природа сама от женщин без ума. Серия: Сексуальные фантазии женщин

Вот чудеса! Лисица без хвоста. Охальник без креста. Дом нежилой,- коровник. А  где -же мой подойник? Где будущий покойник. Бредятина одна… иные времена. Судьба мой ярый кровник.   Причина не одна, сойти можно с ума.   Помешанные ищут  в соре  счастье. Все рыщут в темноте...   родимая, ты где?   Я милый здесь, в строю стою, вас  жду,   кто первый пальчиком поманит. А человечества ведь рой.. За счастьем становитесь в строй. Года идут, отрезок небольшой... глаза  слезятся, любят все покой.    Посыл таков, нас ждет нужда, ненастье.

***

Теща Мамона, Анна Семеновна  Бессмертных... бессмертна,   в том   радость для Мамона и беда. Бессмертна  изначально навсегда. Она не женщина, а людоед немыслимый в припадке. А  в деле? Не знаю, единый орган косвенно  в задатке.

В юности творила в постели чудеса… так объясняют небеса и Квит... у которого орудие в порядке. Калибр  под ствольный данный  сверх не зря. Орудует  в запальчивости днем... но только  втихаря.

У тещи страсть и зло  по гороскопу.    Без  мыла брить  её  нельзя. Сей  семя, коль женщина устала от заботы… в годах, по прежнему мила.   И  всласть всегда  готова, отдать   тебе себя. Лютует правда иногда «любя».

А коль свела тебя, его… иных с ума. Ложись  и помирай,   и только не вставай.   А коль  суетная  «кокетка»,   сыром для вас стала, тихонько отодвинь сыр  немного от себя. Мол сыт по горло. Мне лишнего не надо. Вы  соблазнились, я вошел в тебя. Скосив свой взгляд на годы,   стремена. Понять не трудно, почему красавица одна. А ей неймется, о  корень  так и трется… хотя сейчас другие времена. Прикинется  усталой, ехидно  улыбнется. Обиду терпит... не одна она.   И на прощанье, «по щучьему велению»… вам скажет;   утрись  влагалищем роскошными   губами… раз и навсегда.

Мамон  в узде,   а совесть на гвозде. Коль повезет, жизнь   бобыля мне кстати... неслыханная дерзость...   Теща в хате. А Нюры с нею нет. О боже, дай совет.   Доглядчиц в схеме моей нет.

Теперь я вроде  кобеля.   Цепь  ржавую, речь длинную готовит теща  для меня.

Надо мне её  посторониться. Мне  не впервой сойдешь парой с ума  от  стрекотания  «сверчка» и рыка львицы.

Теща, она  немолода.   В  постели  сказывал сосед… прекрасна, хоть куда. И ненасытна- голодна.  

Жду здесь судью   в углу. Гадаю,   щупаю мотню. Как ярая поступит. Немного времени до крайнего суда. А в голове дурман. Пора опохмелиться. Я не индюк,   и нечем мне гордиться. Я осерчал от мысли в некуда.   На ощупь шествую, мне не дано  сердиться... мешает  мысль, свет соли  борода.

Настал и час , не кстати приговор. Для   веского суда  виновник-это он . Года во шпрот… пот выступил на лбу.   Ручьем  течет,   стекает на слезу.   Не знаю как решит… и в этом вся беда. У тещи  глаз алмаз… но зад проблемой станет… коль «горе от ума» свой передок ослабит. Я сам за  зад готов  от страха тещу ущипнуть… на это намекнуть.

***

Насупив  брови, послюнявь  кулак…теща шествовала по комнате как  в речке рак... собою прикрывая угол. И поэтажно  в сочных матерках… хрен солью натирала, песочка подсыпала. Напомнив зятю;- жизнь альманах. А он ****юк-монах.

