Пикантный квартет. Части 3, 4. Пикантные рассказы о любви

Часть 3.                 Сергей стоял на крыльце, вдыхая прохладный ночной воздух, пропитанный ароматом влажной травы и вечерней прохлады. Он достал сигарету, чиркнул зажигалкой, и крохотный огонёк осветил его лицо, выхватив из полумрака задумчивый взгляд.;— Хорошо у вас, уютно, — сказал он, выпуская дым, который тут же растворился в тёмной дымке вечера.

Глеб, прислонившись к перилам, улыбнулся — его улыбка была тёплой, но с лёгким оттенком тайны, словно он знал нечто, скрытое за словами гостя.;— Спасибо. Это всё Настя — её руки творят этот уют, а я лишь воплощаю её причуды и мечты, — ответил он, и в его голосе сквозила нежность, смешанная с гордостью.

Сергей затянулся глубже, и уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке.;— Да уж, фантазии у неё отменные, — сказал он, а затем, будто невзначай, добавил, словно бросая камешек в тихий пруд: — И жена у тебя замечательная.

Глеб рассмеялся — коротко, но искренне, и этот смех, как звонкий всплеск, нарушил тишину ночи. Сергей смутился, щёки его вспыхнули, и он отвёл взгляд к саду, где тени ветвей колыхались под ветром, точно танцующие призраки.;— Спасибо, я в курсе, — подмигнул Глеб, но, заметив тень неловкости на лице друга, смягчил тон. — Впрочем, и  твоя Алла — настоящая мечта. Если не возражаешь, я бы продолжил за ней ухаживать. Приятно кружить вокруг такой женщины — она как редкий цветок, что манит и не отпускает.

Сергей замер, сигарета дрогнула в его пальцах, и он повернулся к Глебу, встретившись с его взглядом — глубоким, как омут. Улыбка медленно вернулась на его лицо, но теперь в ней таилась искра дерзости.;— У меня встречное предложение, — сказал он, и его голос стал ниже, почти заговорщическим. — А давай поменяемся жёнами?

Глеб поперхнулся дымом, кашлянул, и его брови взлетели вверх в изумлении. В этот миг свет фонаря упал на его лицо, высветив смесь удивления и любопытства в глазах. Сергей, осознав, как двусмысленно прозвучали его слова, поспешно отвёл взгляд к горизонту, где небо сливалось с чёрной кромкой леса.;— Я не то имел в виду, — забормотал он, теребя сигарету. — В смысле, я не против твоих ухаживаний за Аллой. Я хотел сказать, что тогда я… побалую вниманием Настю. Вот в каком смысле.

Глеб снова рассмеялся — теперь уже мягче, с лёгким оттенком разочарования, и хлопнул Сергея по плечу.;— Да понял я, понял, — сказал он, и в его тоне мелькнула нотка весёлого сговора. — У нас вечер и так начался с того, что они нас опекают, как королевы своих рыцарей. Я лишь хотел уточнить: не заденет ли тебя, если и мы начнём за ними ухаживать? Если я осмелюсь побороться за улыбку Аллы, а ты — за взгляд Насти?

Сергей выдохнул дым, и его лицо озарила тень воспоминания — жаркий поцелуй Насти, ещё горевший на его губах после брудершафта.;— Нет, конечно, — ответил он, и в его голосе проступила уверенность, подкреплённая лёгким волнением. — Мы ведь уже выпили на брудершафт. Границы размыты, мы открыты.

Глеб кивнул, его глаза блеснули в полумраке, как у кота, заметившего добычу.;— Ну и славно. Тогда пошли — женщины, должно быть, заскучали без нас, — сказал он, бросив окурок в ночь. Тот прочертил в воздухе алую дугу и угас в траве, как падающая звезда.

Они повернулись к дому, где тёплый свет окон манил, обещая новые повороты в этом вечере, полном недосказанных слов и скрытых желаний. Дверь скрипнула, выпуская наружу обрывки музыки и аромат вина, и оба мужчины шагнули внутрь, не зная, что их ждёт за следующим аккордом этой интригующей мелодии.

———————————————

— А меня, наоборот, знобит, — тихо сказала Алла, когда мужчины вышли. Её голос дрогнул, и она зябко повела обнажёнными плечами, будто лёгкий озноб прошёл по её коже. Её взгляд, глубокий и чуть растерянный, скользнул к Насте.

