Капля

За столиком, за которым сидели Таня, Оля, Вова и Андрюша, общественность была озабочена явным отставанием от всех их товарища Андрюши. Андрюша хмуро сидел над тарелкой с молочной лапшой, не в силах пропихнуть в себя очередную ложку супа. Он не любил этот суп, такой противный, сладковатый и жирный, к тому же, подернувшийся прочной молочной пенкой. «Бррр», - сказал бы Андрюша, если бы был большим. Но, к сожалению, он был еще маленьким и пока не понимал, что у людей могут и должны быть разные вкусы, пристрастия, увлечения. Он не понимал еще того, что та вещь, которая для одних может являться высшим наслаждением, для других может быть противнее и не бывает. И наоборот... А сейчас он хмуро ковырял ложкой в остывшей тарелке, безнадежно осознавая себя самым последним человеком из всей группы. Однако восстать против опять же неписаных правил поведения за столом он не мог. А эти правила гласили, что тарелки должны быть чистыми. «Эх, вот если бы сейчас надо было собрать машину из конструктора, или к примеру вылепить из пластилина слона или носорога... », - угрюмо размышлял маленький человек. Но, увы, как следовало, из рассуждений старших, основным достоинством человека было то, как хорошо он кушает. А в этом деле Андрюша был далеко не из первых. Главное - все это понимали, и дружный коллектив столика очень переживал за своего отстающего товарища. Оля и Таня, озабоченно наклонясь к грустному Андрюше уговаривали его съесть хотя бы ложечку. При этом они были похожи на заботливых мам, а несчастный Андрюша на маленького капризного сыночка. Только Вовка, понимая муки приятеля, наклонился к нему и заговорщеским шепотом предложил:

- Да ты отнеси тарелку так, Полина Никифоровна может не заметит.

Это предложение показалось Андрюше разумным. Он осторожно посмотрел в сторону раздаточной. Полина Никифоровна, давно незаметно наблюдавшая за их столиком, опустила глаза и сделала вид, что занята уборкой посуды. Она видела муки маленького человека, но не вмешивалась - может быть девочки уговорят его еще на одну ложечку. Андрюша поднялся и медленно пошел к посудному столику, с замиранием сердца ожидая, что его обман раскроется. Так и есть. Уже на подходе к заветной цели, сзади раздался скрипучий голос вредной Машки Капустиной:

- Полина Никифоровна, а Ткачев суп не доел.

Маленький обманщик замер в полуметре от столика, ожидая грозного выговора. Полина Никифоровна, с досадой посмотрев на ябеду, подошла к замершему мальчику, спокойно взяла у него тарелку и понесла в мойку. Затем она подошла к вернувшемуся на свое место Андрюше и полила его остывший голубец остатками горячего соуса, ласково наказав девочкам проследить за своим товарищем, чтобы уж второе тот сьел полностью. Все облегченно вздохнули, уверенные, что уж с такой-то вкуснятиной их Андрюша справится.

