Как мать и дочь пережили унижение (Воспоминания о пережитом стыде). Инцест рассказы сын и мать

Всё началось с того, как мать-одиночка и её дочь, стремясь сэкономить на медицинских расходах, решили участвовать в бесплатном семинаре. Это и стало отправной точкой их унизительного опыта.

Полное освобождение от медицинских расходов было возможно только при условии, что они станут учебными пациентами. Не вчитавшись в детали, они подписали согласие, о чём позже пожалели, но отступать было некуда. Унизительные практические занятия начались в присутствии не только врачей и студентов-медиков, но даже преподавателей и сотрудников учреждения.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 1

Когда Мэгуми вернулась из начальной школы, в её дневнике я нашла сложенное объявление от школьной медсестры:

**«Уважаемые родители! Среди младших школьников растёт число случаев запоров. Приучайте детей завтракать и опорожнять кишечник дома утром»** — гласил крупный заголовок.

— У нас с Асукой та же проблема, она пошла в меня с этим запором, — сказала мама Асуки, подруги Мэгуми и нашей соседки. — На днях в школе будет семинар по этой теме, да ещё и бесплатный. Не хочешь сходить?

— Да, я видела объявление, — ответила я. — На этой неделе он для девочек младших классов и их мам. Может, запишусь?

— Говорят, приедут университетские преподаватели, и будет практика, — добавила она. — Я тоже страдаю запорами, давай запишемся вместе!

Мэгуми с раннего детства мучилась запорами, а с началом школы стало ещё хуже, и я беспокоилась. Школьная медсестра советовала пересмотреть питание, но, видимо, это наследственное, как у меня. Даже следуя рекомендациям, улучшений не было.

К тому же мы — неполная семья, и тратить много на врачей я не могу. Бесплатный семинар казался хорошей возможностью хоть немного помочь. Так мы с мамой Асуки решили пойти на семинар по запорам в школе.

— --

— Вы мама Мэгуми из 2-го класса, группа 1, верно? Подтверждаю ваше участие в завтрашнем семинаре, — позвонила школьная медсестра. — Я просила и маму Асуки, но напоминаю: будет практика, так что наденьте одежду, которую легко снимать и надевать.

Медсестра уточнила, что из-за тесноты в кабинете семинар проводят по две пары: мы с мамой Асуки записаны с 14:00 до 15:00 на часовое занятие.

В день семинара я, как было сказано, надела свободную футболку и расклёшенные брюки и отправилась в школу.

Мы пришли чуть раньше и ждали в коридоре у кабинета медсестры. Скоро должны были выйти те, кто был на предыдущем занятии. Вдруг появились преподаватели, которые будут проводить семинар. Их было немало: пять молодых мужчин — видимо, врачи-стажёры — и завуч школы. Заметив нас, они слегка поклонились и прошли в приёмную, вероятно, на перерыв до следующей группы.

Вскоре из кабинета вышли девочка и её мама, проходившие семинар до нас. Они выглядели странно: мама, стыдливо прикрывая лицо платком, крепко схватила дочку за руку и почти сбежала.

Мы с мамой Асуки переглянулись, гадая, что случилось, но спросить не решились.

— --

— Следующие, проходите! Мэгуми, Асука и их мамы, садитесь вот сюда, — пригласила медсестра.

В кабинете собирались использовать проектор: окна были занавешены тёмными шторами, и внутри было полутёмно. Рядом стояла кушетка для осмотров.

Первое, что я ощутила, войдя, — лёгкий неприятный запах. Его пытались заглушить креозотом, но всё же чувствовался слабый запах кала.

Я заметила, что мама Асуки тоже это уловила: мы обменялись взглядами и начали озираться, пытаясь понять, откуда он исходит. Но в полумраке трудно было разглядеть дальние углы. Подозрение вызывала ширма в глубине кабинета, и я слегка наклонилась, чтобы заглянуть за неё.

Тут медсестра встала между нами, загораживая обзор, и сказала:

— Так, практика начнётся после слайдов. Университетские преподаватели лично займутся вашими запорами, проводя процедуры по очереди.

Свет погас, и началась презентация на проекторе.

Объясняли общие сведения о запорах — ничего нового, я слышала это не раз, так что интерес быстро угас. Меня не покидало любопытство: что же скрывается за ширмой?

— --

Через 15 минут презентация закончилась, свет включили, и кабинет стал ярким, как днём. Вошли преподаватели, вернувшиеся с перерыва.

— Теперь мы покажем, как делать клизму девочкам с запорами и как помогать им с дефекацией, на практике, — объявила медсестра.

— Затем, поскольку мамы тоже страдают запорами, вы станете учебными пациентами. Стажёры сделают вам клизму, и вам окажут такую же помощь с дефекацией, как детям, — добавила она.

— Учебными пациентами?! — невольно воскликнула я.

Мама Асуки, сидевшая рядом, тихо прошептала:

— Это было на обороте анкеты. Там был пункт о согласии на участие в качестве учебного пациента. Ты же ставила галочки и подписывала?

Теперь я вспомнила: в анкете были пункты, и я проставила галочки везде, подписав документ. Но я не ожидала такого! Мне стало стыдно за свою невнимательность, но было уже поздно — отказаться невозможно.

— --

**Согласие на участие в качестве учебного пациента**:

Для подготовки врачей необходимо практиковаться на реальных пациентах. Мы просим вашего согласия на участие в практических занятиях. Ниже перечислены медицинские процедуры, которые будут проводиться. Просим вашего понимания и сотрудничества.

☑ Все медицинские процедуры бесплатны.

☑ Проверка наличия запора путём пальпации и визуального осмотра.

☑ Лечение запора медикаментозной принудительной дефекацией, наблюдение и помощь при дефекации.

☑ Устранение препятствий при использовании медикаментов.

☑ Контроль и управление физиологическими процессами.

☑ Присутствие ответственных лиц для предотвращения медицинских ошибок.

☑ Повторное участие в случае отсутствия результата.

Поставьте галочки напротив процедур, с которыми вы согласны, и подпишите.

Я обратила внимание только на первый пункт — бесплатность. Второй означал пальпацию живота, ректальный осмотр и использование анального зеркала. Третий — клизму с дефекацией в судно или подгузник. Четвёртый — дезинфекцию интимных зон, бритьё, катетеризацию мочевого пузыря и извлечение кала. Пятый — использование анальной пробки или уретрального катетера. Шестой — присутствие преподавателей. И последний — повторное участие, если эффект не достигнут.

Такое важное написали мелким шрифтом на обороте анкеты! Многие, как и я, наверняка не заметили. Та женщина, что выбежала, вероятно, тоже попалась на этом.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 2

— Мам, давай уже делай клизму, как всегда! — весело кричит моя дочь Мэгуми, пока я сижу, совершенно подавленная.

Мэгуми иногда получает клизмы, так что для неё это совершенно нормально, и она не испытывает никакого сопротивления.

— Мэгуми, значит, мама всегда так делает тебе клизму? — спрашивает медсестра.

— Ага! Вот так раздвигаешь ноги. Мама говорит, что, когда ей делают клизму, она тоже так лежит, — отвечает Мэгуми.

Я обычно ставила Мэгуми в позу, как для смены подгузника младенцу: поднимала ей ноги и делала клизму.

— Мама, Мэгуми уже большая, — вмешивается медсестра. — В следующий раз лучше класть её на левый бок. Всё-таки она девочка.

— А вас, мама, всегда так клизмуют? — добавляет она с лёгкой насмешкой.

— Ну, она была маленькой, поэтому так… Теперь буду класть на бок, — смущённо отвечаю я.

— --

Мэгуми ввели 20 мл лёгкой клизмы, а Асуке, поскольку она покрупнее, — 30 мл. Как сказали, современные школьники крупные, так что 30 мл для них нормально.

После введения нужно прижать анус пальцем и ждать от 3 до 10 минут. Асука, по словам её мамы, иногда пачкается, так что ей надели подгузник, как младенцу.

Для подросшей Асуки подгузник был явно стыдным. Сначала она сопротивлялась, но когда позывы усилились, ей стало не до того, и в итоге она сдалась и испражнилась в подгузник.

Мэгуми, привычная к клизмам, должна была использовать судно.

— Утиное судно! Я буду в него? — радостно спрашивает она.

Медсестра достала утиное судно из-за ширмы.

— Да, Мэгуми и другие девочки будут делать унчи в это, — отвечает она.

Вот оно, источник запаха за ширмой! Отходы убирали, но, видимо, что-то осталось, и лёгкий запах кала всё же витал в воздухе.

Мэгуми с восторгом уселась на утёнка. Её радостное испражнение выглядело мило, но мы с мамой Асуки были слишком ошарашены словами медсестры, чтобы умиляться.

— Мэгуми и *другие*… Это про нас?! — в ужасе шепчет мама Асуки.

Она подписала согласие, но явно не ожидала, что придётся делать клизму и испражняться на глазах у толпы. Её голос дрожал от тревоги.

— Только что зашёл директор школы, а завуч тут с самого начала… — добавляет она.

В согласии было указано присутствие ответственных лиц, так что ничего не поделаешь. Но быть увиденной людьми, с которыми постоянно встречаешься в школе, — это невероятно стыдно.

Когда подошла наша очередь, завуч демонстративно распахнул тёмные шторы на окнах. В комнату хлынул яркий солнечный свет.

Кушетка стояла прямо у окна — идеальная видимость! Неужели нас видно даже снаружи? Я молилась, чтобы мои опасения не подтвердились.

— --

— Начнём с мамы Мэгуми. В согласии вы отметили все пункты, так что будет полный курс, — объявляет медсестра.

— Это не еда, чтобы называть это полным курсом! Не хочу! — пытаюсь отшутиться, изображая протест.

Но мои слова игнорируют.

— Раз уж так, сделаем клизму в позе, о которой говорила Мэгуми, — продолжает медсестра.

Тут Мэгуми подхватывает:

— Мама тоже так делает, как я! Надо держать ноги и широко раздвигать!

После её слов мне не отвертеться. С тяжёлым сердцем я забираюсь на кушетку. Ложусь на спину, и медсестра подходит, чтобы стянуть мои расклёшенные брюки.

Остаюсь в одних розовых трусиках, но их тут же без колебаний стягивают и снимают через ноги.

Я понимаю, что для клизмы трусы нужно снять, но, как оказалось, это было не всё.

— Чтобы не испачкать, снимите и верх. И лифчик тоже, — командует медсестра.

— П-полностью голой?! — в шоке переспрашиваю я.

— Да, полностью, — отвечает она буднично.

Её лёгкость меня ошеломила, и я не нашла, что возразить.

