Супружеский долг, или ебота-маета. Глава Рассказы о супружеской измене Часть 7

Всё началось с того, что у супруги наступил климактерический период и постменопауза. Затем добавились проблемы со щитовидной железой, и когда он, используя семейное словечко "Фрюуушь" (что означает "Хочу"), обращался к ней, она отвечала: "Я уже не в том возрасте, чтобы удовлетворять тебя ежедневно, да и у тебя всего два яичка."

— И что с того? Мне же хочется!

— Желание и возможность — это разные вещи. Прошло всего четыре дня, а мне и одного раза в месяц достаточно, ты же знаешь.

Гоша смотрел на жену и улыбался:

— Ну хорошо, два раза. Когда это было? Вчера?

— Не помню, чтобы вчера... — конечно, она помнила, но ей хотелось! Хотелось, чтобы он её смял и завалил, и...

— Вчера вечером. Я смотрела "Чисто английское", а ты начал приставать, и мне пришлось выключить телевизор и уступить, потому что лучше уступить, чем смотреть... — она замолчала.

— Ты не договорила, Фрюшь.

— Да что говорить, мне тебя жалко, как будто у тебя отняли грудь, а ты ходишь такой — обиженный.

Четыре дня требуют разъяснений; однажды он сказал жене, что сперма производится четыре дня, а затем, если её не излить, она перерабатывается (где-то прочитал). Фрюша запомнила это и с тех пор всегда использовала как последний аргумент в спорах.

А Гоша сожалел о своих необдуманных словах, не учтя, что в подобных статьях данные носят усреднённый характер, и база слишком мала для таких выводов.

Его спасало, а может быть, и выручало второе его увлечение — онанизм.

Именно тогда он снова начал мастурбировать каждый день.

Работал он из дома, удалённо, находя заказы через интернет. Заказы были как разовые, так и от постоянных клиентов, и жена перестала упрекать его в том, что он не ищет работу с официальным трудоустройством. Денег у них хватало.

Она уходила на работу в десять утра и возвращалась через два часа.

Эти два часа были в его распоряжении.

Поцеловав жену в щёку и закрыв за ней дверь, он возвращался в комнату, ложился на кровать и мастурбировал. Сначала это длилось не более пятнадцати минут: через пятнадцать минут эрекция пропадала. Но в один из дней процесс занял сорок минут, а эрекция сохранялась. Продолжив ещё пять минут, он пошёл в душ.

Стоя под душем, он поморщился от боли, пронзившей его пенис. Выйдя из-под воды, он осмотрел его. На левой стороне пениса была кровоточащая ссадина — "Натёр, чёрт возьми, перестарался".

Выйдя из душа, он достал из аптечки йод и смазал ссадину.

...

Самое интересное произошло вечером.

Жена уже лежала и смотрела очередную серию очередного сериала. Гоша зашёл в туалет, спустил шорты, взял в руки пенис и... замер. Опустив голову, он смотрел на пенис и не узнавал его. По бокам, там, где его касались пальцы, появились заметные утолщения. Обхватив возбуждённый пенис, он почувствовал, что тот стал толще. Но больше всего его поразил вид крайней плоти: она почернела, опухла и затвердела настолько, что он с усилием и не без боли оттянул её с головки.

Помочившись, он зашёл в комнату и, достав сантиметр, — "Что ты там ищешь?"

— Да так, нужно — он ушёл на кухню и измерил: пенис стал толще на сантиметр, головка — на полтора.

Он вернулся, и Фрюша, заметив, что пенис оттопыривает трусы, улыбнулась: — Подойди.

Гоша покачал головой, внутри всё сжалось.

— Подойди, я поцелую его — ей показалось, что муж шутит.

Он подошёл, Фрюша стянула с него трусы и вгляделась в пенис: — Что ты с ним сделал?

— Ну, Фрюшь, мастурбировал.

— Ты его не мастурбировал, ты его истязал!

— Зато он стал толще, давай попробуем? Тебе понравится.

— Я не буду, пока он не станет таким, каким я привыкла его видеть: моим, красивым. А это что за уродство? Уйди!

•  •  •

Гоша лежал рядом со спящей женой: "Нет, я возьму тебя именно таким: толстым, и ты будешь наслаждаться" — с этой сладкой мыслью и улыбкой он заснул.

На следующий день, дождавшись ухода жены, он снова мастурбировал сорок пять минут и не остановился даже, увидев кровь на ладони. Кровоточила ссадина.

Прошло шесть дней.

Гоша продолжал мастурбировать каждый день по сорок пять минут.

Жена проверяла его каждый вечер.

Гоша подходил, она стягивала с него трусы и морщилась: — Опять мастурбировал?

Вечером, на седьмой день, досмотрев серию про Пуаро, Фрюша выключила телевизор.

— Пойдём спать.

Гоша работал за компьютером: — Да.

Он сохранил файлы, закрыл Inventor и, проверив почту, выключил компьютер.

Сходил в ванную, сполоснул руки и почистил зубы, вернулся и, выключив свет, лёг.

