Сладость иллюзии. Глава 1

Тени занавеса

Их первая ночь случилась через неделю после знакомства. В квартире Кати, где единственным источником света была настольная лампа с треснувшим абажуром, Алексей попытался снять с неё платье, но она остановила его руку: «Давай я... я сама». Повернулась спиной, медленно расстегнула молнию, словно давая ему время передумать. Её движения напоминали ритуал — обнажение не тела, а уязвимости. Когда он прикоснулся к её плечу, она вздрогнула, но не отстранилась. Всё было тихо, кроме прерывистого дыхания Кати, которое она старалась заглушить, прикусив губу. Алексей воспринял это как покорность, не заметив, как её ногти впились в ладонь.

С тех пор их близость строилась на его условиях. Катя никогда не говорила «нет», но и не просила — её молчание он читал как согласие. Лишь однажды, после его возвращения с корпоратива, где он перебрал виски, она внезапно перевернула его на спину. Её пальцы скользнули по его грудине вниз, слишком уверенно для привычной робости. «Ты же любишь контролировать всё, да? » — прошептала она, и в её голосе дрогнула ирония. Но прежде чем он успел ответить, она вернулась к привычной роле: опустила глаза, отстранилась. Утром Алексей списал эпизод на алкоголь.

После свадьбы Катя стала избегать даже случайных прикосновений при детях. Их интим сводился к быстрым, почти механическим актам поздно ночью, когда она засыпала, отвернувшись к стене. Лишь в день их годовщины, когда Алексей подарил ей жемчужное ожерелье, она неожиданно пригласила его в душ. Мыльная пена стекала по её спине, пока она намыливала его руки, ведя их вдоль своего тела. «Ты купил меня, как это ожерелье, — сказала она, не оборачиваясь. — Но драгоценности не благодарны». Он не расслышал слов из-за шума воды, а когда переспросил, она притворилась, что поскользнулась, обняв его за шею.

Кульминацией стал вечер, когда Алексей забыл выключить рабочий телефон. Катя, обычно игнорировавшая его гаджеты, взяла трубку и услышала женский смех. Она не устраивала сцен — вместо этого надела его любимое чёрное бельё, которое он подарил на второе свидание. Но когда он потянулся к ней, она отстранилась, прижав палец к его губам: «Ты уверен, что хочешь *меня*? » Вопрос повис в воздухе, как лезвие. Алексей, раздражённый, заставил её замолчать поцелуем. Наутро он нашёл то бельё в мусорном ведре, разрезанное ножницами.

Зима того года выдалась особенно холодной. В пентхаусе Алексея, с его панорамными окнами и подогреваемыми полами, Катя казалась призраком, растворяющимся в белоснежных интерьерах. Она носила свитера на размер больше — подарки мужа, — которые словно поглощали её хрупкую фигуру. Но однажды вечером, когда Алексей задержался на встрече, он застал её в кабинете. Она сидела за его столом, листая документы по аренде помещений, а на экране ноутбука горел график финансовых отчётов. «Ты разбираешься в этом? » — спросил он, не скрывая удивления. Катя мгновенно захлопнула папку, будто пойманная на воровстве. «Просто скучала», — ответила она, поспешно удаляясь. Алексей не заметил, как её рука дрогнула, оставляя на бумаге смятую складку — след, похожий на вопросительный знак.

Их следующая близость случилась после ссоры. Катя впервые отказала ему — сослалась на мигрень. Алексей, привыкший к автоматическому согласию, вышел из себя: «Ты вообще понимаешь, что у тебя есть обязанности? » Он не кричал, но его голос звенел, как натянутая струна. Катя молча поднялась с кровати, зажгла ароматическую свечу с запахом полыни и начала раздеваться, глядя ему прямо в глаза. Её движения были медленными, почти театральными, будто она разыгрывала пародию на их привычный ритуал. Когда он попытался прикоснуться, она резко одёрнула его руку: «Ты хотел *обязанность* — получи». Алексей не понял, что это была первая ловушка. Наутро он нашёл ту самую свечу разбитой о кафель в ванной — воск смешался с осколками, образуя абстрактную картину.

