Анжела — моя любовь навсегда или Истории про любовь Часть 1

Ежегодно моя мать отправлялась на отдых в южный санаторий. Ей предоставляли путевку в Минеральные Воды от автоколонны, где она работала главным бухгалтером. И всегда это происходило в начале августа, продолжаясь ровно две недели. Вернувшись, она выглядела отдохнувшей и загоревшей под палящим солнцем юга.

В этом году, в августе, мама снова получила путевку в Минеральные Воды. Но на этот раз, спустя две недели, она вернулась не одна, как обычно, а в компании молодой блондинки с длинными ногами, которой на вид было около тридцати. Войдя в дом, она сразу же объявила нам с отцом, что её спутницу зовут Анжела, она беженка из Цхинвала, у неё нет жилья, и она будет временно жить у нас, пока не найдет работу и крышу над головой.

Отец, разумеется, начал протестовать. Он говорил, что нам и без того тесно в нашей маленькой хрущевке, зачем нам ещё и чужая женщина. Но всё изменила литровая бутылка чачи, которую мама привезла с юга. За ужином она поставила её на стол, и отец успокоился. Папа Толик любил выпить, и после крепкой чачи он смягчился и согласился, чтобы наша новая знакомая, симпатичная блондинка с ногами как у фотомодели, пожила у нас, пока не найдет себе другое жилье.

Моё мнение мама не спрашивала. Я только что окончил школу и ожидал призыва в армию. Осенью меня должны были забрать в ряды вооруженных сил России, и я полностью зависел от матери, так как не работал. Мама давала мне деньги на сигареты и обещала устроить проводы в армию с достойным столом и выпивкой, чтобы я мог пригласить друзей.

Если бы я возражал против присутствия посторонней женщины в нашей и без того тесной квартире, мама бы сразу лишила меня карманных денег, и о проводах можно было бы забыть. Пришлось бы идти на призывной пункт пешком, без традиционного застолья с друзьями.

Поэтому я не стал возражать, когда моя комната была отдана новой знакомой матери, беженке тете Анжеле, которая на юге залечивала раны, полученные в ходе боевых действий на родине. Там, на курорте, моя мать и познакомилась с ней, а по доброте душевной пригласила пожить у нас в райцентре, за тысячу километров от её родной Осетии, где было неспокойно.

Теперь моя комната принадлежала приезжей блондинке, а меня мама переселила в зал на раскладушку. Но я не сильно жаловался, ведь через пару месяцев мне предстояло спать на узкой солдатской кровати в казарме, возможно, на другом конце страны.

Моя неприязнь к тете Анжеле не была связана с тем, что она заняла мою комнату, а я спал на раскладушке, из которой давно вырос и с которой свешивались мои ноги. Просто я не выносил блондинок, даже таких красивых, как эта осетинка, из-за их бледных и непривлекательных лобков. Моей страстью были брюнетки с черными волосами на лобке, на которых я мог мастурбировать часами.

Возможно, моя страсть к брюнеткам зародилась в восьмом классе, когда я нашел в бардачке отцовского «ЗИЛа» колоду карт с обнаженными женщинами. Я украл одну карту, и по иронии судьбы это оказалась шестерка крестей — брюнетка с большой грудью и черным волосатым лобком.

Эту карту я истер до дыр и изливал на неё многие литры молодой спермы, так же как и на трусы своей матери — сорокалетней бухгалтерши с роскошной фигурой и симпатичным лицом, которая была брюнеткой.

Однажды мама забыла свои грязные трусы в ванной, и я воспользовался её забывчивостью. Пока она была на работе, я «пропускал» уроки и весь день мастурбировал на её трусы, вдыхая аромат женской мочи и выделений. В складках её белых трусов я нашел черный волосок с её лобка и понял, что её интимная зона покрыта черными волосами, что меня очень возбуждало.

Отец давно не спал с женой в одной постели. Пять лет назад он сам перешел из её спальни в зал на диван. Зачем спать с женщиной, если не заниматься с ней сексом? Отец предпочитал выпивать и играть в домино во дворе с такими же любителями выпить. Вот моя мама и ездила одна на курорты «лечить» почки, а там отрывалась по полной. Армяне и другие «чурки» любили такие фигуры, как у мамы Иры.

Но мне было непонятно, зачем она привезла с курорта эту беженку, у которой не было ни денег, ни жилья. Благотворительностью моя мама никогда не занималась, она была из тех людей, у кого зимой снега не выпросишь. Она никому ничего не давала просто так, однажды даже отказала в долге своей сестре из-за жадности.

А тут она заботится о какой-то молодой женщине, с которой подружилась на курорте? Эта тетя Анжела целыми днями сидела дома, пила кофе, курила у открытого окна и читала любовные романы. Моя скуповатая мама покупала ей дорогие сигареты, одежду и обувь.

Мне, своему сыну, мама давала денег едва хватало на дешевые сигареты, от которых у меня был утренний кашель. А этой блондинке, с которой познакомилась в санатории, покупала дорогие «Честерфилды».

Такая щедрость со стороны моей матери, которая всегда была скупа, по отношению к беженке из Южной Осетии, с которой мама была едва знакома, сначала удивила меня, а потом насторожила. Неужели мама Ира в свои сорок лет сменила ориентацию и стала лесбиянкой? Хотя это не укладывалось у меня в голове, зная её отношение к секс-меньшинствам. Она их люто ненавидела и всегда плевалась, читая о них в газетах и журналах. Но я решил внимательнее понаблюдать за своей мамой и её новой подругой, тетей Анжелой.

