9

(перед этим )

Но утром задумался: к чему ж я пришёл?

Я ношу траур не по себе, а по любви.

Советы других мне не подойдут.

Чем же убить время, пока оно не убьёт меня?

«Лучше не думать, - решил я, - В моём положении это – непозволительная роскошь. Иди мыться, потом зарядка, после завтрак».

- А что потом?

- Тогда и скажу. Марш!

С этого момента я разговаривал с собой, как с подчинённым, ожидавшим приказов.

Он выполнял их все.

После завтрака:

- Помой посуду!

Помыл.

- Оденься, как для бега.

Оделся.

- Взгляни – нет ли дождя?

- Есть, но несерьёзный.

- Значит, хватит куртки с капюшоном. Сначала пойдёшь не быстро. Одевайся!

На улице последовала команда куда направиться.

… - Вернулся домой мокрым? Раздевайся и в душ!

- Помылся и растёрся? Одевайся в сухое!

- Отдых? Ни в коем случае! На молитву Хамео! На колени перед ним!

- Где молитва?

Я поглядел на кактус, выше которого был даже стоя на коленях, и произнёс:

- О, любящий тепло и свет, житель пустыни!

Считай, ты попал куда надо. У меня пустыня в душе, и там я найду тебе место.

Ты не способен помочь мне, но готов принимать от меня услуги.

Будь я на твоём месте, тоже бы не отказался от помощи.

Я не упрекаю,   просто изрекаю понятое:

помочь можно только самому себе или тому, кто сам себе помогает.

Но ты – чужестранец. Судьба забросила тебя далеко от родины, где света и солнца – избыток. Ныне вокруг звучат чужие наречия, веют иные ветра, тишина и та другая. Лампа – плохая замена солнцу. Тебе не хватает любви, а я – Мог по отношению к тебе.

У меня, правда, любви совсем нет, чем же поделюсь с тобой?

Сказав это, я замолчал, озадаченный собственным вопросом. Но вспомнил стихи и продолжил:

- Был поэт, заметивший: «Люди делают свет из речной воды, из мечтаний – земную явь, из заклятых врагов – друзей. Это – древний людской закон. Это – новый людской закон. Он из детского сердца идет к высшей мудрости всех времен».

Своей заботой я принесу тебе тепло, Хамео.

Я буду разговаривать с тобой, не стану включать джаз. Растения как будто его не жалуют.

Возможно, ты привыкнешь ко мне, к тому, что я каждый день не раз к тебе обращаюсь, ухаживаю за тобой, хотя ты неприхотлив.

Ты станешь узнавать меня, и, кто знает, может быть, со временем и радоваться моему приходу?

Если я буду ухаживать за тобой грамотно, то весной поблагодаришь меня цветами.

Они должны быть жёлтыми.

Жёлтый – красивый цвет, но он же у нас – цвет измены. Интересно, почему?

Звезда по имени Солнце, которой мы с тобой обязаны жизнью, тоже жёлтого цвета, а судя по Саге, её первая любовь была предана, отчего она долго не могла поверить в чувство Мика…

Хамео!

Если всё будет так, как я говорю, то мы привыкнем друг к другу, и не сможем существовать отдельно. Я буду помнить о тебе, а ты узнавать меня.

Тогда может случиться так, как у Маленького Принца с его розой. Ведь мы в ответе за всех, кого приручили.

Не стану обманывать, наше возможное счастье продлится недолго.

Через год или немногим более я надеюсь выйти на марафон. Он точно убьёт меня.

Перед этим обещаю отдать тебя в хорошие руки. Я видел, у них немало цветов в квартире и солнечная сторона, не то, что здесь, куда наша звезда, дарящая жизнь, почти не заглядывает.

Мне сказали, что ты прекрасно уживаешься с другими цветами. Там у тебя будет общение со своими.

Мертвец, каким я являюсь, поможет тебе выжить в его суровом краю. Как видишь, бывает и такое.

Те прекрасные женщины, у которых ты будешь жить, взглянув на тебя, возможно, вспомнят и обо мне или даже расскажут, как посетили меня на кладбище.