Трусики аккуратно сложили и положили в корзину для одежды, но завуч достал их, развернул и начал внимательно разглядывать промежность.

— Ой, я перед этим была в туалете… Это моча! — торопливо объясняю я, заметив пятнышко.

Но это только усугубило ситуацию.

— Моча? Не пахнет… Может, намокла? — ухмыляется завуч, поднося трусики к носу и демонстративно нюхая.

Я готова была провалиться сквозь землю, но это было не всё.

Сама о себе так говорить не люблю, но я довольно волосатая. Кто же знал, что так обернётся? Я не готовилась и не ухаживала за зоной бикини.

И тут Мэгуми снова вмешивается, обращаясь к медсестре:

— Мамин анус не видно! Смотри, сколько волос!

— Верно, давай сделаем, как у тебя, чтобы всё было видно, — подхватывает медсестра.

— Ага, мама, пусть тебе тоже сделают чисто, как мне! — добавляет Мэгуми.

После такого мне остаётся только покориться.

— П-простите за беспокойство… Не могли бы вы побрить только то, что мешает клизме? — прошу я.

Бритьё началось, но в итоге сбрили не только вокруг ануса, но и всё влагалище — я стала совершенно гладкой.

Заодно, ради практики, мне ввели уретральный катетер — трубку от мочеиспускательного канала до мочевого пузыря.

— --

— Для клизмы маме Мэгуми мы используем стеклянный шприц с 200 мл глицеринового раствора, — объявляет медсестра.

— Вам сразу захочется испражниться, но мы вставим пробку, так что придётся потерпеть, — добавляет она.

— Примите позу младенца, пожалуйста.

Я, как Мэгуми обычно, легла в позу для смены подгузника. На себе это оказалось невероятно стыдно.

Медсестра нарочно заговорила со мной, как с младенцем:

— Какая большая малышка! Сейчас будем делать клизмочку!

— Поднимем ножки, вот так, высоко-высоко!

Да, волосы сбрили, и я, наверное, похожа на большого младенца, но зачем говорить таким тоном?

— Вставляем! Открой ротик, вот так, расслабься, умница, умница!

— Готово! Не выталкивай сразу, нельзя!

После клизмы мне вставили анальную пробку и разрешили слезть с кушетки. Я села на стул рядом, и пробка под моим весом полностью закупорила анус.

Пока я терпела позывы, клизму начали делать маме Асуки.

Сидя, я посмотрела в окно и заметила, что оно выходит во внутренний двор, напротив которого, на втором этаже, находится аудиовизуальная комната.

— Там кто-то был! Если мы видим отсюда, значит, и оттуда видно, да? — спрашиваю я.

— После обеда аудиовизуальную комнату не используют. Вам показалось, — отвечает завуч.

Но я точно видела силуэт и не поверила ему. В той комнате есть видеокамеры с зумом и другое оборудование, а свет там и без того яркий. Открытие штор перед практикой тоже показалось подозрительным.

Я, непрофессионал, понимаю, что оттуда легко можно снимать происходящее в кабинете.

Но я голая, и пойти проверить не могу. Остаётся только надеяться, что этот унизительный семинар скорее закончится.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 3

— Мама Асуки, вы тоже на полный курс! В этой школе многие мамы выбирают полный курс. Предыдущая пара тоже, — говорит медсестра.

Как и ожидалось, мать и дочь, что были до нас, тоже прошли через клизму. Конечно, если заманивать бесплатным семинаром, пользуясь проблемой запоров, многие запишутся.

— Сначала проведём ректальный осмотр, чтобы оценить степень запора. Пожалуйста, повернитесь попой сюда и лягте на кушетку лицом вниз, — просит медсестра.

Пышные ягодицы мамы Асуки прикрывала чуть длинноватая плиссированная юбка, но, как только она легла, юбку тут же задрали.

Под ней оказался маленький стринг, врезавшийся в кожу. Его демонстративно стянули, и в центре ягодиц робко показался анус.

По итогам ректального осмотра выяснилось, что кал у неё затвердел и закупорил анус, так что решено было провести извлечение кала.

Чтобы стажёры получили опыт, каждому велели извлечь по одному куску кала. Пятеро стажёров — значит, пять раз пальцы будут засовывать в анус, выскрёбывая кал.

— Не-е-ет! Не так глубоко, пожалуйста! — кричит мама Асуки.

Хотя она и согласилась быть учебным пациентом, ей было тяжело терпеть это унижение, и она едва сдерживала слёзы.

Со стороны казалось, что это не просто извлечение кала, а стимуляция точки G или зоны портчио через стенку прямой кишки.

Вскоре из её влагалища начали капать выделения. Медсестра, заметив это, тут же вытерла их салфеткой.

— Ой, простите, я не хотела… — смущённо бормочет мама Асуки.

Она только после вытирания поняла, что выделяет жидкость. Ей было стыдно, лицо покраснело, но остановить это она не могла.

Выделения продолжались независимо от её воли, и в итоге её пышные ягодицы начали двигаться в такт пальцам стажёра.

— После клизмы маме Асуки наденем подгузник, как её дочери. Это необходимо для ухода при дефекации, так что стажёры, внимательно практикуйтесь, — говорит медсестра, доставая взрослый подгузник.

— У мамы подгузник с Китти! Асука тоже такой хотела! Классно, мама… — восклицает Асука.

Подгузник взрослый, но женский, поэтому слегка маловат, а на обложке — узор с Китти.

— Асука, ты тоже такой хотела? В следующий раз попросим. А сегодня потерпи, вместо тебя мама станет малышкой и наденет подгузник с Китти, — отвечает медсестра.

Когда дочь говорит «классно», взрослой женщине трудно отказать. Мама Асуки покорно отдаётся в руки стажёров.

К подгузнику прилагается взрослая соска. Она выглядит мило, но на деле это кляп, и с ней невозможно говорить внятно.

— Нго… Го-го-го… Нго-го-го! — мычит мама Асуки.

— --

Мама Асуки закончила с подгузником и слезла с кушетки. Я знала, что теперь моя очередь. Позывы достигли предела, но мысль о пункте в согласии про «наблюдение за дефекацией» заставляла мои ноги дрожать.

Пока я собиралась с духом, медсестра снова достала из-за ширмы утиное судно и поставила его на кушетку.

— На кушетке?! — в ужасе спрашиваю я.

— Мэгуми же так делала. Те, кто отметил наблюдение за дефекацией, испражняются на виду у всех. Взрослые тоже. Давай, забирайся, — отвечает медсестра.

Мэгуми ещё мало стесняется, и ей веселее сидеть на утёнке, чем переживать стыд за дефекацию. Она не против, что на неё смотрят. Но для меня это было не так просто.

Однако, несмотря на мои чувства, Мэгуми, как ни в чём не бывало, радостно продолжает:

— Ух ты, мама тоже будет на утёнке, как я! Давай скорее, я посмотрю!

В итоге, скорее исполняя желание Мэгуми, чем следуя указаниям медсестры, я забралась на утёнок.

Когда я села на детское судно, оказалось, что взрослому нужно чуть приподнять бёдра, чтобы ничего не пролилось. Защита спереди не помогала, и моё влагалище оказалось на виду.

— Так же всё видно из аудиовизуальной комнаты! Закройте шторы, пожалуйста! — умоляю я.

— Я же сказала, там никого нет. И для наблюдения за дефекацией нужно светло, так что повернём судно сюда, — отвечает медсестра.

Я попросила закрыть шторы, но откуда ни возьмись появился завуч и переставил судно лицом к окну.

— А, точно! Запах кала может беспокоить, так что откроем окно, — добавляет он.

Моя просьба обернулась против меня: завуч распахнул окно, и теперь всё внутри было видно снаружи.

Испражняться с раздвинутыми ногами лицом к окну — это ненормально, но позывы были на пределе, и я нехотя попросила снять пробку и катетер.

— Возможность увидеть дефекацию женщины вживую выпадает нечасто. Поблагодарим учебного пациента и будем смотреть внимательно, — говорит медсестра.

Преподаватели и стажёры уставились на мою промежность снизу. Мне было невыносимо стыдно, но я решила, что это ради обучения стажёров, и испражнилась в судно.

— --

— Нго… Го-го-го… — мычу я, заканчивая.

Теперь очередь мамы Асуки. Она уже давно пыталась что-то сказать, но из-за соски ничего не разобрать.

— Мамочка-малышка что-то говорит. Асука, знаешь, что она хочет? — спрашивает медсестра.

— Угу-гу-гу… Бо-бо-бо… — мычит мама Асуки.

— Она говорит, что уже сделала унчи в подгузник! Смотри, он весь распух! — объясняет Асука.

Пока я долго испражнялась, мама Асуки не выдержала и сходила в подгузник. Она со слезами на глазах пыталась объяснить это дочери.

— Теперь поменяем подгузник. Все, соберитесь вокруг кушетки и смотрите внимательно, — командует медсестра.

Когда подгузник сняли, открылась куча кала, и едкий запах заполнил комнату.

Стажёры, зажимая носы, отшатнулись. Мама Асуки виновато опустила глаза.

— Простите за запах… Простите… — бормочет она.

Женщины едят ту же еду, что и все, и кал у всех пахнет одинаково. Но мама Асуки отчаянно извиняется.

— Анус нужно тщательно вытереть салфеткой. Особенно у женщин: если останутся следы кала, бактерии могут вызвать воспаление, — говорит медсестра.

Стажёр попытался быстро закончить, но медсестра проверила салфетку — на ней остались коричневые следы.

— Ещё не чисто. Переделайте, — говорит она.

— В этой позе анус плохо видно, трудно вытирать… — жалуется стажёр.

Получив замечание, он начал придираться к позе, и в итоге маму Асуки поставили в позу мангури-гаэси (ноги за головой).

Из-за её пышной фигуры одной позы было мало, и ягодицы пришлось раздвинуть в стороны. Это сделали завуч и директор, держа её с двух сторон, что только усилило её стыд.

— Надо хорошо раздвинуть, чтобы вытерли как следует. Поможем, — говорит завуч.

— Не-е-ет! Директор, завуч, не раздвигайте там… Это так стыдно! — кричит она.

Стажёры по очереди тренировались очищать анус. Они медленно и тщательно вытирали складки ануса, а некоторые даже задевали влагалище.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 4

В конце для всех участников проводится проверка остаточного кала с помощью анального зеркала. Для Мэгуми и Асуки используют тонкое детское зеркало.

— Мам, у вас такое большое! Так сильно растягивается! — удивляется Мэгуми.

Для нас, взрослых, используют трёхстворчатое зеркало с широким отверстием, чтобы лучше видеть прямую кишку.