Несмотря на мою неприязнь к блондинкам, я должен был признать, что у этой беженки из Цхинвала были красивые ноги. Впрочем, как и она сама — эффектная девушка с короткой стрижкой и чувственным ртом. Правда, её грудь была небольшой, а мне нравились женщины с большой грудью, как у моей мамы.

Голос у тети Анжелы был грубым, больше похожим на мужской, чем на женский. Мама говорила, что это из-за того, что она много курит, переживая за войну на родине. И это было правдой — она курила как паровоз, одной пачки ей не хватало на день.

Несколько дней наблюдений за матерью и её новой знакомой прошли впустую. Я не заметил ничего подозрительного. Как обычно, мама возвращалась с работы, мы ужинали всей семьей, а потом расходились по комнатам. Я смотрел телевизор в зале, мама Ира уходила в свою спальню, где у неё тоже был телевизор, а тетя Анжела закрывалась в моей комнате, ложилась в одежде на кровать и читала любовные романы, которые приносила с работы мама.

Но однажды, когда я уже потерял надежду найти что-то компрометирующее на свою маму и её молодую подругу, которую она непонятно зачем приютила у нас дома, я встал ночью в туалет. Проходя по коридору из зала, я увидел, что дверь на кухню приоткрыта и там горит свет. Оттуда доносились тихие женские голоса.

Это сразу насторожило меня. Было три часа ночи, и зачем в такой поздний час моя мама и её подруга пришли на кухню? Я подошел на цыпочках к углу прихожей и заглянул на кухню через приоткрытую дверь.

За столом сидела мама в белой ночной рубашке и тетя Анжела в длинном зеленом халате до пят. На столе стояла бутылка коньяка, две рюмки и тарелка с закусками — тонко нарезанный лимон и шоколад.

Больше говорила мама. Она держала руку тети Анжелы в своей и страстно её поглаживала, глядя на молодую женщину влюбленными глазами. Увидев это, я понял причину, по которой мама привела в дом беженку из Осетии и так о ней заботилась.

Они были лесбиянками. Насчет своей матери я не был уверен, но тетя Анжела так похотливо смотрела на маму Иру, что сомнений не оставалось. Она явно была лесбиянкой и, очевидно, предпочитала женщин постарше, раз связалась с моей мамой, зрелой брюнеткой с роскошными формами.

Стоя за углом коридора, я услышал обрывок их разговора, из которого следовало, что завтра у них выходной и они вдвоем пойдут на дачу, где будут уединяться до вечера.

Услышав это, я передумал идти в туалет, снял тапки и тихонько, на цыпочках, вернулся в зал. Хотя мне сильно хотелось в туалет после выпитого накануне пива, я решил потерпеть и сходить позднее, чтобы не выдать себя и не испортить им планы. Если бы они поняли, что я мог подслушать их разговор, то, скорее всего, перенесли бы свидание на другое время и место.

Интересно, кто из них активная, а кто пассивная? — думал я, лежа на раскладушке в зале, ожидая, когда мама и тетя Анжела уйдут с кухни спать в свои комнаты, и я смогу спокойно сходить в туалет.

В лесбийских парах встречаются как активные, так и пассивные партнерши. Также существуют универсалы, способные быть и активными, и пассивными в зависимости от желания.

Моя мама - пышногрудая брюнетка с пышными бедрами. Скорее всего, она пассивная и предпочитает, когда ей делают куннилингус. А тетя Анжела - активная. Она стройная, энергичная и идеально подходит на эту роль.

Когда подруги ушли с кухни в свои спальни, чтобы лечь спать,

я прокрался в ванную комнату и заперся там. После того как справил нужду, я прямо там начал мастурбировать. В моих фантазиях мама лежала на спине с разведенными ногами, с черным заросшим лобком, а тетя Анжела, лежа на животе между ее ног, старательно лизала ее вульву.

Мастурбируя, я осознал, что смогу увидеть секс между моей мамой и ее новой подругой вживую. Если я доберусь до дачи раньше них и спрячусь в шкафу для белья.

Сама мысль о том, что завтра я могу своими глазами увидеть, как тетя Анжела и моя мама занимаются запретной лесбийской любовью, заставила меня кончить так обильно, что я залил спермой не только унитаз, но и сиденье. Такого со мной никогда раньше не случалось.

После того как я вытер сиденье бумагой и спустил воду, я вернулся в гостиную и под храп своего пьяного отца, спящего на диване, начал размышлять о том, как мне попасть на дачу раньше двух лесбиянок - моей мамы и ее подруги, и успеть спрятаться в шкафу.

У нас не было традиционной дачи, где горожане обычно отдыхают и проводят время на природе. Вместо этого у нас был дом в деревне, в семи километрах от нашего города. Это было родовое гнездо моей мамы.

Мама Ира выросла в деревне, затем переехала в город, где вышла замуж и получила квартиру от автоколонны, в которой работала. После смерти родителей она не продала дом в деревне, и мы использовали его как дачу.

За домом располагались сад и огород, где мама выращивала различные овощи и картофель на зиму.