— Давай выключим кондиционер, — Настя потянулась к пульту, но в её движении не было спешки, только мягкая забота.

— Нет, это не от холода, — Алла покачала головой, её волосы, тёмные, как ночь, качнулись, словно волны. — Это от волнения. Я не думала, что всё так… захватит. Теория — одно, а практика — совсем другое.

Настя подсела ближе, её платье цвета сапфира шелестело, как морская гладь, и она обняла Аллу, обволакивая её теплом своих рук.;— Что тебя тревожит? — спросила она, заглядывая в глаза подруги так пристально, будто хотела прочесть все её тайны. — Ты же так смело плетёшь сети вокруг Глеба.

— Знаешь, я боюсь, — призналась Алла, её голос стал тише, почти шёпотом, как шелест листвы на ветру. — А вдруг Сергей не выдержит? Вдруг он «закипит»? Я не хочу ранить его. Что, если он не готов?

Настя улыбнулась, её глаза сверкнули, как звёзды в безлунную ночь.;— Не бойся, — сказала она, не отводя взгляда. — Он уже, как ты выразилась, «вскипел». Я проверила. Убедилась своими руками.

Она рассмеялась — звонко, с лёгкой насмешкой, и в этом смехе звенела уверенность.;— Его «кипятильник» пылает на полную. Я даже обожглась, когда трогала.

— Так это ты ему ширинку расстегнула? — Алла тоже рассмеялась, её смех был мягким, как лепестки роз, падающие на землю. — Я заметила, но промолчала, чтобы его не смутить.

— Конечно, я, — Настя подмигнула, её улыбка стала шире, почти хищной. — И не только расстегнула, но и проверила всё как следует.

— И как? — в голосе Аллы мелькнула любопытная искра, её брови изящно изогнулись.

— Восхитительно, — Настя чуть наклонила голову, её золотистые волосы струились, как солнечные лучи. — Уже не терпится испытать его на деле,-добавила она, заметив, как Алла отреагировала на ее похвалу мужа.

Она встала, заметив, что мужчины возвращаются — их шаги эхом отдавались с крыльца, а в воздухе витал лёгкий запах табака и ночной прохлады.;— Смелее, подруга, — шепнула она Алле, наклонившись к ней так близко, что её дыхание коснулось её щеки. — У тебя есть шанс стать королевой этого бала. Или, если хочешь, я возьму всё в свои руки.

— Дай мне ещё немного времени, — тихо ответила Алла, её голос дрожал от предвкушения. Ей понравилось, как Настя назвала её королевой, и в груди загорелось желание — надеть эту корону, почувствовать её тяжесть и блеск. Она подняла взгляд к окну, где ночь за стеклом плела свои узоры, и решила, что этот вечер ещё подарит ей трон, о котором она пока лишь мечтала.

Когда Глеб и Сергей вернулись с крыльца, их встретил лёгкий холодок, что струился от кондиционера, смешиваясь с теплой атмосферой , которая уже накрывала их , разгоряченные от предвкушения , тела и мысли. Ночь за окнами уже разлила свои чернила, и свет фонарей в саду казался россыпью звёзд, упавших на землю.

— Да у вас тут уже прохладно, — заметил Глеб, потирая ладони, словно пытаясь согреть в них остатки тепла ночи. — Как бы не простудить кого.

Настя, сидевшая вполоборота, подняла взгляд на мужа — её глаза, глубокие, как озёра в лунном свете, поймали его подмигивание и лёгкий кивок в сторону Сергея. Она поняла всё без слов: мужской разговор оставил след, тонкий, как аромат табака, витавший в воздухе.;— Ну так выключи, — улыбнулась она, и её губы изогнулись в мягкой, но лукавой улыбке, — и приглашайте нас танцевать.

Она наклонилась к Алле, её золотистые волосы скользнули по плечам, как солнечные нити, и прошептала, касаясь её уха тёплым дыханием:;— Похоже, Глеб с твоим потолковал. Теперь тебе надо закрепить начатое.

Алла повернулась к Сергею, её взгляд, острый и нежный одновременно, искал в его глазах отражение мыслей, спрятанных за привычной сдержанностью. Сергей приблизился к ней, опустился рядом, и его тень легла на пол, смешиваясь с отблесками света от настенных светильников. Настя поднялась с грацией кошки, её платье зашуршало, как морская волна, и сказала:;— Пойду сменю тарелки на чистые. Глеб, помоги мне.

