Новый Год в Калиновке. Из сборника Новый инцест рассказ Часть 1

из армии, неделями не снимали с себя военную форму и ходили в ней по улицам, собирая возле себя всех красивых девчонок нашего провинциального городка.

— Толик, не вздумай рано приезжать в деревню. Всё равно тебе с утра ничего не обломиться, за столы сядут не раньше двух часов дня, когда молодые вернутся из ЗАГСа. Пойдёте с Костей на двенадцати часовой автобус и приедете в Калиновку к часу...

— напутствовала мама Нина, своего забулдыгу мужа строгим голосом утром в субботу. Мать стояла в прихожей возле трюмо и красила губы помадой. Она собиралась на первый утренний автобус в деревню, чтобы помочь подруге в приготовлении закусок на свадебный стол.

— Как скажешь Нина, в обед так в обед. Я костюм выходной одену, свадьба как никак и нужно поприличнее выглядеть...

— сказал отец и стал помогать жене застегивать молнию на её белых импортных сапожках.

— Руки как крюки, даже этого ты сделать не можешь Толя? Сынок помоги мне пожалуйста застегнуть молнию на сапогах...

— попросила меня мама, отогнав от себя мужа, который не только не застегнул молнию на её чешских зимних сапожках, но и наоборот чуть было её не сломал, защемив «собачкой» тонкое чёрное трико поддодетое на маме в это утро. Эти белые зимние сапожки, мама Нина достала по большому блату через знакомых, а те ещё у кого-то. В общем чтобы заполучить это белоснежное «чудо», маме потребовалось огромное усилие и связи с нужными людьми. Но игра стоила свеч, таких импортных чешских сапожек не было ни у кого из её подруг и мама Нина ими безумно дорожила. Ведь в магазинах в то время продавали убогий советский ширпотреб а вот импортных, заграничных вещей практически не было.

— Ой молодец какой. Сыночек, что я без тебя два года буду делать, когда ты в армию уйдёшь весной... ?

— воскликнула мама и погладила меня по голове ладонью, когда я аккуратно застегнул молнии на её сапожках.

— Да ничего два года быстро пролетят, зима лето и домой. Армия из нашего сына человека сделает...

— сказал отец, раздраженный тем что он не смог застегнуть жене молнию на сапогах, трясущимися с похмелья руками.

— Да ладно сделает. Сам же рассказывал что ты два года полы в казарме мыл и строевой ходил по плацу. И что в этом хорошего... ?

— мать потянулась к шубке висящей на вешалке и я помог ей её одеть, за что мама Нина, одарила меня благодарным взглядом своих карих глаз.

— Ну ладно я пошла а ты Толя помни что я тебе сказала, раньше двенадцати из квартиры ни шагу. И не вздумай выходной костюм одеть. Мне потом его придётся в химчистку нести. Одень полувер и рубашку под него. Для деревни сойдёт, на тебя там никто не будет смотреть...

— сказала мать, строго глядя на мужа. У отца была привычка засыпать пьяным за столом и ложить голову прямо в тарелки с салатом. И  Ещё в пятницу придя с работы, мать объявила нам с отцом, что в субботу мы все поедем в деревню к её подруге тёте Зине встречать Новый Год и заодно на свадьбу. Так совпало что молодожёны, дочка маминой подруги и её жених местный парень, решили сыграть свадьбу на Новый Год и тем самым «убить» двух зайцев. Потратиться сразу и на свадебное и новогоднее застолье. Что было разумно с одной стороны, чем собирать два раза столы и звать гостей. Услышав слово свадьба и Новый Год, отец чуть не подпрыгнул до потолка от радости. Ведь деревенская свадьба да ещё на Новый Год, означала минимум три дня бесконечного застолья, где самогон и другие крепкие и не особо крепкие напитки, будут литься «рекой». А папаша хоть и не был заядлым бухариком, но до смерти любил выпить и пожрать на халяву. Ведь Новый Год мы обычно встречали дома в семейном кругу.

