Моя история (Окончание). Секс истории

Вот мы и подбираемся к финалу моей истории... Сегодня я закончу её.

Дальше всё помню обрывками. Как будто кто-то вырвал страницы из книги моей памяти, оставив только отдельные кадры.

Ноги идут сами. Я не управляю ими - они просто волокут меня куда-то. Шаги неровные, спотыкающиеся. Кажется, я падаю, но не чувствую удара. Просто вдруг оказываюсь ближе к земле, потом снова на ногах.

Дверь дачи. Скрип. Темнота внутри. Рука тянется куда-то сама - хватает телефон, деньги, ключи. Движения автоматические, как у робота. Не я это делаю - просто наблюдаю со стороны.

Провал.

И вот уже стою на перроне. Не помню, как вышла, как дошла. В голове туман. Электрички долго нет. Или это мне так кажется? Время стало каким-то липким, тянучим.

Пакет в руках. Не помню, когда взяла его. В нем телефон и ключи от квартиры в городе.

Электричка. Сижу на самом краешке сиденья - больно. Задница горит, будто её прожгли раскалённым железом.

Неуверенно трогаю юбку - кажется, трусов под ней по-прежнему нет.

Люди вокруг как-то странно косятся. Женщина с ребёнком пересаживается подальше. Мужик в засаленной куртке презрительно отворачивается. Мне всё равно.

Фиксирую это краем глаза, но не чувствую ничего. Пустота.

Окно. В нём мелькают деревья, дома, поля. Всё как в тумане.

Город. Ноги сами несут меня куда-то. Дом. Ключ в замке поворачивается с тупым щелчком.

В коридоре сбрасываю одежду - она падает комком на пол. Не раздеваюсь, а именно сбрасываю, как сбрасывают шкуру.

Ванная. Кафель холодный под босыми ногами. Сажусь в пустую ванну, подтягиваю колени. Включаю воду не глядя.

Тёплая струя бьёт по спине. Сначала просто сижу, потом начинаю тереть кожу - ладонями, ногтями, пока не заболят.

Слёзы. Текут сами, смешиваясь с водой. Не рыдаю - просто плачу тихо, беззвучно, как плачут во сне.

Время в ванной потеряло смысл. Может, час, может, пять минут - не знаю.

Полотенце скребёт по коже, когда автоматически вытираюсь. Выхожу, будто сквозь вату - тело есть, а чувств нет. Всё внутри выжжено дотла.

Телефон. Тысяча пропущенных от бабушки. Сначала репетирую в пустой квартире:

— Да прости, всё нормально... — голос звучит чужой, — просто приболела... решила в город съездить...

Пальцы сами набирают номер. Говорю те же слова, добавляя:

— Телефон глючил... Да-да, всё хорошо... Лекарство выпью и спать...

Удивляюсь, как легко лгут губы. Как ровно звучит голос. Будто во мне поселился кто-то другой, кто умеет это делать.

Вешаю трубку. Тишина.

Палец сам нажимает кнопку выключения. Телефон гаснет.

Мама снова в командировке - никто не придёт, не спросит, не увидит.

Кровать. Простыни холодные, хотя на улице лето. Закутываюсь в одеяло, но тепло не приходит.

Тьма вокруг такая густая, что кажется - вот-вот её можно будет потрогать руками.

Глаза открыты или закрыты? Не понимаю.

Сон? Бодрствование? Грань стёрлась.

Я где-то между.

Где-то среди ночи я вскакиваю. Всё тело в липком поту, простыня прилипла к спине. Мысли носятся как бешеные мухи:

Что делать?

Как жить?

Покончить с собой? Повеситься? Лечь под поезд? Таблетки?

Каждый вариант вызывает новый приступ ужаса.

Нет. Это слишком страшно. Это невыносимо. Я сдаюсь и поддаюсь тому, в чем сама себе боюсь признаться.

Руки сами тянутся к ноутбуку. Пальцы тычут в поиск: "грязное порно" (я не знаю, как это искать по-другому).

Экран освещает лицо. На видео какую-то шлюху с татуировками трахают сразу в три отверстия.

Я дрочу клитор. Но ничего не чувствую. Этого недостаточно.

Глаза бегают по комнате — ищу что-то подходящее. Всё не то.

Вскакиваю, босые ступни шлёпают по полу. Бегу на кухню — голая, кожа покрывается мурашками от холода.

Вижу его — деревянный молоток для мяса. Висит на крючке. Ручка длинная, гладкая, блестит.

Снимаю. Возвращаюсь.

Крем для рук на тумбочке. Выдавливаю.

Смазываю.

Свою дыру.

Ручку молотка тоже.