Они ушли на кухню, оставив Сергея и Аллу в мягком полумраке гостиной, где музыка плела свои кружева, а воздух дрожал от недосказанного. Сергей взглянул на жену, но тут же опустил глаза, словно боясь выдать свои мысли.;— Ты не будешь против, если я немного поухаживаю за Настей? — спросил он, и его голос дрогнул, как лист на ветру.

Алла улыбнулась — медленно, загадочно, будто раскрывая лепестки тайны.;—Буду, — ответила она, и в её тоне мелькнула насмешка.

Сергей поднял взгляд, в его глазах мелькнуло удивление.;— Я буду против, — повторила она, выдержав паузу, а затем рассмеялась, и её смех, звонкий и тёплый, заполнил пространство между ними. Она обняла мужа, притянув его к себе. — Ты не должен «немного» ухаживать. Женщины не терпят половинчатости — либо всё, либо ничего.

Сергей ответил улыбкой, в которой смешались облегчение и радость, как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи.;— А «всё» — это сколько? — спросил он, и в его голосе зазвучала лёгкая дерзость.

— Всё — это столько, сколько женщина позволит и насколько хватит твоей смелости,— Алла снова рассмеялась, и её смех стал прелюдией к поцелую — глубокому, страстному, в котором растворились все вопросы. Её рука скользнула к его ширинке и расстегнули ее, пальцы пробрались под ткань плавок, коснувшись его тёплой плоти. — Или столько, сколько она захочет, — прошептала она, чувствуя, как он оживает под её прикосновением, наливаясь силой, как река после дождя.

В этот миг в гостиную вернулись Глеб и Настя, неся чистые тарелки, что поблёскивали в свете ламп, как осколки льда. Алла плавно убрала руку, поднялась с лёгкостью танцующей тени и сказала:;— Давай помогу.

— Не надо, я сама, — отозвалась Настя, её голос был мягким, но решительным . Она бросила взгляд на мужа: — Глеб, пригласи гостью на танец.

Глеб кивнул, шагнул к выключателю и погасил верхний свет. Комната погрузилась в интимный полумрак, где лишь настенные светильники бросали золотистые лужицы на стены, а тени гостей вытянулись, словно призраки, готовые к танцу. Он подошёл к Алле, протянул руку:;— Позволь.

— С удовольствием, — ответила она, вложив свою ладонь в его, и её голос прозвучал как обещание.

Они закружились в медленном танце, их движения были плавными, как течение реки под луной, а свет играл на её волосах, выхватывая из тьмы их тёмный блеск. Сергей, сидя за столом, застегнул ширинку — этот жест не ускользнул от внимательных глаз Насти, чьи губы дрогнули в лёгкой улыбке. Он взял бутылку вина, наполнил свой бокал, и рубиновая жидкость закружилась в хрустале, отражая отблески огня.;— Мне тоже налей, — попросила Настя, закончив сервировку. Она опустилась рядом с ним, её присутствие было тёплым, как дыхание лета.

Сергей налил ей шампанского, пузырьки заискрились, словно звёзды в бокале.;— Давай за то, чтобы всё задуманное сбылось, — предложила она, и их бокалы встретились с тихим звоном, как первый аккорд тайной мелодии. Они выпили, и Настя, наклонившись ближе, прошептала:;— Глеб сказал, ты предложил поменяться жёнами. А потом отступил, свёл всё к ухаживанию. Передумал? Уже не хочешь меня?

Её голос был мягким, но в нём сквозила искра вызова, а её глаза, глубокие и манящие, будто заглядывали ему в душу. Сергей кашлянул, чувствуя, как жар приливает к щекам.;— Нет, хочу, — признался он, и его слова повисли в воздухе, как дым. — Просто растерялся. Я ведь это и имел в виду, но Глеб так посмотрел — будто я переступил черту. Вот я и смягчил, перевёл на ухаживание.

Настя рассмеялась — тихо, но с лёгкой насмешкой, и этот звук был похож на шорох листвы под ветром.;— Какой же ты ещё ребёнок, — сказала она, и в её тоне мелькнула нежность. — Но именно это мне в тебе и нравится. И знаешь, это даже к лучшему. Я сначала хотела  признаться, что у нас с тобой уже все обговорена, но сдержалась. Пусть пока думает, ты нерешителен, не готов. Пусть они оба так считают. Нам спешить некуда — впереди вся ночь. А предвкушение, поверь, слаще самого действия.

