Секс понарошку. Из сборника Секс с училкой

На щеках темноволосой девушки появился еще более заметный румянец. Две подружки поддерживали её, успокаивая и гладя по плечам. Первая высказалась милая блондинка:

— Даша, это всего лишь для фильма. Это же вымысел, помнишь нашу договоренность? На самом деле Валера не собирается делать ничего подобного, это всего лишь сценка в кино, не больше. Нужно собраться с силами, ведь мы не зря начали это дело?

— Вероника, тебе легко говорить! У вас сцены начнутся только через пару часов! А мне вот первой досталась эта сцена по сюжету, будь она неладна!

Валера, написавший сценарий, нервно кашлянул. Его тревога была едва ли меньше девичьей, и он даже попросил их отвернуться во время переодевания. Однако его просьба была излишней — девочки сами закрыли глаза ладошками, чтобы не смущать парня, так как роль Даши не подразумевала обнаженности.

Согласно сценарию на ней был короткий халатик; с выбором этого наряда у Даши возникли трудности — она пыталась убедить остальных участников съемок выбрать что-то менее откровенное, но безуспешно. В последующих сценах актрисам-новичкам придется сниматься без одежды, поэтому девочки старались не ставить в неловкое положение единственного мужчину в команде съемочной группы — инициатора проекта и своего рода режиссера.

Сам режиссер сидел спиной к девушкам на другом краю кровати и снова кашлянул:

— Даша, кому-то из вас все-таки нужно было начать первой, ты же понимаешь это. Так написано в сценарии; мы ведь договаривались придерживаться его. Мне тоже непросто — ты думаешь мне легко играть сцену с твоей ролью?

Даша сначала и не подозревала, что такие же чувства смущения и неловкости могут испытывать не только она, но и ее партнер на съемочной площадке. Ей казалось, что сцена минета пугает лишь ту сторону, которая принимает, в то время как дающий будет вести себя как каменная статуя.

— П-правда? Ты тоже переживаешь? — спросила Даша, бросив взгляд на Валеру. Он напрягся и смотрел в окно, стараясь игнорировать отражение её изящного профиля — миниатюрный халатик едва скрывал стройные ножки, а вырез декольте открывал чудесные формы девушки.

Валера лишь судорожно кивнул в ответ. Рыжая Оля вздохнула и обняла подругу за плечо:

— Даша, ты можешь не углубляться сразу. Сначала просто лизни, коснись языком, поцелуй...

— Поцелуй?! Куда? — возмутилась Дарья, метнув острый взгляд на свою подружку.

— Ну, в пенис... — удивленно ответила Оля, отдернув руку от плеча Даши так будто обожглась. — Я видела такое в порно. Почему бы и нет?

— Но почему мы начинаем именно с минета? В сценарии есть не только оральный секс! Есть поцелуи, петтинг и даже простые объятия! Почему нельзя начать с обычных поцелуев?! В губы или щечки?!

Разве это не логично? Сцена минета ведь не стоит первой! Почему нельзя снимать по порядку?! — Даша разгорячилась от гнева. Завершив свой монолог, она сложила руки на груди и уставилась в стену.

— Видимо, это ко мне вопрос,— тихо произнес Валера. — У этого решения есть четкое объяснение: я говорил вам об этом еще вчера. Я решил идти от сложного к простому: когда самое трудное будет позади, остальные сцены будут восприниматься легче. Мы начнем с ключевых моментов и дальше будем снимать легкие сцены без особой откровенности. Пройдя через сексуальные сцены сначала, мы создадим основу для будущего; никто не захочет вернуться назад или сбежать...

— Сбежать? Кто вообще говорит о «сбежании»? На самом деле, я первой предложила воплотить твой сценарий, который мы тогда нашли в библиотеке! Мы могли его просто выбросить или вернуть тебе и на этом закончить! — Даша взглянула на подруг в поисках поддержки.

