1 глава

Мы вышли из лифта. И спустились по лестнице. Она открыла дверь и мы оказались в длинном коридоре. Он сплошь пропах медикаментами и старостью.

Последняя квартира по коридору – сказала она.

Я подошел к двери, у которой лежал выцветший, некогда красный коврик с надписью Welkom.

Она открыла дверь в квартиру. Первое что я увидел, это был какой то не русский, сигаретку шмолял, по среди квартиры, по пояс голый, с обильной растительностью на груди. Я немного растерялся и отвел глаза от его выпирающего кармана. Анна, закрыла дверь. Я поздоровался. Он окинул меня взглядом и ушел в кухню. Куча тапок лежала за дверью, куча дырявых рваных, разноцветных, разбросанных по всему полу тапок лежала на входе. По всюду пахло конфетами коровка и прокисшим молоком. Мы сняли куртки и обувь.

Какие можно взять – осведомился я.

Любые – ответила она.

Я достал из кучи боле менее пристойные, и мы отправились к ней в комнату. Небольшая комнатка, кровать в углу, холодильник, микроволновка сверху, на другой стороне шкаф на добрую половину стены. Стол, два обшарпанных табурета, на столе старый ламповый телевизор, подоль холодильника небольшой столик с клеткой в которой спала домашняя крыса, под столом куча то ли какого то корма, разбросанная по ковру, то ли яд, то ли шелуха, черт его знает что.

Анна сразу предупредила меня, о том что не стоит совать в клетку к крысе пальцы. Я и не собирался. Но теперь я просто обязан был сделать это. Я неудобно сел на кровать, она села рядом. Я не мог прийти в себя. Эта грязь, бедность, неужели так живут все?! Я был немного избалован и эстетичен. Я жил в боатой богемной семье, как же иначе. Но меян постоянно привлекала эта мерзость. Душ утром и вечером. Мытье рук, после еды, перед едой, после туалета и так далее. Это был мой санитарный минимум, не говоря уже о педикюре, тайском массаже и тому подобным развлечениям. Она, достала подушки, и мы легли по – удобнее. Я достал ноутбук, своего у нее не было, как и не было стационарного телефона в квартире. Из сатрой, розетки над кроватью отчетливо доносилась музыка в стиле шансон, с кухни.

Опять они пьют – проворчала Аня.

И часто ли так? – Обычно по выходным. Или когда матери дома не бывает. А если она дома, то обычно кричит на них.

Дело в том что Анюта и мать ее, снимали комнату, а в соседней жила небольшая семья с дочкой.

Если ты боишься, я могу запереть дверь? – сказала она и пошла к двери.

Если честно то меня это немного преободрило.

Я включил, какой-то фильм с элементами эротики. Точно не упомню, что это был за фильм, но повествовал он группе веселых ребят, которые по дороге в Париж, заблудились и решили заночевать на заброшенной вилле, где им досаждали призраки фашистов – извращенцев.

Мы сидели в обнимку, то и дело прерывая фильм долгими объятиями и поцелуями.

Досмотрев фильм, мы решили еще немного пообниматься. О сексе и речи не могло быть. Я налег на нее всем телом и начал целовать ее. Мои руки проникли ей под майку, и вцепились в лифчик. Я подумал, а вдруг. Она не сопротивлялась. Мой рот был занят ее языком, мои руки лежали под ее спиной и пытались через майку расстегнуть лифчик. Но нет, это был самый ужасный вид ливчиков на трех крючках. После нескольких минут попыток я оторвал свои влажные губы от ее. Я приподнялся и сказал тихо: Сними майку. Она покорно сняла, под серой майкой располагался белый лифчик.

Я жадно, расстегнул верхнюю, потом среднюю, верхняя застегнулась снова, я расстегнул нижнюю, а после верхнюю. Обнажилась ее грудь. Я вновь повалил ее на твердую кровать. И я целовал ее живот, грудь, шею, губы, щеки и лоб. Я лизал ее как собака. Осмелев в конец, я снял с себя кофту и рубашку.

Вытащил ремень из джинсов, и кинул джинсы на пол. Начал снимать джинсы с нее по той же схеме, когда у меня не получалось ростигнуть пуговицы, она улыбалась. Но я справился с этим. И обнаружил разноцветные полосатые трусики. Я спешно снял их трясущимися руками. Я узрел начало и конец. Она была гладко выбрита и даже немного блестела. Я видел много фильмов и примерно представлял что с этой штукой делать. Я начал вылизывать ее, забираясь языком все глубже и глубже. Тошнота подступила к горлу и я перестал. Я придумал кое – что по лучше. Мой средний и указательный палец, на конец то занялись делом, на среднем пальце было кольцо, но меня больше смущал тот факт, что у меня были грязные руки. Когда, я закончил, я всунул пальцы Анне в рот, а сам целовал ее. После недолгой передышки поцелуями и разного рода петингом, я достал свой член. Презервативов у меня не имелось, но я уповал на авось. Я вставил свой эрагированный пенис в ее сад. Я готовился к худшему, рекам крови, диким крикам и боли. Но на удивление ничего подобного не случилось. Она закрыла глаза. Я тоже. Подобно смелому путешественнику, я продвигался в глубь то ли сада, то ли пещеры. Было не больно, было сладко. Мы искали друг друга в том саду, я и она. Мы искали рай. Мы видели друг друга, и приблежались все ближе и ближе к нему. Мы прикоснулись друг друга. И увидели бога. Она кончила. Я следом.

Все вышеописанное происходило, под ненавистную мне поп музыку, в затхлом помещении с облезшими шторами. Я по сути своей был сводным братом рок-н-ролла, и по этому вся эта ситуация с музыкой мне, как сказал бы хохол не сподобилась. Но меж тем она тихонько постанывала. Мы нашли бога среди пристанища дьявола.

Я достал пачку Парламента. И зажег одну, затягиваясь по очереди мы смотрели друг на друга. Совершенно нагие, на мне плед, на ней ничего. Сигареты не забивали вкус женской спермы.

Мать приедет через два дня, можешь остаться у меня – сказала она.

А как же соседи?

Им все равно… - ответила она.

Я включил Сплин. И мы долгие часы лежали смотря друг на друга. Просто лежали, голые, мокрые, дети божьи, познавшие яблоко порока.

Она забрала мое сердце и девственность.

Но это было 14 лет назад. А сейчас я в полной заднице.