Лестница Иакова / Jacob's Ladder © dtiverson

Лестница Иакова / Jacob's Ladder © dtiverson

Категория: Не порно, Перевод

***************

Это факт. Старейшая лютеранская церковь в Западном полушарии находится на Виргинских островах. Лютеране, говорите? Я могу понять католиков или даже Англиканскую церковь, но лютеране? Лютеранам место в Висконсине, а не на Малых Антильских островах!

Датчане заселили это место в 1666 году, отсюда и лютеране. Так что архитектура больше напоминает эпоху Гамлета, чем Гарри С. Трумэна. Тем не менее, AVI's (Американские Виргинские острова) американские, как яблочный пирог, по крайней мере, с точки зрения документов. Именно поэтому я причалил к пристани Краун-Бей.

Я плыл на яхте «Beneteau 58» вдоль береговой линии и через Ливардские острова из Вашингтона, округ Колумбия. Яхта была дорогой. Но я мог себе ее позволить. Самое приятное, что я всегда мог поднять якорь и переехать, если меня раздражали соседи.

«Beneteau» - отличное судно, комфортабельное, прекрасно оборудованное и простое в обращении, если вы разбираетесь в круизерах. Одиночное плавание не было для меня проблемой. Мой старик посадил меня на «Sunfish» в возрасте шести лет, а это было более полувека назад.

Моего палубного помощника зовут Бастер. У его мамы, должно быть, была адская ночка: лабрадоры, питбули и американские бульдоги - все выстроились в очередь, чтобы занять свое место. Бастер большой, коричневый, вонючий и неряха. Но он мой самый верный друг - абсолютно верный, преданный и лучший помощник, о котором только можно мечтать.

Мы разговариваем в темное время суток. Я сижу с дешевым виски на три пальца в старом стакане для желе и делюсь своими мыслями. Он качает головой туда-сюда, как бы говоря: «Да, я понимаю, босс. Жизнь нелегка». Он бывший уличный пес, он знает такие вещи.

Я сильно изменился с того дня, когда наступил мой личный день расплаты. Тот, слегка полноватый и одутловатый, теперь был седовласым куском коричневой сыромятной кожи. Теперь меня никто не узнал бы в прежней жизни. Я был просто одиноким старым лодочником со своей собакой.

В Подветренных островах жарко, и я потел галлонами. Мне нужно было выпить пива, поэтому я натянул футболку и пошел по причалу в «Тиклз». Это заведение обладает всем шармом торгового центра «ТГИ-Фридейс», но у него есть преимущество - оно находится менее чем в 100 ярдах от моего слипа (причал).

Бастеру разрешали устраиваться на пешеходной дорожке, прямо за линией собственности. Он лежал там, пыхтя и пуская слюни, с любовью и доверием в глазах, а я подбрасывал ему объедки. За такие вещи туриста могли бы выгнать. Но я был постоянным клиентом. Поэтому хозяева закрывали на это глаза.

Я заказал пиво у двадцатилетней красотки, обслуживающей посетителей на улице. Это был один из тех дней, когда постоянно присутствующая тоска и усталость от мира берут верх надо мной. Мои мысли вернулись к началу.

НАЧАЛО

У каждой истории любви есть начало. Моя началась, когда мне было восемь.

Кейт жила ниже по улице, и мы играли вместе. Мы всегда были немного «другими». Мы проводили время в доме, читая, разговаривая и рисуя, в то время как остальные дети бегали на улице. Остальные были агрессивными, постоянно находились в движении. Они перекрикивали друг друга. Кейт была такой же тихой и застенчивой, как и я. Было бы жутко использовать слово «влечение». Более корректно, мы предпочитали быть вдвоем.

Мы были одного возраста и жили в одном квартале. Таким образом, мы всегда учились в одном классе. Наши фамилии были близки по алфавиту, поэтому в большинстве лет мы сидели рядом друг с другом. Можно было подумать, что наша неразлучность надоест, но все было наоборот. Мы были счастливы только друг с другом. Это не было сознательным решением. Это было врожденное, то, что просто было ТАМ. Мы никогда не сомневались в этом чувстве.

Потом наступило половое созревание. Мы помогали друг другу пережить это сложное время. За два года я превратился из ботана и тощего - в ботана, но самого крупного мальчишку в классе. Кейт превратилась из крошечной ботанши в крошечную ботаншу с огромными, идеальными сиськами. При этом ее бедра и попа округлились, превратившись в женственные изгибы. Она была потрясена этими изменениями.

Кейт всегда была классической «девушкой по соседству»: большие ореховые глаза и милое овальное лицо, острый подбородок и идеально пропорциональные черты, обрамленные длинными волнистыми каштановыми волосами. Теперь же она выглядела как четырнадцатилетняя девушка по соседству. Эта разница создавала проблемы.

Как раз в это время они начали устраивать танцы. Мы так стеснялись, что танцевали только друг с другом. Наша связь была скорее интеллектуальной, чем физической, но все же трудности подросткового возраста заставляли нас смириться с нашим преображением. Я чувствовал, как ее твердое маленькое тело и большая мягкая грудь двигаются по моей груди. Она, должно быть, чувствовала, как мой гигантский стояк тыкается ей в ногу. Это заставляло нас с болью осознавать, что все изменилось. Это было мучительно.

Мы начали исследовать эти различия невинными способами. Однажды в субботу днем мы играли в многопользовательскую онлайн-игру. Мы только что расправились с особо проблемным орком, и Кейт в знак радости обняла меня. Наши лица были на расстоянии дюйма друг от друга. Она смотрела на меня. Я посмотрел на нее, и мы поцеловались.

В детстве мы постоянно целовались, но это были невинные вещи. На этот раз страсть была непередаваемой. Это был взрослый поцелуй. Мы прижались друг к другу губами и держались так до десяти. Затем мы отстранились, испуганные, запыхавшиеся, как ищейки на крыльце в Миссисипи.

— Что это было? — спросил я.

Кейт выглядела такой же растерянной, как и я.

— Ты это серьезно? — спросила она.

— Не так ли? — кивнул я.

— Никогда в моей жизни не было ничего более значимого, — ответила она.

Итак, мы перешли из статуса друзей детства. Интимная близость, когда мы обменивались языками, только укрепила наш союз. Но мы все еще были настолько подавлены, что застряли на первой базе. Мы даже испытывали чувство вины за то, что зашли так далеко.

Той осенью мы поступили в старшую школу. Кейт была сенсацией среди первокурсников. Это была католическая школа, поэтому мы должны были носить форму. Короткая плиссированная юбка не позволяла ей скрыть свое стройное, с длинной подчеркнутой талией тело, с округлыми бедрами и красивыми ногами. Простой голубой кардиган поверх белой блузки демонстрировал выпуклости ее больших идеальных сисек. Даже я был удивлен тем, насколько развитой она стала.

Каждый ловелас в школе хотел занести Кейт в свою коллекцию трофеев. Более общительная девушка упивалась бы вниманием. Но для нее это было мучительно. Она могла выглядеть как ангел Victoria's Secret. Но она была застенчивой, милой, нежной душой без всяких социальных претензий. К тому же мы оба были мучительно замкнутыми.

То же самое было и со мной. Я был крупнее большинства парней и неплохо выглядел. Но насколько я понимал, Кейт была моим единственным другом. Мне не нужно было делать глупости, чтобы получить одобрение сверстников - я был парнем с Кейт. Мне не нужно было охотиться за кисками - я уже получил приз. Другие девочки никогда не могли соперничать с Кейт. Никто из мальчиков не хотел связываться с таким большим парнем, как я. В этом отношении ее красота и мои размеры работали в нашу пользу. Все, что меня волновало - это Кейт. А ее волновал только я, так что уравнение уравновесилось. В конце концов, все отступили и оставили нас наедине.

Сейчас все это кажется таким неправдоподобным. Но нам и в голову не приходило, что мы не будем вместе навсегда. Никто не встречает свою половинку в восемь лет, а горячие девчонки, которые, по случайности, полностью посвящают себя тебе, существуют только в сказках. Тем не менее, обе наши семьи были прочными и стабильными. Мы впитали их скромные и непритязательные ценности, и все, чего мы хотели - это жить так же, как они.

Мы оба собирались в колледж и, конечно же, хотели учиться в одном и том же. Кейт собиралась изучать медицину, а я хотел получить степень магистра делового администрирования. Лучшим местом для получения обеих степеней был крупный университет на севере штата.

Единственным рубежом, который еще предстояло преодолеть, было закрепление нашей любви. Как обычно, мы не решались переступить эту черту. Можно подумать, что девушка с горячим телом хочет, чтобы к нему прикасались. Я знал, что там, внизу, есть бесконечные колодцы страсти, но мы оба были настолько подавлены, что никогда и близко не подходили к ним.

Потребовалось Четвертое июля и приближающийся колледж, чтобы совершить прорыв. Нам обоим исполнилось по восемнадцать, и я с болью осознавал, что скоро мы уедем в колледж, но мне хотелось уверенности. Я схватил большое одеяло и направился к дому Кейт.

В нашем городе на Четвертое июля есть замечательное шоу фейерверков. Большинство людей находятся в центре города или на озере в лодках. Но ракеты разрываются перед холмом, возвышающимся над городом. Там уединенно и спокойно, вдали от толпы. Именно туда я и планировал отвезти Кейт. За неделю до этого я обследовал окрестности и нашел подходящее место.

Одеяло я спрятал в багажнике своего нового «Triumph TR-4». Обе наши семьи были зажиточными. Отчасти поэтому мы с Кейт оказались вместе как друзья по играм. Ее отец был врачом, а мать - администратором больницы. Мой отец владел небольшой фирмой по производству электроники. Его компания специализировалась на микроэлектронных контроллерах. Это была ниша рынка, но дела у него шли очень хорошо. Ни Кейт, ни я ни в чем не нуждались.

Кейт всегда опаздывала на наши свидания. Некоторых парней это раздражало. А я считал, что это очень приятное качество. Мы не собирались делать что-то большее, чем смотреть фейерверки. Но Кейт относилась к каждому свиданию как к выпускному балу, поэтому ей потребовалась целая вечность, чтобы решить, что надеть.

Пока я ждал, я разговаривал с ее отцом. Я сказал ему, что готовлюсь пойти по стопам своего старика, ведь, он владел компанией. Но я знал, что мне нужно много практики. Первым шагом станет получение степени бакалавра бизнеса и магистра.

Мой папа был настоящим мужчиной. После увольнения из ВМФ, он начал собирать платы для промышленных контроллеров. Этому он научился, работая техником боевых систем на эсминце. Он делал это в нашем гараже. Его работа была блестящей и тщательной. В результате он начал получать контракты от оборонных поставщиков.

Бизнес рос, и в итоге он стал лучшим специализированным предприятием электроники в восточной Пенсильвании. Я стал его преемником, и у меня было достаточно времени, чтобы вжиться в это дело. Таков был наш план с тех пор, как мы начали обсуждать мое будущее.

В этот момент появилась Кейт, и это выбило воздух из комнаты. Ее нельзя назвать крупной женщиной - метр шестьдесят и, вероятно, 52 килограмма, - но от ее совершенства захватывало дух.

Большинство девушек надели бы шорты и футболку на мероприятие на открытом воздухе, но Кейт оделась для меня, а не для удобства. Она была одета в шикарное маленькое платье-солнце, которое демонстрировало ее стройные мускулистые ноги снизу и две огромные восемнадцатилетние сиськи сверху. Она была сногсшибательна.

Ее отец был потрясен не меньше, чем я. Он с гордостью посмотрел на нее и сказал:

— Вау, Кити, ты прекрасна!

Она скромно потупилась. Кейт могла выглядеть как богиня, но она всегда была очень застенчивой. Думаю, это потому, что большую часть времени она проводила в своей голове. Поэтому реальный мир ее немного пугал. Я был таким же. Меньше всего мне хотелось привлекать к себе внимание.

Когда мы оставались одни, Кейт была похожа на веселую птичку. Она была слишком застенчива, чтобы вести себя так на людях, но со мной она была своей настоящей прекрасной сущностью. Она болтала всю дорогу вверх по холму. Большинство женщин спросили бы парня, куда он идет, ведь, фейерверк был в противоположном направлении, но Кейт доверилась мне.

Мы добрались до места. Это был травянистый мыс с раскинувшимся у наших ног городом. Наступали сумерки. Ночь была жаркой, но не угнетающей. Небо окрасилось в розовато-голубой оттенок развивающегося летнего вечера. Луна уже взошла, низко в небе, сияя силуэтом в три четверти. С наступлением темноты внизу начали зажигаться огни. Щелканье, жужжание и гудение природы обволакивали нас.

Я нес одеяло. Расстелил его на траве так, чтобы оно было направлено туда, где должен был появиться фейерверк. Мы сели рядом, облокотившись на руки, ноги соприкасались. Иногда мы много разговаривали. Иногда мы просто сидели в маленьком коконе единения. Это был один из таких случаев. Ощущение ее близости наполняло мое сердце покоем и счастьем.

Мне нужно было успеть сделать кое-что важное. Я повернулся к ней и сказал:

— Кейт, я люблю тебя всю свою жизнь. Я хочу умереть в твоих объятиях. Мы начинаем следующий этап нашего пути, и я надеюсь, что ты всегда будешь со мной.

Она посмотрела на меня настороженно, словно я нес какую-то чушь. Она ЗНАЛА, что мы собираемся быть вместе навсегда. Я видел, как она пытается расшифровать, что я НА САМОМ ДЕЛЕ хотел сказать. Я спросил:

— Ты чувствуешь ко мне то же самое?

Она ответила со сдержанной серьезностью:

— Я люблю тебя, Джейк. Я всегда буду любить тебя. И не могу представить, что буду с кем-то, кроме тебя. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Я рассмеялся и ответил:

— Может быть, я чувствую себя немного неуверенно. Мы никогда не были нигде, кроме этого города. Что еще важнее, ты никогда не знала никого, кроме парней из нашей школы. В том месте, куда мы переезжаем, много парней. Среди них будут и те, кто окажется куда более искушенным, чем мы. Я не хочу тебя потерять.

Она словно растаяла у меня на глазах. Это был самый странный взгляд. Я всегда считал Кейт застенчивой и сдержанной. В ее взгляде читался животный голод. Словно мое признание в неуверенности заставило ее что-то решить, и внутренний огонь хлынул из ее глаз. Может быть, она была так же неуверенна в будущем, как и я?

Она ничего не сказала. Она просто повернулась и обхватила меня за затылок. Она втянула меня в тот же поцелуй с открытым ртом, которому мы предавались весь прошлый год. Но при этом она судорожно дергала завязки на своем сарафане. Это было одно из тех платьев со встроенным бюстгальтером, поэтому верх был тяжелее. Я почувствовал, как он распустился и упал прямо на ее талию.

Мы отстранились, и я завороженно смотрел на нее. Я знал, что у Кейт большие сиськи, но не представлял, что они настолько безупречны. Они были высокими, упругими и гордыми, с торчащими сосками. Ореолы были сморщены от возбуждения. Она сидела неподвижно, как статуя, и совершенно не стыдилась.

Она тихо и искренне сказала:

— Я хочу тебя.

Затем она снова легла на одеяло, впившись взглядом в мои глаза.

Мы оба были девственниками. Тем не менее мы оба знали, что к чему. Я наклонился и поцеловал ее горячий рот. Она громко застонала от наслаждения. Я впервые услышал, как Кейт произносит сексуальные звуки. Ее первобытная неосведомленность невероятно возбуждала.

Когда она легла на спину, ее груди слегка выпятились. Теперь вместо гор они представляли собой два больших отчетливых плато с твердыми сосками в центре, как священные столбы. Я положил руку на одну сиську, и она застонала громче.

Затем начал сжимать и манипулировать ее правой грудью. Сосок был красным и горячим, он был вытянут до такой степени, что я взял его между большим и указательным пальцами, просто чтобы почувствовать его эластичную длину. Кейт вскрикнула, а затем громко застонала. Ее дыхание участилось, а ноги начали подрагивать. Она сказала сквозь стиснутые зубы:

— Потрогай меня там.

Я знал, чего она хочет. Поэтому я провел рукой по ее платью, которое теперь было задрано на талии, и по плоскому животу. Запустив руку под пояс трусиков, я погрузился в пространство между ее широко раздвинутыми бедрами. Я преодолел небольшое возвышение, где соединялись ее ноги, и опустился в щель между ними.

Реальность женских гениталий была пугающей для такого закоренелого девственника, как я. Должен признаться, что я знал, что это такое, только потому, что видел рисунки на уроках сексуального воспитания. Тем не менее пространство между ее половыми губами было горячим и скользким. От нее исходил запах феромонов, который настолько отвлекал, что я чуть не потерялся. На уроках сексуального воспитания ничего этого не было.

Я настойчиво провел по дорожке между ее губами, по маленькому бугорку, который заставил Кейт застонать от удовольствия, и вошел в нее пальцем. Она застонала, снова вскрикнула и начала биться. Чувство близости, возникшее после того, как я ввел палец в самое тайное и интимное место моей подруги детства, было ошеломляющим.

Оглядываясь назад, мое повествование кажется рациональным. Но мы оба были настолько захвачены фурором этого события, что большинство воспоминаний либо не запечатлелись в памяти, либо выветрились из головы под воздействием сильных эмоций.

В общем, я знал, что делать. Ради Бога, мне было восемнадцать лет. Я прочитал несколько «Playboy» и посмотрел несколько фильмов. К тому же - парни говорят. Но мы оба были настолько неопытны, что мне пришлось изрядно повозиться, прежде чем я смог спустить штаны и правильно расположиться.

Наконец, я занял нужное положение. Я посмотрел вниз на человека, которого так долго любил. На лице Кейт отражались бурные эмоции. Она всегда была застенчивой и сдержанной. Эта Кейт была инопланетным существом. Она отчаянно шептала:

— Вставь его в меня!!! Ты должен вставить его в меня!!!

В этот момент мой член был у меня в руке, и я знал, куда он должен войти. Я приставил его к ее отверстию и начал толкать. Кейт была так хорошо смазана, что головка проскользнула внутрь, несмотря на то что она была невероятно тугой. Я двинулся вверх по ее каналу, к ожидаемому препятствию. Я надавил, возникло сопротивление, Кейт издала пронзительный крик, а затем я быстро скользнул к вершине.