Сам дом был небольшим, построенным из красного кирпича с пристроенной деревянной террасой. В доме, кроме террасы, была кухня с традиционной русской печью и одна комната, которая служила нам одновременно и спальней, и гостиной.

В этой комнате у стены стоял диван-кровать, на котором я спал, когда мы приезжали в деревню всей семьей. Чуть дальше находилась просторная деревянная кровать, на которой спали мои родители.

Рядом с диваном стоял обеденный стол и три стула. У стены, возле двери, располагался огромный, до потолка, шкаф для белья из черного дерева.

Насколько я помню, шкаф всегда был закрыт на ключ. Мама говорила, что раньше его открывали, но ключ куда-то пропал, и он остался стоять с закрытыми дверцами.

Отец хотел взломать шкаф топором, но мама не позволила ему это сделать. Она объяснила своему пьющему мужу, что внутри все равно ничего ценного нет, кроме старых пальто и шуб, давно съеденных молью, и не стоит из-за них портить шкаф.

Тем более, что эту старинную мебель можно было бы со временем продать за хорошие деньги. Ведь этот шкаф раньше стоял в усадьбе местного помещика и попал в дом моей мамы во время революции. Его привез на телеге ее прадед Иван из разграбленного крестьянами барского имения.

С тех пор старинный шкаф для белья стоял в доме, где раньше жила моя мама с родителями.

На боку шкафа даже был указан год его изготовления - тысяча девятьсот девятый.

Хотя мама говорила, что ключ от шкафа давно потерян, я все же нашел его. Он лежал, завернутый в холщовый мешочек, в небольшом углублении в русской печи на кухне.

Вместе с ключом там находился огарок свечи, клубок шерстяных ниток и самодельное шило.

По форме и затейливым узорам на конце я понял, что это был тот самый утерянный ключ от старинного шкафа в гостиной. Такие ключи изготавливали только в царские времена.

Конечно, я не сказал родителям о своей находке. И, дождавшись, когда мама с отцом ушли по делам на улицу, я открыл шкаф ключом и заглянул внутрь в надежде найти что-то ценное. Но был разочарован. Внутри, как и говорила мама, на вешалках висели старые пальто и шубы, давно вышедшие из моды, с воротниками, побитыми молью.

Я уже собирался вернуть ключ маме, так как внутри не было ничего ценного, но случайно заметил на внутренней стороне дверей шкафа защелки. Шкаф можно было закрыть изнутри, и в нем можно было незаметно сидеть и наблюдать через замочную скважину.

Из замочной скважины была видна вся комната, как на ладони - стол, диван и кровать.

И я решил тайком наблюдать за мамой, когда она будет переодеваться в грязную одежду, чтобы увидеть ее голой.

Однажды я так и сделал. Пока мама занималась делами во дворе, я прокрался в дом, открыл шкаф ключом, спрятался в нем и затаился.

Через несколько минут мама вернулась в дом и, к моей радости, начала снимать с себя одежду, думая, что я на улице. А я в это время сидел в шкафу в метре от нее и наблюдал за ней через замочную скважину.

К сожалению, мама Ира не разделась полностью, а только до трусов и бюстгальтера. Но мне и этого хватило, чтобы мастурбировать до изнеможения.

Мама никогда не ходила по квартире в нижнем белье. И в этот раз я впервые увидел ее полуголой - в белых трусах и таком же бюстгальтере, в чашечках которого томились ее тяжелые груди.

Я видел ягодицы мамы Иры, плотно обтянутые белыми трусиками, ее сексуальный и нежный живот, широкие бедра и стройные ноги. Моя мама была привлекательной женщиной для мужского взгляда как телом, так и лицом.

Конечно, мою маму нельзя было назвать ослепительно красивой. Таких матерей не бывает. Фотомодели с ногами от ушей, как правило, не рожают и не становятся матерями.

Мама Ира была обычной русской женщиной со своими проблемами, достоинствами и недостатками, как миллионы женщин в нашей стране. Но, конечно, не лишена особого шарма пышных ягодиц, от которых моментально встает член, приличных, слегка обвисших грудей и симпатичного лица. Всегда накрашенная и благоухающая духами, сорокалетняя брюнетка.

Только отец не замечал, какая у него жена привлекательная и соблазнительная. Ласки с женой он давно променял на общение с друзьями, собутыльниками и игроками в домино.

И теперь я, его восемнадцатилетний сын, займусь его женой. Я действительно хотел заняться сексом с мамой Ирой после того, как увижу, чем она занимается на даче с подругой.

У меня созрел конкретный план, как получить компромат на мою маму и ее новую подругу-беженку тетю Анжелу, чтобы потом заняться сексом с ними обеими.

В деревню, где находился бывший родительский дом моей мамы, автобус ходил только два раза в день - утром в десять часов и возвращался оттуда после обеда в три часа дня.

Я решил отправиться на дачу раньше, в шесть утра, на велосипеде. Скажу маме, что иду на реку ловить рыбу, а сам поеду в деревню, где спрячусь в шкафу и буду ждать, когда она приедет туда с тетей Анжелой.

— Мам, я иду на речку ловить рыбу. Вернусь, наверное, только к вечеру, — сказал я маме утром, едва проснувшись и встретившись с ней на кухне.

