Выбор за тобой

Часть 1

Он знакомится с ней в её пятнадцать лет. Но на тот момент даже не думает, что всё дело может быть в какой-то девчонке. Хотя непритязательный двухэтажный дом, обшитый панелями, сразу же должен был вызвать подозрения, что здесь всё иначе, чем обычно. Что закоренелые хакеры и прочие преступники разных мастей не живут в таких местах, при одном взгляде на которые становится тепло и уютно внутри. Что, возможно, спецназ и вовсе лишний, и им просто откроют. Но об этом Джулиан будет размышлять уже после, а пока он, как обычно, предусмотрительно держится на расстоянии на случай отказа в сотрудничестве тех, кто внутри, позволяя спецназу делать их работу. Постучать, прокричать цель визита, выбить дверь. Он удивляется, когда та приходит в движение, и по ту сторона порога взгляд выхватывает обычную женщину в фартуке поверх платья и с полотенцем в руках. Точно не похожа на хакера. Скорее на домохозяйку. При помощи жеста Джулиан отдаёт приказ опустить автоматы и подходит к ней, показывая ордер на обыск. Она напрягается, пытаясь скрыть тревогу, что охватила лицо страхом и добралась в том числе и до глаз, но с Джулианом это бесполезно. Он считывает людей и их эмоции, но при этом ему представляется странным, что женщина будто бы всё понимает. Пока она не говорит нечто, что в какой-то степени выбивает почву у него из-под ног. У него, присутствовавшего при многих задержаниях, связанных с кражей денег с кредитных карт, лично догонявшего тех, кто пытался сбежать, и давно осознавшего, что это лишь миф, что киберпреступники сидят днями и ночами за ноутбуками до покрасневших из-за недосыпа глаз. Ладно, может быть, некоторые и сидят и не способны скрыться на своих двоих, но есть и такие, кто находятся в очень даже неплохой физической форме.

– Это моя дочь. Серенити. Она наверху. Ей... пятнадцать.

Пятнадцать... Всего пятнадцать. По сравнению с ним совсем ещё девочка, хоть и подросткового возраста. Хотя подключиться к серверу одного из подразделений Министерства обороны, из-за чего здесь и находится Джулиан, в её-то годы это однозначно сильно. А ведь они занимаются анализом внешних угроз национальной безопасности. Но если систему способна подточить изнутри столь юная особа, то вот он, несомненный повод призадуматься над дополнительными способами борьбы с уязвимостями. Джулиану хочется уйти, сказать, что это ошибка, но он не смеет. Как бы то ни было, такова суть служения на благо государства. Это не просто работа, а долг. Его нельзя не исполнить без последствий для самого себя. Джулиан весь подбирается и с максимально возможной сейчас уверенностью отчеканивает приказ почти не дрогнувшим голосом:

– Поднимитесь к ней, миссис...

– Вирджиния Дуглас.

– Поднимитесь к ней, миссис Дуглас, и пусть больше ничего не трогает. Если она за компьютером, то закрывать программы бессмысленно. Мы всё равно узнаем, куда она заходила и что делала в последнее время. И если считаете нужным кому-то позвонить, то у вас есть данное право. При отсутствии же возможности нанять адвоката он будет предоставлен вам бесплатно. Вы поняли всё, что я вам сказал?

– Да.

Единственное, на что женщина способна, это на слабый кивок. Она не до конца уверена, что натворила её Серенити, которая с детства была повёрнутой на информационных технологиях. Но из-за невинных компьютерных игр на их крыльце не возник бы спецназ во главе с этим довольно взрослым и импозантным мужчиной.

Миссис Дуглас всегда думала, что это лишь киношное преувеличение, когда в правоохранительных органах числятся исключительно красавчики. Но тот, кто к ним пришёл, совсем не урод. А даже если бы и был таковым, женщина слишком встревожена, чтобы проклинать его хотя бы мысленно. Он точно заберёт её дочь, и неизвестно, что будет дальше, но противостояние не имеет смысла. Его голос, властный и командирский, ясно дал понять, что лучше поступить, как было сказано.

Джулиан какое-то время просто наблюдает за тем, как женщина поднимается по лестнице. Но ещё до того, как женский силуэт мог бы исчезнуть из виду, входит в дом и тоже движется в сторону ступенек, хотя на площадке второго этажа даёт время матери и дочери. У Джулиана пока нет своих детей, но есть сестра и родители, да и он сам не сразу родился взрослым. Ему понятно, что для самых близких благополучие ребёнка стоит на первом месте, даже если ребёнок разочаровывает и совершает ошибки. И любая вероятная злость тоже лишь составляющая желания уберечь сына или дочь от несчастий. Джулиан входит в комнату, когда решает, что уже достаточно ждать, прежде подзывая своего напарника. Девчонка не находится в стороне от своего рабочего стола, из-за чего её мать, вероятно, и заламывает свои руки, по-прежнему не способная взять свои эмоции хотя бы под шаткий контроль. Более того, девчонка смотрит смело и дерзко ярко подведёнными карими глазами, тарабанит пальцами рядом с клавиатурой открытого ноутбука и не менее очевидно поправляет густые длинные волосы цвета молочного шоколада. Так, как будто ей известно, что Джулиан и все остальные, в том числе и судебная система, просто зря тратят время и на деле не смогут запереть её за решёткой. Джулиана охватывает ярость, что его требования оказались словно пропущенными мимо ушей. Вот что бывает, если родители позволяют своим детям распускаться. Он представляется, как и положено, зачитывает, в чём подозревается девчонка, и юридические права любого гражданина страны, но не может не слышать, что говорит сквозь зубы. Они аж издают неприятный скрежет, от которого его самого передёргивает.

– Встань и отойди к стене.

Зло сощурив глаза и становясь раздражённым, Джулиан указывает в сторону, и в отличие от того, как мать пытается дёрнуть девчонку за запястье, на неё производит впечатление лишь повелительный тон мужчины в сочетании с тем, каким сердитым он выглядит. Его ярость сексуальна, а взгляд зелёных глаз испепеляюще-убийственный. Серенити никогда не видела столь привлекательных мужчин с настолько чёткими, выразительными чертами лица, великолепия которых не портит даже гнев. И ещё эти отросшие волосы, беспрестанно спадающие на лоб... Строго говоря, в её жизнь есть лишь один мужчина. Это родной отец. Одноклассники пока не относятся к их числу и ни разу не вызывали в ней подобных эмоций. Ради понижения градуса напряжённости Серенити бы сказала копу расслабиться, ведь речь здесь только о её проблемах. Но, свирепый и выглядящий серьёзно, он вряд ли проникнется. Быстро же её вычислили и нашли. Она ждала этого, пожалуй, где-то глубоко в душе, пусть и не так скоро. Хотя он, надевая бронежилет, наверняка представлял, как его команда выбивает дверь с дальнейшим скручиванием какого-нибудь парня и применением наручников. В художественной культуре это происходит сплошь и рядом. В основном с представителями мужского пола, дающими дёру от служителей закона. Но вот она совсем не парень. Интересно, жаль ли её со стороны? Впрочем, вряд ли. В их глазах, вероятно, все равны. Вне зависимости от пола, возраста и прочей фигни. А остальное отдаётся на откуп суду. Вместе со своим напарником Джулиан изымает один настольный компьютер, два ноутбука, не обращая внимания, что девчонка не пользуется родительской техникой, если верить словам матери, и планшет. В процессе обследования ящиков в комоде и шкафа внизу становится громко, и агент выходит в коридор, чтобы установить причину шума.

– Это мой дом, и вы не имеете права удерживать меня.

У входной двери, но на улице мужчина в гражданской одежде. Обеспокоенный и негодующий, что кто-то посмел встать у него на пути. Ему всё равно на вооружённого человека. Лайонел Дуглас просто хочет прорваться наверх и устроить взбучку дочери, несмотря на знание того, что это ничего не изменит. По телефону жена изъяснялась путано и дрожащим голосом, но он понял главное. После всех экспериментов в качестве развлечения дурочка всё-таки влезла туда, куда точно не следовало, ожидаемо умолчав об этом. А ведь он сам коп. Конечно, по сравнению с агентами это означает быть лишь мелкой сошкой, и в любом случае невозможно контролировать каждый шаг даже собственного ребёнка. Но всё равно противно от того, что так и не удалось взять родную дочь в ежовые рукавицы. Противно и стыдно перед самим собой. Позор. Да ещё и соседи, несомненно, начнут обсуждать всё, что видят сейчас, и распространять слухи. За его спиной уже столпилось немало зевак. Лайонел ощущает их пронизывающие взгляды даже без необходимости оборачиваться. Профессиональное чутьё, вот и всё.

– Пропусти его, Йорк, – вмешивается Джулиан.

Тот, кто в его понимании, скорее всего, отец, быстро преодолевает лестницу по две-три ступени за раз. Он проходит в комнату столь же стремительными шагами и бросается к дочери, произнося первые гневные слова о том, что она глупая девчонка. Но Джулиан уже тоже здесь. Замечает, как она отводит взгляд к полу, как её начинает потряхивать, и как она сжимается, словно её вот-вот ударят. В принципе с обыском уже закончено. Девчонку можно забирать. Прямо сейчас.

– Сэр, отойдите, пожалуйста, от неё. Вы или ваша жена можете проехать с нами, чтобы присутствовать на допросе.

– Я поеду, – не допускающим возражений тоном говорит мужчина.

