Приключения юной прекрасной маркизы – или Танечка по уши во ржи грехопаденческих порывов. Акт 5-й. Из книги Секс приключения

АКТ ПЯТЫЙ

“Мальчик,

которому выпал

счастливый билетик”

Утренний летний холодок пронизывал босые ступни Танечки, продираясь выше по стройным ножкам и ударяя выше в головной мозг, тем самым обозначая путь «на выход» для остатков уходящего спросонья. Встав на носочки наша девочка потянулась и, сладко зевнув, почапала на кухню дабы отведать легенький завтрак. За распахнутой в данный момент дверцей холодильника хотя и виднелось всего ничего съестных припасов, однако Танечке ввиду ее кропотливого и даже в некоторой степени скрупулезного присмотра за собственной фигурой хватало этого на один прием пищи. Уже через секунду юная особь, достав из холодильничка вишневый йогурт, банан и пакетик яблочного сока, направилась вприпрыжку подобно грациозной горной козе к обеденному столу. Поудобнее расположившись за столиком, полностью обнаженная молодая девчушка приступила к трапезе. Первой жертвой татьяниного пира стал вишневый йогурт, остатки которого уже украшали девичье личико белой пеленой – в частности, уголки такого небрежного и столь сладкого ротика. Запив сию легкую часть утреннего кушанья стаканом соком, проворная Танечка приступила к поглощению самого калорийного из того, что она себе возложила. Она подвела свою ладошку к продолговатому фрукту и схватила его, пальчиками же иной руки принялась раскрывать желтоватую банановую кожуру. Освободив чуть больше половинки прелестного плода от окольцовывавших его мягких оков, утренняя поедательница бананов также и успела подвести его ближе к ротику. Плод, подобно охотящемуся на заблудшего в диких азиатских джунглях зайца удаву, с легкой танечкиной руки входил в ее ротовую полость несколько медленно. Наконец, в нее вошла первая значительная часть банана. Однако что-то пошло не так… В сознаньи закрутились мысли о своем глубинном мирском предназначеньи – и в тот же час юная придумщица решила несколько усложнить себе жизнь новым оральным испытанием – и не спешила откусывать часть банана. Вместо простого поглощения вкусного сладкого фрукта Татьяна решилась несколько потренировать этим длиннющим достоянием колумбийской пищевой промышленности свое уменьице держать за бразды потуже… и подольше. В миг, обхватив несколько твердоватый продолговатый плод своими пухлыми губками, начинающая практикующая минетчица стала насаживаться на него. Но запускать уж совсем подольше и поглубже ей мешала ее неопытность: Танечка могла лишь на секундочек 5-6 запустить в себя банан, а дальше была, казалось, произрастала непреодолимая стена частокола, выражавшаяся в резко нахлынувших рвотных позывах и, как следствие – невозможности просунуть его дальше, ну а ежели не просунуть, так хотя бы оставить на максимально позволительной ее физиологией глубине дольше вышеобозначенного временного показателя. Тренирующаяся на сием членозаменителе Таня даже несколько расстроилась своему неумению сделать в случае накатывающей нужды качественный горловой минет. Ей даже подумалось расплакаться навзрыд, попутно браня и клеймя свое тело в его столь ханжеском и монашеском устройстве. Но, взяв себя в руки, чуть не упавшая в бессмысленную истерику девчушечка вспомнила изречение одного современного и любимого ею художника: «искусство должно утешать нарушенного и мешать комфортному», а поэтому не имеет смысла отчаиваться. Такова жизнь и таково ее ремесло – потом и кровью добывать себе право стать истинной Музой и Венерой сего мира. Подумаешь, что Танечка не может удерживать в своей глотке банан дольше, чем 5-6 секунд. Зато она учится. Истинно ученье это – высшая форма человеческого искусства, ибо нет ничего более сосредоточенного и мотивированного, ведомого и уязвимого человека чем тот, который познает что-либо в интересующей его области знания. К тому же танин ясный рассудок подметил ей, что разок-то она смогла продержать банан в своем требующем грубой силы горлышке целых 10 секунд… Целых 10 секунд – столь маленький шаг для всякого постороннего прохожего, но гигантский скачок для самой Танечки. Deus benedicat! Это ведь определенно значит, что еще не все потеряно – и в будущем шаловливая молодая мадам, избавившись от противного ее истинному всеобще сексуальному нутру рвотным позывам, определенно сможет в полной мере освоить ремесло горлового минета.

