ДВОЕ Глава 5

Прошли два месяца. Наступил апрель…

Вир приезжал постоянно, почти через день. Элиз привыкла к его приходам, кормила его, разговаривали. Вир даже общался с её сыновьями, ведь мужчины быстро находят общий язык с мальчиками.

Вир приехал к ней, как обычно, на ночь, поужинали, посмотрели фильм. Элиз уложила мальчиков спать. Вир сидел на кухне и о чём-то сосредоточенно думал. Элиз смотрела на него и молчала, понимая, что он переживает, и что-то случилось. Ждала, когда он сам расскажет.

Вир поднял голову и, смотря ей в глаза, спокойно сказал:

- Я ухожу служить в армию по контракту. Я принял решение. Другой работы нет…

- Я тебя понимаю. Когда? – она напряженно всматривалась в его лицо и боялась услышать дату, понимая, что «всё это» будет кончено.

- Через неделю. Почему ты так напряглась? Тебе не нравится моё решение? Но я должен как-то зарабатывать, поэтому иду служить в армии. Контракт на два года. Потом посмотрю.

- Ты же будешь лейтенантом?

- Да, я никуда не уезжаю. Служить буду в городе. После работы смогу уходить домой каждый день и по выходным. Только на дежурство на сутки не смогу уходить. Я же не еду на войну.

- Да, я понимаю, но может всё измениться в любой момент.

- Не волнуйся, милая. Я буду с тобой, если захочешь.

- Нет! Ты не будешь со мной! – и тут Элиз сказала то, что сама от себя не ожидала,- Ты перестанешь приходить ко мне, забудешь всё и найдешь себе невесту, чтобы жениться. Мы только временно были вместе, а сейчас это время закончилось. Последняя ночь. Ты больше не будешь приходить, искать со мной случайных встреч, не будешь звонить.   А сегодня мы «по полной» оторвёмся на прощание!

Вир, молча, смотрел на эту сумасшедшую женщину, которая отвергала его, прогоняла его, запрещала ему, раздавала наказы ему, решала за него и прощалась за них обоих. И решил промолчать, не спорить, не доказывать, не объяснять, сделать, в конце концов, как хочет она. Злость на самого себя накрывала его с головой, вихри непонятного чувства заглатывали его самообладание. «Спокойно, только сдержись! – говорил про себя – Не испорти последней ночи, как она говорит! Да, конечно, размечталась, последняя. И побегу завтра, как она приказала, искать невесту, какую-то неопытную девчонку с требованиями барыни! Ну, ладно, посмотрю, как пойдёт дальше! »

Он спокойно слушал дальнейшие указания «своей женщины», не желающей понимать, что она принадлежит ему, а своё он никогда никому не отдаст. Элиз по привычке преподавателя учила Вира, как ему поступать и что делать, но вдруг, подняв глаза на его лицо, увидела, что он её не слушает, а витает где-то в своих мыслях. Замолчала, села напротив. Так они и просидели каждый в своих мыслях некоторое время.

Музыка играла волнующую мелодию о любви, Вир, посмотрел в глаза Элиз и сказал:

- Пошли в спальню! Я хочу тебя любить последний раз, как ты требуешь! Всю ночь! Ты не будешь сопротивляться ничему. Я буду делать сегодня всё, что хочу! – он делал ударение на слове «я».

Элиз вспомнила, что так же говорил её бывший муж. И это яканье её взбесило:

- Никуда я не пойду!!! Ты, ты  и ты хочешь, будешь, делаешь! Ничего подобного. Я не хочу, ничего не хочу ни тебя, ни твоих ласк, ни твоего присутствия! - она перешла на крик.

- Что ты говоришь? Ты думаешь? Ты обещала последнюю ночь и теперь выгоняешь?

- Да! Не будет последней ночи! Уходи немедленно! Я не хочу тебя видеть! Оставь меня в покое!