Она издала неземной стон чистого ощущения. Я подождал секунду, пока она собралась. Ее прекрасные ореховые глаза были круглыми от страха. Затем они помутнели от вожделения и медленно закатились в ее голову.

Она обхватила меня со всех сторон. Ее руки крепко обхватили мою шею, ноги обхватили меня, словно она сидела верхом на лошади, и, конечно же, ее тайное место прижалось и запульсировало вокруг меня. Тепло и шелковистая влага невероятно возбуждали, слишком возбуждали!!!

В моих чреслах словно взорвалась бомба. Это произошло через неловко короткое время после того, как я вошел в нее. Я издал неземной хрип и стон и опорожнился. Это привело к тому, что Кейт начала выгибаться и извиваться, сопровождая свои действия неистовыми криками.

Я понимал, что натворил, и ожидал, что она вот-вот обмякнет. Но продолжающаяся гимнастика Кейт держала меня крепче железного прута. Я двигался вместе с ней. Это было просто инстинктивно, как вдруг она напряглась, и мне показалось, что груз сместился там, внизу.

Ее проход обхватил меня, а затем она начала кричать:

— Ня-а-а-а-а!!! Ня-а-а-а-а-а!!! Ня-а-а-а-а-а!!! О, МОЙ БОГ!!! А-А-А-А-А-А!!!

Мягко говоря, наши первые оргазмы были незабываемыми.

Наконец, она полностью затихла. Я оставался глубоко в ней, твердый как титан. Я знал, что, возможно, обрюхатил ее. Но мне было все равно. В тот момент наша взрослая любовь была оформлена. Кейт была действительно моей!!! Если мы создадим семью раньше, чем планировали, тем лучше. Мы были в этом вместе.

Я посмотрел ей в глаза. Она была в ужасе, и вполне возможно, что так оно и было. Потеря девственности - важное событие для любой девушки. Кейт была самым глубоким и вдумчивым человеком из всех, кого я знал. Но, что еще более важно, она вела себя так непохоже на себя, так неконтролируемо, что я понял: ее поведение шокировало ее.

Будь мы Ганди или Гитлером, наше поведение в обществе основано на том, как мы хотим, чтобы нас воспринимали другие люди. Таким образом, мы фильтруем диктат общества через наше собственное индивидуальное программирование. Результатом этого процесса становится лицо, которое мы являем миру. Неизменно этот образ оказывается фальшивым. Мы все скрываем свою внутреннюю сущность.

Мы с Кейт оба были умны, но ничего не знали. Место в нашей жизни, куда мы только что попали, было новым и долговременным. У нас наконец-то был секс. Мы открыли для себя возвышенное знание о том, как сильно интимная близость укрепляет преданные отношения. Это изменило нашу жизнь в том смысле, что возврата к прежнему состоянию невежества уже не было.

Я понял, что интеллект - это одно. Но опыт - это то качество, которое превращает интеллект в эффективность. До этого момента мы с Кейт были бесконечно наивны. Теперь я понимал, что в человеческом опыте есть глубины, которые мы только начали постигать.

И Кейт, и я были сложными, возможно, слишком сложными. Мы оба знали по опыту, что в мире очень мало добрых по своей сути людей. Мы не были агрессивны от природы и оба были замкнутыми - просто так сложилось. Нас тянуло друг к другу, как попутчиков, оказавшихся в одиночестве на чужой земле.

Возможно, именно поэтому Кейт решила действовать: показать мне, каково ее внутреннее «я» на самом деле. Я не собирался спрашивать ее о причинах. Это было бы невероятно грубо, но я мог сделать обоснованное предположение. Кейт, которую я знал, никогда бы не стала так скоропалительно расставаться со своей девственностью, особенно если это делается без всякой цели. Очевидно, у нее были те же опасения, что и у меня. То, что я поделился своими страхами, должно быть, подтолкнуло ее к решению заключить сделку. Не думаю, что кто-то из нас ожидал такого накала страстей. Но это было неизбежно. Тихие воды текут очень глубоко, и у нас обоих многое происходило в наших подавленных психиках.

Я взглянул в обеспокоенное лицо Кейт и сказал:

— Если ты думаешь, что то, что сейчас произошло, что-то меняет, то ты абсолютно права. — На ее лице отразилось страдание. Я поспешно добавил: — Я думал, что люблю тебя. Но у меня не было представления о том, что на самом деле означает любовь. Ты только что показала мне, что такое настоящая любовь, и я готов пройти мили по раскаленным углям, чтобы сохранить то, что у нас есть.

На ее лице появилась радость, но в этот момент раздался сильный взрыв, и небо озарилось шквалом огненных цветов. Это был драматический момент. Фейерверк стал прекрасным физическим проявлением любви, которую мы только что осуществили.

ДРЕВО ПОЗНАНИЯ

Звучит приторно романтично, не так ли? Ну, мы были детьми, изолированными от «Природы, красной от зубов и когтей». Мое наивное состояние длилось недолго. Через пару недель я сидел в своей комнате и пытался решить, что взять с собой в колледж. Внизу зазвонил телефон, и я услышал, как мама ответила на звонок. Пару секунд длился разговор, а потом я услышал, как мама завопила:

— О-о, не-е-ет!!!

Я с грохотом спустился по лестнице, чтобы посмотреть, что вызвало этот душераздирающий крик. Мама оцепенело лежала на полу, в руке у нее был телефон. Я поднял трубку, но голос все еще говорил. Он говорил что-то о местной больнице. Я сказал:

— Это сын Мэри, Джейкоб - что происходит?

Голос ответил:

— Это офицер Мартинико, и нам нужно, чтобы вы привезли свою мать в больницу Святого Иоанна.

— В чем дело? — спросил я.

Его следующие слова разрушили мою невинность. Он сказал:

— У вашего отца случился сердечный приступ, и нам нужно, чтобы вы как можно скорее привезли сюда вашу маму.

Это было мое знакомство с реальной жизнью. Папе был всего 51 год, он шутил с некоторыми своими сотрудниками и умер еще до того, как упал на пол. Прошли обычные медицинские хлопоты, за которыми вскоре последовали похороны. Мой отец был уважаемым членом общества. Толпа была внушительной, все выражали соболезнования.

Моя мама была в тяжелом состоянии, и внезапно я стал мужчиной в семье.

У отца была хорошая команда, но у него не было плана преемственности. Это казалось слишком далеким будущим, поэтому я должен был либо войти в курс дела, либо продать бизнес. Продать его, наверное, было бы разумнее всего. Но компания была жизненным достижением моего отца, и ни моя мать, ни я не могли расстаться с его наследием. Это было единоличное предприятие, владельцем которого был я. А я был 18-летним парнем, который ни черта ни в чем не смыслил.

Поэтому решение было принято, и оно не предусматривало учебу в колледже. Мне предстояло освоить профессию с нуля, и освоить быстро. Кейт была моей опорой в горе, но она собиралась уехать в колледж штата. Она несколько раз предлагала мне остаться дома. Каждый раз я говорил ей «нет».

Не было никакой причины откладывать надежды и мечты Кейт на потом только потому, что карма решила растоптать мои. Моя эгоистичная причина заключалась в том, что я не хотел отвлекаться. Я знал, что буду посвящать долгие часы тому, чтобы стать новым главой «Джексон энд Сон». Если бы Кейт была припаркована в колледже штата, я мог бы посвятить себя изучению необходимых мне вещей, не отвлекаясь на посторонние дела.

Мы регулярно трахались. Казалось, что плотину прорвало, и мы не могли насытиться друг другом. В первый раз Кейт была впечатляющей, но оказалось, что мы только поцарапали поверхность ее сексуальности. Мы не делали ничего сверх обычного, но занимались этим часто и в разных местах. Кейт была раскованной и полностью отдающей себя женщиной, и ее энтузиазм компенсировал недостаток искушенности.

Но жизнь такова, что часы тикают с одной и той же неизбежной скоростью. В ту субботу Кейт отправилась на ознакомительную сессию в колледж в 7:30 утра. Она плакала. Я плакал. Это было тяжелое расставание. Ее родители даже выглядели так, будто сомневались в своем решении.

Меньше чем за месяц я потерял двух самых важных людей в своей жизни. Именно поэтому вид их машины, исчезающей в пригороде, был особенно ошеломляющим. Возможно, это не относится ко всем, но я реагирую на горе, как на грипп. Я лишен энергии, вял и даже болен. Я вернулся домой и проспал два дня.

Но нужно идти или умирать, а к последнему я не был готов. Так что, желая того или нет, я начал новую жизнь. Уильям Барнс был правой рукой моего отца и уверенным в себе пожилым человеком. Он был моей версией Йоды, только без зеленого цвета лица и длинных ушей. Уильям, не называйте меня Биллом, был на десять лет старше моего старика, то есть ему был шестьдесят один год. Он, сколько я себя помню, руководил повседневной работой в «Джексоне».

Его должность была «главным операционным директором», но с тем же успехом ее можно было назвать «инструктором по строевой подготовке». Он всегда был добрым, как старший дядя. Теперь же он был требовательным руководителем. Мое знакомство с бизнесом он начал с того, что устроил меня на работу в отдел почты. Возможно, это немного банально. Но, работая там, я быстро познакомился со всеми в нашей маленькой компании.

А ПОТОМ, после работы, он в течение нескольких часов обучал меня всему, начиная от финансового менеджмента и заканчивая проектированием схем. Это происходило после девятичасового рабочего дня, когда я носился по зданию, разнося посылки и письма. Четырнадцать часов, которые я проводил на работе, быстро стали моей рутиной.

По субботам Уильям обучал меня работе в сети. Эти навыки не имели ничего общего с маршрутизаторами и коммутаторами. Мы встречались за ужином с деловыми партнерами и различными воротилами в нашем уголке рынка. Это были почти исключительно старые белые парни, которые относились ко мне как к слуге. В конце концов, я был на сорок лет моложе большинства из них.

Я не возражал против того, чтобы быть мальчиком-Пятницей Уильяма. Я был таким же застенчивым и замкнутым, как и раньше. Я позволял ему говорить обо всем. А сам просто сидел и вежливо улыбался, но время, проведенное в этих, образно говоря, прокуренных комнатах, дало мне гораздо лучшее представление о том, что нужно для обеспечения работы компании, и я стал гораздо умнее.

Это качество никогда не следует путать с интеллектом. Я начал развивать звериную хитрость, которая необходима для успеха в бизнесе. Она начинается с предположения, что все ваши «друзья» - противники. Она также включает в себя здоровую дозу паранойи - именно так развиваются инстинкты выживания. Конечно, как я вскоре понял, ты не параноик, если люди действительно ХОТЯТ тебя заполучить.

Уильям был мастером этого искусства, и после каждого сеанса он подробно рассказывал мне об этом. Я был поражен, обнаружив, что каждый играет под своим углом, чтобы получить чуть большую долю пирога. После нескольких месяцев таких сеансов, я начал терять всякую веру в человечество. Это подтвердилось тем, что произошло дальше.

Тем временем у меня был страстный роман на расстоянии с любовью всей моей жизни. Я знал, что ситуация Кейт была такой же сложной, как и моя. Она впервые оказалась вдали от дома. Ей нужно было быстро освоиться на занятиях, и они не были типичными курсами, на которые ходят охотницы в поисках мужа. Это были жесткие занятия, необходимые для студентов, готовящихся к поступлению в медицинский институт.

Хуже того, Кейт также пришлось научиться ладить с незнакомыми людьми, что для интроверта очень сложно. Кейт жила в комнате общежития с двумя другими девушками, и она рассказала мне, что это было ужасно навязчиво. Они постоянно находились в пространстве друг друга, и уединиться было невозможно. Она бы умоляла родителей поселить ее в отдельной квартире - они могли себе это позволить. Но все первокурсники должны были жить в общежитии, если только они не состояли в женском обществе.

Мы оба понимали, что взросление - это сука. Мы болтали часами каждый день. Мы словно помогали друг другу адаптироваться к новому, незнакомому и очень некомфортному существованию. Я хотел навестить ее, но это было невозможно. Занятия бизнесом занимали большую часть моего времени, а до колледжа штата было шесть часов езды туда и обратно. Мы общались по телефону и обменивались любящими текстовыми сообщениями.

С наступлением осени мы стали общаться все реже и реже. Я объяснил это тем, что в начале октября Кейт вступила в женское общество. Это было сделано не столько ради светской жизни, сколько для того, чтобы просто убежать от соседей по комнате. Но это была очень эксклюзивная группа.

Кейт была богата и красива, поэтому она прошла путь от жизни в коробке с двумя другими первокурсницами, до звезды рекрутингового класса своего женского общества. Меня немного беспокоило ее вновь обретенное чувство собственного достоинства. Это может прийти в голову любому. Все хотят, чтобы их женщина была желанной, но это обоюдоострый меч, и я это знал.

Когда приближалась рождественская неделя, я сказал Уильяму, что хочу отдохнуть.

— Ты делаешь большие успехи. Почему ты хочешь взять отпуск? — спросил он.

— Потому что Кейт будет дома, и я хочу проводить с ней все свое время, — ответил я.

Я стал более уверенным в своей роли наследника. Уильям был прекрасным наставником, и я с удивлением обнаружил, что быстро учусь. Я досконально освоил деловую рутину и начал гораздо лучше разбираться в отношениях с рабочими. Кроме того, я становился чем-то вроде вундеркинда в области схемотехники.

Я всегда был гиком. Но я нашел своего истинного внутреннего ботаника, занимаясь разработкой схем. Моим первым заданием было написать новое проводное соединение для подключения датчиков в системе мониторинга дизельных двигателей к программному логическому контроллеру. Это было просто учебное упражнение, но оно оказалось настолько интеллектуально насыщенным, что я рисовал его все свободные часы.

Уильям был поражен, когда я показал ему ее. Вскоре после этого я встретился со всей командой инженеров-конструкторов. Казалось, что я собрал устройство, способное работать с гораздо большей нагрузкой на датчик при втрое большей скорости.

Я подписал свою первую патентную заявку как раз перед приездом Кейт. Я также заручился уважением своих инженеров, большинство из которых были на двадцать пять лет старше меня. Это сулило хорошее будущее. Я был уверен, что меня ждет успех, и решил сделать следующий шаг.

Мне удалось наскрести денег на кольцо с бриллиантом в один карат. Я владел компанией, но она находилась в доверительном управлении. Вместо этого Уильям платил мне десять баксов в час за доставку почты. Тем не менее я по-прежнему жил дома и не вел никакой светской жизни. Поэтому я планировал сделать предложение Кейт в канун Нового года. Время пришло.

Я стоял на подъездной дорожке, когда они подъехали. Кейт вышла из машины, грациозно скользнула ко мне, и мы обнялись. Ни один из нас не любил публичных проявлений привязанности, мы оба были слишком зажаты, но было видно, что она рада меня видеть. Я протянул ей дюжину роз, которую спрятал за спиной. Она выглядела взволнованной, но в ее реакции было что-то еще. Была ли это нерешительность?

Кейт нужно было время, чтобы освоиться, поэтому я сказал ей, что заеду, как только проведу собственное Рождество. Я был нужен маме, а у Кейт не было столько школьных друзей, которых можно было навестить. Здесь всегда были только мы с ней, и мы хотели насладиться нашим единством.

Я приехал сразу после ужина на Рождество. Мы сидели вдвоем в гостиной. Ее родители доверяли нам обоим. Первое, что я заметил, было то, что она была готова, когда я пришел. Это было впервые. Затем меня осенило второе. Я должен был заметить это, когда она приехала. Но я был ослеплен радостью от того, что снова увидел ее.

Кейт была богатым ребенком. Но она всегда одевалась в относительно скромную и недорогую одежду. Кейт, сидящая передо мной, была образцом стиля, начиная с синего кашемирового свитера на молнии и заканчивая короткой юбкой А-силуэта, а золота на ней было столько, что позавидовал бы Мидас. Тем не менее, самым большим изменением стала ее прическа. Ее длинные каштановые волосы были уложены в шикарную прическу «боб».

Я настороженно сказал:

— Мне нравится, что ты сделала с волосами. Это очень изысканно.

Она счастливо улыбнулась:

— Девочки из «Каппа Гамма» помогают мне выйти из своей скорлупы. Они как настоящие сестры. Мне кажется, что я взрослела на год за каждую неделю пребывания в кампусе. Ты был прав. Когда мы жили здесь, у нас было очень ограниченное мировоззрение. Переход в колледж открыл мне глаза. Теперь я свободна и могу расправить крылья и летать.

В тот самый момент я понял, что потерял ее.

Тот факт, что мы оба были немного странными, привел нас вместе. А стрессы подросткового возраста только укрепили нашу близость. Мы оба преодолели свои ограничения, но сделали это по-разному.

Я был уже далеко не тем наивным ребенком, каким был полгода назад. Восемьдесят изнурительных часов в неделю под руководством такого старого и мускулистого коня, как Уильям Барнс, изменят ваше мировоззрение. Я стал гораздо увереннее в себе и стал командовать своей жизнью. Необходимость вступить на место отца без какой-либо подготовки, сделает это с человеком.

Кейт нужно было почувствовать личную связь, чтобы чувствовать себя в безопасности. В детстве я был единственным человеком, который давал ей эту критически важную уверенность. Теперь же она открыла для себя новый источник близости в теплице «организации греческих букв». Представляю, как ей было комфортно, когда она нашла группу женщин, которые из кожи вон лезли, чтобы наладить с ней контакт.

Эта связь направила всю личность Кейт в другое русло. Она больше не была робкой, сомневающейся в себе и неопытной девушкой, которую я любил. Она была женщиной, полностью осознавшей свою ценность, и по-другому относилась к миру. Это была грация, легкость и стиль. Мне просто не хватало утонченности, чтобы соответствовать этому.

Хуже того, точно так же, как я никогда не смогу стать наивным ребенком, который играл в видеоигры в нашем подвале, Кейт никогда не сможет вернуться к той непритязательной и неуверенной в себе девушке, которой она была до отъезда в школу. Не нужно было быть социальным экспертом, чтобы понять, к чему это привело, но я все равно должен был спросить.

