Клэймора: Палач наслаждения (День первый). Из сборника Первый раз в жопу больно

Рассказ содержит экстремальную графичность и особую жестокость, включая пытки гениталий и убийства. Просьба избегать прочтение особо впечатлительных или тех, кого подобное не возбуждает, вас предупредили, всем остальным добро пожаловать к прочтению и обсуждению.

Вступление:

Вселенная Warhammer 40, 000 — это бесконечная мясорубка, где человечество цепляется за выживание среди галактических ужасов. На планете-улье Некромунда, в глубинах подулья, где свет Императора едва проникает сквозь смог и ржавчину, Клэймора возвышалась как фигура ужаса и возмездия. Высокая, атлетичная, с длинными белокурыми волосами, что струились по её плечам, словно знамя смерти, она девушкой, чья красота контрастировала с её садистской натурой. Её броня — облегающий комплект из черного керамита с шипами — подчеркивала её фигуру, а в руках она сжимала цепной клинок, который называла "Поцелуй боли". Но её истинное оружие было не в стали, а в её извращённой страсти к мучениям.

Клэймора служила в местной карательной службе — подразделении, созданном для наказания самых гнусных преступников: убийц, насильников, еретиков. Её работа заключалась в кастрации — ритуале, который она превратила в искусство боли. Каждый день к ней приводили мужчин, чьи преступления были столь отвратительны, что даже суровые законы Империума требовали их унижения перед смертью. И Клэймора наслаждалась каждой секундой.

Каждый день Клэймора делала свою работу — в камерах, на улицах, в домах. Её жертвы были разными: от мускулистых громил до утончённых аристократов, от безумных еретиков до сломленных философов. Но её методы оставались неизменными — изощрённые, мучительные, пропитанные её садистским удовольствием. Она была ангелом возмездия в мире, где милосердие давно умерло, и её имя стало легендой, шепотом ужаса в тёмных уголках Некромунды.

Император, возможно, и не одобрял её методов, но в этом аду она являлась необходимостью. Клэймора знала это. И наслаждалась этим.

День первый:

Утро началось с доставки первого "клиента" в ее темный подвал — громилы по имени Гаррок, участника одной из банд Некромунды. Этот двухметровый зверь, покрытый шрамами и татуировками, убил десятки невинных в пьяной резне. Его приволокли к ней в цепях в ее личную мастерскую. Мастерская была огромной, с каменными стенами и полом, покрытым пятнами крови. В центре стоял массивный стол, окружённый крюками, цепями и инструментами, которые палач собирала годами. Конвоиры по ее указанию крепко привязали его к стоящему рядом у стены металлическому колесу. Гаррок рычал, его мускулы напрягались под ржавыми кандалами, но Клэймора лишь улыбнулась, обнажая белоснежные зубы, дожидаясь когда они окажутся лишь наедине друг с другом.

— Ты будешь молить меня о смерти, — прошептала она, её голос был сладким, как яд.

Она начала с простого: прокрутила колесо и повернула его ногами кверху, оставив гениталии болтаться в воздухе. Гаррок грозно рычал, проклиная её, оскорбляя, обещая разорвать и жестоко трахнуть, но это только разжигало её. Она взяла тонкий серповидный нож и медленно провела им по коже его бедра, оставляя тонкую струйку крови. Затем, с дьявольской ухмылкой, она схватила его мошонку и сжала — сначала слегка, затем всё сильнее, пока его крики не превратились в хриплый, умоляющий о пощаде вой. Её длинные пальцы играли с плотью, то сдавливая, то отпуская, пока Гаррок не начал задыхаться от боли.

— Хочешь, чтобы я остановилась? — спросила она, наклоняясь ближе, её волосы касались его лица. — Умоляй.

— Прекрати... хватит... гррррхх — выдавил он, слёзы потекли из глаз еще недавно такого грозного человекоподобного зверя.

