Первое издание. Глава Истории о первой брачной ночи

Прошло четыре года с тех пор, как умерла моя жена, и три года с тех пор, как мои дети начали уговаривать меня переехать. Они утверждали, что семейный дом, где они все выросли, слишком велик для одинокого мужчины. Я сопротивлялся, сколько мог, но знал, что в конце концов они были правы. У меня не было желания жить с кем-либо из моих отпрысков, и они на самом деле не хотели меня видеть. Должен признать, что с возрастом я становился все более раздражительным. Большую часть времени я был в порядке, но у меня развился вспыльчивый характер и нетерпимость к людям, которые вели себя как придурки. Черт возьми, почему бы и нет? Я всю свою жизнь старался быть милым с людьми, которые мне не нравились, просто чтобы быть социально приемлемым. Это больше не имело значения.

После того, как мы с детьми наконец достигли соглашения, я начал готовиться. Труднее всего было избавиться от моих вещей. Вы бы удивились, узнав, сколько хлама может накопиться у человека за всю жизнь, особенно если большую её часть он провел в одном и том же доме.

Я был немного разочарован тем, что не мог отдать детям больше. Мой сын Роберт, юрист, забрал мои инструменты, а моя дочь Марси, врач, согласилась взять фарфоровую посуду своей матери. Она собиралась сохранить её для своей дочери. Дарси, учительница и самая старшая среди детей, взяла дедушкины часы, которые принадлежали моему отцу. Я думаю, каждый из них взял что-нибудь, чтобы я не чувствовал себя виноватым. Летом раз в две недели у меня была дворовая распродажа, и в конце концов пришел оптовый продавец подержанной мебели и предложил мне цену за то, что осталось. Было грустно видеть, что вся моя жизнь прошла так незаметно. Я был немного подавлен и немного зол. Я не злился на своих детей, потому что они поступали правильно. Я злился на себя за то, что старею.

В Блэк-Уотер-Виллидж было требование о взносе. Деньги, вырученные от продажи семейного дома, покрывали это. У меня немного оставалось, потому что я выбрал квартиру-студию. В ней была всего одна комната и ванная. На маленькой кухне помещались кофейник и микроволновая печь, но не было плиты. Я не планировал много готовить, поскольку плата за питание была включена в непомерно высокую ежемесячную плату. Также был небольшой холодильник под стойкой, который идеально подходил для моей маленькой семьи. К сожалению, большую часть комнаты занимала полноразмерная кровать. Дети удивили меня новым телевизором с высокой четкостью изображения и кожаным креслом с откидной спинкой. Чего ещё может желать мужчина? Было бы неплохо иметь компьютер, но в общей зоне было несколько компьютеров с подключением к Интернету, которыми можно было пользоваться.

Мне не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к распорядку дня. Поскольку я всегда вставал рано, я мог совершать утреннюю прогулку, не отвлекаясь ни на что другое. Обычно по периметру заведения ходил только 

я и одна одинокая дама. Она улыбалась, но избегала смотреть мне в глаза. Я несколько раз видел её в главном здании, но понятия не имел, кто она такая. Она всегда носила стильные костюмы для прогулок. Её волосы были длиной до плеч и шелковистыми, как в рекламе шампуня. Они были смешанными, серебристо-седыми. Я был впечатлен тем, что она была достаточно уверена в себе, чтобы сделать это. Большинство женщин красили волосы в нелепые цвета, пытаясь выглядеть моложе. Минимальный возраст для проживания в заведении — 65 лет, поэтому мне это казалось глупым. Я никогда не понимал тщеславия.

В конце концов, я узнал, что мою спутницу зовут Элеонора.

Элеонора была замужем за Фрэнком Страйкером, полковником ВВС в отставке. Страйкеры жили в самой большой увартире во всем комплексе, и он выставлял это напоказ при каждом удобном случае. От одного взгляда на этого человека у меня закипала кровь. Он был воплощением высокомерия, и я злился каждый раз, когда оказывался рядом с ним. Насколько я мог судить, Элеонора была прекрасной женщиной, а её муж обращался с ней как с дерьмом. Он не оскорблял её или что-то в этом роде, но воспринимал как должное и всегда разговаривал с ней унизительным тоном. Если бы я сказал что-нибудь из того, что он говорил моей покойной жене Эмме, я бы получил чугунной сковородкой по голове и заслужил это.