Суть  мысли  веско выражая.   Змею напрасно не тревожь. Она не вошь. Змея еще какая... имеет жало. Жало её дочь.   Отсюда зятя  недолюбливает теща. В  дебри послала…  что сука  предрекала? Погибель  от кинжала. А яд  змеюки на авось поберегла. Для   зятя нового, конечно  с горностаем. Иль с самураем?- такие времена.

***

В ничтожности порой, суть дела за тобой.   Дилемма явная.   На выбор главное; в дыру и с головой. Там спермы… боже мой. И  дух иной меж  ляжек и дырой?

Теща  двигалось зигзагом… чуть - чуть с нахрапом... уверенна, угрозы в доме нет. Её надменный  вид не предвещал приятного тому… кто маялся , и прятался в углу.

Под  её наглеющим колючим  взглядом,   синдром похмельный  уходит в  глубину.

Мамон увял,   завяла в вазе роза. Один момент...   и лепестков коснулась проза.   Свет  в глазах «невинного» потух. Дрожь  в теле и в ногах. Не жаловался ранее на слух. Теперь  к обидным матеркам он глух.   Занозой пчелка... это факт. «Прелестно» жалом впилась в пах.   В момент суда мне кажется  терпимо.

У Тещи ярость, пена на губах. Отсюда у Мамон страх, что он в её зубах. Мать с дочкой на  паях...   двуликие в смартфоне, остынуть звуку не дают, судачат, предвещая крах и про себя лютуют. И так и сяк  меня венчают. Разденут, в злобу  пеленают. Как  им судить? Законов  ведь не знают.   Смысл, меня до боли   измельчив, перчинкой угостив... расстались кровно половинки.   В сюжете  их, он- грязная  скотинка. В помете скотском,   в их  моче. Я на суде, все дело в палаче.

Под ней стонали- изгибались  половицы. А  вес, Емелюшке богатырю  под стать. Гримаса не подсудна,- можно поорать. А почему?    На лица можно не взирать. Лицо   её… опухло. И  явно  «озабочен» был кулак. Нервозно  совершая променад... скрипя зубами... она не выпускала из поля зрения, капкана…  сукина  сына,- зятя своего. Мамон, тенью недвижимой замер   в углу. Нервно подергивалась правая  щека, от тещи тумака. Он не почувствовал достойной боли. Все против воли. Так дальше жить нельзя. Момент  «любви» и   искушений, в момент затмений. - Петлюра  в маске, с шашкой наголо. Сошла  с ума безмозглая Параська. Я с бабами дискуссий не веду. Начни,   закончишь жизнь в аду. Они,   как какаду , их помыслы в бреду. Не  дрогнет мускул на моем лице; и тут же стал Мамон объектом  для конфуза. Щека творила чудеса, глаз  слезно мироточил. И между прочим свет погас  в мозгу... совсем. Но это между прочим.

(Нервный тик, это последствие… еще с тех самых  пор... когда  был молод, глуп Мамон и холост.   В те времена, от дури  мог сломать и член под колос от фигуры. Такие были  времена. Не жизнь, а кутерьма. Эпизодик  не большой из  прошлой жизни… ты слушаешь?   Так свистни.

Жила лягушка на болоте. Зеленая, в раздумье о полете.   Вокруг  сетей не мерено, на ветке  скопом- веером…. тетерева. И я, с батоном колбасы  в предбаннике судьбы. А масса мелюзги... поддернули штаны. Когда узнали, что «мерин» с удочкой попал в капкан судьбы.)

Будущая теща, из любопытства действовала быстро. Легонько налегла на дверь, и через махонькую щель... внутрь заглянула.   В огонь пылает дочка Нюра, - её «Даная»… и он кобель на ней. (Дочка созрела, перезрела…сладкого дитятко  захотела. А он  кобель, её милует сзади… вот вам и параллель. Не стала соитию матушка мешать. Соседей  на явку приглашать. Их время отнимать. Сами понимаете… соитие ведь божья благодать. Не каждому дано понять. Когда  из бани распаренный  самец в развалку выходил… соломки не успел, не постелил. Шкворнем по морде получил. Коль девку сукин сын попортил, задарма  телом насладился… женись! Или Убью! И за топор!) С тех самых пор у него запор и дрожь в коленях... и нервный тик.