Она рассмеялась, но вместо милосердия, поднесла к его яйцам раскалённый прут. Запах палёной плоти заполнил все помещение, а Гаррок извивался, как рыба на крючке и дико орал во всю глотку. Клэймора, чувствуя прилив возбуждения, расстегнула часть своей брони и провела рукой по своей промежности, откровенно наслаждаясь его страданиями, а затем, поднеся своё тело ближе, прошептала:

— Отлижи, и я дарую тебе покой.

Гаррок, сломленный, подчинился, его разум помутился от боли и он был готов на все чтобы закончить свои муки. Его огромный язык оказался очень проворным и старательным и она все еще продолжая властно держать его мошонку, немного ослабила свою хватку. В момент её оргазма, когда она застонала от удовольствия, её рука сжала его огромное яйцо с такой силой, что оно лопнуло, как переспелый фрукт. Кровь хлынула на пол у ее ног, а Гаррок умер от шока с предсмертным воплем, который эхом отразился по всему подземелью, скрытого так глубоко от глаз и ушей простых обывателей. Клэймора вытерла руки о его одежды, выключила запись экзекуции преступника и ушла из помещения, оставив его так и висеть пока конвоиры не заберут тело для его последующей кремации.

— -----------------------------------------------------------------------------------------

Клэймора шагала по узкому коридору подземного каземата, её тяжёлые сапоги гулко стучали по каменному полу, покрытому пятнами ржавчины и старой крови. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным сыростью, запахом плесени и слабым эхом далёких криков. Стены, выложенные грубым камнем, сочились влагой, а редкие лампы, висящие на ржавых цепях, отбрасывали длинные тени, которые плясали вокруг неё, словно призраки её прошлых жертв. Она любила это место — его мрак, его безнадёжность, его способность усиливать страх тех, кто оказывался в её власти.

Дверь камеры скрипнула, когда она толкнула её плечом, и свет от лампы упал на её новую жертву. Мужчина сидел на низком стуле, его руки и ноги были закованы в цепи, прикреплённые к кольцам в полу. Его одежда — рваная куртка и грязные штаны — висела на нём, как лохмотья, а лицо было покрыто коркой грязи, из-под которой виднелись резкие черты и лихорадочный блеск глаз. Он поднял голову, встретив её взгляд с вызовом, но в глубине его зрачков уже дрожал страх.

Клэймора остановилась в нескольких шагах от него, её высокая фигура в чёрной броне с шипами казалась почти нечеловеческой в тусклом свете. Её длинные белокурые волосы струились по плечам, слегка касаясь острых краёв наплечников. Она не спешила — ей нравилось это предвкушение, момент, когда жертва ещё не знала, что её ждёт, но уже чувствовала холодный ветер смерти. Она медленно опустилась на корточки перед ним, её движения были грациозными, почти кошачьими, и начала снимать свои сапоги.

Сначала она расстегнула металлические пряжки на правом сапоге, звук щелчков эхом разнёсся по камере. Затем сняла его, обнажая свою изящную ногу — длинную, с гладкой кожей, слегка блестящей от пота, и тонкими пальцами, заканчивающимися острыми ногтями, покрытыми чёрным лаком. Она повторила процесс с левым сапогом, бросив оба в угол камеры с глухим стуком. Её босые ступни коснулись холодного камня, и она слегка пошевелила пальцами, наслаждаясь ощущением свободы.

— Назови своё имя, — сказала она, её голос был мягким, почти ласковым, но в нём звенела сталь. Она подняла правую ногу и медленно поднесла её к его паху, кончики пальцев слегка коснулись его гениталий через рваную ткань штанов. — Расскажи мне, что ты сделал.

Мужчина сглотнул, его кадык дёрнулся, а взгляд метнулся от её лица к её ноге. Он попытался отодвинуться, но цепи натянулись, звеня, и он замер. — Я... я не скажу ничего, — выдавил он, его голос дрожал, выдавая его страх, несмотря на попытку сохранить твёрдость.

