7

(до - )

Когда открыл глаза, то её рядом не было. Как и цветка. Записка на столе гласила:

Милый!

Жалко было тебя будить. Ты ночью потрудился на славу.

Спасибо за розу. Забрала домой, повоображать.

Целую, твоя Л.

«Значит, этой ночью не её смена, - понял я и вздохнул, - Как вырваться из этого круга? В понедельник нужно непременно позвонить на работу. Да, но что с Ией? »

Поднялся и пока приводил себя в чувство, подумал, что Ия может вечером придти на наше место. Который теперь час?

Времени было ещё достаточно, и я подумал о Лере. Она взяла цветок, чтобы в транспорте обратили внимание, что у неё есть кавалер, чтобы мама заметила, а Лера загадочно промолчала. Она призналась однажды, что покупала сама себе цветы, чтобы так думали вокруг, а маме было о чём пофантазировать и понадеяться.

Мне стало её пронзительно жалко.   Я взял конверт с её городским номером и впервые позвонил ей.

Взяла мама.

- Алло? Кто это?

- Мистер Икс, - ответил я.

- Да? А вы поёте свою арию? – моментально включилась в игру женщина.

«Ничего себе, - подумал я, - Интересно, какая мама у моей инопланетянки? »

- Пою только по большим праздникам, когда поблизости никого нет.

- Почему же?

- Стоит начать петь на людях, как мне бросают деньги… чтобы не пел.

На том конце провода расхохотались.

- А вы остроумный молодой человек… Вам, конечно, Леру?

Я не возразил.

- Сейчас позову.

…

- Алло?

- Лер, здравствуй.

- Кто это?

Ах, да, она же никогда не слышала мой голос по телефону!

- Виталик.

- Боже, что случилось?

- Ничего. Просто проверка связи.

- Ну и ну! Выходит, это ты рассмешил маму!

- Я не нарочно.

Протрепались мы минут десять. Под конец я признался, что с понедельника выйду на прежнюю работу на велике.

Лера всполошилась:

- У тебя тот старый свитер совсем прохудился! Надо тебе новый купить. Мы что-нибудь придумаем.

- Ничего не надо, - принялся отбиваться я, - Скоро тепло будет. Одену под куртку побольше, только и всего. Чмоки!

Я пришёл на свидание раньше обычного. Подошёл к парапету, с разбегу запрыгнул на него и взглянул вниз. Вот что она видела, как полагала, в последний раз. Тёмная вода безо всякой отрады.

Сзади кто-то обнял мои ноги, и я услышал умоляющее:

- Не надо!

Обернулся: она!

Я присел, и мы обнялись.

Оказалось, она наблюдала за моим разговором с отцом. Сбежала на площадку выше их последнего этажа, откуда шла лестница на чердак, и там тихо сидела. Отец пошёл её догонять. Через какое-то время вернулся, не найдя. Потом вдруг вылетел полуодетый и побежал по лестнице вниз. Стукнула дверь парадного. Ия спустилась к окну и увидела нас.

- Что он тебе говорил?

- Беспокоился. Переживает. В последний год, мол, у вас с мамой постоянные ссоры. Ему тяжело это видеть. Мужик-то неплохой, вас любит. Просил только позвонить, если встречу. Ничего конкретного, только, чтоб не волновались. Может, позвонишь?

- Я пошлю ему смс-ку.

Ия принялась набирать в телефоне, и, отправив, спросила:

- Что ещё говорил?

- Что тебе нет шестнадцати.

- Мне совсем немного осталось. Не веришь?

- Верю, сестричка.

- Можешь звать меня Ией, Большой Брат из Италии.

Я улыбнулся.

- А кто это брал трубку и потом ответил, что ты вылетаешь? Не она ли придала тебе ускорение, узнав, что звонит девушка?  

Тут уже я засмеялся. Ревнует!

И успокаивая, сказал:

- Это соседка, Джульетта. Я ей спросонья открыл голышом, так она выпала в осадок.

- Старая дева? А голос молодой… И почему тогда Джульетта?

- Я её для себя так прозвал. На самом деле, и на Машу отзывается. Её парня я называю Ромео.

- Смотри у меня! – в шутку погрозила она пальчиком и заметила, как бы между прочим:

- Джульетта была моложе меня… Ты на девчонках специализируешься?

Мне её шутка не понравилась. Тем более, что поневоле – «специалист» по женщинам старше меня.