Ложусь на бок.

Приставляю.

Ввожу.

Боль — резкая, жгучая.

Но я не останавливаюсь.

Хочу чувствовать.

Значит, живая.

Толкаю рукоятку глубже — дерево скользит внутрь, раздвигая сжатые мышцы. Больно, но уже не так, как в первый раз. Теперь это другая боль — острая, но странно приятная.

Свободной рукой дрочу клитор. Сначала медленно, потом быстрее.

Вот... Теперь пошло.

Тело начинает дрожать. Низ живота сжимается. Губы сами открываются — дыхание срывается.

Я близко. Очень близко.

И в этот момент — выдергиваю рукоятку из задницы.

Теплая, мокрая, в креме и. .. в чем-то еще о чем не хочется думать.

Засовываю себе в рот.

Губы обхватывают дерево. Язык скользит по влажной поверхности. Вкус как у его члена.

Кончаю.

Судорожно.

Стиснув зубы на рукоятке.

А потом...

Стыд.

Липкий. Горячий.

"Ну теперь я точно извращенка."

Лежу.

Дерево выпало изо рта на простыню.

Тело всё ещё дёргается.

А в голове одна мысль:

"Он был прав."

Мысли. Густые, липкие. Как смола.

"Зачем жить такой? Петля... лезвие бритвы..., оконный проем..."

Пальцы сжимаются в кулаки. Ногти впиваются в ладони.

"Обязательно сделаю это... Но утром.... А сейчас..."

Сейчас - темнота. Тишина. Только экран ноутбука освещает комнату.

Тянется рука. Кликает. Другой ролик. Другие крики. Другие стоны.

Пальцы находят молоток. Дерево уже теплое, знакомое.

Смазка. Боль.

Опять.

Снова.

Открываю глаза. Солнце бьет в лицо через шторы. Позднее утро.

Лежу на животе. Голая.

Ноутбук рядом - черный экран, разряжен.

Молоток. Грязный. Липкий. Валяется на простыне.

Простыни - пятна, разводы. Засохшие.

Пытаюсь пошевелиться - адская боль в заднице. Рвется, горит.

Пальцы сами тянутся туда - проверяют.

Отдергиваю руку.

Лежу.

А потом — снова это.

Желание.

Оно приходит, как всегда, незваное. Пальцы скользят вниз, находят клитор, трут, давят, пытаются выжать из себя хоть что-то. Но тело молчит. Оно больше не отвечает. Ни болью, ни удовольствием — просто пустота. Я выжата досуха, как лимон, брошенный после того, как из него выжали весь сок.

Рука падает на простынь.

Я достигла предела.

Не буду утомлять подробностями этих дней. Скажу просто — на дачу я так и не вернулась. Олега больше не видела, хотя в первые дни каждый шаг за спиной заставлял вздрагивать — казалось, вот он, сейчас появится, схватит за волосы, засмеётся.

Два или три дня я почти не ела, не спала — сидела, прикованная к телефону, ждала, что вот-вот начнёт сыпаться: сообщения, звонки, ссылки. Что моё лицо, моё тело, мой голос, говорящий эти мерзкие слова, поползут по сети. Но ничего не произошло.

Наверное, испугался. Понял, что если выложит — ему самому не уйти. Или просто... потерял интерес. Как к надоевшей игрушке, которую сломали и выбросили.

Позже, окольными путями, я выведала у бабушки, что Олег вскоре уехал, и теперь там живут другие люди... Но на дачу я больше не езжу. Не могу видеть этот дом, эти окна.... Наплела бабушке что-то про аллергию на пыльцу. Она до сих пор на меня в обиде.

Когда первый страх — что фото и видео увидят все — наконец притупился, его место занял другой.

Он заразил меня.

Эти мысли грызли по ночам: ВИЧ, сифилис, гепатит — всё, о чем я могла тогда думать.

Не знаю, каких усилий мне стоило пойти сдать анализы. Анонимно. В клинике, где на меня даже не посмотрели дважды.

Но потом — ожидание.

Дни, когда я проверяла почту по сто раз на дню.

И наконец — письмо.

Дрожащие пальцы.

"Не обнаружено."

Я чиста.

Но я знала: чистой я не была.

Мой развороченный анус был тому доказательством. Красный, воспалённый, будто вывернутый наизнанку. Я не смогла пойти к врачу — слишком стыдно, слишком страшно, что спросят, что скажут, как посмотрят.

Лечила сама.

Ночные поиски в интернете:

"трещины после насилия"

"как лечить поврежденный анус"

Аптека. Избегая взглядов фармацевта, бормотала название мази. Дома — осторожные процедуры, сквозь слезы и отвращение к себе.