— Так что это значит для нас с тобой? — спросил я.

Кейт одарила меня глубоким любящим взглядом:

— Это ничего не меняет. Я все еще люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Мы выросли вместе, и между нами существует нерушимая связь.

Я уже слышал, как прозвучало «но»...

— Но я также знаю, что мне еще многое предстоит сделать и многое увидеть. Я всегда ожидала, что стану твоей женой, но я должна повзрослеть до этой роли».

Я сказал с замиранием сердца:

— Полагаю, твое «взросление» включает в себя свидания с другими парнями?

Она сочувственно посмотрела на меня:

— Да, это так. Я была полностью предана тебе, начиная со второго класса. Думаю, очевидно, что сосредоточенность на одном человеке, исключая всех остальных, помогла мне стать той неопытной и незрелой девушкой, какой я была, когда уехала из дома. Я знаю, что мне нужно многому научиться, если я КОГДА-ЛИБО захочу стать полностью состоявшимся взрослым человеком. Я достаточно насмотрелась на жизнь, чтобы понять это.

Я не мог усомниться в ее логике. Каждый человек должен решить, кто он и где ему место. Так было с тех пор, как на лице храма в Дельфах высекли «Nosce te ipsum» (Познай самого себя). Но все равно было больно.

— Полагаю, именно твои «сестры» помогли тебе это обнаружить? — сказал я.

Она выглядела неловко, но ответила:

— Мы много говорили об этом. Эти девушки намного выше моего скромного воспитания. Они помогли мне понять, что мне нужно испытать жизнь, прежде чем я смогу по-настоящему реализоваться. Я знаю, что колледж - это не реальный мир, но меня окружают 40 000 ребят, и все они проходят через тот же опыт обучения. Трудно воспринимать самопознание, как что-то плохое.

— Я предполагаю, что некоторые из этих открытий ты получила от мужской половины населения? — спросил я.

Кейт выглядела еще более неловко, когда ответила:

— Конечно, я встречалась. Если бы я этого не делала, меня бы никогда не приняли в «Каппа Гамма». Но я просто встречаюсь с теми, кто меня приглашает. Нет никакой любви, ничего похожего на то, что было между нами. Я говорю им, что у меня есть парень дома, и я была абсолютно верна тебе, но я встречаюсь. Это помогло мне лучше понять себя.

Это случилось. Было очевидно, что Кейт преодолела великую пропасть. Она перешла от уединения к погружению в свою культуру, и благодаря жестокой судьбе я не стал частью этой картины. Было неизбежно, что она будет встречаться, общаться и, я был уверен, в конце концов, трахаться с другими парнями.

Я не винил ее. Взрослая Кейт была выкована на другом стане. Там единственный акцент делался на самореализации. Именно в этом и заключается суть колледжа: в кислороде и воде. Интенсивное разглядывание пупка, может показаться несколько эгоцентричным и самовлюбленным. Но для взросления требуется время, если только судьба не бросит вас в глубокий бассейн и не скажет: «Плыви!!! »

Судьба отказала мне в роскоши взять четырехлетний перерыв, чтобы «найти себя», поэтому я шел по другому пути, чем Кейт. На этом пути у меня не было времени размышлять о смысле жизни - я был вынужден выживать. Единственным спасением было то, что я узнал о том, что наши пути разошлись, прежде чем совершил нечто НАСТОЛЬКО унизительное. Я надеялся, что ювелир заберет кольцо обратно.

Каждый год в клубе устраивают грандиозное празднование Нового года. Поэтому я улыбнулся и сказал:

— Окей, давай поговорим о чем-нибудь не столь шокирующем. Во сколько я должен заехать за тобой на новогодний гала-концерт?

Я просто пытался остудить ситуацию, но подождите! Это еще не все!

Ее прекрасное лицо изменилось, и она выглядела грустной. Она также выглядела более чем смущенной:

— Прости, но я иду на это мероприятие с парнем, с которым познакомилась в колледже. Он хотел посмотреть, где я живу, и я пригласила его на Новый год.

Если ее заявление о независимости было немного абстрактным, то ЭТО объявление было колом в моем сердце. Она знала, что делает. Нужно было иметь мертвые мозги, чтобы подумать, что я НЕ рассчитываю пойти с ней на гала-концерт. Это было преднамеренное сообщение, прочитанное и подтвержденное.

Я постарался сохранить покерфейс:

— Понятно. Ну, мне пора идти. Для нас, работяг, день начинается рано. А мистер Скрудж не разрешает нам брать выходной на День Подарков.

Я встал и направился к двери.

Она жалобно сказала:

— Джейк.

Я просто продолжал идти. Затем произошло сильное столкновение. Кейт пробежала через всю комнату, обхватила меня руками и прижалась к моей спине. Она рыдала. Я повернулся. Я видел борьбу в ее глазах, поэтому сделал это за нас обоих:

— Я знаю, что трудно расстаться с детством. Серьезно, это убивает меня, но ты сделала свой выбор, и я принимаю его. Каждый должен быть таким, каким он может быть. Но, опять же, нельзя получить и то, и другое. Итак, я срываю пластырь.

Я грустно добавил:

— Мы разошлись в разные стороны. Я говорил тебе, что так и будет. По правде говоря, я понял, что мы обречены в тот день, когда ты уехала из города. Мы оба должны принять это и жить дальше.

Я чувствовал, как опустошение наползает на меня, словно туман в Сан-Франциско.

— По крайней мере, у тебя хватило такта сказать мне об этом заранее, — сказал я, — а не позволить мне узнать об этом в канун Нового года. Я ценю твою честность и буду любить тебя до конца жизни, но мы больше не можем быть вместе. Наслаждайся отпуском, и, возможно, мы еще увидимся.

С этими словами я повернулся и вышел за дверь. За спиной послышался вопль горя. Я знал, что она справится с этим. Я справился. Но на это ушло почти восемь лет.

ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ

Я вступил в должность президента «Джексон Индастриз» в свой двадцать пятый день рождения. Это были семь мучительных лет напряженной работы. Я похоронил себя в бизнесе. Это помогло мне забыться, или, возможно, правильнее сказать, «меньше горевать».

Мама и сестра притащили меня на этот гребаный «Гала». Это было через мой труп. Я был в дешевом костюме. Вид моей красавицы Кейт в сопровождении какого-то элегантного чувака в смокинге, чуть не убил меня. Каждый раз, когда она смотрела в мою сторону, она бросала на меня обезумевший взгляд. Ее конфликт был очевиден.

К счастью, я был ходячим мертвецом, а зомби ничто не трогает.

Тем не менее было тяжело, когда наступила полночь и единственным человеком, которого я должен был поцеловать, оказалась моя сестра. Я отводил глаза от болезненного представления обмена языками, которое происходило в других частях бального зала. У отца Кейт хватило доброты бросить на меня сочувственный взгляд. Но от этого мне стало только хуже.

Единственное, чему меня научила та ночь - это то, что я могу пережить все. А еще - что пройдет очень много времени, прежде чем я отдам свое сердце в руки женщины. Я думал, что потеря отца была тяжелой. Но потеря Кейт - это совсем другой уровень боли.

Проснувшись, я понимал, что ее больше нет! Тогда горе и тоска захлестывали меня. Я оплакивал ее, пока чистил зубы. Я загонял свои чувства в клетку и уходил на работу. Это была МОЯ ежедневная рутина - прополоскать и повторить.

Патент на мою печатную плату был получен. Доход от этого маленького гаджета позволил бы мне вдоволь напиться и охотиться за кисками. Но вместо этого я работал по четырнадцать часов в день. По выходным я сбавлял обороты и работал всего по десять часов. Работа заполняла пустоту моей потери. Это не было одержимостью. Девяносточасовая рабочая неделя не позволяла мне думать о Кейт.

Траст созрел к моему двадцать пятому дню рождения, и я официально стал новым владельцем. Уильям по-прежнему был главным. Мы договорились, что он будет работать до семидесяти лет, то есть еще несколько лет. А я тем временем буду проводить время в Вашингтоне.

Под надежной рукой Уильяма компания сильно выросла. Этот рост был обусловлен агрессивным расширением нашего бизнеса в сфере обороны. Моя задача состояла в том, чтобы продолжать развивать эту линейку продуктов, поэтому я переехал в Вашингтон, чтобы быть ближе к нашей клиентской базе.

Я снимал квартиру в Александрии. Это было угловое помещение и невероятно дорогое, но я был гребаным владельцем компании, и мы могли себе это позволить. Кроме того, я впервые в жизни оказался вдали от дома, что в какой-то степени изгнало призрак моей бывшей возлюбленной.

Я поселился в Александрии по двум причинам. Первая, и самая очевидная, заключалась в том, что это лучшее место во всем округе Колумбия для жизни одинокого парня. Другой причиной было метро. Я мог добраться до станции «Кинг-стрит» за пять минут, а через реку в любую точку Вашингтона - менее чем за час в час пик.

Александрия возникла раньше округа Колумбия, как и Джорджтаун на стороне Мэриленда. Все пространство между этими двумя старыми речными городами было сплошным болотом, пока отцы-основатели не построили там Вашингтон. Во многих отношениях ничего не изменилось. Старая Александрия по-прежнему выглядит так же, как во времена «Легкой кавалерии» Гарри Ли. А дом его сына, Роберта Э. Ли, находился прямо по улице. И округ Колумбия по-прежнему болото.

Я мог бы снять гораздо более дешевое жилье в Рослине или Арлингтоне, да и ночная жизнь там намного жарче, но я не был любителем тусовок. Вместо этого я предпочитал коротать время после работы, потакая своей устричной и пивной зависимости в «Коламбия Файрхаус» на Сент-Асаф.

А когда мне захотелось развлечься, что случалось нечасто, я мог пройтись по улице Дьюка до гриль-бара «Рок Ит» на Кинге. Там можно подкрепиться, как едой, так и общением. За семь лет, прошедших после Кейт, я встречался с некоторыми, в основном, в период после приезда в Вашингтон, но связи не было.

Ты такой, какой есть - основываясь на том, что ты пережил до этого момента. Проблема заключалась в том, что весь мой опыт, фактически весь мой мир, был окрашен моими отношениями с Кейт. Как только эта связь прервалась, мне пришлось в спешном порядке выстраивать новый жизненный план.

Я должен был признать, что Кейт была права. Наши детские заморочки и просто сила привычки сделали каждого из нас главной эмоциональной опорой. Поэтому, если я КОГДА-ЛИБО хочу быть эффективным взрослым, мне понадобится много опыта. Кейт увидела это раньше меня, потому что выбралась первой.

Теперь я знал, что ни один здравомыслящий человек НИКОГДА не должен класть яйца в одну корзину. По крайней мере, не должен, если не уверен, что корзина абсолютно надежна. Проблема заключалась в том, что нам было восемь. У нас не было точки отсчета, нам не по чему было судить о своих поступках, поэтому мы просто не знали, что лучше. Я не знал, как успешно взаимодействовать с другим человеком, потому что мы с Кейт с самого начала были неразлучны. Таким образом, у меня не было никаких социальных способностей, не говоря уже о навыках взаимоотношений.

Я неплохо выглядел, хорошо одевался, был высоким и стройным, и к тому же был чертовски богат. Но я был безнадежно косноязычен и застенчив. Некоторые женщины считали мою неуклюжесть жуткой. Другие просто не знали о моем существовании.

Я сознательно избегал мыслей о Кейт. Это было слишком больно. Конечно, мама и сестра считали своим долгом посвящать меня во все сплетни о ней. По словам моей сестры, Кейт была помолвлена с одним крутым доком из Филадельфии. Эта новость убила всякую надежду на наше примирение, а меня чуть не убила. Но такова жизнь. Я расправил плечи и продолжил маршировать.

Моей основной работой в Вашингтоне было «информирование». Любой, кто когда-либо работал в этой сфере, знает, что «информирование» - это кодовое слово для лоббирования. Моя задача заключалась в том, чтобы расширить наше влияние на оборонное сообщество и людей, которые поддерживают его в Конгрессе. Я знал свое дело - у меня уже было четыре патента, но я был невероятно молод, и мне было трудно добиться встреч с нужными людьми.

В итоге мы наняли «открывателя дверей». Уилкс был парнем из палаты представителей, который проработал в ней несколько сроков. Его работа заключалась в том, чтобы показать мне веревочки. Ему было около сорока лет, и до избрания он работал в Конгрессе. Бывшие депутаты не могут похвастаться такими выгодными сделками, как бывшие сенаторы, но любой, кто проводил время в Комитете по путям и средствам, имел известность в городе, а Уилкс знал, как распределять ресурсы.

У меня была встреча с ним в «Ястребе и голубе» на Пенсильвании. Там тусуются сотрудники Палаты представителей. Если бы мой парень был сенатором, это был бы «Чарли Палмерс», «Капитал Гриль» или «Монокль», и гораздо дороже.

«Ястреб и голубь» - это как «Место Счастливой Охоты» для женщин. Вы думаете о Вашингтоне как о месте, где доминируют мужчины; ведь все, кого вы видите в СМИ - это старые белые парни на дорогих коврах. Но Вашингтон питает неуемный аппетит к клерикалам, а женщины - реальная сила, стоящая за большинством престолов на Холме. Так что соотношение доступных женщин и мужчин ближе к 2:1 в пользу парней.

Уилкс сказал, чтобы я встретился с ним в президентском уголке бара наверху. Там было немного тише. Он назначил мне встречу с председателем Комитета по энергетике и торговле Палаты представителей и хотел проинформировать меня.

Я приехал на станцию метро «Капитолий Южный» по голубой линии. Это было лучше, чем бороться с пробками в Вашингтоне, даже если вы получаете возможность близко познакомиться со всеми остальными сардинами в банке. Уилкс был в Министерстве энергетики на Индепенденс и ехал вниз от остановки «Смитсоновский музей».

Летом сочетание жары и влажности в Вашингтоне делает его одним из самых некомфортных мест на планете. В большинстве дней кажется, что ты живешь в центре Бангкока. Поэтому по прибытии Уилкс был насквозь промокшим. Первым делом он заказал холодное пиво, осушил его, а затем заказал еще одно. Он был в восторге.

Уилкс был симпатичным парнем, обаятельным и утонченным. В то время как я был неуклюжим ботаном ростом 193 см, не от мира сего, и хранившим целибат в течение всего избирательного цикла. Наши контрасты были очевидны.

— Хорошие новости, Джейк, — сказал он, — я нашел заместителя министра, который заинтересовался твоими интерфейсами для дистанционных терминалов. Завтра мы согласуем это с председателем комитета. Думаю, мы сможем получить большое ведро денег, записанных в ассигнования на развитие энергетики и водных ресурсов.

— Сколько? — спросил я.

Уилкс ответил:

— Может быть, до пятидесяти миллионов, — и ухмыльнулся.

Неудивительно: он собирался заработать кучу денег на этой зацепке. Разумеется, я тоже.

Естественно, нам придется пройти через процесс торгов. Но если бы условия были составлены таким образом, что они благоприятствовали маленькому специализированному производственному предприятию в восточной Пенсильвании, это не было бы совпадением.

— Что мне нужно сделать завтра? — спросил я.

Уилкс приступил к изложению сценария. Это была стандартная схема работы в Вашингтоне, когда мы сообщаем уважаемому члену Конгресса, что мы собираемся для него сделать - не говоря и не делая ничего, достойного обвинения. Эти парни начинают баллотироваться на переизбрание, как только их приводят к присяге, а на это нужны деньги.

Мы как раз заканчивали встречу, когда я услышал ангельский южный голос:

— Кто это, Уилкс?

Я поднял глаза, и напротив меня опустилась совершенно потрясающая женщина. У нее было идеальное лицо в форме сердца, высокие скулы, большие голубые глаза и широкий чувственный рот. Все это было обрамлено длинными, густыми, шелковистыми волосами цвета воронова крыла.

Идеально накрашенная, причесанная, одетая, ухоженная и с педикюром, она обладала той красотой, которую МОЖНО купить только за деньги. С ее смуглой кожей, ярко-красной помадой и ногтями она представляла собой буйство красок. Я также отметил подтянутую спортивную фигуру.

Она посмотрела на меня:

— Уилкс, мне кажется, этот мальчик покраснел!

Она была права. Столкновение между ее бушующей сексуальностью и моей застенчивостью вызывало сильный жар, большая часть которого попала на мое лицо. Я сглотнул и опустил взгляд на стол, все мысли о том, что я состоятельный бизнесмен, потерялись в моей панической реакции на силу природы, сидящую напротив меня.

Уилкс рассмеялся и добродушно сказал:

— Джейк просто стесняется. Я пытаюсь сделать из него не такого чудака. — Он повернулся ко мне: — Джейк, это Эванджелин Кью. Она работает в «Кэссиди» (ведущая двухпартийная фирма по связям с правительством, Cassidy & Associates).

Это все объясняло. Богиня была не просто лоббистом. Она работала в одной из ведущих фирм на К-стрит, так что она была столь же умна и влиятельна, сколь и красива. Ко мне вернулся голос. Я пробормотал:

— Что означает буква «Кью»?

Она окинула меня лукавым взглядом и ответила:

— Кено.

Она произнесла это как «каноэ». Я понял, почему она остановилась на этом инициале.

— Эванджелин, как в поэме Лонгфелло? — спросил я.

Да, друзья, я наконец-то приобщился к культуре. В конце концов, единственным моим развлечением в течение предыдущих семи лет было чтение.

Она, похоже, была впечатлена и сказала Уилксу:

— О, и он также читает книги для больших мальчиков.

Я рассмеялся:

— Laissez les bon temps rouler! (Пусть наступят хорошие времена! - фр.)

Эта богиня, должно быть, была каджункой. Черные волосы, ярко-голубые глаза и восхитительный Байюский акцент были ее визитной карточкой.

Она скромно потупилась:

— Эванджелин Белль Кено к вашим услугам, любезный сэр. Мои друзья зовут меня Иви.

— Могу я называть вас Иви? — спросил я.

Она кокетливо ответила:

— Это зависит от того, ХОЧЕШЬ ли ты быть моим другом?