- Да, - «признал», - вылавливаю их из Невы полуживыми, когда сопротивляться они не в силах. А перед этим бросаю их туда.

Повернулся и резко пошёл назад.

Догнала и схватила, шепча:

- Ну, прости дуру… Виталька… Я сегодня сама не своя. Извини, а? Можешь даже меня отшлёпать.

Я, не удержавшись, рассмеялся.

- Идея, конечно, соблазнительная… но оставлю это твоим предкам. У тебя ещё есть вопросы по моим соседкам?

- Со-седкам?.. Так их много? Я думала только родственники Ромео и Джульетты, всякие там Монтекки и… Капулетти, кажется, которые дырявят друг дружку шпагами, чтобы после использовать в качестве дуршлага.

Смеясь, я подумал, что ни при каких обстоятельствах Ию нельзя будет вести ко мне. От соседок она узнает обо мне столько, сколько и я не знаю. Решит, что я горемыка оттого, что не могу справиться со своим гаремом, что отчасти, к сожалению, верно.   Да, соседи такого порасскажут, что и Казанова покажется передо мной щенком.

- Есть ещё Тристан и Изольда, тоже пара.  

- Мамма мия! Хорошо вы устроились, синьор. А Синяя Борода тоже там обитает?

- Спрашиваешь! Он приходит каждый день ко мне учиться, как лучше изводить жён.

Она загрустила.

- Тогда у меня нет никаких шансов.

- А ты мечтала с ним познакомиться?

- Перестань…

Я обнял её, успокаивая.

- Ну, что с тобой сегодня такое?

- Сама не знаю. Тоскливо и умереть хочется.

Мне вспомнилась песня о девушке, не любившей понедельников. По крайней мере, так она объяснила, почему в этот день палила из окна вниз по людям из папиного автомата. I don't like Mondays, кажется, называлась песня.

Девчонка не считала, что требуются объяснения для устроенной бойни. Она всего лишь хотела пристрелить этот день, проклятый понедельник. Объяснений для своих пристрастий или ненависти нет и быть не может. Как и не нужен повод, чтоб умереть.

Tell me why you don*t like Mondays...

Нет, такое Ие не надо сейчас рассказывать. К тому же, сегодня суббота.

Поэтому, не зная, что на это сказать, я спросил:

- Значит, тебе не до продолжения Саги?

- Нет-нет! Расскажи.

Этим вечером Ия узнала,

как на Солнце нашло затмение,

что пропала её любимая дочь Утренняя Заря,

как Судьба отвечала на вопросы Звезды,

и как та едва не умерла от горя, утратив дочь.

Я решил, что на сегодня ей будет достаточно и оставил её у парадной двери в смутных чувствах.

Уходя, я подумал: вдруг эти события в сказании помогут ей лучше понять, что чувствует мать, когда дочь ей пренебрегает. Тогда я рассказываю это не зря.

Но что с ней происходит? А со мной? Проделки оборотней? Пока ей об этом не нужно. Лучше настраиваться на Тильду, раз ничего не поделать с моими женщинами – мне, гарем-мыке.

В моём окне горел свет. Я вздохнул и вошёл в парадное.

«Как интересно всё устроено, - думал я, поднимаясь по лестнице, - то, от чего я мечтаю избавиться, другому покажется счастьем. Точно проделки оборотней! »   

Тильда напекла вкусностей.   Аромат выпечки был на всю квартиру и соседи уже лакомились её подношениями. В комнате она накрыла стол, как сказали бы раньше: «ломившийся от яств», и в центр этого великолепия водрузила бутылку вина. Мне захотелось её поцеловать ещё до песен и алкоголя. Ведь я был её единственной отдушиной в этом мире. Она спасла меня от смерти, и мы как-то поддерживали друг друга.

Она заметила, что я расчувствовался, отвернулась и сглотнула. Я обнял её сзади, прижался всем телом и тихонько спросил:

- Тильдочка… Ты хорошо себя вела?

- Да, папочка.

- Папочке не придётся наказывать свою девочку?

- Его девочка мечтает о наказании.

- Сейчас же?

- Немного попозже, если папочка готов потерпеть. Вдруг угощения его задобрят.

С Лерой у нас были свои игры, а с Тильдой свои. Ведь у каждого в детстве есть сладкие страхи, нереализованные желания, табу, которые бы хотелось нарушить с кем-то. Или создать себе иллюзию нарушения.   Большинство, как понимаю, вынуждено проживать не ту жизнь, о которой мечталось, так хоть поиграть в неё.  