Джулиан лишь кивает прежде, чем тянется к девчонке. Она вся словно застывшая статуя. И ему становится очевидна собственная неспособность вести себя, как обычно. Потому что всё это не рядовая ситуация, когда он без раздумий доставал наручники и защёлкивал их на запястьях подозреваемых, особенно если те изначально пытались скрыться. Это... девочка. Лицо сердечком. Глаза, словно взирающие в душу. И наверняка нежная кожа. На его взгляд, она слишком бледная. Как там звали принцессу, о которой можно было бы сказать то же самое? Джулиан не в силах вспомнить. Мысли просто невозможно собрать в кучу.

– Тогда следуйте за мной. И без глупостей.

На улице они все рассаживаются по машинам. Джулиан видит и любопытных соседей, и не находящую себе места мать, но отвлекает себя тем, что проверяет наличие пистолета в кобуре. Хотя, если что, он бы незамедлительно ощутил лёгкость вместо веса оружия.

– Итак, Серенити, не могла бы ты рассказать мне, как сделала это? Как тебе удалось подключиться к серверу?

Они сидят в комнате для допросов. Камера включена и ведёт непрерывную запись, о чём свидетельствует беспрестанно мигающий красный огонёк. Джулиан разбирается в физике, но не в хакерстве. Ему хочется узнать всю историю с самого начала. Ведь не может же быть так, что девчонка, едва окунувшись, сразу же обеспечила себе столь богатый улов. Она сидит напротив него между отцом и государственным защитником. И заговаривает, лишь услышав разрешение адвоката.

– Я изучала язык Си примерно с десятилетнего возраста. Читая необходимые книги и информацию из интернета.

– Она постоянно зависала за компом, и ей удавалось отыскивать способы обойти родительские ограничения, которые мы устанавливали, – вставляет тихим, побеждённым голосом отец. Девчонка даже не пытается прикоснуться к родителю, чтобы его утешить. Эгоистка, которая любит лишь себя, не задумываясь, какое несчастье принесла родным? Или просто далека от осознания масштабов своих проблем? – Когда мы попытались забрать у неё компьютер пару лет назад, она угрожала побегом.

– Я хотел бы вернуться к нынешней ситуации, – жёстко говорит Джулиан и впивается взглядом в девчонку.

Как ни странно, но держится она вполне расслабленно. Кто только не сидел на этом стуле до неё. Десятки, сотни, если не тысячи преступников самых разных мастей. Прожжённые вруны, которых он всё равно изобличал. Жалкие трусы, быстро шедшие на сделку со следствием и называвшие имена, стоило пообещать скостить срок. Принципиальные молчуны, отказывавшиеся говорить без адвоката. Но все они выглядели нервно и ёрзали. Эта же девчонка исключение. Не прячет руки, держит их на виду на краю стола и воспринимает его неодобрение или даже неприязнь невероятно стоически. Джулиан не знает, что Серенити просто заворожена любопытством, которое успела обнаружить прежде, чем он закрылся, и пока в принципе не готова думать о последствиях.

– Самое сложное это не проникнуть в систему, а получить знания, чтобы впоследствии понимать, как их можно использовать. Я просто обнаружила лазейку во время сканирования сети. Бэкдор, – уверенно говорит Серенити, наслаждаясь внутренним ощущением превосходства над всеми здесь присутствующими. Так же, как и её родители, агент явно далёк от понимания всей сути, и названный термин ему ни о чём говорит. Но коп фактически идеально справляется с тем, чтобы замаскировать отсутствие специфических знаний. Когда Серенити ещё делилась с отцом и матерью тем, что узнала, то в подобных ситуациях слышала уточняющие вопросы, в то время как этот Джулиан лишь сосредоточенно и пристально взирает на неё. В чертах лица нет ни удивления, ни растерянности, ни недоумения, хотя напряжённость так и продолжает исходить от него. В машине и вовсе царила давящая на мозг тишина всё то время, что они ехали сюда на заднем сидении чёрного внедорожника. Серенити посадили как раз за Джулианом, и она ощущала себя так, будто у него есть глаза и на затылке и нещадно буравят её. Теперь же ей странно жаль агента из-за того, что он не будет понимать, но так ничего и не спросит. Наверное, только потому она и поясняет. – Бэкдор – это дефект алгоритма, который намеренно встраивается в него разработчиком и позволяет получить несанкционированный доступ к данным или удалённому управлению операционной системой и компьютером в целом. Я не знаю, откуда он там взялся. Это легко проверить, что тут я ни при чём. Всё, что я сделала, это установила на сервер сниффер, программу для анализа трафика.

– Что конкретно ты скачала?

– Электронные письма и различные файлы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 2

Джулиана несказанно беспокоит то, как легко в сеть правительственной организаций может проникнуть кто-то несовершеннолетний. Они не уделяют должного внимания безопасности. Конечно, сам Джулиан тут ни при чём, но если бы он мог решать, то попросил бы девчонку проанализировать систему и помочь в её усовершенствовании. Вместо этого ему остаётся лишь наблюдать, как Серенити активно сотрудничает со следствием и дальше, и в итоге на руку ей играет прежде всего то, что она ограничилась изучением и исследованием обнаруженных данных. Без совершения деструктивных действий вроде смены паролей, удаления файлов или запуска вирусов. Кроме того, ко дню оглашения приговора девчонке едва исполняется шестнадцать. Взрослому бы грозило не меньше десяти лет заключения и денежный штраф, но в случае с юной девочкой всё приходит к весьма гуманному разрешению ситуации. Полгода домашнего ареста, запрет на использование компьютера в развлекательных целях в течение аналогичного срока, требование принести письменные извинения министерству. Джулиан и сам не может себе объяснить, отчего приходит на судебное заседание. Просто эта девчонка... Серенити чем-то его зацепила. Вот же вздор, правда? Так или иначе осуждённая шестнадцатилетка, и он, кому тридцать один. Он педофил, чтобы интересоваться малолетками. Но даже возраст не главная проблема. Если бы он и пригласил её на свидание под окнами дома или стал ждать следующего года, чтобы пойти куда-то нормально, это безумие. С чего ей соглашаться?

Джулиан покидает зал одним из первых. Внутри были в основном лишь журналисты, среди которых он и вышел из зала, и сторона обвинения и защиты соответственно. Об этом деле средства массовой информации говорили много, но не слишком. В любом случае от вердикта судьи у Джулиана словно камень с души упал. Может быть, вот теперь девчонка извлечёт урок на всю жизнь, возьмётся за ум и станет проводить досуг совершенно иначе. Удивительно, но родители позволяют ей подойти к нему прежде, чем, что-то сказав, скрываются за поворотом. Разве отныне им не надлежит буквально не спускать с неё глаз? Хотя, быть может, всё в порядке. На правой лодыжке уже есть отслеживающий браслет. Да и Серенити выглядит хорошей девочкой в юбке и блузке и без следа косметики на лице. Хотела произвести положительное впечатление, несмотря на всю суть своего дела?

– Здравствуйте.

– Здравствуй.

– Вы часто это делаете?

Джулиан ни черта не понимает. Ни того, почему отвечает ей вместо того, чтобы проигнорировать или уйти прочь, или велеть девчонке сделать это, ни того, о чём она вообще говорит. Всё это словно не с ним. Теперь она кроткая. Рассеянная. С блуждающим взглядом. Тогда в ней было что-то сродни кокетству, а сейчас... ничего. Осознание всего, что могло произойти, в полной мере приходит к Серенити только тут, в этом коридоре. Шумном, но не критично. А агент... Чего ради он пришёл? Больше нечем заняться? Несмотря на сумбурные эмоции, ей доставляет странную, необъяснимую радость то, что он присутствовал и ещё не ушёл. Это волнующее ощущение граничит с приятным головокружением.

– Делаю что?

– Приходите на заседания к преступникам? – прямо спрашивает Серенити.

Джулиану хочется выругаться, нагрубить, сказать что-то колкое или обидное, но с неё, наверное, уже хватит. Того, как он разговаривал несколько месяцев назад, и того, что она, вероятно, всё-таки получила от родителей там, где никто не видел. Пока шло следствие, девчонка также пребывала в домашней обстановке. Ему удаётся ответить почти любезно и спокойно.

– И зачем тебе это знать?

– Просто...

– Просто не оступайся больше. Это твой второй шанс. Большинство его не используют, – всё-таки не сдерживается от жёсткости Джулиан, оправдывая себя необходимостью дать понять девчонке, что она ещё не всё испоганила. Слышать подобное от незнакомцев тяжело, но, по его мнению, наиболее действенно, чем если это попробуют донести любящие близкие, которые в её случае уже потерпели неудачу.

– Наверное, я должна сказать «прощайте», – хрипловато говорит Серенити, недолго оглядываясь вокруг себя, а потом вновь возвращая взгляд к агенту.

Она не глупая, видит, что он смотрит на неё как бы между делом, словно неохотно, и понимает, что вряд ли ему вообще хочется поддерживать этот непонятный разговор с малолеткой. Скорее всего, не стоило подходить. Но Господи, ей казалось, что он переживал за неё. Что выразит это не столь обезличено, как вышло в результате. Что между ними возникла искра. Но всё это, наиболее вероятно, лишь почудилось. Серенити ведь совсем не разбирается в мужчинах в целом и в этом копе в частности. Хотя ей и не нужно влезать его в душу и обладать способностью к чтению мыслей, чтобы сделать нечто конкретное, о чём было предостаточно времени думать и мечтать. Грядущее прощание только на пользу. Оно избавит от необходимости говорить об этом. Соответственно и жалеть будет гарантированно не о чем.

– Да, прощай.