Мама всегда вставала рано, чтобы успеть приготовить завтрак и попасть на работу. До автоколонны, где она работала главным бухгалтером, было далеко. И в выходной день она не изменила своей привычке рано вставать и поднялась в шесть утра.

Мама Ира стояла ко мне спиной у газовой плиты, готовя еду для своей любовницы Анжелы. Та обожала яичницу на сале, и мама в тот момент как раз ее и жарила. Сама мама сало не любила, боялась поправиться. А для меня и тем более для своего пьющего мужа она так старательно и заботливо не готовила еду с утра.

Мама вообще не готовила завтраки. Сама обходилась чаем с печеньем, а мы с отцом питались тем, что находили в холодильнике.

И только с появлением у нас в квартире длинноногой блондинки тети Анжелы по утрам на кухне стало пахнуть жареным беконом и яйцами.

— Возьми хотя бы бутерброд с собой, Олег. Целый день на реке сидеть голодным. И зачем тебе так рано идти на рыбалку? Поспал бы еще, — ответила мне мама, повернувшись от плиты.

Она открыла холодильник и быстро сделала мне два бутерброда с хлебом, сыром и сухой колбасой. Это было неслыханной щедростью со стороны моей экономной мамы.

Обычно мы с отцом ели дешевую вареную колбасу, а тут мама сделала мне бутерброды с настоящим сервелатом.

— На, держи, горе. Только бесполезно ходишь на эту реку. Ни разу не принес крупную рыбу, чтобы можно было ее пожарить, Олег. Носишь только пескарей, чтобы кошек кормить, — сказала мама Ира с издевкой, передавая мне пакет с бутербродами, и осеклась на полуслове, взглянув на мои штаны.

Там на ширинке образовался большой бугор от вставшего члена. Смотря на выпирающие ягодицы мамы под халатом, я мысленно представлял, что через несколько часов увижу ее голой в деревне. И у меня невольно встал член.

Мама на несколько секунд дольше обычного задержала взгляд своих карих глаз на моей ширинке. И этого ей хватило, чтобы оценить размер моего члена.

Привыкшая на южных курортах к крупным членам армян и других кавказцев, мама Ира смотрела на бугор у меня в штанах вполне профессионально, и ее наглые карие глаза приятно при этом расширились.

Сорокалетней женщине понравилось то, что она увидела. И она смотрела на бугор на моей ширинке не как мать, а как похотливая самка, перепробовавшая на своем веку много разных мужских членов.

— Мне просто нравится ловить рыбу, мам. Я не хожу по улицам и не пью, как мои друзья. А щука или сазан обязательно мне когда-нибудь попадутся, — сказал я маме, забирая у нее пакет с едой, и поспешил покинуть кухню.

Внезапно я почувствовал стыд, стоя перед ней с явной эрекцией.

Одевшись и прихватив на всякий случай куртку, я вышел из квартиры в подъезд и направился в гараж за велосипедом.

Наш городок был небольшим и провинциальным, и рядом с многоэтажками обычно находились гаражи и сараи, где местные жители хранили свои вещи, если у них не было автомобилей или мотоциклов.

Река, куда я собирался отправиться на рыбалку, была примерно в километре от дома. Я не скрывался от матери, зная, что она могла наблюдать за мной из окна, когда я выкатывал велосипед из гаража. Прикрепив удочки к раме, я сел на велосипед и поехал вниз по направлению к реке, чтобы мать, если она смотрела в окно кухни, могла видеть, куда я направляюсь. Я никогда не ходил на реку пешком, всегда ездил на велосипеде.

Когда крыша нашей пятиэтажки скрылась из виду, я повернул руль своего семискоростного "Стелса" вправо и на максимальной скорости помчался в сторону деревни, где находилась наша дача.

До деревни, где был дом моей матери, я добрался за полчаса. Дорога шла под гору, асфальт был гладким, без ям. Свернув на грунтовую дорогу, я немного сбавил скорость.

Спешить уже не было нужды. Мои часы показывали семь утра, и у меня было три с половиной часа, чтобы добраться до дома и спрятаться в шкафу.

Мать и тетя Анжела должны были приехать в деревню не раньше начала одиннадцатого, а на дачу попасть еще позже, к половине одиннадцатого. Хотя деревня находилась рядом с трассой, дом моей матери стоял в стороне от других домов, в конце улицы, возле оврага.

Не доезжая до дачи, я свернул с дороги и спрятал велосипед в зарослях крапивы и лопухов. В деревне осталось мало жителей, в основном старики, и многие дома были заброшены и заросли бурьяном. В одном из таких заброшенных домов я и спрятал свой верный "Стелс", который не раз выручал меня на любых дорогах.

Конечно, я мог бы оставить велосипед в саду за дачей, в зарослях сирени. Мать бы его не заметила, но она могла увидеть след от шины на траве после недавнего дождя.

Это был небольшой, но риск, а рисковать ради главного события в моей жизни — увидеть лесбийский секс своей матери с другой женщиной — я не мог. Поэтому я спрятал велосипед подальше от дома.

На двери дачи висел замок, ключ от которого был у матери. Она никому его не давала, и нам с отцом он был не нужен, так как мы ездили в деревню втроем, в основном для работы в огороде и сбора урожая осенью. Замок всегда открывала мама, и без нее нам здесь было нечего делать.

Однако можно было попасть на дачу, минуя входную дверь на террасе, не открывая замок. Я знал об этом и воспользовался этим способом.