— Когда у Мэгуми попа вырастет, тоже такое будем использовать. А пока терпи с маленьким, — говорит медсестра.

Проверку проводят по парам — мать и дочь — на кушетке, лёжа на спине в литотомической позе, с ногами, согнутыми над животом. Завуч снова велел повернуться ногами к окну, чтобы было светлее.

Для лучшей видимости под поясницу подкладывают подушку, а ягодицы нужно раздвинуть руками, обнажая анус.

Позже я узнала, что нас нарочно ставили рядом, чтобы сравнить влагалища матери и дочери. Если лица похожи из-за родства, то, видимо, и влагалища тоже. Они проверяли это.

— У Мэгуми в попе нет унчи, чисто! Сдано! — объявляет медсестра.

— Ура, чисто! Классно! — радуется Мэгуми.

Асуку с мамой проверяют так же.

— Асука тоже чистая! Сто баллов из ста! — говорят ей.

— Без унчи так хорошо! Хочу ещё раз! — восклицает Асука.

Дети такие наивные. А я уже сыта по горло.

— Теперь мамы! Раздвигайте сильнее, показывайте анус! — командует медсестра.

Мама Асуки замешкалась от стыда, и ей на ягодицы наклеили ленту, чтобы принудительно раскрыть анус.

Я знала, что снимать ленту больно, поэтому, как велели, раздвинула ягодицы до неприличия, обнажив анус.

В него вставили трёхстворчатое зеркало и медленно раскрыли до максимума.

— Не-е-ет! Не так широко, пожалуйста! Это слишком, не могу! — кричу я.

Четыре сантиметра — мой предел, но и этого более чем достаточно. В солнечном свете, наверное, даже из аудиовизуальной комнаты видно всё до глубины.

Я думала, что после этого кошмар закончится, и это придавало сил терпеть. Но мои надежды рухнули.

— Хм, у мамы Асуки всё чисто, а у мамы Мэгуми в глубине остался кал, — говорит медсестра.

— Как так?! Я же всё сделала! — в отчаянии протестую я.

— Если стесняться и не тужиться как следует, так и бывает. Удивительно, но у красивых женщин это часто случается — они сдерживаются, — объясняет она.

— Похоже, мама Мэгуми такая же. В любом случае — не сдано. Согласно согласию, вам предстоит повторный курс, — добавляет она.

— Чтооо?! Не-е-ет! — кричу я.

Худший исход.

— Пожалуйста, сделайте клизму ещё раз! Я выдавлю всё, обещаю! Если не выйдет, делайте извлечение кала! Выскребите его пальцами, умоляю! — в панике прошу я, лишь бы избежать повторного курса.

Но меня никто не слушает. Как только время вышло, университетские преподаватели, завуч и директор торопливо уходят.

Ничего не поделать. Мы привели себя в порядок и вышли из кабинета. В коридоре ждала следующая пара мать-дочь — всё как с нами.

Они сразу спросили, что там делали, увидев использованные клизменные шприцы, брошенные в ведро у кушетки.

Всё было очевидно, но я не могла выдавить: «Нас тут клизмовали». После такого унижения в пропахшем калом кабинете хотелось только одного — сбежать как можно дальше.

Мы ничего не ответили, прикрыли лица и бросились прочь.

— --

Через некоторое время пришло уведомление о повторном курсе. Две пары из младших классов не сдали, и нам велели явиться на дополнительный семинар в указанное медучреждение в эти выходные.

Повторный курс — это совместная ответственность, так что присутствие матери и дочери обязательно.

В тревоге я спросила у другой мамы, которая уже проходила повторный курс, что там было. Она не вдавалась в подробности, сказав лишь, что это было ещё стыднее, чем в первый раз.

Ещё стыднее, чем тот кошмар?! Я решила написать в заявке, что не хочу участвовать, и отправить её обратно.

Роясь в конверте за заявкой, я нашла несколько фотографий и ахнула: на них мы с Мэгуми, голые, с раздвинутыми ногами.

— Что это?! Мой анус… Всё видно, даже кал! — в ужасе шепчу я.

На снимке в моём анусе виден кал. Это явно сделано во время проверки зеркалом, причём сверху — скорее всего, из аудиовизуальной комнаты.

На фото аккуратно приклеены таблички: «Ученица: 2-й класс, группа 1, Мэгуми Сираиси» и «Мать: Нахоко Сираиси, 31 год».

Лица и таблички чётко видны. На другой фотографии под заголовком «Сравнение влагалищ 7-летней дочери и 31-летней матери» увеличенные изображения влагалищ Мэгуми и моего были выставлены рядом.

Это называлось «доказательства». В письме сказано: если хочу, чтобы снимки уничтожили, я обязана пройти повторный курс. Я, взрослая, могу вытерпеть, но фото обнажённой дочери нельзя оставлять. Пришлось согласиться.

Я поставила кружок в графе «Участвуем с ребёнком» и отправила заявку.

Второй парой на повторном курсе были Сёити, председатель класса, и его мама. Мама председателя 2-го класса, группы 1 — это Риэко, местная знаменитость, победительница конкурса красоты.

— Риэко страдает запорами? Она такая стройная, может, из-за диет переусердствовала? Но это не главное — семинар ведь для матерей и дочерей. Почему там мальчик? — удивилась я.

Оказалось, Сёити не прошёл семинар для мальчиков, который проводили раньше. Повторный курс решили объединить с нашим, и тут возникла проблема.

Пусть он и маленький, но клизменный семинар вместе с мальчиком — это слишком. К тому же Мэгуми нравится Сёити. Я уже полна тревоги, думая, что будет дальше.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 5

Повторный курс был назначен на пятницу в 13:00. Место проведения — университетская больница, где работают преподаватели, проводившие прошлый семинар.

Чтобы успеть к назначенному времени, мы с семьёй Риэко отправились в больницу вместе. По прибытии нас сразу проводили в лекционный зал.

Зал был амфитеатром, в центре — доска, а перед ней два больших диагностических стола.

— Неужели на них? — невольно шепчу я Риэко.

— Похоже, да, — отвечает она. — Я узнала от другой мамы, что нас сделают объектами для практики студентов.

— Мне она тоже не рассказала подробностей, стеснялась. Но, похоже, так и есть, — вздыхаю я.

Когда мы пришли, студенты начали подготовку к занятию.

Включили проектор, и на экране крупно высветилось: «Практика по клизмам». Я обречённо опустила голову.

— Не то что в школьном медкабинете — тут прямо в лоб! — говорю я.

— Клизма — это же полноценный метод лечения. Наверняка такие практики регулярно проводят, — отвечает Риэко.

Но восхищаться некогда. В зале около 40 студентов — парней и девушек. Мысль, что сейчас перед ними мне будут делать клизму, даже ради науки, сводит с ума.

— Представляем учебных пациентов, участвующих в нашей практике: Мэгуми Сираиси, 7 лет, и её мама Нахоко, 31 год; Сёити Кимадзима, 7 лет, и его мама Риэко, 30 лет, — объявляет преподаватель.

— Риэко Кимадзима — победительница конкурса красоты. У неё идеальная фигура, но почему она страдает запорами? Мы сделаем ей клизму, принудительно возьмём кал, проанализируем его состав и выясним причину, — добавляет он.

Зачем упоминать конкурс красоты? Но, конечно, после этих слов сонливость у студентов-мужчин как рукой сняло.

— На маме Мэгуми, Нахоко, мы испытаем новый клизменный раствор с длительным периодом полураспада, разработанный фармкомпанией, — продолжает преподаватель.

— С длительным периодом полураспада? — в ужасе переспрашиваю я.

— Обычный раствор вызывает дефекацию через 5 минут, но этот удерживает позывы до 30 минут, прежде чем начнётся дефекация. Его разрабатывали не столько для лечения, сколько для воспитания, — объясняет он.

— В-воспитательный раствор?! Не-е-ет, 30 минут мучений — это ужасно! — кричу я.

— Это зависит от индивидуальных особенностей, поэтому мы и хотим собрать данные, испытав его на Нахоко, — отвечает он.

Клизмы для воспитания применялись с давних времён, особенно эффективно для женщин с сильным чувством стыда. Судя по всему, спрос на такие растворы всё ещё есть, и их разработка продолжается втайне.

— --

— Учебные пациенты, готовьтесь, проходите сюда, — зовут нас.

Нас отвели за ширму и велели раздеться. Для клизмы это, конечно, логично, но я не думала, что придётся раздеваться догола.

— П-полностью голыми? — спрашиваю я.

— Да, полностью. Здесь учебные пациенты по умолчанию голые. Одежда запрещена до особых указаний. Это больница, стесняться нечего, — отвечает медсестра.

Очень даже есть чего! Мы не актрисы взрослого кино и не стриптизёрши — обычные люди!

— Мэгуми, какие классные трусики! Пикачу! Посмотри на мои — Кирби! — хвастается Сёити.

— Розовый Кирби, милый! Мам, посмотри на трусики Сёити! — радуется Мэгуми.

Некоторое время они хвастались друг другу трусами, но Мэгуми вела себя странно. Обычно она быстро снимает трусы и убегает, а тут медлит.

— Сёити, отвернись, я трусы снимаю… — просит она.

Перед взрослыми ей всё равно, но перед Сёити, к которому она неравнодушна, ей стыдно.

— Мамы, давайте тоже, за детьми! — подгоняет медсестра.

Легко сказать «за детьми». Мне безумно стыдно, но отступать некуда.

С трудом заставив себя раздеться, я прикрыла грудь и влагалище руками и осторожно пошла к столу.

— Мы сейчас будем тщательно осматривать ваше влагалище, так что уберите руки и ложитесь на спину, — строго говорит медсестра, подходя к столу.

Она силой отводит наши руки и приказывает лечь.

Когда я убрала руки, раздался гул удивления: «Ооо! » Думаю, это не обо мне, а о наготе Риэко.

У Риэко тело как у модели из журнала — идеально пропорциональное. Неудивительно, что мужчины ахнули.

В зависимости от состояния пациентов нам четверым назначили разные позы для клизмы.

Мэгуми — классическая поза на левом боку. Сёити положили, как младенца для смены подгузника, задрав ноги, так что его маленький пенис оказался на виду.

Риэко заставили встать на четвереньки, а затем принять позу с опущенной грудью и коленями — позу, которую женщины ненавидят.

Но самая стыдная поза, кажется, досталась мне. Меня связали в позе лотоса — говорят, это самая унизительная из верёвочных техник — и опрокинули назад, так что оба отверстия, спереди и сзади, оказались полностью открыты.

— Не-е-ет! Почему только мне так?! Это слишком стыдно! — кричу я.

— Женщины стесняются, но это стандартная поза для проктологических осмотров. Ничего особенного, — успокаивает медсестра.