— Это правда, — подтвердила Вероника. — Идея снять фильм по твоему сценарию принадлежит Даше. Мы её поддержали, не могли поступить иначе. Но сейчас Валера прав. Если начнем с легких сцен, напряжение будет слишком большим. Представь себе — несколько дней играть в поцелуи, касания интимных мест, позы и диалоги в откровенных нарядах при мысли: «А как же сложная сцена? Смогу ли я преодолеть себя?» Нет, нам нужно сделать это сегодня.

— Совершенно верно. Даша, отступать нельзя, мы столько усилий приложили к подготовке, — Оля наклонилась к Дарье и аккуратно провела рукой по её волосам, затем взяла её ладонь в свою. То же самое сделала Вероника с другой стороны кровати. Девочки крепко держали руки подруги, поддерживая её и вселяя уверенность в своих силах. Глубоко вдохнув, Даша сменила гнев на спокойствие и тихо произнесла:

— Хорошо. Я готова.

От радости Оля и Вероника чмокнули Дашу в щечки, вновь заставив её покраснеть. Затем Оля побежала настраивать освещение, а Вероника схватила телефон и ещё раз взглянула на стоящую в углу профессиональную кинокамеру на штативе, которую купил её отец специально для этого случая. Он предлагал прислать хорошего оператора, но девочки стеснялись даже Валеры и не хотели иметь дело с незнакомцем. Все попытки ребят самостоятельно освоить камеру потерпели неудачу из-за их полного незнания работы с таким оборудованием. Уроки на ютубе только запутали их ещё больше, поэтому решили попробовать записывать всё на смартфон.

Даша устроилась поудобнее и готовилась встретиться с ним. Это было впервые в её жизни. И дело не в том, что она всегда предпочитала интимные моменты в темноте — совсем нет. Просто вместе с двумя подругами она не испытывала радостей близости в свои восемнадцать лет (в отличие от Вероники, ей уже исполнилось девятнадцать) — нет, все три девушки даже ни разу не целовались с парнями в губы. Они никогда не ходили на свидания. И это не связано с непривлекательной внешностью — наоборот, Оля, Даша и Вероника были почти идеальными: у них были подтянутые фигурки, красивые груди и милые лица; все трое носили очки, лишь диоптрии различались, как и цвет волос и рост: рыжая Оля была самой низкой, а блондинка Вероника и брюнетка Даша на несколько сантиметров выше.

По сути, эти девушки представляли собой уникальные случаи; еще более удивительно было то, что они оказались на одном курсе первого года учёбы и подружились. Обычно такие девушки не слишком общительны, избегают шумных компаний и не страдают от своей интровертности. В школе их считали недоступными крепостями; у них не было общих интересов с другими девочками. Парни скорее опасались их, хотя большинство восхищались их привлекательностью.

Оля, Даша и Вероника увлекались чтением книг и компьютерными играми; иногда они тихонько стримили свои игры, но это оставалось лишь хобби. С одной стороны, они привыкли к нескромным взглядам мужчин и часто получали неприличные донаты во время стримов, однако никогда не реагировали на подобные намёки даже минимальной добротой. Девушки всегда были вежливыми со всеми мальчиками; ни один парень даже не догадывался о том, что во-первых, объекты их интереса являются девственницами, а во-вторых, оставаясь одни при любой возможности, они неизменно включали порно и доводили себя до экстаза своими руками.

Особенно выделялась на платформе стриминга Вероника — её иногда смотрели почти сто зрителей, и если бы она чаще проводила трансляции, то количество зрителей наверняка возросло бы. Девушка происходила из обеспеченной семьи: в отпуск они с родителями ездили не в традиционную Турцию, а на Мальдивы или Сейшелы. У отца была недвижимость как в Эмиратах, так и в США, бизнес процветал, и любые желания дочери исполнялись незамедлительно. Поэтому, когда Вероника попросила папу купить ей микрофон, веб-камеру и другие необходимые вещи для стриминга, он буквально в тот же день привёз по две лучшие модели каждого предмета на случай поломки — чтобы дочка могла продолжать свои стримы без задержек.

