Любовь зла… (случай из жизни) или Истории эротические из жизни

Великовозрастный Сергей Теличко попал в наш первокурсный курсантский класс из рыболовецкого флота.

— Интересно. Что сей недоросль у нас потерял?  — удивлялось наше факультетское начальство, не подозревая, что Теличко устроила «волосатая рука». Такой термин обозначал у нас протекцию.

Теличко был старшиной второй статьи запаса, что тут же использовало ротное начальство, назначив этого битюга старшиной нашего класса. В отличие от других, стремящихся забить местечко в классе за столом на «Камчатке», Сергей уселся за первый стол, что позволяло ему беспрепятственно внимательно разлядывать дамские прелести наших молодых преподавательниц. Не обошел его алчущий взгляд и грудь нашей молоденькой англичанки, впервые ступившей на стезю преподавателя. Та просто не выдержала его хамского взгляда и тут же взорвалась:

— Теличко! Не пяльте свои цыганские бельмы на мою грудь! Она не ваша! Лучше смотрите в книгу...  — Пока не наша,  — тихо, но внятно ответил нахал и тут же уставился на ее аппетитные стройные ножки.

Англичанка краснела под откровенно раздевающими ее взглядами сексуального курсанта и в ответ еще выше подтягивала свою мини-юбку так, что она засвечивала краешек ее пленительных белых трусиков. Лицо Теличко тут же наливалось кровью, нижняя губа отвисала, с нее начинала капать слюна, и бедный курсант незаметно засовывал руку в карман, чтобы осадить, вставшего на дыбы своего неукротимого «коня». Англичанка победно улыбалась и опускала юбочку на прежнее место. Ее взгляд, обращенный к поверженному Теличко, явно говорил: «Что! Съел?! ». Мы с удовольствием созерцали эту секс-дуэль между нашими дуэлянтами и занимались на уроках английского, в основном, своими собственными делами.

Однако мы знали, что девочки из инъяза всегда отличались понятливостью по части мужского волокитства. Именно их мы частенько уводили на наших вечерах танцев куда-нибудь в укромный уголок и целовались с ними до одури. Некоторые из них при этом даже трусики теряли, но это уже детали... Вскоре на уроках английского Теличко стал выступать в роли маникюрши. Он садился рядом с преподавателем, осторожно брал одну из ее очаровательных ручек, тщательно обрабатывал ее ноготки миниатюрным напильничком, который брал из ее сумочки, а затем наносил ровным слоем приятно пахнущий лак. Закончив одну ручку, он брался за другую. В благодарность за хорошо выполненную работу англичанка великодушно разрешала ему целовать свои ладошки. Теперь она не вызывала его отвечать невыученный урок, а приглашала после окончания занятий в учительскую на дополнительные занятия. Наше факультетское начальство даже ставило в пример перед другими такую кропотливую работу преподавателя по обучению иностранному языку. Именно там наш «Казанова» добрался до ее обольстительной груди, когда они оказывались наедине.

— Нутром чую, что она уже созрела и хочет трахаться, как кошка,  — плотоядно облизывался наш великовозрастный ловелас, вешая нам лапшу на уши. Многие из нас в то время еще не нюхали женщину в кровати и слушали Теличко, раскрыв рот.

— Заливаешь!  — недоверчиво поводили плечами другие, которые имели уже кое-какой опыт по части секса.

— Ах, не верите?! Тогда назначайте двух свидетелей. Спорим на бутылку коньяка и 

килограмм шоколадных конфет, что в эту субботу я засажу ей по самый пупок!  — разошелся наш мужлан.

Пари состоялось. В свидетели выбрали моего друга Жору и меня. Я был удостоен такой чести как старшина роты, а Жора считался совестью класса. Нас считали праведниками по части женских дел, нам доверяли, на нас надеялись выиграть коньяк и закусить его шоколадом.

— Ну, Серега! Заранее готовь выпивон. Наша фифа и до колен тебя не допустит, не то, что до своего пупка,  — подтрунивали над Теличко одноклассники.

— Одно условие. Драть ее буду на своем сейнере,  — ответил тот.

— Хоть на луне! Но если не принесешь ее трусики в качестве трофея в сопровождении этих верных оруженосцев, быть тебе битым Дон Кихотом,  — хохотнули в ответ наши бравые хлопцы.

