шагом, добавил я, можно подключить компьютер к клапанам, датчикам, манометрам и так далее, чтобы полностью автоматизировать процесс. Для этого понадобится специализированное программное обеспечение, но я был уверен, что есть компании, которые его продают.

Джон внимательно слушал и сказал:

— Похоже, ты уже делал что-то подобное. Так и есть?

— Нет, — ответил я. — Но с правильным планированием, думаю, это окупится за короткое время, если не придётся выбрасывать испорченные партии.

— Хорошая идея, я подумаю, — ответил он.

— --

В пятницу вечером мы засиделись допоздна, смотря фильм в домашнем кинотеатре Джона и Лизы.

Я зевнул, и Эмили сказала:

— Кажется, ты готов ко сну.

— Ага, начинаю клевать носом, — ответил я.

Эмили вскочила, хотя фильм ещё не закончился, и объявила Джону и Лизе:

— Я снова буду спать с Майком сегодня.

Она схватила меня за руку и сказала:

— Пошли.

В душе Эмили сказала:

— Я рассказала маме о твоей проблеме, пока вы с папой были на заводе.

— Эмили! Ты серьёзно?

— Да, серьёзно. Она дала мне несколько хороших советов.

— Эмили, мне не нужна твоя мама в моей сексуальной жизни, — фыркнул я.

— Мужчины — вы все одинаковые. Не спрашиваете дорогу и не позволяете помочь, даже когда это нужно.

Мы закончили в ванной и легли в постель. Эмили прижалась ко мне:

— Мама говорит, тебе нужна ручная работа.

— Откуда твоя мама это знает?

— Я рассказала ей, что было прошлой ночью. Она сказала, что у папы была та же проблема, когда они встречались. Ты долго обходился без секса, так что, когда наконец получаешь его, перевозбуждаешься.

— И как мне не перевозбуждаться? — спросил я.

— Ляг на спину, я покажу, — сказала она.

Эмили принесла тёплую мочалку из ванной и начала делать мне ручную стимуляцию, как в среду вечером.

— Скажи, когда будешь близко, — сказала Эмили, продолжая двигать рукой.

Через несколько движений я почувствовал, что подхожу к точке невозврата.

— Почти готов, — сказал я.

Эмили остановилась и сказала:

— Глубоко вдохни.

Затем она сжала кончик моего члена большим и указательным пальцами на тридцать секунд и мягко потянула мои яички вниз другой рукой.

— Мама говорит, что когда мужчина готов кончить, его мошонка подтягивается к телу. Если я тяну её вниз, это снижает позыв к эякуляции, а сжатие за головкой члена тоже помогает.

Эмили была права — я почувствовал, как позыв уменьшился.

— Скажи, когда будешь готов снова, — сказала она.

Менее чем через минуту я сказал:

— Продолжай.

Эмили вернулась к делу. Когда я снова приближался к пику, я сказал:

— Я близко.

Она применила ту же технику. Мы повторили это ещё три раза, пока она не сказала:

— На этот раз выпускай всё.

— --

Казалось, я излил целый галлон спермы, когда наконец кончил.

— Хороший мальчик, — улыбнулась Эмили, вытирая меня мочалкой.

— Мама говорит, что папе понадобилось несколько недель тренировок, чтобы перестать кончать слишком рано. Ну что, готов к сексу?

— Ты знаешь, что да, — ответил я.

Эмили придвинулась ближе, и я почувствовал тепло её кожи.

— Прежде чем мы займёмся сексом, хочу, чтобы ты знал: у девушек тоже есть потребности. Что ты знаешь о прелюдии?

— Не много, — признался я. — Я занимался сексом только раз до тебя.

— Кажется, ты слишком много времени тратил на электронику и слишком мало — на изучение девушек, — сказала Эмили. — Давай я покажу тебе игровую площадку.

Она взяла мою правую руку и положила её на свою грудь.

— Чувствуешь, какой твёрдый сосок? — спросила она. — Они очень чувствительные, и если ты поиграешь с ними языком, моя киска начнёт покалывать.