Я промурлыкал:

— Я никогда не ВСТРЕЧАЛ такой красивой женщины, как вы.

Дерьмо!!! Это было учтиво.

Уилкс хмыкнул:

— Социальные навыки Джейка немного слабы, но он хороший бизнесмен.

В глазах Иви вспыхнул интерес. Она спросила:

— Чем занимается мальчик? — Это было адресовано мне.

— Мы разрабатываем и создаем специализированные контроллеры, — ответил я. — Они используются в самых разных сферах, как в военной, так и в критически важной инфраструктуре. Завтра мы собираемся поговорить с некоторыми людьми на Холме.

Иви сказала Уилксу со своим восхитительным акцентом:

— Значит, мальчик занимается продажами?

Уилкс рассмеялся:

— Боже, нет! Мальчик владеет компанией!!!

Иви недоверчиво посмотрела на него:

— Насколько велика эта компания?

Уилкс улыбнулся ее изумлению. Вероятно, я выглядел так, будто владею маршрутом по разноске газет. Он сказал:

— Завтрашняя встреча на пятьдесят миллионов, но его компания намного больше.

Иви была ошеломлена:

— Как, черт возьми, ЭТО получилось?

Я постарался выглядеть скромно.

— Я сделал это старомодным способом. — Сказал я. — Я унаследовал это. Мой папа - настоящий гений. Но его забрали у меня слишком рано. Я просто пытаюсь идти по его колоссальным стопам.

Мы сидели и разговаривали некоторое время, а потом Иви встала. Мы тоже встали. Я не мог оторваться от созерцания ее великолепного гибкого тела. Когда я снова взглянул на ее лицо, она улыбалась. Я тут же отвел глаза, почувствовав себя униженным.

Она насмешливо спросила:

— Нравится то, что ты видишь?

Я пролепетал:

— Боже, да!!! Могу я увидеть это еще раз?

Она рассмеялась, протянула мне карточку и озорно добавила:

— Как я могу устоять перед ТАКИМ предложением. Позвони мне.

Затем мы с Уилксом, и все остальные мужчины смотрели, как она, покачиваясь, покидает это место, круглая маленькая попка двигалась в одну сторону, а ее длинные красивые волосы цвета воронова крыла - в другую.

На следующий день у нас была одна из тех встреч, о которых мечтаешь. Она началась по-дружески и перешла в статус любви. У нас был лучший продукт. В этом не было сомнений, но суть встречи заключалась не в этом. Наша готовность играть в мяч сделала нас зеницей ока доброго конгрессмена, и мы получили выгодный контакт; и, конечно, он получил бы значительную прибавку к своему предвыборному кошельку.

Стоянка такси у здания Рэйберна находится у подножия длинных мраморных ступеней. Из первого такси в очереди торчала фантастическая пара ног. Их обладательница закончила расплачиваться, выскользнула и стала торопливо подниматься по ступенькам. Ноги, бедра и подпрыгивающая грудь могли бы отвлечь меня, но именно это потрясающее идеально пропорциональное лицо с огромными голубыми глазами покорило меня.

Она чуть не столкнулась со мной. Бег на пятидюймовых шпильках требует концентрации, а я просто стоял и смотрел на это совершенство. Она остановилась, раздраженная, потом увидела, кто это, и на ее лице расплылась огромная развратная ухмылка.

— Значит, у мальчика была встреча? — спросила она.

— Да, и теперь я могу позволить себе угостить красивую женщину ужином у «Марселя». Это если она найдет время.

— У меня встреча с республиканцами из Палаты представителей. — Сказала Иви. — Позвони мне после четырех часов, и мы договоримся о времени.

Затем она поспешила вверх по ступенькам, распространяя за собой облако духов. Аромат напоминал о дико бьющих барабанах, вакхических кострах и эротично скачущих дикарях. Ее невероятно длинные ноги и округлые бедра исчезли в дверях службы пропусков.

Я сидел в винном баре, когда она появилась. Среди овец у стойки регистрации возникло шевеление. Я понял, что это Иви. Бросив полтинник на стойку, я подошел к тому месту, где она только что вошла. Там было несколько туристов, которые фотографировали ее. Наверное, они думали, что она знаменита. Иви ОЧЕНЬ харизматична.

Я забронировал одну из частных обеденных зон. Это было сделано в последнюю минуту, что потребовало 500 долларов в фонд благосклонности метрдотеля, но я хотел поговорить без помех. Нас ждало вино «Фар Ниенте Каберне Совиньон» 2013 года, и ДА, мне пришлось поискать его, но я не хотел, чтобы она подумала, что я полный профан. Она отпила и одобрительно посмотрела на меня.

Она переоделась в изысканное черное платье с тонкой золотой цепочкой, на которой красовалась эффектная подвеска с бриллиантом в пять карат, расположенная у основания ее горла. Это было одновременно стильно и ошеломляюще смело. Ее длинные густые волосы цвета воронова крыла блестели. Ее невероятные ярко-голубые глаза были полны жизни и ума.

— Ну что, мальчик сегодня хорошо поработал? — дразняще сказала она.

Я рассмеялся:

— Действительно, очень хорошо. Похоже, мы еще какое-то время будем ездить на федеральном поезде.

Она весело сказала:

— Это очень хорошо оборудованный и роскошный поезд.

— Хватит обо мне, расскажи о себе, — сказал я.

Она выглядела удивленной. Похоже, что парни, с которыми она обычно общалась, говорили: «Хватит обо мне. Теперь ТЫ можешь рассказать обо мне».

Я узнал, что она из Аббевиля, который находится в самом сердце Акадианы и является резиденцией Вермилион Парриш. Его жители - потомки акадийцев из Новой Шотландии, которые были переселены туда в 1770-х годах. Родственники Иви - плантаторы со Старого Юга, поэтому она получила воспитание в белых перчатках, которое получают все настоящие южные девицы. Так было до тех пор, пока она не попала в университетский городок LSU (Университет штата Луизиана).

Там она стала чирлидершей, что неизбежно привело ее к титулу «Мисс Луизиана». После этого Иви было трудно удержать на ферме. Она прошла через год профессиональных конкурсов красоты и решила, что ей не нужен колледж, чтобы стать успешной.

Она бессовестно призналась, что была двадцатилетней любовницей политического деятеля из Луизианы, который был в три раза старше ее - парня, чье имя я знал. Старый козел привез ее в Вашингтон, где она научилась ремеслу, работая под его началом, так сказать.

Женщина с внешностью и характером Иви недолго была бы чьей-то любовницей. Она уже завоевала репутацию красивой женщины, умеющей делать то, что лучше всего получается у красивых женщин - водить за нос власть имущих страны, держа их за гениталии. "Кэссиди" нанял ее, и вот уже десять лет она работала на К-стрит (главная улица в Вашингтоне. Известная как центр многочисленных аналитических учреждений, лоббистов и групп защиты интересов). Ей было 32 года, она была на четыре года старше меня, властная и абсолютно свободолюбивая женщина.

Она была на много световых лет выше меня, но это было замечательно - стать предметом зависти всех мужчин в зале, хотя бы на один вечер. После того как мы закончили ужин, она посмотрела на меня пронзительными голубыми глазами и спросила:

— Что такой красивый мальчик, как ты, делает без женщины в своей жизни?

Она была серьезна. Казалось, я ее озадачил.

У меня не было причин что-то скрывать, и она казалась искренне заинтересованной, поэтому я рассказал ей о Кейт. Я рассказал ей о том, как мы росли вместе и как были родными душами с третьего класса. Рассказал ей, как мы подарили друг другу девственность и как я ожидал, что умру в ее объятиях.

Иви смотрела скептически. В ее великолепном теле умещался целый век мудрости реального мира. И то, что я только что рассказал, звучало банально даже для меня.

Я рассказал ей о неожиданной смерти отца и решении нашей семьи сохранить бизнес. Рассказал ей о 90-часовых рабочих неделях и о том, как это мешало мне вести светскую жизнь. Я добавил, что в итоге я стал владельцем очень прибыльной компании.

Наконец, я рассказал ей, как потерял Кейт.

— Это было неизбежно, — сказал я. — Я знал, что мир отнимет ее у меня. Я просто не ожидал, что это произойдет так скоро. Она всегда была застенчивой, но, поступив в колледж, она словно стала другим человеком.

Иви бросила на меня один из тех взглядов, в которых было наполовину неверие, наполовину сочувствие, и сказала:

— Если она была такой красивой, как ты говоришь, то она была наживкой для любого хищника. Думаю, она была с кем-то в течение недели после прибытия в кампус.

Иви заметила мой скептицизм, и ее глаза стали добрыми:

— Может быть, она продержалась пару месяцев. Это если вы были так близки, как ты говоришь. Но она спала с тем парнем, с которым приехала, и это было задолго до Нового года.

Это заявление пронзило меня молнией гнева и ревности, даже спустя десять лет. Это было нормально - потерять Кейт из-за жестокой судьбы. Совсем другое дело, когда она просто солгала мне.

— Она уверяла меня, что любит меня. Она сказала, что я единственный парень, с которым она когда-либо была, — сердито сказал я.

Иви смотрела на меня с нежностью и болью. Затем она, казалось, пришла к какому-то решению.

— Пойдем, парень, тебе нужно изменить свое отношение к жизни, — сказала она.

Мы поехали к ней на такси. Это был дом из колониального кирпича на 27-й улице с видом на парк Рок-Крик. Боже!!! Наверное, он стоил всего два или три миллиона. Мы поднялись по ступенькам в федералистском стиле к входу. Она отперла дверь, которая выглядела так, будто она купила ее на распродаже имущества Томаса Джефферсона.

Мы попали в сказочный мир неприкрытого кирпича, полированного дуба, красного дерева, хрома и меди. Было очевидно, что, помимо потрясающей красоты, у Иви было много денег и очень изысканный вкус. Также было очевидно, что ей сопутствуют богатство и власть.

Иви молча повела меня вверх по лестнице. Для меня, южного парня, это было все равно что подниматься по широким ступеням из «Унесенных ветром». Мы ничего не говорили с тех пор, как вышли из ресторана, но я знал, куда мы идем. Я понятия не имел, ЗАЧЕМ. Но я должен был быть глупее дерева, на котором сидит синица, чтобы не воспользоваться этим.

Свет в спальне был включен по датчику движения. Когда мы вошли, он приглушился, создавая романтическую атмосферу. Она расстегнула молнию и вылезла из платья, не сводя с меня глаз. На теле был черный бюстгальтер и такие же трусики-чикстеры. Оно было идеальным.

У нее была красивая полная грудь, плоский мускулистый живот, исключительно длинная и узкая талия и круглые бедра, которые были одновременно изящными и полными. Тем не менее, ее ноги были настоящим великолепием. У нее были очень длинные стройные бедра. Они были великолепными, гладкими и идеально мускулистыми.

Я стоял как имбецил, просто глядя на ее великолепие. Она подошла ко мне, не говоря ни слова, и ловко спустила с меня штаны. Затем она ловко стянула с меня рубашку и небрежно заметила:

— Сбрось туфли.

Соблазнительно подойдя к кровати, она расстегнула лифчик, нагнулась и сделала то самое движение одной ногой, которое делают женщины, когда снимают трусики. Любой мужчина, попытавшись совершить такой подвиг, упал бы на лицо, но у женщин это выглядит изящно и сексуально. Кроме того, она демонстрировала самые круглые и мускулистые булочки за пределами журнала «Sports Illustrated», посвященного купальникам,

Она повернулась ко мне лицом, руки вытянуты по бокам, ладони направлены наружу, как на одном из анатомических рисунков да Винчи. Она показывала мне товар. Он был замечательным. Она грациозно скользнула под одеяло. Я, наконец, перестал таращиться и скользнул рядом с ней. Она приподнялась на одной руке, все еще очень элегантная и контролируемая, и мы поцеловались. Ее губы раскрылись, как цветок, и она застонала. Это был первый признак того, что Эванджелин Кено смертна.

Я знал, что она делает - ее мотивы были ясны с того момента, как мы вышли из ресторана. Я был настолько близок к двадцативосьмилетнему девственнику, насколько она могла получить. Обучить меня всем премудростям мира было интересным вызовом для такой искушенной женщины, как она. Не уверен, что это было что-то большее, чем любопытство, по крайней мере в тот момент, но я явно был для нее чем-то другим.

Она была гладкой, как тюлень, атласной со сталью под кожей. Она показала мне все места, к которым хотела, чтобы к ним прикасались, и как их правильно трогать. Ее страсть была сдержанной, но неистовой. У меня возникло ощущение, что она оценивает меня, показывая, на что похоже занятие любовью с глубокой и сложной женщиной.

Это не были громкие стоны и крики. Она издавала мурлыкающие звуки наслаждения, когда я входил в нее. Она обхватила меня своими руками и потрясающими ногами и просто держала меня там, глубоко внутри себя. Ее ярко-голубые глаза были широко открыты и смотрели в мои, притягивая меня к своему внутреннему миру. Ее проход находился в постоянном движении, сжимая и разжимая.

Мы просто оставались в таком положении, глядя друг другу в глаза, сливаясь душами. Это было больше похоже на дзен, чем на секс, и это было самое интимное ощущение, которое я когда-либо испытывал. Я был потерян в ней.

Затем ее глаза затуманились и закатились обратно в голову. Она должна была получить удовлетворение. Она начала извиваться, как змея, а я все еще был погружен в нее по самую рукоять. Наш взаимный пот делал эти движения особенно чувственными.

Все было еще почти бесшумно, но тут ее ноги задрожали, и она издала сильный рык. Как будто кто-то ударил ее в живот. Ее проход запульсировал. Я чувствовал, как она истекает жидкостью, словно открытая бутылка шампанского. Она начала быстро издавать стоны, извиваясь в неистовом желании.

Это продолжалось, казалось, вечность. С обычной женщиной я бы кончил гораздо быстрее, но в том, как Иви занималась сексом, было что-то такое, что позволило мне продлить акт до того момента, когда мы оба были полностью удовлетворены.

Я не порнозвезда и даже не настолько опытен, но сила ее оргазма заставила меня почувствовать себя Джоном Холмсом, стоящим на плечах Рона Джереми. После этого мы лежали вместе на спине, обливаясь потом, держась за руки и глядя в потолок.

Я чувствовал себя так, будто прошел какое-то испытание. Наконец, она сказала:

— Это было нечто особенное, Шер. Я не ожидала такого. Мы станем любовниками, и я научу тебя всему.

Затем в тот вечер она еще трижды повторила этот урок.

МАЛЕНЬКИЕ ЛИСИЧКИ

Так началась жизнь с Эванджелин Белль Кено. Каждый мужчина должен испытать такую женщину, как Иви. В ней было все самое лучшее, что есть в женской половине. Она была другом, доверенным лицом и компаньоном, опытным, знающим, остроумным и хорошо разбирающимся во всем - от высокой культуры до подающего состава «Нэтти».

Она была неиссякаемым источником идей, а ее чувство юмора не имело себе равных, но при этом она была нежной, заботливой и всегда на моей стороне. Я знал, что она не моя. Она принадлежала только самой Иви. В ее жизни было много мужчин, и я уверен, что из-за своей работы она занималась сексом с некоторыми из них. Она никогда не упоминала об этом, а я никогда не спрашивал.

Она хранила яростную, почти материнскую преданность мне. В каком-то смысле она была более сильной и обнадеживающей, чем любовь жены или подруги. Поначалу мы проводили вместе немного времени, но потом стали проводить его гораздо больше. Во многих отношениях казалось, что она решила вести себя как замужняя женщина. Мы так часто проводили ночи вместе, что она предложила мне переехать к ней.

— А не помешает ли это твоей личной жизни? — обеспокоенно спросил я.

— Я никогда не привожу сюда мужчин. Это моя крепость одиночества, — раздраженно ответила она.

— Ты хочешь сказать, что я первый? — недоверчиво спросил я.

Она облегченно рассмеялась:

— Ты мой прекрасный мальчик. Я люблю тебя.

Вот так. Она явно любила меня по-своему, но я понятия не имел почему. Она сказала, что это потому, что я слушаю - я умный, добрый, внимательный и глупый. Я понятия не имел, что ЭТО значит, но, похоже, это отличало меня от всех остальных мужчин, которых она когда-либо знала. Такая привлекательная женщина, как Иви, могла бы привлечь множество акул. Думаю, ей больше нравились игривые выдры.

Мы были совместимы. Я был крупным и симпатичным, и у меня был весомый социальный статус. Деньги делают людей такими, но Иви была женщиной, которую можно встретить один раз на миллион, а я был скорее из категории «как грязи», особенно в месте, где полно игроков, обладающих властью.

Она сказала, что на своей работе насмотрелась на таких людей. Но у нее был только один красивый мальчик. Я принял это за чистую монету. Она любила меня по-своему, возможно, так, как она любила бы золотистого ретривера, но это было неважно: я был единственным, кто спал в постели Эванджелин Кью.

Может быть, она расплачивалась за старого козла, который дал ей знания, а может быть, я просто помог ей почувствовать себя в безопасности и любимой. За те месяцы, что мы были вместе, я научился нескольким вещам, и одно из них - не задавать вопросов.

Это было самое роскошное существование, которое только можно себе представить. Ее квартира площадью 325 квадратных метров была воплощением безупречной культуры и стиля, вплоть до подлинных картин старых мастеров на стенах. Здесь было светло и просторно, но в то же время чувствовалась солидность, которую можно купить за несколько миллионов.

Иви заработала каждый цент. И я должен подчеркнуть, что она не заработала эти деньги на своей спине. Она занималась посредничеством, к ней обращались, если вам нужен был голос или какой-то инсайдерский бизнес. Комиссионные от ее навыков были астрономическими.

Единственное, что не позволяло мне чувствовать себя персональным любимцем - это тот факт, что я, вероятно, был богаче ее, даже если у нас был разный почтовый индекс, с точки зрения занятий. Под разумным руководством Уильяма бизнес рос, а с помощью Иви я заработал серьезные федеральные деньги. Все это досталось мне в единоличное владение, когда мне исполнилось 30 лет.

