Сказочница, минет и мениппея. Серия: Минет на работе

Предупреждение.

Все лица и положения в этом рассказе вымышлены. Просьба не искать параллелей с реальными лицами. Также просьба не читать рассказ тем, кто с неудовольствием относится к описанию откровенных эротических сцен.

Предисловие.

Автор - человек крайне завистливый. Узрев, что у посетителей сайта наибольшей популярностью пользуется эротическая литература, он попробовал сам сочинить эротический рассказик. Наверное, ему не угнаться за красотами слога, которыми изобилуют произведения более маститых авторов, но поскольку это первая его попытка в новом для него жанре, то он просит его не судить слишком строго. (Автор также надеется, что его льстивость в адрес "маститых" не будет встречена ими с излишним озлоблением. Он не собирается оспаривать их лидерство и быть их конкурентом, ни в коем случае. Нет, просьба рассматривать все нижеизложенное лишь как робкую пробу пера…)

"Для мениппеи очень характерны сцены скандалов, эксцентрического поведения, неуместных речей и выступлений, то есть всяческие нарушения общепринятого и обычного хода событий, установленных норм поведения и этикета, в том числе речевого…"

Он услышал, как поворачивается в замке входной двери ключ, отложил книгу в сторону. Она раздевалась в коридоре, вошла - румяная, свежая с сорокоградусного мороза, на губах у нее порхала улыбка.

-Привет! Что читаешь? - задорно спросила она, сверкая глазами.

-Бахтина, "Проблемы поэтики Достоевского".

-Бахтина? Фу! - она сморщилась. - Он же устарел! Его только в семидесятые читали… Скучища! Бытовуха беспросветная… Сейчас надо читать что-нибудь экстраординарное, как ты можешь?! Живя со мной! Ведь в этой книжонке нет ни слова о единорогах, об ангелах, о двойниках, в конце концов…

-О двойниках есть, - перебил он.

-Чушь! Я уверена, что этот… как его… Бахтин… Даже не видел ни разу настоящего двойника, не выходил из астрального тела…

-Может быть, - ему не хотелось спорить, он открыл книгу снова:

"Эти скандалы по своей художественной структуре резко отличны от эпических событий и трагических катастроф. Существенно отличаются они и от комедийных постановок и разоблачений…"

Она присела на кровать, где он лежал с книжкой в руках, прижалась к нему бедром.

-Помнишь, когда ты из армии в отпуск приходил, я чулки порвала? - кокетливо спросила она. - О танк на твоих погонах?

-Хочешь прямо сейчас? - спросил он.

-Нет! Чулки рвать не надо! Сейчас-то зачем?

-И верно.

Он раздумывал, стоит ли прямо сейчас накинуться на нее, такую прекрасную, сексуальную, манящую, но решил, что потерпит. Продолжил чтение:

"Можно сказать, что в мениппее появляются новые художественные категории скандального и эксцентрического, совершенно чуждые классическому эпосу и драматическим жанрам (о карнавальном характере этих этих категорий мы особо будем говорить в дальнейшем). Скандалы и эксцентричности разрушают эпическую и трагическую целостность мира, пробивают брешь в незыблемом, нормальном ("благообразном") ходе человеческих дел и событий и освобождают человеческое поведение от предрешающих его норм и мотивировок".

-Ну перестань же! - она вырвала книгу из его рук и кинула его в угол комнаты. - Я хочу тебя, разве ты не видишь?!

Он расстегнул молнию джинсов, оттуда вывалилась тяжелая, набухшая кровью плоть. Она, откинув прядь волос, на секунду замерев в восхищении, припала к его члену губами. Он закрыл глаза и почувствовал, что член напрягся, вырос у нее во рту, - этого у нее не отнимешь, минет она делала отменно.

Ее губы обволакивали его член, засасывали в себя, язычок пронзал головку змеиными ударами. Он протянул руку и сквозь кофточку стал ласкать ее груди - мягкие, податливые…

Несколько раз она нетерпеливо крутанула бедрами, и он понял, что она хочет.

Вторая рука его поползла ей под юбку, пробралась по электризующему пальцы капрону к резинке, впившуюся в ее голую плоть, скользнула дальше. Рука уютно поместилась между тесно сжавшими ее ногами. Она была уже мокрой. Она заглотила его член так глубоко, как еще никогда не глотала…

-Ммм… - с наслаждением промычал он.

Вдруг она оторвала свой рот от его члена и спросила:

-Видишь гномика?

-Где? - спросил он, открывая глаза.

-Вон, в углу стоит: маленький, волосатенький…

Он посмотрел в угол. Гномика там, конечно, не было.

-Вижу, - сказал он, чтобы она отвязалась. - Давай продолжим…

-Я всегда его вижу, когда мы занимаемся этим…

Но он не стал ее слушать, той рукой, что ласкал ее груди, взялся за ствол члена и уверенно ввел головку ей в рот.

А второй рукой, двумя пальцами, осторожно и бестрепетно раздвинув ее набухшие кровью губы, принялся ласкать ее влагалище, глубоко проникая туда кончиками чувствительных, как у пианиста, пальчиков. О, форте, форте!