Я уловил намёк и нежно пососал её левый сосок. Она вздохнула и обняла мою голову, прижимая моё лицо к своей груди:

— Ох… Майк… Да…

Когда она отпустила меня, я лежал на боку, и мой член упирался в её бедро. Она взяла мою руку и направила её к своему лобку.

— Проведи средним пальцем между губками и подними его вверх, —指示 она.

— Вот там… Точно, — прошептала она. — Эта маленькая кнопочка — мой клитор… или клиторис, если хочешь быть точным.

— Если хочешь по-настоящему меня завести, массируй вокруг него маленькими кругами, — добавила она тихо.

Я нащупал её клитор и сделал, как она просила. Эмили начала издавать тихие стоны, почти как котёнок.

Она схватила мою руку и направила палец внутрь её влагалища.

— Нужно чуть больше смазки, — сказала она.

Аромат её возбуждённой киски наполнил воздух. «Какой восхитительный запах», — подумал я. Никакие духи из магазина не могли бы быть лучшим афродизиаком.

Я вернул палец к её клитору и продолжил массировать кругами. Её клитор словно по волшебству увеличился — как, впрочем, и мой член.

Дыхание Эмили стало прерывистым, она лежала с закрытыми глазами, шепча:

— Не останавливайся… Не останавливайся…

Через пару минут она приближалась к пику, и я удвоил усилия, массируя быстрее.

— Ох… Дааа… — прошипела она.

Когда оргазм накрыл её, тело Эмили содрогнулось в одном гигантском спазме. Её живот, руки, ноги — казалось, каждая мышца сократилась одновременно. Я продолжал массировать, и её тело словно охватил припадок. Она оттолкнула мою руку и лежала, тяжело дыша.

— Спасибо, Майкл, — выдохнула она. — Ты лучший.

Когда она успокоилась, она схватила мой член и сказала:

— Теперь твой черёд. Займись со мной любовью.

Весь день я мечтал соединиться с Эмили, словно сиамские близнецы, сросшиеся в области гениталий. Я перекатился на неё, и она направила меня внутрь. Её киска была скользкой от соков, и я легко вошёл одним движением. Я достиг нирваны.

Когда я оказался глубоко внутри её влагалища, она сказала:

— Стой. Не двигайся.

Я послушался.

— Теперь сделай глубокий вдох и медленно выдохни, — сказала она. — Когда начнёшь двигаться, делай это очень медленно, а когда будешь близко, остановись и снова глубоко вдохни. Подумай о чём-нибудь отвлекающем — например, о таблице Менделеева, чтобы не думать о своей тревоге.

Я начал двигаться, и ощущения на моём члене были потрясающими. Через несколько толчков желание кончить стало невыносимым. Я последовал её совету и был удивлён, когда это сработало. Ещё несколько толчков, и я остановился, сделав ещё один глубокий вдох.

— Какой элемент идёт после алюминия? — спросил я.

— Кремний, — хихикнула она. — Ты последовал моему совету.

Я не засекал время, но через несколько толчков мне показалось, что я продержался намного дольше, прежде чем наконец излился в Эмили.

— Видишь, работает, — улыбнулась она, крепко обнимая меня.

— Да, но я всё равно не продержался так долго, как хотел, — проворчал я.

— По крайней мере, ты делаешь успехи, — сказала она, улыбаясь. — А теперь к биде.

Мы пошли в ванную, и Эмили оседлала биде, включив тёплую воду. Когда она закончила мыть свои девичьи места, она сказала:

— Твоя очередь.

Она показала мне, как управлять струёй биде, я помыл свои мужские части, и мы вернулись в постель.

Мы занимались любовью ещё дважды той ночью, и я заметил, что моё желание кончить отодвигалось с каждым разом.

В конце концов, сон настиг нас, и мы заснули в объятиях друг друга. Счастье — это прижиматься к моей тёплой Эмили.

Обнимая её спящее тело, я не мог вспомнить момента, когда был счастливее. Купидон попал в меня своей стрелой, и мне было всё равно.