Отец давно мечтал о том, чтобы его дочь вышла из своей «оболочки» и начала вести более привычный для старшеклассницы образ жизни — с вечеринками, общением с парнями и поцелуями на лестничной площадке. Однако с последним у Вероники едва ли что-то получилось бы — их семья жила в пентхаусе с отдельным входом, и охрана не пропустила бы посторонних. Родители Ники неоднократно пытались обсудить с ней её «проблемы» личной жизни; дочка неизменно отвечала: «Нет личной жизни — нет проблем». После этого она отправлялась в свою комнату слушать музыку или заниматься мастурбацией, иногда совмещая оба занятия. Отец Ники тревожно прислушивался к звукам из-за закрытой двери, но ничего сделать не мог.

Поэтому при доставке оборудования для стримов Дмитрий надеялся на то, что дочка будет вести трансляции на платформах эротического содержания. Хотя это было скорее легкое желание найти «адекватное» решение проблемы. Он и его жена Аня любили заходить на стримы различных парочек, оплачивать приватные показы и соревноваться с вебкамщиками в оригинальности поз и действий. Причём Дмитрию даже не приходило в голову мысль о том, что его дочь может стать вебкам-моделью без партнёра — это не изменило бы ситуацию с её сексуальной жизнью.

Дмитрий испытал глубокое разочарование, когда узнал, что его дочь решила заниматься стримингом игр на платформе, где не допускались эротические элементы и даже строго наказывали за откровенные наряды. После того как он посмотрел несколько её трансляций и пришёл в полное отчаяние, отец Вероники решил действовать по альтернативному плану, предварительно обсудив это с супругой.

Как всегда, Ника не приглашала своих одноклассников на день рождения — они отмечали праздник в кругу семьи в их поместье в Майами, которое отец несколько лет назад оформил на имя дочери. Однако в этом году она отмечала своё девятнадцатилетие, и для родителей это был возраст, когда оставаться девственницей казалось уже неприемлемым. Поэтому в огромном торте, который внесли в разгар празднования, её ждал неожиданный сюрприз. Догадываться о нем было несложно.

Когда стриптизер вылез из торта, Ника осталась безмолвной от удивления. Но когда он снял верхнюю одежду, состоящую из нескольких кусков ткани, и начал танцевать, она выпустила пронзительный крик. В отчаянии девочка швырнула в танцора большой кусок торта и сбежала к себе в комнату, всхлипывая от слёз. Напуганные родители поспешили за ней.

Ника плакала у мамы на руках, а её отец покраснел от смущения и не знал, что сказать. Сквозь слёзы дочь произнесла:

— Хорошо хоть трусы не снял! Какой ужас!..

— Трусы он должен был сначала снять с тебя,— невольно произнёс отец. На него одновременно бросились супруга с дочерью и буквально вытолкнули из комнаты.

— Пойми, дочка, мы действовали с лучшими намерениями. Он настоящий специалист, он бы сделал всё на высшем уровне, — Аня гладила волосы своей дочери и вместе с ней тихо плакала.

— Сделал бы что? — Ника взглянула на мать с недоверием.

— Ну... Всё, — мама отвела взгляд в сторону.

— Мама, так он должен был меня... — лицо Вероники, залитое слезами, стало удивленным, а затем застыло в безмолвии.

— Только если бы ты сама этого захотела! — поспешила уточнить Аня.

— Мам, ты... Мам! Как такое возможно?! — гневно воскликнула девочка. Она больше не плакала. Мама быстро покинула комнату дочери.

На следующий день Вероника уже забирала документы из американского колледжа, где провела неполный учебный год. Летом того же года без каких-либо поблажек она сдала единое независимое тестирование и поступила в обычный университет столицы своей страны на химический факультет. Не потому что увлекалась химией, а потому что теоретическая химия была не очень популярной и конкурс был невысоким.

Хотя Вероника была довольно образованной и любила читать книги, ей не удалось получить высокий балл на тестировании. То же самое произошло и с Олей и Дашей, которые были младше Вероники на год: они не теряли время в американском колледже и поступили сразу после окончания школы, где отметили свое восемнадцатилетие.