Со стороны сада, в стене террасы, под воздействием времени, дождя, снега, холода и жары, отошла одна из рам, и ее можно было легко вынуть вместе со стеклами.

За домом никто толком не следил, и его не ремонтировали, так как мы в нем не жили, а приезжали только для работы в огороде, и это случалось только в теплое время года и несколько раз за сезон.

Отец изредка косил траву вокруг дома, чтобы показать, что дом жилой, и для противопожарной безопасности. Нескошенная трава могла высохнуть за лето и вызвать пожар, который мог уничтожить не только дом, но и постройки вокруг него.

Нерадивость отца сейчас сыграла мне на руку. Я подергал оконную раму на террасе, и она поддалась. В стене образовался проем, через который я залез внутрь. Затем аккуратно поднял раму и поставил ее на место.

Замок был только на двери террасы, а на двери, ведущей в дом, замка не было. Я спокойно прошел с террасы в дом, сначала на кухню, а затем в зал.

Ключ от шкафа у меня был с собой, но залезать в него я не стал. До приезда матери и тети Анжелы оставалось около трех часов, и мне не хотелось сидеть в темноте в шкафу все это время.

Вместо этого я сел на стул у стола и принялся есть бутерброды, которые утром дала мне мама Ира. При этом я не забывал смотреть в окно, из которого был виден путь от дороги к дому.

Так я просидел до десяти утра, даже немного подремав за столом, но сон у меня был чутким. В начале одиннадцатого, как я и ожидал, вдалеке показались две женщины, идущие по тропинке.

Впереди шла моя мать в белой болоньевой куртке и черной юбке, а за ней тетя Анжела в яркой красной куртке и синих джинсах, в белых кроссовках. Ночью похолодало и прошел дождь, поэтому они надели болоньевые куртки.

Увидев их, мое сердце радостно забилось, и у меня снова возникла эрекция. Если, проникнув в дом, я испытывал сомнения относительно их приезда, то теперь я был уверен, что увижу настоящее лесбийское порно не на экране телевизора, а всего в нескольких метрах от себя, с участием моей матери и ее подруги.

Дрожащей от возбуждения рукой я достал ключ из кармана джинсов и открыл замок шкафа. Залез внутрь, закрыл дверцу и прильнул глазом к замочной скважине, внимательно слушая и наблюдая.

Прошло еще пять минут, прежде чем ключ загремел в замке на террасе, и по деревянному полу послышались шаги.

— Наконец-то мы одни, Ира. Если бы ты знала, как мне надоели твой пьющий муж и твой сын-дебил, который вечно дома и не дает нам покоя. Я так по тебе соскучилась, милая! — сказала тетя Анжела, войдя в комнату вместе с моей матерью и не снимая куртки, начала целовать ее.

При этом она целовала маму Иру в губы, расстегнув ей куртку и грубо лапая ее груди через тонкую белую водолазку.

У меня от увиденного чуть не взорвалась голова. Я раньше видел лесбийское порно у друзей, но оно не производило такого впечатления. Там все было как-то наигранно и неинтересно, а здесь все было настоящим и живым.

— Олега скоро заберут в армию, Анжела. Через два месяца, осенью. Потерпи немного, нам станет посвободнее. А моего мужа легко напоить, и он не будет мешать, — тяжело дыша, сказала моя мать, отстранившись от подруги и подойдя к столу, где поставила сумку, в которой звякнули бутылки.

Скорее всего, мать взяла с собой выпивку и закуску, так как им предстояло провести в доме около пяти часов до автобуса, и за это время они планировали не только заниматься сексом, но и выпивать и закусывать.

— Мне не нравится твой Олег, дорогая. Мне кажется, он что-то подозревает и шпионит за мной. Боюсь, как бы он не догадался, кто я на самом деле, — ответила Анжела, снимая куртку и ожидая, пока подруга сделает то же самое.

Она подошла к матери сзади и, обхватив ее большие груди руками, начала их мять, целуя мою мать в шею.

Блондинка была выше подруги, толстозадой бухгалтерши, на голову, и для поцелуя ей приходилось наклоняться.

— Если ты наденешь джинсы при нем, он сразу заметит. У тебя все видно, когда ты без куртки. Я же говорила тебе, не надевай брюки в дорогу, ходи в юбке или халате, — засмеялась мама Ира, поворачиваясь к ней лицом.

Она потянулась к блондинке на носках, начала целовать ее в губы, обняв за шею, а другой рукой неожиданно положила на ширинку синих джинсов подруги и начала мять, словно там был член.

Эта выходка моей матери не только удивила меня, но и насторожила.

— Не люблю я эти юбки, Ира. Я всю жизнь в брюках ходила и не могу отвыкнуть. Хотя ты права, в джинсах меня твой сын-дебил сразу раскусит, особенно когда ты рядом. Я не могу себя контролировать, и у меня сразу встает, — смеясь, ответила Анжела, отходя к столу.

Она достала из сумки бутылку водки и стаканы с закуской, которые звякнули, когда моя мать ставила сумку на стол.

— Давай сначала выпьем, Ира. А потом я твоя. Я вся на нервах. Скорее бы ты мне квартиру нашла. Дома у тебя мне некомфортно, особенно из-за твоего сына, — предложила Анжела, стоя ко мне боком и разливая водку по рюмкам.

