Замок

Уважаемый читатель, начиная читать эту историю, не пытайся определить, где и когда происходили описанные события. Ты не сможешь найти это место на карте, и время не будет соответствовать никакому календарю. Все это случилось не с нами, не здесь и не в нашем мире. Не требуй подробностей, ты их не получишь. Пусть все останется так, как написано, без каких-либо объяснений. Просто это другой мир, и это все, что нужно знать. Итак, начнем.

Карета медленно подъезжала к замку. Ольва с грустью наблюдала, как в сером небе пролетает стая птиц. Моросил мелкий дождь, в сырой карете было темно и холодно. Она вспоминала свое детство, которое пятнадцать лет назад прошло в этих краях.

Тогда, будучи семилетней девочкой, дочерью крепостной служанки, она мало задумывалась о своем положении в этом мире и о том, что ее ждет в будущем. Своего тогдашнего хозяина — барина — она никогда не видела, и, вспоминая сейчас, слышала о нем только хорошее. Она помнила, как мать рассказала ей о приезде его сына из столицы, как горничные судачили о предстоящих переменах, и как через несколько недель мать, плача, отправила ее в город учиться в колледж-пансион. Молодой хозяин желал иметь образованную прислугу, и несколько девочек ее возраста были направлены в различные учебные заведения. Тогда Ольву беспокоила только разлука с матерью, и о своем будущем она не думала.

На новом месте она быстро адаптировалась. В документах она значилась как сирота, дочь погибшего офицера. Ольва не чувствовала никакой дискриминации. Преподаватели и воспитатели были добры к ней. Она отличалась усердием и хорошим поведением. Науки давались ей легко, и учеба была интересной. На фоне других девочек из известных дворянских семей она выделялась только в лучшую сторону. Статная, красивая, с великолепной фигурой и изяществом королевы, Ольва считалась одной из лучших.

В последние годы обучения она все чаще задумывалась о своем будущем. Господский дом, роль прислуги, в лучшем случае секретарши или экономки? В последние месяцы обучения, вспоминая об этом, Ольва тихо плакала и старалась быстрее заснуть, но утром снова мучилась этими мыслями.

И вот наступил выпускной бал. Стоит отметить, что ежемесячно она получала из имения небольшую сумму денег, которая позволила ей собрать приличный гардероб, где каждая вещь была выбрана со вкусом. Последние деньги пришли с билетом на поезд и запиской, указывающей, где и когда ее будет ждать карета. Это стало для нее настоящим шоком. Еще вчера она была равной среди хозяев этой жизни, с превосходством смотрела на своих одногруппниц — княжон и баронесс, а сейчас медленно приближалась к господскому дому, где она была просто дворовой девкой, вещью, рабыней... Из рассказов подруг ей было хорошо известно, как обращаются с прислугой в таких местах...

Как ни хотела Ольва, чтобы поездка на родину длилась вечно, но за окном кареты замелькали бойницы крепостной стены. Вот открылись ворота замка, вот прислуга несет багаж. Ольва вошла в просторный холл, следуя за молчаливой, суровой женщиной, которая встретила ее у дверей. Она сразу обратила внимание на тишину. Никто ничего не говорил, лишь по кивку Ольва поняла, что нужно следовать за этой женщиной. Так они и шли по многочисленным холлам и залам до небольшой, но уютной комнатки. Когда внесли вещи, сопровождающая ее женщина холодно пояснила, что к ней следует обращаться Мадам и что вечером ее ждет господин, именно так и сказала — "господин". После этого Ольва осталась одна и начала обживаться в этом незнакомом помещении.

Сначала она решила в разговоре с ее господином, о котором ничего не знала, держаться на равных, всячески демонстрируя свою образованность и надеясь, что займет достойное место в новом доме.

Разместив свои вещи в комнатке, Ольва решила прогуляться по замку. Выйдя из комнаты, она прошла в зал, где, как и во всем доме, было однообразное убранство дворянских домов. На стенах висели различные картины: одни с изображением пейзажей, на других — неизвестные ей люди. Когда она рассматривала одну из картин, через зал пробежала девушка, одетая горничной. Ольва уже немного пришла в себя после приезда, поэтому постаралась пристально рассмотреть прислугу, стараясь понять, какие порядки царят в этом месте.

Девушка была очень привлекательна: короткое платье демонстрировало ее стройные ноги и обтягивало красивую фигуру. Передник блистал белизной, едва прикрывая верхнюю часть бедра и ажурные резинки черных чулок. Декольте едва прикрывало пышную грудь, которая казалась, рвется наружу. Светлые волосы были аккуратно уложены и сколоты заколкой.

Девушка, проходя мимо, взглянула на нее, в ее глазах отразился испуг, она тут же присела в поклоне, и после небольшой паузы, потупив глаза, прошла дальше.

Ольва вернулась к себе. Несомненно, то, что она увидела, говорило о хозяевах как о людях, неравнодушных к любовным утехам — горничная была одета так, словно сошла с обложки эротического журнала, но этот кроткий и испуганный взгляд...

Очевидно, к прислуге здесь относились строго, и она знала свое место. Да, что же ее ждет впереди...

Как ни тянулось время, но за окном стало постепенно темнеть. Ольва ждала встречи со своим барином. Когда часы пробили семь, в комнату без стука вошла Мадам.

— Вы готовы?

— Да.

— Хочу вас предупредить, что хозяин уехал по делам, и с вами будет разговаривать хозяйка. Советую не задавать вопросов. Вы здесь новый человек и правил не знаете. В этом доме первый закон — покорность, второй — послушание. Все, что она скажет, принимайте как должное. Все остальное я вам расскажу позже. А теперь пошли.

Следуя за этой суровой женщиной, Ольва прошла в центральную часть замка, где, как она поняла, располагались господские покои. Перед массивной, украшенной резьбой дверью Мадам остановилась и пропустила Ольву вперед, закрыв за ней двери.

Она попала в огромную комнату, больше напоминающую зал. У окна за столом сидела женщина лет тридцати пяти, с приятным, ухоженным лицом. Она была слегка склонна к полноте. На ней был только легкий шелковый халат, полы которого свисали на пол вдоль оголенных и широких бедер. По властному взгляду ее пронизывающих глаз Ольва поняла, что это и есть хозяйка. Подняв грациозно свою руку, женщина поманила ее к себе.

Когда Ольва подошла, госпожа ласково улыбнулась.

— Так вот о каком подарке говорил Юмий. Да, действительно хороша. Повернитесь. Надеюсь, вы также образованы, как и красивы. Какое у вас образование?

— Энский пансион.

— Отлично. Отлично. Это просто замечательно, что все так сложилось. А я уже собиралась нанимать Бишеньке гувернантку. Бишенька — это мой младший. Ему двенадцать лет. Я надеюсь, вы не будете возражать, если займетесь его образованием?

— Нет, конечно, — тут Ольва замялась, она не знала, как обращаться к госпоже. Заметив это, госпожа пояснила:

— Меня можно называть Ирима. А вы, если я не ошибаюсь, Ольва. Ну ничего. Вы быстро поймете, что у нас к чему.

При этом она лукаво улыбнулась. Далее госпожа кратко обрисовала основные обязанности Ольве. После завтрака в десять часов начинаются уроки с господским сыном — Бишей. В тринадцать часов обед. После обеда по усмотрению Биши — игры в его части замка или прогулки. В шесть вечера ужин, после которого, если она не нужна Бише, она свободна. Как намекнула хозяйка, со временем у нее появятся еще кое-какие обязанности, ну а пока это все. Главное, чтобы Биша был доволен. Основные правила ей потом объяснят.

Пока госпожа говорила, Ольва радовалась, что к ней обращаются на "Вы", она ожидала худшего. В голове мелькнула мысль о том, как ей повезло. О такой работе она даже не мечтала. Волнение и страх постепенно отступали. Она даже стала слегка улыбаться этой милой женщине. Та вскоре дала ей понять, что разговор окончен. Пожелала ей хорошо устроиться на новом месте.

Прощаясь, Ольва, слегка присев, поклонилась, вспомнив, что когда вошла, то этого не сделала от волнения, забыв об этом. Когда она наклонила голову, то заметила, как Ирима, убрав руку со стола, провела кистью перед ней. Остановив руку у лица Ольвы, она, заметив, что та медлит с поцелуем, положила руку себе на бедро. При этом Ольва почувствовала, как холодной сталью блеснули глаза хозяйки. Все это произошло быстро, и они обе сделали вид, что ничего не было, но на душе у Ольвы остался неприятный осадок. К тому, что ей дадут руку для поцелуя, она, вчерашняя институтка, готова не была.

Когда она вышла из залы, Мадам сказала ей ждать, а сама прошла к госпоже.

