2

(перед этим )

Возможные жильцы?

Я прошёл к входным дверям, открыл первую и заглянул в глазок. Двое на площадке. Мужчина и женщина.

- Сейчас! – крикнул я из-за двери, кинувшись за тёмными очками.

На обратном пути зажёг свет в прихожей.

Когда они вошли, я онемел. Она была в красной мантии с капюшоном, он – в куртке. Но дело не в этом. Её спутник был медноволос и меднобород, высокий, плечистый. Она – крупная, не ниже его, круглолицая с жёлтыми распущенными волосами. Прямо Солнце и Мик, сын Мога Властителя. Очень яркая пара, сразу обращающая на себя внимание. У него была нездешняя внешность.  

«Пожалуй, для одного дня многовато», - подумал я, продолжая переводить взгляд с него на неё и обратно, словно не веря глазам. Ну, да, Геля! От Гелиоса – Солнца.

- А вас, конечно, зовут Мик? – обратился я к нему.

Он не успел ответить, как Сол… Геля удивлённо проговорила:

- Только я его так называю… ещё Мики. А вам откуда известно?

- А он вас называет Солнцем, - утвердительно сказал я.

- Или солнышком, - улыбнулась она, - Но откуда…

- …мне это известно? – закончил я фразу.

Оба кивнули.

- Я немножко ясновидящий.

- Уу… - издала она и тут же спросила:

- А можно узнать, что нас ждёт?

- Во-первых, эта комната, - указал я.

- Нет, так не честно! – сказала она, - А кроме…

- Большинству я сказал бы, что ипотека…

Они улыбнулись, переглянувшись. Похоже, эта тема ими обсуждалась.

- Но только не вам, Солнце и Мик. Вы поменяете небо над головой на дворцовые своды.

- И тогда вы, Геля, заведёте себе маленького пекинеса по имени Нюша. Она будет царственно красива, и обожать вас.

Геля стояла с растерянным видом. Значит, я попал в точку. Моги хотели подшутить надо мной, используя внешнее сходство этой пары с героями Саги, но в ответ я шутил над их шуткой.

- И как скоро это случится… - улыбаясь, впервые открыл рот Мик, приятно бася.

- Настоящий пекинес стоит не меньше трёхсот долларов, - тихо сказала Геля.

- Хотите знать всё и сразу? Скажу только, что вы, Мик, станете виновником того, что это произойдёт. С него, Геля и спрашивайте.

- Если не произойдёт? – уточнил он, - Хитрый вы прорицатель.

- Уж, какой есть, - сказал я, подумав, что уроки двусмысленности при предсказаниях, данные мне могами, не прошли даром. Может быть, за это они сделают счастливую пару ещё и богатой?  

Комнату у меня сняли, оставив оплату за месяц вперёд. Я пообещал им второй комплект ключей, когда заберу у свёкра. Переезжать собирались на выходных.

Когда они ушли, я долго сидел в прихожей, уставившись в закрывшуюся дверь. Что то ещё ждёт меня? Боюсь, этого мне не скажет ни один прорицатель.

Потом я набрал номер свёкра.

Разговаривать пришлось с его женой, Софьей Павловной. Оказалось, что ключи привезены, можно забрать. Но свёкр слёг от последних огорчений. Договорился завтра посетить их, благо, живут от своего метро недалеко.

Перед сном я пожелал Хамео спокойной ночи и снов о прародине.

Он не ответил.

Но мне приснился сон, в котором я в номере подхожу к Ие сзади и кладу руки ей на плечи. При этом я говорю о чём-то, чувствуя, что ей это нравится. Она, не поворачиваясь, прижимается щекой к моей руке и гладит её.

Я проснулся от мысли: «Если б тогда я не сказал этих слов, то мы бы сейчас были счастливы? »

«Нет, - сказал я себе, - седого бы это не устроило. А он работает довольно топорно: или смерть или безумие. Спи, Виталь, эти вопросы бесполезны».

