Клэймора: Палач наслаждения

Рассказ содержит экстремальную графичность и особую жестокость, включая пытки гениталий и убийства. Просьба избегать прочтения особо впечатлительных или тех, кого подобное не возбуждает, вас предупредили, всем остальным добро пожаловать к прочтению.

Вступление:

Вселенная Warhammer 40, 000 — это бесконечная мясорубка, где человечество цепляется за выживание среди галактических ужасов. На планете-улье Некромунда, в глубинах подулья, где свет Императора едва проникает сквозь смог и ржавчину, Клэймора возвышалась как фигура ужаса и возмездия. Высокая, атлетичная, с белыми волосами, она девушка, чья красота контрастировала с её садистской натурой. Её броня — облегающий комплект из черного керамита с шипами — подчеркивала её фигуру, а в руках она сжимала цепной клинок, который называла "Поцелуй боли". Но её истинное оружие было не в стали, а в её извращённой страсти к мучениям.

Клэймора служила в местной карательной службе — подразделении, созданном для наказания самых гнусных преступников: убийц, насильников, еретиков. Её работа заключалась в кастрации — ритуале, который она превратила в искусство боли. Каждый день к ней приводили мужчин, чьи преступления были столь отвратительны, что даже суровые законы Империума требовали их унижения перед смертью. И Клэймора наслаждалась каждой секундой.

Каждый день Клэймора делала свою работу — в камерах, на улицах, в домах. Её жертвы были разными: от мускулистых громил до утончённых аристократов, от безумных еретиков до сломленных философов. Но её методы оставались неизменными — изощрённые, мучительные, пропитанные её садистским удовольствием. Она была ангелом возмездия в мире, где милосердие давно умерло, и её имя стало легендой, шепотом ужаса в тёмных уголках Некромунды.

Император, возможно, и не одобрял её методов, но в этом аду она являлась необходимостью. Клэймора знала это. И наслаждалась этим.

Глава Первая:

Утро началось с доставки первого "клиента" в ее темный подвал — громилы по имени Гаррок, участника одной из банд Некромунды. Этот двухметровый зверь, покрытый шрамами и татуировками, убил десятки невинных в пьяной резне. Его приволокли к ней в цепях в ее личную мастерскую. Мастерская была огромной, с каменными стенами и полом, покрытым пятнами крови. В центре стоял массивный стол, окружённый крюками, цепями и инструментами, которые палач собирала годами. Конвоиры по ее указанию крепко привязали его к стоящему рядом у стены металлическому колесу. Гаррок рычал, его мускулы напрягались под ржавыми кандалами, но Клэймора лишь улыбнулась, обнажая белоснежные зубы, дожидаясь когда они окажутся лишь наедине друг с другом. Клэймора стояла перед ним, её броня — чёрная, с шипами — блестела в тусклом свете, белые волосы едва касались плеч, а голубые глаза сверкали, как клинки.

— Ты будешь молить меня о смерти, — прошептала она, её голос был сладким, как яд.

Она начала с простого: прокрутила колесо и повернула его ногами кверху, оставив гениталии болтаться в воздухе. Гаррок грозно рычал, проклиная её, оскорбляя, обещая разорвать и жестоко трахнуть, но это только разжигало её. Она взяла тонкий серповидный нож и медленно провела им по коже его бедра, оставляя тонкую струйку крови. Затем, с дьявольской ухмылкой, она схватила его мошонку и сжала — сначала слегка, затем всё сильнее, пока его крики не превратились в хриплый, умоляющий о пощаде вой. Её длинные пальцы играли с плотью, то сдавливая, то отпуская, пока Гаррок не начал задыхаться от боли.

— Хочешь, чтобы я остановилась? — спросила она, наклоняясь ближе, её волосы касались его лица. — Умоляй.

— Прекрати... хватит... гррррхх — выдавил он, слёзы потекли из глаз еще недавно такого грозного человекоподобного зверя.

Она рассмеялась, но вместо милосердия, поднесла к его яйцам раскалённый прут. Запах палёной плоти заполнил все помещение, а Гаррок извивался, как рыба на крючке и дико орал во всю глотку. Клэймора, чувствуя прилив возбуждения, расстегнула часть своей брони и провела рукой по своей промежности, откровенно наслаждаясь его страданиями, а затем, поднеся своё тело ближе, прошептала:

— Лижи, и я дарую тебе покой.

Гаррок, сломленный, подчинился, его разум помутился от боли и он был готов на все чтобы закончить свои муки. Его огромный язык оказался очень проворным и старательным и она все еще продолжая властно держать его мошонку, немного ослабила свою хватку. В момент её оргазма, когда она застонала от удовольствия, её рука сжала его огромное яйцо с такой силой, что оно лопнуло, как переспелый фрукт. Кровь хлынула на пол у ее ног, а Гаррок умер от шока с предсмертным воплем, который эхом отразился по всему подземелью, скрытого так глубоко от глаз и ушей простых обывателей. Клэймора вытерла руки о его одежды, выключила запись экзекуции преступника и ушла из помещения, оставив его так и висеть пока конвоиры не заберут тело для его последующей кремации.

— -----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Клэймора шагала по узкому коридору подземного каземата, её тяжёлые сапоги гулко стучали по каменному полу, покрытому пятнами ржавчины и старой крови. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным сыростью, запахом плесени и слабым эхом далёких криков. Стены, выложенные грубым камнем, сочились влагой, а редкие лампы, висящие на ржавых цепях, отбрасывали длинные тени, которые плясали вокруг неё, словно призраки её прошлых жертв. Она любила это место — его мрак, его безнадёжность, его способность усиливать страх тех, кто оказывался в её власти.

Дверь камеры скрипнула, когда она толкнула её плечом, и свет от лампы упал на её новую жертву. Мужчина сидел на низком стуле, его руки и ноги были закованы в цепи, прикреплённые к кольцам в полу. Его одежда — рваная куртка и грязные штаны — висела на нём, как лохмотья, а лицо было покрыто коркой грязи, из-под которой виднелись резкие черты и лихорадочный блеск глаз. Он поднял голову, встретив её взгляд с вызовом, но в глубине его зрачков уже дрожал страх.

Клэймора остановилась в нескольких шагах от него, её высокая фигура в чёрной броне с шипами казалась почти нечеловеческой в тусклом свете. Её белые волосы спадали на лицо, слегка закрывая её глаза. Она не спешила — ей нравилось это предвкушение, момент, когда жертва ещё не знала, что её ждёт, но уже чувствовала холодный ветер смерти. Она медленно опустилась на корточки перед ним, её движения были грациозными, почти кошачьими, и начала снимать свои сапоги.

Сначала она расстегнула металлические пряжки на правом сапоге, звук щелчков эхом разнёсся по камере. Затем сняла его, обнажая свою изящную ногу — длинную, с гладкой кожей и тонкими пальцами, заканчивающимися острыми ногтями, покрытыми чёрным лаком. Она повторила процесс с левым сапогом, бросив оба в угол камеры с глухим стуком. Её босые ступни коснулись холодного камня, и она слегка пошевелила пальцами, наслаждаясь ощущением свободы.

— Назови мне своё имя, — сказала она, её голос был мягким, почти ласковым, но в нём звенела сталь. Она подняла правую ногу и медленно поднесла её к его паху, кончики пальцев слегка коснулись его гениталий через рваную ткань штанов. — Расскажи мне, что ты сделал.

Мужчина сглотнул, его кадык дёрнулся, а взгляд метнулся от её лица к её ноге. Он попытался отодвинуться, но цепи натянулись, звеня, и он замер. — Я... я не скажу ничего, — выдавил он, его голос дрожал, выдавая его страх, несмотря на попытку сохранить твёрдость.

Клэймора улыбнулась, её белоснежные зубы блеснули в полумраке. Она надавила чуть сильнее, чувствуя, как его плоть поддаётся под её пальцами. Её ступня начала массировать его мошонку, надавливая и отпуская, словно играя с мягкой игрушкой. Мужчина дёрнулся, его лицо исказилось, и он зашипел от боли, но всё ещё молчал. Её улыбка стала шире — ей нравилось, когда они сопротивлялись. Это делало процесс интереснее.

— Я могу сделать это быстро... или очень медленно, — сказала она, её голос стал ниже, почти гипнотическим. Она надавила сильнее и он издал очередной сдавленный стон. — Кто ты?

Он стиснул зубы, его щёки покраснели от напряжения, но когда она резко сместила вес на ногу и придавило одно из его яиц почти всмятку, он не выдержал. Его крик разорвал тишину камеры, отражаясь от стен, а тело сотряслось в цепях. — Меня зовут... Сайлас! — выкрикнул он, слёзы потекли по его грязному лицу. — Я... я убивал... ради удовольствия... ел их тела!

Клэймора замерла, её нога всё ещё давила на его израненную плоть. Она наклонила голову, её волосы упали на лицо, и она вдохнула запах его страха — металлический, смешанный с потом и кровью. — Хороший мальчик, а говорил не будешь ничего рассказывать... — пропела она, её голос стал слаще, почти материнским. Она убрала правую ногу и поднесла левую, поставив её снова на его яйца. Её пальцы начали медленно вращать ступню, словно она раздавливала виноград на винодельне. Сайлас выл, его крики становились всё более хриплыми.

— Скольких ты убил? — спросила она, её голос дрожал от предвкушения. Она расстегнула нижнюю часть брони, обнажаясь перед ним и начала медленно ласкать себя, её рука двигалась в ритме его стонов. Она посмотрела ему в глаза, её зрачки расширились от удовольствия. — Видишь, как мне нравится твоя честность? Не стесняйся, рассказывай.

Сайлас задыхался, его грудь вздымалась, а лицо исказилось от боли и ужаса. — Десятки... или может, сотни... — прохрипел он, его голос срывался на высокие ноты. — Я... я нападал на них... похищал... сжигал живьем... насиловал... сдирал кожу... я... я смеялся, когда они молили о пощаде... это было... удовольствие...

Клэймора застонала, её рука ускорила движения, а нога надавила сильнее, растягивая кожу его мошонки до предела. Она чувствовала, как его плоть лопается под её ступнёй, как кровь уже брызжет на её пальцы, и это наполняло её жарким, почти животным удовольствием. — О, Сайлас, ты был плохим, очень плохим, — сказала она, её голос дрожал от экстаза. — Ты убивал ради собственного удовольствия, да? А как тебе теперь умирать ради моего удовольствия?

Она подняла на стул и вторую ногу и поставила рядом с первой, теперь обе её ступни топтались по его паху, раздавливая остатки его гениталий. Кровь хлынула на пол, смешиваясь с грязью, а Сайлас кричал, его тело извивалось, цепи звенели, как колокола смерти. Она двигала ногами в ритме, словно танцуя, её пальцы сжимали и разжимали плоть, пока она не превратилась в кровавое месиво. Её дыхание участилось, она стонала громче, не скрывая своего наслаждения.

— Умри для меня, Сайлас, — прошептала она, её оргазм накрыл её в тот момент, когда она с силой прыгала обеими ногами, раздавливая всё, что осталось. Его последний вопль оборвался, тело обмякло в цепях, а кровь растеклась лужей под стулом. Клэймора стояла над ним, её грудь вздымалась, а ноги блестели от крови. Она вытерла их о его рваную куртку, оставляя красные разводы, затем надела сапоги, её движения были спокойными, почти ленивыми. Она бросила последний взгляд на его тело и вышла, оставив за собой тишину и запах смерти.

Глава Вторая:

Заброшенный туннель тянулся глубоко под Некромундой, его стены были покрыты ржавчиной и плесенью, а пол усеян осколками металла и гниющими обломками. Тишина здесь была почти осязаемой, нарушаемой лишь слабым эхом капель воды, падающих где-то в темноте. Это было её убежище — место, где никто не услышит криков.

Клэймора медленно шла в камеру, её броня с цепями звякала при каждом шаге, а голубые глаза ярко светились как у волка. Стены были грубыми и холодными, а потолок низким, заставляя ее слегка сутулиться, а единственный свет исходил от тусклой лампы, которую она несла с собой. Воздух внутри камеры был пропитан запахом страха. Сегодня очередной мужчина, привязанный к стулу, руки скованы за спиной, а ноги разведены и закреплены цепями. Высокий, с тёмными волосами и многочисленными шрамами на лице.

Клэймора вошла и остановилась перед ним, её взгляд скользнул по его телу.

— Назови своё имя, — произнесла она, её голос был мягким, но с ледяным оттенком. Её пальцы потянулись к его паху, начиная медленно доставать наружу его член и ласкать его, пока он не начал твердеть.

— Назови своё имя, — повторила она, её голос был низким, но резким, как звук затвора болтера. Она присела перед ним так, что его вставший член оказался на уровне ее бледного лица и слегка сжала в руке его мошонку, наслаждаясь ощущением власти.

Он сжал челюсти, его глаза — тёмные, налитые кровью — встретили её взгляд с вызовом. Клэймора улыбнулась, её губы изогнулись в хищной гримасе, и несмотря на его сопротивление его дыхание сбилось, лицо покраснело, а цепи звякнули, когда он пытался отстраниться. Её рука на члене ускорила ритм, пробуждая в нём еще больше стыда и желание.

— Ксавир... Ксавир Тарн... — прохрипел он, его голос был хриплым, как рёв цепного меча. — Я... я служу Хаосу... убиваю ради Кровавого Бога...

Клэймора наклонила голову и она глубоко вдохнула его слова, её сердце забилось быстрее от предвкушения. — Кровавый Бог, да? — сказала она, её рука продолжала ласкать его член, пульсирующий от возбуждения — Расскажи мне, Ксавир. Каждую каплю крови, что ты пролил.

— Я... я был в банде... — выдавил он, его тело дрожало от напряжения, а глаза наполнились похотью. — Резал глотки гвардейцам... вырывал сердца... сжигал ульи... ради черепов... ради трона Кхорна... я... я пил их кровь... смеялся над их криками...

Её голубые глаза загорелись, и она расстегнула нижнюю часть своей брони, обнажая себя. Её рука начала медленно ласкать клитор, пальцы двигались в ритме его слов, а вторая рука продолжала дразнить его твердый член. — Видишь, как твоя преданность Хаосу привела тебя ко мне? — сказала она, её голос дрожал от удовольствия. — Ты заслужил меня, Ксавир. Заслужил все, что я с тобой сделаю.

Она села на него сверху, поглотив набухший член в себя. Ксавир тут же возбуждённо задергался, его движения в нее были резкими, как удары молота. Она стонала, положив одну руку ласково ему на голову, а другой крепко взявшись за его мошонку. Её тело извивалось, пока оргазм не накрыл её, а затем и его — его сперма смешалась с кровью. Подобное милосердие всегда было ложью в ее темнице. Он дергался к конвульсиях, орал в агонии прямо в грудь ее доспеха пока она раздавливала ему яйца, долго и мучительно, до тех пор пока в его молящих о пощаде глазах больше не оставалось никаких признаков жизни.

В такие моменты она была настоящим палачом Империума, которая заставляла души грешников сжиматься в ужасе в свои последние мгновения. Среди пепла и смерти этого улья ее имя могло шептаться лишь в страхе. Её волосы, белые, как кости мертвецов, обрамляли лицо, чьи черты могли бы принадлежать ангелу, если бы не глаза — два ледяных осколка, которые отражали всю ее жажду наказания через боль.

Глава Третья:

Офис Клэйморы — тесная комната в глубинах улья, заваленная стопками пожелтевших документов. Стены — серый металл, покрытый царапинами и пятнами ржавчины, освещение — тусклая лампа, мигающая над столом. На столе — кружка с уже остывшим рекафом, стопка приказов и перо, рядом — вокс-передатчик, шипящий помехами. Клэймора сидит за столом слегка откинувшись на стуле, её пальцы барабанят по столу, а своими голубыми глазами — холодными и острыми внимательно смотрит на её помощника, массивного мужчину по имени Лекс, в серой военной униформе, конвоира, с короткими чёрными волосами и шрамом через всю щёку.

Другой конвоир, громила по имени Торн, стоял у стены наблюдая за обоими, скрестив руки, его лицо — каменная маска.

— Сколько их еще сегодня? — спросила она, её голос был ровным, но с ноткой раздражения, как у человека, уставшего от бесконечного потока дел.

Лекс кашлянул, листая планшет. — Один. Последний на сегодня. Зовут... точнее, пока без имени. Упрямый. Отчёты говорят, он еретик, но молчит, как мёртвый сервитор.

Ее губы слегка изогнулись. — Упрямый? Хорошо. Люблю вызовы. Что ещё? — спросила она, сверля Лекса своими глазами.

— Нападение на патруль. — добавил Лекс — Убил троих гвардейцев, поджёг склад. Поймали случайно — споткнулся о кабель, пока бежал. С тех пор ни слова. Надо узнать куда бежал и где его дружки.

— Может, продержится чуть дольше других, но он расскажет мне все что потребуется. — сказала она, её тон стал холоднее. — Посмотрим, сколько он продержится и насколько он крепкий. Я не для того сижу в этой конторе, чтобы возиться с бумагами вместо дела.

Лекс хмыкнул, его голос был грубым, как рёв двигателя. — Крепкий он или нет, конец у этих еретиков всегда один. Просто сперва выясни у него, где находится то, что нам нужно. Ты, кстати, вообще ни капли не устаёшь от всего этого?

Она рассмеялась, звук эхом отразился от стен. — Устаёшь ты, таская их ко мне. А я... я живу этим. Это не работа, Лекс. Это моё искусство.

Торн приподнял голову, его руки едва заметно задрожали. — Ты... ты правда этим наслаждаешься? Я думал, это просто слухи о тебе...

Клэймора повернулась к нему, её глаза сузились. — Наслаждаюсь? О да, каждый крик, каждая капля крови — это мой амасек. А ты, Торн, что делаешь после смены? Чистишь свои железки и мечтаешь о чистом небе?

— Я... я просто выживаю, — пробормотал он, отводя взгляд.

— Другие бы просто сломались, но я создана для этой работы. Но это не про любовь, Торн. Это про порядок. Они нарушают его, я восстанавливаю. Мне нравится как они заканчивают, а ты бы предпочел чтобы их оставили гнить в камерах?

— Я бы предпочёл убирать меньше крови на полу, — буркнул он, но отвёл взгляд.

Лекс усмехнулась. — Кровь смывается. Нам уже пора, Клэймора. Машина ждёт.

— ------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Бронетранспортёр гудел, пробираясь через узкие туннели улья. Внутри — Клэймора, Лекс и Торн, сидящие на жёстких скамьях. Свет от фонарей мелькал через щели в броне, освещая их лица. Машина тряслась, двигатель ревел, а вокс шипел обрывками приказов.

— Ты когда-нибудь думаешь о том, чтобы бросить это? — спросил Лекс, его голос едва пробивался через шум. — Уйти, пожить тихо?

Клэймора посмотрела на него, её лицо было неподвижным. — Уйти? Вверх, к лордам? Или вниз, к крысам? Нет, Лекс. Я там где нужна, и я не для тишины. Здесь я делаю то, что умею. Эти мрази думают, что могут ломать всё, что видят. Я показываю им за это цену.

Лекс кивнул, его рука сжала рукоять болт-пистолета. — Они заслужили. Каждый. Но этот... он крепкий. Может, даже тебе придётся попотеть.

— Попотеть? — Клэймора усмехнулась, её глаза блеснули. — Если он не сломается, я сильно удивлюсь. Мне не нужно его имя, чтобы знать, кто он и что он виновен. Но я хочу услышать. Это лично для меня.

Машина остановилась, люк открылся, и они вышли в заброшенный ангар.

Мужчина с широкими плечами и шрамами на груди — был прикован к стулу, его руки и ноги скованы цепями. Его глаза — тёмные, налитые кровью — смотрели на Клэймору с ненавистью. Она стояла перед ним, её броня блестела в тусклом свете, волосы упали на лицо, а ящик с инструментами уже лежал у её ног.

— Имя, — сказала она, её голос был холодным, как сталь. Она не снимала сапоги — сегодня ей не до ритуалов, только работа.

Он плюнул ей под ноги, и она шагнула ближе, взяв плоскогубцы. Без лишних слов она схватила его мошонку и сжала, металл впился в плоть, пока кровь не потекла по её руке. Он зарычал, его тело напряглось, но молчал.

— Имя, — повторила она, сжимая сильнее. Хруст плоти эхом отразился от стен, и он взвыл, но стиснул зубы.

Она отбросила плоскогубцы и взяла шип — тонкий, острый, как игла. Она вонзила его в его яичко, медленно, поворачивая, пока кровь не брызнула на её броню. Его крик был хриплым, но он всё ещё молчал. Клэймора нахмурилась — этот был на самом деле крепче, чем она думала.

— Ты думаешь, что сможешь победить меня? — сказала она, её голос стал резче. Она взяла клинок и провела им по его бедру, оставляя тонкий разрез. — Я могу резать тебя часами. Имя. Грехи. Где твое логово?

Он дёрнулся, его глаза закатились, но он прохрипел: — Убей... меня...

Она покачала головой и схватила молот. Удар пришёлся по его мошонке, раздавливая одно из яиц с влажным хрустом. Кровь хлынула на пол, и он закричал, его голос сорвался. — Имя! — рявкнула она, ударяя снова.

— Воркан... Воркан Стальной Пес... — выдавил он, слюна текла из его рта. — Я... убивал... ради Кхорна... резал... сжигал...

— Подробности где остальные, — сказала она, её рука сжала клинок. Она вонзила его в его пах, медленно поворачивая, пока он не закричал снова.

— В канализации... — прохрипел он, — прямо у вас под носом, под ульем...

Клэймора кивнула, её лицо было каменным. Она не испытывала удовольствия — только удовлетворение от выполненной работы. Она взяла цепной клинок с пола, включила его, и зубья начали вращаться с воем. Она поднесла его к его мошонке и медленно опустила, разрывая плоть и кости. Кровь брызнула на её лицо, он кричал, пока голос не оборвался, и его тело обмякло.

Она выключила клинок, вытерла лицо рукавом и вышла из ангара к Лексу. — Отчёт готов. Едем обратно.

Позже, в своих покоях, Клэймора сидела за столом, бутылка амасека в руке. Она пила медленно, глядя в зеркало. Её лицо было спокойным, она не думала о Воркане — он был просто ещё одной строкой в списке. Она встала, подошла к шкафу и достала старую книгу — редкость в этом мире. Читала она молча, её пальцы листали страницы, пока ночь не поглотила улей.

(Claymore2255)