Джулиан почти успевает отвернуться к окну, у которого стоит. Но девчонка совершает кое-что неожиданное мгновением раньше. Она приподнимается на носочках и прикасается своими губами к его рту. Джулиан осознаёт лишь второе, а первое не особо. Соприкосновение мимолётное, лёгкое и поверхностное. Это даже не поцелуй как таковой. От него веет запретностью, спешкой и робостью, которая так свойственна невинности и первому опыту хоть какого-то взаимодействия с мужчиной. Ничего, кроме девичьего волнения и трепета губ из-за него же, Джулиан просто не успевает ощутить. И потому вероятность запомнить этот миг, счесть его незабываемым и подарившим особенные эмоции, которые он не испытывал никогда прежде, кажется ему фактически нулевой. То, что он смотрит вслед девчонке, когда она уходит... ну это просто от спутанности сознания. От того, что он ещё не опомнился от произошедшего. Впоследствии Джулиан не признаётся даже самому себе, что это было самое чувственное и интенсивное переживание в его жизни за последнее время. Казалось бы, как такое возможно, если у него пусть и нет второй половинки, но бывает отменный секс, когда удаётся выкроить на это время. Но, вероятно, в этом и заключается причина. Из-за взлома и прочих расследований у Джулиана вот уже много месяцев нет ни желания, ни сил тащиться в какой-нибудь бар и определять, с кем можно будет уйти быстрее всего и без длительных задушевных бесед, и какая незнакомка воспримет это, строго как одноразовую акцию, не задумавшись наутро, почему бы не постараться раскрутить его на нечто большее вроде серьёзных отношений. Чёртова девчонка словно влезла и в его личную жизнь, а не только в систему. Джулиан мысленно чертыхается, но приходит к выводу, что всего один трах быстро решит все его надуманные проблемы. Ну или два. И неважно, что в определённый момент ему никак не удаётся кончить, пока он не представляет одно конкретное лицо с дивными карими глазами. В дальнейшем он убеждает себя, что это просто совпадение, и не более того.

Вся его жизнь снова сводится к прежней рутине с погонями, перестрелками, допросами, заполнениями отчётов и попытками отбиться от мамы, ждущей внуков именно от него, ведь Никола младше на десять лет, а ему уже тридцать один, но Джулиан остаётся непреклонен. Он не хочет детей и в очередной раз цедит сквозь зубы, что чем раньше эта мысль уложится в головах родителей, тем будет лучше для всех. У него другие планы на жизнь. Отправить за решётку, где им самое место, максимально возможное количество преступников. Ещё в детстве он решил защищать добропорядочных граждан, оберегая их по мере своих возможностей от зла, а с годами понял, что иногда это чревато смертью, и не захотел обрекать своего гипотетического ребёнка на то, чтобы расти сиротой без отца. Но мать не сдаётся и периодически продолжает сводить его с дочерьми своих подруг, вероятно, надеясь, что однажды Джулиан влюбится и забудет про все личные установки. Он же лишь недоумевает, отчего запас этих девушек кажется уж слишком неисчерпаемым, и пытается понять, сколько может быть подруг у одной среднестатистической женщины в возрасте за пятьдесят. Правда, время от времени он соглашается на такие свидания, если словно случайно в гостиной его матери при визите Джулиана находится чья-то особенно красивая дочка. И иногда ему даже перепадает специфический десерт. Но в основном Джулиан пресекает все мамины намерения на корню. Однажды он возвращается домой взбешённым после очередной попытки прощупать почву по поводу того, есть ли у него кто-то или нет, и замечает, что, уезжая, оставил ноутбук на зарядке. Его экран светится вкладкой браузера, где открыта электронная почта, и, будто компьютер почувствовал возвращение владельца, короткий сигнал оповещает о новом сообщении. Адрес ни о чём не говорит. Но вроде не спам. Джулиан открывает письмо и натыкается на странный текст.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 3

Зарегистрировались на сайте знакомств, агент? На вашей работе запрещены личные отношения?

Пока он пытается разобраться, что всё это может значить, и о чём вообще идёт речь, если он ни разу в жизни не пользовался подобными приложениями и уж точно не заводил аккаунт, вдогонку приходит ещё одно сообщение, и вот после него Джулиана мгновенно осеняет.

Вы не сможете мне ответить, но, если хотите что-то сказать, создайте документ и пишите там. Я прочту.

Вот же чёрт. У кого-то есть доступ к его компьютеру. Нет, не у кого-то, а у той девчонки. Джулиан просто знает, чувствует, что это она. Серенити. Сколько ей сейчас? Прошло три года. Ему тридцать четыре, значит, ей, должно быть, девятнадцать. Да, точно, девятнадцать. Интересно, какая она теперь? Её облик порядочно выветрился у него из головы. Если бы они встретились на улице, легко ли было бы ему её узнать? Но, вероятно, некоторые вещи остаются прежними. Хотя Джулиан хочет верить, что в целом его услышали и прислушались. По крайней мере, с тех пор она не попадалась.

Да, запрещены. Но я нигде не регистрировался, Белоснежка.

У него было предостаточно времени вспомнить, как зовут ту принцессу, и сейчас, не думая об этом, он просто называет девчонку именно так.

Точно, вы нет. Но ваша мама сделала это за вас. Она регулярно заходит на сайт со своего компьютера. Хотите разобраться с этим сами, или чтобы я просто удалила аккаунт, а поговорите вы потом?

Охренеть. И сколько якобы дочерей подруг в действительности ими вовсе не являлись? Джулиан даже не хочет знать, как именно это пришло в голову его матери. Он просто звонит ей и говорит, что всё знает. И что всё вот-вот будет удалено. И что ему сообщат, если она повторит подобное. Хотя последнее, конечно, не гарантировано. Но прежде, чем набрать домашний номер родителей, сначала отвечает девчонке.

Ты можешь это сделать?

Да.

Тогда сделай.

Она оповещает его, когда его разговор с матерью уже подходит к концу. Коротким «готово» и припиской не благодарить. Джулиан невольно погружается в воспоминания об их поцелуе и о том, как в течение недели или двух после встречи в суде думал, что вполне может не справиться с собой и просто проехать мимо дома девчонки. Но потом как-то отпустило. Забылось. До сих пор. Но не спрашивать же у неё, что она делает сейчас и каким образом и как давно вторглась в его технику. И всё же Джулиан спрашивает.

Чем занята? Помимо копания в моём ноутбуке?

Ничем.

И всё-таки?

Жду, когда этажом выше закончится вечеринка.

В каком смысле этажом выше?

Я живу вместе с подругой недалеко от университета. Учусь на первом курсе.

Джулиан задумывается, что девчонка съехала от родителей. Стоит ли ему лезть в это и пробивать, куда именно она поступила и какую сферу выбрала? Это ведь совсем не его дело. Контролировать её и опекать. Он бы сделал нечто иное. Дьявол.

Вызови полицию. Они разберутся с шумом.

Вы тоже могли бы разобраться.

Джулиану кажется, или же она действительно флиртует с ним и завуалированно предлагает ему заехать в гости? Мысль об этом пробуждает в нём волнующие ощущения и сильное желание ответить, что да, он мог бы, пусть это совсем и не входит в перечень его должностных задач. Но не может. Нельзя.

Я агент, а не полицейский. Удачи тебе со сном и с жизнью, Белоснежка.

И Джулиан выключает компьютер, садясь читать книгу. Вообще-то таково его обычное занятие, когда речь заходит о том, как провести драгоценные минуты досуга. Гораздо реже случается смотреть фильмы, ведь его жизнь и так во многом на них похожа. Учитывая, сколько разных сюжетов в кинематографе вращается вокруг судеб ему подобных персонажей. На экранах им тоже не хватает времени на личные отношения, а если и хватает, то чаще всего всё быстро портится и заканчивается ничем, потому что служба всё равно остаётся в приоритете. Не каждая девушка готова мириться с тем, чтобы постоянно быть на вторых ролях. Да и ладно бы только это. Но есть ещё и незнание, вернётся ли парень или супруг и отец твоих детей домой. Джулиан неоднократно видел, как погибают люди рядом с ним. Слышал, как свистят пули, разрезая воздух. Некоторые из них даже чуть не задевали его по касательной. Поначалу было жутко, но постепенно он привык. Звучит цинично, и, тем не менее, всё это действительно стало данностью. Нормой его жизни. Как и чувство дежавю, когда в двух задержаниях, казалось бы, нет ничего общего, но что-то в воздухе или атмосфере происходящего напоминает тебе то, что имело место быть много лет назад. Или же кого-то, с кем ты был знаком.

Так Джулиан мысленно возвращается к девчонке, когда перемещается по почти особняку, где обитала целая группа уже задержанных хакеров. Два этажа, заканчивающиеся подвалом. Туда ведёт добротно сделанная широкая лестница, и, несмотря на темноту, всё помещение как на ладони. Джулиан сразу же видит единственного человека за компьютером, вполне опознаваемого в свете подсветки, но опускает пистолет, лишь когда нащупывает выключатель и включает основное освещение. Становится странно жарко в мгновение ока, будто в лампочки встроен портативный обогреватель. Девчонка же сидит и щёлкает по клавишам всё с той же невозмутимостью, хоть и, Джулиан видел, обратила внимание на него ещё до того, как он нажал на кнопку. Да, Серенити знает, что он здесь, просто в этот раз он точно не по её душу. Сегодня она не делала ничего противозаконного. И вообще она уже давно примерная девочка. Хотя с ним бы стала плохой, если бы он захотел и попросил. Вот только Серенити видит его осторожную поступь, пока Джулиан приближается к столу. И пистолет всё ещё не в кобуре. Быть может, всё же не доверяет. Да и с чего бы, правда?