Через десять минут она вышла и попросила Ольву следовать за ней. Во время прогулки они посетили разные комнаты, назначение которых объяснила хозяйка. Так Ольва узнала, где расположена столовая для старшей прислуги, к которой теперь принадлежала и она, а также душевые и прачечная. Ей показали так называемую "гардеробную", где прислуге выдавали одежду и белье, и вручили большой пакет, который, по словам хозяйки, был "на время". Они прошли мимо парикмахерской, где Ольве следовало побывать до завтрака, так как "господа не терпят неряшливости". Из слов хозяйки Ольва поняла, насколько важно в этом доме выглядеть аккуратно. "Если ты не привлекательна, хозяин может наказать", из чего Ольва заключила, что необходимо одеваться и сексуально, что было очевидно по внешнему виду прислуги, состоящей в основном из молодых и красивых девушек. Каждая была одета соблазнительно, опрятно и, как заметила Ольва, дорого. Слово "наказать" звучало неприятно, но, честно говоря, это было обычным явлением, и другого ожидать не приходилось, оставалось только надеяться, что это ее не коснется. Далее они посетили косметический кабинет, который тоже нужно было посетить до завтрака. Хозяйка рекомендовала Ольве ежедневно ходить в спортзал, который впечатлял своими размерами и количеством тренажеров. В конце экскурсии Ольве показали "исправительную" во дворе замка, чего она боялась больше всего. В эту часть двора, где стояла отдельно высокая башня из огромных камней, каждой из девушек нужно было явиться не позднее девяти вечера, "если не на службе". Там, согласно записи в "журнале", которую вели господа, прислугу наказывали. Этот "журнал" нужно было всегда носить с собой, чтобы "если натворишь что-то", хозяин мог внести запись о наказании. После этого хозяйка протянула ей маленькую книжку в черном кожаном переплете. На лицевой стороне в графе "дворовая девка" была надпись "Ольва Березова", а в графе "назначение" - "гувернантка".

Хозяйка объяснила, что она является "старшей по распорядку". Ее нужно слушаться, а в случае неповиновения она может ходатайствовать о наказании.

Вернувшись в свою комнату, Ольва увидела девушку, одетую так, словно она пришла с деревенского праздника. На ней была простая, но нарядная одежда сельской жительницы, явно носящая демонстрационный характер. Саму "селянку" нельзя было назвать красавицей, но ее простое лицо было явно милым. Увидев Ольву, девушка поклонилась и сбивчиво объяснила, что она "коридорная", то есть прислуга для тех, кто живет в этом коридоре. Ее звали Натя, и в комнате Ольвы она будет убирать и "во всем помогать". Быстро застелив постель, Натя спросила, не нужна ли она еще, и, получив разрешение уйти, быстро убежала. То, что здесь есть прислуга, к которой Ольва уже успела привыкнуть за годы учебы, ее обрадовало. Из-за множества событий и впечатлений она быстро заснула.

Утром ее разбудила Натя, которая помогла ей надеть новую одежду, полученную накануне. Это было длинное платье из темной ткани с юбкой в складку, черные чулки с поясом и туфли на высоких каблуках. На вопрос о трусах Натя сделала вид, что впервые об этом слышит, объяснив, что "никто их не носит, это запрещено". Приведя себя в порядок после душа с помощью девушек, похожих на Натю, Ольва позавтракала и была проведена на половину "младшего хозяина". Там в одном из помещений была оборудована уютная учебная комната.

Ольва размышляла, как вести себя с мальчиком. Ожидая его у школьной доски, она думала о предстоящей работе. С одной стороны, учить сына хозяев требовало авторитета и дистанции между учителем и учеником, с другой стороны, она понимала, что этот избалованный юноша будет относиться к ней как к прислуге. Как она для него? Стоит ли сразу установить дистанцию? Возможно, если ей это удастся, то и другие будут это уважать. Дети в его возрасте подвижны, активны, любят играть, возможно, им еще чужды социальные предрассудки взрослых. Подростки при правильном подходе достаточно внушаемы. Возможно, ей действительно удастся стать для него авторитетом. Какой он? Она представляла себе мальчика, который вбегает в класс и хочет играть, а не учить математику. А ей придется ставить ему оценки в дневник, как просила госпожа. Это будет хороший способ достичь поставленной цели и поставить мальчика на место.

Так в размышлениях прошло около получаса, пока в комнату спокойно не вошел маленький мальчик. Молча, по-хозяйски он сел за парту и стал рассматривать Ольву. Такого она не ожидала. Не так она представляла себе 12-летнего ребенка. Наступила пауза. Ольва стояла перед ним, как когда-то стояла в кабинете директора пансиона, куда обычно вызывали за проступки. Директор в начале долго смотрел на ученицу, заставляя ее краснеть, а потом, решив, что она уже поняла свою ошибку, начинал объяснять ей правила поведения в пансионе. В его взгляде было что-то неуловимое, но необычайно цепкое. Почему-то, стоя перед директором, вместо того чтобы думать о проступке, Ольва всегда думала о том, что она маленькая девочка, стоит перед взрослым мужчиной и интересно, достаточно ли она для него привлекательна, и как это забавно, что есть эти мужчины - они так отличаются от женщин.

Как и тогда, Ольва почувствовала себя молодой женщиной, но это было немного по-другому. Директора она не боялась ни капли. А сейчас почувствовала страх...

Паузу прервал Биша:

- Вы новая учительница?

- Меня зовут Ольва, надеюсь, что мы станем друзьями. А теперь я бы хотела узнать о ваших знаниях.

Биша рассказал ей о своем образовании. Оказалось, что он окончил пять классов, когда жил у бабушки в городе. Теперь он будет жить у родителей и в гимназию будет ходить только для сдачи четвертных экзаменов. Иногда к нему будут приезжать репетиторы из города, которые будут заниматься с ним в основном точными науками, а в остальное время его подготовкой по гуманитарным предметам будет заниматься она. Постепенно они перешли к литературе. Биша оказался вдумчивым подростком. Уровень его подготовки был высоким, Ольве даже было интересно с ним подискутировать на различные спорные темы, о политике, литературе, истории. Так время подошло к обеду, после которого они договорились о прогулке.

Они гуляли в парке, который был прекрасно ухожен и впечатлял своими размерами. Биша был с ней вежлив. Обращался только на "вы", Ольве казалось, что все хорошо, но что-то было не так. Взгляд. Когда он смотрел на нее, ей становилось не по себе. Встречаясь с ним взглядом, она замечала, что он смотрит на нее как-то особенно, иногда ей казалось, что это взгляд опытного мужчины на женщину - такой раздевающий, самоуверенный, взгляд самца, иногда это был взгляд полицейского - пронзительный, властный. Но его манера держаться и разговаривать не давала оснований думать о нем плохо. Перед ужином они расстались. Уходя к себе, Биша напомнил ей, что вечером ее ждет "на проверку". Что он под этим подразумевал, она поняла позже.

Встретив за ужином хозяйку, Ольве удалось выяснить, что вся прислуга приписана к кому-то из господ. Например, она - к "молодому хозяину". Вечером обязательно нужно подойти к господину, обычно это делается около 20 часов, чтобы он сделал запись о поведении в журнале. С этой "записью" нужно будет зайти в исправительную, где каждый получал вознаграждение согласно записи. Кроме того, любой господин мог отправить в исправительную в любое время с указанием наказания, если на его взгляд это было необходимо сделать срочно. Вспомнив, как она провела день, Ольва решила, что наказания не заслужила и особо по этому поводу не беспокоилась.

Около двадцати часов она вошла в кабинет Биши. В темном кабинете он играл с собакой. Увидев Ольву, собака залаяла, и мальчик жестом приказал ей замолчать, после чего подозвал гувернантку. Теперь он был другим, глаза лукаво улыбались, было заметно, что ему нравится смущение Ольвы. Та протянула ему журнал и замерла - хотя она была уверена, что наказывать ее не за что, но ей было страшно. По его взгляду она поняла, что что-то произойдет. И действительно, Биша уверенно выписал ей "10 ударов плетью", ничего не объясняя, вернул журнал и продолжил игру с собакой, давая Ольве понять, что аудиенция окончена. У нее все внутри сжалось в холодный комок. Было обидно и страшно. Она не помнила, чтобы ее кто-то наказывал, она боялась боли. Слезы душили ее - как вот так просто один человек может другого подвергнуть наказанию. Простой мальчишка, ее, образованную, красивую женщину, которой восхищались на городских балах, которая гордо отвергала блестящих кавалеров, этот сопляк... Но тут она врала себе. После этого она испытывала к нему смешанные чувства побитой хозяином собаки - обожание, страх и ненависть. Даже не ненависть, а так, чуть-чуть злость. И еще - ей было обидно, что этот, пусть маленький, но мужчина, пренебрег ею. Она всегда ощущала в себе силу красивой женщины, а красота оказывает воздействие и на ребенка, и на старца. Ольва всегда чувствовала, что к ней должны относиться по-другому, чем к другим - с обычной внешностью женщинам, и это действительно так и было.