Когда она повернулась ко мне лицом, передавая маме Ире рюмку с водкой, я буквально открыл рот от увиденного.

На ширинке джинсов тети Анжелы выпирал огромный бугор, который был намного больше, чем у меня утром, когда я стоял перед матерью на кухне.

— Похоже, я уже нашла подходящее место, Анжела. В нашем автопарке работает один алкоголик, числящийся слесарем. У него есть вторая квартира, которую он сдает. Однокомнатная, и расположена недалеко от нас. Сейчас там живут жильцы, которые давно не платят за аренду. Он никак не может их выселить. Завтра я подключу своих знакомых полицейских, и они мгновенно избавят его от этих должников. Так что можно считать, что вопрос решен. Скоро ты сможешь жить в этой квартире одна, а я буду навещать тебя вечерами. Никто ничего не заподозрит. Я буду приходить просто поболтать, как обычно делают подруги. — ответила блондинке моя мама, забирая у нее рюмку и бросая похотливый взгляд на ее джинсы.

Там выпирала не просто выпуклость, а настоящий холм от возбужденного члена. Или страпона. Скорее всего, страпона. Я не мог поверить, что тетя Анжела — транссексуал. Она была слишком женственной. Да и откуда в России, особенно в провинции, взяться транссексуалам? Они существуют только за границей, в западных странах, и снимаются в порнофильмах на видеокассетах.

Такие мысли проносились в моей голове, пока подруги пили. Я не мог серьезно думать о том, что у тети Анжелы между ног настоящий член. Это не укладывалось в рамки нормальности.

— Отлично, Ира. В квартире я смогу ходить голой и закрываться. А у тебя дома приходится все время быть одетой из-за твоего идиотского сына. — ответила подруге блондинка, ловко, по-мужски опрокидывая содержимое рюмки в ярко накрашенный рот.

Моя мама выпила вслед за ней, но не так умело. Она пила водку из рюмки глотками, словно это было вино. Выпив до дна, она сморщила губы и захлопала ладошкой возле них.

Мама Ира пила мало, в основном шампанское или сухое вино. Крепкий алкоголь она не любила и быстро пьянела от него.

— Подожди, Анжелка.

Мы зашли в дом, но забыли закрыть дверь на крючок. Пойду закрою. Хотя здесь никого и нет, но нам нужно быть осторожными. Я не хочу тебя потерять. И кто ты на самом деле — посторонние не должны знать. В нашей провинции такие вещи осуждаются, и нас с тобой тут же начнут травить. Придется уезжать из города, а я никуда не хочу уезжать. — сказала подруге мама Ира, отстраняясь от нее, когда та начала ее лапать.

Мама, виляя бедрами под юбкой, пошла на террасу закрывать дверь на крючок. А ее молодая любовница, оставшись одна, начала снимать одежду. В мгновение ока она осталась стоять на полу возле дивана в нижнем белье.

В черных кружевных трусиках и такого же цвета бюстгальтере.

Тетя Анжела стояла ко мне спиной, и я видел ее стройное тело сзади. Пухлую мальчишескую попку, обтянутую черными трусиками, похожими на плавки. И черный бюстгальтер на ее спине.

Постояв так минуту, она стянула с себя трусы и сняла бюстгальтер, бросив нижнее белье на стул, на котором я недавно сидел и ел бутерброды.

Положив трусы и бюстгальтер на стул, блондинка повернулась ко мне лицом и уставилась на шкаф, внимательно его рассматривая.

Тетя Анжела смотрела на дверцы шкафа, за которыми я сидел, сжатый со всех сторон шубами, пропахшими нафталином. А я, с отвисшей от изумления челюстью, смотрел на нее сквозь замочную скважину.

Между ног у подруги моей матери не было никакого страпона. Там стоял колом самый настоящий член, а под ним висели яйца. С ярко-алой головки капала смазка.

Причем член у тети Анжелы был в разы больше моего, а головка крупнее. Если у меня к восемнадцати годам член был немаленьким — девятнадцать с половиной сантиметров, то у беженки из Цхинвала между ног торчал воистину лошадиный конец. Визуально — двадцать два сантиметра в длину и увенчанный крупной красной головкой.

Вот и разгадка того, почему моя жадная до денег мать приютила у себя молодую женщину, беженку из Осетии, у которой не было даже личных вещей, денег и жилья.

Мама Ира, ненавидящая сексуальные меньшинства, геев и лесбиянок, подсела на огромный член молодого транссексуала. Ведь тетя Анжела не была ни гомосексуалистом, ни лесбиянкой, которых моя мать не жаловала.

Эта молодая блондинка была ошибкой природы. Чрезвычайно женственным транссексуалом, у которого от мужчины был только огромный член и яйца. Ну и немного грубый голос, пожалуй. А остальное все женское. Лицо, тело, стройные ноги, которым позавидует любая фотомодель. Небольшие аккуратные груди, стоящие колом, как у девушки-подростка.

В одежде тетю Анжелу было невозможно отличить от женщины. Я смотрел у друга видеомагнитофон, и у него была кассета с транссексуалами. Так вот, несмотря на наличие у них грудей, у зарубежных транссексуалов угадывались мужские черты. И порой даже сильно. А у тети Анжелы все было женственное. Она идеально играла роль женщины. Если бы она не разделась передо мной до гола, я бы так и думал, что подруга моей матери — активная лесбиянка «буч». И они приехали на дачу для лизания друг у друга.