Теперь вы удивляетесь, откуда у меня вся эта полезная информация? Соотношение одиноких женщин и одиноких мужчин в таких заведениях, как Блэк-Уотер, было очень неравномерным. Как только появлялся одинокий мужчина, налетали стервятники. Я веду себя немного подло. Эти женщины ни в коем случае не стервятницы, а просто одинокие вдовы, надеющиеся на немного внимания. Образно говоря, "кружащие голуби" не годится в качестве описательного термина. Мне посчастливилось иметь прекрасную спутницу за каждым столом. Было совсем нетрудно заставить их заговорить о других женщинах. К сожалению, мне пришлось многое узнать о женщинах, которые мне были безразличны, чтобы немного узнать об Элеоноре.

Фрэнк Страйкер любил похвастаться. Он всегда был готов рассказать о своей великолепной военной карьере, своих выдающихся спортивных способностях и своей коллекции потрясающих памятных вещей. После нескольких часов работы за компьютером я обнаружил, что он не полковник ВВС, а подполковник запаса. По истечении двадцати лет он получил бы бесплатное повышение в звании до полковника, но так и не дослужился до этого звания. Он никогда не участвовал в боевых действиях и всю свою карьеру проработал офицером снабжения. Теперь, пожалуйста, поймите, что я не принижаю его положение или его заслуги, но ставлю под сомнение то, как он представлял себя и свой статус другим людям. Если бы вы послушали Фрэнка, то вскоре поверили бы, что он в одиночку выиграл войну во Вьетнаме.

Мне не составило труда уговорить Фрэнка показать мне его потрясающую коллекцию дорогого барахла. У него была целая комната, заставленная витринами и полками. Я увидел его бейсбольную 

карточку с Микки Мантлом, футбольный мяч с автографом О'Джея Симпсона и сотни других предметов спортивного коллекционирования. На стене висела гравюра Уистлера в прекрасной рамке, а также литография Питера Макса. В двух альбомах для вырезок было множество страниц с автографами и фотографиями с автографами. Он был одержим вещами и хвастался каждой из них. Элеонора тихо сидела с книгой, пока Фрэнк методично проводил меня по всей квартире. Самое интересное, что я заметил,  — это двуспальные кровати.

Прошло несколько недель. Мы с Элеонорой по-прежнему гуляли каждое утро, но никогда не были вместе. Мы едва обменивались кивками в знак признательности. Мои отношения с обитательницами заведения постепенно улучшались, и я использовал это время, чтобы улучшить свои навыки общения. Я также провел много времени, наблюдая за Фрэнком и изучая его. Были вещи, в которых он действительно был хорош. Он великолепно играл в теннис и был почти профессионалом в гольфе. Однажды вечером мы большой компанией отправились в боулинг, и я снова поразился его таланту. Я искал слабое место, которым мог бы воспользоваться и, возможно, использовать его, чтобы сблизиться с Элеонорой. Я ничего такого не нашел.

Вечернее время в "Блэк Уотер" тянулось медленно. Большинство жителей смотрели телевизор или кино. Обычно там играли в карты, а некоторые дамы играли в маджонг, чего я никогда не понимал. Фрэнку, похоже, нравился Криббедж, и Парчизи, к моему удивлению, тоже. Мы с Эммой провели немало тихих вечеров, сгорбившись над доской для игры в Парчизи. Она была убийственна. Я никогда не осознавал, насколько стратегична эта игра, пока моя жена не выводила меня из себя снова и снова. Потребовались месяцы, а ещё лучше — годы, чтобы я смог противостоять хоть немного рядом с ней. В двух случаях я так разозлился, что разорвал доску Парчизи пополам и швырнул её через всю комнату. На следующий день я смущенно приносил домой новую и извинялся перед Эммой за то, что был таким дерьмом. После того, как дети ушли из дома, мы по какой-то причине перестали играть. Я не помню почему.

