Заложницы Действие 4. Неожиданный поворот

Гарри развлекался с очередной девчонкой, когда Том, изредка поглядывавший в окно, сказал, что к зданию банка направляются двое людей – молодая женщина и мужчина с видеокамерой.

Бандиты, держа пальцы на курке автоматов, сначала впустили в банк оператора с большой видеокамерой. Мужчина был в летней рубашке, и грабители удосужились лишь осмотром его техники, да бегло прошлись руками по его потертым джинсам. Затем через дверь пропустили его «коллегу», сменившую мундир сержанта на изящное светлое платьишко и туфли на высоком каблуке. Ее большие, раскрывшиеся от удивления глаза рассматривали помещение банка, перебегали по связанным и полураздетым девушкам, скользили по фигурам вооруженных бандитов. Грудь девушки взволнованно вздымалась, а рот был приоткрыт. Она даже не сразу поняла намерения Гарри обыскать ее. И лишь когда тот грубо поставил ее к стене лицом и заставил широко развести ноги, изогнулась в тщетной попытке избавиться от его требовательных рук. Гарри почувствовал это движение, и оно его возбудило. «Или ты сейчас же дашь себя ощупать, или займешь место среди вон этих», – угрожающе проворковал он ей, наклонившись к самому ушку и кивнув на связанных заложниц. Девушка замерла. Некоторое время ей пришлось терпеть руки мужчины, скользящие по ее телу и ощупывающие его округлости. Но когда руки бандита, уж больно рьяно соблюдавшего меры предосторожности, проникли под ее платье и стали подниматься по бедрам, журналистка попыталась воспротивиться. «У меня ничего нет, – взмолилась она, – меня прислали, чтобы я просто записала ваше заявление». Но Гарри не обратил никакого внимания на ее жалобу. Его руки проникли между ее ног и ненадолго задержались там. Но для девушки это время показалось вечностью…

«Ладно, готовьте камеру, – разрешил Гарри, отпустив, наконец, тяжело дышавшую журналистку, – и начинайте снимать все это. А заявление мы сделаем позже, когда вернется наш босс».

Камера Джима скользила по залу, выхватывая своим стеклянным оком фрагменты оргической сцены, разыгравшейся по воле сладострастных бандитов. Мелькали девичьи тела, оголенные груди, стянутые веревкой кисти рук, бедра, задранные юбки… Джим крутил трансфокатор, снимая девушек то общим планом, то наоборот, крупным, фиксируя на пленке мельчайшие подробности их унижения, дрожавшие губы пленниц, мокрые от слез глаза. Он старался не упустить ни малейшей детали, говоря себе, что это поможет полиции при штурме здания, но, чувство, не помещавшееся в его тесных брюках, все больше и больше давало знать о физиологии мужского организма.

Камера переместилась на находившуюся вдалеке шеренгу оставшихся несвязанных заложниц. Она бегло проскользнула по одетым девичьим телам, и уже хотела их покинуть, когда сердце полицейского тревожно екнуло, и камера вернулась назад. Одну из заложниц Джим знал. Он даже подкрутил колесико объектива, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Сомнений не было. Эта была девушка, с которой он несколько месяцев назад познакомился на какой-то вечеринке. Кажется, ее звали Нели. Они провели весь вечер вместе, веселись, танцевали, лакомились мороженым, а когда он проводил ее до дома, и хотел зайти к ней, она его не впустила. Она сказала, что хочет, чтобы все было «красиво и не пошло», что он должен доказать свои чувства, и тогда, быть может, она разрешит ему себя обнять и поцеловать. Джим помнит, как стыдливо она при этом потупила глаза, а затем, резко обернувшись, взбежала по лестнице и скрылась в своей квартире. Интересно, узнала ли она его? – Джим похолодел при этой мысли, потому что не мог вспомнить, говорил ли он Нели, что служит в полиции…

Нели сразу узнала Джима. Еще бы! После того вечера она часто вспоминала об остроумном, привлекательном полицейском, понравившемся ей с первого взгляда. Она помнила о той вечеринке, их знакомстве, легком ужине, первом медленном танце, нежном объятии тел. Она помнила и ощущение его руки, медленно спускающейся по ее спине прямо до бедра и пытавшейся приподнять подол платья. Она тогда отстранилась, и сказала, что еще не время, и она не готова. И потом долго сожалела об этом. Она ждала новой встречи, такой же романтичной и незабываемой, как и их первое знакомство. Но он так и не позвонил… И вот теперь этот парень рискует своей жизнью, чтобы освободить ее и остальных заложниц. Он не побоялся опасностей, и сам вызвался на этот героический поступок! И скоро он их избавит от этих подонков! Только бы побыстрее, а то эти жестокие бандиты совсем распоясались и готовы учинить настоящее насилие. Все будет хорошо. Нели представила себя в нежных объятиях Джима, и даже слегка улыбнулась. Но в тот же миг улыбка исчезла с ее лица. Перед ней стоял Гарри.