— --

В субботу утром Лиза дала нам поспать почти до девяти, прежде чем разбудила. Мы с Эмили приняли душ и пришли на кухню, где Лиза готовила вафли.

Джон сидел за столом, попивая кофе. Я положил полотенце на стул и сел напротив него. Он налил мне чашку и сказал:

— Доброе утро.

Я ответил тем же. Эмили подошла ко мне и обняла за плечо:

— Хочешь сироп или джем на вафли?

— Определённо джем, — сказал я.

Эмили пошла к холодильнику и наклонилась, чтобы достать масло и джем. Вид сзади красивой молодой женщины, когда она наклоняется, будит в мужчине первобытные инстинкты. Татуировка бабочки на ягодице Эмили была как взбитые сливки на десерте — не обязательна, но делает всё намного аппетитнее.

Лиза принесла стопку вафель к столу, и Эмили вернулась с маслом и джемом.

— Хорошо спали? — спросил Джон.

— Да, можно сказать, — ответил я. Что ещё можно сказать отцу своей девушки, с которой ты только что спал?

Лиза и Эмили сели и начали беседу. Лиза спросила:

— Сработало?

Эмили ответила:

— Более-менее — не уверена до конца.

Лиза сказала:

— Практика, Эмили — практика и терпение. Нельзя сыграть идеальный фортепианный концерт без практики. Всё наладится.

Казалось, они говорят на каком-то секретном семейном коде, который я не понимал.

Эмили сказала Лизе:

— Он продержался намного дольше昨晚, — а потом мне: — Правда, Майк?

Они говорили обо мне — и о моей проблеме. Всё дыхание вылетело из моих лёгких, я хотел провалиться сквозь землю.

Лиза похлопала меня по руке:

— Нечего стыдиться, Майк. Джон был таким же первые месяцы, когда мы начали заниматься сексом.

Джон просто сидел, пил кофе и слушал, не говоря ни слова.

— Но это так личное и неловкое, — пожаловался я.

— Майк, одно из преимуществ нудизма — он помогает справляться с чувством неполноценности. Когда ты выставляешь себя напоказ всему миру, начинаешь видеть себя в новом свете. У нас мало секретов, — сказала Лиза.

Я был раздосадован:

— Ну, мой секрет теперь раскрыт.

— Теперь, когда мы все знаем о твоей проблеме, мы можем помочь её решить, — ответила Лиза.

Джон наконец вступил в разговор:

— Думаю, Лиза права, Майк. Признать проблему — это половина дела. Принять помощь — вторая половина.

— Как родители, мы с Лизой хотим, чтобы Эмили была как можно счастливее. Она тебя любит, и мы знаем, что ты любишь её. Мы с Лизой хотим, чтобы ты тоже был счастлив, ведь ты её парень.

Джон спросил Эмили:

— Ты всё ещё принимаешь лекарства от депрессии?

— Нет, папа, я перестала после приезда в колледж.

Тогда Джон обратился ко мне:

— Благодаря тебе проблема Эмили исчезла. Теперь её черёд помочь тебе с твоей.

Я подумал, что их непринуждённый разговор о моей проблеме казался им таким же нормальным, как обсуждение ушиба пальца. Ещё я подумал, что слова Лизы о нудизме и новом взгляде на себя, возможно, начинают на меня влиять.

— Что вы двое собираетесь делать остаток дня? — спросила Лиза.

Эмили ответила:

— Думаю, поваляться у бассейна и позагорать. Мы мало времени провели на улице, а сегодня солнечно и тепло. В колледже будет слишком холодно для этого.

Её слова о холодной погоде напомнили мне о доме — я забыл позвонить маме на День благодарения. Мама будет в ярости, что я не связался с ней.

Я извинился, пошёл в гостевую спальню и порылся в сумке, чтобы найти телефон. Батарея была заряжена, и я набрал домой. Мама ответила на второй гудок.

— Привет, мама, — сказал я, стараясь звучать бодро.