Закончив таранить свое горлышко «стенобитным орудием», Татьяна все же съела его как положенно – хоть оно и растеряло свои первоначальные вкусовые и зрительные качества, став похожим на обглоданную проголодавшейся собачонкой косточку в виду отколовшихся маленьких частичек и сморщенности, вызванной воздействием на него обилия татьяниных слюнок. Девочка, наконец завершив трапезу, встала из-за стола и направилась к своей спальне. Уже находясь в ней она надела на свое голое тело легкое летнее платьице белого цвета. Длина подола сего вынужденного объекта маскировки ее сокровенности и спелых грудок была выше колен – однако не столь высока по отношению к ним, как, например, мини-платье, где сам подол зачастую проследить трудно. Напротив, особо пошлого или вызывающего (кроме, пожалуй, торчащих сосочков девочки) ничего в нем не было: просто платье, в среде модельеров и продавцов магазинов одежды именуемое «миди-платьем», т. е., средней длинны. Нарядилась Танечка и в летние босоножки… И зачем эта красота вообще решила так окуклиться? Ответ банален и кроется в некоторой пустоте того накопительного пространства, что называется «танечкиным холодьником» – скажем так, съестной провизии могло и не хватить даже на следующий день и даже при всем танечкином аскетизме. По сией причине предусмотрительная миледи решила навестить местный магазин – дабы разменять свой бумажный меновой эквивалент на что-то более-менее съедобное. Ну а поскольку счастливого общества им. Маркиза де Сада пока не наступило – на людях необходимо было соблюдать некоторые рамки установленных кем-то да когда-то дурацких приличий – и со смирением одеться, лишив несчастных попутчиков возможности созерцания кое-чего прекрасного.

Выйдя из дома и покинув свой участок, деловитая Татьяна, вышагивая будто букингемская принцесса на королевском приеме, двинулась к центру села в поисках работающего магазинчика. Стоит отметить, что на дворе уже стояла предобеденная жара – а поэтому, по всем законам жанра и как казалось юному дарованию, экий такой магазин уже должен был приветливо обслуживать каждого набретшего на него всякого путника. При этом юная путешественница довольно долго шла по проселочной грунтовой дороге с прилегающим к ней параллаксом из деревьев и кустов, домиков и заборчиков. Она даже успела несколько подустать прежде чем, наконец, увидела заветное небольшое полуветхое здание с красующующейся на его фасаде весьма потрепанной вывеской, гласящей динамично, с напористостью и пролетарской смелостью словно Маяковский со сцены Матросского театра надпись «Гастроном». Ясное дело, что это весьма жалкое и скудное зрелище отнюдь не было похоже на то, что Татьяна привыкла видеть в столице: здесь, например, не было, даже несмотря на давно наступившую громогласно и неожиданно словно татаро-монгольский набег гнусную кибордную эру, терминала безналичной оплаты, а поэтому наличные, которые Татьяна предусмотрительно взяла в достаточных количествах, пришлись ей как нельзя кстати – и юная девица с чистой совестью и гордостью за свою привычку все четко и кропотливо планировать отворила двери гастронома, открывающиеся «на улицу», и вошла в здание. Первым делом ее встретил несколько куцый ассортимент, предлагаемый сиим распрекрасным заведением: из интересующего ее весьма тонкие аппетитные пристрастия здесь были лишь порядка половины килограмма бананов, около одной четверти килограмма яблок, сто грамм клубники и три упаковки йогурта. Остальной ассортимент хотя и наличествовал, однако был почти таким же малочисленным кроме, пожалуй, отдельного стеллажа с крепкими и не очень алкогольными напитками, а также разнообразной не особо полезной для ординарного человеческого ЖКТ закуски к ней. Иным моментом в помещении из-за отсутствующего работающего кондей или же вентилятора была наличествующая жара которая, казалось, была еще более разящей, чем уличная. Последним же внезапно вестимым для таниного любопытства фактом являлось присутствие в этом магазине продавщицы. И не абы какой-такой бой-бабы: в лезлом синем фартуке, упоясанным пятнами, да под килограмм эдак сто сия маркиза несколько вышедшая за пределы бальзаковского возраста напоминала такого себе Джабба Хатта из «Звездных войн» ввиду ее весьма обильно покрытых бородавками трех или даже четырех подподбородков, а также заплывших ввиду систематического приема этилового зелья страшных зеленых глазищ. Из достоинств ее фигуры отдельные извращенцы могут подметить лишь большие и наливисты, как бидоны на складе молокозавода, жироватенькие груди, так и искушающих своими размерами прорвать ткань фартука.

