Пути - дорожки. Глава 1. Варя

Стояла долгая и весьма странная осень. Золотой её в этом году не случилось как-то. Березы и распространенные по северо-западным областям осины до первого снега всё хорохорились зеленью листвы, а потом как-то враз и незаметно потеряли кудреватость, обнажив свои телеса. Темная зелень сосен и елей отпечаталась на окраинах леса. Снежный покров, испугавший разве что автомобилистов, выстроивший очереди к пунктам «переобувки» колес, растворился и опять исчез. А природа, было уже приготовившаяся к зимнему стоянию, вновь являла тот весьма серый и немного неприглядный и не пронизанный солнечным светом вид. На южных окраинах родины наступило настоящее второе лето, о том вещали весьма фигуристые и колоритные ведущие со всех телеканалов. Особенно фигуристы и убедительны отчего-то были девушки на известном около военном телеканале. То ли им по уставу внутренней службы полагались такие колориты, то ли, как и в стародавние времена, скажем, во времена Наполеона и Пушкина бравый вид гусар и прочих улан несказанно привлекал хорошеньких женщин скорее к ним, нежели к заурядным чиновникам. Эти, видимо, стеснялись щеголять перед камерами во всяких там наградах, полученных за долгую и отличную полу воинскую службу. Им приходится тяжело и трудно! И, видимо, только длиной подолов и глубинами прочих вырезов они стимулируют разных там генералов интендантов и моложавых адмиралов чаще заглядывать на канал и не забывать о материальной ответственности за него. Также, около спортивные, каналы стараются не отстать от вышеозначенных коллег набором чудесных барышень, причем с бюстами таких размеров, что ежели заставить этих барышень пробежать стометровку, то их траектория бега, скажем, на виде сверху будет напоминать синусоиду, так как однозначно будет сказываться влияние инерционных сил из-за видимой тяжести и мощного колыхания их решающих достоинств! А помимо этих ещё, конечно, у лучших и единственных союзников России, как говаривал царь - батюшка Александр III, весьма выделяются изяществом, красотой и импозантностью когорта пресс-секретарш! Там тоже ну очень приятные, почти юные женские лица, и как же им всем идут огромные генеральские звезды! Тут уж не до вырезов! Тут сама строгость и ответственность и не тени полуулыбки Джоконды! Горделиво и с достоинством они несут свои звёзды в назидание, видимо, огромному числу получившим уж не по одному ранению всяким там майорам и, не дай боже, полу полковникам, да и тексты, озвучиваемые этими уважаемыми генеральшами, серьёзны, выверены, точны. Это вам несбивчивый рассказ некоего капитана, скажем, о том, как его дважды зацепило и как он выводил своих ребят из-под огня! Однако не будем судить их всех строго, тем паче, что кто - то из «великих» мира сего изрёк: «Хочешь быть здоровым?! Смотри на текущую воду, на зелёную траву и на красивых женщин! И обрящешь оное! » Девушки сии, однако, заняты исключительно наиважнейшим государственным делом! Поправляют здоровье нации! Хотя обилие звёзд смущает иногда.

Думаю, у этих всех уважаемых дам происходит очень насыщенная, интересная и весьма обеспеченная жизнь. Я же, мой благосклонный читатель, хочу поведать тебе историю, проистекавшую не в столичных округах, а в глубинке, где-то на просторах северных широт. Как я уже заметил, стояла та пора, когда природа уж растеряла буйство осенних красок, притихла и не столь радует глаз, а некоторые отчего-то не вполне почитаемые в народе доктора по мозгу стращают нас приходом всяких там депрессий и сезонных «нервенных» расстройств. Меня же судьба одарила в эти немного унылые дни знакомством с девушкой, которое встряхнуло меня совершенно и которое, несомненно, оставит свой след (думаю, весьма заметный) в моей душе и памяти.

