Любовница aka Жена заставляет сосать у любовника

Любовница

Начало октября, числа первого десятка -- время, когда трудно понять что во дворе: или уже осень, или ещё лето. И в самом деле: вчера был заморозок, да такой крепенький -- трава в низине заиндевела, а сегодня...

Они оба опаздывали: он рисковал не попасть на традиционный семейный ужин, который его семейство устраивало по пятницам, она -- не успеть на новый спектакль столичного театра. А всему виной был утонувший в ливневом потоке старый деревянный мост через безымянный ручей, что пересекал дорогу из небольшого, в семи километрах от города, дачного посёлка.

Досадуя на стихию, Александр возвращался назад. Ехал на малой скорости, боясь столкновения со встречной, но встречных, за малым исключением, не было вовсе, словно все были заранее предупреждены, что злополучный мост рухнет при первом же хорошем дождичке. А нынешний "дождичек" и впрямь был черезчур уж хорош! Как ни суетились, как ни елозили по лобовому стеклу "дворники", они не могли справиться с лавиной воды из поднебесья.

По прикидкам, через пару сотен метров должен быть поворот. Принял вправо и... резко ударил по тормозам! Чёрт, не мерещится ли ему: в двух метрах от бампера "Ниссана" стояла молодая женщина, одетая в серый свитер и джинсы; светлые волосы тяжёлыми мокрыми прядями возлежали на её худых плечиках и на совсем невыдающейся грудке. Если бы не изящная головка, огромные глаза и тонко очерченные, чуть припухлые губы незнакомки, он точно принял бы её за привидение. Но она была реальна, что подвигло хозяина "японки"

выскочить и заорать: "Эй, ты, жить надоело, да? Ты чего тут делаешь -- от мамки сбежала? Тебе дома надо сидеть, телевизор смотреть в такую непогодь... Ты кто? Зовут тебя как?" Девушка продолжала стоять словно изваяние. Наконец разлепила губы и произнесла:

-- Джулия... Джулией меня зовут...

-- Джульетта, значит! -- всё ещё злился он. -- И где же твой Ромео: бросил, предал?..

-- Никто меня не предавал и не бросал... И пожалуйста, не кричите; вы только что чуть не убили меня своим тарантасом, -- всхлипнула девушка.

-- А ты штучка с юмором; обозвать мой новенький "Ниссан" тарантасом...

Джулия огрызнулась:

-- Во-первых, никакая я не штучка, а во-вторых, почему вы со мной на "ты" и, наконец, почему не представились -- я ведь назвалась вам...

-- А ты и вправду весёленькая. Ладно, буду на "Вы".

Хозяин "японки" взял холодную руку несчастной в свою и совсем беззлобно молвил:

-- Ладно, довольно трёпа -- бегом в машину!

Взял девушку за талию...    

-- Не лапайте меня! -- воспротивилась было та.

-- Да будет вам!   -- буркнул Александр и почти насильно втиснул бедолагу в тёплый салон.

Струи воды стекали с обвисшего и ставшего схожим с мешковиной свитера девушки на пол и на незачехлённые сиденья авто.

-- Я вам тут наверное наслежу?..

-- Наверняка наследите. -- И добавил: -- А вы попробуйте снять и отжать то, что на вас... Смелее -- я отвернусь.

После недолгих колебаний она принялась стаскивать с себя свои одеяния.

-- Вы не смотрите?

-- Подсматриваю... Больно нужны вы мне, -- был ей ответ

Когда она сделала свою работу, Александр спросил:

-- Ну, и что теперь?

-- Может как-нибудь в объезд? -- робко предложила Джулия. -- Мне непременно нужно быть в городе...

-- В объезд? Вы представляете, во что превратились теперь просёлочные дороги; или вас устроит перспектива заночевать где-нибудь посреди поля? Нет уж, мы поедем ко мне!

-- К вам?! Это куда?

-- Ко мне значит: ко мне -- назад, на мою дачу; здесь недалеко...

-- Нет-нет! -- запротестовала пассажирка, -- уж лучше я...

-- Что: простоите под ливнем до утра в ожидании какой ни есть оказии? -- в тон ей произнёс Александр. -- У вас нет выбора, милая; а к утру, Бог даст, что-нибудь придумаем

-- Но ведь меня ждут! -- чуть не плача пролепетала Джулия.

-- Меня тоже... Всех нас кто-нибудь ждёт... Меня, например, ждёт родительское собрание, правда, не сегодня, а завтра... Так что смиритесь.

-- Мне необходимо позвонить... одолжите ваш телефон -- мой не берёт...