— Риэко, попа опускается! Держите её выше! — добавляет она.

Риэко тоже стыдно, и она пытается округлить спину, чтобы скрыть задранную попу, но её тут же заставляют прогнуться и выпятить ягодицы.

— --

— Если сзади плохо видно, подходите ближе! — объявляет преподаватель.

Под ярким светом софитов самые интимные части моего тела оказались выставлены напоказ перед студентами.

— У взрослых женщин густые лобковые волосы могут быть негигиеничны. Бактерии — это проблема, так что перед клизмой мы бреем, — объясняет преподаватель.

— Всегда перед клизмой бреют? — спрашивает студент.

— Клизма, бритьё и катетеризация — это «тройной комплект». При поступлении в больницу для операции их делают сразу. После этого большинство женщин становятся послушными, — отвечает он.

Оказывается, до сих пор строптивых пациенток укрощают клизмами и заставляют испражняться на глазах у всех. Преподаватель подробно объясняет это студентам.

— На табличке у кровати заранее пишут: «После каждого приёма пищи — глицериновая клизма, фиксировать состояние дефекации и характеристики испражнений в карте», — продолжает он.

— Если поступает высокомерная женщина, её нарочно кладут в смешанную палату и вешают табличку так, чтобы все видели.

— Соседи по палате и посетители узнают, что ей трижды в день делают клизму.

— Бритьё, клизму и дефекацию проводят прямо на кровати. Сквозь тонкую штору всё слышно и пахнет. Иногда штору нарочно приоткрывают, чтобы усилить стыд.

— Если женщина испачкает пижаму или простыню во время дефекации, её в наказание раздевают догола, снова делают клизму и ставят в коридоре. После этого даже самая надменная сдаётся.

Я подумала, что такие разговоры сейчас неуместны, но, похоже, это адресовано и нам.

— Если мы испачкаем, с нами так же? — спрашиваю я.

— Именно. С трубкой ирригатора в анусе, держа в руках жестяные вёдра, будете стоять в коридоре, — отвечает преподаватель.

— Вёдра с клизменной жидкостью? — уточняю я.

— Точно! Наполнены до краёв. Когда руки устанут, жидкость переливают в ирригатор для высоконапорной клизмы. Когда живот начнёт болеть, разрешают испражниться в ведро.

— Но если в ведро, разве это не замкнутый круг? — спрашиваю я.

— Верно. Это наказание, так что легко не будет. Представьте: стоите с ведром, полным своего кала, пока вам делают клизму.

— Не-е-ет! Это ужасно, я не хочу! — кричу я.

— Вот именно. Поэтому сотрудничайте как следует, — заключает он.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 6

— Теперь по порядку номеров присутствия: будем проводить бритьё пациентам. Проходите сюда, — объявляет преподаватель.

— Выбирайте, кого хотите побрить, но не сбривайте всё — оставьте для следующего, — добавляет он.

Я и Риэко стали объектами для бритья лобков, но почему-то за Риэко выстроилась длинная очередь студентов.

Почти все они были парнями, и из-за толпы девушки-студентки пришли ко мне.

Риэко брили с такой тщательностью, что это выглядело преувеличенно: парни раздвигали её малые половые губы, обнажая клитор, и сбривали каждый волосок.

Мои же волосы брили девушки, и они, стараясь не касаться чувствительных зон вроде клитора, делали всё быстро и поверхностно.

Риэко — победительница конкурса красоты, так что это, конечно, ожидаемо. Но у меня ведь тоже большая грудь и тонкая талия! В тот момент я почувствовала стыд совсем другого рода.

— Не только маме Сёити, но и моей маме побрейте волосы, чтобы она стала как девочка, как я! — вдруг говорит Мэгуми студентам-парням.

— Точно, у мамы Мэгуми много волос вокруг ануса, это займёт время. Надо разделить работу, — подхватывает студент.

— Я раздвину ягодицы, а вы брейте волосы вокруг ануса, — предлагает другой.

Связанная в позе лотоса, я не могла пошевелиться. Пальцы студентов по очереди касались моего ануса, и я невольно начала покачивать бёдрами.

— Нахоко, не двигайтесь, это важное место. Если случайно порежем, будет беда, — говорит студент.

— П-простите… Когда там трогают, я не могу… — бормочу я.

Я старалась скрыть, что мне чувствительно, но это был предел.

— Вытрите вагинальные выделения, — говорит преподаватель. — У некоторых пациенток во время бритья они появляются, так что держите салфетки наготове.

— --

— После бритья переходим к ректальному осмотру. Нанесите лубрикант, чтобы облегчить введение трубки клизмы, слегка помассируйте анус пальцем, вставьте его и проверьте состояние кала, — объясняет преподаватель.

— Для маленьких детей, как Мэгуми и Сёити, используйте мизинец. Для взрослых женщин лучше указательный палец, — добавляет он.

— Мам, мне страшно! — вдруг заплакал Сёити.

Похоже, ректальный осмотр для него в новинку, и он начал капризничать, как только палец студента коснулся его ануса.

— Сёити, всё хорошо, это быстро закончится. Открой рот пошире и дыши ртом, — успокаивает Риэко.

Она, похоже, опытная и знает, как расслабить ягодицы, умело утешая сына.

— Я тоже не хочу! Пальцем в попу — это противно! — начинает капризничать и Мэгуми, глядя на Сёити.

Обычно она не против, но если Мэгуми заупрямится, её не сдвинуть с места — я это знаю.

— Так не пойдёт, Мэгуми, это важный осмотр, — говорит преподаватель.

— Прошу вас, она, если заупрямится, не послушается, — вмешиваюсь я. — Пожалуйста, сделайте это мне вместо неё, я выдержу за двоих!

— Раз мама так говорит, ничего не поделаешь. Группы 1 и 2, проводите ректальный осмотр на Нахоко, — соглашается преподаватель.

Теперь в мой анус будут засовывать пальцы 20 человек. Ради Мэгуми я должна терпеть.

— Преподаватель, анус уже сильно расслабился. Можно второй группе вместо осмотра провести извлечение кала? — спрашивает студент.

— И-извлечение кала?! — в ужасе переспрашиваю я.

— Нахоко, не пугайтесь. При упорных запорах извлечение кала — обычная практика. Давайте сделаем, — успокаивает преподаватель.

Студент нанёс вазелин на указательный палец и глубоко вставил его в мой анус.

Ощущение, как шарят в прямой кишке, было странным, и, к моему стыду, мне это немного нравилось.

— Если кал слишком твёрдый и указательным пальцем его не раздробить, добавьте средний. У взрослой женщины два пальца войдут, — говорит преподаватель.

Ну зачем так легко об этом говорить?! Поймите, каково мне, когда два пальца засовывают внутрь и сгибают там! Я же говорила, что это вызывает странные ощущения, и я невольно начинаю стонать.

— А-а… Там… Не надо… — выдыхаю я.

— Ого, да она же кайфует! Уже во время бритья так было, а теперь что, от ануса кончить может? — насмехается студентка.

Я же предупреждала! Мне так стыдно, просто слов нет.

— У некоторых женщин анус — эрогенная зона. Раз уж так, попробуйте, — предлагает преподаватель.

— Н-не надо пробовать! А-а-а… Я… Кажется, сейчас кончу! — кричу я.

Женщины знают, где чувствительно. Студентки так ловко игрались с моим анусом, что в итоге довели меня до оргазма.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 7

— Предварительные процедуры закончены, переходим к клизмам. Все сразу делать не будут, так что каждая группа выберет представителя. Для детей используем лёгкие клизмы, — объявляет преподаватель.

Вот и настал момент клизмы. Перед нами выложены инструменты: для наглядности, видимо, среди них есть даже огромный латунный шприц, которого я раньше не видела.

— Для Риэко используйте стеклянный шприц на 200 мл с глицерином, — продолжает преподаватель.

— У Нахоко кал затвердел, так что ей сделаем высоконапорную клизму на 1 литр, — добавляет он.

Почему именно мне долгая высоконапорная клизма?! Я не хочу торчать в таком виде дольше, чем нужно, но, как обычно, мои желания никого не волнуют.

Голые люди от 7 до 31 года — мужчины и женщины — получают клизмы в ярко освещённом лекционном зале на глазах у 40 человек. Это просто немыслимая картина.

— Клизмы часто вызывают стыд и сопротивление, но это полноценная медицинская процедура. Поэтому важно объяснить её необходимость и добиться, чтобы пациент сам попросил о клизме, — говорит преподаватель.

— Это обязательно? Мы же в больнице, можно и без просьб пациентов, — спрашивает студент.

— Раньше пациенты беспрекословно подчинялись врачам и медсёстрам, но теперь многие жалуются, особенно женщины, когда их заставляют делать что-то стыдное, — отвечает преподаватель. — Поэтому мы заставляем их чётко просить клизму и записываем это как доказательство на случай споров.

Больница, чтобы избежать проблем, делает вид, что пациент сам захотел клизму. Проще говоря, это «просьба о клизме».

— Поднесите микрофон к Нахоко, пусть ясно скажет о клизме, — командует преподаватель.

— П-просить клизму?! — в ужасе бормочу я.

— Иначе будете так и торчать с голой попой. По-моему, это куда стыднее, — отрезает он.

Он прав. Если я буду упрямиться, унижение только усилится. Пришлось сдаться.

— У меня запор, пожалуйста, сделайте клизму, чтобы принудительно вывести кал, — говорю я.

— Конкретизируйте, какую именно клизму вы хотите, — требует преподаватель.

— Кал твёрдый, так что прошу высоконапорную клизму на 1 литр, — добавляю я.

— Что нужно, чтобы кал стал мягче? — продолжает он.

— Медленно вводить раствор через анус, — отвечаю я.

— Верно. Также помогает массировать нижнюю часть живота или поднять ягодицы выше головы, — поясняет он.

— Ягодицы выше головы? — переспрашиваю я.

— Это называется поза мангури-гаэси. В позе связанного лотоса её легко принять, так давайте попробуем, — говорит он.

— Не-е-ет! Связанный лотос и так стыдно, а мангури-гаэси — это слишком! — кричу я.

Студентка рядом, увидев позу, в которую меня ставят, в шоке:

— Преподаватель, всё полностью видно! Заставлять женщин-пациенток принимать такую позу — это перебор!

— Важно обеспечить хороший обзор для точного лечения. Стыд тут не повод для послаблений, — отвечает он.

Моя попа задрана к потолку, и, поскольку я выбрита, как сказала студентка, влагалище и всё остальное полностью открыты.

— Всё готово, начинайте клизму, вливайте от души! — командует преподаватель.