-Хорошо, о, как хорошо, любимый! А еще я… - сказала она, отрываясь от дела, но он снова не дал ей разговориться.

Пока она сосала, ласкала, ваяла его член, он задрал на ней юбку и уже двумя руками стал стягивать чулки, затем намокшие - хоть выжимай - трусики. У нее были необыкновенно красивые ягодицы. Он иногда просыпался ночами рядом с ней, потому что ему снились ее ягодицы. Удивительные, крепкие, просто… сказочные по форме и содержанию… Тогда он обычно тянулся к ним рукой, и найдя в темноте эту уверенную в себе, наполненную эросом плоть, успокаивался и засыпал…

Обеими ладонями он схватил сейчас эти ягодицы и рывком придвинул к себе.

-Порвешь чулки, сумасшедший! - воскликнула она, смеясь, и соскочив с постели, стянула со стройных ножек чулки с трусиками, юбку, кофточку. Теперь она стояла перед ним, прекрасная, как лесная нимфа. Он глядел на нее во все глаза. Никогда еще он не видел такой красоты…

-Сейчас я в ванную схожу, - сказала она, наклонившись, чмокнула его в лоб.

Из ванной послышались звуки льющейся из душа воды.

Он поднял книжку с пола, стал читать дальше, член по-прежнему стоял торчком. Теперь он не успокоится, пока не насладится ею до конца…

"Скандалами и эксцентрическими выступлениями полны совещания богов на Олимпе (у Лукиана, у Сенеки, у Юлиана Отступника и других), и сцены в преисподней, и сцены на земле (например, у Петрония скандалы на площади, в гостинице, в бане)".

-Ты опять за свое?! - она стояла на пороге комнаты, грациозная, как африканская статуэтка, как прощальная симфония Гайдна, как незаконченный шедевр Матисса. Завернутая в простыню, которая не могла скрыть ее блистающей красоты.

-Брось сейчас же!

Он послушно бросил. Разве мог он отказать богине?!

-А я в ванной русалку видела, - мечтательно сказала она, присаживаясь на краешек постели. - Длинноволосая, с зелеными волосами, а в руках у нее было… представляешь что? Яблоко! Сочное, зеленое… Ты не видел ее там раньше?

-Нет. На даче, в уборной видел, но уже давно, - сказал он, притягивая ее к себе, покрывая ее влажную кожу жадными поцелуями.

Простыня соскользнула на пол, он глаза закрыл от чувства переполняющего его счастья… Она, нагая, прекрасная, в его руках.

Он стал поспешно стягивать джинсы, путаясь и торопясь. Она помогала, иронично щекотя его выступающее из плена одежд мускулистое, спортивное тело с крепкими, накаченными ягодицами.

-Я так люблю твои ягодицы… - прошептала она.

-А я твои…

-Ты сделаешь мне оральное удовольствие?

-А ты мне?

-Давай вместе!

-Давай!

Он растянулся на спине, а она, лукаво оборачиваясь, оседлала его живот, он чувствовал, как по его взбугрившимся мышцам брюшного пресса двигалось что-то мохнатое, теплое, влажное. А ягодицы ее, прекрасные и крепкие как мрамор, приближались к нему все ближе. Там, где круглые бедра ее расступались, открывая в перспективе ее мягкие грудки, которыми она, покачивая, скользила по его раскинувшимся волосатым ногам, там, между ними искрилась и манила его к себе покрытая густыми вьющимися волосами влажная и зовущая Тайна.

Он вдруг вздрогнул, потому что оттуда выпорхнула очаровательная фея и, подмигнув ему, принялась порхать вокруг них. Он неожиданности у него стал опадать.

-Ты что? - спросила она, оборачиваясь.

Ее губы и глаза были томно полуоткрыты. Она только что собиралась вобрать в себя этого эрегированного, чудесного зверя… И вдруг…

-Ты видела? - спросил он.

-Нет, а что?

-Только что здесь была фея!

Она посмотрела на него вполне презрительно.

-Если бы здесь была фея, я бы увидела ее первой, - жестко сказала она.

-Ладно, давай продолжать! - согласился он, глядя на ее соблазнительные плечи. Его всегда почему-то возбуждали ее плечи. Плечи и ягодицы.

Он притянул к себе ее бедра и язык его опустился в святая святых, ненасытная плоть его снова налилась мощью, и в ту секунду, когда он впился поцелуем в ее клитор, ее горячие губы обхватили головку его члена. Минет. Ми-нет. Все минет, но ее способность делать минет… Нет, нет, нет, о чудесная, о прекрасная, о изумительная!

Они изводили друг друга долго. Его лицо все было мокро от слез, которыми она обильно оросила его. Она в изнеможении сжимала его яички, которые, казалось, еще чуть-чуть, и разорвутся тысячью атомных бомб над Хиросимой…

-Я хочу тебя! - первым не выдержал он.