В отличие от Вероники, Оля выросла в семье со средним достатком. Ее родители были нейрохирургами и пользовались большим спросом; хотя могли зарабатывать гораздо больше, им вполне хватало дохода даже без дополнительных смен или ночных дежурств. Они работали в частной клинике и спасали жизни людей; благодаря тому что клиника была частной, никто не заставлял их перерабатывать.

Арина и Анатолий, родители Оли, очень любили проводить время вдвоем в выходные. Квартира не была маленькой, но как только Оле исполнилось восемнадцать лет, ее мама и папа стали вести себя довольно раскрепощенно, практически не стесняясь дочери. Шумное чавканье мамы во время интимной близости с папой стало почти обыденным звуковым фоном в их доме. Когда Оля заходила на кухню, ей нередко попадались на глаза мамины ножки в туфлях, выглядывающие из-под стола. Она садилась за стол и ела приготовленную папой еду, пока мама тихо шевелилась под столом, даря отцу неподдельное удовольствие.

В такие моменты Оля иногда кашляла, заставляя маму смущаться так, будто не ожидала появления дочери. С улыбкой девочка наблюдала за тем, как мамины пальцы замирают, а потом сама пыталась укрыться под столом, стараясь стать невидимой. Несмотря на неловкие ситуации, папа старательно скрывал свои интимные части тела от дочери; она ни разу не увидела его возбуждение. Однако раздетую маму Оля не раз видела в разных ситуациях — Арина всегда краснела и прикрывалась руками при виде дочери.

Оля никогда не обсуждала с родителями их забавы и с удовольствием наблюдала за ними издалека. Конечно же, подобные моменты вызывали у нее сильное возбуждение, но она умело скрывала свои чувства и предпочитала тихонько удовлетворять себя в своей комнате после каждого интересного эпизода — а таких случаев было почти каждый день.

Интересно, что родители никогда не рассматривали свою дочь как объект сексуального влечения. Они прекрасно осознавали, что у нее нет парня, но не придавали этому значения, полагая, что она уже взрослая и сможет разобраться сама. Через несколько месяцев после ее восемнадцатилетия они познакомили Олю с симпатичной девушкой по имени Полина, которая выглядела примерно ее возраста. Полина испытывала сильное смущение и не знала, куда деться от взгляда собеседников. Ее поведение резко контрастировало с откровенной одеждой: под футболкой явно просвечивались соски, а мини-юбка едва прикрывала трусики.

Полине было двадцать два года на тот момент, и она стала девушкой родителей Оли — причем именно «девушкой», а не просто любовницей или объектом для физической близости. Они проводили время вместе: ходили на свидания, ночевали в одной постели, долго разговаривали и смотрели фильмы; секс также имел место быть, иногда даже в присутствии Оли. Все это происходило в рамках какого-то негласного соглашения, о котором сама Оля ничего не подозревала. Именно Полина вдохновила Олю начать стримить игровые прохождения.

Сначала Оля испытывала неловкость из-за множества незнакомых зрителей за экраном, однако вскоре начала надевать более откровенные топы во время трансляций — конечно же, соблюдая правила платформы и стараясь избежать бана за неподобающий внешний вид. Количество зрителей редко превышало тридцати человек; это неудивительно, так как Оля стримила довольно нерегулярно и почти не уделяла своему каналу должного внимания. Иногда девушки устраивали совместные стримы; в эти моменты Полина полностью теряла свою привычную невинность и сексуальность — особенно когда рядом находились родители Оли. У Полины была своя увлекательная история жизни, но об этом расскажем в другой раз.

Оля никогда не уставала от восхищения своей необычной семьей, но ей хотелось немного изменить обстановку. На семейном собрании было принято решение, что она будет поступать на медицинский факультет в столице. Однако Оля не смогла набрать необходимое количество баллов и в итоге оказалась на химическом факультете вместе с Вероникой и Дашей.