-- Я тоже пытался звонить... минут пять тому, но тут такая дыра... Словом, связь здесь не работает...

-- Что же делать?

-- Ничего не надо делать, просто согласитесь с моим вариантом... Впрочем, я чувствую -- вы уже согласны. Только пожалуйста не раскисайте... во всех смыслах.

*   *   *

Ливень продолжал буйствовать. Автотрасса превратилась в настоящую реку -- по ней перекатывались водяные валы; только пенных гребешков и не доставало для полного сходства.

Минут через десять они подъехали к довольно невзрачному, одиноко стоящему строению, скупо освещённому с улицы тусклой электролампочкой -- даче Александра.

-- А вот и наш шалашик, -- молвил он. -- В нём нас ждут чаепитие и генеральная просушка. Прошу!

В крохотных комнатушках "шалашика" царил грандиозный беспорядок: на полу миниатюрной прихожей валялись какие-то железки, на стене висели боксёрские перчатки, в углу -- широкие охотничьи лыжи. В другой, более просторной комнатке стоял самодельный светлого дерева стол с тремя табуретами, просторный диван у стены, цветистый коврик над ним; на противоположной -- репродукция картины на библейский сюжет и цветы... Много цветов! Цветочные горшки теснились на подоконнике, висели на гвоздях, вбитых в обшитую "вагонкой" стену, стояли в углу на витиеватой, но неряшливо сработанной подставке.

-- Ух ты! Да у вас тут как в оранжерее! -- изумилась Джулия. -- Ни у кого не видела столько цветов!

-- Моя слабость, -- с лаской в голосе отозвался хозяин дачи.

-- Да-а, -- протянула гостья, -- а давно ли притрагивалась к этому великолепию женская рука? Уж простите за любопытство!

-- Ничего, любопытствуйте... Вообще, дача -- моя вотчина... А жена у меня человек занятой... слишком занятой, словом -- недосуг ей.

-- Кто же она -- директор завода, ресторана?

-- Круче: она у меня прокурор!

-- Ого! А вы, конечно, адвокат или даже судья: я угадала?

-- Не угадали.

-- Стоп-стоп! -- подпрыгнула Джулия. -- Вы писатель! Ваши: шевелюра, бородка, усы... Блин, вы точно писатель!

Александр улыбнулся:

-- Ну, если честно, писатель из меня никакой, хотя с печатью связан давно и, смею думать, прочно: я журналист, точнее -- редактор нашей городской газеты -- брехушки: кажется, так зовут её в народе... А вы, ежели мне не изменяет моя интуиция, студентка.

Гостья смущённо зарделась:

-- Вы мне льстите, Александр; неуж-то я так молодо выгляжу?

-- Значит, аспирантка...

-- Не надо гадать -- пусть для вас это останется тайной и... О, как я продрогла! Кстати, вы грозились напоить меня чаем -- где же он?

Александр спохватился:

-- Простите, сейчас я поставлю чайник, а вы... а вас я провожу в душевую; надеюсь в титане ещё сохранилось немного горячей воды... Ещё там есть халат и полотенце; халат, правда, не Бог весть какой, но запахнуться в него вы ещё сможете... ежели не побрезгуете.

Душевая кабина располагалась за неприметной дверью в каком-то чуланчике. В этой коморке остро пахло сосной, травами и ещё чем-то таинственным -- так пахнет на лугах во время сенокоса.

Из душевой гостья вышла в просторном, наполовину выцветшем махровом халате с широкими, едва различимыми продольными синими и красными полосами.

После душа девушка стала ещё прекрасней. Пожала плечиками: "Жаль, косметички с собой нет; даже реснички подвести нечем!"

Пола халата, зацепившись за дверной косяк, почти до бедра приоткрыло её ногу... Джулия смутилась, а Александр, сделав вид, что ничего не заметил, улыбнулся и молвил:

-- Мне кажется, косметике не место на вашей мордашке; она только испортит её...

-- Правда?

-- Я похож на лгуна?

Джулия встряхнула рассыпанными по плечам волосами, задрала подбородок и ловко перешла на "ты":

-- Нет, на лгуна ты не похож, ты больше схож с... -- подбирая слово, она хитро сощурилась, -- ты схож со здоровенным жеребцом.

-- Ух, ты! Так ли уж?

-- Я разбираюсь в мужчинах...

-- Правда?! Вот не подумал бы.

И тут её взгляд остановился на пузатенькой зелёного стекла бутылке в нише навесного шкафчика в "красном" углу. Бровки Джулии в удивлении прыгнули вверх... Он предупредил её вопрос:

-- Коньяк... обыкновенный коньяк. Даже не армянский, болгарский, кажется. О трёх звёздах... Не пугайтесь -- я не запивашка, но, признаться, и не святоша: думаю, вы заметили, что фимиамом у меня не пахнет, серой, кстати, тоже...