Она допила шампанское, поставила бокал на стол с лёгким стуком и подняла взгляд на Сергея.;— А теперь пошли танцевать, — сказала она, и её голос стал приглашением в игру, от которой нельзя отказаться.

Сергей встал, протянул руку, и Настя вложила в его ладонь свою — нежную, тёплую, как лепесток, упавший с цветка. Она поднялась, ведомая им, и её платье заструилось за ней, как синяя река. Они шагнули в круг света, где уже кружились Глеб и Алла, и ночь за окнами, казалось, затаила дыхание, наблюдая за этим танцем теней, полным скрытых обещаний и недосказанных страстей.

Когда мелодия закружила их в танце, Глеб ощутил, как Алла слегка дрожит в его руках — её тело, гибкое и тёплое, будто трепетало под тонким платьем, словно лист на осеннем ветру. Он склонился к ней, его дыхание коснулось её волос, пахнущих цветами и чем-то неуловимо сладким.;— Ты что, так дрожишь? Замёрзла? — спросил он, и его голос, низкий и мягкий, обволакивал её, как бархат.

— Нет, — прошептала она, её губы дрогнули в улыбке, полной волнения, — просто волнуюсь. Как вы поговорили? Ты сказал Сергею?

Глеб покачал головой, его тёмные глаза блеснули в полумраке, отражая свет настенных светильников, что бросали золотистые лужицы на стены.;— Нет, не я. Он сам предложил. Сказал, давай поменяемся вами — чтобы поухаживать, — в его голосе мелькнула искра весёлого удивления.

— В смысле, поухаживать? — Алла подняла брови, её взгляд стал глубже, будто она пыталась разгадать его мысли.

— В прямом, — Глеб улыбнулся, и эта улыбка была тёплой, но с лёгким оттенком вызова. — Оказывать знаки внимания, танцевать, шептать комплименты…

— Понятно, — выдохнула Алла и, словно доверяясь течению, положила голову ему на плечо. Её щека коснулась его рубашки, и она ощутила тепло его тела, пряный аромат его кожи. — Хорошо, что первые шаги сделаны. Обними меня покрепче. Посмелее.

Глеб не заставил её просить дважды. Его сильные руки сомкнулись вокруг неё, притянув её ближе, так что между ними не осталось ни воздуха, ни сомнений. Он чувствовал, как её грудь прижимается к его груди, как её дыхание дрожит от смеси страха и желания.;— Так? — спросил он, и его голос стал глубже, почти хриплым от сдерживаемой страсти.

— Да, — прошептала она, закрывая глаза. — Как тепло… как уютно в твоих объятиях.

Дрожь утихла, и Алла отдалась его рукам полностью — они были нежными, но властными, сжимали её горячее тело с такой силой, что ей казалось, будто она растворяется в нём, как воск под пламенем. Её пальцы невольно сжали ткань его рубашки, а сердце билось в такт мелодии, что струилась вокруг них, словно шёлковая лента.

— Не помешаем? — раздался голос Насти, лёгкий и звонкий, как хрусталь, когда она с Сергеем закружилась рядом. Её платье цвета ночного неба шелестело, а обнажённая спина блестела в мягком свете, маня, как лунная дорожка на воде.

— Нисколечко, — ответила Алла, подняв голову с плеча Глеба. Её взгляд скользнул к Сергею, и она уловила в его глазах знакомый огонь — тот самый, что вспыхивал, когда он овладевал ею в их самые сокровенные ночи. Этот жар был ей родным, но теперь она гадала, кому он предназначен — ей или Насте? Мысль об этом пронзила её, как молния, и внезапно она поняла: сейчас её собственное желание тянется не к мужу, а к Глебу, чьи руки так уверенно держали её в этом танце.

Сергей, обнимая Настю, скользнул одной рукой по её обнажённой спине — кожа была гладкой, как шёлк, и тёплой, как летний вечер. Вторая рука легла на её талию, туда, где глубокий вырез платья переходил в ткань, и пальцы его замерли на этой границе, словно боясь переступить черту. Но в движении танца его рука дрогнула, и мизинец, будто случайно, скользнул под край платья, коснувшись тонкой полоски её трусиков и нежной ложбинки между ягодиц.