На следующий день я заплатил часть долга по коммуналке, электричеству, оставив себе строго на еду, и отправился к бывшему свёкру бывшей сестрицы. У меня было какое-то нехорошее предчувствие, и оно только усилилось, когда Софи Пална, округлая женщина в цветастом домашнем халате, на вид за пятьдесят, впустила меня к ним.

Отказавшись от чая, и получив ключи, я почему-то не ушёл, а попросил провести меня к свёкру. Она согласилась только, чтобы тихонько глянул на него.

В приоткрытую дверь я увидел полуседого, бледного, словно с обескровленным лицом мужчину, лежавшего в постели с закрытыми глазами, и тяжело дышавшего.  

- Вызывайте «скорую», - неожиданно для самого себя потребовал я, - причём, реанимацию, кардиологическую. У него явные проблемы с сердцем. Хорошо, если успеют.

- Вы – медик? – удивлённо спросила она.

Не зная, как выкрутиться, ведь сам не ожидал того, что это скажу, я ответил:

- В определённом смысле. Поспешите!

В растерянности женщина подошла к телефону, подняла трубку и обернулась:

- Но что я им скажу?

- Сердечный приступ, который не снял валокардин. Боли за грудиной, в полубессознательном состоянии. Набирайте!

То, что я правильно назвал валокордин, о чём знать никак не мог (хотя, кажется, краем глаза видел бутылочку на тумбочке у изголовья кровати), произвело такое впечатление на Софью Павловну, что больше она не задавала вопросов и действовала, как я предложил.

- Лучше две бригады: кардиологическую и реанимацию, - напомнил ей во время оформления вызова, - Скажите им, что у вас медик в гостях. Да, добавьте, что у него был микроинфаркт несколько месяцев назад, когда хоронил сына с внуками.

Софья Павловна с ужасом посмотрела на меня и пробормотала: «Он тогда жаловался на сердце… но вызвать врача отказался. Не любил болеть. Говорил, отлежусь».

Я остался ждать итогов своего предсказания. Минут через пятнадцать в домофон – дом у них был приличным, даже с коньсъержкой, значит, люди не бедные – позвонили.    

Нет, явилась только кардиологическая бригада. Врач и фельдшер (откуда я знал такие тонкости?) вошли и сразу направились к свёкру. Через пару минут уже им пришлось вызывать реанимацию, которая, однако, не успела.

Кардиологи тоже не сидели, сложа руки, стараясь вернуть свёкра к жизни, но безуспешно. Они быстро надавливали ему, то на живот, то на грудь. Формально он был ещё жив, но я видел, что все их усилия тщетны. Всё, чего они могли добиться – это любыми способами дотянуть пациента до приезда собратьев, чтобы он скончался у тех. Для этого они пытались перезапустить его сердце, выгнав тромб из сердечного желудочка с током крови в лёгочную артерию, что привело бы к инфаркту, но не к смерти тотчас.

Я понимал это, сам не представляя почему, ведь ещё утром и слов этих не знал, не говоря о механизме действия врачей.  

Я избегал смотреть на бедную, растерявшуюся Софью Павловну, потерявшую сына и внуков, а теперь лишавшуюся мужа. Она не понимала, что происходит, то прислушиваясь к переговорам медиков в комнате, то с надеждой взглядывая на меня.

Реаниматологи сразу включились в борьбу, обменявшись несколькими словами с продолжавшими массаж сердца кардиологами, и применили свои средства.

Ещё минут через десять всё было кончено.

Врачи пока не вышли из комнаты, но я опустил голову под её вопрошающим взглядом, и несчастная женщина медленно сползла по стене.

- Эй! – позвал я, - Тут нужна ваша помощь!

Двое быстро вышли к нам, потом один вернулся за шприцом.

Пока они возились с лишившейся чувств вдовой,   я вошёл в комнату, где реаниматологи собирали свои инструменты. Взгляд на труп чуть не добил меня.

По почерку – это была работа седого.   Его ответ на шутку безликого с жильцами. Чтобы мне жизнь мёдом не казалась.   Где он, там и трупы. Опыт предыдущей игры на это ясно указывает. Даже мысли о том, что кардиологи стараются дотянуть до следующей службы, чтобы умер не у них, это, конечно, не мои мысли, а его. Я же видел, как они честно старались.