Что касается Даши, то она была, пожалуй, самой скромной из всех троих. Это объяснялось удивительной застенчивостью ее родителей. Вика и Григорий трудились в городском архиве — отец Даши выглядел значительно моложе своих лет, носил очки, как и его дочь, и полностью соответствовал образу ботаника. Мама Вика была очень милой миниатюрной женщиной; ей никто не давал ее истинный возраст — тридцать шесть лет, все принимали ее за ровесницу дочери или максимум за выпускницу университета.

В семейном кругу мама часто рассказывала забавные истории о том, как у папы не получалось общаться с девушками. Григорий никогда не отрицал этого факта, лишь смущенно смотрел в окно и хриплым голосом просил добавить ему еще салата. Мама никогда не делилась подробностями о том, как они с отцом встретились. Хотя Даша была любопытна, она никогда не задавала этот вопрос из опасений, что их встреча может быть связана с какой-то тайной и родители просто хотят оградить дочку от мысли о том, что это событие произошло случайно.

Даша иногда испытывала тревогу от рассказов мамы. Судя по ее воспоминаниям, папа был так неловок в общении с девушками, что в большинстве альтернативных реальностей он мог бы остаться девственником, а самой Даши на свете просто не существовало бы. Но интересным было то, что все эти истории завершались одним ритуалом — мама и папа крепко обнимались и держались за руки. Целоваться при дочери они не решались, но Даша могла видеть настоящую любовь между ними: отец смотрел на маму с обожанием, а ее глаза светились тихим счастьем при взгляде на него.

У Даши на душе становилось легче, когда она наблюдала за тем, как родители смотрят друг на друга и поддерживают во всех начинаниях. Мама, хотя и делилась не самыми приятными историями о папе, всегда добавляла в конце, что девушки, которые не давали ему шанса, упустили удивительную возможность построить свое счастье. Папа же не упускал возможности подшутить над юной внешностью мамы, которую часто принимали за стажерку из-за её свежести и привлекательности.

Однако после того как Даша отметила свое восемнадцатилетие, некоторые вещи изменились. Родители по-прежнему не осуждали её за отсутствие дружной компании хихикающих подруг или парней у подъезда — казалось, Даша унаследовала от отца стеснительность, и это воспринималось ими как нормальное состояние. Их отношения тоже не ухудшились; наоборот, кажется, между ними вспыхнула новая искра любви.

Дело было в чем-то другом. Хотя новые эмоции были связаны с этим изменением. Даша стала замечать, как отец стал по-другому на неё смотреть. Его взгляд был другим: он краснел и отворачивался… а затем снова смотрел на неё с интересом. Ощупывал глазами. Раньше она никогда не замечала за ним ничего подобного — ведь всегда носила короткие халатики дома. Но после её восемнадцатого дня рождения папа словно увидел в дочери что-то новое — прекрасный цветок, который только начал распускаться, милое создание, до которого так близко дотянуться рукой...

Однако отец никогда не демонстрировал физическую близость. В прошлом он иногда позволял себе ласкать дочку, гладить ее волосы или поцеловать в щеку, но теперь все эти жесты стали удаленными. Даша замечала новое отношение отца к себе, чувствуя тревожное ощущение внизу живота и испытывая страх перед неизведанным. Она убегала в свою комнату, испуганная своими мыслями, и наслаждалась моментами безудержной мастурбации.

Даша осознавала необходимость изменить свои привычки ходить по дому в коротких халатиках, которые были расстегнуты таким образом, что папа мог насладиться видом ее груди. Но она не могла ничего с собой поделать – ей нравилось ощущать на себе взгляд отца, и это доставляло ей физическое удовольствие зная какие мысли возникают у папы по поводу его собственного ребенка. Даша начала специально пролетать предметами возле отца, наблюдая за его реакцией, иногда случайно прикасалась к нему своими формами и даже «забывала» закрывать дверь ванной комнаты, видя тень на занавеске и слыша тихие стоны отца.

