Суета вокруг Привалова

Итак, я на время поселился в запаснике музея «ИзНаКурНож». Горбоносый долго разговаривал с Наиной Киевной Горыныч, чтобы меня поселить в запаснике, и их разговор мне показался странным.

— Пять, – сказала старуха.

— Три, – ответил горбоносый. – Больше вряд ли.

— Ну, четыре.

— Нет. Три. Впрочем, смотрите сами. Мы пошли.

— Иди, милок, иди. Я пойду ему постелю!

Я лежал на диване и слушал. Вошла старуха, шаркая по выскобленному полу подшитыми валенками, вся в черном, как самка ворона. В руках она держала стопку холщевых полотен. Она пожевала беззубым ртом и сказала:

— Пойди-ка, погуляй, а я постелю.

Я пожал плечами и вышел на крыльцо. Вечерело. Из-за могучего, как баобаб, дуба выскользнул огромный кот и принялся чесать спину о ствол. Сверху посыпались листья и что-то круглое и серебристо-белое.

— Мдя! – сказал кот человеческим голосом, глядя вверх. – Акулина, ты тута?

— Тута, тута! – ответил ему голосок, журчащий, как ручеек. – Только не про вас?

— Это как же! – возмутился кот. – Значит, развод?

— Ну, я не знаю... – неуверенно ответил голосок. – Икру метать скоро.

— Вот! – закричал кот и, размахивая толстым, как бревно, хвостом, сноровисто полез вверх по стволу.

Вскоре дуб затрясся, и сверху опять посыпались листья, а кот зарычал: «Ых, ых! » и спрыгнул обратно. Как мне показалось, за ним по траве, кроме хвоста, волокся кусок белого каната. «Васька, какой же ты проказник! », – сказал голосок, и все стихло. Я вернулся в избу.

Старуха стояла рядом с застеленным диваном и чего-то ждала, повесив сухие руки вдоль тела.

— Расплатиться бы надоть, – сказала она, тяжело дыша. – Мы с Романом договорились на пять.

Я полез в задний карман своих великолепных джинсов за деньгами.

— Я вообще-то не об этом, – недовольно поморщилась старуха. – Я чтобы цыкнуть.

В смысле? – недоуменно спросил я.

— В самом прямом смысле. Или комсомольцам нельзя?

— Не понял?!

— Ты совсем тупой, или прикидываешься? – возмутилась Наина Киевна. – Смотри!

С этими словами она нагнулась и подняла свои подолы к подбородку. Я увидел тощие желтые ноги, морщинистый живот и, между ними, длинный конический лобок, густо поросший белым волосом.

— Так Вы насчет секса? – догадался я.

— Ну, да. А то щука кусается, Васька царапается, русалка ревнует, а я тоскую по мужичку справному. Вроде тебя. Ну, так как, комсомолец Привалов? Порадуешь старушку?

Я вдруг оказался совершенно голым и лежащим на диване, и Наина Киевна воззрилась на мои оживающие половые органы.

— Я, вообще-то спать хотел! – жалобно промолвил я.

— Вот и поспишь. Потом! – голосом Малюты Скуратова возле дыбы сказала старуха и сделала шаг вперед...

Некоторое время она казалась похожей на Ниночку Лиманскую из нашего расчетного отдела, не пропускавшую ни одного члена, такую же свежую и полногрудую, и такую же деловитую в отношениях. Только очень узкую, как школьницы из кружка вычислительной техники, где я вел занятия, объясняя насчет дырок и электронов. Потом все стало на свои места. Наинины груди опали и высохли, а седой лобок снова вытянулся конусом.

— Зачет тебе, студент! – выдохнула старуха и слезла с моего обмякшего члена. – Могешь, значитца!

Она оправила подолы и удалилась в соседнюю комнату, где вскоре загремела умывальником. Я опять собрался спать, поправил сбившееся к ногам одеяло, но в комнату сквозь открытое окно тяжело запрыгнул кот. «Ты погоди-ка закрываться! », – сказал кот, неторопливо направляясь ко мне.

— Я не люблю котов! – ответил я.

— Я тоже не люблю мужиков, – ответил кот, сдвигая одеяло в сторону. – После них жопа болит.