После обеда все занялись своими делами. А дела у всех были разные. Вовка, Андрюшин сосед по столику, обожал заниматься автомобилями. Он упоенно возил по комнате какой-нибудь грузовик, лихо объезжая пешеходов и различные препятствия, старательно имитируя натужный рев мотора. Андрюша часто помогал ему в этом, усложняя игру различными препятствиями и условиями, строил для машин сложные сооружения из кубиков, обозначающие гаражи и посты ГАИ, конструировал из остатков железной дороги мосты и эстакады. Часто в их игру включались Стасик Хмелевский и Игорь Медведев. Они были неразлучными друзьями. Им даже нравилась одна девочка. Впрочем, Танечка Белова нравилась не только Игорю и Стасику. Это была общепризнанная прима всей старшей группы. Весь вопрос был в том, кому в данный момент она отдавала предпочтение. Она была очень разборчива в своих пристрастиях и одаряла своей благослонностью только человека, явно в чем-то выделяющегося из остальных. Или точнее сказать так - человеку, чье отношение к ней явно выделялось из остальных. Она была требовательна к своим поклонникам и капризна. Чтобы завоевать ее благослонность мало было просто сунуть ей яблоко или конфету. Тот безумец, который отваживался на это, должен был посвятить все свое время этой капризной красавице, он должен был придумывать такие игры, в которых она играла бы ключевую роль. И если ему, счастливцу, удавалось удержаться на этой высоте, хотя бы в течение двух часов, она одаривала его всем своим вниманием, была ласковой и нежной с ним. При этом она его почти боготворила. Ему не было равных, и все это чувствовали. Он становился лидером. И, как ни тяжело ему было нести на себе бремя лидерства, она не позволяла ему разделить с кем-нибудь эту ношу, сознательно выделяя его из остальных своим царственным вниманием. Когда же счастливчик исчерпывал свои возможности, она про него просто забывала. И если он, недоумевающий, пытался что-то сказать ей, упрекая ее в легкомысленной неверности, то рисковал быть не только крепко обруганным, но и получить в нос маленьким крепким кулачком. У Танечки были и подружки - Маша и Алина, они нужны были ей, как королеве нужны фрейлины и служанки.

Конечно же, Андрюша был безнадежно влюблен в сопливую кокетку. Обладая тонкой ранимой натурой, он глубоко переживал каждый инцидент связанный с нею. Нельзя сказать, что шансов у него не было. Напротив, обладая живым, почти взрывным характером, богатой фантазией и резвостью, он частенько становился центральной фигурой в детском коллективчике, привлекая к себе внимание не только своих приятелей, но и ее, своей королевы. Однако его никогда не хватало на длительное ухаживание за нею. Да, именно ухаживание, поскольку любая игра должна была быть только для нее и именно она должна быть или в центре нее или выигрывать. А удержать игру на таком тонком уровне увлекающемуся Андрюше не всегда удавалось. Интерес к игре у нее пропадал и она, надув губки и забрав своих разочарованных фрейлин, уходила к другому. Этим «другим», частенько были Стасик с Игорем. Они всегда были вдвоем, и поэтому им было легче удержать внимание капризной красавицы. К тому же они были попроще Андрюши, их нервная система покрепче, а переживания послабже, а может их, переживаний, и совсем не было. Впрочем, они были хорошими ребятами у Андрюши с ними не было разногласий. Во время их лидерства, как ни пыталась коварная Таня выделить кого-нибудь одного из них, этого у нее не никогда получалось. Смирившись с этим, она больше и не пыталась отделить одного от другого и воспринимала их обоих, как единое целое.

В общем, это была обычная старшая группа детского садика, в которой, как в капле воды, отражались все процессы взаимоотношений людей во внешнем мире. И не только отражались, но и сам молекулярный состав этой капли ни чем не отличался от состава обычной воды, которой заполнены водоемы взрослой жизни. Да и могло ли быть иначе, если характеры этих детишек мало чем отличаются от папиных и маминых характеров; если влечения и пристрастия маленьких человечков переданы им по наследству от бог знает каких поколений; если воспитанием их, если это можно так назвать, от 8.00 до 17.30 занимается озабоченная своими проблемами девица, с нетерпением ожидающая освобождения вакантного места секретарши в одной коммерческой фирме... Впрочем, на этом надо остановиться поподробнее, поскольку дальние поколения - это одно, а реальное влияние на жизнь в тесном детском мирке это совсем другое.

Воспитательницу звали Наталия Игоревна. Так звали ее дети и их родители. Все остальные ее звали просто Наташа. Да и как можно звать семнадцатилетнюю девчонку, которая сразу после школы попала в детский сад. На работу, конечно. Хотя те 10 -11 лет, которые отделяли ее саму от своих воспитанников, через такой же срок могли превратиться практически в нулевую разницу. Но самое интересное то, что эта разница неумолимо сокращалась уже сейчас...