Мать готовила традиционное оливье, селедку под «шубой», варила холодец и приносила с работы «продуктовый набор» который в обязательном порядке давали им в их бухгалтерии на Новый Год. Обычно это была палка дефицитного финского сервелата, банка бразильского растворимого кофе, кило апельсин, сгущенка, пару шоколадок и конфеты «Мишка на Севере». Отец тоже приносил с работы набор продуктов, только поскуднее чем у матери. Трудился папаша обычным слесарем на заводе, а им финский сервелат в продуктовых наборах не давали. В целом стол у нас был не лучше и не хуже наших соседей по дому. Но если закуской наш новогодний стол не был обделен, то с выпивкой был напряг. Мать сама пила только вино и ставила на стол шампанское, сухое вино, бутылку «столичной» для отца и пару бутылок «жигулёвского» пива.

Я в то время был восемнадцатилетним пареньком, учился в десятом классе и особо не пил, так иногда по праздникам. А вот отцу бутылки водки на Новый Год явно было мало, но мать была строга в этом вопросе, наливала утром мужу похмелиться первого числа и всё праздник заканчивался. По этому папаша так радостно воспринял сообщение жены о том что мы будем встречать Новый Год не как обычно дома, а в деревне где хлебосольная хозяйка Зина, выдавала свою дочку замуж и не поскупиться на щедрое угощение для гостей. Тем более это будет двойной праздник, свадьба её ребёнка и празднование Нового 1978 года. В этот год меня должны были призвать в армию весной, сразу после последнего звонка в школе. На службу я стремился всей душой, хотя были определённые страхи перед «дедовщиной», которая царила в армейских частях по рассказам парней вернувшихся из армии. Но мне хотелось отслужить два года и вернуться домой в свой городок в дембельской форме, со значками на груди и ходить в ней по городу на зависть не служившим в армии парням. Дембелям в то время везде был почет и уважение. Ребята пришедшие  из армии, неделями не снимали с себя военную форму и ходили в ней по улицам, собирая возле себя всех красивых девчонок нашего провинциального городка.

— Толик, не вздумай рано приезжать в деревню. Всё равно тебе с утра ничего не обломиться, за столы сядут не раньше двух часов дня, когда молодые вернутся из ЗАГСа. Пойдёте с Костей на двенадцати часовой автобус и приедете в Калиновку к часу...

— напутствовала мама Нина, своего забулдыгу мужа строгим голосом утром в субботу. Мать стояла в прихожей возле трюмо и красила губы помадой. Она собиралась на первый утренний автобус в деревню, чтобы помочь подруге в приготовлении закусок на свадебный стол.

— Как скажешь Нина, в обед так в обед. Я костюм выходной одену, свадьба как никак и нужно поприличнее выглядеть...

— сказал отец и стал помогать жене застегивать молнию на её белых импортных сапожках.

— Руки как крюки, даже этого ты сделать не можешь Толя? Сынок помоги мне пожалуйста застегнуть молнию на сапогах...

— попросила меня мама, отогнав от себя мужа, который не только не застегнул молнию на её чешских зимних сапожках, но и наоборот чуть было её не сломал, защемив «собачкой» тонкое чёрное трико поддодетое на маме в это утро. Эти белые зимние сапожки, мама Нина достала по большому блату через знакомых, а те ещё у кого-то. В общем чтобы заполучить это белоснежное «чудо», маме потребовалось огромное усилие и связи с нужными людьми. Но игра стоила свеч, таких импортных чешских сапожек не было ни у кого из её подруг и мама Нина ими безумно дорожила. Ведь в магазинах в то время продавали убогий советский ширпотреб а вот импортных, заграничных вещей практически не было.

— Ой молодец какой. Сыночек, что я без тебя два года буду делать, когда ты в армию уйдёшь весной... ?

— воскликнула мама и погладила меня по голове ладонью, когда я аккуратно застегнул молнии на её сапожках.

— Да ничего два года быстро пролетят, зима лето и домой. Армия из нашего сына человека сделает...

— сказал отец, раздраженный тем что он не смог застегнуть жене молнию на сапогах, трясущимися с похмелья руками.

— Да ладно сделает. Сам же рассказывал что ты два года полы в казарме мыл и строевой ходил по плацу. И что в этом хорошего... ?

— мать потянулась к шубке висящей на вешалке и я помог ей её одеть, за что мама Нина, одарила меня благодарным взглядом своих карих глаз.

— Ну ладно я пошла а ты Толя помни что я тебе сказала, раньше двенадцати из квартиры ни шагу. И не вздумай выходной костюм одеть. Мне потом его придётся в химчистку нести. Одень полувер и рубашку под него. Для деревни сойдёт, на тебя там никто не будет смотреть...