— Смелее, — прошептала Настя, её голос был мягким, как дыхание ветра, но в нём звенела страсть. Она чувствовала его нерешительность, его нежность, и это разжигало в ней огонь.

Сергей улыбнулся — робко, но с искрой желания в глазах, и опустил руку ниже, всё ещё осторожно, словно исследуя неизведанную территорию. Настя засмеялась — тихо, почти шёпотом, и кивнула в сторону Глеба и Аллы. Те уже не просто танцевали: Глеб, обхватив Аллу за талию, сжал её ягодицы с откровенной силой, притянул к себе и впился в её губы поцелуем — глубоким, жадным, полным первобытной страсти. Их тела слились в танце, как две стихии, что не могут существовать друг без друга.

Сергей, заворожённый этим зрелищем, отбросил последние сомнения. Его рука скользнула под трусики Насти, пальцы сжали её горячую, упругую ягодицу с нежной, но уверенной силой. Настя выдохнула, её мысли закружились: «Наконец-то». Она ощутила, как его ладонь обжигает её кожу, и вспомнила старую поговорку: «Чужая рука на попе всегда приятна». Это было правдой — его прикосновение, смелое и тёплое, пробудило в ней волну желания, сладкую и мучительную. Она положила голову ему на плечо, её волосы рассыпались по его груди, как золотой водопад, и две пары, медленно кружась под тёплым светом светильников, плыли в этом танце, будто корабли, ведомые к неизведанным берегам страсти.

Комната дышала ими — их дыханием, их теплом, их молчаливыми обещаниями. Тени на стенах удлинялись, сплетаясь в причудливые узоры, а музыка, нежная и зовущая, вела их всё глубже в ночь, где границы между нежностью и страстью становились всё тоньше, готовые вот-вот раствориться в пламени.

Часть 4.                 Музыка, до того лившаяся плавно, как шёлковая река, вдруг сменила свой ритм — она стала быстрой, пульсирующей, словно удары сердца в пылу страсти. Пары замерли, вырванные из сладкого оцепенения танца. Глеб и Сергей, с едва скрываемым разочарованием в глазах, разжали объятия, отпуская своих дам, чьи взгляды искрились той же тенью сожаления. Мужчины проводили женщин к столу с галантностью, за которой угадывалось напряжение — их руки нехотя отпускали тепло женских тел. Глеб выключил музыку.

Алла и Настя опустились на стулья, их щёки пылали румянцем — то ли от вина, что струилось в их венах, то ли от возбуждения, что ещё дрожало в воздухе после танца. Они переглядывались, и в их улыбках мелькала искра сообщничества, тонкая, как паутина, но прочная, как сталь.

— Я даже вспотела, — сказала Алла, обмахивая себя ладонью, её движения были лёгкими, почти кокетливыми. Капельки пота поблёскивали на её шее, словно жемчужины, и она бросила взгляд на кондиционер. — Может, включим его снова?

— Нет, — Настя покачала головой, и её золотистые волосы качнулись, как солнечные лучи в ветвях. Её губы изогнулись в хитрой, почти коварной улыбке. — Нас, таких разгорячённых и влажных, мигом продует.

Она выдержала паузу, её глаза блеснули, будто в них зажглась искра замысла, и повернулась к мужу.;— Глеб, а не включить ли нам сауну? Нам бы не помешало ополоснуться… да и попариться, если найдутся желающие.

Её голос был мягким, как бархат, но в нём сквозила лёгкая настойчивость, приправленная пикантным намёком, от которого воздух в комнате стал гуще.

— А у вас есть сауна? — Алла оживилась, её глаза загорелись любопытством и предвкушением, словно перед ней открылась дверь в тайную комнату. — Я давно мечтаю посидеть в уютной, домашней сауне, окунуться в этот жар и аромат дерева…

— Вот видишь, гости тоже хотят, — подхватила Настя, бросив на мужа взгляд, полный игривого призыва. Она чуть наклонила голову, и её обнажённая спина, открытая вырезом платья, блеснула в свете ламп, маня, как запретный плод.

Глеб поднялся с места, его движения были быстрыми, уверенными, но в них угадывалась тень напряжения — будто он чувствовал, что вечер вот-вот повернётся к чему-то неизведанному.;— Сауну, говорите? С удовольствием, — сказал он, и в его голосе мелькнула нотка азарта. — Сейчас включу.