— Майк, где ты? Я думала, ты позвонишь на День благодарения, а уже два дня прошло.

— Прости, мама, — сказал я. — Я у родителей своей девушки, и забыл.

— Её родители там, правда? — Мама всегда была немного подозрительной.

— О, да, мама.

— Ты мог бы хотя бы позвонить на День благодарения — мы по тебе скучали. — Она звучала раздражённой и расстроенной.

— У нас были тётя Валери, дядя Боб и их четверо мальчишек на День благодарения, — сказала мама.

— Я думал, они едут во Флориду, — ответил я.

— Валери сломала лодыжку две недели назад, и они не смогли поехать. Поскольку она не могла готовить, мы пригласили их к нам, — сказала она.

Тётя Валери любила рассказывать всем о своих многочисленных болячках. У неё были операции на жёлчном пузыре, высокое давление, бурсит, астма, диабет, синдром раздражённого кишечника, камни в почках и куча странных симптомов, достойных медицинского журнала. Её четверо сыновей, от 7 до 12 лет, могли сломать наковальню за десять минут. Я был рад, что пропустил День благодарения дома.

— Чем ты занимался? — спросила мама.

Как объяснить своей строгой матери, что последние три дня я провёл с голой девушкой и её нудистскими родителями?

— О, мы в основном просто тусовались у Эмили дома, — сказал я. Есть вещи, которые матери не рассказывают.

— Почему бы тебе не прислать мне фото своей девушки? — спросила она.

— Эээ… — Я не думал, что мама оценит фото моей обнажённой девушки.

— Что не так, Майк?

— Я пришлю фото, когда вернёмся в колледж, мама.

Она заявила:

— Майкл Аллен, раз ты пропустил День благодарения с семьёй, мы с отцом ждём тебя на Рождество.

Когда она назвала моё полное имя, я знал, что лучше сделать, как она просит. Мы проболтали ещё минут десять о разном, и наконец закончили разговор.

После разговора с мамой мы с Эмили вышли к бассейну и поплавали в подогреваемой воде около получаса. Потом решили позагорать. Было теплее, чем мы ожидали для конца ноября. Эмили зашла в дом и вернулась с бутылкой солнцезащитного лосьона.

— Майк, намажешь меня, пожалуйста? — попросила она.

— Конечно, — ответил я.

Эмили легла лицом вниз на шезлонг, повернувшись от солнца. Я нанёс толстый слой лосьона от шеи до пальцев ног, уделив особое внимание её милой попке, чтобы бабочка не обгорела.

Эмили перевернулась и спросила:

— А теперь спереди?

— Конечно, — сказал я. — Не хочу, чтобы хоть какая-то часть твоего драгоценного тела обгорела.

Я не спешил, размазывая лосьон по каждому сантиметру её кожи. На груди я задержался, нанеся на соски пару лишних порций лосьона, и то же сделал вокруг её киски. Чем дольше я наносил лосьон, тем твёрже становился мой член.

Размазывая лосьон по её лобковым волосам, я спросил:

— Не хочешь, чтобы там обгорело, правда?

— Нет, Майк. Если моя киска обгорит, ты расстроишься.

В этот момент Лиза вышла из дома и направилась к шезлонгу недалеко от Эмили.

— Майк, когда закончишь с Эмили, не могли бы вы намазать и меня? — попросила Лиза.

Разве я мог сказать «нет» маме Эмили?

— Хорошо, — ответил я.

Лиза легла лицом вниз, и я нанёс лосьон на каждый открытый участок её роскошного тела, как сделал для Эмили.

— А теперь спереди? — спросила она.

— С радостью, — сказал я.

— Не забудь про соски, — напомнила она. — Не хочу, чтобы они обгорели.

— Конечно.

Я нанёс по порции лосьона на каждую грудь, задержавшись дольше, чем следовало, втирая лосьон. Затем добавил ещё на каждый сосок — они торчали твёрдыми, как леденцы.