– Че тебе надобно, девочка? – с некоторым напоминающим уральский говор недовольным тембром проговорила сельская продавщица. И тут же противно причмокивала. Это было ее навязчивой привычкой.

Доселе смелая в сексуальном плане Татьяна несколько оторопела от сего непривычного для нее нрава, но все же кое-как смогла сформулировать сколь бы-то достойный ответ.

– Здравствуйте. А не могли бы Вы, пожалуйста, подать мне все наличествующие у Вас упаковки йогурта, всю клубнику и все яблоки и бананы? – Танечка пальчиком указывала на каждое наименование. – И пакет, если есть, пожалуйста, тоже дайте.

– Конечно могу, моя дорогая, – проскрипела продавщица. – Только скажи: а для каких целей надобно тебе столько бананов? Неужто на радость местным мальчишкам потренировываешься?

Уязвленная последней репликой начавшей как казалось нашей юной покупательнице сардонически ухмыляться костьюмерши сельского департмент стора Танечка ожидаемо смутилась и покраснела. В этот момент в ней смешалась буря: с одной стороны она хотела ответить жестко и утвердительно – что-то вроде: «Да, я тренируюсь на бананах, чтобы научиться сосать местным мальчикам! А Вам какое до этого дело? Конкуренцию хотите мне составить? ». С другой стороны мимолетная мысль принять привычную пассивную оборонительную позицию перевесила в девичьем сознании. По итогу Танечка, после пятисекундного неловкого замешательства, выдала что-то эдакое:

– М-м… нет, – несмело промямлила Танечка. – Я для себя… покушать, – эта часть фразы, украшенная паузой в предпоследней ее части, придавала некоторой дву-, а для особо распутных и смелых слушателей и трехсмысленности.

– Ох, расскажешь-расскажешь, – продолжает измываться жабовидная мучительница. – Ладно, с тебя двадцать три народных рубля и пятьдесят копеек, – закончив пытку восемнадцатилетнего смущения и решив пожалеть Танечку, продавщица скрупулезно подсчитала сумму товаров и озвучила красной как помидор девчушке, жеманно стоявшей напротив ее прилавка.

– С-спасибо, б-большое, – огорченная нахальством продавщицы несмело поблагодарила ту Танечка, попутно давая денежку и складывая все купленное в пакет. – До свидания, – проговорила с некоторой быстротой юная девушка.