Кульминацией стал ужин в ресторане, куда Алексей привёл её, чтобы «вернуть романтику». Катя надела платье, которое он когда-то назвал «слишком простым», и заказала стейк с кровью — блюдо, которое всегда ненавидела. «Ты меняешься», — заметил он, наблюдая, как она разрезает мясо, оставляя алые подтёки на тарелке. «Нет, — улыбнулась она, впервые за годы глядя ему в глаза без привычной опущенной головы. — Я просто начала видеть меню целиком». Он рассмеялся, приняв это за шутку, но её взгляд скользнул за его спину — к столику, где сидела его ассистентка с подругой. Катя аккуратно вытерла губы салфеткой, оставив на ней след помады, похожий на отпечаток пальца.

Перед сном она взяла его руку и приложила к своему горлу. «Чувствуешь, как бьётся? — спросила она, и пульс под её кожей напоминал крыло пойманной птицы. — Интересно, ты услышишь, когда оно остановится». Алексей счёл это игрой, новым флиртом, но когда он потянулся к ней, она отвернулась к стене, замершая в позе, которая стала ей привычной за эти годы. В ту ночь ему приснилось, что он тонет в море, а Катя стоит на берегу, считая волны. Проснувшись, он обнаружил её на кухне — она резала яблоки идеальными дольками, а на столе лежала открытая книга по психологии власти. «Для университета», — пояснила она, но Алексей не спросил, какой именно курс она изучает.

Той осенью их спальня стала напоминать сцену после спектакля, где актёры забыли убрать декорации. Постельное бельё — шёлк цвета увядшего пиона — мялось, но уже не пахло её духами. Алексей ловил себя на том, что считает секунды между прикосновениями. Всё стало предсказуемым, как расписание поездов: его рука на её талии в 22:00, её беззвучный вздох, щелчок выключателя.

Однажды, когда дождь стучал в окно монотонным ритмом метронома, Катя не отвернулась к стене, как обычно. Она лежала на спине, глядя в потолок, где блик от уличного фонаря рисовал расплывчатый круг. Её пальцы медленно водили по простыне, будто чертя невидимые диаграммы. Алексей, привыкший к её пассивности, вдруг ощутил неловкость — словно он нарушал границы чуждого ему пространства.

Он попытался поцеловать её в шею, но она слегка наклонила голову, и его губы коснулись холодной цепочки от подвески, которую он подарил на прошлый Новый год. «Ты не снимаешь её даже ночью? » — пробормотал он, и вопрос повис в воздухе, как паутина. Катя не ответила. Её руки лежали вдоль тела, ладонями вверх — жест, который раньше он читал как покорность, а теперь видел в нём что-то похожее на капитуляцию.

Когда он накрыл её телом, она закрыла глаза, но не зажмурилась. Ресницы дрожали, как стрелки сломанного компаса. Алексей ждал хоть какого-то звука — стона, шепота, даже плача. Но слышал только тиканье своих часов на тумбочке, отсчитывающих время до конца этого ритуала. Её кожа под его пальцами казалась восковой, лишённой тепла, будто она уже давно превратилась в куклу из его коллекции.

После, когда он вышел в душ, Катя осталась лежать в той же позе. Через полуоткрытую дверь он видел, как луч света режет темноту, падая ровно на её левую ладонь. Пальцы медленно сжались в кулак, потом разжались — жест, напоминающий работу сердца. Когда он вернулся, она уже стояла у окна, закутавшись в халат, и смотрела на пустынную улицу. «Ты всё ещё хочешь меня? » — неожиданно спросила она, не оборачиваясь. Алексей, вытирая волосы полотенцем, фыркнул: «Не начинай».

Она кивнула, как будто получила ожидаемый ответ, и достала из кармана халата книгу — ту самую, по психологии власти. Перелистнула страницу, где был загнут уголок. «Здесь пишут, что власть — это умение заставить другого играть по твоим правилам, думая, что это его выбор», — произнесла она ровным тоном лектора. Алексей не ответил. Он уже засыпал, когда услышал, как страницы шуршат в темноте, а её силуэт качается в кресле, словно маятник.

Продолжение следует...