Она, словно в забытьи, вошла в исправительное учреждение и, не снимая одежды, улеглась на лежак. Ее руки и ноги были крепко связаны и прикреплены к лежаку. Внезапно первый удар вырвал ее из оцепенения. Она не была готова к такой боли. Ее тело мгновенно напряглось, но веревки, врезаясь в запястья и лодыжки, удерживали ее на месте. Это было невыносимо. Ольва действительно не могла выносить боль. Она была готова на все, лишь бы избежать этого, и вместо образованной дамы на лежаке оказалось испуганное существо. Она кричала, и ей в рот вставили кляп. Время для нее остановилось. В ее сердце теперь жил только острый, леденящий ужас. Когда казалось, что она больше не сможет это выдержать, удары прекратились, и веревки были развязаны.

Палач, усмехаясь, сбросил ее с лежака. У Ольвы словно пелена спала с глаз. Теперь она ясно осознала изменение своего социального статуса. Но чувства подавленности и безысходности не было, ей хотелось жить и адаптироваться к новой реальности. Как избалованная и капризная собачка, оказавшаяся на свалке и роющаяся в остатках пищи, забыв о прошлых привычках, так и Ольва теперь думала только о том, как выжить в этом доме. Пансионы, балы, ухажеры остались в прошлом, словно это было не с ней, а в детском, туманном сне, к которому нет возврата. Теперь она была дома. Теперь она стала тем, кем была - домашней прислугой, рабыней, игрушкой для прихотей хозяев.

Утром она снова ждала Бишу в аудитории. Ей было стыдно. Граница была стерта, он разрушил иллюзию их равноправного общения, конечно, она продолжит эту игру - снова будет строгой и независимой учительницей-гувернанткой, а он - ее учеником. Но вечер был впереди - это понимали и она, и он. Один вопрос для Ольвы оставался загадкой - за что она была наказана. Хотя она понимала, что это, вероятно, было просто напоминание о ее статусе прислуги, но Биша наверняка нашел для себя причину для наказания, пусть и незначительную, но она была, и ее нужно было исправить. Она боялась вечера и была готова на все, чтобы избежать наказания.

Когда пришел Биша, события начали развиваться как и вчера. Сначала уроки, затем обед. Ни слова о наказании, словно этого не было. Сама Ольва боялась спрашивать. Общаясь с ним, объясняя темы занятий, она краснела, борясь с новым чувством, охватившим ее. Вот он сидит перед ней за партой, маленький мальчик, внимательно слушает, но она чувствовала себя на подиуме, как бы она ни поворачивалась, даже стоя к нему спиной, она ощущала его пристальный взгляд. Ольга не могла разобраться в своих чувствах, но почему-то ее не покидало ощущение, что она прежде всего женщина, а затем разумное существо, сейчас она была самкой - облаченной в одежду и образ цивилизованного человека. Она чувствовала свою грудь и промежность. Она чувствовала, как там все открыто и влажно. Ей было стыдно и неловко, но от этого она заводилась еще больше. В груди стоял ком от испытанного унижения, маленький мальчик - такой обычный, милый ребенок - мог наказать ее, как надоевшую игрушку, он был ее "барином", а она - всего лишь его прислугой. Думая о том, что если он прикажет ей встать на колени, она не сможет отказаться под страхом наказания и будет стоять перед ребенком на коленях - взрослая женщина, думая об этом, она ощущала, как от "кома унижения" в груди к ее промежности текут сладкие волны. Эти чувства были для нее непривычны, и она не могла в них разобраться.

Во время послеобеденной прогулки Биша случайно заметил, что она одевается "слишком консервативно". Не зная, как реагировать на это, Ольва сказала, что она педагог и существуют рамки приличия, но мальчик ничего не ответил на ее доводы. После прогулки они расстались, и Ольва направилась к себе.

Задумавшись над словами Биши, она рассказала об этом Мадам и попросила совета.

- А барчук-то уже подрос. Знаешь, милая, маленький барин, конечно, заинтересовался тобой. Ты у нас женщина видная. Но если оголишься, барыню точно разгневаешь. Сама думай, как выкручиваться.

- Вы имеете в виду, что Бишенька... Что он... Как мужчина...

- Я имею в виду, что растет барин. И до девок, как и отец, большой любитель будет. А твоя доля - угождать. Ты образованная, как погляжу, а многого не знаешь.

- Так как одеться?

- Ну, ты сама смотри. А так, юбку покороче. Декольте поглубже, чтоб грудь открыть. А то оделась как монашка. Но предупреждаю о госпоже. Ты ребенку отдана не для того, чтобы задом перед ним крутить. Хотя может ей и самой понравится. Ой, девонька. Не спрашивай, сама все узнаешь.

Ольва, пребывая в смешанных чувствах, направилась в гардеробную. Там она выбрала много одежды, соответствующей последнему запросу барина. Мысли о предстоящем наказании не оставляли ей другого выбора, пришлось перед "причастием", так называли визит к господину за наказанием другие девушки, переодеться. Она оделась в соответствии с новыми правилами своего дома: черные чулки с ажурной резинкой, туфли на высоком каблуке, платье с короткой юбкой и глубоким вырезом на груди. В отличие от другой прислуги на ней не было передника и заколки горничной. А платье отличалось более богатой, но строгой отделкой. О трусиках она забыла навсегда.

В назначенное время Ольва вошла в комнату Биши. Она увидела, как молоденькая горничная получила от него учетку, с улыбкой встав на колени, наклонилась к руке мальчика, который даже не приподнял ее с подлокотника кресла. При этом Ольва заметила, как у целующей руку господина горничной почти полностью обнажилась в декольте грудь и как она прогнулась в пояснице, кокетливо оттопырив свой зад. В этот момент Биша смотрел на Ольву, как бы подчеркивая разницу в поведении горничной и ее.

Когда та вышла из кабинета, Ольва подошла к Бише и робко протянула учетку. Не раскрывая учетку, барин выжидающе стал смотреть на Ольву. Она молчала. Сердце тревожно билось. На него она смотреть не смела. Броситься перед ним на колени? Это полностью признать, что ты ничтожная прислуга. А кто ты? Ты и есть такая. Мысли бежали в голове, но сама она была как в оторопи. Медленно Биша потянулся за ручкой на столе, и это прорвало слабую плотину ее гордости. С трудом не упав на колени и не заплакав, она произнесла, пытаясь сохранить остатки уважения к себе:

- Вы хотите, чтобы я встала на колени?

- Ольва, я бы не хотел делать свой выбор за вас. Вы же моя учительница, - с улыбкой произнес он, заметив, как у нее мелко задрожали колени.

- Зачем, зачем вы хотите унизить меня? Неужели я к вам бываю несправедлива или невнимательна?

- Ольва. Я не собираюсь обижать вас. Каждый должен свой выбор сделать сам. Если не хотите быть на коленях, то стойте, это ваше право. Так же как и ставить мне отметки за знания. А мое право ставить вам отметки в учетку. Это мое право оценивать вас. А мое мнение такое, я хочу видеть вас гордой и уважать вас как человека.

После небольшой паузы, увидев колебания женщины, мальчик медленно раскрыл учетку, готовясь произвести запись. У Ольвы дрогнуло сердце, животный страх перед наказанием согнул в коленях ее ноги. По ее щекам текли слезы. Она стояла прямо на коленях, склонив голову к полу. От тихих рыданий у нее подрагивал подбородок, но на плач она не срывалась. Кровь прилила к лицу. В этот момент она не смогла бы произнести ни слова, комок унижения из груди поднялся к горлу.

Биша замер, наслаждаясь унижением женщины. Прошло еще несколько минут.

- Ниже. Еще ниже, - тихо, но твердо он произнес.

Ольва, не узнавая себя, медленно наклонилась.

- Еще, - произнес он почти шепотом, при этом положил ногу на ногу, как бы подставляя ее для поцелуя.

- Еще, еще ниже.

Ольва остановилась, когда ее губы почти дотронулись до блестящей поверхности ботинка.

- Еще, ниже. Ну.

Она завороженно поцеловала его ногу. Ей стало легче, вместе с облегчением словно какое-то тепло разлилось у нее между ног. Она не поднимая глаз смотрела, как на поверхность ботинка капали ее редкие слезы.

- Сука, - подумала она про себя. - Дешевая, похотливая сука.