Он высунул длинный розовый язык и принялся реанимировать мой орган, несколько уставший от скачки с Наиной Киевной. И это ему блестяще удалось!

— Клиент готов! – провозгласил кот и отошел в сторону, а в комнату вошла, волоча за собой длинный рыбий хвост, девушка с зелеными волосами и в корсете с нашитыми блесками. Она отцепила хвост и сказала, потупив серые глазки:

— Здравствуйте, Саша! Я – Стелла, ассистентка профессора Выбегалло. Русалка Акулина недавно сдохла, и я по профсоюзной линии изображаю эту амфибию по просьбе Модеста Матвеевича Камноедова, чтобы не нарушать баланс учета материальных средств. А Вы к нам каким ветром?

— Проездом я. Парень, горбоносый такой, предложил мне место программиста. Думаю вот...

— Соглашайтесь, Саша! – горячо заверила меня Стелла. – Роман плохого не предложит. У нас интересно!

Она расшнуровала корсет, и полезла на диван, соблазнительно вздрагивая всем телом...

Вскоре исчезла и она, вместе с котом. И в окне я наблюдал, как Стелла, приставив лесенку, забралась на дуб, а вслед за ней влез кот Василий, и у них там началась веселая возня.

Ближе к утру меня разбудили голоса.

— По данным профессора Тарновского из Москвы, – вещал один голос. – Один породистый конь постоянно удовлетворял себя с помощью передних ног, и от гибели его спасли только холодные ванны.

А другой голос сообщал:

— Профессор Роделер в своей книге сообщает о слоне, который натирал свой член об асфальт и вскоре умер от истощения сил.

А третий голос проинформировал доверительным тоном:

— Профессор Карбюзье из Парижа рассказал о повальном увлечении онанизмом у учащихся кадетских корпусов и школьников, для чего они прорезали карманы брюк и предавались пороку прямо в классах. И еще интересный случай сообщает Тарновский. Одни пастух в целях усиления онанистического чувства разрезАл свой член ножом, и к концу жизни у него образовалось целых два члена. А еще он запихивал в мочеиспускательный канал семидюймовую стропилку, но перестарался, и стропилка проскочила в мочевой пузырь, где покрылась слоем извести. Его спасли от мучительной гибели с помощью операции. Он был полностью излечен, но через две недели умер от туберкулеза.

И снова первый:

— На съезде сексопатологов в Берлине разгорелись дебаты о значении женских грудных желез при онанизме. Одна группа ученых предложила считать их полноценными половыми органами, с чем категорически не согласна другая группа ученых. Поводом для спора послужило сообщение академика Перголези из Рима, который утверждал, что многие проститутки из борделей удовлетворяют себя с помощью сосков.

— И что постановили? – со стоном спросил я.

— Этого я не знаю, – ответил голос.

Он помолчал немного и заговорил снова:

— Наиболее похотливыми считаются жители Пакистана и Индии, за ними следуют китайцы и японцы, а скандинавы и британцы наименее страстны в общении с женщинами. Данных о диких народах Севера не имеется. У раджи Наинголана было полторы тысячи жен и пять тясяч наложниц, коих половину он удовлетворял за одну ночь.

Тут прямо посреди комнаты закрутился небольшой вихрь, втянувший в себя мусор из углов и бумажки из-под дивана, а когда он пропал, на его месте появился высокий седовласый мужчина в дорогом костюме и с зеленым попугаем на плече. Попугай сразу заорал: «Дррочила! Дррочила! », а мужчина спросил:

— Так, о чем мы с Вами разговаривали вчера?

— Ни о чем! – довольно грубо ответил я, прикрывая чресла одеялом. – Вчера меня и в Соловце-то не было!

Вслед за ним в дверь ввалилась целая компания: очень представительный мужчина в лоснящемся костюме, который повторял: «Это Вам, товарищ Корнеев, не балаган! Разбазаривать не позволю! », за ним упрямого вида молодой человек с чубчиком, говоривший: «А мне плевать! Я его снова украду! », за ними Наина Киевна, почему-то с козлом, а в конце оказался знакомый мне горбоносый Роман, который махал мне руками. Я ему внял и бежал в открытое окно, укрывшись под дубом. Он вскоре меня нашел и спросил:

— Я же говорил, что у нас интересно? Правда ведь?