По её мнению, тогда они поболтали вполне мило, и в дальнейшем Серенити было грустно от его резкого прощания. Она порывалась несколько раз снова написать ему, но на уме была лишь всякая ерунда. Ничего такого, с чем ему надо было бы помогать, как в случае с тем, что обнаружила Серенити около шести лет назад. Может быть, в действительности его и не нужно было спасать, но он отреагировал так, будто нужно, и Серенити это фактически осчастливило. Она иррационально не желала не только того, чтобы ему врали, но и чтобы он ходил на свидания. Она знала, это нелепо, учитывая, что он ей никто, но ничего не могла с собой поделать. После этого хотелось лишь снова попытаться заманить его на встречу, и было несказанно трудно держать себя в руках. Серенити перетерпела, видимо, лишь потому, что напомнила себе, что мужчина настолько старше никогда не заинтересуется ею по-настоящему. Только теперь он здесь и выглядит ещё сексапильнее, чем тогда. И смотрит на неё как-то непонятно. Со смесью восхищения и тоски что ли.

– Ты слышала нас наверху? – серьёзно спрашивает Джулиан, всё же погружая оружие в кобуру и застёгивая её.

Из-за девчонки и факта того, что она находится в этом доме, ему так же тревожно, как и тогда. Попросту не по себе. А ведь прошло уже шесть с лишним лет после окончания домашнего ареста, и Джулиан успел неоднократно успокоиться. Но неужели Белоснежка теперь заодно с теми гномами, которых спецназ уже повязал? Хотя, если да, почему в таком случае выглядит столь спокойно и расслабленно?

– Более чем.

– И даже не пыталась спрятаться?

– По-моему, здесь нет укромных мест, ты так не считаешь? И разве вы не обыскиваете всё сверху донизу, заглядывая в шкафы и под кровати?

– Обыскиваем.

– Тогда, думаю, ты бы в любом случае меня нашёл, – размеренно говорит Серенити.

У неё складывается ощущение, что он странный. В хорошем смысле, но всё же. Она выходит из программы, думая о том, как же здорово, что она всё-таки успела закончить со своей презентацией. Компьютер Джеймса на порядок быстрее её устаревшего ноутбука. На своей технике Серенити пришлось бы ковыряться ещё долго. Теперь приятель и его компания, вероятно, присядут надолго. Бездоказательно, но Серенити всегда подозревала, что они промышляют чем-то незаконным. Чем-то посерьёзнее, что в своё время сделала она сама. Но её фраза переполняет чашу терпения Джулиана, и с быстро возникающей злостью он огибает стол и разворачивает кожаное кресло с девчонкой лицом к себе, крепко сжимая подлокотники и смотря на неё исподлобья.

– Какого чёрта ты здесь делаешь, Серенити? Ты забыла, что я тебе говорил? – девчонка так некстати совершает глубокий вдох, из-за чего Джулиан впервые за эти минуты замечает, во что она одета, и как выглядит её грудь. Юбка и блузка на бретельках. И второй размер. Чёрт, его любимый.

– Успокойся, агент, – обольстительно, или так тоже кажется, говорит Белоснежка, моргая своими глазами без следа макияжа на ресницах или веках, и проводит рукой по его правой руке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 4

Джулиан завернул рукава синей рубашки ещё до выезда на задержание, надеясь, что так будет менее жарко, учитывая слишком тёплое начало мая, но сейчас бы с радостью вернулся назад во времени и изменил то своё решение. Чувствовать ладонь девчонки поверх собственной обнажённой кожи ощущается слишком волнующе, сладострастно и настойчиво, чтобы он не думал об этом, как о призыве сделать то, что давно хочется, и не считал это разрешением. У него почти кружится голова от возникшей близости, и Джулиан смотрит на Серенити, на её губы, лицо, глаза и часто вздымающуюся и опадающую в такт с дыханием грудную клетку. Но наверняка Белоснежка сбежала бы прочь, если бы только знала, какие грязные мысли посещают его прямо сейчас и посещали в предшествующие годы. Она молода и заслуживает иного. Даже если ведёт себя, как искушённая девица, вряд ли у неё было много парней или приятелей.

– Не говори мне успокоиться, – Джулиан отходит от неё, тяжело дыша, но только чтобы найти глазами её небольшой рюкзак и начать в нём рыться. Серенити воспринимает это спокойно. Там ничего такого, из-за чего поднялся бы ещё больший сыр-бор. Вряд ли мужчину в его возрасте, повидавшего всякое по долгу службу, смутят или испугают парочка презервативов, тампоны и противозачаточные таблетки. Серенити уверена, ему понравилось прикосновение. Взгляд агента был невероятно пронзительным и длился настолько долго, что сказал всё за себя. Она почувствовала что-то сродни потере, когда Джулиан отступил назад. – Мы уйдём из этого подвала, и я выведу тебя незамеченной через заднюю дверь, но только если ты скажешь мне, что не замешана в их делах.

Джулиана действительно не удивляют находки. Нисколько. Сейчас у него на уме другие вещи. Не её сексуальная жизнь, а просто жизнь. Чтобы эта жизнь продолжалась на свободе, а не за решёткой. Какая-то его часть будто по-прежнему видит в девчонке пятнадцатилетнего подростка, хотя Джулиан уже ясно понял для себя, что она стала женщиной.

– А если замешана? Снова арестуешь?

– А ты замешана? – вопросом на вопрос отвечает Джулиан и в тот миг, когда Белоснежка качает головой, слышит шаги на лестнице. Вероятно, это напарник. Нико. Быстро соображать никогда не было для Джулиана проблемой. – Прячься под стол. Сейчас же.

Слава Богу, девчонка не задаёт вопросов, а просто делает, что было сказано. У стола есть стенки со всех сторон. Её не увидеть сидящей под ним, если только не подойти туда, где стоит Джулиан, и не заглянуть под столешницу. Нико появляется в подвале короткое мгновение спустя.

– Ого. Ещё один компьютер. Тоже надо бы изъять. Ты уже смотрел, каким было последнее действие?

Джулиан не смотрел, хоть и присутствовал, когда Белоснежка что-то там делала. Он всё ещё не знает, что, и, наверное, ему даже плевать. По какой-то причине он просто хочет вытащить её отсюда. Но Нико... Прикроет ли он его, если Джулиан попросит? Они через многое вместе прошли. Может быть, Нико даже вспомнит девчонку. При её тогдашнем задержании они уже были в одной связке. Рискнуть или нет? Хотя не похоже, что его отсутствие в случае чего останется незамеченным.

– Нико.

– Что? Выглядишь так, будто призрака увидел.

– Нам надо поговорить. Я должен кое-что тебе показать.

И Джулиан отступает от стола, веля Белоснежке вылезать. Она в смятении от сути того, что он произносит, но задумывается о том, что он, вероятно, обдумал это и уверен в своих действиях.

– Чёрт. Джулиан. Это же...

Нико реагирует весьма предсказуемо. И да, кажется, узнаёт девчонку. И пытливо вглядывается то в её лицо, то в лицо напарника. По мнению Нико, эти двое уж слишком напряжены. Будто их поймали на месте преступления или застукали за чем-то неуместным. Но Джулиан ведь не стал бы? Когда-то между тем моментом и нынешним мгновением?

– Да. Закончи всё здесь, пока я отвожу её домой.

– Ты рехнулся? – повышает голос Нико, указывая пальцем на девчонку, – она как минимум свидетельница, а как максимум...

– Она сказала, что едва их знает.

– И ты этому веришь, учитывая её прошлое?

– Да, я верю.

От этих слов на душе у Серенити становится невероятно тепло. Хоть этот агент и не смотрит на неё, сосредоточенный на том, чтобы убедить своего напарника лишь посредством взгляда, Серенити восхищается той властностью, что витает в воздухе. Не сопротивляясь, ей просто хочется подчиниться. Может быть, поэтому тот, кого зовут Нико, по сравнению с Джулианом чувствует себя на вторых ролях, хотя они вроде бы равны.

– Вали отсюда. Но я не буду писать отчёт.

Серенити сдвигается с места, лишь когда Джулиан сует ей в руки её же рюкзак. Поездка до её дома в его чёрном седане проходит в молчании, которое одновременно уютное и тягостное. Несмотря на все старания, Серенити не может отвести взгляда от прекрасного, выразительного лица агента и, когда автомобиль паркуется у тротуара около её дома, осознаёт, что не хочет уходить.

– Хочешь проводить меня, чтобы быть точно уверенным, что я ничего не натворю?

Серенити взволнована и чувствует своё очевидное возбуждение. Ей никогда и никого не хотелось так сильно, как этого внешне неприступного мужчину, который на деле наверняка способен подарить ей самый запоминающийся и лучший секс в её жизни.

– Нет, – к её разочарованию, резко заявляет Джулиан, и да, это ощущается несколько скверно. Неприятно. Может быть, теперь он сожалеет о том, как импульсивно поступил? Но причём тут она, если не заставляла и не молила его поступать как-то иначе, чем предписано должностными инструкциями? Это было исключительно его решение, и Серенити не хочет и не обязана за него расплачиваться. – И на самом деле тебе не нужно то, чего ты, как тебе кажется, хочешь, – тем временем добавляет он, по-прежнему глядя в своё боковое окно. – Я не тот, кого ты себе вообразила, Белоснежка. Я не сказочный принц. Но я не хочу тебя обижать. И я тебе не подхожу.