Почти одновременно началась процедура, и литр клизменной жидкости хлынул в мои кишки.

— А-а-а! Я же просила медленно! — кричу я.

— --

— Практика клизмы включает и участие студентов. Каждый раз мы просим одного представителя. Кто сегодня будет дежурным по клизме? Выходите вперёд, — говорит преподаватель.

В зале, где только что стоял гул, наступила тишина. Похоже, среди студентов есть тот, кто получит клизму вместе с нами.

Я заметила, что клизменных наборов было на один больше, чем нужно, и это показалось странным.

Вдруг из первого ряда поднялась девушка-студентка. Она мельком взглянула на меня, смущённо опустила глаза — красивая, с утончёнными чертами лица.

На её бейдже было написано: Харуми Уэнума.

— Я дежурная по клизме, Харуми, четвёртый курс медицинского факультета. Прошу, — говорит она.

Похоже, дежурство было заранее определено. Она отвечает спокойно, но её тело слегка дрожит от волнения.

— Харуми, готовьтесь к клизме, проходите сюда, — зовёт преподаватель.

Хотя это и было решено, слово «клизма» заставило Харуми замяться. Ей явно стыдно.

— Парни, поднимите ящик для дежурного по клизме на стол. Он тяжёлый, берите вчетвером, — командует преподаватель.

— Т-только не это… — бормочет Харуми.

— Что такое, Харуми? Ящик для дежурного по клизме — общеизвестная вещь. Его даже в фильмах для взрослых используют, — говорит преподаватель.

— Да, я видела, как его используют, но… — отвечает она.

— Тогда знаешь, как это работает. Снимай халат и заходи, — настаивает он.

Я впервые узнала о ящике для дежурного по клизме. Это толстый деревянный короб, похожий на разделочную доску, с отверстиями для головы и конечностей сверху и открытой передней частью.

Встав в него с разведёнными в форме буквы М ногами, дежурный по клизме оказывается полностью обездвижен, с открытым влагалищем.

Харуми нерешительно снимает халат. Её пышное тело мелькает в белом бельё. Судя по всему, зная о дежурстве, она надела одноразовые трусики.

— Парни, помогите ей. Трусики срежем после фиксации, так что пока оставьте их и поместите её в ящик, — говорит преподаватель.

Как было сказано, парни подхватили Харуми и усадили её в ящик.

— Преподаватель, Харуми зафиксирована. Срезаем трусики и открываем? — спрашивает студент.

— Не-е-ет, это слишком стыдно! — кричит Харуми.

— Ты учишься медицине, что за разговоры? Посмотри на детей рядом — они послушно всё делают. Открывайте! — командует преподаватель.

— А-а-а! Не смотрите! — умоляет она.

Но, конечно, на её интимные зоны все пялятся. В медицине осмотр больного места — норма, и при необходимости проводят пальпацию.

— Все студентки нашего университета хотя бы раз до выпуска становятся дежурными по клизме. Теперь проведите осмотр и пальпацию Харуми по очереди, — говорит преподаватель.

Поскольку у Харуми подтверждён сексуальный опыт, осмотр включает влагалищно-ректальную диагностику. Парни по очереди вставляют указательный палец во влагалище, а средний — в прямую кишку, проверяя на аномалии.

— Преподаватель, с влагалищем всё нормально, но в прямой кишке кал, и палец не проходит глубже, — докладывает студент.

— Для этого и нужна клизма. Похоже, Харуми нарочно накопила кал, — говорит преподаватель.

— Н-нет, это не так! Просто запор… — оправдывается она.

— Что делают при запоре, Харуми? Как с учебными пациентами, верно? Пора тебе самой почувствовать себя пациентом, — продолжает он.

Преподаватель задаёт ей вопрос:

— Что делают женщинам перед влагалищно-ректальным осмотром?

— Клизму, чтобы опорожнить прямую кишку, — отвечает Харуми.

— Точно. Всегда проверяйте состояние кишечника пациенток гинекологии. Лучше сходить в туалет заранее, чем получать клизму на смотровом столе, правда? — спрашивает он.

— Д-да… Это моя вина, что не предупредила. Я приму клизму в ящике, — говорит она.

— Ты знаешь, что клизма в ящике — это тяжело? — уточняет преподаватель.

— Знаю… Это публичная клизма, — отвечает она.

— Мы поставим ящик на тележку и прокатим по территории кампуса, пока тебе делают клизму. Держись до конца! — говорит он.

Публичная клизма — знаменитое событие университетской больницы. В анус вставляют трубку, и из бутылки ирригатора медленно капает глицериновый раствор.

Кампус большой, круг составляет около километра, а это 20 минут. Если случится конфуз, будет беда.

Дежурный по клизме это знает и изо всех сил старается сдержаться, пока не вернётся в лекционный зал.

— П-поняла… — бормочет Харуми.

Обнажённая ниже пояса студентка будет кататься по кампусу, получая клизму. В коридоре уже толпятся зеваки, с нетерпением ожидая появления Харуми.

Можно подумать, что это немыслимо, но в университетской больнице это считается медицинской процедурой, и никто не жалуется.

— Слышал, что дежурная — Харуми Уэнума, четвёртый курс медицины. Надо обязательно посмотреть! — говорит кто-то.

— Она красавица, очень популярна. Жаль её, но знаешь? Раствор сделали гуще обычного, — отвечает другой.

— Что?! Тогда она не дотерпит до конца круга! — удивляется первый.

— Конечно. Ей не сказали, но всё подстроено. Смотри на вестибюль, — говорит второй.

— Там толпа! Вдвое больше обычного, — замечает первый.

— Это середина пути. Догадываешься? Там она и сорвётся, — заключает второй.

Не зная этого, Харуми погрузили на тележку и вывезли. В литровой бутылке ирригатора уже около 200 мл.

Харуми уже страдает. Обычно при такой дозе высоконапорной клизмы позывы ещё не сильные, но в этот раз она вряд ли дотянет до конца.

— П-пожалуйста, я плохо себя чувствую… Не могу, не выдержу! — умоляет она.

Не зная, что раствор гуще, она винит своё самочувствие. Какая наивная.

— Уже жалуешься на позывы? Конфуз недопустим, терпи! — строго говорит преподаватель.

— Н-не могу… Сейчас вырвется! — кричит она.

— Знаешь, что будет, если сорвёшься? Тебя оставят у входа. Сегодня пятница, пациентов полно, — предупреждает он.

— Только не это, умоляю! А-а… Не могу… Простите, выходит! — кричит Харуми.

Как и планировалось, в вестибюле перед толпой зевак она испражняется.

Вспышки фотокамер сверкают, как молнии, и всё запечатлевается.

— Я Харуми, дежурная по клизме, опозорившаяся. Теперь я получу наказание — клизменное стояние. Все, кто пришёл в больницу, вставьте мне одну лёгкую клизму, — объявляет она.

— Это медицинская процедура в рамках практики, с согласия участника и ответственных лиц, так что не волнуйтесь, — добавляет преподаватель.

У входа вывешивают плакат, и Харуми оставляют там.

— Мам, смотри, тётя просит клизму! Можно я тоже вставлю? — спрашивает мальчик, пришедший с матерью.

Харуми становится идеальной мишенью для семей. Мать использует момент, чтобы научить сына женской анатомии.

— У женщин в одном месте три отверстия, не перепутай. Вот это для мочи, ниже — влагалище, откуда появляются дети, а дальше — анус, — объясняет она.

— Ага, клизму в анус, да? — уточняет мальчик.

Поддерживаемый матерью, он осторожно вставляет в анус ичидзику-клизму.

— Когда делаешь унчи, может выйти и моча. Смотри, откуда что выходит. Вот, началось! — говорит мать.

— Правда! И унчи тоже! Класс, анус так растягивается! — восхищается мальчик.

— Ой, мам, из средней дырки течёт что-то белое, как сок. Что это? — спрашивает он.

— Это появляется, когда хочется члена, — отвечает мать.

— Почему, когда делаешь унчи, хочется члена? — удивляется он.

— Женское тело сложное. Поймёшь, когда подрастёшь, — говорит она.

Так Харуми продолжает получать клизмы от прохожих и испражняться под их взглядами до конца приёма пациентов.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 8

Я твердила себе, что это сон, что это точно должен быть сон. Но нарастающие позывы к дефекации резко возвращали меня к реальности.

— Мам, кажется, унчи сейчас выйдет! Что делать, не могу сдержать! — кричит Мэгуми.

— Я тоже, дорогая! Потерпи ещё чуть-чуть! Преподаватель, пожалуйста, можно в туалет? — умоляю я.

Наши с Мэгуми позывы достигли предела, и семья Сёити чувствует то же самое. Мы отчаянно просим разрешения на дефекацию, но преподаватель игнорирует нас, продолжая лекцию для студентов.

— Проверяйте, почему у пациента болит живот. Это нужно отличать от естественной дефекации. Также записывайте, кто и какую процедуру проводил, — говорит он.

— Риэко, почему у вас болит живот и хочется в туалет? — спрашивает он, поднося к ней микрофон.

— От студентов… — начинает она.

— Что сделали студенты? Конкретно, громко и чётко! — требует преподаватель.

— К-клизму… — шепчет Риэко.

— Не слышно! Громче! — настаивает он.

Для женщины невыносимо стыдно признавать, что ей сделали клизму, особенно от молодых студентов-парней. Лицо Риэко пылает, глаза полны слёз, но она отвечает:

— Те парни-студенты, что сидят там, сделали мне клизму.

— В какой позе? Была ли предварительная подготовка? Всё расскажите, — продолжает он.

— Меня побрили, полностью сбрили волосы на влагалище. Потом мне вставили палец в анус, чтобы проверить, есть ли кал, — говорит она.

— Кал был, поэтому сделали клизму? Какой палец и насколько глубоко вставили? — уточняет преподаватель.

— Д-да, у меня запор. Указательный палец, до самого основания, — отвечает она.

— Палец глубоко засунули и шевелили внутри? В какой позе это было? — продолжает он.

— На четвереньках, с высоко поднятой попой. Я чувствовала, как палец двигался в животе, — признаётся она.

— Обычно клизму делают в позе на левом боку, но в нашей университетской больнице красивым молодым женщинам мы нарочно выбираем стыдные позы, — поясняет преподаватель.

Тут же красивая студентка из первого ряда задаёт вопрос:

— Почему только молодые женщины получают клизмы в таких позах, как грудь-колени или литотомия?

— Чтобы добиться подчинения врачам и медсёстрам. Даже дерзкие женщины, когда всё их тело выставлено напоказ, становятся покорными, — отвечает он.

— Поэтому мы под любым предлогом ставим их в стыдные позы для клизмы. Верно, Риэко? — добавляет он.

