Украшение женской груди Золотой звездой Героя aka Женское доминирование рассказы

Архивные материалы бандеровского движения были тайно вывезены националистами из Львова в Ленинград и спрятаны в отделе редких рукописей Публичной библиотеки имени М.  Е.  Салтыкова-Щедрина. Судоплатов Разведка и Кремль

Товарищ Сталин сумрачно посмотрел в сторону нелепой бороденки Булганина и неожиданно выкрикнул, содрогаясь от ярости :

- Вот помру я, так и бороду тебе носить запретят !

Перехватывая у состарившегося вождя инициативу, я все же нашел в себе силы резко встать и отчитать увлекшегося товарища Сталина :

- А вы не забывайтесь, дорогой вы наш Владимир Ильич ! Думаете, у нас на вас ножичков и пистолетиков не найдется ?

Сев на свое место, я перехватил заинтересованный и одобряющий мое мужество в отстаивании интересов родины твердый взгляд начальника отдела по борьбе с. Суженный в точку зрачок Жеглова нашел мой смутный силуэт посреди Президиум Петровича, обещая поддержку во внутрифракционной борьбе с излишествами военного времени. Приговор трибунала был суров : смерть товарищу Сталину. И тут вмешался личный повар кобылы маршала Буденного полковник Владимир Путин.

- Аполитично рассуждаем, - заговорил он приятным баритоном, не поднимая глаз от полированной столешницы, удерживаемой на коленях Президиум Петровичем, - видим окружающий мир сквозь призму грядущего, хотя оно еще и не наступило. Путаем наших еще неродившихся детей чресседельными путами подведомственной мне кобылы.

Буденный, взъярившись, выхватил кавказскую шашку и ударил с оттягом по белой с дырочками шляпе Хрущева.

- Бороду когда еще запретят, - прошептал дедушка Калинин, угощая товарища Сталина папиросами, - а такие шляпы все еще и не разрешили.

- Правильное решение ! - поднялся в зале шум. Товарищи с мест грозно восстали и вскричали бодрую речевку о Дамбасе.

Вечером в Кунцево товарищ Сталин, отозвав меня в чуланчик, прошептал по - американски :

- Х... ня какая - то творится, товарищ Эйтингон.

Опасаясь вызвать гнев вождя, я не уточнил своего наименования, решив побыть этот вечер Эйтингоном, не зная по наивности, что Политбюро уже списало Эйтингона.

- Признать двурушника и отщепенца Эйтингона не соответствующим, - прочел я на бумажной салфетке, кем - то из вождей ловко подсунутой под мой стакан с водкой.

Увидев направленные на меня глаза членов Политбюро, я встал и саморасстрелялся.

- Научники Империи достигли, - услышал я отдаленный голос и открыл глаза. Надо мной склонился толстый человек с усиками.

- Восстань ! - крикнул Хрущев с пензии. И я восстал.

- Владимирский централ ! - завопил толстяк, приплясывая.

Оглядевшись, я убедился в его правоте. Слева кочумал Василий Сталин, справа - японский фельдмаршал Охаря. И лишь через пятьсот лет меня реабилитировали, но мое непреклонное желание сказать правду, как Шелленберг, например, и вылилось в эти крайне честные мемуары.