Итак, воспитательницу звали Наталия Игоревна. Нельзя сказать, что воспитательницей она стала по призванию. Просто после школы не удалось поступить в Медицинский, и пришлось идти работать. А куда-?

- В больницу - медсестрой, тем более, что при поступлении в Медицинский, такая работа повышала бы шансы на поступление.

- Да? Медсестрой? Хаха! Выносить за этими старухами их горшки ?! Нашли дуру.

- Но, Наташа! Работа врача требует исполнения порой очень неприятных обязанностей.

- Ах, так! Ну и поступайте тогда туда сами.

- Но, тогда куда- же поступать? Папа очень огорчится, если его дочь будет без образования. Может в Педагогический попробуем, на отделение начальных классов, а? А пока можно поработать в детском садике, я слышала - там как раз требуются воспитательницы.

Заведующая даже не ожидала такой удачи. Такая девочка хорошая! И такие родители у нее интеллигентные! А ходатайство от ГОРОНО в институт напишем, может даже и без экзаменов примут! На вечерний. Я все сделаю, Вы уж нас только не оставляйте.

И вот первый день.

- Дети! Это ваша новая воспитательница, Наталия Игоревна. Прошу ее слушаться!

Сорок пар глаз изучали новенькую. « Какая красивая!.. Добрая или строгая?.. А может - дура... Интересно, есть у нее жених?.. Молоденькая какая!.. Жених, конечно, есть. Интересно - с машиной?.. Да, точно есть - сережки с бриллиантиками и цепочка золотая... Ну-ка, ну-ка, что там за медальончик?.. А ногти-то как накрасила, фи, как в деревне. Лимита, наверное, в общежитии живет. Нет, не похоже, я мамашку ее видела - крутая тетка... Какая красивая!.. А я - такой маленький!!. Эх, если бы мне было 20 или 30 лет..! » Стоящая перед однородной пока для нее толпой маленьких человечков молодая женщина даже не подозревала, что уже трое или четверо отважных сильных юношей (каждый по отдельности, конечно) спасают ее из кораблекрушения на необитаемом острове, согревая теплом своего тела в мрачной холодной пещере… Или получают от нее в награду жаркие обьятия в ее спальне после кровавых победоносных сражений с мерзкими соперниками, домогающимися ее день и ночь на каждом шагу, или... Да что там говорить! Сам Шварценегер или Рембо взвыли бы от бессилия перед мужеством и бесстрашием этих рыцарей в коротких штанишках, исподлобья рассматривающих новенькую воспитательницу. Все это стало приоткрываться Наташе лишь позднее, а сейчас перед ней стояли мальчики и девочки, кто поменьше, кто побольше, кто чумазый, кто лохматый, кто ехидно хихикал, шепча что-то на ухо подружке, кто вертелся, дергая всех за что попало, а кто неподвижно стоял, мрачно вперившись в пол...

- В общем, приступайте, Наталия Игоревна, к работе. В добрый путь!