О, да! Это была её любимая фраза, которую Вир слышал неоднократно. Оставить в покое? Как можно оставить её в покое, если в те ночи, когда не ночует здесь, он вообще не спит, без её объятий засыпает только, напившись до бесчувствия. Если бы она знала, что творится с ним эти почти три месяца, может быть, не говорила бы такое. Но Вир не умел рассказывать о своих чувствах, никто его этому не учил, и считал разговоры на такие темы женской привилегией и глупостью.   Но сейчас он не собирался уходить, и тем более  выполнять её указания. Волна неконтролируемого гнева затопила его сознание, работали лишь нечеловеческие инстинкты. Внутри проснулся его серебристо-белый волкодав, который не собирался отдавать свою пойманную добычу. Глаза засверкали ледяным огнём, тело напряглось для броска, мышцы затвердели, всё разумное исчезло, только разъяренный зверь вырвался на свободу…

Далее всё происходило как в жутком сне…

Вскочил, вытянул руку через стол, схватил «добычу» за руку, сжал до боли и, не слушая её протесты, потащил в спальню.

В мыслях колотила молотом только одна фраза: «Она будет делать то, что хочу я! »

И в естественной последовательности он прорычал Элиз эти слова:

- Ты будешь делать то, что хочу я!!! А я хочу трахать тебя всю ночь до самого утра, пока мне не надоест. Ты дашь мне всё, что я скажу, без сопротивления. Ты должна мне подчиниться! Слышишь, сучка? Я сказал, не твои слова решают, не ты, не твоё желание, а один я решаю! Поняла?

Элиз боялась вымолвить даже слово, рука болела от силы его сжатия, голос и глаза Вира были на него не похожи. Это был совсем другой мужчина, нет, вовсе не человек, а зверь, дикий неуправляемый волкодав со смертельно опасным взглядом холодных пустых голубых глаз. Всё его поведение пугало. Она решила больше не спорить и согласилась на то, что он хотел.

Вир яростно раздевался, бросая рубашку, джинсы, носки, трусы. Перед ней стоял нагой и прекрасный зверь с пылающими голодными глазами, замерев, выставив своё готовое оружие напоказ, расставленные широко ноги и руки, сложенные на мощной груди. Сверкающие молнии голубых глаз падали на голову, лицо, тело Элиз, прожигая её насквозь, требуя подчинения, требуя жертвы на алтарь его желания.

- Раздевайся! Делай, что я сказал! Сейчас же!

Элиз стала не спеша снимать одежду, но у этого существа не хватало терпения. Он подошёл и стал резко стаскивать с неё одежду, отрывая пуговицы и ломая змейки. Когда его взгляд добрался до груди, то от лифчика остались только рваные кусочки, за ним полетели трусики. «Ура! - проревел внутренний голос волкодава,- она раздета, и я сейчас отниму у неё страсть, не будет больше никого, ни одного кобеля в этой комнате, в этой постели, в её узких ножнах будет только моё оружие. »

Он вертел тело Элиз, поворачивая то передом, то задом, пытаясь насмотреться на опьяняющие изгибы. Повернув  ещё раз, прижал спиной к себе, причиняя неутолимую боль прикосновением самому себе, собрал длинные  волосы в кулак, потянул голову назад и впился ртом в основание шеи, где нервно бился пульс текущей по венам крови. Поцелуй взасос, раньше он не позволял себе такие вольности, но сейчас у волкодава, живущего в его голове, не было границ дозволенного. Наставив несколько красных кругов на шее, он двинулся дальше. Поглотив её сочные губы, раздвинув языком её зубы, проник в горячий рот и высасывал сладость вина её  внутреннего напряжения. Руки обхватили снизу груди и вращали острые кончики сосков. О, да! Она готова, почувствовал ее желание, плавность движений прильнувшего к нему тела. Повернул и подхватил за полушария задницы, насадил её горящее лоно на своё оружие,   облокотив спиной на стену, прижимаясь всё теснее, начал яростно отбивать каждый удар, получая в ответ ненасытную подачу самки, которая тоже неистово требовала битвы.