— Д-да… Меня заставили высоко поднять попу в позе на четвереньках и сделали глицериновую клизму. Всё было видно, и я больше не могу сопротивляться, — подтверждает она.

— Вот видите, лучший способ заставить женщину замолчать — это клизма. Главное — поставить её в максимально стыдную позу, — заключает он.

На экране показывают слайды с моими позами: связанный лотос, подвешенная нога, мангури-гаэси — такие унизительные положения для клизмы, что хочется отвести взгляд.

— Стоит сделать клизму, и мощные позывы сделают всё остальное, — говорит преподаватель.

— От клизмы живот болит, и хочется по-большому, — бормочет Риэко.

— Верно. Даже победительница конкурса красоты, получив клизму, страдает от боли в животе и хочет испражниться, как любая женщина. Так что просите разрешения на дефекацию чётко, — говорит он.

Какое отношение имеет конкурс красоты? Но преподаватель нарочно упоминает это, чтобы усилить стыд Риэко.

— Н-нет… Я, королева конкурса красоты, должна просить разрешения на дефекацию?! — в ужасе говорит она.

— Стоять перед толпой, как на конкурсе, вам не впервой, — подначивает преподаватель.

— Д-да, но теперь… Это не купальник, и волосы на влагалище сбрили, всё видно! Испражняться в таком виде… — протестует она.

— Но вы же на пределе? Просите ясно, Риэко, победительница конкурса! — настаивает он.

— У-у-у… Я Риэко, победительница конкурса красоты. Пожалуйста, разрешите мне испражниться, — выкрикивает она.

Её отчаянный вопль эхом разносится по залу. Я чувствую то же самое — говорить такое перед всеми невыносимо.

Но преподаватель знает, что нестерпимая боль пересиливает стыд. Чем дольше заставлять терпеть, тем легче добиться согласия на любые унизительные требования.

— --

— Переходим к наблюдению за дефекацией. Готовьте судна. Нахоко в позе связанного лотоса, так что ей наденем подгузник, — говорит преподаватель.

— П-подгузник?! Испражняться в таком виде? Это слишком стыдно! — кричу я.

— Не хотите? Тогда посмотрим, сколько вы продержитесь. Это тоже полезный урок для студентов, мы засечём время, — отвечает он.

Мои слова бесполезны. А подгузник для практики оказался прозрачным виниловым — сияющим подгузником.

— Прозрачный подгузник? Всё же видно! — в ужасе говорю я.

— Это норма для практики. Мы наблюдаем за дефекацией, а в обычном подгузнике не видно, как выходит кал, — объясняет он.

Прозрачный он или нет, надевают его как обычный подгузник. Меня, как младенца, поднимают за обе ноги.

— Преподаватель, у взрослой женщины невозможно поднять обе ноги одной рукой. Что делать? — спрашивает студент.

— Надавите на живот, чтобы колени согнулись, и пусть пациентка сама держит ноги. Укажите, чтобы влагалище было максимально открыто, — отвечает он.

В этой позе мне надевают прозрачный подгузник, и моё влагалище остаётся полностью раскрытым, словно завёрнутым в плёнку.

Подгузник защищает от разбрызгивания кала, так что камеру для записи ставят совсем близко — почти между ног.

— Это слишком стыдно! Снимать всё подряд… — протестую я.

— Видео станет учебным материалом и будет разослано в университетские больницы по всей стране. С полными именами и без цензуры, так что сотрудничайте, — говорит он.

В подтверждение его слов на стеклянной полке в зале выстроены записи прошлых клизменных практик.

На ярлыках крупно написаны имена учебных пациентов, даты рождения и основные процедуры. Моя запись тоже там окажется.

Вдруг я заметила знакомое имя среди предыдущих участников.

— Это же… Учительница из медкабинета, Савада-сенсей? Неужели перед нами… клизму? — шепчу я.

— --

На ярлыке было написано: Кёко Савада, женщина, 36 лет, школьная медсестра. Процедуры: массовая клизма под наркозом и дефекация на публике.

— А, это ваша школьная медсестра, — говорит преподаватель. — Очень стеснительная. По её просьбе мы сделали клизму под наркозом, вот запись.

— Клизма под наркозом? — переспрашиваю я.

— Это когда во сне делают клизму, чтобы принудительно вывести кал. Некоторые женщины, стыдясь, просят об этом, но… Они не знают, что с ними делают, — объясняет он.

Мне мельком показали запись. Пользуясь бессознательным состоянием, с Савады сняли всю одежду, обнажив интимные зоны, и положили на каталку для высоконапорной клизмы.

Каталку с ней возили по больнице, проверяя дефекацию в каждом отделении. Всё это время она оставалась голой, получая клизмы и испражняясь.

В большом лифте для каталок находились другие пациенты. Перед ними лежала голая женщина с трубкой клизмы в анусе.

— Это же медсестра из школы! Мам, смотри, она голая, и в попу что-то вставлено! — восклицает ребёнок.

— Не пялься так, ей стыдно! — одёргивает мать.

Савада спит, так что ей, может, и не стыдно, но смотреть на это жалко. Однако сопровождающая медсестра нарочно громко говорит:

— Савада-сенсей участвует в клизменной практике. Молодец, правда? Ради медицины сама вызвалась быть учебным пациентом, несмотря на такое!

Но я уверена, что она не хотела оказаться голой в лифте.

— Какой она класс? Мам, ты видела женское влагалище? Я раздвину, смотри внимательно. Савада-сенсей дала разрешение, — говорит мальчик.

— Прекрати! Даже с её согласия нельзя так делать! Ему всего третий класс! — возмущается мать.

— Мам, всё нормально, это же в учебнике было! Я хотел увидеть настоящее влагалище, — настаивает он.

Действительно, в современных учебниках здоровья для младших классов женские органы изображены подробно, так что интерес понятен.

— Хм, вот как это выглядит. Я думал, там больше волос, как у тебя, мам, — говорит мальчик.

— Не болтай ерунду! У Савады-сенсей волосы сбрили, — отвечает мать.

— Тут моча выходит, тут ребёнок рождается, а это анус. Ей делают клизму, так что можно увидеть унчи, — объясняет она.

— Я хотел посмотреть, как женщина делает унчи! Медсестра, пожалуйста! — просит мальчик.

— Ну что за ребёнок, даже такое просит! — вздыхает мать.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 9

В лифте, кроме этой матери с сыном, были и другие пациенты, но, как ни странно, никто не осуждал разговоры о дефекации. Напротив, все словно хотели это увидеть.

Спинку каталки подняли, ноги Савады-сенсей развели в М-образную позу, и баллонный катетер вытащили. Из-за давления от массивной клизмы кал начал выходить сам собой.

Савада-сенсей мирно спала, но, судя по всему, ей было приятно испражняться — её влагалище заметно увлажнилось.

— Мам, из странного места моча течёт! — восклицает мальчик.

— Это не моча. У женщин, когда им приятно, выделяется жидкость. Смотри, если тронуть клитор, будет то же самое, — объясняет мать.

Видимо, зрелище возбуждало и её саму: она положила руку на своё влагалище, показала, где клитор, и начала слегка его массировать.

— Похоже, у вас, мама, задатки учебного пациента. Хотите, присоединяйтесь! Нам как раз не хватает добровольцев, — говорит медсестра.

— Мам, если пойдёшь, я помогу! — добавляет мальчик.

— --

Только что закончив повторный осмотр и собираясь домой, эта мама на лёгкую ногу решила стать учебным пациентом. Её зовут Хироко Мисака, 31 год, домохозяйка.

— Хироши, сними мамины трусики. Спрячь их, чтобы я не сбежала. Голой же на улицу не выйдешь, правда? — говорит медсестра.

— Ага, понял, мам, снизу будешь голая! — отвечает Хироши.

Сын Хироко помогает медсестре: по её указанию он сворачивает мамины трусики и прячет их в карман.

— Не-е-ет, перед такой толпой… — протестует Хироко.

Просторный лифт для каталок временно превратился в клизменную комнату. Но он работает как обычно, так что пациенты и посетители постоянно входят и выходят.

— Только на словах сопротивляешься, а сама ведь любишь такое, да? Ты же вся мокрая! — говорит медсестра.

С Хироко содрали юбку и трусики, оставив полуголой, и повесили табличку с её именем, датой рождения и надписью: «Я учебный пациент, раздеваюсь для клизменной практики».

Увидев это, кто-то из присутствующих заметил:

— А я думал, почему она голая. Учебный пациент, да ещё во время клизменной практики — ну, тут ничего не поделаешь.

— У-у-у, пожалуйста, не смотрите, мне стыдно! — умоляет Хироко.

— Ичидзику-клизму я знаю, но это что, шприц на 200 мл? Тяжёлый, большой… Не представляю, как такое в попу вставлять, — говорит кто-то.

— Нельзя трогать! Это стекло, легко разбить, — предостерегает медсестра.

Поскольку некоторые пытались прикоснуться к инструментам, на временной клизменной комнате повесили объявление: «Смотрите свободно, но не трогайте пациентов и медицинские инструменты».

— --

— Сделаем клизму прямо на глазах у Хироши. Это ведь не в первый раз, правда? — говорит медсестра.

— Д-да, до и после родов… — отвечает Хироко.

— Тогда знаешь, как это делается. Прими позу для клизмы на каталке, — просит медсестра.

Хироко нерешительно встаёт на четвереньки, высоко поднимая свои пышные ягодицы.

— Ой, нет, клизму обычно делают на левом боку! До и после родов — это враньё. Кто тебе делал? Муж? Говори честно! — требует медсестра.

— Папа делал! Я видел, её связывали… — вмешивается Хироши.

— Хироши, не говори лишнего, пожалуйста! — просит Хироко.

— Значит, муж тебя клизмами приручал? Надо было сразу сказать! — говорит медсестра.

— Д-да, но в последнее время… — мямлит Хироко.

— В последнее время без этого обходились, да? Но клизменная дрессировка врезалась в память, и от одного вида шприца ты уже мокрая, верно? — подначивает медсестра.

— Да… — признаётся Хироко.

— Любишь, когда тебя связывают и делают клизму? Поняла. Тогда используем фиксаторы для психически больных, — решает медсестра.

В итоге Хироко привязали к каталке. Чтобы не испачкать одежду, её полностью раздели.

— Хироши, хорошенько рассмотри мамино влагалище. Оно ведь отличается от Савады-сенсей, правда? У каждой женщины оно уникально, как лицо, — говорит медсестра.

— Ага, мамин клитор чуть больше, а попа маленькая. Но внутри… там волосы, плохо видно, — отвечает Хироши.