Бывший Серегин сейнер стоял в Питерском морском порту. Теличко, раннее работавший на нем боцманом, договорился с кэпом, и в следующую субботу, поздно вечером, наша тройка отправилась в порт. Лихо подкатив на такси, увидели у проходной нашу англичанку и еще двух молодых девиц, живо щебетавших по-английски.

— А это кто?  — удивленно посмотрел я на Теличко.

— Шалашовки,  — съязвил Жора.

— Цыц! Интеллектуалки. Та, что повыше — твоя командир, а малышка — Жорика. Нам таким табуном веселее будет,  — пояснил Теличко. Он мигом сбегал к дежурному по сейнеру и вскоре появился с увесистой сумкой.

— Добро получено. Девоньки и мальчики! Айда на судно!  — ступил он первым на трап, увлекая за собой остальных.

Мы обосновались в четырехместной каюте. На судне, кроме одного вахтенного, никого не было, и мешать нам заняться экспериментом было некому. Теличко мигом слетал на камбуз и принес солидную кастрюлю с горячими макаронами «по–флотски», вынул из сумки здоровенную бутылку со спиртом, разложил на столике соленые огурцы и хлеб с крупно нарезанным салом.

— Леди и джентльмены! Прошу к столу!  — приветливо улыбнулся Сергей.

Мы расселись и принялись за угощение. Наши девушки сияли. Видимо они были впервые на судне, и это экстравагантное приключение им явно нравилось.

От выпитого спирта наши дамы вдруг сразу же окосели. Мужчины закурили, а дамы побежали в гальюн, который находился в этом же коридоре. Мы говорили о политике, а девушки залегли в койки и задернули шторки. Нашим девчонкам достались нижние койки, а свою англичанку Теличко подсадил на — верхнюю, которая, как вагонная полка, поддерживалась на двух цепочках. У нас уже стали слипаться глаза, но Серега был неумолим.

— За любовь!  — поднял он очередной стакан. Это был сигнал к действию. Мы дружно чокнулись, выпили и стали раздеваться. Сбегав в гальюн, тут же полезли к своим девицам. Стали стаскивать с них трусики.  — Нахалы!  — слабо отбивались те и, что-то лопоча

по-английски, раздвигали ножки. Мы с Жорой засопели, как паровозы, приступив к делу. Моя партнерша оказалась очень нежной и страстной. Она всего меня обцеловала, искусав шею и расцарапав спину своими острыми накрашенными ноготками. Когда я откачал ее, лежа сверху, ей захотелось испытать меня сзади, чего еще не было в моей практике,  

поэтому пришлось ублажать девицу не без ее помощи. Слив все, что у нас было, мы отключилась. Жора тоже что-то притих, а на верхней полке продолжалась упорная борьба.

— Кися. Раздвинь ножки,  — упрашивал кавалер.

— Цыц! После того, как ты вдул мне в учительской, у меня месячные прекратились,  — шипела наша англичанка.

— Радуйся. Бэби будет...

— А что я скажу своему рогатому придурку?! Он уже год, как меня не топчет...

— Скажешь, что это непорочное зачатие ветром надуло,  — хохотнул Теличко, за что заработал звонкий шлепок по своему упитанному заду.

Жора выглянул из-за своей занавески.

— Ну как? Управился?  — лениво зевнул он, обращаясь ко мне.

— Как и ты...

— А чего Серега тянет? Пора свидетельствовать его победу над «комрат тичей».

На верхней полке борьба прекратилась и началось мерное покачивание. Потом писк пружин стал нарастать, а затем перешел в сплошной стон.

— О! Май дарлинг!  — стонала англичанка, подбрасывая Серегу.

Мы с Жорой вылезли из своих коек, где наши девушки спали, как убитые, и приоткрыли шторку Серегиной полки. В свете уличного фонаря (в каюте свет был выключен) ясно было видно, как мычащий что-то нечленораздельное Серега, усердно работает своим толстым и длинным насосом, накачивая свою маленькую англичанку. Та уже стала повизгивать. Мы, убедившись, что халтуры нет, вновь забрались к своим девочкам, и разгоряченные увиденным, тут же стали раздвигать им ножки. К моему удивлению моя проснулась и сама засадила в себя моего «мальчика». Наши койки вновь заскрипели, а Серегина уже ходила ходуном. Англичанка уже визжала так, что Серега вынужден был зажимать ей рот, боясь, что прибежит вахтенный.