Каждый раз, когда Даша снова показывала папе свой вырез халатика или свои маленькие белые трусики, наклоняясь за упавшим предметом, она чувствовала как румянец заполняет ее щеки. Даша никогда не фантазировала о сексе с отцом – одна мысль об этом вызывала у нее отвращение. Она даже запрещала своему воображению представлять поцелуи – максимум, что она разрешала себе, это прикосновения носами или объятия.

Даша одновременно испытывала и страдания, и наслаждение от происходящего, с нарастающим удивлением замечая взгляды мамы, которые та бросала на свою дочь в моменты соблазнения отца. Эти взгляды не были ни осуждающими, ни равнодушными. Напротив! Мама смотрела на Дашу с восхищением, поощрительно улыбаясь и сверкая глазами каждый раз, когда дочери удавалось невзначай поправить прядь волос или полы халата, заливаясь румянцем и затаив дыхание в ожидании реакции отца. Вика сама не так легко краснела, как ее дочь, но даже у нее на щеках иногда появлялся легкий румянец.

После особенно откровенных моментов, таких как ситуация, когда Дашенька наклонялась к стиральной машине в позе рачка и демонстрировала цвет своих трусиков, папа мог вдруг схватить маму за талию и стремительно унести в родительскую спальню, закрыв за собой дверь на ключ. Григорий, несмотря на свою неприметную внешность ботаника, оказался мастером на все руки и заранее позаботился о качественной звукоизоляции этой комнаты. Так что Даша могла лишь прислушиваться к еле слышному отчаянному писку мамы и хриплым звукам отца. И после того как ей удавалось уловить эти звуки, она старалась всеми силами прогнать образы, которые беспокойное воображение подсовывало ей.

Затем Даша уединялась в своей комнате и следовала привычному сценарию мастурбации, представляя себе моменты близости с отцом. В последнее время в ее фантазиях стала появляться и мама — это пугало девочку даже больше чем поцелуи с папой. Спустя несколько месяцев подобного существования Даша оказалась в магазине нижнего белья, выбирая кружевные трусики — то, что никогда раньше не носила. С ужасом выбежав из магазина так ничего не купив, она поняла: это уже слишком для нее. В глубине души девочка осознала необходимость взять небольшой перерыв.

Даша отправилась на радиорынок, где приобрела веб-камеру, микрофон и наушники. Запершись в своей комнате, она начала свой первый стрим. Не раздумывая долго, девочка запустила Doom Eternal и, рассекая монстров с помощью разнообразного оружия, наконец-то смогла отвлечься от тревожных мыслей, которые мучили её долгое время. Первый стрим-марафон Даши длился двенадцать часов, а в пике её наблюдали около десяти зрителей. Среди них был и отец, который быстро понял, к чему ведут покупки дочери.

Хотя Даша была одета довольно скромно для своего стрима, отец не мог сдержать восторг и возбуждение от того факта, что его застенчивая дочь решилась на подобное. Её звонкий голосок при комментировании разлетающихся осколков врагов буквально приводил его в восторг. А смех и улыбки девочки во время донатов заставляли Григория испытывать сильные эмоции.

Несмотря на то что он видел свою дочь каждый день и наслаждался её формами и смущением почти постоянно, стрим произвел на него особое впечатление. Ранее Григорий даже не мог представить себе такие мысли о своей дочери — его фантазии ограничивались лишь невинными поцелуями. Теперь же Даша словно открылась миру: она показала всем, что может не только удерживать внимание папы внутри дома, но и взаимодействовать с аудиторией за пределами этих стен.

Более того, у него возникло чувство ревности к зрителям — теперь они также могли видеть ту самую Дашу, которая старается для них. Хотя девочка не позволяла себе делать во время стрима даже малую часть того, что показывала ему в более интимных ситуациях дома, некоторые жесты всё же были налицо: поправка прически или скромное декольте футболки заметно привлекали внимание.

Не выдержав и получаса, Григорий направился в зал, мимо комнаты дочери, где Вика погружалась в очередной сериал. Он практически бросился на жену, представляя вместо неё свою дочь, обнимая её прелести, целуя в маленький жадный ротик и прижимаясь всем телом к своему горячему сексуальному ангелу.