Иви была такой потрясающе красивой женщиной, что никто не думал о нас иначе, как о золотой паре. То есть после того, как она научила меня одеваться и держаться. Если вы хотите считать меня Элизой Дулиттл мужского пола, не стесняйтесь. Я трахал самую красивую женщину в Вашингтоне и развивал свой собственный стиль под ее руководством. Любой, у кого с этим проблемы, никогда не проходил и мили в моих со вкусом подобранных и очень дорогих туфлях.

Мы занимались тем, что возможно только в таком культурном городе, как Вашингтон, и путешествовали, когда позволяла работа. Именно по этой причине со мной произошел момент, который я запомнил навсегда. Одним прекрасным английским летним вечером мы были на выставке Пре-Рафаэлитов в «Тейт-Британия». Иви работала над моей оценкой искусства, и я пожертвовал в их казну значительную сумму денег, так что мы получили особый доступ к коллекции Россетти.

Мы бродили по выставочному залу, держа в руках обязательный бокал шампанского - в сопровождении доцента, который рассказывал о коллекции. В свободное время Эви пила бурбон, как водитель грузовика в Байю. Тем не менее, поскольку она была непревзойденным дуайеном, она могла держать фужер с шампанским так, будто родилась с ним в руке.

В зале было еще несколько пар, все они относились к классу доноров с миллионным состоянием. Когда мы ходили по залу, я обратил внимание на одну привлекательную пару. Это был пожилой мужчина, возможно, лет пятидесяти, высокий, стройный, симпатичный, с богатой копной белых волос и атмосферой полного превосходства. Его жена была значительно моложе. Я бы предположил, что, примерно, моего возраста. Она была абсолютно великолепна.

Мужчина из этой пары подглядывал за Иви. Такое случается везде, куда бы мы ни пошли, и я не возражаю. Знание того, что каждый парень в помещении завидует тебе, повышает самооценку. Тем не менее, именно явный интерес этого парня привлек мое внимание. Он пробирался в нашу сторону, несомненно, чтобы представиться.

Иви по-хозяйски держала меня за руку. Иви мне не принадлежала. Она была со мной по своей воле. Но она - женщина каджунов. Любая женщина, сделавшая шаг к ее мужчине, не узнает, что ее зарезали, пока не отойдет и у нее не отвалится голова.

В конце концов, странная парочка дошла до того места, где мы должны были что-то сказать или стоять как идиоты. Я повернулся к парню и протянул руку.

— Джейкоб.

Он пожал ее и сказал:

— Чарльз.

Иви одарила нашего нового знакомого взрывом своей мощной сексуальности и сказала:

— Эванджелин.

Она так делает только когда охотится за ассигнациями или отбивается от хищника. Было ясно, что этот парень ей не понравился.

Мы все повернулись к незнакомке. Она просто стояла, широко раскрыв глаза и прикрыв рот обеими руками. Я подумал: «Из всех заведений с джином во всех городах мира она зашла в мое? »

Это была Кейт!

Время замерло. Я не видел ее с той знаменательной ночи на «Гала». Сейчас ей было тридцать четыре, как и мне, и от нее веяло компетентностью и авторитетом, которые, очевидно, были результатом шестнадцати лет, прошедших между ними.

Она была красивой женщиной, не в лиге Иви, но близко к тому. Иви была в высшем свете, среди кинозвезд и супермоделей, поэтому сравнивать этих двух женщин было все равно что сравнивать «Кадиллак» с «Бентли». В Иви было гораздо больше элегантности и утонченности.

Тем не менее моя маленькая приятельница из третьего класса выросла в великолепный образец женской привлекательности. Муж Кейт ничего не понимал, но Иви сразу же все поняла. Она повернулась к Кейт и сказала:

— Меня зовут Эванджелин. Очень приятно с вами познакомиться.

Это было сказано с тем животным магнетизмом, который укладывает сенаторов к ее ногам. Было ясно, что Иви что-то хотела сказать.

Иви повернулась к Чарли и кокетливо спросила:

— Не могли бы вы показать мне Беату Беатрикс?

Она дала ему еще одну порцию своей впечатляющей сексуальности. Чарли был в полном восторге от того, что подвел Иви поглазеть на этот пестрый кусок Пре-Рафаэлитского дерьма, а сам в свою очередь положил руку ей на плечо. В обычной ситуации это стоило бы ему конечности. Но Иви освобождала место, чтобы дать нам с Кейт поговорить.

Я посмотрел на Кейт. В ее глазах стояли слезы. Я собирался сказать что-нибудь милое, вроде «Давно не виделись», но изощренная искусность, которую заложила в меня Иви, не позволила мне этого сделать - слава Богу! Вместо этого я взял ее за обе руки и сказал:

— Какое восхитительное совпадение. Ты прекрасно выглядишь, Кейт!!!

Она продолжала смотреть на меня, сожаление боролось с печалью. Я должен был взять это под контроль, иначе случится что-то неловкое.

— Полагаю, Чарли - твой муж, — сказал я. — Он кажется прекрасным человеком. Он тоже врач?

Моя назойливая сестра рассказала мне, что Кейт - хирург в университетской больнице Томаса Джефферсона в центре Филадельфии.

Она вышла из оцепенения:

— Да, он был моим руководителем и наставником в хирургии, когда я была ординатором. — Затем она заколебалась и робко спросила: — Иви - твоя жена?

Я рассмеялся:

— Иви - один из лучших лоббистов в Вашингтоне, и ей не нужен мужчина, который бы ее поддерживал. Мы вместе уже шесть лет и, скорее всего, умрем в объятиях друг друга.

Видно было, что мое замечание о смерти в объятиях друг друга задело Кейт. Но что я должен был сказать? Я добавил с ударением:

— Но Иви не из тех, кто выходит замуж. Она больше похожа на партнера, или, возможно, лучше сказать - спутницу жизни.

— Твоя сестра сказала мне, что твой бизнес растет, — спросила она.

Это был просто разговор. Ее не интересовал мой бизнес, и она понятия не имела, насколько я богат.

— У нас все хорошо, это точно. Все те часы, которые я потратил на то, чтобы стать бледной тенью своего старика, окупились.

Я не стал упоминать, что являюсь президентом и председателем совета директоров. Я был уверен, что ей это безразлично.

Она не сводила глаз с моего лица. Она что-то искала. Наконец, она сказала:

— Ты когда-нибудь задумывался о том, что могло бы произойти?

Я мог быть честным. Судьба была ко мне более чем благосклонна.

— Я никогда не переставал задумываться об этом, Кейт, — ответил я. — Но боги распорядились иначе. Теперь я смирился с этим. Мы оба там, где должны быть... Боже мой, ты же спасаешь людям жизни!

Она самодовольно улыбнулась:

— Это то, чего я хотела, и это действительно приносит пользу, но за все эти годы я не переставала любить тебя.

Это было простое заявление, которое не должно было ни к чему привести.

— Ну, я тоже никогда не переставал любить тебя. Течение жизни разнесло нас в разные стороны, и теперь мы с другими людьми. Однако Джейк и Кейт - это навсегда.

Из ее глаза скатилась слеза. Это было слишком напряженно. Мы оба получили некоторое завершение, и я, со своей стороны, был готов двигаться дальше. Я подал сигнал Иви. Она подошла, ведя за руку мистера Неуклюжего.

Он все еще понятия не имел об отношениях своей жены со мной, но уже начал проявлять все отличительные черты Пепе Ле Пью (персонаж мультсериалов - полосатый скунс, постоянно находящийся в поисках любви и понимания). Он заговорил:

— Ну что, вы двое хотите после этого что-нибудь выпить?

Это было настолько прозрачно, что мне стало стыдно за Кейт. Я собирался отправить их восвояси, но Иви соблазнительно сказала:

— Звучит очаровательно.

Я подумал: «Что она задумала? » Иви имеет дело с целыми батальонами высокомерных мужланов. Этот парень ничем не отличался.

Я бросил на нее WTF- взгляд (what the fuck? - какого хуя?).

Она подала мне сигнал рукой: «Подожди! ».

Кисло глядя на Иви, Кейт сказала:

— Нет, нам действительно нужно вернуться в отель. Мы улетаем завтра утром.

Затем она схватила влюбленного парня за руку и сердито потащила его из выставочного зала.

Я повернулся к Иви, приподняв одну бровь. Она легкомысленно, как Скарлетт О' Хара, издала смешок и сказала:

— Этот самовлюбленный дурак действительно сделал мне предложение, пока ты разговаривал со своей бывшей девушкой. Он думал, что вас двоих тянет друг к другу. Если бы он только знал.

Затем она озорно добавила:

— Так вот, он хотел поменяться. Мне было любопытно, знает ли его жена о его махинациях - и, судя по всему, да. Если бы она не облила его из шланга, я бы так и сделала, но я хотела знать наверняка.

Я с сочувствием подумал: «О, бедная Кейт». Часть меня удивлялась тому, как мало мы имели представления о жизни, когда были вместе. Другая часть меня восхищалась удивительной женщиной, которая необъяснимым образом решила усыновить меня.

АРМАГЕДДОН

Мягко говоря, у нас с Иви были странные отношения. Мы никогда не произносили слово на букву «Л», но были настолько близки, насколько это вообще возможно для двух людей. Она была ослепительно сексуальной женщиной и не боялась использовать свою сексуальность, особенно если хотела что-то получить. А еще она была моногамной - женщиной с одним мужчиной. Я искренне верил в это. Ее личная целостность была неоспорима.

Она была яростно независимой, но при этом теплой, любящей и веселой. В основном, независимость объяснялась ее воспитанием в Байю, но Эванджелин Кено не была похожа ни на одну другую женщину, которую я когда-либо знал. Она была настоящей силой природы.

Мы прожили вместе более двадцати лет. Время от времени, мы расставались. Нам обоим приходилось выполнять тяжелую работу. Но в душе мы никогда не расставались. В конце каждого дня мы всегда были вместе за бокалом вина, сидели на ее маленьком балконе и смотрели на парк.

Встречалась ли она с кем-то еще? Не знаю. Она могла бы, если бы захотела. Мы не давали друг другу никаких обещаний или обязательств. Мы были вместе, потому что решили быть вместе. Важнее было другое: «Доверял ли я ей в том, что она сделает для нас все, что в ее силах? » На этот вопрос было легко ответить. Я знаю, что это скользкая концепция, но мы были родственными душами.

Затем, в один прекрасный день на пятидесятом году моей жизни, все изменилось. Иви только что исполнилось пятьдесят четыре. По внешности она все еще могла дать фору всем двадцатилетним красоткам. Но накопленные за годы жизни мудрость и опыт, превратили ее в самую талантливую и искушенную любовницу и спутницу жизни, о которой только мог мечтать мужчина.

В течение нескольких недель она вела себя странно. Ничего тревожного, просто какая-то рассеянная. Мы сидели на большом диване в гостиной. Она уютно устроилась у меня под мышкой и удовлетворенно мурлыкала. Я решил, что сейчас самое время спросить ее о том, что происходит.

Мы были честны друг с другом.

— Ты уже давно не в духе, детка. В чем проблема? — спросил я.

— Ни в чем. Я просто немного рассеянна. У меня есть кое-что на уме, что еще не разрешилось. Когда это произойдет, ты узнаешь об этом первым.

Я оставил все как есть. У Иви была несокрушимая душа. Одна из причин, по которой мы были так близки - это то, что я признавал ее силу и ум, поэтому я просто позволял Иви быть Иви. Она говорила мне, когда была готова. Никакое настойчивое любопытство не могло заставить ее сделать это раньше.

Конечно, я сразу же сделал очевидный вывод. Она нашла себе другого. Она была такой же любящей и сексуально агрессивной, как всегда, но то, что делало Иви особенной, было ее внутренним качеством, и сейчас она явно что-то скрывала.

Меня это не удивило. Иви была доминирующей. Она была старше, гораздо опытнее и гораздо привлекательнее для противоположного пола. Мы были вместе уже двадцать два года, и я благодарил Бога за каждый день.

Ее решение двигаться дальше причинило бы боль, но она имела на это право. Она ничего мне не должна, по крайней мере ничего, что было бы закреплено обещанием.

Моя компания разрослась настолько, что штаб-квартира переехала в Фэрфакс. Это было большое стеклянное здание с моим именем. Но это уже не было работой на полную ставку. У меня был почетный титул «председатель», но я нанял кучу умников, которые фактически управляли бизнесом, а у них было бесчисленное количество помощников, которые выполняли их поручения. Я же проводил время, занимаясь адвокатурой и возился в своей маленькой мастерской. В душе я все еще оставался ботаном.

Прошло несколько дней. Я попросил своих адвокатов рассмотреть вопрос о моем переезде в другое место в городе. Все то время, что я жил в Вашингтоне, я, по сути, жил у Иви. Я мог бы с легкостью купить весь квартал. Но она настаивала, чтобы я просто жил там с ней.

Поначалу она была «мамой» для меня, но вскоре это переросло в нечто иное. Я знал, что для Иви невозможно отказаться от контроля над любым аспектом своей жизни. Это было одной из тех вещей, которые я уважал в ней больше всего. Но она также испытывала острую потребность быть со мной, быть моим партнером во всех аспектах нашей эмоциональной жизни. Это было более глубокое обязательство, чем просто любовь. Этот парадокс был одной из причин, почему я так безоговорочно доверял ей.

Я находился в своем домашнем офисе, выполняя небольшую работу по удаленному доступу. Это был один из тех дней в Вашингтоне, когда непогода обрушивается на город с Аллегенских гор и он начинает напоминать Содом и Гоморру, причем не только поведением жителей. Иви вошла в дом, когда дождь уже начался. Было 2:19 пополудни. Я никогда не забуду это время.

— Что ты делаешь дома? — спросил я ее.

Она печально посмотрела на меня и ответила:

— Нам нужно поговорить.

В этот момент раздался банальный раскат грома.

Я подумал: «Я ЗНАЛ ЭТО!!! »

Я подошел к кухонному столу. Она устроилась рядом со мной, а не напротив. Она повернулась ко мне, взяла одну из моих рук в свои две маленькие изящные лапки и просто смотрела на меня. Наконец, она сказала:

— Я люблю тебя больше, чем могу выразить, но скоро я тебя покину.

Она видела боль на моем лице. Я смирился и сказал:

— Я уже догадался об этом. Сколько у меня времени?

—От шести месяцев до года, — ответила она.

Это не имело смысла.

— Хм? Ты даешь мне полгода, чтобы съехать? — Сказал я. — Я могу сделать это за неделю.

Она продолжала выглядеть грустной и ответила:

— Нет, я ухожу от тебя. Я только что получила очень плохие новости.

Это надвигалось на меня, как приближающийся товарный поезд, но еще не дошло до цели.

— Я умираю, Джейк. Мне осталось жить, наверное, год, — сказала она.

Это заявление положило конец моему миру, каким я его знал. Динозавры, должно быть, чувствовали то же самое. В один момент ваша жизнь не вызывает сомнений. А потом по небу проносится роковой метеор, и все исчезает в один миг.

Я сказал самую глупую вещь, которую только можно себе представить:

— Мы сможем победить это. Я знаю, что сможем.

Она с любовью посмотрела на меня:

— Нет, не сможем. Этот вид рака - смертный приговор. Единственный плюс в том, что я смогу жить вполне нормальной жизнью до последних дней.

Я считаю себя жестким и прагматичным человеком. Я пережил неожиданную смерть отца. Мне удалось пережить потерю Кейт, но это было слишком тяжело. Я опустил голову на стол и разрыдался.

Я чувствовал, как ОНА утешает МЕНЯ. От ЭТОГО постыдного образа у меня выпрямился позвоночник. Вытерев глаза, я посмотрел на нее так решительно, как только мог.

— Мы найдем специалистов, — сказал я.

— Я встречалась с лучшими.

— У меня есть друзья в NIH (Национальный институт здоровья). — Сказал я. — Мы можем организовать для тебя экспериментальное лечение. Мне все равно, сколько это стоит. Я могу себе это позволить.

Она с нежностью посмотрела на меня:

— У меня больше друзей, чем у тебя в NIH, и все они просто сказали мне смириться с этим.

Наконец, до меня дошло. Эта в высшей степени мужественная женщина вела смертельную битву. Я знал, что должен просто смириться с этим. Но это было просто невозможно. Мужчина, потерявший жену, теряет ее любовь и общение. Иви также была моим наставником, и во многих отношениях - моей единственной связью с внешним миром. Она с радостью компенсировала мои врожденные слабости и сделала меня гораздо более сильным человеком.

Потеряв ее, я не просто потерял бы свою жизнь, а полностью ее прекратил. Рассматривать чужую смерть с точки зрения того, как она отразится на тебе - необычайно эгоистично. В конце концов, я был здоров, богат и если не мудр, то, по крайней мере, имел перед собой предположительно долгую жизнь. Но последняя часть не имела значения. Я не хотел прожить долгую жизнь без Иви. Потеряв ее, я подорвал бы свой эмоциональный фундамент и все свои интеллектуальные структуры. Я всю жизнь держался за ее непоколебимую душу. Она была моим центром, моей скалой и личной крепостью. Без нее я был бы совершенно одинок и опустошен.

Я почувствовал приступ паники. Я знал, что не могу сломаться перед ней. Она мужественно смирилась со своей судьбой. Я не имел права усугублять ситуацию, выходя из себя. Она увидела, как я стараюсь, и сказала с любовью:

— Выпусти это, детка. Я сделала то же самое, когда узнала, что расстанусь с тобой навеки.

Я не плакал, когда умер мой отец. Я не проронил ни слезинки из-за Кейт, но тут я начал рыдать, как маленькая девочка. Она прижимала меня к своей идеальной круглой груди, гладила по голове и издавала успокаивающие звуки. Я пытался прекратить свои причитания. Но потом ужасная реальность снова обрушивалась на меня, и я начинал снова.

Наконец-то я понял, насколько бесхребетным было мое поведение. Это заставило меня перестать хныкать. Посмотрев в это совершенное лицо, все еще излучавшее энергию ее потрясающей жизненной силы, я сказал сквозь слезы:

— Я потрачу все, что только смогу, чтобы сделать это время незабываемым.

И я так и сделал.