В груди ныло какое-то новое чувство, от него ей было приятно и как-то не по себе. Она поняла, что рубеж, разделявший ее от остальной прислуги, перейден, да и был ли он. О том, кто она теперь для этого мальчишки, было страшно подумать. Но вместе с этим она заметила, что ей нравится это унижение, ей нравилось чувство полной зависимости от барина, и даже то, что он еще ребенок, ей нравилось, и что она должна потакать его прихотям, да и похотям, какие бы они ни были, но в то же время в ней жило чувство стыда и гордости. Эти чувства боролись в ней и рождали другое, близкое к экстазу. А какое, она еще не поняла.

Уйдя от господина, она долго не могла заснуть. Ей никогда раньше не приходилось испытывать такие сильные эмоции. Мысль о том, что она стояла на коленях перед мальчишкой, была настолько сильным переживанием, что ей несколько раз приходилось вставать с кровати и подходить к окну. Стоя на паркете, она долго пыталась успокоиться, ей становилось холодно, и Ольва забиралась под одеяло.

На следующий день Биша предложил сократить количество уроков и провести утро на прогулке. Утром он казался немного рассеянным, но Ольва постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд. Иногда он открыто рассматривал ее ноги, обтянутые черными чулками. Сама Ольва была довольна своим новым образом — перед завтраком она долго любовалась своими ногами в изящных туфлях на высоких каблуках. Ее ноги выглядели стройными и привлекательными, и она не нашла в них ни единого изъяна. Юбка едва прикрывала середину бедра, и стоило ей наклониться, как становился виден край кружевной резинки чулок. Разрез на платье едва скрывал грудь. Такие наряды Ольва видела только в мужских журналах. В новой одежде она чувствовала себя уверенно, но при этом испытывала стыд — даже в самых смелых фантазиях она не могла представить себя в подобном. Взгляд Биши, казалось, раздевал ее, и она чувствовала, как кровь приливает к ее интимным местам. Ольва имела минимальный сексуальный опыт и не умела снимать напряжение, которое росло из-за последних событий и все больше тяготило ее.

Когда они вышли в парк, Биша быстро повел ее к старой беседке, расположенной далеко за замком, в тихом и безлюдном уголке, далеко от ухоженных парковых аллей. Ольва почувствовала, как мальчик напрягся, и ее охватило беспокойство — она ожидала чего-то необычного.

— Ольва, мне нужно в туалет, — сказал Биша.

Ольва недоуменно посмотрела на него. Он продолжил, глядя ей в глаза:

— Ну, что же вы ждете?

— Бишенька, — неуверенно произнесла она, — что вас беспокоит? Я отвернусь.

— Вы приставлены ко мне матерью как служанка. Неужели вы думаете, что я должен мочиться на себя?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Неужели вы не знаете, для чего нужна прислуга? Для того, чтобы служить, в том числе и в уборной. Ну, что вы ждете? Снимайте штаны...

— Я... я не совсем поняла.

— Мне это надоело. Дайте учетку. Вы все поняли.

Ольва покраснела и, присев, стянула с Биши штаны, затем трусы и увидела его маленький подростковый пенис. Он был около трех-четырех сантиметров в неэрегированном состоянии и слегка покачивался. Ольва была настолько не готова к такому повороту, что на мгновение застыла. То, что она увидела, ошеломило ее. Этот маленький кусочек плоти захватил все ее внимание, и ее эмоции можно было сравнить с чувствами ювелира, увидевшего бриллиант таких же размеров, или моряка, заметившего землю после долгого плавания. Она нежно посмотрела на Бишу, а тот наблюдал за ней сверху с выжидательной гордостью. По его взгляду она поняла, что делать дальше. Аккуратно взяв пенис пальцами, она отвела его в сторону. Через некоторое время он вздрогнул и выпустил тонкую струйку прозрачной мочи. Ольва почувствовала, как от ее нежных прикосновений пенис начал медленно расти и подниматься. Когда Биша закончил, его пенис стоял под углом в сорок пять градусов и слегка подрагивал перед глазами Ольвы.

— Слизни последние капли, чтобы не пачкать трусы. Так делает вся прислуга. Давай.

Он слегка наклонился вперед, словно выставляя свое достоинство. Ольва, задыхаясь от возбуждения, обхватила губами головку его маленького пениса, словно целуя икону. В этот момент ее захлестнула волна возбуждения, и она достигла оргазма, прижав руку к своей промежности. Ее тело несколько раз дернулось, словно в судороге. Между ног все горело и было мокро. Облегчение пришло вместе со стыдом.

— Из тебя получится хорошая служанка, — с удовольствием сказал ее маленький хозяин. — Хорошая служанка. Лижи пенис своего господина. Это твоя работа. Шлюха. Тебе нравится...

Ольву передернуло от этих слов — она еще не привыкла к такому обращению. Не успев обдумать свои действия, она вскочила на ноги и заметила, как мал Биша — он едва доставал ей до груди. Несколько мгновений назад она смотрела на него снизу вверх. Сам мальчик был ошеломлен — он увлекся и теперь чувствовал себя смущенным. Возбужденный, он тяжело дышал и с опаской смотрел на Ольву. Быстро засунув пенис в штаны, Биша зашагал к замку, не оглядываясь. В Ольве все кипело, но страх наказания вытеснял негодование. Вспомнив боль исправительной, она почувствовала безысходность своего положения. Присев на скамейку, Ольва заплакала.

Нужно было что-то делать. Возможно, следовало пожаловаться госпоже. Возможно, как мать, она заинтересуется сексуальной озабоченностью сына и сможет повлиять на него.

После обеда Ольва направилась к госпоже Ириме. У входа в ее покои ее встретила девушка, которая спросила, в чем дело. Ольва ожидала этого и просто сказала, что ей нужно встретиться с госпожой. Девушка доложила о визите и предложила Ольве пройти.

Госпожа приняла Ольву в комнате, напоминавшей что-то среднее между рабочим кабинетом и спальней. В зале было много мягких кресел, у стены стоял роскошный диван, на различных стойках и полках располагались фарфоровые вазы разных культур и эпох, хрустальные вазы и множество другой декоративной посуды, создававшей впечатление рабочего беспорядка. В центре находился огромный письменный стол, а за ним, примыкая к стене, стояла такая же большая кровать, создавая впечатление, что они являются продолжением друг друга. Это помещение, как узнала Ольва, называлось кабинетом госпожи, и было проходным. Из него вели еще три двери, что показалось Ольве странным, как и слабое освещение кабинета. В нем царил загадочный полумрак, окна были занавешены тяжелыми шторами. Свет исходил только от нескольких причудливых светильников по углам и маленькой настольной лампы, но все было видно. Госпожа сидела за столом и ласково улыбалась Ольве.

— Проходите, Ольва. Рада вас видеть. Как вы привлекательно одеты. Должна признаться, что люблю свободу в одежде, а скрывать такое тело, как у вас, — просто преступление. Ну, вы наверняка не просто так зашли. Что-то случилось?

— Даже не знаю, с чего начать. Госпожа Ирима, меня беспокоит поведение Бишеньки. Видите ли, он слишком рано, на мой взгляд, стал интересоваться тем, о чем в его возрасте мальчики даже не думают.

— Ольва, прошу вас, говорите со мной как с лучшей подругой — прямо и откровенно. Что там натворил мой сорванец?

— Он во время прогулки предложил мне... Как бы это сказать... Поцеловать его мужской орган.

Госпожа медленно встала из-за стола и подошла к Ольве. Ее облик резко изменился — теперь это была уже не милая и добрая женщина, а воплощение власти и суровости. От этого у Ольвы все сжалось внутри, и ей показалось, что она проваливается куда-то. От головокружения она оперлась рукой о стол.

— Иными словами, уважаемая Ольва, вы совращаете моего сына. Вашего господина. Так.

Барыня, зайдя за спину гувернантки, слегка толкнула ее, отчего та схватилась за край стола, а затем быстро задрала ее юбку и решительно засунула руку между ног Ольвы.

— Ах ты дрянь. Мокрая, дешевая сучка, ты же вся течешь. Зачем я приставила тебя к сыну? Чтобы ты развращала мальчика, только и мечтая раздвинуть перед ним ноги? — При этом барыня погружала пальцы все глубже в промежность гувернантки, которая теперь, упершись в стол и нагнувшись, стояла, слегка раздвинув ноги.

— Госпожа Ирима, что вы делаете? — она еще не могла понять, что произошло, словно это происходило не с ней. Ей было немного больно, но приятно. Она чувствовала, как эта рука властно действовала между ее ног, и ловила себя на мысли, что это не вызывает у нее протеста. Стыдно, да, но не более. Она поняла, что считает, что эта женщина имеет право так с ней обращаться. Ей было стыдно за то, что она предстала перед хозяйкой в таком "текущем" виде. Она даже слышала характерный "хлюп" от этих движений. Но удивлялась, как быстро она почувствовала себя вещью. Да, с ней имеют право так обращаться, просто раздвинуть ей ноги. И самое обидное, что ей это начинало нравиться. Госпожа прекратила свои манипуляции. Когда Ольва повернулась к ней, та, еще влажной от сока промежности рукой, сильно ударила ее по щеке. Правая щека запылала, но тут же последовала еще одна звонкая пощечина. Ольва закрыла лицо руками и присела на корточки.