Удивительно, но серьезных разрывов не было — ничего, что требовало бы швов. Лишь ссадины, воспаление, кровь при каждом походе в туалет.

Проходило медленно.

Неделя.

Две.

Месяц.

Боль отступала по миллиметрам.

Однажды я села на унитаз — и не заплакала.

Тело зажило — шрамы затянулись, боль ушла. Только я-то знала правду. Знала, что внутри что-то перекосилось навсегда, какая-то важная пружина лопнула.

Я научилась жить понарошку. Утром делала вид, что все в порядке — целовала маму в щеку, болтала с подругами о пустяках, даже смеялась, когда этого ждали. Но это был не я. Это была кукла, марионетка, которая двигалась и говорила, пока настоящая я где-то далеко наблюдала за всем этим сквозь толстое стекло.

А ночью... Ночью я включала порно. Громко. В наушниках. Чтобы заглушить тишину в голове. Чужие стоны, чужие тела — и вдруг, сквозь онемение, пробивалось что-то живое. Грязное. Больное. Но настоящее.

Пальцы скользили вниз, а в голове звучал его голос: "Ты же сама этого хотела". И я не могла понять — он сломал меня... или просто показал, какая я на самом деле?

Мой зад зажил. Но что-то внутри всё равно болело — не там, где можно намазать кремом.

И я снова полезла в него пальцами. Сначала боязно, едва касаясь. Потом смелее.

Потом пошли предметы — что под руку попадётся. Не специальные игрушки (их я стыдилась бы покупать), а обычный бытовой хлам: ручки, тюбики, щётки. Всё, что хоть как-то подходило.

Со временем выбрала два "фаворита" — тот самый молоток с гладкой ручкой и круглый пенал. Тело привыкло. Боль ушла. Теперь это было почти... обыденно.

Я стала специалисткой по самому жёсткому порно. Научилась находить то, от чего у нормальных людей сжимается желудок.

Группа мужиков, бьющих девушку по лицу, плюющих ей в рот, мочащихся на неё, пока она давится и кашляет.

Тоненькая девушка, почти подросток, на камеру по приказу засовывает в себя огромную игрушку, а потом, рыдая, облизывает её.

Толстые задницы необъятных бразильянок душат хрупких девочек, пока те не теряют сознание.

Молодые и не очень женщины визжат от боли, когда их порют по груди и промежности.

Это стало моим ночным ритуалом. Включала, смотрела, а сама — трахала себя в зад тем, что под руку попадётся. Молотком. Пеналом. Чем угодно.

А потом — в рот.

Чтобы кончить.

Чтобы почувствовать хоть что-то.

Из всего, что я видела, чаще всего возвращаюсь к двум видео.

В первом — молодая шлюха, почти девочка. Её держат за волосы и насилуют в рот, не обращая внимания на слёзы, слюни, сопли. Она давится, хрипит, но её продолжают трахать в глотку, пока лицо не перестаёт быть человеческим. Красное, мокрое, искажённое.

Я смотрю это снова и снова.

Иногда — с молотком внутри себя.

Второе видео — про улыбчивую симпатичную девушку.

Пришла на кастинг, наивная, ещё не понимая, что подписалась не просто на "эротическую съёмку".

Сначала просто шлепки. Потом — удар по лицу. Потом её впервые в жизни трахнули в зад. Заставили вылизывали волосатую задницу какого-то лысого толстяка. Кончили ей в рот так, что она давилась и выплёвывала обратно.

В конце она уже не улыбалась.

Казалось бы — сбежит, заречётся. Но нет.

Потом я видела её снова. В других роликах. БДСМ, унижение, групповухи.

Она даже пила свою мочу. Прям как я.

Пару раз я ссала на себя.

Ложилась в пустую ванну, задирала ноги, раздвигала пальцами. И ждала.

Первые капли — тёплые, почти обжигающие. Потом поток. По животу, между грудей, в рот. Глотала. Дрочила. Кончала.

Да.

Я точно извращенка.

Удивительно, но я продолжала читать книги.

Романтическое фэнтези. Рыцари. Принцессы. Драконы. Чистая, наивная любовь, где даже поцелуй — это событие.

Мне это нравилось.

Я жила двойной жизнью:

— Днём — обычный человек. Учёба, разговоры, улыбки.

— Ночью — включала ролики, где человеческое достоинство стирали в порошок.

Как будто днём я спала, а просыпалась только в темноте, когда экран ноутбука освещал мои пальцы, скользящие между ног.

Три года прошло.