Единственной ценной вещью, которую я привез с собой, было моё первое издание "Большого убийства" Микки Спиллейна. Оно стоило не так уж много, но я сохранил его, потому что купил новым, и это была одна из немногих книг, которые мне действительно нравилось читать. Грамматика была ужасной, и было очевидно, что в то время у них не было корректоров. Удивительно, сколько книг он продал. После тридцати минут работы за компьютером я нашел несколько автографов моего любимого автора, выставленных на продажу. Я распечатал три из них и провел остаток вечера, отрабатывая свои навыки подделки документов. Я так и не разобрался с текстом, но, черт возьми, Фрэнк об этом не знал. Теперь у меня было первое издание с автографом. Это должно было чего-то стоить.

Первое, что я сделал, это упомянул и показал своё новое ценное приобретение нескольким приятелям, которые 

общались с Фрэнком. Ему не потребовалось много времени, чтобы подойти ко мне.

— Стэнли. Я так понимаю, у темя есть первое издание романа Микки Спиллейна. Я хотел спросить, можно ли мне взглянуть на него?

Я ничего не говорил другим ребятам о подписи на обложке книги, но я постарался, чтобы они её увидели.  — Буду рад, Фрэнк. Эта книга хранится у меня уже более сорока лет, и это моя гордость и радость.

Полковник потратил добрых пять минут на изучение книги. Он проверил, плотно ли она переплетена, и внимательно прочитал информацию об издательстве на обложке. Жаль, что он ничего не знал о подделке подписей.  — Это хорошая вещь, Стэнли. Ты бы подумал о том, чтобы расстаться с этим?

— Ну, Фрэнк, мне не нужны деньги, но, возможно, меня заинтересует что-нибудь другое. Почему бы тебе не подумать об этом, и, может быть, ты придумаешь что-нибудь, что меня порадует.

Я знал, что взял эту книгу с собой по какой-то причине. Это была не самая веская причина, но она внесла немного оживления в моё скучное существование. В течение следующих нескольких дней Фрэнк пытался заставить меня соревноваться в различных видах деятельности, в которых он явно преуспел. Он пытался договориться о ставках, но так и не упомянул, что собирается предложить в качестве своей части пари. Меня больше интересовали игры, чем легкая атлетика. Покер был его первым выбором, но я по-прежнему не отвечал. Я надеялся на Парчизи. На самом деле это не имело значения, потому что я все равно планировал проиграть. Я просто почувствовал, что мог бы более убедительно показать то, в чем я хорош. Настал день, когда он сделал предложение, и я неохотно согласился. К этому времени многие жители уже пронюхали о пари. Я был не в восторге от присутствия зрителей и согласился на то, чтобы один наблюдатель разъяснил или подтвердил условия пари, но не наблюдал за ходом игры.

Настал важный день, и Фрэнк был чертовски самоуверен. Он не сомневался, что победит меня, и уже вовсю расхаживал по залу. Мы сели за уединенный столик в общей зоне и обсудили правила игры.

— Мистер Страйкер, в качестве ставки я предлагаю своё первое издание романа Микки Спиллейна. Что вы предлагаете?

— Мистер Кларк, за последние несколько недель я сделал вам несколько предложений, и вы все их отклонили. Я полагаю, у вас есть что-то на уме, так что, думаю, мне придется выслушать, что именно, и принять решение.

Я подумал, что это было довольно изящно — то, как мы официально обращались друг к другу. Это придало пари своего рода церемониальный оттенок.

— Я готов поставить свою книгу против одного вечера с вашей женой Элинорой.

Это вызвало определенную реакцию у моего оппонента. Не бурю, а удивление. Не говоря ни слова, он выразил удивление моей дерзостью. Друг Фрэнка, который сидел с нами, чтобы уточнить условия пари, тоже был немного озадачен.

— Это нелепо. Ты же не думаешь, что 

я бы поставил свою жену против дурацкой книги, правда?

— Чарли, ты не против оставить нас с мистером Страйкером наедине, чтобы мы могли обсудить это как джентльмены?  — Чарли встал и вышел, получив кивок от полковника. Он пересек комнату и вскоре углубился в беседу с группой собравшихся наблюдателей. Мой план сработал безукоризненно.

— Я не хотел тебя так расстраивать, Фрэнк. То, что я предлагаю, достаточно невинно. Все, чего я хочу,  — это пригласить Элеонору поужинать. Никаких хитростей и обязательств. Я схожу с ума от этого места, и мне нужно куда-нибудь выбраться на вечер. Я обедал с каждой леди в этом заведении, за исключением Элеоноры. Она единственная, кто смогла приготовить для меня что-то особенное.