Гарри вел Нели, пытаясь понять, что за мысли были в голове этой смазливой девчонки. Почему она так мечтательно улыбалась? Хотя, какая разница? Сейчас он заставит ее ощутить в полной мере, на что способен его извращенный ум. Да она просто сгорит от стыда в том позоре, в том унижении, которому он ее подвергнет! Как насчет того, чтобы поводить ее по залу, надев на свой палец тем самым местом? Или наклонить и заставить самой раздвигать свои ягодицы, показывая себя?

На его пути попался оператор с камерой. «Эй, ты! – Гарри на миг остановился, осененный внезапной идеей. – Сейчас я с моей подружкой разыграю настоящий спектакль. Сцена готова. Аксессуары, костюмы и всякая бутафория тоже. Твоя задача – заснять действие, не пропустив ни малейшей детали. Знакомься, – он захватил руки своей спутницы в локтях и повернул ее прогнувшийся бюст по направлению к камере, – это главная героиня! Сними ее тело крупным планом! ».

Из протокола допроса свидетельницы Нели:

Я никак не могла понять, за что прогневался на меня господь Бог, заставив пройти через все это. Неужели за то, что тогда отказала Джиму? Но как бы то ни было, в тот день он получил меня… Вначале длинный повертел меня перед камерой, показывая с головы до ног. Он как бы демонстрировал, какой я была вначале. А потом… Что он только не делал со мной, что только не вытворял! И все это происходило на глазах Джима! Я понимала, что его заставляют снимать, что ему нельзя было себя выдавать. Но… это было ужасно! Насколько я хотела, чтобы все было красиво в наших отношениях, настолько все оказалось мерзко и пошло. Хотя, конечно, Джим не виноват. Мне очень не хотелось бы вспоминать произошедшее, но я понимаю, что должна это сделать. Прежде всего, длинный бандит снял с меня блузку и бюстгальтер. Я попыталась прикрыться, но насильник развел мои руки в стороны, затем завел их за спину и связал там веревкой. Мои груди предательски торчали вперед, прямо в объектив камеры. Я мысленно умоляла Джима не смотреть на мое унижение, и уже тем более не снимать его на камеру, но продолжала видеть красный глазок, извещающий о процессе записи. И он жег меня сильнее огня… Более того, как мне показалось, Джим, напротив, старался снять все очень подробно. Особенно, когда длинный занялся нижней частью моего тела. Вначале он сорвал с меня юбку и велел Джиму заснять мое тело со всех сторон. Он вертел меня, как резиновую грушу, наклонял вперед, хватал за ягодицы, задирал бедра моих ног поочередно вверх, раскрывая промежность... Потом занялся моими трусиками. Он не сдергивал их с меня, а просто натягивал, как бы играл с ними, заставляя ткань терзать мою промежность или впиваться между ягодицами. Одновременно, он все настойчивее истязал мое тело в самых нежных и интимных местах. Я чувствовала, что сейчас потеряю сознание, и невольно стонала от собственного бессилия и унижения, что еще больше распаляло и веселило бандита… Что он только не вытворял со мной! И, напоследок, вдоволь насладившись моим позором, он придумал еще одно, последнее и самое постыдное для меня испытание. Я должна была сделать минет… Джиму.

Джим даже не понял, что произошло. Он приходил в себя после сильнейшего оргазма, сидя на стуле и отложив от себя в сторону видеокамеру. Когда бандит подтащил к нему почти голую Нели, подвергнутую на его глазах такому жестокому унижению, и заставил ее встать перед ним на колени, он ощутил, как душа его раздваивается на части. Борьба двух существ, всегда живших в нем – самца и рыцаря – разыгрывалась не на шутку. Он сделал вялую попытку отказаться, но развеселившийся Гарри взвел затвор автомата и прикрикнул, что здесь командует он. И тогда самец отпраздновал свою победу. Глядя в блестевшие какими-то странными чувствами глаза девушки, находившейся около его ног, Джим принялся расстегивать замок своих брюк…

И вот теперь мужчина сидел на стуле и прислушивался к ощущениям своей души и совести. Девушку, некогда отказавшую ему, а сейчас только что обслужившую его как последняя проститутка, утащили куда-то в сторону. Всего пару минут назад она стояла перед ним на коленях, в одних тоненьких трусиках, со связанными за спиной руками, и изо всех сил пыталась обжать его возбужденный член своими чувственными губами. А затем, ощутившая сильный выплеск спермы, заставивший ее поперхнуться и выпустить поток на свой подбородок… Джим даже забыл, что находится здесь на задании, настолько сильным была его взволнованность происходящим. И эта забывчивость стоила ему очень дорого. Сильный удар прикладом, нанесенный кем-то сзади, погрузил его в бессознательное состояние.