– Вообразила? Обижать? Не подходишь? – Серенити широко улыбается из-за того, какие слова он употребляет. – Я ничего себе не воображала, агент. Никакого свадебного марша, брака или детей. Спасибо за заботу, наверное, но это был бы просто секс, – Джулиан не замечает, как именно всё происходит. Лишь чувствует дразнящее, смелое прикосновение женской руки к своему бедру в опасной близости от ширинки. Он чувствовал и делал всякое, что девчонке наверняка и не снилось, и, казалось бы, данный физический контакт не должен возобладать над этим, но вот член явно не согласен. Ему нравится. И даже слишком. – Необременительный и без обязательств. Но, если не хочешь, так и надо было сказать.

И девчонка убирает руку, а потом немедля отстёгивает ремень безопасности прежде, чем выбирается наружу, хлопая дверью сильнее, чем было необходимо. Агент заводит двигатель не раньше, чем Белоснежка скрывается в подъезде. Боже, если бы только можно позволить себе поддаться искушению, ей бы наверняка понравилось. Несмотря на то, как грубовато Джулиан ведёт себя с женщинами в постели. Может быть, он мог бы быть нежнее, чем обычно. Джулиан только-только садится за свой рабочий стол, когда появляется Нико с бокалом кофе в правой руке и также возвращается к делам. Вроде бы. Потому что сосредоточенностью на мониторе дело не ограничивается, и Джулиан слышит не слишком громкий, но всё же чёткий вопрос.

– Ну что? Ты её трахнул?

– Что?

– О, да брось. Думаешь, я не понял, что тут к чему? – усмехаясь, хмыкает Нико. – Девчонка. Ты с ней спал или спишь?

– Ты несёшь херню. Я её не касался ни тогда, ни сегодня. И не видел за эти годы ни разу.

Всё это фактически оскорбительно для Джулиана. Одно дело спать со своими ровесницами и совсем другое использовать девочку, которую он так или иначе знал ещё подростком.

– Но теперь она твоя должница. Если ты её хочешь. Она, конечно, не похожа на тех, кого ты соблазняешь в барах, но она всё равно не выглядит невинной овечкой и тепличным растением, Джулиан.

Джулиан понимает это и без слов напарника. Девчонка не касалась бы столь дерзко, если бы робела и смущалась. Только она не должна ему ровным счётом ничего. Это он решил увезти её из особняка.

– Хватит. Лучше закроем эту тему.

– Как скажешь.

Джулиан вздыхает и принимается за накопившиеся отчёты, но какого-то чёрта в конце дня, когда Нико уже нет на месте, вводит имя Серенити Дуглас для поиска по базе данных. С номером дома всё понятно, но вот квартира... 5Д. Размышления Джулиана не длятся сильно долго. Он звонит в нужную дверь на пятом этаже уже через сорок минут. Белоснежка открывает через считанные мгновения, прислоняясь к дверному косяку со сложенными на груди руками. На девчонке всё ещё та же одежда. Вопрошающий взгляд, томная поза, насмешливое и многозначительное выражение лица. Девчонка, может быть, и не думала, что Джулиан непременно появится, но смотрит проницательно и без удивления от его присутствия по ту сторону порога.

– Передумал и решил меня арестовать?

– Передумал, но не насчёт этого.

И Джулиан входит в квартиру уверенным шагом, закрывая дверь за собой, и тут же стискивает Белоснежку в объятиях. Его руки без сомнений и колебаний пробираются под юбку намекающим жестом, и девчонка понимает всё мгновенно. Её ноги обхватывают мужскую талию за долю секунды до жадного, опьяняющего и требовательного поцелуя. Языки сталкиваются между собой в жадной борьбе за превосходство. От всепоглощающего, неистового характера этого и у Джулиана, и у Серенити кружится голова. Это как опьянение от алкоголя. Пламя, тлевшее внутри давным-давно и наконец-то нашедшее долгожданный выход. С ощущением физического голода Серенити исступленно прикасается к волосам Джулиана, он громко стонет ей в рот, и поцелуй тут же становится совсем крепким и дурманящим. В ней зарождается умопомрачительное ликование, едва всё сводится к взаимности страстных прикосновений. Руки, блуждающие словно повсюду, по спине, бокам, шее, ногам и плечам, почти безжалостно и грубо. Губы, из-за нетерпеливого натиска которых Серенити трудно дышать. И, тем не менее, ей не удаётся сдержать протестующий всхлип, когда Джулиан отстраняется от её лица.

– Где у тебя гостиная?

– Там, – лихорадочно выдыхая, торопливо указывает она ему, вознаграждённая новым необузданным поцелуем.

Она не была уверена, что агент приедет сегодня же вечером. Считала, что придётся ждать как минимум несколько дней. Но теперь просто дико рада, что подруги нет и не будет сегодня дома. Вся квартира в их полном распоряжении. Джулиан притягивает девчонку плотнее к себе, едва оказывается с ней на диване. Несколько стремительных, пылких движений, и мужскому взгляду предстаёт обнажённая грудь во всей своей красе. К несказанному удовольствию Джулиана, которое не выразить словами, девчонка даже не стремится прикрыться, лишь стискивая его волосы сильнее, и он прикасается, сжимает, целует и тянет за соски, пока они не превращаются в напряжённые горошины. Серенити укореняется в мысли, что ей ни с кем не будет так же хорошо, как с ним здесь и сейчас. Что прямо сейчас он уничтожает её для всех остальных мужчин. Перемещая ладони вниз, она трётся о его член, скрытый брюками, подбирается к молнии и пуговице, и Джулиан прекращает терзать и изводить девичью грудь, только чтобы задрать юбку и помочь девчонке со своей одеждой. Он отодвигает трусики в сторону и проникает в податливое юное тело сразу на всю длину, и тут же замирает, хотя обычно никогда себя так не ведёт. Не дожидается, пока женщины привыкнут, эгоистично концентрируясь лишь на себе и своих нуждах, а дальше как получится. Но с Серенити, с Белоснежкой его потребности словно отходят на второй план. Она такая влажная, такая мокрая внутри, что Джулиану буквально приходится замедлиться, чтобы не кончить так скоро. Он невольно стискивает зубы, когда её тело принимает его ещё глубже, как только, сдвинувшись, девчонка даёт понять, что у неё другие мысли на этот счёт. Джулиан поддаётся ей, встречая каждое движение мощными толчками, устойчивым ритмом, обжигающими шею поцелуями, и никому из них не верится, что это первый совместный опыт. Настолько невероятные и мучительно прекрасные чувства заполняют каждую клеточку тел, содержатся в каждом прикосновении и вызываются без преувеличения каждым мгновением, приближающим к экстазу. Серенити никогда не ощущала себя такой наполненной, как сейчас, желая, чтобы это длилось и длилось, и не заканчивалось. И Джулиан испытывает то же самое, но более не может ждать.

Его лихорадит от того, как сжимаются мышцы девчонки вокруг его члена, от того, как подпрыгивает её мягкая и упругая грудь перед его лицом, от запаха секса и Серенити и от того, какие звуки она издаёт. Она душераздирающе прекрасна в своей естественной обнажённости, в том, что не стыдится его и своих стонов и не пытается сдерживать их. Джулиан ускоряет темп, чтобы поспеть за ней, прикасается к девчонке внизу, и они совершенно сливаются кожа к коже, растворяясь друг в друге и взаимно обнимая руками и ногами совсем тесно и плотно. Весь отменный секс, что был у него раньше, меркнет по сравнению с тем, как бурно и крышесносно всё началось и закончилось сейчас. Эта девчонка вполне может его погубить. Вот о чём думает Джулиан, кусая её левое плечо в пылу страсти и желания заклеймить. Серенити ощущает будущую метку уже сейчас, но не злится. Лишь отходит от самого необыкновенного сексуального опыта в своей жизни и смотрит на мужчину затуманенными глазами, прислоняясь своим лицом к его вспотевшему лбу. Ей хочется второй раунд как можно скорее.

– Сколько тебе лет?

– И зачем тебе знать?

Агент явно озадачен её вопросом, хоть и пытается скрыть своё недоумение, откидываясь на спинку дивана. Джулиану жарко от всего произошедшего, от того, что на нём до сих пор рубашка, застёгнутая на все пуговицы. Он едва ли соображает, чего ради Белоснежка спрашивает о таком. Не всё ли ей равно?

– Чтобы иметь представление, когда мы сможем повторить, – прямо говорит она, лукаво усмехаясь.

Вновь Джулиан задумывается, с кем его угораздило связаться. Часть его хочет сбежать вместо девчонки, раз уж она вроде бы не напугана им и тем, что он с ней делал. Но значительно большая часть тоже хочет продолжить с того места, где они остановились.

– Мне тридцать семь, и дай мне десять минут, ладно?

Он медленно выскальзывает из неё, прежде проводя рукой по нежной девичьей щеке. Белоснежка улыбается ему, и её улыбка кажется Джулиану милой и лучезарной. Глазами он прослеживает, куда идёт девчонка, а спустя пару мгновений тоже входит в её спальню. Полностью голая, без признаков одежды, Серенити лежит по центру кровати. Кажется, целую вечность Джулиан тратит на то, что просто созерцает плавные и чувственные изгибы тела, до которого ему снова уже хочется дотронуться и не только. В их второй раз он уже сверху, и, сняв мужскую рубашку, Белоснежка впервые касается кожи его торса, изучает туловище пальцами, открывая для себя то мягкие, то более твёрдые участки. Джулиану до безумия нравится то, что девчонке хочется взаимодействовать с ним вот так, хотя она могла бы просто наслаждаться тем, что даёт ей он. Но он чувствует, что вместе с тем она отдаётся ему совершенно искренне и без притворства. Что ей действительно с ним хорошо, и нет нужды имитировать. Он бы понял, если бы она врала.