— Просто поужинать, и все?

— Я обещаю. Я даже позволю ей выбрать ресторан. Конечно, тебе придется одобрить это и убедиться, что она не против.

— Это не проблема. Она сделает все, что я ей скажу.  — Когда он сделал это заявление, я понял, что поступаю правильно. Ему было на нее наплевать. Она была для него просто ещё одной вещью, которой он владел. Фрэнк посмотрел на Чарли и поднял вверх большой палец. Мы были готовы начать игру.

Вы когда-нибудь играли в игру, когда были детьми, в которой один человек шепотом говорил что-то другому, а затем это передавалось по цепочке от десяти до двадцати человек? К тому времени, когда игра подошла к концу, все было совсем не так, как начиналось. Я был уверен, что условия нашего пари будут доведены до сведения Элеоноры таким же образом. Теперь мне оставалось только дождаться результатов. Я мог выиграть или проиграть, но, по крайней мере, у меня был шанс.

Игра прошла так, как ожидалось. Страйкер был хорош, но не настолько. У меня было две возможности заблокировать удар и добежать до финиша, но я упустил обе. Я мог предложить ему такую же ситуацию, но он даже не заметил этого. Мы играли в два раза дольше, чем следовало. После его победы я вручил ему книгу и поздравил с хорошей игрой. Семена были посажены. Я хорошо спал в ту ночь.

Утро было прекрасным, и, отправляясь на прогулку, я чувствовал себя как никогда хорошо. Не успел я опомниться, как разъяренная Элеонора Страйкер преградила мне путь, уперев руки в бока.

— Ты что, черт возьми, о себе возомнил, что ставишь меня в неловкое положение?

— Прости, но это не входило в мои намерения.

— Ты действительно думал, что я соглашусь заняться с тобой сексом только потому, что мой глупый муж проиграл пари?  — Цепочка слухов сработала именно так, как я и надеялся.

— Он сказал, что ты сделаешь все, что он тебе скажет.

— Что?  — Это определенно вывело из себя скромную женщину.

— Я бы не стал выдумывать ничего подобного.  — Я не мог сказать ей, что вырвал это из контекста. Когда бедный Фрэнк сказал это, он говорил об ужине, а не о сексе. Мне было выгодно 

позволить ей думать так, как она думает.

— Почему ты поставил такую ценную книгу на то, что никогда не сможешь получить?

— Я бы поставил все, что у меня было, чтобы провести с тобой вечер. Это было проще простого.  — Она все ещё была в ярости, но, казалось, глубоко задумалась. Она издала низкий рычащий звук и повернулась, чтобы уйти.  — Никогда больше не унижай меня подобным образом, ты, высокомерный СУКИН СЫН.

Когда Элеонора Страйкер уходила, я недоумевал, почему она назвала меня "СУКИН СЫН", а не просто "мудак". Наконец-то я встретил новую женщину своей мечты.

Милдред Стабблбайн была моей спутницей за завтраком в течение дня. Она была не так разговорчива, как обычно, и большую часть ужина на её лице играла забавная улыбка.

— У тебя что-то на уме, Милдред. В чем дело?

Она наклонилась над столом и тихонько хихикнула.  — Стэнли, ты правда собирался с ней трахнуться? Если бы ты выиграл, ты бы занялся с ней сексом?

— Как тебе не стыдно. Зачем ты меня об этом спрашиваешь?

— Мы все скрестили пальцы. Мы болели за твою победу.

— Почему?

— Мы подумали, что это пойдет ей на пользу. Ей нужно немного внимания.

— Я думаю, что вы — кучка грязных старух.  — При этих словах на моем лице расплылась широкая улыбка.  — Кроме того, джентльмены никогда не рассказывают.  — Я взял последний треугольный тост и подмигнул Милдред, вставая из-за стола. Было приятно заручиться поддержкой дам в моей кампании.

Когда я уходил, Милдред сияла от уха до уха. Теперь у нее было достаточно информации, чтобы завладеть разговором в "Блэк Уотер" на весь день.