Соприкоснувшись с героиней и даже несколько погрузившись в историю жизни, я посчитал её, как минимум, необычной, весьма противоречивой и даже шокирующей. У меня руки зачесались взяться за перо и описать её историю. К тому времени, как мы познакомились, наша героиня была уж и мамой дважды, и любимой бабушкой для чудесной девочки пяти лет отроду. Знакомство наше состоялось опять же в виртуальных сетях вначале в форме переписки и обменов разными анекдотичными историями. Конечно, я тут же встал в «стойку» охотничьего пса, разглядев на её страничке весьма симпатичную, улыбчивую и, не скрою, фигуристую и сексуально привлекательную девушку. Легкая белоснежная полуулыбка, большие и выразительные широко посаженные серые и весёлые глаза с еле заметной уже вокруг сеточкой морщин, резко очерченные дуги бровей, пышные каштановые волосы, спадающие на плечи, обрамляющие высокий и открытый лоб, являли собой образ этой приятной во всех отношениях девушки. Взгляд нашей героини был открытым, совершенно не смущённым и выдавал особу с сильным характером, весёлую и юморную. И она не была обременена замужеством! Варя, а именно таким было её имя, с удовольствием хохотала, выслушивая мои анекдоты, коих я знаю порядочное количество, и мы как-то сразу и легко обменялись номерами телефонов и уже стали болтать на разные и не всегда уж и пуританские темы. В её профиле в качестве места пребывания был указан небольшой уездный городок, а я как раз собирался посетить эти края по долгу службы. И, уже предвкушая некую романтическую историю, я осторожненько начал выяснять, не против ли она и когда же будет ей удобней встретиться, но тут как гром среди ясного неба – уехала она оттуда, перебралась ближе к губернскому городу. Пришлось вздохнуть, посокрушаться, но что поделаешь! А меж тем общение наше продолжилось, и я отметил, что, исподволь, Варя прониклась ко мне доверием и потянулась навстречу, стала раскрываться и мало-помалу доверять свою историю жизни. Вначале она мне показалась уж слишком доверчивой, и только когда она мне поведала об основных путях и испытаниях, которые ей довелось пройти и претерпеть. Тогда мне стала понятна её неуёмная тяга к простому человеческому удивлению и сопереживанию всех перипетий, происходящих с нею за её 45 – летний возраст. И отчего она так искренне благодарна за простые слова одобрения и восхищения своей персоной. А восхищаться было чем у нашей героини, начиная от её внешних данных и, конечно, многими, правда далеко не всеми, поступками и жизненными установками.

Узнавая её историю буквально с малых лет, я некоторые моменты её жизни невольно сравнивал с ощущениями о своем весьма сопливом детстве. Ответь мне на вопрос, читатель: «С какого возраста примерно ты помнишь себя в детстве? » О себе могу сказать, что лишь некоторые и отрывочные воспоминания всплывают примерно в моём пятилетнем возрасте. Отчетливо помню процедуру удаления аденоидов у себя! Мама, а может, вместе и с отцом привели меня в больничку и я, как и все дети, тут же познакомившись с детишками из очереди, с увлечением играл, помню, было весело и необычайно интересно! Но, думаю, не эта незатейливая возня заставила меня запомнить тот день. Периодически дети из очереди исчезали за широкими дверями кабинета и появлялись оттуда, как правило, размазывая по щекам слезы. А какие вопли к тому же доносились из-за закрытых дверей! Но детишки с увлечением возились и играли, и лишь только иногда смутные вопросы возникали и исчезали в наших головках: «И чего они там так орут и плачут, если тут такое интересное и весёлое место для игр? » Но тут нашу беготню прервали совершенно беспардонным образом! Очередного плачущего малыша исторгла дверь, но не закрылась! К ужасу всей детворы в дверном проёме возник, как мне показалось, огромный дядька в белом халате с засученными по локоть рукавами, из которых клешнями торчали страшенные волосатые руки, и в большущем прорезиненном переднике. И руки по локоть, и весь передник были обильно заляпаны кровью, и даже на его лице застыли капли крови! Я хорошо помню, как все детишки тут же ткнулись поближе к мамам, а многие и забрались к ним на колени. Больше мы не бегали, притихшие и тревожные ждали своей печальной очереди войти в эту дверь. И меня, как и всех детей прежде, эта страшная дверь исторгла таким же плачущим и размазывающим слезы по щекам.