— Жора. Ты не находишь, что ситуация стала откровенно пикантной?  — усмехнулся я, слив своей девочке свой очередной конденсат.

— Не мешай им работать!  — строго ответил тот и, спустив на пол ноги, стал натягивать на них трусы. Он, видимо, собрался идти в гальюн.

— Ой! Ух! Ах!  — орала англичанка так, что испугала наших девиц. Те тревожно глядели из-за своих шторок. И тут вдруг случилось непредвиденное. Крепления верхней полки, которая находилась над койкой Жоры, не выдержали, оборвались, и сладкая парочка полетела на пол. Хорошо, что Жора успел подхватить нашу преподавательницу, а то пропали бы мы без нее, так и не изучив английского. Сереге повезло меньше. Он грохнулся на наш столик, словно ураган, сметая все на своем пути.

— Чертова коробка!  — матюкнулся Серега, поддав ногой по поломанному столику.

— А ты — бугай не оттесанный!  — взвизгнула англичанка, не расслышав и не поняв упрека, подумав, что Серега обозвал ее «чертовой коровой».

На дворе уже посерело небо. Мы прибрались в каюте, искупались с девочками в душе и за одно, в групповушку, отодрали их. Мы с Жорой поменялись партнершами, за что получили от девочек благодарные поцелуи в указанные нами места. Поставили их раком по углам душевой, вставили свои «Хоботы» и по команде Сереги «Начали! » коллективно отодрали девок под их непрерывный смех. Серега свою никому не уступил, зажал ее в углу, развернул в свою 

сторону рожок душа, тоже поставил раком и стал трахать, под проливным дождем, приговаривая:

— На тебе... ! На тебе... !

Создавалось впечатление, что это не хахаль дерет свою милую, а строгий отец наказывает ремнем своего нерадивого сына за очередную проказу.

... В понедельник англичанка, как всегда, вошла в класс и невозмутимо уселась на свое место.

Ребята уже знали, что Теличко выиграл пари. Он чувствовал себя настоящим героем. Вот и сейчас он встал, подошел к ней и фамильярно взял ее за руку.

— Вы что это себе позволяете, нахал!  — взвизгнула та, и звонкая пощечина сотрясла воздух.

Сергей стоял и не верил своим глазам. Лицо англичанки напоминало морду рассвирепевшей тигрицы.  — Что с вами, комрат тича?  — еле вымолвил он.

— Тут некоторые думают, что меня можно взять за рога. Дудки! Никому пощады не будет, если не выучите английский! Я ясно излагаю?

— Ясно,  — почти прошептал оторопевший Сергей.

— Не слышу!

— Ясно!  — гаркнул вставший класс.

— То-то! Смотрите у меня, шаловливые чилдрен!  — смягчилась она и начала урок.

Мы всерьез взялись за английский. И это дело дало свои плоды. Многим из нас это очень пригодилось в жизни. Лично мне приходилось потом иногда общаться с иностранцами, и знание английского мне во многом помогло. А вот нашему Сереге Теличко крупно не повезло. Он так и не смог осилить этого непостижимого для его ума предмета, и по завершении первого курса был отчислен из училища, несмотря на «волосатую руку». А с теми девочками — англичанками мы с Жорой еще не раз встречались. Они оказались умными, веселыми девчонками, без комплексов по части секса. Они частенько бывали у нас на танцах, ходили с нами в кино, по музеям и в Питерские театры.

Их вышколенным манерам могли позавидовать настоящие леди. Девочки потом очень удачно выскочили замуж за сыновей дипломатов и вместе с ними колесили по загранице.

Как-то раз на улице, меня, курсанта пятого курса, окликнул незнакомый бородатый мужчина.  — Серега? Ты?!  — еле узнал я нашего Теличко.

— Я, брат, я. Вижу у тебя пять «галок» на рукаве. Заканчиваешь систему?

— Да. А ты-то как?

— Плаваю боцманом на своем сейнере. А моя любимая у вас?

— Да. Все воюет с первокурсниками. Заставляет их зубрить свой английский. А почему вы с ней не сошлись?

— Так она подумала, что я ее «Чертовой коровой» обозвал. Так и не простила...

— Да. Любовь зла...  — обнял я друга и, поцеловав в щеку, отстранил от себя...

Эдуард Зайцев