Продвигаясь ниже, она раздвинула бёдра, чтобы я нанёс лосьон на их внутреннюю сторону. Я уловил её женственный запах, смешанный с ароматом лосьона. Вид её полностью открытой киски вызвал у меня твёрдую эрекцию.

— Хотите лосьон между ног тоже? — спросил я.

— Конечно, — вздохнула она. — Не нужны же волдыри там, правда?

Я нанёс щедрый слой лосьона вокруг её киски. Её лобковые волосы были длиннее, чем у Эмили, так что лосьон не так легко распределялся, и мне пришлось дольше втирать его в кожу.

Лиза вздрогнула:

— Ты хорош. Неудивительно, что Эмили нравится быть с тобой.

Она взглянула на мой стояк и сказала:

— Бедный мальчик, похоже, тебе нужна ещё одна ручная работа.

Лиза позвала Эмили:

— Эмили, милая, у меня для тебя ещё одно задание.

Эмили подняла голову и спросила:

— Что, мама?

— Майку снова нужен разряд, и это твоя ответственность, не моя, — сказала Лиза.

Эмили встала, схватила меня за руку и повела в дом.

— --

После обеда Эмили снова обыграла меня в бильярд и дартс. Моим оправданием было то, что она жила здесь с детства и у неё больше опыта.

Позже, когда Джон жарил рёбрышки на гриле для ужина в субботу, Лиза дала Эмили задание приготовить фруктовый салат. Лиза вышла из кухни и поманила меня за собой.

В стороне от Эмили, тихо, она сказала:

— Я знаю, что вы с Эмили любите друг друга, но она говорит, что по ночам остаётся неудовлетворённой, потому что ты кончаешь слишком быстро. Я знаю, это не твоя цель, и не говори ей, что я это сказала, но, возможно, оральный секс мог бы это компенсировать.

В субботу вечером Эмили сидела у меня на коленях, пока мы смотрели ещё один фильм с её родителями, перекусывая попкорном.

— --

Когда мы с Эмили легли спать в субботу вечером, я понял, что это наша последняя ночь перед возвращением в колледж. Я благодарил звёзды за возможность заниматься сексом с девушкой, которую люблю. И проклинал свою проблему с преждевременной эякуляцией.

После поцелуев, объятий и лёгкой прелюдии Эмили сказала:

— Я дам тебе ещё одну ручную работу, чтобы ты не был таким чувствительным во время секса.

Она взяла тёплую мочалку и сделала мне ещё одну чудесную стимуляцию. Эмили, кажется, знала, когда я вот-вот кончу, и останавливалась, сжимая мой член и мягко оттягивая мошонку, пока позыв не спадал. На третий раз она позволила мне мощно излиться в мочалку.

Когда Эмили вернулась из ванной, она сказала:

— А теперь урок второй о девушках. Я научу тебя про точку G.

Эмили запрыгнула на кровать, лёжа на спине. Она взяла мою руку ладонью вверх, сжала её и вытянула средний палец, легко проскользнув им между своими губками. Её киска была горячей и влажной; я уловил аромат её возбуждения.

— Теперь двигай пальцем, как будто манишь меня к себе, — сказала она. — Там есть слегка шершавая область за лобковой костью — чувствуешь?

Я пошевелил пальцем и нащупал.

— Да, чувствую, — ответил я.

— Это моя точка G, — сказала она. — Она не так чувствительна, как клитор, но если ты заденешь её во время секса, это правда очень, очень приятно.

Вспомнив совет Лизы, я подумал: «Сейчас или никогда».

Я начал целовать внутреннюю сторону её бёдер, начиная от колен. Вверх по одной ноге и вниз по другой, я целовал, но не касался самой киски. Затем я поцеловал и лизнул внутреннюю сторону бёдер примерно в пятнадцати сантиметрах от её киски. Наконец, её киска стала моей целью.

Я раздвинул её губки большими пальцами и лизнул вверх-вниз по внутренней стороне обеих губ, затем несколько раз от низа до верха, отчего Эмили начала постанывать. Запах её сексуального возбуждения густо висел в воздухе.

Когда я начал лизать и посасывать её клитор, она застонала и начала дёргать бёдрами. Её смазка, которая текла медленно, как патока, превратилась в поток.

Я решил продолжать, пока один из нас не сдастся. Мышцы бёдер Эмили начали дрожать, затем я заметил, что мышцы её живота делают то же самое. В итоге её сопротивление лопнуло, и её бёдра крепко сжали мои уши, пока она перекатывалась от одного оргазма к другому, а я продолжал лизать и сосать.

— Хватит… Хватит… — выдохнула Эмили, и её бёдра отпустили мои уши. Она лежала, тяжело дыша, будто пробежала милю за четыре минуты.

Хотя мой язык почти онемел, а челюсть ныла, это стоило того, чтобы сексуально удовлетворить мою любимую Эмили.

Мой член в тот момент был твёрд, как рукоятка молотка. Не спрашивая, я вошёл в её влагалище и начал двигаться. Эмили посмотрела на меня с удивлением в глазах. Она начала двигаться в том же ритме.

В тот момент я понял, что моя проблема с преждевременной эякуляцией отступила, и я собирался извлечь из этого максимум. Я двигал бёдрами так, чтобы мой член был у входа в её киску, а затем медленно входил как можно глубже, упираясь во что-то, что она позже назвала шейкой матки. Я продолжал в устойчивом темпе.

Мы были горячими, потными, возбуждёнными и так сильно влюблёнными.

Эмили обхватила мои ягодицы ногами и обняла меня руками за спину — я чувствовал, как её ногти впиваются в меня, пока она двигала бёдрами навстречу, пытаясь довести себя до ещё одного оргазма.

Запах киски Эмили, её жар и смазка приближали меня к моему. Преждевременная эякуляция была последним, о чём я думал, когда мы с ней пережили сокрушительный оргазм. Я почувствовал, как её киска сжалась на моём члене, что спровоцировало меня изливаться снова и снова, пока не показалось, что я наполнил её до краёв.

Когда мы наконец отдышались, Эмили спросила:

— Что случилось?

— В смысле «что случилось»?

— Я имею в виду: «Вау! Что случилось с твоей мужской тревогой? »

— Не знаю, — ответил я. Я правда не думал об этом, прежде чем мы начали заниматься сексом.

Она поцеловала меня, а затем, зажав между ног салфетку, наполненную спермой, поковыляла в ванную.

Мы воспользовались биде и вернулись в постель. Ещё дважды мы занимались сексом, прежде чем заснуть от изнеможения.

— --

В воскресенье утром мы с Эмили лежали, прижавшись друг к другу под простынями. Я вошёл в неё сзади, мягко двигаясь туда-сюда, пока она сжимала мой член мышцами своей киски.

Лиза вошла в гостевую спальню и, увидев, чем мы заняты, сказала:

— Ой, простите, что прерываю. Заканчивайте. Завтрак будет через полчаса.

Эмили небрежно ответила:

— Хорошо, мама.

Когда Лиза выходила, она добавила:

— Не забудьте, вам нужно быть в аэропорту к полудню, чтобы лететь обратно в колледж.

— Ох, блин, — зевнула Эмили. — Мне так нравилось спать здесь с Майком.

После душа мы с Эмили присоединились к Джону и Лизе за завтраком. Я поблагодарил их за то, что позволили мне провести с Эмили самый незабываемый уик-энд Дня благодарения в моей жизни.

Лиза похлопала меня по плечу и сказала:

— Нам было приятно принимать тебя в гостях.

То, что произошло дальше, заставило меня почувствовать себя самым счастливым парнем в мире. Лиза сказала:

— Мы арендовали шале с двумя спальнями в Аспене на рождественские каникулы. Майкл, не хотели бы вы присоединиться к нам с Джоном и Эмили на неделю катания на лыжах?

— --

Это перевод рассказа Lucky Beyond Belief от автора Privates1stClass. Заранее выражаю благодарность за оценки и комментарии.