Я ходила на учебу, сдавала экзамены, даже получала хорошие оценки. Общалась с людьми, смеялась в нужных местах, иногда даже сама шутила.

Читала книжки — те самые, с принцессами и драконами. Переживала за героев, радовалась, когда у них всё получалось.

Но всё это было как в тумане.

Настоящее начиналось только ночью.

Когда я оставалась одна.

Когда закрывалась дверь, и не надо было никого обманывать.

Когда включала видео.

Когда брала в руки привычные предметы.

Когда наконец чувствовала что-то — пусть даже это было больно, стыдно, грязно.

Но это было настоящее.

А всё остальное — просто сон.

Формально я всё ещё девственница.

Нет свиданий.

Нет поцелуев.

Спереди — нетронуто.

Но сзади...

Моя попа прошла такое, что любая порнозвёзда позавидовала бы.

Гладкая, растянутая, привыкшая.

Иногда думаю: вот ирония.

Меня никто не трогал «как женщину» — но при этом я знаю о своём теле больше, чем многие взрослые.

В конце прошлого года сделала это — купила пробку. Просто черную резиновую заглушку, без всяких изысков.

Первый раз вставила дома. Потом — рискнула выйти в ней на улицу.

А потом и вовсе пошла на занятия — без трусов, с этой штукой внутри.

Каждый шаг отдавался глухим давлением. Сидеть на лекции было странно — чувствовала, как она шевелится при каждом движении.

Никто не знал.

Никто не догадывался, что у скромной студентки под юбкой вот такой секрет.

Но потом я сделала кое-что по-настоящему смелое.

Нашла психолога. Женщину. В интернете.

Смогла выдавить:

— Я подверлась насилию.. унижению. Я не... не могу жить как раньше. Кажется, я не живу.

Но рассказать всё — вот так, с подробностями, с этими грязными деталями — не получилось. Горло сжалось.

Тогда она сказала просто:

— Напиши.

Не "попробуй", не "может быть". Просто — напиши. Так как сама захочу.

И я захотела так.

Как есть. Без прикрас. Без "ну это слишком жестко".

И я написала.

Каждую пощёчину. Каждое "открой рот, шлюха". Каждое мгновение унижения. Все как было.. и как есть.

Сначала было больно. Руки тряслись, буквы расплывались.

А потом...

Как будто я вывернула себя наизнанку — и вся эта чёрная, липкая тьма вытекла на экран.

Теперь это не просто мои кошмары.

Это — текст.

Кто-то прочитает и сожмётся от отвращения. Кто-то — возбудится. Кто-то просто пробежит глазами и забудет.

Но теперь это не только во мне.

Я могу перечитать это — и будто смотрю на чужую историю.

На грязный порнорассказ.

И да, мне стало легче.

Психолог говорит:

— Прошлое не изменить.

Но есть настоящее.

И будущее.

Я не знаю, что ждёт меня впереди.

Смогу ли я когда-нибудь стать "нормальной".

Полюбить.

Выйти замуж.

Забыть.

Или... научиться жить с этим.

Как со шрамом, который не исчезает, но перестаёт болеть.

Но я поняла одну вещь:

Я сделала первый шаг.

Не к забвению.

К исцелению.

А ещё она говорит:

— Ненависть сжигает изнутри.

— Прощение исцеляет.

Но простить — самое трудное.

Простить его?

Признаюсь: я часто представляла, как он попадает в мои руки.

Как я насаживаю его на кол — медленно, чтобы чувствовал каждый сантиметр.

Как выдавливаю ему глаза пальцами.

Как отрезаю его член и засовываю в его же рот — чтобы подавился.

Эти картины возбуждали меня сильнее любого порно.

Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить. Но я точно понимаю — пока я держусь за эту ненависть, я продолжаю страдать. А я так устала от этого вечного огня внутри.

Меня до сих пор преследуют страхи. Самый острый — что однажды эти фото и видео всплывут. Что я открою сообщения и увижу десятки вопросов: «Это ты? » с моим же лицом на экране. Поэтому мой профиль давно закрыт, там нет ни одной моей фотографии — только пустой аватар и минимум информации.

Но хуже всего — мысль о случайной встрече. Просто увидеть его где-нибудь — на улице, в автобусе, в кафе за соседним столиком. Я не представляю, что будет со мной в этот момент. Как та черная пустота, что еле-еле затянулась рубцами, снова разверзнется и поглотит меня целиком.

Да, впереди ещё много неизвестного. Много страхов, сомнений, вопросов без ответов.

Но одно я знаю точно — эта моя жестокая, грязная история заканчивается здесь.

Не будет продолжения.

Не будет новых глав.

Это — последняя страница.

И я переворачиваю её.