– Глубже, – Серенити просит об этом, проходясь пальцами по спине Джулиана.

Его скольжение внутрь и обратно становится ещё более плавным и эмоциональным, как девушке того и хотелось. В месте, где соединяются их тела, возникает даже небольшая боль, но Серенити даже приятно. Это лишь значит, что внутри неё есть те точки, которые её прежним партнёрам задевать не доводилось. А вот с нынешним мужчиной всё иначе. Ей кажется, что до него у неё и вовсе никого не было. Джулиан кончает с её именем на губах несколько невероятных движений спустя, но продолжает толчки, не уменьшая скорости, чтобы и Серенити тоже кончила. Нежные пальцы неожиданно сильно впиваются в его ягодицы, когда она приходит к кульминации, на что Джулиан лишь прижимается к девчонке, и та вроде бы не возражает против его тяжести. Они засыпают, даже не приняв душ, а среди ночи Джулиан просыпается от того, что его члену очень и очень тепло. Привыкнув к темноте и скинув сонливость, он различает то, как Серенити погружает его в свой дивный рот и немного выпускает обратно, а потом повторяет цикл. Джулиану кажется, что это слишком, что нужно её остановить, что вот это она точно не должна делать. Но финиш оказывается уж слишком внезапным, чего с другими женщинами ни разу не случалось. И из-за этого Джулиан испытывает чуть ли не стыд. Потому что не успел предупредить и тем самым дать девушке возможность отодвинуться. Ей пришлось проглотить.

– Чёрт. Прости, – ещё не слишком отойдя от оргазма, прошедшего через всё его тела, хрипло произносит Джулиан, но девчонка отмахивается от его слов.

– Ничего. У меня это не впервые, и ты, кстати, вполне приятный на вкус, – говорит Серенити и действительно имеет это в виду. Он совсем не противный. Она просто проснулась и захотела его и так. И не смогла перебороть навязчивую мысль, возникшую в голове при взгляде на мирно спящего мужчину. Но теперь в ней появляется ещё одна, хотя это уже вопрос, а не желание что-то сделать. – Почему Белоснежка?

– Потому что у тебя очень светлая кожа. Тебе не нравится? – Джулиан необъяснимо нервничает. Он так привык мысленно и вслух обращаться к Серенити именно так, что отвыкать точно будет трудно.

– Нравится. Просто хотела знать, – к его облегчению, отвечает она. Он притягивает её к себе, толкает на матрац спиной и устремляется вниз, чтобы оказать девчонке ответную услугу, но Белоснежка качает головой.

– Я не для этого тебе... ну, ты понимаешь.

Неужели её всё же что-то смущает? По мнению Джулиана, голос звучит странно дрожащим.

– Не хочешь?

– Не сегодня.

Не сегодня.

Джулиану нравится, что она, видимо, хочет встретиться снова. Он никогда и ни с кем не проводил больше одной ночи с тех пор, как когда-то был официальным парнем своей бывшей. Но Серенити его интригует, и ему хочется испытать с ней ещё больше ощущений и поз. Она даже готовит ему завтрак в шесть утра, выглядя невероятно соблазнительной в фартуке поверх трусиков, и после тостов и бекона Джулиан притягивает её к себе на колени, а потом наклоняет над столом и входит сзади. Белоснежка позволяет контролировать процесс, держать свои руки прижатыми к столешнице. Вид распростёртой фигуры, звуки стонов подталкивают Джулиана к краю невероятно быстро. Но в соответствующий момент ему хочется видеть юное лицо. Он разворачивает девчонку лицом к себе и входит в неё снова. Её поцелуй ощущается сладким из-за персикового джема, и Джулиану кажется, что в момент стремительно наступившего экстаза он сталкивает какую-то тарелку на пол. Серенити слышит звон, но ей всё равно. Она лишь старается не звучать слишком надеющейся, когда Джулиан собирается уходить.

– Ещё увидимся?

– Приеду вечером, если ты уверена.

Джулиан кивает, едва дослушивая. Он остался, если бы только мог. Но не может. Может быть, когда у него будет выходной. Хотя кто знает, какой график у девчонки. Спросить или нет?

– Да, уверена. Только моя подруга тоже будет здесь. После учёбы мы вернёмся сюда вместе.

– Последние недели остались?

– Да.

– Что ж, тогда куда-нибудь поедем.

Джулиан еле отрывается от девчонки, когда целует её перед уходом, а на работе никак не может перестать думать о прошедшей ночи. О волнующих изгибах и округлостях женского тела под его ладонями. О чувстве тёплой кожи. О том, как Серенити сексуально отвечала на поцелуи, стонала и не протестовала, даже если что-то было слишком для неё. Он не выспался, но плевать. Это стоило того. Он бы ничего не стал менять. Может быть, всё это было самым счастливым его моментом за много-много лет.

– Джулиан.

– Да.

– Я тебя уже четвёртый раз зову. Ты не слышал?

Это Нико. Стоит перед столом и протягивает лист бумаги. Хрен знает, что на нём написано. Джулиан берёт, но суть текста ускользает от него.

– Не можешь просто сказать мне, о чём тут речь?

– Ты чего, не выспался что ли?

– Да, я плохо спал. Ещё вопросы будут?

Джулиан надеется, что этого окажется достаточно, и они просто вернутся к сути распоряжения или отчёта, или что там Нико принёс. Но, конечно, это было бы слишком просто. Нико смотрит словно в душу, Джулиану становится не по себе так, что он нервно сглатывает, и, будто так и было задумано, Нико наконец лениво изрекает.

– Или ты попросту занимался другими вещами, – в его тоне словно издёвка или насмешка. Или гордость от осознания собственной правоты. По мнению Нико, Джулиан явно выглядит словно виноватым. Будто покусился на невинность какой-нибудь монашки, перепутав храм божий с борделем. Мило, ничего не скажешь. – Ты был у девчонки, так ведь?

– Нет. Ладно, да, – Джулиан сдаётся после первоначального резкого отрицания. – Но только…

– И как тебе?

– Больше ни слова, Нико. Мы не будем говорить об этом.

– И почему же? Раньше ты всегда рассказывал о том, что было с той или иной девицей.

И это правда. Прежде именно так Джулиан и поступал. Обычные разговоры свободных мужчин. Но сейчас… Сейчас он и сам не может объяснить себе, отчего уходит в глухую оборону. Всё это дико и словно не про него. Будто в тело вселился кто-то посторонний и управляет его мыслями, словами и чувствами. Однако при этом Джулиану всё равно кажется неправильным обсуждать Серенити. Это всё равно что пригласить Нико быть третьим. Вот чем руководствуется Джулиан, отказываясь делиться воспоминаниями. Возможно, всё из-за того, что здесь всё необъяснимо иначе, чем с одноразовыми женщинами. Но иначе это легче? Или наоборот сложнее? Джулиану трудно судить и делать выводы прямо сейчас. Прошло слишком мало времени. Наверное, сначала нужно подождать и посмотреть, что будет дальше. Пока же он может сказать лишь то, что ему понравился не только секс, но и то, как Белоснежка позаботилась о завтраке поутру, хотя могла бы не делать этого в столь ранний час.

– Ты сам сказал, что она другая. Не такая, как они.

– То есть особенная что ли?

С этими словами Нико уходит в направлении своего стола, вероятно, будучи не особо заинтересованным в ответе, а Джулиан уже жалеет, что признался во всём напарнику. Теперь он так и будет наблюдать, посматривать с какими-то намёками во взгляде и уже одним этим не давать покоя. Когда Джулиану в обеденный перерыв приходит сообщение, Джулиан буквально чувствует затылком, как Нико бесспорно отвлёкся от своих дел. Вот же влип. Это последняя разумная мысль в голове у Джулиана прежде, чем на экране телефона открывается загрузившаяся фотография. Ничего такого, точнее, почти ничего такого. Всего лишь грудь, скрытая простым белым лифчиком без бретелек, но всё равно более чем узнаваемая. Блять. Девчонка, должно быть, сделала дозвон среди ночи на свой телефон и так и узнала номер, чтобы теперь скинуть снимок своего декольте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часть 5

Ты разве не должна быть на учёбе?

У меня сейчас обед.

И где ты?

В кабинке туалета.

Белоснежка. Я и так толком ничем не могу заниматься, потому что думаю о тебе. Ты завелась, пока фотографировала себя для меня?

Возможно.

И, если бы я был рядом, что бы мы сейчас делали?

Может быть, я бы показала тебе, как скучала по твоим прикосновениям, а потом мы бы перешли сразу к делу, и мне бы хотелось, чтобы это было жёстко. И, знаешь, я не против секса в машине.

Прибереги эти мысли до вечера, и мы посмотрим, что можно будет с ними сделать. Если я приеду в восемь, это нормально?

Да. Буду ждать на улице.

Хорошо. А теперь иди учиться.

Слушаюсь и повинуюсь, агент.

Джулиан убирает телефон в ящик стола, чтобы наконец попытаться сосредоточиться на работе. Но фотография так и стоит перед мысленным взором. Проклятье. День движется, словно улитка. Но всё же подходит к концу. Когда Джулиан паркуется у дома девчонки, она, как и говорила, уже стоит снаружи, опираясь на стену, и у Джулиана практически перехватывает дыхание. От лёгкого белого платья на Белоснежке. От вида её волос, сегодня собранных в хвост и тем самым открывающих шею. От улыбки, возникающей на лице девчонки, когда она опознаёт машину и подходит к ней, забираясь внутрь и убирая свой рюкзак на заднее сидение.

