Томка, муж и По

Допрос вели два следователя.

— Понимаете Дмитрий Александрович, зачем мы вас сюда пригласили?

Мы сидели в узком, как школьный пенал кабинете Центрального УВД, который, судя по табличке на двери, принадлежал следователю : Тишковцу В. А. и Катькову Е. С.

— Могу я узнать, — спросил я, — кто из вас хороший следователь, а кто плохой?

— А ты догадайся, – сказал Тишковец.

Я посмотрел на своих собеседников оценивающе. Тишковец, который сидел за дальним столом, надевал под пиджак мастерку с застегнутым до горла воротником, на Катькове, который сидел напротив, был заправленный в брюки свитер. Тишковец был пострижен под бокс, Катьков под канадку, Тишковцу было тридцать два года, Катькову за сорок, Тишковец носил на левой руке массивный золотой перстень, Катьков обручальное кольцо на правой руке, от Тишковца исходил сильный аромат одеколона "Офицерский", у Катькова дурно пахло изо рта.

— Вы оба хорошие, — сказал я.

— Ты сильно ошибаешься, — сказал из своего угла Тишковец и демонстративно переложил из одного ящика стола в другой черный пистолет с коричневой пластмассовой рукояткой.

— В чем? – спросил я.

— Мы оба плохие, — сказал Тишковец.

Катьков достал из стола папку, в которой лежал отпечатанный на машинке лист, и стал читать, шевеля губами, остановил на нужном месте палец, посмотрел на Тишковца, тот сделал какое–то движение за спиной у меня и спросил:

— Дмитрий Александрович, где и когда вы стреляли из огнестрельного оружия?

— Нигде, — ответил я.

— Может ты еще хочешь сказать — никогда? — спросил Тишковец.

— А вот у нас другие сведения, — сказал Катьков и прочитал от зажатого пальцем места:

... сказал, что затвор находится с левой стороны, тем самым продемонстрировав осведомленность в вопросе использования автомата имени Шмайсера.

Мы сидели на кухне. Томка была голая — дурачилась, не хотела одеваться, пила свою любимую Метаксу, «одну до, а другую после», но пила уже третью рюмку. Когда раздался длинный злой звонок в дверь она заметалась по квартире, натянула на голое тело джинсы, накинула халат, зачем–то сунула мне в руки единственную в доме книгу Серафимовича «Железный поток» — и побежала открывать.

Я без интереса полистал книгу и прислушался, из прихожей раздавались странные звуки. Я встал, выглянул в коридор и увидел, что невысокий, костлявый, коротко стриженый тип прижал Томку к стене, одной рукой держит за горло, а второй пытается развязать пояс на халате. Я громко хлопнул в ладоши. Коротко стриженый отпустил Томку и обернулся. Томка отряхнулась как курица, поправила халат и сказала:

— Познакомься, это мой муж.

— А это кто? – спросил муж.

— А это По.

— Тот самый? – сказал муж. — Я о тебе слышал из разных источников. У нас с тобой много общих знакомых.

— Минск тесен, — сказал я.

— Подкова, джинсы можешь достать? — спросил муж.

я пожал плечами.

— Давай лучше выпьем, — сказала Томка. — У нас есть Метакса. Почти целая бутылка. А По не пьет.

Она налила мужу полстакана дамского брэнди, незаметно больно ущипнула меня за ляшку.

— Давайте познакомимся, — сказал я.

— Чего нам знакомится, я – томкин муж, ты — Подкова. Знакомы уже. Мне отлить нужно.

Когда муж скрылся в туалете, Томка сказала:

— Ты не бойся, он сейчас напьется и ляжет спать,

— А я и не боюсь, — сказал я, — хочешь, я его вырублю.

— Ни в коем случае, — сказала Томка, — он стукач, он тебя заложить может.

Вернулся муж.

— Желаешь еще выпить? – спросила Томка и налила мужу еще полстакана.

— Ты куришь? – спросил муж у меня.

Я отрицательно покачал головой.

— Все–равно, идем на балкон покурим. Мне нужно тебе кое–что сказать. Ломая спички Томкин муж прикурил сигарету, взял ее по–блатному в кулак и глядя в сторону, словно чем–то заинтересовавшись за линией горизонта, сказал:

— Ненавижу здесь всех.

— Кого? – спросил я.

— Вообще. Если бы у меня был автомат шмайсер, я бы их уничтожал. А ты разве нет?

— Нет, — сказал я.

Муж, передернув затвор, стал стрелять вниз с балкона из условного оружия.

— Во–первых МР–38 не автомат, а пистолет–пулемет, — сказал я.

— А какая разница?

— Пистолетный калибр патрона. А во–вторых у «шмайсера» затвор с левой стороны.

— Муж посмотрел на меня с ненавистью и спросил:

— Ты почему не уезжаешь?

— Куда? — спросил я.

— А хотя бы в Америку, — сказал муж.

— Не выпускают.

— А ты подавал?

— Подавал.

— И что говорят?

— Нецелесообразно.

— А я бы вас всех отпустил. Зачем в стране врагов держать. Или отпускать, или убивать.

— Разве мы с тобой враги? – спросил я.

— Враги! — воскликнул муж. — Ты трахаешь мою Томку, — бросился на меня и больно укусил за плечо.