— Верно. Учебных пациентов бреют, чтобы всё было видно. Потом побреем, а пока сделаем клизму, чтобы очистить кишечник, — говорит медсестра.

Хироко вводят 200 мл глицеринового раствора через стеклянный шприц. Позывы приходят быстро, и рядом уже стоит утиное судно.

— Ну как, каково получать клизму на глазах у сына? — спрашивает медсестра.

— Стыдно… — отвечает Хироко.

— Ещё бы. Но это не всё. Испражняться в утиное судно под взглядами — вот что по-настоящему стыдно, — добавляет медсестра.

— У-у-у, только не это… — стонет Хироко.

Физиологию учебного пациента не контролировать. После клизмы, как бы ты ни сопротивлялся, дефекация неизбежна — даже перед собственным сыном.

— Не смотри, прошу! Уйди куда-нибудь! — кричит Хироко.

Но в лифте для каталок установлены большие зеркала, чтобы не было слепых зон. Куда ни повернись, процесс дефекации всё равно виден.

— Мам, унчи выходит! Большая, ты много накопила! И запах сильный! — восклицает Хироши.

— Не говори так, мне стыдно… — шепчет Хироко.

Большой вентилятор на потолке эффективно убирает запах кала, а камеры наблюдения передают изображение на дисплей в холле лифта.

Такой лифт вполне подходит для клизменной практики.

— --

Для проверки остаточного кала Хироко поставили на четвереньки и вставили анальное зеркало. Оно было направлено к дверям лифта, так что каждый входящий и выходящий мог всё видеть.

— Хироши, раздвинь мамино влагалище руками, чтобы было хорошо видно! — просит медсестра.

— Там волосы, вот так раздвинуть? Так нормально? — спрашивает он.

— Не-е-ет, Хироши, не так сильно! Я сейчас кончу! — кричит Хироко.

— Ого, уже кончила? Похоже, тебе очень нравится, когда твои стыдные места на виду. Тогда давай покажем ещё больше! — говорит медсестра.

Мало анального зеркала — Хироко вставили ещё и зеркало Кюско, обнажив внутренности её живота. На клитор и соски прикрепили электроды, чтобы периодически вызывать сквиртинг.

— Проси всех, кто входит в лифт, чтобы внимательно смотрели, — командует медсестра.

— Пожалуйста, смотрите на всё, что у Хироко. Вот фонарик, загляните внутрь, — говорит Хироко.

Каждый входящий разглядывает её внутренности. Некоторые даже дуют внутрь, отчего она корчится и стонет.

— Пора показать сквиртинг. Готова? Хироши, держи тазик! — говорит медсестра.

— Ага, мам, попади в тазик! Не как в прошлый раз, а то убирать тяжело, — говорит Хироши.

— У-у-у, поняла… Хироко сейчас… кончит! — стонет она.

Щелчок электродов — и её попа подпрыгивает. Хироко с громким сквиртом достигает оргазма.

— Ой-ой, опять мимо! Хироши, мама не справилась, — говорит медсестра.

— Ага, наказание! Мам, ждёт суровая клизма, — добавляет Хироши.

Рядом стоит бутылка с раствором Донан. На этикетке написано: «Для наказания, использовать с осторожностью, только после проверки состояния пациента».

— Не-е-ет! Только не это, умоляю! Не Донан! — кричит Хироко.

— Раз ты так бодро кричишь, выдержишь Донан. После него анус остаётся открытым, и позывы длятся долго. Слабым пациентам его не дают, — отвечает медсестра.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 10

Наказание в университетской больнице проходит в полностью стеклянной модельной смотровой комнате. Она создана для наблюдения, так что снаружи всё видно как на ладони.

— Хироши, мама сегодня останется здесь. Мы её хорошенько накажем, а завтра приходи за ней, — говорит медсестра.

— Ага, я сказал папе, он в курсе. Просил как следует её клизмами выдрессировать, — отвечает Хироши.

— Н-не может быть… — бормочет Хироко.

— Завтра выходной, так что мы с папой придём вместе. Жду, что с тобой будет, мам! — добавляет он.

Для клизменной дрессировки в смотровой комнате есть всё: клизменные инструменты, смотровой стол и даже слив для отходов.

Над сливом — подвесной крюк с наручниками, что ясно говорит: эта комната изначально проектировалась для клизменной дрессировки.

— Это место… — начинает Хироко.

— Создано для клизм. Лучший способ дрессировки женщин — это клизмы. Ты же знаешь, Хироко, твой муж тебя так приучал, — отвечает медсестра.

Издавна известно, что клизмы эффективны для дрессировки молодых женщин. Поэтому в образовательных учреждениях всегда были подобные помещения, в той или иной степени.

— Кто вообще придумал клизмы? Даже слово стыдно произносить, а уж вводить лекарство через анус… После клизмы ничего не остаётся, кроме как подчиняться, — вздыхает Хироко.

В учреждениях с преимущественно женским составом качество клизменных комнат часто влияло на репутацию. Поэтому, по советам специалистов по дрессировке, в них вкладывали большие деньги.

Хироко буквально затаскивают в эту стеклянную смотровую. Убедившись, что всё началось, Хироши отправляется домой.

— --

Наказание включает в себя статус постоянного учебного пациента для клизменной практики. Подписав согласие, ты, как известно, полностью во власти больницы — даже свободно передвигаться не разрешают.

Хироко предстоит провести время в стеклянной комнате.

— Здесь всегда голышом. Кондиционер работает, не замёрзнешь. Сначала побреем, так что иди сюда, раздвинь влагалище, чтобы все видели, — говорит медсестра.

Смотровой стол в комнате стоит лицом к смотровому окну. Сев на него и раздвинув ноги, Хироко неизбежно выставляет влагалище напоказ.

— После того как побреем волосы на влагалище, встанешь на клизменный дилдо-стенд, — продолжает медсестра.

— Клизменный дилдо-стенд? — переспрашивает Хироко.

— Видишь, из пола торчит штырь? На конце — анальный дилдо, — поясняет медсестра.

В центре смотровой комнаты стоит клизменный дилдо-стенд. Хироко заставляют встать на него, глубоко вставляя анальный дилдо в анус.

Дилдо из нержавеющей стали, так что, вставив его, двигаться почти невозможно. Присесть нельзя — приходится стоять неподвижно.

— Не-е-ет, моя попа! — кричит Хироко.

— Двигаться — только больнее. Стой смирно. Скоро придут зрители, так что готовься к стыду, — говорит медсестра.

Голая женщина в центре комнаты на клизменном дилдо-стенде — зрелище, которое не может не привлечь внимания.

Тем более что её лобковые волосы полностью сбриты, и влагалище, включая щель, видно до мельчайших деталей.

— --

— Это Хироко, учебный пациент? Я ректор медицинского университета. Пришёл поблагодарить за ваше желание стать постоянным участником клизменной практики, — говорит мужчина.

— Да, я Хироко Мисака. Прошу, — отвечает она.

— Это нам вас благодарить. Женщины не любят клизмы, и добровольцев мало. Слышал, вы их обожаете — даже вид клизменного шприца вас возбуждает, — продолжает он.

— Э… Н-нет, то есть, д-да… Люблю… — мямлит Хироко.

— Не скрывайте, это нормально. В знак благодарности позвольте преподнести скромный подарок — клизму, — говорит он.

Из маленького отверстия в верхней части дилдо-стенда клизменная жидкость медленно поступает в кишечник. Живот Хироко постепенно раздувается.

— Спасибо, я очень рада клизме, но… м-можно уже… — начинает она.

— Подарок от ректора! Принимай сполна, ещё много вольём! — говорит медсестра.

Жидкость вливают и оставляют Хироко. Дилдо действует как пробка, так что испражниться она не может.

— Пожалуйста, снимите меня с дилдо-стенда! Живот болит! — умоляет она.

— Что ты такое говоришь? Только начали! Час будешь терпеть, — отвечает медсестра.

— А-а-а, это невозможно! — стонет Хироко.

Её не слушают. Хироко приходится, терпя позывы, общаться с посетителями смотровой комнаты.

— Скоро придут старшеклассницы на экскурсию для будущих медсестёр. Они очень хотят увидеть клизменную практику, — говорит медсестра, устанавливая рядом ещё один дилдо-стенд для экскурсантов.

— Этот дилдо-стенд для чего? — спрашивает Хироко.

— Это экскурсия, так что девушки тоже должны прочувствовать твои страдания, — отвечает медсестра.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 11

Прибыли ученицы медицинского курса старших классов. Они разделены на четыре группы, посещающие отделения сестринского дела, реабилитации, фармацевтики и клинических исследований.

Четверо из группы сестринского дела пришли посмотреть на клизменную практику.

— А-а-а, это что, в попу вставлено? Не больно? — восклицают они.

— Хироко получает клизму, так что ей больно не от дилдо, а от позывов в животе, — объясняет медсестра.

Старшеклассницы внимательно разглядывают дилдо, торчащее из ягодиц Хироко, слушая пояснения.

— Вы тоже попробуете на себе. Это важно, чтобы понять чувства пациента, — добавляет медсестра.

— Ч-что?! Это?! — в шоке переспрашивают они.

Участие в практике входило в экскурсию, но девушки явно не ожидали, что их заставят встать на клизменный дилдо-стенд.

Подготовили четыре дилдо-стенда. Судя по всему, в запасе есть ещё, так что одновременно могут поставить до десяти человек.

— Чтобы не испачкать, снимите юбки, трусики и носки. Снизу всё долой! — командует медсестра.

— Н-но как же… Так внезапно… — протестуют они.

— Вы лучше всех знаете, что такое клизма. Это больница, тут нечего стесняться! — отрезает медсестра.

— Снимать одежду в стеклянной комнате? Да как тут не стесняться! — возмущаются девушки.

— Хватит ныть! По сравнению с Хироко, у которой выбрито влагалище, вам ещё повезло, — говорит медсестра.

Она указывает на гладко выбритое влагалище Хироко, подчёркивая отсутствие волос, что делает ситуацию ещё более стыдной.

— Сопротивляйтесь — и станете такими же! — добавляет медсестра.

— Поняли, снимаем! — соглашаются девушки.

Получив нагоняй, старшеклассницы решили, что сопротивление только усугубит положение, и начали подчиняться. Но лидер группы упрямилась до последнего.

— Отказаться — и побреют? Это слишком жестоко, я не хочу! — заявляет она.

— Похоже, тебе нужно самой прочувствовать, как важна предварительная депиляция. Иди сюда! — приказывает медсестра.

— --

Лидершу привязывают к подвесному крюку наручниками и ножными кандалами. Подняв руки и одну ногу, её юбка задралась, обнажив белые трусики.