Нели никогда не думала, что у нее настолько развиты ротовые эрогенные зоны. Она ощутила оргазм одновременно с Джимом, и, когда Гарри грубо подтащил ее к оставшимся нетронутым девушкам, по всей вероятности, для устрашения и очередной демонстрации своей власти, она умудрилась шепнуть им, что Джим – полицейский. Нели надеялась приободрить их таким образом, дать веру, что все ожесточавшемуся насилию и произволу скоро придет конец. Она была не в состоянии заметить, как изменилось лицо Ани – одной из девушек, стоявших в шеренге. Той самой, которую приняли на службу в банк всего неделю назад, но которая сразу получила доступ к информации о сумме денег, хранимых в банковских сейфах. Той самой, которая мастерски и великолепно играла свою незримую роль.

Ани, действительно, была внедрена бандой в банк, чтобы разузнать об охране и, главное, предупредить о моменте, когда в кассах будет наибольший куш. И даже потом, когда операция была под угрозой срыва, она справедливо рассудила, что время раскрываться еще не пришло. И ее предусмотрительность дала плоды. Как только эта тупоголовая девчонка проболталась о том, что журналист совсем не тот, за кого он себя выдает, она едва заметным кивком показала Гарри на приходившего в себя лжеоператора. Недаром уже продолжительное время она была женщиной сластолюбивого мужчины – тот понял ее без слов.

Но Ани была не просто женщиной Гарри – ее интерес составляли не только мужчины, но и слабые женщины…

В то время, пока Джим, оглушенный прикладом автомата, бесчувственно сползал со стула, Ани устремилась к его напарнице. Сопровождаемая десятками пар удивленных глаз, она коротким, но сильным ударом повергла Келли на пол, и заломила, не успевшей прийти в себя девушке, руки за спину. Подоспевший Гарри быстро скрутил их веревкой, после чего легко приподняв девушку, усадил ее на стул. Руки Келли были заведены за спинку, а сама девушка дополнительно обмотана и привязана к стулу несколькими витками прочного шнура. Затем тоже самое Гарри проделал с все еще не пришедшим в себя Джимом. Теперь в плену бандитов оказались еще и двое полицейских.

Заложницы с изумлением продолжали наблюдать за действиями бандитов. Больше всего их поразило поведение их бывшей подруги. Той самой, которая бок о бок работала с ними, и оказалась ни кем иным, как сообщницей грабителей. И теперь она единственная из них, еще недавно лежавшая на полу, а сейчас свободно разгуливающая по залу и что-то высматривающая своими хищными глазами.

Нет, Ани уже давно нашла то, точнее ту, которая ей была нужна. Остановившись около одной из девушек, стоявших в шеренге, она приказала: «Раздевайся! Догола! »…

Из протокола допроса свидетельницы Тьюзди:

Я сразу поняла, что Ани хочет выместить на мне ту обиду, которую недавно затаила. Несколько дней назад мы в обед разговаривали с ней о сексе и о мужчинах. Речь зашла про женскую любовь. И я сказала, что ненавижу лесбиянок. Что это противно, порочно и унижает женское достоинство. Я даже рассказала, что стараюсь не показывать свое тело в общественных местах, у врачей, в саунах, а когда говорят про куннилинг – меня просто выворачивает. Ани пыталась поспорить, и доказать, что мои взгляды – это ограниченность, а окружающий мир надо воспринимать в многообразии, на что я довольно резко оборвала ее, демонстрируя свою принципиальность и непоколебимость убеждениям. Кажется, я даже ее как-то обозвала. И вот теперь Ани хочет в отместку унизить меня и заставить раздеться перед ней. Показать свое тело. Я понимала, что сила на ее стороне, так как длинный посмеивался и наблюдал за мной. И я начала раздеваться. Ани стояла рядом и смотрела на мое унижение. Слезы навертывались на мои глаза. Мне не хотелось показывать свою слабость и доставлять тем самым ей удовольствие, но ничего поделать не могла. Самым страшным было снять с себя трусики, я даже застонала. Но все было напрасно. Я была первой из заложниц, которая была догола раздета бандитами, да еще к тому же женщиной! Я прикрывала свое срамное место и тряслась от унижения и холода. А Ани только смеялась. Она взяла меня за руку и повела через весь зал, как маленькую девочку. Потом подвела к длинному. «Хочешь ее? – спросила она, – и тут же добавила: – Но я тебе ее все равно не отдам. Она будет обслуживать только меня». Я вздрогнула, и поняла, что свои фантазии она намерена реализовать со мной. Затем они связали мне руки спереди, и Ани увела меня в соседнее помещение. И там… там мне пришлось в полной мере ощутить на что способна женщина…