S S

S&S

Под музыку Blackmore’s Night-Чайковский одежды словно сами слетают с тел, как розовые мотыльки с красного фонаря. Бабочки прозрачно-синие облепляют бёдра, поднимаясь к ягодицам белым, как акациевый мёд и к паху, чёрному, как мох в тени дубрав. Точечные вспышки ареол озаряют туманные рассеянные параболы груди, и в этом коричневом свете угадывается далёкая точка омега запредельного, недоступного зрачку проникновения. Когда расстёгивается мягкий бархатный ремешок кожаной сандалии и женская ножка высвобождается для обозрения, оценки и поцелуев, происходит фетишистский скачок равновесий, и высвобождающаяся эксгибиционистическая энергия возводит эрегированную дугу электрической эрекции. Ножка приподнимается, опираясь на кончики пяти пальцев и в основном на главный большой, на фаллоимитирующий и фаллогиничный, приподнимая овальную янтарно-розовую, словно желток эпиорниса, пятку, устремляющую всю ногу к бедру и ягодице. Изосексы очерчивают двумя линиями икру, скрываясь в тени соседних очертаний. Отдельно выбившийся волосок из общей массы на границе ноги и пахового поля, в самой ложбинке, закрученный спиралью, каштаново-медный, блестящий, вибрирующий под лёгкими ветерками дыхания своей серпантинной аутентичной эрекцией. И там, откуда он отделился, полная апатия-тишина и затаённость, элевсинский храм, хранящий для посвящённого открытие.

Женское тело, разобранное взглядом-созерцанием на отдельные сегменты и коллекционируемые в тексты-музеи сексогеологами-филателистами. Женское тело, разобранное художниками на фетиши-пятна, фетиши-колоры, фетиши-тени. Рассматривать женские ландшафты, женские пейзажи, женские моря, женские скалы, женские кальдеры, женские пещеры, узкие и широкие проходы, женские врата, распахнутые настежь и сомкнутые, запертые на засовы зари; женские пирамиды и стелы; женские алтари, колодцы многокольцевые, пурпурные, рубиновые, гранатовые; женские кораллы и моллюски на мелководье вечерних тёплых морей; женские ракушки с розовыми и лиловыми жемчужинами, коричневые яшмовые кольца, нанизанные на ночные видения.

Пупырышки языка возбуждаются, увеличиваются в размерах, вертикализируются, соприкасаясь с сосочным зенитом груди, и становятся сами величиной с грудной сосок, образуют с ним одно целое, мост между ртом и грудью. Ареола втягивается в глубину рта очень глубоко. Та же отметка погружения, что и у клитора. Два соска и клитор образуют остроугольный треугольник, идеально вписывающийся в мягкий, пластичный овал рта. Клитор – иррациональная пирамида – свой отполированный объём преподносит с откровенной поэзией в полной своей эстримальности. Он открыт, радостен и дерзок. Ему чужды недомолвки – он прямиком заявляет о своей стремительности и безоглядности. С его вершиной пупырышки языка находят моментальный контакт и прорастают в него своим желанием, сливаясь с его неистовостью. Язык – это тень клитора, оторвавшаяся от него и улетевшая в область иных молекул. Язык возвращается в свой ирий, соединяясь с клитором. Тень становится плотью, приобретая статус альфа-вершины.

Инсексуальное наслоение тонких клитерофорных атомов на кончик языка происходит в эромеональной области отрешённости от пространственных ментальных геометрий. При соприкосновении с большим пальцем ноги, клиториальные апогейные электромагниты вырабатывают квадратный протуберанец, отражающийся в подколенной впадине.

Часами можно смотреть на облака, особенно в ветреный день, когда они быстро бегут по небу, изменяя свои формы прямо на глазах или рассеиваясь прозрачным белёсым дымом. Так часами можно смотреть в твои глаза, на твою обнажённую грудь, на твоё межножье…

Вот пролетела одинокая утка. Вот стая гусей. Пара неразлучных воронов. Вот напрягся твой сосок, стал острым, бодрым. Вот округлился твой клитор, превращаясь в пластичный конус, меняя цвет на гиацинтово-розовый. Всё изменяется и вверху, и внизу…

На вершине клитора возвышается вершина удовольствия и протягивается прямо в космос… вьётся между звёздами, безднами…

Моя эросогеометрия: мягкий треугольник лобка, биэллипс лона, мягкий конус клитора, пирамида клитора, полушария ягодиц; кривые, соединяющие их с эллипсами; волшебное колечко, параболы груди, эллипсоиды бёдер треугольничек копчика, треугольники трусиков.

Сюрр сексофагии, запутавшись в волосках лона, спокойно дремлет, и лишь вторгающийся рой поцелуев пробуждает его, нарушает баланс его атараксии и выталкивает на простор оргии.