*   *   *

... Они сидели за кленовым, ничем не покрытым, крепко сработанным деревенским мастером столом, пили чай с шоколадками. По прошествии нескольких минут в компанию к солидным фарфоровым пиалам "напросилась" и зелёная, "даже не с армянским" бутылка и две  хрустальные рюмашечки... Джулия вызывающе глядела на редактора, и как бы нечаянно трогала пальчиками своей ножки его штанину, ожидая ответной реакции. Но лицо хозяина дачи было заковано непроницаемой маской равнодушия -- фальшивого равнодушия; и Джулия чувствовала это. Ей

совсем нетрудно было вообразить, что скрывалось под ней. От неё не утаилось и то, как крепко стиснутые зубы её благодетеля бугрили крутыми желваками его скулы, какое пламя бушевало в его глазах... Чертовка раскинула руки в стороны, сладко потянулась и халат милостиво распахнул створки...

-- Ой! Прости, я забыла, что на мне ничего нет! Ах, как хочется спать! У меня подкашиваются ноги... Кажется, я нализалась... Мне не следовало пить коньяк.

Александр взял её под локотки:

-- Тебе помочь?

-- Да, помоги мне...

-- Значит: бай-бай? Идём, детка, идём, милая... В постельку идём!

Голова Джулии коснулась его плеча:

-- Отнеси меня! Ты ведь такой сильный... Позволь тебя обнять... -- и прижалась к нему всем телом.

Редактору показалось, что от зтой сумасбродки пахнет хвоей и лесной земляникой. Он опустил её на диван, попытался отстранится, но она ещё плотнее втиснулась в его торс... Прошептала:

-- Ляг со мной... Ну же!

-- Джулия, не надо этого делать!

-- Почему не надо? Почему, скажи!

-- Мы так мало знаем друг друга, и потом...

-- Ох, уж эти идиотские опасения... Ты зачем приволок меня сюда -- не за этим ли?

Редактор явно не ожидал такого поворота событий.

-- По-твоему мне следовало оставить тебя наедине с ливнем? Может мне отвезти тебя назад?..

-- Что-о? Назад?! Нет-нет, назад хода нет...   -- она покачала указательным пальчиком. -- Ни шагу назад!

-- Всё. Спи! -- приказал редактор.

Ему показалось, будто из глаз лежащей на его диване сумасбродки в него полыхнула молния...

-- Дурачок! Бука-бяка!.. Видеть тебя не желаю!

-- Правильно делаешь, -- спокойным тоном произнёс хозяин дачи. -- Спокойной ночи!

Она не ответила, обернулась лицом к стене.

*   *   *

... Все же Джулия добилась того, чего так яростно желала. И теперь, насытившаяся и безвольная, возложив круглое горячее колено на живот Александра,   нежилась на его волосатой груди. Он уже засыпал, когда услыхал её шёпот: "Тебя женщины любят?"

-- У меня нет любовниц, -- коротко ответил он.

-- А хочешь, ею стану я? Я буду хорошей любовницей... Тебе даже завидовать станут... Ну, так как: хочешь?.. Отвечай же!

Маленькая ручка бесовки змейкой скользнула вниз по животу хозяина дачи...

-- Я устал, Джулия. -- Он впервые назвал её по имени.

-- Правда? Бедненький! Ну, отдохни-отдохни... Слушай, а давай поговорим!

-- О чём?

-- Ну не знаю... просто так -- о том, о сём... О том, например, что свело нас под этим ливнем, и верно ли то, что влеченье есть род недуга, и правда ли, что...

-- Хочешь пофилософствовать?

-- Почему бы  нет? До утра ещё уйма времени... Правда, оно так быстротечно, а земной путь человека так ничтожно краток, да и тот весь в скорбях да лишениях... Зачем Он нас такими создал? Меня охватывает жуть, когда я думаю об этом... Я вовсе не циник и не безбожница, однако я с Ним поспорила бы...

Он громко расхохотался:

-- Ого в какую высь нас занесло!!

-- Боишься высоты? Что ж, давай приземлимся... Кстати, твою дачу не обворовывали? Сейчас это так модно...

-- Не обворовывали -- Бог миловал. Да у меня и взять-то нечего...

-- Ну как же: а картошечка, морковочка, лучок... Что там ещё вырастил ты? Огурчики-помидорчики...