- Да! Ещё, милый! Прошу! Дай себя! – подгоняла самка, смотря огненными глазами в глаза волкодава, сверкающие вспышками серебристых молний.

Вир перенёс Элиз на кровать, положил и продолжил медленнее битву за обладание её чувством. «Чем?– мелькнуло в голове зверя. -  Обладать чувством. Каким? »

Любовью! Ответ был ясен с самого начала.

Как будто спала пелена дурмана, он пришёл в себя и увидел синяки на шее и руках, приподнялся и посмотрел в глаза своей чаровницы, полные страсти и чего-то ещё. «Страх! »- подсказал ему вернувшийся разум.

И мгновенно страшная сила объятий превратилась в нежность прикосновений. Он не умел красиво говорить, но делать приятное женщине точно умел. Самооценка  была высокая, скромностью он не страдал, хотя, может быть, со стороны виднее. Но доставлять удовольствие Вир умел любыми способами, подводить к вершине.   Больше ничего не оставалось делать, понимая, что слова не помогут, начал обольщать нимфу, которая была изощренной соперницей в игре по нотам инструмента страсти. Отклонился в сторону и, касаясь только кончиками пальцев, проводил тонкие линии по её коже сверху вниз: шея, ключицы, плечи, одна рука, вторая рука, обводил кругами по очереди налитые груди, ласкал живот, разжигая костёр возбуждения сильнее.

Руки заменил губами и языком, поцеловал каждый сантиметр её горящего тела, повернул на живот и целовал спину, ягодицы и ноги, поглаживая лёгкими прикосновениями, и, не имея сил сдерживаться, начал входить сзади в её жаркое зовущее лоно, продвигаясь слабыми толчками вперед и плавно возвращаясь назад. Его оружие страсти горело в огне сжимающих внутренних мышц и потока соков, продвинулся к первому внутреннему сужению и, застыв на секунду, ввёл головку в этот узкий проход, задержавшись в паузе ощущений. Продолжая качать напряжение, своё и Элиз, стал осторожно, как зверь на охоте, двигаться дальше и, пройдя второе кольцо сужения, проник в залитый волшебной жидкостью грот.

Каждый его толчок отражался эхом на сводах этого грота и возвращался к нему с утроенной силой звука. Поющих звуков её стонов, его задерживающегося дыхания, трения кожи о кожу, соединения её обжигающего лона и ледяного холода стали его оружия. Он вёл свою или жертву, или пленницу, или соперницу, или богиню на гору поклонения богу любви. Там на алтаре жертвоприношения они одновременно принесли своё подношение схлестнувшихся струй оргазма, вырывающего сердце из груди, дающего крылья полёта, наполняющего волнами экстаза весь организм от кончиков пальцев на ногах до наэлектризованных молниями кончиков волос.

Но Элиз не собиралась терять часы последней ночи, давая длительный отдых. Она высвободилась из-под тяжелого тела Вира, повернула его на спину, села рядом и начала ласкать его оружие руками, потом ртом и языком, поглощая усталость, наполняя новыми силами желания. И он восстал снова, желая удовлетворить свою соперницу, не давая ей преимуществ в борьбе за первенство. На каждое всасывание подавался вверх, показывая силу и готовность, отступал  и снова наступал.

Они были равноценны в этой игре страсти. Наездница, зависнув в сантиметре над его оружием, смеялась и её радость передавалась по волоскам  на коже, текущей в венах крови, опоясывающих спазмах нервных окончаний, наполняя его мужскую скупость чувств эмоциями женского происхождения, бороться с которыми невозможно. Опускалась и поднималась волна её движений, выгибалась дугой, падала на него, поворачивалась вокруг, и он перестал уже контролировать, что делала эта очаровательная женщина. Только знал, что связан с ней неразрывной нитью чувств, страсти, ее эмоций, которые побеждали его  раз за разом, делая мягче и нежнее. И он сдался на милость её сотворённой из пены отражений любви. Да, нашёл слово: «Любовь». Это чувство росло в его сердце и заполняло каждую клеточку тела, голова кипела от переизбытка адреналина.

