Фифа и Бородач

Татьяна замешкалась у машины, вытаскивая пакеты с продуктами.

— Блядь! Понагородили тут, суки! — до женщины долетел пьяный голос.

Оглянувшись, она увидела у подъезда перевёрнутую инвалидную коляску и сидевшего на асфальте безногого мужчину. Он, громко матерясь, пытался поставить сложившееся кресло на колёса. Видно, что он был пьян.

Татьяна бросила пакеты и кинулась к незнакомцу.

— Я помогу вам! — она подбежала и вернула кресло в нормальное положение.

— Спасибо, — пробурчал пьяный и зыркнул на неё серым взглядом.

Его глаза на заросшем щетиной лице смотрели как-то колюче и, словно две тонкие иглы для вышивки бисером, пронзили женщину. Та опустила взгляд, стараясь не смотреть в обозлённое лицо.

— Ну, чего стоишь?! — бросил мужчина. — Иди, куда шла! В помощи не нуждаюсь...

— Да как вы... — Татьяна хотела упрекнуть его, отчитать за хамство, но осеклась.

Нет, не из жалости. Просто ей вдруг стало стыдно вступать в перепалку с пьяным. Если честно, такое с ней случилось впервые. Татьяна была женщиной одинокой и за свои сорок два года привыкла стоять за себя сама. Это была обычная привычка самостоятельной женщины, чья жизнь протекала в абсолютном одиночестве. Никого... Впрочем, у неё жила кошка с нежным именем Персик, больше подходящим коту. И вот это самое пушистое создание фруктового цвета принимало на себя всю ласку, которой у Татьяны было в избытке.

— Вы живёте здесь? — спросила женщина, кивнув в сторону своего подъезда.

— Слушай, фифа, отвали, а, — безногий, ловко опёршись сильными руками, вскочил на коляску и тронул колёса, пытаясь направить их на крутой пандус.

Татьяну презрительное «фифа» обидело вдвойне. Это был намёк на её подростковую фигуру и небольшой рост. Вот и сейчас в своих узеньких джинсиках и коротенькой джинсовой курточке она выглядела просто девочкой. Только глаза выдавали в ней зрелую женщину: такой глубокий взгляд у девочек не бывает. Да что он себе позволяет этот хам?! Татьяна решительно шагнула в его строну и хотела помочь втолкнуть коляску на пандус, но высокий — для роста ‒ каблук вдруг попал в выбоину на асфальте, и женщина стала падать, толкнув несчастного мужика.

Она сама не поняла, как это случилось. Коляска отскочила в сторону, её хозяин растянулся на спине, а сама Татьяна мягко приземлилась на него, уткнувшись носом ему в шею.

— Хм, а мне это нравится, — хохотнул мужик, — Давненько баба сама на меня не прыгала. Эй, фифонька, чего замерла-то? Давай, действуй дальше.

Это его замечание заставило Татьяну опомниться. Она села и залепила ему пощёчину. Забыв себя, кулачками замолотила по его широкой груди. Женщину душили слёзы. Горькие слёзы обиды.

— Хам! Хам! — глотая слёзы, орала она.

— Эй, эй, полегче, фифа! — цепкие пальцы сжали её тонкие кисти и не давали двинуться.

Татьяна сквозь слёзы увидела его серые глаза. Они... смеялись... Это так поразило её, что она уставилась на его лицо, будто пыталась что-то понять. А сама продолжала сидеть на мужчине верхом. Он тем временем вновь заговорил.

— Слушай, фифонька, я, конечно, понимаю, что посреди двора поздним вечером, хм, очень возбуждающе, — опять его ехидный смех. — Но... я экстрима не люблю... Не могла бы ты встать? А потом, если пожелаешь, я сделаю, всё, что угодно. Ну, вот клянусь своей гудящей башкой, треснутой об асфальт! Ну, чего же ты зенки-то свои пялишь так? Нравится сидеть на мне?

Белозубая ехидная улыбка украсила рот, из которого так и летел перегарный фимиам. Его замечание привело женщину в чувство, она вскочила и быстро отпрянула в сторону. Смущённо отводя взгляд, шмыгая носом, пролепетала:

— Простите, я... не хотела, но... вы... я...

— Ой, брось, фифа, — махнул рукой мужик, уже вернувшийся на свой транспорт. — Наука тебе: не помогай, если не просят. Мать Тереза, блин...

И он спокойно покатил в подъезд.