Она соскользнула с него, перевернулась на спину, раздвинула ноги…

Он перебрался в положение на колени перед нею. Член его стоял, как палка, вбитая Амундсеном в ту точку, которая впоследствии стала Северным полюсом. Он предвкушал, как сейчас войдет в нее, в эту податливую, обещающую блаженство, изнеможение, экстаз, восторг, забвение всего и вся, сочащуюся нетерпением плоть…

Он вошел. Резким, уверенным движением ввел в нее свой алчущий член. Она, закрывая глаза, глухо застонала, потом вскрикнула, пальцы ее впились в кожу его спины, она тянула его к себе, кричала, умоляла бить сильнее, сильнее, еще сильнее… В глазах у него шли красные круги… Он готов был разорвать своим членом это тело, но не мог, она, женщина, инь, вбирала его в себя, растворяла его, ян,   в себе, поглощала его в себе…

-Хочу сзади! - сказал он.

Она послушно перевернулась на живот, подобрала колени, оперлась на локти, опустив голову. Она стояла перед ним, приподняв к нему свой роскошный задок, поводя им из стороны в сторону, по ляжкам ее обильно тек сок, которым она просто истекала.

Он ввел свою головку в ее щель, схватил ее за волосы, рывком приподнял ее голову, словно дернул за узду. Она захрипела от наслаждения, когда он проник головкой своего горящего члена до самой матки.

-Да, да! Еще! Еще! Еще!

Он уже и сам не смог бы остановиться.

Она кончала раз за разом, и волны наслаждения наплывали через нее и на него, спиралью закручивались в позвоночнике, поднимались через муладхару, свадхистхану, манипуру, вишудху, аджну, анахату, сахасрару и там расцветали экзотическим, экстраординарным цветком.

-Гуру! Ты - гуру! Ты - мой гуру! - кричала она, плача и хохоча одновременно.

-Хочу тебя в анус! - сказал он.

-Нет!

-Да!

-Нет!

-Да!

-Давай!

Он вытащил свой член, своими серьезными синими глазами впился в узенькую дырочку ануса. Как тесно! Неужели он сможет войти туда!

Она взялась ладонями за свои ягодицы, растянула их, дырочка чуть расширилась.

Он прикоснулся к ней лиловой головкой члена, чуть поднажал. Она выдохнула воздух, вход вдруг расширился, его головка неожиданно легко преодолела сопротивление анального сфинктера, ствол его вошедшего в нее члена охватили сладкие судороги, теснота там была так восхитительна, что он чуть не кончил, но сдержался, глубоко дыша и перегоняя энергию подальше от муладхары, чтобы не кончить раньше времени.

-Трахай меня! Трахай как последнюю сучку! - вдруг, задыхаясь от наслаждения, закричала она.

И он стал ее трахать! Анальный канал сжимался и разжимался, когда он вталкивал туда свой член, вены его крупного, красивого зверя, увитого ими, словно сжимало, кровь пульсировала в нем сильными толчками, еще немного, и он не выдержит…

-А-а-а!!!….   - закричала она, дрожа всем телом. Оргазм ее был необычайно острым, такого еще никогда у нее не бывало.

-О-о-о!!!…. - кричал он, изливаясь в ее желудок блестящей, мощной, напористой, как Ниагара, струей.

Они одновременно растянулись на постели, дрожа и еле дыша.

Какое-то время прошло в забытьи.

-Видишь? - спросила она слабым голосом…

-Что?

-Эльф. Сидит на подоконнике и машет нам ручкой.

Он посмотрел в сторону окна. Там, конечно же, ничего не было. За окном сидел на подоконнике голубь. Поймав его взгляд, голубь, кажется, насмешливо сказал "Гуру!".

-Пойду в ванную, - сказала она, вставая с постели. Ягодицы ее плотно сомкнулись. Но все равно из них сочилась блестящая влага, тонкими ручейками стекая по стройным ногам.

Она пошла в ванную. Послышался шум душа.

Он поднял книгу, раскрыл на недочитанной странице.

"Неуместное слово" - неуместное или по своей цинической откровенности, или по профанирующему разоблачению священного, или по резкому нарушению этикета - также весьма характерно для мениппеи…"

Он отложил книгу и задумался.

Она вернулась из ванной.

-Что это? - спросил он ее, показывая на свой размякший, прилипший к животу, свернувшись как котенок член.

-Это - эльф, - серьезно сказала она, глядя на его влажный живот.

-Где? - не понял он.

-Что он делает у тебя на животе? Какой он забавный!

-Кто?

-Эльф! - и она показала рукой на его член. - А ты что видишь?

-***, - сказал он.

И похлопал ее по попе.

-А между ног у тебя, между прочим, ****а…

Примечание: в рассказике использовались цитаты из книги М. М. Бахтина "Проблемы поэтики Достоевского", М., "Советская Россия", изд. 4-е, 1979 г., стр. 135. Правда, зачем автор использовал эти цитаты, он и сам вряд ли понимает… Но автор человек недалекий и поэтому еще раз просит не судить себя излишне строго…