— Учетку, — барыня быстро выписала ей двадцать плетей. — Ну, сейчас бегом в исправительную и ко мне. Я возьмусь за твое воспитание, похотливая шлюха.

Если, выходя от госпожи, Ольва еще не совсем поняла, что случилось, то через полчаса, возвращаясь, она была трясущимся от страха перед дополнительным наказанием, сломленным существом. Зайдя в уже знакомый кабинет, она нашла госпожу в кресле.

- Ну, приступим к воспитанию. Подойди сюда. Запомни первое правило: я не терплю слез. Они только усугубляют наказание. Второе: желания господ для слуг - это закон. Что бы я ни пожелала, тебе следует думать только об одном - как лучше исполнить мою прихоть. Ты существуешь и живешь лишь для того, чтобы удовлетворять капризы своих хозяев. Ты считаешь, что красота твоего тела принадлежит тебе? Нет, она для нас, для нашего удовольствия. Ты - вещь. Рабыня. Твое тело - всего лишь сосуд для наших нужд. Далее: когда я наказываю, не смей мешать мне. Если я ударяю тебя по щеке, не закрывайся. Ты должна лишь улыбаться и после наказания поблагодарить меня. И еще: я должна чувствовать, кто ты. Итак, кто ты?

- Я ваша рабыня.

- И что еще?

- Я ваша служанка. - Ольва робко подняла глаза на госпожу и добавила, - Существо для вашего удовольствия.

- Хорошо, теперь проверим. Согни ноги и слегка присядь, чтобы мне было удобно. - Когда голова Ольвы оказалась на одном уровне с головой госпожи, раздался звук пощечины. Гувернантка инстинктивно попыталась увернуться, но не успела. - Стоять ровно.

Раздалась еще одна пощечина по другой щеке. Затем еще и еще. Госпожа методично, с самодовольной улыбкой, наносила ей звонкие удары. Ольва старалась не реагировать на удары, но не всегда это удавалось. Инстинкт самосохранения брал верх. От боли и обиды по ее щекам текли слезы, хотя она и пыталась сдерживаться.

- Стоять ровно, существо, ровно. Буду бить, пока не научишься. - Лицо Ольвы горело. Постепенно она сумела преодолеть себя и не уклоняться от ударов. Только глаза при ударе невольно закрывались. Ее ноги были слегка согнуты в коленях, немного расставлены, словно она сидит в седле. Ее интимная зона была обнажена, и Ольва чувствовала, как горячие губы отдают тепло прохладному воздуху кабинета. Каждый удар вызывал приятную волну наслаждения. Ей было невыносимо больно и стыдно стоять в такой позе перед женщиной, чтобы той было удобно бить ее по лицу. А она не только терпеливо сносила удары, но и старалась не двигаться. Короткая юбка задралась, и госпоже было хорошо видно ее пылающую интимную зону между раздвинутых ног. После того как Ольва выдержала пять пощечин подряд, не шевелясь, госпожа остановилась.

- Вот так лучше. - Самой госпоже тоже понравилось воспитывать служанку. Она тяжело дышала, ее глаза, скользя по фигуре Ольвы и задерживаясь между ее ног, лукаво блестели. Ольва робко взглянула на госпожу. Та, сидя в кресле в шелковом халате, немного раздвинула ноги, и в разрезе были видны волосы на ее интимной зоне. - Посмотри, какая ты развратница. Ты вся мокрая между ног. Сядь ниже. Еще ниже. Глаза в пол. Вот так должна стоять перед госпожой хорошая крепостная девушка.

- Я поняла, госпожа.

- Чему вас только учат. У вас, кажется, высшее образование?

- Да, госпожа. - едва проговорила Ольва, густо покраснев.

- Высшее образование, а вся мокрая. Какая распущенность.

Наступила пауза. Госпожа, развалившись в кресле, продолжала рассматривать гувернантку. У Ольвы от напряжения в неудобной позе начали дрожать ноги. Они быстро уставали, находясь в полусогнутом и расставленном состоянии, да еще и в туфлях на высоких каблуках. Усталость нарастала, Ольва пыталась унять дрожь, но ей это не удавалось. Ногти пальцев, сжатых за спиной, впились в ладони, она изо всех сил старалась остаться в указанной госпожой позе. Госпожа, видя, что Ольва устала стоять в такой неудобной позе, лишь улыбалась. Затем она протянула руку к интимной зоне гувернантки и нежно начала ее поглаживать. От этих движений ноги Ольвы задрожали еще сильнее. Испытывая наслаждение, ей хотелось их сжать, но она не смела. Ей было стыдно, что ее тело так отзывчиво на ласку, но скрыть это она не могла. Госпожа продолжала свою игру. Она слегка ввела палец Ольве во влагалище.

- Ниже, - Ольва села на палец. - Вверх. Ниже, встань. Сядь. Встань...

Ноги Ольвы уже не чувствовали себя. Но потоки наслаждения пронизывали ее тело. С каждым движением ее охватывала волна сексуального удовольствия. Она облизывала губы и робко смотрела на госпожу. Унижение, сливаясь с наслаждением, привело к тому, что она быстро достигла оргазма. В судорогах она едва удержалась на ногах. Тем временем госпожа продолжала водить мокрой рукой по ее интимной зоне, как бы давая и ей послушать, как у Ольвы там все хлюпает от переизбытка влаги. От каждого движения доведенные до предела чувствительности гениталии словно немели.

- Пожалуйста, - жалобно прошептала Ольва. - Я больше не могу. Пожалуйста, госпожа.

Раздалась звонкая пощечина. Затем вторая. Госпожа взяла Ольву за подбородок и притянула ее голову к себе, как бы желая заглянуть ей в глаза. Не выдержав, гувернантка упала на колени.

- Сука. Ты только посмотри. Ты меня испачкала, - сказала госпожа, демонстрируя блестящую от выделений Ольвы кисть руки, - Как ты посмела испачкать свою госпожу? Ненасытная шлюха. Лизать.

От этого слова у Ольвы все внутри похолодело и сжалось. Она жалобно смотрела снизу вверх на госпожу, старательно высунув язык, начала лизать ее руку, как бы пытаясь исправить свою ошибку. Госпожа молчала и с надменным удовольствием наблюдала, как гувернантка вылизывает ее кисть. Затем она положила руку на внутреннюю сторону бедра и медленно, наслаждаясь старательными движениями языка Ольвы, повела ее к своим гениталиям. Они были возбуждены и раскрыты. На секунду Ольва остановилась, словно делая вдох перед прыжком в воду, а затем припала ртом к интимной зоне госпожи. Та прижала голову гувернантки к своей интимной зоне и начала двигать бедрами, водя ею по ее лицу. У Ольвы все перемешалось: ее слюна, выделения госпожи, волосы. Она пьянела от густого аромата интимной зоны. Она едва успевала сделать вдох в этом безумном ритме, который задавала госпожа. Она растворилась в унижении и страсти. Как быстро она оказалась между ног своей госпожи, вчерашняя королева выпускного бала. Мысль о том, что она должна хорошо служить своим хозяевам, тщательно вылизывать интимную зону госпожи, словно она не человек, а игрушка для удовлетворения похоти, что она послушная рабыня, отхожее место для господ, эта мысль как натянутая струна звенела в ней. И этот звон наполнял ее душу и смешивал вчерашние мечты и помыслы.

После того как госпожа несколько раз достигла оргазма, она грубо оттолкнула лицо Ольвы от своего лобка и произнесла только одну фразу: "Пошла вон". Ольва покраснела от такого обращения, сгорая от стыда и стараясь не смотреть на госпожу, направилась к двери. Выйдя от госпожи, Ольва едва успела привести себя в порядок перед тем, как пойти для оценки своего поведения к господину. О том, что ее ждет, она боялась подумать. На пощаду она уже не рассчитывала.

Биша встретил ее, сидя за рабочим столом.

- Лизать, - твердо сказал он.

- Я... Может... - Ольга протянула ему свою книжку, рука дрожала, - Я вас очень прошу...

- Лизать.

- Господин Биша, я прошу вас... Я больше не выдержу этого, - на глаза Ольвы навернулись слезы. Она жалобно смотрела на своего господина.

- Что просишь? Так не просят. Ты заслуживаешь хорошего наказания, но я выслушаю твою просьбу. Но я не чувствую, что ты что-то просишь. Как должна просить служанка?