Клэймора улыбнулась, её белоснежные зубы блеснули в полумраке. Она надавила чуть сильнее, чувствуя, как его плоть поддаётся под её пальцами. Её ступня начала массировать его мошонку, надавливая и отпуская, словно играя с мягкой игрушкой. Мужчина дёрнулся, его лицо исказилось, и он зашипел от боли, но всё ещё молчал. Её улыбка стала шире — ей нравилось, когда они сопротивлялись. Это делало процесс интереснее.

— Я могу сделать это быстро... или очень медленно, — сказала она, её голос стал ниже, почти гипнотическим. Она надавила сильнее и он издал очередной сдавленный стон. — Кто ты?

Он стиснул зубы, его щёки покраснели от напряжения, но когда она резко сместила вес на ногу и придавило одно из его яиц почти в смятку, он не выдержал. Его крик разорвал тишину камеры, отражаясь от стен, а тело сотряслось в цепях. — Меня зовут... зовут Сайлас! — выкрикнул он, слёзы потекли по его грязному лицу. — Я... я убивал... ради удовольствия... ел тела!

Клэймора замерла, её нога всё ещё давила на его израненную плоть. Она наклонила голову, её волосы упали на лицо, и она вдохнула запах его страха — металлический, смешанный с потом и кровью. — Хороший мальчик, а говорил не будешь ничего рассказывать... — пропела она, её голос стал слаще, почти материнским. Она убрала правую ногу и поднесла левую, поставив её снова на его яйца. Её пальцы начали медленно вращать ступню, словно она раздавливала виноград на винодельне. Сайлас выл, его крики становились всё более хриплыми.

— Скольких ты убил? — спросила она, её голос дрожал от предвкушения. Она расстегнула нижнюю часть брони, обнажаясь перед ним и начала медленно ласкать себя, её рука двигалась в ритме его стонов. Она посмотрела ему в глаза, её зрачки расширились от удовольствия. — Видишь, как мне нравится твоя честность? Не стесняйся, рассказывай.

Сайлас задыхался, его грудь вздымалась, а лицо исказилось от боли и ужаса. — Десятки... может, сотни... — прохрипел он, его голос срывался на высокие ноты. — Я... я нападал на них... похищал... сжигал живьем... насиловал... сдирал кожу... я... я смеялся, когда они молили о пощаде... это было... удовольствие...

Клэймора застонала, её рука ускорила движения, а нога надавила сильнее, растягивая кожу его мошонки до предела. Она чувствовала, как его плоть лопается под её ступнёй, как кровь уже брызжет на её пальцы, и это наполняло её жарким, почти животным удовольствием. — О, Сайлас, ты был плохим, очень плохим, — сказала она, её голос дрожал от экстаза. — Ты убивал ради собственного удовольствия, да? А как тебе теперь умирать ради моего удовольствия?

Она подняла на стул и вторую ногу и поставила рядом с первой, теперь обе её ступни топтались по его паху, раздавливая остатки его гениталий. Кровь хлынула на пол, смешиваясь с грязью, а Сайлас кричал, его тело извивалось, цепи звенели, как колокола смерти. Она двигала ногами в ритме, словно танцуя, её пальцы сжимали и разжимали плоть, пока она не превратилась в кровавое месиво. Её дыхание участилось, она стонала громче, не скрывая своего наслаждения.

— Умри для меня, Сайлас, — прошептала она, её оргазм накрыл её в тот момент, когда она с силой прыгала обеими ногами, раздавливая всё, что осталось. Его последний вопль оборвался, тело обмякло в цепях, а кровь растеклась лужей под стулом. Клэймора стояла над ним, её грудь вздымалась, а ноги блестели от крови. Она вытерла их о его рваную куртку, оставляя красные разводы, затем надела сапоги, её движения были спокойными, почти ленивыми. Она бросила последний взгляд на его тело и вышла, оставив за собой тишину и запах смерти.

(Claymore2255)