В то утро я почти не виделся с Фрэнком. Я пропустил ланч и поехал на автобусе в "Уол-Март". Мне нужно было кое-что купить, и я пытался избежать дальнейших расспросов, как это было с Милдред ранее. Сейчас все было хорошо, но было бы легко все испортить. Я приготовил ужин и посмотрел пару фильмов в комнате, прежде чем лечь спать.

Было одиннадцать часов, когда я услышал слабый стук в дверь. На пороге стояла Элеонора Страйкер с озабоченным выражением на лице. Я отступил в сторону и пропустил её, оставшись в одних трусах. Единственным источником света в комнате был коридор и красное свечение часов. Я закрыл дверь как раз в тот момент, когда она сбросила халат и забралась в мою постель. Мы не произнесли ни слова.

В три часа ночи свет в коридоре снова ударил мне в глаза. Моя ночная гостья ушла так же тихо, как и появилась. Четыре коротких часа, которые мы провели вместе, были великолепны. Тот факт, что мы все это время не проронили ни слова, делал это ещё лучше.

Я проспал завтрак и был удивлен визитом трех моих подружек с бутербродами, соком и горячим кофе. Они тоже ничего не сказали, только улыбнулись. Я все ещё был в одних трусах.

Мы с Элеонорой никогда не обсуждали наши отношения. Она навещала меня по крайней мере 

два раза в неделю. Моя дверь никогда не запиралась. Полковник, казалось, немного смягчился. Бравада исчезла. Он проводил больше времени на поле для гольфа, иногда играя по два круга в день. С тех пор мы больше не общались. Казалось, что с каждой неделей круг его друзей становился все меньше и меньше. Примерно через шесть месяцев после нашей игры в Парчизи Фрэнк Страйкер умер от сердечного приступа во время игры в гольф.

Нас привезли на двух автобусах в Индиан-Таун-Гэп на похороны полковника Страйкера. Я старался не привлекать к себе внимания. Элеонора сидела впереди со своими двумя сыновьями и дочерью. Сыновья казались такими же высокомерными, как и их отец. Дочь выглядела так, словно ей засунули в задницу палку от метлы, и она сосала лимоны на завтрак. Было грустно видеть, что такая элегантная леди так плохо относится к детям. Я был рад, что у меня не было такой проблемы.

Сыновья Фрэнка Страйкера, не теряя времени, загружали его предметы коллекционирования в свои машины. Дочь, казалось, не интересовалась ни одной из этих вещей. Она проводила все своё время с Элеонор. Все, что я мог делать, это наблюдать издалека. Элеонора в тот вечер не пришла в столовую.

Когда я услышал стук в дверь, я понял, что это не Элеонора. Она привыкла просто входить. На пороге стояла метла, сосущая лимон, и не улыбалась.

— Стэнли Кларк, я Норма Страйкер, дочь Элеоноры. Можно уделить мне минутку вашего времени?  — Я побоялся отказать ей.

— Я пытаюсь привести в порядок дела моей матери, прежде чем вернусь домой. Осталось только кое-что уладить, прежде чем я уйду.

— Хотите пива?  — Я был поражен, когда она кивнула "да". И ещё больше, когда она начала пить прямо из бутылки.

— Мои жадные до денег братья отправились в путь со своей добычей, и мне пришлось убирать за ними. Мне нужно решить одну небольшую проблему, прежде чем я смогу уйти.  — Она выпила половину пива одним глотком.

— Я не понимаю, чем могу быть полезен.

— Моя мать жаждет общения, в котором она была лишена на протяжении многих лет. Я понимаю, что вы готовы предложить ей то, что ей требуется, и я хотела бы заплатить вам за ваши услуги.

— Почему вы хотите платить мне за то, что я более чем готов сделать бесплатно?

Она допила пиво со второго глотка.  — Я чувствую себя обязанной защищать имущество. Мой отец оставил много денег. Это пожизненная рента для моей матери с условием передачи её в случае смерти каждому из детей в равной степени.

— Мне не нужны деньги Элеоноры. Они мне не нужны, и я не вижу в этом причины, чтобы нас разлучать.

— Я не хочу вас разлучать. На самом деле я хочу, чтобы вы переехали к ней. Совет директоров говорит, что все в порядке, и мама была бы рада этому.