- Биша, я вас очень прошу... Не наказывайте меня. - Гувернантка медленно опустилась на колени.

Молодой барин вышел из-за стола и подошел к ней. Ольва медленно наклонила голову к его ногам. Она осторожно поцеловала туфли господина и почувствовала, как сильно возбуждена. Она пресмыкалась перед своим учеником. Ей нравилось бороться с самой собой в битве между своей гордостью и похотью. К мальчику она испытывала трепетную нежность верной собаки, ее переполняло желание вылизать своего господина - этого аккуратного мальчишку, унизиться перед ним еще больше, и в то же время она получала удовольствие, наблюдая за собой как бы со стороны, видя, сколько в ней еще осталось человеческого достоинства.

Биша же презрительно смотрел на нее сверху вниз. Несомненно, для него это был реванш за сегодняшнее происшествие. Возможно, он даже не предполагал, что она так быстро падет перед ним ниц. Было похоже, что он действительно сегодня днем испугался, в замке он был недавно и только пробовал себя в роли барина. Ольва ожидала, что он что-то ей скажет, но Биша, глядя на нее, молчал, просто наблюдая за ее действиями. Гувернантка не знала, что делать дальше, она понимала, что от ее действий сейчас зависит, будет ли она еще раз наказана или нет. Смутившись, она продолжила униженно целовать ноги своего господина и на фоне своего нарастающего возбуждения почувствовала, как возбуждается мальчик. Иногда она поднимала свой взгляд и видела, как у Биши слегка оттопыриваются брюки на уровне его члена. Биша продолжал многозначительно молчать, и Ольва аккуратно расстегнула его ширинку, достав его подростковый член. Головка его была слегка приоткрыта, и гувернантка прикоснулась к нему губами, ощутив запах мужской плоти. От этого запаха ее бросило в дрожь, возбуждение захлестывало ее, она обхватила головку члена губами и начала минет. Ее возбуждало все: вкус во рту от этого маленького, но уже начавшего формироваться члена, и его характерный запах, и то, что она держит во рту член еще мальчишки, и то, что Биша ее ученик, и то, что он ее хозяин, и сама ее поза. Неожиданно Биша ее оттолкнул.

- Будешь сосать голой.

Ольва начала снимать с себя одежду перед ним, и в этот момент осознала, что стыдится своей наготы.

— Оставь чулки. — Окинув взглядом смущенную Ольву, которая не знала, куда деться от неловкости, он добавил: — Ты красивая. На колени. Давай же.

Ольва продолжила заниматься оральным сексом, чувствуя, как у нее самой перехватывает дыхание от волнения. Взрослая, привлекательная женщина, обнаженная, на коленях, берет в рот у молодого человека, который даже не снял брюки. Биша обернул ее волосы вокруг своей руки, удерживая ее голову и направляя свои движения навстречу ее усилиям. Внезапно в комнату вошла мадам, Ольва попыталась встать, но Биша не дал ей этого сделать.

— Продолжай.

— Господин, вас зовет сестра, — доложила мадам, словно ничего не происходило. — Будут ли у вас какие-то указания?

Не обращая внимания на вошедшую, Биша продолжил свои действия, энергично входя в рот гувернантки, которая от стыда не знала, куда деться. Он быстро достиг кульминации, застегнулся, как ни в чем не бывало, и вышел, оставив Ольву в комнате.

— Могу ли я быть свободна? — смущенно спросила Ольва у мадам.

— Думаю, да.

— Вы не расскажете об этом его родителям?

— Дорогая моя, в этом доме такие правила, что подобное никого не удивит. Думаю, вы поняли, о чем я говорила утром.

— Да, спасибо.

— Прошу вас, относитесь к этому легче, я вижу, что вы переживаете. Он хоть и молод, но мужчина. Наш господин. Куда ему девать свое напряжение, как не в рот служанке? Такова наша судьба. И вы, несмотря на ваше воспитание, такая же служанка, как и все, а может быть, даже более желанная.

— Как же это... Отвратительно.

— Что отвратительно? Вы — молодая, красивая женщина, служанка, для чего вас еще использовать, как не для удовлетворения желаний господ? Это наша работа — всегда быть готовыми, вовремя раздвинуть ноги или открыть рот для удовольствия господина. И ничего тут не поделать. Поверьте, девочка, в поле было бы гораздо хуже. Вы должны быть благодарны, что попали сюда. А господ советую искренне любить и во всем слушаться.

Вернувшись к себе, Ольва долго не могла уснуть, возбуждение не покидало ее. Она вспомнила о Нате. Та быстро откликнулась на звонок. Вызов Нати был скорее интуитивным, и Ольва сама удивилась, как мысль о использовании служанки после встречи с мадам быстро превратилась в конкретное желание.

— Что прикажете, барышня? — Натя робко посмотрела на Ольву, которая сидела, поджав ноги, на кровати в короткой ночной рубашке, как бы случайно показывая свою интимную зону.

— Что прикажу. А ты, Натя, зачем здесь? — та улыбнулась, глядя прямо между ног Ольвы, облизнула губы и встала перед ней на колени.

— А что вы хотите? Вы вся мокрая. Позвольте мне тут прибраться. Извините, барышня, я не уследила.

Натя решительно прильнула к интимной зоне Ольвы и активно работала языком, пока та не остановила ее и не отпустила. Ольва заснула в прекрасном настроении.

Следующий день не принес новых приключений. На уроках Биша вел себя холодно и официально, ничем не намекая на произошедшее, а в конце занятий сказал Ольве, что она свободна на два дня, так как он едет навестить бабушку. Когда Ольва уже планировала свой вечер, мадам сообщила ей, что сегодня вечером она будет прислуживать в спальне господ и госпожа сама проведет с ней инструктаж в десять вечера. На вопросы о том, что значит прислуживать, мадам ничего не ответила, только загадочно усмехнулась.

В назначенный час Ольва пришла в уже знакомый кабинет госпожи. Госпожа, одетая, лежала на кровати и приветливо улыбнулась ей.

— Ну-с, милочка. Как Бишенька?

— Все хорошо, госпожа. У вас замечательный сын.

— А как ваша маленькая проблема? Вы ее решили?

— Да. Конечно, все в порядке.

— Что в порядке? Ну, отвечайте же.

— Я даже не знаю, как сказать. Вы имеете в виду интимные отношения между мной и вашим сыном.

— Это громко сказано. Я имею в виду, доволен ли Бишенька тобой как служанкой?

— Вы знаете, в общем, да... Как бы мы, то есть я...

— Послушай, если ты сейчас не перестанешь говорить эти институтские штучки и не скажешь нормальным языком, то будешь наказана. Ну же, говори как есть, мне интересно, как формируется мой мальчик.

— Да. Я сделала ему оральный секс, но только по его просьбе.

— Мальчику понравилось?

— Я не знаю, думаю, да.

— Не надо думать, а надо стараться. Смотри, он сейчас взрослеет и, думаю, хочет много узнать и попробовать. Я не могу доверить его половое воспитание какой-то невоспитанной девке. Будешь следить, чтобы с его маленьким другом не было проблем. Вовремя снимай напряжение и удовлетворяй его фантазии, но чтобы все было красиво и эстетично. Тебе понятно?

— Да, госпожа.

— Ну ладно. Сегодня тебе оказана великая честь прислуживать в господской постели. Сначала понаблюдаешь, а потом присоединишься. Главное — старание и желание доставить нам удовольствие. Запомни, твоя жизнь, смысл твоего существования — удовольствие господ. Вопросы есть?

— Извините, а что нужно будет делать?

— Ты не глупая, увидишь и поймешь сама, а если не поймешь, будешь наказана. В общих чертах будешь выполнять свое главное предназначение — прислуживать. Сначала будешь приводить органы в рабочее состояние. Работать будешь не одна, а с ассистентками. Затем будешь следить, чтобы мне и моему мужу было удобно и приятно заниматься любовью. Потом уборка. И все. В десять тебя найдут.

Ольва была в смятении: с одной стороны, сама мысль о том, что ей предстоит участвовать в интимных отношениях своих господ, вызывала у нее дикое возбуждение, с другой — она понимала, что ее роль будет не из приятных, и боялась наказания. Ее также тревожили слова госпожи о предстоящей уборке. Она чувствовала, что за этим кроется какой-то подвох, и предполагала, что ей придется убирать не только кровать.