Даже выйдя из гастронома и пройдя изрядное расстояние на пути к своей даче разоблаченная, казалось ей тогда, Танечка все еще ощущала по своему телу некоторую дрожь, присущей внезапно напуганным или смущенным людям. Не такую, вестимо, сильную, как на месте событий, однако она провоцировала кроме того, что некоторые левые мыслишки, так еще и лишнюю неуверенность в себе: Таня уже боялась тренироваться на бананах! Хотя остатки здравого рассудка подсказывали ей, что все сие – лишь безобидная бестактная шутка нахальной продавщицы – и вообще никто никогда этого не увидит и не узнает, ежели только она будет заниматься этим на улице и будет всем про это рассказывать – однако то ощущение разоблаченности и последующей за ней чувство осмеянности, оплеванности, укорененности кем бы-то ни было посторонним почти полностью отбивало у Танечки всякое желание к самосовершенство к минетному делу таким образом. Погруженная в обидные раздумья Танечка и все также идя по проселочной улице, вдруг заметила что-то неладное и в момент все эти хрупкие эмоциональные мысленные конструкции рухнули: она увидела парня, перелазившего через забор ее участка. С некоторой сначала раздраженностью, затем страхом, который, впрочем, довольно быстро в свою очередь сменился любопытством и ехидством Татьяна наблюдала за этим зрелищем, выглядывая из-за тоненького ствола так заботливо посаженной кем-то вдоль грунтовой дороги шелковицы. Подумалось ей, что это какой-то местный сельский парнишка хотел ее разыграть – засим последними ее желаниями было как-то разыграть его в ответку: она хотела напугать его до усрачки – чтобы он даже подпрыгнул от сего – а затем с ним дружелюбно познакомиться, впрочем, напоминая, что лазить на чужую территорию как-то не особо принято. Приняв свои желания за четкое напутствие, Танечка начала действовать: она резко подбежала к смотрящему в противоположную от нее сторону парнишке, отряхивающегося от пыли и многочисленных заусенец, и прокричала ему в ухо:

– Бу, дурашка! Ты чего забыл на моем заборе? – заменой переменной «моего дома» или «моего участка» на «мой забор» хитроумная Татьяна хотела выдать себя за недалекую девку, экая ни за что не догадывается, что целью парнишки-то на самом деле было отнюдь не нелепое ползанье по чужому деревянному колящемуся забору.

– Ох, – испугался парень, – я всего-то свою кошку забирал, – тут же выдал себя юноша, несколько нарушив первоначальный танин замысел.

– М-м, а где же твоя кошка, если ты лазил за ней на мой участок? – очевидный вопрос так и просился к озвучиванию любопытным тоненьким голоском.

– Убежала она, – с мальчишеской простотой врал парнишка, смотря на Таню выдающими сей подлог глазами.

– А почему не побежал ловить, если-уж уже и бегаешь по чужим дворам? – дальше нажимает Танечка.

– Да далеко как-то убежала… Я еще зайду поищу ее у тебя, если не возражаешь.

А вот эта реплика, помимо некоторой настороженности, ибо выдавала в парне самонадеянного идиота, рассчитывающего на грубый отказ, вызвала у Танечки внезапное сексуальное возбуждение. Почему-то ей сразу вспомнился образ первой картины, которую она написала вчера вечером. Это на которой озорная девица с пристрастием мастурбировала смущенному парню. Ей отчего-то захотелось воплотить в жизнь эту картину… прямо с этим так глупо врущему парню. Сейчас она его разочарует дабы добиться своего.

– Заходи. Я не против. Знаешь… питомцы это такие друзья, без которых и жизнь не мила, и дом не является домом. У тебя ведь кошка домашняя? – разыгрывала сценку Танечка.

– Эм-м-м… да, домашняя… Вернее полудомашняя, – быстро поняв, что вывернул свою ложь не туда, паренек пытался хоть как-то спасти свою безнадежную позицию, – парочку дней живет на улице, а парочку – дома. Сейчас вот из дома убежала.

– А как выглядит эта кошечка? – с картинным любопытством ухмыльнулась девочка. Ей начинала нравится эта игра.

– Худенькая и рыженькая она у нас. А ты поможешь мне ее найти?

Ответ о рыженькой кошечке особенно позабавил любознательную Танечку, имевшую отличную успеваемость на уроках биологии в ее еще недавнюю школьную бытность. Она действительно знала о том, что рыжие не коты, которых пруд-пруди, а кошки – такая редкость только лишь ввиду экстраординарных хромосомных мутаций, что на белом свете можно было скорее найти признаки существования Ктулху, но отнюдь не рыжей кошечки. Впрочем, помимо сего обозначенного момента Танечка подметила некоторую слабую эрудированность и городское происхождение паренька, который на вид казался слегка старше таниных восемнадцати. Скорее всего, как она думала, перед ней предстал городской лоботряс, которого в это село привезли родители дабы по хозяйству на даче помогал и во всякие приключения не влезал без экого присмотра.