— В чем тогда проблема?

— Как мы можем помешать вам двоим пожениться? Если 

вы женитесь на ней, все может стать очень запутанным, и от этого выиграют только юристы.

— И каково же ваше решение?

— Я хочу нанять вас в качестве постоянного компаньона для моей матери. Вы можете жить вместе как муж и жена, но на самом деле вы будете наемным работником, а не мужем. У вас будет ограниченная доверенность, чтобы вы могли принимать медицинские решения и тому подобное, но у вас не будет законных супружеских прав.

— О какой оплате мы говорим?

— Я оплачу ваши ежемесячные взносы в заведении и открою вам кредитную карту, чтобы вы могли развлекать маму. Ходить в кино, рестораны и прочее. Вы можете использовать свою пенсию на все, что захотите. Вы также можете продать свою квартиру. Я понимаю, что при перепродаже вы получите 90% от первоначальной цены.

Все это звучало чертовски корыстно. Думаю, с финансовой точки зрения это имело смысл, но лично мне это показалось отвратительным.

— Мне жаль, Норма. Я ценю ваше предложение, но это невозможно. Я люблю Элеонору и действительно хочу провести с ней остаток своего времени. Мне было трудно с тех пор, как умерла моя жена. Я не думал, что когда-нибудь найду кого-то, кто заменит её. Это делает ваша мать, но я не допущу, чтобы наши отношения были скомпрометированы деньгами. Я с радостью подпишу брачный контракт, но от меня не откупитесь ни при каких обстоятельствах. Насколько я понимаю, она может отдавать всю ренту своим детям, и мы сможем очень хорошо жить на то, что у меня есть. Ну, может быть, не так хорошо, но неплохо. Хотите ещё пива?

— Пива больше не надо, спасибо. Мне нужно возвращаться в Чикаго. Можно я позвоню вам позже на неделе?

— Буду ждать с нетерпением. Между тем, я знаком с очаровательной леди, которой нужен кто-то, кто держал бы её за руку. Я чувствую себя обязанным и намерен выполнять это обязательство, пока вы не скажете мне обратное.

— Делайте то, что считаете правильным, мистер Кларк. Я думаю, она ждет вас.

Норма мне не перезвонила.

Нам с Элеонорой больше не приходилось прятаться в тени. Большую часть ночей мы проводили в её квартире. Время от времени мы ночевали в моей, просто для разнообразия. Нас приняли как пару, и нам было комфортно в обществе друг друга.

Два или три раза в месяц я обедал с кем-нибудь из детей. Я никогда ничего не говорил об Элеоноре, потому что не хотел, чтобы они думали, что я пытаюсь найти замену их матери. Так было проще. Я гордился тем, что не испытывал к своим детям чувства вины за то, что они навещают меня. У них была своя жизнь и семьи. Я чувствовал, что важно не нарушать это.

Приближался День благодарения, и мои дети устроили шумиху, пригласив меня в гости к Марси, чтобы я провел его со всеми ними. Я хотел насладиться днем с Элеонорой, поэтому просто поблагодарил их, но 

отказался.

Элеонора немного расстроилась из-за того, что я не был откровенен со своей семьей и не представил её им. В какой-то момент она предположила, что я стыжусь её. Тогда я понял, что должен начать отношения.

Первым делом я позвонил Роберту. Я никогда не пользовался тем фактом, что Роберт был юристом. Я считал, что это неправильно. Я решил, что должен сделать исключение. Он был в восторге от Элеоноры и убедил меня, что его сестры тоже будут в восторге. Он, как и я, считал, что брачные контракты — это грубость, но в данном случае они необходимы. Ему потребовалось всего несколько дней, чтобы составить документы, которые полностью защитили бы все имущество Элеоноры от меня, независимо от того, какие у нас отношения.

В тот год Рождество мы отмечали дома у Роберта. Элеонора подарила мне первое издание романа Микки Спиллейна, а я подарил ей обручальное кольцо. Её приняли в семью единодушно.

В марте того же года мы поженились в общей комнате в Блэк-Уотер. Норма пришла на свадьбу, но её братья не пришли. Я дал ей копию брачного контракта, и она тут же вернула её мне, подмигнув.