— сказала мать, строго глядя на мужа. У отца была привычка засыпать пьяным за столом и ложить голову прямо в тарелки с салатом. И  если он оденет в деревню на Новый Год, свой единственный выходной костюм, то ему реально придёт хана.

— Костя, на тебя надежда сынок. Проследи за отцом чтобы он хороший костюм в деревню не одевал. У меня нет денег на химчистку а до аванса ещё долго...

— вздохнула мать, когда я пошёл её провожать на автовокзал. Было ещё темно и мы шли с ней пешком по тротуару, чешские сапожки одетые на ногах у матери, скользили по снегу и я придерживал её под руку чтобы она не упала.

— Да не волнуйся мам прослежу. Приедем к часу как ты и говорила. Да и что там с утра нам делать, стоять и ждать на морозе, когда накроют столы? Я лучше дома в тепле посижу до обеда...

— успокоил я мать, подсаживая её в подъехваший к автовокзалу рейсовый автобус шедший в областной центр и делавший остановку возле Калиновки.

— Ну молодец, на тебе за это семьдесят копеек, купишь себе пачку «космоса». Только Толяну не давай, а то он любит «стрелять». Пусть свой «памир» вонючий курит...

— захохатала мама, стоя в дверях автобуса и давая мне мелочь из кошелька.

— Да нет мам Нин не дам, да и ему мой «космос» после ядренного «памира» совсем травой покажется...

— Я усмехнулся в ответ на слова матери, крепко сжимая в руке заветные монеты. Два дня в деревне, где у меня не было товарищей среди местных ребят, без сигарет были настоящими муками. К тому же, красть сигареты у отца мне не позволяла совесть. Я помахал рукой маме, которая садилась в уезжающий автобус, и направился домой с мыслью о том, какая у меня замечательная мать. Ей еще не было сорока, она была красивой и привлекательной.

Лишь этим летом я начал думать о маме Нине по-другому, когда увидел её в купальнике на реке — из плавок выбился длинный черный волос. Мама разговаривала с подругой рядом с водой, а я ловил рыбу и заметил этот волосок. Она так и не поняла, что он выглядывает из её плавок; поговорив с подругой, она пошла купаться, а я спешно убежал в кусты размышлять о том моменте. С тех пор я стал регулярно фантазировать о маме: её использованное нижнее бельё всегда лежало в ванной в корзине для стирки. Хотя мама прятала свои трусы на дно корзины от моего взгляда, она даже не подозревала о том, что её восемнадцатилетний сын наслаждается их ароматом.

— Пошли к автобусу, Костя! Время поджимает... — произнес отец, когда стрелка часов показала половину двенадцатого. Автовокзал находился всего в десяти минутах ходьбы от дома, но я согласился пойти пораньше из-за того напряжения, которое чувствовалось у него; он нервно шагал по квартире и постоянно смотрел на часы. Толяна мучило похмелье: он пил холодную воду из крана на кухне стаканами и закуривал одну сигарету за другой на лестничной площадке. Мама хоть и курила сама, но дома запрещала это делать отцу — после его дешёвых сигарет квартира наполнялась ужасным запахом.

Мама предпочитала дорогие кишинёвские «космос», стоившие целых семьдесят копеек — за эту сумму можно было купить бутылку дешёвого портвейна или несколько пирожков в школьном буфете. Я же больше любил болгарские сигареты и поэтому купил две пачки «радопи» по тридцать пять копеек вместо «космоса». Честно говоря, мне нравились «ява» с фильтром в мягкой упаковке — их продавали только в Москве.

— Только смотри — не выдавай меня матери... — сказал мне отец при покупке пачки «памира» и кружки пива в буфете. Он выпил пиво одним глотком; я удивился тому, как можно осушить поллитровую кружку вместе с пеной сразу. Похмелье требовало утоления.

— Ты знаешь меня: я не стукач! Не переживай — хоть ты напейся этого пива! Матери я тебя не выдам… — ответил я отцу выходя на улицу и закуривая свою радопину. Отец последовал за мной к автобусам с затяжкой своего «памира». У него ещё оставалась пивная пена на усах; глаза блестели от похмелья.

Народ на автовокзале был немногочисленный: автобусы приходили почти пустыми направляясь к областному центру или Москве. Все желающие уже разъехались по домам готовиться к празднику; только продуктовые магазины нашего маленького городка были переполнены людьми — все спешили купить еду к новогоднему столу до вечера.