Мне запомнилось хорошо еще одно яркое воспоминание из того возраста. Дело было летом. А родился и вырос я в южных окраинах страны под названьем СССР. И, видимо, меня летом, как весьма болезненного ребёнка, отправили в летний лагерь вместе с детским садом. Я совершенно практически ничего не помню из тех дней, которые провёл там, запомнился только один день. Видимо, от активной детской беготни у меня прохудились сандалии. Огромные, как мне виделось, дыры зияли на обеих подошвах. И наш воспитатель, совершенно не помню её имени, молодая и, наверное, красивая девушка иль уже женщина повела меня в соседний посёлок справить мне обновку. Наш путь пролегал по песчаной и лесистой местности. Дорога петляла между низкорослыми южными соснами. Дело было, наверное, после обеда, песок был совершенно обжигающим, и я стал хныкать, что горячо. И тогда она подхватила меня на руки, прижала к своей высокой груди, и я, маленький мальчик, вдруг ощутил, что касаюсь чего-то запретного, неведомого, зовущего и манящего! Думаю, до поселка было километра полтора, она устала тащить меня, хоть я был и худосочный мальчик-зайчик. Потом я снова шагал своим ходом, но мне ужасно опять захотелось очутиться у её груди, я даже помню этот глубокий вырез её платья и вздымающиеся от дыхания два манящие полушария. И я, признаюсь тебе, читатель, снова заныл, захныкал и снова прижался её пышной и высокой груди! Ну что тут скажешь! Может, именно эта неведомая уж теперь мне девушка и определила мою сущность любителя женщин. Свои пути - дороги мы, как правило, выбираем сами, во всяком нам так кажется и хочется думать, но мне всё же верится, что есть в наших жизнях иногда еле заметные стёжки-дорожки, по отрезкам которых мы проходим, изменяясь и преображаясь иногда. И бывает так, что мы не вольны в выборе и не в силах найти среди разветвлённых и многочисленных тропинок ту, которая наша и только наша. И ещё, в чём я полностью уверен, все наши «тараканы» и «чудища», населяющие наши головы, возникают и селятся в них именно в раннем нашем детстве.

Но я несколько отвлёкся, дорогой читатель, от предмета моего повествования. Так вот, наша героиня отчетливо себя и события вокруг запомнила уже с двухлетнего возраста! Многие из нас, окруженные попечением родителей, потому себя и не помнят в малолетстве, что были окружены заботой, ограждены от волнений и нехороших событий. Наша девочка многое отчетливо помнила с двух лет и даже ранее! И тому были весомые причины! Она помнила, как дружна была со своими старшими сёстрами, кажется, трех с половиной и пяти лет. Как они опекали и оберегали её! И как она хвостиком всегда следовала за ними. А дальше, мой дорогой читатель – взрыв мозга! Она помнила свою вечно пьяную мать, которой они все и не нужны были, а она так в особенности! Ждали мальчика! И она, будучи ребёнком двух лет, отчетливо ощущала это равнодушие и нелюбовь матери! Ещё ей запомнилось, как она с сёстрами вечно голодные побирались по соседям, что где и кто даст, не гнушались и добывать себе пропитание на местных помойках. А жили они в поселке, и наверняка там были не нынешние мусорные баки у некоторых супермаркетов, полные просроченных продуктов, да и супермаркетов то в те годы не было ещё. Хотя вру, было два, один в Москве, другой в Питере, Елисеевскими назывались! И ещё ей запомнился восторг и страх, когда отец сажал её на «загривки» и катал таким образом. Видимо, не так часто случались такие минутки, и она их запомнила! И ещё она теперь, будучи взрослой, ненавидит молоко. Отчетливо помнит ту молочную флягу, из которой мать постоянно черпала для всех их пропитание утром, в обед и вечером (работала на ферме она). Помнит тот молочный суп, в котором редкие рисовые зёрна гонялись друг за другом в тарелке, практически не встречаясь. А мать буквально насиловала девочек только одним молоком. Дать дочкам было нечего. Возлюбил ли бы после такого, мой дорогой читатель, ты сей вроде - как и полезный продукт? А дальше она резко и отчётливо запомнила, как её, такую кроху, вместе со старшими сестричками отправили в далёкий губернский детский дом. Помнит и то, какой дальней ей показалась дорога и где она очутилась среди двадцати, тридцати таких же обездоленных ребят. Этот новый начавшийся период её жизни несколько смазан был в её памяти, видимо, по той же причине, как и у всех домашних и благополучных детей: была сыта, одета, обута. Отчётливые картинки жизни стали возникать у Вари, как и у многих детей, примерно в пятилетнем возрасте. Она росла слабенькой и болезненной девочкой, и зачастую во времена всеобщих игр детворы она просто пряталась под столом, могла сидеть там часами. Позднее, когда она сменила уж не один казённый дом и подросла, ей сказали, что в дошкольном возрасте у неё был тяжелейший рахит. Вследствие этой слабости она и в школе смогла заниматься только с девяти лет. Затем, когда старшие сёстры подросли, их отправили, как говорится, по «этапу» в более взрослое учреждение. Отправили готовиться к школе. Страшная на самом деле система. Потом, когда ей самой исполнилось около пяти лети, когда сестёр привезли к ней на свидание (типа система поддерживала родственные привязанности), к ней приехали чужие, хотя и до боли знакомые девочки, совершенно, как тогда неосознанно ей показалось, равнодушные к ней. Подрастая и проходя тот же путь, что и сёстры, Варя узнавала, как «система» умеет менять, ожесточать и озлоблять ещё не окрепшие детские души и как она умеет корёжить судьбы.