В кои-то веки я контролировал ситуацию. Я не мог отплатить Иви за четверть века любящего руководства, но я мог и хотел посвятить себя захватывающему финалу. Это был нечестный обмен. Она дала мне гораздо больше. И все же я бросился заботиться о ней с той же энергией, что и в первые семь лет обучения бизнесу.

Я обналичил все свои корпоративные проекты и сложил деньги в большую кучу. Мамы больше не было, и я позаботился о наследии отца. Я обеспечил свою сестру на всю жизнь, а затем перешел к единственной настоящей цели - сделать как можно больше для Иви.

Ей нравилась история. Мы объездили Италию с профессором древностей из Американского университета в Риме. То же самое мы сделали в Греции. Мы трахались в нашем номере за 500 долларов за ночь на краю скалы на Санторини, и смотрели, как солнце садится над гаванью. Мы видели Великие пирамиды, Великую стену, Большой Барьерный риф и Гранд-Каньон. Мы побывали на чемпионате мира по футболу, Суперкубке и премьере каждого блокбастера на Бродвее.

Неизбежны были перерывы на лечение, но паллиативная помощь оказывалась в передовом центре в соседнем таунхаусе. Я купил его и объединил с квартирой Иви, чтобы она могла ходить туда и обратно, не покидая нашего дома. Медперсонал, работающий на полную ставку, жил в роскошных апартаментах в другом доме. Это стоило денег, но они были каплей в море по сравнению с любовью Иви.

Моя доблестная маленькая каджунка вела боевое отступление. Несмотря на то что все шансы были против нее, она была Фошем при Вердене: «Справа от меня наседают. Мой центр сдается, маневрировать невозможно, положение отличное. Я атакую». И Иви атаковала жизнь с той свирепостью, на которую была способна только она.

Большую часть времени она была прежней, умной, остроумной, а главное - любящей и дарящей. Мы разговаривали и смеялись, как всегда. Затем тень проходила по лицу солнца. Я понятия не имел, какую боль она испытывает, потому что она никогда не жаловалась.

Но она продолжала бороться. Наконец, наступил момент, когда даже ЕЕ великолепный дух не смог сдержать злобную силу болезни. Мы разместили ее в отдельной комнате. Именно в этой комнате мы впервые занялись любовью. Это было вечность назад, когда мир был еще молод.

Она находилась под круглосуточным наблюдением онкологической бригады, и ДА, это стоило целое состояние, но в моем распоряжении было несколько таких бригад. Они хотели, чтобы я не находился в непосредственной близости от нее, просто потому, что я мешал, нависая над кроватью Иви. Поэтому я спал в соседней комнате.

Ее прекрасное тело уменьшилось до 36-килограммовой скорлупы, но, лежа на больничной койке, она каждое утро встречала меня яркой солнечной улыбкой. Я проводил день, держа ее за руку и разговаривая. Я читал ей. Ей нравился Твен. Думаю, это были ассоциации с рекой Миссисипи. Но по мере приближения времени она хотела, чтобы я читал Вирджинию Вульф.

Она много спала. Тогда я плакал, чтобы она меня не видела. Конец пришел, злобный, как ночной вор. Старшая медсестра разбудила меня в четыре утра, чтобы сообщить, что у Иви началось дыхание Чейна-Стокса. Я сидел у постели моей любимой и держал ее за руку, пока она проходила через каждый из этих смертельных циклов. Мирная смерть - это для сказок. Реальность же такова, что это жестокая и страшная борьба до конца.

Я знаю, я был там.

Иви находилась в глубоком сне или, возможно, без сознания, когда бушевала последняя битва. Прошло девяносто минут. Наступила тишина. Она медленно открыла свои удивительные голубые глаза и посмотрела на меня с самой искренней и глубокой любовью. Затем она медленно покинула меня, величественная и изящная, как всегда. На мой неземной вопль боли сбежался весь медперсонал.

Мы не были официально женаты, но Иви выдала мне доверенность, которую я собирался оформить через батальон очень высокооплачиваемых юристов. У нее не было семьи, поэтому она оставила все мне. Я немедленно обналичил деньги. Я добавил доллар за доллар и использовал эти миллионы, чтобы основать Школу государственной политики имени Эванджелин Белль Кено в ЛГУ.

Я мог бы отдать эти деньги в более престижное учебное заведение, например в Джорджтаун, но я хотел, чтобы грядущие поколения в Акадиане помнили ее имя.

Что касается меня, то я завел себе собаку и яхту. Мне было пятьдесят три. Я не знал, сколько времени мне осталось, но планировал закончить свои дни именно в том состоянии, из которого меня вызволила Иви: в одиночестве.

Я опытный моряк, но к одиночному плаванию на яхте длиной более 15 метров в пятьдесят с лишним лет нужно привыкнуть. Мне потребовался год, чтобы обойти юго-восточное побережье и добраться до места, где я чувствовал себя комфортно. У меня были бесконечные ресурсы, так что не было необходимости взаимодействовать с кем-либо, кроме людей, управляющих «Маринами».

Время от времени, какая-нибудь заблудшая душа пытается проявить добрососедские чувства. Бастер похож на пса из ада, хотя он и мухи не обидит. Учитывая его густой лай и мое угрюмое поведение, они никогда не задерживались надолго. Мы просто дрейфовали на юг, пока не оказались в Сент-Томасе. Мне там понравилось. Люди оставили меня в покое.

ИСКУПЛЕНИЕ

Вот так я и оказался в Тиклсе, в очень жаркий июньский полдень на пятьдесят девятом году. Я жил на этой пристани уже пять лет. Я немного читал, играл в Интернете и делал все необходимое для поддержания яхты в форме. Иногда я заглядывал в Круз-Бей на Сент-Джонсе и даже на пару месяцев на Сент-Круа.

Смена обстановки была приятной, и мне нравились бары в Кристианстеде. Но в итоге я всегда возвращался в Шарлотту Амалию. Люди меня там игнорировали. Я думаю, это холодный, безжалостный эффект бюрократии. Она поощряет личную дистанцию. В Вашингтоне тоже так. Я хотел остаться безымянным.

Я встал, жестом подозвал Бастера и начал идти обратно к яхте. Он последовал за мной. Его хвост с надеждой покачивался в ожидании времени кормления. Когда мы подошли, я увидел, что в кокпите сидит незнакомка. Это была женщина, примерно, моего возраста. Должно быть, в молодости она была сногсшибательной, потому что в свои пятьдесят с небольшим выглядела очень привлекательно.

Меня это раздражало. Я не люблю, когда вторгаются в мою личную жизнь. В Шарлотте-Амали слишком много круизных судов, и иногда туристы забредают на пристань, чтобы посмотреть на большие яхты. Пару раз я видел, как дети использовали носовую часть судна в качестве платформы для прыжков в воду, но более взрослые и благовоспитанные люди, как эта дама, обычно были более осмотрительны.

Она смотрела налево, в сторону острова Хассел, и поэтому не заметила, как мы подошли к причалу. Гулкий лай Бастера испугал ее. Она подпрыгнула и повернулась к нам лицом.

Второй раз в жизни меня захлестнуло цунами воспоминаний. Она была на двадцать пять лет старше. Но даже несмотря на это, я узнал бы эти прекрасные ореховые глаза где угодно. В конце концов, я с любовью смотрел в них все время, пока рос.

И снова это была Кейт!

Она нервно улыбнулась и сказала:

— Привет, Джейк. Я надеялась поговорить с тобой.

Мой мозг словно взорвался и пытался перезагрузиться. Кейт была единственным человеком, к которому я испытывал хоть какие-то чувства за всю свою жизнь - кроме Иви, конечно. На протяжении всего детства, юности и ранней взрослой жизни она была моим единственным спутником. Мы все делали вместе и планировали провести друг с другом всю жизнь, поэтому казалось естественным, что годы уходят, и все старые чувства, ассоциации и воспоминания нахлынули вновь.

Потеря Кейт стала величайшей трагедией в моей жизни - пока смерть Иви не упразднила ЭТОТ трофей на все времена. Но наше несчастливое расставание произошло сорок лет назад. За прошедшие годы я прожил полноценную жизнь с самой очаровательной женщиной на свете. ОНА сделала из меня того, кем я стал.

Я ступил на боковую палубу лодки, перевалил через планшир и оказался в кокпите. Бастер спрыгнул рядом со мной. Он все еще подозрительно смотрел на Кейт.

— Боже мой, Кейт. Я рад тебя видеть, но что ты здесь делаешь? — сказал я.

— Я хотела серьезно поговорить с тобой, — ответила она.

Я показал в сторону каюты:

— Спускайся в гостиную, пока я покормлю Бастера. У старика есть свой распорядок дня.

Я понял, что отдаю предпочтение своей собаке, а не ей, но я не приглашал ее в гости.

У «Beneteau» роскошная гостиная, отделанная деревом, кожей и хромом. Я приобрел пакет «Премьер», поэтому мебель была того же класса, что и оборудование. Шедевры на передней переборке были одними из лучших у Иви. Иви их обожала. Поэтому это были единственные ее вещи, с которыми я не мог расстаться.

Кейт была впечатлена декором. Я прошел на камбуз, наполнил большую тарелку Бастера кормом и миску с водой. Он тут же зарылся щеками в свою вечернюю еду. Я повернулся и сел в кресло в гостиной, жестом предложив Кейт сесть там, где ей будет удобно. Она села на диван, сцепив колени, и выглядела еще более нервной.

На ней была классическая униформа преппи (стиль в одежде, произошедший от формы учащихся колледжей): топсайдеры, белая плиссированная юбка и темно-синяя блузка. Блузка была с небольшим вырезом и обязательным набором жемчуга. Она не должна была выставлять напоказ ее грудь, которая и так была незаурядной. Ее волосы стали длиннее. Они больше не были чисто каштановыми. Теперь они были с белыми полосками.

Ее лицо сохранилось в хорошем состоянии, относительно гладкое и без морщин. Ее глаза были как всегда прекрасны, искрились умом и добротой. Она излучала уверенность и властность, чего не было в Лондоне.

На самом деле именно твердая линия рта отличала эту Кейт от той женщины, с которой я столкнулся там. Конечно, прошло почти двадцать пять лет, и теперь она была известным хирургом. И да, я знал, кто она такая. У нее, как и у меня, была своя страница в Википедии.

Я мягко сказал:

— Ты сказала, что хочешь серьезно поговорить? Я слушаю.

Я был озадачен. Люди из вашего прошлого не появляются на пороге без предупреждения.

— Я репетировала это два года, и у меня совершенно заплетается язык, так что, наверное, я просто скажу это, — неуверенно ответила она. — Когда я росла, ты был самым важным человеком в моей жизни. Я любила тебя, даже больше, чем своих родителей, и никогда не представляла себя никем, кроме твоей жены.

Она искренне добавила:

— Уход из дома привел меня в ужас. Быть без тебя было непонятно и страшно. В своем сердце я никогда не переставала любить тебя. Но мне казалось, что я тону. Тогда я была глупой и неопытной девочкой и делала все, что могла, чтобы выжить. Поэтому я просто ухватилась за первый попавшийся спасательный круг.

Я недоверчиво посмотрел на нее. Она поспешно добавила:

— Я знала, как сильно я тебя ранила. Другой парень настоял на том, чтобы прийти на гала-концерт, и я была слишком слаба, чтобы отказать ему. Он исчез из моей жизни ко Дню святого Валентина. Но я знала, что обманула твое доверие, и у меня было слишком много гордости, чтобы приползти обратно. Я боялась того, что ты можешь сказать или сделать. Поэтому я жила дальше, как бы больно это ни было.

Я мягко сказал:

— Ты трахалась с ним до того, как вернулась домой? Это было давно и далеко, так что мне все равно. Мне просто интересно, насколько я тогда заблуждался.

Она пристыженно опустила голову и ответила:

— Конечно, да. Он был большим человеком в кампусе. Я была слабой и уязвимой. Должно быть, я не представляла для него вызова. Все это кажется таким пошлым и юным. Я думала, что он мой рыцарь в блестящих доспехах, мой спаситель. Прости, что я лгала. Но я тогда наделала много глупостей.

Она заколебалась и сказала:

— Я люблю тебя, Джейк. Я никогда не переставала любить тебя. Даже когда я была замужем, я все надеялась, что ты явишься на белой колеснице и увезешь меня. Увидев тебя с той неземной красавицей, я покончила с этой мечтой. После этого я даже подумывала о самоубийстве.

Я сказал немного резко:

— Так что же случилось со стариной Чарли?

Кейт мстительно улыбнулась:

— Он был старше меня на 22 года. Сейчас он мертв, но я развелась с этим мерзавцем задолго до того, как это случилось. Я тяготею к мужчинам, которые берут на себя ответственность. Парень, с которым ты меня видел, был именно таким. Так же как и Чарльз. Он был моим руководителем в клинике. Затем он стал моим любовником и, в конце концов, мужем. Он был таким самоуверенным.

Она поморщилась:

— Знаю, я представляю себя не в лучшем свете, но я всегда была слабой. А потом он начал заставлять меня делать то, что я просто не могла оправдать с моральной точки зрения.

Я быстро прервал ее, не желая, чтобы исповедь зашла еще дальше.

— Я знаю. Он пытался поменять тебя на Иви, когда мы встретились. Конечно, он не знал, кто я, а Иви заставляла обычно рациональных мужчин совершать глупые поступки. Мы оба подозревали, что это было не в первый раз.

Она рассердилась и сказала:

— Такое случалось несколько раз. Это была одна из главных причин, почему я от него отказалась.

Я мягко добавил:

— Иви сказала, что ты знала.

Она смущенно ответила:

— Я всегда была слишком покорной. Мне потребовалось много терапии, чтобы преодолеть своих демонов. Я много работала над тем, чтобы стать сильной и независимой женщиной. Теперь я знаю, что отвечаю за свой выбор, и принимаю эту ответственность. Но самым худшим решением в моей жизни - было отказаться от тебя. Именно поэтому я набралась смелости и решила поговорить с тобой.

Я рассудительно сказал:

— Мне было бы гораздо больнее думать, что я помешал бы тебе стать тем, кем тебе было суждено стать. Я любил тебя тогда. Я люблю тебя сейчас. Мы оба прожили полноценные жизни, не такие, как думали, но теперь это позади.

Затем я посмотрел на нее и заострил внимание:

— Ты так и не сказала мне, почему ты здесь.

Она глубоко вздохнула. Она поставила «ва-банк» на одну карту.

— Я никогда не теряла своих чувств к тебе. Мы оба одиноки и оба стареем. Я просто не смогу жить с собой, если не попытаюсь восстановить хоть малую часть того, что у нас было раньше.

Вместо ответа я спросил ее:

— Откуда ты все это узнала? Как ты меня нашла?

— У них есть такая маленькая штука, как Интернет. Я иногда искала тебя. Я не преследовала тебя в киберпространстве. Но на протяжении сорока лет ты не выходил из моих мыслей.

Она слабо улыбнулась:

— Я знаю, что ты не пользуешься Facebook, но Иви пользовалась. Как бы душераздирающе это ни было, я следила за твоей жизнью и не испытывала ничего, кроме счастья за тебя.

Она добавила с иронией:

— Мне ПРИШЛОСЬ заплатить следователю, чтобы выяснить, где именно ты живешь. Это заняло всего час.

— Я знаю, в каком ты положении, — сказала она с сожалением в голосе. — Знаю, что ты так и не женился. Знаю, как сильно ты любил Иви. Я уважаю это обязательство, но сейчас я так же одинока, как и ты.

Затем она заколебалась и тоскливо добавила:

— Я всегда надеялась, что мы сможем закончить нашу жизнь вместе.

Она замолчала и сидела, выжидательно глядя на меня, ожидая ответа.

Моей первой мыслью было: «Богам действительно нравится трахаться со мной». Не было никаких сомнений в том, что Кейт была единственной ДРУГОЙ женщиной, которую я когда-либо любил. Она была для меня особенной с тех пор, как у меня появились мысли, поэтому ее сущность всегда хранилась на чердаке моего сознания.

Наше расставание было очень болезненным, как бы неизбежно оно ни было. Обнаружение того, что она неправдиво рассказала о причинах своего ухода, расстроило меня, но парень, который сорок лет держит обиду из-за того, что его подружка-подросток солгала ему, нуждается в серьезном психиатрическом вмешательстве.

Проблема заключалась в том, что такое слово, как «любовь», совершенно не подходит для описания моих чувств к Эванджелин Кено. Ее потеря не раздавила мою душу. Она испарила ее. Этот факт вызвал у меня несколько опасений. Я нерешительно сказал:

— Я бы предпочел остаться один до конца жизни, просто чтобы почтить свою любовь к Иви.

Ее лицо опечалилось. Я быстро добавил:

— Но Иви умерла, а она всегда была практичной, поэтому я уверен, что она хотела бы, чтобы я изучил этот вопрос.

Прекрасное лицо Кейт озарилось чистой радостью.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мы начнем как совершенно незнакомые люди, — добавил я. — Нам придется узнать друг друга получше. Все, чем я являюсь, произошло после того, как мы расстались. Уверен, что это касается и тебя. Возможно, в итоге мы возненавидим друг друга, а возможно, вновь обретем волшебство. В любом случае, мы начнем с чистого листа.

Я не стал добавлять: «И мне все равно, что из этого получится».

Может показаться неискренним подходить к восстановлению отношений с позиции «мне все равно», но именно так я себя и чувствовал. Я не просил Кейт снова появиться в моей жизни, но это «чудесное» событие требовало изучения, хотя бы для того, чтобы развеять все сомнения.

Кейт была умна. Она понимала, что мое предложение - это лучшее, что я могу предложить. Она спокойно спросила:

— Так каковы основные правила?

— Я счастлив здесь, в тропиках. Это может стать решающим фактором, но у меня нет желания переезжать обратно в Штаты.

Она выглядела так, словно идея вечного лета привела ее в восторг.

— У меня большой дом в Брин-Море, но за ним может присматривать экономка, — сказала она.

Я улыбнулся, представив себе застенчивую Кейт в роли хозяйки большого поместья.

— Где ты остановилась и надолго ли? — спросил я.