Однако магазин спиртных напитков работал без ажиотажа; «Пятнашка» открыта была ежедневно кроме воскресенья до десяти вечера без ограничений по времени продажи алкоголя. Этот Новый Год совпал с субботой – общегосударственным выходным днем; следующий день тоже оказался выходным.

— Смотри-ка! Где-то колбасу нашли… — вскрикнул Толян увидев знакомого с батоном варёной колбасы из сумки.

Отец тут же ринулся расспрашивать его о месте покупки такого дефицита.

— В "Мясном" дают докторскую по батону на человека...

Я сказал ему про тётю Зину: вероятно она жарит котлеты сейчас или готовит домашний холодец для праздничного стола… Отец лишь слюнки сглатывал при мысли о предстоящем застолье у маминой подруги.

Мы прошли мимо остановки автобуса через овраг к Калиновке по протоптанной тропинке среди снега; деревня Зины находилась вдали от трассы через леса Среднерусской равнины.

Калиновка была значительной деревней со старыми добротными домами еще царских времён; церковь правда разрушена во время революции.

А вот Слободка представляла собой обветшалые бараки времен Сталина - сосредоточение бедности и пьянства.

Исторически жители обеих деревень ненавидели друг друга вплоть до кровопролития.

В прошлом революция привела к жестокой расправе над жителями Калиновки со стороны слобожан.

Но позже им удалось помириться: теперь они жили одинаково бедно работая на колхозы от зари до зари.

— Давай свернем налево сюда? По дороге вроде ровнее…

— предложил мне отец, когда мы спустились в овраг, который разделял Слободку и Калиновку. На тропинке, по которой мы шли, две дорожки разошлись: одна узкая вела влево, а другая — широкая, с видимыми следами двух человек, уходила вправо. Отец выбрал широкую тропу, и я невольно последовал за ним, хотя внутри меня было ощущение, что правильнее идти по узкой дорожке.

— Толян, у тебя случайно нет родственников Сусанина? Куда ты меня завел...?

— воскликнул я, понимая, что мы с отцом вернулись на широкую тропу обратно в Слободку, но с другой стороны оврага. Судя по следам на снегу, этой дорогой совсем недавно шли двое пьяных людей в Калиновку за самогонкой и тоже заплутали; мы шли по их затуманенным следам.

— Извини сынок, хотел как лучше... а вышло как всегда...

— с грустью произнес Толян, глядя на овраг за которым его ждала бесплатная выпивка и вкусная еда.

— Да не переживай папа. Мы ещё успеем к тёте Зине; сейчас только час, а "молодые" к двум приедут. Лучше вернемся на ту тропинку, по которой первый раз шли...

— предложил я отцу и мы начали подниматься по склону. Наши ботинки проваливались в холодный снег с колючками на ощупь к той самой узкой дороге, протоптанной обычными людьми.

— Ого! Толян! Ты через овраг что ли прошёл? Вижу ты весь в снегу. И парня за собой тащишь. Почему не пошёл по дороге — её трактором недавно чистили...

— поздоровался с отцом и со мной бородатый мужик в старом овчинном полушубке и облезлой кроличьей шапке. Судя по его виду он выглядел как потомок люмпен-пролетариев из Слободки; пришел в Калиновку «на сенцы» чтобы поздравить "молодых" и заблокировать им дорогу вместе со своими приятелями для получения традиционного «выкупа» водкой и закусками.

— Привет Колян! Да бес попутал нас! Хотел побыстрее добраться через овраг — вот и заблудились с сыном. Пришлось лезть через сугробы...

— ответил мой отец знакомому; очевидно они были старыми приятелями.

— А "молодые" уже приехали из города?

— спросил Толян у друга закуривая сигарету и стряхивая снег со своих ботинок.

— Если бы они уже прибыли — я бы тут не стоял! Мы сами здесь замерзли как черти — ждем их с утра чтобы перегородить дорогу! Не хочется домой уходить погреться; вдруг за это время они появятся? Лучше постоим здесь даже если замерзнем — Зина точно нас не обойдёт без трехлитровой банки самогонки...

— сказал Толян моему отцу кивнув на двоих своих товарищей пришедших вместе с ним к дому тёти Зины для перегородки дороги молодоженам после регистрации брака. У одного из мужиков был длинный красный пояс для этой цели.