«В добрый путь» Наталия Игоревна отправилась лишь на следующий день - не будет же она, в самом деле, возиться с этой мелкотней в платье за полтыщи баксов! Заведующая освободила ей целый шкаф в своем кабинете и отбыла на очередной международный конгресс по проблемам воспитания современного человека, проходивший не то в Амстердаме, не то в Акапулько. Фактически все хозяйство детского садика лежало на незаменимой вот уже 30 лет нянечке - Полине Никифоровне. Полина Никифоровна была без специального педагогического образования. Однако о жизни она знала все. Она вырастила не одно поколение ребятишек. Она ухаживала уже за детишками тех, кто в свое время прибегал к ней в слезах и в соплях, ища у нее справедливости. Она знала не по методичкам, что из отъявленного драчуна и забияки может вырасти тихий забитый человечек, а из тихой примерной девочки может вырасти злобная мегера. Может! А может быть и все наоборот. Поэтому она не придавала значения отдельным событиям, пусть даже с точки зрения педагогики являющихся не то что недопустимыми, но может быть даже и далеко выходящие за рамки ортодоксальной морали. В темных глубинах частной жизни для нее не было неожиданных, могущих ввести в состояние шока другого человека, явлений и событий. Она ничему не удивлялась, всего ожидала и на все смотрела спокойно, будучи уверенной в том, что время все сгладит и чему быть, того не миновать. В общем, опытная Полина Никифоровна на все смотрела снисходительно, а молодой неопытной Наташе все было по-фигу, поэтому в маленьком детском мирке создавалась уникальная ситуация неограниченной свободы и покоя. Нет, Наталия Игоревна вовсе не была добренькой тетенькой, постоянно водящей хороводы с детишками. Она грозно покрикивала на них, раздавала подзатыльники, не разбираясь, кто прав, а кто виноват, часто оставляла их одних, назначив кого-нибудь из них своим заместителем. Но даже детишкам было видно, что Наташа мало чем отличается от них: она также капризничала и перечила Полине Никифоровне; часами висела на телефоне в кабинете заведующей, что-то мурлыкая своему невидимому собеседнику; иногда зареванная лежала на старом диванчике в медкабинете и частенько приходила по утрам со следами бессонно проведенной ночи на лице. От внимания маленьких сопливых особ не ускользали такие, казалось бы мелочи, как сочная припухлость губ, томная задумчивая поволока глаз, новый изящный браслетик на тонкой женской ручке. Маленькие трепетные тельца будущих гетер инстинктивно льнули в такие моменты к познавшему уже тайну грешной любви телу своей наставницы. Они ластились к ней, как молоденькие кошечки ластятся к своей любимой хозяйке, с восторгом позволяя ей делать с собой все, что той только взбредет в голову. Они купались в щедрых потоках, исходящей от нее сладостной неги, жадно впитывая своими неразвитыми тельцами частицу того наслаждения, которое мощными волнами пульсировало в теле молодой женщины. И разница между ними при этом была настолько несущественной, что казалось это не строгая воспитательница находится в окружении своих воспитанников, а возбужденные подружки горячо обсуждают свои пикантные приключения на школьной танцплощадке. Конечно же вчерашней школьнице и в мыслях не приходило делиться своими секретами с этими лазающими по ней букашечками, хотя те тонко и незаметно все-таки вытягивали из нее ниточки интимных подробностей загадочной взрослой жизни.

«Ластящиеся кошечки», «ползающие букашечки» - все это, конечно, относится к девочкам. А что же мальчики! О! Вряд ли мне удастся найти верные слова, чтобы точно описать переживания, испытываемые их открытыми незащищенными душами! Основные из них - это восторг, ревность и отчаяние. Восторг - это, когда она, его королева, богиня, в порыве неосознанной нежности, возможно питаемой к кому-то другому, обнимет и даже поцелует маленького, несчастного, съедаемого жадной непонятной страстью человечка! Ревность - это, когда она обнимает и целует другого! Отчаяние - это, когда она не замечает его, не замечает того, что все, что он ни делает - все это для нее, не замечает его преданности ей! Впрочем, может быть она и замечает, но из вредности не показывает виду. Коварная женщина в ней преобладала над мудрым педагогом и несчастный мальчишка представлялся ей потенциальным мужчиной, который, кто знает, вдруг может понадобиться. Эта черта в характере новенькой воспитательницы не укрылась от внимательной Полины Никифоровны. Она осторожно делала замечания молодой женщине - не ходить на работе в одном коротеньком халатике, под которым ничего кроме полупрозрачных трусиков не было, не устраивать с мальчишками шумной борьбы на ковре игровой комнаты, не давать девчонкам целовать себя в губы или куда бы то ни было еще. Она с тревогой замечала, что число занимающихся онанизмом мальчиков во время дневного сончаса резко возрасло. Теперь уже добрая половина мальчишек, забравшись с головой под одеяла во время сончаса упоенно занимались там какой-то возней, отчего вспучившиеся холмики на одеялах не прекращали дергаться даже после неоднократных строгих призывов нянечки - всем быстро спать! Нужно отдать должное мудрой тактичной Полине Никифоровне - она никогда не пыталась поймать врасплох маленьких сладострастников и терпеливо дожидалась естественного окончания древнего, как мир, процесса, сидя у двери и охраняя от разного рода дураков с педагогическими дипломами нервную систему маленьких мужичков. Другое дело - молодая, ретивая воспитательница. Не обремененная высокими нравственными проблемами и, в то же время, лишенная ханжеского лицемерия, для нее было большой неожиданностью догадка, чем могут заниматься под одеялом ее воспитанники во время сончаса.