Но…

Как это раньше мне не пришло в голову…

Я подумал, что предложенное за продолжение игры сбывается. Тогда почему не попробовать вернуть свёкра к жизни? «Помоги мне, Скрывающий лицо! » - мысленно воззвал я и шагнул к покойнику. С этого момента время пошло как-то фрагментарно, и я фиксировал мысленно даже то, чего, казалось, не мог видеть.

Я взял его за руку, одновременно отметив на себе взгляды двух реаниматологов. Один уже закрыл чемоданчик, а второй уселся писать.

Сосредоточившись, я увидел и принялся мысленно крошить и дробить, растворять тромб в правом сердечном желудочке. Это происходило! Я видел, как он быстро уменьшается, открывая проток. Закончив с этим, я приложил руку к груди мужчины, внутренне собрался, и пустил ток. Свёкр вздрогнул. Сердце пошло. Вслед за чем я услышал, как фельдшер уронил чемоданчик себе на ногу, изумлённо выругавшись. Писавший врач поднял голову.   «Теперь займись его головой, - услышал я хриплый голос, - чтоб не воскресить полным  идиотом. Часть клеток мозга скончалась, но всеми никто и не пользуется у вас. Что-то он просто не сможет вспомнить, чему-то придётся учиться заново, но функции будут восстановимы. Приступай! »

Остаток сил я потратил на это. Наконец, выжатый, как лимон, с дрожащими руками, я остановился. Оба врача стояли рядом с вытаращенными глазами, глядя, то на меня, то на свёкра, который заметно порозовел.

- Что вы сделали? – спросил тот, что писал.

- Оживил его, - ответил я, - растворив тромб. Теперь ваша очередь и лавры ваши.

- Кто вы? – спросил тот же врач.

Я снял очки и посмотрел на них. Они отпрянули. Пришлось опять одеть.

- Я – родственник, - сказал я, и указал на свёкра, - Работайте!

И на слабых ногах отошёл к окну.

В комнату вошли кардиологи и замерли. Свёкр пошевелился и открыл глаза.

- Как… это вам удалось? – спросил кардиолог коллег.

В проёме показалась Софья Павловна.

- Это – не мы, - ответил спрашивавший меня, - Это – он.

И указал на меня.

А со мной что-то шло не так. В окне я ничего не видел, и как-то внезапно и перестал что-либо ощущать.

Затем я услышал разговор:

- У него нет давления…

- Пульса тоже, - ответил второй голос.

«Надо же, снова умер, - подумал я, вспомнив, как удивлялся тому же фельдшер «скорой», вызванной Лерой.

И открыл глаза.

Это произвело сильное впечатление. Один медик, сидевший на корточках, от неожиданности опрокинулся на спину, второй уронил тонометр. Двое в халатах, стоявшие чуть поодаль, шарахнулись в сторону.

Оказалось, что я полулежал в углу комнаты. Теперь, когда мне не заслоняли воскрешённого, я мог видеть, что он тоже следил за мной. Его обнимала жена, у которой текли слёзы.

Я слабо помахал им рукой. Седой снова убил меня, а Скрывавший лицо воскресил. Игра продолжалась. Я ощутил, как силы ко мне возвращаются. Чуть выждал и поднялся.

Тишина в комнате стала просто жуткой.

Два врача молча осеняли себя крёстным знамением, у третьего дрожали губы, словно он собирался что-то сказать, но не мог. Четвёртый, как загипнотизированный, был не в состоянии отвести от меня взгляд.

Чтобы их успокоить, я заставил себя сказать:

- Много сил… потребовало. Езжайте с миром!

Они попятились и, кланяясь мне, будто благодаря за разрешение, вышли в прихожую.

- Я провожу вас, - поднялась с постели мужа Софья Павловна и поспешила следом.

Потом один, самый смелый или отвечавший за это казённое имущество, вернулся за тонометром, спросив у меня:

- Можно… заберу?