...

Фрюша захотела уже с утра.

Стоя в ванне, она чистила зубы над раковиной. Зашёл Гоша и, опустившись на колени, задрал её ночнушку и поцеловал её в попу. Она лишь слегка подвигала попой, что-то промычав; рот был занят щёткой. Он встал и, обняв жену за плечи, прижался пенисом к её попе. У Фрюши задёргалось влагалище — прикосновение пениса через ткань трусов и ночнушки вызвало сильнейшее возбуждение. Она сдвинула ноги, сжимая их в коленях, и промычала: — Ооойи — и, вытащив щётку изо рта, повторила: — Отойди.

...

Два часа, пока она мыла полы в офисах, его поцелуй и прикосновение пениса жгли её кожу там, где он коснулся её утром.

...

Она лежала, ожидая, когда он прикоснётся к ней, уже готовая к соитию.

Гоша лежал на спине с закрытыми глазами. От желания в груди нарастала дрожь, и он, двинув рукой, провёл пальцами по её бедру.

— На пол?

Расстелив покрывало, они лежали рядом около полуминуты, держась за руки.

— Ну?

Он встал на колени.

— Покажи мне его.

— Темно же.

— Включи свет.

Он включил свет.

Она села и, поддерживая его двумя пальчиками, осмотрела: — Зачем ты это сделал? Ему же было больно.

Тронула пальчиком подсохшую ссадину: — Ты мазал йодом? Сейчас опять натрёшь до крови. У нас есть смазка?

— Нет.

— Ладно, выключай свет — и она легла.

Раздвинув ноги, он встал над ней.

Она приподняла левую ногу и дотронулась пальчиками до его яичек. Легонько ткнув, провела по пенису, уже возбуждённому, от корня к головке и от головки к яичкам: — Иди ко мне — и, согнув в коленях, раздвинула ноги.

Стоя на коленях и опираясь левой рукой, правой он направил пенис во влагалище. Она руками раздвинула губы, и он прижал к ним головку. Немного помедлив, он начал вдавливать головку в интроитус. Но головка не проходила.

— Не входит? И что теперь делать?

— Давай ещё раз — и он снова попытался протолкнуть головку во влагалище.

Она вскрикнула, дёрнувшись: — Мне больно!

— Может, есть презервативы, они же со смазкой.

Презервативы были, и он, открыв свой шкафчик и достав один, разорвал упаковку и привычным движением пальцев правой руки... — презерватив не надевался, соскальзывая с головки. Держа пальцами двух рук и растягивая, он снова попытался натянуть и порвал.

Второй он натягивал на пенис, сдвинув крайнюю плоть. Этот не порвался.

— Они со смазкой? — она тронула пальчиком — ну, пробуй — и она снова раздвинула губы руками.

Он медленно продавливал головку во влагалище, а она держалась руками за его руки. Было ощущение, что в неё засовывают что-то тупое, толстое и твёрдое. Головка вошла во влагалище, и он погружал пенис, пока не упёрся в лобок.

— Потихоньку, двигайся, только весь не вытаскивай — и он, сделав несколько фрикций, медленно повёл тазом по кругу, и также медленно крутанула она бёдрами, снова несколько фрикций и снова круговое движение тазом, но быстрее, и сладострастное ощущение от её движений бёдрами, и делая фрикции, он всё больше вытягивал из неё пенис и наслаждался погружением, чувствуя, как трётся головка о стенки влагалища, и, в очередной раз погружая пенис, он почувствовал, как порвался презерватив, оголив головку, и она ощутила это, загрубевшая и затвердевшая крайняя плоть, словно скребла по стенкам влагалища, и он, вытянув пенис, и не в силах больше сдерживаться, резко и одним движением засадил его на всю длину — она вскрикнула и упёрлась ладошками в его грудь, отталкивая, но ослеплённый похотью и зверея от её сопротивления, он насиловал её, упиваясь своей властью над её плотью, и она, чувствуя, как с каждым всаживанием к вспышке боли примешивается наслаждение, обвила его спину и, впившись пальчиками, стала царапать, испытывая сладострастие от ощущения сдираемой кожи, и когда он увеличил темп фрикций, она, почувствовав покалывание в кончиках пальцев и теряя контроль, задёргалась под ним и захрипела, и от ощущения, что это не она, а кто-то другой выгибает её тело рывками с нечеловеческой силой, у него холодный пот заструился из-под мышек, и, изливаясь спермой, он услышал рычание, и когда до него дошло, что рычит он, ему стало страшно...

Они лежали в темноте, и она гладила его руку: — Прости... — она накрыла его рот ладошкой — Молчи, не надо... было очень... не знаю, как выразить это словами.

Он осторожно сдвинул её ладошку: — А раньше такое было?

— Нет... не знаю... не помню — она села — Пойду подмоюсь — и, зажимая промежность, встала, он задержал её за руку: — Ты правда не обижаешься? — и опять, не дав ему договорить, она, повернув голову и высвобождая руку, ответила: — Супердлинный, супертолстый, суперхуй!