Едва Ольва успела привести себя в порядок, как в комнату вошла мадам и приказала следовать за ней. По пути к спальне господ они встретили все больше служанок, и чем ближе они подходили, тем меньше на девушках было одежды. В конце концов, они оказались в комнате, напоминающей театральную гримерную с костюмерной. Здесь мадам передала Ольву высокой и красивой брюнетке. Эта строгая женщина была одета в высокие черные сапоги, короткую юбку из черной кожи, а грудь ее скрывали кожаные полоски, искусно переплетенные в бюстгальтер. Женщина объяснила, что она старшая по обслуживанию спальни господ, к ней нужно обращаться "госпожа Распорядительница", и ее зовут Элла. Распорядительница приказала Ольве раздеться, оставив только чулки, и затем провела ее в спальню, где указала ей место у правого угла кровати, напротив изголовья, и велела сесть на колени и ждать дальнейших указаний. В спальне, кроме огромной кровати, был небольшой подиум, несколько кресел, больше напоминающих троны, и все. Пол был покрыт мягкими коврами, окна — плотными шторами. В комнате было уютно и тепло.

Ждать пришлось недолго. Вскоре Ольва увидела, как под руководством Эллы в комнату вошли несколько обнаженных девушек с зажженными свечами. Свечи были расставлены на указанные Распорядительницей места, после чего в спальне погас электрический свет, и она наполнилась волшебным полумраком маленьких огней. Когда девушки ушли, Элла сообщила, что господа "уже идут, особых указаний не дали". В комнату вошли еще три обнаженные служанки. Одна из них была почти подростком, но с хорошо развитой фигурой, она представилась как Магей, другая — блондинка, которую едва можно было назвать полной, с широкими бедрами и удивительно красивой грудью — Ирма, и третья — брюнетка Алла. Все они были красивы, каждая по-своему, но каждая вызывала желание. Ирма и Алла были примерно одного возраста с Ольвой. Они встали на колени с противоположной от изголовья стороны, положив руки за голову, демонстрируя свою грудь. Магей заняла позицию напротив Ольвы. Она, как и Ольва, была здесь впервые и с опаской поглядывала на Эллу, которая приказала ей и гувернантке положить руки за голову, как Ирма и Алла, и во всем им подражать. Сам Элла прошла в темный угол и наблюдала за происходящим, нервно перекладывая из руки в руку гибкий хлыст. Раздались тихие шаги, и в спальню вошли госпожа и невысокий, лысоватый, полноватый мужчина. Они были в халатах и тапочках. Мужчина молча подошел к кровати, сел напротив Ирмы и поднял ноги, едва не задев ими служанку по лицу. Ирма, смущенно улыбаясь, сняла с него тапочки и успела несколько раз поцеловать его маленькие ступни, когда он оттолкнул ее ногой, забрался на кровать и лег под одеяло. Ольва разочарованно смотрела на своего господина, который сегодня был явно не в духе.

Госпожа, напротив, была разговорчива и улыбалась, наслаждаясь нежными поцелуями Ирмы, которая подобострастно облизывала каждый палец на ее ногах и с вожделением смотрела на госпожу.

— Ну, что, мои нежные цыплятки, готовы? Мне потребуется ваша помощь, чтобы развлечь этого зануду. О, у нас тут новые лица. Посмотри, Юмочка?

— Кошечка моя, ну отстань.

— Нет, мой одуванчик, ты помнишь, что сказал доктор. Секс и еще раз секс. Ну, ты же не хочешь, чтобы я все рассказала этому вредине в белом халате?

— Ну, что, что за новые лица? Ты имеешь в виду этих маленьких шлюшек.

— Да, посмотри, кто нам будет прислуживать, сама "мадам ученый".

— Вот эта, что ли, о которой ты говорила, институтка? — господин с притворным любопытством посмотрел на Ольву.

— Да. Она воспитывает нашего сына. А ты представляешь, этот маленький негодяй уже использовал эту сучку.

- Правда? - Юмочка бросил на Ольву свой проницательный взгляд.

- Да. - Ответила гувернантка, смущенно опуская глаза, чувствуя, как стыд охватывает ее.

- Наш мальчик молодец. - Произнес барин, пытаясь удержать на себе одеяло, которое его жена упорно стаскивала.

- Сейчас я проверю, какой ты у нас молодец, милый. - С томным голосом проговорила госпожа, сбрасывая одеяло на пол, и тут же строго окликнула служанок. - Чего ждете, девки?

Ирма и Алла осторожно забрались на кровать и начали заниматься интимными местами своих хозяев. Алла ласкала языком влагалище госпожи, в то время как Ирма пыталась возбудить член барина. Хозяева же, как ни в чем не бывало, целовались и нежно касались друг друга. Они ворочались, прижимались друг к другу, а девушки, стараясь не мешать, продолжали ласкать их между ног, их лица часто оказывались зажатыми между бедрами. Особенно тяжело приходилось Алле, Ольва удивлялась, как она не задыхалась между полными ногами госпожи, особенно когда та переворачивалась на бок, голова Аллы оказывалась полностью зажатой, и ее лицо было не видно.

Наконец, госпожа медленно забралась на мужа. Ирма помогла ей сесть на влажный от слюны член, а Алла застыла в углу кровати. Постепенно ускоряясь, госпожа начала двигаться, иногда останавливаясь, чтобы служанки могли лизнуть их интимные места. Ирма облизывала член, покрытый выделениями, а Алла ласкала влагалище и анус госпожи. После такой смазки член легко входил во влагалище, и госпожа продолжала движения. Когда эта поза им надоела, они перешли к другой - госпожа встала на четвереньки, а барин расположился сзади. Алла легла на спину под госпожу, чтобы ее лицо было на уровне ее бедер. Иногда Юмочка направлял свой член в рот Аллы вместо влагалища жены, и она с готовностью его принимала. В эти моменты Ирма ласкала анус барина. Закончили они в традиционной позе, после чего оба откинулись на спины, раздвинув ноги. Когда служанки бросились было лизать их интимные места, госпожа грубо оттолкнула их и потребовала, чтобы этим занялись новенькие, а именно Ольва и Мага.

Ольва медленно забралась на кровать. Она наклонилась над влагалищем госпожи, между широко разведенными ногами. От больших, влажных губ, едва прикрывающих вход во влагалище, исходил густой, теплый запах выделений и спермы. Волосы по краям слиплись, а в центре блестели от обильной влаги. Гувернантка была в шоке. Она с ужасом смотрела на большой, широкий половой орган своей госпожи и не могла заставить себя начать его очищать. В момент, когда она почувствовала, что ее сейчас может стошнить, госпожа обхватила ее голову руками и прижала лицо к влагалищу.

- Что застыла, сука? Работай языком. Дрянь. - Госпожа начала водить своим органом по ее лицу, и Ольга едва успевала лизать. - Быстрее, институтка. Такому тебя учили. Очисти, чтобы было чисто, как у девственницы.

Ольва старалась не думать ни о чем, только быстрее работать языком и глотать эту сильно пахнущую слизь. Постепенно госпожа разгорячилась и начала подмахивать ей бедрами в такт движениям ее языка. Рядом Мага лизала основание члена барина от выделений его жены. Член медленно вставал. Барин лежал с закрытыми глазами и довольно улыбался. Потом он схватил голову Маги за волосы и начал глубоко насаживать ее на член. Бедная девочка едва справлялась. Несколько раз она кашлянула, видимо, член попал ей в горло, но барина это нисколько не смущало, и он продолжал неторопливые движения головой девушки вверх-вниз. Неожиданно он глубоко насадил Магу и остановился, слегка прогнувшись вперед. Сладкие судороги прошли по его телу. Он кончал, а Мага хрипела. Вероятно, сперма попала ей не в то горло. Затем, оттолкнув побледневшую служанку, он накрылся одеялом, показывая всем своим видом, что ложится спать.

Элла подхватила задыхающуюся Магу и увела из спальни. Служанка все никак не могла отдышаться. Только когда кончила госпожа, Ольве было велено убираться вон.

Когда Ольва направилась к себе, ее на пороге комнаты окликнула Мадам.

- Милочка, вас ждет господин.

- Но я только что оттуда.

- Нет. Вас ждет молодой барин. Поторопитесь и приведите себя в порядок.

На визит к Бише она не рассчитывала, так как надеялась, что он уже уехал. Едва успев переодеться, через двадцать минут она стояла в спальне Биши. Он лежал в кровати и молча разглядывал ее ноги.

- Вызывали, господин?

Биша молчал и казалось, не слышал ее. Его голова лежала на приподнятой подушке. Спокойные глаза скользили по ее фигуре. Так прошло около двадцати минут. Ольва стояла в напряжении, переминаясь с ноги на ногу, гадая, что придумает на этот раз ее хозяин. Она старалась вести себя естественнее, но из-за того, что ее так откровенно разглядывают, не могла взять себя в руки. Не успев отойти от сцены в спальне господ, она снова покрывалась от смущения красными пятнами.

- Подойдите ближе. - Когда Ольва приблизилась на расстояние метра, он снова произнес - Еще ближе.