— У тебя в шкафу, похоже, завелись мыши, Ира. Там кто-то шуршит. — спросила у моей матери тетя Анжела, когда та, закрыв дверь на террасе на крючок, вернулась в зал.

— Ты что, боишься мышей, Анжелка? Не бойся, они оттуда не вылезут. Шкаф старый, его дверь давно никто не открывал. Ключ от него потеряли мои родители, когда я была маленькой. Там, кроме старых шуб, ничего нет. Так что не обращай на него внимание, дорогая. — успокоила подругу мама Ира, подходя к ней с горящими от похоти глазами, и тут же, не раздеваясь, взяла стоящую возле дивана блондинку за член.

— Ох, Анжела. Как я по нему соскучилась. Еле дождалась субботы, чтобы мы с тобой смогли поехать на дачу. — говорила блондинке мама Ира, обхватывая трясущимися от возбуждения пальцами ее член и поглаживая его от головки до яиц.

— Думаешь, я не соскучилась? У тебя в квартире даже мастурбировать негде. Всю неделю терпела. — отвечала моей матери транссексуалка, стягивая с нее водолазку через голову и спуская черную юбку на пол.

На несколько секунд моя мать осталась стоять перед тетей Анжелой в белых трусах и лифчике. Но и они тут же полетели вниз к лежащей там юбке и водолазке.

Возбужденная блондинка-транссексуал буквально сорвала нижнее белье с моей матери и сейчас стояла перед ней голая, упираясь стояком в лобок моей мамы. А он у моей мамы был покрыт черной кучерявой волосней почти до пупка.

Со стороны было дико смотреть, как красивая высокая транссексуалка, наклонив голову, целуется взасос с взрослой женщиной, при этом упираясь лошадиным членом в ее черный волосатый лобок и мнущей ей голую попу руками.

— Еще чего не хватало — мастурбировать. Я постоянно в охоте и хочу твой член день и ночь, Анжела. Осталось немного потерпеть. А там мы с тобой будем чаще заниматься любовью, когда я решу вопрос с квартирой. — грудным, срывающимся от возбуждения голосом произнесла мама Ира и, не выпуская из руки член подруги, села на диван.

А та, подойдя к ней вплотную, обхватила руками ее за голову и прижалась головкой, с которой капала смазка, прямо к груди моей матери. Ткнула ее к губам своей зрелой любовницы с явным намерением дать ей в рот.

— Пососи его, Ирочка. Я очень хочу, чтобы ты мне сделала минет. У тебя это хорошо получается. — произнесла тетя Анжела или Анжел, стоя перед сидящей на диване мамой Ирой и, держа ее за голову руками, давила головкой, с которой капала смазка, ей в рот.

— С удовольствием, дорогая. Но при условии, что и ты у меня полижешь. Хочу кончить от твоего язычка, Анжела. — ответила подруге моя мать, берясь одной рукой еще за член и заглатывая головку стоящего перед ней транссексуала глубоко в рот, за щеку.

— Как скажешь, любимая. А сейчас соси, Ира. Мне нужна разрядка. Иначе у меня член лопнет. Неделю ведь со стояком проходила. — просящим голосом произнесла тетя Анжела и, схватив обеими руками мою мать за голову, задвигала тазом, вдалбливая в сосущий рот моей мамы огромный лошадиный конец.

Мама Ира замычала, засопела носом. Но член подруги изо рта не выпустила. Наоборот, стала страстно его сосать и обхватила руками ебущего ее в рот транссексуала за попу.

У этой Анжелы была обалденная попка. Небольшая, пухлая, похожая на футбольный мяч. И моя мать держала ее ягодицы в своих ладонях, беря глубоко за щеку член стоящего перед ней транссексуала.

Я смотрел на это дело со стороны, как бы сбоку, сидя в шкафу на корточках, припав глазом к замочной скважине, и с открытым от изумления ртом. Видеть, как твоя мать в паре метров от тебя сосет огромный член у красивой транссексуалки, было для меня за гранью.

Я даже ущипнул себя пару раз до боли за ногу, словно пытаясь осознать, происходит ли это наяву или во сне.

А еще я смотрел на лобок своей матери. Он был обильно покрыт черной кучерявой волосней, и ее белые широкие бедра блестели. Мама Ира текла от наслаждения, что она сосет член у своей подруги.

— Анжелка. Блядь. Чуть не подавилась. Обязательно было мне в рот спускать? — обиженно выговаривала стоящей перед ней подруге моя мать, откашливаясь от ее спермы, попавшей ей в горло.

Но Анжела ей не ответила. Транссексуалка дала ей облизать свой полувялый член и, дождавшись, когда мама Ира, словно заправская доярка, высосет из ее вялого конца, ставшего похожим на большую ливерную колбасу, остатки спермы.

Опустилась перед моей матерью на колени и припала накрашенными яркой помадой губами к ее черному волосатому лобку.

Тетя Анжела стояла на коленях перед сидящей на диване мамой Ирой и лизала у нее влагалище, быстро работая языком и губами.

— Ооооо! Ааааа! Ооооо. Как приятно! Анжела, милая, как я скучала по твоему язычку. — моя мама тут же застонала, и уже она обнимала светловолосую голову подруги, которая ласкала её интимное место, прижимая её руками к своему волосатому лобку.