В один из дней, когда Полина Никифоровна отлучилась по своим личным делам, она решила проверить свою догадку. У нее не укладывалось в голове - неужели в таком возрасте у этих соплячков уже может быть что-то такое. Уложив всех спать, Наталия Игоревна не ушла по своему обыкновению в кабинет заведующей терзать телефон, а тихонечко пристроилась на стуле около двери с книжкой в руках. В течение некоторого времени в комнате стоял обычный приглушенный шум затихающей перед сном группы. Бодрое поскрипывание кроватей под устраивающимися в них поудобнее их обладателями, громкий шепот, возня - постепенно затихали под эпизодические менторские замечания воспитательницы - «Всем спать. Быстро. Я кому сказала». Через некоторое время этот естественный шум стих и начались другие звуки. Коварная девица замерла на своем месте, словно лисица, наблюдающая за устраивающимися на насесте курочками, выбирая себе жертву. А выбор у нее был! С ее места отлично было видно всю обстановку в спальной комнате. Около семи или восьми мальчишек, натянув до ушей одеяла или откровенно забравшись под них с головой занимались там ЧЕМ-ТО. Иногда до чуткого уха молодой охотницы долетали, хорошо знакомые ей прерывистое дыхание и сопение мужичков. Она терпеливо ждала с дрожью в теле в предвкушении познания чего-то нового и необычного. О вопросах этики она не задумывалась. Ее не волновало, что застав врасплох маленького сладострастника, можно надолго, если не навсегда заронить в его душу какой-нибудь комплекс. Ее это не волновало также  как лисицу не волнует душевное состояние курочки попавшей в острые зубки хищницы. Тем не менее, ей предстояло сделать выбор. Она раздумывала. Так, Медведев Игорь. Нет - симпатичный парнишка, подрастет, от девчонок отбоя не будет. Стасик Хмелевский - с ним лучше не портить отношения, сильная личность. Ткачев Андрюша - тоже нельзя, такой хороший - добрый, честный, к тому же в данном случае далеко не самый активный - осторожный. Молодец! Так, кто еще. А, Петухов! Пожалуй подойдет. Вчера его мамаша так разоралась. Видите ли Колечку ее обижают, не играют с ним, игрушки отбирают. А этот Колечка сам жлоб - ходит с кульком конфет и угощает только тех, кто сильнее его - подкупает гаденыш. К тому же, совершенно не понимает, что ТО, чем он занимается под одеялом, нужно заниматься тихонечко, а не сопеть и не взбрыкивать, как жеребец. Даже его соседка Белова явно проявляет интерес к тому, чем он там занимается. Выбрав таким образом жертву и подведя под свои намерения педагогическое обоснование, Наталия Игоревна тихонечко встала и на цыпочках пошла к сопящему Петухову. Подойдя к ничего не подозревающему парню, она замерла над дергающимся холмиком его одеяла в предвкушении удачной поимки. Остальные, почувствовав опасность, затихли под своими одеялами, наблюдая сквозь прищуренные ресницы за развивающимися событиями. Каждый с облегчением подумал - не ко мне. В комнате воцарилась напряженная тишина и только один Петухов упоенно занимался своим делом. По всей видимости пик наслаждения вот-вот должен был наступить. Наталия Игоревна с еле сдерживаемым злорадством осторожно наклонилась над детской кроваткой и быстро откинула одеяло с копошащегося под ним Петухова. Петухов лежал на спине со спущенными до колен трусами. Его круглое лицо с толстыми губами выражало испуг. Он отлично понимал, что ТО, ЧЕМ ОН ЗАНИМАЕТСЯ - очень нехорошо, и теперь, когда его