Сначала Вика отвечала ему взаимностью, но вскоре начала отталкивать его, шепча:

— Гриш, а как же Даша? Вдруг она...

— Не переживай, она стримит...

— Что? — жена не знала о существовании стримов. Григорию пришлось остановиться и объяснить ей это понятие, а затем показать, чем занимается их дочь в данный момент. Вика с улыбкой наблюдала за тем, как Даша удивлённо открывает ротик буквой «о» от очередного доната и радостно поцеловала мужа. Они обнялись и синхронно вздохнули в наслаждении моментом.

После этого Даша стала периодически проводить стримы два-три раза в неделю. Зрителей было немного, но они оказались постоянными. После каждой трансляции девочка с новыми силами принималась за провокационные движения рядом с папой. Измучив его до изнеможения, она весело хихикала и уходила к себе в комнату, с удовольствием слыша, как папа снова бросается на маму после каждого такого случая.

Занимаясь стримами и соблазняя папу, Даша полностью забросила подготовку к экзаменам и едва смогла набрать проходной балл для поступления на совершенно непопулярный химический факультет. Но девочка не расстроилась — уже в первый день она встретила Веронику и Олю. Её внимание сразу привлекли две девушки в середине аудитории.

Они не походили ни на тех студентов с последних парт, которые пришли лишь на первый день учёбы и потом забыли о занятиях до сессии; ни на послушных девушек из первых рядов, внимательно слушающих преподавателя. Эти две выглядели одновременно сексуально и недоступно — они притягивали взгляды парней, но никто даже не смел подойти к ним. Девушки не общались между собой и кажется случайно выбрали места рядом друг с другом без какого-либо взаимодействия. И если бы не Даша, Оля с Вероникой так бы никогда и не узнали имён друг друга в свой первый учебный день.

— Привет, я Даша, — тихо произнесла девушка, подходя к Оле и Веронике. Они обе сидели так прямо, словно у них в спинах находились стальные прутья. Даша сама не могла понять, почему решила представиться именно им; обычно она не отличалась активностью в заведении новых знакомств. Да и вообще редко это делала, признаем честно. Возможно, на нее повлияли стримы или же смущение заставило ее действовать импульсивно. Так или иначе, Оля и Вероника одновременно обернулись к ней.

В этот момент Даша с радостью заметила румянец на щеках девушек. Он был легким и едва заметным, но ей удалось его разглядеть, несмотря на слабое зрение. «Боже мой, они такие же как я!» — пронеслось у нее в голове, словно пойманный кролик в ловушке. Вероника и Оля тоже ощутили смущение друг друга и у самих себя. Позже они с улыбками вспоминали этот момент во время встреч в библиотеке: «Как будто печать на лице», — подметила Вероника с ухмылкой. «Да-да, печать невинности», — шепотом поддакнула Оля. У них не было никаких тайн друг от друга.

Девушки весело смеялись, стараясь при этом помнить о правилах библиотеки и необходимости сохранять тишину. Однако юная библиотекарша совершенно не сердилась; напротив, ей было приятно видеть среди книг милых девушек в компании.

Троице очень нравилось проводить время в читальном зале: там были уютные диванчики и почти никого вокруг, а поблизости находился буфет с вкусными блинчиками и ароматным кофе. Если кто-то из подозрительных посетителей заходил в библиотеку, то мгновенно покидал ее при виде тройки симпатичных первокурсниц; большинство людей испытывало страх перед красивыми девушками.

Парень по имени Валера, который был довольно полным и носил очки, испытывал страх перед девушками. На всех лекциях он занимал место в нескольких рядах за Олей, Никой и Дашей, из своего удобного положения наблюдая за ними сверху. Он с интересом следил за их движениями: как Даша сморщивает губы, Вероника поправляет свои локоны, а Оля тихо вздыхает, поднимая грудь. На следующий день вместо того чтобы записывать конспект от лектора, он принялся за написание сценария фильма в зеленой тетради общего пользования. Именно эту тетрадь девочки нашли на диване в библиотеке во время своего очередного визита после пар...