Он промолчал. Усмехнулся только. Джулия не унималась:

-- А скажи, что ты сделаешь с вором, доведись тебе поймать его -- убьёшь?

Склонившись над редактором, она пристально, в течение полуминуты изучала его лицо... Наконец молвила:

-- Не-а, не убьёшь -- у тебя глаза добрые!.. А я бы грохнула без раздумий: не бери чужого, гад! Только так с ними и надо...

Редактор вновь рассмеялся:

-- А ты крута!

-- А то!

Пальчики Джулии "паучком" пробежали по редакторской волосатой груди... Он вяло попытался остановить её: "Не надо, Джулия, не надо..." Но только попытался.

*   *   *

... За стенами дачи продолжало гудеть и громыхать; в ночь ливень лишь усилился. Частые сполохи молний озаряли немудрёный дачный интерьер "шалаша". Джулия, уставившись в мигающее мертвенно-бледной синевой окно, молчала. Где-то яростно ревела вода...

Но вот стало стихать. В рваных прогалах туч робким птенцом проклёвывался ранний майский рассвет. Шёл третий час ночи.

Редактор довольно грубо пресек очередную попытку ненасытной любовницы в который уже раз им овладеть:

-- Всё! Спать! Довольно безумств!

-- Нет! -- категорично заявила Джулия, -- спать сегодня мы не будем, хотя бы по той причине, что я ещё не всё исследовала у тебя... Заметь, я не сказала "на тебе", в этом я, кажется, неплохо преуспела -- не так ли? Редактор только вздохнул в ответ, лёг навзничь и заложил руки за голову. Джулия встала, накинула халат и подошла к груде книг, сваленных сразу за душевой перегородкой; сморщила носик:

-- Фи, какой бардак! Слушай, а почему ты хранишь книги не в домашней библиотеке, а здесь, в этой дыре? Что, из моды вышли?

-- Да вот, затеяли ремонт и свезли сюда; думали, на время, а вышло... сама видишь. Третий год тут пылятся -- всё недосуг заняться ими...

-- О, семейный альбом! -- воскликнула гостья. -- Такой раритет... Тяжеленный, ого! Полистать можно?

-- Да пожалуйста, -- улыбнулся редактор, -- листай на здоровье; мой принцип : от моих гостей никаких тайн!

-- Любопытно, очень любопытно! -- щебетала та, разглядывая фотографические карточки. -- А  кто этот усатенький в военной форме? -- Она слегка коснулась ноготком мизинца пожелтевшей, с оторванным уголком фотографии

Поняв, что поспать ему сегодня действительно больше не придётся, Александр встал и, прикрыв ладонью зевок, ответил:

-- Мой дедушка... Будёновец. Отчаянным рубакой слыл; белых рубил: Вжик! Вжик! Видишь -- орден на его груди. Герой, правда?

-- Угу! -- Ворковала Джулия. -- А это кто? Тссс! Не говори, я попробую угадать.

-- Пробуй.

-- Это... Это твои папа и мама. Угадала?

-- Да, это мои родители: папа и мама. Неплохо, однако; ты, случаем, не физиогномистка?

-- Нет-нет, совсем нет, -- замахала ручкой гостья. -- А этот бузотёр в адидасовской футболке... Хм, как он надменен и суров... Небось  годков семь всего-то?

-- Пять. А бузотёр сей есть ни кто иной, как ваш покорный слуга...

-- Да-а?! Вот уж не подумала бы...

-- Угу, он и есть я.

-- Смешно и забавно: "он и есть я". Хи-хи!

Она просмотрела свадебные фотографии, снимки с Адриатического побережья, где Александр, тогда ещё рядовой литсотрудник городской "брехушки" целых две недели отдыхал со своей юной женой... И вдруг в самом конце фолианта она увидела фотоснимок, который уж никак не предполагала здесь увидеть: с фото на неё взглянул улыбчивый голубоглазый блондин с великолепной фигурой, в плавках и оранжевосиним полотенцем на мощной шее... Её точно током ударило:"Степан!"  Она не заметила даже, что в альбом заглядывает и сам его владелец. Она вздрогнула, когда он произнёс:

-- Нравится? Мой сын Степан... В одиннадцатом, выпускном. Спортсмен, красавец... Девчонки за ним табуном. Но я его предупредил, строго предупредил: "До тех пор, пока не окончишь школу, никаких подружек, никаких юбок!"

-- И он конечно же пообещал... пообещал исполнить твоё повеление? . .

-- Разумеется; он у нас послушный мальчик

-- Значит, повода усомниться в его послушании у тебя нету?..

-- Нету?! Разве я сказал "нету"? Кстати, сегодняшней ночью ты произнесла его имя...