— Костя! Иди сюда! Не стой среди алкашей — давай лучше помогай расставлять столы!

— крикнула мне мать выходя на крыльцо покурить сигарету. На ней была черная юбка до колена и зеленая кофта. Она сняла свои белые импортные сапоги и осталась в туфлях привезенных с собой. Лицо мамы было красным: то ли от жары дома то ли от выпитой рюмки водки с подругами; второе выглядело более вероятным так как мама хоть не злоупотребляла алкоголем но могла расслабиться среди компании.

— Эй красавица! Можно мне помочь расставить столы...?

— выкрикнул один из мужчин во дворе дома; судя по всему он был городским гостем так как был одет в кожаную куртку на меху похожей на летную форму пилота и такую же кожаную шапку-ушанку. Мужчина был среднего роста лет сорока с реденькой козлиной бородой напоминал пронырливого журналиста.

— Да иди тоже — хоть какой-то толк будет от вас алкашей...

— засмеялась мама Нина бросая окурок сигареты в сугроб она повернулась и вошла обратно в дом покачивая бедрами под туго обтянутой юбкой при этом идя на каблуках.

— Вот блин такая дама а не баба... Это твоя жена что ли Толян...?

— спросил приятель моего отца смеясь ему в лицо.

— Да чья же еще?! Наверное стакан выжрала вот язык развязался...

— сплюнул он в снег злясь на жену за то что выставляет его посмешищем перед друзьями однако сделать ей замечание он побоялся: маму Нину папаша боялся больше всего на свете несмотря на ее небольшой рост она могла легко отделать Толяна до синяков за пропитую зарплату.

— Шевелитесь мужики! "Молодые" вот-вот приедут а столы еще не накрыты...

— подгоняла нас мама Нина вместе с одной подтянутой теткой которая оказалась родней тёти Зины; сама хозяйка уехала регистрировать брак "молодых".

Женщин помогающих накрывать свадебные столы было пятеро но ни одна из них не могла сравниться по красоте с моей матерью: все они были колхозницами с грубыми руками от тяжёлого труда и обветренными лицами. Только у мамы Нины были ухоженные ногти маникюрного салона да красивый макияж над которым явно потрудились руки опытного визажиста; мама работала главбухом в автоколонне поэтому долго сидела только за письменным столом бухгалтерии без особого физического труда а остальные женщины только что пришли после работы где доили коров или работали физически тяжело: запах навоза смешивался с дешевыми духами «Красная Москва». Ни одно дело не отменяет вечернюю дойку коров – никаких выходных даже праздники не являются исключением – коров надо кормить три раза вдень иначе будут недовольны животные которые могут давать меньше молока или даже перестать доиться вовсе если чувствуют себя плохо или обиженными; некоторые доярки могли уйти напиться особенно после зарплаты или праздников вроде сегодняшнего дня - судя по состоянию женщин вокруг меня им думалось что бедные бурёнки останутся голодными к Новому году без должного ухода.

Костя ты присмотрел за своим папой? Он костюм случайно не одел сегодня выходной ... ?

– спросила мама пока носила закуски со кухни на стол

– Нет мама он костюм не надевал… просто взял полувер из шкафа как ты ему велела ...

– ответил я матери успокаивая её поскольку отправлять мужа вещи химчистку ей совершенно не хотелось да еще жалко денег отдавать ведь папа может прийти домой без лишних затрат когда праздник закончится!

Мы стояли посреди зала ничего конкретного делать – все стулья расставлены зато идти обратно наружу нам совсем не хотелось поэтому толстая колхозница увидев нашу бесполезность дала нам открывалки для банок чтобы мы открывали консервы пока женщины резали хлеб ножами которые стоило подтачивать - среди шума Виктор налил стопочку водки себе поставив закуску рядом котлетами за что тут же получил нагоняй от мамы:

– На кухне стоит открытая бутылка зачем же открываешь эту прямо здесь? Не терпится нажраться опять алкаш...

– сердито произнесла моя мать Нина возвращая его к порядку велев заменить открытую бутылку новой из ящика кухни!