Я кивнул.

Подняв тонометр, он совсем осмелел и сказал:

- Куда вам можно звонить… в сложных случаях?

- Сюда, - ответил я, и позже услышал, как он поинтересовался у Софьи Павловны её номером телефона.

Свёкр впервые открыл рот:

- Что со мной случилось?

- Вы умерли. С точки зрения медицины. А потом воскресли.

- Ты – ангел? – спросил он, - Но почему в чёрном? Я видел ангелов однажды.

- Да? – удивился я, хотя мне в голову пришло, что я, скорее, ангел смерти. Куда ни явлюсь, с кем не поведусь – одни гибели. Я сам, она, сестрица со всей семьёй, Игорь, теперь он.

- Когда машину занесло на льду, завертело, и я врезался в стену. Сработала подушка безопасности. Её выстрелил пиропатрон. Открываю глаза: в салоне летают белые клочки чего-то… Решил, что уже у ангелов.

- Да вы – шутник, - сказал я, отметив, что совсем память он не потерял.

Вернувшаяся Софья Павловна рискнула подойти ко мне.

- Виталий… как нам с Александром Ильичом вас благодарить?

- Ну… - протянул я, - можно отпраздновать его возвращение с того света.

- А ему уже можно? – робко осведомилась она.

Я бросил взгляд на свёкра.

- Диабета у вас нет, тромбофлебита тоже… Можно. Только с хорошей закуской.

- Наш человек! – улыбнулся недавний покойник и сел на кровати.

- Осторожно, Саша! – кинулась к нему жена.

- Оставь, - махнул он на неё, - Раз ангел разрешает…

В этот день я впервые за долгое время поел горячего. Полный обед. Готовила хозяйка вкусно.   Конечно, приняли по чуть-чуть для закрепления результата лечения.

Расслабились, пошёл откровенный разговор. Я посочувствовал их смертям, Софья поплакала, Александр (мы были уже на ты) её утешал.

Немного успокоившись, она сказала:

- Знаешь, Виталий, грех говорить, но твою сестру я не любила. Нельзя о покойниках плохо, но больно она была хитрожо…

Тут она осеклась.

- За это я её тоже не любил, - признался я, - Потому с ними и не общался.

- А она о тебе рассказывала, мол, ненормальный, с тобой опасно иметь дело, - не удержалась от откровения Софья.

- Я ж тебе говорю, Софа, - сказал Александр, - наш человек. Хоть и ангел. Русские ангелы – они такие, и выпить могут.

И обратился ко мне:

- У тебя умерли родители, знаю. Вон, седой весь. Мы потеряли всех своих. Ты меня спас. Нам теперь и оставить нажитое некому. Будь нам сыном, прошу…

Я растерялся.

Они молчали, ожидая моего ответа.

Наконец, как мне показалось, нашёл не ранящие слова для отказа.

- Спасибо, вам. Не уверен, что получится…

Увидел их глаза и закончил неожиданно для себя:

-  …боюсь, сын я – не слишком хороший. Но я постараюсь.

- Мы тоже, - сказал, улыбаясь, свёкр, когда Софья расплылась в улыбке, - В новых семьях всегда поначалу притираются друг к дружке молодые, но не всегда ж расходятся. В общем, за новую семью!

- Эта – последняя, зайка, не переживай, - успокоил он жену.

«Надо же, какого замечательного мужика я спас», - подумал, опрокидывая рюмку.

Потом мы обнялись и расцеловались. Я не узнавал себя. Мне происходящее было приятно. Видимо, истосковался по душевному теплу. Оно и мертвецу необходимо.

После застолья меня не отпустили, оставив ночевать в отдельной комнате. Теперь это была моя комната, когда только захочу наведать.

Засыпая, я услышал отрывок их спора.

- Экстрасенс он… - утверждал женский голос.

- Ангел! – возражал мужской.

Кажется, они пришли к согласию. Во всяком случае, я уснул, успев услышать их примиряющее:

- Сын…

- Сын…

(далее )