Джулия отшатнулась:

-- Я произнесла имя вашего сына?! С чего бы это?

-- Сам хотел бы знать. Впрочем, возможно я и ослышался; ведь была такая буря за окном: всё выло, стонало, скрипело... Мало ли чего могло пригрезится; в буре иногда и не такое слышится... -- Он поднял взор к потолку, зажмурился, зашевелил губами, застонал и вдруг резко обернувшись, схватил гостью за плечи, притянул к себе...

-- У тебя с ним что-то было? И вообще, ты ему кто? Отвечай! Правду говори!

Гримаса боли исказила её прелестное личико, по щекам бедолаги текли слёзы, она молчала и только изредка вздрагивала...

-- Я его классная руководительница, -- выдавила несчастная.

-- Когда это у вас началось: год назад, полгода?.. Говори же!

-- Недавно, совсем недавно... месяц тому... я с первого апреля руковожу классом... Ай! Пустите! Вы сломаете мне ключицу!..

Редактор заметался по комнатушке...

-- Чёрт! Чёрт! Папа и сынуля -- любовники одной красотки... Слепец! Как же я не смог разгадать причины произошедшей с ним перемены?

Он прошёл на кухоньку, включил электрочайник...

*   *   *

Солнышко уже встало; тяжелое и натужнобагровое, обессиленное, оно едва трепыхалось в искромсанных бурею ветвях ольховых зарослей. Ветер всё ещё похлопывал дверцей распахнутой калитки, но уже не так рьяно, как час тому назад. Было свежо и сыро.

Серебристый "Ниссан", лавируя меж заполненных ливневыми водами выбоин, под весёленькую музычку "Авторадио", вёз двоих: редактора солидной газеты и скромную училку местного лицея. Ехали молча. Нарушил молчание редактор, перед самым городом нарушил:

-- Я сразу догадался, что ты со Степаном в близких отношениях. Хочешь знать как? Так вот, вчера, когда ты отжимала кофточку, из неё выпала вот эта безделица с моими инициалами ( он показал опалового цвета минизажигалку)  Степан хоть и не курит, но иногда берёт её -- перед друзьями  похвастать. Я подумал, мальчик её обронил, а ты подобрала и прикарманила, а выходит вон что...

Джулию так и подмывало сказать "Отдай! Пожалуйста отдай!" Смолчала.

-- Ну и что мне с вами делать? -- грустно улыбнулся Александр.

-- Это с кем: "с вами"?

-- С тобою и моим балбесом.

Она словно воды в рот набрала.

Въехали в городскую окраину. Через пару минут редактор сказал:

-- Мне вот сюда, направо.

-- Мне тоже... -- разлепила губы Джулия.

-- Выходит, мы соседи?!

-- Выходит что так.

Помолчали. После недолгой паузы Александр спросил:

-- Тебе хорошо со Степаном?

И услыхав в ответ: "Да, мне с ним хорошо!", чуть не брякнул: "А со мною?" Возможно он и сказал бы, но тут, словно чёртик из табакерки, на дорогу выскочил длинный худой человек в форменной фуражке дэпээсника и чёрно-белой палкой отчаянно принялся делать какие-то немыслимые пассы... "Наберут сопляков... -- буркнул редактор и нажал на тормоз. -- Как же ты не вовремя, господин дорожный инспектор!"

-- Я, пожалуй, выйду, -- молвила пассажирка.-- Мне недалеко отсюда... совсем недалеко.

И она покинула салон авто.

А к нарушителю ПДД вальяжной походкой подплывал вышедший из кустов напарник худого полисмена -- толстый, багроволицый капитан.

Джулия уходила. Каблучки девушки дробно застучали по серому асфальту тротуара. Вот их стук смолк. Вот и сама девушка затерялась в жасминовой кипени... Ну, вот и всё, вот и конец представления, ночное приключение подвинулось во вчера, сегодня же... Фийю! сегодня же родительское собрание у их младшенького...

Нарушитель стоял и терпеливо ждал. Багрововолицый неспешно, враскачку подплыл-таки и лениво, почти с отвращением процедил: "Капитан Хлупин. Ваши права!" Редактор сунул руку во внутренний карман куртки; под пальцы попался некий угловатый предмет... То была зажигалка... "Идиот! почему не вернул, ну почему!" Он вынул её, щёлкнул... Появился слабый колеблющийся огонёк... Усмехнулся: "Поневоле придётся сходить на родительское собрание, хотя бы ради того, чтобы вернуть дурочке оброненную ею цацку"... Редактор вздохнул и  протянул капитану Хлупину "права".