Лето-85. часть 2

А вот с Ленинградом история получилась позабористее.

Началась она еще в мае. Мы с девчонками из училища решили съездить на праздники в Ленинград. Вернее, решила моя подруга Ленка, у которой в Лодейном Поле служил парень. Она рвалась к нему на свидание, ну и заодно прошвырнуться по Питеру, а чтобы не скучно было, собрала компанию – я и ещё две девушки. Как раз, чтобы занять целое купе.

Мы с ветерком домчали до Питера, с шиком разместились на Московском вокзале в комнате матери и ребенка. Кого из нас провели как мать, кого как ребенка – не знаю. Сколько заплатили за это, не помню. Помню только, что приходить на ночлег нужно было поздно вечером, а уходить рано утром. Так что все дни мы шлялись по городу, благо было тепло и солнечно. На один день Ленка уехала в Лодейное Поле, остальные дни были посвящены осмотру достопримечательностей.

Обязательным пунктом программы значился Эрмитаж. Сначала мы с туристическим рвением бросились осматривать весь музей. Но скоро поняли, что это невозможно. Огромность Эрмитажа по масштабу, а главное по эмоциональному воздействию давила на нас, как балконные балки на атлантов при входе в музей.

Девчонки сдулись быстро. Я держалась стойко. В живописи я тогда мало разбиралась, но она меня привлекала и даже гипнотизировала, поэтому я упорно обходила зал за залом, не пропуская ни одну картину. Девки понуро брели во след. В очередном зале они сразу же садились на скамейку и начинали дремать, я обходила картины, будила девок, и мы плелись в следующий зал. В конце концов, девчонки не выдержали и объявили, что будут ждать меня в буфете.

Я осталась наедине с большим искусством. Народу было мало, никаких толп японцев, а тем более китайцев. Славные времена. Тогда даже в Лувре еще можно было близко подойти к Джоконде, а не рассматривать её поверх чернявых голов.

Но одиночество моё длилось недолго. Неожиданно ко мне подошел интеллигентного вида мужчина средних лет. Он сказал, что так смотреть картины нельзя, то есть всё подряд. В музей надо приходить с конкретной целью: посмотреть работы одного художника или одного исторического периода, или даже ради одной картины. А в режиме туриста лучше осмотреть знаковые экспонаты музея. Но самое лучшее - довериться специалисту, который расставит нужные акценты. Вот он и есть такой специалист. Раньше работал в Эрмитаже, теперь в каком-то театре. Конечно, я решила, что мне крупно повезло, и сразу доверилась.

Специалиста звали Юрий. Он сказал, что, например, в этом зале нужно обратить внимание на одну картину, которую большинство посетителей обычно пропускают. Мы подошли к ней. Это был Тициан, «Несение креста». Я поняла, что отношусь к большинству. Около этой картины я бы точно не задержалась. Тут не было ни ярких красок, ни роскошных нарядов, ни красивых тел, ни захватывающего сюжета, ни даже приятного пейзажа – всего того, что я считала тогда хорошей живописью. Небольшое полотно казалось фрагментом более масштабного изображения шествия на Голгофу, где было бы множество персонажей в полный рост, в разных позах и всё это на фоне мрачного, но величественного пейзажа. Здесь же всё пространство занимал диагональный крест, вернее, его центральная часть, под которым изображались лицо и рука Христа, а над которым – голова старика, Симона, как потом я узнала. Цвет почти монохромный, но с такими тонкими нюансами, что для профана оставались неразличимыми. Имя Тициана мне было известно, но еще не оценено. Мне тогда был ближе Дали с его вау-эффектами. Я смутно догадывалась, что именно Тициан является настоящим искусством, но высказать по этому поводу что-то дельное не могла и сказала, что мне уже пора, меня ждут.

Юрий проводил меня вниз и уж не помню, как и по какому поводу, заговорил о властных женщинах и о покорных им мужчинах. Тут я вообще была не в теме, но когда он спросил, не чувствую ли я желания кем-нибудь повелевать, я, чтобы не позориться, сказала, что чувствую, но сдерживаю себя. Я подумала, что это желание должно быть у всех истинных любителей искусства. А мне так хотелось хотя бы казаться такой!

Юрий стал убеждать меня, что это желание ни в коем случае нельзя сдерживать, его нужно направить на кого-то. «На кого же? » - горестно вздохнула я. «Ну, например, на меня». Он стал описывать перспективу воплощения желания: я приезжаю к нему домой, отрываюсь по полной, а он безропотно выполняет всё, что я захочу. Я сказала, что это очень заманчиво и что я позвоню, когда решу. Он дал свой телефон, и мы расстались.

Тогда я была убеждена, что никогда ему не позвоню. Но вот мы вернулись в Москву, прошли дни, недели и я поняла, что очень скучаю по Ленинграду. И рука сама потянулась к телефону.