Когда она вплотную подошла к краю кровати, Биша высунул из-под одеяла свою маленькую ручку и просунул ее между ног гувернантки. От неожиданности Ольва даже слегка вскрикнула. От стыда кровь горячей волной прилила к голове, но убрать руку она не посмела и вынуждена была не шелохнувшись стоять в ожидании, когда мальчик наиграется ею. Пальчики Биши неуверенно, но смело изучали ее интимные места.

- Ты что не видишь, что мне мешает юбка? Почему я должен обо всем тебе напоминать? Ты заслуживаешь хорошей трепки. - Ольва медленно приподняла и так короткий подол юбки. От стыда она была готова провалиться сквозь землю. - Так всегда и держи, когда я... Ну, когда я... Подскажи, что я делаю!

- Когда вы меня ласкаете.

- Ну нет. Другое.

- Осматриваете интимные места своей служанки.

- Ладно. Сойдет. И стой ровно.

Сладкая дрожь пробежала по ее телу. Она была достаточно сильно возбуждена после родителей мальчика и с трудом сдерживала себя, чтобы не кончить от нежных пальцев ученика.

- Ты вся мокрая. Посмотри, ты испачкала мне руку. Как ты посмела. - Ольва, платком попыталась вытереть свои выделения на руке ребенка, но Биша тихо промолвил - Нет. Языком.

Когда она присела на колени, то фактически уже кончила. Как иногда бывало, у нее произошел небольшой оргазм. Такой неявный, что ей даже удалось скрыть его от Биши. Но облегчения он ей не принес, напротив, желание все усиливалось и усиливалось. Сейчас ее богатое воображение работало только в одном направлении. Ей хотелось лечь рядом с мальчишкой и почувствовать себя в его власти. Ощутить, как он заполнит этот чувственный вакуум у нее между ног пусть не большим, но мужским членом. Покорно лижа его ручонку, она с удовлетворением видела, как другая рука ученика занимается членом. Биша внимательно наблюдал, как она, словно собачонка, старательно высунув язык, нежно лижет его ладошку и гладил под одеялом свой возбужденный орган. Когда она закончила облизывать его пальчики, он схватил голову Ольвы за волосы и направил к себе под одеяло. Быстро найдя губами его слегка влажный от выделений член, она с жадностью заглотила его. Теперь Биша держал ее голову обеими руками и сильно входил ей в рот. Через полторы минуты все было готово. Удовлетворенный мальчик откинулся в сторону и велел ей убираться. Это было все.

От перевозбуждения ее пробивала дрожь. Поникшая, возвращалась к себе, она ощущала себя половой тряпкой, которой протерли до блеска сапоги и бросили в угол. Опустошенная, обманутая в ожиданиях, она все боялась себе признаться, что ее телом пользуются как унитарным бытовым прибором для удовлетворения похоти господ.

Комната встретила ее тоскливой пустотой. Гувернантка легла в холодную постель и вдруг остро почувствовала такую искреннюю, пронзительную жалость к себе, что невольно заплакала. Ее тело словно боялось одиночества. Ей так хотелось, чтобы ее кто-то пожалел, погладил. Гениталии, от предшествующих событий, приобрели такую повышенную чувствительность, что их она остро ощущала, о чем бы не старалась думать. Как не пыталась Ольга заснуть, ей это не удавалось, и желание удовлетворить похоть все нарастало. Через час, мысль о том, что она неудовлетворенная не сможет заснуть, стала настолько для нее очевидной, что ей пришлось встать. Накинув халат, она подошла к окну. Прохлада ночи только усилила ее тоску. Вдруг она обратила внимание, что рукав халата слегка испачкался от пыли на подоконнике. Это предопределило дальнейшие ночные события. Быстро оценив возможность этой ситуации, она требовательно зазвонила в звонок вызова прислуги. Натя пришла через пять минут. Она была заметно заспана и недовольна.

- Дрянь. - Ольва отвесила звонкую пощечину девушке и сразу почувствовала себя легче. Тоска куда-то отступила, и душу заполнила только горячая похоть. - Сколько я тебя буду ждать.

- Простите, барышня.

- Что? Простите! - Раздалась еще одна пощечина.

- Ой! Барыня, больше не буду. - Натя быстро изменилась. Потухшие было, сонные глаза наполнились влагой и испуганно таращились на Ольву.

- Не буду! Что не буду? - Разошедшаяся гувернантка с явным удовольствием, широко размахнувшись, еще раз врезала девушке, которая от сильного удара даже присела.

- Простите меня, милая, я больше никогда не заставлю вас ждать, - губы Нати, упавшей на колени, задрожали. - Я все поняла, больше не повторится, моя добрая, пожалуйста, простите.

Ольва опустилась на кровать. Она удивлялась, почему раньше не подумала об этой девушке. Все оказалось так просто. Отшлепав по щекам невиновного человека, она испытала неописуемое удовольствие. Ольва почувствовала, как напряжение ушедшего дня уходит, нервы успокаиваются, и остается только нарастающая, всепоглощающая страсть, как огромная штормовая волна, и эта дрожащая девушка перед ней на коленях.

- Что это? - Ольва указала на запачканный край халата девушки.

- Я не хотела... Больше не буду...

- Я спрашиваю, что это? - прозвучала еще одна пощечина, и Натя закрыла лицо руками. Ее плечи вздрагивали от рыданий.

- Простите меня, барышня, я больше не буду.

- Ты решила испытать мое терпение. Я сейчас с тобой разберусь... Отвечай, наглая!

Натя робко взглянула на рукав и заплакала еще сильнее, умоляя Ольву о прощении. Наблюдая за рыдающей у ее ног служанкой, Ольва все больше возбуждалась и чувствовала, как между ног у нее выделяется влага.

- Я должна тебя строго наказать. И немедленно успокойся, я не выношу слез. Ну... Вытри лицо. - Натя, к удивлению, быстро успокоилась и вопросительно посмотрела на гувернантку.

- Итак, я должна тебя строго наказать. Как здесь поступают с такими неряхами, как ты?

- Барышня, я все исправлю...

- Как здесь наказывают таких? Ну, отвечай!

- Вы можете попросить Мадам о моем наказании.

- Думаю, двадцати ударов плетью утром будет достаточно. Как считаешь? А вечером добавлю. - Лицо Нати побледнело от страха. Ольва с удовольствием смотрела в ее глаза, расширенные от ужаса.

- Госпожа, умоляю, простите меня, я исправлюсь. Я буду делать все, что вы пожелаете. Только пощадите меня. Пожалуйста.

Гувернантка медленно, словно меняя позу, слегка раздвинула ноги и почувствовала теплый запах своей возбужденной и раскрытой плоти. Она еще никогда не была такой влажной. Служанка, сидящая перед ней на коленях, не могла не видеть этого, но от страха не решалась прикоснуться к Ольве.

- Никакого прощения. Для такой глупой девки это даже мало. Тридцать ударов плетью, и нужно добавить.

- Господи, барышня, скажите, что мне сделать. Я все для вас сделаю, какое у вас желание... - Она смотрела на Ольву с немым вопросом в глазах, как бы ожидая ее приказа, но Ольва хотела, чтобы эта дрожащая от страха девушка сама проявила инициативу.

- Я ложусь спать, и не забудь утром напомнить о наказании.

- Барышня, позвольте мне вас раздеть.

После того, как Ольва молча кивнула, Настя осторожно, словно драгоценность, сняла тапочек с приподнятой ноги барышни. Сняв его, она припала к стопе гувернантки, покрывая ее поцелуями. Видя, что Ольва молчит, бедная девушка начала целовать ее ноги все выше. Когда Натя уже поднялась выше колена, Ольва неожиданно обмотала вокруг руки волосы служанки, оторвала ее лицо от ноги и приподняла вверх.

- Наглая, что ты себе позволяешь? Кто тебе разрешил?

Служанка, увидев довольную усмешку своей госпожи, некоторое время колебалась, выбирая правильное поведение и понимая, что хуже не будет и что от нее ждут, произнесла: - Разрешите мне вас вытереть.

- Не поняла, говори яснее. - Ольва ослабила хватку.

- Позвольте мне вытереть вас между ног. Языком, там у вас. Я прошу вас.

Ольва отпустила Натю, и та, торопясь, чтобы ее госпожа не передумала, припала ртом к гениталиям Ольвы. Ольва откинулась назад, словно отдаваясь в распоряжение умелому языку служанки...

Натю отпустили только через час. Целый час Ольва развлекалась с покорной и испуганной девушкой. Та лизала ее гениталии и даже анус. Виртуозно работала кончиком языка над клитором Ольвы. Покрыла поцелуями все ее тело. Ольва, испытав множество оргазмов, даже пытаясь их потом сосчитать, сбивалась со счета. Отпустив служанку, она прекрасно заснула.