Откуда-то появилась душа, которая ликовала и подбадривающе кивала ему: «Не бойся! Любовь прекрасна! Любовь – это жизнь! Любовь – это вечность счастья! »

Он понял, что подарил своё сердце и душу необыкновенной женщине. Элиз стала его частью. Поэтому отпустить невозможно. Как можно отрезать часть себя. Его разумная часть вернулась, и он быстро соображал: «Ладно, пусть говорит, что хочет. Не спорить, не обещать, не соглашаться, но сражаясь до победы, получить самую ценную награду её любовь. Вир не мог признаться первым, настоящие мужчины обычно отвечают: «Я тоже тебя люблю». Но редко делают первыми признание в любви. Для них этот поступок неподъемный груз нервного потрясения и страха, а вдруг избранница ответит: нет. Так его учили в семье, по-другому он не мог думать.

Всю ночь, меняясь местами, творили любовь из эмоций и страстей друг друга.

Утром  оба выкупались и пили на кухне кофе. Вир курил, а Элиз нравился этот мужской запах, раньше до боли знакомый, но теперь вызывающий радость, его запах, смешанный с терпким одеколоном. Вир начал разговор первым:

- Милая, давай поговорим. Выслушай меня без эмоций. Я прошу.

- Хорошо. Я слушаю тебя.

- Я не хочу тебя терять. Разреши мне иногда, хотя бы изредка приходить к тебе.

- Зачем? Всё равно серьёзного продолжения наших отношений быть не может. Я тебе не верю…

- Я не буду с тобой спорить. Думай, как хочешь. Но поверь, я хочу быть с тобой, очень сильно хочу. Приходить к тебе и разговаривать, а когда разрешишь заниматься с тобой лю… сексом, - он испугался своей несдержанности, которая появлялась только с ней.

- Не будем загадывать, посмотрим. Может быть, я найду мужчину и выйду замуж, тогда наши отношения точно закончатся. А пока ты должен мне обещать, что будешь искать невесту, чтобы жениться и завести детей.

- Согласен. Буду делать, что смогу. Но я же не смогу сразу найти девушку и жениться.

- Почему не сможешь? А вдруг ты влюбишься? Тогда всё между нами само собой завершится. Обещай мне это: ты женишься, и все завершится.

- Обещаю: правда, сделаю что смогу.

Эти его словечки «поверь», «правда» не очень уверенно звучали в теме разговора. Элиз сомневалась, стоит ли рисковать дальше. Не лучше ли разорвать их связь раз и навсегда. Но какое-то чувство останавливало её от того, чтобы поставить жирную точку сегодня. «Ладно, пусть походит ещё. Я же не испытываю к нему любви? Конечно, любви нет, он просто хорош в сексе и у нас похожие темпераменты и потребности. Ничего более. »

А Вир мысленно просил её не отказываться от встреч, ему эти свидания давали надежду на что-то… А вот её рассуждения о поисках нового мужа абсолютно не радовали. Он бесился от бессилия. Его Элиз и с другим. Да он просто убьёт того мужчину, который посягнёт на его собственность. «Спокойно. Она не должна ничего заподозрить. »

- Тебе надо уходить. Увидимся. До свидания.

- Я рад, что ты согласилась. Тогда я пошёл, до свидания, созвонимся.

И в это раз он поцеловал её в сладкие напухшие от любви губы, которые пахли её страстью… «Сегодня последний глоток энергии, - разочарованно подумал он, - но есть возможность приходить. »

Элиз дала надежду Виру, сама не зная об этом и ничего не подозревая о его других намерениях…