– Привет.

– Привет, – автоматически отвечает Джулиан, не сводя взгляда с Серенити.

Ннадо сказать, с ней происходит то же самое. Серенити словно хочется заглянуть в его мысли, узнать, о чём он думал, когда получил фото, и о чём думает сейчас. Вообще-то такое поведение совершенно ей несвойственно. Она не фотографировала себя ни для кого до сегодняшнего дня. Но днём посчитала, что агенту наверняка понравится. И вроде бы не ошиблась.

– Как прошёл день?

– Долго. А твой?

– Аналогично.

Устав сдерживаться, Джулиан подаётся к девчонке и целует её, оттягивая нижнюю губу, затяжным поцелуем. Серенити обхватывает шею мужчины левой рукой, уже чувствуя собственное возбуждение между ног. Его настойчивый рот буквально сминает её губы, но Серенити нравится. Утром, когда Джулиан ушёл, она обнаружила метку, оставленную его зубами на коже её плеча, достаточно заметную, но не слишком. И видеть отметину ей тоже понравилось.

– Я тоже скучал, – шепчет Джулиан, прерывая поцелуй, – поехали?

– Да.

Джулиан более ничего не говорит, лишь заводит двигатель и выезжает на дорогу. Девчонка не задаёт ни единого вопроса, куда они едут. Вместо этого касается его бедра тем же образом, что и вчера, но немного более целомудренно. Джулиан самую малость вздрагивает и видит боковым зрением, что она улыбается. Её рука так и остаётся на его ноге до окончания поездки. Когда они приезжают к реке, на улице уже совсем темно, и вокруг, кажется, нет никого, кроме них. Тут-то Белоснежка всё же убирает свою ладонь, начиная странно ёрзать на сидении. Неужели боится, оказавшись в безлюдном месте? Или это от предвкушения? Джулиан вылезает из машины и обходит её спереди, впоследствии открывая переднюю пассажирскую дверь. Серенити наблюдает за ним в свете фар, пока ждёт, в попытке понять, что будет дальше, и что он задумал. Но, стоя перед ней, он не выглядит страшно, будто маньяк, лишь притворявшийся хорошем парнем, и его голос тоже звучит с привычной лаской, пусть и с оттенком приказа.

– Выходи.

Девчонка подчиняется, несмотря на некоторую робость в её движениях, и Джулиан занимает её место, а потом притягивает к себе на колени спиной к своей груди. Белоснежка расслабляется, как только его руки задирают платье, а пальцы проникают под стринги прямо в её уже пропитавшееся влагой лоно.

– Ох.

Девчонка откидывает голову на плечо Джулиана и неосознанно или, быть может, сознательно хватается за его руку, показывая, как хочет, чтобы он двигал ею. Он принимает это, но тянет Серенити за волосы, о желании чего задумался ещё тогда, когда только увидел Белоснежку у её подъезда около часа назад. Она стонет и заводит свою руки за спину, пытаясь нащупать его ширинку.

– Нравится?

– Д-да... Трахни меня, Джулиан.

Девчонка впервые обращается к нему по имени, и это словно срывает все предохранители внутри него. Он чуть отодвигает её от себя, чтобы кое-как стащить брюки вместе с трусами, в то время как она не тратит время зря, стягивая прочь свои стринги. Из-за темноты Джулиан ориентируется лишь на звуки, но верно находит её талию, чтобы притянуть Белоснежку обратно. Оказаться в ней снова ощущается им, как рай. И в этот раз Джулиану совсем не удаётся сохранять неподвижность. Но он чувствует, что Серенити даже рада этому. Его рваным, беспорядочным и хлёстким движениям. Она поворачивается к нему, учащённо дыша, вроде бы смотря в его глаза. Из-за мрака трудно судить однозначно. Джулиан ни хрена не способен вглядываться и что-то там анализировать. Он просто входит глубже, грубее и не уверен, что не рвёт какие-то швы, когда снимает чёртово платье. Джулиану просто жизненно необходимо вновь сжать грудь, почувствовать в своей ладони приятную тяжесть. Догадываясь или даже осознавая это, Серенити просто тянет вниз свой же собственный лифчик без бретелек, тот же самый, который был на ней и днём. Она задыхается от подступающего удовольствия. От ласково-жёстких толчков. От томления, вызываемого прикосновениями. От стонов мужчины рядом с её ухом. Она больше не может. Больше просто не выдержать. И тут слышит хриплый голос, вкрадчивый и рождающий мурашки повсюду.

– Я так люблю смотреть, как ты двигаешься на мне, и мне нравится твой вид сзади. Ты так сексуальна сейчас, ты даже не представляешь.

Никто никогда не говорил ей таких слов. Да и вообще Серенити ни разу не занималась с кем-то сексом в иной позе, кроме как миссионерской. У неё было лишь двое партнёров, но о них даже стыдно вспоминать. С одним она лишилась девственности и в следующие несколько раз надеялась, что он сможет продержаться достаточно долго, чтобы кончила и она, что, впрочем, так и не сбылось. А с другим недолго встречалась на втором курсе, и он даже фактически жил в её комнате в общежитии. Но тоже не хотел экспериментировать и пробовать что-то новое. С настоящим мужчиной же всё иначе. Ей дико нравится чувствовать его внутри и всё то, что он с ней делает, и как звучат его даже самые обыденные слова.

– Джулиан.

– Я хочу, чтобы ты кончила и не сдерживала свои стоны. Давай, сейчас, – велит он.

Серенити подчиняется, ощущая, как он становится ближе и тоже кончает, продолжая двигаться немногим дольше и после этих толчков, тем самым продлевая её удовольствие. Джулиан чувствует себя поглощённым её телом и теплом и едва верит сам себе, когда произносит:

– Поехали ко мне. Проведи эту ночь со мной.

Какова бы ни была причина, Белоснежка соглашается. Это всё дико для Джулиана, ведь он ни разу не привозил тех, с кем хочет переспать, к себе, чтобы предупредить проблемы. Но в том, что касается её, он не передумывает. Её волосы на его подушке в свете ночника выглядят особенно красиво, глаза поблёскивают от эмоций, а тело контрастирует с тёмно-синим цветом постельного белья. Девчонка раскрывается, как никогда, как только Джулиан отводит её левую ногу в сторону. Так он понимает, что ему будет ничтожно мало лишь одной совместной ночи в его кровати. Джулиан признаётся в этом ещё до наступления утра, снова будучи в Серенити, на этот раз в ленивой позе ложки. Белоснежка подтягивает колени к животу, посредством чего мышцы влагалища сильнее сжимают член. Телесный контакт становится ещё более тесным и позволяет Джулиану чувствовать девчонку только больше. Ему комфортно, запредельно хорошо, и он не хочет, чтобы это заканчивалось. У него возникает догадка, что столь захватывающий и восхитительный опыт, вероятно, будет трудно с кем-то повторить.

– Будем видеться у меня, когда можем?

– Ты... хочешь этого?

– А ты нет?

Внутри него что-то обрывается при мысли о том, что Белоснежка не обязана хотеть этого в ответ. Что она уже намерена закончить всё, что между ними происходит, хотя они только начали. Джулиан опускает руку к клитору, будто в желании дать ей понять, чего она может лишиться, и переубедить интимной лаской. Но девчонка лишь улыбается ему, продолжая двигаться после небольшого изменения им угла проникновения, и Джулиан понимает, они договорились. Иногда они встречаются ежедневно, а иногда проходит несколько дней, но всякий раз всё будто впервые. Накал эмоций, кажется, лишь усиливается вместо того, чтобы ослабевать, и его подогревает даже то, что вообще не имеет никакого отношения к сексу и физической стороне отношений. Джулиан оказывается в смятении, когда однажды Белоснежка делится новостями о полученной работе в фирме, занимающейся компьютерной безопасностью. Тем же вечером это смятение делает их соитие ещё более удивительным и потрясающим. Если же они не видятся, то либо переписываются, либо разговаривают по телефону. В один из таких разговоров девчонка рассказывает о смешном случае на работе. Джулиан не совсем уверен, что суть задерживается в его голове, потому что он ловит себя на том, как ему нравится смех Серенити. Столь звонкий и чарующий звук хочется слушать и слушать. И просто смотреть на неё, пока она смеётся или банально сидит рядом в полном молчании. Такой случай представляется, когда спустя пару недель или чуть больше они оба признают собственную усталость, изначально намереваясь заняться сексом на диване в его квартире. Джулиан первым почти сводит прикосновения к нулю.

– Извини, я не могу сегодня. Я измотан.

– Всё нормально. Я тоже.

– Но ты останешься?

Ему случается нервничать в присутствии девчонки всё чаще и чаще. Будто он какой-то мальчишка, впервые в жизни испытывающий возбуждение и мечтающий, чтобы конкретная одноклассница обратила на него внимание и ответила взаимностью. Хрень какая-то. Ему ведь не будет неприятно, если Белоснежка захочет уйти, раз он без сил. Ведь не будет же? Чёрт, может, и будет. Серенити чуть отстраняется с удивлением внутри. Потому что его слова вроде бы предполагают, что они могут заняться обычными вещами, просто провести время вдвоём без интимной подоплёки, и это ново, является тем, что между ними фактически не происходило прежде. Ладно, происходило, но не так, чтобы совсем без секса. Хочет ли она этого? Да, хочет, но только в том случае, если Джулиан намекнул на невинное общение вполне серьёзно и осознанно. Его руки чувствуются столь превосходно даже в рамках целомудренного прикосновения к бокам поверх блузки, что Серенити не против соответствующих объятий и того, чтобы любоваться грудью Джулиана в разрезе уже расстёгнутой ею рубашки.