Он направился к лестнице, ведущей в цокольный этаж, и его шаги эхом отдавались в тишине, словно барабанная дробь перед началом новой сцены. Алла вскочила, её сердце ёкнуло от внезапного порыва.;— А можно и я с тобой? — крикнула она, но Глеб, не слыша ее, уже скрылся за поворотом.

Она опустилась обратно на стул, её лицо омрачилось лёгкой грустью, как облако, набежавшее на ясное небо.;— Хотела взглянуть на вашу сауну, а меня не взяли, — сказала она, и в её голосе проскользнула тень обиды, смешанная с детским капризом.

Настя посмотрела на неё с лёгкой, почти материнской улыбкой, но в глубине её глаз мелькнула искра интриги.;— Так иди, догоняй, — предложила она, и её тон стал настойчивей, но с лёгким оттенком заговора. — А я пока покажу Сергею зимний сад, что Глеб для меня сотворил.

Алла посмотрела на мужа, пытаясь понять его реакцию.

Сергей все понял по ее горящим глазам.

-Таможня дает добро,-улыбнулся Сергей, его голос слегка дрожал от волнения. Он понял замысел Насти. Перейти от пикантного флирта к более открытым и близким действиям.

Алла тут же оживилась, её лицо озарилось радостью, как будто ей подарили ключ к тайне. Она подскочила со стула, её шаги были лёгкими, стремительными, звонко стуча каблучками  она устремилась за Глебом, словно она боялась упустить ускользающий миг. Длинный подол её платья мелькнул в полумраке, как крыло ночной птицы, и она исчезла в направлении лестницы, оставив за собой шлейф аромата и предвкушения.

Настя повернулась к Сергею, её взгляд стал глубже, обещающим, и комната, казалось, сжалась вокруг них, оставляя лишь тепло их дыхания и тонкую нить интриги, что натягивалась с каждым мгновением всё сильнее.

— Оставим их наедине, — прошептала Настя, приблизившись к Сергею так близко, что её горячее дыхание обожгло его шею, а её голос, низкий и хрипловатый, пробудил в нём волну желания.

Сергей ухмыльнулся, его глаза блеснули в полумраке, как у хищника, почуявшего добычу.;— Это они нас оставили наедине, — сказал он, шагнув к ней. Его руки, сильные и нетерпеливые, потянулись к подолу её платья, пальцы скользнули по ткани, пытаясь задрать его выше, обнажить то, что скрывалось под этим синим шелком.

Настя перехватила его запястья, её прикосновение было лёгким, но властным.;— Не спеши, — выдохнула она, и её губы изогнулись в коварной улыбке. — Не здесь. Пойдём, я покажу тебе кое-что…

Она притянула его к себе и впилась в его губы поцелуем — коротким, но жгучим, как вспышка молнии, оставив на его языке вкус шампанского и обещания. Затем она отстранилась, повернулась к нему спиной — её обнажённая спина, открытая глубоким вырезом, сияла в мягком свете, как мрамор, а изгиб бёдер под платьем манил, как запретный плод. Настя качнула попой — медленно, соблазнительно, будто дразня его каждым движением, и направилась к лестнице, её шаги были лёгкими, но уверенными, как у кошки, знающей, что добыча уже идёт за ней.

Сергей замер на миг, его взгляд пожирал её фигуру, а сердце колотилось в груди, подгоняемое жаром, что разливался по венам. Затем он двинулся следом, ведомый её зовом, словно мотылек, летящий на пламя, не в силах противиться этой сладкой, опасной игре.

Поднимаясь по лестнице вверх, он не отрывал взгляда от ее голой спины и нежной ямочки внизу, которая переходила в упругие ягодицы, которые соблазнительно покачивались при каждом ее шаге.

-Готов?-обернулась Настя, подходя к двери и взявшись за ручку. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала, что Сергей пожирает ее глазами. И увидев его взгляд, она удовлетворено улыбнулась, поняв, что не ошибалась.

Комната, в которую они вошли, была словно дыхание живой природы, затерянное в стенах дома. Стеклянный потолок открывал бездонное звёздное небо, усыпанное мерцающими огоньками, а огромные окна во всю стену пропускали лунный свет, заливая пространство серебристым сиянием. Вдоль стен и в углах стояли горшки и вазы с растениями — папоротники раскидывали свои кружевные листья, орхидеи цвели нежными, почти призрачными цветами, а плющ вился по подоконникам, словно пытаясь обнять звёзды. Воздух был тёплым, влажным, пропитанным ароматом земли и цветов, и казалось, что здесь можно забыть о времени, растворившись в этом уютном, живом саду.