Мне в моей жизни ранее довелось соприкоснуться с историей парня, который в четвёртом классе попал тоже в детдом. Их также, как и нашу героиню, разлучили тогда со старшей сестрой. И мы как-то с ним заехали, будучи в командировке в Москве, к ней. На меня эта их встреча произвела тягостное впечатление, родные люди, а эмоций практически не было никаких! Я, конечно, был тогда уж большим мальчиком и понимал, что дело не в них. Дело в той «системе», через жернова которой им пришлось пройти. Ещё запомнился его рассказ, как он после детдома, получив некую толику денег «подъёмных» и одежду, уехал поступать в институт в Питере. Заселившись в общежитие, он отправился в магазин, купил продукты и чай индийский «Со слонами», читатель постарше наверняка помнит такой, в невзрачной, сероватой пачке. А в «казённом» том доме и в те времена он знал, что чай всегда находится в стакане и совершенно не представлял, как он приготавливается. В итоге в заварочном маленьком чайнике очутилось все содержимое пачки. И получился «чифир». Такие вот были там приготовления и наставления для выпускников этих учреждений. Их просто выталкивали в эту большую взрослую жизнь. В наше время, надеюсь, всё меняется в лучшую сторону, но мне это доподлинно неизвестно. Он благополучно закончил серьёзный технический вуз, работал вместе со мной на заводе. Женился, родились девочка и мальчик у него. Но то были времена позднего СССР. А, когда начались «горячо мною любимые» эпохи Горбачёва, а уж тем более Ельцина, с ним случилась беда! Не смог он, прошедший через «систему» противостоять тем лихим годам разрухи, безвременья и безденежья, не смог извернуться и пристроиться, не смог, видимо, терпеть упрёки домашних, что он не может их содержать, как другие. Петля остановила эту жизнь. А скольких ещё перемололи те годы!

Далее, после пятилетнего возраста, Варя уже запомнила многие моменты своей жизни. Помнит появившуюся среди воспитателей злющую, толстую, вечно орущую тётку с неизменной скакалкой в руке. Она пугала малышню ею, а за малейшее непослушание детворы пускала её в ход. Дети её боялись. В силу постоянной слабости и болезненного состояния наша маленькая героиня редко принимала участие в играх ребятни, зачастую она пряталась под письменный стол для воспитателей и там, со стороны наблюдая за всеми, коротала в одиночестве своё время. Однажды Варе было особенно плохо и не было сил даже пошевелиться. И она лежала на полу в своём привычном убежище, а злая тётка зачем - то построила всех ребят в шеренгу, пересчитала, не нашла её, орала истошно, а затем буквально выдернула девочку из-под стола и толкнула в строй. От этих резких толканий и от страха перед скакалкой Варю вырвало прям на пол. Злюка взвилась ещё больше! Приказала принести тряпку, за шкирку толкая в сторону туалета, и затирать после себя пол. Девочка повиновалась, и, когда стала вытирать пол, её снова вытошнило. Тётка толкнула ребёнка, Варя рухнула прямо в эту лужу, и не было у неё сил подняться, снова рвота. А тётка, совершенно обезумев, начала хлестать кроху своей скакалкой. Экзекуцию прервала медработник тётя Лида, потом приехала милиция, и злая тётка больше не появлялась в жизни маленькой пятилетней тогда Веры. И снова ребёнок попал в изолятор. Она терпеть не могла этот изолятор. Там тихо и скучно. И всегда она там одна, и очень страшно быть одной. Тётя Лида жалела девочку всегда, даже говорила об удочерении возможном, но как-то не случилось это, не смогла Варя называть её мамой. И после случая со злой тёткой она принесла в изолятор коричневого большого мишку, но, когда игрушка неожиданно зарычала, девочка ужасно испугалась. Так и стоял потом мишка в сторонке, а Варя боялась его взять в руки, только смотрела не него издалека и разговаривала с ним мысленно.