– Я буду рада, но только если это точно нормально для тебя.

– Более чем нормально.

Джулиан откликается мгновенно. Вскоре после еды и недолгого просмотра телевизора они впервые просто спят вместе. Впервые, но далеко не в последний раз. В один из таких дней Джулиан, проснувшись раньше и подперев голову левой рукой, смотрит на женщину рядом с ним, женщину, которая, как он знает, обнажена под одеялом, потому что они всегда спят так, и к привычному желанию добавляется нечто иное. Потребность обладать ею полностью и называть своей? Но он не хочет думать об этом. И не уверен, что хочет это испытывать. Девушки с детства грезят о свадьбе и доме с аккуратным забором желательно белого цвета. У родителей Белоснежки как раз-таки подобный, она родилась и выросла в нём. И вряд ли она имела в виду, что всю жизнь будет довольствоваться сексом, даже если физически они идеально дополняют друг друга подобно двум деталям мозаики. Джулиан же не способен на то, чтобы дать большее. И неважно, что он влюбился. Влюбился... Неужели вот что с ним случилось? От осознания данной вероятности холодным потом его прошибает паника. Нет. Нет... Надо расстаться, пока всё не зашло слишком далеко. Завтра... он сделает это завтра. Ему нужна ещё одна ночь. И день, чтобы решиться. Но задолго до его окончания Джулиан оказывается на операционном столе. Огнестрельное ранение плеча. Наверное, рано или поздно подобное должно было произойти. Учитывая всю опасность, что заключена в работе Джулиана. Не всякое задержание имеет благополучный исход. Так, чтобы все уцелели. Почему бы в этот раз пострадать не ему?

Джулиан думает о том, как всё произошло, когда приходит в себя от наркоза в больничной палате. Правая рука зафиксирована гипсовой повязкой. И здесь находятся родители и сестра. Прямо рядом с кроватью. Мама вскакивает со стула, бледная и выглядящая душераздирающе. Об отце и Николе можно сказать почти то же самое. Череда вопросов о самочувствии и о том, терпима ли боль, подходит к концу лишь с приходом медсестры, которая говорит, что больному нужен отдых, и выпроваживает родных Джулиана. Ему же во многом всё равно. Его мысли крутятся вокруг Серенити с того момента, когда он только очнулся и ещё искал силы поднять веки. И она была последним, что промелькнуло в его голове перед потерей сознания или введением наркоза. Джулиан не уверен, как именно всё это было. Он пытается приподнять туловище, чтобы обратить на себя внимание медсестры, но терпит поражение, откидывается обратно на поднятую спинку кровати и еле выговаривает пересохшим голосом.

– Вы можете дать мне позвонить?

Джулиан ни черта не знает, где его телефон, и запоздало сожалеет, что не спросил у членов семьи. Может быть, сотовый отдали им. Может быть, они примут вызов, если Серенити будет неоднократно звонить. Хотя кто знает, важен ли он настолько, чтобы она тревожилась и искала своего любовника.

– Нет, сэр. Никаких звонков. Вам нужно спать и набираться сил.

Повернувшись со шприцем в руках, медсестра что-то вводит в его капельницу. Наверное, новую порцию обезболивающего или седативного, потому что Джулиан вскоре начинает испытывать сонливость и отключается, несмотря на старания держать глаза открытыми. С ним был Нико. Близкие сказали, что он цел. Хотя бы одним переживанием меньше.

При пробуждении спустя время за окном и вокруг по ощущениям ещё темнее и тише. Скорее всего, уже глубокая ночь. У Джулиана мутная голова, внутри лишь туман, через который не продраться, только усиливаемый продолжающимся писком медицинских приборов. Джулиан подозревает, что ему что-то снилось. Нет, не что, а кто-то. Серенити. Белоснежка. Он стонет, еле-еле разлепляя глаза, и в тусклом освещении перед ним проступает мираж. Её образ. Вероятно, Джулиан попросту бредит. Галлюцинация больного, потерявшего понятие о времени, не иначе. Но разве галлюцинации ощущаются столь реально и тепло при прикосновениях? Разве они вообще способны передвигаться в пространстве и дотрагиваться? В любом случае эта галлюцинация прекрасна и говорит надтреснутым и ломким, но всё равно красивым голосом Белоснежки и проводит рукой по его лицу, начиная со лба, отводящим вспотевшие волосы движением.

– Джулиан.

– Тебя здесь нет. Ты ненастоящая.

Джулиан пытается отодвинуться. От прикосновений и обеспокоенного взгляда, который так ему нравится, потому что обнажает то, что Белоснежке он, возможно, небезразличен. Он хотел её увидеть, но теперь не хочет. Потому что она так ему нужна, но не должна быть с ним. Надо... надо расстаться сейчас. Откуда она вообще тут? Как узнала, и кто её пропустил? Или же пробралась незамеченной? Хотя какая разница. Но всё-таки разница есть.

– Нет, Джулиан, я с тобой, и я реальна. Мне позвонил Нико и рассказал, что случилось. Я никогда в жизни не была так напугана, как...

– Я тебя не звал и не хочу видеть.

Джулиан заставляет себя выговорить это сквозь внутреннее неприятие собственных же действий. На него наваливается слишком много всего, начиная от потребности держаться за девчонку и никогда её не отпускать, и заканчивая намерением поступить правильно. Секс и просто приятное времяпрепровождение это одно, а походы в больницу к мужчине, чей возраст ближе к сорока, это другое. Пусть он предпочёл бы видеть Белоснежку, чем нервных родителей, глобально ей будет лучше без него. Рано или поздно она тоже это осознает и забудет его, как будто его никогда и не было в её жизни.

– Я тебе не верю, – только и говорит Серенити.

Она уже находилась дома, когда принялась писать и звонить Джулиану, желая спросить, узнать, встретятся ли они сегодня. Найдётся ли у него время на неё. Но его телефон упорно молчал. Ей было бы достаточно услышать голос и просто поговорить несколько минут, ведь в какой-то момент секс для неё отошёл на второй план. Серенити не знает, когда именно, потому что это просто случилось. Однажды она просто поймала себя на мысли, что влюбилась и любит этого мужчину. И вот теперь он ранен, пережил операцию и, может быть, поэтому обращается с Серенити вот так, стремясь оттолкнуть, но она никуда не уйдёт. Она вся его. И плевать на его отторжение. Все те минуты, что она ехала сюда, официально самые страшные в её жизни, и царящую в душе тревожность только усугубляют звуки приборов. Серенити никогда прежде не бывала в больницах. Это её первый раз. И её первое чувство удушья от ощущения буквально пропитавших здешний воздух болезней и даже смертей. Во многом затхлый и застоявшийся, он пахнет не так, как на улице и дома.

– А чему ты веришь? Что у меня к тебе чувства? Да мы просто трахались, и иногда ты мне готовила, – выдавливает Джулиан, и девчонка морщится от его слов, но не перестаёт касаться его лба. Но ничего, она всё равно уйдёт. И он останется один на один со своей болью. И физической, и эмоциональной. – Мы не пара, Серенити. Мы не вместе.

Подсознание буквально вопит Джулиану о том, чтобы он остановился, чтобы прекратил и просто сказал, что истинно испытывает. Что любит густые волосы Белоснежки и их цветочный, но не приторный запах, её шелковистую кожу, её глаза и тело, словно изначально созданное для Джулиана, и что не представляет себе жизни без неё. Что он бы снова нарвался на пулю, лишь бы на него смотрели вот так. Белоснежка выглядит так, будто вот-вот расплачется. Вот же дьявол. Джулиан не готов к этому. Не к необходимости успокаивать, а в целом к тому, чтобы созерцать её слёзы. Они реально могут разрушить его собранность.

– Что ж, я... Выбор, что думать о нас, а что не думать, исключительно за тобой. Только скажи мне одну вещь, – Белоснежка касается его здоровой левой руки, лежащей на краю кровати, сжимает и обхватывает. Небольшая тёплая кисть дрожит, что Джулиан не может не ощущать. Он прикрывает глаза, зажмуривая их, но ему так хорошо от прикосновения, что он, кажется, отвечает на него. Боже, и как только он сможет отпустить всё это? Серенити, её руку, её тепло и, возможно, её... любовь? Вдруг его чувства взаимны? Вдруг есть хотя бы небольшая вероятность этого? – Ты был со мной счастлив хотя бы немного или действительно хочешь, чтобы я ушла и не возвращалась?

Выбор за тобой.

Выбор... Будто это так просто. Выбор это не только одно конкретное решение, принятое здесь и сейчас. Это ещё и последствия, которые оно за собой влечёт. И к тому же Джулиан уже всё решил. Ещё до того, как Белоснежка появилась в его палате. Или же он просто пытается себя в этом убедить, а на самом деле исключает то, чего ему действительно хочется? Был ли он счастлив? Да, был. И не просто сильно, а чертовски сильно. И он будет скучать по этому, если порвёт с девчонкой. По ней. В первую очередь просто по ней, а не по сексу. По её голосу, общению и возможности поговорить о чём угодно. По прикосновениям и поцелуям, и эмоциональной близости. По ощущению единства и семьи.

Джулиан смотрит на свою Белоснежку, такую красивую даже на грани слёз, и думает, думает, думает. А потом просто сжимает её руку сильнее, впервые за долгие годы руководствуясь сердцем, а не логикой и разумом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец