Ах Эйлат, мой Эйлат

— А что у нас нового на рыке секс-индустрии Нового Уренгоя, кукла Лена?

— Пока всё по-старому, но эксперты настроены пессимистично. Но ты не волнуйся — интересы мужчин щедрых в этом смысле будут надежно защищены. Этот вопрос я возьму под свой контроль лично ...

Ну конечно, ручища он сразу распускает. Я к нему со всей душой. А этот сурово ужесточает условия моего содержания, космополит безродный. Кстати, смыть кровью свой позор не собираешься? Ну и жаль, что не собираешься, лыбится он.

— Ладно, пойдем погуляем по набережной, кукла Лена. На рюмку друг к другу, как говорят в Новом Уренгое, ходили и не по такому морозу. Только это бикини тебе явно тесное, сними пожалуйста. А то как бы потом позор действительно не пришлось смывать кровью.

— Ой, да я в нем только на пляж сходила разок, а этот уже … А на променад по набережной я это платье надену. Я в нем романтически выгляжу.

И, что главное, в этом платье нет ничего кричащего.

— Это платье, кукла Лена? Да нет, если хочешь, можешь надеть и бикини. Оно тоже на тебе относительно невинно смотрится.

… Эйлатская набережная. Как много в этом слове слилось в сердце израильтянина, пятый год живущем в Новом Уренгое (см. картинку над текстом).

— Идёшь в наступление на планы Запада, мировая закулиса? Это платье что — тоже по твоему мнению смелое?

— Безудержно смелое, кукла Лена. Прямо кровь стынет в жилах.

— Значит, ты считаешь, что на просторах Израильщины ходить в таком платье тоже неприлично? Тогда так и скажи! Ты мне переводишь деньги на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю — так что любой каприз за Ваши деньги.

— Наши деньги — это шекели, кукла Лена. Но, если хочешь — я могу и в рублях.

— Действительно, удобнее в рублях, тут ты прав. Но, в остальном, ты всегда являлся для меня являлся медицинским уникумом, милый. Как говорит моя мама:

— Да-а, тем, у кого проблемы с психическим здоровьем — не позавидуешь, доченька. Впрочем, твой космополит безродный выглядит на их общем безрадостном фоне еще огурцом.

Во что ты опять лыбишься? Это меня пугает.

— Люблю я тебя, кукла Лена. Поэтому и высказывания твоей мамы, в твоем исполнении, я готов слушать бесконечно.

— Да? И всё бы ничего, но в последнее время ты что-то стал себя вести все страннее и странее. Уж и не знаю, как тебе угодить. Будем гулять по набережной — может купишь мне паранджу?

— Решила принять ислам, кукла Лена? Идеологию ХАМАСа разделяешь? Или больше склоняешься к Хезболле?

— Да куда скажешь — туба и буду склоняться. Я — девушка гибкая. Тихо, тихо, в идеологическом плане, я имею ввиду. К примеру, если уж паранджа — такой важный примет гардероба содержанки старого еврея, без которого никак. То я обязуюсь носить эту паранджу по шабатам. У меня с этим никаких вопросов нет.

— Помню, когда, будучи пионером, кукла Лена, я впервые посетил синагогу ...

— Нет! Только паранджа и ничего больше. И не уговаривай.

— Но это же явный перебор, кукла Лена. Еще хотя бы тапочки, прошу тебя. Ты же знаешь — в нашей квартире в Новом Уренгое пол холодный.

— Ладно, уговорил. Только не тапочки — это банально и пошло. И потом — они меня полнят. А вот туфли на высоких каблуках зрительно удлиняют ноги.

— Ну если ты настаиваешь, кукла Лена, на туфлях на высоких каблуках ... Уж и не знаю что и сказать.

— Именно настаиваю, потому что это было бы уместно.

— Паранджа, ты, квартира в Новом Уренгое, ты, кукла Лена, в туфлях на высоких каблуках ... Может быть действительно?

— Именно так. Чтобы строго так с тобой так, без излишеств.

— Да не лапай ты меня, Господи! Про тапочки я тебе не к тому сказала. По набережной погуляем, в ресторанчике посидим. А это потом, когда в гостиницу вернемся …

— И параджанов свисает с люстры, кукла Лена?

—Ну а где же еще быть?

— Ты меня уговорила.