Настя шагнула к окну, её силуэт вырисовывался на фоне ночного неба, как тёмная акварель на светлом холсте. Её волосы струились по спине, как золотой водопад, и каждый её шаг отзывался в Сергее лёгким трепетом. Он не мог отвести взгляд — в её движениях было что-то магнетическое, смесь невинности и опасности, как у цветка, что манит ароматом, скрывая шипы.

— Нравится? — спросила она, оборачиваясь. Её голос был мягким, как шёпот ветра в листве, но в нём дрожала тонкая ниточка напряжения, выдающая её волнение. Её глаза, тёмные и глубокие, поймали его взгляд, и в них мелькнула искра — смесь ожидания и нетерпения.

Сергей шагнул к ней, его сердце застучало быстрее, отдаваясь в висках. Его рука легла на её обнажённое плечо, пальцы дрогнули, ощутив шелковистое тепло её кожи.  

— Очень, — прошептал он, его голос был едва слышен, но в нём звенело восхищение, смешанное с чем-то большим — желанием, которое он пока не решался назвать. Его пальцы скользнули по её руке, оставляя за собой шлейф мурашек, и он чувствовал, как её тепло проникает в него, растапливая последние барьеры.

Настя повернулась к нему, её лицо оказалось так близко, что её дыхание — горячее, с лёгким привкусом шампанского — коснулось его губ.  

— Тогда, может, продолжим нашу игру? — шепнула она, её глаза сверкали в полумраке, как звёзды, упавшие в бездну. — У нас есть несколько минут, пока Глеб с Аллой в сауне. Хватит, чтобы пошалить, как думаешь?

Сергей сглотнул, его горло пересохло, а в груди закрутился вихрь — смесь сомнения и жгучего влечения.  

— А не пора ли рассказать им всё? — спросил он, его голос дрогнул, выдавая лёгкую тревогу, но глаза, тёмные и горящие, уже говорили о другом — о том, что он хочет её, здесь и сейчас.

Настя рассмеялась, её смех был лёгким, как лепестки, падающие с цветка, но в нём звенел азарт, дерзкий и манящий.  

— Нет, давай ещё поиграем, — ответила она, её губы изогнулись в коварной улыбке, а в голосе проскользнула нотка наслаждения этой тайной. — Разве тебя не заводит эта игра? Алла мечтает, чтобы ты был со мной, надеясь самой раствориться в Глебе. Глеб думает, что помогает ей, но сам горит от желания её взять. А я… я хочу, чтобы ты был мой, и вижу, как всё это переплелось в такой восхитительный клубок. Это лучше, чем просто лечь с тобой в постель — это приключение, Сергей. Чувствуешь?

Её слова обожгли его, как искры, упавшие на сухую траву. Она шагнула ближе, её пальцы скользнули к его брюкам, расстёгивая их с лёгкой дрожью, и вынули его член, уже напряжённый от её близости. Настя опустилась перед ним, её колени коснулись мягкого ковра, и её губы, влажные и тёплые, обхватили его с такой нежностью, что у Сергея вырвался тихий стон. Её язык двигался медленно, чувственно, словно она пробовала его на вкус, наслаждаясь каждым мгновением, а её руки лежали на его бёдрах, сжимая их с лёгкой, но властной силой…

Она поднялась, её глаза горели в полумраке, как два уголька, и она сжала его член двумя руками, играя с ним, как с запретной игрушкой.  

— Или ты против? — спросила она, её голос был игривым, но в нём чувствовалась глубина — она хотела его согласия, его желания, его души.

Сергей не ответил словами — его поцелуй стал ответом, яростным и нежным одновременно. Он притянул её к себе, их тела слились, как две стихии, и в этот момент мир сузился до её дыхания, её тепла, её стонов. Его руки скользнули по её спине, ощущая каждый изгиб, каждый напряжённый мускул, а её пальцы впились в его плечи, оставляя следы, словно она боялась, что он растает, как сон.

— Мы должны быть осторожны, — прошептал он, его губы коснулись её шеи, оставляя за собой горячий след, а сердце колотилось так громко, что он боялся — она услышит его страх.

— Осторожность — это для тех, кто боится жить, — ответила Настя, её голос был как шёпот ветра в листве, но в нём звенела решимость, смелая и хрупкая. — Давай сделаем это, Сергей. Прямо здесь, прямо сейчас.

Она медленно задрала платье, её движения были плавными, почти ритуальными, как танец, полный соблазна. Ткань скользнула по её бёдрам, обнажая кожу, сияющую в лунном свете, и её пальцы, дрожащие от предвкушения, сняли трусики — тонкие, кружевные, упавшие на пол с лёгким шорохом, как опавший лист. Настя опустилась на пуфик, обтянутый мягким бархатом, и широко раздвинула ноги, её поза была откровенной, но в ней было что-то трогательное — уязвимость, смешанная с дерзостью. Её глаза, тёмные и манящие, нашли его, и её губы дрогнули в улыбке, полной обещаний.

— Возьми меня здесь, среди этого сада, — прошептала она, её голос дрожал от страсти, но в нём была нежность, как будто она отдавала ему не только тело, но и частичку души. — Каждый раз, поливая эти цветы, я буду вспоминать тебя… нас.

Сергей не выдержал — её слова, её взгляд, её открытость сломали последние барьеры. Его тело пылало, как будто он стоял у края вулкана, и мысли растворились в этом жаре. Он сбросил брюки, его член, твёрдый и горячий, рвался к ней, и он опустился на колени перед ней, между её разведёнными ногами. Её киска, влажная и манящая, блестела в свете звёзд, и он почувствовал, как его дыхание стало тяжёлым, почти болезненным от желания.

Он вошёл в неё медленно, ощущая, как её тепло обволакивает его, и Настя застонала — сладко, протяжно, её голос был как музыка, звучащая в этом живом саду. Её тело напряглось, а затем расслабилось, принимая его, и она закинула ноги на его плечи, её движения были грациозными, как у танцующей тени. Запрокинув голову, она смотрела на звёзды сквозь стеклянный потолок, и они качались в такт их ритму — медленному, глубокому, полному жизни.

Их тела двигались как одно целое, каждый толчок Сергея отзывался в Насте новыми стонами, тихими вздохами, которые сливались с шелестом листвы. Она чувствовала, как тепло разливается по её венам, как её душа дрожит от близости, и её пальцы сжали пуфик, оставляя следы в мягкой ткани. Сергей смотрел на неё, на её лицо — прекрасное, открытое, с приоткрытыми губами, — и чувствовал, как в нём рождается что-то большее, чем страсть: нежность, хрупкая и сильная, как эти цветы вокруг.

Когда волна наслаждения накрыла её, Настя выгнулась, её стоны стали громче, сладостнее, и вскрикнув, она сжала ноги на шее Сергея. Насладившись оргазмом, она опустила ноги, тяжело дыша. Сергей вышел из неё, его грудь вздымалась, а кожа блестела от пота, тёплого и солёного. Он протянул руку, помогая ей подняться, и его пальцы были мягкими, заботливыми, как будто он боялся сломать этот момент.

Настя опустила платье, её движения были медленными, почти ленивыми, и ткань легла на её тело, скрывая следы их близости. Она посмотрела на Сергея, который застёгивал брюки, и её губы дрогнули в улыбке — тёплой, чуть усталой, но полной света.  

— Пойдём, проведаем наших половинок, — сказала она, её голос был игривым, но в нём звенела нежность. — Наверное, уже ищут нас. Если они еще не единое целое.

Сергей хрипло засмеялся, оценив ее шутку , и наклонился , подняв с пола её трусики, влажные и смятые. Его пальцы дрожали, когда он протянул их ей.  

— А это? — спросил он, его голос был хриплым, но в нём сквозила забота.

Настя рассмеялась, её смех был как звон ручья, и она взяла трусики, подбросив их в воздух.  

— Они мне больше не нужны, — ответила она, её глаза сверкали озорством. С лёгкой улыбкой она повесила их на колючий кактус в углу, где они повисли, как трофей этой ночи. — Так даже лучше, не думаешь?

Она взяла его за руку, её пальцы сплелись с его, тёплые и уверенные, и они вышли из комнаты, оставляя за собой сад, звёзды и воспоминания, которые вплелись в этот уголок их мира — хрупкий, но вечный.