– Рыжая кошечка? – с удивленной насшливой интонацией продолжила спектакль Татьяна. – Но, по-моему, кошки не бывают рыжими. Мне так папа говорил.

– Еще как бывают! – настаивал на своем парнишка. – Откроешь же мне калитку?

Последний до банальности глупый вопрос заставил Таню выложить все карты, тем самым закончив с бессмысленной двусказанностью.

– Тебе и открытая калитка не нужны, чтобы оказаться у меня во дворе, глупыш. Да и я так знаю, что ты не за кошкой ко мне пришел, – девочка заулыбалась как Чеширский кот.

– А за чем же, по-твоему? Думаешь, я какой-то вор? Смотри мои карманы – мои руки ничего не воровали! – вывернув действительно пустые карманы шорт и разведя ладони выпалил застуканный парнишка.

– Я и так поверила бы, что ты не вор, – искренне заверила подходившая к точке возбуждения Танечка, – ибо я наверняка уверена, что твоя цель визита на мой скучный дворик стоит перед тобой напротив.

– Может и так…, – поздно поняв бессмысленность своей выдумки про рыжую кошки и лишь с помощью танечкиной подсказки произнес парнишка. – Только скажи мне… а почему ты постоянно ходишь голой дома?

Таковой внезапный вопрос, по идее, должен был смутить Танечку – как и тот, что приходилось выслушивать в пятнадцатью минутами ранее в гастрономчике. Однако хищная нимфоманка, в отличии от предыдущей оказии уже, во-первых, была возбуждена, во-вторых, сама пыталась совратить своего собеседника. Засим в сей раз она ответила куда более творчески и многообещающее.

– А чтобы твой глаз порадовать, – вновь заулыбалась Танечка. – Мне нравится предоставлять тебе эстетического удовольствие. Вот и хожу голенькой, – пожала плечами пошлая девочка будто это был вопрос на совсем-уж заурядную тему.

– Буду признателен – у тебя это хорошо получается! – похвалил Танечку не ожидавший такого искреннего ответа парнишка. – Кстати, а как тебя зовут?

– Так тебе мое имя нужно, – набивала себе цену юная кокетка. – Ну, допустим, Таня.

– Конечно нужно! Я хочу с тобой познакомиться, – вдруг осмелел парень. – А меня Андрей зовут.

– Очень приятно, – несколько дежурно заявила Танечка. – А зачем тебе со мной знакомиться? Ради каких целей?

– На пообщаться. Знаешь, я как и ты приезжий здесь. Никогда здесь не был – ни друзей, ни подруг, ни знакомых. Голяк и…

– Думаешь, мне будет интересно только общаться? – перебила ставшего не привычно разговорчивого Андрюшу Танечка.

– На что ты намекаешь? – занял выжидательную позицию к тому же ставший непривычно хитрым новоиспеченный знакомый.

– А не хочешь пройти со мной в домик и узнать о всех моих тайнах, иносказаниях и намеках? – поманила будто пальчиком суетного Андрюшую

Андрей по итогу был успешно заманен Танечкой в ее тихий омут. Они оказались рядом, даже скорее впритык, друг с другом, сидя за одним кухонным столом. Первоначальной темой разговора этих двух молодых особей было более глубокое знакомство. Первой о себе рассказала Танечка, которая поведала Андрею о своей университетской успеваемости, родителях и некоторых подружках. Честно рассказала, ради чего приехала сюда, в село, совершенно одна. Посетовала и на то, что всегда была одинокой и даже ни разу не целовалась. Андрей же поведал о своей неважном обучении в ПТУ. Учился тот на токаря и мечтал приобщиться не к экому советскому «Догоним и Перегоним», а к современным станкам с ЧПУ – дабы больше зарабатывать, а также меньше и проще работать. Рассказал о друзьях и неудавшейся школьной любви, после которой уже не заводил отношений. Таким образом, помимо Виктора Александровича, была установлено еще одно важное знакомство, экое Танечка намеревалась закрепить, выдав первой пошлое предложение.