Следующим вечером я узнал, что Ия помирилась с родными, и настроение её поменялось в лучшую сторону. «Как наша погода», - вздохнул я, но ей ничего не сказал.

А продолжил Сагу о Звезде по имени Солнце новой песнью, в которой весть о рождении Сказочника.

Родные сумели вернуть Солнце к жизни, а визит Странника придал её существованию новый смысл, заронив надежду, хоть и огорчив известиями о дочери. Потом Судьба подсказала ей, как раскрыть измену в своём стане. Во время прогулки по небу Звезда открыла для себя талант Неуса, придя в восторг от его картин… 

- Интересно… - словно возвращаясь оттуда в наш мир, выдохнула Ия, - Всё не такое, как у нас, и одновременно близко и понятно.  

Пройдя несколько шагов, она сказала:

- А ведь каждый – неведомый другому мир. Вот ты, например. Не представляю, что ты делаешь по ночам, раз спишь потом полдня. Ты играешь на компьютере ночь напролёт или сторожишь магазин?

- Мимо… - как в «морском бое» отозвался я.

- Не хочешь признаваться – не признавайся. Но, по-моему, игра интереснее ночного сторожа. Хотя вероятнее последнее… Жить тебе на что-то же надо.

- Ночного сторожа ещё в шутку величают «ночным директором», - усмехнулся я.

- Да? А я слышала, что ночь – время любовников и воров. Значит, ворам противостоят ночные директора…

- … кому же противостоят тогда любовники?

- Суровым реалиям жизни, – важно, с пафосом произнесла Ия, и рассмеялась.

Мы стояли  у её дома, памятуя, что за нами следят из окна.

- Тебе тут часто поют серенады? – поинтересовался я, - Ну, типа, «Моя любовь на пятом этаже, почти где луна»?

- Не поют, - серьёзно ответила Ия.

- Ты слишком крепко спишь, - «не поверил» я, - Тогда-то они и закатывают рулады. Вроде «Моя любовь, конечно, спит уже – спокойного сна, моя любовь на пятом этаже».

- Рулады у нас выдают только коты. Больше никто не решается.

- Значит, ты и котов очаровала? Или превращаешь в них докучливых поклонников?

- Виталька, - посмотрела она на меня, вскинув свои очи (а когда она так делала, у меня что-то ёкало внутри).

- Виталька, - повторила Ия, -как жаль, что у нас ничего не получится… Очень жаль.

- Ты о совместном прыжке с моста? – попытался я пошутить по-чёрному.

- Нет, это-то как раз может получиться.

После минуты молчания (не по нам ли – любимым?), она сказала:

- Извини, я давно хотела спросить, но не решалась… Почему ты хотел броситься тогда? Несчастная любовь? Если не хочешь – не отвечай.

Что я мог на это ответить ей?

Поэтому попросил:

- Можно я тоже не стану говорить? Ты же молчишь о причине.

- Я не могу сказать. Ты… сразу уйдёшь. А я к тебе привязалась. Правда, Большой Брат. Ты – хороший, светлый человек. Красивый. Я красивее не встречала. На тебя должны вешаться женщины. Верю, это может быть бедой… Вокруг их столько, и все хотят быть с тобой. А ты – добрый, и огорчить ни одну не в силах. Конечно, они тебя и изводят по ночам, но прошу, не признавайся в этом! Раз ты – не игроман и не ночной директор, то дальше объяснять не надо…

Я молчал, поражённый её догадливостью. И чувствовал, как это подтверждающее её слова молчание убивает Ию.

Она повернулась, слабо махнула рукой, прощаясь, и открыла дверь.

Я ушёл не сразу, а ещё с минуту стоял, опустив голову.   У меня было чувство, что ужасно и незаслуженно обидел ребёнка, не зная: возможно ли это исправить. Ведь Ия наверняка сейчас рыдает за дверью, кусая руки, чтоб я не услышал. Но она права, что тут скажешь.

Чёрт бы меня побрал…

Всю обратную дорогу мне хотелось повеситься.

Подходя к своему дому, я молил лишь об одном: только бы никого не застать у себя.

Дома меня никто не ждал, но у себя в комнате мне стало стыдно за свои мысли. На кровати лежал мохнатый свитер. И никакой записки.

(дальше:)