Да, ты же ничего обо мне не знаешь!

Главное, Хамео, то, что некогда я встретил и полюбил ту, которая оказалась девочкой-смертью.

Говорят, она сама теперь ни жива, ни мертва.

Но что я говорю… Если начать с самого начала моей истории, то она покажется тебе сказкой. Слышал ли ты когда-нибудь сказки? Известно ли тебе, что это такое? Думаю, нет.

Я объясню.

Люди, как правило, по разным причинам, не могут говорить прямо. Они или боятся того, что им за это будет, или не хотят огорчить, или желают обмануть, или всё вместе. Это называется у них выдумкой. Есть и более грубые слова для обозначения подобного, но я не стану их употреблять.

Я размышлял, почему люди не в состоянии жить без подобного обмана, и не пришёл ни к какому выводу. Потому что пришёл сразу к нескольким, каждый из которых отрицал другие. Выяснилось, что любой человек живёт не в реальном мире, а в придуманном им для себя, и к тому же, среди придуманных другими себе миров.

Причём, каждый считает истинной только свою фантазию, а фантазии остальных – мечтами, ложью или иллюзией. В зависимости от своего характера и положения в обществе, человек навязывает всем, кому сможет, именно своё виденье или тихо живёт в нём, не трогая других.    

Самое интересное, Хамео, что никто это сказками не считает.

Сказками у людей называется то, что всеми признаётся за выдумку, заранее ей объявляясь. Поэтому сказочники могут себе позволить в своих историях гораздо больше, не опасаясь, что их обвинят в оскорблении чувств слушателей или читателей, в том, что они врут или стремятся кого-то обидеть… Разумеется, в сказках вымышлены имена, события, но, если копнуть глубже, то выясняется, что «сказка – ложь, да в ней намёк…»

Но вернёмся, Хамео, к моей истории.

Два могущественных мага решили позабавиться со мной. Думаю, подобных забав у них множество, и они даже поведали мне о некоторых из них в другой своей вселенной, где получили отпор.

В моём случае, один из них ставил на то, что создаваемые ими обстоятельства убьют меня, как человека не от мира сего, а второй полагал, что я выживу, став, как все.

Играя со мной, как кошки с мышкой, они успели довести меня до мысли о самоубийстве, затем чуть не отправили на тот свет и, наконец, когда я был счастлив, убили, не дав совсем покинуть этот мир.

Сейчас они снова что-то затеяли.

Прости, Хамео, я не знаю, насколько сказанное можно назвать молитвой… Скорее, это попытка познакомиться, представляясь.

Я не умею, не знаю того, кому бы следовало молиться.

Однажды я слышал песню, целую балладу, о святом человеке, который отказался выйти из вагона с его детьми-воспитанниками, потому что поезд с ними отправлялся в лагерь уничтожения. Там были такие слова от его имени:

«Я никому не желаю зла, не умею, просто не знаю,

как это делается.

Как я устал повторять бесконечно всё то же и то же,

Падать, и вновь на своя возвращаться круги.

Я не умею молиться, прости меня, Господи Боже,

Я не умею молиться, прости меня и помоги!.. »

У него было, дай Бог, хотя бы к кому обратиться. Если я когда и молился, то только на мою любовь. А она…

Лучше не будем об этом.

Хамео, до того, как влюбился, я был счастлив только в детстве, будучи любим, и вокруг творились добрые чудеса.

В той же песне сказано об этом так, как мне никогда не сказать.

«Окликнет эхо давним прозвищем,

И ляжет снег покровом пряничным,

Когда я снова стану маленьким,

А мир опять – большим и праздничным,

Когда я снова стану облаком,

Когда я снова стану зябликом,

Когда я снова стану маленьким,

И снег опять запахнет яблоком,

Меня снесут с крылечка, сонного,

И я проснусь от скрипа санного,

Когда я снова стану маленьким,

И мир чудес открою заново».

Хамео, ну, почему я не могу плакать…

(дальше )