– Ох, как это все печально… – прослушав рассказ о травмирующих отношениях подытожила Татьяна, – Выслушав все это, я пришла к выводу о твоем глубоком разочаровании в женском поле.

– Пускай будет так, как ты сказала. Я не знаю как более четко описать свои чувства…, – схожие речевые конструкции использовал всегда, когда не мог подобрать подходящее слово или когда не мог подобрать более подходящую мысль, – но, думаю, ты недалеко от истины.

– Если хочешь, я могу развеять некоторые твои предрассудки насчет нас…, – зазывающее мурлыкнула юная гетера перед решающим предложением, – только это самое разоблачение будет в несколько этапов. Но я хотела бы что ты согласился хотя бы на первый…– вдыхая побольше воздуха в легкие, Танечка собиралась с духом, – Итак, ты хочешь, чтобы я прямо сейчас разделась перед тобой?

Завороженному парнишке, кажется, только и оставалось, что удивленно смотреть на Танечку. Он действительно хотел видеть ее полностью обнаженной, однако не мог подобрать такие слова, которые бы можно было назвать «правильными» в этой ситуации. Но, собрав волю в кулак, все же после некоторого секундного замешательства произнес:

– Да… я могу помочь тебе, если хочешь.

– М-м, нет, – огрызнулась Танечка, начавшая снимать своего белого платьица, – ты будешь меня трогать таким образом, а это – только один из следующих этапов твоего возвращения веры в женский пол.

Привычно оголив сначала привлекательные грудицы, а затем плоский животик и то, что сокровенно, Таня скинула платьице. После того, как платье оказалось под ногами экгибиционистски настроенной юной миледи, она покрутилась вокруг стульчика, демонстрируя Андрюше, помимо своих самых сочных передних деталей прямую спинку и довольно пухлую попку.

Не выдержав такого зрелища (стоит ли упоминать, что его член уже давно стоял колом?), парниша-уж было хотел жадно ухватиться за прелести Танечки обеими руками. Но она остановила его, сплетя тем самым свои девичьи и андрюшины мальчишеские пальчики.

– Не спеши, дорогой, – утешала строптивого Танечка. – Могу пообещать тебе полной доступ к моему телу только после следующего этапа.

– И что же ты мне уготовила на второй этап? – вопрошал нетерпеливый Андрей.

– На втором этапе я бы хотела дать тебе возможность получить надо мной хороший рычаг давления. Я тебе предлагаю… – замялась на секундочку Танечка, – пофоткать меня во всяческих позах на свой телефон.

– И ты не боишься, что я тебя возьму и выдам, опубликовав где-либо твои голые фотографии? – вопрошал с каким-то нескрываемым восхищением Андрей.

– Я знаю, что ты этого не сделаешь – парировала Таня, – да и я не предоставлю повода тебе повода для этого… Я буду максимально учтивой и послушной настолько, насколько тебе необходимо.

Ради сиюминутного сексуального удовлетворения вошедшая во вкус сладострастной игры Танечка готова была подвергнуться даже минимальнейшему риску быть разоблаченной и опороченной. Впрочем, сия возможность огласки была несколько мнимой и искусственной ввиду разных места жительства (Андрей жил в Челябинске в отличии от москвички Тани) и явно разного круга общения. Она понимала, что в случае какой неприятной оказии, связанной с распространением слухов о ее похождениях, легко сможет прервать избежать ее просто-напросто возвратившись в столицу. А так сами рассудите, дорогой друг: разве неискушенный постоянной сексуальной деятельностью парнишка будет так глупо добровольно избавляться от возможности воспользоваться таниными добротой и вожделением? Это же глупость и нелогичность. В свою очередь сие и было главным козырем развращения, дававшего своей жертве лишь мнимую надежду на хотя бы малейшую власть над собой.