поймали, наказание неминуемо. Бедный парень не знал, какое наказание можно получить за это преступление. Согласитесь, не каждый день тебя застукивают за этим занятием. К тому же, взрослые как-то очень туманно распространялись или вообще не говорили на эту тему, поэтому создавалось впечатление, что это самое ужасное из всего, что можно совершить. Судя по серьезности и озабоченности лиц взрослых, когда они только хоть чуточку касались этого вопроса, этот проступок ни в какое сравнение не шел даже с такими, как разбитое окно или украденные конфеты у товарища, не говоря уже о других мелочах. Степень серьезности этого проступка усугублялась еще и тем, что это было... так приятно! А раз приятно, значит преступно. В общем, бедный Петухов понял, что он крепко влип. Ко всему прочему, выражение лица и резкие уверенные действия воспитательницы не оставляли никакой надежды на снисхождение. Чтобы хоть как-то облегчить свою участь он скуксил лицо в плаксивой гримасе и громким хриплым голосом молил о пощаде, клятвенно уверяя Наталию Игоревну, что он больше никогда, НИКОГДА!, не будет этим заниматься... Очень даже может быть, что в этот момент он был искренен. Эх, да что толку! Она его даже не слушала, не говоря уже о том, чтобы поверить его клятвенным заверениям. Впрочем ей вообще было не до этого. Горящими хищными глазами она рассматривала белую гладкую возбужденную палочку. Она на удивление была очень похожа на те, которые она видела у своих школьных приятелей - сначала у Вадика, а позднее у Толика. И еще у Станислава Николаевича - старшего пионервожатого в летнем детском лагере. И еще у своих новых знакомых Костика и Юрчика. Это был настоящий мужской половой член, только несколько меньших размеров и без густой волосяной растительности на яичках и на лобке. Он был такой хорошенький - как игрушечный, но вполне настоящий! Наташа потянулась к нему влажной ладошкой, чтобы ощутить его прохладную возбуждающую упругость. При этом она продолжала делать суровый выговор провинившемуся Петухову: - Так! Это что еще такое!? Это чем ты тут занимаешься, а!? Ну-ка, где ножницы? Сейчас я отрежу это безобразие! Вот мать придет, все ей расскажу, чем ты тут занимаешься. Несчастный Петухов от страха лишиться своей дорогой игрушки заверещал как поросенок, а сладострастная девица крепко ухватив своей маленькой потной ладошкой упругую палочку полового члена перебирала пальчиками нежную шкурку с перекатывающейся под ней упругой головкой. Так она наслаждалась своей жертвой до тех пор, пока возбужденная упругая палочка в ее ладошке не превратилась в мягкую сьеживающуюся тряпочку. Подергав в последний раз ставшую уже обыкновенной и неинтересной мальчишескую письку, она, испытывая некоторое разочарование от произошедшей с ней метаморфозой, еще раз прочитала свою суровую нотацию о недопустимости занятий этими безобразиями и с достоинством удалилась в свой кабинет. Все это время остальные пацаны, прекратив на время свои занятия, внимательно наблюдали из под полуприкрытых век за развитием конфликта между Петухом и Наталией Игоревной, мотая себе на ус и делая соответствующие выводы. После сончаса некоторые из них подходили к Петухову и сочувственно интересовались - отрезала она письку или нет. Петухов горестно вздыхал и говорил, что пока нет, но в следующий раз обязательно отрежет. Товарищи озабоченно соглашались, что - пожалуй, отрежет - и в задумчивости отходили прочь…