Я наблюдал за этим из шкафа, испытывая невероятную зависть к тёте Анжеле. Как бы я хотел оказаться на её месте и прильнуть губами к маминой тёмной промежности, посасывать её половые губы и проникать языком в её влагалище.

Самое загадочное место на теле женщины.

— Ооооо! Всё, Анжела, больше не могу. Аааааа. Ты меня довела! — вскрикнула мама Ира, сидя на диване и сильно сжимая голову подруги-транссексуалки между своих бёдер.

Стоящая перед ней на коленях тётя Анжела так старательно работала языком, вылизывая влагалище моей мамы, что та начала кончать, невольно сдавливая голову своей любовницы бёдрами.

— Почти задушила, Ира. У тебя такая сила в ногах. Сдавила так, что у меня в ушах зазвенело. — с лёгкой укоризной сказала тётя Анжела, поднимаясь с колен.

Её подбородок и губы блестели от слизи, которая, вероятно, попала туда из влагалища, которое она так усердно лизала.

— Прости, дорогая. Ты так сладко ласкала меня, Анжела, что я не смогла сдержаться. — ответила мама Ира, с нежностью глядя на стоящую перед ней транссексуалку.

Но Анжела уже не слушала её извинения. У неё встал член, и она собиралась заняться сексом с моей мамой прямо на диване, подняв ей ноги вверх, «по-офицерски».

— Презервативы, Анжела. Они в сумке. Без них я не соглашусь. — мама Ира кивнула на сумку на столе и прикрыла свой лобок ладонью.

Это был знак, что она не будет заниматься сексом без защиты.

— Не люблю я их, Ира. Ты же обещала мне ребёнка. — недовольно сказала Анжела, но всё же опустила ноги моей мамы, которые она собиралась положить себе на плечи, чтобы таким образом её трахнуть.

Транссексуалка подошла к столу, порылась в сумке и достала оттуда упаковку импортных презервативов «Дюрекс». Развернув один из них, она начала неохотно надевать его на свой большой член.

Она делала это крайне неохотно, и по её виду было понятно, что ей хотелось заниматься сексом с моей мамой без презерватива. Но ослушаться её она не могла. Хотя при желании, высокая и, судя по всему, физически сильная Анжела могла бы без труда изнасиловать мою маму, мягкотелую и раздобревшую к сорока годам женщину. В конце концов, транссексуал — это бывший мужчина, и у неё была мужская сила.

Но Анжела боялась перечить моей маме и тем более ей навредить. Ведь, потеряв поддержку мамы Иры, она фактически стала бы бездомной, не имея собственного жилья и денег.

Да и не каждая женщина, и тем более мужчина, смогут лечь в постель с транссексуалом, даже таким красивым, как Анжела. И тем более содержать его, тратя на это значительные суммы, как делала моя мама.

— Зачем тебе этот ребёнок, Анжела? Сейчас я не могу его родить. Подожди немного. Нам нужно наладить быт, накопить денег. Потом я рожу, как и обещала, но не сейчас. — ответила моя мама, убирая руку с лобка и сама поднимая ноги вверх, сидя на диване, как похотливая самка, готовясь к соитию с самцом.

Но в данном случае её собиралась трахать не самец, а самка в женском обличье с мужскими половыми органами.

И, судя по выражению глаз моей мамы, она хотела в отношениях с Анжелой, привлекательной транссексуалкой, только секс. Беременеть от неё и тем более рожать ребёнка не входило в планы мамы Иры. Да и как она бы скрыла этот факт от мужа, от меня, от соседей и коллег по работе?

Папа Толик не обрадовался бы тому, что его жена забеременела неизвестно от кого. Ведь он её точно не трахал и давно не спал с ней в одной постели.

— Ооооо. Ааааа. Наконец-то. Я так по нему скучала. Ты достала им до моей матки, Анжела! — закричала мама Ира, когда транссексуалка запрокинула её ноги на свои плечи и, вогнав член в её тёмную заросшую промежность до самых яиц, начала делать возвратно-поступательные движения, трахая мою маму на диване с поднятыми вверх ногами.

Вид из шкафа на диван и занимающихся сексом подруг был сбоку, и я видел только мелькающую попу тёти Анжелы и её яйца, а также её анус.

Анус у блондинки-транссексуалки имел заманчивый тёмно-коричневый цвет и, судя по всему, был «рабочим». Я знал, что транссексуалов трахают в задний проход, и они сами охотно это позволяют. И, скорее всего, эта беженка из Цхинвала не раз пробовала анальный секс с мужчинами до знакомства с моей мамой.

— Ира. Ирочка. Любимая. Как хорошо с тобой. — приговаривала Анжела, трахая мою маму, сидящую на диване, наваливаясь на неё сверху.

В процессе полового акта она мяла руками тяжёлые груди моей мамы с тёмно-коричневыми сосками и даже целовалась с ней в губы.

И вскоре подруги достигли оргазма. Первой застонала мама Ира, закатив глаза. Затем зарычала Анжела грубым мужским басом, яростно двигая тазом и вгоняя свой член во влагалище подруги. Через несколько секунд она затихла на ней, слегка опустив ноги любовницы и навалившись на неё всем телом.