Достав телефон, Андрей тут же принялся фотографировать Танечку. Танины позы носили совершенно разный характер: от ординарного сидения на кухонном стульчике, подпирая свой аккуратненький подбородочек до облокотившегося на поверхность стола обалденного девичьего тела, демонстративно выплачивающего пятую точку на всеобщее обозрение парнишке и американо-китайским шпиёнам, подсматривающим через камеру бюджетного андрюшиного смартфона. Нафотографировал вдребезги возбужденный Андрей пятнадцать фотокарточек – пятнадцать мгновений зарождающейся весны…

Тут же в тоже весьма заведенной Танечке закралась мысль о постепенном переходе к третьему этапу. Она предложила Андрею сделать несколько жестов иного символического характера.

– А не хочешь как-то скрасить свои фоточки? – промурлыкала разгоряченная пошлая девочка.

– Как же? – парнишка все еще не хотел демонстрировать первым свои сексуальные порывы и фантазии партнерше, или же просто не умел.

– Дай мне свой указательный палец, – заявила Танечка, готовая к началу следующего акта распутства.

Протягивая свою пятерню Тане Андрей уже рисовал у себя в голове картину о ее следующем шаге. И не прогадал: девчушка действительно, резво сделав губки бантиком и несколько наклонившись, насадилась на указательный пальчик, начав ласково и многозначно, сопровождая сие действие драматичными стонами, обсасывать его. Танечку со своим пальчиком в ее ротике Андрей в итоге изобразил в трех позах: ординарно сидящей на кухонном стульчике, закатывающей глаза и насасывающей с положения стоя и стоящей на коленях перед Андреем.

Не выдержав такого накала страстей, парнишка все же начал лапать вставшую с колен Танечку. Сперва он притронулся ладошкой к щечке девочки и погладил ее. Затем начал ласкать ее груди, водить рукой по животику… А, самое главное и впервые в жизни Тани, состоялся поцелуй в губы…

Татьяна тоже не осталась в долгу перед Андреем. Им уже обоим было очевидно, что четвертый акт должен начаться безо всяких предварительных оговоренностей: его уже требовала Природа. С мыслишками о чувстве выполняемого долга, Танечка потянулась своей ладошкой к изрядно налившемуся кровью и спермой члену Андрея. Сначала, конечно, пришлось повозиться с шортами парнишки, спустив их ниже его колен, но этот труд вознаграждался полным доступом к заветному кокону… Помышляя задуманное, Танечка в миг сложила свую ладошку в сладкий кулачок и обхватила им молящий о дерзновеньи ствол. Она начала медленно и ритмично надрачивать член Андрюши. Помня о том, что самая чувствительная часть ствола – верхняя, нежными прикосновениями и переливами она акцентировала свое пристальное внимание нимфы именно на ней. Верх-вниз, верх-вниз, верх-вниз – и выражение лица Андрея выразило истинное наслажденье происходящим…. пунцовая головка члена разбухла до поистине громадных размеров. Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок – и стало настолько тесно и сладко, что тот самый стержень, удерживавший Андрея от одного из смертных грехов – от столь большого перевозбуждения он довольно быстро и обильно брызнул белым семенем просто на танечкин страстетворящий кулачок. Улыбнувшись и вслыхиваясь в удовлетворительный стон Андрюши, практикующая спермоедка не лишила себя заслуженной награды и подвела измазанную ручку ко рту, дотошно излизав ее к пущей радости и себе, и эстетическим предпочтениям парня…

Свет тусклой кухонной лампы освещал поле сладострастной брани двух молодых, истинно одиноких тел. И лишь приятные воспоминания, хранящиеся отныне навеки-вечные в головах донедавна незнакомых и совершенно разных молодых парня и девушки, свидетельствовали о недавно произошедшем кухонном переполохе… Все было кончено.

Прислано: Адам Хотсмит