Как дальше жить?   По совести? А стимул есть  ? Уперся он рогами в тещин плед.   А на спине седло,    узда и бред. Меня соратники ведь могут освистать. Анафеме придать. Здесь  полного согласия  ведь нет. Что выбирать? Соблазн, или обет? На  фоне алого заката, вкусно жить не запретишь. Тут мне все ясно... протекция чужда… и не в чести  нужда. Когда то водку пил с «Икаром».   Он   зуба каверзный лишил. Его  простить могу. Он  друг, в дугу. Поразмыслив, Мамон уперся в   довод… что он овод. Терзаемый, и нелюбим... ничтожество для всех.   Кто мыслит бестолково.

Теща, глазами шарила… чего то для зятя нужное искала. Чего желала?. Чтоб с глаз её исчез. А!- вот  и табурет.   Вес приличный… надо понимать. Другой предмет... а где он?- не сыскать. На жизнь нельзя роптать.   Смахнула  с табурета пыль и крошки... присела в противоположном  к дьяволу  углу. Угодник наверху, свечи огарочек мерцает, догорает.   Она готова, не гадает… а многократно повторяет; Я ныне грешника строго осужу. За яйца к сути притяну. Нет, нет. Чуток поторопилась. Сотовый  звонит. Дочка беспокоится. От злости на него в глазу свербит. -Да дочка! Пока жив. Через часа два придешь домой. Нет, нет не вырву. Притисну свистну. Дура! На хозяйство дочки покусилась. Поленница большая ныне  пригодилась. Сообразила, не к месту резкий тон она смягчила. Рявкнула!!!

- Иди сюда! Бери паршивец  стул, садись! В послушного рядись!

На руке её браслет. По задом табурет и лотерейный  не выигрышный билет... на сумму лет. Каков прогноз. Под её весомым телом шатался  табурет, прогибались половицы. А превращу его в навоз!

-Мамон -гондон! Ты тварь, каких не счесть.? Доколь! Ты  для меня и Нюры -дочки неподъемный крест. До смерти видимо будешь нам будоражить ум и шерсть.

(Теща Мамона , коль на неё смотреть со стороны… как будто не в себе. Что  на уме? Вопрос?)

-Иду. Причину ссоры, боя  объясню. Мне только надо  чуток опохмелиться.

- Иди, иди на действо погляди. Что ждет тебя сегодня впереди. Одёжу  грязную сними ,   намыль писюн,   умойся. Меня не бойся. Стул бери, садись передо мной. Родимец — злыдень,   мучайся и  кайся.

-Я малость перебрал, переборщил. Вожжу не в меру распустил. Я думаю пред богом мне зачтется… коль в рюмочку нальется.

-Идиот! Кто жену по лицу бьет? Бьют ту кто не дает. А для битья… чем  подтираешься?- бумажкой. Вижу не дошло.     

-Я знаю, поступил я плохо.   Что  видел я, что видит  мое око.

-Что может видит твоё око? Ты же был пьян.

-Что он её того.   Их было четверо. Один на одного.

-Кого, того. Говори по проще.

-Он её еее... сношает. Второй  их действо повторяет... другую хреном утешает. Она впрямь  Нюрина сестра.  

-Кто ?

-Махно! Квит, хрен пучеглазый.

-Когда? И где ?

-А  здесь. В избе.

-Дочка разумно маме  пояснила. Она  спала. Он видимо залез как вор, через окно. Она не поняла. Кто к ней подкрался сзади. И нежно тело гладит. Думала , вернулся из нужника любимый муж Мамон. Когда «он» не спросясь вошел, тогда и поняла… не ради баловства  с таким он к ней пришел.   А что с ней, с бабой станет? Коль млеть и  биться перестанет. Ты тему ту не тереби, прости...   короста и  отстанет.

- Коль поняла кому дала… так запишу её с подругою  в ****и.

Нет, нет . Поводья отпусти, не озлобляйся ради. Она в моем дому залечивает  раны. А кто вторая... кто её любил?   А ты где в это время был?

-Нужду справлял. Газету желтую на прочность проверял. Листал- читал... там спор вели о боге. Я тоже рассуждал.

-О чем?

-О боге.

-Ты веришь в бога?

- Верю. И  не как все.

-Мы все в одном ковше, живем и киснем. Сказывай, бог в вышине? Или в тебе?

-Я мыслю так. Оказия  такая.   Мы состоим все из материи. Христос явился  к нам недавно. В историческом периоде — вчера. Солнце, - это живая плазма, материя живая как и я. Живет и светит миллиарды лет. Сойти можно с ума. Назад возврата нет. И жизни нет конца, коль светит , греет солнце. Солнце и есть бог. Нет света- нет и жизни. Нет и нас. Слушай дальше. На  солнце происходят разные процессы … как в моем мозгу. Там взрыв и грохот… у меня в мозгу «Ау! » На  солнце переполох и у меня психоз. Египетские мудрецы… от солнца их прогноз. Солнце Ра, в главенстве, оно  наш бог.   Прости, язык мой пересох.

-Я, как баба скверная, мужу не верная... тебя пойму. Совет тебе даю. Покайся! Потом налью.

-Увиденное мне не дает покоя. Она нагая, конечно не Даная… и Квит на ней. Не успел глазом моргнуть… он уже колбасит её стоя.

-Ты почему родимец- проходимец тогда их не разнял.

-Был пьян. В том мой изъян. Три твари, все  по паре. Насильников ведь было трое.  

-А где был второй? И третий?

-Как видишь оплошал. Вторую пару проморгал. А третий рядышком  Нюрин зеркальный образ на дыбу поднимал.   Я  лютовал. Но пояснение её не принимаю, пусть за  сношение… как сучка отвечает.

-Иные, как  и ты... на ум хромают. Ты  «монашку» теребил? На корень насадил. Встал и ушел. А свято место пусто не бывает.

-А как быть?

- Тут надо рассудить. Тебе налить?

-Малость поспособствуй. И следствию надобно натурой  подсобить.

-То есть… смог ли Квит влезть в малое  окно?   Не  верить словам жены... по божески грешно?

- Вы «Мама», как объект предполагаемого насилия… лакомый сладкий торт  в следственном эксперименте. Для   Квита, Нюра сладкий кусочек этого торта. Вы  ляжете на дочки место. А я попробую неслышно в окно залезть. Коль получиться , чешите шерсть. С доводами вашими соглашусь. Я рюмки принесу. Я должен пьяным быть. Воочию увидеть, оценить… как дальше жить.

Момон кряхтя и качаясь добрался до серванта . Достал два стакана.

- Вот мама вам стакан, а мне грешному второй. Коль есть что...   Наливай!

-Ищи в пакете под  столом. Бери, сам наливай. -И тост не забывай.

- Тост простой. «Пей Гапуся, це какао! »

-А Я, поверила раззява…

Анна Семеновна смахнула  слезу со щеки.   Боже мой… как давно это было. Хоть матерно, но мило. Глазами Мамону пояснила. Спасибочки за тост. Рука крепко сжала стакан. Со стороны мне показалось, она со стаканом во рту глазами на потолке искала что-то. (Видимо нашла . Возможно и дурная мысль пришла. Её уже не спросишь.)