— Я остановилась в отеле «Ритц-Карлтон» и пробуду там столько, сколько потребуется. Я могу себе это позволить.

Эта особа была не Кейт. Эта женщина была богата, утонченна и социально подкована - к этому добавлялись ее исключительные навыки врача. Конечно, я тоже, но по-своему. Может быть, мы сможем что-то сделать из этой безумной ситуации.

Я был в противоречии. Школьные возлюбленные воссоединяются только в сказках. Кейт никогда не заменит Иви в моем сердце, но между монашеской жизнью и духовной половинкой есть нечто среднее, и я решил посмотреть, на какой ступеньке этой шкалы мы можем оказаться.

Насколько я понимал, Кейт была единственным единомышленником на земле, и, полагаю, никогда не забываешь свою первую настоящую любовь - несмотря на то что я был полностью предан Иви. Мне не хватало женского общения. Дело было не в сексе. Шарлотта-Амалия - резиденция губернатора и популярное туристическое место. Там работает много опытных профессиональных красавиц.

И все же я жаждал легкого, повседневного ритуала общения с женщиной-партнером. Мы с Иви построили крепость счастливой близости, которая держала внешний мир на расстоянии. У меня было нечто подобное, но в гораздо меньших масштабах, когда я рос с Кейт. Я не рассчитывал на нечто большее, чем просто дружеские отношения, но этого было бы достаточно. Мне очень не хотелось умирать в одиночестве.

Камнем преткновения была Иви. Я предполагал, что она хотела бы, чтобы я так поступил, но не был уверен в этом, и не собирался сближаться с Кейт, не будучи уверенным, что чту память Иви.

Иви была необъяснимо предана мне. Она могла заполучить любого мужчину в Вашингтоне, но выбрала меня и прикипела ко мне с такой яростью, на которую способна только женщина с глубокой силой характера Иви. Поэтому мне нужен был знак. Не обязательно с трубами и ангелами, но мне нужно было знать, что я поступаю правильно по отношению к своей потерянной любви. Я до глупости сентиментален.

В моем воображении было три варианта развития событий. Мы могли сразу же разойтись в разные стороны. Или мы могли попытаться уловить старую магию и обнаружить, что сказочных финалов не бывает. Или же мы могли бы создать нечто подобное тому, что было сорок лет назад. Кроме первого варианта, а первый вариант меня вполне устраивал, это не должно было произойти в одночасье. Для разнообразия у меня была вся власть.

Кейт, возможно, надеялась остаться со мной на яхте. У меня была огромная спальная каюта по меркам круизеров. Но я не собирался пускать в нее ни одну женщину, пока не разберусь со своими опасениями по поводу вечно присутствующего призрака Иви. Была середина дня. Я был весь в поту и уже выпил пару бутылок пива. Кейт смотрела выжидающе.

Я резонно сказал:

— Давай я приму душ и встретимся в «Блюуотере» через пару часов.

«Блюуотер» - это элитный ресторан в отеле «Ритц». Кейт выглядела разочарованной. Думаю, она надеялась, что я затащу ее в каюту и изнасилую. Очевидно, у нас были разные ожидания. Но она никогда не испытывала большой любви.

Она неуверенно сказала:

— Я могу подождать тебя, пока ты это сделаешь.

— Нет, если мы начинаем с нуля, то должны начать с романтического первого свидания. Ты не восемнадцатилетняя школьница. Ты уже состоявшаяся женщина. Если я хочу полюбить тебя, мне придется узнать тебя получше, потому что сейчас ты совершенно незнакома.

Кейт умна. Она сразу все поняла. Я собирался отнестись к ее предложению серьезно. Если бы мне было наплевать на нее, я бы трахнул ее, а потом отшил. Но если я действительно хотел что-то наладить, то должен был пройти процесс исследования.

Она одарила меня сексуальным взглядом:

— Ну что ж, тогда я сделаю так, что ты не пожалеешь, моряк.

Я помог ей покинуть яхту. Чтобы изящно сойти с большого парусника, нужны морские ноги. Она исчезла на причале. Я стоял и смотрел ей вслед. У нее всегда было необыкновенно красивое тело, стройное, с длинной талией и прекрасной круглой попкой. За прошедшие сорок лет она ничего из этого не потеряла.

Я почувствовал нечто такое, чего, как мне казалось, я больше никогда не испытаю в этой жизни. Я сказал Бастеру:

— В конце концов, это может сработать, старина.

Он молча смотрел на меня с того места, где тщательно обрабатывал свои причиндалы.

Два часа спустя я сидел в оконной нише «Блюуотера», той, что выходит прямо на гавань. На мне был сшитый на заказ костюм из ирландского льна и рубашка с открытым горлом от Сен-Лорана. Я потягивал вино из бутылки «Луи Жадо Поммар», которую только что заказал. Благодаря Иви я проделал долгий путь от своих дней с пивом и устрицами.

Наступил закат, и небо справа от меня окрасилось в золотисто-пурпурный цвет. Огни гавани были похожи на ожерелье из жемчужин вокруг черноты воды. Креветколовки все еще шли сюда с яркими красными и зелеными ходовыми огнями. Это дополняло впечатляющее разнообразие красок. Ветерок, врывавшийся через открытые французские двери, был шелковистым от экзотического тропического великолепия.

Затем появилась Кейт. С возрастом она стала намного чувственнее и выложилась по полной. Конечно, она была великолепна.

Первым делом я вспомнил худенькую девочку, которая была моей единственной подругой и спутницей в детстве. Кейт превратилась в потрясающую красавицу-подростка, но женщина, подошедшая ко мне, усовершенствовала ее, превратив в настоящую belle-femme-du-monde (красивейшую женщину мира - фр.).

Она была изящна и грациозна в облегающем фигуру платье от «tropical di Chiara». Трикотаж джерси премиум-класса обтягивал ее от шеи до колен. Ее огромная грудь, крошечная талия и пышные женственные бедра были со вкусом продемонстрированы - не слишком обтягивающе, но достаточно плотно, чтобы я понял, что эта Кейт больше не была дерзкой красавицей-подростком. Она была полноправной соблазнительницей, вызывающей эрекцию.

Я поднялся и пододвинул ей стул. Она села напротив. У нее была одна из тех тайных улыбок, какие бывают у женщин, когда они знают, что сбили спесь с какого-то бедного мужчины. Казалось, что годы пролетели незаметно. Она была такой же остроумной и интеллектуальной, как всегда, но за всем этим скрывалась какая-то грусть.

Мы сделали заказ, а потом я взял ее за руки через весь стол и сказал:

— Ты несчастлива, Кейт. Можешь рассказать своему старому другу, почему?

— Мне почти шестьдесят, — ответила она, — и я чувствую, что потратила свою жизнь впустую. — Должно быть, я выглядел пораженным. Она продолжила: — Тогда все было так свежо и обнадеживающе.

Я понял, что она имела в виду. Я сказал:

— Мы обменяли нашу невинность на целую жизнь мудрости и достижений. Счастье и боль были в изобилии. И, честно говоря, я бы ничего не изменил, даже если бы мог.

Она торжественно ответила:

— А Я БЫ ХОТЕЛА. Я провела сорок лет в одиночестве, и все потому, что не понимала последствий собственных слабостей. На протяжении двадцати с лишним лет я сотни раз хотела вымолить у тебя прощение, предложить тебе все, что угодно, лишь бы ты вернулся в мою жизнь. И я верю, что ты бы тоже вернулся, по крайней мере до тех пор, пока не встретил Иви.

Она вздохнула:

— Но вместо этого я просто дрейфовала, боясь унизить себя. — В ее глазах появились слезы: — Из-за моей глупой гордости и нерешительности я прожила сорок пустых лет без единственного человека, который должен был быть рядом.

Мы находились в том месте, где, оглянувшись назад, могли увидеть метафорическую развилку дорог. Эта развилка определила, кем мы были. Без сомнения, жизнь сложилась бы иначе, если бы мы НЕ пошли разными путями. Если бы мы остались вместе, я бы владел процветающим бизнесом в маленьком пенсильванском городке, а не был бы мультимиллионером. Кейт была бы любимым городским врачом, а не легендарным мастером медицины.

Честно говоря, я знал, что мои последующие годы были бы такими же пустыми, как у Кейт, если бы только Иви не заполнила эту пустоту своей искрящейся душой. Более того, я был достаточно реалистом, чтобы смириться с тем, что Иви ушла навсегда, а мне все еще предстояло маршировать или умереть.

Кейт смотрела на меня, пытаясь понять, о чем я думаю. Я сказал:

— Во многих отношениях я был таким же пассивным, как и ты. Я провел десятилетие, оплакивая потерю тебя - днем и ночью.

Я посмотрел на нее с добротой:

— А потом мне повезло. Иви усыновила меня. Не знаю, что она во мне нашла. У нее мог быть любой мужчина в Вашингтоне, но именно она сделала меня тем человеком, которым я являюсь сегодня.

Я одарил Кейт самым искренним взглядом:

— В этом отношении важно, чтобы ты поняла, что я всегда буду предан только Иви. Тем не менее ее больше нет, а ты была моей спутницей детства и подростковой любовью. В те времена я не мог представить себе сценарий, при котором мы когда-нибудь расстанемся. Поэтому то, что мы снова вместе, как бы маловероятно это ни казалось, похоже на предзнаменование.

Я суеверен, как средневековый крестьянин. Это одна из моих самых невротических причуд. Я всегда был таким. Я никогда не приносил в жертву козла, чтобы добиться благосклонности небес, но на все мои важные жизненные решения влияли мелочи, события, кажущиеся благоприятными, которые происходили, когда я чувствовал, что мне нужно руководство.

Я воспринимал каждое событие как знак. Решение Кейт снова войти в мою жизнь, казалось одним из таких знамений. Вопрос был в том, хороший это знак или плохой. Мы закончили ужин и вышли на террасу, чтобы выпить по стаканчику на ночь. Глаза Кейт светились любовью. Не думаю, что мои отличались.

Если вы глубоко любите человека, это чувство никогда не проходит. Это если ваша любовь настоящая. Было очевидно, что мои чувства к Кейт так же непоколебимы, как и всегда. Сорок лет жизни подсказали мне, что я был прав. Годы словно растаяли, и мы с Кейт остались сидеть на одеяле на холме.

— Спасибо за этот вечер, Кейт. Это было чудесно, — сказал я.

Я видел, что она ожидает. Поэтому я поспешно добавил:

— Я хочу быть с тобой честным. На самом деле мы должны быть предельно честны друг с другом, если хотим, чтобы у нас все получилось.

Я с нежностью посмотрел на нее:

— Мы могли бы легко закончить вечер в постели. Я не сомневаюсь, что испытываю к тебе те же чувства, что и в детстве, но мы уже не те люди, а совершенно чужие друг другу. Я хочу снова узнать тебя, прежде чем мы перейдем на новый уровень.

Язык ее тела говорил о том, что она подавлена, но глаза выдавали ее понимание. Я воспринял это как положительный знак. Кейт - умная и практичная женщина. Она знала, что лучше не пытаться форсировать близость. Это может произойти только со временем.

Я предложил ей руку, и она взяла ее. Мы рука об руку пошли к лифту. Мы поцеловались впервые за сорок лет. Это было сладкое чувственное обещание многого, что нас ждет впереди. Двери закрылись, и я вернулся на яхту.

Мне нужно было многое обдумать. В некоторых отношениях я все еще был так же сильно влюблен в Кейт, как и в тот день, когда она уехала в школу. Я также был уверен, что наша фундаментальная совместимость приведет нас к довольной, безопасной и радостной старости, но, к сожалению, оставался призрак Иви.

Я любил Иви так глубоко, что знал: мне придется примириться с ее задержавшейся душой. Мне лучше всего думается, когда я нахожусь в море. Бескрайний океан и бесконечное множество звезд на черном бархате космоса - это так близко к религиозному переживанию. Итак, я отцепился и вышел через канал Вест-Грегери в открытое Карибское море.

Было уже почти десять часов, и я взял неторопливый курс на запад-юго-запад. Я поднял парус и зафиксировал автоматику на 250 градусах. Я спустился в каюту и достал бутылку кубинского рома «Вальдеспино» 1962 года выпуска. Я берег ее на случай, когда мне понадобится вдохновение. Лучшего времени не было.

Сегодня мне предстояло решить вопрос: что дальше? Бастер сидел у моих ног и пыхтел, пока я наливал на три пальца ром из бутылки за 500 долларов в стакан для желе. Он был гладким, как шелк. Единственным звуком было журчание моря, проносящегося мимо корпуса яхты, и редкий треск леера над головой. Я наслаждался неповторимым видом на звезды. От него захватывало дух.

Вопрос, который обсуждался сегодня вечером, был прост: Оправдан ли мой шаг по отношению к Иви? После смерти Иви я не целовал других женщин, кроме как в рамках коммерческой сделки. Это было почти десять лет назад.

Я знал, что у нас с Кейт будет почти такая же сильная связь. Но я как сентиментальный дурак, так и суеверный идиот. Мне нужен был хоть какой-то признак того, что я поступаю правильно, хоть что-то, что освободило бы меня от оков обязательства, которое я дал своей вечной любви.

Я плыл и пил. Близилось три часа ночи. Я прошел около тридцати миль и находился в пятидесяти милях к юго-востоку от острова Кулебра, по-прежнему ориентируясь на юго-юго-запад, на Вьекес.

Ночное небо в открытом океане не похоже ни на что, что когда-либо доводилось видеть моряку. Когда вы находитесь вдали от светового загрязнения цивилизации, Млечный Путь проложен по небу как сияющая дорожка. Все значимые звезды сверкают своими особыми цветами. Все остальное безмолвно. Вы погружаетесь в небесную вечность, и легко понять, почему люди всегда верили в силы, превосходящие их самих.

Было уже поздно, и я достаточно выпил. Я обещал Кейт встретиться с ней за обедом. С сожалением я пришел к выводу, что пора заводить дизель и отправляться в обратный путь. Причалив к берегу, я смогу проспать до утра.

И ТУТ Я УВИДЕЛ ЭТО!!!

В какой-то момент я подумал, что это Арктур, но эта сверхъяркая звезда располагалась чуть ниже на горизонте. К тому же этот свет был самым ярким объектом на небе. Явление горело интенсивным голубым свечением. Оно держалось совершенно неподвижно, так что это был не самолет. Оно просто висело на юго-западном горизонте, как маяк. Голубой цвет был точно такого же оттенка, как сапфировые глаза Иви.

Когда я смотрел на него, он начал пульсировать. Я почувствовал, что меня любят и успокаивают. Я почти слышал ее голос: «Отпусти меня, детка. Теперь меня нет. Ты должен быть счастлив».

Я словно вернулся в ту ночь, когда она покинула меня. Чувство потери было непреодолимым. Я начал плакать - огромные душераздирающие рыдания. Я просто позволил лодке дрейфовать. Если я забрел в судоходный канал, значит, так тому и быть. Рано или поздно я обрету счастье быть с Иви. Я забрался на свою койку и зарыдал.

Тропический рассвет, пробивающийся сквозь призмы палубы, разбудил меня. Постоянно присутствующее чувство страдания исчезло. Впервые за десять лет у меня появилась надежда и ощущение будущего. Это было настоящее чудо.

Всю обратную дорогу до «Шарлотты Амали» я думал о таинственном свете. Военно-морской флот по-прежнему проводит учения в районе Вьекеса. А когда находишься в море, можно видеть на многие мили, особенно если оно спокойное, как прошлой ночью. Поэтому, скорее всего, я просто наткнулся на ночные противолодочные учения. Или, возможно, они испытывали голубой лазер. Это было рациональное объяснение, но, как я уже говорил, я нелогичен, особенно когда речь идет о предзнаменованиях, поэтому у меня было другое толкование.

Я искал подсказки. Как всегда, Иви дала мне его. Я попросил ответа, и она освободила меня. Теперь я был готов полностью посвятить себя отношениям с Кейт.

Жизнь в тесной каюте на яхте, даже если это роскошная яхта, расскажет вам все, что нужно знать о вашей фундаментальной совместимости. Итак, я планировал взять Кейт на борт в качестве штатного первого помощника, и мы смогли бы восстановить нашу детскую любовь.

Я договорился встретиться с ней в клубе «Гран Палаццо», который находится на территории отеля «Ритц», поэтому я отправился в круиз до Грейт-Бей. Это заняло у меня почти пять часов. Я бросил якорь и выключил двигатель. Причалив на шлюпке, я прошел на террасу.

Конечно, Кейт опаздывала. У меня были романтические воспоминания. Она никак не могла решить, что надеть! Как в старые добрые времена.

Наконец, она появилась на террасе, выглядя великолепно. Меня всегда поражала ее красота, даже когда мы были маленькими детьми. Тогда моя оценка была явно эстетической. Но любой мог заметить, что у Кейт идеально пропорциональные черты ее сопливого личика.

А потом она отрастила это возмутительное тело, и все внимание переместилось к югу от ее милого острого подбородка. Парни тоже взрослеют. Но их взросление не так бросается в глаза, как у девушки, которая уезжает на лето и возвращается на следующий год совершенно обновленной. Я живо вспомнил, с каким трудом Кейт приспосабливалась к своим новым новообразованиям. И, конечно, они, практически, вызвали бунт среди мальчиков.

У Иви было прекрасное спортивное тело, но именно ее невероятное лицо и неординарная личность сделали ее силой природы, которой она была. Сексуальная привлекательность Кейт исходила от ее сладострастия. Она была на четыре дюйма ниже Иви - 163 см, - но у нее была огромная тяжелая грудь и длинная талия.

Как ни странно, при всей этой красоте ноги Кейт были ее лучшей чертой. Пропорционально ее бедра были чуть длиннее, чем обычно, и это придавало ей тот самый стройный вид, который так жаждут видеть все модели. Она никогда не была танцовщицей. Тем не менее ноги у нее были мускулистые, как у одной из тех миниатюрных гимнасток.

Сочетание огромных сисек и фантастических ног в изысканном платье без рукавов от «Herve Leger» заставляло каждого мужчину на террасе заглядываться на нее. Она села напротив меня, такая же свежая и бодрая, как всегда. Затем она посмотрела на меня. Мы всегда были очень внимательны друг к другу. Она заметила перемену.