А Татьяна осталась стоять, продолжая тихо плакать. Ну, вот всегда так с ней. Хочет, как лучше, а в итоге... В итоге оказывается в дурацкой ситуации. Растерев ладошкой слёзы по щекам, Татьяна скинула босоножки и, подхватив брошенные пакеты, тоже вошла в свой подъезд. Едва выйдя из лифта на своей площадке, она услышала знакомый голос и громкие стуки в дверь.

— Блядь, ну, чё вот за день-то такой? — орал знакомый мужик и что есть силы всаживал кулаком в двери напротив квартиры Татьяны. — Паскуда!

— Эй, вы, как вас там?! — женщина вновь решила вмешаться. — Что вы себе позволяете? По-моему, вы вполне прекрасно можете достать звонок. Звоните и вам откроют.

— Ага, как же! — безногий резко развернулся к Татьяне лицом. — Ни хуя не откроют! Это моя квартира! — вдруг признался он.

— Прекратите выражаться! — парировала женщина.

Швырнув пакеты и обувь к своим дверям, она шагнула к нему.

— И что же вы ломаете собственные двери? — усмехнулась Татьяна. — Не устраивайте спектакль! Я прекрасно знаю, что здесь никто не живёт! — заметила она, зло прищуривая глаза и упирая руки по бокам.

— Знает она, ха! — сидя на коляске он умудрился смотреть на неё сверху вниз. Во всяком случае, так казалось Татьяне. — Слушай, фифа, здесь живу я. А вот тебя я вижу впервые.

— Во-первых, я вам не фифа! — прошипела Татьяна, откидывая со лба кудрявую длинную прядь. — Во-вторых, я недавно переехала сюда. Всего три дня назад.

— Бляя, послал чёрт соседку! — криво усмехнулся мужик и прибавил какой-то трёхэтажный оборот, который Татьяна даже не поняла.

— Вы... вы... хам и... и... — её словарный запас сегодня явно уступал лексике противника.

— Ты мне уже это говорила, — с кривой усмешкой заметил мужик и погрозил ей пальцем.

— Да? — Татьяна вдруг опешила.

— Да! — гаркнул он.

Демонстративно хмыкнув, она быстро открыла свою квартиру, вошла туда и громко захлопнула дверь.

— Гарпия! — долетел до неё крик соседа.

Увидев своё отражение в зеркале испугалась сама себя. Тушь на глазах потекла, оставив тёмные дорожки от высохших слёз, волосы, уложенные утром мягкими волнами, теперь торчали во все стороны непокорной гривой до плеч, а джинсы на коленях были в грязи, как и локти у курточки. Слёзы опять навернулись на глаза. За что ей такое? С самого начала день пошёл наперекосяк. С утра она принимала экзамен по истории средних веков у второго курса — это была сплошная нервотрёпка, потом встречалась со своими двумя дипломниками, вникая в их тексты, потом, заехав в супермаркет, простояла в пробке битых три часа. И вот в самом конце дня, выжатая, словно апельсин, радовалась, что, наконец-то, вернулась в тихий дом, и вот — на тебе! Это чудовище! Обозвал, облапал и... Татьяна поднесла ладонь к носу. Фуууу... Она же вся пропахла им. Подошедшая Персик потёрлась о ногу хозяйки и, будто соглашаясь с её мыслями, что-то мяукнула.

— Да, Персинька, ты права, запах ужасный, — сказала Татьяна.

Потом быстро разделась, сунула грязную одежду в стиралку, и пошла в ванну.

Наполняя ванну водой, она, как обычно, размышляла. Медиевист, уважаемый преподаватель, а дома... Кто она дома? И вот что, что в ней не так? Татьяна осмотрела себя в зеркало. Мдаа... Он прав — фифа! Где, ну где те пышные формы, которые должны быть у женщины её лет?! Грудки с кулачок... Татьяна повернулась полубоком, чтобы рассмотреть свой вид сзади. Ну, попка крепкая. «Наверное, занятия в тренажёрке сказываются, — удовлетворённо подумала женщина». Ноги стройные и для её роста длинные — тоже не плохо. Талия тонкая, с изгибом... Но всему этому не хватало основательности что ли... Всё какое-то слишком маленькое.

Руки заскользили по телу, словно исследуя его форму. Ладони чашами приподняли груди. Впрочем, ничего не приподнялось: миниатюрные холмики торчали сами по себе, как два прыщика. Нет, зря она несколько лет назад не сделала пластику. А теперь-то уж что? Теперь уже поздно, всё равно пышная ...