Разница между Джорджией и Небраской. Глава Сексуальные отношения между девушками

Застигнутый врасплох метким замечанием комиссарши профессор Преображенский был вынужден признать факт своей нелюбви к пролетариату, на том вздорной активистке бы и угомониться, но по присущим таким вот деятельницам суетности или просто природной глупости, она, увидев проступившее на выразительно - семитском лице товарища Швондера недоумение после суровой телефонной отповеди от небожителя, талантом Бортко проявившегося шинелью Сталина, тут же нашлась словесной шелухой общественной дискуссии, тем самым, рыжик ты мой любимый, теряя лицо. Тот же Сталин, пребывая кавказцем, прекрасно понимал самую суть этого понятия, не только сунам или персам присуще желание выглядеть перед посторонними внушительно и весомо, вынуждая тех проявлять уважение и почтение, грузины, по словам Бедекера, эти российские итальянцы, хорошо соответствовали укоренившимся на Востоке воззрениям, даже в унылом серенькой железобетонностью Союза такие, как Буба Кикабидзе, давали сто очков вперед всем местным и коренным, да одними усами Мимино очаровал легкомысленную Проклову, а уж младшая сестра международной стюардессы, лишь заслышав гортанный акцент джигита, сразу разродилась народной поговоркой о Малой Спасской и колбаске.

- Эвон, - вздохнул Бумбараш, отводя глаза от яро синеющего вверху неба, - колбаска.

Белогвардейский Феномен Филиппенко, переложив винтовку с одного плеча на другое, негромко запел весьма популярную в годы Великой войны песенку :

- Как Вильгельм король немецкий

Распушил свои усы

Да и двинул на Россию

Дирижабли - колбасы.

- Украинский беспилотник ! - раздался крик впередсмотрящего. Солдаты бросились в укрытие, но там было занято. Прямо посреди укрытия на деревянном чурбачке, известном в народах как чурка, сидел маршал всех Побед, трогательно обнимая мужественными руками трофейный аккордеон с перламутровыми клавишами.

- Как у халата перламутр - то, - толкнул прикладом винтовки товарища Феномен, вытягиваясь перед маршалом по Уставу.

- А халат - как у народного артиста, - предположил вообще - то вздорный Бумбараш, оставив себе от литературного базиса лишь наименование.

- А я Жуков стал быть, - представился маршал, швыряя аккордеон в ненароком выглянувшую усатой мордочкой в укрытие окопную крысу. - Ну, товарищи бойцы, как бодрость духа ?

- Атлична, атлична, - нашелся бойкий Филиппенко, приплясывая. - Я вот вынужден свалить в Прибалтику, а этот, - снова толкнул он Бумбараша прикладом, - добровольно усоп, лишь бы не видеть уё... ных красот путиноидного режима.

- Ништо, - буркотел бровями маршал, разливая фронтовые сто грамм по чеплышкам, услужительно поданным подтянутым ординарцем, еще не знающим, что когда придут его тащить и не пущать орлы Абакумова, спрячется непобедимый начальник под столом, трясясь от ужаса, - вмажем. За правду. Зря я, что ли, семь раз переделывал свои крайне честные мемуары ?

Они выпили. Маршал закусил лимончиком, а солдаты рукавами замызганных гимнастерок, даже здесь являя социальный разрыв.

- Ладно, - решил маршал, - возвращаюсь в первобытность.

Он как - то странно съежился и через миг уже восседал на колоссальном лошаде работы Церетели, а тот, Елена моя прекрасная, грузин. Это надо понимать.