Она нервно спросила:

— Что-то случилось вчера вечером, когда ты ушел от меня?

— Не могу этого объяснить, но Иви меня отпустила. Я отправился в море, чтобы подумать, что нам делать, и увидел там что-то, что воспринял как знак.

Кейт была врачом и ученым. Я видел по ее лицу, что она думает о предзнаменованиях, но вместо этого она спросила:

— И-и-и-и, что же тебе сказал этот знак?

— Ты, наверное, не помнишь наш разговор в тот вечер, когда мы впервые занялись любовью.

Она перебила:

— Конечно, помню! Каждое слово. Именно тогда я приняла решение отдать себя тебе. Ты видел, насколько я была способна выполнить это обязательство. Но мое мнение так и не изменилось. Вот почему я сижу здесь и надеюсь, что мы сможем вернуть хоть что-то из того, что у нас было.

Я ласково улыбнулся ей:

— В тот вечер я сказал тебе, что хочу умереть в твоих объятиях. Я никогда не забывал об этом, даже когда был с Иви. Теперь, когда ты вернулась в мою жизнь, все как будто встало на свои места.

Улыбка Кейт была лучезарной. Я одарил ее любящим взглядом и сказал:

— Тем не менее, меня терзали сомнения. В моем маленьком сердечке есть место только для одной женщины, а Иви была его исключительным доменом на протяжении двадцати трех лет. И хотя я знал, что никогда больше не увижу Иви, мне казалось, что это будет изменой, если я попытаюсь начать что-то с тобой.

Кейт превратилась из сияющей в несчастную, поэтому я поспешно добавил:

— Прошлой ночью я прозрел. Это одно из тех шестых чувств, которые возникают у человека, когда его жизнь вот-вот изменится. Неважно, что это было, и ты, наверное, сочтешь меня сумасшедшим, если я тебе расскажу, но я почувствовал, что Иви освободила меня от моих неразрешимых обязательств перед ней. Теперь я знаю, что нахожусь на правильном пути.

Лицо Кейт снова засияло.

— Итак, если тебя это устраивает, — сказал я, — можем ли мы попытаться вернуть все обратно?

Она вскочила на ноги, воскликнула:

— ДА, — и притянула МЕНЯ к себе, чтобы крепко обнять.

Уверен, все на террасе подумали, что я только что сделал предложение. В каком-то смысле, наверное, так и было. А потом она устроила мне такое публичное проявление любви, о котором Кейт, которую я знал раньше, даже не подумала бы. Я понял, что мне еще многое предстоит узнать о взрослой версии.

Я перевез Кейт на яхту. Удивительно, но у нее было не так уж много вещей, по крайней мере, по женским меркам. У меня сложилось впечатление, что она была настолько богата, что ей не нужно было собирать много вещей. У нее были деньги, чтобы просто жить за счет земли, так сказать.

Поздно вечером того же дня мы причалили к пристани «Тамаринд Риф энд Резорт» недалеко от Кристианстеда на острове Санта-Крус. Сент-Круа - тусовочный остров на USVI (Виргинские острова США), а в Кристианстеде царит атмосфера высокого класса, которую я всегда ищу, когда нахожусь в веселом настроении. Яхта была оборудована лучше, чем любой из номеров, которые мы могли снять, поэтому мы решили просто остаться там. Питались мы на берегу.

В тот первый вечер мы сидели в «Галеоне», который является частью пристани для яхт. Мы пили мохито, наблюдая за тем, как тропическое небо превращается из лазурного в пурпурное, а затем в огненно-красное и золотое. Кейт сориентировалась так, чтобы наблюдать за закатом, а я смотрел на зеленые берега острова Бак.

Кейт была потрясающей. Я понял, что смотрел на нее глазами влюбленного мужчины. Нам обоим было по пятьдесят девять лет, но малышка Кейт хорошо постарела. У нее был золотистый загар, а густые каштановые волосы распущены, как в детстве. Белые полоски только добавляли ей красоты. На ней было изысканное платье-солнце на бретельках, которое, похоже, обошлось ей всего в тысячу баксов. И, конечно же, стройная фигура и большая тяжелая грудь.

Я постоянно напоминал себе, что красивая женщина, сидящая напротив меня - доктор с высокой репутацией, а не моя маленькая подружка детства. Со мной было то же самое. Моя компания была крупным оборонным подрядчиком. Прошло сорок лет. Мы сделали все, что могли. Теперь пора было успокоиться и снова стать Джейком и Кейт.

В помещении все еще оставалась одна очень крупная толстокожая особь. Я сказал Кейт, что больше не чувствую себя скованным памятью об Иви, поэтому нет никаких препятствий для восстановления той глубокой личной близости, которая была у нас когда-то. Тем не менее, то, что питает духовную близость - это физическая связь между мужчиной и женщиной. Ее тоже нужно было восстановить, чтобы наш союз был абсолютным.

Если у вас есть жизненный опыт, вы знаете, что секс может привести к разного рода иррациональному поведению, ненужному морализаторству, необдуманным суждениям и неразумной ревности. У нас с Кейт была личная история длиной в полвека, и одному Богу известно, что произошло за это время, так что наша сексуальная история могла таить в себе несколько неприятных мин.

Сначала мы были любовниками. Потом она ушла от меня к другому, о чем впоследствии очень сожалела. После этого она несколько лет ходила на свидания. У нее появился любовник, который стал ее мужем, и у этого мужа были свои извращения. После этого она прожила еще десять лет на свободе.

А я тем временем двадцать три года поддерживал глубокие отношения с женщиной, которая, пожалуй, была самой сексуальной на планете. В этом отношении Иви научила меня о женщинах и сексе больше, чем любой нормальный мужчина должен знать.

Таким образом, мы с Кейт действительно тащили за собой большой багаж, и это было последним препятствием, которое нам предстояло преодолеть, прежде чем мы сможем начать строить совместную жизнь. Когда мы вернулись на яхту, была уже ночь. Мы вошли в гостиную. Бастер поднял голову с того места, где он спал в кокпите.

— Мы дома, приятель, — сказал я.

Он ответил: «Это хорошо, босс», - и снова заснул, не теряя бдительности.

Я сел на большой диван. Кейт подошла и села рядом со мной. Она подогнула свои великолепные мускулистые ноги под круглую маленькую попку, и я обнял ее. Она повернула ко мне лицо, ее губы были всего в нескольких дюймах от моих. Я заглянул в ее любимое лицо с поразительными ореховыми глазами. Эти глаза были наполнены возбуждением. Время пришло.

Я опустил свои губы к ее губам, и ее рот раскрылся, как цветок. Ее губы неистово трудились над моими, а наши языки скользили туда-сюда. Она застонала и повернулась на бок на диване так, что ее массивные груди прижались к моей груди.

Скользнув одной рукой вниз по ее телу, я начал массировать ее красивую круглую попку. Она громко застонала, ее бедра начали подрагивать, и мне показалось, что она испытывает что-то вроде мини-оргазма. Она прервала поцелуй, взяла меня за руку и повела в каюту.

Притянув ее к себе, я заглянул в эти властные умные глаза. От ощущения ее спелого, совершенно круглого тела, полноты грудей и плоских мускулистых боков бедер у меня перехватило дыхание. Она тяжело дышала. Я обнял ее. Ее огромные сиськи оказались между нами, когда я прижал их к своей груди. Она выглядела очень голодной.

Она сказала с глубоким чувством:

— Мы уже не те люди, что были сорок лет назад. Несомненно, нам предстоит многое узнать друг о друге заново. Но я отдаю себя тебе безоговорочно, как и должна была сделать в самом начале.

Затем она отступила назад, расстегнула молнию, выпуталась из платья и потянула меня к двуспальной койке. Дойдя до нее, она повернулась, схватила меня за бедра, опустилась на колени и сбросила мои брюки. Она сделала это как опытный профессионал. Моя маленькая приятельница явно кое-чему научилась за сорок лет.

Она взяла мой член и осмотрела его.

— А-а-а, точно такой же, как я запомнила, — сказала она.

Как будто она вспоминала Эйфелеву башню, и в этот момент инструмент, который она держала в руках, напоминал ее.

За то короткое время, пока она не уехала в школу, мы ни разу не занимались чем-то большим, чем трах в миссионерском стиле. За это время Кейт явно расширила свой репертуар. Ее губы показали мне, как многому может научиться умная женщина за всю свою жизнь. Она быстро заставила меня молить о пощаде. Она прекратила пытку, одарила меня удовлетворенной улыбкой и расстегнула бюстгальтер, в то время как другой рукой автоматом надрачивала меня.

Она встала, и я впервые за четыре десятилетия увидел эти замечательные сиськи. Они все еще были высокими, гордыми и такими же тяжелыми, как всегда. Ее большие коричневые соски были сочными и манящими. Я повел ее к кровати, взяв за руку, которая НЕ держала мой член (Я долго крутил на пальцах, представляя этот эпизод. Какой-то краб получается. Однако, автор шутник, проще было ее толкнуть на кровать. Но... у нее в руках член... дилемма... - пер.)

Была небольшая пауза, пока мы полностью раздевались. Я предполагал, что это будет неловко и напряженно, но все прошло так, словно мы никогда не были врозь - тело понимает все гораздо лучше, чем разум. Мы улеглись на кровать, я - между ее широко раздвинутых ног. Ее феромоны будоражили мои чувства.

Кейт многому научилась. Она была такой же грациозной и восприимчивой, как Иви. Ее глаза были безумно жаждущими. Ее бедра уже медленно толкались в мою сторону, и она тихо стонала. Я видел строение ее бедер, круглых и женственных, но при этом невероятно сильных. Жар и смазка свидетельствовали о том, что она полностью возбуждена.

Я толкнулся в нее, и она издала громкий протяжный стон. Это была последняя рациональная мысль, которая пришла нам обоим в голову. Она начала громко стонать, подняв и широко раздвинув ноги, вытянув руки прямо над головой и судорожно хватаясь за латунные прутья изголовья.

Я начал трахать ее длинными целенаправленными ударами, а она кричала и неистово выгибалась. Потом она закричала, и я действительно имею в виду крик:

— О, Господи! Я ко-о-нча-а-ю, се-е-йча-а-с, ско-о-ре-е-е, А-а-а-а! Трахни меня!

Затем она отчаянно забормотала:

— Не останавливайся! Трахай меня сильнее! — Я наваливался как сумасшедший, а она продолжала выгибаться и кричать: — О-о-о-о-о-о, Бля-я-я-я-я!

Затем ее ноги опустились, и она начала бить ногами по кровати, как будто плыла на спине. Ее руки по-прежнему были подняты над головой, а пальцы с белыми костяшками сжимали прутья изголовья. Я не мог оторвать глаз от ее идеальных красных ногтей.

Затем ее бедра взметнулись вверх, остановились, и она начала истерически толкаться в меня, пытаясь вогнать в себя каждый дюйм. Теперь она кричала:

— Трахни меня, трахни меня, трахни меня, трахни меня, трахни меня, трахни меня-я-я-я!

Она обмякла. Было похоже, что она потеряла сознание от силы своего оргазма.

Я еще не кончил, и, хотя мне хотелось быть внимательным любовником, я дошел до того, что единственным возможным вариантом было трахать ее мертвое тело, поэтому я еще несколько секунд долбил ее вялую форму. Должно быть, ее подсознание не спало. Потому что она внезапно очнулась с криком:

— О-О-О-О МО-О-О-Й БО-О-Г-Г-Г!

Ее глаза широко распахнулись и закатились кверху, и она забилась в конвульсиях удовольствия. В этот момент бешеные конвульсии этого твердого, маленького тела так далеко завели меня за черту, что я уже не надеялся когда-нибудь вернуться.

Я кончил так сильно, что думал, у меня отвалятся яйца. Мы оба полностью потеряли контроль над собой. Она все еще извивалась подо мной, когда я входил в нее, и буквально кричала от восторга. Это был, наверное, самый интенсивный трах в моей жизни.

Я рухнул на нее, все еще медленно выгибаясь, и ее бедра, наконец, перестали двигаться, но они не остановились, пока я не вышел из нее. Я перекатился вправо, чтобы не задавить ее. Она лежала, не шевелясь, неловко долгое время. Потом повернула голову в мою сторону.

Мы удивленно смотрели друг на друга.

— Если у нас когда-нибудь будет более интенсивная схватка, чем эта, ты гарантировано убьешь меня, — сказала она.

— Мы вместе пойдем, — ответил я, и я говорил серьезно.

Это сделало нас полноценной парой. Когда мы были вместе в детстве, между нами всегда царила непринужденная, комфортная атмосфера. Конечно, тогда мы были странными, потому что оба были болезненно застенчивыми и зажатыми.

Сейчас мы находимся в золотом возрасте и можем оглянуться на всю свою жизнь. Это дало нам перспективу, и теперь мы понимали, насколько важны друг для друга. Когда мы были молодыми, обремененными импульсивностью и простодушной уверенностью юности, мы просто знали, что все получится. Эта идея разрушилась, когда нам пришлось столкнуться с реальностью.

Тогда мы потеряли друг друга, и последующие сорок лет позиционной войны были полны моментов абсолютной радости и полного сокрушительного поражения, но теперь это было позади. Шоу был прав: молодость действительно тратится впустую на молодых, но мудрость - на старых, если только вы не подходите к жизни по-молодому.

У нас оставалось столько лет, сколько нам было отпущено. Мы оба совершали ошибки, оба платили цену, которую требовала жизнь, но теперь мы были вместе и понимали истинное значение фразы «Пока смерть не разлучит вас». Тем временем я хотел покончить с одним официальным делом.

Мы остались на Сент-Круа на пару месяцев, просто живя ленивой островной жизнью. Мы плавали с маской и трубкой на рифах вокруг острова Бак. Как и все остальные представительницы прекрасного пола, Кейт - опытная наездница. Поэтому мы часто совершали конные прогулки, причем я крепко держался за их самую старую и смирную кобылу. И все же вид великолепных булок Кейт в обтягивающих брюках стоил тех частых опасностей, которые я пережил, пытаясь удержаться на вершине зверя - я имею в виду лошадь, а не Кейт. Мы даже отправились на глубоководную рыбалку, где я понял, что я определенно НЕ Хемингуэй. Мы валялись на пляжах с моим старым приятелем Бастером и полностью заново познакомились.

В ней все еще оставалась часть прежней Кейт, тихой, веселой и любящей, но наложение сорока лет медицинской практики создало сильную и уверенную в себе женщину с глубокой человечностью целителя. Эта Кейт была похожа на разницу между поп-песней и классическим произведением. Одна и та же идея, но достойная, глубокая, более элегантная и основательная.

Какие бы испытания ни выпадали на ее долю, она преодолевала их и старела с грацией и красотой. Я любил ее с той же силой, как и свою любовь к Иви.

Глубоко влюбившись в Кейт, я не чувствовал, что обесчестил память Иви. Прежде всего, Иви была прагматиком. Иви любила жизнь. Она знала, что у тебя есть только один шанс. Ее больше нет, и она бы очень разозлилась, если бы я провел остаток жизни, бессмысленно оплакивая ее. Я был уверен в этом. А если бы я ошибался, мы бы разобрались с этим у Жемчужных ворот. Вот как сильно я любил обеих женщин в своей жизни.

Мы проплыли по Подветренной цепи до Гваделупы, и я оказался в открытом океане, возвращаясь по линии румба к Сент-Крус. Кейт сидела со мной и смотрела на россыпь звезд. Было уже достаточно поздно, и мы находились достаточно далеко от суши, чтобы небеса сияли почти с сакраментальным величием.

У меня была посылка. Я забрал ее в Пуэнт-а-Питре. Но заказал я ее в Амстердаме. Я достал ее из шкафчика рядом со своим креслом.

— Кейт, — сказал я.

Она повернулась и посмотрела на меня с удивлением в глазах. Я сказал:

— Я любил тебя с третьего класса. Однажды я потерял тебя, но ты вернулась ко мне. Я всегда собирался умереть в твоих объятиях, но есть одна серьезная проблема.

В ее глазах вспыхнула тревога. Все было так прекрасно. Я мягко сказал:

— Проблема в том, что ты мне не жена. Мы должны были сделать это сорок один год назад, когда нам было по восемнадцать. Но никогда не поздно все исправить. Итак, выйдешь ли ты за меня замуж?

Я достал кольцо с бриллиантом в пять карат и парой крупных синих сапфиров по бокам.

Ладно, признаю, сапфиры были цвета глаз Иви. Это была моя дань уважения к ней. Это не было неуважением к Кейт, и да, я сентиментальный слюнтяй. Но я был единственным человеком на яхте, который знал, что они означают, кроме Бастера, а Бастер, конечно, никогда бы не заговорил.

Кейт смотрела на меня с неподдельным удивлением. Перед ее глазами словно промелькнула вся ее жизнь с восьми до шестидесяти лет, а потом она начала плакать. Я расстроенно сказал:

— Боже! Мне так жаль! Я думал, ты этого хотела.

Она посмотрела на меня, ее глаза были полны печали, и сказала:

— Конечно, я хочу этого, ты, большой болван. Это все, чего я когда-либо хотела. Я плачу по всем этим потерянным годам. Теперь я обещаю тебе одну вещь: мы все наверстаем.

Я надел его ей на палец, и она провела ночь, пытаясь втиснуть сорок лет заглаживания вины в один восьмичасовой период. Это было утомительно.

Мы поженились в лютеранской церкви на острове Шарлотта Амали. Кейт была практикующей католичкой, а я в то время пропагандировал друидизм. Но мы оба считали, что это круто - венчаться в историческом месте. Лютеране не возражали, особенно после моего щедрого пожертвования в фонд строительства. Мы устроили свадебный пир на яхте, только Кейт, я и Бастер. Мы всегда были только она и я, и этого было достаточно для нас обоих.

Итак, наступила зима нашей жизни, и холодные ветры начали гнать нас навстречу неизбежной судьбе. Мы оба знаем, что наш последний путь будет облегчен надеждой и утешением от нашей любви друг к другу. И маленькая худенькая девочка и большой ботан будут вместе целую вечность.