Закусив рукавом. Теща мелким шагом вошла в спальню, осмотрела окно. Чисто, видимых повреждений нет.   Как Квит попал сюда?   Окошко малое… а он ведь слон. И где здесь трем парам разместиться? Явились  явно через дверь. Попытка не пытка.   Пущай демон Маммон - проводит свой эксперимент. А я пьяна. Как чудно действует   на женщину «какао».

Мамон корячился пьянеющим  у  окна, пытаясь топором открыть  створки. Гвозди двойственно двоились Ему с трудом их отодвинуть  удалось.

– «Мама»,   вы где?  

- Сам знаешь где. Сижу одна на кровати.

- Нет, вы не одна. Вас  трое.   Ложитесь рядышком. Прилягте, повернитесь  ко мне спиной. Прочувствовать хочу   я страсти достоверность? Я попытаюсь тихо, как и они пролезть в окно.

Как не старался Мамон, нет сил протиснутся в окно. А он  Квиту,   не ровня, не родня.   Просунет внутрь руку, а на яви три руки… вот чудеса … и три ноги. Неужто я как змей Горыныч… три головы?- Мама, а Нюра ведь голая лежала. Оголите все нижнюю часть… и замрите, якобы вы спите. Вот так, это другой коленкор... аж дурно  и тревожно стало. Вид оголенных  Ев...   в щель  дьявола залезть заставят. Ой, а вас двое. Где третья? Отвлекся , потерял. Оголенных двое.   В  обзоре оборвалась святости  строка... две задницы, четыре половинки... в крапинку малинки. А ляжки? Кровь  с молоком для мужика- объект с перчинкой. Во  рту аж сладко стало  изюминка всегда прельщала. С какой начать.   Две тещи  возбудила  мужика. И Квит видимо того. В кусте терновника схватился за него. Не выдюжил. Не без того. Оголив себя до  одежд Адама, Мамон пушинкой  легковесной   хотел  впорхнуть в окно. Не удалось, помучиться пришлось. А  мысль одна.   Еще  не ночь, а корень в мощь. А в помощь дождь.   Как хочется в подполье заглянуть.   Такая страсть, что будет… мылю мылом грудь. Поджав живот , винтом диагонально внутрь  мигом  проскользнул.   Нога не в стремени, и мало времени... без передышки к тещам поспешил. И лег меж двух. Две тещи  соблюдая этикет...   дремали, ждали  когда начнется дьявольский балет. Когда Мамон венец терновника раздвинул, вошел туда... ликуя нежно вынул. У Жрицы  Мельпомены  во слабость  перемены.   Средь девственных чудес… кто нужен женщине?- самец ! И закусила баба  удила. Мамон соитие  свершил,   в уме им оду посвятил. После  повторного  соития  покачиваясь встал,   по комнате прошелся. К  окошку подошел… улыбка не сходила  с пьяного лица. Теща помылась, подмылась... щебетала у стола. Его к столу ждала.   Гремя посудой… готовила закуску.    Сойти  с ума, она давно хотела этого сама.  

- Мамон, а бог есть? Или попы  нам брешут.

-Конечно есть. Дизайнер,- наше солнце.

-А я думаю , его нет. Коль он был…  не допустил такого. Хотя я...   что в этом… в соитии плохого? Что делать мне?   Как пережить момент?

- Светить, как солнце.

Мамон  открыл настежь дверь, раздвинул шторы. Солнечный свет,   живыми нитями небесных струн осветил горницу, мягко пощекотал лицо грешника. Все сразу заискрилось -засияло.

- Солнце, божественный её свет- и есть наше божество. Иного бога нет. Без солнца мы ничто.

-А как же дочка?

-Поправь свою сорочку.   И подведем итог. Соитие дарует бог.   Жизнь хороша, прекрасна.   И как итог, мы мучимся напрасно.

-Не знаю как себя вести. К другому берегу грести? Иль в монастырь  податься?

-А кто будет грести, и крест нести?

- Мы оба хороши.

-Виновных не ищи. Мгновенье позади. Мы ведь в пути. Путь освещает солнце.