В больнице скорой помощи не церемонятся — трусики без колебаний разрезают ножницами, и влагалище оказывается на виду.

— А-а-а! Прекратите! — кричит она.

— Поздно! Всё видно, вплоть до входа во влагалище. А теперь сделаем ещё чище, побреем и попу! — говорит медсестра.

В наказание за сопротивление лидершу публично и тщательно бреют, начиная с нанесения геля для бритья.

— Вокруг ануса нужно сначала размять, иначе не побрить как следует. Секрет в том, чтобы глубоко втереть гель! — объясняет медсестра.

— Не-е-ет! Не засовывайте пальцы в анус! — вопит девушка.

— Странно, ты так сопротивляешься, а палец легко вошёл. По самую основу! Похоже, и два выдержишь, — отвечает медсестра.

— Д-два?! Невозможно, умоляю, это слишком! — стонет она.

Указательный и средний пальцы с хрустом входят в её анус. Так лидершу мучают перед бритьём.

— Поняла! Простите! Хватит издеваться над моей попой! — сдаётся она.

— Наконец-то стала послушной. Если пациент сопротивляется бритью, вот что делают. Усвоили? Запомните! — говорит медсестра.

К моменту, когда бритьё заканчивается, от былой дерзости лидерши не остаётся и следа.

— --

Старшеклассницы в одних блузах, снизу голые. Одна полностью выбрита, но прятать интимные зоны запрещено.

— Все вставайте туда, руки за голову! Чуть выгните попу, как при приседаниях, так легче войдёт, — командует медсестра.

— А-а-а! — Вошло! — кричат девушки.

— Вот, анальный дилдо поднимается снизу. Втягивайте его анусом, только не во влагалище! — говорит медсестра.

— Фу, противно! — А-а, о-о-о! — стонут они.

— Это практика, не издавайте странных звуков! Особенно ты, что это ты бёдрами виляешь?! — одёргивает медсестра.

В итоге пять женщин стоят на клизменных дилдо-стендах. Увидеть это зрелище в стеклянной комнате стекаются толпы зрителей.

— О, сегодня пятеро попались на дилдо-стенды! Старшеклассницы — давно такого не было, — говорит кто-то.

— Шоу с домохозяйкой и школьницами — это нечто! — добавляет другой.

— У домохозяйки живот уже раздулся, скоро начнётся. Смотри на ноги — кандалы понемногу раздвигаются, — замечает зритель.

— Точно, ноги всё шире. Готовятся к испражнению, — соглашается другой.

— Когда раскроются полностью, снизу зажгутся лампы, освещая влагалище, — объясняет первый.

— Раньше было плохо видно, а теперь всё раскрыто и ярко освещено, — говорит женщина в толпе.

Публичная принудительная дефекация проходит с максимально раздвинутыми ногами — это важная часть наблюдения, неотъемлемая для практики.

— Когда клизменная жидкость пропитает ваши животы, вы, как Хироко, раздвинете ноги для наблюдения за дефекацией, — объявляет медсестра.

— Не-е-ет! Испражняться? Это так стыдно! — кричат девушки.

— Сопротивление только продлит боль и унижение. Смиритесь и сами раздвигайте ноги, — советует медсестра.

Некоторые девушки начали сами раздвигать ноги, но большинство сопротивлялись, и их раскрывали принудительно.

Особенно упиралась полностью выбритая лидерша, напрягая тело от стыда.

— Бесполезно, машине не победить. Это устройство создано для наблюдения за дефекацией, раскрывает ноги до предела с учётом телосложения, — говорит медсестра.

— У-у-у, это слишком унизительно! Мало того, что меня выбрили, так ещё и унчи увидят… — стонет лидерша.

— --

Зрители, будто ждавшие этого, оживились.

— Началось! Школьницы на распутье! Ну-ка, как там влагалище у этой? — говорит один.

— У современных девчонок нижняя часть тела хорошо развита, — замечает другой.

Старшеклассницы изо всех сил терпят стыд, пока их разглядывают, чуть ли не заглядывая внутрь.

— Для второгодки пигментация сильная. Часто пользуется? — Это розовое, красивое, но анус тёмный. Она что, им занимается? — Мокрая! Что с тобой делали? — комментируют зрители.

— Ничего такого! — Аналом? У меня вообще с парнями не было! — Это клизма… От клизмы немного возбудилась, — отвечают девушки.

Некоторые женщины получают удовольствие от клизм — вернее, почти все в той или иной степени. Так что выделение смазки неудивительно.

— Кто возбудился от клизмы, честно признайтесь. Это часть клинического исследования, — требует медсестра.

В итоге все, включая Хироко, кивают.

— Молодцы, честно! Современные девчонки продвинутые, уже с опытом. В награду добавим вибрацию дилдо, чтобы вы кончили перед дефекацией, — объявляет медсестра.

— А-а-а, это стыдно! — Кончить от попы перед всеми?! — кричат девушки.

Но дилдо включают, и волна удовольствия от ануса до мозга захлёстывает женщин.

— Считайте, сколько раз кончили, и описывайте ощущения! Всё записывается для отчёта, — командует медсестра.

— Кончаю! Второй раз! — А-а, четвёртый! Возбуждаюсь от клизмы! — Первый раз клизма, стыдно, но приятно! — кричат они.

— Отлично, закончим, когда все кончат по пять раз. Давайте, ещё немного! Кто хочет больше клизмы, просите! — говорит медсестра.

— Клизму, пожалуйста, ещё! — У-у, вошло, спасибо! — Мне пожёстче, умоляю! — просят они.

В экстазе они выпрашивают дополнительные клизмы, но настоящий стыд впереди — публичная дефекация.

Кто мог подумать, что так обернётся? Часть 12

Под ноги ставят эмалированные судна. Их назначение очевидно, и старшеклассницы на грани истерики.

— Пожалуйста, не здесь! Это невозможно! Отпустите в туалет! — умоляют они.

— В больнице туалет — редкость. Судна и подгузники — норма. Если хотите стать медсёстрами, должны это испытать, — отвечает медсестра.

— У-у-у, не смотрите, пожалуйста! — стонут девушки.

Как только анальный дилдо вынимают, дефекация начинается мгновенно. После клизмы контролировать себя невозможно: анус широко раскрывается, и кал вытекает потоком.

— Не останавливается! Всё, не могу! — Ой, моча тоже выходит! — кричат они.

— Вот это школьницы! Моча с таким напором! — комментирует зритель.

— Массовая клизма заставляет хотеть писать. Хороший опыт, правда? — добавляет другой.

— --

После всех унижений экскурсия по клизменной практике закончилась. К моменту ухода девушки пришли в себя и даже поблагодарили:

— Спасибо за ценный опыт. Вернувшись, посоветую другим группам тоже участвовать, — говорит одна из них.

На памятной фотографии (с отредактированным голым низом) они стоят на дилдо-стендах, делая знак мира.

— Обязательно! Клизменная экскурсия уникальна, это один из самых популярных курсов. Места разбирают быстро, бронируйте заранее, — отвечает медсестра.

В расписании на следующую неделю — группа из другой префектуры: учительница и 13 учениц. Теперь понятно, почему дилдо-стендов больше десяти.

— Три учительницы и десять учениц — 13 человек, рекорд! И учительницы молодые, — замечает кто-то.

— В брошюре сказано, что смотровая комната не вместит всех, так что трёх учительниц поставят прямо в смотровую зону, — говорит другой.

Для больших групп заранее раздают информационные буклеты.

— Прямой обзор включает бритьё. Представляете, выбрить влагалище и сделать клизму прямо перед всеми? И это трём учительницам! — обсуждают зрители.

— В буклете не указано, но ходят слухи, что это наказание. Их софтбольная команда проиграла на межшкольном турнире, и в наказание участвуют тренер, директор и помощник тренера, — добавляет другой.

— Наказание — это частая практика? — спрашивает кто-то.

— Да, в школах, на работе или в госучреждениях за нарушения или ошибки часто наказывают так, — поясняют.

— Для женщин контроль физиологии — способ укрощения. Поэтому выбирают клизменную практику, — добавляют.

— Для трёх учительниц используют тройной дилдо с электродами — жёсткое наказание. Так они ответят за поражение, — говорит зритель.

— Если такое вставят и сделают клизму… — начинает кто-то.

— Будут дёргаться в судорогах, закатывать глаза, пускать пену, сквиртовать, испражняться и терять сознание. Всё снимут на видео и отправят в школу, — заключает другой.

— --

Три учительницы уже раздеты догола, а ученицы в спортивных шортах ждут своей очереди.

Рядом стоят директор школы и завуч, наблюдая за наказанием. Вокруг — толпа зрителей.

— Начинаем с бритья. Выбривание влагалища — сильное унижение для взрослой женщины, стандарт наказания, — объявляет медсестра.

Всё сопровождается подробными комментариями и прямой трансляцией, а от участниц — учительниц и учениц — требуют высказываться.

— Следуя традициям софтбольного клуба, мы, учительницы, берём ответственность и выбриваем волосы на влагалище, — говорит главная тренерша, низко кланяясь директору и завучу.

Она забирается на смотровой стол и сама раздвигает ноги перед ними.

Похоже, это наказание повторяется после каждого проигрыша.

Ответственность за поражение ложится в первую очередь на тренера, директора и помощника, а ученицы получают чуть менее суровое наказание — их не бреют.

— Мы ценим ваши усилия, но результат — главное. Ответите за поражение. Медсестра, начинайте, выбрейте всё, включая анус! — говорит директор.

— Поняла, выбрею до последнего волоска, — отвечает медсестра.

— --

Тем временем учениц ставят на дилдо-стенды. Спустив шорты и трусики, десять голых снизу старшеклассниц — зрелище впечатляющее.

— Анальный дилдо вставляют глубже S-образной кишки, до нисходящей ободочной. Сопротивление только усилит боль, расслабьтесь и стойте смирно, — инструктирует медсестра.

Ученицам вставляют двойной дилдо — для ануса и уретры. После анального вводят уретральный.

— Я терпела мочу, а с этим вообще не могу выпустить! — жалуется одна.

— Цель — контроль физиологии, так что это нормально. Не только моча, но и кал. Сейчас вам сделают клизмы, — говорит медсестра.

— Клизма… Первый раз, страшно! — А что будет? — волнуются девушки.

— Раньше клизмы были обыденностью, но теперь у многих нет опыта. Это редкий шанс, так что прочувствуйте как следует, — отвечает медсестра.

— --

**Написано что Продолжение следует, но пока нет **

— --

Перевод рассказа: Воспоминания о пережитом стыде ~ О том, что я испытал стыд за мать и дочь ~ Автор: Ходзуки