– Сынок я хочу чтобы ты выпивал немного – можешь вина попробовать но смотри сколько еды приготовлено…

– сказала она показывая рукой туда куда накрыто много различных закусок начиная от жареных котлет заканчивая красной икрой бутерброды лежащие возле каждой тарелки гостей также были мясные блюда холодец разнообразные салаты включая оливье позже появились пироги расстегаи разные десерты вполне богатый праздничный свадебный новогодний стол который должен опровергать миф о голоде советских времен разве это правда что при Брежневе народ страдал от нехватки еды? Разве действительно всё плохо именно тогда?! Многие пишут такие вещи кто никогда того времени живым свидетелем быть – хотя дефициты существовали (например туалетной бумаги) обходились обычно газетками сидящей читая свежие новости о политике получая новое знание прямо там благодаря газетным полоскам…

- Молодые подъезжают...

На улице раздался громкий крик, и толпа устремилась на крыльцо, чтобы встретить молодоженов, вернувшихся из ЗАГСа. В их свадебном кортежe было три автомобиля, украшенные шарами и лентами. Первой в двор заехала белая «Волга» с молодыми, следом подъехали бежевые «Жигули» с подругами невесты, а замыкал процессия красный «Запорожец», в котором сидели друзья жениха.

— Не пропустим без выкупа! — закричали местные алкаши во главе с Коляном, бросаясь под колеса «Волги». Эти мужчины ждали этого момента с утра, мерзнув у дома невесты. Они стремились получить традиционный «выкуп» от новобрачных по старинному обычаю. После непродолжительных споров с тётей Зиной и друзьями жениха и невесты, которые упорно отказывались делиться водкой за проезд, ситуация изменилась. Толстая родственница тёти Зины вышла на крыльцо с трехлитровой банкой самогонки в одной руке и подносом жареных котлет и колбасы в другой.

Она потребовала пропустить молодоженов к дому взамен на закуску и выпивку. Мужики только этого и ждали: сбросили свой красный пояс на снег, а банка самогонки вместе с закуской оказались в их руках. Таким образом свадебный ритуал продолжился — молодожены вместе с гостями вошли в дом. А правнуки слободских пролетариев заняли место на скамейке во дворе и начали передавать по кругу трехлитровую банку самогона, поднимая тост за здоровье молодых.

— Горько! — закричал Толян; он жаждал выпивки. Однако начинать застолье без поцелуя молодоженов было нельзя. Мой отец наблюдал за столом, уставленным бутылками водки и вкусной закуской, как голодный кот за мышью. И вот наконец под общий зов «горько!» жених с невестой обменялись поцелуем; в комнате раздались звуки стаканов и вилок.

— Закусывай! — поторопила меня мама Нина, добавляя горячую картошку и котлеты в мою тарелку. Я не хотел пить водку и уже собирался налить себе пива, но толстая тётка колхозница рядом со мной сама налила мне стопку водки и заставила выпить за здоровье молодых.

— Немного можно выпить Нине! Парень взрослый — сто грамм ему не повредит... — заметила она моей матери, отправляя в рот куски утятины. И действительно после первого глотка у меня разгорелся аппетит: мама Нина лишь успевала подкладывать мне еду на тарелку — холодец с хреном, котлеты… Все это исчезало так быстро!

Гости тоже налегли на еду; вскоре стуки стаканов раздавались повсюду. Через двадцать минут часть гостей вышла покурить или пообщаться на свежем воздухе; молодежь же собралась танцевать в соседней комнате под музыку магнитофона.

— Пойдём потанцуем? — спросила мама Нина после нашего перекура на улице. Я стоял курил рядом с мужчинами у крыльца; моя мама вместе с двумя другими женщинами стояла чуть поодаль около сарая.

— Давай Костя! Ещё успеешь посидеть за столом… Я хочу танцевать именно с тобой! — произнесла она в ответ на попытки другого мужика пригласить её потанцевать.

— С удовольствием мамуль! Я никогда ещё не танцевал с тобой… — согласился я и повёл её к комнате под песни группы «АББА». Краем глаза я заметил Толяна: он явно перебрал уже достаточно спиртного.

Мама смеясь призналась:

— Хотелось бы медленный танец; я уже стара для быстрых...

К счастью кто-то включил тихую песню группы «Синяя птица». Я обнял маму за плечи и начал танцевать медленный танец. В этот момент я почувствовал сильное желание; было неловко отстраниться от неё - она сама прижалась ко мне ближе…

И так мы продолжали танцевать…